Воины Ветра

Воины Ветра.

Пролог.

Земия. Итикор. Одинокая Гора. Дом Оракула.

Это были те далекие, покрытые туманом седины времена, Когда еще только соз­дава­лись руны, ко­гда богиня Кора была еще совсем юна и босоногой девочкой ловила мотыльков на полянах лесов Санотии.

В те времена еще были живы чудеса, еще излучали туманы, бездонные колодцы Агории, а фрески Гархи творили настоящее. И только Великий Оракул Итикора, создав­ший руны, ри­совал буду­щее. Он говорил лишь избранным седовласым мудрецам.

Давно это было. Медленно брёл к Одинокой Горе, обители Оракула, старец, он состав­лял Руны — Свя­щенную Книгу будущего. Каменный дом мрачно взирал на путника слепыми глазницами окон. Старик никогда не был за каменной дверью, он опустился на колени у порога и, развернув книгу, изготовился записывать. В тот вечер ему пришлось ждать необыкновенно долго. И предсказание, не­объяснимо туманное, омрачило седое лицо недоуме­нием. Перед самым закатом, в глубине мертвого дома вспыхнуло пламя и, повинуясь вспышкам света, заговорило:

Пройдет еще тысяча лет,

Сменяя главы на престоле,

Наследницею двух миров

Родится принцесса крови.

Она, без права на престол,

Душой и сердцем королева,

Убережет державный ствол,

Подняв народ.

Но сила гнева

Хозяйки судеб велика.

Цареубийцы голова,

Скатившись к трону старика,

Погибель деве посулит.

Она ж, закон восстановит

И с верным другом покорит

Чертоги королевы смерти.

Когда случится то, поверьте,

Ей будет чуть за двадцать лет,

А там жила она иль нет,

Исчезнет дева без следа,

Хоть сбережет её судьба...

На этом предсказание прервалось. Старец подождал некоторое время, погру­женный в раз­мышления. Затем понял, что продолжения не будет, и медленно побрел об­ратно в хижину на опушке. Где и нашли его без­ды­ханное тело спустя три дня. Оборван­ное предсказание было последним в Книге Судеб Медория. Но и после него, как и за­долго до его рождения, Руны со­ставлялись, и не было слу­чая, что бы они повторились хоть раз. Потому оборван­ное пред­сказание так и осталось не оконченным.

И прошла тысяча лет...

Глава 1.

И надо мною одиночество

Возносит огненную плеть,

За то, что древнее пророчество

Мне суждено преодолеть.

Н. Гумилёв

Земия. Итикор. Дирак, селение близ Савэнги.

Щедрое солнце честно озаряло землю добрым весенним светом. Птицы весело щебе­тали, раду­ясь вме­сте с обновленной природой первым, по-настоя­щему теплым денькам. Весна!

Девочка устало оглядывала окрестности, в поисках потерявшейся стуни, она бы не волно­ва­лась, но самка готовилась произвести на свет нескольких беззащитных крошек.

Маленькая пастушка повернулась, пересчитывая стадо, и заметила в другом краю паст­бища крепко сбитую мужскую фи­гуру. Незнакомец шел уверенно, было замет­но, что мест­ность ему хорошо знакома, да и стуни, потягивая носом воздух, не жа­лись испуганно друг к другу, а спокойно продолжа­ли грызть стволы специ­ально для них вы­ращенных деревьев. Девоч­ка всегда поража­лась этой стран­ной черте глупых животных: имея ог­ромные зубы, способные раздробить камень и поразительную память на запахи, стуни легко позволя­ли не только лво­кам, но и бо­лее мелким хищникам нападать на стада и детенышей.

Заметив пастушку, незнакомец поднял руки вверх, демонстрируя, что не желает зла, и заботливо обо­гнув стадо, прибли­зился к девочке.

— Приветствую тебя, дитя, — проговорил он, кланяясь, словно перед ним старейшина. Девочка, улыб­нувшись, ре­шила вступить в игру.

— И тебе добра от Великой Матери Огней Коры, путник, — незнакомец улыб­нулся, и де­вочка пора­зи­лась тому, на­сколько мо­лоденьким он оказался.

— Ты выглядишь встревоженной, я не испугал тебя?

— Нет, ну что ты, просто одна из самок отбилась от стада, и я боюсь, как бы она не окотилась в лесу.

— Я поищу её, а ты оставайся со стадом, — решил он, бросая небольшую потертую сумку на траву.

Глаза девочки широко распахнулись, когда она разглядела ненавистную ей эмблему на его одежде, и все же она обуздала свою неприязнь и с вежливым поклоном ответила, как и полагалось:

— Спасибо, но ты спешишь, и мне стыдно задерживать тебя на пути домой.

Недовольно хмыкнув, незнакомец отправился обследовать окрестности, время, от вре­мени по­щел­ки­вая языком, без оши­бок выдавая сложную трель, которой приманивали заблу­дившихся стуни. Девочка была рада неожиданной помощи и чтобы хоть как-то отблагода­рить пришельца, приготовила на огне сытную по­хлебку из су­шено­го мяса и лечебных кореньев, соб­ранных тут же на лугу.

Незнакомец вернулся на закате, неся на вытянутых руках, дико верещав­шую куртку, сзади жа­лоб­но блея, тру­сила самка.

— Принимай выводок, — протянул он девочке свою ношу. Со знанием дела, она обследовала щен­ков и, убе­див­шись, что с ними все в порядке, успокоилась. С мину­ту она глядела, как мать выли­зывает выводок, а затем взяла в руки куртку парня и, заме­тив на ней отличительные знаки воина армии генерала Лайера, фыркнула.

— В чем дело? — встрепенул­ся устроившийся у костра па­рень.

— Куртка безнадежно ис­порчена, — соврала девочка.

Незнакомец пожал плечами и швырнул куртку в огонь, на секунду затух­нув, тот, вскоре разго­рев­шись сильнее, превра­тил вещь в груду пепла и несколько капель расплавленного олова.

— Как тебя зовут? — спросил парень, получив свою порцию похлебки.

— Сали, — и, заметив в его глазах недоумение, добавила: — Я не здешняя, родилась в Савэнге, а ко­гда нача­лась война, по­те­рялась. Бывший староста, Лер Олард пытался найти моих роди­телей, даже ездил в Савэн­гу, но после его смерти все прекрати­лось и теперь я при стаде.

Сали смотрела на огонь и не видела, какое впечатление её слова произвели на парня.

— Что ты сказала? — прошипел он. — Лер Олард мертв? Как? Когда? О, богиня!

Его реакция совершенно не смутила девочку, она несколько секунд разглядывала черты его лица, пре­жде чем присту­пить к объяснениям.

— Господин Олард возвращался из Савэнги, когда в дороге на него напала стая диких лвоков, его истер­зан­ное тело, Лои Кессиф нашел недалеко от деревни. В смерти старосты мно­гие обвиняют меня, ведь в Савэн­гу он ез­дил разыскивать мою семью, — тихо закончила Сали, исподлобья глядя на парня. И как она сразу не за­метила явного сходства между ними? Та же фигура, крепко сбитая, тот же изгиб тонких бледных губ и взгляд платиново-серых глаз.

— Кто новый староста? — после непродолжительного молчания спросил парень.

— Лои Кессиф.

— А как поживает Этна, его племянница?

— Этна замужем. Став старостой, господин Кессиф отправил её в Савэнгу учиться у местной бело­швейки, вскоре она вы­шла замуж за какого-то ремесленника. Господин очень гне­вался, ведь она была твоей не­вестой Дан­кан, сын старосты. Хотя мно­гие в Ди­раке считают тебя погибшим.

Тот несколько минут сидел, уставившись на огонь, наконец, промямлив нечто мало­произно­симое, встал и побрел в гущу зарослей.

Сали вздохнула, глядя ему в спину и начала устраиваться на ночлег. Она не боя­лась, что лвоки или граби­тель подкра­дутся к ней неожиданно. Она обладала тонким слу­хом и бы­стротой реак­ции.

Стояла глубокая ночь, когда Сали услышала шаги. Данкан еще не показался из зарос­лей, а де­вочка, уже на­тянув тетиву большого мужского лука, напряженно ждала.

— Ты производишь больше шума, чем целое стадо габруков, — заметила Сали рас­слаб­ляясь.

— Откуда у тебя этот лук? — спросил он. — Ведь он принадлежал моему отцу.

— Да, он учил меня стрелять, и лук был единственным, что позволил мне взять из ва­шего дома Кес­сиф, ко­гда выгонял на улицу.

— Мать Кора, где же ты теперь живешь?

— Мне помогли построить хижину на окраине деревни, там уютно, когда не идет дождь.

Данкан посмотрел на девочку, она сидела на земле, прямая как королева, и тыка­ла палкой в угли ко­стра. Замухрышка — выгоревшие на солнце рыжие лохмы, вниматель­ные, как у лвока глаза, бронзовая, от зага­ра кожа, щу­плая мальчишеская фигура, и стадо стуни за спи­ной, которое она была готова защищать от лю­бой напасти.

Они провели вместе три дня, пока не появился сменщик Сали, шалопай по имени Джут. За эти дни Дан­кан успел о мно­гом подумать и принял решение. В Дирак его вели лишь уважение к отцу и любовь к Этне, теперь же он лишился обоих и не ви­дел при­чин, почему бы ему ни осуществить голу­бую мечту своего детства — открыть путь в Санотию и разгадать ее тайны.

Данкан не был дома более трех лет. Когда он уходил, ему исполнилось шестна­дцать, вполне взрослый, но чтобы же­ниться на Этне, он должен был доказать, что уже мужчина и совершить подвиг.... А потом, на­чалась война и, не успел Данкан по­нять, что происходит, как его завербовали в гвардию нового правителя. Про короля Десторта го­во­рили всякое. Одни — что он вы­кор­мыш кол­дуна Квалди, а его младший брат Дорсэн жес­токий садис­т собст­венно­ручно убил королеву Самили. Другие — что он го­ворит правду и действительно старший сын коро­ля Са­фира. А третьи и вместе с ними сам Дан­кан, предпочитали ни во что не лезть и ни­кого не слушать, живя только своим умом. Свой ум подска­зы­вал, что кем бы ни был король, во-первых, он узурпатор и убийца, а во-вторых, с мо­мента корона­ции, законный повелитель Итикора, и его бредовые, на первый взгляд, законы, навер­ное, оправданы в своей жестокости, политической необходимо­стью. Самым ди­ким, гвардейцы считали указ о том, что каждый вернув­шийся со службы должен считаться совершившим под­виг, и обязан в двух­месячный срок обзавестись же­ной. До той минуты, как Данкан не услышал о замужестве Этны, его мало волно­вала глупость указа, но теперь...

В деревне было много незамужних кокеток, давно перешагнувших возраст невест. Даже по са­мым гру­бым подсчетам, вы­бор Оларда составляло около двадцати девушек. Диракские парни в отли­чие от Данкана не то­ропились с подвигами, и двухме­сяч­ная обя­занность Оларда вызывала во многих красавицах бурю энтузиаз­ма.

Дома все осталось неизменным. Данкан пригласил к себе Сали, и она помогла убрать пыль и грязь, ско­пившуюся за год, прошедший со смерти Лера Оларда, а потом дверь распахну­лась, и поя­вился новый ста­роста. Гро­мадный широкоплечий мужик лет сорока раскрыл объя­тья молодому чело­веку и так грозно глянул на девочку, что она съё­жилась.

— Данкан, сынок, как я рад твоему благополучному возвращению. Ты уже знаешь об этой ужас­ной траге­дии? Дирак скор­бит вместе с тобой. Надеюсь, рассказала тебе все не эта дрянь? Она виновата в смерти моего друга Лера. Убирайся отсюда! Ты разве забы­ла, что тебе запрещено переступать порог дома Олардов?

Сали не двинулась с места и перевела взгляд на Данкана. Кессиф прошипел:

— Убирайся, во имя Коры!

— Господи Кессиф, с каких пор вы распоряжаетесь в моем доме? — холодно спро­сил Дан­кан, староста вздрогнул, и внима­тельно поглядев на молодого человека, пробор­мотал:

— А ты изменился, мальчик. Не ожидал я, что ты так себя поведешь.

— Никогда не забывайте, господин Кессиф, о том, что я изменился. И поверь­те, изме­нения куда глубже, чем вам бы хоте­лось.

— Не смей мне угрожать, мальчишка! — рявкнул староста и высоко задрав голову уда­лился.

— Добро пожаловать домой! Этот старый интриган ничуть не изменился, все так же заставляет лю­дей чувст­вовать себя уязвимыми. Ну, хватит о нем. Сали, ты ведь пре­красно готовишь, извини, мо­жет быть, я исполь­зую тебя, но не могла бы ты по­мочь мне с обедом.

— И ужином? — улыбнулась девочка соглашаясь.

— Пойдем во двор, кстати, не знаешь, кто ухаживал за моей скотиной, после смерти отца?

— Твой друг Маркус и его мать, госпожа Стека.

— Надо будет навестить их вечером, а то как-то неловко получается.

— Думаю, Мак появится сам, после обеда или ближе к ужину. Помнишь девушку возле колод­ца? Это Ками, дочь госпо­дина Атроша, она невеста твоего друга.

— Ками Атрош? Я помню ее еще сопливой девчонкой, как бежит время. Тогда надо за­резать еще одну су­хики к ужину. Мама готовила птицу на железных листах прямо на откры­том огне, получа­лось необыкновен­но вкусно, ты сможешь так?

— Да, я знаю, о чем ты говоришь. Найди достаточно большой железный лист и попро­буй по­догнуть края вверх, чтобы по­лучились бортики.

— Зачем это?

— Сок и жир птицы, испаряясь, делают мясо вкуснее и мягче, ты успеешь, пока я буду ощипы­вать су­хи­ки?

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил Данкан.

— Тринадцать, но скоро будет четырнадцать, — Сали вскинула рыжую голову. — Я что-то делаю не так?

— Нет, все замечательно. Мой дом ты вычистила до блеска меньше чем за два часа, а в при­готовле­нии еды ты, судя по всему, понимаешь не меньше, чем моя мать в старости. Кто тебя всему научил?

— Люди, — пожала плечами девочка и, не желая продолжать разговор на эту тему, при­нялась драть перья су­хики.

— А кем были твои родители? — не унимался Данкан.

— Мама была женщиной, а отец — муж­чиной, — не скрывая раздражения, ответила она.

— Богатым мужчиной, я полагаю, — про­должал выяснять парень.

— Богатым? Может быть, я не помню, — излишне небрежно сказала девочка.

— Сали, что ты скрываешь? — спросил Олард напрямик.

— Ты солдат армии Десторта, Кес­сиф меня ненавидит потому что, возможно, дога­ды­вается кто я. Скажи, как я могу дове­рять тебе? — глаза Сали стали не по-детски хо­лодны­ми и глубокими.

— Отец ведь все знал, не так ли? — Сали кивнула. — Ну, так вот, я его сын, неу­жели ты думаешь, что я пре­дам протеже соб­ственного отца?

Сали задумалась, она даже перестала щипать птицу. Её глаза потемнели и стали так глубоки, что на­помни­ли Данкану о бездонных колодцах Агории, страны-соседки, в которой од­нажды Олард побывал как те­ло­хранитель нового посла Итикора. Аго­рия сла­вилась на всю Зе­мию своими прекрас­ными колодцами, глубину ко­торых измерить было невозможно. В них не было воды, там жили духи. Кто построил эти колодцы, и когда это случилось, не помни­ли даже древние агорийские эльфы, жившие затворни­ками в неболь­шом монастыре на бере­гу океана.

— Думаю, я знаю, в чем заключается твоя тайна, — начал Данкан. Сали вскинула голо­ву и испу­ганно уста­ви­лась на Оларда. Он улыбнулся. — Твои родители служили прежнему ко­ролю, и когда власть захватил нынеш­ний, пустились в бега. Так?

— Мой отец был очень влиятельным человеком в Итикоре, очень влиятельным и знат­ным. С прихо­дом Десторта семья все потеряла, мой отец исчез, маму убили вместе с короле­вой, а нас с бра­том объявили в розыск. Друг отца нашел нас и пытался от­везти на Кимати, к воинам Ветра, но за нами организовали погоню и недале­ко от Са­вэнги меня ранили. Тот че­ловек был другом твоего отца и оставил меня у вас, а сам уехал вместе с моим братом на Кимати. Он обещал вернуться за мной, но больше я его не видела. На­верное, он мертв.

— Почему ты так думаешь?

— Прошло уже два года, а за мной так никто и не вернулся. С момента гибели ро­дите­лей и до того дня, как я пришла в твой дом я много скиталась и многому научилась в домах простых людей. Именно поэтому я и умею так много, — девочка на ми­нуту за­ду­малась. — Кес­сиф видел того, кто привел меня и, думаю, узнал его.

— Твой отец был родственником короля?

— Нет, — усмехнулась Сали. — Он не был родственником короля, он не был даже его дру­гом, но когда нача­лась война, отец совершил крупную ошибку и, возможно, по­платился жиз­нью.

— Но почему прячешься ты? Ведь ты же еще ребенок.

— Ты слышал когда-нибудь о Школе Белль? — Данкан кивнул, но в его движении не было уве­ренно­сти. — Многие счи­тают, что белевианок не существует, но это не так. Главная Веда Школы Белль, Яра препо­дает древ­ние науки до сих пор. Курс обу­че­ния в школе семь лет. Я отучилась шесть.

Данкан смотрел на хрупкую загорелую девочку и не мог поверить, что на его кухне си­дит почти пол­но­сть­ю обученная Белльская ведьма, или, как они сами себя назы­вают, белеви­анка. Как и чему учили в белль­ских школах, не знал никто, а сплетни хо­дили разные. Будто бы белевианки могли заставить человека подчи­няться их приказани­ям, будто они знали все яды и все лечеб­ные растения, могли ходить по воздуху и вооб­ще были настоя­щими ведьма­ми чем, кстати, очень гордились.

— Ты действительно одна из белевианок?

— Да, и поэтому я не ребенок, я опасное оружие. Ты знаешь, что на протяжении всей истории Пере­крест­ка все короли во всех странах женились только на белевианках? Единствен­ным исключени­ем была Кайла, пер­ва­я жена Сафира. И к чему это при­вело? Она не смогла побороть искушения, и в ре­зультате Ити­кор ввергнут в меж­доусо­б­ную войну.

— Подожди, что значит Перекресток?

— Миров много и чтобы попасть из одного мира в другой нужно пройти сквозь колодцы Аго­рии. Их ко­лод­цы не без­донны, упавшие в них попадают в иные миры. Каж­дый колодец но­вый мир. Именно поэтому наш и называ­ется Перекрестком, а Земия и Санотия это лишь на­звания двух частей Перекрестка.

— Ну, хорошо. С этим понятно, но что такого сделала Кайла, что вызвало войну?

— Подумай сам, королева завела любовника, причем не какого-то менестреля, а принад­лежа­щего тем­ным силам колдуна Квалди. И сделала она это то ли после рожде­ния первенца, то ли до того. Тем самым она поставила под сомнение законнорожден­ность своего сына, ме­жду прочим, на­следника престола. То есть, те­перь у Итикора формально два наследника престола — принц Десторт наш нынеш­ний король, и принц Троггарт младший сын коро­ля Сафира. И оба они имеют равные права на пре­стол.

Данкан не знал что сказать. А Сали, дочистив птицу, ушла, больше ничего не ска­зав Оларду. Он ре­шил, что она не вер­нется, именно в тот момент, когда из-за поворота появилась ее худенькая мальчишеская фигурка. В подоле платья она несла ка­кие-то травы и коренья. Данкан с любопытством наблюдал, как Сали мелко крошит корешки и натирает ими разруб­ленную на куски су­хики. Она выло­жила дно противня листья­ми и, уложив на них мясо, поста­вила на огонь.

Данкан долго наблюдал за уверенными ловкими движениями девочки, и к тому време­ни, ко­гда двор на­пол­нился божест­венными ароматами жаренного в специях мяса, он уже не сомневался в том, что она не соврала ему. Эта маленькая де­вочка дейст­ви­тельно имела отно­шение к древним тай­нам Школы Белль.

Спустя три недели Данкан отправился в дом старосты. Все это время он активно за­нимался поис­ками не­вес­ты. Олард вме­сте с Маркусом обошел все дома, в которых были девуш­ки на выданье, вызнал у друга все о пре­тендентках, но так и не вы­брал ни од­ной. Напоследок, он оставил дочерей Кессифа: Ксаду и Адею, де­вушки об­лада­ли редкой красотой, богатым при­даным и сварли­вым харак­тером, унаследованным от матери. Еще до того как Этна переехала в дом дяди, в далеком детстве, Данкан был влюблен в Адею, и она отвечала ему взаимно­стью.

Невесты и их притихшая за прошедшие годы мать хлопотали вокруг стола, а Олард наблю­дал за ними с едва заметной усмешкой. Староста появился меньше чем че­рез полчаса и с видимым удовольствием смотрел, как его красавицы-дочки ворко­вали с Данканом. Заметив Кессифа, Олард отодвинулся от сестер, и, поднявшись, протянул ему руку.

— Какой гость в нашем доме, — ра­душно заговорил староста. — Рад, что ты на­вестил и мою се­мью. Я слы­шал, ты часто ужи­наешь у друзей отца?

— Я выбираю невесту, ведь времени осталось так мало. Вот только мне никто не нра­вится. Все наши девуш­ки очень хо­роши, но я не чувствую что смогу прожить с кем-то из них всю жизнь.

— Все думаешь об Этне?

— Нет, если не дождалась, значит, не любила, а раз так то оно и к лучшему. Только вот не ле­жит у меня душа к семей­ной жизни. Мне всего девятнадцать лет, куда спешить?

— Ну-ну. Испокон веков наши отцы и деды брали в жены дочерей своих соседей, посту­пай, так как дела­ли все мужчины Дирака, выбирай? — красивым жестом Кессиф ука­зал на своих дочерей. Дан­кан невольно улыб­нулся, эти красивые чертовки были похожи на гарханские картины — на них можно любоваться часами, но жить в их окруже­нии — это не для него.

Тем временем, Кессиф завел свою обычную песню.

— Не думаю, что честные люди нашего поселка отдадут тебе своих дочерей, пока эта потаскуха нахо­дится под крышей твоего дома. Никто не поверит, что, женившись, и оставив Сали у себя, ты не будешь спать в двух по­сте­лях. Не знаю, своей до­чери я бы не пожелал такого позора, — он сказал это так внушительно, что Олард понял, пока девочка живет в его доме, староста не по­зво­лит ему выбрать жену. Значит, его ждут бо­лота Гаги и охота на да­кор­лов.

Хотя...

— Сали? — позвал Данкан едва вошел в дом. Ужин дымился на столе, открытое окно про­пускало в дом све­жие ароматы весны. Яркое солнце, выглядывающее из-за облаков, наполняло сердце чем-то очень приятным и осязаемо теплым, чем-то из дет­ства. Хо­те­лось смеяться и рыдать в голос одновре­менно, уйти в лес и бро­дить-бродить-бродит­ь, и жить взахлеб, макси­мально слившись с расцветающей природой. Так и не найдя Сали, Данкан наспех поел и от­правился в лес, ему ведь было о чем поду­мать на досуге. Та мысль, что зароди­лась у него во время разговора с Кесси­фом, требовала тщатель­ного развития и обдумывания.

Обновление! Почему он ощутил его только теперь? В детстве, в начале каждой весны, его душа пела, а тело переполняла жажда действий, которая утихала лишь жар­ким ленивым ле­том. И все же — весна!..

Прошло немало времени, когда в густеющих сумерках, Олард услышал шаги. Он не желал ни­кого видеть и потому прита­ился за кустом орешника, пристально вглядыва­ясь вперед: прямо на него шла Сали, она вы­глядела так трогательно — тоненькая бе­лая туника на фоне могучих темных деревьев.

Данкан поежился, осознав какой опасности она себя подвергла.

— Ты с ума сошла?! — завопил он, выскакивая из зарослей. Сали вскрикнула.

— Сам ты с ума сошел, — поправила она его, когда поняла, с кем имеет дело.

— Что ты делаешь одна в джунглях в такое время?

— Ты следил за мной? — осуждающе спросила Сали.

— Я просто гулял, — смутился Данкан и добавил: — Такая погода!

— В кустах!?! Думаю "одна, в джунг­лях, в такое время", я делала то же что и ты. Я гуля­ла. Весна дей­ствует не только на больших плечистых громил. Я бродила, ду­мала о маме, об отце и о том, как бы мне по­пасть к вои­нам Ветра.

— Зачем ты так стремишься попасть туда?

— Там мой брат, и там все мои друзья.

— Я так испугался, увидев тебя одну в лесу, ведь уже ночь, — решил он сменить тему. — Сали я ду­мал о тебе, о том, как мы бу­дем жить дальше...

— Ты определился с выбором жены? — безразлично спросила Сали.

— Пошли домой, — предложил Данкан, пытаясь отсрочить разговор. Его идея вдруг пока­залась такой не­ле­пой, кроме того, Олард боялся реакции девочки.

Дома Сали разожгла огонь, налила чаю себе и Данкану, села у очага и, сделав гло­ток, за­говори­ла.

— Знаешь, сегодня в лесу мне в голову пришло стихотворение, оно конечно не со­вершенно, но мне нравится сочинять стихи. Ты знаешь, что такое стихи?

— Может быть я и даджер, но я три года жил в Савикоре и научился кое-чему. Я слышал стихи, напи­санные самим Калега­лой. Прочитай мне свои.

Через небо и звезды,

Сквозь глубины столетий,

Лепестки Белой Розы

Сбереги от истленья.

Пронеси их под сердцем,

Как мамаша младенца,

Обогрей их дыханьем,

Обласкай поцелуем,

Сохрани их невинность

От врага и болезни,

Подари свою нежность,

Окружи их любовью...

А когда став сильнее

Лепестки Белой Розы

Оживут голубея,

Отпусти их на волю:

Словно Синяя Птица

Поднебесной мечтою

Озарит твое сердце

Настоящей любовью.

Пронеси через годы

Лепестки Белой Розы,

Чтоб подарком судьбы

Стали эти цветы.

" О, Кора, она сочиняет стихи о любви, а я хочу предложить ей подобную сделку! Впро­чем, это действи­тельно идеальное решение всех наших проблем", — думал Данкан, слушая де­вочку. Закончив декламацию, Сали залпом допи­ла чай и отправилась в свою комнату. Данкан проводил её взглядом и усмехнулся, похоже, она и сама не хо­чет этого разговора. Затем он встал и отпра­вился вслед за ней.

Сали сидела у окна и рассматривала что-то в саду. Данкан подошел к ней и выгля­нул. На бли­жайшем дере­ве сидела пара ти­киртоликов и облизывала друг друга.

— Это Айни и Кота, они живут здесь уже второй сезон, посмотри, вот эта маленькая с белой по­лоской на хво­сти­ке — Айни, а Кота большой и рыжий. Айни, иди сюда, Кота, — девушка постучала пальцем по подо­коннику, и зверьки с готовностью прыг­нули в её руки. Данкан стоял и смотрел, как она играет с животными, несколько ми­нут она болтала без умолку, рас­сказывая ему о повад­ках своих маленьких друзей. Она сильно из­мени­лась с тех пор, как они впервые встретились, и он запретил ей работать на паст­бище: Сали расчесала во­лосы и запле­ла их в две толстые золотисто-рыжие косы, ее бело­снежная туника оттеняла бронзу смуглой кожи, а острые хищные глаза теперь смотре­ли мягко и по-доброму.

— Сали, мы можем поговорить?

— Конечно. Ты просто скажи, когда мне возвращаться домой.

— Не все так просто, — Данкан задумался, не зная с чего начать. — Тебе уже исполни­лось трина­дцать?

— Да, через несколько месяцев будет четырнадцать, но причем тут я?

— Я понимаю, вопрос очень личный, но я должен его задать...

— Ты хочешь знать девушка ли я? Ну, и зачем тебе это?

— Сали, просто ответь, ты готова к семейной жизни?

— Если ты об этом — да, но я не смогу стать твоей женой.

— Ты не поняла, все останется по-прежнему, у тебя своя комната в доме, у меня своя. Но для всех, мы мо­лодо­жены, и ни­кто не осмелится обидеть тебя. А когда ты по­любишь кого-ни­будь, я дам тебе свободу.

— Скажи, Дан, а какая тебе от этого выгода?

— Никакой, я забочусь о тебе.

— Не ври мне даджер, белевианки очень чутко ощущают ложь.

— Хорошо, я попробую тебе объяснить.

— Честно?

— Девушка, на которой я собирался жениться, уже замужем. А я должен подчиниться этому ду­рацкому зако­ну и через ме­сяц найти жену. Здесь нет ни одной женщины, кото­рую я бы хотел видеть рядом с собой всю остав­шуюся жизнь. Кроме того, я не хочу те­рять нашу дружбу, а этот старый хрен — Кессиф, не позволит мне выбрать жену, пока ты в моем доме. А еще я мечтаю пу­тешест­вовать. Если хочешь, мы могли бы вместе отпра­виться в Гарху, или загля­нуть в глубины агорийских колодцев, или я мог бы от­везти тебя к воинам Ветра. Короче, я не хочу терять тебя, не желаю расставаться со своей свободой и не хочу на болота Гаги.

— Ты хочешь жить, — заключила Сали.

— Да, хочу, я в ловушке, помоги мне, Сали! Помоги, и я никогда не обижу тебя.

— Хорошо. Мы поженимся, но если ты обманешь меня, я убью тебя. Я смогу, ты знаешь.

Глава 2.

У воинов черная свита

И тайны её, как встарь

Заветным плющом овиты,

Скрывает их желтая даль.

Руны. Рамай.

Земия. Кимати. Крепость Духа.

Время летит быстро, круто изменяя судьбы людей живущих, и подчас безжалостно вы­черкивая из па­мяти, со­бытия связан­ные с днями минувшими. Порой спустя годы странствий, добравшийся, на­ко­нец, домой Одиссей встре­чает остывший очаг, затяну­тые паутиной окна и никаких следов предан­ной и ждущей Пенело­пы. Кто знает, почему так происходит? Воз­можно, дело в ба­наль­ной ветрености не­верной, а бывает всё намного сложнее...

Данкан шел сквозь густые заросли какого-то колючего кустарника и тихо, вслух ма­те­рился. Вне­запно начав­шийся ливень за­стил глаза и злил сильнее, чем обида на собст­венную глупость. Мужчина хорошо знал, что дождь, застигший охотника посреди бо­лот, сулил неми­нуемую гибель тем скорее, что Данкан заблудился. Заме­тив впереди не­сколько высоких деревь­ев, Олард устре­мился прямо к ним, зная, что это если не спасе­ние, то вре­менная передыш­ка.

Отдохнув, Олард задумался, он шел уже почти сутки, шел в правильном направле­нии, то есть в сторону по­сел­ка, но так и не смог выбраться из болота. Так хотелось ку­рить, но эти скользкие твари ползли на та­бачный дым, как мухи на сладкий мед. Плюнув и выругавшись, Данкан проверил остроту ножей, зарядил ар­балет и только после того как, тщательно при­нюхавшись, убедился, что ни одного дакорла на расстоянии двухсот метров нет, успокоился и вновь задумался о сложившемся положении. Среди быва­лых охотников ходи­ли легенды о том, как какие-то загадоч­ные ведьмы морочили воинов, заманивая их на погибель, или вовсе уво­дили за собой в да­лекую Санотию. Санотия!

До сегодняшнего дня, Олард и не задумывался над правдивостью этих баек, но как иначе объяс­нить тво­ря­щие­ся с местно­стью безобразия, он не знал.

Далеко впереди, мелькнуло нечто серое и Олард, напрягшись, схватил ножи. Серая, раз­мазанная в дожде и су­мерках масса, неслась прямо на него с пугающей скоростью. По опыту Данкан знал, что так умеют лишь да­корлы и... и женщины.

Ведьму нельзя было назвать старухой, лет сорока пяти, в совершенно сухом(!) ба­лахоне, она стояла прямо на­против Дан­кана и чему-то придурковато улыбалась. На вся­кий случай, Данкан решил последовать ее примеру.

— Хочешь, небось, из болот-то выбраться? — насмешливо спросила она, нахально раз­гля­дывая его оружие.

— Это ты меня морочила? — грозно спросил он.

— Что? Ах, это. Нет, это все выдумки суеверных даджеров, сосланных на болота Гаги, а я спасаю тех маль­чиков которые, как и ты, решили в одиночку, и совершенно не вовремя, выйти прогуляться на болота. Пойдем со мной, я знаю одно совершенно безо­пасное место, где тебя накормят, согреют и да­дут хорошего та­баку.

— Я не верю тебе, ведьма, — огрызнулся Данкан.

— Как знаешь, думаю, ты прав и компания дакорлов, действительно, куда лучше моей, ведь ты уже зна­ешь, как с ними бо­роться. Ну не скучай, приятно было познако­миться.

Сказав это, ведьма, однако, не торопилась исчезать, давая даджеру шанс еще раз всё об­думать.

Он и обдумал...

Итикор — это маленькая страна, за год ее можно исходить всю вдоль и поперек, по­этому охотник не уди­вился, когда спустя несколько часов оказался у подножия гор.

Кимати. Полные неприступной тайны, высокие островерхие скалы, разделяющие великий Ити­кор с по­лу ­мифи­ческой Сано­тией, страной, где обитают феи и эльфы, где живет вечная праматерь Коры, Тенешваара. Сколько легенд и слухов бродило по Земии об этом месте. В древно­сти, здесь кипела бурная жизнь, Кимати населяли тор­гов­цы и па­ломники, рвущиеся в Балаэру, го­род, кото­рый населяли эльфы, многие из которых были старше самой Коры. Но с тех пор, как Санотия отгородилась от мира ядови­тым ту­маном и жут­кими пауками-дакорлами, семь кре­постей Кимати были брошены, и в зам­ках исполинах посели­лись разбой­ники, фраза "человек с Кима­ти" приобрела зловещий смысл.

Шли века, в течение которых, короли Итикора сражались с разбойниками пока, од­нажды, прадед ны­нешнего короля Дес­торта не разрешил конфликт довольно оригиналь­ным способом. Он пожаловал главарю разбойников, или как их тогда называли, воинов Ветра княжеский ти­тул и отдал за него свою младшую дочь принцессу Амидэ. И именно там, у воинов Ветра, на­шли приют приверженцы принца Троггарта и прин­цес­сы Дары, детей второй жены короля Сафира.

Олард внимательно посмотрел назад, туда, где бурлили метаном топи, и решитель­но полез на­верх. Трудно себе предста­вить, как Великой огненной Богине Коре пришло на ум, прямо посреди бо­лот вырастить десяти мет­ров в высоту каменный уступ, с кото­рого и начи­нались горы, обитель мо­шенников и изгнанников. Впрочем, доста­точно просторная обитель: остановив­шись в трехстах метрах от крепости, Данкан стал раз­глядывать гро­мадный, хо­рошо сохранившийся замок.

— Богиня Кора, — прошептал он. — Скажи, ведьма, все крепости воинов Ветра так ве­лики?

— Велики? Крепость Чести принцессы Дары втрое больше, и лучше укреплена.

— Принцессы? Значит Дара и впрямь жива? Скажи, ты же ведьма и все знаешь, она дейст­вительно на­стоящая дочь короля Са­фира?

— Конечно, она дочь короля, — фыркнула ведьма. — Иначе, её бы не называли прин­цессой. Ладно, мне пора. А ты иди впе­ред, возвращаться-то уж поздно.

Олард повиновался. Ведьма довела его до ворот, а затем растворилась в чистом воздухе гор.

— Кто такой? — рявкнул лучник с вершины дозорной башни.

— Я охотник на дакорлов, заблудился на болотах, — задрав голову, проорал Данкан.

— Ну? И чего ты тут вопишь, дурень горластый? — прошепелявил мелкорослый ста­ри­кашка, от­крывая ворота.

— Но ведь он спросил, — растерялся даджер.

— Дык, работа у него такая спрашивать. Ты входи-входи, чё в воротах-то торчать, — по­манил его ста­рик-при­врат­ник.

Данкан вошел внутрь крепости и с любопытством стал рассматривать внутреннее уб­ранство кре­пост­ного двора. Старик дал ему минуту поозираться, а потом заговорил вновь:

— И как звать тебя, мил человек?

— Данкан Олард, охотник на болотных дакорлов.

— Даджер значит, — дед внимательно оглядел Данкана. — Что ж, устраивайся, коль при­шел. Эй, ребя­та, знакомь­тесь — настоя­щий охотник на дакорлов.

От ближайших костров отделились молоденькие еще совсем безусые мальчики и, кто с уваже­нием, кто с зави­стью устави­лись на Данкана.

— Проходите, господин, садитесь у нашего костра, — отделился от толпы очень юный, не старше двена­дцати лет, красивый черноволосый мальчик.

— Меня зовут Гарт, я ученик воинов Ветра, расскажите, как это — убивать дакорлов. Нас не выпус­кают на боло­та, и нам при­ходится тренироваться на мороках, — ребята со­брались большой группой и приготови­лись слу­шать.

Данкан оглянулся в сторону старика, но тот лишь махнул рукой и поплелся куда-то по своим де­лам. Олард сел у костра и за­думался. Что можно рассказать неопытным, вос­торжен­ным соплякам о да­корлах? Может быть, как он однажды нарвался на гнездо, где из яиц только-только вылупился их вы­водок? Такие маленькие, с котенка ростом, но уже злобные серые паучки, они накинулись на него все сразу, и каждый норо­вил цапнуть. Или про тот, са­мый первый бой? Да, пожалуй, именно так.

Мальчишки, пока он размышлял, налили полную миску похлебки и свернули ли­стья та­бака.

— Тогда я только-только попал на болота, и все происходящее живо интересовало меня. Впро­чем, уже пер­вая схватка от­била у меня всё любопытство и превратила в серь­ёзного и очень осторож­ного человека. Ваши учи­теля правы, что не пускают на болота таких салаг, как вы. Там не читают лекций, просто выки­дывают тебя туда, где должны находиться да­корлы, а там уж как повезет. Можешь выжить — молодец. Нет, извини. Это как на войне. Очень быстро понимаешь цену осторожности и трез­вого рас­чета. — Дан­кан окинул взглядом притихших слушате­лей, зловеще ухмыльнулся и продолжил. — Вы ко­гда-нибудь видели дакорла живьем? Это мерзкие серые склиз­кие пауки, размером с че­ловека. Они пропитаны слизью и бо­лотной жижей, и еще они издают очень ха­рактер­ный запах: смесь тухлого мяса, болотного газа, и еще чего-то такого же омер­зительного, и когда им отрубаешь голо­ву, или вспары­ва­ешь брюхо — течет такая же вонючая желто­вато-зеле­ная слизь, она у них вместо крови.

— Фу, — скривившись, пробормотал Гарт. — Какая гадость!

— Раньше, до встречи с ними, я был уверен, что дакорлы едят людей сразу, под крики и хруст кос­тей. На са­мом деле все на­много страшнее. И вам следует знать об этом, иначе мало кто переживет свою первую встречу с дакор­лом. Там, в поселке вместе со мной появился один парень, молодой со­всем, не старше семна­дцати, худой, узкопле­чий, он и драться то толком не умел. По­этому все удиви­лись, когда он на первой же охоте убил дакорла. Он изрубил паука на куски, с такой ненавистью, будто знал зара­нее... — Данкан умолк, подбирая слова. — Он так ра­довался по­том, говорил, что стал настоя­щим воином. Смеялся, много пил, пел песни... Он даже не заметил, когда его укусили. Вечером мы праздновали победу, а ночью он начал кис­нуть.

— Киснуть? — эхом отозвался один из ребят.

— Да, именно так. Как вы думаете, для чего дакорлы кусают людей? Если вы считае­те, что де­лают это они из элементарной вредности, то сильно ошибаетесь. На самом деле они де­лают удобную дырочку, в кото­рую можно впрыснуть яд. Кислоту, кото­рая, почти не касаясь кожи, разъедает человека изнутри. Повезет тем, кого ужалят в го­лову или живот, они прому­чаются всего часа три-четыре. А того паренька укусили за ногу, она почер­нела и набухла, как... как бурдюк с водой...

