Среди ночи я вынырнула из глубин сна. Что-то меня разбудило. Открыла глаза. С моей стороны кровати стоял, покачиваясь, Дэн и как-то странно смотрел на меня. Такой знакомый взгляд. Ой, не нравится он мне!
— Маша, — голос хриплый и сдавленный.
— Ты что, Дэн? — сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Король помолчал, потом опустил голову и еле слышно произнес:
— Ничего, — он что-то добавил на своем языке, задул свечу и лег со своей стороны.
— Дэн, ты положил свой меч?
— Забыл.
Вслед за этим я услышала металлический лязг, и за моей спиной лег меч. Я с облегчением выдохнула: воевать среди ночи с пьяным королем мне не улыбалось. Особенно, если вспомнить, что несколько часов назад он один, да со сломанными ребрами одолел четверых мужиков.
Глава 4. Тяжелый день
Утром я проснулась первая. Кинула взгляд на спящего парня, опять подивившись, как меняется его лицо во сне. Спал он, как был, в халате, без одеяла. Ох, черт, про одеяло-то я и забыла. Разметавшись во сне со своей стороны постели, король был похож сейчас на большую черную птицу. Кулаки крепко сжаты, причем один — в сантиметре от рукоятки меча. Темные волосы падают на лицо. Сразу захотелось их убрать. Уже протянув руку, чтобы сделать это, тут же ее отдернула. Я что, совсем спятила? Вздохнула, спустила ноги на край, посидела так, потом дотянулась до нового домашнего платья, накинула его на плечи, и только потом встала.
Прошла в кухню, застегиваясь на ходу. На столе стояла недопитая бутылка вина, и лежал опрокинутый бокал. Я заглянула в мусорное ведро. Лежит одна пустая бутылка, которую мы выпили вчера вместе. Это что же, его так с пол-литра вина развезло ночью? Взяла бутылку, с трудом вытащила пробку (вот засадил-то), принюхалась. Странный запах. Без задней мысли приложилась к горлышку и глотнула. Горло обожгло жгучей жидкостью. Вот черт! Какое ж это вино! Голимый спирт! Ну точно градусов больше, чем в водке. И следов закуски не наблюдается. Надо же до такого додуматься! Хлебнув скоренько воды из-под крана, заметила, что под столом лежит лист бумаги. Я вчера потеряла, что ли? Вытерла губы тыльной стороной ладони, и наклонилась под стол. Подняла лист, перевернула и изумленно уставилась на рисунок. На нем грубыми штрихами было изображено уродливое чешуйчатое чудовище, вздыбившееся на задних лапах. Острые длинные когти, шипастый хвост, окровавленные клыки и горящие красные глаза. Рисунок был нарисован карандашом, но глаза и капли крови, стекающие из пасти, окрашены в густой красный цвет. Голову чудовища, почему-то, венчала изящная корона. Под рисунком была небрежная размашистая подпись вязью. Я повертела лист в руках, и положила с краю стола, рисунком вниз. Это вот спьяну художники такое рисуют, да?
Пошла в ванную, собираться. Надо бы Дэна разбудить, но даже не знаю. Настроение вчера после возвращения у него было... не фонтан. Можно сказать, поссорились. Даже не знаю, как мы теперь будем.
В углу ванной были свалены его вещи. Из складок одежды торчит окровавленный платок. Обычно аккуратный, вчера король был, видимо, не в себе. Э-хе-хе. Я вздохнула, и потянулась к куче — подобрать, но тут из комнаты раздался хриплый голос:
— Не трогай. Сам уберу.
Очень надо, сам, так сам. Я щелкнула задвижкой и стала умываться. Когда вышла, Дэн сидел на кухне. Выглядит получше, чем вчера, глаза нормальные, да и сидит ровно, и дыхание в порядке. Мы настороженно посмотрели друг на друга. Я собралась с духом:
— С добрым утром, ваше величество! Как самочувствие? — надо же кому-то первому начать.
— Доброе утро. Я вчера был резок, не сдержался. Прости. Пойми и ты меня.
— Я понимаю. Тебе лучше? Ночью ты... того.
