Воины Ветра

— Сали. Сали. А как она выглядела? — староста явно стремился помочь, и это обнадежи­вало.

— У неё темно-рыжие волосы, смуглая кожа, большие глаза, ей должно быть около два­дцати лет, — Дан­кан подумал, что Сали может уже быть замужем, и торопливо добавил. — Возможно, она не афи­ширует наш брак, так как на самом деле он фиктивный.

— Рыжая, большеглазая, смуглая, двадцать лет. Хм. У меня найдется пара девушек отве­чающих твоему описанию. Хотя, я не думаю... Ладно, давай знаешь, что сделаем? Ты отды­хай, вижу, тебе здо­рово досталось, а завтра поговорим о твоей жене. Яра не желаешь побол­тать со старым знакомцем?

— Почему нет? — пожала плечами старуха. Здесь, среди солнечной зелени, она уже не каза­лась настолько похожей на призрак. — Пойдем со мной, я помогу тебе уютно устроиться.

Он покорно поплелся за ведьмой. Ветхие одежды развевались под дуновением теплого ветра, но никак не реагировал на движения её ног. Ноги? Но когда юбка чуть приподнималась, мелькания её ног не было видно... Резкий порыв ветра обнажил розовые ступни совсем не по­крытые пылью и никак не участвовавшие в передви­жении. Яра летела над землей!

— Ты смущен этим? — вдруг остановилась ведьма.

— Чем? — даджер не сразу понял, что старуха читает в его мыслях. Такое знакомое ощу­щение...

— Ты прав, мальчик. Я необыкновенно своеобычная женщина, — Яра улыбалась, а Данкан впервые в жизни узнал, что означает выражение — челюсть отвисла. Он так и пялился на нее эдаким идиотом с глупым взглядом и разинутым ртом. Призрак! Она по-настоящему при­зрак.

— Нет, я не привидение, просто я настоящая ведьма и когда десять лет назад мои ноги отказали, мне пришлось начать левитировать, что бы хоть как-то перемещаться в про­странстве, — сообщила она буднич­ным голосом. Может быть, по этому Данкан вдруг проникся добрыми чувствами к этой, в сущ­ности, не сде­лавшей ему ничего дурного пожилой женщине.

— Простите, — тихо сказал он, и Яра по-матерински прижала его к своей груди. Запах её одежды был очень знаком ему и напоминал о чем-то?.. О чем-то хорошем. Она отвела его в маленький, но очень уютный домик, в котором она жила, когда не носилась по воздуху.

Данкан умылся, потер ушибленный зад и уселся прямо на него перед окном. Окном слу­жила круглая дырка с полметра в диаметре затянутая смутно прозрачным пузырем габрука. Глядя в него, даджер вдруг пожалел габруков. Бедные, их мясо жрут все кому не лень жевать, из кожи шьют одежду, из шерсти вяжут носки и варежки, а пузыри вставляют в окна, чтоб сквозняк не гулял.

А за окном радостно-молодцеватой походкой неслась не молодая тетка с авоськой, а сле­дом с двумя бау­лами на горбу перлось её вьючное животное, судя по выражению отупевшего лица — муж. Муж! А он-то сюда примчался в поисках девчонки, которая возможно лет через двадцать превратит его в подобное существо без голоса и мысли. Может плюнуть на все и сва­лить в Агорию?..

Он сидел и, утонув в размышлениях, пялился в мутный пузырь окна, а мысли как ти­киртолики прыгали с одной темы на третью, с третьей вдруг возвращались ко второй и так все дальше и дальше.

На самом деле, Яра не умела читать мысли, они просто вдруг всплывали в ее голове, и вместе с ними приходило понимание интересующего ее человека. Когда же она вернулась в свое жилище, то застала там абсо­лютно аморфного Данкана и полную комнату скачущих мыс­лей. Ведьма никак не ожидала подобного эффек­та, когда подсыпала в его питье сон-траву. Она рассчитывала, что парень уснет и проспит до завтрашнего полудня, чтобы затем бодрым и отдохнувшим говорить с нею на серь­езные темы, но как видно древние боги распорядились иначе. Ведьма вздохнула. По опыту Яра знала, что когда Данкан разберется со своими мыс­лями, он будет зол и голоден, поэтому решила избавить его хотя бы от одной неприятности, приготовив вкусное и сочное жаркое.

