Плеть богини

Ренна слушает мои излияния не перебивая, заинтересованно поглядывая из-под полуопущенных ресниц и задумчиво накручивая на пальчик непокорный локон, весьма живописно выбивающийся из сложной прически. Лишь когда я, закончив разглагольствования, потянулся за отставленным в сторону бокалом, графиня, не меняя расслабленной позы, томно промурлыкала:

— Очень... образно. Но я, кажется, поняла тебя. У меня остался только один вопрос. Скажи, как ваша компания относится к конкурентам?

Я позволяю себе снисходительную улыбку.

— Если ты о домашней армии маркграфа Делвина, то мы не считаем их конкурентами. Так что можешь при случае успокоить его сиятельство.

— С удовольствием передам ему твои слова, но не мог бы ты пояснить свою позицию? С чего такое пренебрежение?

— Видишь ли... человек с оружием — еще не солдат, даже если он в принципе умеет им пользоваться. А десять тысяч человек с оружием — еще не армия. Возможно, лорд Делвин, никогда не командовавший даже полком, пока не постиг эту простую истину, но я-то знаю.

Графиня приставляет пальчик к виску и закатывает глазки, изображая сосредоточенную задумчивость.

— То есть ты просто не веришь в успех его мероприятия и потому не намерен ему мешать? А если ваши расчеты окажутся ошибочными и Делвин сможет воплотить свой замысел? Что тогда?

— Тогда у императора появится еще одна головная боль и он станет куда благосклонней смотреть на необходимость платить наемникам даже после окончания войны с Лигой. Ведь лучше расстаться с деньгами, чем с властью, верно? Думаю, даже наша сегодняшняя встреча сделает его заметно сговорчивей. Так что мы не намерены мешать Делвину в его попытках создать армию графств. Как, впрочем, и помогать ему в этом. Такой ответ тебя удовлетворит?

— Вполне.

— И у тебя больше нет никаких вопросов?

— Ну-у-у...

Ренна, сложив губки бантиком, окидывает меня игривым взглядом.

— Что ж...

Я поднимаю бокал с рубиновой жидкостью и глубокомысленно смотрю сквозь него на мерцающий огонек свечи. Затем, словно собравшись с мыслями, продолжаю:

— Тогда я скажу еще кое-что просто так — исключительно из личной симпатии к тебе. Помнишь, я сравнил нашу армию с торговой компанией? Так вот, основной принцип деятельности любой торговой компании, как тебе известно, заключается в получении прибыли. Всё остальное — деловая репутация, престиж марки и прочее, конечно, тоже важно, но всё же вторично. Главное — доход. Помни об этом, если ваша зарождающаяся распря с Рейнаром когда-то зайдет достаточно далеко, чтобы начала литься кровь.

Затея Делвина, скорее всего, окончится ничем, но вполне способна побудить императора предпринять ответные действия, возможно, даже превентивные. Причем контрмеры империи могут оказаться куда более эффективными, чем ваши дилетантские потуги. Помнишь поучительную историю герцога Этельгейра? Если нет, могу вкратце пересказать. Он тоже пытался обойтись своими силами в противостоянии с императором. В результате уже несколько лет коротает время, "гостя" в какой-то заштатной резиденции Рейнара. Не повторяй чужих ошибок, Рени. Времена нынче тяжелые и с новыми смутьянами император может быть не столь милостив...

Графиня серьезно кивает в ответ уже без всякой тени кокетства:

— Я запомню твои слова, Морд.

Уж не знаю, повлияла ли на позицию Рейнара моя вечерняя встреча с обольстительной Рени ле Орн или просто так совпало, но буквально на следующий день после романтического ужина с графиней его императорское величество соизволило продолжить наши переговоры. Вот тут-то и началось самое веселье. Имперское правительство, несмотря на прямо-таки отчаянное военное положение, упорно не желало признавать очевидное и торговалось за каждый пункт.

