2. Восхождение (общий)

Сердце Зандокара.

Часть 2. Восхождение.

Пролог.

Новое утро началось для Вэйра со звука тяжелых шагов, эхом отдающихся в тяжелой голове, ведра холодной воды, без предупреждения выплеснутой сверху, и хриплого голоса, возвещающего о начале нового дня:

— Поднимайте свои задницы, уроды! — почти сразу послышался свист раскручиваемого хлыста, звонкий щелчок и чей-то сдавленный стон. — Хватит уже валяться! За работу!

Юноша скрипнул зубами и поспешил подняться с мокрых досок, пока охочий до развлечений надсмотрщик не обратил на него внимание и не располосовал спину, как всем тем бедолагам, которым не повезло привлечь его внимание.

— Вставай, падаль! — рявкнул все тот же хриплый голос, а следом донесся новый свист и еще один смачный удар, оборвавшийся болезненный вскриком. — Думаешь, тебя кто-то ждать будет?!

— Не надо... пожалуйста... — умоляюще пролепетал кто-то, корчась от боли и явно пытаясь подняться.

— Что?! Не слышу?!

— Н-не бейте... п-пожалуйста... я уже... уже встал! Только не надо больше бить!

— Я тя ща за яйца подвешу, ублюдок! — заорал надсмотрщик, явно примериваясь для третьего удара. Но потом отчего-то передумал и, судя по звуку, просто пнул несчастного в живот. — Живо на весла, тварь, если не хочешь попасть в трюм к остальным!

Кинув ненавидящий взгляд на закованные в кандалы ноги, от которых тянулась толстая цепь к металлическому кольцу в палубе, Вэйр покосился по сторонам, где точно так же, как он, поднимались с палубы уставшие, изможденные люди, и одним из первых занял свое место на скамье, торопясь успеть до того, как до него дойдет хрипатый верзила с кнутом. Почти сразу юноша согнулся над тяжелым веслом, привычно опустив голову и спрятав взгляд. А затем выжидательно замер, прислушиваясь к суетливому копошению на соседних скамьях, болезненным вскрикам тех, кому не повезло сегодня получить плетей, и грязной ругани надсмотрщика, с которой теперь начинался каждый новый день.

О том, как его угораздило попасть в такой переплет, Вэйр старался лишний раз не думать. Потому что всякий раз, когда его мысли возвращались к сомнительному, расположенному на отшибе какой-то мелкой деревушки трактиру, где неделю назад он рискнул попросить ночлега, внутри снова все переворачивалось от бессильной ярости.

Наверное, в тот день Вэйр просто устал. Или же легко доставшая победа над грабителями самым элементарным образом вскружила ему голову. Но, так или иначе, он совсем не насторожился при виде странного выражения на лице трактирщика, когда тот поставил перед припозднившимся гостем парующую миску с кашей. Не удивился, ощутив необычный привкус поданного ему эля. Не обеспокоился, заметив загадочные ухмылки немногочисленных постояльцев. И не встревожился из-за внезапно навалившейся после трапезы сонливости, к которой примешивалась легкая тошнота.

Он еще помнил, как поднимался по отчаянно скрипучей лестнице, смутно удивляясь тому, что с трудом переставляет ноги. Помнил покрытые паутиной стены, которые с каждым шагом сдвигались вокруг него все теснее. Внезапный туман, в какой-то момент заволокший мысли вязкой пеленой и заставивший покачнуться возле какой-то обшарпанной двери. А потом что-то с силой ударило его по голове, и все вокруг заволокла непроглядная тьма.

Очнулся Вэйр только к вечеру следующего дня — крепко связанный, надежно обездвиженный и раздетый почти донага. В каком-то вонючем сарае, где из удобств имелась лишь куча перепрелой соломы, да отодвинутое в дальний угол ржавое ведро, откуда несло застарелой мочой, блевотиной и почему-то — горелой плотью.

Все его вещи, включая отцовский нож и далеко не новые сапоги, бесследно исчезли. На щиколотках появились массивные кандалы. В голове все плыло, мысли беспрестанно путались, к горлу то и дело подкатывала тошнота, а на затылке успела набухнуть огромная шишка. Но, что самое главное, в сарае Вэйр находился не один — неподалеку сидели и безучастно лежали несколько таких же связанных мужиков со следами жестоких побоев на теле и довольно крепкий, но отчаянно трусящий паренек, которому, наверное, не исполнилось еще и пятнадцати. И который вместо того, чтобы откликнуться на вполне закономерный вопрос Вэйра, даже не пошевелился. Как сидел в углу, тихонько подвывая от страха, так и остался сидеть.

Немного позже Вэйр узнал, что разговоры между пленниками были строго запрещены: за нарушение этого правила похитители могли запросто всыпать болтунам плетей, а некоторых, особенно буйных или строптивых, наказывали так жестоко, что незнакомый парнишка при виде того, что сотворили с его отцом, слегка тронулся умом. И теперь только что-то исступленно шептал себе под нос, отчаянно отвергая любую попытку заговорить.

А мужчина и правда выглядел жутко: изуродованное лицо, страшные побои, следы от ожогов на теле (вот откуда пахло горелым!)... похитители явно не пожалели времени, чтобы доказать упрямой жертве, что она напрасно пытается сопротивляться. Но, что самое ужасное, все это сотворили прямо на глазах перепуганного до полусмерти мальчишки. Заставляли его смотреть на то, как мучают отца, наслаждались его ужасом, получая извращенное удовольствие от отчаянных криков сходящего с ума подростка. И от того, что парализованные от ужаса пленники после такой расправы даже думать забыли о бегстве.

В сарае Вэйр провел два дня и за это время путем осторожных расспросов сумел-таки выяснить у испуганных соседей, к кому именно попал в плен. Поначалу, правда, услышанное показалось ему бредом, потому что рабство было строжайше запрещено во всех Четырех Королевствах и каралось немедленной смертью, но факты говорили сами за себя. В том числе и то, что, судя по некоторым признакам, спрятанная в лесу сараюшка явно не в первый раз использовалась для размещения живого товара. И что похитившие его люди слишком уж уверенно чувствовали себя в этих краях. Никого не боялись, почти не скрывались и дерзко похищали одиноких путников, совершенно не беспокоясь о том, что их могут вскоре начать искать.

Самих похитителей Вэйр почти не видел — они приходили всего трижды: один раз — чтобы бросить пленникам краюху черствого хлеба и оставить им воду; второй — когда зашли, чтобы бросить в сарай еще двух человек, явно напоенных одурманивающим пойлом. И, наконец, третий, когда к вечеру второго дня притащили туда совсем уж немощного старика, которого даже тронуть было страшно — настолько он был худ. Однако похитителей это, видимо, не волновало: они хватали всех, кто подворачивался под руку, и тащили в прогнивший насквозь сарай, словно гиены — добычу.

С пленниками никто из них не разговаривал. За любую попытку подать голос били. За малейший намек на сопротивление избивали так, что у несчастных потом отнимались ноги и напрочь отшибало желание возмущаться. А иногда с ними расправлялись с такой жестокостью, что у вынужденно наблюдающих за экзекуцией "зрителей" желание вмешиваться издыхало, не успев даже толком появиться.

Даже у Вэйра комок застрял в горле, когда один из двух новеньких, который, едва придя в себя, принялся орать и требовать справедливости, был мгновенно и с невероятной жестокостью наказан. Двое верзил, заглянувшие на крик в сарай, без лишних церемоний отколошматили связанного пленника так, что тот буквально захлебнулся криком, после чего ему отрезали два пальца на левой руке, а затем лишили уха. В назидание, как они пояснили с ухмылками. А второго, который рискнул в этом время подползти со спины и попытался выхватить из-за пояса у одного из тюремщиков нож, сперва избили, а когда тот, яростно взревев, прыгнул на одного из похитителей, без лишних церемоний оскопили. Не обращая внимания на отчаянное сопротивление бешено вырывающегося мужчины, его дикий крик, быстро перешедший в настоящий звериный вой, и обильное кровотечение, которое они так же умело и до отвращения привычно остановили обычным прижиганием. После чего отшвырнули прочь потерявшего сознание мужчину, брезгливо отряхнули руки, дружно ухмыльнулись при виде совершенно белых лиц вжавшихся в стены пленников. А затем неторопливо ушли, небрежно обронив напоследок, что такая же участь постигнет любого, кто окажется недостаточно понятлив.

После такой показательной расправы в сарае царила гробовая тишина даже тогда, когда похитителей не было рядом. Вэйр молча бесился, беззвучно выл и бессильно метался взглядом по хлипким стенам своей тюрьмы, но поделать ничего не мог: кандалы на него надевали люди, которые знали толк в этом деле. Сыну кузнеца не потребовалось много времени, чтобы это осознать. А раз так, то ни убежать, ни даже оказать достойное сопротивление он при всем желании не мог. Безоружный, беззащитный, обездвиженный... в таком состоянии он был способен разве что умереть в попытке добыть себе свободу... но именно этого обремененный долгом перед родителями и связанный собственным словом Вэйр не мог себе позволить.

Единственное, что ему оставалось, это затаиться и терпеливо выжидать подходящего момента: для бегства или удачного нападения и последующего бегства... он искренне надеялся на то, что сумеет отыскать какой-нибудь выход из этой западни. Однако только похитители все время были настороже. По одному в сарай никогда не заходили, спиной к пленникам не поворачивались и не упускали случая напомнить им о том, кто здесь хозяин. А когда в одну из ночей зачем-то растолкали измученных людей, заставив их выбраться на улицу, а затем повели через лес к берегу одного из притоков Арги, то заранее пропустили между кандалами длинную цепь, которая полностью исключала возможность бегства.

Вэйр чуть не взвыл, обнаружив, что на берегу их уже ждали несколько лодок. С отчаянием оглядевшись, сразу понял, что дорога назад надежно отрезана. Занервничал, замешкался и едва не сорвался, когда его бесцеремонно ткнули копьем в спину, молча велев поторопиться. И лишь вспомнив о том, что просто ОБЯЗАН вернуться домой живым, с трудом, но смирил кипящее внутри бешенство. Заставил себя сидеть смирно. После чего покорно, пряча горящий злыми огнями взгляд, взошел на ожидающий похитителей корабль, на котором новую партию пленников уже ждали с нетерпением. И вот уже несколько дней терпеливо сносил издевательства, побои и отвратительную кормежку. Скрипя зубами, изображал смирившегося со своей участью раба. Ночевал на полу, рядом со скамьей, прикованный к тяжелому металлическому кольцу. А днем ворочал тяжелым веслом, с трудом дотягивая до того момента, когда надсмотрщики разрешат его бросить. Постоянно думал о доме и своих недавних соседях, которых без лишних церемоний затолкали в трюм. И жил одной только мыслью о том, что когда-нибудь все-таки добудет себе свободу....

— Внимание, сброд! — внезапно разнесся над палубой чей-то зычный, уверенный голос, отвлекая Вэйра от тяжелых воспоминаний. А следом послышались тяжелые шаги, и между лавками, совсем рядом с юношей кто-то прошел, красуясь новенькими, начищенными до блеска сапогами. — С этого момента вы больше не люди, не господа и даже не леры, если, конечно, таковые среди вас имелись...

Где-то неподалеку кто-то негромко гоготнул, но тут же осекся, не смея перебивать начальство.

— Отныне вы — сброд. Вы — никто. Рабы. Моя личная собственность и самый обычный товар, обязанный приносить мне прибыль.

Вэйр поднял горящий взгляд и с ненавистью уставился на хозяина щегольских сапог. Им оказался крепкий, хорошо сложенный мужчина с утонченными, если не сказать — аристократическими чертами лица. С черными, слегка волнистыми, доходящими до плеч волосами, небрежно подвязанными шелковым шнурком; гордым, прямым носом, тонкими губами и недобро прищуренными глазами, в которых плескалось непередаваемое презрение. На владельце судна был надета широкополая шляпа, роскошный камзол, расшитый изящными золотыми нитями, и тонкой выделки штаны, заправленные в высокие голенища.

Рядом с ним стоял и криво ухмылялся еще один тип — смуглокожий, с бритой головой, насмешливо щерящий изрядно прореженные зубы, покрытый шрамами с ног до головы и вертящий в руках толстый кнут. В отличие от хозяина, явно гордящегося своей внешностью, он имел откровенно разбойный вид и гораздо больше подходил на роль владельца живого товара. Волосатая грудь верзилы была умышленно выставлена на всеобщее обозрение, хорошо развитые мышцы сыто гуляли под темной от загара кожей, а на пряжке тяжелого ремня воинственно скалила зубы какая-то неведомая морская тварь.

— Мое имя Кратт, — кратко представился холеный господин. — В здешних местах меня еще зовут Угрем. Но для вас я просто — "хозяин".

По палубе пронесся многоголосый стон ужаса, заслышав который Кратт криво усмехнулся — ему было приятно видеть, что его слава велика и вполне заслуженно пугает этих полудохлых креветок. Правда, прозвище ему хорошо подходило — он действительно напоминал скользкого и верткого, как угорь, хищника. Подвижного, хладнокровного, кровожадного. А так же поразительно удачливого, потому что за столько лет он еще ни разу не был пойман.

Вэйр до боли сжал зубы, чтобы не сорваться на крик: об этом Угре он кое-что слышал дорогой. Да и как не услышать, если о его бесчинствах говорили, холодея от ужаса, говорили буквально на каждом углу?

Ходили слухи, что когда-то Кратт был настоящим пиратом. Причем, таким, что его сторонились даже такие же, как он, морские волки. Он не боялся никого и ничего. И нападал даже на те суда, которые шли под приличной охраной. За исключением, быть может, только эльфийских кораблей. Хотя, как шепталась молва, однажды он все-таки не утерпел и, уверовав в благосклонность Удачи, рискнул связаться с эльфами. Правда, чем уж закончилось это нападение и были ли то действительно остроухие, никто не знал. Да только с тех самых пор его "Красотка" обзавелась неплохим магом, заимела на корме мощный самострел и, что самое странное, стала раза чуть ли не в три быстрее, чем раньше.

Купцы, прознав про это, совсем уж было отказались пускать свои товары морем, но Угорь, ни с того ни с сего, вдруг решил отойти от обычного разбоя и занялся... торговлей.

Вернее, как наглядно убедился Вэйр, торговлей живым товаром — самым грязным ремеслом, считающимся в Четырех Королевствах даже худшим, чем работа наемных убийц.

Как так вышло, что уже три года Угорь умудрился носить маску добропорядочного купца, знал, наверное, только Всевышний.

— Предупреждаю сразу: сбежать отсюда вам не удастся, — сухо сообщил невольникам Угорь. — За любую попытку сопротивления вы будете немедленно наказаны. Убивать вас, конечно, невыгодно, но не сомневайтесь: существует немало способов, чтобы добиться вашей покорности. Поэтому подумайте, прежде чем поднимать свои головы от весел, и не надейтесь, что у моих людей осталась хоть капля жалости.

Вэйр зло поджал губы.

— Вы — ничто, — ровно повторил Кратт, хищным взглядом пробежавшись по лицам рабов. — Мы идем не на рынок рабов в Нахибе, так что отмывать, лечить и трястись над вами никто не будет. От нас требуется лишь до поры до времени сохранить ваши жизни и кости. Не больше. Поэтому за малейшее ослушание Зег выбьет из вас дух и быстро докажет, что слов на ветер мы не бросаем.

Стоящий рядом с хозяином верзила кровожадно ухмыльнулся. И так выразительно погладил кнутовище, что у многих побледнели лица.

— Разумеется, кто-то из вас все равно попытается, — так же бесстрастно обронил Угорь. — Это объяснимо и вполне предсказуемо. Но хочу вас уверить — мои люди не первый день занимаются своим делом и готовы ко всему.

— Вы не посмеете! — донесся до Вэйра срывающийся от ярости голос с другого конца палубы. Кажется, кто-то из молодых рабов не выдержал. — Меня зовут Нойр Овер ар Делос. Мой отец — наместник в Зирте!

— Да хоть сам король.

— Вы пожалеете!

— Зег, будь так добр...

Вэйр только вздрогнул, когда над его головой ядовитой змеей мелькнул кончик кнута. Потом донесся звонкий щелчок, отвратительный чавкающий звук, закончившийся испуганным вскриком рабов, а затем изувеченный юнец со стоном рухнул на колени, закрывая руками окровавленное лицо.

— Сын наместника, говоришь? — с насмешкой переспросил Кратт, следя за сжавшимся в комок парнишкой, между пальцами которого потекло что-то вязкое. — Привык к роскоши, да? Что ж, пора отвыкать... теперь у тебя только один глаз, мальчик. И рабу такой роскоши вполне хватит.

Вэйр, осторожно покосился на всхлипывающего, дрожащего всем телом юношу и сжал челюсти. Но поделать тут ничего было нельзя: он уже видел, насколько жестоки эти люди и ничуть не сомневался, что парню еще повезло — могли ведь и евнухом сделать, как того мужчину в сарае. А могли изувечить еще сильнее, дабы остальные сразу поняли, что шутить с ними никто не будет, и даже думать не смели о сопротивлении.

Да, надо признать, запугивать они умели хорошо... вон, рабы теперь все, как один, уткнули глаза в землю и старались не смотреть на плачущего от боли и отчаяния мальчишку. Отвернулись, вжали головы в плечи. Некоторые даже пригнулись, чтобы стать как можно более незаметными... и это — самые сильные, здоровые, крепкие, кому повезло не тухнуть в трюме с увечными и больными. Самые выносливые, кто был способен часами управляться с тяжелыми веслами, заставляя корабль подниматься вверх по реке. И те, кто так же, как Вэйр, имели крохотный шанс протянуть немного дольше, чем остальные рабы. Потому что чуть лучше питались, потому что Кратт велел беречь гребцов, потому что пили чуть больше воды, могли не справлять нужду под себя и хотя бы изредка, но попадали под дождь.

Увидев вокруг только сгорбленные, униженно согнувшиеся фигуры, Вэйр с горечью подумал о том, что, видимо, искры Всевышнего в этих людях совсем не осталось. Большинство из них уже не один месяц находятся на судне Угря. Наверняка видели гораздо больше, чем Вэйр за несколько дней рабства. И, кажется, уже потеряли надежду на спасение.

Они погасли. Умерли в душе. Смирились. И именно это, пожалуй, было самым худшим в их положении.

Подавив тяжелый вздох, юноша покосился на второй ряд скамеек, расположенных с другой стороны прохода, и неожиданно перехватил быстрый цепкий взгляд от одного из невольников, сидящего возле противоположного борта. Мужчина был гол, как все остальные, совершенно лыс, почти так же смуглокож, как Зег. На его правом виске запеклась тонкая корочка крови (видимо, схлопотал от кого-то из подручных Кратта?), от которой к уху тянулся еще не заживший шрам. Широкий нос был сломан в двух местах, губы разбиты, но в темных глазах светилась воля, упрямство и неожиданное сочувствие.

Поняв, что юноша его заметил, мужчина едва заметно наклонил голову и тут же отвел взгляд, снова уставившись себе под ноги. Вэйр, почти сразу последовав его примеру, мысленно воспрял духом и с громко колотящимся сердцем подумал о том, что непременно должен найти способ с ним поговорить. Необычный сосед неожиданно напомнил ему загнанного в угол волка — матерого и свирепого. Хищно сузившего желтые глаза, благоразумно берегущего силы и ожидающего, пока кто-то из его пленителей совершит роковую ошибку. Он совсем не выглядел смирившимся. А если молчал, то лишь потому, что хорошо понимал: бежать, будучи прикованным, нереально. К тому же, наемников собралось на корабле слишком много, они отлично знали свое дело, были хорошо вооружены и все время были настороже. Так что мужчина мудро затаился и теперь только ждал...

Точно так же, как ждал терпеливо подходящего момента и Вэйр.

— Прекрасно, — тонко улыбнулся Угорь, не услышав от рабов ни единого звука. — Зег, они все твои. Вздумают шалить — накажешь. Будут хорошими — накормишь. Безглазого сопляка — в трюм; он для нас уже бесполезен. И опускайте весла: до устья еще далеко, а мне бы не хотелось задерживаться.

Зег бодро кивнул, а затем зычным голосом рявкнул что-то неразборчивое. После чего по палубе заметались поджарые, закаленные в битвах воины. Хрипло просигналил невидимый рожок. Зашелестели тугие тросы, загудели канаты. Наконец, хлопнули и принялись неохотно расправляться тяжелые паруса, а затем корабль медленно тронулся с места.

Угорь не стал дожидаться, пока его люди закончат работу — позволив себе скупую усмешку, он резко развернулся и направился на мостик, где его ожидал закутанный в черную мантию маг, лицо которого было привычно скрыто капюшоном. Какое-то время наблюдал за суетой внизу, а затем повернулся к молчаливому чародею и почти весело спросил:

— Последняя ходка... как считаешь: на этот раз хозяина порадует наш улов?

Глава 1

Этот вечер не предвещал никаких сложностей — занятия прошли, как обычно, преподаватели ничем не выказывали своего беспокойства, никто не заговаривал о случившемся и никак не комментировал осторожные расспросы взбудораженных учеников. Казалось, ничего не произошло необычного, никто не умер, не покалечился, не натворил ничего странного; жизнь шла своим чередом и ничуть не собиралась меняться. Поэтому обитательницы восточного крыла изрядно удивились, когда над их головами раздался внеочередной удар гонга, а следом за ним в холле появились три мрачные фигуры.

У девушек, как раз собиравшихся разойтись по комнатам, удивленно округлились глаза, когда через арку незваным гостем ворвался мастер Викран дер Соллен в своем неизменном черном плаще. Следом появился лер Мергэ де Сигон, а последней неуверенно зашла дородная дама в пышном коричневом платье, тяжелым, слегка обрюзгшим лицом, напряженно поднятыми плечами и совершенно несчастным видом.

— Где она жила? — отрывисто спросил боевой маг, остановившись в центре просторного холла, и уставившись на вздрогнувших от нехорошего предчувствия девушек.

Арранта поежилась под взглядом холодных, как зимнее море, глаз и невольно отступила в сторонку, совершенно не желая вызвать неудовольствие этого сурового человека. Причем, не просто человека — мастера, Охранителя Занда и крайне опасного мага, чье появление заставило всех без исключения адепток поспешно подняться с кресел, судорожным движением оправить платья и выстроиться в ряд, как на уроке боевой подготовки.

Мастер дер Соллен обвел их сузившимися глазами и тихо повторил:

— Где жила Айра?

Пугливая Роза, вжав голову в плечи, молча указала на последнюю дверь.

— Т-там.

— Что-о? — выдохнул лер де Сигон.

— Как?! — изумилась госпожа Дидерия. — Леди, вы, наверное, ошиблись? Вас тут всего десять! Так почему она жила в кладовке, когда крыло рассчитано на пятнадцать человек?!

Боевой маг странно поджал губы, когда ученицы сконфуженно уронили взгляды. Ему не надо было объяснять причину, по которой наследницы знатнейших семейств Лигерии отказались селиться рядом с безродной девчонкой, прибывшей за Предназначением с окраины Королевства. И почему никто из них ни словом не обмолвился, что в каждой комнате есть, как минимум, одно свободное место, у которого пока еще не было хозяйки.

Он бросил выразительный взгляд в сторону неловко кашлянувшего куратора, который и тут оказался совершенно не у дел, а затем внимательно уставился на последнюю дверь — она была старая, рассохшаяся и сухая, но все еще прочная, кем-то заботливо протертая от пыли.

Боевой маг осмотрел дверной проем, ржавую ручку, едва держащуюся на последнем гвозде, высокий порожек, о которой наверняка не раз спотыкались и разбивали себе носы невезучие адепты. Затем к чему-то прислушался и осторожно толкнул деревянную створку.

Дверь вздрогнула и крайне неохотно, с протяжным скрипом отворилась, открыв его взору скромное убранство комнаты: четыре стены, старый стол, старательно убранный и тщательно отмытый, колченогий табурет и скрипучий, криво стоящий топчан, совсем подходящий для жилища молодой девушки. Вся мебель словно была сложена сюда доживать свои последние дни. Едва держалась, чтобы не рассыпаться в прах. Ни ковра, ни покрывала, ни крючка для вещей в комнате тоже не имелось. Один только потрескавшийся на боку сундук в дальнем углу, в котором уже давно никто и ничего не хранил.

— Кладовка, — тихонько вздохнула госпожа Дидерия, оглядев из-за спины мага старую каморку. — Я и подумать не могла, что на нее кто-то позарится.

— Тогда что здесь делает постель? — удивился Мергэ де Сигон.

— Мы иногда ссылаем сюда особо провинившихся учениц. На час или два. Но чтобы жить... нет. Мне такое и в голову прийти не могло. Я сюда уже с год не заглядывала.

— Вы знаете, сколько учениц у вас на попечении? — резко спросил Викран дер Соллен, быстро обернувшись.

— Десять, — растерянно отозвалась женщина.

— Одиннадцать! — процедил он, чувствуя, каким мертвенным холодом тянет от стен. — Как вы могли не знать, если каждый день здесь бываете и следите за порядком?

— Я... но ведь лер Альварис сам сказал...

— Вы давали ей бытовые заклинания? — резко оборвал ее бессвязное лепетание маг.

— Н-нет.

— Что? — ошеломленно обернулся и куратор. — Как, не давали?!

— Вот так, — совсем растерялась госпожа Дидерия. — Как я могла их дать, если ничего о ней не знала, а она ни разу ко мне не подошла?!

— Совсем?! Как же она тогда умывалась, стирала, пользовалась душем?!

"И мыла", — мысленно добавил боевой маг, во второй раз оглядев безупречно чистую комнату.

Женщина ошарашенно моргнула.

— Н-не знаю. Может, девочки скажут?

Дер Соллен мельком покосился через плечо и с раздражением отвернулся, подметив на лицах учениц стыдливо-испуганное выражение. Ну, конечно. Вытолкав соседку в самый грязный и непритязательный угол, никому из них и в голову не могло прийти помочь ей освоить простейшие и жизненно необходимые в быту заклятия. Например, чтобы вычистить себе платье, вымыть руки, обновить плащ или сапоги... это ведь так просто. Каждая из этих красавиц знала о них еще с того времени, когда стало известно об открывшемся даре. Все они знали, кроме Айры. И, значит, она руками стирала свои вещи. Каждый день. В холодной воде. Одна и в темноте, потому что свет в купальнях включался тоже коротеньким заклятьем. Да еще и сушила одежду в своей промозглой каморке, потому что другого подходящего места здесь просто не было. Соответственно, каждый прожитый день должен был заканчиваться для нее не легким взмахом руки и чистой одеждой, а долгим, утомительным и неприятным ручным трудом. Вместо того, чтобы готовиться к следующему уроку и потом отдыхать от занятий.

Госпожа Дидерия невольно отступила, когда у мага нехорошо изменилось лицо. А потом заглянула в комнату Айры и поняла, что сердится он правильно — в этой каморке невозможно было находиться, не то что спать или готовиться к занятиям! А холод там такой, что в ней вполне могли храниться продукты и не портиться долгое время!

Она в испуге прижала ладонь ко рту.

— Всевышний... да как она жила?!

— Вот и мне интересно, — пробормотал де Сигон, зябко передернув плечами.

Викран дер Соллен ничего не сказал. Только сжал челюсти и мрачно изучил каменные стены. Быстро пробежался глазами по неровному полу, на котором не было ни пылинки, пристально осмотрел пустой стол, на котором, вопреки ожиданиям, не громоздилась обязательная для каждого юного мага стопка учебников. Со странным чувством увидел, что одна из ножек топчана подперта суковатой корягой, а затем нахмурился.

— Метаморф жил здесь? — недоуменно озвучил его сомнения господин Мергэ. — Странно... а где же тогда Защитная Сеть?

Боевой маг сузил глаза: именно этот вопрос тревожил его последние несколько минут. И именно поэтому он до сих пор нерешительно мялся на пороге, не заходя внутрь. Потому что не имел никакого желания напороться на больно жалящую паутину из сторожевых нитей, которые непонятно каким (но очень действенным способом) метаморфы плели возле каждого своего логова. Он слишком часто встречался с этими созданиями Занда. Особенно, с дикими. И отлично знал, что Сеть непременно есть. Должна быть. И он совершенно не хотел ее пропустить, потому что потревожить ее против воли маленького хозяина значило не только испортить себе ауру на ближайшие несколько месяцев, но, возможно, лишиться всех сил на период от нескольких часов до полугода. В зависимости от умений зверька. Как уж они умудрялись их создавать, из каких нитей и благодаря каким свойствам — неведомо. Может, у пауков подсмотрели в незапамятные времена. Может, у игольников научились защищать свое жилище. А может, это исконное свойство самих метаморфов. Точно сказать никто не мог — о них слишком мало было известно. Знали лишь то, что дикие метаморфы всегда нацеливали свои Сети на смертельные увечья для чужаков, а охранные — только на оглушение.

Викран дер Соллен еще раз оглядел каморку Айры, чуя какой-то подвох, а потом вздрогнул от внезапно пришедшей на ум мысли и стремительно поднял голову. После чего странно повел плечами, словно их морозом прихватило, и медленно, очень осторожно отступил от двери. А потом деревянным голосом произнес:

— Она сказала правду: это — настоящее логово. Такое не создашь за пару дней. А значит, мы все его пропустили.

Лер де Сигон послушно задрал голову вверх и ошарашенно замер, неверяще изучая невероятно сложную паутину, раскинувшую свои нити под самым потолком. Защитная Сеть была сплетена так умело и ловко, насколько поражала своей сложностью и безукоризненным совершенством, что не оставалось никаких сомнений: метаморф жил тут не первый день. И даже не первый месяц. Это было несомненное, тщательно спрятанное и отлично защищенное логово, в котором он нашел себе кров, дом и безопасное пристанище. А стоило кому-то зайти сюда непрошенным гостем или рискнуть потревожить покой хозяина, как Сеть молниеносно падала ему на голову и надежно накрывала всей своей мощью.

— Невероятно! — прошептал куратор, широко раскрытыми глазами разглядывая переливающееся радугой чудо. — Не думаю, что смог бы ее порвать!

— Даже я бы не смог, — скупо обронил боевой маг. — И лер Альварис, полагаю, тоже приложил бы немало усилий, чтобы освободиться. Но и в этом случае я сильно сомневаюсь, что он ушел бы без потерь. Заметь, Сеть закреплена так, чтобы упасть только когда чужак затронет сигнальную нить. А в противном случае можно пройти мимо и ничего не понять. Никогда такого не видел.

— Гениально! Этот малыш еще и спрятал ее, чтобы не заметили!

— Да, — все тем же странным голосом согласился Викран дер Соллен. — Он на удивление умен и очень предусмотрителен. Не зная, что искать, можно смертельно ошибиться.

— Но как же Айра?!

— Полагаю, в самый первый день он не посчитал ее опасной. В противном случае у вас по-прежнему было бы только десять учениц на курсе. А потом, видимо, решил, что ему нужна хозяйка и переделал Сеть так, чтобы ее в любом случае не задело. Видишь нити над топчаном? Они намеренно сделаны слишком короткими. Но, в то же время, есть и те, которые он когда-то прикрепил к ее ауре, чтобы в следующий раз сразу узнать или же с легкостью отыскать в любой части Академии.

Мергэ де Сигон пораженно покачал головой.

— Поразительно! Даже у Зорга Сеть проще!

— Верно, — задумчиво согласился Викран. — Намного проще. Думаю, нам стоит хорошенько побеседовать с девушкой и выяснить, почему так получилось.

— Как она? — встрепенулся куратор.

— Жива. Но в себя пока не пришла.

— Угроза для жизни миновала?

— Да, — боевой маг неожиданно закрыл дверь и развернулся. — Однако я не понимаю причины случившегося, и мне это сильно не нравится.

— Может, дело в метаморфе?

— Нет.

— Ты уверен, Викран? Насколько я понял, он — довольно необычный экземпляр. С учетом того, что он столько времени оставался неузнанным и необнаруженным, не думаешь ли ты, что процесс их объединения тоже проходит быстрее, чем обычно?

Мастер дер Соллен пристально посмотрел на обеспокоенного коллегу. И смотрел так долго, так внимательно и недобро, что лер Мергэ споткнулся на середине слова, неуверенно замолк и отступил на шажок.

Викрана он знал не первый год. Вернее, знал ровно с того времени, как несколько лет назад тот вернулся из Охранного леса после серьезной, чуть не ставшей смертельной раны. Чудом, как говорят, выжил, целый год потом восстанавливал прежнюю форму, порывался даже вернуться обратно, но, благодаря уговорам директора, передумал и остался преподавать Защитную и Боевую Магию старшекурсникам. Правда, учитель из него получился излишне жесткий, хмурый и настолько суровый, что ученики его откровенно побаивались, не смея лишний раз рта раскрыть на уроках. В его присутствии в классах всегда была железная дисциплина и царила поистине благоговейная тишина, в которой присутствовала изрядная доля вполне заслуженного опасения рассердить мрачного мага. Наказывал за ошибки он тоже весьма своеобразно и крайне жестко. Зато Академия в его лице приобрела бесподобного преподавателя, и лер Альварис уже не раз говорил на совете, что Викран для его Школы — настоящая находка.

Вот и сейчас от неподвижного взгляда боевого мага де Сигон почувствовал, как по спине пробежал холодок: от него будто ледяным ветром пахнуло. И самой настоящей угрозой.

— Нет, — наконец, уронил Викран, отводя потяжелевший взгляд. — Объединение тут не при чем. Меня тревожит сам факт присутствия метаморфа, а также смутное ощущение, что он живет здесь не так уж и долго.

— Но ведь Сеть...

— Она невероятно сильна. Это — правда, — медленно согласился боевой маг. — И очень хорошо укрыта. Даже слишком хорошо — тря дня назад я был на совете у лера Альвариса... стоял совсем рядом с девушкой, но даже не почувствовал ее! И именно это меня очень тревожит.

Лер де Сигон озадаченно нахмурился.

— Но ты же смог договориться с ее метаморфом? — непонимающе спросил он, когда Охранитель быстрым шагом направился к выходу.

— Смог.

— И уговорил его себя подпустить?

— Да. Ненадолго.

— Значит, он не агрессивный, — сделал вывод куратор, догоняя коллегу. — Верно? Он мог бы тебя поранить, наброситься, порвать... но не стал. Значит, доверяет?

Викран дер Соллен резко обернулся. Затем кинул мимолетный взгляд на замерших в ступоре учениц, потеряно замявшуюся госпожу Дидерию, все еще не пришедшую в себя от увиденного. Быстро заглянул за ближайшую приоткрытую дверь, где промелькнул густой ковер, задрапированные теплыми тканями стены, ровные ряды красиво заправленных постелей (действительно, по три в каждой комнате), ослепительно белые простыни, пуховые перины, пышные подушки, вазы с цветами на изящных столиках... и странно поджал губы.

— Нет, — весомо обронил он, невольно сравнив роскошные комнаты со старой кладовкой Айры. — Он нам НЕ доверяет. А не набросился лишь потому, что ОНА запретила. Им обоим, если ты не понял.

— Кто? Айра?!

— Да.

— Но как она могла велеть Зоргу?! У него ведь уже есть хозяин! — вконец оторопел лер Мергэ.

Боевой маг только усмехнулся.

— А вот это, коллега, нам еще предстоит выяснить...

Лера Альвариса мастер Викран, против ожиданий, в его кабинете не нашел, поэтому отправил легкий ментальный посыл и с удивлением обнаружил, что директор находится в Оранжерее. Более того, очень хочет, чтобы дер Соллен к нему присоединился и явно желает рассказать о чем-то важным.

Мастер, недолго думая, открыл портал на задний двор. Правда, выйти непосредственно в Оранжерее не рискнул — слишком уж много Матисса насажала там травок и за каждую, ненароком поврежденную, была готова сражаться хоть с ним, хоть с директором, а хоть с семихвостым буйволом. Так что разумнее было поостеречься с точными координатами и, мудро "промахнувшись" на несколько шагов, выйти не внутри, а рядом с любимым детищем вспыльчивой травницы.

Лера Альвариса он нашел быстро — тот стоял в дальнем конце Оранжереи, спиной ко входу, и задумчиво изучал заметно разросшийся игольник. Но Викран понимал его беспокойство — за каких-то три дня крохотный росток вымахал почти под потолок, обзавелся не одним, а целым десятком стеблей, раздался вширь и стал напоминать пышный, сумасшедше колючий куст. Точно такой же, какой он много раз наблюдал на границе проклятого Занда.

Викран еще издалека завидел смертоносные шипы, буйно расползшуюся в стороны зеленую листву, заметно помрачнел, не понимая, почему она так вольготно себя чувствует вдали от родных мест, и неслышным шагом приблизился к глубоко задумавшемуся директору. Правда, только теперь рассмотрел мощную Защитную Сеть вокруг опасного растения, не дающую ему безнаказанно ударить в подходящего чужака, и слегка успокоился: значит, Легран все-таки сдержал слово и приложил хоть какие-то усилия, чтобы обезопасить себя и окружающих. Высокомерный сноб. Все не может простить толики крови Западных, текущей в его жилах? Ревнует, что ли? Или его неприязнь к Западным собратьям так велика, что распространяется даже на полукровок? Может, дело в самих полукровках? Неясно. Легран никогда не говорил. Но Земля у него — отменная и поразительной даже для эльфа силы. Так что пусть не терпит — лишь бы делал свое дело и не лез на рожон.

Викран тихонько подошел к директору и деликатно кашлянул у него за спиной.

— Ты уже? — рассеянно повернул голову лер Альварис.

— Да, учитель. Я все проверил.

— И что?

— Логово, — кратко доложил маг. — Надежное, безопасное и с хорошей Защитной Сетью.

— Свежее?

— Трудно сказать. Но Сеть весьма хороша. Даже я удивился.

— Гм, — директор задумчиво потеребил бородку. — Как считаешь, за месяц ее можно сплести?

— При желании все можно, — хмыкнул дер Соллен. — Но применительно к молодому метаморфу — вряд ли. Он неопытен и недостаточно силен, чтобы осилить такую работу в короткие сроки. Да даже в длинные — он не должен уметь таких вещей вообще.