Она оказалась права, Данкан вдруг захлопал глазами, вздохнул и зашевелился.

— Ты голодный, поди, парень? — всплеснула руками Яра, он смущенно кивнул.

— Ну, давай-давай, подсаживайся к столу, — в две секунды на столе появилась крынка моло­ка, миска с мя­сом и клубни гарнира. Данкан вдохнул аромат сочного жареного мяса и вспом­нил почему-то о том, как гото­вила Сали. Прошло шесть лет, но неповторимый аромат ее блюд все еще бередил память.

СТОП!!!

Если Яра и Сали готовят одинаковые блюда, употребляя при этом одни и те же специи, значит, они знают друг друга. Выходит он на пути к жене. Как же это получше выспросить у ведьмы?

— Значит, ты говоришь, Сали твоя жена? — неожиданно заговорила Яра, ее глаза лукаво блеснули, и тут Данкан сообразил, она же читает его мысли!

— Ты прав, я была знакома с ней лет восемь назад, — она тогда была совсем ещё девчонкой, — ведьма вздохнула и замолчала, ожидая его реакции.

— А где же она теперь?

— Твоя девочка? Кора о том ведает, — пожала плечами старуха. — Она ушла тогда вместе со своим опе­куном, я слышала, потом его убили, но это случилось раньше, чем она стала твоей женой. Так что я ни чем не могу тебе помочь. Но могу заверить тебя, что в поселке ее нет, те девушки, о которых ду­мает Патрик, наш староста, тебе не подойдут. Так что можешь отправляться назад.

— Но где же мне ее искать? — отчаялся Данкан.

— Что она написала в записке?

— Да вот она смотри:

"Первые Руны Рамайя и след вереска на земле. Воины Ветра. Помоги мне. Жду".

Яра задумалась.

— Думай сам. Если разделить ее послание на пункты, то получится четкий план дейст­вий. Хм. Первые Руны Рамайя и след вереска на земле... Это об Оракуле Одинокой Горы, Руны создавались там. А следом вере­ска на земле поэты древности называли дорогу от Одинокой до Санотии через кима­тийскую крепость Чести. Дальше. Воины Ветра, все верно, если идти до­рогой вереска, то придешь на Кимати. А Кимати это и есть воины Ветра. Ну а дальше все просто, она просит о помощи и ждет тебя. Итак, надо выяснить, что написано в первых Ру­нах Рамайя, думаю, ключ там.

— Стоит попробовать, — воспрял духом Данкан.

— Наши ребята хорошо поводили тебя за нос, на пути сюда. Поэтому, я сэкономлю твое время, и об­ратно ты полетишь на Шан, драконе Дары. Шан прилетала сюда по делам и зав­тра собирается об­ратно.

— Но я все-таки могу встретиться с девушками?

— Ты мне не веришь? — изумилась ведьма.

— Почему же верю, но мне жаль упускать такую возможность поглазеть на симпатичных рыжево­лосых девушек, — засмеялся в ответ Данкан. Они переглянулись и дружно расхохота­лись.

А Яра оказалась права. Девчонки совсем не походили на Сали. Для очистки совести дад­жер не­много пого­ворил с ними и уже к вечеру распрощался с обитателями поселка, чтобы вер­нуться в кре­пость Чести.

Теперь, когда они, наконец, добрались до своего основного места жительства, тренировки стали более упорядоченные и серьезные. Данкан и еще три сотни солдат учились управлять драконами, время от времени они устраивали между собой небольшие потасовки. Очарова­тельная Айка учила парней своим маленьким хит­ростям настоящего рукопашного боя. Дочь скромного даджера, солдата армии покойного короля, Айка в со­вершенстве овладела техникой эльфийской борьбы, возрожденной и дополненной ее отцом, и успешно приме­няла ее в жизни. С миниатюрной, казалось напрочь лишен­ной мускулов девушкой, поначалу не могли справиться и самые сильные из мужчин. А ее практика воз­действия на болевые точки оказалась совсем не сложной, правда в процессе обучения Данкан пережил не мало страшных мгновений во время спарринга.

