— Неси холодное и хлеб тогда, и сыр. Есть сыр? — скомандовал Гарри, и получив ответ, виде утвердительного кивка ,махнул рукой — давай, хлеб, мясо, сыр, пиво.
— И кувшинчик глинтвейна — бархатный голосок инфернала немного испугал прислуживающую девицу.
— Да, да. Сию минуту — пробормотала они и исчезла в подсобке.
— Так что вы говорили про колодцы? — спросил Гарри, его удивило требование разрешения на эти сооружения.
— Колодцы, колодцы отдельная история — гном был удивлен интересам взломщика, и его неосведомленности, но делал скидку на молодость и явное далекое происхождение — для начала в этом поселении, буде оно появиться, в радиусе трехсот метров от станции колодцев не будет. Это одно из условий строительства. Ближе разрешается рыть колодцы только в крестьянских дворах, или колодцы не глубже трех метров, а тут от такого толку не будет. Далее, получить разрешение проблем никаких, если рядом нет личного колодца, то, пожалуйста, но раз в квартал приходят с проверкой, проверят на наличие потайных ходов, тайников и качество воды. А это уже взятки.
— А как же кузнец, он что, без воды? — удивился Гарри, он понимал, что в кузне вода очень нужна.
— Кузнецы и содержатели постоялых дворов и обеден, отдельный разговор, им колодец положен. Так сказать по факту, но они не имеют права его закрывать от остальных. Плюм, вот, просто расположил его так, что подходить к нему можно только с путей, колодец между трактиром и конюшней, за каретным сараем. И ведра с цепью там нет, он качает воду помпой, а ты как хочешь, а вода там, на глубине девяти метров только. Так что колодец есть. А что толку? — гном улыбнулся изобретательности Плюма, который оказался его двоюродным дядей по материнской линии.
Принесли покушать и выпить. Флеврети с радостью поделилась вином с девушками, а парни и гном выпили по первой кружке, какое-то время за столом царила тишина, изредка прерываемая бульканьем разливаемых напитков и шуршанием тарелок по столу.
Перекусив, Гарик решил продолжить беседу, и прежде чем выяснить суть предложения гнома, хотел узнать оставшееся про трактир, в котором они сейчас завтракали. Оставались еще кое-какие недомолвки.
— Уважаемый — оторвав гнома от кружки, начал Гарри — а какой смысл пассажирам, кроме возможности несколько избежать внимания полиции, садится в поезд тут, а не в городе? Ведь вы сами сказали, билет в полтора раза дороже, да ее трактирщику заплатить надо...
— Смысл есть — гном отодвинул кружку — для начала не надо платить пошлину за вход в город, а для жителей соседних областей это обязательно, а это на пару медяков больше, чем берет Плюм. Потом, поезда идут не каждый день, и редко когда больше одного в день в нужном направлении, так что, всё равно надо остановиться в трактире, что бы дождаться нужного поезда, а у Плюма это уже заметно дешевле, и точно перекрывает те самые полтора тарифа. Да, в городе можно поехать первым классом, но те, кому это по карману только так и поступают. Но давайте все же перейдем к делу.
Гном достал из кармана своего кожаного жилета какой-то металлический прямоугольник.
— Я, — начал он — могу помочь тебе (он посмотрел на Гарри) и твоим друзьям устроится в этом округе. Эта помощь будет бескорыстной, если ты согласишься на мое предложение, или за отдельную плату, если решишь жить своим умом.
— Для начала хотелось бы услышать условия — парировал Гарри, пока что разговор был совершенно пустым.
