Как говорил мой дедушка: ' Если сболтнула что-то сдуру, то старайся, строить дуру из себя и дальше!'.
У принца от удивления медленно вытянулось лицо, а глаза, казалось, пытались выпасть из глазниц, чтоб упасть мне в декольте.
— За... за... зачем? — заикаясь, спросил парень, отходя от меня на шаг назад.
— Как за... за... зачем? — раздраженно передразнила я его. — Я ж еще с утра хотела тебя снасильничать. Вот как раз и шанс подходящий!
Принц с минуту стоял и смотрел себе под ноги, затем кинул на меня разочарованный взгляд и угрюмо сказал: 'Это не смешно'. Потом подошел, взял котелок и ушел к ручью, а я стояла и мысленно корила себя.
— И кто же из нас идиот?— со вздохом спросила я.
Но мне, конечно, никто не ответил. Лишь где-то недалеко были слышны сердитые всхлипы воды.
* * *
Эйрос со мной не разговаривал, и даже не смотрел в мою сторону, а если мы случайно встречались взглядами, то он поспешно отворачивался. Он даже во время ужина возникать не стал: по поводу еды приготовленной Мейгирой, а это значит, обиделся и впрямь сильно. Я чувствовала себя виноватой, и мне было стыдно за эту глупую выходку, но как примириться, не знала.
После ужина я с принцем должна была лечь отдыхать, так как Эйрос заступал на дежурство вторым, а меня он должен был разбудить за час до рассвета, чтобы я успела приготовить завтрак, накормить лошадей и на рассвете разбудить их. Вот только мне не спалось, и я решила присоединиться к Котене, который, оперившись спиной об ствол дерева, наблюдал за танцующими под трель сверчков ликами огня.
— Ты почему не спишь? — вполголоса спросил меня маг, переведя взгляд с костра на меня.
Я замешкалась с ответом, но Котена, понимающе хмыкнув и слегка качнув головой в сторону спящего принца, спросил:
— Из-за Эйроса?
— Да, — со вздохом ответила я, но поняв, что сболтнула лишнее, поспешно сказала: — То есть, нет! Чего это мне из-за него бессонницей страдать?
— Хорошо, я понял, — ответил с легким смешком мужчина, а потом похлопал ладошкой по земле возле себя, приглашая меня присесть, и скомандовал: — Рассказывай.
Я сходила за своим покрывалом, сотканным из тольна, а потом расстелила его рядом с магом и оперлась, как и он, на ствол дерева.
Хоть сейчас и была весна, но земля за день еще не слишком хорошо прогревалась, а покрывало из тольна было легкими и теплыми, как раз то, что надо при путешествии. Особенно, если идешь пешим, несся все вещи на себе.
С неохотой рассказав о случившемся, я принялась ждать ответа мага.
Котена сорвал с высокого куста травы пушистый колосок и, засунув его стебельком в рот, стал губами водить им в разные стороны. Я, не сдержавшись порыву, вторила за мужчиной. Сок колоска оказался очень сладко-приторным, поэтому захотелось сполоснуть рот водой, но я терпеливо ждала ответа.
— Эйрос очень непростой человек, — медленно начал Котена, словно обдумывая, о чем можно мне узнать, а что не стоит. — Его с детства воспитывали как первиша, из-за чего баловали и потакали требованиям и желаниям.
— Первиша? — удивленно переспросила я.
Я думала, утром мне просто послышалось, и принц назвал себя первенцем, но, оказалось, что все мои мысли о преждевременной глухоте сводятся к простому незнанию традиций Светлых земель.
— Сейчас объясню о "первише".
Всем известно, что получение трона у светлых — это кровавая война, где брат старается подставить брата. Но подобное слово я слышала впервые.
— Это очень старая традиция, которую создал Кай, — принялся разъяснять маг. — По достижению девятнадцати лет принц может стать первышем, и если ему удастся спасти принцессу, то после свадьбы занять трон.
Так вот о чем говорила Азирия.