— Полагаешь, есть еще кто-то?

— Второго я не учуял, — беспокойно повел плечами Викран. — И Мергэ тоже. Конечно, это не показатель, но маловероятно, чтобы мы вдвоем пропустили еще одного зверя. Да и Сеть была всего одна. Другие комнаты чистые.

Директор тихо вздохнул.

— Что думаешь о девочке?

— Не знаю, — тут же нахмурился маг. — Но хозяйку он себе выбрал правильно — у нее настолько сильная Земля, что за ней совершенно не чувствуется его запах. Возможно, именно поэтому он ее и не тронул? Подобные таланты рождаются раз в тысячу лет. Недаром даже Легран в шоке.

— Как считаешь, в чем причина ее истощения? — небрежно осведомился лер Альварис, по-прежнему стоя к нему спиной и загораживая собой разросшийся игольник.

— Я не уверен, учитель. Такое впечатление, что ее выкачали досуха... или она сама отдала все до капли? Но выкачивать вроде бы некому... мальчишка не при чем, я проверил; да и остальные не пылали слишком яркими аурами. Однако причин, чтобы отдавать ей куда-то силу по своей воле, я тоже не вижу, — Викран неожиданно вспомнил лицо девушки, когда на руках нес до лечебницы, и снова поразился его мертвенной бледности. — Обычно такое бывает, когда маг умирает... причем, не своей смертью, а под действием заклятия.

— Но на ней такого заклятия не было, верно?

— Да, учитель, — покорно склонил голову маг. — Однако что-то истощило ее так, что Лоур всерьез опасается за ее жизнь. Но ни с метаморфом, ни с мальчишкой, ни с Дербером это никак не связано.

— Уверен? — странно покосился директор.

— Безусловно. Метаморф не позволил бы мне подойти, если бы это случилось по его вине: объединение требует одиночества. Тогда как мне показалось, что он сам испугался.

— Может быть, может быть... как считаешь, сколько ей еще восстанавливаться?

— Неделю, не меньше.

— Считаешь, она могла бы прийти в себя раньше?

— Исключено, — покачал головой Викран, совершенно не понимая, зачем спрашивать очевидное. — Вы же сами видели — она едва дышала. Я даже не мог уловить биения ее сердца, и, если бы не метаморф, решил бы, что все — опоздали: никто не способен восстановиться за такой короткий срок. Даже эльфы.

Неожиданно лер Альварис повернулся и странно посмотрел на возмужавшего ученика, которого когда-то учил Искусству и которому несколько лет назад доверил преподавать столь важный предмет, как Боевая и Защитная Магия.

— Ты уверен?

Викран, наконец, увидел то, что заставило учителя глубоко задуматься, и ошарашенно замер — у основания игольника, презрев все Щиты и Охранные Сети, безмятежно спала, закутавшись в плащ, Айра. Все еще очень бледная, явно недавно слезшая с постели, с босыми пятками, возле которых медленно шевелились усики Иголочки. Она просто спала, устало подтянув под себя ноги и совершенно не замечая, как весьма осознанно шевелятся над ней острые колючки.

— Но как?!!..

— Не знаю, — медленно ответил директор на неподдельное изумление ученика. — Действительно не знаю. Может, ты что подскажешь?

Викран оторопело проследил за заметно удлинившимися усиками игольника и вдруг застыл, увидев, что они сплетались вокруг измученной девушки своеобразным коконом и с поразительной скоростью восстанавливали ее истерзанную ауру.

— Такого не бывает, — деревянный голосом сообщил директору боевой маг. — Игольники умеют только забирать силу. Но никак не отдавать.

— Однако он это делает. И я вполне понимаю, почему девочка сюда так стремилась.

— Стремилась?!

— Да, — кивнул лер Альварис. — Полчаса назад ко мне влетел Лоур и заявил, что она исчезла из лечебного крыла. Причем, он даже не понял, каким образом: Защитные Сети не тронуты, Купол Молчания вокруг ее постели не потревожен, исцеляющее заклятие не нарушено, а ее нет. Признаться, я сперва не поверил, прямо как ты сейчас. Но наш дорогой Лоур так испугался, что пришлось идти и самому смотреть на это чудо.

— И что?

— Он оказался прав, — спокойно сообщил директор. — Я все проверил и сам убедился: так и есть. Купол и заклятия на месте, а девочки нет. Совсем, представляешь? Правда, мне, в отличие от Лоура, удалось нащупать кончик недавно открытого портала и прийти по нему точно в Оранжерею.

— Она смогла сотворить портал?! — окончательно растерялся мастер Викран. — В таком состоянии? Сама?!

— Увы, мой ученик, но, боюсь, это так. Я не нашел следов чужой магии. А теперь вот, стою тут и думаю: как же мы могли ее пропустить? И я, и Мергэ? И не поэтому ли при ее появлении не сработали наши Сети?

— Не уверен, — механическим голосом отозвался дер Соллен, пораженно следя за поведением игольника. — Такое впечатление, что их повредили.

— Да? Тогда почему мы этого не заметили?

— Без понятия. Меня больше волнует другой вопрос: почему игольник ей помогает?

Лер Альварис странно хмыкнул.

— Как ты уже сказал: не имею ни малейшего понятия. Но, думаю, тот факт, что его пробудила именно она, плюс ее Земля, от которой даже наш невозмутимый Легран пришел в полный восторг, а Матисса буквально рыдает от счастья, сыграли в этом немаловажную роль.

Маг недоверчиво посмотрел.

— Легран в восторге?

— Еще в каком. Он почти двое суток проторчал рядом с ней, надеясь, что девочка придет в себя и расскажет, где нашла себе метаморфа. Благодаря чему Лоур внезапно обрел весьма заинтересованного в исходе лечения помощника. Который, к тому же, не пожалел своих сил, чтобы девочка справилась.

Викран посмотрел совсем странно.

— С каких это пор Легран стал интересоваться здоровьем учениц?

— Ну, Айра — не обычная ученица, — хмыкнул директор и в подтверждении своих слов кивнул в сторону игольника. — Или ты не согласен? За кем еще это милое растение стало бы так заботливо ухаживать? Посмотри, он ее почти восстановил. Еще пара часов, и она полностью исцелится. Но знаешь, что самое забавное?

— Нет.

— Самое забавное в том, что и заклятие Лоура все еще работает!

— Не понял... — ошеломленно воззрился на учителя боевой маг.

— Да-да, — кивнул директор. — Сам бы не поверил, если бы не видел собственными глазами, но, помимо меня, кто-то очень умный сумел подключиться к оборванному порталом лечебному заклятию Лоура и начал подпитывать его энергией. Так что это дитя по-прежнему находится под его воздействием, однако Источником для него теперь служит не наш сердобольный целитель, а живой игольник. Смекаешь?

Викран остолбенело уставился на безмятежно спящую девушку, вокруг которой беспрестанно вились зеленые отростки, и, наконец, понял, что в этом коконе было неправильно: он был развернут НАРУЖУ, а не внутрь, как положено. И на самом деле ЗАБИРАЛ извне сочащуюся из игольника силу (которую именно Айра когда-то ему отдала вместе с несколькими каплями своей крови!), после чего направлял ее ВНУТРЬ, заставляя поступать не абы как, а по тонкой, едва заметной и упруго пульсирующей нити, начало которой терялось где-то под плащом девушки, а конец...

Он даже губу прикусил, поняв, что учитель совершенно прав. А затем заметил среди листьев и шипов игольника настороженно сверкающие глаза и едва не отшатнулся.

— ТЫ?!!

Кер проворно выбрался из игольника и, приняв облик крысы, бесстрашно спрыгнул на землю возле спящей хозяйки. Деловито подбежал, убедился, что все в порядке, властно перекусил призрачную нить исцеляющего заклятия и, обернувшись, недовольно заворчал, когда сразу оба мага взволнованно качнулись навстречу. А потом выразительно оскалился, продемонстрировав достойный уважения набор клыков, и требовательно шикнул.

— Вот так, — с неуместным смешком заключил лер Альварис. — Заклятие полностью выработало себя и больше не нужно: теперь это будет просто сон, спокойный и глубокий. А для него нет необходимости в услугах игольника, и нам это наглядно продемонстрировали. Любопытно, да?

Боевой маг оторопело кивнул, а директор Академии, завидев откровенно воинственную позу Кера и его предупреждающе оскаленные зубы, странно улыбнулся.

— Мне кажется, Викран, тебе снова придется нести ее в лечебное крыло. Меня он, боюсь, близко не подпустит. А оставаться здесь и дальше будет для нее не слишком полезным.

Викран перехватил настороженный взгляд метаморфа, каким-то чудом сумевшего переправить сюда хозяйку, припомнил молниеносный щелчок его челюстей, задумался о возможных последствиях, но, повинуясь жесту учителя, все же смирился с неизбежным и со вздохом опустился на корточки.

— Ну что, охранный? Позволишь помочь вам еще раз?

Глава 2

Полностью Айра пришла в себя только через неделю. В том смысле, что она уже могла самостоятельно подниматься с постели, свободно гулять по разбитому вокруг лечебного крыла саду, почти не чувствовала выматывающей слабости и не падала в обморок при каждом удобном случае. Она беспрепятственно покидала свою комнату, каждый раз слыша строгий наказ от лера Лоура не пользоваться магией, послушно ела невкусные травяные каши, пила многочисленные настои, беспрекословно давала читать свою ауру, не спорила и не капризничала. Однако лекарь хорошо видел: что-то не так. Ему не нравилась ее покорность, тревожила поселившееся в глазах равнодушие, беспокоила странная пустота во взгляде и ровный тихий голос, которым она неизменно приветствовала его по утрам.

Да, ее руки давно зажили, шрамы на ладонях перестали кровоточить, истощенная некогда аура выглядела все лучше и лучше, движения стали уверенными и плавными. Айра больше не опускалась на первую попавшуюся скамейку от бессилия, не засыпала на ходу и не стремилась прилечь, едва вернувшись с прогулки. Но ее душевное равновесие явно оставляло желать лучшего: после того, как память к ней частично вернулась, девушка надолго замкнулась в себе, потеряла интерес к жизни и с обреченным спокойствием сносила неприятные процедуры. Ее словно подменили, вырвали из груди живое сердце, жестоко загасили тлеющий в нем огонек жизни, растоптали и развеяли по ветру, отчего она, хоть и продолжала существовать, уже мало чем напоминала прежнюю ученицу.

Старый лекарь, как ни пытался, не сумел добиться ответов на свои вопросы. Каждый раз, когда он заводил разговор о случившемся, Айра моментально замолкала, ее глаза тускнели, руки сжимались в кулаки, а в уголках рта пролегали горькие складки. Она не желала ни с кем делиться своей болью, никогда не рассказывала, насколько мучительными и неестественно реальными стали ее сны — бесконечно повторяющиеся, пугающие, подозрительно красочные, в которых она, как и несколько лет назад, с ужасом убегала от настойчивых преследователей. Она просто уходила в себя, молча переживала случившееся, беззвучно страдая и все больше погружаясь в странную апатию, из которой ее почти ничто не могло вывести.

Теперь многое стало ясно. Многое открылось, многое она вспомнила. Вспомнила отца с матерью, родной дом, маленькую деревеньку у подножия Снежных Гор. Краткие мгновения детства, наполненного любовью и заботой. Зеленый пруд, в котором водились огромные караси. Дощатый мост через быструю речку, стайку босоногих мальчишек, обожавших носиться по нему взад и вперед: проворного Вежика, быстроного Бека, шумную Айвинку, курносого Домра...

Она вспомнила кузницу, нескончаемо дымившую на самой окраине деревне. Любившего там работать отца, от которого после целого дня работы всегда пахло гарью и горячим железом. Заботливые руки матери, умеющие печь потрясающе вкусные пироги, ее милое лицо, золотистые локоны, мягкую улыбку, нежный голос, которым она вечерами напевала колыбельную. Любовно посаженные вишни, где каждый год зрели удивительно крупные ягоды. Богатый огород, раскинутый под самыми окнами. Колючую крапиву у высокого плетня. И даже дом напротив, в саду которого каждую осень зрели изумительно вкусные яблоки. А еще она во всех подробностях вспомнила тот ужасный день, когда с гор на деревню спустился пугающе плотный туман. Тот самый, чародейский, проклятый туман, всего в одно мгновение лишивший ее прошлого. И смутные тени внутри него, для которых почему-то было важно избавиться от не поддавшейся магии девчонки.

Айра остановилась перед приветливо распустившей ветви Иголочкой и со странным чувством посмотрела. Эти толстые листья, темно зеленые стебли, невероятно длинные и почти черные шипы (сейчас — намеренно втянутые и заботливо прижатые к основному стволу)... те же самые шипы, которые уже которую ночь преследовали ее во снах. Точно такие же, среди которых она когда-то задыхалась от боли.

— Это был игольник, — неслышно уронила она, без всякого страха подходя ближе. — Такой же, как ты. Только там его было много. Очень много. Так, что за ним даже лес не виднелся.

Иголочка осторожно выпростала наружу чувствительные усики и, смутно ощущая, что девушка сильно огорчена, ласково погладила ее руки.

— Они пронзили меня стрелой, — как во сне прошептала Айра, невидяще глядя перед собой. — Насквозь. Как раз там, где сердце. Но я все равно живая. Все равно как-то хожу, говорю, учусь... вот только сердце с тех пор словно не мое. Будто оно умерло еще тогда, а в груди теперь бьется чье-то чужое.

Она опустила голову и без всякого удивления посмотрела на свои руки — на ладонях, как прежде, виднелись необычные звездчатые рубцы, будто их когда-то пронзили насквозь пятигранным клинком. Острым, узким и поразительно тонким. Если не всматриваться, можно вовсе не заметить. Но сейчас, стоя возле взволнованно шевелящегося игольника, успевшего за время ее болезни вымахать еще больше, глядя на его длинные шипы и непривычной формы листья, Айра начала смутно ощущать, что знает причину этих шрамов.

...ей больно. Ей очень больно — стрела слишком велика для маленького тельца. Она тяжело ворочается в груди от малейшего движения, шевелится, тревожится, словно пытаясь выбраться со спины, и от этого снова становится больно... так больно, что просто нечем дышать.

Она задыхается от этой боли и того, что вокруг, как тисками, сдавливают странные зеленые столбы. Перед глазами с бешеной скоростью мелькают мясистые листья. Под ними так же быстро проносятся угрожающе длинные шипы, где на кончиках мелькают нехорошие липкие капельки. Растрепавшиеся волосы постоянно цепляются за них, стирают собой выступивший яд, впитывают его и стремительно светлеют. Но не все — на макушке остается пугающе темная полоса, окрашенная в сочный лиловый оттенок.

Айра кричит, путаясь в чужих зеленых руках. Куда-то рвется, больше не видя неба. Тихо стонет, когда тесные объятия становятся нестерпимо тугими, и, наконец, бессильно повисает на разом обмякших лианах, после чего сразу несколько шипов игольника оживляются и с размаха впиваются в ее ладони...

Айра открыла глаза и с невеселой улыбкой взглянула на свои руки. Затем — на шипы Иголочки, потом опять на руки. Наконец, вздохнула и дотронулась до ближайшей колючки — она оказалась плотной, гладкой и имела пять, идеально прямых граней, точно соответствующих ровным краям ее старых шрамов.

— Вот так, — шепнула девушка, приложив ладонь к острию. — Вот откуда они у меня. Ты видишь?

Игольник осторожно дотронулся до рубцов, легонько уколол, не повредив кожу, и тут же отступил, словно узнал и расстроено поник.

— Ничего, я не сержусь. Они ведь спасли мне жизнь, — снова улыбнулась Айра, погладив ближайший листок. — Только для этого потребовалось много времени.

— Семь лет, — вовремя подсказал внутренний голос красивым женским сопрано. — Запомните, девочки: ваше обучение будет длиться ровно семь лет.

— Значит, семь, — покорно согласилась Айра, ничуть не встревожившись. — Значит, мне не семнадцать, а девятнадцать. И значит, я почти на два года старше остальных. Но почему? Почему так долго? И почему я этого совсем не помню?

Иголочка сконфуженно зашелестела.

Девушка подняла голову, бестрепетно оглядев ее многочисленные стволы и сплошной ковер из шевелящихся листьев, за которым уже не было видно стены Оранжереи. Смутно подивилась, что растение так быстро пошло в рост. Внимательно изучила весь немаленький угол, в котором игольник уже занимал большую часть пространства, и подумала, что скоро его придется пересаживать. Иначе он или пробьет ветками стеклянный потолок, или продавит наружную стену, начав виться по кирпичной кладке примыкающей к Оранжерее ограды, либо станет пытаться преодолеть защиту лера Леграна и начнет расти внутрь, оттесняя собой других постояльцев мадам дер Ваги. Причем, Айра была почти уверена в том, что ее Иголочка довольно быстро справится с этой преградой.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она, мельком покосившись за окно, где царила полновластной хозяйкой ночь. — Не сейчас, конечно, потому что все уже спят. Но когда увижу лера Леграна, обязательно спрошу. И лерессу дер Вага тоже. Может, она позволит тебе расселиться посвободнее?

На тихий писк сверху, Айра живо обернулась и очень искренне улыбнулась.

— Кер! — ей на руки со счастливым урчанием свалился упитанный крыс и тут же забрался на плечо. — Здравствуй, мой хороший. Ты как? Нагулялся? Есть хочешь?

Она с неподдельной радостью погладила довольного метаморфа, прижала к себе и надолго позабыла о тревогах. С Кером ей всегда было хорошо и спокойно. Само его присутствие успокаивало и дарило поразительную уверенность в том, что все будет хорошо. Он единственный, кого Айра была рада видеть всегда. И единственный, кто так трепетно и бескорыстно заботился о ней со дня своего рождения.

...Среди сомкнувшихся вокруг колючих веток, кажется, нет никакого просвета. Нет жизни. Нет воздуха и нет никого чужого. Они — словно тюрьма для всего чужеродного. Как живой барьер, хранящий неведомые границы. Как чуткий страж, не пускающий на ту сторону посторонних.

Однако Айра, задыхаясь от боли и почти теряя сознание, все же успевает увидеть бесформенный серый комок, настороженно выглядывающий из-под соседнего листа. Он больше похож на клубок спутанной пряжи, на клочок меха без лап и хвоста, пушистый ежик, внезапно научившийся лазать по деревьям. И только большие черные глаза, горящие двумя сиреневыми лунами, смотрят на нее из темноты с неподдельным любопытством.

А когда она все-таки сдается и падает во мрак, клубок с тихим писком спрыгивает ей на грудь и осторожно принюхивается. Как раз там, где торчит обломок стрелы и где порванную сорочку медленно пропитывает свежая кровь...

— Теперь я тебя вспомнила, — прошептала Айра, со слезами на глазах обнимая урчащего крыса. — Это ты на меня смотрел, когда я упала. Ты сидел совсем рядом... в игольнике... еще маленький и слабый... ты хотел слизнуть с меня кровь, потому что, наверное, был очень голоден, а я тогда сказала, что можно... мне ведь она была уже не нужна, а тебе... тебе, наверное, помогла бы выжить... да, теперь я все помню: это ты был со мной в тот день. И все последующие тоже. А потом пришел сюда, прошмыгнув в Арку в самый последний момент.

Кер согласно мурлыкнул, не смутившись тем, что издавать такие звуки крысу совсем не положено. А она прижала его еще теснее и неожиданно поняла, что права. Конечно, права, ведь в хорошо защищенной и тщательно отделенной от остального мира Академии просто неоткуда взяться столь редкому зверю, как охранный метаморф. Тем более, тому самому, который прожил с ней целых семь лет в Занде.

— Занд, — зачарованно прошептала Айра, пристально всматриваясь в неистово горящие глаза крыса. — Порталы вывели меня прямиком к Занду. К его границе — единственному месту, где свободно растет дикий игольник и где вольготно живут такие, как ты. Я испугалась, я бежала, я хотела спрятаться, искала помощи... и нашла тебя.

Она снова порывисто обняла маленького зверька и крепко зажмурилась, заново переживая страшное прошлое. Ей вдруг показалось, что по пути в Лир возле нее не раз и не два непонятно шевелилась трава. Показалось, что уже тогда оттуда смотрели черные бусинки чужих глаз и настороженно нюхала воздух мокрая пуговка носа. Когда-то Адис с досадой вспоминал дикую крысу, избежавшую его ловкого броска, а однажды и Любава заметила, что наглый грызун то и дело порывается засунуть нос в их продуктовые запасы.

Не ты ли это был, Кер? Не тебя ли видели караванщики? Не ты ли добросовестно преследовал их всю дорогу до столицы и пристально следил из-за кустов, терпеливо дожидаясь подходящего момента добраться до хозяйки?

Если судьбе было угодно забросить меня в Охранные леса и к их смертоносной границе, то становится понятным, откуда ко мне мог прийти метаморф. Он ведь — коренной обитатель тех мест, странный и непокорный, как сам Занд. Просто в тот день, когда возле взбудораженного вторжением чужаков игольника была убита маленькая девочка, он был совсем крохотным, только-только открывшим глазки, очень любопытным и непуганым. И, конечно, не знал тогда, чем закончится попытка попробовать ее источающую магию кровь. А потом стало поздно: новорожденный метаморф, не имевший до того никакого облика, внезапно обрел себе хозяйку.

Он провел вместе с ней все эти годы. Мирно дремал в то время, пока Занд залечивал ее раны и пробуждал к жизни пробитое сердце. Он терпеливо ждал, когда она снова откроет глаза, постоянно был рядом, взрослел вместе с ней, учился. А потом, когда, наконец, время пришло и Занд отпустил свою необычную гостью, бестрепетно помчался следом. И шел по пятам всю дорогу, старательно таясь и незаметно оберегая свою хозяйку. Ровно до тех пор, пока она не рискнула шагнуть в Вещую Арку.

— Значит, это ты испортил сигнальное заклятие? — отстранившись, спросила Айра маленького хитреца. — Конечно... кто же еще? Ты каким-то образом успел прыгнуть в портал прямо передо мной, пробрался сюда и незаметно подгрыз сигнальную Сеть. Заодно, испортил Арку, из-за чего я появилась в Академии самой последней, а де Сигон решил, что меня просто задержал лер Альвариса... но зачем?

Кер ласково ткнулся мордочкой в ее мокрую щеку.

— Ты не хотел, чтобы обо мне узнали? — Айра отерла лицо и шмыгнула носом. — Хотя да, наверное, ты прав. Не стоит никому знать, что я когда-то умерла и долгое время пробыла в Занде.

Крыс согласно пискнул.

— Спасибо, мой хороший. Спасибо за все. Я очень тебя люблю.

Метаморф счастливо замурлыкал, нежась на ее руках, как в родной колыбели, благодарно заурчал, зафырчал, перекинулся от удовольствия в ласку, а затем, озорно блеснув глазами, чмокнул ее в щеку и, мигом слетев на землю, стремглав умчался, торжествующе зацокав откуда-то сверху и весело застрекотав.

— Проказник, — улыбнулась Айра, проследив за скачущим по драгоценным образцам госпожи Матиссы метаморфом. — Смотри, не сломай ветку, а то нас сюда больше не пустят.

В ответ донесся задорный стрекот резвящейся ласки, а потом сочно захрустел какой-то дерзко надкушенный плод. Девушка снова покосилась за окно, где стало еще темнее, но решила пока в лечебницу не возвращаться — господин Лоур предупредил, что вечером никаких процедур не будет. Лучше уж тут посидеть, рядом с Иголочкой, и просто послушать ночь, чем ворочаться на жесткой постели и со страхом ждать нового сна.

Сев прямо на землю, Айра оперлась спиной на Иголочку, нисколько не опасаясь острых шипов, обхватила колени руками и прикрыла глаза. Ей нравилось здесь быть. Нравилось сидеть в тишине под густой тенью игольника, когда над головой тихонько шелестят его листья, когда по толстым стволам почти ощутимо бегут живительные соки. Когда земля внизу заметно шевелится, щедро отдавая свои силы, а возле уха осторожно колеблется какой-нибудь усик, делящийся с тобой самыми сокровенными тайнами.

За последние дни Айра не раз думала о том, почему осталась жива. Почему, оказавшись внутри зарослей смертоносного игольника, она все-таки уцелела и смогла выбраться. Правда, не сразу, а лишь спустя семь лет, в течение которых она совершенно не знала, что происходило вокруг. Однако Занд, как ни странно, все-таки сохранил ей жизнь. Причем, не только сохранил, а спас от неминуемой смерти и позволил выбраться почти невредимой, безнаказанно разрешив спрыгнуть с высоты неизвестного водопада с тем, чтобы одолеть многие и многие лерды, пронестись вместе с рекой сквозь его зеленовато-лиловую чащу, а затем вынырнуть возле самой границы, счастливо миновав его ужасы, страшных чудовищ и иные опасности, которые подстерегают чужаков на каждом шагу. Наверное, именно этим объяснялось то, что никакие Охранители ее не заметили и не нашли?

Впрочем, возможно, найди они ее, все сложилось бы совсем иначе... Хотя нет, не сложилось бы — наверняка ее приняли бы за одно из многочисленных порождений Занда и уничтожили бы, не дав сказать и слова в свое оправдание.

Айра тихонько вздохнула.

Просто удивительно, как ей удалось выжить. Невероятно. Необъяснимо. Наверное, все дело в том, что в момент смертельной опасности вдруг проснулась дремлющая в ней магия? Или же ее разбудил тот странный Туман? Ведь раньше никаких странностей она в себе не замечала. Да и приходящие каждые год бродячие маги, ищущие в детях скрытые таланты, никак не реагировали на подрастающую девочку. Конечно, она была еще очень мала в то время, когда они в последний раз заходили в деревню, и не могла их заинтересовать, а в следующий свой приезд (как раз в тот трудный год!) они уже не застали ни ее, ни деревни, ни жителей. Всех уничтожил Туман. Но, так или иначе, безумный страх подстегнул ее, заставив сделать нечто такое, чего она не делала никогда в жизни. Он вынудил ее бежать, сломя голову, сквозь темную чащу. Заставил позабыть обо всем. Привел прямиком в Охранный лес, кинул в объятия дремлющего в своем логове волка, помог не умереть от ужаса, завидев его страшные клыки, и погнал еще дальше, каким-то невероятным образом приведя точно к границе Занда. Именно внезапно проснувшаяся магия позволила ей открыть, не понимая того, сразу несколько порталов подряд. Она же помогла найти с лохматым помощником общий язык. Сделала так, что игольник не сразу заметил ее появление, а потом, когда его листья обагрились кипящей от прилива силы Земли крови, пощадил, не впрыснув в нее свой смертельный яд. А потом заботливо спрятал от глаз наемников, поделился собственными силами, спас и подарил маленького защитника, который теперь останется с ней на всю жизнь.

"Это Земля дала мне шанс уцелеть, — внезапно поняла Айра. — В тот день она впервые открылась и подсказала игольнику, что я совсем не чужая. Или, может, поделилась с ним силой, насытила, ведь он, как говорят, любит высасывать магию. А потом, видимо, я слишком много времени провела рядом, пропиталась его соком и теперь даже Иголочка считает меня своей. Наверное, думает, что я тоже — часть Занда. Частичка ее дома. Маленькая капля ее родной реки, из которой когда-то ее семечко черпало силы. Поэтому же и Зорг меня узнал: он ведь метаморф — не мог не почувствовать, что я очень долго была близка к его родине. Вот только что со мной было за эти годы? Где я жила? Что делала? И что со мной сотворил игольник?"

Она с новым вздохом потерла разом занывшие виски.

"Значит, еще не время, — поняла девушка. — Пока рано об этом вспоминать. Может, это слишком страшно, и поэтому ничего не получается? Еще страшнее, чем то, что я уже вспомнила?"

Айра почувствовала болезненный укол в сердце и послушно отказалась от дальнейших попыток. Ладно, пускай. Рано или поздно память все равно вернется полностью. И пусть лучше это происходит постепенно, понемногу и по чуть-чуть, потому что если бы она вдруг вспомнила все разом, то вряд ли смогла удержаться от безумия. Это слишком больно. И слишком тяжело. Особенно от того, что теперь она знала — у нее больше нет семьи и нет никакого дома. Ей больше некуда возвращаться. И если раньше у нее была хотя бы надежда, то теперь не осталось даже этого: воспоминания о неподвижных, мертво смотрящих в потолок лицах родителей каждый раз заставляли корчиться от боли.

Внезапно под ее ноги легла длинная тень.

— Надо же, какой сюрприз! — негромко промурлыкала ночь знакомым бархатным голосом. — Кто бы мог подумать, что в такое позднее время Оранжерея не пустует?

Айра подняла взгляд и увидела нечеловечески бледное, поразительно правильное, совершенно незабываемое лицо, обрамленное длиннющими белыми локонами и улыбающееся в полумраке клыкастой усмешкой. Несколько мгновений смотрела в пульсирующие точки заалевших зрачков, с поразительным равнодушием узнала давешнего вампа, сухо констатировала, что он почти готов торжествовать от такой неслыханной удачи, и безразлично отвернулась, не испытывая больше ни страха, ни тревоги, ни даже толики беспокойства.

— А-а, это ты... опять бродишь по запретной территории неупокоенным призраком?

У вампира забавно вытянулось лицо. Он явно хотел что-то сказать... может, даже покрасоваться зубками и зловеще посверкать глазами, нагоняя на первогодку страху, но вдруг не смог. А, встретив вместо ожидаемого испуга и истошного визга необъяснимое равнодушие, ошеломленно моргнул и неприлично разинул рот, тогда как Айра, потерев гудящие виски, снова уткнула взгляд в землю.

— Ты... ты что тут делаешь?! — наконец, обрел дар речи вампир.

— Сижу. А ты? — так же безразлично отозвалась девушка.

— А-а-а...

— Очень содержательный ответ. Зашел поболтать? Или просто оголодал? Но моя кровь вряд ли придется тебе по вкусу, так что поищи себе другую жертву.

Вамп со стуком закрыл рот и ошарашенно воззрился, не в силах осознать, что его не просто не испугались, но еще и дерзят без всякой меры.

— Ты что, не боишься?!

— Нет, — покачала головой Айра.

— Даже зная, кто я?!

— А кто ты? — посмотрела она со слабой искоркой интереса. — Нет, то, что вамп, понятно. Я имею в виду имя: ты кто такой?

— Дакрал ван Свертен, — машинально ответил донельзя озадаченный вампир. — Высший Клан. Дом Свертен, Старшая семья.

— Звучит неплохо. А я — Айра. Но тебе, насколько я знаю, здесь совершенно нечего делать. Это правда, что за нарушение правил тебя могут исключить?

Он неожиданно помрачнел.

— Да.

— Гм. Тогда что ты тут делаешь? Причем, не в первый раз?

— Ну...

— Неужто меня искал? — вдруг хмыкнула девушка, насмешливо покосившись снизу вверх. — Хотел вежливо попросить помалкивать и не выдавать преподавателям факт твоего присутствия возле наших корпусов?

Вамп посмотрел еще мрачнее.

— Да брось, — отвернулась Айра. — Я тебя не боюсь. Хотела бы — и отпечаток твоей ауры давным давно лежал бы на столе лера Альвариса.

— Так почему его до сих пор там нет? — вкрадчиво осведомился Дакрал, потихоньку подступая ближе.

— А ты этого хочешь?

— Не-е-т, — тихо, но с явным подтекстом протянул он. — И еще хочу быть уверенным в том, что этого и впредь не случится.

Айра, почувствовав спиной, как шевельнулась Иголочка, снова хмыкнула.

— И это вместо спасибо? Кстати, осторожнее — не переступай черты, не то твои способности к восстановлению подвергнутся серьезному испытанию.

— Угрожаешь? — мягко спросил вампир, кинув взгляд себе под ноги и увидев начертанную алой краской предупреждающую линию, которую лер Легран специально нарисовал перед смертоносным игольником, обозначив безопасные границы.

Айра покачала головой.

— Не я.

— Тогда кто же, позволь спросить? — еще вкрадчивее поинтересовался Дакрал, опрометчиво ступив на черту.

— Она.

Айра выразительно ткнула пальцем себе за спину, почти видя, как почувствовавший чужака игольник стремительно сворачивает тугие листья, подбирает их, складывая почти вертикально, и выставляет наружу сразу все свои шипы. Ощущая всем телом, как распрямляются его стебли, подтягиваются к ним тонкие усики, как шевелится под ногами земля и оттуда незаметно выглядывают длинные, белесые, похожие на откормленных змей корни. Она даже не пошевелилась, когда с двух сторон отточенными рапирами выскочили целые ряды ядовитых иголок. Спокойно проследила за тем, как на их кончиках заблестели крохотные желтые капельки. Наконец, перевела взгляд на окаменевшего вампира и плавно поднялась.

— Познакомься, это — Иголочка. И ты, мне кажется, ей не слишком нравишься.

Вамп, который и без того был белее снега, разом посерел так, что стал похож на недельного мертвеца, которого охотники за чужими гробами опрометчиво выкопали из старой могилы. У него дико расширились глаза, мгновенно признав чудовищное растение, побледнели алые радужки, расцвели неестественным румянцем щеки и дрогнули губы, выдавая сильный страх, вот-вот готовый перейти в суеверный ужас. Он вздрогнул всем телом, жутковато напрягся, остановившимся взором уставился на грозно ощетинившийся игольник, а потом звучно сглотнул.

— Назад вернись, — тихо посоветовала Айра. — И постарайся сделать это без лишних движений. Тогда тебя не тронут.

Вамп перевел на нее ошалелый взгляд.

— Ч-что?!

— Назад, говорю, отойди, — спокойно повторила девушка, а затем недрогнувшей рукой отвела от себя ближайший шип и шагнула навстречу.

Дакрал инстинктивно отшатнулся.

— Вот и молодец, — кивнула Айра. — Лер Легран не зря обозначил границы. Если их не нарушать, Иголочка не начнет воспринимать тебя, как добычу. Но если ты станешь ей угрожать, она, думаю, уже не будет такой покладистой и все равно дотянется. Например, стрельнет шипами или корешками зацепит. И... полагаю, тебе лучше уйти.

Он медленно попятился, не отрывая взгляда от замершего в нерешительности игольника. Потом сделал осторожный шаг назад, увидел, что смертоносные шипы постепенно прячутся под листья, убедился, что стрелять в него никто не будет, нервно отер повлажневший лоб и незаметно перевел дух. После чего настороженно покосился на Айру и непонимающе моргнул.

— Откуда ОНО тут взялось?

Она пожала плечами.

— Выросло.

— Игольник?!!

— А что такого? Кстати, почему ты так хорошо разбираешься в созданиях Занда?

— Мне положено, — автоматически выдал вампир и неуверенно замер. — А ты... почему он тебя не трогает?

— Не он, а она, — терпеливо повторила Айра, протянув руку и спокойно проследив за тем, как ближайший усик нежно обвился вокруг запястья. — А не трогает потому, что это я ее пробудила. Из семечка. Случайно. Теперь понятно?

Дакрал внутренне содрогнулся.

— С ума сойти... эльфы — это я еще могу понять, но чтобы простая человеческая девчонка...

— На себя посмотри, — фыркнула Айра. — Ты клыки-то спрячь, белобрысый, пока они еще есть, и спину свою прикрой. Неровен час, кто-нибудь на нее прыгнет и в ответ на твое пренебрежение крепко цапнет. Клыками. Причем, не меньшими, чем у тебя.

Вампир, как ужаленный, обернулся и очень вовремя: на соседнем кусте уже сидел во всеоружии заметно подросший метаморф и выразительно скалил зубы, молча обещая ему нешуточный бой, если тот вздумает задеть хозяйку. Более того, если бы не ее нежелание, он бы уже прыгнул и решил этот вопрос самым радикальным способом: вамп безошибочно опознал покрытые стальной пленкой когти и горящие неподдельным гневом сиреневые глаза крыса... нет, уже ласки... потому что она явно была готова к атаке.

— Всего доброго, — вежливо попрощалась Айра, заставив припозднившегося гостя снова вздрогнуть. — Думаю, нам больше не о чем разговаривать, лер Дакрал ван Свертен. Про ваши ночные прогулки я, так и быть, никому не скажу. Но только с тем условием, что вы больше здесь не появитесь. Согласны?

Вамп ожег ее горящим взглядом, но все же кивнул.

— Прекрасно. В таком случае, не смею вас задерживать, — Айра мило улыбнулась, мысленно поражаясь сама себе, проследила за тем, как раздраженный вамп исчезает в темноте Оранжереи, цедя сквозь зубы тихие проклятия, а затем подхватила спрыгнувшего крыса и с облегченным вздохом прижала к груди.

— Как считаешь, я не переиграла?

Кер только фыркнул в ответ и одобрительно заурчал.

Глава 3

Следующий день господин Лоур милосердно позволил Айре провести в одиночестве. На занятия ее категорически не пустили, сказав, что еще слишком рано тревожить ауру. В Оранжерее вся работа была закончена еще вчера (разумеется, когда лересса дер Вага этого не видела, иначе, прознав о нарушении лечебного режима, моментально бы выгнала упрямую помощницу прочь), очередные две главы в учебниках по стихийной магии были давно прочитаны, Естествознание и Практическая магия надежно зазубрены целиком (спасибо Сонному Креслу), Кер, вдоволь набегавшись по саду, мирно дремал на коленях, а сама она уже который час сидела в Хранилище и старательно выполняла взятые на себя обязательства.

— Марсо, ты очень занят? — осторожно спросила Айра, переворачивая очередную страницу пухлого тома по "Основам трансгрессии и трансформации живого". Книга была старой и ужасно путанной, так что девушка подглядывала всего в полглаза, а в основном терпеливо выполняла роль "материальной руки", благодаря которой призрак с поразительной скоростью утолял свою жажду знаний. — Можно тебя отвлечь на минутку?

— Угм-х... — не поворачивая головы, промычал дух, впившись глазами в полуистертый текст. — Следующую.

Она машинально перевернула, смутно удивившись количеству наползающих друг на друга формул и совершенно фантастического вида многоуровневых заклятий, а затем тихонько позвала снова:

— Марсо?

— М-м-м?

— А почему ты не хочешь воспользоваться своим Креслом? Разве так не проще?