Парень сразу подобрался:
— Что-то случилось? Ночью? — на лице промелькнуло беспокойство. Я смущенно молчала. — Скажи сразу, я что-то натворил? Мне вчера было очень плохо. Я... сорвался. Ничего не помню.
— Все в порядке, Дэн. Ничего ты не натворил. Малость перепил, — я кивнула на бутылку. — Где ты взял-то это? Вино же было.
— Сейчас снова будет вино, — парень закрыл глаза, шевельнул пальцами. — Можешь попробовать.
— Спасибо, я уже попробовала разок.
Дэн внимательно смотрел на меня:
— Мне точно не за что извиняться?
— Ну, даже не знаю.
— Говори прямо. Что случилось? Я тебя напугал?
— Было немного. Когда среди ночи просыпаешься оттого, что на тебя голодным взглядом смотрит в дюпель пьяный мужчина, станет тут не по себе, — к концу моих слов глаза Даанэля остановились, от лица отхлынула краска:
— Таак. Дальше?!
— Да ничего не было дальше. Ты лег спать. Я же говорю, все в порядке. Успокойся, Дэн. С кем не бывает.
— Со мной не бывает. Не должно быть. Но я так устал от вашего мира, от ваших нравов, все у вас какое-то вывернутое наизнанку. Прими мои извинения, такое больше не повторится... Давай сейчас займемся делом, а вечером...
— Что вечером?
— Мне надо подумать. А вечером поговорим.
Тут он кинул взгляд на рисунок на столе:
— Ты, конечно, видела это?
— Видела. Он под столом валялся, я думала, это мой лист, ну и...
— Прекрасный портрет. Хоть сейчас на стену тронного зала, — парень любовался на рисунок с презрительной усмешкой. Лицо его в этот момент было ну очень неприятным. — Самое страшное, что я вовсе не уверен, что ваш мир не сломает меня окончательно, — с этими словами он медленно порвал рисунок на две части, потом еще на две, кинул обрывки в мусорное ведро. — Показывай свои документы.
Я сходила в комнату, вытащила паспорт, студенческий и читательский билеты. Принесла в комнату, протянула Дэну. Тот взял, деловито осмотрел со всех сторон, принюхался, со вздохом отложил:
— Не получится, здесь кроме бумаги и другие материалы, я не знаю, из чего они сделаны. И фотографии еще везде. Жесткий у вас контроль над гражданами.
— Да, возможности нашего информационного общества в этом плане велики. Паспорт могут и по базе пробить, у каждого свой уникальный номер. И что теперь делать?
— Остается один путь. Сделать иллюзию. Первым мне понадобится это, как я понимаю, — Дэн указал на читательский билет. — С него и начнем. Проблема еще в том, что я своего фотографического изображения не видел, только портреты, это же совсем другое. Но попробую. Сиди тихо и ничего не трогай руками.
С этими словами парень медленно провел рукой над моим читательским билетом, потом сложил ладони вместе и когда развел их, на правой руке у него была полупрозрачная копия документа. Он бережно положил ее на стол рядом с моим билетом.
— Теперь изменим надписи. Какое имя здесь написать?
— Пиши "Иванов Данил Сергеевич". Это я Сан Санычу так сказала, тебе же все равно, надеюсь, — буквы моего имени расплылись, и собрались в новое имя.
— Что еще исправить?
— Если ты хочешь в редкий фонд, то курс должен быть четвертый-пятый, лучше пятый, они дипломники. Римская цифра "два" трансформировалась в арабскую "пять".
— Ой, не так. Цифру надо римскую, погоди, сейчас нарисую. — Я сбегала в комнату и притащила листочек с ручкой. — Вот смотри, — я поставила галочку на листе. — Это другие цифры, но иногда ими пользуются.
— Я видел такие знаки в твоем учебнике, но не успел спросить.
— Теперь надо номер изменить, только бы не ошибиться. По-моему, у старшекурсников номера меньше, чем наши, а вот насколько. — Я задумалась. Каждый курс отличается на тысячу, что ли.
— На него будут смотреть?
— И записывать каждый раз при выдаче книг. — Дэн скептически цокнул языком. — Да-а. Как все у вас... сложно.
— А ты сможешь его изменить по-быстрому, если что?
— Смогу.