— Тогда, как принц мог с детства стать первышем? — в непонимании спросила я.
— Король вправе назначить первышем любого из сыновей, и тот будет считаться по статусу выше остальных, так как будет первым претендентом на трон. Эта древняя и запутанная традиция, и к нашему времени она уже слегка изменилась.
— А какой Эйрос сын по счету?
— Третий.
— То есть третьего сына король с детства назначил претендентом на трон и, тем самым, подставил под удар? Но зачем? И за какие услуги?
— Хейса, я Вам и так достаточно рассказал, — отрезал Котена.
Доставать его вопросами я больше не стала. Я и так узнала о принце предостаточно для того, чтобы понять: путешествовать без слуг ему, ой как нелегко. Все приходиться делать самому, а тут еще я лейтяйничаю. Так что я бы из-за этого тоже взбесилась.
Я уже решила отправиться спать, как внезапная фраза Котены: "— Вы для Эйроса как неведомая зверюшка", заставила меня в удивлении застыть.
— Почему это? — спустя секунду спросила я, когда удивление перешло в любопытство.
Котена поднял взгляд к звездному небу и тихо заговорил:
— С детства окружение Эйроса делилось на две категории: подхалимщики и лицемеры. И если первые лизали ему ноги, стараясь выполнить любые требования, то вторые хотели его заставить опуститься к первым. И порой они использовали для этого очень грязные методы. Но, то светлые, а ты темная. Первая темная женщина, которая не относится ни к первой, ни ко второй категории. Ты ему дерзишь, издеваешься, подшучиваешь, ерничаешь и тебе наплевать на его статус. Ты искренняя! — Котена перевел на меня взгляд, в котором мне показалось, промелькнула зависть. — Вот только он не понимает значения этого слова.
— А какой же ты? — Я заглянула ему в глаза. — Ты ведь с ним искренний. Он считает тебя братом!
— Но для меня в первую очередь он — принц, — ответил Котена и его взгляд погрустнел. — Эйрос это понимает, поэтому и искренность считает, как должное от верного слуги. Но твое общение со слугами и княгиней Миарин его просто вогнали в ступор. Ты не представляешь, как он удивился, когда узнал, что слуги над тобой подшучивают. Потом даже насмехался, что ты просто идиотка, которая не может справиться с распоясавшейся прислугой. Но я сказал ему, что подобное отношение может связывать только очень близких существ, которые знакомы не первый год и могут понимать границу между издевательством и дружеской насмешкой.
Я бы не спешила с выводами о "дружеской насмешке". Хотя он все же был прав.
— И принц понял?
— Нет, наоборот, ответил, что подобной дружбы он бы стерпеть не смог, — со смешком ответил Котена. — Хотя я думаю, что в душе ему приятны твои насмешки. Но в этом он не признается даже себе.
— Поэтому я непонятная зверюшка, — пробормотала я себе под нос, — а принц — это охотник, который пытается понять ее повадки.
— Приблизительно так, — кивнул маг головой.
Энергия возле принца вдруг словно вспорхнула миллионами невидимых бабочек, а потом застыла.
— И этот охотник, конечно же, не понимает, что своим любопытством мешает зверьку жить, — хмуро добавила я. — Вы думаете, что я от этой сделки счастлива? Я жила себе спокойно, никого не трогала и ни с кем старалась не конфликтовать. У меня были свои проблемы и заботы, как у обычной темной хозяйки. Но тут появляются два светлых, ловят меня на старой традиции и заключают сделку. Теперь я должна ехать с ними не пойми куда, красть принцессу и вдобавок выслушивать о том, что для какого-то человека я зверек непонятный!
— Вы за свои старания получите достойную награду, — с нажимом напомнил Котена.
