Саен. Лига Верных (роман-фентези)

— Это в честь двух хребтов, что разделяют Нижнее и Верхнее королевства. Два Одиноких горных хребта проводят границы между владениями. Ну, так говорят люди...

— Ну, в Суэме о ваших королевствах ничего не знают. И сдается мне, что предки ваши жили раньше не здесь, не в мире Двери.

— Что это значит?

— Это значит, что ваши предки — пришельцы в этом мире. Потому что однажды в Суэме открыли Проклятую Дверь , а за ней — проход в иные миры. Мы называем людей из других миров словом "май-нинос". Вы — не такие, как мы.

— Это не очень понятно. — Саен вздохнул, — А правда, что в Суэме поклоняются Создателю?

Енн удивленно поднял брови:

— Поклоняются? Я бы не сказал так. Мы живем с Создателем. Мы Его любим, мы Его знаем, мы получаем от Него жизнь. У нас тесная связь с Небесным Отцом, без Него мы не можем жить.

— Ты называешь Создателя Небесным Отцом?

— У нас так все Его называют. Он — Отец всего живого. Он создал этот мир, и создал ваш мир. Он, вообще-то, любит свое творение. Если ты знаешь Его, то ты тоже можешь называть Создателя Отцом.

Саен удивленно мигнул, потер переносицу. Сидевший рядом с Енном мужчина фыркнул, громко высморкался и пробубнил:

— Давай, суэмец, рассказывай еще. Не только малец слушает тебя.

Саен придвинулся ближе. Вопросов стало еще больше, но он не мог решить — что самое важное, о чем надо спросить в первую очередь.

— Скажи, Енн, почему Создателю не приносят жертв?

— О, какой вопрос, — Енн улыбнулся, покачал головой, — мне такое не приходило в голову. У нас не приносят жертв — зачем? Такой нужды нет. Нам не надо платить за милость Отца. Мы ведь живем в тесной связи с ним. Но если эта связь прерывается — мы меняемся навсегда. Перерождаемся. Мы становимся проклятыми — баймами.

— Проклятые — это суэмцы? — Саен от удивления привстал с соломы.

— Да, проклятые — это перерожденные суэмцы. Мы их называем баймами. Баймы — это воплощение зла. Они не могут вернуться к Отцу, и души их уродуются настолько, что ничего доброго не может проникнуть к ним. Они думают только о зле. Ими владеют злые духи.

— И почему так происходит?

— Потому что была открыта Дверь в другие миры. Из-за этой Двери и пришло проклятие в Суэму. Нельзя было ее открывать. Ну, а в вашем мире по-другому. У вас другие законы. Хотя, вы тоже оторваны от Отца, как и баймы. По-крайней мере, я это хорошо видел, пока следовал с караваном по землям Одиноких Королевств. Я знаю, что в ваш мир приходил Сын Создателя и заплатил за вас цену Крови. Искупил от проклятия. Но вы, почему-то, не пользуетесь своим искуплением.

— А ты знаешь, как это было? Как Сын Создателя заплатил Цену Крови?

— Говорят, что Он умер, заплатил своею кровью. Божественная жертва, могущая покрыть много зла. Он умер, а после воскрес.

— Что значит — воскрес? — не понял Саен.

— Значит, ожил. Снова стал живым. Восстал из гроба.

— Разве такое возможно? Разве кто-то может снова оживать после смерти?

— Чудные вещи ты рассказываешь, суэмец, — покачал головой сосед Енна.

— Создатель владеет жизнью. И Он дал эту власть Своему Сыну. Потому Сын может принимать жизнь, и давать ее другим.

— Владеющий жизнью, — тихо проговорил Саен. Он сам мог чувствовать жизнь в других, но не мог ее давать. Он мог только останавливать живое течение.

— Владеющий жизнью, — снова проговорил он.

— Да, Создатель — это Владеющий жизнью. Можно и так сказать, — согласился Енн.

Из-за угла вынырнул надсмотрщик — бородатый, худой мужчина в кожаном жилете и широкой шапке с длинными наушниками, спускающимися до подбородка.

— Это что, новый раб у меня появился? Продам и тебя, пострел. Чего уселся тут, а?

Он отвесил оплеуху Саену и, подняв за руку, пнул ногой.

