Бэлла Донна (главы 1 - 7)

В тот вечере луны не было, в воздухе порхали пёстрые мотыльки, а Рэморин мыл привезённые из стеклодувной мастерской флаконы. За окном мелькнула тень. Он резко вскочил, вылетел за дверь, сбежал по подвесной лесенке, думая геройски схватить вора. И лоб в лоб столкнулся с девчонкой. Они отпрыгнули в разные стороны, эльфийка затравленно посмотрела на него, а Рэморин — растерянно. Она оказалась выше его, босоногая, в простом чёрном платье и такая лохматая, будто только что отплясывала в круге эллиллонов.

— Ты кто? — спросила она неприятным визгливым голосом.

— Я хозяин! — запальчиво ответил Рэморин.

— Ах, а я... — она теребила юбку. — Я ничего не делала, только смотрела! У Лаунэ вчера день рождения был, ей духи подарили ...

Никакой Лаунэ Рэморин не знал.

— Так ты за духами? — он прыгнул вверх по лесенке, разом перемахнув через две ступени. Надо позвать родителей, сказать, что покупательница пришла.

— Я не за духами! Я только мечтала, у меня денег нет.

— А что, бывает, что денег нет? — удивился Рэморин и гордо сказал: — Мне родители всегда дают!

— Везёт... — протянула она. — А у моей мамы нет... Когда Лаунэ пригласила меня на день рождения, я принесла ей свою куклу в подарок. Она у меня одна, любимая... А Лаунэ даже спасибо не сказала, у неё таких кукол — тысяча! Тогда я ночью у неё украла своё! — глаза девчонки бешено сверкнули, и Рэморин чуточку испугался. Совсем капельку. Эллиллоны ведь не всегда добрые, они иногда бывают опасны и дики...

— Запомни! — прошипела она. — Если ты родителям доложишь, что я тут была, я приду ночью и у тебя куклу украду!

— У меня нет кукол... — начал он, но тут в лавке послышались шаги. Родители!

Девочка кинулась наутёк, и Рэморин бросился за ней, решив почему-то, что если его увидят, то и ему не поздоровится.

Они притаились в самой чаще, потом залезли на замшелый ясень и осмотрелись. Погони не было, скорее всего, родители их и не заметили. Как огоньки, перемигивались звёзды в ручье, вспыхивали золотинки светлячков в траве, вдали глухо кричала неясыть.

— Ты зачем за мной рванул? — с раздражением спросила девочка.

— Потому что я тебя не боюсь! — ответил Рэморин и осторожно спросил: — Ты эллиллон?

— Ой, не могу! Почему эллиллон? — засмеялась она. — Не-а! — ухватилась за ветку, спрыгнула с дерева и крикнула: — Я эльфийка, Айрайс Ровэлий!

— Рэморин Тэфаирий, — представился он с чувством собственного достоинства, как учили. — Айрайс — это безмятежность. Прямо как Архипелаг Энэллах, он тоже переводится "Безмятежность" с местного языка.

— А ты Рэморин. Дерзкий. Совсем как Ремская Империя! Только не знаю, как переводится "Ремская"...

— Хочешь, я тебе завтра духи принесу? — он ловко приземлился рядом с ней. — У нас их много, родители не заметят!

И чего он решил красоваться перед этой растрёпой?

— Ты можешь? — она широко распахнула глаза. — А давай! Запомнил это место? Я завтра вечером сюда приду!

Место Рэморин запомнил. У эльфов отличная память, и ориентируются они прекрасно, тем более в родных лесах.

— Ты где живёшь? — спросил он.

— У ручья Милий.

— И родители разрешают тебе гулять так далеко, ещё и ночью?

— Я и не спрашиваю, сама решаю, я взрослая, мне уже десять! — Айрайс вздёрнула нос. — А тебе запрещают? — добавила она снисходительно.

Рэморину не позволили бы этого даже днём. Но он соврал:

— Вот ещё! Запросто могу тебя проводить!

Она оценивающе глянула на него и хмыкнула:

— Ну пошли. Я покажу дорогу.

Они выбрались на тропинку и вприпрыжку побежали на север. Ночной холодок пощипывал кожу, вокруг расстилался шлейф белого тумана, а на небе звёзды ловились в лиловый Невод. Айрайс звонко рассмеялась, и Рэморин вместе с ней, потому что просто-напросто хотелось петь и смеяться в эту ночь.

