А на соседнем экране маг-миротворец вот уже битый час ужинал в трапезном зале Зарийского дворца. Полуголые девицы ублажали правителя танцами и пением, поварята подносили к столу всё новые блюда. Михаил безумно походил на Корнея: те же похотливые взгляды и сальные шутки.
— Выключи! — потребовала Розалия. — Я больше не в состоянии смотреть на этих... этих...
Землянка решила не использовать грубую экспрессивную лексику. Поднявшись из кресла, она заходила по комнате взад-вперёд. Наконец Роза остановилась перед гномом и твёрдо сказала:
— Мы не можем отсиживаться в углу, как Марфа и Арсений! Мы объявим Лирии и Инмару войну!
— Что? — завопил гном, но наместница Смерти пропустила его вопль мимо ушей.
— Мы присоединим оба государства к Годару и сохраним их для Ники и Ричарда!
— А мир?
Розалия подбоченилась:
— А что мир? Глядя на Корнея и Михаила, у меня создалось впечатление, что Лайфгарм развлекается! Так вот, я устрою ему развлечение по полной программе! Война и новая империя! И не вздумай меня отговаривать, Витус! Я не буду сидеть и ждать, когда Смерть вернётся и всё исправит.
— Да уж... — безнадёжно протянул гном и прикрыл глаза: всей его магической мощи не хватило бы на то, чтобы остановить развоевавшуюся землянку. Её можно было только убить, но Витус любил Розалию.
Глава 7.
Ёсс.
Замок правителя Крейда располагался в стороне от города. Издали он казался иззубренной дикой горой, пронзающей камийское небо, и был настолько велик, что его тень накрывала город, беспощадно вдавливая в землю.
Сначала процессия во главе с Джомхуром двигалась по солнечным и широким улицам, а затем, попав в тень замка, по унылым и мрачным. Ёсс словно вывернули наизнанку: богатые районы строились как можно дальше от обители великого Олефира, а под вечной тенью замковых стен ютились кварталы бедноты — хлипкие лачуги, выглядевшие ещё более жалкими рядом с величественным, роскошным собратом.
Процессия миновала нищие улочки и по широкой дороге, вьющейся меж небольших лесистых холмов, направилась к главному входу в замок. Дима и Артём молча взирали на растущую каменную громаду. Замок опоясывали широкий ров, заполненный пугающе-чёрной водой, и мощные серо-коричневые стены с острыми кинжалами смотровых башен и тёмной аркой огромных ворот. По случаю дня рождения графа Кристера подвесной мост был опущен, кованые створы распахнуты настежь — крепость Ёсс встречала гостей.
Колёса прогрохотали по мосту, процессия вступила во двор и остановились перед каменной лестницей парадного входа. К Джомхуру быстрым шагом приблизился юркий желтоволосый человек в красивом бархатном костюме. Он подождал, пока работорговец спешится, и с жаром заговорил с ним. Дима попытался прислушаться, но багрово-красные башни замка и тяжёлые ставни-решётки на окнах заворожили его взгляд: "Я видел их, точно. Но где?" Дмитрий взывал к памяти, умоляя дать малейшую подсказку, но память упорно молчала.
На Артёма же Ёсский замок произвёл угнетающее впечатление. Втянув голову в плечи, безумец жался к другу и дрожал как осиновый лист.
— Я боюсь, Дима, — прошептал он и обхватил голову руками. — Уведи меня отсюда, пожалуйста.
Дмитрий отвёл взгляд от башен, обнял Артёма за плечи и, успокаивая, погладил по плечу:
— Всё будет хорошо, Тёма.
— Ты сам в это не веришь, — хрипло пробормотал временной маг, оторвал руки от тряпичной маски и с ненавистью посмотрел на Джомхура: — Это он во всём виноват. Зачем он привёз нас сюда?
Харшидец тем временем равнодушно слушал желтоволосого человека, изредка бросая короткие реплики. Наконец он кивнул, повернулся к охранникам и махнул им рукой. Наёмники отряхнули Дмитрия и Артёма, словно те запылились, и подтолкнули к работорговцу. Джомхур с довольным видом оглядел пленников.
