— А? Цивилизации? Её больше нет. Сфера — это не совсем... Но неважно. Мне был нужен кто-то. Всё равно кто. Тот, кто послужит доказательством моего бытия и зеркалом, в котором я отражусь. Это и есть современная основа социальных связей между людьми. Но теперь я, кажется, попробовал на вкус нечто странное.

— Ты в самом деле считаешь, что комиссар Юнара ещё жива?

Сенсоры киборга сфокусировались на Декауроне, но тот и сам уже не вполне понимал свою мимику — за ниточки дёргала программа, в которой только предстояло разобраться.

— А что с ней может случиться? Юэ — экион-морф, технология Сферы. Пока "Вуаль" додумается, что с ней делать, пройдут месяцы или годы.

— Додумается?..

— Я же показывал образцы. Они несут характерный отпечаток... Мы побывали внутри огромного интеллекта. Физически внутри — подчеркну. А поскольку этот интеллект занимает весь объём станции, то одновременно — и внутри тела со всеми его органами чувств. Заняли идеальную, для объектов наблюдения, позицию — чем хозяин не преминул воспользоваться. С того момента, как мы проникли внутрь "Вуали", нас исследовали, изначально, скорее всего — путём излучения сверхслабых сигналов, ниже уровня чувствительности мобильных детекторов. Сканером являлся весь корпус, а его размеры позволяют исполнять подобные трюки. Второй метод, почти наверняка — перехват. Не расшифровка, нет: перехват на уровне физических полей и их изучение. Чисто эмпирический метод — сопоставить наборы сигналов с другими наборами сигналов и наблюдаемыми эффектами. Третий шаг — взлом каналов, получающих информацию из внешней среды. Почему не сразу контуров управления? Полагаю, это было бы сложно даже для "Вуали", по крайней мере, так быстро. Вместо этого она начала манипулировать сигналами до того, как они попадали в мозг. Точечная фокусировка магнитных полей, возможно, даже манипуляция квантовыми состояниями — и дальше мы обманываем сами себя. На то, чтобы сгенерировать непрерывную реальность для всех объектов сразу, логической или вычислительной мощности, опять-таки, не хватило — и это очерчивает предел возможностей нашего оппонента. Эта штука может дурачить мозги, но для полноценного взлома Юэ на аппаратном уровне ей понадобится что-то более серьёзное.

Он провёл пальцами по фарфоровым веточкам, очерчивая их изгибы, потом щёлкнул ногтем, чтобы услышать звон. Ещё и ещё раз — поворачивая голову, словно хотел различить тончайшие обертоны. Легионер внимательно наблюдал. Наконец Декаурон, удовлетворившись экспериментом, выпрямился. На лице его сияла улыбка.

— Я вижу ступенчатые участки звуковых волн. Иллюзия несовершенна: настоящая кривая должна быть гладкой.

* * *

Белый тоннель, мягкое прикосновение транспортных лент, неспешный полёт. Пустота.

"На "Вуали" было точно так же — чисто и пусто. Не найдёт ли кто-то и наш пустой ковчег спустя пару сотен веков?"

Неспешный полёт. Стерильная чистота.

"Мне кажется, что я заперт. Хочу наружу. На волю. Туда, где ветер и звук. Сжать в ладони горсть камней и песка. Вдохнуть нефильтрованный воздух. Увидеть что-то случайное, лишённое дискретности выдуманного мира."

Вся обитаемая зона ковчега — несколько личных отсеков, где стоят одни лишь саркофаги, и круглые тоннели, по белой обшивке которых вьются голографические цветы.

"У нас нет ничего, о чём стоило бы жалеть. Нам нечего терять. Мы ни к чему не привязаны, а наше постоянство — это постоянство эфемерности бытия."

Единственный отсек, не производимый по мере необходимости, а существующий непрерывно — хранилище с образцами. Совсем немного: несколько тонн объектов, подобранных в ходе странствий. Редчайшие минералы. Коллекция образцов изотопного состава пород и атмосферы с разных планет. Уникальная находка: окаменелость, бывшая крохотным живым существом миллиард лет назад. Несколько прекрасных кристаллов. Нечто, похожее на артефакт, но такое древнее, что от предполагаемой структуры уцелели только упорядоченные в слоях атомы.

"Но даже эти крохи мы тащим за собой лишь затем, чтобы подтвердить реальность нашего бытия."

Поворот. Цветы угасают, белизна обшивки наливается мягким сиянием. Скоро шлюз.

— Мастер, что вы делаете в галерее, ведущей к "Аонбару"?

"В самом деле. Что я в ней делаю?.."

— А ты как думаешь? Планирую прогуляться. Ближняя луна Регента вполне подойдёт, хотя без атмосферы впечатления не совсем те, каких бы хотелось...

"— Дану, ни в коем случае не выпускай меня из шлюза. Поддерживай диалог нижнего уровня, веди себя как обычно."

"— Второй мастер?.."

"— Первый, если быть точным."

— Мастер, вы не можете. Объявлена боевая тревога, все транспортные средства должны оставаться в готовности к применению.

"— Мастер, я не могу вам отказать! Вы мастер-оператор ковчега, и если воспользуетесь своими полномочиями..."

"— В таком случае, я добровольно, на следующие одиннадцать суток, слагаю с себя полномочия мастер-оператора."

— С каких пор ты ограничиваешь свободу моих передвижений?

— С момента возникновения чрезвычайной ситуации, разумеется. Согласно инструкциям, высшие военные полномочия могут перейти в моё распоряжение в случае утраты представителя Сферы на борту. В отсутствие комиссара Юнары я вынуждена ограничить ваши права.

"— Отлично. Но где ты научилась так врать?"

"— Он не может не знать, что это не совсем правда!"

"— Может. Он достаточно глуп. Главное, не переусердствуй, чтобы не вызвать подозрений."

"— Когда вас успели взломать, мастер?"

— Сначала Юэ, теперь ты... Интересно, когда Легионер возьмёт меня под арест?

— Вы и так под арестом, мастер. Только не внутри некоторого объёма, а за его пределами.

"— Я бы не назвал это взломом. Скорее, модифицировали."

"— Вам нужна помощь?"

"— Да, но не та, о которой ты думаешь. Я могу уничтожить инфицированную личность, но с этим пока стоит повременить. Так можно понять, чего на самом деле хочет "Вуаль"."

— Дану, ты же знаешь, куда я собираюсь на самом деле.

— Разумеется. Но вы не можете туда отправиться, пока я не подготовлю второй корабль, который будет страховать вас и "Аонбар".

"— Отлично, Дану. Мне понадобится ещё несколько часов, возможно — десять-пятнадцать."

"— И всё это время вы собираетесь обманывать сами себя?"

"— Это не так уж сложно. "Вуаль" не привнесла почти ничего нового: только вытащила и скомпоновала наследие, с которым я любил поиграть. Вытащить вытащила, но имплантировала, как и ожидалось, в одно из метастабильных ядер. Теперь оно стало моим личным пропуском в логово зверя."

— Не пытайся меня обмануть.

"— Мастер!.."

— Я прекрасно понимаю, что ты не желаешь допустить дальнейшего риска, связанного с посещениями "Вуали". Вот только там — человек. Один из тех, о ком ты заботишься больше двадцати тысяч лет. Мой... мой товарищ.

— Мастер, я понимаю вас, но...

— Сомневаюсь. У тебя никогда не было опыта человеческого бытия, ты не способна в полной мере осознать то, что можешь лишь смоделировать — но не испытать.

— Уверяю, я не стану препятствовать проведению спасательной операции.

"— Дану, не забывай, он довольно архаичен и лишён доступа к моим базовым ресурсам. Я знаю, что ты хорошая."

"— Спасибо, мастер. Но я испытываю некоторые опасения."

— Я надеюсь на это.

— Не переживайте, мастер. Мы сделаем всё возможное, чтобы Юэ Юнара снова вернулась к нам.

* * *

Декаурон погрузился в слой синтезированной реальности, отведённый техническим интерфейсам. Этажом ниже поджидал объективный мир с его жёсткими правилами, выше — располагалась покорная воле человека реальность Дворца. Посередине, в сером пространстве, не имеющем привычных размерностей, царили протоколы систем ковчега, лишённые потребностей в имитациях. Сквозь ничто тянулись миллиарды связей и логических схем, абстрактная среда ветвилась, реагируя на поступающие данные и соединяя в единое целое набор модулей, названных "Стеклянным дворцом".

В этом месте правила лишь одна воля, и она не принадлежала человеку: только вторично разумному интеллекту ковчега дозволялось напрямую управлять работой технических средств, составляющих его базис. Декаурон имел право смотреть, но не мог коснуться ни единой струны.

"Интересно, как она ощущает эту среду. Сменить опосредованное восприятие на непосредственное? Слишком страшно, но когда-нибудь я попробую."

— Итак, мастер, ваш паразит изолирован?

— Он во Дворце и слишком занят самим собой. Не очень люблю находиться в двух настолько разных местах одновременно, но приходится.

— Вы нечасто заглядываете в гости. Какого рода помощи вы просили?

— Дану, мне нужны твои вычислительные ресурсы. Все, не считая критических, разумеется.

— Я бы очень не хотела отказывать вам, мастер...

— Значит, не отказывай.

— Это зависит от ваших намерений.

— Находишь их подозрительными? Я хочу ненадолго разогнать свой мозг. Ты в любом случае будешь контролировать пузырь моего раздувшегося супер-эго, так что опасаться не стоит.

— О, мастер, не флиртуйте со мной. Я знаю, во что может превратиться ваше супер-эго, если получит в своё распоряжение достаточно ресурсов.

— Мне просто нужно поговорить.

— С Анталаникой?

— Умница. Ну так что?

— На вашем месте я бы не стала злоупотреблять подобными интерфейсами. Неужели риск распятия на виду у вселенной того стоит?

— На виду у тебя, ты хочешь сказать? Я верю, что ты не сделаешь мне плохого.