...Сколько потом будет встреч у замшелого ясеня, шуток, разговоров... Казалось бы, что общего может быть у мальчика, обожавшего читать книги, и девочки, пришедшей когда-то утащить духи из парфюмерной лавки? А вот что-то нашлось. Рэморин тогда не знал, что впереди у них восемь лет счастья, счастья, которое они не осознавали, не ценили и потеряли навечно. Кто-то скажет, что детские игры ничто по сравнению со страстями взрослой любви, но именно то светлое беззаботное время, пронизанное тёплыми лучами и смехом Айрайс, он и считал счастьем.

Куплет шестой. Беги, Бэлла, беги

Как я была зла! Я ненавидела этот мир, эту проклятущую судьбу и это гадкое тело! Когда я увидела свои морщинистые руки с набухшими венами, седые космы, почувствовала тяжесть в груди, мне стало не просто плохо, мне стало прекошмарнище! Складывалось такое впечатление, что меня сглазили или прокляли, у-у, гады! Почему, почему тогда не сказали, что надо сделать, какой зарок выполнить, чтобы снова стать собой? Лягушачью кожу спалить или ждать, пока заезжий прынц полезет целоваться? Как страшно жить!

В своей комнате я набесилась, накричалась, пока меня не начало знобить и поташнивать. Кажется, это подскочило давление, во всяком случае у бабули симптомы были такие же. Тогда я расплакалась, не раздеваясь, повалилась на постель и не запомнила, как уснула.

Разбудило меня солнце, ярко светившее в окно. Я приподнялась на кровати, огляделась. Это была всё та же комната в "Приюте Джентоса", а я... я посмотрела на свои руки и поняла, что снова стала молодой! Какие-то идиотские шутки, за которые, как известно, в зубах бывают промежутки! Знать бы ещё, кому давать в зубы...

Словами не передать, как же хотелось, чтобы всё вчерашнее оказалось страшным сном! Чтобы не было этой чудовищной правды о других мирах и чужих телах, чтобы снова были школа, выпускной, родной привычный дом. Почему такая несправедливость, за что мне эти муки?! Многое я отдала бы за то, чтобы снова увидеть родителей, бабулю, которые наверняка меня оплакивают... Родные мои, я жива, я только не знаю, как до вас добраться, но обязательно вернусь, обещаю! К вам под крыло, к моему Димочке, пока его не увели и пока он сам не увёлся... И ругайте меня сколько угодно за то, что я заставила вас волноваться, я даже рада буду!

"Твою медсанчасть!" — всхлипнула я.

Ладно, как говорил папаня, Белки Донны не сдаются! И я не буду сдаваться, я стану бороться и найду способ вернуться!

После минутного раздумья мною лично был составлен гениальный план действий:

1. Пообтесаться в этом мире, чтобы понять, что тут к чему.

2. Найти того, кто лучше всех рубит в магии или некромантии.

3. Попросить его вернуть меня домой.

Осмотр Сайларна, а заодно наведение своих порядков, уставов и самоваров я начала с собственной комнаты. В выдвижном ящике стола отыскались обколотое с краёв зеркало на ножке, тупые ножницы, моток шерстяных ниток и чернильница с мухами, которую я перевернула и постучала по столу. Оттуда вывалился комок засохших чернил, нанизанный на перо. Хоть гвозди забивай этим молотком!

Меня больше заинтересовало зеркало и ножницы. Захотелось назло судьбе устроить акцию протеста, показать, что я не стану прогибаться под этот мир, что я Бэлла, а не Карганила, и буду выглядеть, как Бэлла!

Устроившись перед зеркалом, я начала расчёсывать, нет, драть запутавшиеся волосы и тихонько напевать, а может, и подвывать от боли:

Круто ты попал в этот мир,

Ты звезда,

Ты звезда,

Давай народ удиви! (1)

Выдохнула, набралась смелости и отстригла чёлку. Кривовато, но для сельской местности сойдёт. Потом обкромсала волосы так, чтобы они едва прикрывали плечи. Красота, почти длинное каре! Не жарко, и косы плести не надо.