— Разумеется — гном повертел прямоугольник в ловких пальцах — так уж получилось, что я являюсь представителем одной очень серьезной фирмы. И ваш поступок серьезно ударил по нашему самолюбию. Что бы человек, это слово гном выделил, так просто вскрыл наш замок, такого еще не было. Но, кроме того, я еще и член гильдии слесарей, так сказать. И хочу сделать сразу два предложения. Первое, я как представитель "Гроберг и братья" буду предлагать вам сделать дубликат ключа и вскрыть замок, в присутствие представителей мастера изготовившего замок и покупателя. Это будет сделано в том случае, если замок будет вскрыт и замечены следы взлома. Вы будете проводить взлом инкогнито, это могу вам гарантировать. Ни каким образом вас нельзя будет опознать. Вас переоденут, привезут, и ваша внешность будет скрыта кольцом размытости. Кто вы, буду знать только я, Флеврети и господин Гроберг. Это первое предложение. Если вы согласны, то завтра поедем составлять контракт. Точные расценки я вам сказать не смогу, зависит от вашего умения произвести впечатление, но, думаю, предложат не меньше десяти золотых как оклад, это не малые деньги, но можно попробовать выторговать до 30, для сравнении, это оклад лейтенанта жандармерии, плюс вам будет оплачен КАЖДЫЙ выезд, по тарифной сетке. Не совсем понимаю, зачем господину Гробергу такие акции в присутствии заказчика, или просто я не так понял, и это будет делаться оп заявке заказчика, в присутствии мастера сделавшего замок, что было бы логичнее. Кроме того, есть еще одно предложение. Более необычное, но не менее прибыльное. Изготовление ключей под заказ, по памяти или по слепкам, о чем я вам уже говорил. Расценки, так интересующие вашего друга, будут таковые:
Гном достал мешочек. Высыпал из него горсть монет.
— Я отдал вам десять золотых серебром, за ключ от клетки — сказал он — если бы это было по заказу, и вы выполнили его, как сказали, то есть по памяти и ключ подошел бы с первого раза, не требуя доработки, то вам бы причиталось еще двадцать монет.
Гном отсчитал двадцатку, отодвинув тринадцать кругляшей.
— Но, так как вы сами сказали, вам пришлось сделать несколько попыток — проговорил гном — то за каждую доработку идет пени, в случае со столь опасным местом, это будет три процента ,то есть почти золотой. Сколько вы сделали попыток?
Гарри разрывался между жадностью и непониманием, он опасался зарваться, сказав слишком мало, терять репутацию сразу, это не разумно, но и хотел получить побольше.
— Пять, или шесть — наконец сказал он — не помню.
— Допустим, пять — гном отодвинул самый большой кругляк к себе — выходит вознаграждение получилось в двадцать пять золотых. Теперь еще один нюанс, Вы сами проверяли готовность на замке, это надбавка за риск, эта надбавка, учитывая опасность равна трем процентам за каждый подход, именно она вычитается как пени.
Монета придвинулась обратно.
— И наконец, за срочность обычно платят в двойне, а если замок стоит на государственном объекте, то это в любом случае двойной тариф. Вышло, что пришлось бы заплатить уже сто двадцать золотых, огромную сумму — гном покачал головой — хорошо, что я не заключал контракта на этот ключ, но, чтобы не казаться обманщиком, я добавляю эти двадцать золотых, и помогаю вам всем устроиться, вы же не из этих мест ребята?
Эти тридцать золотых и были первым заработком Гарри, а работа на "Гроберг и братья", настоящей работой. Гарри успешно выторговал себе оклад в двадцать три золотых, каждый выезд стоил золотой, плюс далее по тарифу, в зависимости от отдаленности и протяженности по времени. То есть если господин Гроберг хотел послать гари далеко и надолго, то это было дорого, а если далеко, но быстро, то подешевле, хотя учитывая разницу в оплате проезда не всегда.
