Улыбка развоплощенного

— Как, Вы, ученейший из магов Академии, и связались с этими... дикарями? — недоуменно спросила Морионита

— А Вы? — резковатым тоном отозвался Опалус. — Как это Вы, надежда лесного факультета, оказались здесь в степи, да еще в таком виде? Не сомневаюсь, что речь идет о каком-то запретном колдовстве. Признавайтесь, что Вы натворили, и тогда я подумаю, как Вам помочь! А что касается Шрама и его людей, то это никакие не дикари, а мое личное войско. Они только что, этой ночью захватили Стефеншир!

Морионита несколько опешила. Чтобы у Опалуса да личное войско? Он всегда был известным интриганом, но уж никак не воином. И как ему удалось заставить джеггов его уважать? Одного волшебства на это не хватило бы.

Пока она раздумывала, маг перешел в наступление:

— Знаете, я, кажется, догадываюсь, что произошло. Вашим талантам не нашли должного применения, Вы сотворили что-нибудь запретное, а этот ретроград Малахитус Вас попросту выставил из Академии! Что, не так?

— Меня еще никто ни откуда не смел выгнать, не то, что Вас, — вырвалось у Мориониты.

— Тише, девочка, здесь тебе не Академия, — осадил разбушевавшуюся волшебницу маг огня. — Джегги, знаешь ли, женщин держат на задней половине шатра и слова им не дают. А ты так устала, что, пожалуй, далеко не улетишь. Так что имей в виду, с учетом твоей красоты я здесь для тебя главная опора, а не то попадешь вон, десятой женой к Шраму. Понравился?

— А что он, по крайней мере, получше некоторых академических юнцов, — попыталась пошутить Морионита, а сама подумала: "Ничего себе, какие у него, однако, перепады от любезности к угрозам, совсем не похож на прежнего хитроумного и сдержанного декана."

После этого чародейка надолго замолчала. Видя, что девушка хмурится, и того и гляди, рассердившись, снова станет ласточкой и полетит неизвестно куда, Опалус смягчил тон:

— Ладно, ладно, я пошутил, мне и самому не больно-то нравятся эти кочевники. Да делать нечего. Пожалуй, расскажу тебе все как есть, а уж ты решай сама, стоит ли игра свеч.

Конечно, Опалус вовсе не собирался раскрывать перед магичкой все свои карты, но похвалиться покровительством Уфу Темного он решился, тем более, что это показалось ему единственным способом привлечь волшебницу на свою сторону и получить помощь для контроля над джеггами.

— Знаешь ли ты об Уфу Темном?

— Это еще кто такой? — недоверчиво спросила Морионита.

Хотя кое-какие слухи об этой сущности до нее доходили, она решила прикинуться незнающей, чтобы получить побольше информации.

— Не кто такой, а великое божество, — ответил Опалус. — Он выбрал меня, чтобы я помог его воплощению и обещал мне магическую власть, равной которой до сих пор не было.

— О, это интересно! И что же ему нужно взамен?

— Да ничего особенного, то же, что и всем темным властелинам, побольше крови, разрушений и жертв.

— Не очень-то ты его, похоже, почитаешь, — усмехнулась Морионита.

— Это я-то не почитаю, — испугался Опалус. — Да что ты такое говоришь! Я позволил кочевникам разграбить Стефеншир в его честь!

И тут же в его голове раздался знакомый голос:

"Ну да, ты позволил, как же! Если бы не этот, как его там, ты до сих пор торчал бы под стенами!"

Опалус еле сдержал себя, чтобы не ответить голосу очередной грубостью. Он совсем не хотел, чтобы при девушке его снова пригибал к земле недавний черный вихрь. Внутреннее молчание было вознаграждено, никаких неприятных явлений больше не последовало, и голос умолк, видимо, Уфу тоже было интересно, куда пойдет беседа. Морионита тем временем решила продолжить:

— И что же ты за это получил?

