| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И правильно. Получишь что-то получше, если захочешь.
— А что можно-то? Нет, мне бы весь список с пошаговой инструкцией. А там я бы уж справился. Нет, ну точно, напрягать булки я умею, знать бы только как правильно? Ну там... Ну не знаю. Вот мне бы так на берегу танцевать научиться!
— Хочешь — давай попробуем. Отстрелю всех, кто потолще, оставлю одних бегунов, пойдешь на берег ну... с ножиком, хотя бы?
— А откроется?
— Вряд ли. Скорее — сожрут. Ты же все время на прикрытие надеяться будешь, а я на тебя. В итоге я не буду стрелять, а ты бояться по-настоящему. Понял?
— Да не дурак. А что же делать-то?
Дита и Гера, в этот момент пришвартовавшиеся к БТР, тоже начали заинтересованно прислушиваться. Заметив внимание со стороны увеличившейся публики, Харон решил развить тему:
— Думать. Думать, чего ты больше всего хотел бы. Это самый действенный рычаг и стимул, я же повторял несколько раз. Вот чего ты хочешь, Улисс?
— Ну... снова хочу хуманом стать. Бродить в кожаных штанах везде, где нравится, и чтобы каждый встречный приседал и два раза 'ку' говорил. Ну могут не приседать, я не гордый, а вот такое зачетное барахлишко, как у тебя, мне совсем не помешало бы. Ну и вечная жизнь в придачу.
— Нормальная цель. А теперь разбей ее на этапы, распиши для себя и придумай, вернее, определись с первым шагом.
— Так вот же он! — Улисс потряс длинным луком. — Научиться бы для начала, чтобы как ты — бац, бац, и пара трупер... А то в самом деле, как-то зависеть от патронов, от ствола... не по-нашему это, не по-хумански.
Харон снял шляпу, задумчиво почесал затылок...
— Ну так действуй. Встречался мне несколько раз такой дар — кинекинетики. Иммунные могут своим желанием, своей волей здорово приложить соперника. Правда, расстояние ограничено опытом и откат бывает долгий по первым порам, но все, опять же, от тренировок зависит. А ты стрелу попробуй направлять. Что-то вроде телекинеза, понимаешь?
— Вроде чего??? И такое возможно?
— Ты как дите неразумное. В Стиксе возможно все! Ну, или почти все. Если ТАМ тебе казалось невозможным заживлять раны наложением рук, то что теперь Дите делать?
— Ты думаешь...
— Я ничего не думаю. Вот, видишь, бегун валяется? Навскидку, метров шестьдесят до него, как раз подходящая для тебя цель. Если из двадцати стрел ты по нему больше двух раз промажешь, то я умываю руки. Будешь учиться сам — пойму, что ты ни на что не годен! Начинай!
На Улисса было больно смотреть — столько обиды на лице взрослого мужика, столько... Будто бы у ребенка отняли вкусную конфету, наградив взамен подзатыльником. Но через минуту-другую эмоции сменились, вернее, совсем ушли, лицо стало немного задумчивым, он начал о чем-то усиленно размышлять. Еще немного, и на его лице бы появилась табличка: 'Ушел в себя, буду поздно'! Но...
Но нет, вместо нее отразилась какая-то мрачная решимость.
— Читал я что-то подобное. Думал — шаманство чистой воды, развод для домохозяек, желающих разбогатеть за четырнадцать дней по инструкции. А ведь если сработает...
— Ты стреляй, стреляй. А уж сработает или нет — все только от тебя зависит. Хотя, нет, погоди. Объясню еще раз, на пальцах. Для отставных военных. Если ты просто захочешь попасть, то может и другой Дар открыться. Любой. К примеру, тело само примет верное положение — и такое бывает. Вот только такой подарок Стикса будет для тебя тупиковым. Понимаешь меня? — и, видя задумчивый кивок, продолжил: — а тебе нужен именно телекинез. Умение управлять предметами на расстоянии.
— Почему? — еще более задумчиво и немного недоумевающе переспросил ученик.