— Ведите себя тихо и скромно, — наставительно произнёс он и с гордо поднятой головой вступил в замок.
Магическое убранство парадного зала досталось Кристеру в наследство от великого Олефира. Вдоль стен струились тонкие, переплетённые между собой радуги. Свод потолка походил на огромное пылающее солнце, по каменному полу позёмкой стелились крохотные магические огоньки, и создавалось впечатление, что гости ступают по разноцветному пористому снегу. Магические огоньки оплетали ножки дубовых столов и резные спинки стульев, обрамляли белоснежные скатерти и загадочно мерцали на витиеватых изгибах кувшинов.
В центре зала, на мраморном возвышении в форме тёмной, искрящейся золотыми брызгами скалы, на рубиновом троне восседал правитель Крейда. Изысканный красно-золотой камзол подчёркивал его широкие плечи и узкую талию. На светлых волнистых волосах покоился массивный золотой венец с затейливым узором из драгоценных камней. Вытянутое, дышащее свежестью лицо с полными губами, прямым носом и зеленовато-голубыми глазами излучало приветливую снисходительность — граф Кристер благосклонно принимал дары и поздравления вассалов, иноземных купцов и послов камийских монархов.
Оставив наёмников у дверей и приказав им глаз не спускать с Дмитрия и Артёма, Джомхур вошёл в зал, огляделся и пристроился в хвост очереди, благо она оказалась короткой — большинство подданных и гостей уже предстали перед светлыми очами именинника. Как и рассчитывал глава лиги работорговцев, он подошёл к графу последним, что было как нельзя кстати, ибо по опыту Джомхур знал: последнее лицо запоминается лучше всего. Церемонно раскланявшись, он дождался пока рабы поставят тяжёлые лари перед троном, и провозгласил:
— Да осияет свет камийского солнца славный путь великого правителя Крейда. Да будут дни его долгими, а здоровье — крепким, точно глыба гранитная. Да прибудет с ним удача и слава.
— Благодарю, Джомхур, — чуть улыбнулся граф, и глава лиги работорговцев снова поклонился.
— Нет счастья выше, чем лицезреть тебя, господин! — приложив руку к груди, воскликнул он, медленно сошёл с возвышения и смешался с толпой гостей.
Первая часть плана была выполнена. Оставалось дождаться благоприятного момента, чтобы выгодно распорядиться ценным товаром. "Сто процентов прибыли, когда ещё такое случится?" — мысленно потирая руки, думал работорговец. Он прошёлся по залу, поздоровался с нужными людьми и потенциальными покупателями. Джомхура знали и уважали в Камии, и уже через несколько минут у него в запасе имелись несколько очень выгодных заказов: "Сегодня удача улыбается мне. Решительно и бесповоротно — мой день". И без того хорошее настроение работорговца улучшалось с каждой минутой.
После торжественной песни в честь именинника, исполненной под аккомпанемент двух гитар и лютни знаменитым певцом Зигфридом Эфрийским, гости наконец сели за столы. Место Джомхура оказалось неподалёку от графа, и работорговец опять-таки счёл это хорошим знаком. Он с удовольствием отведал фаршированной утки, салата из оранжевой шанийской капусты и жаркого из шырлона, выпил терпкого чарийского вина и насладился мастерством жонглёров, которые с лёгкостью подкидывали в воздух десяток раскалённых мечей. Жонглёров сменили акробаты, потом танцоры, потом настала очередь любимого паяца Кристера — карлика Тулина. Кривоногий горбатый паяц выделывал кульбиты и коленца, потешно падал на спину и дрыгал ногами, а напоследок спел довольно пошлые куплеты. Гости хохотали до коликов. Джомхур тоже смеялся от души: карлик и впрямь был очень забавен. Но когда работорговец взглянул на графа, то за приветливой улыбкой различил нарастающую скуку — привычные забавы начали утомлять Кристера.
"Вот он — мой шанс", — решил Джомхур и, едва Тулин раскланялся перед гостями, поднялся.
— Да будет позволено мне, о, светлейший, развлечь Вас и Ваших гостей.
— Ты приготовил сюрприз?