— Тогда оставим это до библиотеки. Пока напиши просто на три тысячи меньше, чем мой номер. — Может, у меня паранойя, но подделывать документы мне еще не приходилось, страшновато. — Теперь измени год выдачи на "девяносто шестой", и добавь вот здесь штампы, по два за каждый год. Это значит, что ты ходил в библиотеку, и долгов за тобой нет. Твоя подпись, ее надо будет ставить каждый раз за полученную книгу, так что лучше сначала потренируйся на листке, а потом перенеси сюда. Можно просто фамилию "Иванов". Ну, и фотография.
Парень начал пристально рассматривать меня и сравнивать с изображением на фото. Потом прикрыл глаза, провел пальцем по фотографии на иллюзии, и вместо меня на ней образовался Дэн, прямо как живой, даже как будто трехмерный. Парень недовольно сравнил наши фотографии, скривился, снова провел пальцем — изображение стало более "плоским".
— Нормально?
— Ага, только надо бы помладше, ну ладно, сильно присматриваться не будут, я думаю.
— Помладше?
— Ну, поступают-то примерно в семнадцать лет. А сейчас ты как раз потянешь на старшекурсника, — Дэн ухмыльнулся, третий раз провел пальцем над "фотографией", и вместо него нынешнего на снимке образовался безмятежно улыбающийся парнишка моего возраста. Я изумленно уставилась на это чудо. Ну точно он, почти такой как когда спит, очень симпатичный, только еще более беззаботный.
— Похож? — с усмешкой взглянул на меня Дэн.
— Ага, на тебя во сне.
— В каком сне? — не понял парень. Я смущенно улыбнулась:
— Ну, ты почти такой, когда спишь.
— Правда? Не знал. А ты что, рассматривала меня?
Я окончательно смутилась:
— Что же мне теперь, усиленно отворачиваться? Просто меня поражает разница в твоем лице, когда ты спишь и бодрствуешь. Как будто два разных человека.
— Я привык к своей маске и давно перестал замечать ее. После того как убили моего брата, и я стал наследником престола, она стала моим лицом.
— А сколько тебе тут лет?
— Чуть младше тебя. Едва исполнилось семнадцать, — Дэн перевел взгляд на окно и тихо продолжил. — Это было еще до того, как ушла мама, — в голосе его звучала горечь. Я осторожно спросила:
— Она умерла?
Парень тихо покачал головой:
— Нет. Не будем об этом.
Я согласно кивнула. Боже мой, сколько же горестей за плечами этого человека?! Отец умер, недавно, судя по всему. Брата — убили! Мать — ушла! Куда ушла? Почему ушла? А теперь вот самого занесло к черту на кулички. Мда-а, вот она, жизнь королевская во всей красе. Я рассеянно взглянула на часы.
— Ой, Дэн, надо поторопиться, а то я опоздаю. Мне еще собираться!
Слабая улыбка заиграла на губах короля:
— Да, женщинам вечно требуется куча времени на сборы.
— Не могу же я такой страшилой идти на улицу!
Улыбка стала явной:
— Ну с чего ты взяла, что страшила?
— А то я в зеркало не смотрюсь.
Дэн пожал плечами:
— По мне так симпатичная девушка, худенькая немного.
— Уж так и скажи — тощая.
— Хрупкая. Просто у тебя такая конституция.
— Спасибо за комплимент, брат мой, — небрежно улыбнулась я Дэну, чтобы скрыть свое смущение.
— Всегда пожалуйста, сестренка, — открыто улыбнулся тот в ответ. И сразу стал похож на себя на фотографии. — Давай закончим с документами, и я расскажу, что придумал, чтобы помочь тебе с экзаменами. Посмотри, все ли тут в порядке.
Я внимательно пробежалась глазами по "читательскому билету".
— Да, нормально. Фотография пойдет, если ты будешь больше улыбаться и поменьше смотреть свысока. Я серьезно, Дэн, ты смотришь на людей как король, а в библиотеке так нельзя. Библиотекари не слуги, а хозяева на своей территории. Им нельзя приказывать, можно лишь попросить о помощи. Иначе ничего не получишь.