— Я не пытаюсь жаловаться и дело тут совсем не в награде, — с раздражением ответила я. — Просто Эйрос должен, научится понимать, что мир крутится не только вокруг него. У каждого есть свои приоритеты в жизни и свои дороги-судьбы. Мы не делимся на две категории. Мы — это маленькие мирки, живущие по своим правилам. И подобное отношение неприемлемо к нам, особенно, для того, кто хочет править. Если Эйрос в первую очередь начнет уважать даже самый маленький мирок, то он станет отличным королем. Сейчас же я вижу лишь никчемного человека, у которого разрослось самолюбие только из-за того, что ему повезло родиться...
— Довольно! — резко прервал меня Котена. — А ты, Эйрос, перестань притворяться! Она почувствовала, что ты проснулся.
— Пусть продолжит! — с вызовом ответил принц, поднимаясь и подходя к нам. — Мне уж очень интересно, что она еще знает о монархии. Видно, у нее тоже разрослось самолюбие из-за дружбы с княгиней Темных земель!
Я не стала отвечать, защищаться, оправдываться или произносить еще какие-нибудь вдохновительные речи. А просто сидела на подстилке из тольна, облокотившись спиной об ствол, и смотрела снизу вверх на возвышающегося надо мной Его Высочества Эйроса Найма.
Энергия возле него вновь вспенилась, а сам парень опять как-то изменился и возмужал.
— Что язык проглотила, или ты можешь только за глаза говорить? — с презрением кинул он.
Я бы могла сказать многое. Вот только он сейчас вряд ли бы понял, что я хочу донести.
Вид у Эйроса был такой, словно я по меньшей мере убила его любимого домашнего питомца, а не всего лишь заметила, что он должен внимательнее относиться к существам и не выстраивать их в одну шеренгу.
— Скажи, хоть что-нибудь! — с ненавистью закричал принц, сжимая кулаки. — Говори, я сказал!
И я сказала. Точнее спокойно спросила:
— А к какой категории относитесь Вы, Эйрос Найм Дерей?
Во взгляде взбешенного парня проскользнуло удивление, непонимание, а энергия вокруг вновь затихла, словно море после шторма.
Я поднялась на ноги и добавила:
— Думаю, ко второй.
Потом не спеша сложила подстилку и, не сказав больше и слова, направилась к своему лежаку.
М-да... Просто отличное начало путешествия!
* * *
Я медленно брела по длинному коридору. Высокие черные своды, нависающие над головой, были все в трещинах, а иногда в них проглядывались темно-зеленые свисающие лианы, все усеянные острыми колючками. В белых словно вымазанных в меле стенах проскальзывали черные силуэты. Они казались бесформенными и как-то странно то набухали, а то сжимались. Их было много и они словно ветер носились по стенам, то мрачно завывая, то безумно смеясь. Чем дальше я шла, тем громче становился их одурманивающий смех, который, казалось, сливался в мое сердце для того, чтобы сжать в путы страха.
Я много раз хотела развернуться и пойти назад, но ноги продолжали идти вперед, отчего по коридору разносились мои шаги, отскакивающие от стен и давившие мне на уши. Чем дальше я шла, тем громче становился звук шагов, сливаясь с мерзким смехом. Через некоторое время тени стали принимать какую-то относительно устойчивую форму. Они были то большие, то маленькие, но у всех как один виднелись длинные костлявые пальцы, красные, наполненные безумной злобой глаза и прогнившие, острые зубы, которые в предвкушении лязгали.
Я вышла из коридора и оказалась в большой круглой комнате. Пирамидный свод подпирали четыре колоны, в которые были выбиты наполненные мукой лица, открывшие свои рты в немом крике ужаса.
Мои преследователи пришли со мной и, обведя стены взглядом, я поняла, что те бесформенные тени — это скелеты, облаченные в плащи, казавшиеся сотканными из самой тьмы.
Они начали выползать из стен, тянуть ко мне руки, смеяться, нетерпеливо толкать друг друга. Они хотели добраться до меня, а я даже кричать не могла, так как меня полностью скрутил своими цепями страх.
Они окружили меня. Казалось, вот сейчас они прыгнут и начнут разрывать меня своими костлявыми пальцами и прогнившими зубами. Их безумный смех полностью поглотил меня.