Затем я придирчиво осмотрела платье, которое вчера притащил Рэм, не иначе, из своих запасов. Оно оказалось чистым и без прорех, но в то же время слишком поношенным. Особенно меня взбесила длинная юбка, я её точно отрежу! Ноги у Карганилы не в пример моим длинные, стройные... и мохнатые. Но, как я поняла, последнее обстоятельство здесь никого не шокировало. В крайнем случае спрошу у Рэма, где он покупает депиляционный крем.

Юбку я так и не успела отрезать, потому что услышала позади хриплое ворчание:

— Совести ни у кого нет! Вчера только убрался, и опять мусорят!

Я резко обернулась, сжав в кулаке ножницы. Посреди комнаты суетился зверёк ростом мне по колено, похожий на шимпанзе, с бурой шерстью и тёмно-коричневой мордочкой. Одет он был в цветастую одежду, а на глаза надвинул остроконечный капюшон. В лапках зверёк держал маленькую метлу, которой виртуозно, куда лучше школьной технички, подметал пол.

— Ты кто? — выдавила я.

— Брауни я, дух дома, — фыркнуло создание. — Раньше знакомиться не пришёл, побоялся тебя, всё-таки кадаврица, как ни крути. А сегодня глянул — ты сама жертва.

Я обратилась к воспоминаниям Лаэрта. Брауни — это вроде местные домовые, в хате у моего правнука тоже жил такой, совсем не страшный, но задевать его всё же не стоило. Лаэрт однажды отдавил брауни лапу, так тот в отместку наплевал в кувшин с молоком и насыпал соль в сахарницу, а сахар в солонку. Не-е, наши домовые, если они вообще есть, куда симпатичнее во всех смыслах!

— Я не хотела тебя обидеть, — как можно вежливее сказала я. — Ты в этом доме живёшь?

— Какой дом! — запыхтел брауни. — Это каторга! Вкалываю, не покладая рук, и хоть бы раз вместо сливок в мисочку эль налили, нет, прижали, изверги! Помяни моё слово, я когда-нибудь все запасы спиртного вылакаю, на радость хозяйке и на горе хозяину! А хозяйские дочки разве что ногами не пинают, ну ничего, я ночью в отместку их косы в такие колтуны запутаю, вовек не раздерут! К слову, о косах. Ты, кадаврица, когда в следующий раз надумаешь цирюльными делами промышлять, хоть тряпку постели, мне ж после тебя волосья убирать! Вчерашнего бардака за глаза хватило, когда набросали здесь клоков своих, но те эльфийские были, я их в шнурок заплёл, на шею повесил, будет как амулет. Твой волшебный эльф не пожертвует ещё прядь-другую?

— Это надо у него спрашивать. А где этот волшебный эльфяра, дрыхнет?

— На заднем дворе жеребца седлает, уезжать собирается.

Я чуть не сплюнула от досады и пулей вылетела во двор. Рэм нашёлся у ворот, он крутился возле коня каштановой масти и затягивал подпругу. Это название — "подпруга" — всплыло в памяти неожиданно, и кажется, благодаря памяти Лаэрта. Я так удивилась своей новой способности, что затормозила на месте. Это что же, стоит мне увидеть какую-то незнакомую сайларнскую вещь, и её название всплывёт в голове само собой? Интер-р-ресно! Нужно поэкспериментировать!

Ну например, что напялено на Рэме, как оно тут называется? Как и вчера, одежда в бело-серой гамме, правильно, эти цвета ему к лицу... Стоп! Я тут не модой занимаюсь, а исследую свои способности! Я сосредоточилась.

Итак, светло-серая туника, которую Рэм накинул поверх рубашки, звалась котта, везде она устарела, но, как понимал мой правнук, для эльфов котта традиционна. Во всяком случае, та эльфийская делегация, которую Лаэрт видел, щеголяла именно в коттах без рукавов и с вышивкой. А вот вошедшим в моду кюлотам, коротким и с пряжкой под коленом, Рэм предпочёл обычные штаны.

Я почувствовала себя умной, как кандидат наук! Хмыкнула, спортивной походкой двинулась к Рэму и вдруг услышала, как он тихонько напевает себе под нос:

— Show must go on, show must go on, ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла, show must go on... (2)

Я чуть не упала там, где стояла, и только потом сообразила, что он взял это из моих воспоминаний.

Рэм обернулся и удивлённо присвистнул:

— Доброе утро! У тебя короткая причёска? У нас такое безобразие, в отличие от Земли, не принято, впрочем, если тебе нипочём косые взгляды, то, Бэлла...

— Анатольевна!

— Почему ты эту песню всю не знаешь? — сменил он тему. — Красивая мелодия, с оттенком трагизма.

— Ты куда намылился, скотина? — перебила я.

— Не хами, — спокойно ответил он.

Вот наглец!

— А я ещё и не хамлю!

— Съезжу на пару дней в столицу и сразу вернусь. Так надо, поверь, — невозмутимо сказал Рэм, достал из котомки колбу с гомункулом, обмотал её плащом и аккуратно положил в перемётную суму.

Значит, это пугало он забирает, а меня — нет? Так нечестно! Я тоже хочу!

— Можно я с тобой? — принялась канючить я. — Ну Рэм, ну пожалуйста! Я не хочу в земле копаться и за козами ходить! А в столице, как её... Таирилинн, да? Я там хоть швеёй устроюсь.

Последняя фраза вполне соответствовала моим земным планам. Я после школы думала пойти на курсы швей и закройщиц. Для нас, деревенских девчонок, это было пределом мечтаний, если не считать мужа-олигарха... Я бы рассказала про это Рэму, но он явно не собирался меня слушать. Прыгнул в седло, жеребец затоптался на месте и повернул к конюшне.

— Каприз, нам надо уезжать, — Рэм направил коня в сторону открытых ворот. Каприз, оправдывая свою кличку, всхрапнул, выгнул спину и за пару прыжков снова повернулся к конюшне.

Вообще я лошадей не боюсь, но на всякий случай отступила на шаг. Кажется, намечалось побоище...

— Вот упёртый! — Рэм поводьями заставил жеребца поднять голову, несколько раз ударил пятками. Каприз взбороздил копытами землю. Уезжать из полюбившейся конюшни ему явно не хотелось.

"Чтоб ты, Рэмка, свалился!" — загадала я.

— Бэлла Анатольевна, — начал он, подпрыгивая в седле и осаживая взбрыкивающего жеребца. — Я заплатил за две недели твоего постоя в "Приюте Джентоса"... Тпррру! Ещё сказал управляющему... Ты, зараза такая! Каприз, ты будешь слушаться или нет? В общем, сказал, что ты не опасна. И да! Сейчас как хлыст возьму, будешь знать!

Это он мне или Капризу? Во всяком случае, мы оба были против хлыста!

— Джентос, наверное, уже приготовил тебе завтрак, — завершил свою путаную речь Рэм и наконец-то заставил жеребца замереть смирно, мордой к воротам.

— А ты? Ты сваливаешь, оставляешь меня одну? — в носу засвербело, к горлу подкатил ком. — Ну и катись, скатертью дорога!

— Дождись меня, хорошо? Пока что я не могу ничего объяснить, но я вернусь, обещаю! До встречи! — он пустил Каприза с места в карьер. Белые пушинки одуванчиков летели из-под копыт...

Я гордо задрала нос и убедила себя, что всё в порядке. Рэм мне никто, не сват, не кум, не брат! Обойдусь без его помощи! Умылась водой из кадушки, привела себя в относительный порядок и прошествовала в "Приют Джентоса". Хозяин меня сторонился, завтрак принёс брауни, с которым мы и устроились за столом у открытой двери. Свежий ветерок нёс аромат сирени и ещё кое-чего с близкой навозной кучи, где копошилась мелкая дворняга.

— Сквозняков не боишься? — поинтересовался брауни. — Если будешь кушать тут, можешь простудиться.

— Люблю сквозняки! — отмахнулась я. — Я от них не заболеваю... Ой, хватит меня отвлекать, я жрать хочу!

И я набросилась на еду. Позавчера не ужинала, вчера только пообедала и теперь страшно оголодала! Чувствовала себя хуже, чем после разгрузочных диет, на которых, к слову, больше двух дней не просиживала, потому что нервы дороже! К тому же родные уверяли меня, что я и так худая, но наверняка бессовестно врали!