— Я понял. Значит, материализую, — с этими словами парень сосредоточился, что-то прошептал, накрыл иллюзию рукой, что-то сверкнуло под ладонью, и вот на столе уже лежит вполне материальный предмет — читательский билет на имя студента пятого курса исторического факультета Иванова Данила Сергеевича.
— А потрогать можно?
— Пожалуйста! — разрешающе повел он рукой.
Я осторожно взяла билет в руки. Совсем настоящий, прохладная поверхность, шершавая бумага, гладкая фотография улыбчивого мальчишки.
— Любой маг, конечно, сразу бы определил подделку, но здесь некому поймать меня на обмане. Для простого человека это настоящий билет.
— А почему же ты тогда называешь его иллюзией?
— Потому что это иллюзия, которая воздействует на чувства людей и говорит им, что она материальна. Этого билета нет. Я могу развеять его в секунду. Какие документы еще нужны?
— Основное удостоверение личности — паспорт. Но тут такая тонкость: не везде прокатит твоя иллюзия. Надо быть очень осторожным. С ним нельзя будет соваться в серьезные заведения. И тем более попадать в милицию. А вот к Санычу сходить можно будет, хотя к нему лучше бы со студенческим. Ой, нельзя со студенческим, ты ж по легенде из другого города. Ох, Дэн, нестыковки у нас с легендой. Спрашивать будут, что ты в библиотеке делаешь.
— Придумаем. Не волнуйся, Маша, люди, как правило, не слишком внимательны к другим, это я тебе как король говорю, — отмахнулся парень. — А уж у вас вообще каждый сам за себя. Меня это поражает безмерно.
Через десять минут Российская Федерация обрела нового гражданина в лице Иванова Данила Сергеевича, одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года рождения. Некоторые моменты, такие как страница с воинской обязанностью, требовали доработки, и я сделала себе зарубку на память — заглянуть к кому-то из парней в паспорт. Правда причину такого интереса еще не придумала. Зато водяные знаки получились как родные.
Пока Дэн мудровал с паспортом, я достала из холодильника колбасу с хлебом. Хоть бутерброд зажевать, а то когда еще будет случай поесть. Программа на сегодня насыщенная. Поскольку за столом расположился Дэн, я отрезала ломоть на тумбочке, и, с тоской вспоминая вчерашний ужин, задумчиво положила бутерброд в рот.
— Не ешь эту гадость! — парень протянул руку и забрал мой бутерброд.
— Эй, ты чего?! Отдай! — возмутилась я. — Некогда мне сейчас готовить, когда я еще поем теперь!
Я попыталась вернуть свой законный бутерброд. Ага, разбежалась. Пальцами одной руки мой "братец" аккуратно ухватил меня за запястья, а второй брезгливо стянул колбасу с хлеба и бросил в ведро.
— Держи! — протянул мне голый хлеб.
— О, ты так любезен! На хлеб и воду меня, значит?! — я разозлилась. Ничего себе, колбасу в мусорку швырять!
— Не кричи, — поморщился Дэн. — Смотреть не могу, как ты это ешь. Сейчас что-нибудь придумаю.
С этими словами он прикрыл глаза, посидел так минуту, и показал на холодильник:
— Можешь взять. А мне дай яблоко.
Я открыла холодильник:
— Ну и что здесь брать-то? Ой! Ух, ты!
Я с восторгом достала дымящуюся отбивную, лежащую на тонкой фарфоровой тарелочке, в окружении мелко порубленной зелени и свежих овощей.
— Приятного аппетита! Где мое яблоко? — наткнулась я на протянутую руку парня.
— Забыла, сейчас дам, — осторожно поставила тарелочку на стол и снова полезла в холодильник.
— Достань три штуки, — догнал меня голос Дэна. Я подала яблоки. — Дай стаканы.
Не люблю, когда мною командуют. Но то, что последовало дальше, заставило мое раздражение заглохнуть в зачатке. Дэн взял в руки по яблоку, поднял их над стаканами... и в каждый из них пролился сок — как из пачки. Руки парня при этом остались абсолютно сухими, и в них ничего не было — ни шкурки, ни косточек. Потом он взял третье яблоко, и "выдавил" сок из него. Подвинул мне почти полный стакан:
