* * *
2152 год. Система Альтаир, планета Ахаб.
Рёв толпы, бесновавшийся перед зданием администрации, был слышен, наверное, в соседнем городе. Все поселение высыпало на площадь, размахивая наскоро сделанными плакатами, выкрикивая различные лозунги и требования, основными из которых были "долой двухсотые законы" и "даешь свободу" в различных вариациях. Разумеется, ни о какой работе речи более не шло — производства вынужденно простаивали, оставшись без рабочих рук, заменить которые и в век покорения космоса можно было, увы, не везде.
Город, как и планета, не мог похвастаться чем-то выдающимся. Обычное поселение, возведенное во времена второй волны колонизации, представлял собой несколько десятков монументальных домов со зданиями администрации, военной комендатурой, полицейским участком и прочей необходимой для города с населением в сто тысяч человек инфраструктурой. Но это было в центре. По окраинам города до сих пор стояли нагромождения колониальных модулей, так и не разобранных хозяйственными колонистами. Большая их часть давно была развезена по шахтовым поселкам, в которые заезжали вахтами. Здесь же модули использоващись в качестве складов, через которые переплавленная руда попадала в расположенный неподалеку космопорт.
Ахаб не имел особой стратегической ценности. Недра планеты, хоть и имели солидные запасы руды, но их разработка была адским трудом как для людей, так и для машин. Особенно в этом плане выделялись месторождения редкоземельных и тяжелых элементов — они были довольно богатыми, но их залегание было столь глубоким, а добыча — столь трудной, что рудники едва покрывали затраты на добычу ресурсов. Остальные металлы добывать было не в пример проще, но и большой ценности они не имели, встречаясь чуть ли не на каждой обжитой людьми планете.
Такое положение не могло не сказаться на благосостоянии колонистов. Да, тяжелая работа прилично оплачивалась, но это в известной степени компенсировалось ценами — каким бы неприхотливым человек не был, он порой хочет вкусно кушать и жить в относительном комфорте. И если с предметами быта проблем особо не было, то вот цены на продукты заставили бы вздрогнуть любого жителя более-менее обеспеченной планеты. Расплатой за богатые месторождения была практически полная невозможность заниматься сельским хозяйством. Да, существовали гидропонные фермы, но они не могли полностью обеспечить потребности стремительно растущего, несмотря тяжесть жизни, населения. А завозимые продукты за счет перевозки имели чудовищную наценку, и купить их могли разве что самые состоятельные жители планеты.
Но люди не сдавались. Многие откладывали деньги, лелея возможность когда-нибудь уехать с родного мира куда-нибудь в другое, более приятное место. Другие же спускали зарплату на мелкие, но такие доступные развлечения. А некоторые молодые учились по книгам и сетевым курсам, надеясь когда-либо, отучившись хотя бы заочно, получить более престижную работу, нежели работу шахтера. Или же попросту шли в армию в поисках лучшей доли.
Теперь все это было теперь в прошлом. Ввод в действие закона номер двести семнадцать резко сделал ненужным накопление денег. Какой смысл копить на билет, если твой ИСП один черт не позволяет улететь с планеты. Вернее, улететь-то можно, но вот как устроиться на новом месте, если минимальный ИСП, необходимый для устройства на более престижную работу, раза в полтора-два выше имеющегося? Да и кому в центральных мирах нужен человек с профессией шахтера, зачастую не имеющий высшего образования — лишь среднее специальное, позволяющее худо-бедно справляться с горнопроходочной техникой? Самым забавным в этой ситуации было, пожалуй, то, что закон 217, по сути, лишь законодательно закреплял устоявшуюся практику. Вся разница была в том, что раньше государство регулировало подобное неравенство с помощью цен — например, в магазинах было много продуктов, только купить их могли не все. Другое дело, что человек, поднакопив денег, мог приобрести понравившуюся вещь. Теперь это было невозможно — для покупки некоторых вещей необходимо было иметь соответствующий ИСП. Иными словами, правительство сказало людям следующее: мы даем вам столько материальных и социальых благ, насколько вы сами можете быть полезны государству. А здешние люди полезны, видимо, не были.