Как он орал, богиня, как же он орал. Его крик до сих пор стоит у меня в ушах. Маль­чишка гнил прямо у нас на глазах и умо­лял прикончить его. А мы сидели и смотрели и, желая ему помочь, и не зная как это сде­лать. Я никогда прежде не видел, как плачут взрослые муж­чины, воины. Старожилы сказали, что ему уже не помочь...

Мы отрубили его ногу всю, целиком. Мы искренне надеялись, что он выживет, а яд не ус­пеет ох­ватить все тело, — Олард умолк и посмотрел на ребят. Они выглядели потря­сенными, а свет костра, бросая блики на лица маль­чишек, заострял черты их лиц, делая их более серьез­ными и вдумчивыми. — Мы отрубили его ногу. Самый сильный из нас трижды заносил топор, что бы от­делить пораженную плоть от здорового тела. Бед­ный парень; от боли он поте­рял сознание и около часу не приходил в себя. Мы не риск­нули тревожить его, по­тому что тогда, мы уже поня­ли, все его муки оказались на­прасны. Об­рубок почернел почти сразу, а по­том чер­нота потекла и превра­тилась в жид­кую зелено­вато-желтую слизь, и уже ни у кого не осталось сомнений в том, что он уми­рает. Яд про­должал свое дело даже когда парень умер. Через от­рубленную конечность, перева­ренные в вонючую слизь, вы­текли все его внутренно­сти. Он так и лежал там, посреди зловонной желтой лужи, а когда и лицо его провали­лось внутрь, хоро­нить было в прин­ципе нечего. Только тонкая, как пергамент, мокрая кожа и жижа с резким да­кор­ловым запахом.

Данкан умолк, но, заметив в глазах Гарта ужас, ласково провел рукой по его воло­сам.

— Так умирают все охотники на дакорлов, парень.

— Но ведь многие воины Ветра охотились на дакорлов! — воскликнул высокий худо­щавый парень, лицо ко­торо­го обезобра­зил рваный багровый шрам.

— Возможно, у них был хороший учитель, и вдобавок им крупно повезло. Вам нужен настоящий учитель, кто-то, кто знает об этих тварях всё.

— Вот ты, милок, и станешь их учителем, — предложил, внезапно появившийся за его спи­ной, ста­рик. — Ты мо­лод, говоришь складно, думаешь быстро, знаешь немало. Согла­шайся.

Озадаченный, Данкан молчал. Жизнь на болотах научила его принимать быстрые реше­ния, и все-таки пред­ло­жение ста­рика застигло его врасплох.

— Отец Фет, — прошептал Гарт, но затем, словно решившись на что-то, повернулся к Оларду и вы­палил: — Будьте нашим учи­телем! Я попрошу сестру и она примет у вас при­сягу, тогда вы станете од­ним из воинов Ветра, а эту честь мы оказываем не каж­дому дад­жеру!

— Вы? Честь? Постойте, кажется, я чего-то не понимаю?

— Я, принц Троггарт, — скромно, будто нехотя признался мальчик, потом, лукаво улыб­нувшись, до­ба­вил: — А это — отец Фет, наш настоятель.

Данкан уставился на старика и окончательно растерялся. Отец Фет! Глава Патриар­хов, Настоя­тель главного храма Коры, один из отцов-основателей храма Коры Киматий­ской. И принц Троггарт!

— Это слишком важное решение, — после некоторого раздумья заявил парень. — Я должен всё об­думать.

— Это хорошо, что ты не принимаешь быстрых решений в подобных вещах, — улыб­нулся Патри­арх. — Пой­дем со мной, мой мальчик, и дадим ребятам обсудить твой рас­сказ.

— Отец, я не знаю, что и думать. На болотах со мной произошло нечто очень стран­ное.

— А-а, ты видел Яру, — догадался Фет.

— Яру? Возможно, я видел ведьму. Кто она?

— Яра, — пожал плечами старик. — Когда-то, она была Главной Ведой школы Белль. Ло­жись-ка ты лучше спать. Эта келья те­перь твоя. Мальчики, я видел, уже накормили тебя, так что отдыхай. Времени до утра тебе на­деюсь, хва­тит?

После ухода Патриарха, Данкан задумался. На самом деле он не был уверен, что хочет остаться с вои­нами Ветра. И все же он всерьез размышлял о том, что бы остаться. За по­следние шесть лет он успел побы­вать в раз­ных местах и во многих странах. Он был в Агории и узнал, что после раскола Перекрестка по гра­нице между Зе­мией и Санотией тысячу лет на­зад, появился ядо­витый жел­тый ту­ман. Все знают, что он отделяет Земию от Са­нотии, но мало кому известно, что он окутывает и без­донные ко­лодцы Аго­рии. Дан­кана долго мучила одна фраза, сказанная Сали, о том, что Бездонные ко­лодцы являются прямыми дорогами в иные миры. Но если это так, вы­ходит туман просто скрывает от жителей Перекрестка не­что... Но вот что? Ах, как ему не хватает Сали! На са­мом деле, Данкан попал на болота Гаги чтобы, во-первых, сравнить туман Агории с Киматийским и, во-вторых, по­пробовать пройти сквозь него и прорваться в Санотию. Конечно же, у него ничего не вышло, и вот теперь ему предоставляется возмож­ность пожить на Кимати, пообщаться с та­кими людьми, как отец Фет, принц Троггарт и его сестра... А Сали лише­на всего этого, а ведь девочка, судя по ее сло­вам, принадлежит к одному из знатных ро­дов прежней династии.

С тех пор, как Данкан оказался на болотах, неподалеку от Киматийских гор, он час­тенько вспо­минал о Сали, все больше и больше склоняясь к мысли, что нужно съездить в Дирак и привезти её. Не раз, вспоминая свою жену, Данкан думал о том, что она возмож­но уже и не жена ему вовсе. Но даже в этом случае, он считал себя обязанным, хотя бы предложить ей от­правиться с ним на Кимати.

Маленькая придорожная принцесса и два пушистых тикиртолика. Как бы то ни было, Олард чув­ство­вал, что ему просто не­обходимо съездить домой и повидать Сали, и Лои Кес­сифа.

Когда он проснулся, в глаза светило яркое солнце. Мужчина сел на постели и потя­нулся за шта­нами.

О, Кора, куда подевались его вещи?

И словно по мановению волшебной палочки, в комнату вошел один из вчерашних мальчи­ков со стопкой вычи­щенной оде­жды Данкана.

— Отец Фет ждет вас, — сообщил мальчик, с восхищением разглядывая широкую грудь даджера, испещрен­ную рубцами шра­мов. Данкан проследил его взгляд и улыбнулся:

— Не надо испытывать благоговения к шрамам, малыш.

— Но они говорят о том, что вы хороший воин, — заметил мальчик.

— Нет, каждый шрам на моем теле, это признание ошибки, которую я когда-то со­вершил. По­смотри, сколько раз я оши­бался! И подумай, заслуживаю ли я восхищения? Ладно, пойдем, отец Фет ждет.

Данкан быстро оделся, затем мальчик вывел его на улицу, где в увитой зеленью бе­седке был на­крыт зав­трак на двоих.

— Проходи, сынок, угощайся, — радушно пригласил старец. — Как спалось на новом месте?

— Благодарение Коре, я хорошо отдохнул.

— Ты подумал о предложении Гарта?

— Я думаю, принц излишне импульсивен...— начал Данкан, но отец Фет перебил его.

— Он молод и, естественно, импульсивен, но в этом вопросе я согласен с ним, из тебя вый­дет не плохой учи­тель. Я говорю серьёзно.

— Я могу говорить откровенно?

— Воины Ветра всегда говорят откровенно. Особенно со мной.

— Да, отец, — Данкан сжал кулаки и заговорил: — В шестнадцать лет я ушел из своей де­ревни и по глупо­сти завер­бовался в ар­мию Лайера. Когда, спустя три года я вернулся, оказа­лось, что мой отец мертв, невеста вышла за­муж за другого, а в деревне жи­вет ма­ленькая всеми го­нимая девочка. Я женился на ней, а потом уехал. Я был молод и меч­тал о пу­тешествиях, а Сали, моя жена ска­зала, что я должен ехать. Видите ли, она училась в школе Белль и умела да­вать хорошие советы.

— Что?

— Я понимаю, это звучит неожиданно, но Сали родилась в какой-то влиятельной се­мье. Её опекун пытал­ся вы­везти девочку на Кимати, но что-то там случилось и ей при­шлось остать­ся в Дираке, нашем поселке. С тех пор про­шло шесть лет, но, я думаю, моя жена имеет право попасть на Кимати, под за­щиту воинов Ветра.

Отец Фет выглядел озадаченным. Он задумчиво чесал бороду, явно не зная, что ска­зать. Наконец, он принял решение и, под­няв голову, пристально посмотрел на Данкана.

— У тебя в запасе три дня. Ты полетишь на драконе, он высадит тебя, а спустя три дня заберет. Лети домой, за­би­рай жену и воз­вращайся. Думаю, это будет правильно.

— Я никогда не летал на драконах, говорят, некоторые учатся этому годами, — расте­рянно пробор­мотал Дан­кан. Он не ожи­дал, что Патриарх так отреагирует на его рассказ.

— И среди воинов Ветра есть неуклю­жие неучи, — усмехнулся отец Фет. — Что подела­ешь?

— Простите отец, — смутился даджер.

— Не нужно извинений. Ты готов стать одним из нас, но сомневаешься. Я понимаю. Это не просто, ни с того ни с сего, пре­вратиться из честного достойного даджера в чело­века вне за­кона. И ежечасно подвергаться опасно­сти...

— Да не боюсь я никаких опасностей, — вспылил Данкан. Патриарх не стал спорить, вме­сто этого он пред­почел сменить тему.

— Что ж, не люблю откладывать дела в долгий ящик, следовательно, ты отправишься до­мой се­годня же, че­рез пару часов Шаннор, наш лучший дракон, будет готова. Ты сказал, что родился в Савэн­ге?

— Селение неподалеку от города, — уточнил Данкан.

— Хорошо, ты сам ей все объяснишь.

Данкан думал о том, что тихая неспешная жизнь крепости Духа начинает ему нра­виться. Тех маль­чишек, что росли здесь, отличала особая твердая уверенность в собст­венном будущем, уверен­ность которую никогда не ощу­щал он сам. И еще, ему понра­вился скромный маленький принц. Уж кто-кто, а он умеет вести себя с достоинст­вом.

И девушка за окном ему тоже очень нравилась. Темноволосая, худощавая с очень краси­вым ли­цом и вос­хи­ти­тельной фигу­рой девчонка учила мальчишек драться с какой-то сложной деревянной конструкцией. Дан­кана бу­кваль­но заворожили акробати­че­ские пируэты, которые совершала она, по­путно объясняя мальчишкам, что и для чего она де­лает. Девушка занима­лась с учени­ками и индивиду­ально, доводя движения и реакции до автоматизма. Вспоминая годы юности и собственные трениров­ки, муж­чина ди­вился чет­кости и продуманно­сти урока.

Эта девушка так заинтриговала Оларда, что он решил познакомиться с ней перед отъез­дом. Он тороп­ливо спустился вниз, перепрыгивая через ступеньки и застегивая на ходу свою походную куртку. Заметив его, девушка прервала занятия и улыбнулась:

— Ты новый учитель моих мальчиков?

— Кажется, да. Меня зовут Данкан Олард.

— Я Лэш эль Дирин, — представилась она, лукаво улыбнувшись.

Лэш эль Дирин! Богиня Кора, помоги! Она же родная внучка Патриарха... И все же...

— Ты настоящий мастер, у тебя замечательная техника.

— Ты и сам можешь показать на что способен, — она махнула рукой куда-то ему за спину, и воз­дух, на мгно­ве­ние, заполнил сладковатый цветочный аромат. Данкан обер­нулся и охнул от неожидан­ности — прямо посреди двора на него глядел, вращая жел­тыми глазами, взрослый дакорл, судя по по­лосам на голове, самец в самом расцвете. Ко­гда рано утром, Данкан присте­гивал к поясу пару, он и представить себе не мог, как быст­ро она ему по­надобится. Молниенос­ным движением, выхватив ножи, он за­мер на се­кунду, фиксируя реак­ции твари и, вдруг, расслабился. Да­корл не шевелился и не изда­вал запа­ха. Боясь поверить, он вне­запно сев­шим голосом, спросил:

— Муляж?

— Убей его! — рявкнула Лэш, и в тот же миг тварь медленно качнулась, готовясь к броску. Нервы Оларда сдали, и он мет­нулся вперед, рассекая воздух. Охотник умело вспорол брюхо и отсек голову дакорла, спустя ми­нуту, всё было кончено. Данкан сидел на земле в поту и щеп­ках, а вокруг него всюду валялись обломки раскуро­ченного дере­вянного остова.

— У-у! — восхищенно протянул Гарт. Данкан огляделся. Ученики Лэш смотрели на него глазами полны­ми не­мо­го восхище­ния.

— Это была подделка? — растерянно спросил даджер и глубокая тишина мгновенно пере­росла в возбужден­ный гул.

— Итак, ребята, вы должны уметь действовать в неожиданной опасной ситуации так, как только что проде­мон­стрировал ваш новый учитель, — буднично прокомментировала Лэш, протягивая сидяще­му на земле мужчине руку.

— Ты проверяла меня?

— Да, и теперь я точно знаю, что ты действительно охотник на дакорлов.

— Как ты это сделала?

— Я училась в школе Белль, — скромно потупившись, сообщила девушка.

— Белевианка? Лэш, скажи, а не знала ли ты девушки по имени Сали, когда училась в школе?

Лэш прищурившись, окинула Данкана быстрым взглядом и на некоторое время за­дума­лась.

— Возможно, я и знала её, но я слышала, что она умерла во время переворота.

— Это не так, её хранитель погиб, и она осталась в нашей деревне. Шесть лет назад мы пожени­лись.

— Что ж возможно ты и прав. Хотя думаю, что ошибаешься.

Лэш увлекла даджера в беседку расположенную неподалеку и, разрешив ученикам зани­маться своими де­лами, налила из кувшина воды, ему и себе.

— Отец Фет и принцесса просили меня поговорить с тобой. Ты очень заинтересовал Дару.

— Она так любопытна, что интересуется всеми вновь прибывшими? — не удержав­шись, съязвил Данкан.

В ответ Лэш грустно посмотрела на даджера и медленно, как школьная учительница тупоголово­му ша­ло­паю, заговорила.

— В крепости Кимати, минуя долину Кашагор, попадает много, повторяю слишком много раз­ных лю­дей. И именно на прин­цессе лежит ответственность за просев всех кан­дида­тов, большая часть из которых яв­ляются шпио­нами короля. Пойми, у ка­ждого из нас свои обязанности. Сейчас главная Дара, — у нее куча забот, и в данный момент ты явля­ешься одной из них.

— А в чем заключаются твои обязанности?

— Я тренирую молодых и общаюсь с новичками. Мы не хотим, чтобы не тот человек про­брался к Даре.

— Не слишком ли много чести этой Даре? — продолжал язвить Данкан, но теперь уже скорее по инерции.

— Она — дева Итикора! Если она погибнет, пророчество не сбудется.

— Пророчество?

— Богиня Кора! Да где же ты вырос? — всплеснула руками девушка. — О рунах Медория когда-нибудь слышал? А о его по­следнем неокончен­ном предсказа­нии?

— Ну-у, я слышал эту историю, но само предсказание мне не знакомо.

— Настоящий даджер! — восхитилась Лэш. — Знаешь, как о таких как ты, говорят мои ре­бята? Дад­жеры — ту­пые, озлоблен­ные, ограниченные рабы повелителя Десторта и его при­спешников. Даджеров воины Ветра прези­рают куда сильнее, чем орду фе­ергов, — она говорила все это специально, чтобы разозлить Данкана, но он слышал подобное уже не раз, поэтому сдержался. — Так что не обижайся, если услышишь от ре­бят что-нибудь не при­ятное о себе. Ладно, а те­перь поговорим о тебе.

— Что именно тебя интересует?

— Всё.

— Что ж, хорошо. Я родился в маленьком поселке неподалеку от Савэнги двадцать пять лет назад. Мой отец Лер Олард был старостой Дирака, мама умерла от лихорадки, когда мне минуло десять. Я был поздним ребенком, двадцать лет у родителей не было детей и когда, на­конец, я появился, маме было почти сорок лет. В шестна­дцать я встре­тил девушку и ушел со­вершать под­виг. По­том началась война, и меня завербовали в ар­мию генерала Лайера.

— Как это завербовали? — нахмурилась Лэш.

— Мне было шестнадцать, хотелось совершить что-то необыкновенное. Впервые по­пал в большой город, на­стоящий трак­тир, хлебнул лишнего, а когда очнулся, для меня уже подгоняли форму. Спустя три года я вернулся до­мой и женился.

— Ты женился именно на той девушке, ради которой уходил из дома?

— Нет, ну что ты, к тому времени как я вернулся, она уже давно вышла замуж. Но я был обязан же­ниться в те­чение двух ме­ся­цев. Любимая замужем, отец мертв и еще эта чертова обязанность... Конеч­но, я сделал выбор, и Сали — замечательная девочка стала моей. Все ра­зом угомонились впрочем, по­сле свадьбы я ушел из поселка и нико­гда больше не возвращался. Я обошел Гарху и Аго­рию и замыс­лил найти путь в Сано­тию. Через Гарху мне пройти не уда­лось, желтый туман едва не убил меня. И то­гда я понял: мой един­ствен­ный шанс — болота Гаги. Тут я и за­стрял на целых полтора года. Сначала мне казалось, что отточенная тех­ника и много­месяч­ная практика по­могут мне в пути, а потом я увлек­ся этой бойней...

— А зачем тебе понадобилось в Санотию?

— Не знаю. Я хочу знать, почему она закрыта, что там происходит, чем они отлича­ются от нас. И во­обще, по­чему женщины мечтают о замужестве, заведомо зная, что большой радо­сти им это не при­несет, по­чему кузнец мечтает выко­вать совершенное оружие? По­чему лекарь мечта­ет найти снадобье от всех хворей? Почему люди мечтают? — Дан­кану надоел этот бессмыс­ленный допрос, и он вспылил.

— Я мечтаю о свободе для Итикора, — задумчиво проговорила девушка и вздохнула.

— Вот! — победно вскричал Данкан и добавил. — А я о Санотии.

— Ну, хорошо. Что случилось на болотах?

— Я пошел на охоту и, ни с того ни с сего, заблудился. Я долго плутал, думаю почти сутки. То есть я знал, куда нужно идти, что бы попасть в лагерь и шел именно в правиль­ном на­п­равлении, но так и не смог вы­браться. А потом появилась ведьма. Она воз­никла ниоткуда, привела меня сюда, а потом исчезла в никуда, как сахар в ста­кане с чаем.

— Ясно, — Лэш откинулась на стуле, и какое-то время смотрела вдаль. — Ты согласил­ся с предло­жением принца и Патриарха, почему?

— Может быть, я тоже мечтаю о свобо­де для Итикора? Я ведь родился в этой стране и люблю её не меньше тебя.

— Странно, ты говоришь так, словно хочешь щелчком пальца сбить корону с головы Дес­торта, по­ходя, по пути к своей боль­шой цели.

— И почему ты так думаешь?

— Ты готов принести присягу Гарту и Даре, но ведь всего девять лет назад ты прися­гал Десторту, а эти клятвы несколько про­тиворечат друг другу. Разве не так?

— Да, но тогда я был молод и глуп. Теперь, мне кажется, я готов принимать ответст­венные реше­ния.

Лэш лукаво улыбнулась.

— А если спустя еще девять лет, тебе предложат доступный путь в Санотию, с усло­вием, что ты под­держишь тех, кто воюет против воинов Ветра? Ты тоже поймешь, что сейчас был глуп и молод, и примешь еще более от­ветст­венное решение?

Данкан молчал. Слова Лэш были справедливы, но даджеру хотелось думать, что с воина­ми Ветра он ос­та­нется надолго.

— Учитель, тебе пора, — возник из-за спины голос принца.

— Знаешь, парень, ты хорошо подумай обо всем. То есть, если ты не вернешься, мы пой­мем, — бросила Лэш и, кивнув Гарту, неспешно удалилась.

— Не обижайся на неё, — начал Гарт, но Данкан не дослушал:

— Знаю-знаю, она замечательная, но вокруг столько мерзавцев и предателей, что ей при­ходится быть гру­бой. Я прав?

— В общих чертах — да. На Лэш, сестре и остальных девочках лежит ответственность за всех нас. По­шли, я по­знакомлю тебя с Шаннор. А, правда, что ты никогда не летал на драко­нах?

— Конечно, ведь я всего лишь презренный даджер.

Гарт лишь вздохнул, было очевидно, что его новый учитель оскорблен до глубины души.

Огромный темно-зеленый дракон уныло разглядывал людей. А Данкан, глядя на него, молча восхищался ве­личием и мрач­ной красотой Шаннор. Что ни говори, а иметь союзниками Хозяев Небес уже половина побе­ды.

— Знакомьтесь. Это Шаннор. Это Данкан. Я уже говорил тебе о нем, Шан. А ты, после­дуй совету Лэш и все хо­рошо обду­май. Другого шанса передумать тебе не представится. Да, а насчет твоей жены, не беспокойся. Ты мо­жешь смело посылать её к нам. Я лично прослежу, чтобы её хорошо устроили. Ладно, а теперь смотри, — принц улыбнулся и сме­нил тему.

Мальчик подошел к дракону и, поглаживая его голову, прошептал что-то Шан на ухо. Клюв дра­кона, изобра­зив подобие улыбки, громко клацнул, и она склонила голову. Принц про­ворно забрался ей на шею, крепко ухватив­шись руками за большой го­ловной рог, на спине, он просунул ноги, между боковыми наростами. Теперь Гарт сидел прочно, как в седле и, улыба­ясь, смот­рел сверху вниз на дад­жера.

— А теперь попробуй сам, — предложил принц, спрыгивая.

Данкан неуклюже взгромоздился на дракона, и даже успел сунуть одну ногу между рога­ми, но тут Шан­нор взбрыкнула, и он очутился на земле. Принц залился веселым смехом.

— Ты не спросил у Шаннор разрешения.

Данкан упрямо фыркнул, потирая ушибленную спину, со злостью покосился на злобную тварь и ошалел. Она улыбалась, скаля свою омерзительную мокрую рожу и... и подмигивала ему. Олард встал на ноги, отрях­нулся, он де­лал это нарочито долго, из­редка бросая хмурые взгляды на драконицу. Нако­нец, совладав с собой, по­дошел к Шаннор несмелой рукой погладил сильную шею и что-то прошеп­тал ей на ухо.

Она захлопала крыльями, чуть не сбив людей порывом ветра, затем наклонила го­лову. Даджер без труда взо­брался, всунул ноги в удобные ложбинки и почувствовал себя удобно, как в люльке.

— Как тебе это удалось? — потрясенно воскликнул принц.

— Ну, — протянул Данкан и хитро прищурился. — Я бы сказал, это наша маленькая тайна, — Дракон со­гласно кивнул и захло­пал крыльями. Принц хмыкнул, на что даджер весело отве­тил:

— Я всегда знал подход к женщинам, малыш. Я не прощаюсь... — прокричал он. Когда дра­кон взмыл в высь.

Данкан много раз слышал о людях, видевших мир со спины дракона и навсегда за­болевших не­бом, но его небо почему-то мало взволновало. Да, он никогда не поднимал­ся так высоко и не пере­мещался так быстро, но он не видел в происходящем с ним ниче­го знаменательного. Ко­нечно, небо выглядит более ярким, чем с земли, но на высоте хо­лоднее и еще его очень смущала мысль, что его безопасность сейчас зависит от какой-то поло­умной птахи, или кем там счи­тались эти драконы. Да­леко внизу тоже не было ниче­го удивительного, разве что мир вне­запно уменьшился в размере. Ему даже иногда каза­лось, что земля как большой речной по­ток мед­ленно утекает под хвост Шаннор. Впрочем, медленно, — это относительное понятие, пеш­ком он бы потратил несколько не­дель на весь путь, который Шаннор проделала за день.

На землю они опустились в получасе ходьбы от Дирака. Воин простился с Шаннор и, оп­ределив направле­ние, отправился в путь. Сердце тревожно билось, ведь он не был дома почти шесть лет. Он вдруг по­думал, что все могло измениться и маленькая до­б­рая девочка, превра­тилась в счастливую жену кого-то из од­носельчан. Друзья могли стать врагами, а дом — горой рухнувших об­ломков. И все же он почему-то надеялся, что жизнь окажется милосерд­ной к нему.

Данкан бодро топал, глядя прямо в глаза будущему, и оно освещало его путь светом двух лун. К рассве­ту, Олард вошел в Ди­рак. Он умышленно обошел все стада стуни на своем пути. И хотя дорога через луга была куда безопаснее и ближе, все-таки даджер предпочел пройти ста­рым трактом. Лет двадцать назад им еще пользова­лись, но потом, стая диких лвоков стала убивать путников. Одной из многих жертв лвоков старого тракта стал его отец. С тех пор как Данкан узнал об этом, ему не давала покою одна мысль. Лвоки очень сильные быстрые и ум­ные звери, одни из самых опасных хищников Земии, никогда не убивали просто так, ради убий­ства. Задрав жертву, они, как правило, сдирали мясо до костей, то есть, узнать жертву было прак­тически невоз­можно. А отца нашли с ра­зорван­ным горлом, посреди дороги, и одной Коре известно, почему в его смерти обви­нили лвоков.

А в Дираке все выглядело неизменным. Предутренняя суета в деревне, набившая уже ос­комину обитате­лям, вызвала у Дан­кана приступ необоснованной радости и жела­ние поскорее обнять Мака и Сали, двух луч­ших дру­зей.

Глава 3.

Ничто не усиливает любви так, как

неодолимые препятствия.

Лопе де Вега.

Земия. Итикор. Дирак, селение близ Савэнги.

А дома его ждала мертвая тишина, да паутина под потолком. Паутина! Олард со­дрог­нулся, ма­ленькие род­ст­венники дакор­лов, бр-р-р... Но где же Сали? Цепкий взгляд охотника пробежался по комнате. На стене печи уголь­ный рисунок: малень­кий ху­день­кий подросток держится за сильную муж­скую руку. В мускулистом парне, Данкан без­ошибочно узнал себя, а девочка? Как точно в небрежном наброске Сали удалось выделить ха­рактерные черты их обоих. Как трогательно девочка смотрела на сво­его спутника. Она смотрела на него с большой любо­вью...

На столе возле печки лежала записка:

" Первые руны Рамайя и след вереска на земле. Воины Ветра. Помоги мне. Жду".

Несмотря на то, что листок не был подписан, Данкан понял, кто его написал. Но что значат эти слова? Ра­май? Он занял ме­сто Медория. А про Медория, Данкану говорили у вои­нов Ветра, Лэш на­помнила ему старую ле­генду о неоконченном предсказа­нии. А пер­вые руны Рамайя шли вслед за ним. Чувствуя, что именно в этом и кро­ется тайна, Олард взъерошил волосы и сел за стол.

Чертова паутина, о Кора, с каким наслаждением он растер между пальцев его тще­душное тельце. Он ненави­дел пауков!

— Вот паршивка! — неожиданно для себя разозлился Данкан. — Вздумала загадывать мне шарады. Судя по всему, она бро­сила дом уже давно, но тогда куда же делась пыль?

Олард почесал затылок, интересно, неужто врут люди, что от почесывания головы процесс мыс­леобра­зования ус­коря­ется. Ладно. Никуда не денется. Сбежала она день, месяц или год назад, пару-тройку ча­сов может и по­дож­дать.

Данкан закурил и улыбнулся, невольно вспомнив, как в детстве мать ворчала, когда отец курил дома. А те­перь он сам хо­зяин в доме и может устанавливать те правила, ко­торые удобны ему. Олард вдруг почувство­вал на­каты­вающуюся усталость и, вспомнив, что не спал уже сутки, улегся в постель...

... Он вышел из дома и, заметив Сали развешивающую бельё на веревку, окликнул её. Она обер­нулась, пома­хала ему рукой и, оставив на земле таз с бельём, пошла по до­роге в горы. Она была со­всем близко, и Олард бросился догонять её, но тут дорога свер­нула, и когда за поворо­том он вновь увидел её силуэт, он превратился уже в малень­кую фигурку у горизонта, и снова погоня, пово­рот и маленькая фигурка у горизонта. Он уже вы­бился из сил, как вдруг между ними выросла армия — жесто­кие лица воинов смот­рели сквозь даджера на дорогу с таким пре­зрением, что Данкану стало стыдно, впрочем, он и сам не знал от чего именно...

— Ба, с возвращением, блудный сын Дирака, а Сали с тобой? — услышал Олард зна­комый голос. Он с тру­дом разлепил глаза и поначалу оторопел. Прямо над ним торчала оскалившаяся рожа Марку­са. Друг трещал без оста­новки. Он говорил и говорил. И ни ка­пли здравого смысла в его словах Дан­кан не заметил, ну разве что в самом на­чале.

— Стой, Мак! Что ты сказал про Сали? — перебил его "блудный сын Дирака".

— Сали? — растерялся друг. — Разве она не с тобой?

— Вообще-то я приехал сюда только из-за неё, — задумчиво пробормотал Дан­кан, затем встрепе­нулся. — По­стой, но где же она? Может быть, с ней что-нибудь случи­лось? Когда она пропала? Как это произошло?

— Подожди, она уехала сразу вслед за тобой, — мак посмотрел во взволнованные глаза друга и улыбнулся. — Ты давай подни­майся, а за ужином поговорим.

Мужчины развернули на полу у очага маленький пикничок и за вкусной едой про­должили разго­вор.

— Это что же получается, Сали уехала к тебе, но до тебя не добралась? — начал Мак.

— Ты расскажи-ка мне все поподробнее, а то я, кажется, уже окончательно запутался, — попросил Дан­кан.

— Что ж, дело было так. Вскоре после твоего отъезда, Сали пришла ко мне домой, ты же пом­нишь, Ками то­гда была бере­менна Элмой. Между прочим, у меня растут две доче­ри, Элме уже пять, а младшей Эдере три, и попросила прово­дить её в Са­вэнгу, но она попросила сделать это тайно, и взять с собой несколько молодых, жаждущих подвига парней. Я выбрал восьме­рых, среди них были Дарк, Лайен и близнецы Стубетт, впрочем, ты ведь помнишь их еще детьми. В-общем, команда подобралась крепкая. Сали предупре­дила, что хочет отправиться в дорогу ста­рым трак­том, и мы не имели ничего против. — Мак помолчал не­сколько се­кунд, почесал подборо­док, затем про­должил. — Ви­дишь ли, ты редко бы­вал дома и потому не знаешь всей правды о гибели сво­его отца. Мы долго верили в диких лвоков, из-за кото­рых умер ста­рый тракт. Но со временем люди стали замечать, что гибли, как пра­вило, или враги Кессифа, или очень бога­тые про­езжие купцы, путе­шествующие без охра­ны, а Лои Кессиф год от года бога­тел. В Савэнге он держал не­сколь­ко лавок, в которых прода­вал са­мые раз­ные вещи. Где он их брал?

Твой отец, первым озвучил свои подозрения, и знаешь, что произошло? Спустя три дня он уехал в Са­вэнгу и больше не вер­нулся. Кессиф заявил, что его убили дикие лвоки и, обеспокое­но заявил, что мы остались без ста­росты. Отец Ками предложил вы­брать старостой Кесси­фа, и посмотреть, что из этого выйдет. Мы ждали, что он совершит ошибку, и мы сможем прижать его. Пер­вое, что сделал Кес­сиф, получив власть, вы­гнал Сали из вашего дома. Он вел себя так, словно боялся Сали, тогда мы еще не пони­мали почему. — Мак ус­мехнулся. — А ты выбрал себе на редкость хорошую жену, самую луч­шую. Потом явился ты и без дол­гих раз­мышлений женился на Сали, чем очень сильно на­пугал Лои.

— Не правда, — обиженно воскликнул Данкан. — Я очень долго размышлял, прежде чем жен­иться.

— Ох, Кора, какая разница, дело в другом. Слушай, иначе ты никогда не узнаешь, что про­изошло с убийцей твоего отца. Кес­сиф был в ярости, возможно, если бы ты не уехал, тебя бы тоже нашли с вы­рванным горлом где-ни­будь на старом тракте. Но ты уе­хал, и Сали решила помочь нам поймать Кес­сифа...

— Подожди, ты хочешь сказать, что позволил ей сыграть роль приманки? Ты, мой друг, рисковал жиз­нью моей жены? Как ты мог?

— Это была её идея. И потом, она сказала, что все равно поедет в Савэнгу, буду я ох­ранять её или нет. У меня не было вы­бора. Одним словом, Сали растрезвонила всем, что уезжает в Савэнгу, и не за­была добавить, что едет старым трактом, потому что это бо­лее короткая дорога. Она уехала одна, вер­хом на лошади, скажи, где она научи­лась так хо­рошо ездить вер­хом?

— У нее много талантов.

— Мы выехали следом. Сали обещала мне, что поедет, не торопясь, но она нас обманула. Она уе­хала да­леко вперед и, когда мы догнали её, все вокруг было залито кровью лошади. Ни Сали, ни Кес­сифа нигде не было. Я испу­гался, когда понял, что мы опо­здали, но тут Дарк ус­лышал её смех. Она стояла неподалеку и смеялась, глядя, как Лои пытался удержать на повод­ке двух матерых лвоков. Их пасти были измазаны кро­вью лошади, и, вкусив её, они хотели продолжить трапезу. Сали не видела нас, а мы, видя что, происходит, боялись, что Кессиф может отпустить лвоков, и они растерзают Сали, поэтому держали их на прицелах своих ар­бале­тов. Поверь, ей ничто не угрожало. Так вот, взяв на прицел лвоков Кессифа, я прислушал­ся к тому, что говорила твоя жена. Сали сказала, что подозре­ния Лои были верны, она дейст­вительно то, чем он её считает, и еще он должен ответить за смерть твоего отца. По­сле этого, Сали вдруг как-то преоб­разилась и заговорила на древ­неэльфийском. Я не знаю, что она такое сказала, но лвоки её по­няли. Они на пару минут успокоились и пере­стали рычать. А по­том, вдруг развер­нувшись, набросились на хозяина и вмиг растер­зали его. — Мак вздохнул и, хлебнув большой глоток домаш­него вина, продолжил. — Она стояла в трех ша­гах от этого ме­сива и смотре­ла. Она не поморщилась, даже когда брызги крови из разорванного горла Кес­сифа попали ей в лицо. В её лице было что-то такое, чему я до сих пор не могу дать на­звания.

— Беллевианское, — прошептал Данкан, потрясенный услышанным.

— Что?

— Беллевианское, Сали училась в Школе Белль.

— Да? Не знал, что ж, это многое объясняет.

— Что именно?

— Как что? Она иногда вела себя очень странно, и думаю, Кессиф знал, что она беле­ви­ан­ка, пото­му и злился, когда вы поже­нились и то, что ты всем девушкам предпочел в принципе страшненькую и угловатую Сали, тоже по­нятно.

И тут Данкан не выдержал, ярость буквально заклокотала в его груди, он вскочил и гневно вос­кликнул:

— Ты не смеешь, так говорить о ней! Не смеешь, потому что она любила меня, и по­тому что я любил её!

Выкрикнув это Данкан умолк, сам потрясенный сказанным. До этого момента ему не приходило в го­лову, что Сали могла любить его. Но если подумать, единственной при­чиной, которая могла по­будить её, с риском для жизни, пытаться уничтожить Лои, за­ключалась в том, что она любила его. А что сделал он? Он её бросил и уе­хал, забыв о ней на долгие шесть лет. Он дейст­вительно не вспоми­нал о девушке все эти годы. Воз­можно, если бы не воины Ветра, он не вспомнил бы о ней в ближай­шие лет десять. Кстати...

— Мак, ты так и не рассказал, куда она делась? — спросил Данкан успокоившись.

— И не расскажу, — обиженно заявил Мак. — Ты псих. Чего ты так разорался? Нет, я не хочу тебе ничего расска­зывать.

— Ладно, тогда я не расскажу, что я видел и где был.

Мак покосился на друга и, увидев написанное на его лице раскаяние, заметно по­добрел и про­должил.

— После смерти Кессифа, место старосты занял мой тесть. Но едва все утряслось, и жизнь нор­мализо­валась, как Сали воз­никла на пороге моего дома и сообщила, что здесь она сде­лала все что могла, и поэтому ей пора уходить. Я счел её слова глупо­стью, и попытался отго­ворить, но она ска­зала, её место не здесь и она должна идти туда, где её место. Если честно, я так и не по­нял, о чем она говорила, но переспорить её не сумел. Но одна фраза мне очень хо­рошо запомнилась. Когда я спро­сил её о тебе, она улыбну­лась и сказала, что сейчас любая до­рога приведет её к тебе. Потом она ушла, больше я не видел её, но думал, что она действитель­но по­ехала к тебе.

— А записка?

— Какая записка? — растерянно переспросил Мак, он выглядел таким растерянным, что Данкан по­нял, его друг наверняка не знает о записке.

— На столе лежала записка, возле угольного рисунка, на стене печки. Вот она прочти.

Мак, с недоверием глядя на друга, взял записку и быстро пробежал её глазами. Он неко­торое время раз­мыш­лял, затем мед­ленно проговорил:

— После отъезда Сали, я был в твоем доме тысячу раз, но ни разу не видел на столе ника­кой за­писки. Как она тут оказалась? Выходит, она знала, что ты вернешься, и побы­вала здесь за несколько дней до тебя.

— Это невозможно, — улыбнулся Данкан. — До сегодняшнего дня я и сам не знал, что поеду домой.

— Это как?

— Видишь ли. Последние месяцы, я провел на болотах Гаги, и однажды, заблудив­шись, по­пал к воинам Ветра, они пред­ло­жили мне работу, а я, вспомнил Сали, кото­рая в детстве мечтала попасть на Кимати, и по­просил раз­решения взять её с собой. Это было сегодня ут­ром, через два часа, я уже ле­тел домой.

— Летел?

— Да. Представляешь, я летел домой на драконе! И больше того, назад я полечу тоже на нем.

— Постой, ты сказал, что был на болотах Гаги? За что тебя туда?

— А? Да не за что, просто скучно стало. Агория, Гарха, понимаешь, так хотелось в ми­фическую Сано­тию схо­дить, пробовал через желтый туман прорваться, так чуть концы не отдал, потом пошел через боло­та, но оказа­лось, что их без опыта не пройти. Од­ним словом, на болотах я учился дакорлов бить с закрыты­ми глазами.

— Н-да. Просто невероятно, и ты вернешься к воинам Ветра? — Данкан кивнул. — По­ду­мать только, мой друг один из Кима­тийских парней. А какие они, расскажи?

— Какие? Ну, они такие обыкновенные — учатся, живут, но что-то в их глазах есть та­кое, чего я ни­когда не встречал в глазах наших парней, уверенность, может быть. Кстати, принц Троггарт живет вме­сте с дру­гими ребя­тами, и если честно я бы никогда не дога­дался, что передо мной королевский сын, если бы он сам об этом не пробол­тался, между прочим, совер­шенно случайно. Кстати, — неожиданно для себя, Данкан решился спросить. — Если Кес­сиф мертв, кто заботится о его семье?

— Адея, через неделю после смерти отца, уехала в Савэнгу, говорят теперь она заму­жем за очень предста­ви­тельным муж­чиной, а Ксада по-прежнему портит жизнь окру­жающим здесь, в Дираке. Да, чуть не забыл, Этна вер­нулась. Уже год как овдо­вела и вер­нулась. Её старик ус­пел наклепать ей двоих пацанов и оставил вну­шительное на­следст­во, так что твоя зазноба ря­дом, бери — не хочу.

— Рядом так рядом, с ней я позже разберусь, — отмахнулся Данкан. Маркус пожал пле­чами и пред­почел сме­нить тему.

— Но если, ты говоришь, что Сали Белльская ведьма, значит, она могла заранее узнать о том, что ты скоро попадешь домой. Но тогда почему она просто не по­дождала тебя здесь?