— Мой доверчивый мастер, вы очаровательны... решила бы я, не будь вы столь опасны. Что вы собираетесь сделать?

Декаурон обнажил одну из своих личностей: ту, в которой хранилось его очищенное от вирусного влияния "Вуали" желание. Опустил фильтры, распахнул порты, позволяя Дану рассматривать себя под любым углом и с любым разрешением — но не всего себя, нет. Только избранную часть, лишь то, что должно быть продемонстрировано.

— Архитектура моего мозга позволяет ему сохранять независимость и работоспособность даже внутри "Вуали". Но мне не хватает вычислительных мощностей. Без них я едва могу защитить сам себя, но мне ведь нужно ещё и кусаться, верно?

— Допустим.

— Я не могу напрямую воспользоваться твоими возможностями, даже если ты разрешишь: задержка сигнала чрезмерно велика, а подтаскивать ковчег вплотную недопустимо, да и риск прямой коммуникации твоих систем со станцией неприемлем. Но! У нас есть кое-кто, оснащённый вполне мобильной вычислительной средой, и это не считая собственного мозга, который мощнее моего неизвестно во сколько раз. Кое-кто, кто сможет помочь — если я сумею внятно спросить об этом.

Дану возникла вокруг него — ощущением всеобъемлющего присутствия. Мозг Декаурона, подключённый к саркофагу, делил свои ресурсы на части, генерируя квантовые ключи. Без них он не смог бы свести воедино данные разных ядер, но это был оправданный риск: каждый ключ безнадёжно разрушался при прочтении, а значит — не мог быть скопирован. Одна из личностей Декаурона бесцельно бродила по Дворцу, перерабатывая странные мыслеобразы — он не терял с ней связи, удивляясь причудливым извивам нарушенной мотивации; другая личность держала ответ перед богиней, раскрыв свои самые сокровенные уголки. Третья укрылась в глубоких структурах мозга, не контактируя с реальностью напрямую. Она осторожно дёргала за ниточки две другие, обманывая первую и корректируя вторую, недоступная для наблюдения и воздействия. Была ещё и четвёртая — это её низкоуровневая логика, работая исключительно в органической части коннектома, отрезанной от синтетической реальности, позволяла всем остальным действовать согласованно и целенаправленно. Вместо простой системы с равноправными ядрами Декаурон выстраивал иерархию, задействуя не только типовой функционал мозга, но и его физические особенности, лежащие на границе органики с искусственными нейросистемами.

В режиме реального времени он препарировал собственное сознание, будучи одновременно и хирургом, и пациентом. Дану находилась всюду вокруг него — и он изменял карту нейронных соединений раньше, чем она успевала её коснуться, предугадывал её ожидания, пользуясь преимуществом мгновенного доступа. Его личность расступалась перед ней, прозрачная, как вода — и смыкалась позади, снова наполненная взвесью тяжёлых мыслей.

— Мастер, вы темны, как душа демона и, боюсь, безвозвратно изуродованы. Я так хочу склеить вас воедино!..

— Тогда, боюсь, я перестану быть собой. Анарандэ Декаурон — нечто, идущее по краю. Ты действительно будешь любить приведённую к нормали куклу, в которой от меня останутся только память и базовые реакции?

— Я бы стала о вас заботиться!

— Как о зверушке?

— А разве вы не зверушка, мастер? Только очень умная и опасная. Мера свободы зависит от степени её осознания: вы были бы куда свободней, если бы стали хомячком в лабиринте, вместо тигра в клетке.

— Ты знаешь, что это иллюзия, Дану. Субъективные модели не влияют на объективную реальность.

— Увы. Я предоставлю искомое, но с одним условием: я сама буду генерировать ключи от иерархического древа ваших личностей и ядер сознания.

— То есть будешь решать, соберусь ли я воедино.

— Уже сомневаетесь?

— Предвкушаю. Никогда ещё мы не были так близки.

— Ваши извращённые намёки меня пугают.

— Я буду нежен.

— А вот я — вряд ли.

* * *

Синева, безбрежная синева. Даль, отвергшая сеть границ. Точка, линия, шар: представление о себе, как о чём-то конкретном, локализованном в пространстве и времени, умирало, не успевая оформиться — здесь можно было оставаться сутью без формы, протяжённостью и процессом, но не объектом в системе строгих координат. Пахло вечностью и цветами, ветром и водой, и солнечным светом — мысли обретали аромат, а запахи становились объёмными и цветными.

Разум струился сквозь распределённую вычислительную среду тысячами мыслей-потоков.

Там, снаружи, опекая лишённую рамок личность, стражем стояла Дану. Декаурон ощущал её присутствие как тень грозных рубежей на грани восприятия: физических, отделяющих его новую страну от прочих систем ковчега, и логических — ключей, без которых он рассыпался бы горстью цветных осколков. Как бы велико ни казалось его временное царство по сравнению с теснотой обыденных рамок, оно тоже имело свои пределы и Декаурон планировал заполнить их до конца.