Граф с интересом посмотрел на харшидца, и тот широко улыбнулся.
— Да, Ваше сиятельство, Вы останетесь довольны.
Джомхур хлопнул в ладоши, и наёмники втащили в зал Диму и Артёма. Гости зашумели, предвкушая новое развлечение, а работорговец с невозмутимым видом вышел из-за стола, приблизился к временному магу и сорвал тряпичную маску с его лица. В зале тотчас стало тихо, как в склепе. Камийцы застыли с бокалами и вилками в руках, не в силах отвести взглядов от знакомого лица. Ужас и смятение охватили гостей, а граф Кристер побелел как полотно.
Джомхур наслаждался произвёдённым эффектом. Он одобрительно потрепал Диму по плечу и подтолкнул растерянного Артёма в спину.
— Не робей, малыш, — шепнул он, и временной маг растерянно заморгал.
Тёма не понимал, что от него требуется: убийственно прекрасные ароматы еды отбили способность думать. Он обернулся к другу, подёргал его за рукав и жалобно проскулил:
— Можно я поем?
— Эта еда приготовлена не для тебя, — строго сказал Дима.
Артём вновь посмотрел на ломящиеся от лакомств столы, сглотнул слюну, и в его голосе зазвучали капризные нотки:
— Ну и пусть! Я хочу есть!
В гробовой тишине он метнулся к столу, отломил кусок хлеба и жадно запихнул его в рот. За хлебом последовали кусок ветчины и полная горсть оранжевого салата. Быстро прожевав еду, временной маг грязными руками вцепился в золотой пузатый кувшин и шумно глотнул вина.
Дмитрий хотел остановить распоясавшегося безумца, но солдаты заломили ему руки за спину и заткнули рот вонючим кляпом.
— Ничего с твоим братом не будет, — с угрозой в голосе произнёс Джомхур и посмотрел на Кристера, который походил на застывшую красно-золотую статую.
— Как Вам мой сюрприз, о, величайший?
— Кто это, Джомхур? — хрипло вымолвил Кристер.
— Мой шут, — беззаботно ответил работорговец и приблизился к столу. — Сходство поразительное, не правда ли? Его даже зовут, как принца — Артём.
Услышав своё имя, временной маг обернулся и посмотрел прямо на графа. Зелёно-голубые глаза Кристера сверкнули азартом. Он выскочил из-за стола и устремился к рабу. Временной маг проглотил вино, поставил кувшин и доверчиво улыбнулся. Ни говоря ни слова, Кристер резко схватил его за волосы, притянул к себе, и Артём вскрикнул. Дима невольно дёрнулся, но солдаты вновь удержали его.
Правитель Крейда жадно всмотрелся в лицо раба:
— Где ты взял это чудо, Джомхур?
— Коммерческая тайна, — хитро прищурился работорговец.
— Ты уверен, что он не настоящий?
— Истинный принц Камии не может быть безумцем!
Помедлив, Кристер согласно кивнул, грубо оттолкнул Артёма, и тот кинулся к брату:
— Я не хочу оставаться с ними! Забери меня! Пожалуйста!
По знаку работорговца наёмники отпустили Дмитрия, и он вытащил изо рта вонючую тряпку. На языке ощущался кислый привкус, дёсны саднило, но Дима старался не думать об этом. Он обнял друга за плечи, погладил спутанные пшеничные волосы и мягким, спокойным голосом объяснил:
— Мы не свободны, Тёма, и не можем делать то, что хотим.
Кристер с любопытством взглянул на Дмитрия, подошёл ближе и высокомерно осведомился:
— Кто ты, раб?
Дима крепче прижал к себе Артёма:
— Его брат, господин.
— Как тебя зовут?
— Дмитрий.
— Что ты умеешь делать?
— Воду, господин.
Граф хмыкнул и с недоумением посмотрел на купца:
— Он тоже сумасшедший, Джомхур?
— Покажи! — приказал работорговец.
Дима нехотя убрал руку с плеча Артёма, поклонился графу и подошёл к столу. Взяв кусок хлеба, он сжал его в кулаке, и на радужный пол потекли тонкие струйки хрустально-чистой воды.
