Свет утренней звезды

* * *

Сказать, что я был зол, когда вышел из пути на белые пески Оддегиры, значит, ничего не сказать. Зараза... Она снова удрала от меня! Хитрая паршивка воспользовалась тем, что проклятые траккады сползлись на наш запах, и пока я рубил их мерзкие рожи, она бесшумно слиняла, даже не поблагодарив, что спас ей жизнь! Какого драгга она делала в этом кишащем отбросами и ядовитыми тварями мире? Она выглядела странно — как дикарка, собирающая орехи, в рваных белых лохмотьях, с гривой золотых волос, солнечным ореолом окружавших ее восхитительное лицо. И даже такая, похожая на лесной дух, она была настолько красивой, что у меня снесло башку, как только увидел ее.

Руки зудели от желания прикоснуться к бархатистой нежности ее кожи. Еле сдержался, чтобы не схватить ее и не прижаться носом к ее гибкой шее, как голодная собака, учуявшая мясо. Она смотрела на меня снизу вверх своими распахнутыми синими глазами-звездами, маленькая испуганная девочка, выворачивающая мою душу наизнанку. Теперь я знаю, что она не плод моего больного мозга. Теплую и живую, ее до сих пор помнят мои ладони. Нужно было привязать ее, накинуть силовой аркан, чтобы не могла дернуться, пошевелить пальцем, пока я убивал ползучих монстров. Поймаю — запру в самой высокой башне... посажу на цепь хрра... надену сотни сдерживающих браслетов. Буду целовать до тех пор, пока на ее теле не останется живого места, не помеченного мной.

Мысли рисовали мне яркие картины: открытая и нагая, она лежала подо мной, с рассыпавшимися по одру волосами, с влажными, зовущими губами, и я замер, переводя сбившееся дыхание, унимая разливающийся в паху ноющий жар. Какого?!. Не понимаю, что со мной, это бесит настолько, что хочется найти первого попавшегося под мою горячую руку и вколачивать в его лицо кулак, пока он не начнет захлебываться слюной и кровью.

— Ярл, — окрик Анрана заставляет остановиться, с досадой вздохнуть, поворачиваясь к старейшине.

— Светлых дней, мудрейший, — натянув вежливую улыбку, смотрю в мутно-белые глаза хранителя кварда.

— Я хотел поговорить с тобой, повелитель, — старик кладет свою иссушенную, как желтый пергамент, ладонь на мою руку, осторожно сжимая ее тонкими пальцами.

— Говори, мудрейший. Ты же знаешь, мое сердце всегда открыто для твоих советов.

Хитрец наклоняет голову, и его морщинистое лицо трескается каменной крошкой в расползающейся улыбке.

— Не здесь, мой мальчик. Ты ведь слышал, и у песка есть уши, а ветер часто уносит ненужные слова за самые дальние барханы пустыни.

Анран спокоен и расслаблен, но старик никогда не стал бы меня тревожить по пустякам. За его лукавой усмешкой прячется мудрость веков этого выжженного солнцем мира.

— Почту за честь, если ты будешь сегодня гостем в моем доме. Стены моего дворца защищены песчаными духами. Нас никто не услышит. К тому же у меня залежалась бутылка старинного ллайра. Не было достойной компании, чтобы оценить его изысканный и тонкий вкус.

Анран довольно жмурится, вдыхая носом знойный воздух. Я помню о его маленькой слабости к старинным напиткам.

— Умеешь ты порадовать старика, — старейшина берет меня под руку, величаво шествуя по белым плитам, и я подстраиваюсь под его размеренный степенный шаг.

— Ты стал часто брать с собой священный меч, повелитель, — как бы невзначай обороняет Анран, скользнув нарочито безразличным взглядом по ключу миров за моей спиной. — Это так необходимо? — в его словах за видимым праздным любопытством скрывается тонкий намек. Я слишком хорошо знаю хранителя, он никогда не бросает пустых слов на песок.

— Миры Ррайд требуют моего постоянного контроля. Ты же знаешь. Меч открывает пути быстрее и эффективнее артефактов. У меня нет времени строить порталы.

Старик легонько похлопывает рукой по моему плечу, согласно кивая седой головой.