— Потому! — и тут же резко оборвал себя. — Ладно, обещал же на пальцах и несколько раз. Вот стрела, вот лук. Ты ей придаешь энегрию... Заметь, я не требую от тебя убить бегуна или даже хотя бы проткнуть его, мне достаточно на первых порах, чтобы она упала на его хладный труп. Не натягивай тетиву, будто от этого зависит вся твоя жизнь, главное — направляй полет и исправляй промах! В полете. Потом сможешь во время драки притянуть к себе выбитый нож. Поднять взглядом горсть песка и кинуть в глаза. Швырнуть камень, когда руки заняты... ну, чем-то там заняты. Много чего сможешь!
— И такой Дар существует?
— Да!!! Да, блин, и он только первый шаг! Стреляй давай! Две первых стрелы тебе на промахи, но только попробуй не попасть третьей!
Попал Улисс с первого раза. Действительно, на самом излете стрела попросту шлепнулась на злосчастного бегуна, а сам стрелок в этот момент пошатнулся и завалился на правый бок, не успев сгруппироваться, громко сверзился на броню.
— И давно это с тобой? Ну, падаешь часто? — ухмыльнулся Харон. — Когда отпустил, тебя инерцией понесло, да?
— Точно!
— Ну на конфетку! — Харон протянул ученику флягу. — Извини, кисловатая, разводил на уксусе, но для тебя сейчас самое то. Потом сам научишься делать. Да пей, не бойся! Из горошины, как раз развивает Дар. Ну, давай, повторяй!
На следующие девятнадцать стрел Улисс потратил около часа — тряс руками-ногами в интервалах, глубоко вдыхал, даже несколько раз присел отдохнуть, но... Но все стрелы попали точно в цель!
Забавно иногда видеть такое детское изумление, такую радость на лице совершенно взрослого человека. Да что там забавно, если вам довелось быть свидетелем подобного зрелища — можете считать себя необычайным везунчиком! Еще бы, прожитые года учат меньше удивляться, больше контролировать свои эмоции, да и... Да и поводов настолько радоваться своему, казалось бы, абсолютно невинному при взгляде со стороны достижению, незаметному для неискушенного зрителя... Ну разве что на сеансах Кашпировского, когда прикованные к инвалидной коляске верующие внезапно встают и идут. Но там немного другое, там высокий профессионализм актеров, там эмоции бурные, но рассчитанные на публику — недоумение, слезы радости, восторг...
Улисс же был по-тихому счастлив. Он поверил в себя. В себя и в свои возможности.
— Я же теперь смогу и не только со стрелами так, да?
— Будешь тренироваться — сможешь притянуть тот труп и наколоть его на подставленный нож.
— Правда?
— Конечно.
Столько убежденности было в голосе Харона, что Улисс расплылся в счастливой улыбке. И не он один, только вот улыбка присевшей неподалеку Диты была более понимающей и снисходительной. Впрочем, она поспешила отвернуться, чтобы даже взглядом не выдать себя, не омрачить радость спутника.
А вот Гера задумалась всерьез о чем-то своем...
Впрочем, можно и ошибиться при взгляде со стороны, тем более — что мы знаем-то об этой девушке? Только то, что она молода, семнадцать лет по нынешним меркам... Ну да, скажете вы, в семнадцать лет уже многие успевают выйти замуж, родить и благополучно развестись. Успевают, да... А разве это такое уж достижение? Вот многие ли из семнадцатилетних умеют варить борщ? Или вести хозяйство, самостоятельно следить за чистотой в доме, за тем, чтобы все было постирано, муж, вернувшийся с работы...
Стоп, стоп, какой муж? Это сейчас не модно! Как и стремиться к судьбе домохозяйки. Нет, сейчас идеалы другие — сделать селфи в трусах перед зеркалом, потрещать в скайпе. Сходить в клуб, оторваться там... Сейчас — это вам не тогда, сейчас совсем не популярна когда-то едва не ставшая классикой песенка: 'Вся жизнь прошла, пора судьбой заняться! — А сколько же вам лет? — Ах, много, сударь, много, восемнадцать'! Сейчас в этом возрасте жизнь только начинается!