— Чеши, поганец, к своим, а не то — продам, как беспризорника.

Саен зло дернул плечом, обернулся. Первым желанием было силой мысли поднять валяющееся недалеко бревно и треснуть им по башке этого надсмотрщика. Но, наверное, Латину это не понравится...

Надо вернуться к брату — это будет самым верным. Тут, в городе, опасно. Не стоит навлекать на себя и брата неприятностей.

Глава 4

— Мы должны выкупить его, Латин, — Саен беспокойно заглядывал в лицо старшего брата, — у нас, наверное, хватит денег, если продадим завтра мечи.

— Зачем? Давай, тогда уж, всех рабов выкупим, их тоже жалко, — хмыкнул брат в ответ.

Накормив лошадь, он чистил ее шкуру мягкой щеткой, а Саен рядом в телеге, опершись на деревянные боковины, торопливо убеждал его:

— Он же суэмец. Он все знает о Создателе. Помнишь, ты говорил мне, что ничего мы не знаем о Создателе. А Енн знает. Он называет Его Небесным Отцом. Ну, Латин, ну у нас же есть деньги.

— Это деньги на еду, не только для нас. Для всей семьи. И для тех, кто придет за помощью к Тминооту. Ты предлагаешь вместо еды привезти еще один голодный рот? Хорошая мысль, ничего не скажешь.

— Латин, это важно! Он же — человек! Как мы можем не помочь ему?

— Давай тогда выкупать самого старого и слабого — это будет справедливо. Рабы-то — все человеки. Всем нужна помощь. А по-твоему выходит, что этот Енн — самый человечный человек, что ли?

— Ты противный, Латин! — крикнул Саен, улегся на сено, накрылся одеялом.

После приподнялся, сказал:

— Я хотел умыться с дороги. Есть тут вода?

— А как же. И вода, и баня, и даже мыло тебе предоставят. Спи грязным, дома отмоешься, чистюля. Моли Создателя, чтобы живыми домой добрались. Люди, вон, говорят, что разбойников в окрестностях города столько, что опасно ездить поодиночке. Люди собираются группами. Нам тоже завтра надо будет пристать к какому-нибудь каравану.

— Я не боюсь разбойников. Нормально мы доедем, — буркнул Саен и отвернулся.

Разговаривать с Латином больше не хотелось. И жалко было Енна, жалко до глухой тоски, до горячих слез. Ну почему сам Саен такой маленький и слабый? Когда уже у него будет настоящая сила, чтобы он мог поступать так, как считает нужным? Он мог бы тогда отбить Енна, освободить его. Да и остальных рабов тоже.

Когда-нибудь так будет. Когда-нибудь он станет по-настоящему сильным. Ведь так предсказал проклятый колодец...

Утро выдалось туманным и ветреным. Городские стены защищали от ледяных порывов, но Саен все равно дрожал и зябко кутался в свою куртку, пока Латин доставал из мешка завтрак — хлеб и картошку.

— У нас же было две краюхи хлеба? — сказал удивленно он и посмотрел на Саена.

— Я поделился вчера с рабами. Одной краюхой, — невозмутимо ответил Саен.

— Ладно, братец. Только не ворчи потом, что брюхо подвело от голода.

— Купим жратвы, у нас же будут деньги.

— О, какой умный. Да не, мы потратим все на рабов. Так будет справедливо.

"Специально дразнит", — подумал Саен, но ничего не сказал.

— Пошли к костру, погреемся, — велел старший брат, — а то замерзнешь, носом хлюпать начнешь. Возись потом с тобой.

Мечи Латин продал быстро — их и было-то только три. Славные, небольшие, в кожаных ножнах. В другие времена за них выручили бы неплохую сумму денег, но теперь хорошую цену давали только за продукты. Еда была в цене, все остальное не имело большого значения.

— Ну, покажи, где твой суэмец. Хоть посмотрю на человека из Суэмы, — сказал Латин, увязав серебряные монеты в кошель на поясе.

— Там, где и все рабы, — хмуро ответил Саен.

Рабов выставляли на продажу в самом центре торговой площади, на деревянном помосте. Выстроенные шеренгой, с руками и ногами, закованными в цепи, худые и оборванные мужчины представляли собой жалкое зрелище. Грубые деревянные башмаки, потемневшие от грязи, ссадины и раны на запястьях, осунувшиеся лица, заросшие бородой почти до самых глаз. Енна Саен сразу заметил.

