2. Восхождение (общий)

— Да, лер.

— Всем понятно?

— Да, лер Легран, — нестройным хором отозвались пристыженные ученики.

— Прекрасно. В таком случае я желаю услышать ответ на свой первый вопрос. И если кто-то из вас сможет мне его дать, то, так и быть, я избавлю вас от отработок.

Класс с надеждой покосился по сторонам, ища в глазах друг друга хоть какой-то признак возможного спасения. Хоть один, хоть чуть-чуть, хоть бы кто-то начал, а остальные потом дополнили. Глядишь, тогда и получилось бы вымолить себе прощение. Глядишь, и сжалится над дураками несносный эльф, вздумавший подложить им эту гигантскую свинью. Они даже списывать зареклись на его уроках. Мысленно поклялись, что впредь будут зубрить днем и ночью, лишь бы больше не испытывать такого позора и не дразнить его понапрасну... но в комнате было по-прежнему тихо. Так тихо, что мирно посапывающий на парте метаморф шумел посильнее паровой топки.

— Итак? — поторопил замолкших адептов лер Легран. — Есть тут хоть один человек, кто желает отдыхать в выходной вместо того, чтобы до самой ночи писать конспект "Земляного Дела"?

Адепты судорожно вздохнули, в красках представив себе трехтомник какого-то древнего мага, способного коренным образом испортить им жизнь. Затем с отчаянием переглянулись и обреченно поникли: нет, ничего им больше не светит, кроме жесткого табурета, зажженной лучины и больной головы, которой придется за один лишь день одолеть проклятый труд трижды проклятого писаки.

— Что ж, — притворно вздохнул эльф, который, конечно же, давно прочел их невеселые мысли. — Очень жаль. В таком случае...

Айра, подавив тяжелый вздох, поднялась, встав в один ряд с провинившимися соседями.

— Сидите, леди, — краешком рта улыбнулся учитель, даже не посмотрев. — Вас это не касается.

— Касается, лер, — тихо отозвалась девушка. — Это и мой класс тоже.

— Вашей вины в том, что случилось, нет.

— Вы правы. Но, быть может, я смогу немного смягчить им наказание?

Лер Легран удивленно обернулся.

— Что вы сказали?

— Что я готова.

Он странно наклонил голову и вдруг отлепился от подоконника, а потом откинул за спину длинную золотистую прядь и вкрадчиво поинтересовался, глядя прямо в глаза:

— К чему?

— Ответить на ваш вопрос, — твердо сказала Айра, чувствуя, как от двусмысленного тона кровь бросилась к щекам. — Вы ведь пообещали освободить их от конспекта, если кто-то ответил на первый вопрос, который вы задали?

— Верно, — промурлыкал эльф, стремительно сделав несколько шагов навстречу. — Значит, вы знаете ответ?

Айра сглотнула, во всей красе увидев его прекрасное лицо, полное какого-то торжества и необъяснимого предвкушения. Он подошел так близко, что она снова едва не задохнулась от вкусного запаха, источаемого его кожей и волосами. Чуть не зажмурилась от игриво переливающихся на солнце волос, едва удержалась от дрожи, когда по телу пробежали холодные мурашки. Потом ощутила на себе пронизывающий взгляд и... неожиданно разозлилась. На него — за то, что так красив и безумно привлекателен, на память — за то, что продолжала услужливо возвращаться к тому видению, отчего ее снова бросало в трепет. На дураков, которые потом даже спасибо не скажут. И, особенно, на себя — за то, что так легко поддается эльфийским чарам.

