— Меня предали, смертный, предал тот, кому я была обязана рождением в этом облике. Я хочу мести. Я хочу Ошертеса, хочу быть рядом с ним. Хочу воссоединения. Ты должен помочь мне!

— Я не понимаю тебя. Ошертес никогда не говорил мне, что ты, собственно, такое, — ухмыльнулся волшебник. — Мне нужна ясность, а не твои хотения.

— А ты интересный, — зазвенел Ее голос. — Интереснее других смертных. И уж точно интереснее милого Далгира. Он любил меня. Ты — нет.

— Почему я должен любить тебя?

— Все любят. Ошертес, Далгир, даже Лии-Лей.

— Откуда ты знаешь о нем?

— Он меня создал, — сказала девушка-меч. — Вырвал мою душу из тела и поместил сюда. Но и он любил меня, ведь я отвечала взаимностью. Я не могу не любить, не могу не хотеть. Моя жизнь в желании, смертный, как и ваши.

— Это пустые слова, — пожал плечами Ги. — Мне все равно нет дела до твоих желаний.

— А свое у тебя есть? Прямо сейчас? Женщина? Богатство? Слава? Власть? Поделись со мной любовью, а я исполню твое желание, дам тебе мечту, как дала Далгиру или Ошертесу.

— Ты дала им лишь смерть.

— Смерть — и счастье.

— Смерть несколько ограничивает пределы счастья, не так ли? — скривил губы бретонец.

— Нисколько, — отрезала Она. — Лучше прожить день в счастии и заплатить за это жизнью, чем маяться век без надежды на достижение мечты.

— Эта философия также пуста, милая, — Ги прислушался к биению сердца дремора, чтобы убедиться, что тот еще не умер.

— Пусть. Но ты не откажешь мне в просьбе? В мольбе? Я молю тебя, смертный, воссоедини меня с Ошертесом.

— Но зачем?

— Потому что я люблю его. Лезвия умеют любить. И заточенные в них атронахи, — при этих словах пальцы дремора судорожно сжали колено Ги.

— Ты говорила, что испытывала те же чувства к Некто. И к Лии-Лею, — бретонец взял ладонь умирающего Ошертеса в свои руки. От жара тлеющих в еще живом теле костей волшебник мгновенно вспотел.

— Нет, не те же. Они дали мне пагубное существование в виде оружия. Я пила жизни, я хотела этого, но мое желание было порочным. Ошертес знает, что я не такая на самом деле. Он верил в меня, он хотел вернуть меня себе. Пусть даже это означало бы новое заточение, он хотел, чтобы я была рядом с ним. Именно поэтому я и смогла сбежать от Лии-Лея, когда он убил Далгира. Я пришла к Ошертесу. Он любит меня. Я люблю его. Поверь хотя бы ему, прошу тебя.

Девичий голос смолк. Ги поглаживал тонкие пальцы дремора, размышляя над ее словами. Наконец, он решился.

— Я верю вам.

— Благодарю тебя, благодарю! А если ты веришь, то должен знать, что делать дальше! — радостно засмеялась Она.

— Да, — бретонец взял танто в правую руку, а левую положил на лоб Ошертеса и произнес заклинание захвата душ. Пальцы дремора сжались в кулак, когда клинок вошел в его сердце, а его душа перешла в оружие, в котором томилась ледяная принцесса. На мгновение рукоять меча стала невыносимо холодной, затем раскаленной, но Ги не выпускал ее из руки. Наконец слияние завершилось. Кровь Ошертеса, стекая по обугленному трупу, марала серые льняные простыни и струилась меж пальцев волшебника.

Ги выдернул клинок из тела дремора. Хотя голоса замолкли, он чувствовал, что все сделал правильно. Что двое даэдра теперь разделят свое заточение и будут вечно любить друг друга, что бы это ни означало.

10. Смертников здесь нет.

Утро застало Ги не выспавшимся и раздраженным. Всю ночь он сидел близ мертвого тела Ошертеса, вертя в руке магический танто и размышляя о поединке. Кто сможет бросить вызов Лии-Лею и уцелеть? Раэлидан? Сертедо? Сам Ги? Кто-то из десятников? Абсурд! Ящер убьет любого из них за несколько ударов сердца. Бретонец прекрасно понимал, что шанс был только у Ошертеса. Теперь этот шанс упущен, и остается только отказаться от боя и с позором покинуть Лейсс.

Вошел Раэлидан. Он выглядел серьезнее и сосредоточеннее, чем обычно. За ним показался Сертедо, вид которого свидетельствовал только о желании провалиться сквозь землю. Оба молчали. Не стал нарушать тишину и Ги. Так они и провели добрых полчаса: бретонец сидел, альтмер и имперец стояли рядом.

— Осталось два часа, — наконец произнес Сертедо. — Два часа до моего позора.

— Я понимаю, — склонил голову Ги. — Но я так и не смог ничего придумать. Прости меня, я не оправдал твоих надежд.

— И никто бы не смог. Ты все сказал мне правильно. Я проиграл уже в тот момент, когда покупал Лейсс. Глупо было надеяться, что мне позволят остаться здесь надолго.

— Мастер, — Раэлидан обернулся и положил руку на плечо альтмера, — позволь мне сразиться с Лии-Леем. Я думаю, старый легионер всегда найдет, чем удивить подлую ящерицу.

— Нет, — покачал головой Сертедо. — Сражаться буду я. Смертников здесь больше нет. Пусть я стану последним, кто погибнет в этой проклятой шахте.

— Но мастер...

— Нет! — тоном, не терпящим возражений, повторил альтмер. — Это буду я. И это приказ, Раэлидан, если ты еще не забыл, кто хозяин Лейсса!

Имперец опустил руку и отошел в сторону. Вновь наступило затяжное молчание, которое на сей раз прервал Ги.

— Ты уже выбрал, чем будешь сражаться?

— Нет разницы, — пожал плечами Сертедо.

— Тогда возьми этот клинок, — бретонец протянул альтмеру магический танто. — Если лезвия все еще умеют любить и желать, он сможет помочь.

Лии-Лей был зол. Зол на Джер-Дзе и его имперского подпевалу, которые хитростью погубили дремора, и на атронаха, которая смогла увести клинок прямо у него из-под носа. Теперь победа над бойцом Лейсса не будет красивой. Что толку в убийстве беззащитного шахтера? Не для того Лии-Лей готовился к славному поединку.

Аргонианин встал с кровати, вытащил из дорожного чехла копье, накинул на плечи цветастый халат и вышел на улицу. Лучи утреннего солнца мягко коснулись чешуи Лии-Лея, и он невольно зажмурился и улыбнулся, продемонстрировав ряд белоснежных острых зубов. Приняв боевую стойку, ящер отработал с воображаемым противником несколько ударов копьем, размял мышцы ног, потренировался в переходе из атаки в защиту. Вряд ли все это понадобится сегодня, отметил про себя Лии-Лей. Он решил даже не менять копье на топоры, как задумывал сначала. Дремора — достойный противник, и убивать его охотничьим оружием было бы непочтительно, но теперь его нет, а любой из оставшихся в шахте боеспособных мужчин представлялся аргонианину ходячей дичью, добычей.

Ящер вспомнил бой с ледяной девушкой, душа которой теперь томилась в танто. Славный поединок! Лии-Лей нашел Ее в глубоком скайримском ущелье, наполовину засыпанным снегом. Атронах не заметила его и прозевала атаку. Королевский боец вспомнил свое удивление от того, что сумасшедшей силы удар мечом даже не оставил на коже девушки царапины, а сама Она повернулась к нему. Атронах была прекрасна. Ее большие синие глаза словно спрашивали, за что, почему был нанесен удар. Лии-Лей рубанул вновь, на этот раз ранив девушку в шею. И тогда Она разозлилась. На аргонианина обрушилась безжалостная ледяная буря. Его смело, словно мотылька, попавшего под взмах опахала, протащило по снегу и приложило головой о стену ущелья. Тренированный и опытный боец, Лии-Лей сразу же перекатился вбок и вскочил на ноги, уворачиваясь от нового заклинания атронаха. Отбросив бесполезный меч в сторону, аргонианин выхватил из поясной сумы эбонитовые метательные звезды, зачарованные огненным магом. Каждая из них стоила целое состояние, но победить ледяную принцессу по-другому явно не получилось бы. Лии-Лей метал звездочки без промаха. Первая вонзилась атронаху в глаз, оплавив Ей лицо и заставив отшатнуться, вторая — добивающая — рассекла шею девушки. Атронах медленно осела на землю и затихла, только смотрела в небо единственным оставшимся глазом, да шевелила губами, пытаясь что-то сказать. Вероятно, Она даже не поняла, что происходит, когда аргонианин склонился над ней, достал камень душ и начал читать заклинание...