Время утекало неумолимо. А Данкан все еще не вырвался к Дому Оракула на Одинокой горе. Впрочем, носиться куда-то через непогоду посреди колючей зимы у даджера желания не возникало.

Данкан ждал весну.

Все воины Ветра ждали весну, как время первого похода. Все знали, что поход состоится, но подробно­сти были известны лишь узкому кругу избранных, а Данкан не входил в их число. Он, конеч­но, давал клятву верности, но особенного рвения умереть за корону Гарта не испы­тывал. За последние месяцы для Данкана Сали стала навязчивой идеей. Желание разыскать жену даже пересилило мечту открыть дорогу в Санотию. Кроме того тренировки, продол­жающиеся с рассвета до поздней ночи, за­бирали все силы как душевные, так и телесные. Именно поэтому Данкан позволил себе роскошь не думать о Сали пока не расцветет весна. Шли дни, ему уже стало казаться, что изнуряющие упражнения никогда не прекратятся, и он навеки обречен, вставать до зари, бегать, прыгать, оттачивать непонятно для чего служив­шие движения и падать в койку, когда солнце уже давным-давно закатилось. Но, в конце кон­цов, упражнения Айки подарили его телу неожи­данную силу и удивительную легкость даже по­летность в движениях. Он заметил, что его мускулы очерти­лись, а тело, наконец, приобрело краси­вую атлетическую законченность.

В тайне Данкан надеялся, что полетит к Одинокой на Скейси, драконе, с которым сжился за по­следние месяцы. Но за день дракон выматывался так, что не имел ни сил, ни же­лания лететь, куда бы то ни было. Раньше, когда Данкан не знал драконов так близко, они ка­зались ему вредными и, безус­ловно, жестокими су­ществами, животными. Но оказалось, что лучшего напарника и друга, чем Скейси, Данкан в жизни не видел. Он, конечно, требовал очень много, за то давал неизмеримо больше. Однаж­ды, тогда даджер еще только учился и не смог удержаться во время виража, дракон камнем кинулся вниз, за падающим человеком и успел ух­ватить его за ворот когтями. Короче, в результате Данкан от­делался сильным испугом и па­рой шрамов на спине, так как Скейси несколько не рассчитал и проца­рапал кожу.

В начале третьего зимнего месяца, в крепости появилась Лэш и ее верная гвардия, в числе кото­рых Дан­кан не без удивления обнаружил Мака. Даджер увлек друга в местный трактирчик, где за кружкой хорошего пива они смогли вволю почесать языками. Данкан рассказал другу о своих мучениях-при­ключениях, а Мак прятал глаза и старался обойти в разговоре все, что ка­салось лично его.

— Слушай, — заговорил Мак, в очередной раз, пытаясь не дать Данкану задавать вопросы. — А по­чему ты не поговоришь с принцессой, или кто тут у вас главный, и не попросить пару дней отпуска и своего дракона?

Данкан засмеялся.

— Я думал об этом, но у меня создалось впечатление, что они все здесь прячут от меня Сали и не отпус­тят на Одинокую.

— Ну и что? Именно поэтому никто не осмелится отказать тебе. Кроме того, насколько я помню, и Айка и Лэш относятся к тебе весьма доброжелательно. Обратись к любой из них.

— Айка так выматывается во время многочасовых тренировок, что валится с ног от ус­талости. А Лэш... Слушай, так как ты все-таки оказался в ее свите?

— А никак, — зло воскликнул Мак. — Просто пришел и сказал, что хочу в крепость Чести, сказал, что пе­редумал и хочу быть в гуще событий. В конце концов, здесь у меня друг, а там кто?

Той ночью Данкан проснулся от звука чьих-то всхлипов. Он вышел из кельи и наткнулся на Лэш, ее руки и рубашка были залиты кровью, а глаза и нос покраснели от слез.

— Лэш? Что случилось? — она подняла полные слез глаза и всхлипнула.

— Она... Она умерла...

Сердце Данкана ухнуло куда-то в колени.

— Кто? — выдохнул он.

— Кайла, — прошептала Лэш.

— Кайла? Кто такая Кайла?

— Пойдем, — рыдающая девушка схватила даджера за руку.

Данкан жил в крайней келье, поэтому добрались они за пару минут. Для "летунов прин­цессы" как их называли в крепости, спешно были выстроены деревянные бараки, которые воз­вели неподалеку от жилищ жи­вотных, в первую очередь драконов. Вот в одну из таких дра­коньих пещер и притащила его Лэш, там, на ши­карной бархатной подстилке лежала мертвая самка лвока. Девушка упала перед нею на колени и прижала го­лову зверя к своей груди. Лэш раскачивалась из стороны в сторону и горько плакала. Данкан обнял ее за плечи и прошептал:

— Расскажи, что случилось?

— Кайле всего восемь лет, она такая молодая. Отец Рейвн подарил мне ее, когда я впервые поя­вилась здесь. Она была... О, Кора, я говорю о ней в прошедшем времени, — и девушка вновь зашлась рыданиями. — Кайла такая добрая такая ласковая, — Данкану трудно было поверить, что все эти эпитеты подходят для самки самого хитрого и жестокого животного, лвока. Но Лэш продолжала. — Ей очень хотелось иметь малышей, я была так счастлива, когда ей удалось забеременеть и вот теперь...

Только теперь Данкан заметил раздувшийся живот самки.

— Выходит, она умерла, потому что не смогла разродиться? — медленно проговорил он, Данкан готов был поклясться, что видел, как внутри огромного раздутого живота что-то едва заметно шевель­нулось, а по­том еще раз.

— Когда это случилось? — прошептал он, боясь поверить.

— Только что, — всхлипнула Лэш, но, наткнувшись на его взгляд, торопливо исправилась. — Минут де­сять, может быть.

В следующее мгновение Лэш завизжала, потому что она увидела, как Данкан вспарывает брюхо ее лю­бимице. Даджер вскрыл Кайлу и достал из ее чрева три маленьких трупика и двух слабеньких, но живых кро­шек.

— Поверить не могу, — на этот раз Лэш плакала от счастья, казалось, она забыла о суще­ствовании Дан­кана. — Моей малышке будет, с кем расти. Кайла, девочка, наши дети будут расти вместе. Я обещаю тебе, — шептала она, прижимая едва живых детенышей к сердцу. — Всего полгода, маленькие мои, всего полгода.

— Лэш? — он не мог поверить. — Ты замужем?

Она перестала плакать и уставилась на него.

— Нет, — она с минуту размышляла, но затем сообразила, как проболталась.

— Но ты беременна? — настаивал он.

— Да, — просто сказала она и опустила голову.

Данкан ахнул и растерянно уставился на нее.

— Но почему же ты не торопишься выйти замуж за отца своего ребенка? Любой мужчина наверня­ка взлетит выше дракона от счастья.

— А если он уже женат? Есть ли смысл говорить ему об этом?

— Они расторгнут брак. — Легко предположил он.

— Нет, — она задумчиво посмотрела на двух осиротевших крошек. — Я не смогу.

— Сможешь. Не надо так заботиться об этом ублюдке. Он соблазнил тебя, поставил в такое поло­жение, и ты же его защищаешь. Да он наверняка не достоин, даже целовать следы твоих сапог!

Девушка подняла глаза, и долго смотрела на Данкана, размышляя о чем-то своем. Не­сколько раз ему казалось, что она вот-вот признается ему в чем-то, но затем ее лицо приоб­ретало такой вид, словно она сей­час сбежит. И все же она сказала.

— А если это Мак?

Данкан открыл рот, чтобы сказать... Мак? Но как? Хотя .понятно.

— Мак? Но... О-о-о! Ты сказала ему?

— Он не должен узнать. Дома его ждет жена и две маленькие дочки. Кроме того, он все равно не сможет ничего сделать, только измучается. Так какой смысл?