— Нет, — рассеянно отозвался призрак. — На мне оно не работает. Настройка, так сказать, не та.

— А перенастроить его нельзя?

Марсо, наконец, оторвался от увлекательного чтения и удивленно обернулся.

— Ого. Айра, ты неплохо прогрессируешь. Кажется, уроки Мергэ не прошли для тебя даром!

Айра слабо улыбнулась.

— Не зря же я выучила сразу весь учебник. Он, конечно, об этом не знает, но, кажется, уже что-то заподозрил.

— Ничего, — довольно хихикнул призрак, потирая полупрозрачные ладошки. — Вот когда он не сможет поймать тебя на годовом зачете, заставив перечислить все известные заклинания, а потом увидит, что ты и по стихиям не отстаешь... это, кстати, его любимая задачка для успевающих — до сих пор с первого раза никто эти две сотни формул не воспроизвел... у-ух, как бы я хотел увидеть в тот момент его лицо!

— Я их помню, но еще не умею пользоваться, — неуловимо нахмурилась девушка.

— Ничего, какие твои годы? Научишься. Ты вчерашние книги прочла?

— Да. "Обретение силы" магистра Войрока и "Понимание основ" господина де Саура. А еще ты мне дал "Водные просторы" лера Ауста — с них до сих пор голова, как чужая.

— Тебе надо совершенствоваться, — наставительно заявил Марсо. — Чем больше знаешь, тем легче будет понять.

— Пока я мало что понимаю, — призналась Айра. — Формулы, конечно, запомнила, объяснения тоже, но не уверена, что получится на практике.

— Так всегда и бывает. Подожди, вот выйдешь на занятия... кстати, когда тебя выпишут из "белой тюрьмы"?

— Не знаю. Господин Лоур сказал, что сидеть и слушать я могу хоть сейчас, но, поскольку он мне больше не доверяет и почти уверен в том, что я на первом же уроке начну пытаться колдовать, то хочет подержать на своем режиме хотя бы до конца недели.

Марсо задумчиво посмотрел куда-то вдаль, потерял концентрацию и стал ощутимо прозрачнее.

— Итого, еще три дня... жаль, конечно, что ты пропустишь практику, но, с другой стороны, дополнительная теория еще никому вреда не приносила. Благодаря моему Креслу, ты подкована гораздо лучше остальных. Вот только отработка... ладно, успеешь еще. В крайнем случае, мы подыщем вам с Кером какой-нибудь зал для тренировок.

— Когда? — слегка встрепенулась Айра.

— Не спеши, не все сразу, — осадил ее призрак. — На данный момент Лоур прав — твоя аура, хоть уже и не походит на решето, вряд ли выдержит большие нагрузки. Так что лучше обождать с практическими занятиями. Пока. А потом мы что-нибудь придумаем. Кстати, ты больше ничего не вспомнила?

Девушка покачала головой.

— Жаль, — вздохнул он. — Твои воспоминания крайне интересны. Просто крайне. Я пока не могу все это объяснить и уложить в четкую картину, но они отлично объясняют твои способности. В том числе, слабую чувствительность к охранным чарам, присутствие метаморфа и поразительную лояльность игольника.

— Думаешь, Иголочка что-то почувствовала?

— Несомненно. И листовик тоже, иначе ты была бы сто раз мертва, — призрак отвернулся от недочитанной страницы и испытующе уставился на спокойно сидящую ученицу: Айра на удивление мирно восприняла эту весть. Совсем не вздрогнула и не посмотрела с испугом. Как бы даже и не услышала, а если и услышала, то осталась совершенно равнодушной. Более того, ему показалось, что она в последние дни вообще перестала реагировать со свойственной молодым особам эмоциональностью. Наткнувшись среди ночи на вампа, увидев во всей красе, на что способен смертоносный игольник, узнав о гибели родителей... такое впечатление, что вернувшееся прошлое будто высушило ее душу. Лишило каких бы то ни было страхов, избавило от сомнений. Сделало ее еще более тихой, молчаливой и какой-то... неживой. Будто та стрела из сна ее все-таки убила, а вместо прежней, часто смущающейся и неуверенной девушки, отчаянно нуждающейся хоть в какой-то опоре, перед ним сидела другая Айра. Спокойная и немного холодноватая, которой теперь было чуждо опасение перед возможной смертью.

Он тихо вздохнул.

— Извини, если напомнил.

— Ничего, — она снова обозначила бледную улыбку. — Не волнуйся. Я просто еще не привыкла... к тому, что у меня больше нет дома.

Марсо, заглянув в ее потемневшие глаза, слетел со стола и невесомым облачком устроился на подлокотнике. Кер, как ни странно, на этот раз не возражал против такого соседства. Только приоткрыл на мгновение веки, убедился, что дух не пытается залезть в ауру хозяйки, и сладко зевнул, а затем умиротворенно положил мордочку на лапы и снова задремал.

— Расскажи мне о Занде, — неожиданно попросила Айра. — Почему он такой? Почему его так сильно боятся? Откуда вообще взялся? И почему его сторожат Охранители сразу из Четырех Королевств? В книгах написано так мало, а в написанном так много оговорок и сомнений... пожалуйста, Марсо! Ты ведь долго живешь, многое знаешь! Помоги мне понять!

Призрак задумчиво сгустился, став почти белым и перестав просвечивать. Откровенно заколебался, не будучи уверенным в том, что сам понимает все правильно, но еще больше сомневаясь в том, что об этом надо знать ей. Однако Айра смотрела так страстно, с такой болью и молчаливой мольбой, что он только вздохнул.

— Хорошо. Но это не будет всей правдой. А возможно, вообще не будет близко к истине, несмотря на то, что я почти пятьдесят лет потратил на изучение Занда. Честно говоря, твой директор смог бы рассказать гораздо лучше. Или дер Соллен... он тоже лет десять проболтался на границе, пока не был ранен... просто я многого не знаю, девочка. Да, ты не ослышалась — я до сих пор не знаю, что же именно представляет собой Занд.

Марсо на мгновение прикрыл глаза.

— О нем ходит много слухов, легенд, мифов и всяких сказок. Но на самом деле никто не знает, откуда он взялся. Одни говорят, Занд когда-то давно создал Всевышний — еще до того, как появился наш мир. Другие: что он — дело рук Аллаэаля. Третьи утверждают, что Прекраснейший не мог сотворить столь уродливых созданий, которые населяют Занд, а четвертые вовсе думают, что Занд — это любимое детище его младшего брата, Неназываемого или Безымянного, как его называют на юге Карашэха... Признаться, я никогда особо не верил во Всевышнего. Мне больше нравится понятие Судьбы или Рока, потому что божественное начало трудно измерить и пощупать, а я, хоть и не самый благопристойный маг, все же в первую очередь ученый. Исследователь. А уж потом человек... гм, в смысле, был человеком, хотя, конечно, и сейчас не считаю, что мои взгляды кардинально изменились. Но, так или иначе, я больше склонен верить сочетанию созвездий, чтению звездных карт, равномерной смене дневного и ночного светила... то есть, вещам, гораздо более реальным, чем увещевания жрецов о Боге. Даже Вещие Арки созданы нами, чтобы слегка облегчить нашу жизнь... и (хотя большинство людей полагают обратное) с легкостью отыскивать молодых неинициированных магов, которых ни в коем случае нельзя оставлять без присмотра. Собственно, только затем и был создан праздник Обретения... но не бойся — об этом мало кто знает. А я переубеждать кого-либо и приобщать к своей точке зрения не собираюсь. И говорю все это для того, чтобы ты понимала ход моих рассуждений.

Айра спокойно кивнула: насчет истинного предназначения Арок она уже догадалась, так что откровением полученные от призрака сведения не стали. Да и не все ли равно? Даже если идея насчет "праздника" и самих Арок принадлежала целиком и полностью Ковену, дабы вылавливать в бесконечном людском море молодых адептов, это ничего не меняло — люди верили в Предназначение, и переубеждать их действительно не имело смысла.

— Ну вот, — хмыкнул Марсо. — Как ты уже поняла, некоторое время назад я был в какой-то степени одержим идеей бессмертия, поэтому просто не мог пройти мимо любого упоминания о бурных всплесках стихийной силы... хотя бы потому, что для моей цели был нужен хороший Источник... а Занд всегда будоражил людские разумы, потому что, хоть и является самым опасным местом нашего мира, одновременно с этим скрывает в себе именно такой Источник, заиметь который был бы поистине счастлив любой, мало-мальски смыслящий в этом чародей.

— И что же ты выяснил?

— На удивление, немного. Я пересчитал целую гору хроник, старых летописей, чужих мемуаров... нашел у одного полоумного старика почти полный текст пророчеств Марриоры... съездил к эльфам в Восточный Лес, затем побывал в Западном (разумеется, не упоминая о том, что был в Восточном). Порылся в Главной библиотеке Ковена, куда с трудом выпросил пропуск и откуда (только не проболтайся!) утащил одну любопытную рукопись...

— Зачем? — изумилась Айра. — Тебе было мало просто прочитать?

Марсо снисходительно усмехнулся.

— Девочка моя, со временем ты поймешь, что некоторые заклятия имеют нехорошее свойство забываться и полностью стираться из памяти, как только ты отведешь взор от книги. Собственно, я и Кресло-то свое придумал только для того, чтобы избежать подобных ловушек. А в той рукописи, созданной неким архимагом лет за двести до образования нашей Академии, было крайне важное для меня заклятие, помогающее сохранить... ну, тебе это без надобности. Просто поверь, что для моих планов оно было жизненно необходимо. Так вот, я сперва его вынес из библиотеки, а потом, естественно, вернул на место, чтобы уважаемый магистр Иторус (чтоб его цапнула моровая ванда!) ничего не заподозрил и не лишил меня ценнейшего источника информации.

Айра странно посмотрела.

— И долго ты таким образом развлекался?

— Лет двадцать, — гордо сообщил маг. — Пока, наконец, этот дурак Иторус не заподозрил неладное и не обнаружил на своих драгоценных книгах следы чужой ауры.

— Полагаю, после этого он тебя выгнал из библиотеки?

— А то. И не просто из библиотеки, а даже едва из Ковена не вытурил, потому как сильно заподозрил, что мой интерес к Занду и трудам Марриоры имеет весьма прозаический характер. Иными словами, заподозрил в измене и нарушении Кодекса Мага. К счастью, нашелся старый друг, сумевший убедить Совет не лишать меня силы и выхлопотавший разрешение всего лишь удалиться из Лира, чтобы больше не иметь доступа к сомнительным трудам своих умерших предшественников. Вот только он не знал тогда, что почти все необходимые сведения я уже получил, а потому исчез из столицы с преогромным удовольствием. На целых двадцать лет.

— Где же тебя носило столько времени? — невольно заинтересовалась Айра.

— То здесь, то там... но большую часть времени я, конечно, провел в Охранных лесах. Разумеется, не со стороны Лигерии, где меня слишком хорошо знали, а в Карашэхе, Аргаире, Иандаре... везде, где находилось спокойное местечко, в котором я мог бы беспрепятственно подобраться к загадкам Занда.

— Ты что, пробирался туда тайком?

— Нет, — хмыкнул призрак. — Я просто хорошо платил тем, кто был готов это делать для меня. Деньги у меня были: работа мага, как сама понимаешь, неплохо оплачивается, а я тогда не гнушался даже выведением из чужих домов обычных клопов. Не скажу, что меня это радовало или огорчало — мне нужна была информация. Причем, настолько, что я был готов ради нее на все.

— На все? — подозрительно уточнила Айра, невольно вспомнив свои голоса.

— Ну, почти, — поправился Марсо. — Совсем до низов я, конечно, не опустился, хотя, признаюсь тебе, о некоторых своих поступках до сих пор стараюсь не вспоминать.

Она только вздохнула.

— Значит, для тебя всегда находились те, кто был готов лезть даже в Охранные леса? Несмотря на Охранителей, защитные заклинания эльфов и всякие опасности?

— Люди жадны, — дух философски пожал несуществующими плечами. — Я просто воспользовался их слабостью и беспрепятственно получал все, что мне было необходимо для работы: зверей, растения, почву, ядовитых ос... однажды мне даже стебель игольника принесли, представляешь? Я так обрадовался, что почти трое суток не вылезал из лаборатории, пытаясь найти в нем отличия от обычного кактуса.

— Почему от кактуса? — искренне опешила Айра.

— Потому что с шипами. И точно так же экономит воду. Не боится жары. Устойчив ко многим природным воздействиям. Неприхотлив. Растет буквально на голой земле. Но, в отличие от своих пустынных собратьев, нередко бывает ядовит. Правда, не всегда и не везде, но это — факт. А еще, чтобы ты знала, его сок способен вызывать дурманящие видения, поэтому уже очень давно используется эльфами для создания их знаменитых пророчеств.

— А разве Марриора была эльфийкой? — снова удивилась девушка.

— Точно, — кивнул Марсо. — Причем, Западной. Соответственно, худой, черноволосой и синеглазой, как наш мастер Викран.

Айра тут же вспомнила его красивое, но холодное и жесткое лицо, и прикусила губу.

— Его поэтому так не любит лер Легран?

— Нет. Легран вообще мало кого любит. Но Дер Соллена он не терпит по другой причине, о которой тебе знать совсем необязательно.

— Хорошо, не буду спорить. Так что ты там говорил про Занд?

— А вот что: за годы работы я собрал довольно внушительную коллекцию его обитателей, систематизировал их, описал, тщательно сравнил с тем, что мне было известно о других растениях и зверушках... и пришел к выводу, что изначально они почти ничем не отличались от своих собратьев по другую сторону Охранных лесов!

— Что?!

— Что слышала, — довольно усмехнулся призрак, торжествующе сверкнув глазами. — На самом деле все растения Занда — это совершенно обычные цветочки, травки и деревца, которые растут повсюду. Только в отличие от своих собратьев кто-то... или что-то... их здорово изменило: сделало больше, немного исправило форму листьев, придало обычному кактусу размеры крестьянского дома, научило высасывать из прохожих магию и использовать ее для собственного удовольствия. А еще подарило ядовитые железы, некоторую разумность в выборе жертвы (они, как оказалось, ужасно любят подзакусить магами, тогда как простых людей презрительно выплевывают... после того, разумеется, как проткнут шипами) и удивительную склонность расти большими кустами, как вездесущая акация. Ты вот, например, знала, что есть такой серый игольник — почти не ядовитый и довольно миролюбивый? Или зеленый, у которого на шипах есть яд, но он просто парализует жертву и почти никогда не утаскивает ее с собой? Наконец, лиловый — самый агрессивный и жадный, который в изобилии растет по самой кромке Занда, тогда как другие два можно встретить и в Охранном лесу?

Айра оторопела замерла.

— А еще там есть семицветник, пыльца которого обладает действием, сходным с молочком мака. И сабельник, отлично снимающий суставные боли... вместе с кожей и мышцами. Есть многоголовник, прямо ненормально похожий на самый обычный семенник, только гораздо более высокий и увеличивающий не только мужскую силу, но некоторые... э-э, — дух неожиданно запнулся, — ...некоторые пропорции тела в сторону их... увеличения... короче, тебе пока рано об этом знать. И таких примеров полно. Я, когда сравнивал, просто диву давался, насколько же они похожи, но при этом отличаются так, словно над этим кто-то специально поработал! Понимаешь?

— Нет, — честно ответила Айра. — Со зверьми та же история?

— С ними сложнее, — признался маг. — В первую очередь потому, что мне почти не удалось раздобыть образцов. Но по слухам, в Занде обитает много зверья, которое, как и растения, сильно напоминает самых обычных зверушек. Только с некоторыми оговорками. Например, зубы подлиннее, когти поострее, цвет шкуры не рыжий, а зеленый... ну, и так далее. Правда, есть там и экземпляры, которых нигде больше не встретишь, вроде твоего Кера. Или же моровой ванды, от укуса которой человек мрет, как муха. Та же никса, жуковидный журавль, красногрудая стрекоза... все — крайне недружелюбные существа с весьма агрессивными наклонностями. Как уж они там вместе уживаются, ума не приложу. Но Охранителям бывает туго, когда это зверье вдруг решает прогуляться за пределами Занда. Однако дело не в этом. Я тебе не для того это рассказал, чтобы ты пугалась и не спала ночами. Просто во всех этих вещах прослеживается одна любопытная странность, которая и навела меня на мысль о том, что Всевышний, если и создавал когда-то Занд, то создал его отнюдь не просто так, а с вполне конкретной целью.

— С какой?

— А с такой! — с нажимом произнес Марсо. — У меня сложилось впечатление, что Занд — это не просто кусок земли, где по какой-то причине вдруг решили поселиться самые странные и опасные существа нашего мира. Не просто часть леса, окруженная горами и водопадами. Не просто ничейная земля между Четырьмя Королевствами, которую не смогли поделить, а потому решили оставить бесхозной. Нет. Такое впечатление, что Занд что-то прячет внутри. Вернее, кто-то прячет в нем что-то такое, что очень не хотел бы видеть в руках посторонних. Особенно магов, потому что именно нас оттуда упорно отваживают и старательно не подпускают близко!

Айра озадаченно воззрилась на возбужденно заметавшего вокруг призрака.

— Я уверен, что прав! Уверен, что там сокрыта какая-то тайна! Может, тот самый Источник, которого мне не хватило сто лет назад! А может, и нечто большее! Причем, я даже сейчас уверен, что эльфы знают о нем! Ну, по крайней мере, догадываются и именно по этой причине когда-то выстроили свои Охранные леса! Чтобы ни один человек, ни гном, ни вамп и ни виар туда не вошел и взял это ЧТО-ТО!

Марсо внезапно прекратил летать и плавно опустился на спинку Сонного Кресла.

— Знаешь, — тихо сказал он. — Когда я впервые это понял, мне показалось, что весь мир уже у меня в кармане. Осталось лишь прийти и взять его, как спелое яблоко, чтобы откусить от всемогущества и доказать Совету, как далеки они от истинного понимания вещей... ведь то, что прячут с такой настойчивостью, наверняка не может быть дешевой игрушкой. Это должна быть огромная власть. Бесценное сокровище. Как минимум, горы золота и алмазы настоящего знания... в то время я был молод. Так молод, что уже и сам в это не верю. А молодость, как известно, горяча и строптива. Так что ты, наверное, догадываешься, что вскоре я все-таки оставил теоретические изыскания и вернулся в Лир, твердо намереваясь выяснить о Занде все.

Айра сочувственно улыбнулась.

— Не вышло?

— Не то чтобы... но я работал, как одержимый. Отыскал несколько вариантов текстов пророчеств Марриоры. Я выучил эльфийский, чтобы работать с первоисточником и не зависеть от переводчика. Снова побывал у эльфов, поговорил с их Старейшинами... правда, они быстро смекнули, что я не просто так гонюсь за знаниями, и вежливо попросили меня покинуть их Лес, настоятельно посоветовав больше не возвращаться. Меня, естественно, это не остановило. Я продолжал искать самые крохотные указания на Занд, малейшие зацепки на то, что там хранится, смутные упоминания, легчайшие намеки, сомнительные предположения...

— Наверное, ты был в этом далеко не первым, раз хоть что-то нашел?

— И, боюсь, не последним, — невесело усмехнулся призрак. — Но ты права — если хорошенько порыться в архивах, можно многое найти и сопоставить. В частности, то, что сведения о прошедших Катастрофах кем-то тщательно и очень старательно вымараны из всех источников, что каждой Катастрофе предшествовало рождение редкой силы мага... помнишь саму Марриору? Или архимага Иберратуса, о котором с таким восторгом пишут в ваших учебниках? Дескать, он был одним из немногих, кто был способен почти постоянно находиться в состоянии Озарения, а потому не знал себе равных? О том, что Катастроф было не две, а гораздо больше, только память о них стерлась так давно, что этого уже почти никто не помнит... мне понадобилось немало времени, чтобы сопоставить некоторые факты и прийти к ошеломляющему выводу. А потом ворваться в дом к одному своему другу и с ходу заявить, что наш дражайший Совет находится в подлом сговоре с эльфами.

Айра ошарашенно моргнула.

— Что?!

— Вот и я так сказал, когда впервые об этом подумал. Но потом понял, что кроме Совета просто некому было портить архивные записи с такой тщательностью и скрупулезностью. Некому и не для чего замалчивать сам факт существования Занда... а такое было! Лет, этак, за двести до рождения Академии! Или, например, вытребовать с Четырех Королевств не только полную неприкосновенность для Занда, но и целую армию Охранителей, которые, между прочим, не столько берегут нас от Занда, сколько его охраняют от нас. Понимаешь?

— Ты хочешь сказать... они стерегут то, что там спрятано? — нерешительно предположила Айра.

— Именно! Причем, стерегут не первый век и в полном согласии с эльфийскими магами, гномьими королями и многочисленными Кланами вампов! И стерегут так, как не всякую сокровищницу!

— Значит, там спрятано что-то ценное, — задумчиво проговорила девушка, машинально теребя сиреневую прядь в своих волосах. — И значит, те, кому надо, об этом прекрасно осведомлены. Интересно, что бы это могло быть?

— Сердце... — вдруг неслышно шепнул Марсо, разом поблекнув и потускнев. — Говорят, там спрятано Сердце нашего мира. Его основа. Стержень. Его дух и живое начало. Сердце Зандокара.

Айра заметно вздрогнула, как наяву услышав мерный стук огромного сердца, которое уже не раз эхом отдавалось в ее груди.

— Марриора в своем пророчестве сказала, что тот, кто завладеет Сердцем Зандокара, неизменно погубит наш мир, — так же тихо прошептал призрак. — Но что эта сила способна также его спасти, оживить, возродить из пепла... и после первой Катастрофы именно так было. Один из магов оставил свою жизнь в Занде в обмен на жизнь Зандокара. Якобы с того времени именно его сердце бьется в самом центре этого места. И его душа хранит нас от повторения тех страшных времени. Это записано в хрониках, это мелькает в архивах, это постоянно возвращает нас к Занду и почти впрямую говорит о том, почему он так ценен. Но тогда я не понимал этого. Тогда мне было все равно. В то время я слишком хотел победы для себя одного, чтобы прислушиваться к словам старого друга.

Айра неожиданно замерла.

— Ты что... отправился в Занд?!!

— Увы, — грустно улыбнулся Марсо. — Говорю же: я был слишком молод и чересчур жаден.

— Ты пошел туда один?!! За бессмертием?!!!

— А что мне оставалось делать? — прошептал маг, истаяв почти полностью. — После того, как я на весь Совет прокричал, что знаю их тайну, меня оттуда исключили. Изгнали из Лира. Едва не лишили силы. А когда узнали, что я собираюсь всем о НЕМ рассказать, начали охотиться, как за бешеным псом... в итоге, лишившись надежды открыть людям глаза, однажды я попытался к нему прорваться...

— Всевышний! — тихо охнула Айра, зажав ладонями рот. — Ты просто сумасшедший!

Он горько хмыкнул.

— Кто спорит? Но тогда мне казалось, что это — единственный выход. Единственный способ доказать, что я — умнее, сильнее и гораздо честнее их. У меня была такая чистая Земля, что я даже не сомневался в успехе. Да и как было сомневаться, если эльфийские маги, как я сам убедился, могли почти беспрепятственно добывать себе игольник и никогда не получали никаких ран? Магия Земли берегла их от Занда, и мне казалось, что этого вполне достаточно.

— Что случилось? — с замиранием сердца спросила Айра. — Ты... тебя убили?

— Я сам себя убил, — вздохнул Марсо, застыв на краешке стола и скорбно опустив плечи. — Глупостью своей, наивностью и непроходимым упрямством. Потом, правда, некроманты вернули мою душу обратно, потому что Ковен очень сильно желал заполучить результаты моих исследований, а в итоге я приобрел вот такой непотребный вид. И теперь живу, можно сказать, в полной зависимости от чужих капризов, поскольку Ковену, как ни странно, все еще требуется моя помощь.

— Тебе еще повезло, — сглотнула она.

— В каком-то смысле. Тело мне, конечно, никто не вернул, потому что добровольцев жертвовать своим, сама понимаешь, не нашлось, а старое полностью сгорело еще на границе. Самого Сердца я, разумеется, тоже не увидел. И теперь думаю, что к счастью, иначе вряд ли остался бы в своем уме. Но, по крайней мере, я добился чего хотел — теперь я могу больше не бояться смерти и не думать о том, что через каких-то пару веков превращусь в дряхлого старика, у которого не будет сил даже на то, чтобы подтянуть штаны после посещения уборной.

Айра тихонько вздохнула.

— Мне жаль, что так вышло, Марсо.

— Ничего. Я привык. К тому же, умирать мне никогда не хотелось, а некоторые плюсы такого существования, как я говорил, тоже имеются. И их вполне достаточно, чтобы не впадать в уныние. Даже с учетом наложенных на меня ограничений.

— Значит, тебя наказали, заперев тут, как в тюрьме?

— Можно и так сказать. Но на месте Ковена я бы тоже не рисковал отпускать такого ненадежного типа на свободу.

— Прости, — зачем-то извинилась Айра, но он только отмахнулся.

— Забудь. Ты ничем меня не задела. Хотя, признаюсь, твоя Земля все еще вызывает у меня некоторую зависть. Если бы я в то время имел такую...

Девушка потупилась.

— Ну и ладно, — неожиданно заключил призрак. — Зато теперь я все тебе рассказал и готов еще немного почитать. Если, конечно, ты не устала от моей болтовни. Может, хоть в этих пыльных фолиантах отыщется способ вернуть мне мое тело? Проблема в том, что даже в этой замшелой библиотеке на меня наложены некоторые ограничения — скажем, я не могу искать самостоятельно материалы на тему воскрешения умерших. Приказ Ковена. Но если ты мне поможешь...

Айра запнулась на полуслове.

— Ты думаешь...?

— Не продолжай, — быстро перебил ее маг. — То, что я думаю, думаю только я, но не факт, что этого нельзя сделать. Пока никто не сказал, что здесь нет никаких сведений по этой теме, я могу хотя бы тешить себя надеждой. Пусть даже и ложной. А если вдруг найдется хоть какой-то намек...

Девушка виновато кивнула.

— Конечно. Давай попробуем что-нибудь найти. Только по странице получится очень долго. Может, ты мне будешь по дополнительной книжке подкладывать? Я ее считаю, а потом скажу тебе, надо ли смотреть дальше. Если там есть что-то важное, ты прочитаешь и поймешь, подходит или нет. А если ничего, то и время тратить не стоит.

Он странно дрогнул.

— Тебе будет плохо.

— Это же ненадолго, — шмыгнула она носом. — И ты сам сказал, что мне нужно совершенствоваться. К тому же, большую часть своих учебников я уже прочитала, так что скоро они вовсе закончатся, и у меня все равно останется много свободного времени. Почему бы не потратить его с пользой?

Марсо надолго замолчал, пристально разглядывая немного оживившуюся и заметно порозовевшую собеседницу, которой, кажется, эта трудная работа была нужна чуть ли не больше, чем ему самому. Чтобы забыться, не вспоминать, не думать бесконечно о прошлом и не горевать о погибшей семье. Она нужна ей как воздух, как живительный глоток воды в жару. Как огонь для саламандры, как земля для цветка. Она ухватится за любую возможность чем-то себя занять, лишь бы больше не возвращаться к пережитому ужасу. И на самом деле это ей нужна его поддержка. Быть может, гораздо больше, чем ему нужна ее помощь.

— Хорошо, — тихо согласился маг. — Мы попробуем. Но потихоньку, чтобы тебе не было больно. Время у нас есть, терпением я тоже запасся, а ты... ты ведь не собираешься отсюда сбегать?

— Нет, — слабо улыбнулась Айра.

— Отлично. Тогда завтра и начнем.

Глава 4

За неделю плавания количество пленников на корабле Кратта возросло в несколько раз. Кого-то, как Вэйра, продали в рабство припортовом кабаке, кто-то упился вусмерть на радостях от удачно завершенного дела, кого-то с позором вышибли из родного села, наказав никогда больше не возвращаться, а кто-то просто в недобрый час вышел на дорогу в одиночку...

Люди были разные. И по-разному попадали в кабалу: Вэйр видел несчастных, которых затаскивали на палубу волоком. Видел тех, кого приводили в кандалах и опутанных цепями. Видел мертвецки пьяных и не соображающих, кто, куда и зачем их ведет. Видел одурманенных сонным зельем, ослабленных, избитых, вываленных в пыли или добровольно бредущих, безучастно глядя себе под ноги... Почти каждую ночь Угрю приводили с берега новых пленников. Каждую ночь из окрестных деревень к реке стекались заранее разосланные по округе отряды ловцов. Под покровом темноты они приводили своих жертв к условленному месту, торопливо переправляли на подходящий туда корабль, а затем снова исчезали, отправляясь на поиски очередной жертвы.

Но Кратту этого было мало. Все семнадцать пар весел "Красотки" были полностью укомплектованы гребцами, немаленький трюм забился под завязку, места для пленников уже катастрофически не хватало, а он все рыскал вдоль берега, как акула возле лежбища морских котиков: внимательно присматривающийся ко всему, что происходит вокруг, нетерпеливый и всегда ненасытный.

А еще он явно знал толк в перевозке пленников, потому что они всегда были на виду. Даже ночью. Даже когда ели, спали или оправлялись. Их будили с рассветом, давали по полной миске еды (одной на двоих), затем скрупулезно проверяли кандалы, чтобы не прозевать попытки к бегству. Пару-тройку человек (из тех, кто построптивее) награждали для острастки несколькими ударами кнута или сочными тумаками, от которых бедняги потом по полдня приходили в себя. Иногда избивали рабов вовсе без повода, лишь затем, чтобы отвести душу, а потом какое-то время почти не трогали. И только иногда, если не было ветра, требовали браться за весла.

Вечером их снова медленно обходили, внимательно проверяя оковы, а на ночь оставляли в покое. При этом если спящие прямо на палубе гребцы могли хотя бы дышать свежим воздухам, но те, кого везли в трюме, буквально задыхались от тесноты и вони собственных испражнений.

Вэйр, едва представив, что должны были испытывать брошенные туда люди, внутренне содрогнулся и решил, что ему еще повезло: лучше целый день ворочать тяжелое весло, дважды в день есть отвратительную, воняющую помоями похлебку из рыбы, терпеть бесконечные тычки, чужой издевательский смех и удары кнута, от которых на спине потом оставались длинные кровавые полосы, чем заживо гнить внизу и питаться отбросами, как помойная крыса.

Судя по всему, Кратт не особенно дорожил теми пленниками. В трюм сбрасывались все больные, увечные, оскопленные и самые обычные старики, которых ловцы почему-то хватали с неменьшей охотой, чем молодых здоровых парней. Их почти не кормили, не выносили из трюма отходы и, разумеется, не драили там полы так, как наверху. И не нагружали непосильной работой вовсе не потому, что ее не было — нет, просто большинство из тех, кто ютился внизу, были уже ни на что не годны. Кто-то оказался слеп, кто-то наполовину глух, кто-то безумен, как тот несчастный парнишка... правда, руки и ноги у всех у них были целы. И это тоже казалось странным.

Вэйр долго ломал голову над этой загадкой, не в силах понять, для чего пиратам понадобилось тащить с собой очевидный балласт. Казалось бы, зачем собирать по окраинам больных стариков, если там хватало и молодых здоровых парней? Может, из тех соображений, что стариков не сразу хватятся? И что они являлись не в пример более легкой добычей, чем остальные? Дескать, ушел дед в лес по грибы, да по ягоды, а там — кто знает... может, волки задрали? А может, сам утонул, слишком далеко зайдя в болото?

А еще Вэйр никак не мог взять в толк, почему Кратт до сил оставался на свободе. Почему ищейки короля так и не смогли его выследить. Ведь Угорь совсем не скрывался. Нагло бороздил судоходную реку — считай, главную водную артерию Аргаира, дерзко похищал людей чуть ли не с порога родного дома. Но при этом он еще не пойман, не запытан в застенках королевской тюрьмы и не обезглавлен, как должно поступать с подобными ему мерзавцами. Нет. Он словно издевался над немалыми усилиями по его поимке. Громко смеялся, лихо избегал расставленных ловушек, смело оставался на плаву и даже не думал прятаться. Совсем. Так, будто отлично знал, что его никто не тронет.

— Не смотри наверх, — вдруг свистящим шепотом велел сосед. — Увидят — шкуру живьем спустят.

Вэйр сжал челюсти и быстро отвел глаза от мостика, на котором частенько появлялся хозяин судна. Но поздно: Зиг уже заметил и с ухмылкой двинулся в их сторону, выразительно поглаживая кнутовище. На что юноша тихо ругнулся, а его сосед прикусил язык и поспешил опустить голову как можно ниже, чтобы лишний раз не раздражать надсмотрщика.

У весла они были рассажены по трое: Вэйр, которого с самого начала приковали ближе к борту, подарив, тем самым, возможность видеть часть реки и кусочек проносящегося мимо берега; совсем молодой еще парень по имени Хиг — его ровесник, которого попал в плен несколькими днями позже; и, как ни странно, тот самый лысый темнокожий громила, которого звали Дастом и которого Вэйр приметил еще в самый первый день. Последний, как выяснилось, был родом с побережья Нахиб, которое простиралось гораздо южнее Аргаира, от Теплого моря и пустыни Горо вплоть до Восточного моря и полуострова Сазо. В отличие от угрюмого, неразговорчивого Хига, он имел на удивление спокойный нрав, могучую фигуру, огромный опыт по части попадания во всякого рода переделки и неистовое желание вырваться прочь с этого проклятого корабля.

Собственно, именно его стараниями они оказались на одной скамье. И именно его усилиями Вэйр получил возможность потихоньку разузнать о том, что происходит вокруг.

Сам Даст попал в плен порядка двух седмиц назад. Его повязали сонного, после ужина в таком же придорожном трактире, в котором не повезло когда-то Вэйру. На веслах он оказался сразу — Кратт не привык напрасно разбрасываться людьми — и считал это лучшим вариантом из всех возможных. Но при этом ни на миг не переставал думать о побеге. Вот только одному в таком деле несподручно: кандалы, цепи, жесткий контроль со стороны пиратов, да и просто отсутствие оружия сводило на нет любую попытку вырваться из рабства. Однако вдвоем-втроем уже можно было на что-то надеяться, поэтому, приметив несколько дней назад Вэйра, он приложил все усилия, чтобы оказаться с ним за одним веслом.

Разумеется, никому из надсмотрщиков и в голову бы не пришло перековывать рабов просто так. Тем более, сажать рядом двух крепких мужчин, каждый из которых и по отдельности-то представлял определенную проблему. Потому что Вэйр, надо сказать, нелегко переносил унижения и в первые дни схлопотал немало оплеух от Зига и его приятелей, а Даст отличился гораздо раньше тем, что еще во время перевозки на корабль уже пытался бежать. За что был жестоко бит и избежал показательного оскопления лишь потому, что у ловцов тогда сильно поджимало время.

Теперь же ему помог случай: в один из дней, когда работы для гребцов было не особенно много, его сосед по скамье, озверев от побоев, попытался порвать цепи и накинулся на издевавшегося над ним Зига. Причем, что самое удивительное, мужик почти справился и уже вырвал гвозди, которыми крепилось к палубе стальное кольцо с закрепленной на нем цепью; почти сумел скинуть с себя кандалы, но ему не повезло — Кратт, завидев неладное, выглянул из каюты, оценил вероятные сложности и подал недвусмысленный знак своим людям, после чего здоровенного детину быстро сбили с ног, сорвали одежду, умело оскопили, как того мужика в сарае. А когда тот пришел в себя, снова вернули на весла, решив, что для трюма он еще слишком хорош.

Вот только во время рывка здоровяк сумел повредить уключину, в которой крепилось тяжелое весло. И успел испортить крепление для цепи, так что на какое-то время Даста пришлось пересадить на другую скамью. А поскольку свободным в то время оставалось только место рядом с Вэйром и его молчаливым соседом, то Даст был, естественно, пересажен именно к ним. И, прекрасно прекрасно понимая, что это ненадолго, тут же развил бурную деятельность, устроив во время очередной кормежки почти что потасовку. Вернее, он устроил показательную потасовку, очень вовремя подтолкнув протянувшего руку за своей порцией Вэйра под локоть и заставив его выронить миску с едой.

Такого, разумеется, ни один голодный невольник бы не стерпел: еда на судне означала возможность выжить. Ее потеря была равнозначна смерти. Поэтому даже опешивший поначалу Вэйр едва не поддался на провокацию и чуть все не испортил, ринувшись в бой с искренним намерением отомстить. И только увидев диковатый, горящий каким-то необъяснимым весельем взгляд южанина и скорее почувствовав, чем прочитав по его губам беззвучное: "Подыграй!", с недоумением придержал руку. А затем постарался сыграть в этой мастерски организованной драке как можно более убедительно.

— Молодец! — шепнул ему тогда нахибец, с чувством двинув под дых, прежде чем их растащили и отсыпали плетей. — На реке скука смертная... для Зига и его ублюдков, конечно... но если мы их развлечем, велик шанс, что нас так и оставят рядом. Сечешь?

Вэйр просек задумку мгновенно и, едва не улыбнувшись разбитыми в кровь губами, напоследок засветил ему кулаком в челюсть. Да так, что у Даста звонко клацнули зубы, а развеселившиеся надсмотрщики дружно гоготнули:

— А хорошо ударил щенок! Еще бы чуть, и у лысого бы все зубы повылетали!

— Смотрите, чтоб ваши остались на месте, — усмехнулся приятелям Зиг, отвешивая согнувшемуся от боли Вэйру сочный пинок. — А то неровен час, щенок и до них доберется...

Впрочем, бил он больше для острастки, чем в качестве наказания. И кнут в этот раз почти не трогал: прав был нахибец — развлечение пиратам понравилось. Да и Даста они не стали перековывать или возвращать на прежнее место. А чтобы так оно и оставалось дальше, Вэйр и южанин регулярно демонстрировали взаимную неприязнь, постоянно цапались из-за еды, шипели друг на друга сквозь зубы, то и дело норовили "незаметно" сцепиться... но гребли при этом исправно. За что получили возможность не только сидеть вместе, но и осторожно переговариваться. Хотя бы по ночам.

— Куда пялишься, скотина? — лениво вытянул Вэйра кнутом по спине Зиг, не удовлетворившись видом согнувшегося над веслом раба. — Двух глаз тебе, видно, слишком много... может, выколоть один, как тому сопляку, чтобы ты, падаль, не пялился куда не надо?!

Вэйр, вздрогнув от обжигающей боли, сжал челюсти и промолчал.

— Я могу это устроить, — доверительно сообщил ему Зиг, занося руку для нового удара. — И даже больше... хочешь, разукрашу твою рожу так, что мать родная не узнает? Правда, над ней кто-то уже неплохо поработал, но я сделаю еще лучше. Таким красавчиком у меня станешь, что от тебя даже шлюхи шарахаться будут!

Вэйр снова смолчал, опустив голову и словно не замечая бегущих по спине горячих ручейков. Взгляда не поднял, рук не расцепил, весло не бросил... Зиг, смачно сплюнув на свежие раны, отвернулся и гаркнул кому-то из своих:

— Эй, ну-ка солью этого молчуна присыпьте! Пусть прочувствует как следует мою доброту!

На палубе слаженно гоготнули, и кто-то в охотку помчался исполнять приказ. Правда, стона от юноши все равно не дождался, но зато вдоволь насладился видом его кровоточащей кожи и мелкими судорогами, наглядно демонстрировавшими, что израненному парню приходится сейчас несладко.

— Молодец, — тихо, почти беззвучно сказал Даст тяжело дышащему Вэйру. — Держись, пацан. Знаю, что это нелегко, но так надо. На время. Для того, чтобы у тебя потом был шанс отсюда вырваться. Самое трудное подчас — это одолеть самого себя. Свои страхи, ярость, ненависть... но ты справился, Вэйр. А значит, Судьба не зря свела нас вместе.

Юноша только сжал кулаки и уперся лбом в неподвижное весло. Ветер, хвала Всевышнему, дул попутный, так что ему не нужно было сейчас рвать жилы и поднимать тяжеленную лопасть грозя изойти кровью еще до вечера.

— Наберись терпения, — так же тихо посоветовал южанин. — Не думай о боли. Думай о тех, кто тебе дорог. О тех, кому дорог ты. И тех, кому будет очень плохо, если ты по глупости своей не сумеешь выжить. Я не говорю, что нужно сжаться и позволить им творить все, что душе угодно. Не говорю, что надо стать куском дерьма и сухой грязью на подошвах Зега. Просто сейчас у нас нет выбора. Будет самоубийством бороться с ними на их условиях.

— Но нас больше, чем их! — зло сверкнул глазами юноша.

— Да. Но ты посмотри на тех, кто сидит вокруг: где огонь в глазах? Где гордость? Или воля к победе? И что они могут сделать, сидя на цепи?

Вэйр мрачно покосился по сторонам и быстро отвернулся: Даст прав — среди невольников почти не было тех, кто жаждал свободы так же, как он. И в их глазах не горел неукротимый огонь лютой ненависти, не светилась благородная ярость, не тлела затаенная осторожность... нет. Там был только страх и отвратительная покорность судьбе. А если у кого еще и проскальзывала искорка недовольства, то ее быстро гасили ударами кнута, жестокими пинками, рукоятью от весла или просто кулаками. Ни с кем не церемонились и наводили порядок на палубе железной рукой, предпочитая лишиться одного пленника, чем успокаивать начавшийся бунт.

Вэйр, вдоволь насмотревшись на издевательства, только озлобился еще больше. Но при этом не мог не понимать, что если бы не Даст, то, скорее всего, сейчас за бортом плавало бы его хладное тело, изуродованное до неузнаваемости. Вот тогда мать с отцом уже никогда не дождались бы возвращения сына. И только эта мысль, вкупе с предостерегающим ворчанием соседа, заставляла его сдерживаться.

"Я справлюсь! — свирепо пообещал он себе, проследив за свежей кровавой дорожкой. — Со всем справлюсь! Я вернусь домой, чего бы это ни стоило! Вырвусь отсюда, убью Зега, развалю эту посудину на части и вернусь! Ты только дождись, мама, только меня дождись..."

Довольно скоро причина поразительной беспечности Угря стала ему, наконец, ясна. Как стал понятен способ, благодаря которому Кратт так долго оставался непойманным.

Это случилось в тот день, когда переполненное судно, вопреки здравому смыслу, бесстрашно пристало к берегу возле небольшой деревеньки и нахально бросило якорь. Причем, пристало посреди белого дня, на глазах у многочисленной детворы, стирающих в небольшой заводи баб и целого стада флегматично жующих коров, пригнанных молодым пастухом поближе, дабы, отговариваясь важным делом, потихоньку подглядывать за работающими девками.

Признаться, Вэйр, когда услышал снаружи голоса и увидел сквозь отверстие для весла, что произошло, сперва не поверил своим глазам: видано ли, чтобы известная на весь Аргаир "Красотка" являлась людям во всей своей красе? Да еще с невольниками?! Но Угорь не только пристал к берегу, не только не потрудился распорядиться, чтобы пленников спрятали в трюме и заткнули понадежнее рты, но еще нацепил роскошный камзол и самолично спустился по сброшенному трапу!

Юноша так поразился безмерной наглости пирата, что сперва просто онемел. Затем заподозрил, что крестьяне с ним в сговоре и получают немалые деньги за молчание. Наконец, рассмотрел искренний интерес на лицах оторвавшихся от стирки баб, неподдельный восторг босоногих пацанов, помчавшихся к старосте с важными новостями, через дырку от весла увидел самого старосту — осанистого деда с открытым лицом, изборожденном морщинами, и спокойными глазами мудреца, и внезапно понял: нет, такой человек не стал бы мараться той грязью, в которой по уши засел Угорь. Напротив, голову бы положил, но во что бы то ни стало сообщил наместнику в ближайший город.

Но тогда почему Кратт оставался таким спокойным? Почему пошел навстречу, не волнуясь, что за ним наблюдают десятки обреченных людей, в глазах которых, как и у Вэйра, вдруг вспыхнула безумная надежда? Неужто он не понимал, что они будут кричать? Что хоть кто-нибудь да рискнет замахать руками или вскочить со своего места? Любой ценой постарается привлечь внимание, чтобы местные поняли, увидели, послали дальше тревожную весть... и если не сейчас, то хотя бы через пару недель королевская гвардия добралась бы до этого нелюдя. Взяла бы его в тиски, устроила на реке засаду... рукав-то всего один — путь назад перекрыть проще простого, свернуть тут негде, а летать он наверняка еще не научился... о да, славная бы вышла потеха. Из такой ловушки Кратт бы уже не вырвался. А ради такого стоило рисковать. Стоило лишиться головы и пойти на корм рыбам. Это — сравнительно небольшая цена за осознание того, чтобы больше никто и никогда не пострадает от его рук.

Вэйр даже дыхание затаил, лихорадочно озираясь. Слегка привстал на скамье, собираясь плюнуть на все и подать голос. Как тут...

— Мое почтение, господин, — низко поклонился староста, не дойдя до Угря нескольких шагов. Вместе с ним подошли и трое кряжистых мужиков, на лицах которых не виднелось ни толики беспокойства. — Какими судьбами снова к нам?

— День добрый, уважаемый Жигор, — кивнул Угорь и остановился напротив, лихо заложив руки за пояс и заломив свою пижонскую шляпу, ни видом, ни тоном, ни выражением лица не напоминая ни господина, ни купца, ни просто доброго человека. Однако староста не смутился. Даже напротив — смотрел на пирата со всем вниманием и готовностью выслушать любую просьбу. Словно не видел перед собой перегруженного корабля и не замечал отчаянные лица людей, готовых уже сорваться на крик.

— Как идет нынче торговля, господин? — совершенно спокойно спросил он. — Что везете на этот раз?

— Лес, как всегда, — странно хмыкнул Угорь. — И много всякой всячины. На юге задумали плотину строить, чтобы отхватить у пустыни немного земли, вот я и решил попытать счастья.

Староста окинул цепким взглядом низко сидящее судно и поцокал языком.

— Нет. До устья не дойдете — слишком мелко. Потом волоком придется, да вдоль леса...

— Ничего. Рук у меня много: перетащим.

— Ну, возможно, — не стал спорить дед. — Только цену-то, небось, втридорога возьмете?

— Конечно. Кто ж задарма работать будет? — наиграно удивился пират. — Было бы тут течение, сами бы сплавили, сколько надо, и дело с концом. А идти вверх, почти каждый день на веслах, да еще с таким грузом, потому что пристать тут до самого Белозерья негде...

— Да, берега у нас плохие, — вздохнул староста. — Скалы, да сели. И леса уже через пару дней хорошего не будет — все кривулины да береза, а на плотину северное дерево нужно, лиственница... где ее у нас сыщешь? Да и корабль нам не потянуть, даже если всей деревней деньги собрать будем...

Угорь самодовольно улыбнулся.

— Вот и я так подумал. У нас только с провиантом худо — прохвост-подрядчик немного не рассчитал, так что, боюсь, едва хватит на моих проглотов. Не хотелось бы останавливаться лишний раз. Но я подумал, может, у вас чем разживусь?

— Почему нет? — спокойно отозвался дед. — Что вам нужно?

— Я думаю...

Вэйр со все возрастающим недоумением следил за мирной беседой на берегу.

Как же это? Почему молчит старик?! Неужели ничего не видит? И не замечает, что лесом тут даже не пахнет, а Угорь похож, скорее, на бандита с большой дороги, чем на степенного купца! Да что там старик! Эти три бугая за его спиной тоже в ус не дуют, словно ослепли, оглохли и напрочь отупели в своей замшелой деревеньке! Или они принимают этого мерзавца за кого-то другого?! Хотя... староста же по имени его назвал... выходит, Кратт просто прикрывается торговыми делами?! И только поэтому все еще не оказался пойман?!

— Помогите... — вдруг едва слышно прошептал кто-то из невольников. — Помогите...

Даст встрепенулся, но староста снова не услышал.

— Помогите...

— На помощь! — вдруг не выдержал один из пленников и порывисто вскочил с места, громко зазвенев кандалами. — Помогите! Нас...!

Но тут над головами рабов свистнул кнут, и несчастный упал, обливаясь кровью. Среди невольников пошло нешуточное волнение, вызванное запахом свободы и мелькнувшей призраком полубезумной надежды. Кто-то вскочил следом за первым бедолагой, открыл рот, чтобы истошно завопить и уж точно переполошить всю деревню. Но Зег снова лениво взмахнул кнутом, и смельчак рухнул на палубу с громким воем.

Вэйр, чуть не дрожа от возбуждения, с надеждой уставился за борт, потому что поднявшийся на судне шум просто невозможно было не услышать, но, к его удивлению, мирная беседа не прервалась. Более того! Староста даже не посмотрел в сторону реки, а, задумчиво хмуря брови, пытался выторговать себе побольше прибыли. И трое мужиков рядом с ним не заозирались, выискивая источник нечеловеческого вопля. И бабы не встрепенулись. И детишки не прыснули испуганно вон. Зато мимолетного взгляда от Угря пленники все же удостоились. И была в этом взгляде такая насмешка, столько презрения и неприкрытого злорадства, что Вэйр стремительно поднял голову и почти с ужасом увидел на мостике закутанную в длинный плащ долговязую фигуру мага: под низко надвинутым капюшоном не было видно лица, но острый подбородок беспрестанно шевелился, как если бы чародей нашептывал себе под нос какие-то скороговорки. А рядом с ним небрежно прислонился к перилам Зег и красноречиво ухмылялся: спокойно так, с полной уверенностью, что пленников не только не услышат, но и не увидят. Готовый с такой же легкостью снести голову любому из надоедливых смельчаков и ничуть не смущающийся присутствием посторонних.

Всевышний...

Юноша едва не застонал от внезапного прозрения: МАГ! Да как же я раньше не подумал! Зачем бы еще Кратту возить с собой мага, как не за тем, чтобы тот прятал его судно от любопытных взглядов?! Ну, конечно! Надо ж было быть таким дураком! Староста наверняка видел перед собой не печально известную "Красотку", а какую-нибудь вполне добропорядочную шхуну, груженую, как и заявлялось, ценным лесом и напрочь лишенную каких бы то ни было пленников! Он и самих-то пленников наверняка принимал за сухие чушки! Людей даже не видел! Никто из них не видел! Иначе и бабы, и дети давно бы завизжали, а потом умчались прочь, разнося тревожную весть! А они все еще здесь. Все еще смотрят с любопытством и неподдельным интересом. Кокетливо стреляя глазками, рассматривают бравых чужаков и знать не знают, кто прибыл в их деревню под видом благочестивых купцов.

Недаром у мага без конца шевелятся губы! Недаром у людей Кратта на груди висят какие-то непонятные штуки... наверняка амулеты! Для чародея не составит труда заморочить людям головы! Или наложить искусную иллюзию, благодаря которой перед обрадованными возможными доходами селянами стоит сейчас не хищная "Красотка" с самострелом на корме, а тяжело груженая торговая ладья, с палубы которой на них с неменьшим интересом глазеют лихие, но совсем не опасные моряки.

— Морочит, — тихо согласился Даст, проследив за взглядом Вэйра. — И наверное, не в первый раз, потому что они тут явно частенько бывают, а староста никого не узнал.

— Вот как он скрывается!

— Да.

— Но как же... на его поиски наверняка ведь и магов отправляли! Неужели никто не почуял? Не понял? Не смог перебить эти чары?!

— Не знаю. Я не маг. Но, может, эта какая-то особая магия? Говорят же, что Кратт когда-то с эльфами стакнулся? Или, может, на свете есть кто-то еще, кто поделился с ним этой тайной?

— Эльфы не стали бы помогать такому мерзавцу! — горячо воскликнул Вэйр, наслушавшийся в детстве немало сказок про бессмертных. Но Даст лишь поджал губы и ничего не ответил, потому что ответить на это было просто нечего. Факты — упрямая вещь. А сейчас факт состояли в том, что их в упор не замечали, не видели и даже не подозревали об из существовании. Более того, едва достигнув взаимопонимания с пиратом, староста со своими подручными неторопливо удалились, а довольный Кратт вернулся на судно. Ступив на палубу, многозначительно хмыкнул при виде одного трупа и одного беспамятного раба, на лице которого пролегла глубокая рваная рана, брезгливо обошел растекающуюся по палубе лужу и, делано не заметив отчаявшихся пленников, поднялся на мостик.

— Цыц, твари, — рыкнул сквозь зубы Зег, поигрывая любимым кнутом. — Никто вас не увидит, так что можете не стараться. И до криков ваших никому не будет дела. Но следующему, рискнувшему завопить или замахать кривыми лапами, обрублю их по самые плечи. А потом заставлю самостоятельно выпрыгнуть за борт, чтоб вы сдохли там в окружении мух, тухлой рыбы и собственного дерьма. Понятно?

Вэйр до крови прикусил губу, чтобы не разразиться проклятиями. Кинул еще один взгляд на сосредоточенно бормочущего что-то мага. Осознал, что действительно влип, и с бессильной злостью сжал кулаки.

— Эй, меченый! — ухмыльнулся вдруг Зег. — Хочешь мне что-то сказать?

— Сиди, не дергайся, — процедил Даст, предупреждающе натянув цепь. — Не время еще. Поверь, Вэйр, не время.

Юноша заскрипел зубами и послушно опустил голову, отчего пират довольно захохотал и для острастки щелкнул кнутом над головами пленников.

— Что, присмирел, щенок? — донеслось до юноши издевательское. — Правда? А если вот так?

Левую щеку ожгло, словно огнем. Вэйр дернулся, когда кончик острого лезвия прошелся по его старому шраму, тихо охнул и зажал рукой глубокий порез, оставленный длинным кнутом. Даже подумал сперва, что сейчас вся щека отвалится кровавым пластом, но нет — Зег орудовал своим бичом мастерски и всего лишь поранил кожу, хотя мог бы и убить, и покалечить, и глаз выбить. И именно это сейчас красноречиво продемонстрировал вжавшим головы в плечи рабам.

Вэйр, не поднимая взгляда, утер кровь и пригнулся вместе со всеми.

— Молодец, — удовлетворенно кивнул Зег, сворачивая кнут кольцом. — Запомните, твари: я достану любого, кто вздумает со мной шутить. И участь ваша будет...

Он брезгливо отпихнул от себя еще теплый труп.

— ...такая же, как у этой падали, что пачкает мои сапоги. Усекли?

Ответом ему стало гробовое молчание.

Пират осклабился и, плюнув на грудь заворочавшемуся второму бедолаге, которому милосердно оставил жизнь, отправился на мостик вслед за хозяином.

Глава 5

К полноценным занятиям Айра вернулась спустя две недели. Правда, господин Лоур считал, что даже это для нее — слишком рано, но она так устала от вынужденного безделья, что попросилась на волю сама. И была отпущена после страшной клятвы, что на практике будет очень осторожной. А если вдруг почувствует слабость, то немедленно вернется в лечебный корпус под опеку старого лекаря.

Айра клятвенно обещала. Тем более что, вопреки предписаниям мага, не раз и не два покидала свою постель, проводя ночи напролет в Сонном Кресле, а долгие вечера — вместе с говорливым, не меньше нее уставшим от одиночества Марсо. Она бы и дольше там сидела, но, к несчастью, господин Лоур заходил проведать самочувствие болящей по несколько раз за сутки, так что она остереглась сбегать посреди бела дня. Зато, едва почувствовав удовлетворение лекаря от результатов лечения, тут же запросилась на занятия. Потом подхватила верного крыса, сердечно поблагодарила заботливого мага и поспешила покинуть его чертоги, в которых почти всегда было угнетающе пусто, неестественно тихо и очень тоскливо, словно в покинутом склепе.

За долгие дни в одиночестве она вдоволь надышалась ароматами травяных настоев, выпила огромное количество отваров, прошла не один курс утомительного лечения в специальном восстановительном магическом коконе, а потому покинула лечебное крыло с неимоверным облегчением. Все, хватит валяться. Лучше уж снова наткнуться на Грэя Асграйва или увидеть физиономию Арранты Абертан, чем и дальше находиться в этом белом царстве тоски и целебного покоя.

Надо сказать, расписание за время ее отсутствия ничуть не изменилось: та же Практическая магия по утрам, за ним — Естествознание или Основы заклинаний, затем — Травология и Целительство, а после перерыва — стихийная магия, вперемешку с занятиями по боевой подготовке. В общем, все как всегда. И нарочитая строгость господина Мергэ, и ворчание лера ля Роже, и громогласное вещание госпожи дер Ваги... хотя, конечно, лер де Сигон ужасно удивился, когда в один прекрасный день в его класс снова вошло одиннадцать девушек, а не десять. И, разумеется, тут же нахмурился.

— Леди Айра?

Айра спокойно поднялась из-за парты, выжидательно посмотрев на учителя.

— Вам не рано возвращаться к занятиям?

— Нет, лет. Господин Лоур разрешил.

— Гм... — на мгновение прикрыл веки маг. — Да, с вашей аурой, на первый взгляд, все в полном порядке. Вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы продолжать учебу наравне со всеми?

— Да, лер, — кивнула девушка, а потом покосилась на скамью, куда уверенно впрыгнул Кер, и кашлянула. — Вот только... извините, но он не захотел оставаться один.

Мергэ де Сигон странно поджал губы, отметив, что молодой метаморф заметно подрос и, поскольку облик крысы его, судя по всему, вполне устраивал, сейчас напротив мага сидел, нахохлившись и пристально уставившись, довольно крупный крысюк с густой серой шерсткой, умными черными глазами и подозрительно крупными когтями, после которых на дереве оставались внушительные царапины. Более того, чародей отчетливо видел, что зверек не просто подрос, а больше не считал нужным скрываться — значит, окреп, обрел нужную силу, стал уверенным в себе и в молодой хозяйке. Так что, вздумай кто его прогнать, натолкнулся бы на яростное сопротивление, а ярость метаморфа... м-м-м, нет. Лучше оставить его в покое и закрыть глаза на некоторое нарушение строгих правил.

Маг перевел взгляд на ученицу, краем глаза подметив, как беспокойно дернулись ее ближайшие соседи, но вдруг понял, что в ней что-то изменилось. Айра словно стала другой — какой-то спокойной, несуетливой и... безразличной? Видимо, слишком близко оказалась к краю. Слишком сильный произошел сбой в ее ауре. Причем, сбой, причины которому ни один из преподавателей, включая магистериуса, не мог отыскать до сих пор. В то же время сама девушка была слишком слаба, чтобы ответить на их вопросы; ее аура опасно побледнела, так что взглянуть на нее в присутствии метаморфа оказалось совершенно невозможно; юный Асграйв поклялся честью Рода, что не ранил ее и не воспользовался никаким заклинанием, но все же, все же... неудивительно, что с него целых две недели просто глаз не спускали и выискивали малейшие признаки неоправданного усиления. Однако, как ни странно, форменным образом ничего не произошло. Только задумчивости во взгляде у парня, пожалуй, прибавилось, да слегка поумерился пыл. Но не больше. Никаких признаков того, что именно его стараниями истощилась аура неопытной и несведущей в магии девчонки.

Лер де Сигон снова поразился неестественному спокойствию вечно нервничающей Айры и мысленно покачал головой. Она не боялась больше ничего: ни расспросов, ни опозданий, хотя снова явилась на мгновение позже него, ни возможного недовольства из-за присутствия маленького охранника, ни своего происхождения, ни собирающихся вокруг нее многочисленных загадок. Даже косые взгляды сокурсников ее нисколько не тронули. Девушка взирала на них отстраненно и безразлично, не думая о том, что кому-то может стать неуютно рядом со взрослеющим метаморфом. Неприязненные взоры проигнорировала, тихое ворчание Бри будто не услышала, гримасу Сивила не заметила, а откровенно раздраженный вид Арранты и недовольный — Зиры оставил ее совершенно спокойной. Иными словами, она просто сделала так, как посчитала нужным, констатировала факт присутствия крыса и явно не собиралась ничего менять.

Кер, разумеется, тоже.

Силясь понять причину столь резких перемен, лер Мергэ присмотрелся повнимательнее и чуть не поперхнулся, неожиданно обнаружив вокруг ученицы ровное мерцание невероятно мощного Щита Овсея. Как уж она смогла его создать, если сама только на ноги встала, где нашла в себе силы — непонятно, но Щит стоял, и маг был точно уверен, что с нахрапа сквозь него уже не пробьется. Он, правда, подозревал, что тут не обошлось без участия метаморфа, но все же дело не только в нем. Кто-то еще помог ей создать себе столь мощную защиту, и имя этого помощника Мергэ очень хотел бы знать.

— С этого дня вы будете жить в нормальной комнате, — наконец, произнес лер де Сигон, сделав вид, что не замечает крыса. — Места вполне достаточно. Можете выбрать любую.

— Не нужно, — вдруг качнула головой Айра. — Нас устраивает старая.

"Нас, — машинально отметил учитель. — Надо же: "нас"! Быстро же они сблизились!"

— Пожалуйста, позвольте мне остаться в своей комнате, — тихо попросила Айра, заметив, как он нахмурился. — Я привыкла. Да и Керу будет неудобно.

"Скорее, остальным будет рядом с ним неудобно", — так же отстраненно подумал маг, но все-таки кивнул.

— Хорошо. Но бытовыми заклинаниями не пренебрегайте и сегодня же зайдите к госпоже Дидерии, чтобы она помогла вам с кроватью и с одеждой.

— Конечно, лер. Спасибо

— И одеяло возьмите, — вздохнул он. — А еще лучше — два: у вас там довольно холодно, и мне бы не хотелось, чтобы вы снова оказались на лечебной койке.

Айра, опустив взгляд, поблагодарила и благоразумно не стала говорить, что за целый месяц едва ли пару раз ночевала в своей комнате. А забегала в свое крыло лишь для того, чтобы ополоснуться и привести себя в порядок. Все остальное время она проводила в гостях у Марсо, где было тепло и уютно, и где стояло чудное Кресло, много раз спасавшее ей жизнь. К тому же, Кер уже давно начал ее потихоньку подкармливать, принося из столовой всякие вкусности. А Оранжерея мадам Матиссы разнообразила их общее меню свежими фруктами. Собственно, именно поэтому Айра не хотела менять место жительства — вряд ли преподаватели пришли бы в восторг, если бы узнали, что Марсо безбожно нарушает строгие законы Академии. Да и его книги совсем не предназначены для чужих глаз, а она уже не первую неделю читала древние рукописи и пыльные манускрипты, о которых даже знать ничего не должна. Так что нет, пусть все остается, как есть. Головные боли, конечно, обеспечены еще на очень долгое время, но менять ей ничего не хотелось. Да и Марсо надо помочь. Айра обещала.

— Садитесь, — со вздохом согласился господин Мергэ. — Раз уж вы настаиваете, леди... но учтите: от опроса вас это не избавит.

Она только плечами пожала.

— Спрашивайте.

— С завтрашнего дня, — хмуро сообщил маг. — Вряд ли вы готовы сегодня. А я все же не монстр, чтобы отсылать вас с первого же урока с плохой оценкой. Садитесь.

Айра послушно вернулась за парту, мудро промолчав о том, что курс Практической магии давно уже осилила и вполне могла ответить на любой вопрос по теме из затертого до дыр зеленого учебника. Правда, тогда это вызвало бы ненужные вопросы и вполне закономерные подозрения, так что она не стала. Просто села и приготовилась слушать давно известные факты. А Кер, насмешливо кашлянув, свернулся на парте серым клубком и, убедившись, что выгонять его никто не собирается, сладко задремал, положив мордочку на предплечье хозяйки.

-...ну, наконец-то! — с восторгом воскликнул лер ля Роже при виде смиренно сидящей на своем месте Айры. — Как себя чувствуете, леди? Голова не кружится? Не болит? Признаться, нам очень не хватало ваших блестящих ответов!

Девушка вежливо привстала и снова вернулась на место.

— Со мной все в порядке, лер. Спасибо.

— Чудно! — широко улыбнулся преподаватель. — Надеюсь, недавнее происшествие не повлияет на ваш интерес к занятиям?

— Конечно, нет, лер.

— В таком случае, не расскажете ли нам об особенностях жизненного цикла ниаларских бабочек?

Айра кивнула.

— Как скажете, лер. Какая популяция вас интересует: северная или южная?

— Южная. А вы можете назвать их отличия друг от друга?

— У южных бабочек цикл почти вдвое короче, — слабо улыбнулась девушка. — Поэтому они успевают произвести потомство не один раз, как северные, а трижды за лето. Кроме того, они гораздо крупнее, имеют более яркую окраску, очень восприимчивы к аромату цветущего игольника, а еще... еще они живут только на южных границах Занда. И лишь изредка встречаются в той части Редколесья, что расположена рядом с Внутренним морем.

Лер ля Роже странно кашлянул.

— Гхм... какой литературой вы пользовались для подготовки, леди?

— "Флора и фауна Охранных лесов, лер".

— Простите...

— Меня интересовал Занд, лер, — спокойно пояснила Айра. — А в библиотеке не так уж много книг, которые могли бы в этом помочь.

— Вас интересовали метаморфы, — быстро догадался преподаватель и искоса взглянул на встрепенувшегося Кера.

— Да, лер.

— И что же, позвольте поинтересоваться, вам удалось выяснить?

Она тихо вздохнула.

— Меньше, чем хотелось бы. В основном то, что и так всем известно: что они бывают дикими и прирученными. Прирученных принято называть охранными. Еще они меняют облик в зависимости от своего желания и просьбы хозяина. Со временем учатся понимать его даже без слов, чувствуя колебания ауры или воспринимая мысленную речь. Очень тонко чувствуют магию, нередко используют ее для поддержания собственных сил, особенно, если сила — стихийная и направлена на отдачу, как Огонь или Вода. Способны поглощать более простые субстанции. Могут из-за этого подолгу обходиться без пищи и воды. Умеют преобразовывать наружную энергию во внутреннюю. Обожают селиться в местах, где есть природный Источник силы. А еще — они действительно становятся лучшими охранителями для мага.

— А ваш маленький друг...

— Я не знаю, почему он меня выбрал, — честно призналась Айра. — И даже не уверена в том, что знаю, как именно он сюда попал. Так, догадки, предположения, сомнения... он ведь не говорит. А мыслеречь я пока не освоила, поэтому мы общаемся больше жестами.

Кер, приподняв голову, согласно пискнул и безо всякого предупреждения обратился в ласку.

— Ого! — с уважением протянул лер ля Роже, оценив его умение. — Как я посмотрю, он у вас неплохо развивается: столь быстрая смена облика говорит о большом потенциале. Такие способности надо поощрять. Пожалуй, леди, вам стоит пообщаться на эту тему с мастером дер Солленом — он метаморфов повидал немало и сможет подсказать вам, как себя вести.

— Спасибо, — суховато кивнула девушка, с неприязнью вспомнив холодный взгляд и равнодушно-красивое лицо боевого мага. — Но я лучше спрошу у господина Огэ. Мне кажется, ему тоже есть, чем со мной поделиться.

Лер ля Роже внимательно посмотрел на ученицу и странно поджал губы: она знает? Почуяла в Зорге не просто пустынного дракона? Или это крыс подсказал? Кстати, он у нее на удивление смышленый: сумел так долго оставаться неузнанным и непойманным. В стенах переполненной магией и Охранными Сетями Академии это значило очень много. А стоило и того больше. За подобные способности Кера бы с руками оторвали, если бы только узнали. Но он не попался на глаза никому. Охранных Сетей ловко избежал. От сканирующих заклятий умело спрятался. Мудро скрывался целый месяц, пока не установил прочную связь с хозяйкой. Выбрал ее, видимо, вполне осознанно. Терпеливо плел свою Сеть (да-да, маг, узнав о ее существовании, тоже сходил посмотреть и восхитился ее сложным плетением!), присматривался, принюхивался, старательно изучал обстановку, одновременно набираясь сил и стремительно развиваясь. Быть может, потихоньку тянул из нее магию, чтобы повзрослеть как можно скорее и стать для нее надежным хранителем. Скорее всего, именно этим было обусловлено ее недавнее истощение — другой причины для ее обморока не было. Да и Викран опознал связывающие ее с метаморфом нити Охранной Сети. Сам лер Альварис, когда посмотрел на нее, пришел к такому же выводу. Другой вопрос, что она об этом еще не подозревает. Но, судя по всему, если и узнает в скором времени, то не сильно расстроится.

Он бы на ее месте точно не расстроился: ради обладания метаморфом стоило идти и на большие жертвы. А этот малыш уже сейчас чудо как хорош. Вон, как смотрит — готов в мгновение ока снова преобразиться и показать зубы. Может в считанные секунды увеличить размеры тела чуть ли не втрое (все видели!), умеет молниеносно менять обличья, стремителен, умен, проворен и ловок. А еще — очень нежно посматривает на хозяйку, пока она не видит, и время от времени трогательно трется мохнатым ухом об ее рукав.

Айра вопросительно посмотрела, мягко намекая на то, что молчание слегка затянулось. Преподаватель запоздало опомнился, сообразив, что слишком погрузился в размышления, встряхнулся, вернулся к доске, взял мел и, спохватившись снова, разрешающе кивнул:

— Спасибо, леди. Вы можете сесть...

На урок к леру Леграну она шла с легким беспокойством. Да и как было не беспокоиться, когда господин Лоур уже рассказал о нешуточном интересе эльфа к ее персоне? Причем таком, что тот почти двое суток безвылазно провел в лечебном корпусе, помогая лекарю с испорченной аурой ученицы, озаботился проблемой Иголочки, поддержал решение магистериуса о ее сохранении, самолично возвел отличную защиту, чтобы дер Соллен не цеплялся. Но потом, когда Айра пришла в себя, почему-то ни разу не справился о ее самочувствии.

Конечно, может, это было не принято или же он решил, что и так достаточно поучаствовал в ее судьбе. Но Айре почему-то казалось, что дело не только в этом. С остальными учениками лер Легран вел себя более чем холодно — был равнодушен, бесстрастен и умопомрачительно красив, вызывая в девичьих душах какой-то необъяснимый трепет и странное волнение. Однако к ней после случая с игольником присматривался с немалым любопытством и, судя по всему, вдруг заимел в этом деле какой-то интерес. Айра же, с трудом отталкивая воспоминания о его возрождении из Дерева Огла (по крайней мере, Марсо сказал, что эльфы действительно испытывают к нему немалое почтение), по-настоящему тревожилась, справедливо подозревая, что это неспроста. К тому же, бьющая из него сила заставляла смущаться, прятать глаза, избегать прямого взгляда, и было в ней что-то неприятное. Что-то неестественное. Смутный намек на принуждение. А рядом с этой мыслью в ее голове всегда возникала и вторая: что если бы он только захотел, если бы пожелал очаровать какую-нибудь из симпатичных учениц, отказа наверняка бы не получил. Даже более того. А Айра, хоть и не могла оставаться в его присутствии равнодушной, совсем не хотела стать послушной марионеткой, ведомой низкими инстинктами и подспудными желаниями. Боялась попасть под его чары. И теперь, идя на урок, вполне обоснованно беспокоилась.

Кер, ощутив волнение хозяйки, успокаивающе заурчал.

Она слабо улыбнулась и, не обращая внимания на косые взгляды однокурсников, прижала его покрепче, испытывая горячую благодарность за то, что маленький метаморф был готов встать между ней и обаятельным эльфом. Был готов защищать ее от нее самой. И не собирался позволять ей пропасть в его колдовских глазах, в которых было слишком мало человеческого.

Айра вошла в класс вместе со всеми, равнодушно отметив тот факт, кто Грэй Асграйв за целый день еще ни разу не приблизился ближе, чем на три шага. Ни в столовой, куда девушка впервые за долгое время отправилась вместе со всеми, ни в классе, ни в коридоре... наверное, он испытывал неловкость за последний урок боевой подготовки? Хотя, может, ему было просто все равно, что та неприятность случилась по его (частично, конечно) вине. Иди же это Кер заставлял его соблюдать дистанцию...

Айра этого не знала и узнавать не собиралась. И, хоть страха перед ним больше не было (нашла чего пугаться после того, как с трудом вырвалась из лап смерти!), все же его отдаленность не могла не радовать. А упорное молчание остальных, включая острую на язычок Иттаву и высокомерную Арранту, лишь еще больше увеличило разверзшуюся между ними пропасть. Впрочем, Айре это никоим образом не мешало. Не хотят — не надо. Она так привыкла к одиночеству, что теперь не желала ничего иного. Ей вполне хватало общества Кера и Марсо, да еще Листика с Иголочкой, и осознания того, что хотя бы эти четыре души никогда ее не предадут.

Лер Легран появился в классе, как всегда, минута в минуту: едва прозвучал третий гонг, а ученики расселились по местам, он летящей походкой зашел в класс и мягко скользнул между рядами.

Айра мысленно вздохнула: что ж, чему быть, того не миновать. С урока не уйдешь и впрямую вопроса ему тоже не задашь. Дескать, почему он вдруг переменил свое мнение? Но, может, хоть сегодня что-то станет яснее? Все же это неспроста — видение это, его интерес, немалая помощь и последующее за ней затишье?

— Добрый день, леди, — вдруг тихо прошелестело над самой головой. — Рад видеть вас в добром здравии.

Она вздрогнула всем телом и замерла, чуть ли не с ужасом поняв, что высокомерный эльф впервые за все время выделил ее (намеренно выделил!) из остального класса и удостоил прямым обращением. Затем снова увидела перед собой проклятое Дерево, ощутила аромат его кожи, вспомнила пронзительные зеленые глаза и с силой сжала под партой кулаки, плотно закрыв глаза и почти перестав дышать, чтобы не поддаться... но учитель уже прошел мимо.

— Добрый день, класс, — донесся, будто издалека, его сухой голос. — Тема сегодняшнего занятия: "Охранные заклинания Земли" и "Способы защиты и преобразования сил". На прошлой неделе вы не слишком удачно справились с зачетом, поэтому закономерно получили на сегодня дополнительную тему. Надеюсь, на этот раз вы подготовились лучше, потому что в противном случае к следующей неделе каждый из вас получит еще на одно задание больше...

Айра украдкой покосилась и с облегчением увидела эльфа на приличном расстоянии от себя — на его любимом месте у окна, из которого открывался чудный вид на Оранжерею мадам Матиссы. Как всегда, он стоял к нему спиной и, сложив руки на груди, сухо вещал в пустоту, ни на кого не глядя. Прямой, гордый, несгибаемый и почти заледеневший.

Она перевела дух и только тогда подметила, как странно вытянулись лица учеников. Интересно, почему они так озадачились и расстроились?

— Простите, лер, — осмелилась задать вопрос Зира. — Почему вы сказали, что мы плохо справились с зачетом? Разве в письменной работе было много ошибок?

Лер Легран тонко улыбнулся.

— Нет, леди. Ошибок как раз не было. Но вы же не думали, что в мое отсутствие сможете безнаказанно списывать с учебников?

В классе мгновенно воцарилась гнетущая тишина.

Айра прикусила губу: что-то ей подсказывало, что коварный эльф, раздав ученикам индивидуальные задания, не просто так покинул класс. Скорее всего, просто хотел доподлинно узнать, кто и как решил обмануть его бдительность. А может, успел прочитать чужие мысли и лишь дал им возможность совершить глупейшую ошибку — понадеявшись на удачу и забыв о его способностях, открыть книжку и дерзко списать прямо оттуда. Раз уж никто не надзирает и за руку не хватает... о-о, как он, должно быть, веселился где-нибудь за дверью, наслаждаясь этим дивным зрелищем! Как хитро промолчал, собирая у довольных адептов исписанные тетрадки. А теперь с невинным видом намекнул, что зачет не сдан и теперь незадачливым хитрецам придется его не просто пересдавать, но вместе с еще одной темой!

Зира странно осела и поменялась в лице.

— Но, лер...

— Хотите сказать, что это не так? — внезапно посуровел голос преподавателя.

Девушка неловко уронила взгляд.

— Хорошо. В таком случае перескажите мне десять свойств Межевания и три связки, благодаря которым его можно сочетать с заклятиями Воды.