— Во-первых, полную покорность изрядного войска отъявленных головорезов, теперь я могу завоевать любой город королевства и ставить свои условия, — медленно, как лектор за кафедрой, произнес Опалус. — Во-вторых, мои колдовские способности возросли в несколько раз, а в третьих, теперь у меня есть союзник-маг.

— И кто же это? — спросила магичка.

— Как кто, конечно, ты, Морионита! Ведь ты явно поссорилась с академическим начальством. Я знаю, ты честолюбивая девушка и просто так не позволила бы себе совершить безрассудный поступок. Не будем говорить о том, как ты здесь оказалась, это твои проблемы. Я спрашиваю: готова ли ты вместе со мной служить воплощению Уфу Темного и разделить со мной даруемое им величие?

Такая пламенная речь несколько озадачила Мориониту, но гордость не давала ей признаться в том, что она попала в тупик.

"А что если я соглашусь на все условия этого всем известного интригана? А потом мы посмотрим!" — подумала волшебница, а вслух произнесла:

— Я согласна!

Опалус был очень доволен таким поворотом событий, хотя конечно не строил иллюзий на ее счет, ведь о своеволии и эгоизме этой даровитой особы ему было прекрасно известно. Но в глухой степи выбирать не приходилось. Более того, в голове у мага огня тут же созрел отличный замысел: заставить девушку совершить жертвоприношение и тем самым и самому избавиться от неприятной обязанности, и ее связать кровью.

— Согласна? — произнес он. — Отлично! Сегодня вечером в старых каменоломнях мы принесем великую жертву и заложим храм Уфу!

Морионита вздрогнула, потому что в голосе огневика послышались совсем уж не свойственные ему ноты, ей показалось, что вместо него говорит сам Уфу Темный, но отступать она не привыкла.

Вечерело. Небольшой отряд во главе со Шрамом, джеггские колдуны, Опалус и Морионита ехали к старым каменоломням. О том, что там находится старинное место поклонения Уфу, никто не знал, кроме самого Опалуса, которому сообщил об этом не кто иной, как пресловутый голос в его голове. Сзади тащилась хорошо охраняемая повозка, в которую поместили несколько отловленных в спешке несчастных горожан, предназначенных в жертву.

Маг огня был очень раздосадован тем, что маги шторма и воительницы, к поимке которых он приложил личные усилия, сбежали, и теперь ему приходится приносить в жертву всякую мелочь, как он выражался. Но делать было нечего. Подъехав ко входу в каменоломни и оставив коней под охраной, все начали спускаться вниз. Джегги совсем не хотели лезть под землю, степным воинам сам дух пещер казался опаснее любых сражений. Но Опалус полагал, что кочевникам непременно надо видеть весь ритуал, чтобы они прониклись ужасом перед могуществом Уфу. Пришлось освещать туннели магическим огнем, но это было и неплохо, от него резво разбегались в стороны всякие твари, которыми в изобилии кишели катакомбы. Медленно и торжественно процессия, возглавляемая магом огня, двигалась по старым туннелям, он отчетливо чувствовал, что в этих местах сила Уфу сохранилась с наибольшей полнотой, вероятно, именно здесь темному богу поклонялись в прежние времена. Чем дальше они шли, тем страшнее и труднее им было двигаться, бедные пленники совсем не могли идти, и джеггам пришлось тащить их. Наконец туннель повернул, и в неверном свете магического огня предстало жуткое зрелище. В пустом зале у самой стены высилась черная статуя, в два человеческих роста, она изображала, по-видимому, самого темного бога, ибо кто еще решился бы иметь столь нелепый и отталкивающий облик. Членистое тело, грубые клешни и уродливая голова не давали никакой возможности хотя бы восхититься его мощью или грозной красотой. Возле статуи находился каменный жертвенник.

Опалус торжественным шагом прошествовал к жертвеннику и жестом приказал подтащить поближе пленных. Джегги и их колдуны с суеверным страхом выстроились вокруг.

— Госпожа леса! Вам, великой и непобедимой, предоставлено почетное право принести эту жертву.

Морионите, на которую во все глаза глядели джегги, не оставалось ничего другого, как подойти прямо к камню.

— Возьми этот кинжал! — громко крикнул маг.

Девушка без всякого трепета крепко ухватила красивый кинжал, который ей протянул маг. Она не знала, каков будет ритуал, а спросить заранее не решилась все из-за той же гордости. Надо сказать, что если бы она и спросила, Опалус не ответил бы, ведь он и сам не знал, как правильно надо все делать, но полагал, что для начала сойдет и простейший вариант — зарезать людей на камне Уфу. По знаку мага на камень возложили первого пленника.

Распустив вокруг себя для пущего эффекта языки пламени, Опалус громко и торжественно произнес:

— О, Великий Уфу! Да будет угодно тебе принять эту жертву!

У Мориониты, которая, наконец, поняла, что ей предоставлена кровавая работа, начали дрожать пальцы. Казалось, еще немного и торжественность момента будет нарушена, но, подняв глаза, она встретилась взглядом со Шрамом! Взгляд жестокого вождя был полон презрения, и, казалось, говорил: "Ну что, колдунья, ты сможешь? Или твое место у очага, среди всех, носящих покрывала?"

От этого в ее душе как будто возродились все унижения последних дней, подлинные и мнимые. Гнев и гордыня всплыли как хищные рыбы из глубин океана. Кинжал, будто сам собой, вонзился прямо в горло пленника, которого тут же оттащили и заменили другим. Совсем озверевшая от вида крови, страха и ощущения власти над людскими жизнями Морионита все убивала и убивала, пока последний из стефенширцев не был мертв. В этот самый момент Опалус погасил магический огонь, и в зале воцарилась полная тьма, которая скрыла и Опалуса, которому было совсем не по себе, и упавшую от ужаса прямо на окровавленный камень Мориониту, и устрашенных жестокостью женщины джеггов. В темноте раздалось жуткое шипение, затем зловещий хохот и, наконец, отчетливые слова:

— Поздравляю, мои верные слуги! Вы положили начало возрождению моего храма! Здесь будет мой главный дом! Достройте его, и ваше могущество приумножится!

Как только голос смолк, Опалус зажег магический огонь. В свете его маг увидел наглую улыбку статуи, стоящих на коленях испуганных джеггов, и, как ни странно, вполне пришедшую в себя Мориониту. Похоже, прикосновение к жертвенному камню позволило ей воспользоваться силой Уфу и самообладание вернулось к ней в полной мере.

— Храбрые воины! — вскричал чародей. — Госпожа леса! Наши жертвы приняты! Теперь мы восстановим храм Уфу, и наше войско получит новые победы!

После такой короткой, но эмоциональной речи Опалус зажег еще более яркий огонь и двинулся к выходу, остальные последовали за ним.

На следующий день маг огня распорядился, чтобы Обсидиан, которому был дан в помощь изрядный отряд джеггов, согнал уцелевших жителей Стефеншира для ремонта храма Уфу и устройства его наземной части. Сам он полагал, что следует захватить еще какой-нибудь город, чтобы потрафить грабительским инстинктам кочевников, увеличить количество жертв и усилить свою мощь.

— Неплохо бы напасть на Альмарино, — рассуждал он, сидя в шатре вместе с Морионитой.

— И Вы полагаете, что удастся так просто одолеть магов Академии? — c сомнением возразила волшебница леса. — Я думаю, что сначала надо провести еще какую-нибудь эффективную операцию, по-моему, лишь сила темного бога может позволить нам покончить с магами Триединства, а она пока еще не наша.

— И что ты предлагаешь? — спросил огневик, не особенно веря, что девушка предложит что-нибудь стоящее, хотя после успешного жертвоприношения начал не только уважать, но и побаиваться свою спутницу и старался вести себя с ней очень осторожно.

— Я предлагаю напасть на Уланду. Этот богатый порт слабо укреплен, я думаю, нас ждет успех!

Естественно, магичка вовсе не собиралась рассказывать Опалусу о том, что с этим городом у нее связаны некоторые свои виды. Чародею предложение показалось вполне разумным, и цель следующего завоевания была намечена.

Глава 8. Отступление

Когда стефенширские пленники добрались, наконец, до того места, где должна была быть обитель Лиги, их встретил густой туман, за которым ничего нельзя было разобрать. Садилось солнце, усталые беглецы еле-еле переставляли ноги, уже не надеясь сегодня разжиться какой-нибудь едой и готовясь ночевать под открытым небом.

— И куда это вы нас притащили? — первой начала возмущаться Гиацинта, обращаясь, конечно же, к скорпионицам.

— Прямо к главным воротам Лиги! Можешь не сомневаться. Над обителью висит заклятие невидимости, — ответила Сапфира, и девушки хором подали условный знак, напоминавший орлиный клекот.

Сначала ничего не произошло, но через некоторое время из тумана вынырнули две фигурки в полном вооружении. Часовые сразу же узнали Сапфиру и ее подруг, легко определили, что с ними вместе пришли маги шторма, и удивились только присутствию обычных горожан и еще каких-то оборванцев:

— Кого это ты притащила с собой, Сапфира?

— Это — воры Лунного кинжала, — четко и без всяких высокопарных слов, как было принято в Лиге, представила воительница своих освободителей.

— И зачем они нам? — спросила девушка-страж, смерив воров весьма неодобрительным взглядом.

— Я дала клятву, что с ними обойдутся по-хорошему, потому что именно им мы обязаны свободой, — спокойно ответила Сапфира, хотя тон, которым сослуживица с ней разговаривала, ей очень не понравился. — Они спасли нас из плена и заслуживают награды.

— Это дело надо разобрать в присутствии Предводительницы, — поставила точкустаршая по караулу, и тут же исчезла в тумане, видимо, чтобы позвать кого-нибудь для сопровождения нежданных гостей.

Вскоре она вернулась с еще двумя скорпионицами и те повели честных горожан и воров в дом для гостей, который имелся возле ворот Лиги. А старшая по караулу обратилась к магам шторма:

— Господа, мы просим вас вместе с нами пройти к нашей Предводительнице. Надеюсь, у вас найдется, что рассказать. А потом мы проводим вас в комнаты, где вы сможете отдохнуть и восполнить утраченные силы.

После этих слов скорпионицы и маги вошли в ворота обители, и холодный туман, окутывавший ее, поглотил прибывших.

Оставив город в руках джеггов, Предводительница Лиги вместе со своим отрядом и уцелевшими Золотыми Леопардами укрылась в обители. Не выработав пока еще плана боевых действий, они вели почти бесконечное обсуждение того, как быть дальше.

— Нужно сделать все, чтобы освободить Стефеншир от захватчиков! — горячился Гелиодор.

— Как враги могли проникнуть в город? Выходит, их кто-то впустил! В таком случае, кто предатель? — возмущалась Предводительница, ждавшая не пылких патриотических речей, а тшательного анализа ситуации. Она считала, что все случившееся является плодом опасного заговора, может быть даже против короны.

— Если бы я знал...— вздохнул лорд.

Конечно, у него имелись подозрения на этот счет, но он опасался высказать их вслух, чтобы не опорочить человека ошибочно. А если его подозрения справедливы? Тогда он, Гелиодор, в первую очередь и виноват, ибо недосмотрел за подчиненным.

В это время девушка-страж ввела в кабинет магов шторма и Сапфиру.

— Сапфира, как я рада, что ты жива! — воскликнула Предводительница. — Как же тебе удалось спастись?

— Я вместе с двумя подругами попала в плен, — ответила Сапфира, хотя ей было неприятно рассказывать о своей неудаче. — Там же, к великому сожалению, оказались и маги шторма. По счастливой случайности нас всех обнаружили и вывели из подвала стефенширские воры, и за это именем Лиги я обещала им покровительство. Теперь они здесь, в доме для гостей.