— Знаю, Ярл. Знаю.

Мы останавливаемся у входа в Светлый Зал дворца, и духи золотым туманом поднимаются у моих ног.

— Отнесите нас в мой шшаррхад.

Мерцающая пелена обволакивает наши тела мягким сиянием, через секунды выпуская на белый маргант сверкающего пола покоев повелителя Оддегиры. Щелчок моих пальцев звучит в тишине стен негромко, но этого достаточно, чтобы вереница рабынь мгновенно потянулась в комнату, уставляя стол водой, фруктами и мясом.

Анран величественно усаживается в кресло, вытягивая свои длинные худые ноги, пока я достаю из тайника бутылку ллайра.

— Почему ты вспомнил о мече, мудрейший?— я задаю вопрос только тогда, когда золотая пыль духов осыпается по стенам, делая их непроницаемыми для любого желающего подслушать наш разговор.

— Потому что меч — собственность Оддегиры, а не твоя. Ты лишь его хранитель, — старик неспешно потягивает изумрудный напиток, блаженно прикрыв глаза, удовлетворенно выдохнув. — Изумительный ллайр, — произносит он, салютуя бокалом.

— Ты не стал бы мне об этом напоминать, мудрейший, если бы тебе об этом не напомнил бы кто-то другой. Не так ли? — хитро прищуриваюсь, поймав лукавый взгляд оддегира.

— Ты проницателен, мой повелитель, — довольно шепчет он. — Тахар.

-,Гаденыш... Укоротить бы ему его длинный язык, — бормочу я, и рука непроизвольно сжимается на эфесе меча, стоящего у моих ног.

Я заложник идиотского закона Оддерона, присвоившего этому миру меч моего отца. Если бы только этот тупой вояка только знал, какую силу в себе таит на самом деле этот клинок, возможно, оставил бы его себе. Невовремя... Так невовремя Тахар открыл свой рот.

— Ты зря наживаешь себе врага в лице Тахара, — задумчиво произносит Анран. — Он молод, и по верховенству крови золотая квинта эордов с ним считается. Приходит время молодых, и скоро их будет в кварде большинство. У тебя много завистников, Ярл, ты получил престол не по праву крови, а по вердикту Шаа, и если ты оступишься и квард не поддержит тебя, ты можешь лишиться власти. Айгард своего не упустит.

Я опустился в кресло напротив старейшины, пряча за неспешным распитием ллайра свою крайнюю заинтересованность.

— Мне в руки попала занятная бумага, — безмятежно продолжил Анран. — Протест главы Альянса Ррайд. Тебя обвиняют в нарушении мирного договора. Я пока спрятал его в долгий ящик, но если Тайрон Видерон будет настаивать, я не смогу скрывать этот факт от эордов. И тогда Тахар спустит на тебя всех песчаных хрогов.

— Я действовал в интересах Оддегиры, — я подаюсь корпусом к старику, смело глядя в его лицо. — Мне было пророчество Шаа. Оракул сказал, что Нария угроза для мира песков.

— Я верю тебе. Но поверят ли другие? — белесые глаза Анрана спокойно выдерживают мой свирепый взгляд.

— Что ты предлагаешь?

— Ты можешь перетянуть мальчишку на свою сторону самым древним и проверенным способом, — улыбка хранителя становится узкой и хищной. — Соедини себя с Тахаром узами родства. Возьми в жены его сестру.

Меня передергивает от омерзения.

— Проще жениться на ядовитой гадюке, чем жить с Наэли. Капризная, избалованная сука.

— Ты боишься женщины, повелитель? — усмехается Анран.

— Нет, — зло выплевываю я. — Боюсь, что придушу ее в первую же луну.

— Подумай над моими словами. Браком ты заткнешь Айгарду рот и укрепишь свое положение кровью. Тебе от жены всего-то и нужен, что наследник. Получишь его, и можешь забыть о ее существовании совсем. У тебя столько гетер, что пустовать твое ложе никогда не будет.

Тяжело вздохнув, я поднимаюсь с места, уставившись в открытый проем окна. Алый закат разливается пурпуром по белым стенам Каддагара и серебряным коврам песков. Ветер вздымает пыльные воронки, шевелит песчаные барханы за каменными хребтами, словно волны бескрайнего океана. Все так не вовремя... И эктраль пропала... Сколько витков еще осталось до выхода ее к вратам миров? Я не знаю. Я должен продержаться.