— Ты готов? — голос Джер-Дзе прервал выполнение скрытого укола, и Лии-Лей вновь ощутил приступ ярости. Больше всего на свете ему хотелось сейчас вырвать наместнику его лживый язык.

— Готов к чему? К забою овец? — вызывающе прошипел королевский боец.

— Не дерзи мне, Лии-Лей, — отрубил наместник. — Я сделал все, чтобы не проиграть Сертедо теперь. Тебя не касаются вопросы с дремора, твоя задача — пойти и убить бойца из Лейсса, кто бы им ни оказался.

— Вы нанесли мне оскорбление. Осторожно, не надо играть с ядовитыми змеями, господин Джер-Дзе, — Лии-Лей перехватил копье поудобнее. Если метнуть его сейчас — наместника не спасет даже чудо.

— О, я готов извиниться, — издевательски рассмеялся Джер-Дзе. — Но только после битвы. Можешь сколь угодно долго считать, что убил бы дремора, но я не готов ставить выполнение своей задачи под угрозу. Я выразился достаточно ясно?

— Разумеется, — королевский боец опустил оружие. — Яснее не вышло бы ни у кого. Что ж, я готов к поединку. Давайте поскорее покончим с этим.

Ильмени плакала навзрыд. Ошертес покинул ее, дал себя убить, оставил их с Ренасом одних. Девочка так надеялась, что странник, покидая шахту, предложит ей с братом отправиться в путешествие вместе. Они бродили бы по пыльным дорогам Морровинда, лесам Сиродиила, может быть, даже попали бы в удивительный Эльсвейр, где живут каджиты... Теперь надежды нет. Мэтр Айморе не разрешил Ильмени смотреть на мертвого Ошертеса, а Ренас, зайдя в комнату, где лежало тело дремора, выбежал оттуда несколько секунд спустя и, тяжело дыша, сел на лавку и закрыл глаза. Видимо, подумал девочка, с их другом случилось что-то действительно страшное. Она зарыдала еще сильнее, на этот раз от жалости не к себе, а к Ошертесу. Хоть он и оставил ее, он был очень хороший. Спас их с братьями от ящеров, привел в шахту, приходил повидать. А когда погибла Сидригг, дремора сидел на кровати и что-то пел Ильмени на своем странном языке.

Подошел, опираясь на плечо Раэлидана, мэтр Айморе.

— Ильмени, — бретонец погладил девочку по голове, — можно я у тебя кое-что спрошу?

— Конечно, — сквозь всхлипывания произнесла Ильмени.

— Если бы я предложил тебе и брату жить вместе со мной и моей женой в Чейдинхоле, ты согласилась бы?

— Да. Вы хороший.

— Тогда считай, что я предложил, — волшебник отпустил плечо Раэлидана и неуклюже плюхнулся у ног девочки. Ладонью вытер ее зареванное личико и смахнул собственную слезинку, предательски блеснувшую в уголке глаза. — Поедем?

— Поедем, — сквозь слезы заулыбалась Ильмени. — А когда?

— Сегодня. Уже сегодня. Скажи брату, чтобы он собрал ваши вещи, а потом ждите меня прямо здесь. Я скоро приду.

— Вы пойдете смотреть на битву?

— Я должен там быть, Ильмени, — кивнул Айморе и протянул руку Раэлидану. Имперец рывком поднял волшебника, и они вместе заковыляли прочь из здания.

В дверях появился низенький альтмер, которого Ильмени знала как хозяина шахты. Он был облачен в серебристую кольчугу. На ногах красовались клепаные поножи и высокие сапоги, руки защищали оплечья, снятые, по-видимому, с какого-то из старых доспехов данмерских Великих Домов. На поясе висел короткий слегка искривленный меч. Меч! Что-то в этом оружии показалось девочке знакомым. Прежде она никогда не видела такие клинки, но сейчас готова была вскочить с лавки, подбежать к альтмеру и коснуться рукояти. Волшебство? Ильмени перепугалась. Кинула взгляд на Ренаса, который еще не отошел от зрелища мертвого Ошертеса и сидел, уткнувшись лицом в ладони. Брат явно ничего не чувствовал.

— Мэтр! Мэтр! — крикнула девочка.

— А? — бретонец резко повернул голову.

— А можно я у вас что-то спрошу?

— Конечно. Но давай попозже.

— Нет. Мне очень нужно! — девочка подбежала к Айморе и вцепилась в его единственную ногу. — Пожалуйста!

— Ну ладно. Я слушаю, — улыбнулся бретонец.

— Можно я потрогаю меч, который висит у мастера Сертедо?

— Ты... уверена? — голос мэтра Айморе вдруг задрожал. — Почему ты хочешь это сделать?

— Мне просто нужно. Правда, — Ильмени посмотрела бретонцу в глаза.

— Тогда можно. Сертедо! Могу я на минуту одолжить танто?

Вместо ответа альтмер вынул меч из ножен и протянул волшебнику рукоятью вперед. Мэтр Айморе принял оружие и аккуратно протянул девочке. Ильмени положила ладошку на клинок. Так она стояла довольно долго. Бретонец, Раэлидан и Сертедо собрались вокруг нее. Все молчали. Мэтр Айморе словно прислушивался к чему-то неуловимому. Наконец, Ильмени убрала руку с клинка.

— Мне показалось, — сказала девочка. — Я должна идти собираться, мэтр?

— Конечно, иди, — волшебник снова улыбнулся Ильмени и вернул оружие Сертедо.

— Тогда пойду, скажу Ренасу! — девчушка прошмыгнула между Раэлиданом и Айморе и что есть сил припустила к брату.

— Она славная, — угрюмо произнес Сертедо. — Поздравляю, Ги. Жаль, у меня такой уже никогда не будет.

— Бодрее, друг, — ответил бретонец. — Возможно, не все потеряно. Ильмени неосознанно чувствует в мече жизнь, а значит, надежда есть.

11. Поединок.

Для того чтобы лицезреть поединок, шахтеры начали занимать места вокруг специально огороженного пространства возле входа в шахту за несколько часов. Никто не пробовал заставить их вернуться к работе. Измученные событиями последнего времени трудяги с удовольствием покинули глубины Лейсса и нежились в лучах солнца, обсуждая грядущую схватку. Большинство из них обладало достаточной прозорливостью, чтобы понять, что вскоре придется искать новое место работы, так что атмосфера была скорее расслабленной, чем напряженной.

Аргониане явились точно в срок. Джер-Дзе и Лии-Лея сопровождало несколько десятков копейщиков. Парциуса среди них не было. Наместник по случаю скорого триумфа разоделся в изысканный бархатный наряд, а королевский боец, напротив, предпочел подчеркнуто простую одежду. Оставив торс обнаженным, ящер до локтей обмотал руки широкой кожаной лентой, а к широкому поясу подвесил кольчужную юбку. Из оружия у него было только длинное копье.

Шахтеры расступились, пропуская Лии-Лея в круг. Наместник и аргонианские воины остановились чуть поодаль. Всем своим видом Джер-Дзе пытался показать, что ни минуты не сомневается в исходе боя, и с деланным интересом разглядывал когти на руках. Привлечь внимание наместника смогли только Сертедо, Раэлидан и Ги, медленно вышедшие из Лейсса.

— Доброго дня вам, — крикнул Джер-Дзе, еле сдерживаясь от того, чтобы злорадно рассмеяться.

— Вам того же, наместник, — ответил за всех бретонец. — Приятно познакомиться с вами.

— О, благодарю вас, мэтр. Я много о вас слышал.

— Не могу сказать того же о вас, наместник, хотя вы, определенно, заслуживаете всеобщей славы больше, чем любой из присутствующих здесь, — волшебник скорчил лицо в язвительной усмешке. Оскорбленный ящер попытался ответить колкостью на колкость, но не нашел нужных слов.

— Вы уже выбрали бойца? — осведомился Лии-Лей, жестами разгоняя шахтеров в стороны, чтобы дать возможность сопернику войти в круг.