"Слава.Возрождение"

Лера лежала, и думала о том, как хрупко счастье, кажущееся таким незыблемым, таким несокрушимым, и как нужно ценить каждую его минутку — ведь оно может оборваться в любую секунду.

Она приподнялась, наклонилась к Славиному лицу и нежно поцеловала его в губы. Он вздрогнул, открыл глаза и рассмеялся:

— Опять?! Я, конечно, сексуальный гигант, Слава-производитель, как ты выразилась, но и мне надо немного отдохнуть! Вот посплю, и ещё... произведу! У тебя самой-то уже там не болит?

— Болит! Только пусть Хагра завтра терпит — она мне оставила отбитый зад, а я ей... — Лера расхохоталась и, счастливо улыбнувшись, сказала: — Не могу никак насытиться тобой. Кажется, что ты сейчас исчезнешь, как будто ты какой-то мираж! Или я исчезну...

— Не исчезнешь, — пробормотал Слава, отворачиваясь к стенке, — если только не будешь мешать спать. А то прогоню тебя на дождик, если будешь меня пихать! — он тихонько захрапел, а Лера закрыла глаза и тоже стала погружаться в сон.

Неожиданно к ней обратилась Хагра:

— Лер, я тоже хочу! Ну чего тебе стоит, а? Он же всё равно не знает, кто из нас в этот самый момент в теле! Ну хоть разок! Ты сегодня с ним пять раз кончила, я считала, нельзя, что ли, чтобы хоть разок и я испытала удовольствие?

— Я что, буду его обманывать? Ну как ты себе это представляешь? Он почувствует что-то не то, ты поведёшь во время секса как-то не так, он сразу почувствует — он же меня как облупленную знает! И потом — он всё время будет подозревать, что мы его надуваем!

— Лерчик, ну чего тебе стОит, а? У меня одни гадости в жизни, я такая несчастная, такая брошенная всеми сирота! Я лишена всех радостей, всего счастья, что доступно другим — лишена даже своего тела! Ведь у меня нет ничего — даже своего тела, чтобы получить маленькие радости жизни! Ведь ты же знаешь, что я не по своей воле убила тебя, меня заставили, околдовали эти негодяйки, я бы жизнь отдала, но не пошла бы против тебя и тех, кто тебе дорог! Ты меня наказываешь за то, что я не совершала! И ведь ты не позволишь мне пойти к чужим мужчинам, да? Скажешь, что это будет измена твоему Славе? Так почему хоть разок, иногда, когда он не знает, мне не побыть в своём теле и не насладиться сексом с ним? Лер, это несправедливо!

— Выглядит логично, только почему я чую, что ты меня как-то разводишь, а? Хагра, ты маленькая, хитрая негодяйка — пользуешься моей дружбой! Ладно. Как-нибудь, когда Слава будет со мной, я позволю тебе войти в тело. Но только не часто! Согласна?

— Спасибо, моя любимая! Ты настоящая подруга, лучшая в мире, самая, самая...

— Заткнись, я спать буду. — усмехнулась Лера. — Кстати, а что ты сегодня видела из того, что видела я? Ощущать-то ты не могла, а видеть можешь? Я сегодня пыталась смотреть через твои глаза, когда ты ехала на коне, так то вижу, но не всегда — вроде как иногда контакт устанавливается, иногда — просто торчу в темноте, и всё!

— Хммм... я неплохо всё вижу... мужчина твой хорош — настоящий жеребец! А какой у него... хмм... в общем — я всё вижу и завидую тебе. И все бы позавидовали! Отхватила такого мужика... счастливая ты, Лерка! А ты расскажешь мне, откуда вы взялись? Вы же не демоны?

— А ты что, боишься демонов? — усмехнулась Лера, — а чего тогда просишь, чтобы Слава тебя взял? Он же демон!

— Нееет... он не демон — я только сейчас поняла — вспомнила! Мне говорили, что у демонов их причиндалы раздвоены! И извиваются, как два языка! А у Славы всё нормально — как у всех мужиков. Лучше чем у всех мужиков! Не демон. Хотя — интересно было бы трахнуться с демоном... это я так просто, к слову!