И народ, непривыкший к таким оборотам, взвыл. Сначала был тихий ропот, не заходящий далее разговоров на кухне, потом голоса недовольства зазвучали все громче. А потом был социальный взрыв — если в более обжитых мирах мало что поменялось, то вот на окраинах народу стало жить не в пример хуже. Неизвестно, была ли это ошибка или имел место точный расчет, но факт был фактом — у многих людей, достигших своего потолка, отняли самое главное — надежду. И это дало всходы. Большая часть молодежи тут же налегло на учебники, стремясь набрать побольше ИСП, пока это сравнительно просто, другие же, не мудрствуя, рванули на призывные пункты — служба в армии давала неплохие бонусы как самому солдату, так и его семье, если таковая имелась. Остальные... что ж, им оставалось лишь, стиснув зубы, работать, медленно набирая индекс и надеясь выбраться с родных планет, внезапно ставших столь непривлекательными. Но так делали отнюдь не все. Многие решили протестовать. И пока умеренная часть несогласных строчила письма правительству и околачивала ступени администрации, другие решились на более агрессивные действия. И тут же, не пойми откуда, взялись лидеры, которые лучше других знали, кто во всем виноват и чьи дома, машины и кабинеты надо громить. Виноватыми назначили, естественно, "холуев правительства", то есть чиновников. Протесты постепенно перерастали в митинги, стачки и забастовки, а порой и до погромов доходило. И если в крупных городах силы правопорядка до поры, до времени могли сдерживать выступления, то в мелких городках и поселках, бывших, по сути, большими деревнями, полиция предпочитала не вмешиваться, а порой вообще присоединялась к выступлению. В сложившейся обстановке на Ахабе достаточно были лишь искры, чтобы выступления переросли в нечто большее.
И эту искру толпе дали. Неизвестно, кто и когда совершил выстрел, выбивший мозги одному из крикунов, но это было уже неважно — толпа, опьяненная лозунгами и заведенная провокаторами, на пролившуюся кровь среагировала как акула. С яростными воплями люди бросились к зданию мэрии, в мгновение ока снесли жидкий заслон полиции, и ворвались внутрь, попутно затоптав насмерть пятерых нерасторопных стражей порядка. А в самом здании началась форменная вакханалия — чиновников били всем, что попадется под руку, окунали головой в сортиры, а некоторые особо ретивые, открыв окна, в лучших традициях чешского народа выбрасывали представителей власти вниз, на дорожное покрытие. Вскоре озверевшая от крови толпа додумалась поджигать документы. Сделанные из специального пластика, они горели неохотно, но это лишь раззадорило людей. Поднеся неведомо откуда взявшиеся горюче-смазочные материалы, люди подпалили-таки бумаги, не подумав о последствиях поджога. Занялся пожар, вскоре перекинувшийся на декоративные панели, столы и вообще все, что только могло гореть, и через полчаса мэрия весело пылала. Тушить ее, конечно, не пытались — толпа разбрелась по городу, громя магазины и растаскивая вожделенные вещи. И никто в творящемся хаосе не заметил, что тот роковой выстрел был сделан отнюдь не со стороны здания администрации.
Выступление в городе было не единственным на планете. То же самое происходило и в остальных городах. Неготовое к подобному повороту дел правление планеты было буквально парализовано, банально не зная, как реагировать на выступления. Полиция также оказалась неспособна своевременно среагировать на изменение обстановки, а кое-где вообще переходила на сторону демонстрантов. Масла в огонь подливали заявления нескольких градоправителей, которые, сообразив, чем им лично грозят толпы опьяневших от безнаказанности митингующих, немедленно "перекрасились", приняв сторону толпы, отдав им на расправу своих бывших товарищей по работе. Ахаб вспыхнул пламенем мятежа, и погасить пожар своими силами правительство уже не могло. Доведенный до отчаяния губернатор планеты отправил сообщение в центральный мир сектора, где базировались армия и флот. Однако на то, чтобы собрать экспедицию на планету, требовалось время. Время, которого, как оказалось, у лояльных правительству Земли людей меньше, чем они думали. К тому моменту, как на орбите появился крейсер Альянса и один десантный корабль, восставшие успели захватить большую часть городов и добрались до губернатора, забив его специально привезенными из шахт кусками руды под одобрительный рев толпы прямо на центральной площади. Более того, восставшие успели даже собрать некое подобие собственного правительства и даже подготовили заявление о выходе Ахаба из состава Альянса Систем Человечества. Но опубликовать его уже не успели — около планеты вышел со сверхсвета крейсер "Монтгомери" и, зависнув на высокой орбите, направил орудия вниз. Капитан корабля, был военным до мозга костей, и терпеть не мог неповиновения. Так что выступления на планете он воспринял как плевок в лицо, и взяв на прицел города, подключился к системе экстренного оповещения населения (благо, такая возможность была), а затем просто и без обиняков высказал на всю планету свое мнение по поводу того, что он думает об их выступлениях, куда они могут засунуть свою декларацию о независимости и что он сделает со всеми жителями, если они немедленно не успокоятся и не разойдутся по домам. Свои слова он подкрепил выстрелом с орбиты, сровняв с землей один пустующий к тому времени шахтерский поселок.