— Я подумаю над твоими словами, мудрейший.

Старик молчит, но я знаю, что когда повернусь, увижу на его лице понимающую улыбку.

— Не стоит так огорчаться, Ярл, — Анран заходит за мою спину, а затем, став рядом, смотрит на вечерний пейзаж за окном. — Брак лишь вынужденная мера. Он ни в коей мере не ущемит твоей свободы. У женщин оддегиры нет права голоса, ты же знаешь. Тебе ведь все равно однажды придется найти себе пару. Так почему не Наэли? К тому же, насколько могу судить, она красива.

— Красива, — хмуро соглашаюсь я, не отводя взгляда от песчаных барханов, перекатывающихся в сереющей дали. Серебристые вихри кружат затейливый танец на их навершиях, и в его беспорядочном такте мне чудится тонкая фигура в белом, с реющим за спиной шлейфом золотых волос.

— Завтра квард, — тихо произносит старик. — Будь осторожен, Ярл.

— Спасибо, Анран. Я не забуду.

— Не стоит благодарности. Дело не в тебе. Хотя и в тебе тоже, — по лицу мудрейшего пробегает легкая тень. — Оддегире нужен умный, сильный и хладнокровный правитель. Тахар — глупый мальчишка, рвущийся к власти, не умеющий контролировать приступы своей ярости. Я слишком хорошо помню, как вымирала наша раса. Повторения не хочу.

— Не волнуйся. Я подготовлюсь к завтрашнему собранию. А насчет Наэли... Посмотрим по обстоятельством.

— Вот и отлично, — старик возвращается в кресло и, допив ллайр, поднимает на меня свои белые глаза. — Мне пора домой. Темнеет.

— Я перенесу тебя, — усмехаюсь старому пройдохе, видя, как полюбовно он смотрит на бутылку. — Забери напиток с собой. Мне на завтра нужна ясная голова.

Духи просачиваются сквозь стены, повинуясь моему молчаливому призыву, и вскоре сухощавая фигура Анрана тает в золотом облаке, оставив меня наедине с невеселыми мыслями.

Мне, по сути, нет дела до того, о чем завтра станет говорить на кварде Тахар. Глупый мальчишка решил, что может спорить с богом... Меч мой, и слушается только голоса моей крови. Даже если все пески Оддегиры превратятся в воду, и тогда ни одному смертному не удастся поднять его и управлять скрытой в нем силой. Настроить против меня весь квард у щенка не получится. В будущем — возможно... И это тоже не проблема, меч все равно не отдам. Но тогда придется покинуть Оддегиру, и на меня объявят охоту все миры спектра Ррайд. Слишком велико искушение прикончить ненавистного Ярла Харра. Альянс будет преследовать меня с настойчивостью гончей. Не выход... Мне так необходим сейчас беспрепятственный проход к местам силы. Сколько еще ждать, пока эктраль выйдет на финишную прямую? Что ж, я потерплю. Я умею ждать...

Шорох за спиной, и я поворачиваюсь на звук. В тающих лучах заката женские фигуры, одетые в тончайшие сартаны, кажутся вызывающе провоцирующими. Стройные смуглые тела, виднеющиеся сквозь полупрозрачную ткань, призывно торчащие ореолы груди, глаза, внемлющие каждому моему жесту. Я могу их брать, как хочу и сколько хочу. Но почему глядя на каждую из них, ничего не шевелится в моей душе, а стоит вспомнить синеглазую девчонку в рваной рубахе, с измазанной грязью щекой и с растрепанной копной волос, тело начинает скручивать голодом острого желания? И его не в силах утолить все эти женщины, вместе взятые, даже если я буду вдалбливаться в них всю ночь.

— Я разденусь сам, — нетерпеливым жестом даю понять гетерам, что желаю остаться один. Мне не нужны сегодня их прикосновения и ласки. Мои руки еще помнят тепло златокудрой тэйры, и мне так хочется сохранить память о нем хотя бы до утра.