— Ну и дурная же ты, Хагришка! Ну чего ты несёшь? — рассмеялась Лера и нечаянно толкнула коленом Славу. — Мы люди, да. Только из другого мира. С другой планеты. Ну как бы тебе объяснить — есть много, бесконечное множество миров. В одних живут люди, в других нет, они все разные, могут выглядеть не как люди, и быть при этом лучше многих миллионов или миллиардов людей, как керкары, к примеру! Ты узнаешь много такого, что перевернёт твои представления о мире, о жизни, о том, что плохо, а что хорошо. Не никаких демонов. Есть люди, которые, частенько, хуже всяких демонов. А то, что у Славы не раздвоенный... хммм... а интересно было бы, что-то ты меня просто заворожила картиной демонического...

Лера и Хагра стали хохотать, Лера не удержалась и снова толкнула Славу, он повернулся, пробормотал:

— Ну ладно, ладно, иди ко мне, я вроде уже передохнул, и сдёрнув с Леры одеяло осторожно перевалился на неё.

Девушка обхватила его ногами, чувствуя, как он раздвигает её плоть, и шепнула в темноту своего мозга:

— Иди, пользуйся, зараза ты эдакая! — Хагра счастливо вздохнула, принимая в себя Славу, и впившись в его бёдра крепкими руками, блаженно улыбнулась и застонала...

Утром они так же споро собрались — Хагра уже не качалась, как вчерашним утром, похоже, что координация её движений приходила в норму. Она была довольна и спокойна, как будто так и надо — куда-то ехать, в неизвестном направлении, с неизвестной целью. С виду было похоже что она наслаждается поездкой. Девушка молчала, но время от времени на её губах вспыхивала улыбка.

Слава подозрительно посматривал в её сторону, потом не выдержал, и спросил:

— Чего ты всё улыбаешься?

— Я с Лерой разговариваю! Она мне рассказывает о жизни в других мирах. Мне же надо знать — откуда вы, как и что! Я так вам завидую — у нас нет такого понятия — муж, жена..на одну женщину один муж — не это ли счастье! Я бы своего мужа никуда не отпустила! Я бы с него пылинки сдувала! Особенно с такого, как ты... счастливая Лерка!

— Ладно, ладно, смотри вон на дорогу! — усмехнулся Слава. — Скоро будем возле Роя, осталось немного. Я прикидывал — осталось километров десять, не больше.

Они проехали ещё километра три, пока не упёрлись в огромный обрыв. Под ним, вдалеке, виднелась гладь огромного озера, на краю которого возвышался гигантский 'пирог', чёрный, как базальтовая скала. У Славы заныло сердце — Шаргион! Шаргион...

С тех пор, как корабль был повреждён, все дела пошли кувырком — да и какие могут быть дела у человека, выброшенного в чужой мир, без привычной среды обитания — механизмов, которые не замечаешь, когда они есть, и страдаешь без них, потеряв. Кроме того — попробуй у современного человека отбери электричество, водопровод, газ — он же взвоет — как так можно жить? А этот мир жил именно так — в раннем средневековье.

Занятый этими мыслями Слава не сразу услышал возглас Хагры, и только когда она подскакала и тронула за плечо, он очнулся и вопросительно оглянулся:

— Чего ты?

— Погоня! — Хагра была сосредоточена, губы сжаты, а в руке уже зажат меч. Утром она вооружилась как полагается, заявив, что без меча чувствует себя не вполне уверенно — всё равно, как у неё одну руку отрезали. Немудрено — если с детства ходить с мечом даже в туалет.

Слава оглянулся, и увидел, как из зарослей, метрах в пятистах от них выезжает отряд воительниц, человек сто пятьдесят. Они выдвигались уверенно, выстраиваясь полукругом, как для загона дичи, а часть, человек двадцать, нырнула обратно, видимо следуя какой-то команде. За высокой травой не было видно, куда они девались, но по логике — Слава предположил — сейчас они нахлёстывают лошадей, обходя их тропами вдоль обрыва, в расчёте перехватить их маленький караван впереди.