Вот еще одно мгновение, одна секунда, один удар сердца и меня не станет. Но они вдруг застыли, их смех стих, а мои ушные перепонки, казалось, сейчас разорвутся от мгновенно хлынувшей на них тишины.
Невидимая сила меня повернула, потащила в центр комнаты, где вдруг появилось зеркало, в котором отражалась всего одна Тень.
Ноги вновь двинулись вперед...
Мою руку дернуло к зеркалу...
Тень повторила за мной...
Наши пальцы почти соприкоснулись...
Я резко открыла глаза и, приподнявшись на локтях, в страхе посмотрела по сторонам.
Высокое, раскидное дерево ивы, чьи ветки волнами плясали на ветру. Тонкий, гибкий речной камыш, украсивший свои макушки белоснежным пушком. Тихое журчание реки, а над головой серое небо с еще видимыми звездами, но уже затягивающееся на горизонте желто-красным рассветом.
Обведя все это взглядом, я слегка успокоилась, вот только сердце все неслось галопом, и его бой, казалось, отдавал в пятках.
— Хейса, все нормально? Ты во сне дергалась.
Я повернулась на голос и увидела Эйроса, который сидел возле костра и что-то пил.
— Сон дурной приснился, — сказала я, вставая.
Сколько себя помню мне постоянно снится этот сон. Город душ, длинные коридоры, тени, я и напротив зеркала. Как выглядит город душ, я не знала, но что-то внутри подсказывало, что это был именно он. И снился этот сон всегда к беде!
Город душ — это всегда было плохой знак, потому что это место потерявшихся. Место тех, перед кем ворота Арна не открываются и кому навечно приходится быть заключенными в городе, между здесь и там.
Ополоснув лицо в речке, я подошла к принцу и мне тут же протянули кружку с клубящимися от горячей воды облачками пара. Во рту был приторный вкус вчерашнего колоска, поэтому предложенный напиток я тотчас отхлебнула, и тут же пожалела об этом. Мало того, что язык и нёбо обожгла, так еще и вкус у чая оказался на столько сладким, словно из него пытались сварить сироп.
— Почему так сладко? — возмущенно спросила я после того, как осушила флягу с холодной водой, которую набрала еще в замке.
Язык немного пекло, поэтому говорила я, слегка морщась от боли.
— Просто я такой люблю, — невозмутимо ответил Эйрос, пожимая плечами.
Я, конечно, тоже не могла пить чай без сахара, но это было уже слишком.
— А не боишься, что у тебя попа слипнется? — со смешком спросила я, закрепляя другой котелок, побольше, с водой над огнем.
— Не боюсь, — хмуро буркнул принц, отворачиваясь от меня и устремляя свой взгляд на горизонт.
Красное, словно румянец на щеках солнце, смущенно выглянуло из-под одеяла ночи, а окружающие его розово-голубые разводы на небе, казались призрачными дымками сна, которые все никак не хотели исчезать. Звезды уже полностью исчезли, но их заменили белые стада облаков, пригнанные пастухом-ветром на прогулку.
Пока вода грелась, я успела сложить свои вещи, набрать воды в опустевшие фляги и нарезать сыр с вяленым мясом. При этом я все время подбегала к котелку, чтобы подкинуть в него сухие листья мелисы, пару бубочек пухлого, поспевшего шиповника и несколько гроздей созревшей калины, которая лопалась в пальцах красным соком, стоило только ее немного придавить.
— Извини, — услышала я тихий голос Эйроса.
Я бы могла заставить его повторить погромче, или вообще проигнорировать, строя из себя обиженную девицу. Вот только я понимала, как ему трудно было переступить через себя и сказать всего лишь одно слово.
— Это я должна просить у тебя прощение, — ответила я, дружелюбно уму улыбнувшись. — Я не хотела над тобой подшучивать и, уж тем более, навязывать свою точку зрения.