Высокий, смуглый, черноволосый, он сильно отличался от жителей Одиноких земель. Его кожа была не просто смуглой, а с каким-то золотистым оттенком. Темно-каштановые волосы мягкими завитками ложились на шею и плечи. Миндалевидные карие глаза смотрели открыто, словно не Енна продавали сейчас на площади, словно не рабство ожидало его в будущем.

"Он смотрит так, будто он свободный" — мелькнуло в голове у Саена. Да он и был свободным, мальчик понимал это внутри себя. Он не мог объяснить — что это за свобода, но чувствовал ее очень хорошо.

— Кажется, я знаю, кто из них Енн, — спокойно сказал Латин и направился к продавцу, что стоял рядом.

— Уважаемый, торги когда начнутся?

— Да вот, уже начались, можно сказать. Сейчас крикун придет — и будем называть цену.

— С кого начнете?

— А что, присмотрел себе кого-то уже?

— Еще думаю. Сколько хотите?

— Узнаешь скоро. Вон, мой крикун появился. Начинаем.

Крикун — низенький, толстенький мужчина в остром колпаке на круглой, как репа, голове, забрался на помост и закричал высоким, пронзительным голосом:

— Торг начался, достойнейшие граждане и гости города Тханура! Кто желает купить раба — сейчас самое время! Первый — молодой мужчина, пойманный на границах. Сильный и крепкий, как бык! Поглядите на его мускулы, на его руки и ноги! Поглядите на его лицо! Таких красавцев вы еще не видали!

Хозяин рабов тут же вытолкал на середину помоста Енна. Енн действительно был красив, и его необыкновенная внешность не могла не бросаться в глаза. Во всех его движениях сквозила еле заметная грация свободного человека, знающего себе цену. Енн не опускал глаза, и Саен снова подумал, что взор его похож на свет далеких звезд.

Крикун назвал начальную цену — она, конечно, была немаленькой. Торговались слабо, слишком дорогой раб. Потому, когда в конце Латин назвал свою цену — никто не перебивал его.

— Итак, уважаемый, вы покупаете этого раба? — надрывался крикун — оружейник Латин покупает раба за пять золотых монет!

Саен от нетерпения подпрыгивал на месте, и грязь под ногами весело чавкала. Скорее бы крикун ударил молотком в железный диск над помостом, и это значило бы, что сделка завершена. Молодец, Латин, все-таки выкупил Енна! Хотя пять золотых — это все их деньги. Но там видно будет, выкрутятся как-нибудь. Он, Саен, может хоть каждый день ловить рыбу, а то и зайцев. Главное только — найти дичь.

— Я предлагаю десять золотых за этого раба! — голос прозвучал неожиданно.

Саен оглянулся назад и увидел Нитма Нтана. Деревенский колдун стоял чуть в стороне от толпы, скрестив руки на груди. Из-под краев богатого плаща выглядывала длинная кольчуга, забрызганные грязью сапоги поднимались до колен.

— Десять золотых за раба! — повторил не спеша Нитм.

— О, цена поднялась! Кто еще даст! Вы согласны, уважаемый, поднять цену? — обратился крикун к Латину.

Латин лишь покачал головой. Таких денег у них не было. Саен растерянно посмотрел в сторону Нитма. Зачем ему суэмец? Зачем платить такие большие деньги за одного раба? Обычно цена здорового мужчины не поднималась больше четырех золотых.

— Ну, что ж. Продано! Десять золотых!

Крикун ударил в железный диск и завершил сделку.

Саен смотрел, как Нитм уводит закованного Енна, и злость колкой волной поднималась в душе. Вот же гад! Специально, небось, перебил цену. И откуда у него столько денег? На колдовстве заработал?

Саен протиснулся сквозь толпу, расталкивая локтями людей и не обращая внимания на ругань и толчки. Нитм остановился у самых ворот — две телеги его, запряженные сытыми, гладкими конями, сторожили старшие сыновья. Покупал муку и картофель в городе, видать тоже припекло — закончились запасы.