Молчание в комнате стало совсем нехорошим.

— Итак? — вкрадчиво осведомился эльф. — Я услышу ответ, леди?

На Зиру стало жалко смотреть.

— Я...

— Что вы сказали? Громче, леди. Вас плохо слышно.

— Я не знаю, — наконец, пролепетала она, побледнев и до боли прикусив губу.

— Почему? — зловеще улыбнулся лер Легран. — Ваша соседка на прошлом занятии хорошо ответила на этот вопрос. Может, она вам поможет?

Рева пугливо вжала голову в плечи.

— Леди Рева?

— Д-да, лер, — пробормотала толстушка, выбираясь из-за парты.

— Я слушаю вас. Так какие свойства Межевания вам известны?

— С-стабильность...

— Хорошо. Еще?

— Х-хорошее сродство к мягкой почве...

— Дальше, — сузил глаза лер Легран.

— Э-э... тяга к Призыву...

— Неверно, — отрезал эльф. — Межевание, к вашему сведению, полностью противоречит сути Призыва. В своем отчетном задании вы ответили именно так, леди. Но мне почему-то кажется, что эти сведения совершенно не отложились в вашей голове. Так же, как там не отложилась семнадцатая глава вашего учебника и мое предупреждение о наказании за обман!

Айра опустила голову, не желая наблюдать за этой показательной "поркой", однако учитель на этом не остановился: по очереди поднял весь класс, каждому задал по одному вопросу, которые каждый из учеников получил на прошлом уроке, с ядовитой улыбкой встретил заикающиеся от испуга ответы и очень быстро доказал, что в курсе ЛЮБОГО события, случившегося в классе во время его отсутствия. Даже того, что Бри на свой страх и риск засунул нос в свой формуляр, чтобы подсмотреть полученные баллы, и того, как искренне он возмущался за их малое количество.

Ученики краснели, бледнели, кусали губы, сжимали кулаки и отчаянно старались не встречаться с пылающим взглядом преподавателя, но лер Легран дословно пересказал все произнесенные в его адрес эпитеты. Убедился, что девушки стыдливо покраснели, а парни сконфуженно потупились, комкая свои мантии и понимая, что страшно прокололись, но по этой же причине дико желая оказаться где-нибудь в другом месте.

— Так я не прав, леди Зира? — ядовито переспросил побледневшую девушку эльф, когда закончил перечисление чужих ошибок. Зира виновато опустила плечи, миллион раз пожалев, что вообще решилась открыть рот. — Что вы скажете?

— Правы, лер, — неслышно уронила она, от стыда даже не смея поднять глаза.

— Что? Повторите?

— Вы правы, лер, — сжала она зубы. — Правы во всем. Прошу меня простить за глупость и самонадеянность.

— Ну, хоть одна сообразила, — насмешливо фыркнул учитель. — Но от дополнительного задания это вас не избавит. Вам понятно?

— Да, лер.

— Всем понятно?

— Да, лер Легран, — нестройным хором отозвались пристыженные ученики.

— Прекрасно. В таком случае я желаю услышать ответ на свой первый вопрос. И если кто-то из вас сможет мне его дать, то, так и быть, я избавлю вас от отработок.

Класс с надеждой покосился по сторонам, ища в глазах друг друга хоть какой-то признак возможного спасения. Хоть один, хоть чуть-чуть, хоть бы кто-то начал, а остальные потом дополнили. Глядишь, тогда и получилось бы вымолить себе прощение. Глядишь, и сжалится над дураками несносный эльф, вздумавший подложить им эту гигантскую свинью. Они даже списывать зареклись на его уроках. Мысленно поклялись, что впредь будут зубрить днем и ночью, лишь бы больше не испытывать такого позора и не дразнить его понапрасну... но в комнате было по-прежнему тихо. Так тихо, что мирно посапывающий на парте метаморф шумел посильнее паровой топки.

— Итак? — поторопил замолкших адептов лер Легран. — Есть тут хоть один человек, кто желает отдыхать в выходной вместо того, чтобы до самой ночи писать конспект "Земляного Дела"?

Адепты судорожно вздохнули, в красках представив себе трехтомник какого-то древнего мага, способного коренным образом испортить им жизнь. Затем с отчаянием переглянулись и обреченно поникли: нет, ничего им больше не светит, кроме жесткого табурета, зажженной лучины и больной головы, которой придется за один лишь день одолеть проклятый труд трижды проклятого писаки.

— Что ж, — притворно вздохнул эльф, который, конечно же, давно прочел их невеселые мысли. — Очень жаль. В таком случае...

Айра, подавив тяжелый вздох, поднялась, встав в один ряд с провинившимися соседями.

— Сидите, леди, — краешком рта улыбнулся учитель, даже не посмотрев. — Вас это не касается.

— Касается, лер, — тихо отозвалась девушка. — Это и мой класс тоже.

— Вашей вины в том, что случилось, нет.

— Вы правы. Но, быть может, я смогу немного смягчить им наказание?

Лер Легран удивленно обернулся.

— Что вы сказали?

— Что я готова.

Он странно наклонил голову и вдруг отлепился от подоконника, а потом откинул за спину длинную золотистую прядь и вкрадчиво поинтересовался, глядя прямо в глаза:

— К чему?

— Ответить на ваш вопрос, — твердо сказала Айра, чувствуя, как от двусмысленного тона кровь бросилась к щекам. — Вы ведь пообещали освободить их от конспекта, если кто-то ответил на первый вопрос, который вы задали?

— Верно, — промурлыкал эльф, стремительно сделав несколько шагов навстречу. — Значит, вы знаете ответ?

Айра сглотнула, во всей красе увидев его прекрасное лицо, полное какого-то торжества и необъяснимого предвкушения. Он подошел так близко, что она снова едва не задохнулась от вкусного запаха, источаемого его кожей и волосами. Чуть не зажмурилась от игриво переливающихся на солнце волос, едва удержалась от дрожи, когда по телу пробежали холодные мурашки. Потом ощутила на себе пронизывающий взгляд и... неожиданно разозлилась. На него — за то, что так красив и безумно привлекателен, на память — за то, что продолжала услужливо возвращаться к тому видению, отчего ее снова бросало в трепет. На дураков, которые потом даже спасибо не скажут. И, особенно, на себя — за то, что так легко поддается эльфийским чарам.

-...увы, дитя мое, — печально известил ее внутренний голос. — Не ты первая, не ты последняя, кого привлекла красота эльфа. И не только о тебе сложена песнь Одиночества, в которой несчастные влюбленные кидаются в прорубь, лишь бы забыть о мимолетной встрече со своим идеалом. В нашем мире немало полукровок, милая. Поверь, это горе нередко случается с красивыми молодыми девочками. И ты станешь просто еще одной матерью ребенка смешанной крови. Но никогда ты не сможешь вернуть его отца. Никогда не сумеешь объяснить, что он для тебя значит: эльфы слишком далеки от нас и слишком непостоянны. Даже если бы вы пробыли вместе больше, чем одну ночь, он все равно бы ушел — через месяц, через год или два... а может, и больше, и тогда о вас сложили бы легенды. Но он ушел бы — когда ты стала бы старше и не такой чистой, как сейчас. Ибо для Высокого Народа нет тех рамок, что ставим себе мы. Они — НЕ люди. Им чужда жертвенность и отказ в мимолетных желаниях. Да, они живут дольше и свободнее, чем мы. Они редко отдают. Чаще просто берут то, что считают нужным. Однако именно этим мы их превосходим. Потому что ни один эльф не будет по-настоящему любить женщину, когда она утратила способность к материнству... на этот подвиг, дитя, способен только тот, кто действительно светел душой. И кто умеет отдавать всего себя той, что подарила ему радость истинного отцовства...

Айра на мгновение заглянула в глаза лера Леграна и внезапно отыскала пошатнувшееся равновесие. Неожиданно поняла, почему так тревожится и переживает: просто вызываемые им эмоции — не настоящие. Если бы не чары, в ее груди ничто бы не дрогнуло, несмотря даже на его красоту. Она чувствовала — это не ее. И смятение внутри тоже наносное. Это неправильно. Нечестно, в конце концов. И просто нелепо — идти на поводу у чужого любопытства, безнаказанно позволяя ему вгонять себя в краску.

А он... он, кажется, слишком уверен в себе. И улыбка его, ослепительная и безумно красивая, на самом деле полна самодовольства и уверенности в победе.

— Мой ответ — "нет", лер, — прищурилась Айра.

Лер Легран непонимающе моргнул.

— Что?

— Нет, — спокойно повторила она. — Ваш первый вопрос был таков: "Вы же не думали, что в мое отсутствие сможете безнаказанно списывать с учебников"? Так вот, мой ответ: "нет, не думали, лер". И, полагаю, все присутствующие с этим согласятся.

Айра выжидательно замолчала, гадая про себя, насколько сильно ей влетит за эту дерзость. Класс ошарашенно молчал тоже, косясь совершенно дикими глазами, а эльф на мгновение просто лишился дара речи. Но он сам виноват — надо было точнее формулировать вопрос. Спросил бы насчет Межевания, я бы ответила по-другому. Но он спросил неконкретно и крайне расплывчато, так что я имела полное право понять его превратно. Что, тем не менее, не отменяет его решения и просто требует выполнения опрометчиво брошенного обещания.

— Лер? — она предельно вежливо приподняла брови, когда зловещее молчание откровенно затянулось. — Я ответила на ваш вопрос?

В это время снаружи прозвучал спасительный гонг.

Лер Легран недобро сузил красивые глаза, совершенно правильно расценив ее блуждающий и откровенно дерзкий взгляд, который он все никак не мог поймать. Но потом покосился на привставшего метаморфа, его предупреждающую улыбку, больше похожую на хищный оскал, подметил глубокие царапины на парте от когтей и вдруг покачал головой.

— Кажется, я вас недооценил, леди.

Айра благоразумно промолчала.

— Что ж, мне нечего вам ответить, — снова похолодел его голос. — Вы свободны.

— Благодарю вас, лер, — без улыбки кивнула она, дождалась, пока он резко отвернется и без единого лишнего слова выйдет в коридор, больше не заикаясь о конспектах, а затем, игнорируя ошалелые взгляды однокурсников, первой начала собираться.

Глава 6

На урок к господину Дерберу она шла в еще больших сомнениях и тревожных предчувствиях, чем на Землю. Не то, чтобы она боялась повторения прошлого раза — просто было внутри ощущение, что старый вояка больше не допустит ее до занятий. А если господин Лоур уже предупредил преподавателей, то у него и вовсе была веская причина отправить ослабленную ученицу на скамейку "для неудачников". Да еще лер Легран постоянно вспоминался, что тоже не способствовало поднятию настроения. Но иначе она не могла поступить — его нечеловеческое очарование вполне могло свести с ума. Ему безумно хотелось поддаться, хотелось подойти и коснуться, позволить ЕМУ подойти так близко, чтобы дыхание перехватывало, а сердце начинало бешено стучать... и, в то же время, неестественное влечение пугало. Пугало так сильно, что она боялась себя потерять.

Ведь об этом предупреждал недавно внутренний голос?

Айра была уверена: если бы разговор продлился еще несколько минут, она бы вряд ли смогла сделать то, что сделала. Вряд ли задела бы самолюбие эльфа и вряд ли рискнула бы ему дерзить. Но уж лучше так, чем попасть в плен к его чарам, а потом тихо ненавидеть себя за слабость. Или ненавидеть его — за понятное любопытство и крайне поверхностный к себе интерес. Теперь же он, по крайней мере, не станет выделять ее из остального класса. Не станет подходить близко и смущать своей нечеловеческой красотой. Он просто слишком красив. Слишком хорош собой. И слишком сильна его нечеловеческая магия, заставляющая терять голову и превращаться в жалкое, слепо влюбленное, недалекое и совершенно потерявшее волю существо.

Айра такой становиться не хотела. А потому твердо решила держаться от него подальше, чтобы не скатиться в слепое обожание и не поддаться искусственно навеянным чувствам.

— Что мне делать, Иголочка? — тихо спросила она, заглянув в перерыв в Оранжерею. — Как быть, если я его боюсь? Потерять себя — гораздо хуже смерти, это — как будто лишиться души, оставив лишь одну пустую оболочку. А он... мне кажется, он может это сделать.

Игольник зашелестел листьями и ласково тронул усиками ее щеку. Словно говоря: я не дам тебя в обиду. А остроухий искуситель, если только вздумает обидеть, мигом лишится не только ушей, но и всего, чего только можно.

Айра вздохнула и ненадолго задумалась.

В тренировочный зал она вошла за миг до того, как там появился строгий преподаватель. Господин Дербер, разумеется, сразу ее заметил и ощутимо нахмурился. Однако, против ожиданий, не вызвал вперед и не заявил с непроницаемым лицом, что она, дескать, слишком слаба, чтобы заниматься. Просто внимательно оглядел, оценил ее мрачный вид, подумал и... повернулся к заново распахнувшимся дверям.

— Добрый день, лер Дербер, — кивнул вошедший в зал незнакомый парень, аккуратно прикрывая за собой деревянные створки. — Прошу прощения за опоздание, но нас поздно отпустили с демонологии. Вы позволите?

Айра удивленно обернулась. Демонология? Так это один из старшекурсников? Она внимательно взглянула на парня и сразу заметила, что он выглядел заметно старше ее однокурсников. Довольно высокий, стройный и подтянутый. Без привычной защитной мантии, одетый в такой же черный костюм, как и все присутствующие. Никаких знаков отличия на груди, ни намека на его способности, хотя Марсо как-то сказал, что старшим ученикам не возбраняется иметь нашивки с видом основной, подвластной им стихии. Парень оказался русоволосым и сероглазым, с приятным лицом, на котором особенно выделялись поразительно темные брови и идеально прямой, прямо-таки аристократичный нос. В глазах едва заметно тлели хитрые смешинки, но во взгляде не было ни толики удивления. Вошел он уверенно, спину держал прямо, и вообще, было непохоже, что он просто ошибся дверью.

Господин Дербер при виде посетителя небрежно кивнул. Причем, кивнул так, словно старому знакомцу, решившему заглянуть в зал по старой памяти.

— Заходите, лер Бриер. Надолго вас сюда сослали?

— На месяц, — невесело хмыкнул молодой человек. — Учитель посчитал, что это поможет мне взглянуть на свои ошибки со стороны. Значит, он уже вас предупредил?

— Да. Условия вам известны?

— Разумеется, лер.

— Время?

— Ровно на один урок, дважды в цикл, — с готовностью сообщил парень, быстро оглядев зал и удивленно взирающих на него учеников. — Иными словами, четыре часа в неделю мне велено выполнять ваши распоряжения. Правда, я никак не ожидал, что придется возиться с первоклашками, но выбор невелик: или так, или посещение Ямы в гордом одиночестве.

Лер Дербер странно хмыкнул.

— Что же вы такого натворили, лер, что вас наказали столь необычным образом?

Юноша поморщился.

— Даже не спрашивайте.

— Ладно, принимаю вас в класс... гм, снова, — тонко улыбнулся старый ветеран. — Но на этот раз у меня для вас найдется достойная работа.

Бриер вопросительно приподнял темную бровь.

— В самом деле?

— О да. Леди Айра?

Айра непонимающе вышла из строя.

— Так как заниматься в общем режиме вам пока не следует, то с этого дня вашим обучением займется этот многообещающий молодой человек, — охотно пояснил господин Дербер, указав на новоприбывшего, и она ошарашенно воззрилась на парня. — Поскольку все так удачно сложилось, а ему все равно надо чем-то заниматься, отрабатывая свою провинность... к тому же, на своем курсе по моему предмету он неизменно оказывался в пятерке лучших... то будет только справедливо, если он поможет вам освоить простейшие упражнения. В то время как ваши однокурсники продолжат заниматься по общей программе. Надеюсь, вы не станете возражать?

Айра просто лишилась дара речи. Ничего себе новости! Кажется, учитель все-таки нашел способ, чтобы не связываться с проблемной ученицей! То-то у него так осветилось лицо! Явно доволен, что может отдать ее в чужие руки!

— Я готов, — тут же отрапортовал парень, спасая ее от неловкого молчания. — Если леди не против, кончено.

— Леди Айра? — повторил господин Дербер.

— Нет, — наконец, отыскала она сбежавший голос. — Я не против.

— Прекрасно, тогда можете приступать, — тонко улыбнулся старый ветеран. — Весь дальний угол отныне целиком и полностью в вашем распоряжении.

После чего повернулся к остальным ученикам, пораженным не меньше, чем Айра, и громко скомандовал:

— Кр-ругом! Вперед, бегом марш!..

Она настороженно проследила за тем, как одноклассники дружно сорвались с места, принявшись за обычную разминку, и с некоторой толикой недоверия подошла к терпеливо дожидающемуся старшекурснику.

— Лер Бриер?

— Можно просто Бриер, — лучезарно улыбнулся он. — По крайней мере, пока остальные не слышат, и, разумеется, если вас не смущает подобное обращение, леди.

Она облегченно вздохнула.

— Нет, не смущает.

— В таком случае, пойдемте?

— Конечно. Правда, я не совсем понимаю, зачем все это нужно.

— Ну, вы же слышали: Дербер не хотел бы повторения прошлого, поэтому поступил в лучших традициях Академии — спихнул ваше обучение на меня.

— О! — прикусила губу Айра. — Значит, ты уже знаешь?

Бриер тонко улыбнулся.

— Да. Меня, скажем так, предупредили, что с вами, леди Айра, надо быть осторожнее. Особенно в вопросах поединка и, особенно, поединка магического.

— Как твое полное имя? — неожиданно повернулась она.

— Вам зачем? — тут же насторожился парень. — Это имеет какое-то значение?

— Для меня — нет. Но, боюсь, это будет иметь значение для тебя.

— Ничуть.

— Правда? У меня только одно имя без всяких приставок, — предупредила Айра. — Тогда как у тебя их наверняка два или даже три.

Бриер секунду смотрел на нее изумленно расширившимися глазами, а потом тихо рассмеялся.

— Леди, вы говорите глупости. Поверьте, со следующего года вам станет совершенно все равно, у кого из ваших соседей какое имя. И сколько в нем приставок, дополнений или частей.

— Да? — настороженно покосилась она. — В таком случае почему ты все еще "выкаешь"?

— Ну... на первом году все мы были такими дураками, что, признаться, я опасался...

— Что и я такая же, — хмуро закончила Айра. — Забудь. Я не привыкла к обращению "леди", так что не беспокойся: меня это совершенно не коробит. Можешь звать просто Айрой.

— Спасибо, — открыто улыбнулся Бриер. — А теперь пойдем, пока Дербер не решил, что мы болтаем впустую. Мне сегодня надо многому тебя научить. Раз уж так сложилось, что ты теперь — моя провинность, то я хоть перед учителем отчитаюсь за проделанную работу.

— А кто твой учитель?

— Викран дер Соллен, — вздохнул он. — И он точно не обрадуется, если узнает, что я впустую потратил два часа своего времени.

Айра резко остановилась.

— Что?! Мастер Викран — твой учитель?!

— Ага. Говорят, из меня неплохой боевой маг получится, вот он и курирует мое обучение. А порой и сам занимается. Лично. Да так, что потом дым из ушей валит, а ноги просто не шевелятся. Знаешь, как с ним тяжко в магическом поединке?

Она прикусила губу.

— Что ж ты натворил, что он заставил тебя возиться со мной?

— Вздумал схитрить на зачете, — неохотно признался Бриер. — Воспользовался отвлекающим заклятием, чтобы попытаться задержать его бросок, но немного не рассчитал и слегка испортил ему сапоги. Да и себя, заодно, едва не угробил. Вот он и отправил меня учиться дисциплине. И еще потом не раз отчет спросит, чтобы жизнь медом не казалось. А соврать ему нельзя — он, как и эльфы, отлично чувствует ложь. Так что извини за навязчивость, но боюсь, что ты меня скоро не раз проклянешь.

Она странно покосилась, но промолчала. И все время, пока шла следом за "учителем" в означенный угол, где виднелась еще одна, довольно скромная (по сравнению с основной) стойка с оружием, напряженно размышляла. О Мастере Викране, о его ученике, о необъяснимой радости господина Дербера, который с явным облегчением спихнул проблемную ученицу на чужие плечи... насколько Айра понимала, такими неумехами, как она, следовало заниматься с нуля. Причем, доверить это трудное дело следовало опытному и терпеливому наставнику. Но Бриер... он совсем не походил на такого наставника. Несмотря даже на то, что Дербер назвал его одним из лучших с первого курса. Более того, это означало, что парень принадлежит к довольно известной семье, так как наверняка обучался с раннего детства, да еще тот факт, что его способностями заинтересовался мастер дер Соллен...

Странно. Все это очень странно. Учитывая то, что он так резко отреагировал на появление в Академии Иголочки и так пристально изучал Кера, вкупе с его хозяйкой, когда она едва не погибла, то, насколько Айра могла понять, он бы ни за что не пустил ее обучение на самотек. Бывший Охранитель Занда совсем не производил впечатление человека, способного позабыть о необычной ученице, умеющей подчинять себе создания Занда. Он ведь не дурак. Должен понимать, что если метаморф и мог быть простым совпадением, то Листик и Иголочка — это уже неправильно. Более того, Айра еще не забыла видение его пронзительных глаз, которые стали последним, что она помнила о прежней жизни... ДО того, как память к ней частично вернулась... и было в этих глазах что-то такое, что она до сих пор вздрагивала, когда вспоминала. В связи с этим неожиданное появление в зале его ученика тоже не могло ее не встревожить. Но все равно — лучше уж иметь в учителях молодого Бриера, чем самого мастера Викрана. И лучше постараться сделать вид, что не беспокоишься о результатах подобного обучения, иначе рано или поздно дер Соллен поймет, что она знает, КТО тащил ее на руках до лечебницы и КТО в тот момент так бесцеремонно считывал ее ослабшую ауру.

— Ну что, начнем? — со смешком спросил Бриер, когда они достигли нужного места. — Признаться, хоть я и помогал однокурсникам когда-то, но мне никогда еще не доводилось выступать в качестве персонального тренера. Так что... не пойми превратно, пожалуйста... но мне нужно на тебя посмотреть. В смысле, понять, насколько развито твое тело...

Айра вздрогнула и оторопело подняла голову.

— Что?!

В тот же момент от дверей в ее сторону молнией метнулся серый комок, а секундой спустя между ошарашенной хозяйкой и не менее ошарашенным парнем встал взъерошенный, оскалившийся и угрожающе шипящий крыс.

— Ого! — отступил юноша, опасливо уставившись на Кера. — Метаморф... настоящий... кто бы мог подумать?!

— Бриер, ты в своем уме? — холодно осведомилась девушка. — Мне что, прикажешь раздеваться?

— Зачем? — непонимающе посмотрел он.

— Но ты сказал...

Бриер вздохнул и на всякий случай отступил на шажок.

— Айра, прости, я неправильно выразился. И ты, — он выразительно взглянул на сердитого крыса, — тоже прости. Я не собирался обижать твою хозяйку и имел в виду только то, что, прежде чем приступать к занятиям, мне нужно знать, насколько хорошо она к ним готова. Справится ли с нагрузками. И могу ли я начинать сразу со второй ступени обучения. Но для ей придется выполнить несколько простых упражнений, чтобы стало ясно, насколько серьезная нам предстоит работа. Потому что в противном случае я рискую получить к следующему уроку ходячий полутруп со слезами в измученных глазах.

Кер недовольно заворчал.

— Значит, раздеваться не надо? — осторожно уточнила Айра, успокаивая метаморфа.

— Нет. Просто делай, что я скажу, и все будет хорошо... Не сердись, я причиню ей вреда, — с серьезным видом обратился юноша к Керу. А когда тот все-таки умолк, облегченно вздохнул. — Отлично. Не хотелось бы с тобой ссориться. Ну что, попробуем?

Айра тихонько вздохнула.

— Давай.

— Отлично. Тогда для начала сцепи руки за спиной и попробуй поднять их как можно выше. Корпус старайся не наклонять, руки должны быть выпрямленными.

Она с удивлением повиновалась, но быстро замерла, почти сразу почувствовав, как заломило в плечах.

— Неплохо, — скупо похвалил ее попытку Бриер. — А теперь опусти одну руку совсем, вторую подними, заведи за голову, а потом постарайся свести обе руки вместе. Так, чтобы пальцы не просто коснулись друг друга, а сцепились в замок... что, не получается? Слишком тянет в плечах? Ничего страшного, бывает. Теперь положи руки на пояс и попробуй прогнуться назад... настолько, насколько сможешь... ничего, все нормально, не бойся... если что, я тебя поддержу... что, и это все?! Дальше никак?

Айра, застыв в неудобной позе, огорченно кивнула.

— Ну что ж... тогда попробуем по-другому, — юноша деликатно кашлянул и кивком позволил ей выпрямиться. После чего выудил откуда-то из-за спины тонкую веревку и, сложив ее несколько раз, чтобы получился короткий отрезок, протянул. — Вот. Возьми-ка.

Айра, поморщившись от неприятных ощущений в спине, без лишних слов забрала веревку.

— Разведи руки в стороны, — тут же скомандовал Бриер. — Нет, не слишком далеко. Но веревка должна быть постоянно натянута... да, вот так. А теперь попробуй снова завести их за голову. В локтях не выпрямляй! Да... молодец... еще немного... совсем чуть-чуть... спину держи! Гм. А еще дальше можешь?

— Нет, — выдохнула девушка, непроизвольно снова прогнувшись в пояснице, и чуть не вздрогнула, когда сзади послышался тихий смешок от пробегающих мимо учеников.

— Наплюй, — отмахнулся Бриер, перехватив ее взгляд, в котором появилась неподдельная досада. — Просто забудь, что они тут есть, и возвращайся в исходное положение. Ничто иное сейчас не имеет значения. Только ты и твоя разминка. Поняла? Умница. А теперь наклонись и постарайся коснуться пальцами пола. Та-ак, хорошо...

— Со мной хорошо? — уточнила девушка, стараясь правильно выполнить хотя бы одно упражнение. Но, увы, не дотягиваясь до пола почти на половину ладони.

— И с тобой тоже, — он, наконец, отодвинулся и ненадолго задумался, словно не заметив полных злорадного любопытства взглядов со стороны. — Ладно. На первый раз хватит. Насколько я понял, ты раньше не занималась?

— Нет.

— И рапиру в руках тоже не держала?

— Это так заметно?

— Да, — кивнул Бриер. — Причем, у меня возникло такое впечатление, что ты несколько лет вообще ничего не делала. Даже не шевелилась. Будто бы спала и ни разу не нагружала мышцы работой, потому что они довольно вялые. Но в тоже время и не слабые, как можно было бы ожидать от человека, ни разу не касавшегося оружия. Так что, полагаю, тебе нужно их всего лишь подтянуть. После чего можно будет приступать к настоящим занятиям.

Айра снова кашлянула.

— Прости, я не совсем поняла: ты меня похвалил или обругал?

— И то, и другое, — хмыкнул парень. — Считай, что ты еще очень слаба для реальных нагрузок, но при этом я очень благодарен тебе за доверие. Обычно этот момент не проходит гладко, и требуется немало времени, чтобы убедить девушку, что изучение ее тела не имеет никакого отношения к приставаниям.

— Ладно, а что дальше? Заставишь меня бегать, как остальных?

— Нет, — качнул головой Бриер. — Мастер Викран показал мне систему упражнений, позволяющую добиться такого же результата, как занятия Дербера, но за более короткое время. И тебя я тоже научу. Конечно, с первого раза ее нелегко осилить, но со временем ты привыкнешь. А когда сможешь повторить без перерыва трижды, вот тогда и станет понятно, насколько ты готова продолжить обучение. Ты какие-нибудь стойки знаешь?

— Все.

— Не понял... — озадачился парень.

— В теории знаю все, — призналась Айра. — Мне господин Дербер велел освоить свои методички, и я их запомнила. Но вот на практике еще ни одну не пробовала.

— Занятно... можешь что-нибудь показать? Например, "всадника"?

Айра послушно припомнила нужную страницу и постаралась повторить рисунок: ноги расставлены почти вдвое шире плеч, немного согнуты в коленях, корпус прямой, руки подтянуты к туловищу и согнуты в локтях, пальцы сжаты в кулаки, стопы развернуты параллельно друг другу... ужасно неудобно. Особенно оттого, что нижняя половина тела так и норовила уйти куда-то назад, локти постоянно расходились в стороны, да и бедра, ко всему прочему, с непривычки сразу начало ломить.

Бриер качнулся, чтобы поправить, но она вдруг широко распахнула глаза, уставившись мимо него, ее радужки странно потемнели, вспыхнули необычными сиреневыми искрами, на лице появилось сосредоточенное выражение, будто она выслушивала наставления невидимого учителя, а затем... он глазам своим не поверил!.. вдруг выровнялась, правильно распределила вес, обрела неожиданное равновесие и встала так, словно не один год тренировалась!

— Вот, — выдохнула Айра, когда мимолетное видение со знакомым горластым воином покинуло ее голову. — Но это ужасно тяжело.

— Неплохо, — юноша оценивающе обошел ее по кругу. — Не качайся — ты не на судне. И не напрягай плечи — на тебя еще никто не нападает. Пальцы разожми, руки пусть останутся в этом положении... так, только еще спокойнее... хорошо. И голову подними повыше. Не надо следить за своими ногами, иначе ты не будешь видеть, что делает твой противник.

Она попыталась выполнить то, что он сказал, но все-таки потеряла равновесие и поспешно выпрямилась, чтобы не упасть.

— Как насчет "копейщика"? — заинтересованно спросил Бриер.

— Попробую, — обреченно вздохнула девушка и снова попыталась. Но на этот раз выдвинула левую ногу вперед, при этом практически полностью выпрямив правую, присела поглубже, распределяя вес сразу на обе конечности, согнутые в локтях руки выставила перед собой, корпус развернула... и снова чуть не упала. Если бы он не подхватил под локоть, точно бы рухнула.

— Не так, — покачал головой юноша. — Выпрямись. Еще. Правую ногу отставь в сторону. Вот так... уже лучше. Теперь снова присядь, только поглубже... знаю, что неудобно и ноги свинцом наливаются, но надо потерпеть... молодец, у тебя отлично получается!

— Да? — с сомнением покосилась Айра, когда он поправил положение рук и сдвинул левую стопу так, чтобы она встала параллельно правой. — Мне кажется, я похожа на деревянную колоду, которую пытаются согнуть.

— Это пока. А потом я покажу тебе, как делать растяжку, и ты поймешь, что на самом деле это не так уж трудно. Давай-ка, поменяй ноги и сделай то же самое.

Она послушно выполнила.

— Вот видишь, — ободряюще улыбнулся Бриер. — Во второй раз уже легче. И ты почти не ошиблась.

— Ну, спасибо!

— Не за что.

— Слушай, учитель тебя тоже так готовил?

Парень странно хмыкнул.

— Нет. В отличие от тебя, мне приходилось до всего доходить самому. Когда я делаю что-то неправильно, мастер Викран один раз предупреждает, а на второй наказывает. Палкой. Или Огнем. Или заламывает руку, если не успеваешь ее вовремя отвести. Иногда рапирой "помогает". В общем, как ему вздумается, так и делает. Я по первости столько синяков от него заполучил, что думал — никогда не сойдут. Порой живого места не было — одни кровоподтеки и ссадины. Увидела бы меня матушка, то решила бы, что пытают. А сейчас стало полегче. Хотя, конечно, и это не всегда спасает.

Он вдруг задрал рукав, и Айра увидела сочный багровый след на его левом предплечье, оставленный, несомненно, железной рукой наставника. Причем, след совсем свежий, буквально вчерашний, который еще долго не сойдет с кожи.

— Почему ты не воспользовался исцеляющим заклятием? — ошеломленно спросила она.

— Мне запрещено.

— Что?!

— Увы, — невесело улыбнулся Бриер. — Учитель считает, что это лучше помогает осознать свои ошибки. Он позволяет мне лечить себя магией только тогда, когда раны слишком велики. Или когда они опасны для жизни. Например, если сломана рука или нога, и это не позволит продолжать обучение. Или же если ожог настолько большой, что из-за него просто не подняться с постели... однажды меня опалило так, что на груди ни клочка кожи не осталось. Я тогда не успел увернуться от его Колеса, вот и схлопотал. А господин Лоур потом хлопотал надо мной. Целых два дня. И вот с тех пор я стараюсь не попадаться учителю под руку.

У Айры закаменело лицо.

— У тебя очень жестокий учитель.

— Зато опытный, — возразил Бриер. — И вообще, нельзя научиться плвать, ни разу не заходя в воду. А он не жестокий — он просто строгий. Никто так не владеет боевыми заклятиями, как он. И я, если хочу стать Охранителем, должен достичь, как минимум, его уровня.

— А ты хочешь стать Охранителем?

— Да, — кивнул парень, и она вдруг нахмурилась. — Разве есть более полезное занятие для боевого мага, чем хранить жизни других, оберегая их от исчадий Занда?

Айра нахмурилась еще больше, испытывая двойственное чувство, но промолчала. Пока она не до конца определилась в отношении Занда, многого еще не знала, не видела и не все помнила. Но зато она знала одно — Занд и его обитатели однажды спасли ей жизнь. Пускай случайно, но это было. И хотя бы поэтому она уже не могла испытывать к нему ни страха, ни ненависти, ни злости. Какими бы не были его жители и какие бы слухи про него не ходили. Поэтому неосторожное высказывание ученика мастера Викрана ей не слишком понравилось — слишком уж оно отдавало ЕГО холодностью и непримиримостью.

— Ладно, вставай поудобнее, — вдруг махнул рукой Бриер. — Будем тебя разминать и готовить.

— К чему это? — с подозрением посмотрела Айра.

— К настоящей работе.

— Да? А это что было?

— Это? — насмешливо хмыкнул он. — Всего лишь пробный тест и маленькое лирическое отступление.

Глава 7

Из тренировочного зала Айра выползла с ощущением, что, наконец-то, знает, каково приходится креветкам, которых безжалостно выковыривают из панциря и насаживают на вилку. У нее совсем не осталось сил. И, переступая порог тренировочного зала, Айра, как никогда, была близка к тому, чтобы последовать совету Бриера и от души проклясть его вместе с мастером Викраном, отправившим своего ученика отрабатывать свою ошибку к первокурсникам.

Сдержалась только потому, что умница Кер вовремя потерся носом о ее щеку, а сам Бриер посмотрел с неподдельным сочувствием.

— Прости. Я знаю, что это такое, но по-другому не получится.

— Да я... понимаю... — прерывисто выдохнула она, с трудом выходя в коридор на дрожащих ногах. — Просто никогда не... думала, что может быть... так... плохо... кажется, эта твоя разминка — самая страшная пытка, которую только мог изобрести человек. Надеюсь, это был не твой учитель?

— Нет. Тебе помочь?

— Спасибо, обойдусь.

Бриер сконфуженно посмотрел и прикусил губу: Айра была бледна и едва могла переставлять натруженные ноги.

— Наверное, я перестарался, — виновато признался он. — Прости. Может, зайдешь к леру Лоуру?

— Чтобы он запер меня еще на неделю? Нет, спасибо. Я лучше сама справлюсь.

— Айра...

— Отстань, — вяло отмахнулась она. — Сейчас приду, рухну в Кресло и буду спать, спать, спать...

— Тогда ты не туда идешь. Тебе надо было свернуть налево.

— Без тебя знаю. Но я еще должна в Оранжерею заглянуть — у меня Листик не полит и Иголочка ждет перед сном.

— Кто? — изумленно остановился парень. — И почему в Оранжерее?

— Увидишь... когда-нибудь, — тихо простонала она, мучительно медленно спускаясь по лестнице. — Будет время, приходи, я вас познакомлю.

— Так я... вообще-то, туда и шел.

— Зачем?

— А как еще? Проход между нашими корпусами возможен только через Оранжерею, — удивился Бриер. — В другом месте не пройдешь, не потревожив охранных заклятий. Да и там приходится немало постараться, чтобы охранник пропустил.

Айра непонимающе воззрилась.

— Что за охранник? Почему я его не видела?

— Да видела, просто не узнала, — хмыкнул он. — Потому что он — не человек, а один из подопечных мадам дер Ваги. Помнишь, на дальней от входа стене зеленый занавес из вьюнка?

— Конечно. Под ним даже стены не ви... ой! — вдруг ахнула девушка. — Он же как раз к ней примыкает! Там что же, есть еще одна дверь?!

Бриер кивнул.

— Точно. Нам ведь тоже иногда ингредиенты для зелий требуются. А госпожа Матисса ведет не только Травологию, но и Зельеварение. Так что на самом деле мы там частенько бываем, только на закрытой от первокурсниках части и в то время, когда у вас нет уроков. Когда нужно, она оставляет знак своему вьюнку, и он пропускает сюда тех, кто имеет допуск к занятию. Строго на два часа. Если опоздать или, наоборот, задержаться, он отсылает сигнал, что кто-то из учеников нарушил границы. И после этого такая круговерть начинается, что дураков нет с ним связываться. Правда, для меня мастер Викран вытребовал разрешение на целый месяц, так что я могу спокойно помогать тебе с боевой подготовкой.

Она, не дослушав, воскликнула:

— Вот, как он туда попал!

— Что?

Айра не ответила, но про себя подумала, что один наглый вамп мог попасть в закрытую Оранжерею лишь одним способом — через спрятанную за вьюнком дверь, каким-то образом обманув его чуткие усики. Вряд ли он рискнул бы потревожить охранные заклятия на самой стене — это было чревато, а вот одурачить неразумное растение опытному демонологу не оставило бы особого труда. Нужно было лишь призвать родственную вьюнку сущность и занять его ее изучением на то время, какое требовалось пробыть на запретной территории. А Марсо говорил, что все вампы — отличные демонологи...

— Ладно, учту на будущее, — процедила она, мысленно сделав зарубку, чтобы познакомиться поближе с этим чудо-вьюнком. — Бриер, значит, на сегодня твое время вышло?

— Да, — озадаченно отозвался юноша. — Если я в ближайшие пару минут не пройду обратно, учитель об этом узнает и наверняка накажет.

— За что?