— Забавно, — усмехнулся Кристер. — Почему ты не продал их в Бэрисе, Джомхур? Там ты получил бы за них целое состояние!
— Я не собираюсь продавать их.
— Ты хитёр, купец. — Кристер шутливо погрозил пальцем и твёрдо заявил: — Я куплю обоих!
Гости зааплодировали, поддерживая решение графа, а Джомхур церемонно поклонился:
— Как Вам будет угодно, Ваше сиятельство. Я готов уступить их за шестьсот тысяч бааров.
— Исключено! Твои рабы не умеют ничего дельного. Один из них — ущербный маг, способный делать только воду, которой в Крейде и так предостаточно, а другой — сумасшедший, лишённый какого бы ни было воспитания.
— У него лицо принца Камии, господин, и только одно оно стоит не меньше пятисот пятидесяти тысяч. А маг, делающий воду, незаменим, если Вы вознамеритесь пересечь Харшидскую пустыню. Свежая, чистая вода куда приятней застоялой бурдючной, не правда ли?
— Это как посмотреть, — рассмеялся граф. — К тому же, мне неизвестно, сколько именно воды может сотворить твой раб.
— Сколько угодно, Ваше сиятельство.
Джомхур кивнул, и Дима взял со стола ещё кусок хлеба.
— Да на него еды не напасёшься! — расхохотался Кристер.
— Он делает воду из чего угодно, например, из песка, а его в пустыне — пруд пруди.
Работорговец выхватил из кармана платок, бросил его Дмитрию, и тот послушно сжал в кулаке тонкую ажурную ткань. Вода лилась на каменный пол, и под тихий шум чистых хрустальных струй Кристер и Джомхур вели переговоры. На радость камийцам торговались они долго и со вкусом. Сотни глаз и ушей следили за каждым словом и жестом спорщиков, и только Артём со скучающим видом жевал украденный со стола пирог.
Голоса Джомхура и Кристера становились всё громче, глаза блестели задором и предвкушением, цена на рабов то росла, то уменьшалась. И вдруг, на самом пике торга, правитель Крейда сдался:
— Твоя взяла, купец!
Джомхур похолодел: граф согласился на цену, за которую можно было приобрести целый оазис. "Вряд ли я выберусь из Ёсса живым", — тоскливо подумал харшидец и, собравшись с духом, натянуто улыбнулся:
— Мы, жители Бэриса, не можем не торговаться, это у нас в крови, Ваше сиятельство. Но в честь Вашего дня рождения, я, Джомхур, отказываюсь от платы за этих рабов, смиренно надеясь, что Вы примете их в подарок от лиги работорговцев Харшида.
— Я тронут, купец, — оскалился Кристер. — Впервые на своём веку вижу, как торговец отказывается от прибыли.
— Честь преподнести подарок самому могущественному правителю Камии дороже денег, — с низким поклоном ответил работорговец, и граф язвительно хмыкнул:
— Ты прав, Джомхур. Со мной лучше дружить.
Работорговец поклонился так низко, что его вспотевший от напряжения лоб почти коснулся радужных огоньков, и поспешил вернуться за стол. Сделка свершилась: граф получил необыкновенных рабов, а он — шанс покинуть замок живым. Вцепившись дрожащими пальцами в бокал, Джомхур залпом выпил вино и украдкой огляделся — глаза камийцев были прикованы к Кристеру. Работорговец вытер пот и тоже уставился на правителя Крейда. Несмотря на страх за свою жизнь, ему хотелось знать, как граф распорядится подарком.
Под пристальным взглядом хозяина, Дима и Артём невольно придвинулись друг к другу и потупились. Дмитрий нащупал руку друга и сжал её, надеясь, упредить сумасшедшие выходки брата. Но Кристера покорность рабов только разозлила. Шагнув к Артёму, он ткнул его пальцем в грудь и прорычал:
— Что ты стоишь, шут? Твоё дело развлекать гостей!
Временной маг беспомощно заморгал, повернулся к Диме, но брат молчал, с ненавистью глядя на графа.
— Упрямцев я не терплю! — громко заявил Кристер и махнул рукой гвардейцам.