— Вот и я думаю — почему?

Они так и не поняли, как же оказалась записка на столе в доме Олардов. Впрочем, они не потра­тили вре­мени даром, и ус­нули лишь, когда закончилось все вино, и за окна­ми забрезжил рассвет.

Когда Данкан проснулся, было темно. Он некоторое время посидел на кровати, пы­таясь сообра­зить, кото­рый час, потом бро­сил это бесполезное занятие и стал размыш­лять более широко. Он поду­мал о том, какое сей­час время суток, и пришел к вы­воду что, наверное, уже ве­чер, поздний. Эту вер­сию подтверждали три неопровер­жимых факта: первое — ему зверски хо­телось, есть, второе — несмот­ря на похмелье, он чувствовал себя выспав­шимся и, наконец, третье — за окном уже вовсю хозяйничала ночь. Данкан нашел кувшин с водой, который ему ос­тавил предусмотри­тельный Мак и вздохнул. Спать ему не хотелось совершенно, чем себя за­нять он представлял плохо, и впереди мая­чила еще одна бес­сонная ночь полная глупых мыс­лей. И Мак еще куда-то запропастился. Впро­чем, нельзя забывать, что Мак женат и должен хотя бы изредка ночевать ря­дом с Ками. Мысли о женатом друге как-то плавно пе­ремести­лись на семейную жизнь самого Данка­на. Он разжег очаг, и уютно устроившись ря­дом, по­пы­тался привести в поря­док свои мысли. Его очень интересовало, например, почему известие о воз­вра­щении Этны его со­вершенно не тро­нуло, а вот мысль о том, что Сали со­всем недавно была в этом доме, пи­сала ему записку и, думая о нем, возможно, сидела в этом самом кресле, не­обык­новенно вол­новала кровь? Мысленно он попытался сравнить обеих женщин.

Не высокого роста, хрупкая изящная бледнокожая блондинка с серебряными глаза­ми, Этна каза­лась на­стоя­щей принцес­сой в сравнении с угловатой, вихрастой похожей на трубо­чиста Сали. Да, внешне Этна могла с легко­стью затмить Сали, но если иссле­до­вать внутрен­ний мир обеих, они меня­лись ролями. И дело тут было не в том, что Сали знатного происхо­ждения и провела детство в Школе Таинств Белль. Сали необыкно­венно цельная нату­ра, и, несмотря на юный возраст, обладала недет­ской мудро­стью и еще, она как никто умела чувст­вовать настрое­ние Дан­кана. Сали была его женой всего три месяца, но даже теперь, спустя шесть лет раз­луки, он не мыслил для себя дру­гой жены, хотя и не был уверен, что любит её. Данкан подумал о друге. Маку про­сто, он любит Ками, у них растут до­чери, и никаких зага­док ему жена не загадывает, она просто живет. Ну почему бы и Сали не после­до­вать её доб­рому примеру? Куда её вообще понесло, ведь дом и по­ложение в обществе у неё было. Ну, чего еще может же­лать порядочная женщина в этой жизни?

Воины Ветра, первые руны Рамайя и след вереска на земле... Выходит, она знала, что Данкан был у воинов Ветра в крепо­сти и собирался вернуться. Значит, в тот момент Сали была в той же крепости? Не может быть!

Мысли молодого человека неожиданно приобрели новое направление. "А что гово­рил Гарт? — подумал он. — Я точно помню, он говорил нечто такое... Ах, да, он сказал, что ответ­ственность лежит на Лэш, Даре и де­вочках... Де­вочки, вот ключевое слово! Одну из них запро­сто могут звать Сали Дан­кан Олард. Нет, ему про­сто необходимо ле­теть к вои­нам Ветра, потому что там Сали! Он уже перестал задаваться вопросом, почему после стольких лет ему вдруг так понадобилась Сали. Он знал только что, не разы­скав её, он не сможет спо­койно жить. В том, что его жена обретается у воинов Ветра, Дан­кан не сомне­вался. Его беспокоило другое, многое другое. И больше всего его трево­жила мысль о том, что за прошедшие годы его жена успела полюбить другого и выйти за­муж уже по-настоящему. Может быть, Сали уже нянчит малыша, а то и двух, но он ста­рался не думать об этом.

Утром, он решил отвлечься от мыслей о Сали и встретиться с Этной. Данкан был убе­жден, что эта встреча на­долго выбьет его из колеи и возможно позволит выкинуть из головы блудную женушку.

Он ошибся. Кто бы мог подумать, что она так изменится? Девять лет назад он остав­лял юную краса­вицу с нежным голо­ском и манерами драгоценной гарханской статуэтки, а встретил взрослую женщину, ко­торая говори­ла высоким и от того пискля­вым го­лосом, и вела себя до безобразия надмен­но. Данкан заметил, что она знала о его воз­вращении и готовилась к его визиту. Её волосы были рас­сыпаны по плечам, как и десять лет назад, оде­жда должна была скрыть некоторую полноту, которой её награ­дили сыновья, и, кстати, их она тоже куда-то поде­вала. Данкан почувствовал отвращение к этой женщине, так неумело маски­рующей свои тайные мысли, и боль­шое жела­ние вер­нуть себе лю­бовь Данкана. Теперь, глядя на свою быв­шую возлюблен­ную, он был готов благо­слов­лять того чело­ве­ка, который обманом завербовал его в солдаты, и не дал возмож­ности же­ниться.

Собираясь, Данкан прихватил с собой великолепную гарханскую шаль, надеясь по­радовать Этну своим по­дар­ком. Но те­перь он раздумал делать это, боясь, что она вос­примет подарок, как знак жела­ния Данкана вернуть их прежние отношения, чего он и в мыслях не держал.

— Как поживаешь Этна? — спросил он.

Женщина потупила глаза и защебетала, явно силясь воскресить в его памяти образ юной воз­любленной:

— Ах, Данкан, я ведь вдова, и к тому же обретаюсь в доме Ксады на правах прижи­валки, поэтому мою жизнь трудно назвать легкой. — она подняла ресницы и посмотрела в глаза мужчине. — Ты ведь помнишь, ка­кой неснос­ной она может быть?

Данкан кивнул. Он поймал себя на том, что он опять невольно сравнивает Этну и Сали, и на этот раз, сравне­ние отнюдь не в пользу первой. Сали никогда не жаловалась, тем более она не рассчитыва­ла разжало­бить Данка­на, что бы получить его в мужья. Бр-р-р.

— Ты извини, — вздохнув, сказал он. — Но я должен спешить, я договорился с Маком, встретиться в его доме.

Этна испуганно посмотрела на Данкана и растерянно качнула головой. Олард не придал особого значе­ния ре­акции жен­щины и двинулся в направлении дома Стеко.

А вот Ками ничуть не изменилась, несмотря на то, что она была степенной матерью и женой. Ос­та­лась преж­ней непосред­ст­венной хохотушкой. Едва Данкан вошел в дом, она взвизг­нула и повисла на его шее. Тетушка Гетсия, мать Мака, недовольно фырк­нула, но, судя по чертикам в ее глазах, совсем не злилась, про­сто занудно следила за поряд­ком в доме.

— Тетушка Гетсия, Ками, как я рад вас видеть в добром здравии! — искренне обрадо­ван­ный встре­чей восклик­нул Данкан. — А где мой лучший друг?

Лица обеих женщин омрачились. Они переглянулись и озадаченно уставились в пол. Дан­кан рас­терянно пере­водил взгляд с одной на другую, пока не решился спросить:

— Не далее, как вчера вечером, я видел его в добром здравии, что случилось?

Ками встрепенулась и взглянула на Данкана с испугом смешанным с радостью.

— Ты видел Маркуса? Когда? Где? Как он выглядел? Что он просил передать?

Данкан застыл буквально с открытым ртом, не зная, что и думать. Но тут в дело вме­шалась Гет­сия. Она вы­толкала не­вестку в кухню и, прикрикнув, приказала собирать на стол все лучшее, затем усадила Дан­кана и присев рядом поведала о собы­тиях, кото­рые обошел своим внимание Мак. Оказа­лось, что Мак скрывал­ся. Даже жена и мать не видели его не­сколько месяцев.

За полгода до смерти, возможно тогда, когда Данкан еще был в Дираке, Кессиф от­правил сооб­щение в сто­лицу. Он как-то узнал, что Сали белевианка и донес на нее. Но к тому времени, как кара­тельная команда прибыла, Кессифа убили, а Сали исчезла. Кара­тельная команда от­правилась восвоя­си, но через год в Дирак явились двое: ры­царь-иска­тель и его слуга. Они начали рассле­до­вание смерти Лои, и вместе с тем интересова­лись историей лвоков старого тракта. Расследование продол­жалось три года, жи­тели Дирака так привыкли к чужакам, что уже не обра­щали на них внимания, но искатель им попался упрямый и в конечном итоге, он вы­яснил все подробности смерти Кессифа, и ту роль, которую сыграли в нем Сали, Мак и остальные. С получен­ными сведениями, рыцарь од­нажды отбыл в столицу, с тем, что бы через полгода при­слать отряд с приказом об аре­сте Маркуса Стеко и ро­зыске опас­ной Бельской ведьмы Сали Олард. Командир отряда принес приказ но­вому старосте, а тот, будучи тес­тем Мака, за­дер­жал их разго­ворами, пока его младший сын бегал предупре­дить Марку­са. Вот с тех пор Мак и скрывался от правосу­дия. В принципе, Ками знала, где можно разыскать мужа, но, боясь при­вести за собой иска­телей, редко навещала его.

— Почему же Мак не уходит? Ведь риск быть пойманным, пока он скрывается непо­далеку от Ди­рака, огро­мен.

— А куда ему идти? — голосом полным отчаяния спросила Гетсия. — Разве у него есть кто-нибудь за пре­де­лами Дирака?

— Конечно, есть! У него есть я, — запальчиво крикнул Данкан. Гетсия усмехнулась.

— И где бы он искал тебя? Ты перекати-поле, даже твоя жена не знала, куда тебя по­несло. Бедная девоч­ка, она так любила тебя, а ты бросил её одну на растерзание Лои. Не тебе судить моего сына!

— Любила? — растерялся Олард, но не дал сбить себя с мысли и, встряхнув головой, озву­чил ре­шение, кото­рое принял, пока слушал рассказ Гетсии:

— А почему бы ему ни отправиться вместе со мной на Кимати? Я собирался взять с собой Сали, но раз её нет, один дракон свободен. Госпожа Гетсия, я могу взять Мака с со­бой.

— И чем ему это будет грозить? — осведомилась, вошедшая в комнату Ками. Она слышала оконча­ние разгово­ра и знала о чем шла речь.

— Не знаю, но я уверен, что там безопаснее, чем здесь, где вокруг бродят искатели.

— Я не знаю, — растерянно протянула Ками. — Они ведь преступники...

— Не более чем сам Мак, — возразил Данкан. — И потом я же буду там, и Сали. Я уве­рен, что отыщу её у вои­нов Ветра.

— А если он откажется? — нерешительно спросила Ками.

— А у него есть выбор? — фыркнул Данкан.

Естественно Мак предпочел уйти к воинам Ветра. Ками послала своего брата вместе с Данканом, в убежище мужа, и уже от­туда мужчины отправились на встречу с дракона­ми воинов Ветра. Теперь уже Данкан от души хохо­тал, глядя, как неуклюже его друг пытается взобраться на дракона. В конеч­ном итоге Мака пришлось едва ли не привя­зывать к спине жи­вотного, как бы то ни было, они отбыли из Дирака без серьезных не­приятностей.

Данкан чувствовал себя замечательно, мысль что он, возможно, спас жизнь лучшему другу радо­вала его и со­гревала в по­лете. Неожиданно, он заметил, что с высоты мир ка­жется не только холод­ным, но и безза­щитным. Ему хотелось, согреть землю и укрыть её от тьмы теплым одеялом мощи ог­ненной богини Коры. Почему в его голову пришел об­раз богини он не знал, Данкан никогда не был особенно верующим человеком, но на спине Шаннор мысли о Коре буквально преследовали его. Он даже пред­ставил её себе — красивую юную с воло­сами, состоя­щими из ог­ненных всполохов, с глаза­ми, в которых сконцентрировано все пламя вселенной, гиб­кую, гра­циозную, с кожей, обожженной солнцем. Кора, выдуманная им, очень напоминала Сали, такой, ка­кой он ее себе представ­лял.

В крепость Духа они попали лишь к полудню. Первым, кого увидел Данкан, был принц. Мальчик стоял у края площадки, на которую садились драконы, и ждал. Олард не знал, кого ждал мальчик, но ему хотелось ве­рить что его. Заметив, Данкана Гарт про­сиял и, бросив­шись на встречу мужчине, вос­кликнул:

— Я так рад, что ты вернулся! Лэш сказала, что ты останешься дома, но я верил в тебя! — затем маль­чик уви­дел Мака и спро­сил: — Это и есть твоя жена? Хм, у тебя неожиданный вкус.

И Мак, и Данкан рассмеялись.

— Нет, это не моя жена, это мой лучший друг Маркус Стеко. Королевские искатели хо­тят повесить его за убий­ство, кото­рого он не совершал.

— Убийство? — раздался за их спинами звонкий, надменный голос. Мужчины огляну­лись.

Высокая темноволосая девушка стояла на площадке и с усмешкой взирала на них. Яркие лучи полуденно­го солнца смеш­ливыми зайчиками скакали в её длинных волосах. Девушка была одета в простое белое платье, ко­торое ей необыкновенно шло. Оно дела­ло её более юной, женст­венной и изысканной. Что-то в её осанке и пово­роте голо­вы не­уловимо напоминало о Сали. Данкан нахмурил­ся. Инстинктивно, он чувствовал, что Лэш недолюб­ливает его, но не мог по­нять почему, и боялся, что её преду­бе­ждение может от­разиться на Маркусе. Олард взгля­нул на друга и опешил — Мак смотрел на девушку так, словно она живое вопло­щение богини Коры. Мак как-то весь преобразился, подтянулся и, одарив Лэш одной из своих лучших улыбок, ска­зал:

— Сударыня, я не совершил ничего предосудительного, — он подошел к девушке и поцеловал её руку, загля­нув при этом в глаза. — Я всего лишь помог богине покарать преступника.

Лэш вскинула брови и, лучезарно улыбаясь, спросила:

— Это был преступник в глазах Десторта, или...

— Или, — кивнул Мак. — Он донес на девушку-беллевианку, грабил и убивал людей на боль­шой до­роге, и вооб­ще, он мне не нравился. Между прочим, это не я его убил.

Девушка, чуть наклонив голову, кивнула. Она выглядела заинтригованной и явно удовле­творен­ной.

— Да, я вам верю, — нерешительно произнесла она. — Что ж, милости просим. Гарт, рас­порядись, что бы их посе­лили в одной келье и не тревожили до завтрашнего рассве­та. А завтра я решу, чем они станут зани­маться.

Сказав это, девушка взглянула на Мака, затем на Данкана и, круто развернувшись, ис­чезла за по­воро­том.

Их действительно не тревожили. Друзья смогли расположиться в одной из много­числен­ных крошечных ке­лий с некото­рым комфортом, и решили пораньше улечься спать. Ночь про­шла на ред­кость беспокойно. При­вык­ший к деревенской тишине, Мак про­сыпался всякий раз, когда часовые уст­раивали перекличку, и его беско­неч­ные дерга­нья будили Данкана. Под утро, когда сон про­шел совсем, они отправились на поиски пропитания. И ка­ково же было удивление Маркуса, когда в обеденном зале обна­ружи­лись почти все обитатели крепости, даже принц и его юная на­ставница. Заметив муж­чин, принц что-то сказал Лэш, та в от­вет кивнула, и Гарт направился навстречу даджерам.

— Доброе утро, как спалось на новом месте? — по-королевски надменно посмотрев на них, произ­нес принц. За­тем, обернув­шись, представил мужчин собравшимся:

— Хочу представить вам Данкана Оларда и Маркуса Стеко, надеюсь, они пройдут ини­циацию уже в этом ме­ся­це.

Выслушав принца, воины загудели, обсуждая вновь прибывших, а те, что сидели за бли­жайшим столом по­тес­нились, давая место новичкам.

И полетели будни. Данкан оттачивал с ребятами технику борьбы с дакорлами, а Мак нес службу — его назна­чи­ли часовым на второй левой башне, и каждые третьи сутки он прово­дил на посту. Прошла неделя, за ней дру­гая, но и к исходу месяца, дад­жеры были чужаками в крепости. Воины Ветра при­сматривались, не спеша принять новичков в свой круг.

По ночам, когда Мак уходил на дежурство, Данкан не мог уснуть и все думал о жене. Ко­гда Олард узнал, что девушка рис­куя жизнью, вывела на чистую воду убийцу его отца, он ис­пытал муки раскаяния. Он не оп­равдал её ожиданий, бросил её на произ­вол Кесси­фа. А она-то, какова! В четырнадцать лет, откуда в ней эта выдержка и хладнокровие, он и в двадцать пять не был таким.

И вот те­перь, когда пред­стоящая встреча все ближе, он всерьез волновал­ся, боясь, что разочаровал жену так сильно, что она не захочет иметь с ним ничего общего. Впрочем, за­писка остав­ленная де­вушкой, говорила о том, что она помнит его и го­това простить. В то же время, записка озна­чала, что Сали была рядом, когда Данкан решил поехать домой.

Он спросил Лэш о женщинах, что живут в крепости Духа, и её ответ его поразил. Де­вушка утвер­ждала, что она единствен­ная женщина в крепости. При этом она смотрела на него с такой усмешкой, словно знала, почему он задает ей такие вопросы.

А что если Лэш и есть Сали?

Это многое объяснило бы. И её дурное отношение к нему, и расположение к Маку. А в том, что она бла­гово­лит Маркусу, он не сомневался. Данкан не единожды замечал, как они смотрят друг на друга. Ну, Мак понятно, ему необходимо расположение хо­зяйки кре­пости, но Лэш то чего ради так пя­лится на него? С другой стороны, если Лэш и Сали одно лицо, тогда понятно стрем­ление девушки поддержать своего преданного друга Мака, и понятна её вспыль­чивость и резкость в отношениях с Данканом. Как бы то ни было, Данкан решил поговорить с Лэш. Он нашел её погруженной в бухгалтер­ские книги. Девушка хмурилась, пытаясь разо­браться в запутанных записях, и глядя на неё Данкан ду­мал о том, как Лэш похожа на его Сали. Мужчина давно за­метил, что с тех пор, как он по­пал на Кима­ти, его мысли все время возвращаются к жене.

— Ты чего-то хотел? — вопрос Лэш вывел его из задумчивости. Как всегда она смотрела на него с изряд­ной до­лей подозри­тельности.

— Я? Да. — Данкан присел на стул возле неё и заговорил. — Лэш, скажи, когда мы бу­дем присягать на вер­ность принцессе, её девушки будут здесь?

— Почему ты спрашиваешь? — она ушла от ответа, и посмотрела на Данкана с ещё боль­шим по­дозрени­ем.

— Сали, моя жена, ты помнишь, я хотел перевезти её сюда, так вот она исчезла.

— Да, ты говорил, что она была белевианкой.

Данкан кивнул.

— Она сказала, что её время в нашей деревне прошло, и исчезла. Сали всегда мечта­ла по­пасть на Кимати, поэто­му я думаю, что она сейчас здесь, возможно в свите прин­цессы. Лэш, не смотри на меня так, я всего лишь ищу свою жену!

— Мы не прячем чужих женщин и вообще, у нас военная организация. Здесь не место за­мужним дамам. А у вас, наверное, и дети есть? — насмешливо поинтересовалась она.

— Нет, — покачал головой Данкан, и вздохнул. Либо Лэш умело притворяется, либо он ошибся, и она дейст­вите­льно ничего не знает о Сали. А он то дурак надеялся, что эта краси­вая умная девушка и есть его пропавшая жена. А почему бы и нет? Строй­ная как Сали, черно­глазая, темноволосая. Вот только судьба рас­порядилась иначе.

— Ты любил её? — спросила Лэш, тем самым, оторвав его от раздумий.

— Не знаю, — честно признался даджер. — Наверное, нет. — Лэш непонимающе подняла бровь. — Она была мне как сестра. Мы дали клятву беречь друг друга, и когда я получу до­каза­тельство того, что она счастлива, не стану мешать. А если у неё про­блемы, то мой долг по­мочь её. Кроме того, шесть лет назад она отомстила за смерть моего отца, чего не осмелился сделать я сам. Я обязан ей, и вообще, она моя жена.

— Но ведь ты бросил её...

— Я так не считаю. Я всего лишь выполнил условия договора, я должен дать ей дом, поло­жение замужней женщины, и не по­кушаться на её невинность, а она в ответ забо­титься обо мне и о доме.

— А если она полюбила другого?

— Я дам ей развод.

— Ну, хорошо, я подумаю, что можно для тебя сделать. Кстати, как выглядит твоя жена.

— Сали? Ей должно быть около двадцати лет, карие глаза, темно-рыжие волосы, то­гда она была не слишком высокого роста, и её фигура еще не сформировалась.

— Да, не густо. Я постараюсь найти её, но обещать ничего не могу. — Сказала девушка и углубилась в бу­маги, от кото­рых её отвлек Дан­кан.

Однажды, среди воинов Ветра прошел слух, что принцесса со своей свитой собира­ется по­сетить все крепо­сти. Для Дан­кана и Маркуса это означало скорую инициацию, но и осталь­ные воины про­явили неожи­данную ак­тивность. В течение недели, до приезда Дары и юные и взрослые заставили сверкать и без того бле­стевшее ору­жие, грязь из уг­лов вымели, да и свои усы и бо­роды в порядок при­вели.

И вот, наконец, отец Фет объявил, что через два дня принцесса со свитой прибудет в крепость. Вечером дад­жеры вместе с остальными воинами сидели у костра и травили байки.

— Добрый знак, — вдруг весело заявил Ветех, лихой рубака, еще никогда не бривший бороды. — Принцесса объ­езжает вой­ска, значит, быть войне.

— А ты знаешь, что такое война? — спросил его седой крупный мужик, лицо которого пере­секал уродли­вый шрам, на левой руке не хватало двух пальцев, а в глазах застыла смертельная боль. В хри­плом голосе ста­рого воина, в его интонациях было не­что, что заставило не только Ветеха, но и окру­жающих его насторожен­но при­тихнуть. — Война это изнасилованные жен­щины, осиро­тевшие, голод­ные дети, это драки в месиве тел, когда вме­сте с потом со лба течет кровь, и ты не всегда уверен, чья она. Вы ду­маете, вас учат драться? Нет, мальчики. Тех­ника боя — вот чему вас учат. Кто сможет вас нау­чить жить, когда в памяти испуган­ные глаза убитого вами сопли­вого мальчишки? Кто скажет что де­лать, когда вас тяжело раненного за­валило тру­пами, а стервят­ники уже на­чали жрать тела мерт­вых? Вы, которые не сражались ни с кем кроме друзей и наставников выйдете в поле с единст­вен­ной целью — уби­вать. Ваше оружие будет рубить, и кромсать, не только убивая, но и калеча ваших врагов на всю остав­шуюся жизнь. А вы знаете, как легко, хорошо отточен­ная сталь входит в тело? И где гаран­тия, что это тело не окажется вашим? Ведь любой из ваших врагов вы­шел в поле с той же це­лью что и вы. И убивать он будет именно вас. А знаете, как хрустят кости чело­века, когда по ним бьешь увесистой ду­биной? — мужчина хмуро ос­мотрел притихших парней. — Мы должны воевать, но пом­ните, надо драться на­смерть, сражаться так, чтобы эта битва была послед­ней. Чтобы ваши дети ни­когда в жизни не переживали подоб­ный ужас.

— Вы поэтому здесь? — прошептал Ветех.

— Да, — хрипло обронил воин, и тяжело поднявшись, побрел в глубину темного двора.

— Это же Бак эль Дирин, — пробормотал кто-то, и разговоры у костра умолкли, а за­тем и сами мужчи­ны стали тихо расхо­диться, погруженные в свои невеселые мысли.

— Данкан, а кто такой этот Бак эль Дирин? — спросил Мак, по дороге в келью.

— Честно сказать я и не думал, что он до сих пор жив. Он был личным телохраните­лем короля Сафира. В Са­но­тию они ез­дили вместе, а потом когда Десторт погубил коро­ля и коро­леву, он спас жизнь королевским детям. Бак эль Дирин руководил пар­тизан­ским отрядом еще до того, как братство Кимати объявило войну узурпатору. Говорят, что его жену и дочь из­насиловали, сына пы­тавшегося защитить их зарезали, а млад­шенький, уж не знаю, сын или дочь на глазах которого все это происходило, едва не погиб от голода, и вроде бы сошел с ума. Но, кроме того, говорят, что он женат на дочери отца Фета и Лэш его дочь. В общем, все это сплетни. Достоверно, я знаю одно, он уча­ствовал в стольких битвах, что о его силе и мужестве ходят легенды. Он, пожалуй, единствен­ный человек в Земии, который может сказать, что не хочет воевать и не прослыть трусом. Он удивительный человек.

— Это не сплетни, это правда, — прошелестел голос. У стены стояла Лэш, в её глазах стояли слезы. Дад­жеры за­вели её в свою келью и налили изрядную порцию крепкой на­стойки. Она залпом осушила кубок, даже не заме­тив, что делает. Девушка прижалась к Маку и неожи­данно для обоих муж­чин заговорила.

— Родители меня баловали, я росла во дворце вместе с Дарой, у меня было счастли­вое дет­ство, но однаж­ды всё закончилось. Десторт убил тетю Самили, король пропал. Дара и Гарт бесследно ис­чезли, отец тоже. По улице шля­лись эти звери, которых при­вел Дорсэн. — девушка разрыдалась, уткнув лицо в плечо Маркуса. — Одна­жды я просну­лась, услышав крики во дворе, нянюшка спрятала меня в потайной комнатке. Там всегда находилась ма, когда в гости к отцу приезжали купцы из других стран. Я видела как ма, и брат встретили не­званых гостей, как те нагло вели себя, как шарили по дому. По­том раздались крики женщин, мой брат кинул­ся на защиту матери и служанок, — она умолкла, заново переживая свое горе. — Кривая сабля вспорола его жи­вот. Он упал на ко­вер. А они под его стоны на­си­ловали нашу мать. А потом кто-то нашел и Тэа... Они убили всех, даже нянюшку. Когда они ушли, я выбра­лась из тайника и несколько дней бродила между трупов. Я плохо помню те дни, но когда отец вернул­ся, я долго це­пля­лась за него и все боялась, что он исчезнет, а я снова останусь одна в царстве мертвых.

Данкан оставил Мака утешать Лэш, а сам отправился на свежий воздух. Ему было не по себе, по­тому что рас­сказ Лэш напомнил ему историю Сали. Бедняжка, она тоже поте­ряла ро­дителей и скита­лась по разо­ренной стране. Он знал, что Бак эль Дирин был прав, говоря глу­пым мальчишкам, что война ад, но предста­вить себе Сали голодную оборван­ную скитающейся по дорогам войны, или ма­ленькую Лэш, одну в разграблен­ном доме оплаки­вающую смерть родных, практически невозможно.

Когда Данкан вернулся, в келье никого не было, даджер в глубине души пожалел друга, один на один с не­сча­стной зареванной девчонкой хлопнувшей полный стакан на­стойки. Ну да ладно.

А тремя днями позже в крепость прибыли высочайшие гости.

Кортеж не был особенно велик: три красивые одинаково просто одетые девушки, несколь­ко муж­чин и дрях­лый старик в пыльной рясе. В сумме не более дюжины человек. Данкан, ко­торый помнил шикарные выез­ды Его Ве­личества короля Десторта и его са­новников, был раз­очарован. Он даже ре­шил, что принцесса не удо­стоила своим внима­нием захудалую крепость на окраине гор. Но устойчи­вый шепот воинов, да еще принц Гарт, подбе­жавший к одной из гос­тий, опровергли его мысли. Оларду нравилось думать о Её Высочестве как о чопорной и ка­призной дев­чонке. Что ж, Итикор только выиграет, если она не такая.

Девушки из свиты принцессы его разочаровали. Одна из них пепельная блондинка, то есть она не могла быть его рыжей Сали. Другая — трудно сказать. Он не помнил, какого цвета были глаза у Сали, но он был уве­рен, что они не были настолько светлыми. Айка, впрочем, об­ладала волосами именно того цвета, который отличал и Сали, и все же светло-голубые глаза он не узнавал. Да и Мак сказал, что это определенно не она.

Позже, когда во дворе крепости установили столы и начался пир Оларду удалось позна­комиться с ры­жень­кой. Айка оказалась неожиданно раскованной и легкой в обще­нии. В Дираке девушки ведут себя иначе, хотя и на­звать Айку не скромной он тоже не мог. К тому же ни одна девчонка деревни не танцевала так гра­циозно и не умела дви­гаться настолько легко. А еще, Айка разбиралась в оружии. Потом, после танцев, они решили устроить блицтурнир, со­ревнуясь в стрельбе из лука, арбалета и ме­тании пары.

Полюбоваться на их дуэль собралась едва ли не вся крепость, но Данкан был уверен в своей по­беде. Не ро­ди­лась еще на свет женщина способная победить мужчину в искон­но муж­ском деле — уме­нии убивать. Во время войны за престол, он был арбалетчиком, и знал это оружие в совершенстве, по­тому легко выиграл первый тур. Предоставив Айке право первой стрелять, он слегка удивился, когда она попала точно в центр мишени. За­тем он, старательно прицелившись, попал прямо в стрелу де­вушки, расщепив её надвое. С луком он обращался реже, но все же сумел по­слать стелу в центр. На этот раз она взяла реванш. Её стрела проделала тот же маневр, что и его за несколько минут до того. И это без сомнения было победой. Счет сравнялся, и для Данкана было делом чести выиграть, хотя прежней уверенности в нем не ос­талось. Он очень волновался, но это не помешало ему выиграть. Его пара с характерным сви­стом прорезала воздух и легла точно по центру двойной мишени. Айке же не по­везло, сильный порыв ветра сбил немного левый нож, и она промахнулась. Данкан конечно хотел победить, но честно, и потому, он пред­ложил попро­бовать ещё раз, на что она со смехом ответила:

— Нет, Олард, я не хочу. В конце концов, во время настоящей битвы никто не пред­ложит мне по­пробо­вать еще раз. Главные составляющие любого боя это ловкость, опыт и конечно удача. Сегодня ты продемон­стрировал все это, — она понизила голос и доба­вила. — Кроме того, тебе победа нужнее, — девушка кивнула в сторону. Данкан обернулся. Неподалеку стояли Лэш, Дара и третья девушка, кото­рую звали Рэйвн и, наблю­дая за происходящим, тихо перегова­ри­вались.

— Сказать по правде, Дара набирает крепкую команду. Она и князь Онэр разработали потрясаю­щий план, но для его реализации нам нужно около сотни мужчин. Лэш говори­ла, что ты был на боло­тах и в Аго­рии, и Гархе, а еще служил в армии Лайера. Это правда?

— Да, я много путешествовал.

— Это замечательно, среди наших парней очень мало стоящих стрелков.

Даджеры были не единственными, кто приносил присягу в то солнечное осеннее утро. Принц и принцесса стояли на небольшом холме, их приближенные — два лучших друга принца, девушки прин­цессы и оба старика ок­ру­жили юных правителей тесным полукольцом. Правые руки Айки, Рэйвн и Лэш лежали на рукоятях ме­чей, и трудно было сказать привычка это или осторожность. Пятеро взволнованных мужчин медленно при­ближались...

— Готов ли ты, даджер Данкан Олард, отдать жизнь за свободу родины нашей — Ити­кора, если так рас­поря­дится Мать богов бессмертная Кора?

— Готов...

— Клянешься ли хранить верность принцу Троггарту, его сестре принцессе Даре и их по­томкам в пора­жени­ях и победах, не щадя жизни своей?

— Клянусь...

— Клянешься ли ты Данкан Олард отдать все силы за победу над ордой короля Дес­торта и его приспеш­ни­ков?

— Да...

— Подойди, воин, и пусть владыки ветра прочтут все, что лежит у тебя на сердце.

Данкан сделал шаг, другой и вдруг пыль у его ног взвилась и закрутилась вокруг его тела кро­шечным, но от этого не менее смертоносным смерчем. Смерч возник ниоткуда, но его неве­роятная сила поражала вообра­жение. В глаза набилась пыль, первый же вдох закупорил дыха­тельные пути неизвестно откуда возникшей во­нючей гря­зью, а в свисте ветра слышался ше­пот. Он взывал к честно­сти, совести, он проникал в подсознание... а дыхания не хватало, за­битые легкие спались и не желали работать. Глаза распухли и горели углями. Запах, вошедший в лег­кие вместе с первым вдохом впита­лся в кровь и, следуя её потокам, проник в мозг. Данкану казалось, что чьи-то невидимые руки пе­ре­бирают нити его мозга в поисках обмана, того, что может навре­дить Даре и Троггарту. Но к счастью, в сердце его не было предатель­ства и, почувствовав это, ветер прекра­тил свои нападки. Слезы про­шли, а дыхание вос­стано­вилось. Данкан в немом изумлении смотрел на каменные лица пристально вглядывающиеся в него.

Первой расслабилась Айка. Она ши­роко улыбнулась и подвела Данкана к принцу и прин­цессе.

— Вот дети короля, воин, будь верен им.

Данкан сделал шаг к принцессе и, встав на колено, взял в ладони её кисть и прижал к сво­ему сердцу. При этом он смотрел Даре в глаза. Она улыбнулась ему такой счастли­вой улыб­кой, что у Дан­кана закружилась голова. Он по­думал, что ради её улыбки готов свернуть ки­матийские горы. Ему стоило немалых трудов ото­рвать взгляд и перевес­ти его к принцу. Гарт взирал на своего учителя с восторгом.

— Я так рад! — тонким, ломающимся голоском воскликнул он. Наивное детское вос­хищение затро­нуло в сердце даджера нечто тонкое и теплое, чего не заменишь никакой клятвой.

За Данканом клятву приносил Мак, и даджер получил возможность понаблюдать за тем, как все выгля­дит со стороны. Произнеся положенные слова, Мак сделал шаг вперед и, Данкан затаил дыха­ние, ожидая по­рыва разъярен­ного ветра, но... буря оказалась не­ожиданно локальной — трепало только Мака, словно внезапно тот ока­зался в иной реаль­ности. Данкан ошеломленно следил за мучениями друга. Пытка длилась достаточ­но долго, но Мак устоял и ветер, наконец, унялся. Человек выдержал проверку, и болевые ощущения исчезли. Мак в точ­ности повторил все, что проделал Данкан в отноше­нии Дары, принцу же он оказал несколько боль­шее почтение и кос­нулся лбом края его оде­жды. Затем Мак встал подле Лэш, и девушка сжала его ладонь в своей. Невинный жест, говорящий о дружбе, заро­дившейся между его другом и приближенной принцессы. Дан­кан улыбнулся, вслушива­ясь в голос Фета, произносивший слова клятвы — хриплый от волнения мужской голос вторил ему, почему-то па­рень боялся. Впрочем, и в голосе Мака, тоже слышался страх. И это ровным счетом ничего не значило.

Маленький смерч охватил юношу и начал свое странное дело. Чем дольше Данкан общал­ся с братством ветра, тем больше понимал природу легенд, рождавшихся в народе. Выросшие среди чудес, привыкшие ничему не удивляться, эти поразительные мужест­венные люди, сами стали частью вол­шебства.

Размышления Данкана прервал крик метавшегося парня. И любопытство высунулось по пояс, желая выяс­нить, а что же действительно происходит. Едва буря сникла, к несча­стному подбежали де­вушки. Лэш и Рейвн вце­пились в его плечи, а Айка занесла над его головой меч. Двое юношей, кажет­ся Джад и Корен, ученики Данкана прицелились в па­ренька из арбалетов.

Принцесса шагнула вперед, инстинктивно пытаясь защитить брата, а тот вылез из-за её спины, оче­видно тоже из любопытства. К пленнику медленно приблизился старик, тот ко­торого привезли с собой де­вушки, и уста­вился на него.

Юноша всхлипнул, его взгляд метался с каменных лиц палачей на их оружие. Дан­кан взглянул на друга, Мак впитывал происходящее.

— Твое имя! — прогремел неожиданно сильный голос старика. Юноша презрительно скри­вился.

— Ты, старый лвок, желаешь знать мое имя? Я назвал его, ступив за ворота вашей крепо­сти. Варди Кхунай, сын Кхуная Одиола.

— Кто прислал тебя?

— У вашей змеи так много врагов, что ты не знаешь, который из них прислал меня? Ве­ликий кол­дун Квалди, мой господин.

— Квалди раб, как и ты Варди. Ты раб раба, ибо твой господин раб своей алчно­сти, но ты еще мо­жешь об­рести свободу.

— Ты прав. Лишь убив Киматийскую ведьму, я смогу заслужить свободу.

— Варди, ты понимаешь, что мы имеем право, казнить тебя?

— Я все понимаю, — юноша склонил голову перед мечом с таким достоинством, что даже рука не­преклон­ной Айки дрогнула. Девушка взглянула на принцессу, Дара плотно сжала губы, а в широко распахнутых глазах за­стыло смятение. Айка подняла меч еще выше и вновь взгля­нула на Дару.

— Сестра, он воин... — прошептал Гарт. Но тут за юного шпиона вступился Фет.

— Дитя мое, сохрани жизнь этому глупому мальчику. В крепости Мудрости, ему ока­жут должный прием. А отец Ондолох сделает его безвредным для нас.

Дара кивнула, и Айка не сумев скрыть облегченного вздоха, опустила меч.

— Мне не нужны ваши подачки, — процедил сквозь зубы шпион.

Айка усмехнулась и, сунув оружие в ножны, пошла прочь.

— Усыпи его отец Ондолох, — попросила принцесса. На предателя больше не обра­щали вни­мания. Его отво­локли в сторону, где колдун стал проделывать какие-то непо­нятные пассы над его головой.

Следующие два послушника, легко принесли клятву и выдержали испытание.

Вечером к Данкану подбежал один из учеников и буквально потащил его в башню, в ту её часть, где нахо­дились жилые помещения. Перед одной из комнат юноша остано­вился и шепнул: "Сюда!"

Дара приняла его радушно, угостила изумительным вином и накормила замеча­тель­ным ужи­ном. Пока они ели, принцесса не говорила о делах, а даджер все терялся в догадках. Его волновало, зачем она по­звала его на приватный ужин. Наконец, принцесса заговорила:

— Теперь ты один из нас, — она задумалась. — Одна из моих подруг, рекомендовала тебя, — Данкан готов был спорить, что эту подругу зовут Айка. — Как и большинству луч­ших воинов, я должна расска­зать тебе правду. Сего­дня мы раскрыли еще одного преда­теля. Их становится все больше, мне кажется, приближается время настоящей битвы.

— Как это связано со мной?

— Я хочу знать, готов ли ты Данкан Олард присоединиться к нашему войску?

— Разве я этого уже не сделал?

— Ты получил право жить на Кимати, но умирать за Итикор, мы никого не в силах за­ставить.

— Так уж и умирать? — Данкан не смог сдержать улыбки, девчонка говорила с таким па­фосом, словно стояла на плацу перед огромным войском. Дурочка. — Что ж, я люблю хорошую схватку. Мне нравится запах пота и же­леза, замешанный на крови. Мне нравит­ся, то чувст­во, что зарождается в моей груди, когда я на­хожусь в центре схватки, и лишь от меня зави­сит, выживу ли я. Конечно, я пойду с вами, а иначе, зачем же я здесь? Но прежде, ты должна рассказать мне кое о чем, это возможно?

— Конечно, — Дара смотрела на него сквозь полу прикрытые веки и ждала.

Данкан задумался. Его интересовало многое. Первое это Мак, пойдет ли он с ним? Кроме того, ему нужна Сали, но жену можно разыскать и в процессе путешествия по кре­постям.

— Мой друг Мак, сможет ли он пойти со мной?