— За что, что нарушил его приказ и пробыл тут дольше необходимого.

Айра кивнула.

— Ясно. Покажешь, как это происходит?

— Конечно, пойдем, а еще лучше — побежим, не то я рискую нарваться на крупные неприятности.

Она с тяжким вздохом заставила себя спуститься с бесконечно длинной лестницы, а уже во дворе, проникшись нешуточным беспокойством молодого наставника, со скрипом перешла на бег. Но медленно, слишком медленно.

— Нет, — с сожалением признал Бриер. — Так мне не успеть. Побегу-ка я вперед, пожалуй — не хочу получить дополнительный нагоняй. Извини, ладно?

Айра только кивнула, а потом долго смотрела в спину умчавшегося, словно легконогий олень, парня, который в мгновение ока преодолел расстояние до Оранжереи, юркнул внутрь и исчез среди зеленых кустов. К тому времени, как уставшая девушка доковыляла до вьюнка, тот уже давно сомкнулся за спиной старшекурсника и принял самый обычный вид, не желая признаваться в том, что прячет за собой самую настоящую, хоть и хорошо защищенную магией, дверь.

Она осторожно дотронулась до зеленого ковра, закрывшего дальнюю стену Оранжереи почти до половины ширины и простирающуюся от самого пола до высокого потолка. Задумчиво провела пальцами по тонким, упругим стеблям, коснулась изящных листочков. Ощутила, как странно кольнуло ладони, и повернулась, чтобы уйти, оставив эту загадку на следующий раз, но тут вдруг беспокойно завозился Кер, и Айра на мгновение обернулась. А потом увидела, как бесшумно расходится в стороны живой занавес, и пораженно замерла.

— Кер, ты видишь?

Метаморф спрыгнул на землю и деловито обнюхал обнаружившуюся за вьюнком дверь — такую же широкую и стеклянную, как та, через которую Айра входила сюда каждый день. Только здесь поверх стекла было наложено какое-то мудреное заклятие наподобие Охранной Сети, а ниточки от него тянулись все к тому же вьюнку и, подчиняясь неведомому знаку, следом за ним отодвигались в стороны.

Айра изумленно уставилась на освободившийся проход.

— Ничего себе!

Кер в ответ пренебрежительно фыркнул, но не посчитал замаскированную дверь достойной своего внимания. Его не заинтересовал тот факт, что хозяйка могла бы, если бы захотела, спокойно пройти на территорию старших курсов и нагнать умчавшегося Бриера. И вообще, он вел себя так, словно не сильно удивился и давно подозревал (а может, и точно знал), что тут есть какой-то проход.

Айра заколебалась. Разумеется, ей было любопытно взглянуть на то, что творилось за таинственной дверью. Что за деревья там росли и что за кусты виднелись сквозь мутноватое стекло. Куда ушел Бриер, там ли живут виары и вампы, так ли сильно отличались они от обычных людей, будучи в человеческом облике. И почему старшекурсников так надежно отгородили от неумелых адептов первого года обучения.

Но тут за спиной несильно хлопнула дальняя дверь, пропуская кого-то невидимого, затем послышался громкий голос госпожи Матиссы, распекающей какого-то нерасторопного ученика. Что-то предостерегающее проворчал Кер, и она со вздохом отступила от заманчиво открывшегося прохода. Ладно, в другой раз. Сейчас нарушать строгие правила не время и не место. Тем более что ей вообще не положено знать о существовании этой двери.

Айра отвернулась и поспешила уйти, с облегчением отметив краем глаза, что вьюнок и Защитная Сеть вернулись на положенное место. Интересно, пропустят ли они ее в следующий раз? Не станут ли противиться? Не подведут ли?

Она прислушалась к себе и неожиданно поняла: нет, не подведут. Кажется, слишком долгое пребывание на границе Занда сделало ее Землю настолько сильной, что в ее присутствии даже самые агрессивные растения становятся мирными и на удивление покладистыми. Начиная с вьюнка и заканчивая смертоносным игольником. Более того, принимают ее за свою. Будто чувствуют слабый аромат магии Занда. Слышат биение его большого Сердца. И не решаются противиться этой силе, чтобы ненароком ее не рассердить.

"Чудно, — подумала Айра, торопясь вернуться к Иголочке. — Надо будет только узнать побольше у Бриера насчет этой дверки и, возможно, в следующий раз он не откажется показать мне свой корпус".

В комнату она, конечно, этим вечером не вернулась — сразу после Оранжереи отправилась в Хранилище навестить Марсо. Призрак, конечно же, сразу заметил ее плачевный вид и в свойственной ему манере поинтересовался, кто, чем и как долго ее бил, чтобы довести до такого жалкого состояния. Айра честно призналась, что никто, и в ответ на недоверчивое хмыканье кратко пересказала весь комплекс упражнений, начиная с растяжки, в который ее посвятил ученик мастера дер Соллена.

Признаться, она ожидала, что Марсо после этого ехидно похихикает, намекнув на ее слабость и излишнюю мягкотелость, однако он, на удивление, вдруг нахмурился и надолго замолчал, осмысливая новости.

— Говоришь, Бриер? Знаю, знаю, — задумчиво пробормотал он, наконец. — Действительно, неплохой маг. Викран его уже два года натаскивает, да так, что мальчик делает большие успехи. Очень странно, что он вдруг отправил его к Дерберу за какую-то глупость... паренек удивился, когда тебя увидел?

— Не особенно, — озадаченно припомнила Айра.

— Очень интересно. А Керу?

— Ему удивился сильно, — с улыбкой припомнила она. — Но сразу узнал и немедленно стал очень вежлив.

— Еще бы. Твой малышок умеет произвести впечатление. Комплекс Викрана он показал тебе весь?

— Да. Все двадцать упражнений и растяжку. Да еще велел повторять в любое свободное время, чтобы побыстрее привыкнуть.

— О, милая моя, да у тебя, наверное, совсем нет сил!

— Ни капельки не осталось, — призналась она, осторожно присев на краешек Кресла. — А завтра еще и заболит, наверное. Вот уж не думала, что это будет так трудно... кстати, ты не знаешь никого заклятия, способного снимать боль?

— Знаю. Но тебе все равно придется его выучить и использовать самой.

— Давай, — обреченно согласилась девушка. — Боюсь, без этого я завтра просто не встану.

— Уж это точно. Давай-ка мы сегодня третьей книгой возьмем справочник целебных заклинаний, а то, чует мое призрачное сердце, очень скоро без него тебе будет не обойтись.

— А как же ты?

— Ничего, потреплю до завтра. Мне же некуда спешить: впереди — вечность. Так что днем позже, днем раньше... время для меня в моем нынешнем состоянии значит не слишком много. По крайней мере, не столько, чтобы портить тебе жизнь четвертой книгой, когда ты и с тремя едва справляешься.

— Но, Марсо...

— Никаких "но"! — строго оборвал ее дух. — Еще не ночь, так что ты сейчас же засыпаешь, быстро считываешь, а потом я тебя бужу, помогаю с Озарением, лечением. После этого ты снова заснешь, а утром побежишь умываться, как ни в чем не бывало.

Айра только вздохнула и, проследив за тем, как он стремительно исчезает среди многочисленных стеллажей, рассеянно почесала Кера.

— Знаешь, иногда мне кажется, что он видит меня насквозь.

Метаморф негромко заворчал, а затем свернулся на ее коленях клубком, подставляя мохнатый мок, чтобы ей было удобнее.

Следующий день, как и следовало ожидать, стал еще тяжелее, чем предыдущий. Начать с того, что Марсо полночи не давал ей спать и с ворчанием заставлял войти в состояние Озарения, чтобы, как он выразился, "эта упрямая, неловкая и неуклюжая адептка явилась на уроки не умирающей устрицей, а хотя бы внешне похожей на приличную ученицу".

Айра же его старания не только не понимала, но никак не могла взять в толк, для чего использовать Озарение для такой, в сущности, мелочи, как ее растянутые связки. Призрак, разумеется, бурчал и всячески выражал недовольство, а потом справедливо заподозрил, что она просто еще ни разу не испытывала полноценного состояния внутреннего прозрения. После чего взъярился по-настоящему, обругал некрасивыми словами лера де Сигона, так же словесно пнул утонченного и высокомерного эльфа, не преминул упомянуть молчаливого и строгого господина Огэ... а потом так же неожиданно успокоился и заявил, что так, наверное, даже лучше. Потому что у него нет никакого желания просвещать живых коллег относительно того, где и когда Айра заполучила себе в компаньоны столь странного защитника, как метаморф. А еще он сказал, что им совсем не нужно знать о том, что она некогда коснулась Сердца Зандокара и осталась жива.

Айра на эту прочувствованную речь неловко помялась и запоздало признала, что временами действительно слышит биение чьего-то Сердца. То совсем рядом, то, наоборот, неимоверно далеко. Но каждый раз, когда это происходит, ей неизменно становится плохо, а потому она старается о нем даже не думать. И, если уж ничего не получается, то хотя бы думать поменьше. А поскольку каждая попытка достигнуть Озарения всегда ознаменуется мутным сиреневым туманом и сильным сердцебиением, то она, что совершенно естественно, всеми силами старалась не допустить нового обморока. И, собственно, только по этой причине еще не достигла пика своего проклятого Озарения.

Марсо, услышав правду, на долгий миг просто онемел. А когда Айра упомянула о Зорге, чьими усилиями ей всегда удавалось вырваться из лилового забытья в самый последний момент, издал какой-то странный звук и растерянно опустился на краешек стола, уставившись на девушку так, словно увидел в первый раз в жизни. Затем он немного помолчал. Подумал. Наконец, очень тяжело вздохнул и весьма странным голосом попросил описать непонятные приступы поподробнее. А когда Айра, неловко кашлянув, послушно пересказала, то вообще умолк на полчаса и замер в непонятной неподвижности, словно полупрозрачная статуя древнего мыслителя. После чего снова ожил, заметно побледнел, став просвечивать еще больше, чем обычно, а потом очень тихо предложил продемонстрировать.

Она честно попыталась и почти без труда достигла уже знакомого состояния полусна-полуяви, в котором ее нередко посещали подозрительно реальные видения и иногда слышались многочисленные голоса. Вот и сейчас она на какое-то время утратила собственное "я" и стала сперва старой седой женщиной, обожающей поучать молоденькую правнучку, затем — мудрым цветочником, у которого была на редкость нерешительная дочь, юным учеником в тренировочном зале, вынужденно терпящим грубые слова старого ветерана, ворчливым писателем, задумавшим воплотить на бумаге все впечатления своей богатой на события жизни... чужие судьбы сменяли друг друга так быстро, что она не всегда успевала понять, где кончается одно и начинается другое. Голоса в голове неприятно плыли, переходили один в другой, менялись, грубели и снова становились приятными, мелодичными, женскими. Перед внутренним взором промелькнули десятки лиц, сотни интерьеров, десятки и сотни различных мест, где она никогда не бывала прежде. А затем, словно завершая калейдоскоп многочисленных картинок, перед ее глазами вдруг возникла гигантская поляна с уже знакомым Деревом Огла. Только на этот раз оно было раза в два крупнее и еще более величественное, имело значительно большую крону, чем тогда, и, как ни удивительно, невероятно богатую листву сочного лилового оттенка. И никаких эльфов возле него не было. Зато была Айра. Одна. Окруженная со всех сторон тесной изгородью из игольника. И она точно так же, как лер Легран недавно, с тихим стоном выпадала из толстого ствола, поддерживаемая за обнаженные плечи тонкими гладкими ветвями, буквально повисала на них, с трудом делая первый вздох — бледная, растрепанная, с такими же светлыми волосами, как сейчас, в которых еще не блистала яркой меткой длинная лиловая прядь. И с широким багровым пятном на груди, под которым больше не было никакой раны...

Испуганно отшатнувшись, Айра вскрикнула и, выпав из яркого видения, пришла в себя, но от резкого движения не удержалась на краешке Кресла и закономерно шлепнулась на каменный пол, больно ушибив мягкое место. После чего со стоном потерла пострадавшую часть тела и со вздохом, едва успокоив бешено колотящееся сердце, вернулась обратно, вопросительно воззрившись на отстраненно взирающего призрака.

— Вот так, — невесело улыбнулась она. — Каждый раз одно и то же. Как только начинаю что-то припоминать, сразу теряю ориентацию, потом становится больно и меня будто вышвыривает из Озарения. Стыдно, конечно, но я так и не смогла ни разу удержаться в нем больше нескольких секунд. Хорошо, что мне пока запрещена практика, иначе позору было бы — не оберешься, ведь остальные уже свободно пользуются Озарением, а я... и три секунды не могу его удержать.

— Вообще-то прошло около получаса, — бесстрастно заметил Марсо. — И самого Озарения, смею тебя заверить, ты достигла. Правда, в этот момент твой Щит стал таким мощным, что я ничего не разглядел толком, но поверь: для первого курса твои результаты весьма и весьма впечатляющи.

Айра недоверчиво покосилась.

— А ты уверен?

— Конечно. Я же маг, хоть и мертвый. Могу отличить настоящее Озарение от протухшей яичницы. Ты его достигла, и это факт. Но вот твоя аура в это время... — призрак снова задумался. — Ты больше ничего не вспомнила?

— Почти нет. А что не так с моей аурой?

— Она стала... больше. И вообще, у меня создалось впечатление, что она связана кем-то... или с чем-то. Именно туда частично уходят твои силы и именно поэтому, мне кажется, тебе стало так плохо в прошлый раз.

— Полагаешь, это из-за того, что я была в Занде?

— Возможно. Но не думаю, что будет разумным кого-то об этом просвещать.

— Да и я не собираюсь, — вздохнула девушка. — Я просто хочу понять, что со мной. Где я была столько лет. И почему теперь чувствую себя не двенадцатилетней девчонкой, которой умирала среди игольника, а словно бы прожила эти семь лет, как обычно. Понимаешь? Я будто бы никуда и не исчезала. Я чувствую себя на свой возраст! А ведь, наверное, не должна. Отец однажды рассказывал, что его друг отыскал в лесу мальчика, воспитанного волками, который пропал всего в пять зим. Но он, когда вернулся к людям, и вел себя, как пятилетний, хотя с того времени прошло года три. Он рычал, кусался, боялся огня, как звереныш, и, в конце концов, убежал обратно в лес, где его подстрелил по ошибке какой-то охотник. Разве со мной не должно было случиться такое-то?

— Не знаю, Айра, — признался дух. — Но я обязательно выясню. Ты запомнила заклинание?

— Да, конечно, — рассеянно кивнула она.

— Тогда давай попробуем. Только глубоко, как сейчас, в Озарение не входи. Я тебе потом подскажу, как это сделать, не переполошив своих учителей, а сейчас достаточно почувствовать его, но не касаться. Запомнила? Потому что когда ты это делаешь, твоя аура меняет цвет и становится такой же лиловой, как твои глаза. Как лиловый игольник. Как Перводерево...

— Дерево Огла? — нахмурилась девушка. — Да, я его видела. Причем, один раз оно было золотым, а сегодня — почему-то совсем другим.

Марсо задумчиво оглядел ее снова.

— Это потому, что, по легенде, у Перводерева, выращенного Аллоэалем в центре Занда и ставшего прародителем всех деревьев на Зандокаре, было два настоящих Семени. Одно из них забрали и вырастили Восточные эльфы, а второе — Западные. Я, когда был в Восточном Лесу, однажды видел Дерево Огла. Издалека. Эльфы слишком берегут свое сокровище и источник своей долгой жизни от чужаков, но мне несказанно повезло подсмотреть эту тайну. Так вот, в Западном Лесу стоит точно такое же. И, если те Деревья действительно — лишь младшие дети Перводерева, что до сих пор, как говорят, стоит в самом центре Занда, то это — самое великолепное зрелище, о котором только можно мечтать. И самая большая его тайна, потому что прорицательница Марриора в своих пророчествах упоминала, что именно благодаря Дереву Огла — младшему детищу Перводерева, эльфы возрождаются снова и снова, не боясь ни ран, ни боли, ни смерти, ни даже забвения. Считается даже, что они живы лишь до тех пор, пока живут их Деревья, и что каждый золотой лист на Них — это жизнь кого-то из Высокого Народа.

— Вот как... — Айра вдруг прикусила губу. — Я не знала.

— Теперь знаешь. Кстати, по той же легенде и сведениям Марриоры у Перводерева сиреневые листья. Красивые, острые на кончиках и совершенно лиловые, как твои волосы.

Она вздрогнула и судорожно сглотнула.

— Ладно, за дело, — вздохнул дух, не заметив ее волнения. — Закрой глаза и попробуй произнести заклинание...

После этого разговора Айра задумалась так надолго, что с трудом смогла освоить простейшее лечебное заклинание, чем вызвала неудовольствие Марсо, и едва снова не опоздала на урок по Практической магии, потому что после сеанса исцеления так устала и заснула так крепко, что призрак и метаморф с трудом ее добудились. Из-за чего в который раз пришлось пожертвовать завтраком, в спешке собираться, позабыв про вчерашние события, и, несмотря ни все старания, снова явиться на занятие в самый последний момент. Причем, она не просто туда явилась с последним ударом гонга, но буквально нос к носу столкнулась с лером де Сигоном, наступила ему на ногу и едва не забыла извиниться.

Одно хорошо: он был задумчив не меньше, так что, кажется, даже не заметил ее вопиющей невнимательности. А рассеянно поприветствовав класс, знаком велел Айре подняться и как бы между прочим сообщил, что ее ждет в кабинете магистериус Альварис. Причем, ждет немедленно и крайне настойчиво желает поторопиться.

Она сперва удивилась. Потом обеспокоилась. И, наконец, справедливо заподозрила, что у директора Академии наверняка накопилось немало вопросов: по поводу ее необычного появления, учебников (если он, конечно, успел переговорить с Мергэ и господином Ваилоном), ее успехов в Естествознании, странного поведения Зорга, невесть откуда взявшегося тут второго метаморфа (на его месте я бы тоже заинтересовалась). И, наконец, тем необъяснимым угасанием, которое случилось не далее, как пару недель назад, причину которого не смог понять не только он, но и крупный специалист по всяким странностям — мастер Викран дер Соллен. А если к этому еще и лер Легран обмолвился насчет игольника или ее необычного поведения, да плюс Дербер добавил про стойки, да стало известно, что в столовой она почти ни дня не появлялась, а большую часть времени проводит в Оранжерее, в компании привередливых подопечных леди Матиссы...

Айра почувствовала, как у нее что-то дрогнуло внутри.

— Поспешите, леди, — сухо поторопил ее лер Мергэ. — Лер Альварис не любит ждать. Вас проводят до самого кабинета.

Она коротко поклонилась и на негнущихся ногах вышла из класса. Оказавшись снаружи, невольно огляделась в поисках обещанного проводника, но, кроме трепливо поджидающего ее Зорга, никого не обнаружила. Правда, потом все-таки сообразила и, внимательно взглянув на загадочно улыбающегося дракона, тяжко вздохнула:

— Ну что ж... веди.

Зорг с готовностью подскочил и засеменил прочь, время от времени оглядываясь и довольно урча. Она вздохнула снова, обреченно прижала своего крыса к груди, печально подумала, что больше не сможет скрывать правду, и, погрузившись в напряженные размышления, двинулась вслед за чужим метаморфом. А спустя несколько минут уже неловко переминалась у знакомой двери и собиралась с мыслями, чтобы решиться постучать.

Глава 8

— Входи, — раздалось изнутри, едва девушка занесла руку. — Входи, дитя, не бойся — я как раз тебя жду.

Айра помялась и не слишком уверенно толкнула дверь. За ней оказался уже знакомый кабинет с многочисленными креслами вдоль завешанных портретами стен, большим шкафом справа от входа, ярко освещенными окнами на противоположной стене и массивным письменным столом, из-за которого с мягкой улыбкой поднялся директор Академии.

За время прошлого визита тут ничего не изменилось — ни теплый ванильный цвет стен, ни лица на картинах, ни легкие занавески, ни обивка кресел. И даже хозяин кабинета носил все ту же длинную серебристую мантию, цвет которой приятно гармонировал с его русой шевелюрой и редкими седыми волосками, загадочно посверкивающими на солнце. За исключением того, что на этот раз, кроме него, в комнате никого больше не было.

Мысленно вздохнув, она прижала Кера покрепче, молча попрощалась с огорченно понурившимся Зоргом и переступила порог.

— Как себя чувствуешь? — все с той же мягкой улыбкой спросил магистериус, когда дверь плавно закрылась.

— Спасибо, лер, неплохо.

— Лоур уже допустил тебя к занятиям?

— Только к теории, лер. С практикой, он сказал, надо обождать.

— Что ж, разумно, — кивнул маг, выходя из-за стола, а потом указал на ближайшее кресло. — Присаживайся. Нам нужно о многом поговорить, а делать это стоя не слишком-то удобно.

Он терпеливо дождался, пока нервничающая ученица присела на самый краешек бархатного сидения, и опустился в такое же кресло напротив. Не слишком далеко, чтобы не повышать голос, желая быть услышанным, но и не настолько близко, чтобы обеспокоенная девушка совсем встревожилась или испугалась.

Айра, устроившись, выжидательно посмотрела.

— Не бойся, — неожиданно рассмеялся магистериус Альварис. — Ничего плохого ты не натворила, и я позвал тебя не за тем, чтобы ругать или, чего доброго, отбирать твоего метаморфа. На мой взгляд, это неразумно и совершенно неправильно, поскольку вы сблизились довольно давно, и он однозначно признал тебя своей хозяйкой. А в подобной ситуации заставить его тебя покинуть почти невозможно. Верно?

Кер согласно фыркнул, но глаза его оставались настороженными.

— Я не против, чтобы ты его оставила, — подтвердил маг в ответ на быстрый взгляд девушки. — И даже не возражаю, чтобы он тоже посещал занятия. Хотя бы по той причине, что пока он рядом, от них будет больше проку, чем если бы я заставил вас разделиться. К тому же, с некоторых пор влияние метаморфа на хозяина становится настолько же сильным, как и влияние хозяина на него, а мне бы не хотелось, чтобы одна из моих учениц начала бы ненавидеть эти стены. Так что, повторяю, я не против. Но, как ты понимаешь, с твоим появлением связано столько вопросов, что я просто не могу оставить их без внимания. Собственно, за этим и вызвал, пожертвовав ради правды крайне увлекательным занятием по Естествознанию и Практической магии.

Губы Айра, наконец, тронула слабая улыбка: лер ля Роже, если бы услышал слова директора, наверняка был бы на седьмом небе от счастья, что его уроки оценены так высоко. Кажется, директор совсем не такой строгий, как ей думалось? И совсем не собирается устраивать ей допрос с пристрастием?

— Ну вот, ты уже улыбаешься, — вернул ей улыбку лер Альварис. — Это хорошо. Значит, мы найдем общий язык с вами обоими. Ты согласна со мной, дитя?

— Да, лер, — слегка расслабилась Айра.

— Прекрасно. Честно говоря, на моей памяти еще не было случая, чтобы о появлении ученицы на курсе становилось известно совершенно случайно и лишь тогда, когда она уже отучилась целый месяц. Признаться, я до сих пор нахожусь в некоторой растерянности. И, хоть причина этой досадной ошибки уже известна, а сбой в системе охранных заклятий устранен, все же мне бы не хотелось повторения подобных оказий. И еще больше не хотелось бы испытывать перед тобой неловкость от осознания своего промаха.

Она потупилась.

— Это не в укор тебе сказано, дитя, — по-своему понял ее директор. — Но ты ведь уже знаешь, что в мои обязанности входит встретить новый курс при поступлении, самолично всех зачислить, побеседовать с вами, рассказать об Академии, познакомиться... а с тобой получилось совсем не так. Всех я узнал, запомнил в лицо, получил сведения из первых рук, одобрил выбор Арки... кроме тебя, разумеется. Так что, в некотором роде, я хочу исправить эту оплошность сегодня и с некоторым запозданием все же исполняю свою миссию. Не возражаешь?

— Нет, лер, — кашлянула Айра.

— Ну, что ж... в таком случае, позволь представиться: Альварис аль дер Морра, архимаг, директор Академии Высокого Искусства и почетный член Совета Магов. Последние сорок лет курирую работу Академии и отвечаю за наших учеников, начиная с момента их поступления и заканчивая Заключительным Балом, после которого они получают звание полноценного чародея. У нас, как ты знаешь, заведен строгий порядок, имеется тщательно продуманное расписание, есть правила, с которыми тебя уже не один раз ознакомили, и несколько десятков корпусов, из которых тебе, как ученице первого года, разрешено посещать только те, что расположены на территории этой части Академии. А именно: центральное и восточное крыло, плюс библиотека, тренировочный зал, внутренний двор и сад, Оранжерею. Остальная территория до следующего года находится под запретом. Полагаю, Мергэ уже объяснил, почему?

Айра кивнула.

— Да, лер. Он сказал, что пока мы не способны хорошо контролировать свою силу и плохо знаем ее границы, находиться вместе с остальными курсами для нас небезопасно.

— Ну, небезопасно, скорее, для них, — хмыкнул директор. — Но в целом все верно. Есть, конечно, и другие причины, по которым мы держим вас отдельно, но эта на данный момент — главная. Остальные же вам станут известны позже, и потом ты сама признаешь, что так гораздо лучше.

"Конечно, — мысленно согласилась она. — О виарах и вампах вы молчите так хорошо, что я бы ни за что не догадалась, если бы не наткнулась на Дакрала ван Свертена и ту разноцветную лохматую троицу, которая его чуть не загрызла".

— Я поясню тебе еще кое-что, — продолжал лер Альварис. — Этот вопрос всегда задается одним из первых, так что я даже не буду ждать, пока ты его задашь. Как правило, всех интересует вопрос: почему мы не объединяем курсы после первого полугодия, когда проходят первые Инициации и проводится Первый Бал? Отвечаю: потому, что многие из адептов лишь к концу первого года окончательно осваивают границы своего дара. Поскольку разделять вас и расформировывать по разным курсам по мере овладения силой — неудобно и хлопотно, то мы предпочитает дать вам немного больше времени и продолжать обучение тем же составом, каким вы приходите в Академию. Это, поверь мне, гораздо легче, чем постоянно перекидывать новичков из класса в класс, где они не только никого не знают, но порой и совершают большие ошибки в определении друзей и недругов.

"Ага, — снова подумала Айра. — Если бы Грэй Асграйв задумал задирать нос перед вампом старшего Клана или каким-нибудь виаром, ему бы этот нос, скорее всего, быстренько откусили".

— А поскольку большинство магов — потомки знатных семей Четырех Королевств, включая Лигерию, — тут же добавил внутренний голос тоном мудрого учителя, — то никому не нужен целый ворох проблем, связанный с гибелью кого-то из высоких наследников, вздумавших ерепениться перед не менее гордыми и знатными потомками нечеловеческих рас. Так что разумнее оставить курс цельным с самого первого года, когда все друг друга знают и понимают, кто чего стоит, а потом, по мере необходимости, дополнять их прошедшими первое обучение оборотнями и вампирами...

— Как твои успехи в учебе? — неожиданно сменил тему лер Альварис.

Айра удивленно моргнула и с небольшим опозданием ответила:

— Мне кажется, неплохо. По крайней мере, учителя не жалуются.

— Леди Белламора упомянула, что у тебя проблемы с Озарением?

— Да, лер, — слегка напряглась она. — Но мне пока не позволяют с ним работать. Господин Лоур строго-настрого запретил на две ближайшие недели.

— Я знаю. С Дидерией ты все дела уладила?

— Да, лер.

— С бытовыми заклинаниями сложностей не возникло? — участливо поинтересовался маг.

— Нет, лер, я справляюсь, — снова кашлянула Айра, мудро промолчав о том, что справлялась и раньше, вполне сносно разобравшись с мудреными шкафами, сушилками и мойками.

— А сложности с одеждой решились?

Она неуловимо порозовела, только сейчас сообразив, какой выглядела замухрышкой среди все знающих, умеющих и обеспеченных всем необходимым сокурсниц.

— Да, спасибо. Я сначала просто не знала, у кого спросить, и не думала, что вообще можно. Но теперь все уладилось. Госпожа Дидерия принесла мне целый гардероб, на выбор. И даже костюм для занятий с господином Дербером.

— Что ж ты раньше не спросила у подруг?

Айра прикусила губу.

— Я... просто не подумала, лер.

Директор только головой покачал и, кажется, уже понял: подруг здесь у нее не было. Да и откуда им взяться, если среди девушек она одна не имела знатного происхождения? А на первом курсе все такие гордые, высокомерные, дерзкие и ужасно глупые... неудивительно, что с ней не захотели общаться. А то и изгнали из своего круга, заставив ночевать не в теплой постели, а в холодной кладовке на старом топчане, на котором не было даже приличного одеяла. Да-а, нелегко пришлось девочке. Очень нелегко. Но, как ни странно, она не пожаловалась даже Мергэ. Ни о чем не просила, не выясняла, не плакалась, когда раз за разом слышала насмешки. Просто жила, как получалось, и училась по мере своих сил.

Однако ее соседки даже не подозревают, что во все времена именно из таких, вот, неизбалованных, незнатных и никому неизвестных девочек с окраин нередко получаются весьма приличные чародейки. А они — благородные, богатые и гордые, нередко превращаются в самых настоящих ведьм.

Лер Альварис внимательно присмотрелся к Айре.

— Где ты родилась, дитя?

— В Аргаире, — тихо отозвалась она, снова ощутив болезненный укол в груди. — У нас была небольшая деревня в предгорьях, как раз возле реки. А там — дом, хозяйство, поле... я из небогатой семьи, лер. И у нас в роду никогда не было магов.

— Как зовут твоего отца?

— Звали, лер... его звали Ургал, — еще тише ответила Айра, чувствуя, как от накативших воспоминаний становится тяжело дышать и тоскливо сжимается сердце.

Маг странно наклонил голову.

— Почему "звали"? Он умер?

— Его убили, лер, — совсем неслышно уронила девушка и тут же прикусила губу. — Их всех убили: отца, мать, моего младшего брата... я видела тела соседей, видела их мертвые лица... собаку, лежавшую возле своей конуры... казалось, что она просто спит, но, когда я прошла мимо, она уже не дышала.

Айра вдруг зажмурилась, заново видя страшные картины, и стиснула руками подлокотники.

— Простите. Мне до сих пор все это снится.

— Как ты выжила, дитя? — сочувственно посмотрел лер Альварис.

— Убежала. За мной долго гнались, но мне удалось скрыться. Сама не понимаю, как выжила, где потом жила, что делала... все как во сне, лер. Будто бы я была не я, а уже кто-то другой. Я видела чужих людей, странные города, сады, поля, реки... и голоса... повсюду голоса, детские и взрослые, мужские и женские, всякие... их слишком много, чтобы различить какой-то один, но, вместе с тем, они такие тихие, что сливаются в непонятный ровный гул...

...она плыла в сиреневом тумане, безвольная и неподвижная. Туман был повсюду, обволакивал со всех сторон, обвивал руки, заботливо укрывал тело, прятал лицо, согревал, помогал забыть... ей было больно, но туман помогал справиться и с болью. Словно бы высасывал ее из груди, медленно и неумолимо. А вместе с болью забирал с собой память, горечь, отчаяние и, иногда казалось, даже саму жизнь. И только чьи-то крупные черные глаза, пытливо заглядывающие в самую душу, все еще держали ее на привязи, не давали раствориться в бесконечном покое, заставляли смотреть в упор, тянуться к ним и неустанно твердить про себя:

— Айра... меня зовут Айра...

Она вздрогнула и с тихим стоном прижала беспокойно пискнувшего метаморфа к груди. Как раз там, где когда-то была рана от чужой стрелы и где так надолго обосновалась боль, с которой странный туман боролся почти семь долгих лет.

— Простите, лер, — прошептала девушка. — Пожалуйста, не спрашивайте больше: это слишком тяжело — помнить о том, о чем так хочется забыть. У меня больше нет семьи, лер Альварис. Никого нет. Если бы не господин Тиарас, согласившийся мне помочь, я бы, наверное, снова спрыгнула с того обрыва, и тогда, наверное, уже не выплыла бы на берег... никогда...

Маг резко встал и, сделав два шага навстречу, присел возле нее на корточки.

— Не надо, дитя, не плачь.

— Я не плачу, — внезапно подняла голову Айра и взглянула совершенно сухими глазами, в которых еще тлели слабые сиреневые искры. — С тех пор я разучилась плакать, лер. Во мне что-то умерло тогда. Быть может, я сама умерла? Не знаю. Порой мне кажется, что это именно так.

— Ты жива, дитя, — успокаивающе сжал ее ладонь директор. — Что бы ни случилось, ты еще жива. И твои родные тоже живы... в тебе. В твоей памяти и твоем сердце. Они всегда останутся там, что бы ни случилось, и когда-нибудь ты услышишь их голоса, звучащие совсем рядом. Буквально за плечом.

Айра прерывисто вздохнула и на мгновение заглянула в глаза немолодого мага — в них светилось столько неподдельного участия, столько сочувствия и понимания, что она, наконец, нашла в себе силы улыбнуться.

— Спасибо, лер. Спасибо за то, что понимаете.

— Как же такое не понять? Я ведь тоже терял близких, — грустно улыбнулся он. — Все мы кого-то потеряли в этой жизни, и нам всегда нелегко с ними прощаться. Но мне кажется, что пока мы о них помним, они никогда по-настоящему не умирают. И каждый раз, когда нам нужен их совет, ненадолго возвращаются из мира духов и находят способ подсказать нам решение.

Она шмыгнула носом.

— Да, наверное, вы правы.

— Главное верить, что они рядом. И тогда, возможно, в один прекрасный день мы поймем что-то очень важное.

Айра благодарно посмотрела, а крыс проурчал что-то веское и спокойное.

— Спасибо.

— Не за что, дитя, — со вздохом поднялся маг. — Совершенно не за что. Рад, что сумел хоть немного тебе помочь.

— Нет, вы очень хорошо помогли, лер.

— Да пустое. Иногда надо просто выговориться и дать слезам прорваться наружу.

— Я пока не могу, — невесело улыбнулась она. — У меня еще нет настоящих слез. Но, возможно, когда-нибудь я воспользуюсь вашим мудрым советом.

Он серьезно кивнул.

— И это будет хорошо. Ты сама почувствуешь, насколько станет легче. Кстати, тебе комфортно все время быть рядом с метаморфом?

— Да, лер. С Кером всегда хорошо. Он никогда меня не бросит.

— Кер? — удивленно переспросил маг. — Ты дала ему имя?

— Конечно. Как же без него?

— И ты его принял? — он с неменьшим удивление перевел взгляд на урчащего крыса. Тот согласно пискнул и нырнул под руки хозяйки, забираясь под ее ладони, как в уютный домик. — Надо же, как быстро... девочка, а он тебя не утомляет?

Айра изумленно подняла голову.

— Нет. Почему он должен утомлять?

— Потому что способен поглощать твою силу. В большей или меньшей степени, но это неизменно происходит. Особенно, если он голоден, а перекусить негде и некогда. К чему у тебя большее сродство?

— К Земле, — ответила она. — А разве это так важно?

— Конечно, — снисходительно улыбнулся директор. — Чем ближе ему по духу сила хозяина, тем теснее они могут сойтись, вплоть до полного слияния мыслей и аур. Это, конечно, бывает крайне редко, но если твой Кер доволен качеством силы, которую ты ему неосознанно отдаешь... даже сейчас, кстати! так что постарайся не переусердствовать... то это позволит вам сблизиться в максимально короткие сроки. А значит, и начать понимать друг друга даже не с полуслова, а с одной только мысли. Или намека на мысль. Улавливаешь суть?

Айра слегка нахмурилась.

— То есть, когда он голоден, то питается тем, что я ему отдам?

— Не только когда голоден, а когда нуждается в твоей силе. Как думаешь, что позволяет ему так быстро и почти безболезненно менять обличья?

— Магия?

— Верно. Но, поскольку своей у него нет, то он берет твою. Это и есть — главное, отличительное и самое удивительное свойство метаморфов. А еще оно объясняет тот факт, что умения метаморфов во многом обусловлены уровнем силы хозяина. В том числе и то, сколько обликов, какие размеры и как долго он сможет удерживать.

Она удивленно моргнула.

— Вы хотите сказать, что чем сильнее маг, тем сильнее его метаморф?

— Именно, дитя мое, — улыбнулся лер Альварис. — А поскольку твоя Земля даже лера Леграна искренне восхитила, то я думаю, что в скором времени Кер найдет себе третий облик. А может, и четвертый, и пятый.

Айра перевела взгляд на довольно зажмурившегося крыса, нежащегося в ее руках, как под ласковым солнышком, какое-то время изумленно рассматривала, словно никогда раньше не видела, а потом странно улыбнулась и игриво пощекотала мягкое брюшко.

— Расти поскорее, Кер. Набирайся сил и принимай какой хочешь облик.

Крыс блаженно заурчал.

— Смотри, не переусердствуй, — предостерег ее маг. — Слишком большая отдача может оставить тебя без сил, и тогда случится то, что произошло недавно. Тебе же не хочется провести еще пару недель в лечебном крыле у лера Лоура?

Девушка покачала головой: причина ее слабости была совсем иной. Маленький Кер не мог заставить ее свалиться без сил, он бы никогда не причинил ей вреда. А тогда, даже если он частично забрал ее магию, чтобы защитить от Грэя и Викрана дер Соллена, то все равно — он не стал бы делать ей больно. Сам ужасно испугался случившегося. И даже рискнул открыться перед учителями, хотя для этого было явно не время. Но он открылся, выбрался из тени, стал большим и грозным. И все — лишь для того, чтобы ей не сделали хуже. А истинная причина... настоящая, та самая, о которой и по сей день так настойчиво гадает мастер Викран... на самом деле спрятана далеко-далеко. Где-то там, за Охранными лесами и живой изгородью из смертоносного лилового игольника.

Потому что причина эта — Занд. И Айра ни на миг не усомнилась, что это действительно так.

— Расскажи, как ты его нашла? — с неподдельным интересом подался вперед магистериус. — Где отыскала? Как приручила?

Она слабо улыбнулась.