Саен остановился совсем рядом с телегами, на виду у Нитма и его сыновей, посмотрел, как колдун приковывает Енна к телеге. Заставит суэмца бежать всю дорогу за телегами, наверное.

— Эй, Нитм! — крикнул Саен.

Он уже не сдерживал рокотавшую внутри злость, и она выплеснулась бурным прибоем.

— Эй, Нитм! — повторил Саен, всмотрелся в лошадиные подпруги. Хлоп! — лопнули ремни. Жизнь лошадей Саен почувствовал сразу и легко. А ну, родимые, покажите, что вы можете! Вперед! Кони дико заржали, забили копытами, встали на дыбы.

— Эй, Нитм! — Саен презрительно улыбнулся, и телега, доверху загруженная мешками, перевернулась на бок. Мешки вывалились в грязь. Саен только мельком глянул на них, всего одну секунду. Этого было достаточно, чтобы треснула мешковина и мука смешалась с черным месивом на земле.

— Эй, Нитм! — снова крикнул Саен. Злость звенела в нем натянутой струной.

Он уже видел, как колдун торопливо произносит заклинания, видел, как за его спиной появляется Темный Князь. С Темным не совладать, Темного Саен не одолеет...

— Что за здесь за шум? — двое стражников отделились от ворот, — А ну, хорош колдовать, Нитм! Ты знаешь правило — в городе колдует только маг Комнуд. Или в тюрьму захотел?

Что отвечал стражникам Нитм — Саен не услышал. Латин, подбежав сзади, зажал ему ладонью рот, обхватил под мышки и унес к телеге. Скинув на сено, молча и зло отвесил пощечину, сел на козлы и стегнул лошадь.

— Вперед, родимая, быстрее!

Братья выехали за ворота, и Саен все еще слышал, как громко ругался Нитм со стражниками.

главы 5 и 6

главы 5 и 6

Глава 5

Латин молчал всю дорогу, лишь постегивал лошадь. Телега тряслась по изрытой дороге, брызгала из-под колес грязь и низкой пеленой висели над холмами и долинами тучи. Саен тоже молчал. Что говорить? И так ясно, что сделал он глупость, и отделались они дешево, благодаря быстроте Латина. Зато не успели купить ни муки, ни картофеля, ни пшена. Пустая телега грустно громыхала, подпрыгивая на ухабах. Латин не остановился, даже когда начал накрапывать холодный дождь. К деревне добрались мокрые и голодные, но зато живые.

Латин так и сказал, направляя лошадь к дому Тминоота:

— Хвала Создателю, вернулись целыми. Болван ты, Саен. Выметайся из телеги, пока не надавал по башке.

Это были единственные слова старшего брата за всю дорогу.

Дома их ждали. Радостью вспыхнули блестящие глаза Хнаи, когда Латин переступил порог горницы.

— Мечи продал, но еды не привез, — сообщил с порога брат, — в городе поднялась заварушка, пришлось уносить ноги. Поеду через пару дней, но уже без Саена. Больно хлопотно с ним ездить. Но деньги привез.

— И то хорошо, — кивнул Тминоот.

В эту ночь Саен спал крепко, и вряд ли бы что услышал, если бы не приспичило до ветру. Вставать не хотелось, сон держал крепко, и, уже почти проснувшись, он услышал, как Латин рассказывает Тминооту все, что произошло в городе.

— Вовремя я успел. Еще бы чуть-чуть, и стражники догадались бы, кто виновник беспорядков. Схватил братца под мышки и уволок, как щенка. Тяжелый он, паршивец! Вот так и было дело, Тминоот. Стоял мой братец, а вокруг него валились телеги, рвались мешки и вставали на дыбы кони. А он усмехался. Видел бы ты эту усмешку...

— Да, — Тминоот говорил медленно, словно обдумывал каждое слово, — Саен — умелый мальчик. Но я этому не удивляюсь. Он — Знающий, сын Знающего. Такие могут обладать очень большой силой. Мальчик не смог справиться со своей злостью — что ж, это и с взрослыми бывает. Надо его учить, только и всего. Ты, Латин, поступил правильно. Ну, а я поговорю с Саеном. Меня другое волнует. Зачем Нитму суэмец? И знает ли Нитм, что Енн — из Суэмы? Или купил его просто так, чтобы досадить тебе и Саену?