Вот и Гера выглядела на свои семнадцать совершенным неоперившимся цыпленком. Худая, или стройная — у каждого свой вкус. Поначалу перепуганная до потери сознания, изможденная переходом через черноту, едва не замкнувшаяся в себе благодаря потрясениям она, стараниями Диты, постепенно оживала. Начинала принимать участие в происходящих событиях, правда, пока всего лишь в качестве зачастую молчаливого зрителя, но уже вмешивалась в беседы вопросами. Чаще, конечно, немного наивными, но их иногда становилось просто невыносимое количество. До такой степени, что даже терпеливый Харон предпочитал ретироваться, попросту отмахиваясь, говоря: 'Не все сразу! Потом узнаешь'!
А сейчас же, после сцены с Улиссом, она явно открыла для себя что-то новое. Нет, не просто новое, а невообразимое, непредставимое раньше, в том, потерянном навсегда мире. Задумалась, ушла в себя, даже начала шевелить губами и незаметно загибать пальцы, явно решая для себя какую-то важную, очень важную задачу.
Улисс продолжал поражать уже порядком дырявый трупик бегуна, Харон подзуживал его редкими и едкими комментариями, Дита хлопотала по хозяйству, а Гера... А Гера сидела на броне и думала! И, судя по всему, что-то таки надумала! Почему? Да потому, что она отвязала в лодку и пусть слабыми, но уверенными гребками направилась к берегу, на котором где-то вдалеке еще маячили зараженные, отлавливающие последних жертв прошлой перезагрузки и ожидающие новой. В самом деле, что им ловить у пустынного берега? Тем более, что кисляк уже начинал редеть?
Новая партия невезучих болельщиков натолкнулась на плотную, массированную атаку несколькими сотнями подрощенных зараженных. По большей части, это были, конечно, свежие бегуны, только и умеющие, что быстро подскочить и впиться зубами, но среди них мелькали и твари пострашнее. Элитников Харон благополучно выбил, пополнив личный счет на борту БТР до семи единиц, а вот всякие топтуны, лотерейщики и еще какие-то крупные, уже обрастающие костяными бляшками твари отчетливо выделялись в начавшейся атаке.
Кстати, толпа слегка задержалась и была... как бы это сказать, на заметном взводе. Наверное, какие-то ультрас отметились на матче, заскочили на обратном пути в пивнуху — хотя, какая пивная выдержала бы напор трех сотен жаждущих? А их было больше, не знаем, насколько, но зримо больше — народ все еще прибывал, когда первые вопли 'зомби!' заставили ряды фанов сплотиться... В руках уже появились цепи, арматурные прутья, кто-то стягивал с себя ремень с огромадной бляхой, кто-то в спешке надевал второй кастет... Одним словом, на этот раз на бережок вывалилась не стайка разобщенных любителей поспорить, был ли офсайд или судью купили, а хорошо организованная и имеющая своих лидеров команда.
Команда, сама, первой ринувшаяся в атаку на слегка ошалевших от такой наглости тварей.
Конечно, тут для красоты и динамики сюжетной линии можно было бы наврать, что они двинули единым строем, смяли зараженных, прижали их к воде и благополучно утопили всех до единого, но... Но зачем, если в действительности все обстояло немного иначе. Да, сразу, моментально образовалось несколько очагов, скажем так, сопротивления со стороны ультрас. Да, они, в пылу настоящей, не постановочной, как это зачастую у них бывает, драки, сумели вычистить всех немногочисленных пустышей, проредить большую часть бегунов, но вот против лотерейщиков, топтунов, четырех руберов... Одним словом, ребята начали таять быстрее, чем к ним прибывало еще дезориентированное подкрепление. Таяли эти пресловутые очаги, раздираемые быстрыми и частично обросшими броней тварями. Быстро таяли, рассеивались, уже вступил в силу основной закон 'каждый сам за себя', подкрепленный 'спасайся, кто может'! Уже наступил полный армагеддец фанатам.