-...увы, дитя мое, — печально известил ее внутренний голос. — Не ты первая, не ты последняя, кого привлекла красота эльфа. И не только о тебе сложена песнь Одиночества, в которой несчастные влюбленные кидаются в прорубь, лишь бы забыть о мимолетной встрече со своим идеалом. В нашем мире немало полукровок, милая. Поверь, это горе нередко случается с красивыми молодыми девочками. И ты станешь просто еще одной матерью ребенка смешанной крови. Но никогда ты не сможешь вернуть его отца. Никогда не сумеешь объяснить, что он для тебя значит: эльфы слишком далеки от нас и слишком непостоянны. Даже если бы вы пробыли вместе больше, чем одну ночь, он все равно бы ушел — через месяц, через год или два... а может, и больше, и тогда о вас сложили бы легенды. Но он ушел бы — когда ты стала бы старше и не такой чистой, как сейчас. Ибо для Высокого Народа нет тех рамок, что ставим себе мы. Они — НЕ люди. Им чужда жертвенность и отказ в мимолетных желаниях. Да, они живут дольше и свободнее, чем мы. Они редко отдают. Чаще просто берут то, что считают нужным. Однако именно этим мы их превосходим. Потому что ни один эльф не будет по-настоящему любить женщину, когда она утратила способность к материнству... на этот подвиг, дитя, способен только тот, кто действительно светел душой. И кто умеет отдавать всего себя той, что подарила ему радость истинного отцовства...

Айра на мгновение заглянула в глаза лера Леграна и внезапно отыскала пошатнувшееся равновесие. Неожиданно поняла, почему так тревожится и переживает: просто вызываемые им эмоции — не настоящие. Если бы не чары, в ее груди ничто бы не дрогнуло, несмотря даже на его красоту. Она чувствовала — это не ее. И смятение внутри тоже наносное. Это неправильно. Нечестно, в конце концов. И просто нелепо — идти на поводу у чужого любопытства, безнаказанно позволяя ему вгонять себя в краску.

А он... он, кажется, слишком уверен в себе. И улыбка его, ослепительная и безумно красивая, на самом деле полна самодовольства и уверенности в победе.

— Мой ответ — "нет", лер, — прищурилась Айра.

Лер Легран непонимающе моргнул.

— Что?

— Нет, — спокойно повторила она. — Ваш первый вопрос был таков: "Вы же не думали, что в мое отсутствие сможете безнаказанно списывать с учебников"? Так вот, мой ответ: "нет, не думали, лер". И, полагаю, все присутствующие с этим согласятся.

Айра выжидательно замолчала, гадая про себя, насколько сильно ей влетит за эту дерзость. Класс ошарашенно молчал тоже, косясь совершенно дикими глазами, а эльф на мгновение просто лишился дара речи. Но он сам виноват — надо было точнее формулировать вопрос. Спросил бы насчет Межевания, я бы ответила по-другому. Но он спросил неконкретно и крайне расплывчато, так что я имела полное право понять его превратно. Что, тем не менее, не отменяет его решения и просто требует выполнения опрометчиво брошенного обещания.

— Лер? — она предельно вежливо приподняла брови, когда зловещее молчание откровенно затянулось. — Я ответила на ваш вопрос?

В это время снаружи прозвучал спасительный гонг.

Лер Легран недобро сузил красивые глаза, совершенно правильно расценив ее блуждающий и откровенно дерзкий взгляд, который он все никак не мог поймать. Но потом покосился на привставшего метаморфа, его предупреждающую улыбку, больше похожую на хищный оскал, подметил глубокие царапины на парте от когтей и вдруг покачал головой.

— Кажется, я вас недооценил, леди.

Айра благоразумно промолчала.

— Что ж, мне нечего вам ответить, — снова похолодел его голос. — Вы свободны.

— Благодарю вас, лер, — без улыбки кивнула она, дождалась, пока он резко отвернется и без единого лишнего слова выйдет в коридор, больше не заикаясь о конспектах, а затем, игнорируя ошалелые взгляды однокурсников, первой начала собираться.

Глава 6

На урок к господину Дерберу она шла в еще больших сомнениях и тревожных предчувствиях, чем на Землю. Не то, чтобы она боялась повторения прошлого раза — просто было внутри ощущение, что старый вояка больше не допустит ее до занятий. А если господин Лоур уже предупредил преподавателей, то у него и вовсе была веская причина отправить ослабленную ученицу на скамейку "для неудачников". Да еще лер Легран постоянно вспоминался, что тоже не способствовало поднятию настроения. Но иначе она не могла поступить — его нечеловеческое очарование вполне могло свести с ума. Ему безумно хотелось поддаться, хотелось подойти и коснуться, позволить ЕМУ подойти так близко, чтобы дыхание перехватывало, а сердце начинало бешено стучать... и, в то же время, неестественное влечение пугало. Пугало так сильно, что она боялась себя потерять.

Ведь об этом предупреждал недавно внутренний голос?

Айра была уверена: если бы разговор продлился еще несколько минут, она бы вряд ли смогла сделать то, что сделала. Вряд ли задела бы самолюбие эльфа и вряд ли рискнула бы ему дерзить. Но уж лучше так, чем попасть в плен к его чарам, а потом тихо ненавидеть себя за слабость. Или ненавидеть его — за понятное любопытство и крайне поверхностный к себе интерес. Теперь же он, по крайней мере, не станет выделять ее из остального класса. Не станет подходить близко и смущать своей нечеловеческой красотой. Он просто слишком красив. Слишком хорош собой. И слишком сильна его нечеловеческая магия, заставляющая терять голову и превращаться в жалкое, слепо влюбленное, недалекое и совершенно потерявшее волю существо.

Айра такой становиться не хотела. А потому твердо решила держаться от него подальше, чтобы не скатиться в слепое обожание и не поддаться искусственно навеянным чувствам.

— Что мне делать, Иголочка? — тихо спросила она, заглянув в перерыв в Оранжерею. — Как быть, если я его боюсь? Потерять себя — гораздо хуже смерти, это — как будто лишиться души, оставив лишь одну пустую оболочку. А он... мне кажется, он может это сделать.

Игольник зашелестел листьями и ласково тронул усиками ее щеку. Словно говоря: я не дам тебя в обиду. А остроухий искуситель, если только вздумает обидеть, мигом лишится не только ушей, но и всего, чего только можно.

Айра вздохнула и ненадолго задумалась.

В тренировочный зал она вошла за миг до того, как там появился строгий преподаватель. Господин Дербер, разумеется, сразу ее заметил и ощутимо нахмурился. Однако, против ожиданий, не вызвал вперед и не заявил с непроницаемым лицом, что она, дескать, слишком слаба, чтобы заниматься. Просто внимательно оглядел, оценил ее мрачный вид, подумал и... повернулся к заново распахнувшимся дверям.

— Добрый день, лер Дербер, — кивнул вошедший в зал незнакомый парень, аккуратно прикрывая за собой деревянные створки. — Прошу прощения за опоздание, но нас поздно отпустили с демонологии. Вы позволите?

Айра удивленно обернулась. Демонология? Так это один из старшекурсников? Она внимательно взглянула на парня и сразу заметила, что он выглядел заметно старше ее однокурсников. Довольно высокий, стройный и подтянутый. Без привычной защитной мантии, одетый в такой же черный костюм, как и все присутствующие. Никаких знаков отличия на груди, ни намека на его способности, хотя Марсо как-то сказал, что старшим ученикам не возбраняется иметь нашивки с видом основной, подвластной им стихии. Парень оказался русоволосым и сероглазым, с приятным лицом, на котором особенно выделялись поразительно темные брови и идеально прямой, прямо-таки аристократичный нос. В глазах едва заметно тлели хитрые смешинки, но во взгляде не было ни толики удивления. Вошел он уверенно, спину держал прямо, и вообще, было непохоже, что он просто ошибся дверью.

Господин Дербер при виде посетителя небрежно кивнул. Причем, кивнул так, словно старому знакомцу, решившему заглянуть в зал по старой памяти.

— Заходите, лер Бриер. Надолго вас сюда сослали?

— На месяц, — невесело хмыкнул молодой человек. — Учитель посчитал, что это поможет мне взглянуть на свои ошибки со стороны. Значит, он уже вас предупредил?

— Да. Условия вам известны?

— Разумеется, лер.

— Время?

— Ровно на один урок, дважды в цикл, — с готовностью сообщил парень, быстро оглядев зал и удивленно взирающих на него учеников. — Иными словами, четыре часа в неделю мне велено выполнять ваши распоряжения. Правда, я никак не ожидал, что придется возиться с первоклашками, но выбор невелик: или так, или посещение Ямы в гордом одиночестве.

Лер Дербер странно хмыкнул.

— Что же вы такого натворили, лер, что вас наказали столь необычным образом?

Юноша поморщился.

— Даже не спрашивайте.

— Ладно, принимаю вас в класс... гм, снова, — тонко улыбнулся старый ветеран. — Но на этот раз у меня для вас найдется достойная работа.

Бриер вопросительно приподнял темную бровь.

— В самом деле?

— О да. Леди Айра?

Айра непонимающе вышла из строя.

— Так как заниматься в общем режиме вам пока не следует, то с этого дня вашим обучением займется этот многообещающий молодой человек, — охотно пояснил господин Дербер, указав на новоприбывшего, и она ошарашенно воззрилась на парня. — Поскольку все так удачно сложилось, а ему все равно надо чем-то заниматься, отрабатывая свою провинность... к тому же, на своем курсе по моему предмету он неизменно оказывался в пятерке лучших... то будет только справедливо, если он поможет вам освоить простейшие упражнения. В то время как ваши однокурсники продолжат заниматься по общей программе. Надеюсь, вы не станете возражать?

Айра просто лишилась дара речи. Ничего себе новости! Кажется, учитель все-таки нашел способ, чтобы не связываться с проблемной ученицей! То-то у него так осветилось лицо! Явно доволен, что может отдать ее в чужие руки!

— Я готов, — тут же отрапортовал парень, спасая ее от неловкого молчания. — Если леди не против, кончено.

— Леди Айра? — повторил господин Дербер.

— Нет, — наконец, отыскала она сбежавший голос. — Я не против.

— Прекрасно, тогда можете приступать, — тонко улыбнулся старый ветеран. — Весь дальний угол отныне целиком и полностью в вашем распоряжении.

После чего повернулся к остальным ученикам, пораженным не меньше, чем Айра, и громко скомандовал:

— Кр-ругом! Вперед, бегом марш!..

Она настороженно проследила за тем, как одноклассники дружно сорвались с места, принявшись за обычную разминку, и с некоторой толикой недоверия подошла к терпеливо дожидающемуся старшекурснику.

— Лер Бриер?

— Можно просто Бриер, — лучезарно улыбнулся он. — По крайней мере, пока остальные не слышат, и, разумеется, если вас не смущает подобное обращение, леди.

Она облегченно вздохнула.

— Нет, не смущает.

— В таком случае, пойдемте?

— Конечно. Правда, я не совсем понимаю, зачем все это нужно.

— Ну, вы же слышали: Дербер не хотел бы повторения прошлого, поэтому поступил в лучших традициях Академии — спихнул ваше обучение на меня.

— О! — прикусила губу Айра. — Значит, ты уже знаешь?

Бриер тонко улыбнулся.

— Да. Меня, скажем так, предупредили, что с вами, леди Айра, надо быть осторожнее. Особенно в вопросах поединка и, особенно, поединка магического.

— Как твое полное имя? — неожиданно повернулась она.

— Вам зачем? — тут же насторожился парень. — Это имеет какое-то значение?

— Для меня — нет. Но, боюсь, это будет иметь значение для тебя.

— Ничуть.

— Правда? У меня только одно имя без всяких приставок, — предупредила Айра. — Тогда как у тебя их наверняка два или даже три.

Бриер секунду смотрел на нее изумленно расширившимися глазами, а потом тихо рассмеялся.

— Леди, вы говорите глупости. Поверьте, со следующего года вам станет совершенно все равно, у кого из ваших соседей какое имя. И сколько в нем приставок, дополнений или частей.

— Да? — настороженно покосилась она. — В таком случае почему ты все еще "выкаешь"?