Относительно легко Рейнар раздавал лишь звания, титулы и должности. Так, Хассо, Бенно и еще пара человек, обзавелись графскими коронами. Ле Трайд к тому же стал маршалом империи со всеми соответствующими правами и обязанностями, вроде возможности своей властью назначать и смещать высших командиров, самостоятельно определять стратегию ведения боевых действий и прочее в том же духе. Хотя тут имперцы все же оговорили ряд важных нюансов.

Несколько сложнее продвигалась дискуссия по финансовой части договора. Однако после ряда препирательств с императором и привлеченным для поддержки суперинтендантом наши пожелания все же были удовлетворены. Причем на этот раз в полном объеме и без всяких оговорок. Империя не только соглашалась с предложенными стандартами по оплате нелегкого наемничьего труда (изначально Рейнар пытался прописать в договоре содержание по существенно худшим расценкам — на уровне коронных полков), но и брала на себя обеспечение всех ранее выданных Серой армией финансовых обязательств. То есть все расписки, наштампованные за зиму нашей канцелярией, теперь подлежали оплате в имперском казначействе. Когда этот пункт был утвержден, суперинтенданта едва не хватил удар. В принципе не удивительно, учитывая, какие просторы для финансовых махинаций открывались благодаря этой маленькой оговорке.

Но битва за золотого тельца просто меркла на фоне того апокалипсиса, который разразился в малом зале советов, когда дело дошло до политических статей. Одним из наших ключевых требований было безусловное признание империей независимости Танариса. Император, как синьор и опекун нынешнего герцога (сынка опального Этельгейра), должен был официально отречься от всех прав на герцогство. При этом восстанавливался статус Танариса как независимого королевства, утраченный им в ходе имперского завоевания. Более того, империя заключала с новоявленным королевством мирный договор, по которому за Танарисом закреплялись все последние территориальные приобретения, включая Ирбренд и Леймаргенскую марку. В довершение всего метрополия еще и выплачивала бывшей провинции нехилые репарации!

Тут за сердце схватился уже великий канцлер. Старик, потрясая палкой и сверкая глазами из-под кустистых бровей, надтреснутым голосом доказывал Рейнару, что империя никогда (НИКОГДА!!!) не уступала территорий под угрозой оружия. Создать подобный прецедент в столь сложное для страны время равнозначно подписанию собственного смертного приговора! Я на это многозначительно заметил, что новые времена требуют новых решений. Те же, кто не способен понять и принять объективно существующие жизненные реалии, рискует стать историей, вместо того чтобы войти в неё... Кажется, император впечатлился. По крайней мере, пункт о суверенитете, невзирая на отчаянные призывы канцлера, он утвердил. Не сразу, конечно, а после изматывающей торговли с массой попыток заменить официальное признание независимости неофициальным, но все же утвердил.

После этого исторического события обсуждение оставшихся требований, которые условно можно поименовать военно-административным блоком, протекало уже не столь драматично. Хотя прений хватало и тут. Взять хотя бы те же должностные обязанности имперского маршала. Данное звание подразумевало командование во время войны ВСЕМИ вооруженными силами империи, за исключением гвардии, всегда и везде подчинявшейся лишь непосредственно императору. Но поскольку все понимали, что такое положение для Рейнара неприемлемо, а для Хассо — несколько обременительно, то пришлось срочно согласовывать некую промежуточную позицию.

В итоге компетенция ле Трайда была ограничена ведением боевых действий против королевств Лиги и примкнувших к ним союзников. Под командованием новоявленного маршала, помимо его собственных наёмников, оказались все уцелевшие регуляры, которые отныне уравнивались в правах с классическими "псами войны". Тем самым империя фактически лишалась коронных войск, еще недавно считавшихся главной опорой монархии. В то же время ордонансовые полки графа ле Бурка, в настоящий момент являвшиеся наиболее боеспособной частью национальных вооруженных сил, выводились из подчинения маршала и поступали в распоряжение Рейнара. За императором сохранялось также исключительное право объявлять сбор городского ополчения и призывать на службу реестровое дворянство. Такой компромисс оставлял Рейнару шанс на создание новой армии, но одновременно избавлял нас от ряда хлопот. В частности, от необходимости вмешиваться во внутриполитические разборки на стороне императора.

Ле Трайд также получил право самостоятельно набирать пополнения и формировать новые части. Причем империя обязывалась выплачивать жалование всем вновь создаваемым подразделениям. А еще маршалу отныне принадлежало право имперского суда на всех территориях, которые наша армия сумеет отбить у оккупантов (Северной лиги) и инсургентов (объявивших о своей независимости герцогов). Проще говоря, на "освобожденных" территориях мы могли творить любой беспредел "во славу императора, именем его"*. В рамках данного положения Хассо мог, например, помиловать попавшего к нему в плен врага империи. А мог и казнить либо подвергнуть другому наказанию. Скажем, лишить город вольностей или наложить денежный штраф (любых размеров) на какую-нибудь общину.

Кстати, все собранные штрафы, контрибуции, репарации, выкупы за пленных, имущество казненных, трофеи и любые другие средства, добытые наемниками в ходе боевых действий, поступали в армейскую казну и могли расходоваться командованием по собственному усмотрению. Главный армейский интендант в своих действиях был подотчетен лишь непосредственно маршалу и мог с чистой совестью плевать на фискальные службы империи, не опасаясь последствий.

Словом, получалась не наемная армия на службе государства, а как бы союзная страна со своими собственными войсками, администрацией и финансовой системой, которая сражалась за интересы империи своими силами и по своему усмотрению, за что получала от имперского правительства денежные субсидии и прочие преференции. Такой вот странный выверт военной политики...

Да! Самое главное: наш "союз" был заключен всего на год и что там будет дальше, целиком зависело от результатов летней кампании. Судя по постным физиономиям рейнаровой компашки на церемонии подписания финальной редакции соглашения, эта неопределённость здорово беспокоила имперское правительство уже сейчас.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Старинная формула имперского правосудия, применяемая в условиях чрезвычайного положения по прямому приказу монарха.

Интерлюдия 3

— Я жду ваших советов, господа.

Император бросил эту фразу в окружающее пространство, продолжая энергично мерить кабинет шагами, что для хорошо его знавших соратников служило верным признаком нервного состояния монарха. Ответ пришел от канцлера, сгорбившегося на своем привычном месте по правую руку от пустующего ныне тронного места во главе стола. Эрствен ле Верк производил впечатление смертельно усталого человека — годы неумолимо брали своё, а последние переговоры с наглым наёмником, казалось, высосали из старика последние силы, но глухой голос бывшего наставника императора звучал по-прежнему уверенно.

— Я уже говорил вашему величеству и готов повторить вновь — соглашение с ле Трайдом было ошибкой. Приняв требования наемников, мы продемонстрировали свою слабость. Отныне их запросы будут непрерывно возрастать, причем у нас по-прежнему нет никаких средств, чтобы заставить их выполнять ранее взятые на себя обязательства.

Император в ответ на это нравоучение только недовольно отмахнулся.

— Если бы у нас были средства, чтобы заставить плясать под свою дудку двадцатитысячную армию, то нам бы не понадобилось их нанимать! Я собрал вас не для того, чтобы обсуждать уже принятые решения. Мне нужно знать, как вы видите нашу дальнейшую политику с учетом последних событий. Барон Мельварт!

Довольно крупный, слегка погрузневший, но еще вполне крепкий мужчина неопределенного возраста с абсолютно незапоминающимся лицом неспешно повернулся к замершему посреди комнаты самодержцу, оторвавшись от изучения россыпи бумаг на столе.