Цапфен не обманул. Он, не интересуясь родиной ребят, помог им устроиться, сделав резидентами округа, что через год позволяло им пытаться обзавестись недвижимостью, личным транспортом и поступить на государственную службу, а пока давало гарантии по применению к ним законов и возможность устроится на работу в пределах баронства. Через пару лет они становились полноправными жителями баронства, и гражданами страны. Обошлось это Цапфену и его дядюшке Плюму в совсем крохотную сумму. Само оформление резидента было простым мероприятием. Желающий должен был прийти в магистратуру с двумя поручителями, полноправными гражданами владеющими недвижимостью или транспортом, и предъявить гарантию предоставленного жилья, не меньше чем на полгода. А тут уже и были сложности. По закону трактирщик, содержатель постоялого двора или отеля, и прочие жители, сдающие комнаты в наем, имели полное право отказать в предоставлении жилья на беспрерывный срок, дольше одной декады не резиденту баронства. Так что, оплачивая постой в трактире за сорок дней, путник оплачивал только первые десять, а остальные шли на депозит, для продления постоя, в котором могла быть отказано. Зато путник всегда мог забрать этот депозит. Опять же, поручители, владеющие ценным имуществом. Таких важных персон не так просто убедить в своей ценности. А у Цапфена и Плюма проблем не было. Плюм был хозяином постоялого двора, и "сдал" ребятам чердак над каретным сараем. Сдал не за так, но с родного племянника он взял всего по серебряку в день. Цапфен усмехнувшись, выдал двадцать золотых, и оставил дяде двушку "на чай", после чего оба гнома довольно засмеялись. Подобные отношения были нормой в гномьих семьях. Хотя при нужде дядя бы и так заселил бы "друзей дорогого племянника" на чердак. Ну и они же выступили поручителями в магистрате, где Цапфен расстался еще с шестью золотыми залога и тремя за оформление. Ребятам он сказал, что обычно желающий стать резидентом тратит от ста золотых на одного человека. Чердак, над каретным сараем, оказался вполне жилым местом. Под двускатной крышей сарая было расположено прямоугольное помещение, шириной около десяти и длинной в четыре метра. Вход в него был как раз от колодца, по приставной лестнице с перилами. Лестницу приставили, закрепили и так решили оставить, с позволения хозяина. В стене, примыкающей к внешнему скату крыши, было проделано три окна, небольших, на уровне плеча пака. То есть почти на уровне глаз любой из девушек. Много света окошки не давали, но для вентиляции их было достаточно. Мебели на чердаке почти не было, три больших сундука, две лавки и бочка, но хозяин трактира, увидев гитару и банджо, решил подсуетиться, и выделил ребятам "совершенно бесплатно" шесть чистых мешков для набивки соломой и дал козла с досками, для создания спальных мест. Гарри выцыганил у него еще пару обрезков широкой доски. Бочка с прибитыми досками превратилась в стол, к которому тут же придвинули скамьи. Вещи были разложены по сундукам, кровати сделаны, укрыты тюфяками, потом одеялом и, наконец, застелены чистыми простынями. Подушки, из тройных наволочек, набитых той же соломой, одеяла в пододеяльниках, шторы на окнах, спертые, еще в поезде, скатерть на столе и застеленные сундуки. Брезент носилок укрыл плохо оструганные доски скамеек. В стены были вбиты гвозди, вытащенные откуда запасливым Паком .а так же этот псих вытащил из своего ранца несколько крючков и тонких поручней, оторванных в поезде и еще три листа кожзама.
— Пак, ты как вообще, с головой дружишь? — не удержался Рокки — ты всю дорогу тащил этот хлам? Ну нафига он тебе был нужен?
— А я готовился стать робинзоном — смеясь заявил Пакость — и хотел в доме создать уют.
С этими словами он извлек стопку граненых стаканов и слегка мятые подстаканники, поднос и сахарницу. Следом пошли чайные ложки, и вазочка для цветов. Смех над смущенным панком звучал долго, все были в истерике. Напряжение ,державшее в до того дня друзей было скинуто, и их разум просто требовал веселья.
Ребята улыбнулись, да тогда они смеялись как не нормальные, а главное, не только Пак притащил с собой черти чего, все были не без греха. Зато, когда присланный Плюмом, работник принес доски и инструмент для полок, ребята хотели сделать стеллаж для девичьей косметики и прочих мелочей, он не узнал чердака. Натянутые веревки с закрепленным на них тентом разделили большую комнату на спальню и гостиную, в гостиной появился стол, укрытый скатертью, скамьи и сидячие места на сундуках, на стенах висела одежда, у входа лежала тряпка для ног. В спальную его не пустили, но Плюм, пришедший потом со своим племянником, и принесший бочонок для воды и пару масляных ламп, был удивлен в приятную сторону. Он, хоть и был изрядным пройдохой, волновался за своего племяша, который и так состоял в гильдии взломщиков, а группа подозрительных людей, поселившихся на чердаке ... эти люди волновали старого Плюма, но увидев, как быстро и уютно они обжились, он все же решил, что все не так плохо. Тихо предложив "молодым людям" выступить в его заведении вечером за плату и ужин, Плюм был встречен вежливым отказом, правда, не окончательным. Ребята объяснили гному, что им надо отдохнуть после почти месяца путешествия пешком, постирать и починить вещи, зато потом они с удовольствием исполнят что-нибудь для его постояльцев.