— Случайно, лер. Совершенно случайно. Но, если бы не он, я бы, наверное, просто не смогла бы у вас учиться.

— А поподробнее?

Айра улыбнулась шире, припомнила слова Марсо и неожиданно поняла, как следует себя вести... чтобы не сказать лишнего, но, в то же время, и не солгать... а потом в точности пересказала день своего появления в Академии. Начиная с мага на Главной Площади и заканчивая своей каморкой, о которой она тогда просто не знала, что то — не жилая комната, а очень даже подсобное помещение. И вообще, искренне полагала, что остальные девочки живут в таких же скромных условиях. Даже порадовалась за то, что не привыкла к роскоши и по этой причине не испытает особого дискомфорта. А потом и правда привыкла, после чего совершенно перестала обращать внимание на других и полностью устранилась от всяких компаний.

Лер Альварис слушал очень внимательно. Не перебивал, иногда задумчиво хмурил брови, о чем-то размышлял. Пару раз удивлено поглядывал на успокоившуюся ученицу, но она не солгала ни единым словом — впервые увидела своего будущего защитника только здесь, в Академии, сидящего на старом, погрызенном и покосившемся от времени столе. Насупившегося и весьма недовольного неожиданным вторжением. Сперва опасалась его. Сторонилась. Потом привыкла и приняла столь необычного соседа. Пару раз замечала его в коридорах, совершенно не подозревая, что хитрый метаморф самым наглым образом присматривался к будущей хозяйке. Честно пыталась кормить, не подозревая о том, что не простого зверя отыскала на свою голову. А потом он и сам показал, на что способен, выбрал ее, признал и с готовностью бросился защищать, когда в том возникла необходимость.

— Он чудный, — с улыбкой признала Айра, теребя серую шерстку.

Директор рассеянно улыбнулся в ответ.

— Да, я понял. Скажи, а волосы у тебя всегда такие были?

— Нет, лер, — заметно вздрогнула девушка, машинально проведя рукой по сиреневой пряди, оставшейся со дня ее почти что смерти. — Это после побега из дома случилось. От страха... наверное.

— Ясно. После уроков не устаешь?

— Нет, лер.

— А запоминаешь их хорошо?

— Я стараюсь, — скромно опустила она ресницы, затолкав мысль о Марсо на самое дно.

— Учителя тебя хвалят, — так же рассеянно обронил лер Альварис. — Морис искренне рад, что ты проявляешь интерес к учебе.

— Господин ля Роже? — уточнила Айра.

— Да. Ему нравятся твои ответы.

Она опустила взгляд и мысленно порадовалась за звучащие в голове голоса. Однако рассказывать о них не решилась: мало ли как воспримет такие сведения директор? Вдруг решит, что она безумна? А голоса ведь есть. И все они очень разные: старый писатель, бывалый солдат, маленькие дети, умудренные опытом старики, важные матроны, неопытные девчонки, учащиеся сражаться юноши, беззубые старухи... были ли они реальными? Или она просто придумала это? Жили ли где-то эти люди на самом деле? Живут ли где-нибудь сейчас? Она не знала. Зато точно знала, что они не раз и не два выручали ее в сложных ситуациях и очень вовремя подсказывали ответы на жизненно важные вопросы. Как, например, с лером Леграном, посоветовав не смотреть ему в глаза, с лером де Сигоном, подсказав ответ на несколько вопросов сразу, на первом уроке у господина Дербера и потом, когда занятие вел Бриер, помогли правильно занять боевую стойку.

Что это? Откуда они берутся? Чьи голоса тревожат ее голову?

Айра могла только догадываться. Но одно она знала точно — они, как и ее новое сердце, пришли из одного источника, из Занда. И уже по этой причине о них не следовала распространяться посторонним. Даже таким, как господин магистериус или славный, но порой очень любопытный призрак Марсо.

Она и сейчас промолчала, не желая вызывать к себе еще большее внимание, чем есть. Хватит уже. И так все рекорды по странностям побила. Скоро ее все преподаватели Академии начнут узнавать в лицо. Даже на вампа успела каким-то чудом наткнуться. Метаморфа, вот, заполучила в охранники. В тщательно закрытое от любопытных Хранилище умудрилась пробраться. Его вечного пленника как-то расположила к себе. Равнодушный ко всему лер Легран вдруг начал ни с того ни с сего проявлять к ней не совсем понятный интерес. Лер ля Роже вообще пребывает в полном восторге, затевая многословную дискуссию чуть ли не каждый урок. Травница нарадоваться не могла на то, что у ее подопечных появилась еще одна нянька. А вечно невозмутимый и холодный, как камень, Викран дер Соллен, кажется, здорово разозлился, когда ему не позволили уничтожить игольник.

И, вполне вероятно, это — еще только начало.

— Что ж, не буду тебя больше задерживать, — вдруг сказал лер Альварис, поднимаясь с кресла. — Хорошо, что ты зашла, и очень хорошо, что мы, наконец, познакомились. Прости уж, что испортил тебе урок, но в ближайшее время, как ни печально, у меня больше не найдется для тебя ни одной лишней минутки. Хотя, если вдруг понадобится помощь или совет, пожалуйста, обращайся. Я всегда готов помочь своим ученикам.

Айра встала.

— Спасибо, лер Альварис. Я запомню.

— Ну, ступай тогда. Удачи вам обоим. Надеюсь, на экзаменах я не буду разочарован вашими успехами.

— Мы постараемся, лер.

Директор с улыбкой кивнул, отпуская ученицу, и Айра, отвесив короткий уважительный поклон, быстро покинула кабинет, все еще прижимая метаморфа к груди. Кер не протестовал. И лер Альварис это тоже заметил. Поэтому, едва за ней закрылась дверь, повернулся к окну, надолго замолчал, странно нахмурившись и теребя короткую русую бородку. Наконец, взглянул на дрогнувшую от порыва ветра занавеску и бросил в сторону:

— Что думаешь?

— Она не лгала, — раздался из пустоты тихий голос, заслышав который Айра, если бы все еще была рядом, точно вздрогнула бы от неожиданности.

— Я знаю. Но вопросов у меня меньше не стало.

— Согласен. Девочка необычная.

— Присмотри за ней, — властно приказал директор, и за окном промелькнула стремительная, крупная тень.

— Да, учитель. Я все сделаю.

Лер Альварис удовлетворенно кивнул и вернулся к оставленным на столе бумагам.

Глава 9

— Так. Поясняю еще раз, — терпеливо повторил Марсо, дождавшись, когда Айра поднимет глаза и сосредоточится. — Озарение — это не сон. Не нужно в него проваливаться, как в пуховую перину. Твоя задача — почувствовать его, приблизиться и коснуться... дотронуться, понятно? Только дотронуться, а не пропадать там без следа. Пришла, увидела и коснулась. Не больше. А потом краешком сознания так и держишь его за кончик, тогда как остальные твои мысли направлены на создание заклятия. Теперь ясно?

Девушка послушно кивнула.

— Тогда повтори.

Она со вздохом снова прикрыла глаза и попыталась призвать свой странный, не слишком любимый туман. Скрупулезно выполняя рекомендации учителей, она постаралась дышать ровно, размеренно. На три счета вдох, на три — выдох. Голову очистить от посторонних мыслей. Не бояться. Не думать. Не ждать исполнения своих самых заветных желаний. Просто дышать, тянуться куда-то внутрь и нащупывать в себе извилистую дорожку к пониманию.

— Хорошо, — подбодрил ее призрак, летая вокруг белесым облачком. — Еще... еще... медленно и плавно... как будто ты — тигрица на охоте, а твоя дичь ни о чем не подозревает... не спугни ее, не нашуми, не дыши, как Кер во сне... так, клыкастый! не лезь, когда мы работаем, а то она никогда не научится!.. Айра, не отвлекайся!!

Она вздрогнула и поспешно закрыла глаза снова, отстраняясь от недовольного ворчания метаморфа и бурчания сварливого духа. Вдох... выдох... спокойно, надо быть спокойнее... вдох... выдох... еще немного терпения... я умею это, я знаю... у меня уже не раз получалось... надо только подойти теперь медленно, а не как в прошлые разы — с разбега...

Айра без особого удивления ощутила, как ее снова обволакивает чувство безмерного покоя. Как постепенно в нем гаснут звуки, пропадает реальный мир. В глазах плавно появилось и стало стремительно наплывать лиловое облако, готовое поглотить ее целиком. И в нем тепло. В нем хорошо. В нем защищено, как в родном доме. Очень хорошо. И очень спокойно.

— Айра, назад!

Она вздрогнула снова от резкого окрика и поспешно отстранилась, боясь потерять ощущение покоя, но не желая сердить мертвого мага. Хотя, конечно, он прав: туман — вот ключ. У каждого он свой, этот ключ: у кого-то огонек вдали, у кого-то — маленький остров посреди безбрежного океана, кто-то слышит пение ветра, а я, вот, вижу туман. Тот самый, в котором когда-то едва не утонула. Я знаю его, чувствую. И он тоже чувствует меня, идет на мой зов, стелется вокруг невидимым маревом. Надо просто встать в его центр и зачерпнуть немного ладонью. А потом поднести к лицу и тихо прошептать нужное заклятие, формируя его и воплощая в жизнь.

— Гори, — шепнули ее губы, сдунув в раскрытой ладони крохотный сиреневый клочок. В тот же миг в груди легонько затянуло, над головой словно теплый ветерок подул. Правая рука странно потяжелела, наполнилась чем-то большим и теплым, а потом... в уши ворвался истошный вопль:

— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ?! ХВАТИТ!!!

Айра ойкнула от неожиданности и шарахнулась в сторону, поспешно открывая глаза. Но тут же увидела пылающее алое зарево прямо перед собой, поняла, что это не что иное, как заживо горящий стол, на котором приличным факелом полыхала стопка чистой бумаги, и ошарашенно замерла.

Мама! Это что такое?! Откуда?! Неужели это натворила я?!! Сама?!! Впервые и так удачно?!! Ой... так я и правда, магичка?!

Но возникшее было чувство гордости мигом испуганно сбежало, потому что над ухом почти сразу знакомый голос завопил:

— Гаси!! Гаси, кому сказал!!

Она непонимающе посмотрела на мечущегося над столом призраком.

— ГАСИ! Да что ж за глупая девчонка! Хочешь, чтобы все Хранилище сгорело?!!

Айра, наконец, опомнилась и заозиралась в поисках ведра с водой. Подскочила с Кресла, завертелась, уже чувствуя, как першит в горле, и с ужасом видя, с какой дикой скоростью пламя пожирает старое дерево. Потом поняла, что в подвале никакой воды сроду не было и не будет, и, чуть не горя со стыда, скинула свою мантию. Бог с ней, с одежкой, лучше уж без нее остаться, чем испортить Марсо репутацию.

— Да не так! — простонал призрак, когда она бросила на стол защитную мантию, пытаясь прибить ей лютующее пламя. — Вели ему угаснуть и все! Прикажи! Это же твое создание! Оно послушает! Да быстрее, пока сама не спалилась!

— Хватит! — послушно крикнула она, и огонь тут же угас.

В Хранилище наступила тишина.

— Ну, слава Всевышнему... Айра, ты в своем уме?! — опомнился первым Марсо и с гневно сжатыми кулаками ринулся вниз. — Ополоумела?! Вызывать Огонь, когда вокруг одна бумага?!

— Э... я... прости, я нечаянно, — пробормотала девушка, пятясь от наседающего мага. — Я все сделала, как ты велел: коснулась и призвала.

— Кто тебя просил обращаться к Огню?!

Айра беспомощно развела руками.

— Оно само.

— САМО?!

— Ты же не сказал, что нельзя!

— А ты не могла догадаться?!!

Она совсем сникла. А потом оглядела картину разрушений и окончательно расстроилась: на столе не осталось ни одной целой вещи — ни бумаги, ни ее тетрадки, ни карандаша, ни даже самой столешницы. Неведомый огонь сожрал все, до чего смог дотянуться. Даже чудо, что на Кресло не перекинулся и не перескочил на полки с бесценными древними рукописями. Зато Хранилище заволокло едким дымом, в нем остро пахло гарью, над несчастной мебелью вился сизый дымок, а над ним в позе карающего ангела застыл разгневанный призрак, с яростью глядя на новоявленную магичку.

— Прости, Марсо, — жалобно посмотрела она в ответ. — Я сейчас все исправлю!

— Как ты исправишь?! — раздраженно рявкнул дух. — Посмотри, что случилось! Стола, считай, нет! Бумаги сгорели! Повсюду воняет! А магией от Хранилища теперь несет так, что сюда скоро директор самолично прибежит — выяснять, откуда у меня взялись силы на такой катаклизм!

Айра вжала голову в плечи.

— Знаешь, что со мной будет, если он узнает, что я тебе сюда пустил?!!

— Прости...

— Ты... ты...

Она поспешно зажмурилась и, буквально ухнув в туман с головой, зачерпнула его сразу двумя руками и почти крикнула в пустоту, отчаянно боясь испортить все еще больше:

— Верни мне стол! Сделай так, как было! Немедленно!

В груди вдруг стало пусто и как-то тоскливо, будто оттуда заживо вытянули душу. От резкой слабости у нее подкосились ноги, в глазах потемнело, в висках застучали молоточки, там зашумело, загудело, почти забили невидимые колокола. А сквозь них, как сквозь вату, пробился испуганный писк спрыгнувшего с Кресла метаморфа и горестный вопль Марсо:

— Айра!!!..

Девушка с тихим стоном опустилась на каменный пол и прижалась повлажневшим лбом к первому, что попалось под руку — к деревянной, слегка прокоптившейся, а теперь стремительно очищающейся от гари ножке стола. Она тяжело дышала, по лицу струился холодный пот, пальцы отчаянно дрожали, а в ушах по-прежнему звенело и гремело на все лады. Казалось, ее вывернули наизнанку, вытрясли, избавив от всех сил, выколотили, как запылившийся половичок, просушили, а потом небрежно бросили обратно — пустую и ужасно вялую.

— Айра! Да что ж такое-то?! — в панике схватился за голову призрак. — Кер! Кер, чудовище! Живо сюда! Помоги ей! Всевышний... что же мне так не везет... будь у меня хоть капля сил... хоть частичка... Кер, нет! На грудь лезь! К сердцу! И тянись к игольнику, быстрее!

Айра, наконец, смогла отдышаться и машинально прижала взъерошенного, дрожащего от внезапного испуга метаморфа. Обняла его, притянула к груди, уткнулась лицом в его мягкую шерстку и так замерла, чувствуя, как постепенно уходит дикая слабость, проясняется в глазах, перестают трястись руки, а в ноги возвращается живое тепло.

Она тихонько всхлипнула.

— Марсо?

— Живая... — с неимоверным облегчением выдохнул призрак. — Хвала Всевышнему, живая! Айра, открой глаза! Слышишь! Посмотри на меня и скажи, что ты живая! Немедленно, пока со мной удар не случился!!

Девушка с трудом подняла отяжелевшие веки.

— Жи-ва-я... а как... стол?

— Да какой стол?! Плевать мне на стол! Ты что с собой сотворила?!!

— Н-ничего. Просто вернула все... как было... — прошептала она, едва ворочая языком.

— Горе ты мое! Да кто ж тебя просил!! Трансфигурация неживого — это уровень третьего курса, а ты... Айра... Айра, не смей падать в обморок!!

Девушка помотала головой, прогоняя яркие искры перед глазами и, отпустив странно притихшего крыса, попыталась приподняться. Но не тут-то было — внезапная слабость так подкосила ноги, что она чуть не упала снова. Поэтому решила больше не искушать судьбу и просто взобралась в Кресло, истратив на этот подвиг все, что имела. После чего свернулась в нем клубком, благодарно чмокнула мокрый нос Кера, понимая откуда-то, что он отдал ей часть своих сил, ласково погладила его сонную мордочку и вяло пробормотала:

— Марсо, прости меня, пожалуйста. Не сердись. Я больше не буду. Только разбуди нас утром, хорошо?

Призрак с совершенно несчастным видом завис над ее головой, но она уже не видела — погрузилась в глубокий сон, все еще не понимая, что натворила, и по-прежнему прижимая к груди уставшего и заметно ослабшего метаморфа.

— Айра...

Она не ответила.

— Айра? — у него дрогнул голос. — Ты как?

Девушка сладко зевнула во сне и, подложив под щеку вторую ладошку, окончательно замерла, мерно дыша и стремительно выправляя ауру после сложного колдовства.

Он какое-то время висел на одном месте, изучая ее усталое лицо, потом обернулся, долгое мгновение изучал безупречно чистый стол, на котором, как и минуту назад, возвышалась ровная стопка белоснежной бумаги. Затем тяжело вздохнул, покачал головой, словно не веря в то, что случилось. Мысленно обругал себя за то, что не предупредил о возможных последствиях, не предостерег, не подумал. А потом заставил ее мантию подняться с пола и заботливо набросил ей на плечи.

— Спи, девочка, — шепнул он неслышно. — И прости старого дурака за ошибку. Отдыхай, дитя, и пусть тебе приснятся хорошие сны...

...Она снова была в лесу. На этот раз — простом, обычном и красивом до безумия. Рядом тихо журчала скрытая плотным белесым туманом речка, под ногами приятно пружинил густой травяной ковер, поверх которого мягко шелестела золотая листва. А виднеющиеся неподалеку деревья, окружившие пологий берег ровным полукругом, совсем не походили на смертоносный игольник, к которому было страшно просто приблизиться. Напротив, этот лес словно был создан, чтобы по нему ходили. Овеянным первым дыханием осени, он притягивал к себе взгляды, поражал желто-красными нарядами. Так и звал прогуляться по узким тропкам, наслаждаясь благословенной тишиной, поразительным покоем и умиротворяющим одиночеством.

Айра подняла голову и принюхалась, не слишком отдавая себе отчет, зачем это сделала. А затем вдруг спохватилась и поняла, что это не она подняла, а кто-то другой. Кто-то живой, мохнатый и четвероногий, в чьем теле ей вдруг довелось оказаться. Правда, в отличие от прошлого опыта, внутри зрело четкое ощущение, что на этот раз она, если захочет, сможет делать все, что заблагорассудится — неведомый зверь, приютивший ее сознание, не станет противиться. И сделает то, о чем она его попросит.

Айра, поколебавшись, подошла к воде и осторожно заглянула, силясь понять, кем стала на этот раз. Какое-то время ошарашенно изучала собственное отражение, неверяще шарила глазами по вытянутой хищной морде, покрытому светло серой шерстью телу, острым зубам, мокрому черному носу. Затем изумленно приподняла одну лапу, вторую. Обернулась и с неменьшим удивлением обнаружила у себя пушистый хвост. Наконец, ошалело помотала головой и неприлично разинула рот.

"Всевышний..."

Из пасти вместо слов вырвалось тихое рычание.

"Да я же — волчица!"

Рычание стало громче и беспокойнее.

"Ничего себе! Раньше хоть людей видела и чувствовала, а теперь... и тогда это было словно со стороны. Никогда я не была в ком-то, да еще так явно! Может, надо проснуться?"

Где-то совсем рядом шевельнулось нечто странное. Нечто живое, молчаливое и преданное ей всей душой. Как будто верный друг, впустивший ее в свое тело, беспокойно обернулся и молча попросил не делать этого.

Друг?!

Айра буквально ткнулась мордой обратно в воду, пристально всматриваясь в собственное отражение. Особенно, в желтые глаза, полные непонимания, испуга и растущей тревоги. Но потом вдруг увидела знакомые сиреневые искры в самой их глубине, снова ощутила шевеление в глубине сознания, неожиданно прозрела и резко отшатнулась.

"Кер?!"

Волчица вздрогнула всем телом, словно ее пронзила молния, тревожно завертелась на месте, когда девушка на время потеряла контроль, но быстро успокоилась — маленький метаморф, нашедший, наконец, свое третье обличье, полностью освоился и быстро пришел в себя. Правда, у пугливо замершей Айры все равно осталось ощущение, что он и сам поражен случившимся. А еще — что впервые решился на такую опасную близость и теперь нервничал не меньше, чем она.

"Значит, вот о чем говорил директор, когда упомянул про наше сближение! — запоздало догадалась девушка. — Выходит, мы можем быть настолько близки, что способны даже жить в одном теле. Вернее, ты в нем живешь, а я прихожу туда во сне. А может, потом и в реальности тоже смогу. Выходит, вот почему так сильна связь метаморфа с хозяином? Кер, ты как? Тебе не больно, мой хороший?"

Метаморф, поняв причину ее испуга, успокоено вздохнул и ласково прижался: нет, ему не было больно, и он совершенно не чувствовал дискомфорта от того, что хозяйка разделила с ним это новое тело. Ему даже нравилось, что она испугалась не его, а за него. Радовала ее неподдельная забота и согревала мысль о том, что она страшится ему навредить. Он знал, что выбрал себе правильную хозяйку. Знал еще тогда, когда впервые коснулся ее на границе Занда.

"Кер, а почему я — волчица? — вдруг озадачилась Айра, немного освоившись и попривыкнув к ситуации. — Ты ведь мужского пола. А волк у нас с тобой получился женского".

Метаморф только фыркнул, словно сообщил, что ему все равно, какой иметь пол. Он же мета-морф. А значит, может быть любым, каким захочет сам и каким захочет его увидеть хозяйка. Просто так было быстрее и легче. Хоть и привык он уже мужчиной. Но если она желает...

"Нет-нет, — поспешно сказала Айра. — Как тебе нравится, так и бегай".

На что волчица удовлетворенно рыкнула снова и, наконец, определившись с отношением к себе самой, легко потрусила прочь, поминутно принюхиваясь и с любопытством посматривая по сторонам. А посмотреть было на что — Айра в жизни еще не видела и не знала, что лес может быть настолько красивым. Он будто из сказки появился. Его словно заботливо создали, любовно взрастили, напитали умопомрачительными ароматами, от которых уже начинала кружиться голова, и с готовностью предоставили для любования. Дескать, вот вам чудо. Наслаждайтесь и радуйтесь.

И Айра наслаждалась. Как чудесным лесом и мягко мерцающим ночным небом, в котором уже проступили первые звезды, так и своим новым телом. Особенно, своим новым телом! Его гибкостью, ровным упругим бегом, тихим шелестом потревоженной листвы под сильными лапами, чутким носом, подарившим целый мир многообразных запахов, теплой серой шубой, покрывшей ее с головы до кончиков пальцев, острыми когтями, которыми можно было с легкостью рвать кору на столетних деревьях, и крепкими зубами, служившими надежной защитой. Было странно ощущать себя диким зверем. Непривычно. Необычно. Но и невероятно притягательно тоже. Потому что хищная красота дикой волчицы не смогла оставить ее равнодушной.

Но вот что-то изменилось вокруг. Словно мимолетное дуновение холодного ветерка коснулось чутких ноздрей. Как неуловимо быстрый взгляд из-за дальних деревьев, заставивший мгновенно замереть на месте. Легчайший аромат чего-то смутно знакомого и почти родного, от которого волчицу пробило внезапной дрожью, буквально обратило в камень, а затем заставило резко обернуться. Лишь для того, чтобы в неподдельной оторопи увидеть замерших неподалеку крупных волков. Троих. Темно серого — самого крупного и широкогрудого, серого с рыжеватыми подпалинами на боках и еще одного, с пушистой белоснежной грудью. Судя по всему, они только-только услышали непонятный шум на своей территории и явились взглянуть на дерзкого чужака, рискнувшего нарушить границы их владений. А теперь в немом изумлении таращились на молодую волчицу, силясь сообразить, кто она и откуда здесь взялась.

Айра, каким-то образом перенимая опыт метаморфа, инстинктивно отпрыгнула и предупреждающе оскалилась, настороженно изучая крупных самцов. Она была одна. Их стояло трое. И все молодые, в полной силе, быстрые и хищные, способные и зайца на бегу перехватить, и оленя загнать. Правда, они показались смутно знакомыми, но в тот момент она была слишком растеряна, чтобы думать о чем-либо еще. Так что, продолжая пятиться к реке, она подобралась, а затем, подметив встречное движение, тихо, угрожающе зарычала.

Волки недоуменно застыли, провожая ее внимательными, хоть и удивленными донельзя взглядами. Заслышав новое рычание, неуверенно вильнули хвостами и чуть опустили головы, показывая, что не имеют враждебных намерений, но Айра, откуда-то начавшая понимать язык стаи, продолжала недоверчиво пятиться. А потом, едва скрывшись за пушистым золотым кустом, вдруг развернулась и со всех ног кинулась обратно.

В тот момент она не смогла бы объяснить, что вело ее прочь. Тогда она даже не пыталась анализировать. Просто бежала все дальше и дальше, безошибочно следуя за своими собственными следами и стремясь как можно скорее добраться до воды. Зачем — она тоже не могла бы объяснить, однако волчье чутье настойчиво твердило, что на реке они ее не достанут. Стоит только прыгнуть и достичь другого берега.

Неожиданно слева промелькнула стремительная тень.

Айра вздрогнула от неожиданности, а затем резко остановилась, одновременно разворачиваясь и с беспокойством встречая все ту же настойчивую троицу: они не оставили ее в покое. Кажется, так и следовали по пятам, принюхиваясь и пытаясь понять. Неутомимо преследовали, не обгоняя, но и не загораживая тропу. Просто бежали следом, пока она не учуяла, а теперь с нетерпением и затаенной надеждой посматривали из соседних кустов. На этот раз серый волк стоял чуть впереди, обозначая тем самым свои права и демонстрируя власть, рыжеватый и белогрудый — чуть сзади, отступив на полкорпуса, но изучая молодую волчицу с неменьшим любопытством и растущим интересом.

Вот они встретили ее тревожный взгляд. Снова вильнули хвостами, показывая, что не обидят. На пробу шагнули навстречу, но она тихо зарычала, вынуждая их остановиться, и они послушно отступили.

Волки неуверенно замялись, явно не понимая причин ее агрессии, но все-таки попытались еще раз. И опять — без особого успеха. Тогда, коротко рыкнув о чем-то между собой, они разделились: вожак, оставив своих собратьев немного позади, вышел вперед уже один. Высокий, красивый, с блестящими янтарем глазами и чуть приоткрытой пастью, в которой устрашающе красиво поблескивали влажные клыки... не для угрозы, конечно, а просто демонстрируя силу. Но и тут успеха не имел — Айра зарычала громче, не испытывая никакого желания знакомиться ближе. И это озадачило их еще больше. Наконец, рыжеватый не выдержал и сунулся следом за вожаком, умильно извернув шею и всем видом показывая, что добрый, милый и пушистый, припал на передние лапы, с потрясающей скоростью скользнув к настороженно застывшей волчице, вопросительно рыкнул...

Но немедленно получил по носу и с обиженным взвизгом отпрянул, тогда как Айра, треснув тяжелой лапой по наглой морде, мгновенно развернулась и кинулась прочь, уже чувствуя влагу в потяжелевшем воздухе и отчетливо слыша журчание недалекой реки.

Наконец, она с размаху выметнулась на пустой берег. Каждый миг слыша шорох лап преследователей, стремглав кинулась к воде. В три огромных прыжка достигла мокрой кромки, а затем с поразившей ее саму легкостью взвилась в воздух, стремясь перепрыгнуть, перескочить, перелететь скрытую за плотным туманом речку...

И почти сразу же открыла глаза, как ей показалось.

Какое-то время она ошарашенно сидела, тяжело дыша и растерянно оглядывая многочисленные стеллажи Хранилища. Потом перевела взгляд на колени, где по-прежнему мирно посапывал, смешно дрыгая лапками, крупный крыс. С беспокойством оглядела свои руки, с облегчением отметив отсутствие шерсти, накинутую кем-то мантию, на которой не осталось ни одного волоска. Помотала головой, избавляясь от настойчивого видения осеннего леса. И, наконец, тихонько выдохнула: все-таки сон...

— Айра? — тихо позвал слетевший со спинки Сонного Кресла призрак. — Девочка моя, ты как?

Она слабо улыбнулась.

— Ничего. Сон странный приснился.

— Вот, выпей. Это поможет снять слабость, — виновато протянул прозрачную руку Марсо, передавая изящный хрустальный бокал, на дне которого плескалась чистая вода. — Только один глоток, не больше.

— Спасибо, Марсо, — Айра, благодарно кивнув, послушно выпила и приятно удивилась. — Какая вкусная! Где ты ее взял?

— Да тут, неподалеку. Тебе лучше?

— Да, — озадаченно прислушалась к себе Айра. — Голова почти не кружится и руки перестали дрожать.

Призрак сконфуженно потупился.

— Извини. Не надо было на тебя кричать. Ты испугалась и со страху израсходовала все свои силы на сущую глупость.

— Мне не хотелось, чтобы тебя наказали.

— Все равно я не должен был. Я же маг. Знал, что получится при правильно достигнутом Озарении. Знал и не подумал о том, что ты еще только первоклашка. Прости, это моя вина, что ты так ослабла. Увидел бы тебя сегодня Лоур, мне б точно еще сто лет отсюда не выйти — забыть о простейшем правиле!

— Ты о защите? — уточнила Айра.

— Конечно. Чего мне стоило поставить вокруг тебя охранный контур?

— Ты ведь не колдуешь.

— Немного колдую, — вздохнул он. — Только по строгим ограничениям и только защитные заклятия. Остальное запрещено. А атакующие мне нельзя даже произносить вслух.

Она нахмурилась.

— Почему?

— Потому что мне и сейчас не слишком-то доверяют, — горько хмыкнул призрак. — Того, что я натворил почти век назад, с лихвой хватает, чтобы мне еще тысячу лет не давали ничего опаснее учебника по Практической магии. Не говоря уж о серьезных книгах и заклятиях. Думаешь, почему я не могу самостоятельно открыть ни одну книгу?

— Это лер Альварис придумал? — она нахмурилась еще сильнее.

— Ковен. Для того чтобы я больше ни для кого не представлял угрозы. И, в первую очередь, для себя самого. Как видишь, они оказались правы — я ведь едва не уложил тебя в лечебное крыло еще на две недели. Если бы Кер не помог... прости, девочка. Я слишком растерялся, когда ты так резко взялась за Огонь. Не ожидал от тебя просто, понимаешь? Обычно первокурсникам нужно несколько дней, чтобы понять и сделать все правильно, а ты...

Айра вздохнула.

— Марсо, я целый месяц пыталась это сделать. Только ничего не получалось, потому что я падала в Озарение целиком и поэтому теряла саму мысль о том, что именно мне надо. Я не понимала, что к нему достаточно просто прикоснуться. А когда туда проваливаешься, то видишь и слышишь совсем не то, что ожидала. Тем более, уже не помнишь, что хотела, когда начинала. А потом приходишь в себя и думаешь, что опять все зря.

— А я так и не понял!

— Марсо, ты очень мне помог! — воскликнула она. — Если бы ты не сказал, я бы так и сидела, думая, что ни на что не способна!

Он печально посмотрел.

— Да. Но это едва тебя не убило во второй раз. По моей вине.

— Я не сержусь, — улыбнулась Айра, протягивая руку. — К тому же, твоя вода — просто чудо. Мне намного легче. Может, господин Лоур вообще ничего не узнает?

Марсо вздохнул еще тяжелее и коротким жестом отослал пустой бокал прочь.

— Может, и не узнает. А может, что-то почувствует и запрет тебя еще на две недели, чтобы больше не рисковала. Это ведь очень опасно — истощив ауру, можно вообще лишиться дара. А ты в последнее время была на грани уже дважды. А то и трижды, если считать сегодняшний день. Если так и дальше будет продолжаться, то ты не закончишь даже первый курс — сгоришь, как свеча на ветру.

— Не сгорю, — пообещала она. — А ты покажешь мне еще что-нибудь?

— Нет.

— Что?!

— Ну, не сейчас, — поспешно поправился Марсо, когда она негодующе вскинулась. — А когда ты совсем восстановишься.

— Когда я восстановлюсь, меня замучают на практике! А у меня, ты сам сказал, еще Щит не слишком силен! Что будет, если кто-то поймет, что в моей ауре есть следы вмешательства Занда?

Призрак обреченно вздохнул.

— Хорошо, завтра вечером попробуем.

— Спасибо, Марсо!

— Но совсем недолго и на минимальном уровне силы!

— Конечно, — благодарно улыбнулась Айра. — Как скажешь, так и сделаем. И ты свой Щит поставишь, чтобы я больше ничего не испортила, да?

— Да, — покорно кивнул он. — Тебе придется научиться дозировать силу и контролировать интенсивность Призыва, а мне придется все время следить за этим и не дать тебе возможности перегореть. А еще — каким-то образом скрыть от твоих учителей, что тут нагло колдуют, хотя ученикам, если помнишь, строго-настрого запрещено пользоваться магией вне уроков.

— Но ты ведь тоже маг. А нам запрещено колдовать без опытного наставника. Так что в этом смысле я ничего не нарушаю. К тому же, твое Хранилище — чуть ли не единственное место в наших корпусах, где магия работает.

— Еще бы, — буркнул Марсо. — Как же я без магии буду книжки отыскивать и приносить? У меня же рук нет, в отличие от некоторых. И работать я могу только с левитацией.

— Зато ты умеешь творить отличные Охранные Сети, — хитро улыбнулась Айра. — И вот за этими-то Сетями никто даже не заподозрит, что я слегка нарушаю правила. Правда?

Он только вздохнул и мысленно возвел глаза к потолку.

— Ох, Айра... тебе пора на занятия — скоро утро.

— Да, сейчас. Я и не заметила, как пролетело время.

— Еще бы! Ты же спала!

— А ты обещал меня разбудить!

— Я разбудил... гм... как мог. Но, кажется, мое присутствие плохо на тебя влияет! Кто бы мог подумать, ведь всего месяц назад ты боялась сюда даже зайти?

— Но ведь зашла же, — резонно возразила девушка, выбираясь из Кресла. — К тому же, ты ошибся: это я на тебя плохо влияю. Кто бы мог подумать всего месяц назад, что ты стал бы меня покрывать?

Он поперхнулся на полуслове и ошарашенно замер, а она рассмеялась и, чмокнув довольно заурчавшего крыса, умчалась в свою комнату, пока остальные девочки не проснулись.

Глава 10

Об истинной цели назначения Кратта Вэйр ломал голову вплоть до самого вечера. Он ни на грош не верил, что тот действительно двинется в сторону Белозерья, за которым с одной стороны стелилась дикая степь, а с другой — бескрайние пески пустыни Горо. Нечего ему там делать. И никакой плотины в верховьях Арги никто строить не собирался: Вэйр по пути в столицу ни разу не слышал, чтобы народ спешно снимался с мест в предвкушении крупного заработка. Да и глупо было устраивать плотину так далеко от основного русла. Выходит, соврал Угорь старосте. Как есть, соврал. И, не будь старик одурманен подлой магией, ни за что не поверил бы в эту чушь. Однако, он даже не усомнился. Без удивления пропустил полное живого товара судно, а то и напрочь забыл потом, что вообще его видел. Так что если кто спросит, то он никому не укажет на "Красотку" — проклятый маг постарался. И, вероятно, именно его усилиями пиратскую шхуну никак не могли выловить.

Вопрос в другом: куда именно движется Угорь? Что ему понадобилось так близко от кишащих стражами основных дорог? Зачем столько риска? Почему не ушел сразу в море, раз уж прикрытие мага кажется ему надежным? Зачем движется к югу, а не на восток, где, как сказал Даст, есть удобный проход, в котором великая Арга истаивает и окончательно сливается с бескрайними водами Теплого моря? Ведь вздумай король устроить на этой притоке засаду, Угрю было бы некуда деться! И маг бы вряд ли тут помог — небось, у Его Величества найдутся не хуже!

Ответ пришел сам собой, к вечеру, когда солнце стыдливо спряталось за тучи, на потемневшем небе проступили первые звезды, с юга задул прохладный ветерок, а Вэйр до безумия натрудил себе спину и до крови растер руки, гребя против течения вместе с остальными невольниками.

Незадолго до полуночи Зег со своими мародерами в очередной (но, видимо, в последний) раз совершил лихой набег на крохотную деревушку, видневшуюся неподалеку от берега. И вернулись невероятно довольными, ведя за собой трех новых пленников, двух молочных коров, угнанных из общего стада (бедный пастушок!), с десяток кротких овец, битком набитые сумы и плотно завернутый в толстое покрывало куль, который кто-то из местных, судя по всему, приготовил на продажу — ярмарки скоро пойдут, хотелось подзаработать... да не вышло.

Скотину подручные Зега сноровисто загнали в трюм. Туда же покидали сумки и битком набитые баулы. Парней покрепче посадили на весла. Тех, кто из-за побоев едва шел, тоже бросили вниз. А вот странный "куль" довольно аккуратно отнесли в каюту Кратта, обмениваясь по пути сальными улыбками и двусмысленными шуточками. После этого судно, наконец, отчалило от берега и почти без шума двинулось дальше. На ласковых волнах могучей реки, под мерный бой барабана, угрожающие щелчки бича и на натруженных спинах пленников, среди которых появилось очередное пополнение.

Вэйр, ворочая тяжелое весло, проводил пиратов ненавидящим взглядом. На его ладонях, привычных к кузнечному молоту, уже давно лопнули и заново народились твердые мозоли. Поясница нещадно ныла, голову напекло жаркое солнце, и теперь она гудела, словно после хорошего удара. А глаза уже давно разъедало от пота. Но он все еще был жив и полон желания выбраться отсюда, несмотря ни на что. Тогда как большинству его соседей приходилось гораздо хуже — у кого-то руки постоянно сочились кровью, кожа была содрана с ладоней заживо, кто-то находился в полуобморочном состоянии, не будучи привычным к тяжелому труду, кого-то уже не раз поднимали с загаженной палубы, что мылась только один раз в день — парой десятков ведер холодной воды, вытаскиваемой самими же пленниками из реки. Но Кратт не жалел никого — ему были нужны сильные рабы, а дохляков он с превеликим удовольствием перерезал бы сам. Если бы, конечно, захотел мараться о чужую кровь и если бы его неведомый хозяин не был заинтересован в количестве и качестве поставляемого товара.