— Я согласен с вашим величеством в том, что у империи нет шансов в прямом противостоянии и единственный выход из создавшегося кризиса — попытаться сыграть на внутренних противоречиях наших врагов, добившись их взаимного ослабления. Но я также не могу не отметить, что слова великого канцлера имеют под собой серьезные основания. В ближайшее время нам вряд ли удастся создать достаточно эффективную и надежную систему контроля Серой армии или хотя бы её высшего руководства, что в принципе одно и то же. А значит, любые наши планы, так или иначе связанные с наёмниками, ставятся в зависимость от удачи и... слепого случая.

Движения и мимика человека, поименованного бароном Мельвартом, были скупыми и выверенными, как и фразы, произносимые бесцветным голосом, лишенным какой бы то ни было интонации. Но, несмотря на полное отсутствие эмоций, весили его слова много. Весьма много. Ибо говоривший был не кем иным, как великим прокуратором — главой тайной службы империи. И потому Рейнар Пятый, скрывая раздражение, терпеливо дожидался окончания неспешной речи своего "серого канцлера". Обуревающие императора эмоции выдавало разве что нервное подергивание щеки. Зато когда монарх снизошел до ответа, его слова буквально сочились сарказмом.

— Барон, избавьте меня от этих банальностей! Я хочу, наконец, услышать что-то полезное, а не бесконечные рассуждения о том, что изменить уже невозможно! Вы упомянули о контроле над руководством наёмников? Прекрасно! Самое время сообщить нам, какие шаги предприняты в этом направлении. Итак?

Мельварт, не меняя выражения лица, спокойно переводит взгляд невыразительных глаз неопределенного грязно-бурого цвета с язвительного самодержца на аккуратно разложенные по столу бумаги.

— Ваше величество, подробное изучение всех доступных нам сведений не дало ничего принципиально нового, но ряд выявленных мной нюансов позволяет по-иному взглянуть на имевшиеся ранее факты.

Император недовольно фыркает:

— Бросьте свои намеки, барон. Говорите прямо, что вы имеете в виду.

— Нам следует уделить больше внимания графу Ирбренскому и его эльфийской супруге.

Брови Рейнара удивленно взмывают вверх в немом вопросе, и прокуратор, не дожидаясь, когда император соизволит его озвучить, поясняет свой тезис:

— Ранее, когда стало известно, что послом наемников будет не один из командиров отдельных отрядов, вошедших в состав Серой армии, а ордонанс-офицер главнокомандующего, мы приняли его за простого курьера. Ничего не решающая креатура старого интригана, которой надлежит четко и ясно, как и положено хорошему секретарю, передать нам условия наемной армии. Однако ход переговоров заставил меня усомниться в правильности такой позиции.

Губы императора кривит саркастическая усмешка.

— Ты тоже заметил, что он только пытается казаться тупым солдафоном, да и то не всегда, а лишь когда ему это выгодно?

— Дело не только в этом, ваше величество. Как вы, несомненно, помните, впервые Морольд ле Брен, тогда еще под именем Морд-северянин, попал в поле нашего зрения во время Ирбренской кампании Этельгейра. Тогда это, естественно, никого не заинтересовало. И Морд благополучно пропал на целый год, а затем объявился уже в составе отряда капитана ле Кройфа в качестве одного из младших офицеров. Буквально через несколько месяцев после его появления в отряде, "мертвецы" нанимаются на службу к герцогине ле Марр и в ходе блестящей осенней кампании обеспечивают ей захват власти в Танарисе. Причем посредником в переговорах о найме выступала будущая супруга графа ле Брена. Кстати, некоторые сведения позволяют предположить, что они были знакомы задолго до этого. По крайней мере, имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства указывают на то, что их якобы первая встреча в Калгарде во время обсуждения условий найма была достаточно бурной. К тому же Морд, хотя и являлся на тот момент формально самым младшим из офицеров отряда, почему-то был непосредственно задействован в процессе переговоров и, по непроверенным данным, сыграл не последнюю роль в том, что "мертвецы" всё-таки ввязались в эту достаточно рискованную авантюру...