Принцесса печально посмотрела на него и, облизнув губы, заговорила:

— Твой друг простой человек. Он прожил всю жизнь в деревне и не умеет достаточно ловко за­щищать свою жизнь, да и убивать он тоже умеет плохо. Я собираюсь создать отряд из лучших воинов. Риск, которому выбудете подвергаться, чертовски велик, но он несколько сни­жается за счет вашего профессионализма. Мы можем взять твоего друга с собой и даже зачис­лить его в твою группу. Но то­гда он умрет.

— Принцесса ты уже несколько раз говорила о том, что нам будет грозить опасность, но ничего не рас­сказа­ла о сути грозящего...

— Данкан, ты солдат, неужели же до сих пор тебе не известно, что простых воинов не по­свящают в тон­кости военных компаний.

— Даже воины ветра?

— Любой солдат желает, чтобы его подразделение находилось подальше от основ­ной битвы. А командую­щему приходиться жертвовать лучшими людьми для блага дела. Так вот жертвовать в дан­ном случае при­дется то­бой и теми, кто будет рядом. Готов ли ты умереть?

— Умереть? Я не думаю, что до этого дойдет.

Дара улыбнулась, её явно обрадовал оптимизм, звучащий в голосе нового воина Ветра.

— А как ты относишься к драконам?

— Отлично, — не кривя душой признался даджер. — Лэш предложила мне одного из них по имени Шаннор для моей поездки в Дирак.

— Да, я знаю, Шаннор мой дракон и рассказала мне о тебе. Она сказала что у тебя довольно забавные методы общения с ей подобными. Ты пытаешься дружить. Неужели ты не боишься драконов?

— Боялся, пока не понял что Шаннор умнее меня, — признался Данкан. — Но, как получилось, что я летал на твоем драконе?

— Шаннор и еще несколько самых опытных драконов сами подбирают команду летунов. Драконы говорят, что им не нужен балласт, а я наберу именно таких, — Дара вздохнула и, сцепив руки на коленях умолкла. Мужчина чувствовал, что она хочет что-то сказать, и не мешал ей собираться с мыслями. Но она, наверное, передумала, потому что вдруг встрепенулась и, окинув взглядом, полупустой стол уставилась на даджера.

Уже со­бираясь ухо­дить, Данкан спросил:

— Принцесса, почему ты пощадила жизнь предателю?

— Ты видишь в этом проблему?

— Нет, но Айка, о которой говорят, что она беспощадна, твой брат и отец Фет были го­товы поща­дить его, но ты все колебалась?

— Почему? Тебе действительно интересно? Видишь ли, Данкан, здесь, по крайней мере, до тех пор, пока Троггарт не вырастет главная я. То есть я не имею права ошибить­ся. Ведь если в резуль­тате погибнут люди, виновна, буду я. А этот парень? Как бы хо­рошо я лично не относилась к нему, опасен для окружающих.

— Но это не потому, что он угрожал лично вам?

— Я не боюсь смерти.

Данкан вышел. Не в первый раз в его жизни встречаются люди заявляющие, что не боят­ся смерти. Но на поверку, ни один из них не был настоящим храбрецом. Что ж, в ко­нечном итоге, женщи­на и не обязана быть геро­ем.

Глава 4.

Но, вечный друг, меж нами нет разлуки!

Услышь, я здесь, касаются меня

Твои живые, трепетные руки,

Простертые в текучий пламень дня.

В. Ходасевич.

Земия. Кимати. Крепости воинов Ветра.

А Мак все-таки не поехал вместе с ним. Данкан не осуждал друга, в конце кон­цов, не каж­дому нравится ска­кать в пыли, с одного холма на другой, когда впереди ко­лышется лишь боль­шая бойня и не радужное буду­щее. О, богиня Кора, и чего это он так разнюнился?

Перед отправкой, всех рекрутов научили не хитрому искусству полетов на драконах. Для каждо­го из них из долины Кашагор — драконьего логова — вызвали драконов. Данкану вновь досталась Шан­нор. Пока другие учились, Данкан и Шаннор поднялись в воздух и немного по­резвились. Шаннор вер­телась в воздухе, ныряя и плескаясь в нем, словно ма­ленькая глупая рыбка. Данкан сидел меж её ро­гов, и его сердце так сжималось от ужаса и какого-то детского наслаждения этим ужасом, что он вос­торженно хохотал. Времена­ми, Шаннор проносилась над землей настолько низко, что даджер успевал заметить вы­ражение благоговейного страха, ко­торое обычно сопровождает безумцев, на лицах вои­нов.

Дара, которая руководила процессом обучения рекрутов, некоторое время с интере­сом наблюда­ла за куль­битами, выписываемыми Шаннор, затем рассмеялась и что-то прошепта­ла, склонившись к лицу пре­красной бело­волосой девушки. Девушка, а это была княжна Рейвн, бросила быстрый взгляд на принцессу и кив­нула. Этот непо­нятный диалог, необъяснимым об­разом наполнил его щемящей радо­стью, от чего он снова расхохотал­ся.

Наконец, когда все прошли краткий курс и приготовились двинуться в путь, Шаннор опустилась на землю, и Данкан получил возможность попрощаться с Маком.

— Прощай, друг, надеюсь, мы еще увидимся, — сказал Данкан. Мак улыбнулся.

— Я уверен, что мы увидимся. Охранник Лэш записался в ваш отряд, и теперь я займу его место. Думаю, ко­гда мы с Лэш попадем в Главную крепость, то еще сможем глот­нуть пивка вместе.

Они отправились пешком, потому что по сведениям разведчиков, неподалеку от крепости Духа заме­тили большой отряд феергов. Как они здесь оказались, выяснить не удалось, но принцесса ре­ши­ла по пути уничто­жить их. Удивительно, но девушки — Дара, Рейвн и Айка за­чем-то отправились вме­сте с солдатами. Данкан усмех­нулся, можно по­думать им за это спа­сибо скажут. Впрочем, девчон­ки хотят доказать мужчи­нам, что спо­собны сто­ять во главе войска и преуспевать при этом.

А день уже клонился к закату, и разнежившиеся за время спокойной безопасной жизни в крепо­сти, ноги на­чинали тихо, но настойчиво молить о пощаде. Скорей бы уже прибыть на место ночлега. Наконец, они доб­рались до небольшой уютной пещеры, рас­положенной именно в том районе, где скрывались феерги. Выставив охрану, воины Ветра улеглись спать.

И прямо посреди ночи тишину расколол испуганный вопль часового. Данкан рас­крыл глаза и... Туман!! По­чему-то серый и светится. А крик усилился, благодаря содей­ствию всех проснувшихся. Данкан и не заме­тил, как его глотка присоединилась к хору орущих. Ему было тем более страшно, по­тому что туман концен­трировался непосредст­венно над ним. Даджер почувствовал, чей-то голос кри­чащий что-то ему, но его охва­тил по-настоящему животный ужас, и потребовалось серьезное усилие воли, чтобы успоко­иться. Туману было наплевать на поднявшуюся вокруг суматоху, он повисел еще не­сколько секунд и растаял.

За время истерики в пещере про­изошло немало событий. Не говоря о том, что все без ис­ключе­ния про­снулись и, похватав оружие, озирались по сторонам в поисках врага, возле Дан­кана сидела принцесса, и это на её нежной груди он нашел успокоение. Когда к даджеру полно­стью вернулось нор­мальное мировосприятие, руки Дары переста­ли порхать над его волосами, она отодвинулась, но аро­мат цветов и пряностей, которы­ми пахло её тело, остался с ним. Данкан сел и стараясь не вздраги­вать, попытался изви­ниться.

— Ты же не знал, — небрежно бросила она. Ему показалось, что она смеётся над ним. Она знает, кто ви­сел над его головой в образе тумана и не желает ничего объяснять. Принцесса!

— Чего я не знал? — вспылил даджер. — Что эта тварь будет висеть надо мной вроде свечки? Или что пе­репугаюсь, словно сопливый щенок стуни? Чего я не знал, принцес­сочка?

— Не смей орать на Дару! — рявкнул кто-то слева.

Данкан захлопнул рот и, пытаясь успокоить ярость, обхватил себя руками.

— Всем спать! — крикнула Дара и, схватив Данкана за руку, приказала. — Пошли на воз­дух. Давай, давай, шевели ногами.

Даджер покорно поплелся за принцессой. Какое-то время они карабкались по кам­ням в кромеш­ной тьме. Данкан просто диву давался, как эта девчонка находит дорогу. На­конец, она остановилась.

— Ну? Успокоился? — а в голосе наглая усмешка. Или ему померещилось?

— Куда это мы пришли? — хмуро буркнул даджер.

— Это не имеет значение, — он пожал плечами. А она взяла его руки в свои и загово­рила. — Я по­нимаю, ты живой человек, Дан... кан, — интересно, почему она сделала паузу? — Возможно, на твоем месте я бы тоже ис­пугалась, но ничего страшного не произошло. Это была Яра, та ведьма, что привела тебя в крепость. Не знаю почему, но она носится с тобой.

— Яра значит? Хм. Дара, зачем ты привела меня сюда?

— Я подумала, что пешая прогулка благотворно повлияет на твои мозги. Кроме того, парням нужно спать, а иначе завтра нас и младенец победит.

А ведь он действительно отвлекся и успокоился. В ночной прохладе он продрог и теперь не ду­мал ни о чем кроме сна в теплом месте. Она поежилась.

— Пошли назад, — двигаясь следом за ней, он улыбался. Она пытается выглядеть сильной, а ведь она всего лишь слабая женщина. Интересно, с кем она спит? Спина де­вушки быстро исчез­ла в темноте, и даджеру при­шлось очень шустро передвигаться, чтобы не потерять дорогу.

— Вернемся, постарайся уснуть, завтра будем ловить чужаков.

— Постараюсь, — буркнул он недовольно. Почему она вечно приказывает? Даже в ме­лочах.

— Ты не понял? Приходишь, ложишься и отдыхаешь, измотанным ты мне завтра не ну­жен.

— Да, знаю я все, вот только...

— Нет никаких только, Данкан, ты воин, ты обязан выполнять приказы, а это приказ.

— Принцесса, как тебе удается все обо всех помнить?

— Это моя работа. Кому понравится, если, обращаясь к нему, я буду говорить что-то типа Эй-ты-как-бишь-тебя-мама-в-детстве-называла? Мои люди рискуют жизнью из-за меня, и было бы очень не хорошо, не пом­нить хотя бы их имена и кое-что из био­графии. В конце концов, вас у меня не так много. А можно теперь я тебя спрошу? — Он пожал плечами, она взяла его за руку и спросила. — Скажи, почему ты решил стать вои­ном ветра. Ведь, на са­мом деле, тебе безразлично кто законный наследник престола, и меня, кстати, ты тоже не слишком жалуешь.

Данкан хотел, было рассказать ей о Сали, но раздумал, вдруг осознав, что сейчас не под­ходящий мо­мент. Утро действительно не за горами.

— Я перекати-поле. Сегодня судьба занесла меня сюда, и если Кора решит, что мне суждено уме­реть здесь и за тебя, я не обижусь. А насчет того, кто из вас настоящий на­следник, а кто нет, так мне и впрямь на­чхать. В конце концов, это ваши личные внутрисе­мейные дрязги.

— Но ведь мы не простая семья?

— Знаешь, девочка, ты ведешь две войны. Первую и самую для тебя важную — за власть, вторую, чуть поменьше — за свободу Итикора. А я и все здесь собравшиеся борем­ся именно за Итикор. Для большинства твоих людей ты лишь знамя их будущей свободы. Так что детка прекращай говорить про своих людей, уме­реть за тебя, свою войну — свою победу. Это их война и это их победа, А ты всего лишь попала в поток. Дева Итикора! — выпалил даджер и напра­вился к пещере, благо они находились не далеко, и свет костра уже был ви­ден.

Данкан, как и большинство его спутников был мастером своего дела. Поэтому вне­запное напа­дение орды они встретили достойно. В массе своей не слишком умные и расторопные феерги выска­кивали из засады прямо под выстрелы воинов ветра. Маши­нально целясь и посылая смертоносные стрелы, даджер думал о том, что намного ра­зумнее было бы перестрелять ма­ленькую группу воинов ветра из укрытия, а не выпрыги­вать с воплями и топорами под при­целы арбалетов. Странно, а ведь раньше феерги не творили столь очевидных глу­постей. Краем глаза воин заметил телохранителя Рэйвн, пытавшегося обойти феергов с фланга. Кстати, а где девушки? О, Кора, ну почему этих девчонок вечно несет к Орколу в клешни?

Оглядевшись, даджер увидел немного позади, высокий, метров пятнадцати в высоту ус­туп, за­браться на который было не слишком сложно. Что он довольно быстро и проде­лал.

— Мать-богиня! — взвыл Данкан. Эти идиотки идут прямо в лапы к настоящей засаде. До валуна, за ко­торым находилось больше дюжины феергов, оставалось не больше деся­ти шагов, и рыломордые из­готовились, они даже перестали дышать. А девчонки опаса­лись лишь нападения со спины, и тогда даджер выстрелил. Он понимал, что в суматохе боя его голос не будет услы­шан, а вот если вскрикнет какой-нибудь раненый феерг впе­реди, то они все поймут. Он оказал­ся прав. Девушки вздрогнули, а Данкан уже прыжками несся им на по­мощь. Его спутники действительно были профессионалами. Ещё не до конца поняв, что же происходит и о чем он орет, обеспечили прикрытие, заставив феергов спря­таться под ливнем стрел, и поддержку, ко­гда несколько человек бросились вслед за ним.

А разведчицы держались из последних сил. Как бешеные псы, кидались на них феерги. Но де­вушки успели встать спина к спине и их длинные двуручные мечи очерчива­ли круг жизни, внутри ко­торого была надежда на спасение. У ног троицы уже лежали трупы, а когда подоспе­ла подмога, ма­ленькая площадка вмиг покрылась крова­выми брызгами и ошметками тел. С двух сторон воины быст­ро одолели нападавших, за­хватив в плен около пятнадцати монстров, в основном раненых, хотя и по­тери воинов ветра были велики. Трое погибли, раны и ссадины имелись у каждого, рыжая Айка все время теряла сознание, из-за рубленой раны плеча и силь­ной кровопотери. Кроме неё ещё восемь воинов находились в тяжелейшем состоянии. Даре пришлось вызвать драко­нов, для перевозки ране­ных. Дара и Рейвн быстрыми привычными движениями наклады­вали повязки, а более-менее живые, сооружали седла, для тяжело раненых. Когда драко­ны со своей драгоценной ношей скрылись из виду, воины двинулись вперед зло, подго­няя пленников.

Принцесса всю дорогу о чем-то спорила с Рейвн, но так и не убедила её подчинить­ся. Под пре­пиратель­ства девушек и ругань пленных они подошли к крепости Силы, а на­встречу уже бежали встревоженные посе­ленцы. Данкан с любопытством рассматривал крепость. Да, что ни говори, а си­лой от неё веет, только очень уж она мрачная. Темные, покрытые зеленой мшистой порослью стены — выдолбленные в скалах громадины по­чему-то навевали страх. Данкан стряхнул это странное нелепое ощущение и с удивлени­ем уставился на по­родистого блондина шествовавшего на встречу Даре и Рэйвн. Он именно шествовал, не шел, не бежал, тща­тельно выбирая место, куда в следующий раз по­ставить ногу, с высокомерием короля и дерзкой гордостью юной девушки. Он так вы­шагивал от самой крепости до уставших, медлен­но бредущих девушек. На воинов он даже не взглянул, но на удивление сердечно обнял Рэйвн. И тут Данкана осенило — это же Онэр, родной брат Рэйвн, наследник Гуатора, князя Ветра, хо­зяина Кимати. Он церемонно поклонился принцессе и что-то ска­зал. Услышав его слова, принцесса фыркнула и вы­дернула свою руку из его ладоней.

— Какая пара, — заговорил кто-то сзади.

— Это ты про кого? — полюбопытствовал Данкан.

— Да, про нашего князя Онэра и принцессу. Она, конечно, взбрыкивает, но очень лю­бит его. По­сле их свадьбы командующим армией будет он. Он настоящий король Итико­ра, сопляку Троггарту до него как до богини.

— Высокомерие и достоинство вещи разные, — пробормотал Данкан.

— Ты имеешь что-то против князя? — с угрозой в голосе спросил незнакомец.

— Да, нет, но я не позволю дать в обиду мальчика, — пожал плечами Данкан. — А когда свадьба?

-Не знаю, но наверняка это произойдет до главной битвы. А вот о помолвке объявят уже на этой неделе.

— Это откуда же такие сведения? — заинтересовался Данкан на свадьбу-то Сали точно приедет, если она конечно на Кимати.

— Я личный телохранитель князя.

— А-а-а, важная персона, — протянул даджер и побрел за своими спутниками. А его собесед­ник долгим изу­чающим взглядом смотрел вслед Данкану. И в его глазах было мало приятного.

В крепости Силы им уставшим и раненым был оказан радушный прием. Вновь при­быв­ших уст­роили в отремонтированной, ещё пахнущей деревом и побелкой казарме. Ме­стный ле­карь, на пару со стариком Ондо­лохом осмотрели все раны, перемазали всех во­нючими снадобь­ями, наложили на каж­дого по заклинанию и чинно удалились восвояси. Потом все уснули, а Данкан думал о том сером об­лаке. Раньше он не придавал этому значения, но Мак часто жа­ловался, что в их келье обитает привиде­ние. На самом деле он боялся. А что если это облако придет вновь, вдруг оно приходит каждую ночь. И чего, в конце концов, оно хочет?

Поняв, что он не сможет уснуть, Данкан решил пройтись по крепости, послушать разго­воры и посмот­реть на место, в котором им предстоит провести следующую неде­лю.

Внутри, крепость Силы выглядела такой же мрачной, как и снаружи. Бросалось в глаза, что к приезду высокой гостьи наводили поспешный порядок. Мусор размели по углам, мебель расставили, безусловно, краси­во, но неудобно, без устоявшегося с годами комфорта. И ведра с питьевой водой и вином стояли новенькие. По­казуха!

Так блуждая по темным залам и выискивая недостатки, Данкан забрел в довольно длинный ко­ридор, где за одной из дверей, он услышал голоса. Он не хотел подслуши­вать, но там были Онэр и Дара, и даджер не­вольно приостановился.

— Ты знал, что я не хочу этого, но все равно растрезвонил своим людям! — негодова­ла принцесса.

— Да, брось. Еще пятнадцать лет назад, наши отцы договорились об этой свадьбе, по­этому мой отец и приютил тебя и уступил лучшую крепость, наш родовой замок.

— Это не правда! — выкрикнула девушка, в голосе которой слышалось отчаяние.

— Ещё как, правда! Выполнить волю покойного отца твой долг. Ты обязана испол­нить его.

— Ты же знаешь, я не могу, — жалобно проговорила девушка.

— О, столь мелкое препятствие мы устраним с легкостью.

— Онэр! Даже не думай об этом! Если между нами ляжет кровь, ты никогда не полу­чишь меня! Я скорее умру!

— Все так говорят, моя дорогая, но в брачную ночь между влюбленными всегда ложится кровь, — заржал князь. А Данкану вдруг захотелось, что бы вместо прин­цессы в комнате оказалось штук пять зрелых дакорлов. Он блаженно за­жмурился, представляя, как стоны князя ласкают его слух, и пропустил ответ Дары.

— Совсем не уверен, — усмехнулся Онэр. — И знаешь, Рейвн сказала мне, что ты благо­во­лишь этому дадже­ру, как его там, слишком явно. Куда, например, ты водила его про­шлой но­чью?

— Ты забываешься! Этот человек спас жизнь мне и твоей сестре сегодня днем! — высокомерно отозвалась принцесса, а Данкан навострил уши — речь зашла о нем. — Я принцесса крови, а ты потомок полуголодных оборванцев. Ты мне не ровня. Тот факт, что мой предок простил преступления твоего и даровал ему княже­ский титул, еще не ставит нас на одну ступень.

— А то, что твой дед был родным братом моей бабки, ставит. Подумай, идиотка, ты женщина со­бира­ешься вести войну против хорошо организованной армии. Твоим людям ну­жен предводитель, и я именно тот человек, который тебе нужен.

— Возможно, ты и прав. Возможно. Но я все-таки думаю, что это я тебе нужна. И если на то по­шло, я просто не хочу за тебя замуж. И мне плевать на предрассудки и мнение отца. В таких делах должна решать я. И хватит об этом. Я пошла спать.

— В чьей постели, принцесса? — Данкану повезло, он успел скрыться за поворотом и кра­дучись вернулся к себе. И там, среди храпа друзей смог спокойно поразмыслить о происшед­шем.

Почему Дара так относится к нему? Да не только она, но и все девушки? Может быть, они знают что-то связанное с Сали? Ведь Сали говорила, что её семья была близка Дому Ор­тега. Да, скорее всего дело в Сали. Но почему князь Онэр ревнует свою невесту к простому даджеру? Неужели принцесса влюблена в него? Нет, это бред какой-то. Эта мысль так взволновала Данкана, что он решил вновь вернуться в тот коридор.

Одна из дверей оказалась полуоткрыта, и Данкан заглянул внутрь. Пепельная блондинка подняла зеле­ные глаза и улыбнулась. Рейвн что-то рисовала на тонком белом листе, но, увидев даджера, спря­тала рисунок под подушку.

— Привет, — она сидела на кровати, и ворот рубашки был, расстегнут почти до пояса. Тонкая ткань об­легала её грудь, и ничего не прятала, Данкан невольно залюбовался.

— Добрый вечер, Рейвн, — он сел на стул, стоящий возле комода и вздохнул, стараясь по­меньше пялиться на неё и глядя в пол.

— Не спится, да? — девушка улыбалась. — Знаешь, Данкан, когда мне не спится, я рисую. Айка ме­тает ножи или тренируется. Я знаю, ты выиграл тогда это ваше глупое соревнование, но для этого мне пришлось наслать на неё порыв ветра, внезапный, чтобы она не успела рас­считать его силу.

— Зачем ты это сделала? — Данкан был удивлен и унижен, он подняв голову, уставился ей прямо в глаза. Она пожала плечами, и произнесла:

— Мне хотелось, чтобы вы подружились. Она знала, что не менее ловка, чем ты. А ты ду­мал, что она очень ловка для женщины. Вы стали уважать друг друга, и при этом никто ни­кого не обидел.

— Тогда почему ты об этом заговорила сейчас?

— Ты слишком мало нас ценишь. Ты думаешь, что нам повезло родиться в знатных семьях и по­лучить хорошее образование. А будь мы дочерьми даджеров, никто бы о нас не слышал. Это не так. У нас команда. Каждая из нас обладает своими особыми достоинствами. Так, например, Айка это наша армия, никто лучше нее не метает ножи и не стреляет, не важно из какого оружия. Лэш наш разум, ей ничего не стоит придумать план операции. Именно поэтому ее и назначили главой крепости Духа. Я — магия, ведь я внучка Ондолоха, лучшего колдуна Итикора.

— Кроме того, ты сестра князя Онэра и дочь Гуатора — хозяина Кимати.

— Но я любимица деда. После смерти моей матери — его единственной дочери, он перенес всю свою любовь на меня. А я как могу, примиряю отца и деда, — она взглянула в озадаченное лицо Данка­на, и объяснила. — Од­нажды, они с отцом поехали к границе желтого тумана, она простудилась и умерла. С тех пор они и ссорятся. Дед говорит, что отец уморил жену, а отец — что дед воспитал её неженкой. Как бы то ни было, из всей семьи только я унаследовала дар деда. Кстати, твой тест ветра творила я.

— Как у тебя это получается?

— Магия? Это так просто и не объяснишь. Делать ветер легко. Сложно потом его тормо­зить.

— А в чем преуспела принцесса Дара.

— Она организатор. Дара чувствует людей, никто так не понимает наших солдат. Она словно чи­тает в сердцах. Поэтому за нею все и тянутся. Не знаю почему, но даже я люблю Дару. Знаешь, когда она появилась здесь, я возненавидела её. Всю свою жизнь я была самой главной девушкой для отца, брата, деда и всех воинов Ветра. А когда пришла Дара, и прошла тест ветра, обо мне позабыли.

— Почему?

— Она предсказанная. Коснувшись её, ветер превратился в огонь, а она совсем не пострада­ла. Од­нажды она пришла ко мне и попросила помощи, — Рейвн улыбнулась, вспоминая. — С тех пор мы не­разлучны. Не пред­ставляю, что станет со всеми нами, если её не будет.

— Почему все с кем я встречаюсь на Кимати, поют принцессе дифирамбы? Между про­чим, когда все слиш­ком хорошо, начинает попахивать фальшью.

— Ты, даджер, можешь думать все, что тебе хочется, но киматийская княжна никогда не лжет!

— Поэтому ты сказала брату, что я и Дара уходили из пещеры? — девушка вздрогнула и испуганно уста­вилась на даджера. Затем она медленно кивнула.

— Да, — Данкан сидел и ругал свой болтливый язык, который нарушил зыбкое перемирие с княж­ной Рейвн, а она смотрела на него, подозрительно прищурившись. Очевидно, она решила, что он тоже умеет колдовать, и искала тому доказательства. Наконец, мужчина поднялся и, пожелав девушке "спо­койной ночи", удалился.

И полетели быстрые дни, тренировки до седьмого пота, ночные байки у костра, и стран­ное серое облако ночами. Данкан научился чувствовать его появление. Они прожили в крепости две недели, пока принцесса вер­бовала бойцов, потом перешли в крепость Мужества Эйзвела и провели две недели там. На­конец, две сотни сильных мо­лодых солдат появились перед вратами крепости Чести.

Крепость! О, Кора, да это настоящий хрустальный дворец! Поверить, что несчастные полуголод­ные отшельники могли создать такое чудо, было трудно. Проще было поверить в древние легенды об эльфах. Высо­кие сторожевые башни украшали окна из разноцветного хру­сталя. Солнечный свет сиял в них, преломляясь самым неожиданным образом, радуя взгляд. Казалось, что башни не стоят, врывшись фундаментом в землю, а парят в нескольких метрах над ней. Принцесса перепоручила свою армию толпе встречающих и исчезла в глубинах огром­ного замка.

А замок оказался настоящей громадиной, в его дворе никого не стеснив, могла размес­титься вся кре­пость Духа со всеми постройками, и лишние две сотни бойцов здесь вряд ли за­метили. Позже, Данкан выяс­нил, что в крепости живут четыре с половиной тысячи человек, а в километре от неё рас­положилось мирное поселение, где обитало ещё пять тысяч. Туда и отправился Данкан сразу после того, как устроился на новом месте и выяснил, как добраться до поселения кратчайшим путем.

"Кратчайший путь" оказался на удивление трудным. Начать с того, что Данкан по­тратил четыре часа на поиски пещеры, которая, по словам парня, объяснявшего дорогу видна и с востока и с запада. И с вос­тока и с запада, а шел-то он с севера на юг, и чтобы найти пе­щеру с прямой дороги пришлось сойти. Но, слава Коре, пещера нашлась. Тут ему пришлось вспомнить предупреждение — не смотри на стрелки, если показы­вают налево — иди прямо или направо. А если показывают прямо вообще не ходи. Одним словом, кратчайший путь обер­нулся восемнадцатичасовыми скитаниями и зароком не ходить по пещерам никогда в жизни. Же­ланный свет в конце пути он не увидел, но почувствовал лег­кий ветерок и буквально бросил­ся на встречу про­хладной осенней ночи и... у самого выхода ухнул в пропасть.

В первое мгновение он задохнулся от боли, плюхнувшись плашмя, он отбил себе все внут­ренно­сти и до­вольно долго пытался справиться с собой. Факел потух, но вдруг прямо над его головой мате­риализовалось то самое мерцающее облако и неторопливо поплыло вдоль стены. За месяцы про­шедшие с тех пор как он узнал о существовании облака, Данкан выяснил, что оно помогает ему, сни­мает усталость после тяжелого дня. Раны, кстати, лечит, боль в жи­воте из острой быстро превратилась в пульсирующую и, наконец, вовсе прошла. По­этому, Данкан смело потопал вслед за плывущим об­лаком. Впрочем, напрасно. Оно словно принюхи­ваясь, об­следовало западню и вернулось к исходной точке. Затем, случилось странное: облако умчалось ввысь и исчезло в беззвездной тьме пещеры.

Тьма... Тишина... его чувства очень емко умещались в одном слове — мрак. Тьма, как ни что дру­гое помогает в размышлениях. Люди редко попадают в подобные условия, но сознают их притяга­тельность. Ведь не даром даже полумрак считается на редкость романтичным и часто входит в процесс создания любовной обстановки. А вот мрак это мысли. А о чем может размышлять человек сбивший колени и локти в поисках женщины? О ней, естественно.

Он вспомнил тот вечер, когда сказал Сали, что уходит. Она сидела на полу и перетирала в труху какие-то сухие травы. Сали подняла на Данкана глаза и внимательно посмотрела в его. Потом вздох­нула и серьёзно сказала:

— Иди, — а он-то ожидал мольбы и истерику.

— Ты отпускаешь меня? — вырвалось у даджера.

— Но ведь тебе это необходимо, — он не увидел, а скорее почувствовал как ей плохо. Но в тоже время, он с удивлением к которому примешивалось восхищение, догадался, на сколько Сали сильнее его и мужественней (какое глупое слово).

— А как же ты? Ведь я обещал заботиться о тебе.

— Ты не обещал держать меня за руку и вытирать сопли всю оставшуюся жизнь.

— Без меня Кессиф совсем съест тебя.

— Я справлюсь.

— Уверена?

— Дан, кого ты пытаешься убедить? — её большие пытливые глаза прожигали в его сердце две медленно обугливающиеся дырочки, — Ты должен идти. Ты прав, без тебя мне будет очень трудно. Но если ты оста­нешься дорога, которой ты не прошел, съест тебя изнутри. А человек, в глазах которого живет тоска, мне не нужен.

Вот так, двумя фразами, Сали направила его жизнь шесть лет назад. Поняв это, Данкан сообра­зил, на­конец, зачем её искал. Просто теперь сила инерции ее пинка снизилась до нуля. И он как годо­валый стуни стоял посреди дороги и не знал, в какой стороне дом. А ещё он вдруг разобрался в своих чувствах, ко всем троим, и кра­савице Лэш, и божественной принцессе и рыжей бестии — Сали.

Сали серьезную, скорее даже мудрую Данкан любил как сестру. Лэш он однозначно уважал. А Дару? Желал, наверное. Знал что это не­возмож­но, но поделать с собой ничего не мог. И почему его заинтересовала именно она? Дара была теплая. Лэш серь­ёзная, Айка мужественная, Рейвн холодная, а Дара теплая. Хотя провести пару ночей с любой из них навер­няка в тайне мечтал любой мужчина на Кимати. Большинство мужчин ценили в женщине в первую очередь красоту телесную, а остальное было всего лишь приложением. Будь Сали в половину так красива, как Рейвн или так грациозна как Айка, ну хотя бы на четверть он, не задумыва­ясь, положил бы к её загорелым ножкам свое сердце.

Это в двадцать лет он думал, что главное красота, теперь же он считал немного иначе: внешняя красо­та это лишь пол дела, а вторая половина все остальное — чувства, ум, доброта. Он знал, что отец в свои пять­десят ни в грош не ставил внешность, и мудро говорил, что в любой божьей твари нет ничего важнее души. Возможно, поэтому он и приютил Сали.

Сали! Черта с два он любил её. Нет, он в ней нуждался, как в друге.

— Эй! Опять эта старая ведьма чего-то напутала. Мечется все, мечется, шла бы в свою преиспод­нюю чертей морочить.

— Нет, посмотри, ловушку потревожили. Там внутри кто-то есть. Ну, ты, там, отве­чай! — Данкан по­дал разом севший голос.

— Да, я здесь.

— Держи лестницу, — лестница оказалась веревочной, шаткой и неудобной, но Данкан вы­лез. И тут же получил крепкий увесистый удар, унесший сознание на длительное время.

А еще даджер, наверное, ослеп, тьма, в которой он очнулся, была кромешной, но слава бо­гине он слышал. Нет, лучше бы и не слышать.

— Мне кажется бессмысленным посылать Клайда в крепость, повесить его и вся морока.

— А если он посланец?

— Черта с два он посланец. Где ж тогда послание? Шпион он, мать его, — и Данкан полу­чил ощу­тимый пинок. Зад болел не только в этом месте, значит, пинать его начали не только что. Сволочи!

— Эй, вы! — подал голос Данкан. — Где это мы?

— На пол дороги в преисподнюю, — ехидно ответили ему. Данкан заворочался, подумал, что зря, наверное, он спрашивал. Дурак! Руки его были туго скручены сзади, ноги тоже, а на лице какой-то на­мордник. Уже хо­рошо. Не слепой значит.

— Я из крепости, — начал он.

— Ага, а я из Санотии, — ухмыльнулись в ответ.

— Может, выслушаете?

— В аду тебя выслушают, ублюдок.

— Даре это не понравится.

— Слушай, может пусть говорит? — занервничал один из них.

— Пусть, мне что? Веселее доедем.

А интересно, на чем это они едут?

— Ну, давай, ври, сказочник.

Данкан вздохнул, попытался собрать свои мысли в кучу и начал:

— Я Данкан Олард, даджер из под Савэнги. Несколько месяцев попал в крепость Духа, это неда­леко от бо­лот Гаги...

— Я знаю, где находится крепость Духа, продолжай.

— Я ищу свою жену, она должна быть в вашем поселке.

— Крепость Духа далеко, как ты здесь оказался?

— Я состою в новой гвардии принцессы. Я приносил клятву, я один из вас. Так что, давай­те, рас­слабьтесь и развяжите меня.

— Тернер, ну? — голос того, что все время сомневался, стал требовательным. Но другой, "хмурый госпо­дин" молчал, он размышлял. И Данкан понял, что должен сказать что-то, что развеет последние сомнения.

— Личного дракона Дары зовут Шаннор, милая такая страшилка, а левый рог немного обломан.

— Он мог это выяснить, — с сомнением пробормотал Тернер.

— Не думаю, о том, что она существует, знают лишь те, кто летал на ней.

— Ладно, развяжи его, — нехотя согласился он.

Данкан смог устроиться поудобнее. О, Кора, так ему еще не доводилось путешествовать. Повозка на четырех колесах летела по выбитой в породе ровной колее. В руках одного из муж­чин горел фа­кел, освещая проносящиеся стены пещеры. Так они мчались около часа и, наконец, выскочили на от­крытую поверхность.

Трава! Свежая зеленая трава, а ведь во дворе конец осени. Да, Сали с её любовью ко вся­ким трав­кам-приправкам определенно должна быть где-то здесь. Долина оказалась совсем не большой, но очень густо насе­ленной. Мужчины выбрались из повозки, и пошли в поселок. Глядя на небольшие ак­куратненькие домики и грядки огородов, Данкан думал о том, как много при­шлось пережить этим лю­дям, прежде чем они попали сюда. Даджер вспомнил историю Лэш и ее семьи. Что он скажет им, людям потерявшим все? Как девять лет назад отправился усми­рять их друзей? Или как шесть лет на­зад сам разрушил едва налаженные связи? Зачем он здесь?

— Зачем ты здесь? — услышал Данкан эхо своих мыслей. Перед ним стоял мужчина силь­ный, крупный, красивый с темной окладистой бородой, настоящий патриарх. А за его спиной маячила та самая ведьма, Яра, кажется. Она что-то быстро нашептывала ему на ухо, бросая редкие взгляды на даджера.

— Я ищу одного человека, — отозвался он, собравшись с мыслями.

— Кого?

— Женщину. Её зовут Сали, она моя жена. Думаю, она должна быть где-то здесь, в вашем селении.

— С чего ты так решил?

— Она знала, когда я соберусь из крепости Духа на родину. Это могли знать только те кто находился рядом.

— Сали. Сали. А как она выглядела? — староста явно стремился помочь, и это обнадежи­вало.

— У неё темно-рыжие волосы, смуглая кожа, большие глаза, ей должно быть около два­дцати лет, — Дан­кан подумал, что Сали может уже быть замужем, и торопливо добавил. — Возможно, она не афи­ширует наш брак, так как на самом деле он фиктивный.

— Рыжая, большеглазая, смуглая, двадцать лет. Хм. У меня найдется пара девушек отве­чающих твоему описанию. Хотя, я не думаю... Ладно, давай знаешь, что сделаем? Ты отды­хай, вижу, тебе здо­рово досталось, а завтра поговорим о твоей жене. Яра не желаешь побол­тать со старым знакомцем?

— Почему нет? — пожала плечами старуха. Здесь, среди солнечной зелени, она уже не каза­лась настолько похожей на призрак. — Пойдем со мной, я помогу тебе уютно устроиться.

Он покорно поплелся за ведьмой. Ветхие одежды развевались под дуновением теплого ветра, но никак не реагировал на движения её ног. Ноги? Но когда юбка чуть приподнималась, мелькания её ног не было видно... Резкий порыв ветра обнажил розовые ступни совсем не по­крытые пылью и никак не участвовавшие в передви­жении. Яра летела над землей!

— Ты смущен этим? — вдруг остановилась ведьма.

— Чем? — даджер не сразу понял, что старуха читает в его мыслях. Такое знакомое ощу­щение...

— Ты прав, мальчик. Я необыкновенно своеобычная женщина, — Яра улыбалась, а Данкан впервые в жизни узнал, что означает выражение — челюсть отвисла. Он так и пялился на нее эдаким идиотом с глупым взглядом и разинутым ртом. Призрак! Она по-настоящему при­зрак.

— Нет, я не привидение, просто я настоящая ведьма и когда десять лет назад мои ноги отказали, мне пришлось начать левитировать, что бы хоть как-то перемещаться в про­странстве, — сообщила она буднич­ным голосом. Может быть, по этому Данкан вдруг проникся добрыми чувствами к этой, в сущ­ности, не сде­лавшей ему ничего дурного пожилой женщине.

— Простите, — тихо сказал он, и Яра по-матерински прижала его к своей груди. Запах её одежды был очень знаком ему и напоминал о чем-то?.. О чем-то хорошем. Она отвела его в маленький, но очень уютный домик, в котором она жила, когда не носилась по воздуху.

Данкан умылся, потер ушибленный зад и уселся прямо на него перед окном. Окном слу­жила круглая дырка с полметра в диаметре затянутая смутно прозрачным пузырем габрука. Глядя в него, даджер вдруг пожалел габруков. Бедные, их мясо жрут все кому не лень жевать, из кожи шьют одежду, из шерсти вяжут носки и варежки, а пузыри вставляют в окна, чтоб сквозняк не гулял.

А за окном радостно-молодцеватой походкой неслась не молодая тетка с авоськой, а сле­дом с двумя бау­лами на горбу перлось её вьючное животное, судя по выражению отупевшего лица — муж. Муж! А он-то сюда примчался в поисках девчонки, которая возможно лет через двадцать превратит его в подобное существо без голоса и мысли. Может плюнуть на все и сва­лить в Агорию?..

Он сидел и, утонув в размышлениях, пялился в мутный пузырь окна, а мысли как ти­киртолики прыгали с одной темы на третью, с третьей вдруг возвращались ко второй и так все дальше и дальше.

На самом деле, Яра не умела читать мысли, они просто вдруг всплывали в ее голове, и вместе с ними приходило понимание интересующего ее человека. Когда же она вернулась в свое жилище, то застала там абсо­лютно аморфного Данкана и полную комнату скачущих мыс­лей. Ведьма никак не ожидала подобного эффек­та, когда подсыпала в его питье сон-траву. Она рассчитывала, что парень уснет и проспит до завтрашнего полудня, чтобы затем бодрым и отдохнувшим говорить с нею на серь­езные темы, но как видно древние боги распорядились иначе. Ведьма вздохнула. По опыту Яра знала, что когда Данкан разберется со своими мыс­лями, он будет зол и голоден, поэтому решила избавить его хотя бы от одной неприятности, приготовив вкусное и сочное жаркое.

Она оказалась права, Данкан вдруг захлопал глазами, вздохнул и зашевелился.

— Ты голодный, поди, парень? — всплеснула руками Яра, он смущенно кивнул.

— Ну, давай-давай, подсаживайся к столу, — в две секунды на столе появилась крынка моло­ка, миска с мя­сом и клубни гарнира. Данкан вдохнул аромат сочного жареного мяса и вспом­нил почему-то о том, как гото­вила Сали. Прошло шесть лет, но неповторимый аромат ее блюд все еще бередил память.