Слава нахмурился и в его голове мелькнула мысль о том, что жалость иногда имеет далеко идущие последствия — например — если бы он свернул башки маленьким поганкам у озера, то и сообщить об интересной информации отряду воительниц было бы некому. В этом мире он, мужчина, являлся таким сокровищем, что чего там сто пятьдесят человек — армию заслать за ним, и то невелика цена.

— Гони вперёд! Брось вьючную лошадь! Гоним, гоним!

Они отцепили вьючных лошадей и пустили своих вскачь, вдоль обрыва, спасаясь от преследовательниц. Ему не хотелось их убивать, но ещё больше не хотелось, чтобы убили Леру — а первое, что сделают эти воительницы, убьют 'владелицу' мужчины, и потому ему ничего не оставалось, кроме как мчаться во весь опор. Хагра была гораздо легче, потому её лошадь сразу вырвалась вперёд, метров на десять. Она оглянулась, и вроде как намерилась придержать коня, но Слава яростно крикнул:

— Гони! Не останавливайся! Я прикрою тебя спиной — в меня они не будут стрелять!

И тут, как ответ на его крик, из травы просвистели стрелы. Лошадь Хагры споткнулась, со всего размаху перевернулась через голову и едва не задавила свою всадницу. Метрах в пятидесяти от них, с гиканьем и улюлюканьем выскочили всадницы, обошедшие их сбоку, а Слава соскочил с седла лошади и бросился к упавшей девушке. Она лежала с закрытыми глазами и тяжело дышала — видимо сильно ударилась при падении и была без сознания. Слава схватил её на руки, и припустился бежать так, как никогда в жизни, наверное, не бегал. Его усиленные мышцы и связки работали с невероятной эффективностью и тело, сжигая запасы своей энергии выдавало максимальный кпд.

Его скорость была больше, чем у бегуна на короткие дистанции, даже больше чем у лошади, несмотря на то, что он бежал с грузом на руках. Потом, конечно, будут последствия — тело сжигало жир, после такого бега он похудеет килограммов на пять — это притом, что особой полнотой Слава и так не отличался. Но эта сверхскорость была необходима, и он бежал, спасая свою женщину.

Нацелившись на тут точку, где предположительно находились пещеры керкаров, захлёбываясь рвущимся в лёгкие густым воздухом планеты, Слава мчался длинными прыжками, как лев на охоте. Сзади, как стая волков мчались воительницы, не отставая и не приближаясь — остановка Славы дала им возможность приблизиться на расстояние около пятидесяти метров, и если оглянуться, можно было увидеть скажённые гримасами лица женщин, нахлёстывающих своих лошадей. Но оглядываться было некогда — главное, чтобы не запнуться о кочку, или какую-нибудь корягу — он не мог позволить себе остановки. Ещё одна остановка, и девушка может погибнуть.

Три километра он промчался с такой скоростью, что если бы выступал на Олимпийских играх — выиграл бы их с невероятным результатом, который никто не смог бы побить никогда... если б не стал мутантом.

Четвёртый километр дался ему уже довольно тяжко — тело выдавало всё, что могло, разогревшись до сорока, не меньше, градусов. А может и больше. Слава просто горел, как свеча, выдавая максимальное усилие. Лошадь, скорее всего, давно не выдержала бы такой скачки, да ещё с двумя седоками и пала бы мёртвой. Но человек оказался сильнее лошади, и потому он всё бежал, бежал, бежал...

Пятый километр Слава прошёл с такой же высокой скоростью, и заметил, наскоро оглянувшись, что преследовательницы вытянулись длинной змеёй — часть отстала далеко, но половина держалась в такой же близи, как и раньше — вероятно у них были хорошие, сильные кони.

В пятистах метрах от пещер в кустах Слава заметил 'лицо' керкара и на ходу прощёлкал на языке многоножек:

— Помощь! Преследуют! Враги!

Керкар пронзительно засвиристел, и из кустов выскочили тридцать керкаров, вооружённых своими ритуальными мечами на длинных рукоятях. От входа в пещеру тоже показалась группа керкаров — сорок, которые белой волной понеслись в сторону врага.

Первая группа керкаров встретила воительниц сразу за спиной Славы, слегка снизившего темп бега.

Воительницы не могли напасть все сразу, растянувшись вереницей, и керкары пронеслись через них, как сенокосилка, срубая всех, кто попался под удар меча. Они рубили всех подряд — лошадей, воительниц — летели брызги крови, жалобно вопили кони и вскрикивали от ударов женщины — в живых после ударов многоножек не оставался никто.

Наконец, они столкнулись с основным отрядом, и закипел страшный бой — керкаров окружили десятки воительниц. Их было больше в несколько раз, однако это ничего им не дало — керкары выстроились в круг, и те воительницы, что оказывались в зоне досягаемости их длинных мечей падали, как подкошенные косой. Подбежали ещё сорок многоножек, и тогда уже началась совершеннейшая резня.

Слава уже остановился, опустил очнувшуюся Хагру на землю, и они с ужасом смотрели на эту бойню.

Одно дело, когда ты даёшь команду кораблю, он выпускает смертоносный луч — от этого гибнут десятки людей — но ты их не видишь. Просто что-то взрывается и горит, без особых подробностей. Здесь же, на твоих глазах превращаются в окровавленные куски мяса полторы сотни здоровых, и даже вполне симпатичных женщин. И что мог сделать Слава? Лишь закрыть глаза, чтобы не видеть этого.

Когда он их открыл — последние оставшиеся в живых воительницы пытались спастись бегством от неизвестных им чудовищ, но были настигнуты и зарублены во мгновение ока. Многоножки бегали быстрее здешних лошадей.

— Что это было? — с ужасом спросила Хагра, и помотала головой, как будто пытаясь отогнать страшные воспоминания. — Лучше бы ты убил тех четырёх дурёх! Это они навели отряд...

— Лучше бы, лучше бы — не тычь грязным пальцем в открытую рану! — буркнул Слава. — Выпусти Леру, она мне нужна!

Девушка закрыла глаза, как будто бы слегка покачнулась, и когда открыла, сказала по русски:

— Да, Слав, я тут. Кошмар какой! Ой-ёй! Какие они всё-таки эффективные убийцы, эти керкары! Как бы у местного населения проблем с ними не было... вот уж, с их точки зрения, демоны, так демоны!

Лера обернулась к подошедшему к ней керкару, разглядывающему её неподвижным взглядом, и сказала на их языке:

— Я Лера! Временно сменила внешность. Надеюсь, Славу-то вы помните?

— Я понял. Информацию о новой Лере принял. Командира Славу мы никогда не забудем. Мать Роя ждёт его.

— Соберите всё имущество убитых, лошадей, поймайте наших лошадей и приведите к пещере. Мы пойдём к Матери. И проводите нас туда, а то мы здешних ходов не знаем, можем заблудиться.

Керкар коротко заверещал, и от группы керкаров отделился один, заспешивший к входу в подземелья:

— Он вас проводит. Следуйте за ним! — командир многоножек отскочил от людей, и помчался к своему отряду, собирающему трофеи, а Слава и Лера пошли к пещере, стараясь успеть за быстроногим проводником.

— Приветствую, командир Слава! — голос Матери Роя был лишён эмоций — с удовольствием вижу, что ты жив и здоров. А где твоя женщина Лера?

— Она... сейчас в этом теле — Слава обнял за плечи Леру — мы будем ей делать новое, старое погибло.

— Она не одна в этом теле — после недолгого молчания ответила Мать — ты об этом знаешь?

— Знаю. Мать, у меня к тебе два дела. Первое — мне надо установить псионическую связь с тобой, и второе — мне, возможно, понадобятся твои бойцы. Керкаров десять, примерно.

— Ничего сложного. Иди за провожатым к Купели — погрузишься, и настроишься на связь со мной. Что касается бойцов — получишь столько, сколько тебе надо — не в ущерб Рою. Ты же понимаешь, что жизнь Роя превыше всего. Но десять бойцов могут быть выделены легко. И двадцать, если надо. Я сейчас произвожу много особей, увидишь в Купели. Моё тело требует усиленного кормления, и на этом задействованы все мои керкары.