Но не всем. Самые зоркие или же самые ушлые смогли-таки разглядеть неподалеку от берега и лодку Геры, и БТР, на броне которого наличествовали зрители... Нет, Гера сообразила вернуться к родному уже броневичку, но и пример подала своим поступком весьма поучительный! Там безопасно? Туда принимают? Там пушка и пулемет???
И вот уже, спустя какие-то десять-пятнадцать минут со всего открывающегося на берегу пятачка (а это добрые километра четыре... В смысле, квадратных...) к одинокой машине устремилась разрозненная, раздираемая по пути еще не нашедшими себе еды тварями толпа растерянных ультрас.
— Стрельнуть, что ли? Нет. Давай ты. Когда до воды добегут, пальнешь из пулемета, но экономь патроны, ладно? — лениво протянул Харон.
— Там же... — Улисс слегка побледнел. — Там же обычные люди.
— Где? Не вижу! Говорил же — кто вдохнул воздух Стикса, перестал быть человеком в тот же момент. Забыл?
— Это как-то...
— Покажи мне, как! — решительно заявила Дита, высовываясь из люка. — Я сделаю.
Улисс вместо бледного налился нездоровым румянцем, потоптался с секунду и:
— Ладно, сядь там в сторонке, и просто смотри. Действительно, вдруг пригодится в жизни...
— А не уделишь ли ты мне чуточку своего внимания? — повернулся Харон к привязывающей лодку Гере. — Не решился тебя окликать, но вот сижу и гадаю — за каким чертом тебя туда понесло в такой неудачный момент? Жить надоело?
— Надо! — сказала, как отрезала. — Лодку жалко, да?
— Ну... раз девушка так уверенно говорит, что ей надо, то кто я такой, чтобы с ней спорить. Бери, конечно, у нас запасная останется. Да и может быть, эта не пострадает, только тебя разорвут, а лодку я потом подберу. Ты не думай, я не занудствую, надо — так надо. Просто любопытно было.
— Ну извини. Не будь букой, — внешне Харон выглядел лет на семь-восемь постарше девушки. — В самом деле надо. Потом, попозже снова поплыву.
— Эх... нет на тебя морячка поблизости, он бы тебе объяснил, что по воде плавает. Черт с тобой, забирай, я пока вторую надую. У тебя в роду партизанов не было?
— Партизанов? Зачем спрашиваешь? Не знаю, вроде бы не было.
— Ну те тоже всегда молчали, боялись выдать свою самую страшную тайну.
— Дурак. И никакая не тайна, просто смеяться будешь.
— Я??? Над тобой??? — Харон в огромном недоумении уставился на Геру. — А даже если и буду, это страшнее, чем умереть, да? Ну... дело твое.
Теперь уже задумалась девушка. Ненадолго, махнула рукой и выдала:
— Просто послушала, как ты Улиссу про телекинез объяснял и придумала свое! Себе! И открою.
— А-а-а... всего-то... Ну, валяй. Зверь, Апорт! — Харон отправил Зверя собирать выпущенные Улиссом и позабытые в суматохе стрелы, благо, предупредительные очереди на песке закончились, народ осознал всю глубину своей ошибки и теперь, впечатленный появлением в воде стокилограммового страшилы, дружно бросился в разные стороны.
— Тебе что, не интересно даже, что я придумала?
— Интересно. Но если буду спрашивать, то ты начнешь мне морочить голову, вот я и решил или выждать пару минут или просто посмотреть со стороны. Так что сама решай.
Гера надулась. Похоже, она в самом деле хотела устроить маленькое представление с собой любимой в главной роли, наверняка, уже даже расписала в голове небольшой сценарий, а тут такой облом. Не самым благодарным слушателем оказался Харон, не станет восторгаться гениальностью ее замысла, даже не спрашивает, в чем именно его гениальность! Ну как тут не обидеться? Совсем немного, минуты на три?
— Ну ладно, ладно, расскажу, раз тебе любопытно, — Харон приглашающе кивнул, но сдержанно, прохладно. — Может, и подскажешь что-то, ты, вроде бы, здесь не полный нуб. Вот только...
Гера на какие-то мгновения задумалась, а потом подсела вплотную к Харону и продолжала, уже понизив голос до полного шёпота:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