СТОП!!!

Если Яра и Сали готовят одинаковые блюда, употребляя при этом одни и те же специи, значит, они знают друг друга. Выходит он на пути к жене. Как же это получше выспросить у ведьмы?

— Значит, ты говоришь, Сали твоя жена? — неожиданно заговорила Яра, ее глаза лукаво блеснули, и тут Данкан сообразил, она же читает его мысли!

— Ты прав, я была знакома с ней лет восемь назад, — она тогда была совсем ещё девчонкой, — ведьма вздохнула и замолчала, ожидая его реакции.

— А где же она теперь?

— Твоя девочка? Кора о том ведает, — пожала плечами старуха. — Она ушла тогда вместе со своим опе­куном, я слышала, потом его убили, но это случилось раньше, чем она стала твоей женой. Так что я ни чем не могу тебе помочь. Но могу заверить тебя, что в поселке ее нет, те девушки, о которых ду­мает Патрик, наш староста, тебе не подойдут. Так что можешь отправляться назад.

— Но где же мне ее искать? — отчаялся Данкан.

— Что она написала в записке?

— Да вот она смотри:

"Первые Руны Рамайя и след вереска на земле. Воины Ветра. Помоги мне. Жду".

Яра задумалась.

— Думай сам. Если разделить ее послание на пункты, то получится четкий план дейст­вий. Хм. Первые Руны Рамайя и след вереска на земле... Это об Оракуле Одинокой Горы, Руны создавались там. А следом вере­ска на земле поэты древности называли дорогу от Одинокой до Санотии через кима­тийскую крепость Чести. Дальше. Воины Ветра, все верно, если идти до­рогой вереска, то придешь на Кимати. А Кимати это и есть воины Ветра. Ну а дальше все просто, она просит о помощи и ждет тебя. Итак, надо выяснить, что написано в первых Ру­нах Рамайя, думаю, ключ там.

— Стоит попробовать, — воспрял духом Данкан.

— Наши ребята хорошо поводили тебя за нос, на пути сюда. Поэтому, я сэкономлю твое время, и об­ратно ты полетишь на Шан, драконе Дары. Шан прилетала сюда по делам и зав­тра собирается об­ратно.

— Но я все-таки могу встретиться с девушками?

— Ты мне не веришь? — изумилась ведьма.

— Почему же верю, но мне жаль упускать такую возможность поглазеть на симпатичных рыжево­лосых девушек, — засмеялся в ответ Данкан. Они переглянулись и дружно расхохота­лись.

А Яра оказалась права. Девчонки совсем не походили на Сали. Для очистки совести дад­жер не­много пого­ворил с ними и уже к вечеру распрощался с обитателями поселка, чтобы вер­нуться в кре­пость Чести.

Теперь, когда они, наконец, добрались до своего основного места жительства, тренировки стали более упорядоченные и серьезные. Данкан и еще три сотни солдат учились управлять драконами, время от времени они устраивали между собой небольшие потасовки. Очарова­тельная Айка учила парней своим маленьким хит­ростям настоящего рукопашного боя. Дочь скромного даджера, солдата армии покойного короля, Айка в со­вершенстве овладела техникой эльфийской борьбы, возрожденной и дополненной ее отцом, и успешно приме­няла ее в жизни. С миниатюрной, казалось напрочь лишен­ной мускулов девушкой, поначалу не могли справиться и самые сильные из мужчин. А ее практика воз­действия на болевые точки оказалась совсем не сложной, правда в процессе обучения Данкан пережил не мало страшных мгновений во время спарринга.

Время утекало неумолимо. А Данкан все еще не вырвался к Дому Оракула на Одинокой горе. Впрочем, носиться куда-то через непогоду посреди колючей зимы у даджера желания не возникало.

Данкан ждал весну.

Все воины Ветра ждали весну, как время первого похода. Все знали, что поход состоится, но подробно­сти были известны лишь узкому кругу избранных, а Данкан не входил в их число. Он, конеч­но, давал клятву верности, но особенного рвения умереть за корону Гарта не испы­тывал. За последние месяцы для Данкана Сали стала навязчивой идеей. Желание разыскать жену даже пересилило мечту открыть дорогу в Санотию. Кроме того тренировки, продол­жающиеся с рассвета до поздней ночи, за­бирали все силы как душевные, так и телесные. Именно поэтому Данкан позволил себе роскошь не думать о Сали пока не расцветет весна. Шли дни, ему уже стало казаться, что изнуряющие упражнения никогда не прекратятся, и он навеки обречен, вставать до зари, бегать, прыгать, оттачивать непонятно для чего служив­шие движения и падать в койку, когда солнце уже давным-давно закатилось. Но, в конце кон­цов, упражнения Айки подарили его телу неожи­данную силу и удивительную легкость даже по­летность в движениях. Он заметил, что его мускулы очерти­лись, а тело, наконец, приобрело краси­вую атлетическую законченность.

В тайне Данкан надеялся, что полетит к Одинокой на Скейси, драконе, с которым сжился за по­следние месяцы. Но за день дракон выматывался так, что не имел ни сил, ни же­лания лететь, куда бы то ни было. Раньше, когда Данкан не знал драконов так близко, они ка­зались ему вредными и, безус­ловно, жестокими су­ществами, животными. Но оказалось, что лучшего напарника и друга, чем Скейси, Данкан в жизни не видел. Он, конечно, требовал очень много, за то давал неизмеримо больше. Однаж­ды, тогда даджер еще только учился и не смог удержаться во время виража, дракон камнем кинулся вниз, за падающим человеком и успел ух­ватить его за ворот когтями. Короче, в результате Данкан от­делался сильным испугом и па­рой шрамов на спине, так как Скейси несколько не рассчитал и проца­рапал кожу.

В начале третьего зимнего месяца, в крепости появилась Лэш и ее верная гвардия, в числе кото­рых Дан­кан не без удивления обнаружил Мака. Даджер увлек друга в местный трактирчик, где за кружкой хорошего пива они смогли вволю почесать языками. Данкан рассказал другу о своих мучениях-при­ключениях, а Мак прятал глаза и старался обойти в разговоре все, что ка­салось лично его.

— Слушай, — заговорил Мак, в очередной раз, пытаясь не дать Данкану задавать вопросы. — А по­чему ты не поговоришь с принцессой, или кто тут у вас главный, и не попросить пару дней отпуска и своего дракона?

Данкан засмеялся.

— Я думал об этом, но у меня создалось впечатление, что они все здесь прячут от меня Сали и не отпус­тят на Одинокую.

— Ну и что? Именно поэтому никто не осмелится отказать тебе. Кроме того, насколько я помню, и Айка и Лэш относятся к тебе весьма доброжелательно. Обратись к любой из них.

— Айка так выматывается во время многочасовых тренировок, что валится с ног от ус­талости. А Лэш... Слушай, так как ты все-таки оказался в ее свите?

— А никак, — зло воскликнул Мак. — Просто пришел и сказал, что хочу в крепость Чести, сказал, что пе­редумал и хочу быть в гуще событий. В конце концов, здесь у меня друг, а там кто?

Той ночью Данкан проснулся от звука чьих-то всхлипов. Он вышел из кельи и наткнулся на Лэш, ее руки и рубашка были залиты кровью, а глаза и нос покраснели от слез.

— Лэш? Что случилось? — она подняла полные слез глаза и всхлипнула.

— Она... Она умерла...

Сердце Данкана ухнуло куда-то в колени.

— Кто? — выдохнул он.

— Кайла, — прошептала Лэш.

— Кайла? Кто такая Кайла?

— Пойдем, — рыдающая девушка схватила даджера за руку.

Данкан жил в крайней келье, поэтому добрались они за пару минут. Для "летунов прин­цессы" как их называли в крепости, спешно были выстроены деревянные бараки, которые воз­вели неподалеку от жилищ жи­вотных, в первую очередь драконов. Вот в одну из таких дра­коньих пещер и притащила его Лэш, там, на ши­карной бархатной подстилке лежала мертвая самка лвока. Девушка упала перед нею на колени и прижала го­лову зверя к своей груди. Лэш раскачивалась из стороны в сторону и горько плакала. Данкан обнял ее за плечи и прошептал:

— Расскажи, что случилось?

— Кайле всего восемь лет, она такая молодая. Отец Рейвн подарил мне ее, когда я впервые поя­вилась здесь. Она была... О, Кора, я говорю о ней в прошедшем времени, — и девушка вновь зашлась рыданиями. — Кайла такая добрая такая ласковая, — Данкану трудно было поверить, что все эти эпитеты подходят для самки самого хитрого и жестокого животного, лвока. Но Лэш продолжала. — Ей очень хотелось иметь малышей, я была так счастлива, когда ей удалось забеременеть и вот теперь...

Только теперь Данкан заметил раздувшийся живот самки.

— Выходит, она умерла, потому что не смогла разродиться? — медленно проговорил он, Данкан готов был поклясться, что видел, как внутри огромного раздутого живота что-то едва заметно шевель­нулось, а по­том еще раз.

— Когда это случилось? — прошептал он, боясь поверить.

— Только что, — всхлипнула Лэш, но, наткнувшись на его взгляд, торопливо исправилась. — Минут де­сять, может быть.

В следующее мгновение Лэш завизжала, потому что она увидела, как Данкан вспарывает брюхо ее лю­бимице. Даджер вскрыл Кайлу и достал из ее чрева три маленьких трупика и двух слабеньких, но живых кро­шек.

— Поверить не могу, — на этот раз Лэш плакала от счастья, казалось, она забыла о суще­ствовании Дан­кана. — Моей малышке будет, с кем расти. Кайла, девочка, наши дети будут расти вместе. Я обещаю тебе, — шептала она, прижимая едва живых детенышей к сердцу. — Всего полгода, маленькие мои, всего полгода.

— Лэш? — он не мог поверить. — Ты замужем?

Она перестала плакать и уставилась на него.

— Нет, — она с минуту размышляла, но затем сообразила, как проболталась.

— Но ты беременна? — настаивал он.

— Да, — просто сказала она и опустила голову.

Данкан ахнул и растерянно уставился на нее.

— Но почему же ты не торопишься выйти замуж за отца своего ребенка? Любой мужчина наверня­ка взлетит выше дракона от счастья.

— А если он уже женат? Есть ли смысл говорить ему об этом?

— Они расторгнут брак. — Легко предположил он.

— Нет, — она задумчиво посмотрела на двух осиротевших крошек. — Я не смогу.

— Сможешь. Не надо так заботиться об этом ублюдке. Он соблазнил тебя, поставил в такое поло­жение, и ты же его защищаешь. Да он наверняка не достоин, даже целовать следы твоих сапог!

Девушка подняла глаза, и долго смотрела на Данкана, размышляя о чем-то своем. Не­сколько раз ему казалось, что она вот-вот признается ему в чем-то, но затем ее лицо приоб­ретало такой вид, словно она сей­час сбежит. И все же она сказала.

— А если это Мак?

Данкан открыл рот, чтобы сказать... Мак? Но как? Хотя .понятно.

— Мак? Но... О-о-о! Ты сказала ему?

— Он не должен узнать. Дома его ждет жена и две маленькие дочки. Кроме того, он все равно не сможет ничего сделать, только измучается. Так какой смысл?

— Но это же не правильно! Он отец и это его проблема тоже.

— Это не проблема, это ребенок, — обиделась она. — Он, конечно, узнает о нем, но чем позже это случится, тем лучше.

Данкан умолк, он смотрел на Лэш и не мог понять, как Маку удалось соблазнить такую восхити­тель­ную девушку. Его друг казался ему простым деревенским пареньком, мало гра­мотным и не слиш­ком привле­кательным, но очевидно, Лэш считала иначе.

— Она красивая? — по-своему истолковала его молчание девушка.

— Ками? Её главное достоинство не красота — нежность, хрупкость. Хотя да, она краси­вая. Разве цветы бывают не красивыми? — он посмотрел на Лэш. Она даже не пыталась скрыть свою досаду и ревность, услы­шав о красоте Ками, и Данкан поспешил исправиться. — А разве бывают не красивыми звезды? Вы земля и небо. Она теплая ласковая заботливая жена и мать его детей, ее он знает с детст­ва. А ты яркая горячая страсть. Ты женщина во мно­гом превзошедшая мужчин, уверен, поэтому Мак и полюбил тебя. Вы ничем не напоминаете друг друга, как жаркое пламя и тающая снежинка.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — вздохнув, сказала девушка. Она сидела на соломе, возле трупа сво­его лвока и машинально поглаживала младенцев, ее худенькие плечи были по­нуро опущены а из глаз прямо на окровавленную шерстку капали слезы.

— Займись малышами, — предложил Данкан, надеясь, что заботы о новорожденных помо­гут де­вушке от­влечься на время от собственных бед. Она кивнула и снова их погладила. Дан­кан первое мгновение был озада­чен, но потом сообразил, она просто не знает, что с ними де­лать. Даджер тяжко вздохнул и, сграбастав ма­лышей, двинулся на кухню, искать, чем можно помыть крошек и накормить их. Девушка плелась следом. Мужчина молча совершил все необ­ходимые манипуляции, затем вернул кутят хозяйке и спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Ну, — она вздохнула и подняла на него глаза. — Я единственная представительница рода эль Ди­рин, ос­тавшаяся в живых, если не считать отца. Мой ребенок продолжит наш род, и моя семья не ум­рет.

— Значит все складывается прекрасно? — неожиданно для себя разозлился Данкан. — Война закончится, Мак вер­нется к жене в деревню, неотразимая Лэш продолжит род Дирин, и все будут счастли­вы. Так?

Казалось, что его резкая отповедь вдохнула в нее новые силы и, расправив плечи, она оки­нула даджера вы­сокомерным взглядом, и едва кивнув, ответила:

— Да, именно так.

— Что ж, это не мое дело, но запомни, милая девушка, если к моменту рождения ребенка Мак все еще бу­дет оставаться в неведении, я сам ему все расскажу. Я сказал! — поставил точку Данкан и вышел.

— Ха! — возразила ему вслед Лэш и зарыдала...

Данкан был зол на Лэш и Мака и, не желая больше видеться с ними, нашел-таки веский аргумент в пользу паломничества к Одинокой горе и, словно боясь раздумать, отправился прямо к Даре, наде­ясь догово­риться об отпуске. И вновь, как тогда в крепости Силы, нарвался на разговор о себе.

Двое, как он понял, князь Онэр и его советник, решали каким способом лучше всего убить Данка­на.

— Она не желает, что бы кто-нибудь из ее людей, тем более этот выскочка погибли по моей вине, — волно­вался голос князя.

— Но ведь он летает на драконе, разве нельзя устроить так, что бы этот голодранец свернул себе шею, а его тварь не успела спасти его?

— Ничего не выйдет. Дара слишком верит драконам, она даже разговаривает с ними. Принцесса считает, что драконы не умеют врать, и если один из них скажет ей что смерть этого негодяя под­строена, она обви­нит меня.

— Я все никак не могу привыкнуть к тому, что драконы говорят с ней, — пожаловался хри­плый, будто простуженный голос советника.

— Но это правда. Более того, именно драконы и признали в Даре "деву Итикора".

— Н-да, может быть, он случайно упадет с одной из башен? — продолжал гадать второй голос.

— Столько свидетелей...

— А если подождать до ближайшей битвы? Ведь времени осталось чуть больше месяца, в сущно­сти, это ерунда.

— Ты прав, но она обещала перед битвой объявить свое решение, и я не уверен, что оно мне по­нравится. Если бы не ее упрямство, эта идиотка уже давно была бы моей, вместе с ее силой и вла­стью. Уж я бы смог выбить из ее головы всю эту дурь, связанную с ее желанием передать власть над Итикором своему сопливому братцу. Ну, какой из него правитель?

— Что ж, попробуй выставить его предателем.

— Церемонию проводила Рэйвн, от ее морока невозможно скрыться, даже если ты еще и не за­мыслил зла, она все равно его обнаружит.

— О, Оркол его забери! Такое ощущение, что его оберегает сама Кора.

— Если бы принцесса не была такой упрямицей, — сокрушенно сказал Онэр. — Во всем Ити­коре не нашлось бы пары лучше нашей.

— Что ж, князь, утро вечера мудренее, — начал прощаться советник и Данкан предпочел скрыться.

Он долго бродил по крепости, обдумывая сложившуюся ситуацию. Лишь одно никак не ук­лады­валось в его голове — почему? Почему Дара Ортега, принцесса крови, повелительница вои­нов Ветра, "дева Итикора" нако­нец, — так часто связывает свое имя с его? В конце концов, князь Онэр прав, кто кроме князя воинов Ветра го­дится в мужья их добровольно избранной повелительнице? Из всего этого вытекает следующий и самый зна­чимый вопрос, — с какой стати Онэр так боится Данкана, что готов его убить? Ведь он ничего не стоит, один из со­тен воинов. Да, Дара назначила его сотником, да, тогда, что бы унять его страх перед тем серым обла­ком, она увела его из пещеры, но до какой степени надо не уважать собственную не­весту, чтобы считать ее способной пустить в свою постель первого встреч­ного. А ведь Данкан и был для нее первым встречным. Что же делать? Да, похоже сейчас действи­тельно подходя­щий момент для полета на Одинокую. А интересно, что написано в первых рунах Ра­майя?

— Кто здесь? — тихо спросила Дара, Данкан и не заметил, как забрел на казарменную кухню. Она стояла посреди комнаты и, облизывая пальцы, что-то ела.

— Это я, Данкан, — так же тихо отозвался тот.

— Ты тоже голоден? — спросила принцесса, предлагая разделить ужин, даджер покачал го­ловой, но за стол сел. Девушка перестала есть и уселась напротив него. Он заметил в ее глазах тревогу за него и непод­дельное любопытство, и понял что возможно Онэр прав, ревнуя свою принцессу к дадже­ру. Она взяла его руки в свои ладони, и едва заметно сжав, их спросила:

— Тебя что-то тревожит?

— Нет, ничего, — поторопился заверить Данкан. — Принцесса, я хочу просить вас о неболь­шом от­пуске, — она недоуменно подняла брови и попыталась заглянуть в его глаза. Он вздохнул и продол­жил. — Я должен ле­теть к Одинокой горе, мне необходимо несколько дней времени и Скейси.

Дара выпустила его руки и встала. Тонкие пальцы мелко дрожали и, убрав нервным движением, прядь с лица, она спросила:

— Зачем?

— Мне непременно нужно отчитываться? — парировал Данкан.

— В принципе, нет. Но я рассчитывала устроить очередную приемную церемонию и ты, как сот­ник моей гвардии должен там присутствовать. Так что, отложи свой полет на неде­лю, а утром после церемонии мо­жешь отправляться в путь.

Конечно, Данкан хотел бы улететь немедленно, но не рискнул спорить с девушкой. Кроме того, у него была масса хлопот с его сотней. Да еще нужно было выбрать смышленого парня, который его заменит и про­следит за людьми. Поэтому он от души поблагодарил принцессу и удалился, оставив ее доедать свой ужин. Вер­нувшись в свою келью, Данкан лег в кровать, но так и не смог уснуть до самого рассвета, слишком много со­бытий вошло в последний час.

— Лэш! Лэш! Проснись же, Оркол тебя забери! — вопила Дара, лихорадочно дергая подругу за руки. Де­вушка недовольно фыркала, потягивалась, но глаз не открывала.

— Лэш, проснись же ты, наконец, — рявкнула принцесса.

— Сгинь, противная, — вяло сопротивлялась Лэш. — Дара, отстань, я сплю.

— Лэш, я пропала! — объявила Дара. Это был ее последний аргумент, и он, как ни странно подей­ствовал. Ее подруга распахнула глаза еще не просохшие от слез по Кайле и села на крова­ти.

— В чем дело?

— Данкан! Он собирается к Оракулу! Если он спросит о Сали, я пропала.

— Но ты ведь сама хотела, чтобы он обо всем узнал?

— Да, — кивнула девушка, но тут же поправила себя. — То есть, нет. То есть, я не знаю.

Она закусила нижнюю губу и в отчаянии взглянула на Лэш.

— Детка, по-моему, ты просто боишься, — улыбнулась девушка. С того дня, как она узнала о своей бере­менности, Лэш сильно изменилась, теперь она относилась к Даре и Айке, как к не­смышленым младшим сест­ренкам. А с Рэйвн, с которой они никогда особенно не ладили, на­шла, наконец, общий язык. И именно в послед­нее время у Лэш возникла привычка говорить с подругами снисходительно.

— Да! Боюсь! Но что же мне делать? — всхлипнула Дара.

— Делать? Ты сначала разберись, чего именно ты боишься.

— Я? — принцесса с минуту молча разглядывала подругу, затем сообщила. — Я боюсь его ре­акции. Данкан такой не выдержанный. И, я боюсь... Нет, я... В общем, я уговорила его задер­жаться еще на не­делю, до следую­щей церемонии Ветра, а потом, пока его не будет, нужно вы­ступить. Спешно и по­дальше от крепости. Надо же когда-нибудь начинать войну.

— Дара! Так не воюют! — одернула ее подруга, но затем, лукаво улыбнувшись, добавила: — но ведь ты возьмешь меня с собой?

— Да-а, что бы ты меня мучила нравоучениями всю дорогу?

— Можно подумать ты против, — проворчала Лэш, затем подруги переглянулись, и ком­ната напол­нилась смехом...

Это была четвертая церемония Ветра с тех пор, как Данкан попал к воинам Ветра. Он вяло позе­вывал, наблюдая, как очередного претендента захлестывает вихрь, и думал о том парне, который ока­зался предате­лем и был отправлен куда-то вместе с колдуном Ондолохом, дедом Рейвн и Онэра и... опять пропустил тот самый момент, или его и не было вовсе. Как странно, в прошлый раз парень вел себя иначе, он тоже извивался, орал, словно на него напал пчелиный рой, но когда мучения прекрати­лись, он угрем заструился по земле, пы­таясь дос­тичь ног Дары.

Девушки привычно бросились к нему и так же автоматически Лэш и Рейвн поставили шпиона на колени, а Айка вознесла над его головой тяжелый двуручный эспадон.

— Кто ты? — прогремел рядом с Данканом голос Дары.

— Я Ларвин Конрад, я не понимаю! Что происходит? О, Кора! Меня заставили, сиятель­ная госпо­жа. Я слабый человек, я прошу помилования! Прошу, ведь я не успел еще ничего сде­лать!!! — скулил предатель. Дан­кан отвел глаза от искаженного ужасом лица несчастного, и невольно затаил дыхание. Мать богиня, сколько презрения и гадливости в направленных на шпиона взглядах. И Айка, в этот раз меч не дрожал в ее руке, она глянула на Дару и кажется даже с улыбкой пнула распростертое тело, желая прекратить водопад его красно­речия.

— Умолкни! — приказала она. — И прими смерть достойно, как воин! — глаза несчастного испуганно за­метались.

— Смерть? Но почему смерть? Ведь госпожа не сказала ни слова, — в отчаянии причитал он.

— Убейте его, — устало произнесла Дара, но тут она услышала растерянный вскрик кого-то из молодых воинов и по­торо­пилась объяснить свое решение. — Я должна это сделать, что бы весть о жестокости к шпио­нам достигла ушей всех, кто желает пойти по его стопам, — тихо, почти шепотом сказала она и словно надела маску хлад­нокровного высокомерия, глядя на казнь.

Шпион вопил и, дрыгая ногами, извивался в цепких руках огромных воинов, которые сме­нили Лэш и Рейвн. Айка ждала, пока один из жрецов сотворит молитву над головой пригово­ренного, а тот словно обезумев, умолял девушек о прощении. Но когда бормотания жреца смолкли, и несчастный понял что, он обречен, шпион изменил тактику. Он взглянул на Дару, даже не пытаясь скрыть нена­висть и прошипел:

— Будь ты проклята, киматийская ведьма!

Эспадон в руках Айки сверкнул на солнце и голова шпиона с искаженным болью и злобой ртом, медленно и как-то неуклюже скатилась на землю. Рейвн презрительно хмыкнула. Дара поморщилась, словно от боли, а Айка принялась очищать от крови меч, брезгливо поджав губы. Да и Данкан был по­трясен — никогда в жизни на его глазах не казнили людей так легко. Он участвовал в битвах и видел, как люди теряют конечности и го­ловы, но это в пылу сражения. Он видел, как людей казнили посре­ди столичной площади, после длительного су­дебного разби­рательства, но чтобы так, за здорово жи­вешь, из-за какого-то глупого ветра, он вздрогнул, пред­ставив себя на месте этого парня. И вновь он оглядел лица воинов Ветра — ледяное спокой­ствие, мрачное пре­зрение, бессовестная насмешка...

Впрочем, что это он? Дара права, если щадить предателей и шпионов, то они устроят настоящее па­ломничество на Кимати. В конце концов, паренька в крепости Духа они про­стили, значит, какое-то пред­ставление о справедливости у них есть. И их, вернее нас, поправил себя Данкан, нельзя за это ви­нить.

— Данкан, что ты об этом думаешь? — раздался с боку взволнованный голос Мака.

— А? — Данкан пожал плечами, он действительно не знал, что он об этом думает, но от­ветить по­пы­тался. — Наверное, они правы.

— Но это жестоко.

— Не более чем зарезать больное животное, — парировал даджер.

— Боюсь, это выше моего понимания, — вздохнул Мак и поплелся восвояси. Данкан не по­шел за ним, у него были дела поважнее.

Глава 5.

Мир вывернулся наизнанку, и надо было привыкать жить

в таком — вывернутом — мире. Где-то далеко, в глубине

сознания, он понимал, что дело не в мире. Просто он уже

начал получать ответы на вопросы.

Г. Л. Олди.

Земия. Итикор. Одинокая гора. Дом Оракула.

Уже на следующий день Данкан на Скейси отправился к Одинокой горе. Они улетели по­спешно на рас­свете, так как Скейси по секрету шепнул Данкану, что если у принцессы будет возможность, она придумает еще одну отсрочку. Дракон и даджер сбежали как преступники, не заботясь о последствиях и не думая о зав­трашнем дне.

Данкан был поражен прелестью, открывшегося с высоты драконьего полета, вида. До сих пор он видел лишь горные ландшафты, и считал, что ничего прекраснее природа создать не в состоянии. Но теперь, когда перед ним лежала ровная гладь его родной страны, Данкан вдруг осознал любовь Дары к Итикору и ее трога­тельную заботу о королевстве. Даджер разгляды­вал окрестности, поначалу из праздного любопытства, затем далекая зелень распускающейся природы захлестнула его своим оча­рованием. А трогательная беззащитность деревушек окру­женных пашнями, разбросанных то тут, то там посреди степи? Богиня, как же прекрасна его страна!

Поздно ночью Данкан приземлился возле полуразрушенной маленькой лесной хижины.

— Что это? — спросил он. Дракон лишь тряхнул головой и отправился ночевать под ог­ромное де­рево не­подалеку от хижины. А Данкану ничего не оставалось, как войти в покосив­шийся домишко.

Внутри стояла печь, явно сложенная древним умельцем и, похоже, даже расписанная ко­гда-то очень давно. Несколько минут Данкан пытался разглядеть узор при свете найденной тут же лучины, потом ос­мотрелся. Топчан с соломенной подстилкой, возле печи срубленный стол и пенек с выдолб­ленной спинкой. Вот и вся мебель. Данкан швырнул заплечный мешок на стол и завалился спать.

Сон был какой-то странный...

...Горячее нечто полыхало вокруг него и языки пламени, словно мыли тело Данкана. Ни­когда прежде он не испытывал подобных ощущений. Огонь был везде, он словно стал основой природы — огненная земля, огнен­ная трава, огненная весна, огненное небо и что-то там, в вы­соте... где-то там, в глубине или на самой поверх­ности...

Кажется, он потерял связь с настоящим и оказался то ли в начале начал мира, то ли где-то еще, где странная женщина, извиваясь в кольцах пламени, неотрывно смотрела на него большими огненно-красными глазами. А потом...

Все смешалось. Пламя, языки которого ласкали одновременно и тело женщины, и самого Данка­на, вдруг стали таять как сосульки и течь по горячей коже струйками алой липкой крови. А женщина плавилась, мед­ленно по капле превращаясь в маленькое ртутное озеро. В зеркальной глади этого озера он увидел давно забы­тое лицо Сали, которое, едва уловимо меня­ясь, то тут, то, там чуть по­взрослев, приняло облик... Принцесса Дара!

"Кора! Как же они похожи!..."

— Кора! Как же они похожи! — воскликнул он, едва только проснулся.

Данкан буквально подпрыгнул на постели.

Сали и Дара!

Дара и Сали!

Сали?

Дара?

Нет, этого не может быть. Не может? Нет, конечно, не может, — внезапно успокоился Данкан. Его жена принцесса Итикора? Бред!

— Я не могу выйти за тебя замуж... Мой любимый старший братик...

"Дан... кан"

"Друг отца спас меня, он хотел отвезти меня на Кимати под опеку воинов Ветра, но его ранили, а мне было всего одиннадцать лет".

"Нет, отец не был родственником короля, он не был даже его другом..."

"Дан, я воин..."

"Мало ли где я была!"

"Дан... Дан... Дан..."

Ему показалось, что он сходит с ума. Сали, то есть Дара, то есть... Ах, богиня, она да­вала ему подсказ­ку за подсказкой, а он так и не вычислил ее. И, наверное, поэтому Дара не от­пускала его к Оди­нокой горе, она надеялась, что он все-таки догадается. Сам догадается! А он сбежал.

Князь Онэр! Теперь очевидно, почему он хотел убить Данкана, и почему девочки, так с ним носи­лись. Ведь номинально он все еще муж принцессы и ох, каких усилий будет ему стоить отказ от нее. Он столько ду­мал о том, а нужна ли ему Сали вообще. Но теперь, когда он все, наконец, выяснил, во­просы отпали сами собой. И дело не в том, что она принцесса и красавица, хотя, кто знает, может быть и в этом тоже...

Весь день Данкан и Скейси потратили на то что бы изучить близлежащую территорию в поисках дома Оракула. Наконец, даджер нашел еле различимую в траве тропинку, которая привела его почти на вершину Одинокой горы, к странному каменному строению бывшему в прошлом, скорее всего жи­лым домом. Возле дома лежал покосившийся каменный алтарь. Дан­кан внимательно осмотрел алтарь и направился к руинам дома. Ветхая дверь висела на одной проржавевшей петле и неутомимо скрипе­ла. Крышей строению служило небо, а в окнах торча­ли неровные осколки чего-то очень сильно напо­минающего разбитые стекла. Настоящие стекла! Данкан заглянул внутрь дома: обломки плиты оче­видно прежде служившей крышей, несколько кусков гнилого дерева, лужа в дальнем углу, куда редко попадает солнечный свет. Ни­чего интересного. А вот вещество, скорее всего стекло — прозрачное как вода и острое как бритва...

— Оркол растреклятый! — выругался Данкан, увидев, как быстрая струйка крови потекла по стеклу, ос­тавляя после себя кривую ржавую дорожку. Невольно даджер проследил, как кро­вавая капля мед­ленно упала на холодный камень и... зашипела, пенясь, словно на углях. Он от­скочил подальше от странного дома, внутри ко­торого все грохотало и рушилось, из окон валил дым, стены дрожали, как во время землетрясения. Данкан упал на землю. Потом все взорва­лось, и воздух наполнился облаком пыли, но все стихло.

Данкан открыл глаза. О, Кора...

Дом снова стал новым, окна отражали солнечный свет так словно в них стояли настоя­щие стекла. Све­жевыкрашенная дверь надежно защищала вход. Даджер медленно подошел к двери и посту­чал. Ему почему-то казалось, что за дверью, в доме обязательно кто-то есть. Но... во всяком случае, ему не ответили, а потом Данкан услышал хлопанье крыльев Скейси. На этот раз дракон был необы­чайно возбужден, он бегал по полянке перед домом, хлопал пере­пончатыми крыльями и говорил. Ни­когда за четыре месяца общения с драконом даджер не слышал столько слов одновременно.

— Ты нашел его! — кричал Скейси. — Ты нашел священный дом Оракула!

— Это и есть дом Оракула? — спросил Данкан, он бродил вокруг дома и не мог поверить, что ви­дел все эти изменения. — Но почему закрыта дверь?

— Внутри дома Оракула никто никогда не был. Проснувшись на закате Солнца, он говорит сам, ко­нечно, если ты достоин. Кстати, что случилось? Что ты здесь поджигал?

— Поджигал?

— Да, отсюда вырвался столб пламени.

— Я не знаю, — пожал плечами Данкан, — Честное слово это... Вот это в окне... стекло было разбито, и я порезался об осколок, кровь капнула на камень, и дом взорвался.

Скейси несколько секунд глупо пялился на Данкана, а затем снова начал бегать вокруг дома Ора­кула и хлопать крыльями, что обозначало наивысшую степень возбуждения.

А Данкан выяснил, что ответы он получит только вечером, если вообще получит. А сей­час его ждала маленькая хижина у кромки леса. Данкан посмотрел на домик, отсюда, с высо­ты он не был ви­ден, зато были видны неясные очертания гор Кимати вдалеке и уродливая топь болот Харда внизу. Болота Харда, названные так кажется в честь мифического богаты­ря утонувшего здесь много сотен лет назад. А ведь Данкан совсем забыл о болотах. Он приле­тел по воздуху и в темноте ночи почти не за­метил эту зловонную рану на теле Зе­мии. Инте­ресно, как бы он чувствовал себя там, в болоте, если бы не Скейси? Смог бы он пройти их? Данкан слышал, что там нет дакорлов, но как же трудно себе пред­ставить болота без огром­ных вонючих пауков. Ну, хватит об этом. Надо поймать кого-нибудь на ужин, надоело это вя­леное мясо.

— Нельзя! — прочел его мысли дракон. — Вблизи Оракула животные священны. Даже трава на Оди­нокой обладает целебными свойствами.

— Да?

— Если тебе нужна вода, набери ее из источника, он находится возле Рунной поляны.

— Рунная поляна?! — Данкан даже подпрыгнул. — Так значит, она действительно сущест­вует? Это не выдумка? Поверить не могу.

— Конечно, это большое открытое место, где как на человеческом кладбище полно камней. Только на камнях написаны предсказания.

— Как туда добраться? Меня интересует именно поляна, ты же знаешь.

— Ищи, я ведь нашел.

Данкан был в бешенстве. Безмозглая скотина! А еще другом считался, отвратительная, злобная тварь! Он полчаса уговаривал, просил, а он? "Ты должен найти ее сам!" Гад!

Данкан вошел в хижину, и злобно поглядывая на печь, стал рвать зубами мясо. И еще этот навяз­чивый красный рисунок на печи. О, Кора! Данкан протер глаза, чтобы лучше ви­деть. Нет никаких со­мнений.

На печной стене была изображена та самая женщина в кольцах пламени.

— Дара, ты с ума сошла? — Айку даже перекосило от гнева. — Ну, скажи с чего бы это? Я не пони­маю, по­чему ты устраиваешь такие поспешные сборы, Дара. Ты объясни хотя бы, для чего тебе это понадобилось?

— Я согласна с Айкой, — как всегда тихо проговорила Рэйвн и девушки, даже сама Айка, удивлен­но устави­лись на нее. Рейвн никогда ни в чем не соглашалась с Айкой, они всегда спо­рили.

— А я поддерживаю Дару, — заявила Лэш. — Да, я поддерживаю ее!

— ТЫ всегда это делаешь! — запальчиво возразила Айка и вновь напала на принцессу. — Ну? И чего ты молчишь?

— Я не молчу, я думаю, как бы вам это объяснить.

— И?

— И я еще ничего не придумала. В конце концов, вас я с собой не зову. Кто-то же должен остаться здесь. Тем более вы, наконец, пришли к согласию.

— Я поеду с тобой, — мгновенно примирилась с происходящим Рэйвн. Дара горько усмехну­лась.

— Почему? Ведь тебе не нравится мой план.

— План, как план. Пусть лучше дома останется Лэш, они с Айкой слаженная команда, а я буду зондиро­вать мир вокруг отряда и предупрежу о любой засаде вовремя.

Айка всплеснула руками и торопливо, будто боялась, что ее перебьют, заговорила.

— Девочки мы же много лет не расставались всерьез. Мы должны и дальше оставаться вместе. Может быть вы и правы, но во всем этом нет ни смысла, ни рационального зерна. Дурацкий план! И он мне ни ка­пельки не нравится, но я считаю, что нам нужно ехать всем четверым вместе.

— Здесь нечего обсуждать, я просто хотела донести до вас свое решение. Лэш едет со мной, Айка и Рэйвн в крепости. Все, вопрос решен! — Дара вышла и хлопнула дверью.

Девушки уставились на Лэш, ожидая объяснений, но она лишь загадочно улыбнулась и пожала плечами. И зачем Дара сказала Рэйвн, что планы ее брата на брак с Дарой мертвы, и тем самым подарив наде­жду заполучить любовь Онэра, Айке.

Данкану снова снилась та женщина в кольцах пламени. На этот раз она сошла с печи и, улыбаясь, заго­ворила:

— Ты вернул меня к жизни, даджер.

— Кто ты? — спросил он, глядя на ее чудные волосы. Они были похожи на красно-коричне­вые всполохи пламени, и смотрел на благородные черты прекрасного лица.

— Я? Вы зовете меня по-разному, иногда Оракулом, а чаще просто Корой, — увидев его за­меша­тельство, она засмеялась. — Не беспокойся, я не обманываю. А знаешь, я представляла тебя другим.

Данкан потрясенно смотрел на огненную женщину утверждавшую, что она богиня Кора. Она его себе представляла. Значит, она думала о нем. Даджер приосанился, поняв что, был предметом раз­мышлений са­мой богини, если конечно она не врет.

— Ты знала, что я приду сюда? Откуда?

— Конечно, я ведь Оракул. А если серьезно, когда Оркол замуровал меня здесь, я выплеснула всю свою ос­тавшуюся силу сквозь столетия, чтобы определить твое существование. Ты пред­сказанный.

— Как это?

— У драконов есть сказание о простом смертном, который родится даджером, но в жены возьмет прин­цессу, а потом потеряет ее. Но не это главное, дело в том, что он освободит бо­гиню Кору из ты­сячелетнего плена. А вот людям я открыла лишь первую часть вашей с Дарой истории.

— Так это правда? Моя жена принцесса Дара? — спросил Данкан голова, которого шла кругом от наплы­ва столь удивительной информации.

— Разумеется, я ведь тебе показала прошлой ночью. Ты помнишь?

Данкан задумался.

— Но, что я такого сделал? Чем отличился? Я всего лишь один из тысяч, обычный человек. Мо­жет быть, вы... ты... ты ошиблась?

— Если тебе трудно называть меня Корой, зови меня Сакор, мне будет очень приятно. А насчет того, что ты сделал, а чего нет... Посуди сам, ты порезался о стекло, и всего одна ка­пля твоей крови дала мне воз­можность выстроить дом и говорить с тобой сейчас. Тысячу лет назад, я передала тебе свою силу, чтобы се­годня ты вернул ее мне.

— И что я при этом выиграю? — вкрадчиво спросил Данкан. К его удивлению Сакор не ра­зозли­лась, она с минуту его разглядывала, затем кольца пламени вокруг нее вспыхнули силь­нее, и она за­смеялась.

— Ты мне нравишься, даджер, — богиня задумалась. — Почему ты не спрашиваешь, кто за­точил меня в это место, окруженное непроходимыми болотами, — она пристально посмотре­ла на него. — Ор­кол мой враг тоже не смог покинуть этот мир. Нечто очень сильное помеша­ло ему. Он пытался занять мое место, стать покровителем Земии, а в ответ получил лишь ненависть жителей и ярлык демона. Сейчас он пытается за­хватить власть в Итикоре, и я могу помочь вам уничтожить его.

— Ты хочешь сказать, что нынешний правитель Десторт и есть твой враг?

— Нет, я сказала, что он пытается. Достичь этого ему не легче чем простому смертно­му, ведь люди свободны, а мы можем лишь направлять вас, ибо наше открытое участие приве­дет к крушению мира.

— Вы это кто? — и, кажется, он уже знал ответ.

— Мы? Я не знаю, нам дана огромная сила, возможно, мы те, кого называют богами, а может дело в том, что мы из другого мира. Я не знаю кто мы такие. Но мы это мы.

— Что я должен делать?

— Там возле алтаря в тайнике ты найдешь короткий нож. Наточи его, если он затупился и вскрой вены на левой руке. Не бойся, ты не умрешь. Ой, чуть не забыла, в том тайнике ты найдешь серебря­ную чашу, когда твоя кровь переполнит ее, я приду и остановлю кровотечение. Тогда я буду живой и смогу помочь вам в битве с колдуном, захватившим власть в Итикоре.

— Квалди?

— Да, с колдуном Квалди.

— Я сделаю это...

— Сколько можно спать, — недовольно ворчал Скейси, что-то в последнее время он стал много болтать. — Можно подумать ты видишь во сне Кору.

Кора! Данкан вспомнил свой сон и едва не подпрыгнул на кровати.

— Мне необходимо вернуться в дом Оракула, — прошептал он и бросился прочь из хижины.

И только в тот момент, когда он, лежа на брюхе, искал злополучный тайник Сакор, в котором должны лежать нож и чаша, ему пришла в голову мысль, что возможно игры с Корой всего лишь игра его воспаленного воображения. Но с другой стороны богиня в его снах была та­кая живая и настоящая и так неожиданна, что придумать ее было просто не реально. Его внутренний спор разрешился сам со­бой, когда от легкого нажатия пальцев Данкана, одна из панелей выпала, и он храбро сунул внутрь руку и достал очень красивый древней ра­боты кин­жал и чашу. Молодого человека всегда поражал та­лант древних мастеров. Сейчас никто бы, даже в Гархе уже не смог создать такую тонкую изысканную красоту. Те­перь предстояло самое сложное. Довериться своим снам, ведь если Кора ему только приснилась, он наверняка умрет, чаша-то не маленькая. А если он не рискнет? Зна­чит, воины ветра не получат помощь богини. Эх, надо было сначала узнать, что говорится в первых рунах Рамайя. И все же он старательно наточил лезвие, даже не будучи уверен в том, что воспользуется им.

— Решайся, — прошелестел знакомый голос в его голове. — Решайся, и я прочту твое пред­сказание. Оно са­мое первое в рунах Рамайя.

...И Данкан полоснул острым лезвием по руке...

Однажды с долины даджер

Принцессу в жены возьмет,

Приданным войну и горе

Она ему принесет...

В его глазах помутилось, и все вокруг окрасилось в алые тона, а чаша не наполнилась и на чет­верть. Он глухо застонал.

...Сама же сгинет до сроку,

Лишь ветру ее сыскать,

Хоть скоро найдет пропажу,

Да как ее повидать...

Неужели у них получится? Мелькнула мысль в исчезающем сознании, когда Данкан уви­дел при­зрачный, но, ставший уже таким знакомым, силуэт Коры.

...У воинов черная свита

И тайны ее как встарь,

Заветным плющом увиты,

Их спрятала топкая даль...

Когда же это закончится? Данкану было одновременно и холодно и жарко: внутри царил холод угасаю­щей жизни, а снаружи полыхал костер возрождающегося существования.

..Не долго томиться будет

Долины житель простой

Он быстро ее раскусит

Все маски, все тайны открой...

И в этот момент Данкан умер. Только это произошло как-то странно: слух обострился и еще по­чему-то осязание, хотя он ведь умер в первый раз. Откуда ему знать, как это проис­ходит обычно. А го­лос откуда-то с неба все лился и лился, как дождь.

...Принцесса же не смирится,

И взяв лишь героя с собой,

В далекий поход удалится,

Считая войну игрой...

Это такое удивительное чувство лететь... И не туда, куда несет тебя твой дракон, а куда хочешь ле­теть сам. Лететь...

Лететь...

К любимой? Но когда он успел влюбиться? Хотя разве для этого нужно много времени?

Дара...

Сали...

Сали принадлежала ему, нуждалась в нем, сражалась сего врагом, она была его Сали... А Дара? Неизмеримо более кра­сивая, сво­бодная, независимая, она необходима ему. А оказалось, что обе они такие разные, на самом деле одно лицо.

— Данкан! Я жива! — услышал он радостный возглас. Ура! У них получилось.

— Сакор, — прошептал даджер. Он хотел вскочить и закружить ее в объятиях, но не смог даже под­няться с холодного каменного алтаря. Он мог лишь лежать на холодном камне и рас­сматривать прекрасную богиню. Его удивила ее прическа и цвет волос. Черные и красные вспо­лохи пламени в ее волосах затейливо перемешива­лись, отчего казалось, что голова богини го­рит.

— Лежи, ты потерял слишком много крови, но это ничего, это пройдет. Я напою тебя во­дой из святого источника. Потом я отведу тебя и покажу Рунную поляну, и ты сможешь про­честь все предска­зания какие захочешь. А потом мы полетим к твоей Даре на Кимати. Мы устроим самую грандиозную битву за всю ис­торию Земии, и мы выиграем ее, — шептала боги­ня, и Данкан ей верил...

Этот поход был тайным. Дара и Лэш хотели разведать диспозицию войск Десторта, вот уже десять лет стоящих посреди равнины Каторра, защищая Савикор от нападения вои­нов Ветра. Кроме того, они де­сять лет не были в столице, и Дара хотела знать, что думают о воинах в городе. Айка была права, Дара не продумала план действий, у нее просто не было на это времени. Она ведь торопилась до возвращения Данкана улизнуть из крепости. Девушка старалась не думать о том, что, в конце концов, ей придется с ним встре­титься, пока она была довольна и временной отсрочке.

Драконы отнесли отряд до окраины долины Кашагор и вот теперь, две юные женщины и десять воинов месили весеннюю грязь, топая через заброшенный тракт. Сотни лет назад, ко­гда путь в Санотию еще был открыт, здесь пролегала широкая каменная дорога, от которой спустя века остался лишь едва видимый след на земле.

Парни, давно ждавшие настоящего дела, явно радовались и много шутили. А девушки словно виделись в последний раз, открывали друг другу сокровенные тайны.

— Ты сошла с ума, отправляться в такую даль, а если нас поймают? А если мы задер­жимся? Нет, Рэйвн права, тебя нельзя отпускать в поход. Лэш, она что, знала о том, что ты беременна? Ну, что ты молчишь?

Дара услышала всхлип.

— О, Кора, не плачь подружка, умоляю тебя, — она прижала Лэш к себе и вздохнула.

— Ну, что вы там, так долго, девочки, — окликнул подруг один из воинов, огромный крепко сбитый мужик лет сорока, оружием которому служил громадный шипастый гердан.

— Да, мы идем, — и девушки бегом догнали спутников.

— Почему ты рассказала мне это только сейчас, — шепотом негодовала принцесса.

— А ты взяла бы меня иначе в Савикор?

— Нет.

— Так чего же ты спрашиваешь. И вообще Дара, почему ты вечно притворяешься такой правильной и непорочной. Я люблю Мака, очень люблю, и поэтому он не узнает о моем ребен­ке. Я собираюсь остаться жить в Савикоре и сделаю все, чтобы он вернулся к жене.

— А я то считала себя ненормальной...

Шли дни, их небольшая группа была уже на подходе к цели, как вдруг...

Была глухая ночь, и никто так и не понял, откуда выскочили эти твари.

Дара махала мечом с яростью лвока. Она была изящной и легкой, феерги — тяжеловесны и мускулисты, поэтому у нее было преимущество в скорости. Но, несмотря на силу ударов, никому не удалось выбить меч из ее руки. Она стояла под огромным деревом, которое надежно защищало ее спину, и с улыбкой смотрела в горя­щие глаза нерешительно толпящихся вокруг нее врагов. А сердце Дары умирало вместе с каждым криком гиб­нущих соратников. Некоторые феерги были с факелами, и она видела как падали в жирную грязь люди. Те, кто не успел вы­брать такую хорошую позицию как у нее и те, кого застигли врасплох, и тот, кому не повезло, и еще один, и еще...

В этот момент один из феергов решительно шагнул вперед.

Дара незамедлительно продемонстрировала свое искусство. Ложный выпад, удар и вот уже лезвие вхо­дит в мягкий живот. А следующему она без сожаления отсекла руку державшую меч, воин взвизгнул и медлен­но осел в грязь. Дара почувствовала, как взмокли ее ладони, и по­крепче сжала рукоять меча. Она была готова ко всему, и тут раздался негромкий, в утихаю­щем звоне боя, вскрик женщины. Дара дернулась и повернула го­лову в сторону, пытаясь оты­скать в окружающей сутолоке силуэт подруги. Феерги не теряли времени даром, принцесса поняла это, когда жестокий удар взорвал ее тело стрелами боли, и она медленно скатилась в беско­нечность, так и не отыскав хрупкой фигурки Лэш...

Только теперь Данкан познал смысл выражения "лететь на крыльях любви". Всякий раз, когда в его голове возникал образ юной принцессы, а он возникал ежеминутно, даджер стремился ускорить и без того бы­стрый полет Скейси. Сидящая сзади, богиня без устали хо­хотала, читая мысли парня и наслаждаясь тем, что она жива. Он оборачивался, вглядывался в дикие черты ее лица и при мысли о том, что это он, заурядный даджер воскресил богиню Кору, а сейчас летит к жене, его тоже разбирал смех. То, что он воскресил Дару, как-то возвышало его, почти приравнивая к жене. Лишь мудрый Скейси не разделял их глупую ра­дость. Дракон знал, что с каждым взмахом крыльев, хорошее утекает в прошлое, а приближа­ется пора нелегких испытаний...

Крепость Чести встретила скитальцев нудным мелким дождем и унылой серостью древ­них стен.

— Здесь нет принцессы Дары, — прошелестел за спиной, пританцовывающего от нетерпе­ния, мужчины, голос Сакор.

— Почему ты так думаешь? — он так ждал, так искал встречи с женой, нет, с любимой женщиной, что отказывался верить в очередную отсрочку.

— Я не думаю, я знаю. Веди, и ты сам все увидишь, — Сакор спрыгнула со спины дракона и огляделась, с любопытством изучая главную крепость воинов Ветра.

Они медленно двинулись в крепость Чести, где Данкан все еще верил в это, его ждала лю­бимая. Сотню раз за последние дни он репетировал свою речь перед Дарой. Он хотел расска­зать ей о том, как бродил по сте­пям Гархи, как тонул в туманах Агории и слышал стоны без­донных колодцев, как сражался на заповедном острове с призраками Островитянина, как учился убивать дакорлов на болотах Гаги. Он мог многое расска­зать Даре, и хотел, чтобы она знала о нем все. Он хотел рассказать ей, как воскресил богиню Кору и как уз­нал, что Дара и есть его Сали. Он шел рассказать ей все это и надеялся что, выслушав его, девушка не от­толкнет его, не разорвет такую еще зыбкую ниточку связывающую их воедино. Данкан наде­ялся, что Дара даст ему еще один, самый последний шанс все изменить, все исправить...

Ее не оказалось в крепости. Двумя днями раньше она ушла вместе с Лэш и парнями из седьмой десятки в Савикор. Даджер рвался вслед за ней, но на его пути возникла Рэйвн. Княжна смерила его презрительным взглядом:

— Не смей мне говорить, что Дара что-то значит для тебя, — прошипела она. — И ты ни­кому не расска­жешь, что Дара твоя жена, и не пойдешь вслед за ней. У тебя на это нет ника­ких прав.

— Да, княжна Рэйвн, ты права, — согласился Данкан, понурившись. Оркол, ее забери! Он действительно предал Сали. Он не имеет никаких прав на Дару, тем более, если учесть, что она наследная принцесса Итико­ра и у нее уже есть жених. И угораздило же его среди всех жен­щин Земии выбрать именно ее...

— Это судьба, Данкан, — услышал он из-за спины голос Сакор. Увидев редкую красоту и не­обычную внеш­ность девушки, Рэйвн вскинулась для новой атаки.

— Кого это ты к нам приволок? Наш законный муженек, так торопился в объятья жены, а сам путеше­ствует в компании шлюхи. Милашка, как тебе удалось достичь такого вульгар­ного цвета волос?

— Не осуждай, девочка, того, в чем смыслишь очень мало, — наставительно сказала Сакор. — А насчет во­лос, так я родилась с ними.

— А... А... А... — потрясенно протянула Рэйвн. Данкан невольно улыбнулся. Очень трудно не узнать богиню Кору, ведь ее необыкновенные волосы описаны во всех легендах. Алые и черные. Данкан вспомнил еще один признак богини и содрогнулся — Кора всегда и везде творила огонь. И если его подопечная не выдержит этого испытания, то она погибнет. В смятении он обернулся к Сакор и хотел предостеречь ее, но тут же одернул себя. Она же богиня Огня. А она, прочла его мысли, лукаво улыбнулась и ее руки совершили сложный пас в результате которого, из разряженого воздуха возникло оно: небольшой яркий огненный шар вылетел из ее ладоней и поочередно "обнюхал" всех троих, затем словно признав хозяйкой Сакор завис поблизости от ее плеча.

— А-а-а, — снова сказала Рэйвн, потом закрыла рот и собралась куда-то идти, даже сделала один шаг. Затем передумала и остановившись уставилась на Сакор. С минуту она молчала, пристально глядя на девушку, затем повернулась к Данкану и спросила:

— Она богиня Кора?

Данкан пожал плечами и взглянул на богиню. Та вздохнула и сделав шаг вперед представилась.

— Меня зовут Сакор, — глаза богини смеялись.

— Угу, — глубокомысленно сказала Рэйвн, круто развернулась и поспешно направилась куда-то в крепость.

— Почему ты не сказала им, что богиня Кора это ты?

Сакор пожала плечами и заметила:

— Им не нужна вера в божественное покровительство, им нужна вера в свои силы. Подобное знание расслабляет.

— Но почему Сакор? Надежда на богиню усилила бы нас, упрочила позиции, подняла дух.

— Подняла дух? А вдруг кто-то все хорошо обдумает и скажет: "Зачем мне рисковать своей жизнью, идти в далекий поход, возможно погибнуть, когда рядом есть богиня Кора, которой стоит лишь взмахнуть рукой, чтобы уничтожить полчища врагов.

— И что же тебе мешает?

— Я же говорила, — усмехнулась небесам Сакор. — Пойми Данкан, мой долг уничтожить вашего Квалди, и мне вряд ли хватит сил, чтобы отвлекаться на этих жалких монстров.

— Но Квалди это же простой старик!

— Когда я в последний раз встретила этого "простого старика", он заточил меня в доме Оракула, если помнишь, там я провела последнюю тысячу лет. А теперь, как ты думаешь, хочется ли мне рисковать?

— Да, об этом я не подумал.

— Если даже ты об этом не подумал, что говорить об остальных.

— Пойдем, думаю Рэйвн уже распорядилась устроить тебя, не обижайся, она очень хорошая, просто думаю, иногда она не совсем понимает, что чувствует. До появления Дары единственной девой воинов Ветра была она, их княжна. Потом появилась Дара, они подружились и думаю Рэйвн нашла в себе силы уступить ей свое место. Но пережить подобное вновь...

— Ей и не придется, я не претендую на сердца воинов Ветра. Сразу после победы, я уйду из этого мира.

— Но почему?

— Победой я считаю полное уничтожение Оркола. Это значит, что абсолютное Зло из вашего мира уйдет, чтобы достичь баланса, Добро тоже должно будет уйти.

— Но разве Добро это плохо?

— Нет, само по себе, Добро прекрасно, но если о балансе на Весах Сущего не буду думать я, то подумает иная сила и чтобы уравновесить чаши весов создаст иное Зло, и кто знает справлюсь ли я с ним. А если я покину ваш мир на какое-то надеюсь очень долгое время воцарится спокойствие. Кстати, власть Квалди стала противовесом власть богини Коры. А союз воинов Ветра возник, как противовес усилению власти Квалди. Так и выходит что во всех ваших бедах виновата я.

Ну, идем же, я хочу есть и спать. Я богиня. А не гарханская статуэтка, и мне надоело питаться собственной энергией. Хочу мяса!

— Да, моя леди.

...Прозрачно-зеленое, в поднебесной голубизне море плескалось повсюду, сладостно обволакивая тело. И она медленно погружалась в его глубины. Она не боялась, ведь самое страшное уже произошло, когда она...

А что же случилось?

Да, верно. Смерть.

Она вспомнила как умерла так и не осуществив своей главной миссии. И как странные чавкающие шаги двух таинственных силуэтов, перенесли ее сюда — в бескрайнее соленое море, воды которого причиняют жесточайшую боль растерзанным легким.

Она медленно падала на дно, когда из темнеющей толщи над ее головой возникли такие же — цвета моря глаза. Они изучали ее как жука на тарелочке, а она улыбалась им, ею владел приступ типичного безразличия. Она ведь все равно уже умерла. Её уже нет. А то чего нет, не может ни чувствовать, ни рассуждать. С истреблением тела исчезают все навыки и способности, а остается лишь вялая аморфная субстанция подвластная воле волн и призрачных сине-зеленых глаз. Она очень легко приспособилась к новому виду существования. В конце концов быть каплей в море ничуть не хуже, чем одной из тысяч женщин среди множества людей...

Они обедали в лучшем трактире крепости — Мак, Данкан и Сакор. Парни уже основательно заложили за воротник и их неуклюжие шутки сильно смешили девушку. Вот уже несколько дней они пребывали в крепости чести и их пока никто не тревожил. Среди воинов Ветра уже пошли слухи о том, что Данкан привез с собой могущественную волшебницу, которая поможет Ондолоху справиться с Квалди. Но несмотря на все это ребята дурачились, Сакор хохотала и все было замечательно... до тех пор пока в трактир не вошла Рэйвн с каменным выражением лица и десятком воинов из гвардии Онэра за спиной. Парни были знакомы с Маком и Данканом, поэтому сильно смущались и отводили глаза.

— Волшебница-Сакор, ты арестована, прошу тебя не сопротивляйся и все пройдет хорошо, — ледяным но вежливым голосом произнесла княжна. Сакор с минуту ее разглядывала, затем поднялась с места и встала между парой солдат.

Все произошло, слишком быстро, и даджеры не успели вовремя среагировать, или они были настолько пьяны? Единственное на что хватило Данкана, это вялый позыв в пустоту:

— Что происходит?..

Сакор привели в небольшую комнату, где собралась вся элита воинов Ветра. Великий мудрец, патриарх Храма Коры Фет, Великий колдун Ветра Ондолох, князь Гуатор и его лучший воевода Эйзвел, их дочери княжна Рэйвн и Айка, а также князь-наследник Онэр.

Девушка медленно обвела их взглядом, потом осмотрела территорию и бесцеремонно брякнулась в единственное удобное кресло.

— Я внимательно слушаю вас, господа. Вы оторвали меня от ужина с друзьями, а ваша посыльная, — Сакор искупала Рэйвн в презрении. — Унизила меня прилюдно. В чем дело? — богиня умолкла. Члены совета так же хранили молчание, но они скорее от шока.

— Я жду объяснений, господа, — поторопила их девушка.

Онэр не выдержал первым один из самых надменных людей в семи крепостях не мог позволить чужачке так говорить с цветом союза.

— Как ты посмела? — рявкнул он. — Да, кто ты такая, чтобы так говорить с нами. Ты оскорбила мою сестру, ты... ты... и вообще, ты сидишь в присутствии князя и, почитаемых всеми воинами Ветра, старцев.

— Старцев? Ха! Кого ты называешь старцем, малыш? Этих милых мальчиков? Да я в двадцать раз старше самого старого из вас, если на то пошло. А насчет князя, что ж может быть тебе перечислить мои титулы? Да тебе жизни не хватит, на то чтобы выслушать историю моей.

— Было бы интересно, — явно наобум брякнул князь. Сакор несколько секунд его разглядывала, затем пожав плечами изрекла:

— Я , наследная принцесса Вечного Края, мое второе имя — леди Сакор, внучка императора Хаоса, фея леса Шатх, покровительница Земии. Я богиня Кора ребятушки, а тот светловолосый парень, муж вашей принцессы, Данкан, освободил меня из тысячелетнего плена, ценой своей крови. Тебе нужны доказательства? Готовься, сейчас ты их получишь, князь Онэр.

Сакор нарисовала перед собой огненный круг и уже из него щелчком пальцев зажгла ковер у ног князя. Он издал оглушительный вопль и запрыгнул на стол, правда это мало помогло, ведь к тому времени стол тоже загорелся. Князь сиганул вниз, на досчатый пол и прямо под его ногами он вспыхнул. А вот ковер погас сам собой и стол тоже. Онэр метался с минуту, потом выскочил прочь из зала, Сакор прищелкнула ему вслед пальцами и обернулась к оставшимся, которые неловко жались к стене. Первым оправился Ондолох, он вздохнул и прокоментировал действия Сакор.

— Ты опозорила моего внука, девочка, прожившая в двадцать раз больше чем я.

— Я просто слегка сбила с него спесь, — пожала плечами богиня.

— Что вы с ним сделали, — взволнованно спросила Айка, девушка всей душой любила Онэра, и его внезапное поражение было для нее невыносимо.

Сакор хихикнула.

— Маленькое заклинание "Горячие ножки". Еще немножко так побегает, — Сакор кивнула за окно откуда раздавались безумные вопли Онэра и разгоряченные, подбадривающие крики окружающих. — Не бойтесь, крепость он не спалит, это лишь иллюзия огня, она жарит только его воображение. Через несколько минут, все прекратится и он вернется сюда усталый и злой, поэтому, давайте поговорим о другом, — сказала она и погасила огненный круг. — Надеюсь этого доказательства достаточно? Или кто-то желает еще? Нет? Что ж, тогда будем говорить о делах, которые интересуют всех нас...

Глава 6.

Нет спасенья от доли кровавой,

Что земным предназначила твердь.

Замолчи! Несравненное право

Самому выбирать свою смерть.

Земия. Итикор. Савикор. Королевский замок.

Принц-наследник Дорсэн критически разглядывал бледную девушку лежащую на кровати у его ног. Пленницу привезли в Савикор тяжело раненую, едва живую, но теперь ее жизни уже ничего не угрожало и можно, наконец, допросить ее. Дорсэн присел на край постели и провел тонкими пальцами по пушистым каштановым волосам.

— Дара, — ресницы принцессы дрогнули, и она застонала, Дорсэн улыбнулся, девушка должна начать при­выкать к его присутствию в своей постели, ведь очень скоро ей предстоит стать его женой. Принц-наследник устало потянулся, уже четвертую ночь он не спит толком, боясь пропустить момент, когда его невеста от­кроет глаза. Он хотел быть первым, кого она увидит.

О, отец Оркол, какая же она красавица: нежные, невинные черты юного лица, тонкая, изящная фигурка, его взгляд случайно упал на кисть ее руки. Длинные тонкие пальцы крепко стиснули простынь, загорелая кожа на белом фоне выглядела так эффектно, что Дорсэн неожиданно для себя застонал от вожделения. Все-таки он правильно поступил, казнив этих уродливых варваров, которые изувечили такое соблазнительное тело. Принц откинул покрывало, чтобы в очередной раз полюбоваться телом Дары. Ах, какие ножки: строй­ные тонкие щиколотки, красивые коленки, крутые бедра, узкая талия, высокая бархатная грудь и... уродли­вый шрам через левое плечо. Ублюдки! Загубить такую красоту, если бы мог, он убил бы их снова.

Дорсэн улыбнулся, наблюдая, как твердеют горошины ее сосков, обдуваемые прохладным ветерком. Эх, скорей бы она выздоровела, и тогда он сможет, наконец, жениться на ней и перестать прятать ее от их соб­ственного родного брата. Только бы король не узнал, где скрывают Дару, ведь он может все испортить. Да уж, необыкновенная удача, что сводная сестра короля, Дара Ортега так хороша собой.

Он так и не прикрыл ее, когда девушка застонала и очнулась. Огромные, на бледном лице, черные глаза смотрели без страха, только любопытство и все.

— Ты кто? — тихо спросила она.

— Я твой будущий муж, — уклончиво ответил он.

Принцесса пошевелила рукой и ее лицо исказила гримаса, нет, не страха, не стыда, а возмущения, когда она поняла что, лежит обнаженная перед незнакомым мужчиной.

— Да, как ты посмел? — взвизгнула она совершенно не аристократично. — Пошел прочь, подонок! — вы­крикнула Дара все больше себя накручивая. Дорсэн продолжал, улыбаясь разглядывать ее. Пусть девчонка по­чувствует, что нравится ему, в конце концов, это случается не так уж часто. Когда принцессе надоело ру­гаться, она накинула на себя одеяло и демонстративно отвернула голову. Дорсэн заметил, что она не торопи­лась спрятать от его глаз свое тело, и улыбнулся.

— Ну, вот и поговорили, — благодушно вздохнул принц-наследник.

— Необычайно содержательная беседа, — буркнула девушка.

— Ты права, теперь я знаю, что скучать мне с тобой не придется.

— Да неужели? — она посмотрела на него сквозь зло прищуренные глаза. — Так кто ты такой? Ты рас­смотрел меня с ног до головы. Ты ведь даже не чувствуешь себя смущенным. Кто ты? И почему так себя ве­дешь?

— Потому что я знаю, кто ты, милая девушка, — Дорсэн как прекрасный актер умел хорошо держать паузу. — Принцесса-бунтарка, госпожа воинов Ветра, амазонка с гор, ты Дара Ортега, дочь короля Сафира и шлюхи лишившей короля Десторта счастья вырасти в кругу семьи, — девушка смотрела на него в немом изум­лении. — А я? Я принц-наследник Дорсэн, сводный единоутробный брат короля. И очень скоро, красавица, ты станешь моей женой.

— Дорсэн... — прошептала девушка вслед за ним и улыбнулась загадочно каким-то своим мыслям.

Странная у нее реакция, судя по слухам, она достаточно деятельная натура. А тут лежит себе улыба­ется, бревно-бревном.

— А если я откажусь? — вдруг спросила она. Дорсэн ответил давно заготовленной кривой усмешкой.

— И что это изменит?

Девушка несколько секунд наблюдала за ним. Затем, чуть поморщившись, легла поудобнее и, закинув вто­рую руку за голову, сказала:

— Я согласна быть твоей женой.

Дорсэн почему-то даже расстроился. Надо же, неприступная Дара! И так легко сдалась. А он-то рас­считывал на многочасовые споры.

Может быть, тут есть подвох? Хотя какой там подвох в ее-то положении, она даже пошевелиться без посторонней помощи не в состоянии. И все-таки, почему она так легко согласилась, ведь он враг воинов Ветра?

Когда Данкан и Мак, наконец, приползли на помощь Сакор в Зал Совета, оттуда доносились никак не ожидаемые и оттого странные звуки. Там смеялись. Уже совершенно протрезвевшие, сбитые с толку, дад­жеры стояли в нерешительности перед запертой дверью, и не знали что делать. Мужчины видели, как носился по двору горящий Онэр и как он внезапно потух, сам собой. Им казалось, что старейшины не простят Сакор подобную шалость, но если они смеются то, может быть, не стоит вмешиваться...

Пока даджеры размышляли, мимо них пронеслись двое молодых дозорных с перекошенными лицами, даджеры проскользнули в Зал Совета вслед за ними.

— Что происходит? — осведомился князь Гуатор. Это был весьма представительный серебристо-седой мужчина лет пятидесяти. Солдаты не обратили внимания на строгость княжеского тона, лишь обернулись на голос и, перебивая один другого, затараторили.

— Прибыл патруль...

— Летный драконий патруль...

— Они летали в Савикор...

— В столице новости...

— Там такие новости!

— Да что же случилось? — не выдержав, рявкнул князь.

— Принцесса Дара выходит замуж за Дорсэна! — выпалил солдатик и замер, выпучив глаза.

— Врешь! — ахнул кто-то, а Данкан не мог поверить своим ушам. Дара? Нет, не может этого быть.

Он ведь уже почти поверил, что сказка возможна. Что красивая дерзкая принцесса сможет полюбить заурядного даджера. Он ошибся. В ушах шумело, а мысли сумасшедшими стрелами метались по голове взад вперед. Данкан слышал Мака расспрашивающего о Лэш, и князя засыпавшего солдат вопросами. Но в его голове доминировала лишь одна мысль. Дара! Его Дара потеряна навсегда.

ПОЧЕМУ?!? Богиня, почему?..

— Почему? — снова и снова спрашивал Данкан.

— Я не знаю, — тихий, сочувствующий голос Сакор. Он мгновенно пришел в себя. Его отчаяние, его боль, его злоба сразу же переключилась на Сакор.

— Стерва! — брызжа слюной, выкрикнул даджер. Он вцепился в ее плечи скрюченными пальцами и сильно встряхнул ее. — Не знаешь? Она не знает! Ты всегда знала, чем все это закончится. Ты умышленно задержа­ла меня в своей проклятой берлоге! Ну, зачем? Зачем, ты сказала мне кто такая Дара? Зачем ты позволила мне тешиться бесплотной надеждой? Зачем? — рычал он. — Ну, что ты молчишь? Ответь, что нам теперь де­лать?

— Нам? — в ответ на его гневную тираду, богиня тоже разъярилась. — Что делать мне, я знаю. А что де­лать тебе, решай сам. Ты ждал, что милая богиня будет до самой смерти предостерегать тебя от глупых поступков и станет защищать от собственной твоей дурости? Так вот, ты ошибся! Я занимаюсь лишь ог­ненными играми, а ты, ты тухлая рыба, что плещется в стоячем болоте и не понимает, для какой цели пада­ет с неба дождь. Да, ты попросту не достоин такой прекрасной женщины, как Дара. Разнюнился! Его броси­ли, тоже мне страдалец. Нужна жена? Собирайся в дорогу и освобождай ее. Дурень! Ей ведь помощь нужна, а кто как не ее муж должен выручать ее из неприятностей? — выпалив все это, она подобно молнии удалилась, исчезнув из его поля зрения.

А он остался. Ему и в голову не приходило, все то, что минуту назад ему наговорила Сакор. Он стыдил­ся своей слабости. Теперь, его негодование переключилось на его собственную персону.

Лэш проводила своего "жениха" до двери полным ненависти взглядом, но, судя по всему, он ничегошеньки не заметил. Напыщенный, глупый дакорл! "Ты принцесса Дара" Лэш хихикнула, представив как это краси­вое, холеное лицо исказит гримаса злости и ярости, когда он узнает, что женился всего лишь на дочери обыч­ного даджера, пусть и друга прежнего короля.

Лэш не боялась, с того момента как она узнала, где находится ей, стало совершенно ясно, что живой ей отсюда не выбраться. Жажду жизни она обменяла на желание досадить своему врагу, тем более что, на­верняка на его руках еще и кровь настоящей принцессы. Лэш старалась не думать о судьбе подруги, как она не думала о судьбе всех воинов Ветра, о собственных отце и деде, для которых она последняя хрупкая надежда на продолжение древнего рода. Но лишь в этих мыслях она могла черпать силы и ненависть.

Перед глазами девушки без конца всплывали картины из далекого прошлого. Изуродованная сестренка, мертвый с раскинутыми руками брат, умерший в луже собственной крови. Зарезанные слуги, разбитая ме­бель...

Мама! Лэш никогда не забывала о маме, но воспоминания вызывали невыносимую боль. Есть еще отец... После ее смерти он останется совсем один. Но... она искренне надеялась, что он поймет ее. И сможет объяснить де­душке, что иначе поступить она не могла.

Единственный, о ком ей вообще не хотелось думать, был ее не рожденный сын.

В огромном море медленно тонула маленькая прозрачная капелька. Ее околдовали огромные глаза цвета глубокого темного моря. И она уже не могла ответить с точностью, тянет ли ее ко дну океана, или она уто­пает в глубине этих загадочных глаз. Впрочем, ее никто не спрашивал. Не кому было спрашивать, да и неза­чем. Все вопросы остались в мире живых, а она его уже покинула. Давно. Наверняка давно, а иначе чем объяс­нить тот факт, что она не помнит свою земную жизнь? Но она не роптала. Ей нравилось быть капелькой, ей нравилось тонуть в морских глубинах божественных глаз, ей нравилось никуда не торопиться и ни за кого не отвечать... Но ведь у нее осталось так много дел на земле. Сколько людей без ее помощи превратятся в непри­каянные души, оторванные от мертвых тел. Нет, ей необходимо вернуться и закончить начатое. Она должна.

Маленькая капелька, внезапно осмелев, рванулась вверх, навстречу глазам и солнцу к поверхности океана. Многотонная толща воды сопротивлялась неожиданно храброму порыву слабого существа, пытаясь раздавить, расплющить, растереть в мельчайшие частицы крошечную капельку. Только борьба была равной, ведь в маленькой капельке пробуждалась сила равная мощи Океана — сила слабого человека и надежда тысяч его собратьев...

Капелька победила.

А спустя неделюЛэш подняли с постели, обрядили в жемчужное платье и отвели к алтарю. Она легко повторила слова обета, потому что знала, истекает последний день ее жизни. Она усмехнулась, услышав об­легченный вздох Дорсэна, после того как она безропотно согласилась стать его женой. Стоя рядом с принцем Лэш улыбалась, слушая, как дрожал его голос, когда Дорсэн произносил клятву беречь жену от любой напасти.

Она ждала ночи.

А потом был ужин, на котором присутствовал король Десторт и его отчим, главный советник Квалди. Король разочаровал девушку, это был бледный какой-то съежившийся мужчина с растерянным, неуверенным лицом. А вот Квалди напротив держался по-королевски, он удостоил новоявленную невестку лишь одним пре­зрительным взглядом и увлекся ужином.

Лэш усадили в уютное кресло, так как долго стоять она еще не могла, и окружили заботой. Она наблю­дала за странной вечеринкой посвященной ее собственной свадьбе, где она просто гостья. Ей вдруг вспомнился Мак и их неслучившаяся совместная жизнь. Малыш...

Девушка прижала руки к животу и тихо прошептала:

— Маленький мой, ты прости свою глупую мамочку за то, что ты не сможешь родиться.

— Я вижу, ты очень любишь мужа, — проскрипел над ухом Лэш старческий голос. Девушка медленно, чтобы не причинять себе излишнюю боль, повернулась и встретила пронзительный взгляд темных, как ночь глаз. Колдун Квалди, отец Дорсэна дакорлом навис над девушкой. Лэш прищурилась, она чувствовала, что этот жестокий, но очень проницательный субъект может легко прочесть ее мысли по глазам, а ей так не хо­телось умирать, не нанеся врагам достаточного урона.

— Нет, — честно призналась она, она старалась по возможности не врать своему врагу, так как знала, уж ложь то он распознает. — Я надеюсь, увидеть тот день, когда ваш сын будет казнен за все его преступления. Кроме того, во дворце, безусловно, лучше, чем в тюрьме.

— Я рад, что принцесса воинов Ветра оказалась столь расчетливой женщиной, — с усмешкой заметил Квалди.

В ответ Лэш растянула губы в улыбке. К счастью, в этот момент, зазвучала музыка, и в огромную залу вошел сам король Десторт с многочисленной свитой. Этот красивый мужчина тридцати лет от роду был удивительно сильно похож на принцессу, так что не оставалось сомнений в том, что у них действительно общий отец. Дорсэн важно, как Онэр на Кимати, вышагивал к брату. Он хотел сам, именно сам представить свою жену. Все еще ожидавший подвоха принц нервно поглядывал на девушку. Он боялся ее. Да еще эта улыбка, возникшая на ее лице в тот миг, когда она узнала, с кем ей предстоит соединить свою жизнь. Дорсэн всегда старался держаться перед братом с достоинством, как учил отец, но сейчас выдержка его почему-то покину­ла. Принц столько слышал о силе характера и твердости духа принцессы Дары. Но она лишь глупо скалилась, и все вокруг разглядывала так, будто никогда не бывала во дворце. Особенно долго девчонка пялилась на короля, словно сравнивала с кем-то, с кем интересно? Впрочем, он тоже долго разглядывал сестру. Наконец, присел на диванчик возле ее кресла и, отослав брата, заговорил:

— Добрый день, Дара.

— Здравствуй, Десторт, — не прекращая улыбаться, ответила Лэш.

— Подумать только, как все обернулось, — примирительно заметил король. — Мы же были почти врага­ми, а теперь эта свадьба все поставила на места.

— Я бы не была так уж в этом уверена, — тихо проговорила Лэш. Десторт настороженно вгляделся в черты лица девушки.

— Почему ты так сказала?

— Потому что есть еще Гарт и остальные.

— Кто остальные? — действительно не понял король.

— Все воины Ветра, даже если они решат, что я предала их, все равно будут непримиримыми врагами твоему отцу и брату.

— Но не мне? — удивленно уточнил король.

— Как бы то ни было, ты законный наследник, ведь старшим сыном короля Сафира родился именно ты.

— Мое право перворождения очень многие оспаривают.

— Но не воины Ветра. Мы сражаемся за Итикор против тех, кого ты натащил в страну неизвестно откуда.

— Ты ведь ненавидишь Дорсэна, — задумчиво пробормотал король. — Зачем же ты вышла за него замуж?

— Он убил маму, — прошептала Лэш, доверительно склонив свою голову к королевской. В глазах, ко­торые поднял на нее мужчина, девушка увидела, как ужас плавно сменился пониманием.

Больше они не говорили ни о чем. Король в тот вечер вообще был мало разговорчив и удивительно тих. Его брат напротив суетился и веселил всех вокруг, чего с ним не случалось уже давно, и явно оттягивал тот момент, когда ему вместе с молодой женой придется идти в спальню. Нет, он не боялся предстать перед Да­рой в образе плохого любовника, за это он не волновался. Дорсэн слушал голос интуиции и не желал оставаться с девушкой наедине. Он боялся ее ледяной улыбки и скребущих душу глаз.

После праздничного ужина посвященного свадьбе принца-наследника Дорсэна и принцессы Дары король Итикора Десторт отправился в королевский замок на самую вершину главной башни. Там у него была обору­дована крошечная комнатка, в которой король хранил все самое дорогое, своему сердцу.

Десторт уселся в очень уютное кресло стоящее напротив окна, взял в руки портрет матери и углубился в воспоминания...

Двадцать пять лет назад в жизни королевы Итикора Кайлы появился мужчина. Он был не красивый, но очень мудрый человек, кроме того, он был необыкновенно обаятелен. Возможно, поэтому королева и позволила ему себя соблазнить.

Квалди, ее избранник был великим магом, и она надеялась, что ее муж никогда не узнает об измене... Королева ошиблась, ее муж король Сафир узнав о предательстве, приказал изгнать из страны неверную, а вместе с нею он почему-то изгнал и единственного сына, принца-наследника Десторта.

Никто в Итикоре не мог понять, почему король так поступил с единственным сыном, но спорить ни­кто не решился и маленький принц вместе с матерью и ее любовником оказался на улице.

Квалди и Кайла нашли приют в Агории, там же спустя несколько месяцев и родился Дорсэн. Несмотря на бедность, маленький Десторт был счастлив. Мама любила их всех, она совсем не злилась на первого мужа, она всегда умудрялась радоваться жизни. Рядом с сияющей, любящей матерью Десторт был счастлив, до тех пор, пока какая-то дурацкая простуда не убила ее.

С того дня окончилось беззаботное детство Десторта...

Все вдруг круто поменялось. Десторт и понять не успел, как пролетели годы. Отчим развил необыкно­венную активность, он отыскал в диких степях феергов и бог весть как заставил их подчиняться.

А потом Квалди заявил Десторту, что его армия начала военную кампанию против короля Итикора. Он и сейчас помнил тот диалог.

— Я не хочу! — кричал Десторт.

— Милый мой! Я забочусь не о тебе, а о своем собственном сыне, твоем брате Дорсэне. Его мать короле­ва, его брат наследник престола, а кто он? Я хочу, чтобы мой сын был братом короля, а не братом изгнанни­ка.

— Я не хочу, — упрямо повторил Десторт.

— Я хочу! И я обладаю властью, в отличие от тебя, мой мальчик. А если тебе не нравится, можешь оста­ваться в этой лачуге, ты мне не нужен! — заявил Квалди и уже собрался уходить, когда, обернувшись, добавил. — Я хотел действовать по закону и поставить во главе Итикора тебя, но если ты против, что ж, мы в любом случае одержим победу.

Наивный! Десторт тогда решил, что все это пустая болтовня и простой деревенский колдун никогда не победит законного короля Великого Итикора.

Принц просчитался. Армия феергов с легкостью разметала войско его отца. Тем более, что некоторые генералы, включая Лайера, молочного брата короля, сдались на милость победителя, то есть на его Десторта милость.

Его брат и сестра сбежали на Кимати. Отца он так и не видел. Король Сафир исчез на следующий день после проигранной битвы. Несчастную королеву Самили пленили и Дорсэн, его любимый младший брат обез­главил ее собственными руками.

Это произошло почти десять лет назад, и с тех пор Десторт оказался, словно запертым в клетке. Квалди, Дорсэн, феерги, его собственная подлость по отношению к отцу и его новой семье — все это связывало нового короля Итикора по рукам и ногам. Все эти долгие годы Десторт искал выход. И вдруг является странная девушка с мертвыми глазами и холодной улыбкой, выходит замуж за его брата, и заявляет, что сделала это, потому что ненавидит его.

И король решил не вмешиваться. Когда-то он искренне любил отчима, а к брату он до сих пор сохранил теплые чувства и все ж таки...

Непогода разгулялась еще с полудня, а сейчас после заката, буря навевала мысли об аде. Ледяной ветер врывался в неширокие окна башни и с завыванием носился меж стен. А глубоко внизу яростно бурля, несла свои темные воды Кабарга. Башня, в которой ночевали новобрачные, омывалась водами этой непокорной реки.

Лэш стояла у окна и ждала. У нее не было иллюзий, она никогда не считала, что сможет в одиночку справиться со здоровым взрослым мужчиной, даже не будь она ранена. Но у нее был план. Сколько раз в детстве она мечтала об этой встрече, сколько вариантов уничтожения Дорсэна придумывала... И вот, наконец, она здесь. Дверь скрипнула и Лэш обернулась, бросив последний взгляд на пропасть чернеющую за окном.

— Дара, — выдохнул принц. Было заметно, что он волнуется не меньше Лэш. Девушка потерла друг о друга ладони, с удивлением обнаружив, насколько они влажные. И не снимая с лица улыбки, от которой уже начало сводить скулы, произнесла:

— Почему, ты решил, что я Дара? — до сих пор еще никому не удавалось так озадачить принца-наследника.

— Ты ведь Дара? — попытался выяснить он, медленно приближаясь к девушке.

— Почему ты решил, что я Дара? — настаивала Лэш.

— Потому что ты была среди воинов Ветра и твоя подружка, вела себя как настоящий телохранитель, а когда тебя ранили, и ты закричала, бросила сражаться и она кинулась тебе на выручку, — Лэш продолжала улыбаться, предлагая принцу-наследнику додуматься самому, и он догадался. Она поняла это, когда его лицо медленно побледнело и вытянулось. В его глазах заплескалась ненависть, и он, подскочив к ней, вонзил свои скрюченные пальцы в ее раненное плечо.

— Кто ты такая? — взревел он, несмотря на боль Лэш продолжала улыбаться и медовым голосом проговорила:

— Ужасно, наверное, сознавать, что твоя принцесса оказалась лягушкой, да еще лягушкой неизвестной породы.

— Сука! Из-за тебя погибла моя Дара!

Лэш покачала головой.

— Ну, это еще неизвестно. Да, кроме того, "твоя Дара" уже шесть лет как замужем.

Дорсэн в аффектическом, судорожном движении стиснул ее плечи и подволок к окну.

— Кто ты?

— Ты помнишь Белию, дочь патриарха Фета и жену лучшего друга короля Бака эль Дирин? А ее детей? Ты помнишь ее детей? Тэа, Райна, Лэш?

Дорсэн напряженно молчал, он ждал.

— Твои ублюдочные приспешники уничтожили всю мою семью, — горестно прошептала Лэш. — Я видела все это своими глазами, — ее голос резко взвился до крика.

— И чего ты теперь от меня хочешь?

— Никто во всей Земии не забудет мою месть.

— Да, что ты можешь? — усмехнулся Дорсэн, к которому уже вернулся дар речи.

В ответ Лэш захохотала, размазывая по щекам радугу слез.

— Ты ведь мой муж? Ты сам сегодня сказал королю, что мы любим, друг друга и тайно встречались последние полгода. Думаю, твой брат будет счастлив, узнать, что станет дядей в ближайшее время, — Дорсэн настороженно уставился на все еще плоский живот девушки. — Ну? Что скажешь? Вместо невинной принцессы получить в жены простолюдинку, к тому же беременную неизвестно от кого! Кроме того, не забывай, что твоя принцесса замужем и наверняка мертва! Даже убив меня, ты не сможешь заполучить ее! Никогда...

Дорсэн наотмашь ударил ее по лицу. Лэш охнула и осела на пол, но не опустила дерзких глаз.

— Значит ты Лэш? Младшая дочь Дирина? — брезгливо разглядывая девушку, прошипел принц-наследник, — Жаль, что мои феерги не смогли разыскать тебя тогда, шлюха.

— У тебя есть лишь один шанс сохранить честь, убей меня сам, — предложила девушка, вытирая кровь вытекшую из разбитого рта. Но он отрицательно махнул головой.

— Нет, тогда я не смогу доказать, что ты не Дара.

— Это будет не просто, — согласилась Лэш, лучезарно улыбаясь.

— Прекрати скалиться! — рявкнул принц и в ярости швырнул об пол вазу с благоухающим букетом белых цветов. Лэш проследила траекторию ее полета, потом еще с минуту критически разглядывала осколки.

— Н-да, дорогой, нервишки-то у тебя пошаливают.

Скорее всего, зря она это сказала, или, может быть, так все и задумывалось? Дорсэн подскочил к жене и снова ударил ее. Кровь из разбитых губ заструилась по подбородку.

— Так-то ты бережешь жену от всяких напастей, — она продолжала накручивать принца. А он с удовольствием велся на ее провокации, потому что едва она успела проговорить это, как жестокий удар сапога обрушился на ее живот. Дорсэн присел над скорчившейся от боли девушкой и, запрокинув ее голову, прошипел в полные слез глаза.

— Надеюсь, твой ублюдок правильно поймет мой намек, шлюха! — в ответ она вновь сложила разбитые губы в той проклятой улыбке и пробормотала, явно стремясь показать, что он не способен причинить ей боли. Вот упрямая бестия!

— А сам-то ты кто? — этого психика Дорсэна вынести уже не могла и, взвыв по-звериному, мужчина подтащил девушку к окну и, швырнув спиной на подоконник, зарычал:

— Смотри, гадина, очень скоро эта бешеная река может стать твоей могилой!

— Нашей, — прохрипела Лэш. Ее губы беззвучно шевелились, а глаза словно обратились внутрь себя, так сосредоточена она была.

— Что? — не понял принц, тут он заметил, что его одежда пачкается кровью, текущей из открывшейся раны на ее груди и отстранился, ослабив хватку крепких рук.

-И даже скорее чем тебе хочется, — с неожиданной, в ее израненном теле, силой закричала Лэш. За минуту до того, она творила безмолвное заклинание, давшее ей десять секунд недюжинной силы, которое и было ее тайным оружием. Этому заклинанию всех четверых подружек научил Великий Ондолох дед Рэйвн. Но одного заклинания было мало. Не теряя времени на сантименты, Лэш воспользовалась одним из множества приемов, которым ее научила Айка. Она перекинула совершенно не ожидавшего такого поворота событий Дорсэна через себя в проем окна. Потеряв опору под ногами, мужчина вскрикнул и в отчаянном желании спастись вцепился в руку девушки. Раздался хруст ломающейся кости, и Лэш провисла, неестественно выгнув спину.

— Отпусти меня, — простонала ослабевшая девушка, сила заклинания покинула ее.

— Держись крепче, и мы оба выберемся, — прохрипел Дорсэн, чувствуя, что выскальзывает.

— Кто сказал, что я хочу этого? — и тут в глазах принца-наследника впервые промелькнул настоящий страх.

— Ты не имеешь права жить, — устала шептала девушка, медленно сползая с окна. Кровь из ее раны лилась ручьем, она стекала по ее лицу и волосам и капала на руки, за которые из последних сил держался Дорсэн.

— Мой отец сможет воскресить меня, — напомнил Дорсэн. Девушка безразлично улыбнулась, глядя на своего мучителя через голову. Теперь, когда она считала свою миссию выполненной, Лэш улыбалась иначе.

— Если успеет вовремя отыскать твои останки.

— Что ты имеешь ввиду? — побледнел принц.

— Кабарга, она унесет наши тела в море еще до утра. Колдун не скоро отыщет твой труп.

— Ты не сделаешь этого! НЕТ! — закричал принц. И в этот момент кровь Лэш, кровь погубленного Дорсэном семейства Дирин разомкнула замок его пальцев и отчаянно вопящее тело выскользнуло из влажной ладони прямо в бушующую бездну.

— Да, — прошептала Лэш и полетела вслед за ним...

И вновь вернулись драконы посланные расследовать причины исчезновения отряда принцессы Дары. Целую неделю они, рискуя жизнью, шныряли по Итикору. И семь крепостей Кимати замерли в ожидании известий.

Принцесса мертва, а с нею вместе и весь отряд, сообщили разведчики. Князь Гуатор выступил перед воинами Ветра со скорбной речью.

А Данкан так никогда и не вспомнил чем были заняты три дня с того момента, как он узнал о предстоящем замужестве Дары, до того, как каменный бас Гуатора объявил о смерти его любимой. Почему-то ему не стало больнее оттого, что ее больше нет, но это известие вдруг протрезвило даджера. Он вновь обрел возможность размышлять, но конечно его волновала лишь одна тема — Дара.

Он вновь и вновь прокручивал в голове свои немногочисленные воспоминания.

...Маленькая растерянная пастушка, уверенно смотревшая на него, сквозь тетиву большого мужского лука — Дара...

...Краснеющая юная невеста, рыжие волосы которой украшали белые цветы с волшебным ароматом — Дара...

...Беззаботная озорница, резвящаяся с парой ручных тикиртоликов — Дара...

...Грозная амазонка, смело сражающаяся с ним бок о бок и властная повелительница, твердо руководившая воинами Ветра...

... Принцесса Итикора... Королева воинов Ветра...

Все это она, Дара. Дара, которую любил Данкан и которая...

Дара!

— ...Наша принцесса погибла, сражаясь, — вещал князь Гуатор. — Как и жила, она умерла с мечом в руках. Защищая жизни своих друзей и подданных. Но среди нас жила и погибла еще одна героиня, хрупкая девушка Лэш эль Дирин! — Кора! Взвизгнуло что-то в сознании Данкана, она же беременна... была... А ее отец? Что теперь станет с ним, после смерти единственной дочери? А Мак? Кстати, где его носит? — он слушал историю гибели Лэш, а думал о том, как много в одночасье потеряли воины Ветра, отпустив двух наивных девчонок в поход к Савикору.

И на семь крепостей Кимати спустился траур...

Квалди с тоской поглядывал на изувеченное, мертвое тело сына и злился. Он не мало пожил на свете, поэтому понимал желание девушки отомстить Дорсэну за мать. Квалди злился на беспутного глупого идиота — сына. За тысячу лет проведенные в Земии такого с ним не случалось никогда. Да, бывало и раньше, что тела его детей портились немного, но чтоб настолько!.. Квалди вздохнул и, качая головой, вновь пересчитал повреждения. Сломанный в четырех местах позвоночник, неестественно выгнутая шея, вытекший глаз, проломленный череп с запекшимися в волосах мозгами, порванный рот, чудом, сохранившаяся почти полностью оторванная стопа левой ноги, кишки, торчащие сквозь громадную дыру в боку. Кошмар!

Всю жизнь Квалди или если быть точным Оркол играл, причем азартно против самой жизни и ее законов. Тысячу лет назад он привел в этот мир девчонку, которую вырастил как родную дочь. И которая стала потом его проклятием. Тысячу лет назад она пришла в этот мир, чтобы сразиться с ним, и оба они проиграли. Т.к. оказались заперты здесь. Ему повезло больше, он имел свободу передвижений. Сколько раз за эту тысячу лет он мог подчинить себе всю Земию. Но всякий раз перед ним вставал вопрос — а что потом? Ведь это люди — несчастные смертные люди знают, что потом старость и смерть, и стремятся сделать их максимально комфортными. Он же мог менять свой возраст и облик в зависимости от обстоятельств.

Поэтому Квалди захватывал власть над страной неспешно, исподволь, по закону или почти по закону. Квалди правил, а затем оставлял власть наиболее прогрессивным потомкам. Так было тысячу лет, но именно сейчас, здесь он не мог позволить Дорсэну умереть. Очень скоро должен прийти избранный и разбудить Сакор. Тогда любая малость сыграет важную роль.

Раньше Оркол был уверен, что Дорсэн станет правителем Итикора. Надо лишь уничтожить оппозицию в лице воинов Ветра и Дары с Троггартом. А его мальчик совсем не плохо придумал жениться на Даре Ортега. После рождения их ребенка Дорсэну бы уже ничего не угрожало, и можно было бы смело убрать Десторта. Бедняжка Десторт — Оркол всегда относился к нему с изрядной долей жалости — невинно изгнанный (сколько трудов и энергии вложил в это Оркол), лишенный семьи, запуганный (Орколу пришлось убить двух претенденток на роль его жены, пока до него не дошло — Десторт должен умереть бездетным и оставить власть брату). И вдруг все так нелепо разрушилось. Его лучший план!

О, черт! Что же они не поделили-то, Дорсэн и Дара? Ладно, сиди не сиди, а оживлять этого идиота придется. Боже, сколько на это уйдет энергии! Подумать страшно! Остается только надеяться, что Сакор пробудится не в этом году, пока он не восполнил потерю силы и не уничтожил Троггарта и воинов Ветра...

А воины Ветра устраивали приемную церемонию для Сакор. Данкан, несмотря на горе очень волновался за нее. Кто знает, как человеческое заклинание Ветра подействует на богиню Огня? Но сама Сакор была необычайно весела и лишь лукаво улыбалась в ответ на его страхи.

Данкан с замиранием в сердце следил, как его протеже входит в круг света. Заклинание творила Рэйвн — самая сильная ведьма из всех воинов Ветра, а рядом с нею ее дед — Великий колдун Ондолох, страховал внучку на случай ошибки.

Данкан, боясь оторваться, следил за Сакор. Она сделала шаг, другой — мгновение... и вот ее окутало покрывало ветра и пыли. Но... Но что это? Ветер внезапно мигнул... вспыхнул... И вот девушку уже пеленают кольца огня и света.

"Рэйвн решила убить ее! — ужаснулся Данкан и развернулся... Рэйвн в растерянности пыталась исправить сломанное заклинание, а Ондолох, чуть прищурив глаза, задумчиво взирал на происходящее.

Спустя всего полчаса был собран Большой Совет, на котором собрались князь Гуатор, его дети, оба патриарха, Айка и самые влиятельные военачальники воинов Ветра. Кроме того, туда пригласили Сакор и Данкана. Принц Троггарт предпочел остаться в келье, он продолжал оплакивать сестру.

Едва все собрались и расселись Эйзвел, отец Айки, лично плотно запер дверь. Ондолох степенно поднялся и медленной важной походкой подошел к Сакор и стоящему подле нее Данкану.

— Дитя мое, — начал он. — Где нашел тебя, сей воин.

В ответ Сакор вскинула вверх бровь и усмехнулась.

— Но разве мы не говорили об этом княжне, вашей внучке? — Рэйвн смутилась и быстро кивнула. — Тогда в чем же дело? Я жила в хижине на вершине Одинокой горы, когда пришел Данкан и рассказал кто он, откуда, я решила присоединиться к воинам Ветра. Что еще вас интересует?

— Ты-ы... — замялся Ондолох. — Э-э-э...

— Да, я действительно ваша богиня Кора.

— Но почему же тогда тебя зовут Сакор? — встрял Онэр и тут же попытался скрыться за спины собравшихся, очевидно вспомнив о прошлом опыте общения с девушкой.

— Тысячу лет назад ваши предки звали меня именно так, но со временем постепенно видоизменили мое имя, так что теперь, для вас я, наверное, Кора, хотя лично мне привычнее Сакор.

— Отец, неужели она действительно Кора? — разволновался князь Гуатор, обращаясь к отцу Фету.

Старик хитро посмотрел на огневолосую девушку, прокашлялся и только потом с вздохом сказал:

— Ну, дык, вам еще в прошлый раз об этом сказали, — затем с усмешкой продолжил. — Экие вы, ребятишки, бестолковые. Кто ж еще по вашему имеет такую внешность, творит огонь из воздуха и в кругу Ветра купается в кольцах пламени? — отец Фет обвел притихшую аудиторию укоризненным взглядом. А Данкан в душе ликовал — она выполнила все три условия пророчества.

— Богиня — матушка! — выдохнул кто-то из военных.

— Богиня, мы ведь теперь победим, если ты с нами? — тут же сообразил другой. Сакор с вздохом покосилась на Данкана и заявила:

— В вашей войне с Дестортом и феергами, я помочь не смогу, права не имею. И, кроме того, если на вашей стороне я, то на стороне вашего противника Оркол — мой личный враг. Но уж если я и могу вам помочь, так это тем, что не позволю Орколу вмешаться вход битвы.

В зале Совета повисла тягостная тишина, воины скептически разглядывали хрупкую фигурку девушки, словно гадая, как надолго ее хватит.

— Что нам делать, Сакор? — тихо спросила Айка. Богиня пожала плечами.

— Вы можете сказать воинам Ветра, что я вторая "дева Итикора", тогда не придется расхолаживать войско известиями, типа — богиня с вами — и деморализовать новостью, что Оркол на стороне врага.

Наверное, Сакор была права. Она с легкостью отмела все возражения и быстренько, совместно с Гуатором и Фетом, набросала речь объявляющую ее "второй девой Итикора". Члены Большого Совета так увлеклись обсуждением поведения и внешности самой почитаемой богини Земии, что никто не заметил, как в зал вошел принц Троггарт. За то все услышали его крик, когда мальчик сообразил, что на самом деле они затеяли.

— Нет! — вскрикнул он. — Место сестры не может быть занято никем, тем более какой-то приблудной девкой! — Айка подбежала к принцу и прижала его к себе, успокаивая.

Несчастный ребенок, думал Данкан, сначала родители, теперь старшая сестра. Пусть они виделись не слишком часто, но Гарт знал, что среди множества возможно замечательных, возможно любящих его, но все же совершенно чужих людей есть одна единственная родная душа — его сестра. Сестра, которая видит в нем не только принца-наследника, знамя борьбы с несправедливостью, а живого, непосредственного мальчишку.

— Никто не сможет занять место твоей сестры, но чтобы ее смерть была не напрасна, нам нужна победа. А девушка, которую ты видишь перед собой, может нам ее дать.

— Дара не умерла! — в отчаянии воскликнул Гарт и поспешно стряхнул набежавшие слезы.

— Мы все хотим в это верить, — Айка попыталась вновь прижать к себе принца, но он вырвался и убежал. Данкан был единственным, кто устремился следом, ибо он знал, что сказать мальчику.

— Никто ведь не видел ее мертвой, — пробормотал принц, увидев даджера. Они сидели на узкой лавочке стоящей в самом центре маленькой смотровой башни повернутой на восток.

— Но Гарт, феерги не берут пленных. Тех, кто остается, жив, они приносят в жертву своему кровавому богу до заката. Сосчитай, сколько раз заходило солнце?

— Двенадцать, — убитым голосом прошептал Гарт и всхлипнул. — Зачем ты пошел за мной, учитель?

— Чтобы сказать тебе, что знал Дару, когда ей было столько же лет, сколько сейчас тебе.

Мальчишка вскинулся, уставившись на мужчину такими знакомыми глазами, чем-то напоминающими глаза лвоков.

— Какой она была?

— Всякой, — Данкан обнял принца, накинув на дрожащие плечи свою куртку. — Когда я впервые увидел ее, она защищала своим телом огромное стадо стуни, в ее руках был лук моего отца, и она готова была убить меня из него...

— Она всегда кого-нибудь защищала, — эхом повторил брат принцессы.

— Да, ты прав, — Данкан на минуту умолк, вспоминая. — Ей жилось не легко, в нашей деревне твою сестру невзлюбили, но она всегда прямо держала спину. Даже когда стояла один на один против целой толпы взрослых. Ты бы так смог? — Гарт шмыгнул носом, но промолчал. — Я бы нет. Всякий раз, когда назревали неприятности, я бежал из деревни. А она отомстила убийце моего отца.

— Ты ведь был ее мужем, — напомнил Данкану Гарт.

— Откуда ты знаешь?

— Она рассказала мне в тот вечер, когда вернулась из Дирака.

— Ты знал все это время? — Данкан был поражен.

— Многие знали, но она хотела, чтобы ты вспомнил ее сам, — Гарт всхлипнул. — А ты... Ты поперся к своему проклятому Оракулу, и притащил сюда шлюху.

— Если бы ты пришел на Совет с самого начала, ты бы знал, что она не шлюха, принц, она богиня.

— Ха! Что??? Как ты узнал? — Глаза Гарта буквально вывалились из орбит.

— Я... я нашел ее, — уклончиво ответил Данкан, он по прежнему не хотел никому говорить, как они действительно встретились.

— Что было потом? — спросил принц, заметив, что Данкан умолк.

— Я уговорил Сакор помочь нам в борьбе с Дестортом. Больше того она нашла в ней свои резоны.

— Богиня? — фыркнул Гарт. — Ты имеешь в виду богиню Кору?

— Сколько, по-твоему, огневолосых богинь в Земии?

— Я не верю, она ведь девчонка. Всего лишь девчонка и ничего больше.

— А разве пять минут назад ты не обласкал ее нежным званием шлюхи, — мальчик смутился, а Данкан продолжил. — Она прошла церемонию окутанная кольцами пламени, разве нет? Она знает все предсказания Рунной поляны, она... Да, что это я? Не веришь, тем хуже для тебя!

— Я принц, — высокомерно напомнил мальчик.

— Да, какой ты принц? — разозлился даджер. — Надменный, невоспитанный и дерзкий сопляк. Вот ты кто! — Данкан вскочил и нервно прошелся по смотровой площадке. Принц сквозь распухшие от слез глаза следил за даджером. Потом буркнул.

— Откуда знаешь?

— Что? — не понял Данкан.

— Что она Кора?

— Знаю. Я видел, как она появилась. Конечно, она не заменит нам с тобой Дару, но поможет завершить то, чего она не смогла. А ты? Ты не очень-то сопли распускай. Посмотри на себя! Принц! Губы распухли, глаза заплыли, забился в угол — сидишь, слезами заливаешься. А сейчас нужно действовать. Ты вообще знаешь как это, действовать самому?

Мальчик упрямо сопел и не произносил ни слова.

— Всю жизнь жил за чужой счет. Кормят, поят, обучают. Дара ждала, когда ты начнешь помогать ей, а ты... Принц! Вот скажи, кто ты без поддержки принцессы и воинов Ветра? Никто. А она жила в Дираке совершенно одна и справилась! Твоя сестра была истинной наследницей своего знаменитого отца, а ты лишь грелся в лучах их славы. А теперь давай, вытирай слезы и иди к своим людям. Да! Мой мальчик! Это ведь твои люди, умирать они пойдут под твоим гербом. Естественно не за твою драгоценную персону, но вести их должен принц-наследник Троггарт Ортега. Ни Дара, ни ее друзья не помогут тебе стать настоящим правителем. Ты должен все делать сам!

Гарт минуту глядел в одну точку, затем, очевидно приняв решение, тряхнул головой и тихо проговорил:

— Ты прав, Данкан. Дара как могла пыталась продлить мое детство, а я позволял ей это. Она старалась, а я даже не замечал ее усилий.

— Ты просто жил, — теперь Данкан уже хотел утешить принца.

— Я уничтожу их всех, — с глухой ненавистью сообщил Гарт. — Всех! До последнего!

— И чего добьешься? Спустя двадцать лет вырастут дети убитых тобой, поднимут армию из числа недовольных, а недовольных, поверь мне, хватает всегда, и уничтожат тебя.

— Тогда что я должен делать? — задал вопрос мальчик, но тут же одернул себя, выпрямился и быстро произнес: — Я решу сам.

Данкан не весело улыбнулся. Неожиданно для себя он устроил мальчику жестокую встряску. Невольно он задумался над тем, почему никто до него не сделал этого. А Гарт решил не терять времени даром и куда-то убежал.

— Надеюсь, Дара сможет тобою гордиться...

Троггарт выступал перед воинами Ветра. Четырнадцатилетний мальчишка говорил с такой страстью, которая поражала всех, кто хорошо знал этого беззаботного шалопая до смерти сестры. Принц говорил о том, как много сделала для него самого и для всех воинов Ветра его сестра. Она превратила сборище беглецов и отшельников, во влиятельную организацию, несущую реальную угрозу власти Десторта. И люди кивали, соглашаясь с ним. Он очень верно и главное сам составил план своей речи, напомнив о Даре, он заявил, что отныне он постарается полностью заменить сестру. Троггарт признался, что еще слишком юн и недостаточно опытен, но обещал стараться изо всех сил, и его поддержали. Воины выкрикивали его имя и кидали вверх шапки в его честь, а Данкан был так растроган, что прослезился. Даджер искренне радовался за Троггарта, наконец, мальчик занял то место, которое принадлежит ему по праву рождения. Краем глаза, Данкан заметил, как сквозь ликующую толпу проталкиваются две, задрапированные в синие агорийские плащи, фигуры. Они вышли на середину площади, и одна из них скинув капюшон, громко крикнула:

— Я горжусь тобой, брат! — Гарт смотрел на нее широко раскрытыми, вмиг наполнившимися слезами глазами. А Данкан со своего места видел лишь рассыпанные по плечам темные волосы и безуспешно ловил в голове одну мысль: "Она говорит голосом Дары!" Голос Дары! Дара! Любимая!

— Принцесса! — воскликнул некстати появившийся князь Онэр. Он первым пришел в себя и уже стискивал ее тонкие плечи в объятьях. Ее спутница, пепельноволосая красавица с огромными глазами цвета моря, разглядывала убранство крепости с искренним любопытством.

Онэр тряс Дару за плечи и говорил что-то быстро ей на ухо. Принцесса слушала его не больше минуты, потом вырвалась и устремилась к брату. Троггарт так и стоял на вершине холма, а по его щекам бежали быстрые слезы. Брат и сестра бросились на встречу, друг другу и вместе медленно осели в траву. И в это мгновение мир взорвался. Люди, оцепеневшие при виде внезапно воскресшей принцессы, все разом устремились к ней. Ее хотели потрогать, поздравить с возвращением, обнять. Несколько раз и Данкан порывался подойти к ней, но он не совсем ясно понимал, что хочет сказать и чего ждет от нее.

Одним словом, Данкан медлил. Более того, он так и остался стоять на месте. Вокруг него суетились, толкались и бегали туда-сюда его друзья, а он стоял и смотрел как, невзирая на кавардак, творящийся вокруг, навстречу друг другу двигались две женщины.

— Ты? — прошептала Сакор.

— Я... — пожав плечами, подтвердила спутница принцессы.

— Когда? — спросила богиня.

— Давно... — услышала она в ответ.

— Ясно, — вздохнула Сакор и протянула ладонь. Подруга Дары вложила в нее свою, пальцы переплелись и женщины удалились, мгновенно затерявшись в толпе. Впрочем, Данкан и не смотрел им вслед, ведь навстречу ему шла ОНА. Он, не отрываясь, смотрел на девушку, приближающуюся к нему. Рядом с ней был кто-то еще, но значение имела лишь она. Ее большие теплые карие глаза, бледные плотно сжатые губы, чуть подрагивающие в неловком молчании, аристократичный овал нежного лица, слезинка, огибающая крыло тонкого носа...

— Я... я ждал тебя, — пробормотал Данкан все еще боясь прикоснуться к Даре. Она сделала шаг вперед и, протянув руку, дотронулась до его щеки.

— Не брился, — он кивнул, вспомнив что, не брал в руки лезвие с тех пор, как пришло известие об ее смерти. — Совсем зарос...

Они стояли у всех на виду и просто смотрели в глаза друг другу. В мире вдруг остались лишь они двое, а остальные куда-то исчезли. Ни Дара, ни Данкан так никогда и не узнали, что на страже их покоя стояли Троггарт и его друзья. А еще Айка, которая сумела увести прочь князя Онэра.

Это был день радости, а вечером по приказу князя в крепости Чести устроили пир, на котором чествовали принцессу и ее спасительницу. Только ни одной из них не был нужен праздник, у них накопилась масса дел в крепости. Держась за руки, принцесса и даджер медленно бродили во дворе крепости.

— Значит она богиня Кора? — задумчиво переспросила Дара, когда выслушала полный рассказ мужа о путешествии на Одинокую.

— Да, — подтвердил Данкан и, подойдя к столу установленному прямо на улице, выбрал сочный плод яки, для жены.

— Что ж, она красивая, — сделала неожиданный вывод принцесса. Данкан хотел прижать ее к себе и поцеловать, но он не знал, как она отреагирует, и не решался. Весь день они провели вместе, держались за руки, разговаривали о прошлом, обсуждали дела крепости, но она избегала разговоров о будущем. Высвободив ладонь из его руки, она медленно пошла вперед.

— Меня ранило там, очень тяжело... — Дара замолчала, вспомнив Лэш. — Райна нашла меня и долго выхаживала. Когда я очнулась, то решила что уже на том свете и все звала маму. Но пришла не она. Райна сказала мне, как погибла Лэш, знаешь, Дан, она ждала ребенка...

— Да, — мужчина кивнул, вспомнив ночь, когда он спас жизни детишек лвока Лэш.

— Ты знал? — Дара выглядела потрясенной. — Она сама тебе сказала? О, Кора, как же много всего я еще о тебе не знаю.

— Дара, что будет дальше... с нами? — решился, наконец, он задать самый главный вопрос.

— Война, — тихо прошептала девушка и, остановившись, заглянула в его глаза. — Подожди немного, если мы выживем... тогда, — она стыдливо опустила глаза. — Я буду с тобой.

— Навсегда? — не поверил он.

— Надеюсь...

— Я ненавижу ее! Тварь! Отец, почему ты не оживил за одно и ее? Я хочу снова убить ее! Шлюха! — бесновался вновь оживший Дорсэн.

— Уймись, мальчик! — прикрикнул на него Квалди. — Я ухлопал на твое оживление столько энергии! Так что тебе лучше не заставлять меня жалеть об этом.

— Ненавижу! — упрямо повторил Дорсэн. Глядя на него, Квалди в который уже раз подумал, что более неудачного сына у него еще не было. Взяв себя в руки, он спросил:

— Ну, хорошо. Что она тебе сделала?

— Отец, она соврала нам. Она не Дара.

Нахмурившись, Квалди подсел к сыну и попросил:

— Что-то я не понимаю, объясни поподробнее.

— А что тут объяснять? Это была не принцесса. Некая Лэш Дирин. Стерва решила отомстить мне, я, видите ли, ее мамашу с сестрой приказал уничтожить, — Дорсэн сплюнул. — Эх, жаль, и ее тогда не грохнули. Подумать только! Мстить Мне из-за какой-то мамаши.

Квалди взирал на сына с нескрываемым омерзением. Никогда в жизни ему не приходилось воспитывать настолько мерзкого субъекта. Даже слюнтяй Десторт на его фоне выглядел куда привлекательней. Но делать нечего, Квалди нуждался в сопляке, по крайней мере, до победы над Сакор. Оркол вздохнул, Огненная росла замечательным ребенком... Но не время отвлекаться, нужно было унять ярость своего бесноватого сыночка.

— Скажи, она тебе хоть раз сама говорила, что она Дара Ортега?

— Конечно, и не раз, — фыркнул Дорсэн.

— Подумай хорошенько! — прикрикнул отец, теряя терпение.

— Ну, — лицо принца вытянулось и побледнело. — Н-нет...

— Что ж, сынок, тебе не на кого злиться. Ты сам собственной глупостью ввел врага в нашу семью. Вот себя и ругай. Но это позже, — встрепенулся Квалди. — А сейчас сядь и подумай, что скажешь брату, через полчаса он будет здесь.

Ко времени появления короля Дорсэн уже вполне успокоился и обрел присутствие духа. Десторт же напротив очень нервничал и Квалди, заметив это, предложил королю успокоительный отвар.

— Спасибо не стоит, — резко бросил он. — Дорс, что произошло между тобой и твоей женой? Как случилось, что она погибла? Мне говорили, что между вами произошла стычка, как случилось, что на тебе не царапины?

— Ну, насчет царапин, я бы не говорил так уверенно, — встрял колдун. — Эта стерва вышвырнула Дорсэна в окно.

Глаза короля округлились.

— Но как ты выжил?

— Меня спас отец, он потратил на меня всю силу своей магии, — ошеломленный Десторт повернулся к отчиму, тот хмуро кивнул.

— Ну, хорошо, — король, нервно теребя край одежды, прошелся по комнате, затем сел в кресло и открыл рот, желая что-то сказать, но передумал.

— Она была моей сестрой, — наконец, пробормотал он.

Услышав эти слова, Дорсэн встрепенулся.

— Нет, брат, ты ошибаешься. Эта дрянь всех нас обманула. Она не Дара, это ее подруга.

— Какая подруга, что ты несешь? — пробурчал Десторт.

— Ну, помнишь, ты рассказывал о том солдате, который отвез тебя с матерью до агорийской границы и зачитал королевский запрет появляться на территории Итикора.

— Да, помню, — Десторт вспомнил нервного паренька, который вез его с матерью на телеге до границы, и который вопреки приказу короля отдал матери ездового габрука и телегу. — И что?

— Когда мы вошли в Савикор, я случайно выяснил, что жена этого негодяя и его выродки преспокойно живут в городе... — Дорсэн умолк, король поднял на брата хмурое лицо. — Я послал гвардейцев истребить их, но мои тупые рыломордые твари, оставили в живых одну из дочерей, — Дорсэн вздохнул. — Под именем принцессы Дары Ортега скрывалась именно она — Лэш Дирин.

— О, Кора, светлая богиня! — простонал Десторт, падая в кресло, из которого поднялся секунду назад. — Ты с ума сошел? Духи светлы! Да как тебе в голову пришло сотворить такое? Идиот! Да знаешь ли ты!.. О, богиня! — выплеснув гнев, король вдруг сник и потухшим голосом произнес. — Десять лет назад ты уничтожил семью единственной и горячо любимой дочери Великого Патриарха, храма богини Коры, отца Фета. Вот значит, почему старик переметнулся на сторону повстанцев. Проклятье!

Глава 7. Битва за Итикор.

Ведь некоторые не знают, что нам суждено здесь погиб—

нуть. У тех же, кто знает это, сразу прекращаются ссоры.

Джаммапада.

...Но ни тем, кто сумел уйти из мясорубки, ни тем более

оставшимся там навсегда — всем им было не до грядущих

легенд.

А в легендах все выглядело гораздо красивее и почти

совсем не страшно...

Г.Л.Олди.

...Ветру воины покорны

Ради жизни, ради славы

Эти сильные мужчины

Борются за то, в чем правы.

Как стихия — горды духом,

Как огонь — пылки сердца,

Словно ветви — крепки руки,

Сила ветра такова.

Что поделать, коль отвага

(Жизнь распорядилась так),

Ради чести, ради друга —

Лишь одна она порука...

...Люди ветра с гор спустились

И собрались в дальний путь

Кровь пролить, кому хотелось,

Тех уж нет, о них забудь.

Вышли воины в дорогу

........................................

Шаг за шагом понемногу,

Отмеряют дальний путь...

Отрывки из "Саги о воинах Ветра" неизвестного участника похода.

Бравая армия воинов Ветра под руководством всех выдающихся военачальников Кимати, бодро шагала по направлению к Савикору — городу Коры. Вокруг пели птицы, радуясь настоящим жарким дням вдруг наступившего лета. И воины, забыв на время, что идут на встречу смерти, радовались вместе с возрожденной природой. Солнечные лучи, беззаботно играли в кронах деревьев, а иногда какой-нибудь неосторожный лучик ненароком соскальзывал на чье-то лицо, получая в ответ веселую шутку и дружеский смех.

В том же строю не спеша, брели и две пришелицы — нежная синеглазая спасительница принцессы и ее подруга, та которую привел Данкан. Впервые за последний месяц у них появилась возможность спокойно поговорить. Подготовка к схватке с Орколом и воинством Десторта занимала все время.

— И все-таки, Райна, как ты здесь очутилась? — допытывалась Сакор.

— Меня посетил Мерлин, — у Райны голос был звонкий, как журчащий по камешкам ручеек, волосы спускались по спине и плечам легким каскадом, а в глазах плескались полноводные озера. И если Сакор была дочерью огня, то Райна олицетворяла собой воду. — Прости меня Сакор, я нагрубила тебе тогда.

В ответ Сакор рассмеялась, причем в глазах ее Райна заметила пылающие искры.

— Брось, это было тысячу лет назад. Кроме того, я ведь тоже не была ангелом, согласись. Ну, так как же ты здесь очутилась? — Райна улыбнулась и продолжила:

— Мерлин рассказал мне, что мы не властны над собой, что Эйнрок, и ты предназначены друг другу Высшими Силами. Он сказал, что мы с тобой не сестры, и что я Водная. Я перестала злиться, я стала искать тебя в надежде, что мы объяснимся, и все образуется. Я бросилась по твоим следам и нагнала уже тогда, когда твой поединок с Орколом был в самом разгаре. Я чувствовала все, что между вами происходило. Такие выплески энергии. Я боялась, ты высушишь себя. А потом Оркол подловил тебя и запер в доме на горе на тысячу лет. Я не успела. Даже если бы я попыталась вступить в схватку с ним, я бы ничего не добилась, энергия Перекрестка еще не была доступна мне. И я поступила почти также как и Оркол с тобой. Я заморозила себя в доме отшельника на Золотом берегу, а всю освободившуюся энергию отдала на то, что запечатала Перекресток, чтобы Оркол никуда не делся.

— Стоп! — остановилась Сакор и с подозрением уставилась на подругу. — Ты запечатала Перекресток Миров, выходит целое тысячелетие никто из внешних не мог попасть из мира в мир? Ты с ума сошла! — сокрушалась огневолосая.

— Время кратно, скорее всего снаружи прошла какая-нибудь пара месяцев, — спокойно пояснила водная.

— Ты ненормальная, — заметила Сакор остывая.

— Тысячу лет ты и я копили энергию, а твой отчим транжирил ее направо и налево. На самом деле, он не тебя, а себя загнал в ловушку. Слишком уж деятельная у него натура. Все эти тысячу лет у меня был шпион в Земии. Выяснилось, что во время вашего с Темным поединка и потом, когда я вплеснула в Перекресток свою силу, мир раскололся на две части Земию и Санотию. Между ними барьер непроходимый даже для меня, но пару раз кто-то, возможно Оркол проходил его. Я не знаю, что происходит на той стороне и где чертова Воздушная.

— Воздушная? — задала вопрос Сакор, внимательно слушавшая подругу.

— Да, Воздушная. Стихия Огня должна прийти с Земли это ты. Стихия Воды выросшая в Хаосе это я. Воздух должен родиться на Перекрестке с нами или через тысячу лет. Где шляется этот воздух я не могу понять. Если она родилась в Санотии, нам придется намного тяжелее.

— Райна не переживай, в прошлый раз я в одиночку почти справилась с Орколом, теперь у меня есть ты. Мы не пропадем, — беззаботно отмахнулась Сакор. Райна покачала головой.

— Он готовился к твоему пробуждению. Думаю, нас ждет пара крайне неприятных сюрпризов.

— Тогда будем надеяться, что судьба на нашей стороне и твоя Воздушная явится вовремя.

— Сакор, ты ничуть не изменилась. Будь серьезнее.

— Хорошо. Я серьезна. — Сакор вздохнула и сдвинула брови и тут же что-то сообразила. — Подожди! Ты можешь открыть Перекресток? — Райна кивнула. — Отлично!

— До сих пор не могу поверить, — тихо проговорила Дара. — Лэш больше нет. Лэш пыталась убить Дорсэна. Лэш пожертвовала собой. Дан, я никогда не решилась бы на такое, — в ответ даджер только пожал плечами.

— Лэш всегда была отчаянной девчонкой. Она жила так, будто каждый день ее жизни — последний. Думаю, всю свою жизнь после гибели матери она вынашивала планы мести и была готова отдать свою жизнь.

— А я бы так не смогла, — упрямо повторила Дара.

— Я бы тоже. Знаешь, Мак теперь везде ходит с Дирином, они пьют все время, и говорят о том, какой была Лэш.

— А отец Фет постарел лет на десять. Бедняжка, раньше ему было, кому молиться, теперь же когда живая богиня разгуливает везде, как ни в чем не бывало, необходимость в молитвах отпала. Достаточно просто подойти и поболтать с ней по-свойски.

— И как и прежде не получить ответов, — добавил Данкан, вспомнив что говорила Сакор, узнав о предполагаемой смерти Дары.

— Данкан, что ты станешь делать дальше?

— Дальше? — не понял Данкан.

— Да, после войны.

— Не знаю, боюсь загадывать так далеко. Ведь мы можем умереть, или проиграть, что, в общем-то, одно и тоже. Возможно, мы и не доживем до этого дальше.

— Нет, Сакор и Райна заверили меня, что ты выживешь. А потом мы поженимся по-настоящему. В главном соборе Савикора, как и подобает дочери короля и ее возлюбленному.

— Ладно, уговорила, мы останемся живы, — засмеялся Данкан. На его смех обернулся воин идущий впереди. Увидев Данкана и Дару, он засмеялся в ответ, сверкнув белозубой улыбкой. Дара побежала вперед сквозь строй медленно бредущих вперед мужчин, туда, где полчаса назад оставила брата. Она выглядела бодрой и свежей, и Данкана это вовсе не удивляло, ведь большую часть пути она проводила в небе на драконьей спине. Красавица Шаннор казалась, пожалуй, самым очаровательным драконом из всех виденных Данканом, а ее наездница... Дара была великолепна и на земле и в воздухе.

Две армии стояли одна против другой и ждали. Данкан верхом на Скейси парил в небе и наблюдал. Две недели! Две недели с тех пор, как Эйзвел и Гуатор выбрали поле боя, их армия ждала появления орды феергов и вот, теперь ожидание кажется, закончилось. Данкан слышал, что все трое, вернее четверо, если считать и генерала Лайера. И колдун Квалди, и король Десторт, и принц-наследник Дорсэн все те, кого так ненавидели на Кимати, собрались сегодня на поле брани, и Данкан сверху силился разглядеть штандарты каждого из них. Увы, ему удалось увидеть только знамя генерала. Разглядывая его, даджер вспомнил, как служил в королевской армии и как генерал Лайер лично дважды обратился к нему с приказом. Как же быстро все изменилось...

Данкан так глубоко погряз в воспоминаниях, что не заметил, как две темные, железные волны покатились навстречу друг другу. Даджер посмотрел вперед и улыбнулся, прямо на него неслась какая-то мерзкая тварь, на шее которой, яростно размахивая копьем, сидел феерг. Наконец-то бой начался, конец ожиданию... В атаку-у!!!

Сакор торопилась, она думала о том, что обязана поскорее найти Оркола, поскорее закончить эту дурацкую войну, потому что внизу ежеминутно гибли люди. До сих пор в ее глазах стояло лицо отца той несчастной девушки погибшей в Савикоре. Зачем она это сделала?

Огненная летела над полем битвы, стараясь не смотреть вниз, где лязг железа и человеческие крики уже давно превратились в равномерный рокочущий гул. Мимо нее с искаженным яростью лицом пронесся Данкан, чтобы схлестнуться с не менее озверевшим феергом. Нет, надо поскорее закончить это сумасшествие, решила Сакор и вновь занялась поисками Оркола. Далеко впереди богиня смутно почувствовала магию мрака.

Боже, он намеревается помогать своей армии магией!!! В принципе для Сакор это не плохо, ведь оттягивая силу на бессмысленную войну, Оркол становится беззащитным перед ее магией. А ведь есть еще и Райна... И все же... Люди внизу живые и будет жестоко победить за их счет. Сакор стала невидимой простым людям и неслась сквозь пространство навстречу Орколу, моля Создателя, что бы как можно меньше людей пострадало за эти секунды...

Ему было обидно до слез. Принц бежал, перепрыгивая, через маленькие овражки и мусор, разбросанный за две недели бесполезного стояния в ожидании армии противника. Его сочли недостойным! Обузой! Почему?! Троггарта оставили в лагере и приставили к нему охранника, хромого инвалида непригодного к бою. Старик не сражался сам и не позволял ему. Принц все время помнил слова Данкана и, не сбавляя скорости, продолжал бежать вперед. Там, на Делийском поле воины Ветра бьются за Его страну и за Его корону. А он? Он сидит в шатре и ждет исхода дела. Это не честно!! Троггарт крепко держал в руках лук и стрелы, он уже слышал лязг железа и потому торопился. Две армии схлестнулись друг с другом около трех часов назад, но Гарт все равно боялся опоздать, не успеть убить феерга, не сделать главного, решающего выстрела, не спасти жизнь кого-то из своих друзей. Принц со свойственной юности дерзостью, считал, что именно ему предстоит свершить нечто важное, самое важное. Он торопился. Мальчик невольно замер, взобравшись на вершину небольшого холма, с которого, однако открывалась практически полная панорама боя.

Левый фланг под руководством князя Онэра сражался яростно. Он успел заметно потеснить врага врубившись глубоким клином в расположения противника. Молодые сильные бойцы, составляющие его, атаковали в соответствии с планом разработанным руководством. Мальчик улыбнулся, там все идет замечательно.

А вот в центре атаковали феерги и, не встретив достаточно мощного сопротивления, сходу врубились в ряды воинов Ветра направляемых генералом Эйзвелом, сея кругом боль, кровь и смерть. Троггарт вздохнул, оглядывая еще раз эту безрадостную картину. Старый опытный вояка, Эйзвел сам вызвался руководить центральной частью битвы. Он знал, никто больше не сможет так натурально сыграть поражение. Увлекшись легкой победой, феерги все глубже проваливались в западню, которую устроили для них воины Ветра.

А с правого фланга медленно, неумолимо стягивали узел ловушки отряды князя Гуатора. Все идет замечательно, отметил мальчик. Сейчас еще немного — мышеловка захлопнется, и тогда два отряда арбалетчиков входящие в состав обоих флангов просто расстреляют попавших в кольцо феергов и щадимые до той поры самые сильные отборные отряды центра вольются в общий фронт, сметая на своем пути жалкие бастионы захватчиков.

Троггарт поднял голову и увидел, какая жаркая бойня кипит в воздухе. Воины Ветра верхом на драконах и крылатые монстры, несущие на себе феергов. Богиня смерти расправила свои крылья над огромным Делийским полем. Троггарт содрогнулся, заметив, как с громким криком камнем сорвался с высоты и упал в толпу дерущихся внизу какой-то воин. Мальчик не смог сдержать вопля огорчения. Его люди гибнут, а он стоит здесь и глазеет. Еще раз, окинув взором небо, принц вспомнил, что там во враждебной вышине, среди сотен врагов и тысяч опасностей сражаются Дара и Данкан. Запретив рисковать собой брату, сама принцесса, не задумавшись, ринулась в самую гущу опасностей. Она оправдывалась тем, что не является наследницей трона и не имеет значимости для государства.

Принц простоял на холме всего минуту, в течение которой он не замечал ничего. Ни пронесшегося мимо него курьера-скорохода, спешащего доставить важный пакет от Онэра к отцу, ни группы бойцов перемещающихся куда-то по приказу командира, ни маленького отряда феергов-разведчиков, непонятно как очутившихся в тылу армии воинов Ветра. Тряхнув лохматой головой и поправив лук на плече, принц стрелой помчался вниз — впереди него кипело сражение, на которое он так боялся не успеть.

— Мама!.. — острая, немилосердно острая боль обожгла его легкие. — Больно, очень больно...

Словно голодная птица клювом рвала его тело на красные клочья. Остановившись и еще пытаясь сохранить равновесие, Гарт обернулся, надеясь отыскать взглядом своего убийцу. Но единственное что он увидел это традиционно богатое оперение феергской стрелы, торчащей между его лопаток. В рот быстро набралась тягучая солоноватая влага, которая уже минуту спустя тонким ручейком струилась по подбородку. Со странной отрешенностью, принц понял, что не в силах набрать в легкие воздух и медленно опрокинулся на траву...

А в небе... летали птицы...

Отец Лэш и Мак оказались в составе правого фланга. Сначала их хотели оставить в центре, в том самом отряде запаса, но рвение, с которым оба мужчины стремились выплеснуть свою боль в бою, взяло верх, и князь Гуатор поставил обоих под свое командование.

Раньше Маку никогда не приходилось участвовать в настоящей битве. Оказалось, что рука держащая меч устала неожиданно быстро и пот бесконечно заливает глаза, а вытереть его нечем, да и нет времени. Выяснилось, что мертвые никуда не деваются, а просто лежат на земле, поэтому передвигаться приходится буквально по трупам, и когда под твоей ногой кто-то пытается шевелиться и стонать, ты не останавливаешься. Ты спешишь дальше, потому что впереди враг.

Войне нельзя научить. Совать меч под ребра всем феергам которых видишь. И если враг стоит спиной, ты просто бьешь в спину и идешь дальше. Только внизу на земле добавилось тело, и победа приблизилась еще на один шаг. А где-то там впереди тот, кто должен убить тебя...

Мак не думал, что выберется из мясорубки. Снова и снова, слева, справа и впереди... Какой-то паренек встрял между Маком и феергом пытавшемся ударить в спину. Совсем еще мальчишка спас жизнь Маку, а сам упал в грязь, по-детски крикнув: "Мама!" Запах крови, боль из рваной раны в боку, крики поверженных со всех сторон, стоны, стоны... и растерянные глаза врага убитого тобой.

Мак забыл обо всем, даже грустные глаза Ками, даже нежную улыбку Лэш в миг прощания... Мак поймал себя на том, что смеется, погружая оружие в чужое тело, и радуется, когда из раны брызжет кровь. Он даже успел испугаться этому открытию, когда впереди заметил кольчугу Бака эль Дирина. Это была редкая вещь — удивительный черный металл надежно хранил тело, отца Лэш, чем выгодно отличал его от остальных воинов, включая и самого Мака.

Но это был отец его Лэш, и Мак ринулся на подмогу. Опытный вояка громил шатер. Кому он принадлежал, даджер понять не смог, так как штандарт валялся в грязи и был тщательно истоптан. Лезть к воину с вопросами парень не рискнул, так как Дирин был занят тем, что по-звериному ревел, изрыгал проклятия и рубил в стружку растерянных адъютантов, какого-то военачальника армии Десторта. Еще не остывший от схватки, Мак радостно считал количество жертв и подбадривал старого воина, пока не заметил маленький отряд солдат бегущих на помощь гибнущим штабным. Мак выставил меч перед собой и замер. Впереди отряда бежал высокий светловолосый мужчина, на легкой кольчуге которого даджер ясно разглядел эмблему...

Черный фон!..

Красная молния!..

Срубающая серебряный цветок!..

Принц Дорсэн?

Принц Дорсэн!

Принц Дорсэн!!!

А-а-а!!!

Яростно размахивая мечом, Мак ринулся в атаку. Дорсэн остановился, предоставив подчиненным возможность разбираться с парой безумцев уничтожающих его лагерь.

Первый умер мгновенно, не успев даже замахнуться, как следует. Второй — лишился головы и рухнул на землю в нелепой позе, словно пытался дотянуться до потери. Третьего и четвертого уничтожил Дирин неожиданно возникший из-за спины Мака. Вдвоем, они принялись месить противников с особым рвением, ведь впереди маячил их общий враг. Принц-наследник наблюдал за схваткой сначала с насмешкой, потом с интересом и под конец с некоторым страхом. Дирин сражался уверенно, экономно, поэтому Мак предоставил возможность убить Дорсэна отцу Лэш. Он лишь отогнал гвардию принца на безопасное расстояние и, размахивая мечом, не позволял им приблизиться к месту схватки Дирина и Дорсэна. Не то чтобы Мак не хотел сам уничтожить этого мерзавца, но он всего лишь любовник, а Бак отец — его боль от потери неизмеримо больше.

Скрещенные мечи хищно лязгали, и Мак с замиранием сердца вслушивался в эти звуки, тревожно дожидаясь развязки. Мак не мог оглянуться, но он слушал очень внимательно. Секунда — две непрерывный звон оружия и неловкий растерянный вскрик Дирина под торжествующий хохот Дорсэна. Мак махнул мечом, и еще одна голова скатилась в траву. Секундная передышка и под отборную брань Дирина вскрикивает принц.

И в это время пришла помощь.

Айка и еще двое лучников возникли непонятно откуда и быстро вывели из строя всех незадачливых противников Мака. Облегченно вздохнув, даджер обернулся и стал внимательно следить за ходом сражения.

— Помочь? — услышал он крик Айки.

— Спасибо, мы сами, — отозвался Мак, и девушка исчезла в гуще сражения, прощально махнув рукой.

— Будь ты проклят, убийца! — ревел Дирин.

— Да, кто вы такие? — не выдержав, завопил Дорсэн.

— Я отец Лэш! — хмуро рявкнул воин и с такой силой рубанул Дорсэна, что тот упал на траву. Дирин сделал шаг к нему и, замахнулся.

Вокруг кипело сражение. Впереди, сверху, слева и справа неумолимо и яростно скрещивали оружие люди и люди, и люди и феерги. Кто-то выпускал стрелу и через мгновение, кто-то ложился в грязь, умирая. Кто-то заносил топор, и кто-то терял жизнь.

Дирин занес меч и замер, желая запомнить страх и ненависть в глазах врага. Кто-то выпустил стрелу, и Дирин охнул, в недоумении глядя на тонкую палочку, чей железный наконечник ушел в его тело. Стальная кольчуга надежно хранила тело воина, делая его практически неуязвимым, поэтому Дирин не ждал смерти в этом бою. Стрела торчала из его горла. Пытаясь вздохнуть, Дирин булькнул и, хрипя проклятья, рухнул в траву. Принц захохотал и одним рывком поднялся на ноги. Теперь пришла очередь Мака.

Оба мужчины были одинаково молоды и сильны. Маку не хватало опыта, но ярость и ненависть вели его, помогая добиться цели. Оба они были ранены, но рана Дорсэна была глубже и тяжелее. Воины скрестили оружие и несколько минут в полном молчании стремились убить друг друга. Потом Мак заметил, что Дорсэн щадит раненый бок и начал уставать. Принц и сам понимал, что проигрывает, поэтому решил продолжить пикировку, которую начал Дирин.

— Ты был влюблен в ту шлюху? — с трудом прохрипел он. Мак улыбнулся, он не ожидал, что Дорсэн утомлен настолько сильно.

— Не смей говорить так о ней!

— Шлюха! — рявкнул Дорсэн и с силой рубанул мечом. Оружие вскользь прошло по левому плечу Мака, не поранив его сильно, но причинив ему острую боль. Мак вскрикнул.

— Твоя шлюха пыталась подсунуть мне своего ублюдка! — зло прорычал принц. Мак замер.

— Что!?!

— Так значит, она носила не твоего сына? — засмеялся Дорсэн.

Лэш ждала ребенка! Лэш ждала ребенка!

— Убийца! — Мак забыл о защите. Мак забыл о боли из кровоточащей раны. Мак забыл о том, что вокруг бой. Мак забыл все! Впереди него убийца Лэш!

— Я не убивал ее, — услышал он, отчаянный вопль принца. Его оружие с хрустом и болью вошло в тело врага.

— Я не убивал ее, парень, — прохрипел принц, захлебываясь болью.

Мак выпустил из рук оружие и сделал шаг назад. Несколько секунд они так и стояли друг против друга. Мак несколько секунд смотрел, как его меч слегка покачиваясь, торчит из живота врага, затем он перевел взгляд на оружие принца, глубоко засунутое в его собственные внутренности. Даджер удивился что не чувствует боли, только холод. Принц обиженно охнул и свалился в траву, продолжая конвульсивно извиваться.

Мак застонал и сделал два шага в сторону отца Лэш и упал лицом в грязь, прямо на стальное лезвие. Рядом с отцом любимой женщины. Мак вздохнул последний раз, и его последняя мысль была о Ками и детях, которые вырастут без него...

Ну, наконец! Сакор метнула маленький огненный шарик, желая привлечь внимание Оркола. Тот обернулся.

— Здравствуй, папа! — заулыбалась Сакор.

— Дочка? — во взгляде врага она не прочла ничего кроме тоски и усталости, впрочем он быстро овладел собой и засмеялся.

— Я рад, что тебе удалось выжить тогда.

— Я тоже, — Сакор вздохнула. — Ты должен мне тысячу лет.

— Ты должна больше. За тобой Вечный Край.

— Сразимся, а папочка? — Оркол пожал плечами.

— А стоит ли? Мы ведь уже сражались, и ты проиграла.

— Я помню, — печально улыбнулась огненная. — И все же, я вызываю тебя.

— Хорошо, — согласился Оркол и мгновенно взмыл в воздух. В ту же секунду Сакор накрыла кромешная тьма. Больше того, тьма накрыла все Делийское поле, и внезапно смолк шум битвы. В образовавшейся тишине огненная услышала откуда-то слева смех Темного и получила энергетический удар такой силы, что от неожиданности потеряла равновесие и сверзилась в грязь.

— Сволочь, — пробормотала богиня, взмывая в небо, и замерла прислушиваясь. Первое мгновение шока и тишины прошло. Теперь со всех сторон нарастал гул человеческих и феерговских голосов. Кое-где пытались зажечь лучины. Только Сакор по опыту знала ватную тьму Оркола не разогнать простым огнем. Она забормотала заклинание противодействия, которому ее научил сам Темный тысячу лет назад, но тут же остановилась. Она вдруг подумала о том, чем займутся люди, когда тьма развеется. Битва продолжится, и появятся новые жертвы, боль, кровь. Пусть уж лучше мирно посидят пока в темноте. Не теряя больше времени огненная стала концентрировать силу готовясь к заклинанию Солнечной паутины, одному из самых сильных в ее арсенале. В этот момент, Сакор услышала легкий шепот в левое ухо:

— Будь осторожна, он позади тебя примерно в десяти метрах. Собирает энергию, посмотри у тебя над головой отличный канал с него-то он и питается, — шептала, ставшая туманом водная.

— Готовься, — одними губами предупредила Сакор, и резко обернувшись, направила Солнечную паутину в грудь врага. Колдун взвыл. Бежать он не мог, так как Солнечный луч ставил вокруг своей жертвы метровую клетку, в узких пределах которой он и мог передвигаться.

Но того, что случилось огненная никак не ожидала. Кожа начала медленно стекать с его лица, обнажая темный муляж. Муляж? Он обманул ее, испуганно подумала Сакор, исчерпавшая приличную долю накопленных сил. Она мгновенно втянула в себя клетку, освобождая куклу.

— Эй, Сакор, — услышала она из-за спины знакомый голос. Теперь она повернулась на него. Тьма по-прежнему была густой, но вокруг него мерцал сумрак. А в его объятиях застыла Райна. — Посмотри, кого я поймал, — смеясь, заговорил он. Богиня, не дыша, глядела на слившиеся тела, не зная как поступить. А Оркол продолжал болтать. — Ты знала, что она тут ошивается? — спросил он и Сакор расслабилась.

— Райна? — девушка постаралась вложить в свой голос как можно больше недоумения и презрения.

— Наверняка мерзавка ждала окончания нашей битвы, чтобы добить уцелевшего, — предположил Оркол. — Но как ты здесь оказалась?

— Через колодцы, — прохрипела полузадушенная Райна. — Они вчера заработали.

— Ну, наконец-то, — расслабился Оркол и невольно ослабил захват. Этим тут же воспользовалась водная, она стала туманом и растаяла в его руках.

Мгновенно, уже готовая Сакор метнула во врага Солнечную паутину. Оркол завопил от неожиданности и боли. Две паутины порядком израсходовали запасы энергии Сакор, и она решила чуть-чуть хлебнуть из окружающей среды. На дворе царила поздняя весна, и если она немного понизит температуру в поле, никто не пострадает.

Тем временем Оркол разогрел Температуру своего тела до температуры паутины, надеясь таким образом слиться с ней и просочиться на волю. Стремясь защититься, Темный стал очень быстро втягивать в себя доступную ему энергию. Мрак, сгустившийся над Делийским полем очень быстро иссяк, затем немного поднапрягшись, он собрал с окрестностей все тени.

Бедные напуганные люди, стоящие на земле и застигнутые в воздухе, силились понять, что же происходит. Сначала, на поле где скрестили оружие две армии, опустилась густая, вязкая тьма. Затем, резко, одним глотком, понизилась температура, почти сразу рассеялась ночь, но этого оказалось мало, кто-то поднял с земли все тени, да так, что солнечный свет начал слепить, становясь, все ярче и ярче. Вот только теплее не становилось, как зимой. Стало суше. Влага, находившаяся в воздухе, исчезла первой, стало трудно дышать. Воздух как в пустыне стал пустым и мертвым. Исчезли облака, мгновенно испарялась влага с человеческих тел. Люди и феерги ошеломленные происходящим смотрели в небо, где вокруг заключенного в огненную клетку мужчины кружилась светловолосая девица, в то время как другая, смутно похожая на богиню Кору пронзала ослепительно ярким, как луч солнца копьем грудь пленника. Над головой мужчины конденсировалось маленькое темное облачко. Недавние враги на земле обменивались мнениями, пытаясь понять, что же, в конце концов, происходит. Никто пока не пытался возобновить схватку.

Шла Битва Богов. Как в легендах, как тысячу лет назад, когда Огненная Кора спасла Земию от власти Темного Оркола, желавшего спрятать солнце. И вот Боги вернулись, давая возможность людям успокоиться и заключить перемирие.

Райна долго кружила вокруг Сакор и ее жертвы, собирая силу и выбирая самую выигрышную точку. Она долго кружила вокруг, настолько, что Сакор потеряла надежду, стала тратить свою жизненную силу, желая, во что бы то ни стало удержать врага и не ослабить хватку.... Уже почти теряя сознание, Сакор почувствовала всплеск и напряглась. Райна начал атаку. Лицо Оркола исказилось, он метнул в Сакор облако тьмы. Истощенная, она потеряла сознание, падая в расставленные сети. Мрачная ловушка с готовностью приняла в себя тело девушки и захлопнулась.

Райна осталась с Орколом один на один. Но было уже поздно, они не оставили Темному шанса. Его раскаленное тело, несмотря на то, что Сакор не могла помочь и огненная клетка распалась на плавающие в воздухе ниточки пламени, было уже мало на что способно. Оркол знал, что его последний шанс взять силу с глубины Перекрестка, его изначальную мощь. Он потянулся, разрушая барьеры, он почти достал, но его не пустили. Нечто более могущественное, связанное с этой силой родством оттолкнуло его, он отшатнулся и попал точно под ледяной удар водной. Он боролся с огненным заклятьем, он пытался преодолеть сопротивление Перекрестка, он просто не совладал еще с одним, нападением. Если бы он не оживлял Дорсэна, ему бы хватило сил...

Последней мыслью его рассыпавшегося сознания была идея перенаправить магию огня, против магии холода. Он не успел...

Тело Оркола рассыпалось темным облаком, но Райна была на чеку и почти сразу накрыла облако серебристым сиянием купола. Часть облака, успела рассеяться и затянула небо сумеречной хмарью. На эту сложную операцию она потратила все нерастраченные силы, а энергия канала пролегавшего над их головами не совсем подходила ей. Ведь это была энергия тьмы. Возможно поэтому, Оркол и выбрал для битвы за Итикор Делийское поле.

Ну, вот и все!..

Сияющее хрустальное яйцо зависло в воздухе, внутри него клубилась первородная тьма. Райна приказала ловушке оставаться на месте, а сама с быстротой стрелы, устремилась к единственному, висящему в сумеречном небе черному облаку. В глубинах его мрака умирала Сакор. Райна зависла возле него, не понимая, почему и после смерти Оркола его заклятье продолжает действовать. Неужели тьма успела поработить ее подругу, и та сама подсознательно удерживает себя в плену?

Оркол мертв. Открыть ворота Перекрестка она может в два счета. Там снаружи Мерлин Бог Света и Эйнрок Магистр Дара, единственный маг жизненных сил во всех известных мирах и кроме того, возлюбленный Сакор, они помогут. Райна щелкнула пальцами и послала через границы миров призыв для обоих...

А за полчаса до Битвы Богов, на другом конце Делийского поля еще сражались люди и феерги.

Король Десторт сидел в своем шатре и, заткнув уши, рыдал. Десять лет назад, феерги вошли в его жизнь, и с тех пор эти, в сущности, очень добрые, преданные ему всем сердцем существа, успели войти в его душу. Зачем?!? Неужели только для того, чтобы сейчас поднять оружие против его народа? Король ничего не мог сделать. Брат и отчим долго не могли заставить Десторта отдать приказ феергам, выступать. Один народ его сердца против другого. Король отказался наотрез. И тогда Квалди, взял его за руку как в детстве и отвел в тюремные подвалы Савикора.

Там король не бывал еще никогда. Густая, невыносимая вонь была первым, на что обратил внимание Десторт. Интересно, что может так вонять? Дальше хуже — на сырых стенах цвела плесень, где-то в глубинах бесконечных щелей возмущенно верещали мыши, которых растревожил яркий свет факелов. И почему это их не выводят? Тюремщик, плешивый плюгавый мужичонка дважды ронял ключи, весь трясся и растерянно зыркал на Десторта. А тот все не мог понять, почему?

Наконец, дверь со скрипом открылась, и Квалди предложил королю войти первым. Было мгновение, когда Десторту показалось, что отчим хочет запереть его здесь навсегда. Все же Десторт вошел. В сырой мрачной камере, сжавшись на соломенной подстилке, сидел худой старикашка. Заметив яркий свет, он вздрогнул и закрыл глаза костлявой ладонью. Десторт обернулся, ища поддержки у отчима. Тот махнул рукой на узника и предложил:

— Знакомьтесь, — Десторт снова взглянул на узника. Тюремщик в это время быстро воткнул факел в проем специально для него предназначенный и шустро юркнул за спину колдуна, что бы уже оттуда испуганно взирать на происходящее.

Старик шмыгнул носом и по-мальчишески вытер его рукавом. Десторт улыбнулся и протянул руку.

— Десторт, — тихо представился он, старик насторожился и попытался заглянуть мужчине в лицо. Заглянул. И словно увидев там что-то родное, заулыбался щербатым ртом, суетливо почесывая бороду, сообщил:

— Глаза-то у тебя от матери. Да хороша была... — мечтательно добавил он и вздохнул. — Сафиром зовусь.

Отец?! О, Кора! Отец бесследно исчез десять лет назад. Так вот значит как он провел все эти годы. Десторт обернулся, на стене полу стерлась и заплыла плесенью какая-то надпись. Маленькая, три на три шага каморка. Пучок соломы вместо постели, расколотая миска в углу и несчастный больной старик, медленно чахнущий среди всей этой мерзости.

Король молча запер дверь и тихо уселся возле отца. Старик не говоря ни слова, положил руку на плечо сына и прижал его к себе. Десторт всхлипнул...

— Я немедленно забираю его отсюда, — орал он по дороге во дворец.

— Зачем? — удивился Квалди.

— Он старый больной человек, ему нельзя жить в таких условиях.

— А тебе там разве не понравилось?

— Нет, конечно! — возмутился Десторт.

— Ты подумай! Если он выйдет, в тюрьме окажешься ты. Я-то с сыном исчезну, а ты дурак будешь расплачиваться за все. Ведь он все еще законный король Итикора, а кто тогда ты? Вспомни, как легко он отрекся от тебя четверть века назад. Думаешь теперь, после стольких лет он тебя примет? Для него ты враг!

Десторт был не согласен, он вспомнил теплую руку на своем плече и спросил:

— Тогда зачем вы меня привели сюда? Зачем показали, что отец жив?

-Чтобы ты помнил, мой мальчик, — покровительственно обняв короля за плечи, заметил колдун. — Я легко могу отправить тебя в соседнюю камеру, а корона будет неплохо смотреться на голове Дорсэна. Он мой сын и слушается меня во всем.

И Десторт смирился. Он позволил брату и отчиму вывести войска навстречу Воинам Ветра. Он согласился оставить отца в тюрьме. "До победы!" — шептал он себе. До победы! Он даже для себя не уточнял победа, какой из армий для него предпочтительней. Десторт считал, что он сам и его Итикор выиграют в любом случае. Если победит Дара и ее мятежники, в стране, наконец, исчезнут разногласия, а он избавится от давления отчима. Пусть его посадят в тюрьму, там он будет свободен. Король устал от вечного страха за свою жизнь, свою страну, перед отчимом и братом...

Десторт не слышал, как за чертой его шатра поднялась непонятная возня, которая в принципе означала одно — битву за Итикор выиграли Воины Ветра. Он отвлекся от размышлений, лишь, когда полог его шатра откинулся и внутрь вошел невысокий воин из шлема, которого выбилась длинная прядь светлых волос.

Он сел на ковер и снизу вверх посмотрел на короля.

— Вы арестованы, Ваше Величество, — тихим мягким голосом, больше подобающем женщине, а не воину сообщил он. Король кивнул, чего-то подобного он и ждал. Только рассчитывал, что его арестует кто-то более зрелый и опытный, а тут сопливый мальчишка в закрытом шлеме. Если только... Если мальчишка не его брат Троггарт, которого девушка выдававшая себя за Дару называла просто Гартом.

Они сидели, молчали, размышляя каждый о своем, наконец, Десторт не выдержал:

— Битва окончена?

— Нет, — грустно ответил паренек, он вскинул руки и быстро засунул выбившуюся прядь под шлем.

— А где мои люди? — не отставал король.

— Все кто остался в живых, арестованы, — буднично сообщил он. Мальчик сидел, скрестив ноги, а возле его правой руки на ковре лежал старый поцарапанный арбалет. Очевидно, чтобы устроиться удобнее, он вытащил из-за пояса довольно длинный кинжал, старинные ножны которого украшали рунные надписи. Дорогая вещь.

Король улыбнулся, мальчик хочет его спровоцировать, или так волнуется, что выставляет на показ весь свой арсенал?

— Как тебя зовут парень? — не удержался от вопроса Десторт, он все думал Гарт перед ним или нет. В ответ мальчик хмыкнул и стал медленно снимать шлем.

Сначала по плечам рассыпались длинные белокурые локоны, влажные от пота. Затем король увидел нежную гладкую кожу подбородка, пухлые малиновые губы, раскрасневшиеся в пылу сражения щеки. Большие темно-синие глаза взирали на мужчину с нескрываемой насмешкой.

— Княжна Рейвн Дагган, дочь повелителя Киматийских гор, Ваше Величество, — Десторт почувствовал, что краснеет, и отвернулся, не зная, что сказать. И именно в этот момент мир накрыла тьма. Непонятно откуда возникший вихрь смел, все огни и загородил небеса. Десторт и Рейвн выбежали наружу...

Сакор умирала. В ее горячие не остывшие после битвы вены медленно входила тьма. Она не сопротивлялась. Каждый вдох, каждое вялое движение приближали ее к тьме.

Внезапно богиня Огня, ощутила страшную неземную боль, разрывавшую ее душу в клочья. Она закричала, но не услышала своего голоса. Она поняла, что это не ее боль рвет на части, и кричит, извиваясь в судорогах, вовсе не она. Оркол! Ее отец! Ее враг!

Осознание не облегчило ее участь, она умирала вместе с ним, ведь она была окутана умирающей тьмой. И вот, когда Сакор уже устала сопротивляться и сдалась на милость этой боли, все кончилось. Все кроме тьмы окружавшей ее и тоски, сжимавшей горло. Он был ее отцом, очень давно, в другой жизни, и она любила его. Очень!

Никогда Сакор не думала, что убивать Бога это так больно. Вместе с ним в прошлое ушла целая эпоха. Ушло все, и Сакор оплакивала ушедшее. А тьма жадно впитывала ее слезы. Она совсем забыла, что тьма выпивает ее силы, что выбраться из ловушки без помощи Мерлина и Эйнрока ей не удастся. Ей было безразлично.

Оркол мертв, скоро не станет и ее. Совсем не важно, что она больше никогда не увидит белый свет. Нет нужды бороться. Победы не нужны, если достигаются они такой ценой.

"Тьма! Забери меня! Я твоя..."

-Любимый! — она открыла глаза и улыбнулась. Он снова ей снится, все хорошо и никто ее больше не тронет. — Ты пришел в мои сны, как всегда. Любимый!

— Это не сон, родная, я пришел за тобой.

— Как долго я тебя ждала, — она прижалась к нему, жадно впитывая мгновения близости. Тысячу лет она ждала этого мига. — Как долго я жила без тебя.

— Я никуда тебя не отпущу, никогда... Сакор!

Она была счастлива. Заклятье больше над ней не властно.

Эпилог.

Прошел год. Многое изменилось за это время. Рейвн, пленившая короля Десторта рассказала, что король Сафир жив. Повелителя освободили, и вот уже год как он твердой рукой правит Итикором. Все хорошо. В Итикоре мир.

Принц-наследник Десторт, был прощен и женился на княжне Рейвн, теперь она тоже принцесса, как и Дара, чему несказанно рада. Троггарт исчез, солдат оставленный охранять его видел, как мальчик бежал на поле боя, но его не было среди живых, впрочем, и среди тысяч погибших его тоже не нашли. Сафир мало знавший младшего сына, заменил его старшим и был доволен. Десторт и Сафир во всем понимали друг друга, казались счастливыми и поддерживали друг друга, что бы ни случилось. Дара вопреки всеобщему мнению отказывалась считать брата мертвым, для нее он пропал.

Богини ушли из Земии в день победы, но обещали вернуться, когда-нибудь. Они отказались объяснять тот тарарам который они устроили на Делийском поле, равно как и то, откуда вдруг в небе появились старик и молодой воин и вслед за ними еще какие-то странные люди. Единственное что сказала покровительница Итикора, это что все ее действия были направлены на скорейшее окончание войны.

Ах, да отец Онэра скончался от ран, и теперь владетельный князь Киматийский тоже готовился к свадьбе. Айка, была на седьмом небе от счастья. У всех все хорошо, все довольны и счастливы.

А что же Дара и Данкан? Она готовится подарить любимому мужу наследника, или наследницу. А муж готовится плыть за Киматийские горы, в вожделенную Санотию. Сафир отказался принять зятя-простолюдина, а Дара не стала его любимицей. Короля раздражал упрямый, дерзкий нрав дочери. Он считал ее позором семьи, несмотря на то что она фактически вернула ему власть, возможно его смущали подобные мысли. Он был уверен, что дочь достойна лучшего мужа, чем невоспитанный даджер. Поэтому Данкан решил плыть в Санотию, кто-то ему сказал, что там до сих пор живет эльфийская королева Димиэль, жившая еще тысячу лет назад, до Раскола. Она способна возвысить его каким-то образом и сравнять с женой по статусу. Но Дара уже однажды отпустила его одного и теперь не хотела больше терять мужа. Она молчала о своей беременности, дабы не задерживать мужа, и о своем хитром плане тайно пробраться на корабль она тоже молчала. Что держит ее теперь в Итикоре? Она выполнила миссию, возложенную на нее, у страны есть наследник, и есть король, зачем Итикору своенравная принцесса, умевшая сражаться лучше, чем вышивать? Легенда исчерпала себя, герои нужны только во времена лишений, потом они сами становятся лишними.

Решено! Она плывет с Данканом в Санотию, где никто не знает кто она и кто он, деньги у них есть, на первое время хватит, а там жизнь покажет. Как там говорилось в пророчестве?

Пройдет еще тысяча лет,

Сменяя главы на престоле,

Наследницею двух миров

Родится принцесса крови.

Она, без права на престол,

Душой и сердцем королева,

Убережет державный ствол,

Подняв народ.

Но сила гнева

Хозяйки судеб велика.

Цареубийцы голова,

Скатившись к трону старика,

Погибель деве посулит.

Она ж, закон восстановит

И с верным другом покорит

Чертоги королевы смерти.

Когда случится то, поверьте,

Ей будет чуть за двадцать лет,

А там жила она иль нет,

Исчезнет дева без следа,

Хоть сбережет её судьба...

1998-2001, 2007.

Стуни — млекопитающие, саблезубые овцы.

Лвоки — млекопитающие, помесь волка с гепардом.

Кора — Главная богиня пантеона, богиня огня.

Лайер — генерал, командующий армией правящего короля. Известен, в большей мере, своим предательством короля Сафира.

Санотия — загадочная страна, путь в которую был перекрыт больше тысячи лет назад.

Десторт — король Итикора, сын короля Сафира от первой жены, Кайлы Изменницы. Был изгнан из страны вместе с матерью и её любовником колдуном Квалди. Спустя двадцать лет он вернулся и сверг отца с престола.

Дорсэн — сын Кайлы и Квалди, жестокий садист, любил натурально купаться в крови своих жертв.

Самили — белевианка, вторая жена короля Сафира, мать принцессы Дары и принца Троггарта. После развода король отправился искать морской путь в Санотию. Вернулся он, спустя полтора года вместе с красавицей женой. По Итикору бродили слухи, что она одна из Санотийских принцесс.

Сухики — птица, внешне напоминает курицу, но значительно крупнее.

Кимати — горная цепь, разделяющая Санотию и Земию.

Воины Ветра — древнее имя разбойников поселившихся на Кимати, еще до того как дорога в Санотию была закрыта. После переворота так стали называть приверженцев младших детей короля.

Школа Белль — школа, где маленьких девочек от пяти до двенадцати лет посвящают в тайны древних знаний. Окончившие эту школу обладают необъяснимыми способностями и знаниями практически во всех сферах. Обыватели смертельно боятся белевианок.

Яра — Главная Веда Школы Белль, многие считают её одним из воплощений Бессмертной Тенешваары, создательницы Перекрестка и других миров.

Кайла — первая жена короля Сафира, мать Десторта. Была дочерью лучшего друга отца Сафира, короля Гаеля. Молодые люди с детства любили друг друга. После замужества, королева изменила мужу с придворным колдуном Квалди, за что и была изгнана за пределы Итикора. Будучи в изгнании родила еще одного сына от колдуна.

Болота Гаги — место, куда ссылают преступников.

Дакорлы — огромные пауки, встречаются только на территории прилегающей к Санотии, их очень привлекает запах табака.

Калегала — Известный в Итикоре певец и сочинитель песен, был ослеплен принцем Дорсэном, возможно сумел перебраться на Кимати.

Тикиртолики — мелкие грызуны, помесь кошек и зайцев.

Амидэ — принцесса, прославилась буйным нравом и взбалмошностью. После замужества практически захватила власть на Кимати, полностью изменила жизнь воинов Ветра, превратив их в ярых сторонников короля. Возможно именно поэтому, после переворота приверженцы Сафира смогли найти защиту у воинов Ветра.

Дара — принцесса, дева Итикора, та о которой по всеобщему убеждению говорится в последнем предсказании Медория.

Даджеры — презрительное прозвище крестьян, живущих в долине.

Троггарт — младший сын короля Сафира от второй жены, признанный отцом наследник престола.

Драконы — раса разумных существ, по непонятным причинам симпатизируют воинам Ветра и особенно принцессе Даре.

Лэш эль Дирин — крестница королевы Самили, единственная выжившая дочь великого воина, личного телохранителя короля Сафира, Бака эль Дирин. Собственными глазами видела, как лорд-наследник Дорсэн убивал её семью. Матерью Лэш была единственная дочь Патриарха Фета.

Пара — два обоюдоострых ножа, которые используют охотники на дакорлов, для того чтобы одновременно вспороть брюхо и отсечь голову дакорла.

Долина Кашагор — иначе называется Драконьей долиной. Место, где обитают драконы.

Феерги — раса преданных колдуну Квалди монстров. Они безобразны внешне, свирепы, но очень доверчивы и глупы. Не слишком опасные противники, способны победить, лишь имея значительный численный перевес.