* * *

В помещение отторума я пришел первым. Желаю видеть лица всех, кто будет входить и смотреть мне в глаза. Им кажется, что за маской вежливости они могут скрыть свои мысли и эмоции. Ошибка... Каждый жест и взгляд выдает их с головой. Их лица как раскрытая книга. Так легко читать.

— Повелитель, — появившийся в проеме Сарус вскидывает голову, и по его лицу ползет искренняя и счастливая улыбка.

— Мне нужна твоя помощь сегодня, — тихо шепчу, когда он подходит ко мне. — Найди Ледона, Дарга и Атирэса. Когда прибудет Тахар, отрежьте его от своры шавок, повсюду таскающихся за ним. Разбавьте молодежь. Не хочу, чтобы они сегодня сидели рядом и могли договориться.

Сарус с готовностью кивает головой и быстро следует к выходу.

Молодняк слишком поздно понял избранную моими верными подданными тактику. Куда им тягаться с опытными воинами. Пока они пешком ходили под стол, Сарус и Дарг вместе со мной покорили половину миров Ррайд. Когда Тахар вошел в отторум, сопляки сидели по разным углам, зажатые крепкими плечами преданных правителю эордов. Единственное пустующее место осталось у стены напротив меня. И теперь Айгарду ничего не оставалось, как расположиться под пристальным прицелом моего холодного взгляда. Я намеренно взял меч Антариона с собой, небрежно приставив его к подлокотнику трона. Тахар каждый раз, пока шло собрание, поднимая глаза, натыкался на стоящую у моих ног святыню, и злоба парня полезла из каждой его клетки. Узлы желваков отчетливо проступили на загорелых скулах, руки сжались в кулаки, дыхание участилось.

— Тебя так раздражает мой меч, Тахар? — насмешливо поинтересовался у него.

— Он не твоя собственность, — вспыхивает мальчишка, вскакивая с места. Он озирается по сторонам в поисках поддержки, но его дружки, покосившись на сидящих рядом с каменными лицами эордов, трусливо опускают головы, делая вид, что не понимают, о чем идет речь.

Никто не осознал, что произошло. Меч, повинуясь призыву, влетел мне в руку. Я раскрутил его в ладони, наслаждаясь звуком поющей стали, и резко бросил вперед. Клинок со свистом пролетел через весь отторум и воткнулся в стену над головой Тахара, срезав с его макушки несколько прядей. Вытянув ноги, откинулся на спинку трона.

— Вытянешь и сможешь удержать — будешь его новым хранителем, — улыбнулся я оторопевшему щенку.

По залу проносится изумленный вздох, и я замечаю, как уголки губ Ледона, Саруса и Дарга ползут в ехидной ухмылке. Эти знают, что меч неподъемен. Анран с Эридором медленно переглядываются, предвкушая предстоящее развлечение.

Упрямству Айгарда можно только позавидовать: он тянул оружие с такой силой, что я думал, он порвет мышцы и сухожилия. Лицо мальчишки стало пунцовым от напряжения, лоб покрылся испариной, а меч не выдвинулся из стены ни на йоту. Теперь над ним посмеивались даже его прихвостни. Не спеша пересек разделявшее нас с Тахаром расстояние и, остановившись за его спиной, сложил на груди руки.

— Что, сынок, никак?

Тахар вздрогнул, и с удвоенной яростью стал дергать Ключ Миров.

Похлопал его по плечу и тихо прошептал:

— А ты ногой в стенку упрись, может, получится.

Мальчишка замер, а потом, осмыслив, что я издеваюсь, убрал руки с эфеса и, отвернувшись, отошел в сторону.

— Ну же, Тахар. Не огорчайся, — подбодрил я хрипло дышащего Айгарда. — Я найду для тебя какое-нибудь более достойное занятие, чем таскать неподъемные тяжести. Будущих родственников ведь следует щадить.

Тахар вскинулся, недоуменно моргнув.

— Я собираюсь взять в жены твою сестру, Тахар Айгард. Завтра пришлю к ней коххаров.

Лицо парня стало бледным, как стена за его спиной. Низко поклонившись, он растерянно пробормотал:

— Это высокая честь для моей семьи, повелитель... Благодарю.