Орех.
Сколько раз я радовался, что "туристы" решили присоединиться к нам, не счесть. Путь от полянки, где мы потеряли их лидера, до берега озера выдался тяжелым. Тяжелым по многим причинам. Люди, по большей части простые обыватели, в прошлом занятые далеко не физическим трудам, быстро уставали. Протащить самодельные телеги по лесу тоже было не просто, они сильно снижали темп перемещения. Толпа постоянно разбредалась, и их надо было собирать, следить за отстающими, на второй день пути у всех были сбиты в кровь ноги, за исключением привычных "туристов" и еще нескольких человек ,в том числе и Егора Федоровича, носящего всегда удобную и практичную обувь. Меня удивляло, ведь выжили только взрослые и довольно крепкие с виду люди, но почему те же охранники или сотрудники РЖД идут с довольно большим грузом ,молчу про туристов в их броне и под рюкзаками, а большая часть толпы ноет. Это раздражало, буквально выбешивало, но поделать ничего было нельзя. Нескольких человек, в порядки профилактики .всё же бросили в лесу. Это были носильщики, постоянно отстающие и ноющие. У них забрали весь груз, включая их личный, и запретили приближаться к отряду. На следующую ночь они ждали группу и уже шли молча, не сбивая темп и с большей нагрузкой. Ночи впятером, в абсолютно глухом лесу, им хватило. Выйдя к озеру люди как подорванные стали скидывать свою поклажу, решив, что тут и разобьют лагерь. Это совершенно не устраивало меня, не подходило моему шефу, и просто было не разумно. На берегу дул постоянный ветер, сам берег был каменистым и неудобным, ну и куча других факторов говорили против этого конкретного места. К удивлению "тележечники" тихим сапом свалили вдоль озера, я и не успел их даже окликнуть. Скрывшись за небольшим холмом, мысом выдававшимся в озеро, они исчезли из моего вида и встретили мы их уже через месяц. Объявив о ВРЕМЕННОЙ стоянке, мы надули лодку и с еще тремя мужиками поплыли вдоль берега, в поисках ручья или речки, впадающих в этот водоем. Небольшая речка вскоре нашлась, и пройдя вдоль нее мы нашли удобный для строительства холм, практически у истоков этого широкого и довольно глубокого ручья. Обратно я с парой мужиков шел уже сквозь лес, ориентируясь по компасу и небу. Парни аккуратно расчищали за мной путь, оставляя отчетливый след в лесу, а лодка с последним бойцом на борту вернулась в лагерь, как и уходила, вдоль берега. Сколько мучений было потом, страшно вспомнить. На небольшом совете, собранном Егором Фомичом, уже всеми называемом просто "Сам", долго спорили, как быть. В совет вошел Егор Фомич, я, Онзо и Эрик от "туристов", старший машинист поезда, прозванный позже Мотором, Никита Иванович, как самый опытный лесной житель и бригадир самой важной сейчас профессии, строителей. Из его бригады уцелело только два человека, но трое опытных мужика, привычных строить из любых материалов, хоть из камня, хоть из кирпича, хоть из бревен, были очень полезны. А спорили вот о чем, решали, как проводить переезд. Егор Фомич считал, что надо отправить туда строителей, если окажется еще кто с подобными навыками то и их, а к ни на лесозаготовки отрядить толпу "бесхозных" мужиков. Онзо, и я был с ним согласен, предлагал перебросить туда на лодках "туристов" и строителей, начать строить крепость, а бесхозные пусть прокладывают просеку и перетаскивают вещи, как только всё перетащат, усилить строительство. Мотор, Бригадир (это прозвище так и закрепилось за Алексеем) и Никита Иванович опасались "народных волнений" связанных с лесоповалом. В итоге Эрик нашел среднее решение. Часть туристов и все примкнувшие по собственному желанию "бесхозные", со строителями отправляются готовить площадку, я с половиной "туристов" и своими орлами строю "бесхозных" на просеку и перевозку.