Появление космических кораблей на людей подействовало как ведро холодной воды. Почти мгновенно отойдя от угара вседозволенности, народ оглянулся вокруг и, поняв, что натворил, схватился за голову. Особенно паниковали те, кто сидел в непризнанном правительстве — их выступление приравнивалось к подрыву единства человеческой цивилизации, а за это человеку в лучшем случае грозило пожизненное заключение на каторжной планете, причем без права обжалования приговора. С учетом того, что именно они, новое правительство, выглядели организаторами переворота, это вообще тянуло на "высшую меру социальной защиты". Поняв это, "народные избранники" тут же задрали руки вверх и развели активную деятельность, стремясь наработать себе хотя бы на каторгу. Восстание захлебнулось спустя полторы недели после первых выступлений. И, что самое странное, ни один человек, которого с завидным упорством допрашивали неприметное люди с черно-красными погонами, не смог назвать или описать приметы агитаторов, заводивших толпу в самом начале мятежа. Впрочем, даже если бы кто и вспомнил их приметы, вряд ли бы это что-то дало — провокаторы, сделав свое черное дело, оперативно погрузились на несколько челноков и стартовали с планеты в местный пояс астероидов, где их подобрал ожидавший транспортник. Транспортник, не имевший регистрации ни в одном реестре Альянса.
Кара для планеты не заставила себя ждать. Все лидеры и особо активные участники выступлений все-таки пошли по статье "подрыв единства человеческой цивилизации" с отягчающим обстоятельством. Все временное правительство публично повесили в прямом эфире на центральной площади сторицы Ахаба, как раз на том месте, где еще недавно забили камнями несчастного губернатора. Активисты же "отделались" пожизненным заключением на свежеорганизованных каторгах с конфискацией имущества. Остальные выступавшим порезали ИСП до минимального порога, который отделял порядочного гражданина от зека. Восемьдесят семь процентов планеты разом лишились права на бесплатное медицинское и социальное обслуживание, а также права голосовать.
Тем же, кто проявил лояльность Земле или же просто не участвовал в выступлениях, выдали награду. ИСП лоялистов значительно повысился, кроме того, им выдали значительные премии и даже дали право на бесплатный переезд на любую планету, по желанию. Отказавшихся от столь щедрого предложения не было — не столько из-за того, что для многих это был билет в лучшую жизнь, сколько из-за банального страха за свою жизнь. Проявивших лояльность банально могли линчевать те, кто, выступив против Центра, в итоге практически сравнялся по своему положению с теми же заключенными.
Поскольку планета враз лишилась такого количества людей с правом избирателей, количество её мест в нижней палате парламента, и так невеликое, сократилось до чисто символического одного человека, которого на деле не выбрали, а банально назначили. Также на планете разместили гарнизон из полицейских частей, набранных для гарантии из других секторов.
Восстание на Ахабе было первым, но далеко не последним в череде восстаний, вылившихся в вооруженные конфликты, которые позже назвали Колониальными войнами.
* * *
2154 год. Система Сигнум, орбита планеты Исмаил.
— Пять минут, — раздался голос пилота в шлемофоне, заставив очнуться капитана от полудрёмы. Пора. Последние слова перед выброской.
Поднявшись, Харпер прокашлялся, привлекая внимание, и заговорил:
— Так, парни, повторяю ещё раз. Сегодня нашей задачей будет, как всегда, подавление пунктов ПКО, до которых не смогли дотянуться с орбиты. В нашу зону ответственности входят три. И именно от нас зависит, сколько парней из мобильной пехоты долетят до земли целиком, а не прожаренными кусками мяса в бронеобёртке из корпуса шаттла, — и, не обращая внимания на смешки, капитан продолжил,— запомните — каждый из вас слишком ценен, чтобы загнуться на этой операции. Так что делайте что хотите, но вы обязаны притащить свои жопы до транспорта в намеченный срок. Если, конечно, это не повредит операции. Сто первая десантная армия на хорошем счету у командования, так что будем ей соответствовать. Вопросы есть?
Разумеется, вопросов не было.
— По отсекам.
Теперь, пока на прозвучит сигнал от пилота, у Харпера было время вспомнить, каким же ветром его занесло на эту богом забытую планету. А ведь жизнь в отпуске началась очень даже неплохо. Отец не только не ругал, но даже похвалил и, разумеется, принял вернувшего сына как героя. Гражданская жизнь, такая мирная и безопасная, подхватила Джека и понесла вперёд, убаюкивая на своих волнах. И лишь ночные кошмары напоминали офицеру о том, что он пережил за год боёв с демонами. Он даже подумывал уйти со службы, забыв всё, как страшный сон. Но война показала себя очень ревнивой сукой, и не захотела выпускать Харпера из своей хватки. Один репортаж по телевизору о небольшом прорыве демонов в маленьком городке в центральной Америке — и вот уже Джек, плюнув на всё, и сопровождаемый удивлёнными взглядами соседей и понимающим — отца, бежит в ближайший военный комиссариат, на ходу натягивая форму десантника.
В военкомате его приняли как родного. Не каждый день люди самостоятельно приходят с гражданки продолжать службу. Позднее Харпер узнал, что именно на этом и строился расчёт командиров — дать бойцам самим решить, что для них лучше — жизнь на гражданке или военная служба. Явившись в военкомат, Джек сделал свой выбор.