— А ну, живее! — ревел дюжий детина, стоя в проходе между скамьями и постукивая по палубе сапогом в ритм мерно бухающего барабана. — Шевелитесь, улитки! Не спать! ЖИВЕЕ!

Следом звонко щелкнул опустившийся на живое кнут, и громко вскрикнул от боли кто-то из пленников.

— Что нас ждет? — хриплым шепотом спросил Вэйр у своего молчаливого соседа. Вернее, спросил ЧЕРЕЗ соседа, потому Хиг, по обыкновению, угрюмо молчал, не желая привлекать к себе внимание. А Даст, быстро покосившись на каюту Угря, а затем — на верзилу с кнутом, только и ждущего, пока кто-то замедлится или заропщет, так же тихо ответил:

— Не знаю. Но не думаю, что что-нибудь хорошее.

— А почему мы все еще идем по Арге? Разве не проще пойти сразу к морю?

— У Кратта спроси. Кажется, у него где-то тут логово, иначе он не рискнул бы подходить так близко к Парме: здесь его даже маг не спасет, если кто-то прознает.

Вэйр задумчиво кивнул: он и сам так считал.

Хиг же, услышав о море, заинтересованно дернул ухом и скосил глаза, но свое мнение, как и всегда, оставил при себе и лишь беззвучно шепнул что-то под нос, старательно сделав вид, что обсуждение его не касается.

Впрочем, соседей это не встревожило — парень, хоть и не вступал в разговоры, все же их не выдал. Даже когда понял, что все их потасовки и глухое рычание над миской с едой были не более чем искусной игрой, рассчитанной на скучающих надсмотрщиков. Правда, однажды южанин словно невзначай обронил, что удавит любого "стукача" на месте, так что было сложно сказать, по какой причине Хиг так покладист. Но радовало уже то, что он не мешал. А если и вел себя непонятно, время от времени растирая кандалы и шепча при этом какую-то абракадабру, то все люди разные. И далеко не у всех из них такие безобидные причуды.

Тем не менее, Вэйр, даже привыкнув к странностям соседа, все равно за ним присматривал. А по ночам, когда надсмотрщики оставляли пленников в покое, предпочитал оказаться поближе к Дасту. Да и разговаривать так было не в пример удобнее.

— Как думаешь, — снова спросил он, — тот маг, что их прикрывает, сильный?

Нахибец неприязненно дернул плечом.

— Был бы он слабым, Угря бы давно выловили. Да и висящая над кораблем иллюзия говорит о многом.

— Но ведь Кратт все равно осторожничает, не полагаясь на иллюзию?

— Осторожничает, — неохотно согласился Даст, быстро покосившись на надсмотрщика. — Но и глупостей не делает: старосту сегодня не тронул и парней его тоже. Да и на девок не позарился — просто мимо проплыл.

— Ага. А потом зачем-то еще остановился на полдня...

— Его приняли за купца, — прищурился южанин, умело работая веслом. — Это ясно, иначе не стал бы старик гнуть спину. Причем за богатого и знатного купца, который не первый раз мимо плывет. То есть, примелькался уже, своим его считают. Похоже, уже давненько Угорь тут столовается — больно деревенька приметная. Но то же время на соседнюю он ведь напал...

— ЖИВЕЕ, МАТЬ ВАШУ! НЕ ОСТАНАВЛИВАТЬСЯ! НЕ ЗАМЕДЛЯТЬСЯ! — ворвался в равномерный плеск за бортом бешеный рев пирата.

Юноша сжал зубы, но упрямо продолжил тихий разговор.

— Может, старик с ним в сговоре?

— Не думаю, — Даст едва заметно покачал головой. — Такое впечатление, что Кратт просто проверял, заглядывал ли кто сюда от короля или нет. Здесь же вся река на виду. Опять же — гонец или нарочный всяко бы мимо деревни не промахнулся: людей предупредить, вызнать чего важного, отдохнуть, пивка попить... заодно, взглянуть на гостей, что сюда заходят. А Угорь, если ты заметил, далеко от берега не пошел. Встал так, чтобы разом на палубу запрыгнуть. Маг его тоже все время что-то бормотал — глаза, стало быть, отводил, не полагаясь целиком на иллюзию. И уже одно это говорит, что он силен: стольким людям за раз голову заморочить тоже надо суметь.

— А с чего ты решил, что у Угря тут логово?

— Ну, может, и не логово, — легонько пожал плечами Даст. — Только просто так он бы сюда не сунулся — опасно. Стало быть, что-то им тут понадобилось. Причем настолько, что он рискнул зайти в деревню и проверить, как обстоит дело с соглядатаями. А когда выяснилось, что в последнюю неделю гонцов тут не было, спокойно ушел и не погнушался напасть снова. Смекаешь?

Вэйр нахмурился.

— Хочешь сказать, что он не собирается идти обратно тем же путем?

— Именно, — кивнул здоровяк.

— Но как? Здесь же нет другой реки! Тут просто негде повернуть! И тащить судно на соседнюю Левку они не станут — нас слишком мало! А еще выше к Белозерью начнутся пороги, через которые нам точно не перебраться: старик говорил, что местные сами лодки таскают на горбу, когда туда ходят, а мы...

— Значит, Угорь что-то придумал. И явно поблизости у него есть если не схрон, то какое-то тайное место, в котором он не опасается засады. И откуда может в любой момент спокойно уйти.

— Как?! По воздуху, что ли?!

Южанин кинул задумчивый взгляд на каюту, где не так давно скрылся маг, и надолго замолчал, напряженно размышляя под мерный плеск волн, тихие стоны невольников и приглушенный смех на корме, смешанный с сочной руганью и ревом напуганной скотины из трюма.

— Не знаю, — наконец, обронил он. — Но, думаю, скоро все выяснится. Не зря же нас сегодня так гонят?

Даст оказался прав: сон этой ночью оказался для пленников непозволительной роскошью — еще до рассвета Кратт поднял команду и почти целый день гнал судно так, словно за ним по пятам уже выстроилась целая флотилия во главе с королевским флагманом. Будто чуя запах паленого, после последнего набега на одинокое селение Угорь не дал своим "гребцам" ни мгновения роздыха — под мерный бой барабанов, задыхаясь от натуги, они заставляли тяжелое судно упорно ползти вверх по течению навстречу неведомой цели. И его не остановила ни темнота, ни надсадное сипение выбивающихся из сил людей, ни усиливающийся ветер, ни мелкий дождик, пролившийся с небес незадолго до полуночи.

Раз... два... надавить на весло, заставляя его подняться из воды...

Три... четыре... толкнуть вперед...

И спина уже трещит, готовая надвое разорваться от натуги.

Пять... шесть... расслабить руки...

И тяжелое весло снова падает в воду.

Семь... восемь...

Опять вцепиться в него и рывком потянуть на себя... как трудно сделать еще одно движение... как тяжело не выпустить скользкую деревяшку из рук... как душно... сердцу уже тесно в груди... Всевышний, и почему вдруг стало темно в глазах?!...

В какой-то момент Вэйр даже начал подозревать, что Угорь все-таки нашел весьма изощренный способ уморить сразу всех своих пленников, оставив в живых всего пару-тройку человек. Потом решил, что тот опаздывает на встречу с грозным хозяином и теперь не считается ни с какими потерями. После чего, наконец, подумал, что ему все равно, и дальше поднимал и опускал руки совершенно механически, невидяще глядя в серое небо, слушая тихий шелест дождя, звук черпаков и плеск выливаемой за борт воды, но почти не ощущая холодных водяных капель на своих обнаженных плечах.

Рубахи на нем давно не было — сорвали в первый же день, когда "ласково" охаживали кнутом и учили покорности. Штаны у него давно изорвались, на сапоги позарился какой-то беззубый урод — приятель Зега — с серьгой в ухе и свернутым набок носом, а кожаный пояс исчез сразу после того, как его опоили сонным зельем. Не говоря о котомке или батюшкином ноже, который он всегда носил за пазухой. Теперь Вэйр, как и все остальные, был нищ, гол, бос и дико устал от монотонного голоса надсмотрщика. Прежний задор в нем куда-то испарился, уступив место странному отупению, боевая злость, готовая вот-вот прорваться бурлящим вулканом, тоже подостыла. И только тихая ненависть все еще продолжала тлеть в его душе. Но и она спряталась так глубоко, что после нескольких часов непрерывной гребли Даст начал поглядывать на юношу со вполне объяснимым беспокойством: как он, не перегорел? Не подведет в нужный момент? Не упадет без сил, бессмысленно тараща глаза в небо, если вдруг представится возможность бежать? Не сдастся?

Вэйр, словно услышав, чуть повернул осунувшееся лицо, и южанин тихонько перевел дух: слава Всевышнему, нет. Только безумно устал, едва дышит, глаза провалились куда-то внутрь, но в них все еще горит огонек упрямства. Мальчишка умрет, но не сдастся. Скорее на нож кинется, но не станет терпеть вечно. Он еще жив. Еще борется. Надо будет — зубами глотку перегрызет и на подрезанных жилах подтянется, лишь бы уйти от позорной смерти раба. Он не подведет. Никогда его не подведет.

Вэйр, перехватив внимательный взгляд друга, растянул губы в неестественной усмешке.

— Не дождешься, — упрямо прошептал он, и Даст одобрительно улыбнулся.

— Терпи, парень. Терпи. Скоро настанет наше время.

— Скорее бы... а то вдруг не доживу до того дня... когда Зегу выпустят его вонючие кишки?

Нахибец улыбнулся краешками губ: славный пацан, хоть и молодой еще совсем. Был бы у него такой сын, гордился бы до самой смерти, что воспитал настоящим мужчиной, а не женоподобным хлюпиком. А так... эх, жизнь! Как же ты порой бываешь запутана и несправедлива! Разве что готовишь ему нечто особенное, раз так сурово испытываешь?

Неожиданно дверь каюты с грохотом распахнулась, и оттуда быстрым шагом вышел Кратт собственной персоной. Все в том же щегольском костюме, правда, на этот раз без шляпы. Орлиным взором обозрев окрестности, он так же быстро поднялся на мостик и велел позвать мага.

— Стоять! — рявкнул, повинуясь знаку хозяина, вышедший следом Зег, и громила на палубе немедленно донес его приказ до невольников. Иными словами, щелкнул своим проклятым бичом по воздуху, "случайно" огрев пару попавших под руку бедолаг, и заревел раненым буйволом:

— ДОВОЛЬНО, КРЫСЫ СУХОПУТНЫЕ! СНЯТЬ ВЕСЛА С УКЛЮЧИН И ВТЯНУТЬ ВНУТЬ!

— Готовьтесь, — отрывисто бросил Угорь, когда вышедший на шум маг на мгновение прикрыл глаза, а потом быстро кивнул. — И живее: времени немного.

Невольники с облегченными вздохами затащили весла на палубу, радуясь хотя бы мгновению передышки, и без сил упали кто где сидел, благо пиратам стало резко не до них. Вэйр с немалым удивлением и непониманием следил за тем, как мечутся по палубе, словно вспугнутые воробьи, люди. В мгновение ока вокруг стало шумно и очень людно. Причем за пару недель плавания он даже не подозревал, что пиратов на судне так много: они повылазили из трюма, из камбуза, из каких-то грязных закутков и чуть ли не из тины. Полуголые, свирепые и поджарые, как муравьи.

Без лишней суеты, они взлетели на реи, сноровисто взялись за какие-то канаты, веревки, убранные до поры до времени паруса. Что-то распустили, что-то, наоборот, поспешно свернули, где-то подтянули, что-то привязали, а что-то скинули на палубу, готовясь подхватить в любой момент. Где-то внизу снова испуганно замычала корова, тихо заблеяли потревоженные топотом овцы, что-то с грохотом упало и покатилось в трюме, вызвав недовольную гримасу Угря и отборную ругань невидимого верзилы. А затем на палубу вышел маг...

И суета вдруг разом прекратилась.

Вэйр, затаив дыхание, во все глаза уставился на закутанную в плащ фигуру, воздевшую руки к небесам и затянувшую какой-то длинный речитатив на непонятном языке. Маг по-прежнему прятал лицо за низко надвинутым капюшоном, по-прежнему носил перчатки и высокие сапоги, словно боялся быть узнанным или же, напротив, не хотел никого пугать своим видом.

Юноша никогда прежде не встречался с чародеями, хоть и знал, что примерно раз в год посыльные от Ковена посещают удаленные уголки Аргаира, чтобы отыскать одаренных детей и отправить их в далекий Лир к Арке. Однажды они даже приезжали в его деревню, пристально посмотрели в глаза всем детям, которых родители с надеждой привели к постоялому двору. Но он туда не пошел — сестра (тогда она еще была жива) почему-то испугалась странных незнакомцев на больших лошадях и его не пустила. Спрятала в кустах, накрепко обхватив руками. И сама не пошла, хотя матушка долго кликала с крыльца в надежде на чудо и лучшую судьбу для своих детей, чем прозябание в такой несусветной глуши. А вышла только под самый вечер, когда чужаков давно и след простыл, небо угрожающе потемнело, а маленький Вэйр тихонько вздохнул и запросил кушать.

Кажется, это было так давно...

А еще через год в деревню пришел первый в его жизни Туман, и сестры у Вэйра не стало, после чего у него бесследно пропал беззаботный привкус детства. Вместе с появившейся взамен болью, горечью потери, пониманием случившейся несправедливости, унизительного ощущения собственной беспомощности и безобразным шрамом, оставшимся на левой щеке, как напоминание о той далекой ночи.

Юноша сжал зубы и с ненавистью уставился на неподвижную фигуру мага, который с некоторых пор олицетворял для него то зло, что некогда спустилось с гор на его родную деревню. Ведь тот туман не был простым. Его кто-то создал и призвал на головы ничего не подозревающих селян. Маг. Волшебник. Проклятый чародей, зачем-то задумавший забрать его сестренку. Вот она была, красивая и умеющая радоваться каждому прожитому дню, а потом ее не стало. Она погибла, умерла, исчезла в этом бездушном Тумане. Он поглотил ее с головой, как, наверное, до этого поглотил немало других невинных жизней. Где-то в соседней деревне, в городах, по другую сторону горного хребта... ведь для магии нет преград. От нее не спрячешься за крепкими дверьми и тяжелыми засовами. Для нее и высокие горы — не помеха, а отец говорил, что он каждые семь лет приходит по чью-то душу. И вот совсем недавно вернулся за ним самим, чтобы закончить то, что было начато тогда...

Вэйр зло прищурился, позабыв даже про ноющую спину и стертые ладони, а потом вдруг увидел, как в руке мага появился короткий жезл, который почти сразу окутался полупрозрачным голубоватым сиянием. А мгновением спустя с него сорвались и устремились вперед вперед тонкие призрачные нити, принявшиеся формировать далеко впереди какой-то паучий кокон.

Судно неслось теперь без помощи гребцов и ветра. Казалось, его направляла чья-то могучая рука, уверенно разворачивая носом прямо к серовато-голубому мареву, которое с каждым мгновением становилось все ярче и плотнее. Кратт на мостике даже застыл, пристально следя за творящейся магией. Возле него также неподвижно замер Зег, нервно сжимая могучими руками крепкое кнутовище. На реях молчаливыми тенями застыли остальные пираты, и даже невольники вдруг почувствовали нечто неправильное в сгущающемся воздухе — никто из них не то, что не попытался воспользоваться моментом, а даже пикнуть не посмел. И все завороженно таращились на внезапно разлившуюся реку, над поверхностью которой все быстрее и увереннее разгоралось марево открывающегося портала.

Вэйр судорожно сглотнул, неожиданно поняв, для чего Кратт так упорно стремился в эту протоку — здесь, вдали от чужих глаз, вдали от людей, деревень и королевских соглядатаев... где тихую заводь непроницаемой стеной окружили столетние деревья и где ни один маг не почует творящееся колдовство... было так просто исчезнуть. Так легко ускользнуть от ищеек короля и всей армии его многоопытных шпионов. И так просто обмануть их бдительность, проскользнув сквозь расставленные сети всего лишь с помощью одного короткого заклинания. Правда, такой мощи, что оно вполне могло пропустить сквозь себя целый корабль.

Вот теперь ему стало понятно, отчего неуловимого Угря никто не мог поймать. Теперь очевидно, почему ему каждый раз удавалось скрыться: нет ничего проще, чем отвести глаза незадачливым крестьянам, пройти у них перед самым носом, совершенно не прячась, но выдавая себя за другого. Спокойно подняться вверх по течению довольно широкого, но не слишком многолюдного рукава Арги, а затем незаметно исчезнуть, предварительно наложив на виденных ранее людей искусно наведенное заклинание забвения. Сделанное с тем расчетом, что даже если эта уловка окажется разгаданной, сам староста смог бы сказать лишь то, что видел богатого и успешного купца, вложившего на свою беду деньги в совершенно невыгодное дело, ибо где это видано, чтобы в Белозерье везли дорогой северный лес, когда там и своего полно?

— С-соррае! — выдохнул маг со змеиным шипением в голосе, и в ту же секунду с совершенного чистого неба в набалдашник жезла ударила длинная ветвистая молния. Одновременно с этим над рекой раздался сильный раскат грома, от которого рабы невольно пригнулись к веслам, инстинктивно закрывая головы руками. За ним пришел порыв сильного ветра, паруса с громким хлопком выгнулись вперед. Потревоженная вода пошла сильной рябью, а резко ускорившийся корабль едва не взлетел...

Наконец, из верхушки жезла, словно впитав в себя всю силу молнии, выстрелил узкий пучок света, который, пронзив насквозь зыбкое марево формирующегося портала, распахнул его во всю ширь. Его края тут же стали четче, ровнее, запылали сизыми сполохами, невольно притягивая к себе взгляды. Почти сразу стремительно приближающееся судно начало светиться таким же неприятным светом. Затем легонько коснулось острым носом, озарилось яркой синевой уже целиком, что вызвало среди рабов не только закономерное волнение, но и испуганные крики. После чего вдруг вздрогнуло до самой кормы, странно завибрировало, а затем с тихим свистом втянулось внутрь.

Вспышка!

Вэйр охнул, зажмурившись до боли, и вцепился пальцами в дернувшееся весло, но все равно не удержался — проклятая деревяшка внезапно вырвалась из рук, куда-то улетела, отпрыгнула, заиграла, мелко подрагивая вместе с бортами, дощатым полом и самым Вэйром. А потом неожиданно вернулась и с такой силой треснула его по ребрам, что он вскрикнул и рухнул навзничь. В голове тут же помутилось, в груди будто лопнула туго натянутая струна, на губах проступило соленое, а в глазах поплыли разноцветные круги.

Последнее, что он помнил — это льющийся сверху яркий свет, больно ударивший по зажмуренным векам и выдавивший из-под них невольные слезы, невесть откуда обрушившийся на плечи безумно горячий воздух, а еще — легкий, восхитительный и совершенно неуместный в такой момент аромат моря. Нежный, слегка соленый и полный смутного ощущения чего-то родного, чуткого, заботливого и теплого, как мягкие руки матери, принявшие, наконец, его измученное сознание.

Глава 11

Целую неделю Айра старательно изучала под руководством Марсо свое необычное Озарение. Пользуясь запретом на магию от господина Лоура, она могла безнаказанно бездельничать на практике и не шокировать преподавателей своей сиреневой аурой. Но, одновременно с этим, вечерами и ночами торопливо усиливала мощность Щита Овсея и потихоньку пробовала колдовать.

Разумеется, призрак пристально следил, чтобы она не перенапрягалась. Позабыв на время про свои любимые книжки, он часами летал вокруг хмурящей брови девушки и давал советы касательно творимых ею заклятий. Он специально создал вокруг нее дополнительный Охранный Круг, чтобы скрыть возмущение магического фона, тщательно контролировал все ее пассы, возмущенно вопил, если она не всегда справлялась, и картинно хватался за голову, когда получалось не то, что надо.

Айра очень старалась, чувствуя непривычное упоение от осознания того, что действительно что-то может. Она будто оживала потихоньку, день за днем окунаясь в сиреневую бездну. Постепенно память приглушилась, перестав напоминать о прошлом болезненными уколами в груди. Девушка снова начала улыбаться, снова почувствовала интерес к жизни, снова дышала полной грудью. И, хотя нет-нет, да и возвращались по ночам пугающие сны о Занде, но теперь она не просыпалась в холодном поту и не дрожала от ощущения быстро приближающейся смерти. Просто вздыхала и снова закрывала глаза, стараясь поменьше думать о плохом. Правда, грусть в уголках ее глаз так никуда и не делась. И Марсо, который с нетерпением следил за ее успехами, не мог этого не замечать.

Под его руководством Айра испробовала простейшие заклятия всех стихий, которые успела запомнить по книжкам, начиная от строптивого Огненного Колеса и заканчивая печально известным Межеванием, благодаря которому весь ее класс едва не получил накануне чувствительную взбучку, а Хранилище едва не превратилось во вторую Оранжерею. Она сумела создать даже редкий для первогодки Водяной Столб, который, как правило, хорошо осваивали лишь после того, как овладевали заклятиями стабильности. Правда, вышло у нее не очень, и потом пришлось вытирать с пола последствия своих ошибок, но для первого раза это было весьма неплохо. Так что он законно гордился собой и юной ученицей, которая, наконец, нашла равновесие со своим непонятным Озарением.

— Твоя задача — всего лишь суметь остаться рядом с Ним, — терпеливо втолковывал Марсо. — Коснуться, отщипнуть немного силы и тут же ее преобразовать. Иначе в противном случае она или бездарно исчезнет, утечет, как песок сквозь пальцы, или взорвется нереализованной мощью, и тогда пострадаешь и ты, и те, кто оказался в тот момент рядом.

— Я поняла, — вздыхала Айра и пробовала снова. — Только мне не всегда удается от Него отстраниться. Кажется, еще немного, и я туда просто упаду.

— А ты держись за что-нибудь. Да хоть за своего крыса — он, между прочим, тоже не лыком шит.

— Кер? — удивленно обернулась она к метаморфу. Кер, терпеливо дожидающийся ее на подлокотнике Кресла, немедленно поднял голову и вопросительно посмотрел. — Разве он может меня удержать?

— Конечно! Вели ему подойти и кусать тебя всякий раз, когда ты слишком отдаляешься от реальности!

— Кер, ты поможешь? — нерешительно попросила Айра.

Крыс вместо ответа спрыгнул на пол и, цокая крепкими коготками, побежал к хозяйке, напрочь игнорируя поставленный возле нее Охранный Круг и огорченного этим фактом призрака. После чего потерся боком о ее ногу, проворно вскарабкался по протянутой руке и занял законное место на правом плече, тихонько дыша ей в ухо.

— Еще раз, — буркнул Марсо, недовольный, что мелкий зверек так легко одолел его защиту. — Только пускай он тебе лучше со Щитом поможет — если получится его усилить и скрыть твою ауру, ты сможешь спокойно колдовать хоть бок о бок с Викраном, и он ничего не почует. Будешь для всех просто удачливой девчонкой, которой повезло заполучить невероятно сильную Землю. А о Занде даже он не догадается.

— Боюсь, он уже догадывается, — вздохнула она, припомнив его пристальный взгляд в кабинете директора. — Кер не мог его не насторожить. Так что не удивлюсь, если он незаметно отслеживает мою ауру и готовится шарахнуть каким-нибудь Колесом, если я или Иголочка вдруг станем меняться в нехорошую сторону.

— Рядом с метаморфом ему не отследить твою ауру.

— Он же Охранитель.

— Ну и что? — призрак пожал плечами. — Охранитель, но не Всевышний. Умеет, конечно, он многое, однако далеко не все. А если ты будешь осторожной, он никогда не догадается, что ты однажды сумела проскользнуть у них под самым носом и сделать то, о чем мечтает половина магов нашего доблестного Ковена.

Айра мрачно посмотрела.

— Я умерла в Занде. Хочешь сказать, они об этом мечтают?

— Ты умерла не абы где, а на границе с Зандом, — поправил ее Марсо. — К тому же, умерла не по-настоящему, а каким-то образом сумела выжить, когда находилась на самой грани. Почему-то Занд тебя оживил. Он тебе помог. Более того, коснулся и подарил часть своей силы. Там же тебя нашел Кер. И, возможно, именно он помог тебе уцелеть, потому как является коренным жителем тех мест, а в Занде, как и везде, со своих — совсем иной спрос. Впрочем, это только догадки. А истинную причину твоего воскрешения я, между прочим, до сих пор не знаю. Причем, думаю, даже дер Соллен ее бы тебе не назвал, если бы вдруг узнал, что ты за чудо.

— Пусть лучше он никогда этого не узнает, — Айра посмотрела еще мрачнее. — А то у меня такое чувство, что он не погнушается меня заживо разрезать, чтобы посмотреть на эту самую причину, так сказать, вблизи.

— Ну, не все так плохо, милая. Викран, конечно, суров, но не настолько жесток, как ты думаешь.

— А я ничего не думаю. Я просто видела его глаза. И знаешь что? Они мне совсем не понравились.

Марсо тяжело вздохнул.

— Ладно, давай не будем ссориться.

— Извини, — вздохнула и Айра. — Конечно, не будем: дер Соллен этого не стоит. Скажи лучше другое: почему все ваши формулы по заклятьям имеют такой странный вид? Не то, чтобы мне это мешало, но не проще было бы написать их на нормальном языке, чем коверкать слова по типу: аидорале атуре лойве... или дерте вагор тавиро... откуда этот бред? Почему все заклинания такие сложные? Почему не сказать просто "гори" или "лети"? Для чего надо все так усложнять? И, главное, зачем? Если заклятиями все равно, кроме настоящего мага, никто не воспользуется? Разве мы с кем-то враждуем? От кого-то скрываем эту страшную тайну? Может, просто не хотим делиться знаниями?

Призрак досадливо отмахнулся.

— Да какая тайна? Какие знания? В каждом учебнике, вон, большими буквами... да и не враждуем мы ни с кем: Четыре Королевства уже тысячу лет живут в мире и, хвала Всевышнему, пока не собираются воевать. Просто все заклятия написаны на Изначальном языке, которым пользовались маги еще до Первой Катастрофы, и считается, что именно он — Истинный. Что он лучше всего связывает силы стихий и заставляет их подчиняться нашей воле. Это даже эльфы признают и, смиряя гордость, пользуются Изначальным, хотя их собственный, могу тебе сказать, не слишком далеко от него ушел. Однако они молчат, терпят и колдуют по старинке. Как мы. Потому что только так достигаются хорошие результаты.

— Да? — возразила девушка. — Почему же у меня в прошлый раз получилось по-другому? Я же от волнения совсем забыла формулу Призыва Огня! И сказала просто "гори"...

— Айра! — завопил дух, когда на ее ладони послушно вспыхнул маленький огонек.

Она смутилась и поспешно загасила крохотное Колесо.

— Извини. Но именно об этом я и говорю: у меня гораздо лучше выходит, если не пользоваться стандартной формулой. Все ваши "иберро вано" работают гораздо хуже, чем когда я...

— Айра!!!

Айра виновато сжала кулачок, в которой, повинуясь формуле Призыва, снова возникло крохотное пламя, прикрыла второй ладошкой сверху и уже осторожно, чтобы случайно не подпалить бесценное Хранилище, выставила ее перед возмущенно вскинувшимся призраком.

— Видишь? На этот раз он совсем маленький и не опасный.

— ПОКА маленький и неопасный!

— Марсо, я его контролирую.

— Знаю я, как ты его контролируешь! Намедни едва не померла, когда последствия своей собственной глупости расхлебывала!

— Тогда я не знала, чего ждать, — возразила Айра, уверенно держа на ладони теплый огонек. — Это было в первый раз, потому что я знала только теорию, тогда как всю практику, где остальные учились формированию настоящих заклятий, пролежала в лечебнице. Зато теперь я очень хорошо его чувствую. Я теперь тоже умею. И если не велю огню стать больше, он таким и останется. Думаешь, я ничему не научилась?

— Я тебе дам "больше"! — неожиданно взвился дух. — Гаси сейчас же! Кому велено — гаси!

Она со вздохом сжала пальцы, и оттуда сизой струйкой взвился обиженно фыркнувший дымок, после которого на ладони осталось крохотное черное пятнышко размером с просяное зерно.

Айра отряхнула руку и вопросительно посмотрела.

— Так лучше?

— Да, — сварливо буркнул Марсо сверху. — Между прочим, в Хранилище строго запрещены любые заклятия Огня, а вокруг стоит надежная Охранная Сеть работы нашего директора, которая немедленно подаст ему сигнал, если тут вдруг возникнет пожар. А ты...

— Что же ты раньше не сказал?

— Забыл!

— Марсо, но ведь твоя Сеть меня сдержала? — обеспокоенно помялась Айра. — Правда? Ты ведь для этого ее и поставил?

— Да! Если бы не поставил, нам бы сейчас так влетело...

— Прости, я больше не буду. Давай, лучше с Водой попробуем?

— Давай, — все еще сердито отозвался он. — А я за аурой твоей послежу, чтобы нас не затопило. Давай! Только потихоньку, поняла?

Айра покорно кивнула, поправила сползающего с плеча крыса, который стал слишком большим, чтобы хорошо там помещаться. Затем подумала, попросила его перекинуться. После чего с облегчением погладила умную мордочку ласки, длины тела которой как раз хватило на оба ее плеча, и негромко произнесла заученную наизусть формулу Призыва:

— Иеле сато!

В груди, как всегда, легонько затянуло, будто сквозняком повеяло, но зато на открытой ладошке послушно возникла голубая капелька, начавшая быстро увеличиваться в размерах.

— Собери ее, — велел Марсо, летая вокруг подобно серому ангелу.

Но Айра вдруг растерялась.

— Как?

— Заклинание формы примени.

Она торопливо порылась в памяти, краем глаза кося на медленно стекающую с руки воду, из-за которой на полу уже начала образовываться крохотная лужица. Пролистала сперва один учебник, затем второй, третий... а потом подняла еще более растерянный взгляд на недовольно нахмурившегося призрака.

— Марсо, я такого еще не знаю.

— Что значит, не знаешь? — неприятно удивился он. — Вам же должны были давать!

— Вот так. В учебнике такого нет.

— Что, совсем?!

— Угу.

Марсо ошарашенно уставился на быстро расползающуюся лужу у себя под ногами и вдруг замер, поняв, что выставленный специально для таких случаев защитный Круг... совсем ее не держит! Точно так же, как не держит он метаморфа и ее потрясающе дерзкий Огонь!

— Суши, — дрогнувшим голосом попросил он, когда вода беспрепятственно перелилась через его защиту и веселыми ручейками потекла к стеллажам. — Айра, достаточно. Кажется, мы с тобой чего-то не учли.

Она кивнула и сжала кулачок, заставив Воду послушно перестать литься, а потом поискала глазами тряпку и ведро, чтобы убрать следы творящегося на полу безобразия. Однако таковых поблизости отчего-то не нашлось — видимо, уборка Хранилища не подразумевала ручного труда, а производилась, как и большинство вещей в Академии, исключительно с помощью магии. Например, выдуванием пыли с полок. Или самовысосом ее наружу. А может, самоходной шваброй тут пользовались, чтобы вычищать полы?

Девушка поморщилась: заклинания Воздуха она еще не освоила, а потому сильно опасалась устроить настоящий ураган вместо маленького ветерка. Так что пришлось здорово призадуматься над проблемой уборки, поскольку она, как ни крути, все-таки требовалась. Да еще немедленно, потому что Призванная вода сама по себе явно не собиралась никуда исчезать. Сохнуть ей было слишком рано. Зато в сторону стеллажей с древними рукописями она стремилась прямо-таки с ненормальной поспешностью — похоже, пол тут был с уклоном, так что следовало поторопиться, дабы не расстроить Марсо видом подмокших фолиантов и его драгоценных свитков.

— Айра... — беспокойно позвал призрак, видя, что она не торопится. — Знаешь, я бы не хотел, чтобы Хранилище пострадало от моей доброты и твоего неумелого колдовства.

"Что же выбрать? — неподдельно озадачилась она. — Сжечь вряд ли получится — скорее я книги тут спалю, чем заставлю воду испариться. Высушить ветром? Марсо меня прибьет, если он сдует книги с полок. Тогда как?"

— Приказывай, — обреченно вздохнул внутренний голос. — Раз по-другому не выходит... придется приказывать...

Она встрепенулась. А потом просияла от такой нужной подсказки и подняла голову.

— Стоять! — властно потребовала в пустоту. — Не сметь растекаться!

И вода послушно замерла, не дотянувшись до деревянных полок каких-то двух шагов. Но Айру это не удовлетворило: не заметив ошалело зависшего под потолком призрака, она протянула вперед руку и, чувствуя странную уверенность, требовательно произнесла:

— Ко мне!

Разлившаяся по полу вода торопливо потекла обратно, собираясь перед девушкой сперва в лужу, потом — в небольшой водяной холмик, наконец — уже в виде полупрозрачного, переливающегося столба, достигающего ее подбородка. Айра сделала движение кистью, словно закручивала невидимую спираль, и вода с той же поразительной покорностью повторила это движение, свернувшись от основания до макушки, а затем еще и еще раз. Так что спустя пару секунд перед изумленно разинувшим рот духом возвышалась красивая водяная скульптура, слегка колышущаяся под собственным весом, тихонько журчащая и совершенно невероятным образом держащаяся на хрупком основании.

— Вот, — довольно улыбнулась Айра, оглядев творение рук своих. — Теперь она тут ничего не испортит. Тебе нравится?

Марсо издал какой-то странный звук.

— Хочешь, я ее так и оставлю? — повернулась к нему девушка.

Призрак нервно дернулся, ожидая, что необычная конструкция, едва лишившись внимания хозяйки, незамедлительно рухнет и снова растечется по полу безобразной лужей, но нет. Ничего подобного! Она, как стояла, опровергая все законы и правила, так и осталась стоять, будто бы Айра все еще подпитывала ее своей волей! В то время как этого (он точно видел!!) не было и в помине! Айра даже контролирующие нити убрала! Вообще больше ее не касалась! Едва не забыла! А колонна стоит себе и стоит! Невероятно!!!

— Марсо? — озабоченно повторила Айра, всматриваясь в изменившееся лицо мага. — Марсо, с тобой все в порядке?

— Д-да, — наконец, выдавил он, с трудом отводя взгляд от неправильной Воды. — Как себя чувствуешь?

— Отлично. Ничего не болит, слабости нет, голова на месте, руки не дрожат. Как считаешь, у меня нормально получилось?

— Нормально, — странным голосом подтвердил он. — Только ты ее все равно убери. Неровен час, кто-то зайдет.

Айра кивнула и щелкнула пальцами.

— Сеиле!

Водяной столб тут же опал, скукожился, ужался, будто из него высосали все силы. Наконец, с тихим журчанием растекся по полу стремительно исчезающей лужицей, зашипел, зашуршал и бесследно исчез, словно его и не было.

— Кажется, я начинаю осваиваться, — пробормотала девушка, потерев ладошки. — Марсо, как у меня с аурой?

Он прерывисто вздохнул.

— Неплохо. Я слегка изменил твой Щит, чтобы не отсвечивал сиренью при каждом удобном случае, так что теперь, сколько ни колдуй, он не будет привлекать внимание. А Кер его еще немного приглушил, поэтому можешь не беспокоиться — никто ничего не заметит. Занимайся себе на здоровье.

— Спасибо, Марсо, — тепло улыбнулась Айра. — Что бы я без тебя делала?

Он снова вздохнул, но, на удивление, промолчал.

С этого дня дела у нее пошли на лад: Озарение давалось с каждым разом все легче и легче. Оно больше не утягивало за собой, не стремилось поглотить и растворить в себе без остатка, а напротив — словно почувствовав, что от него требуется, теперь прикасалось осторожно, самым краешком, охотно отдавало частичку своего сиреневого нутра и довольно ежилось, когда Айра с улыбкой благодарила за это понимание.

Теперь, когда стали ясны причины прежних неудач, стихийная магия не казалась ей чем-то дивным, неизмеримо трудным и непознаваемым. Теперь она стала простой, понятной и на удивление послушной. Причем, проблем не доставлял даже вечно непокорный Огонь, так и норовящий выйти из-под контроля, а с Землей вообще не было никаких сложностей. Конечно, порой Айра тоже ошибалась и вместо одного заклятия, задумавшись, творила совсем другое, но ошибки в ее положении были простительными. Тем более что ни одна из них не закончилась по-настоящему плачевно.

Плохо другое: ей неожиданно стало скучно на уроках. Большей частью потому, что львиную долю преподаваемого материала она уже давно выучила, а теперь еще и освоила на практике, работая по ночам и вечерам с упоением дорвавшегося до сладкого ребенка. А поскольку ее наставником стал опытный в подобных делах Марсо, то довольно скоро Айра начала посматривать за попытками сокурсников освоить новые заклятия с искренним недоумением, совершенно не понимая причин их ошибок. Ведь все было так просто! Только пожелай и правильно сформулируй это вслух! Но они ошибались. И ошибались довольно часто: то слово не то скажут, то ударение не там поставят, то окончание забудут изменить... вот и получалось, что вместо Колеса выходил какой-нибудь Шип, вместо Межевания получалось Разделение, а Водяная Игла превращалась в Ледяную, отчего господин Иберия приходил в состояние искреннего и неподдельного огорчения. Но помочь однокурсникам Айра никак не могла — запрет господина Лоура все еще действовал, а демонстрировать всему классу свое вопиющее непослушание и то, что она этот запрет уже сто раз успела нарушить, как-то не слишком хотелось. Приходилось молчать, тоскливо вздыхать, пока остальные осваивали нелегкую науку заклинаний, незаметно играть с Кером под партой, пялиться в окно и нетерпеливо считать минуты до звонка, после которого можно было с облегчением встать и покинуть учебную комнату. После чего перекусить в столовой или в Оранжерее, пообщаться с Иголочкой и Листиком, вытерпеть еще пару утомительных часов на практике, от которой теперь было не больше пользы, чем от прошлогоднего снега, а потом бежать на боевую подготовку к Бриеру или снова в Хранилище, где ее ждал Марсо, книги и сотни новых идей, которые очень хотелось опробовать, но которые ей никто не дал бы воплотить в жизнь на уроках.

Кстати сказать, Марсо довольно быстро привык к манере Айры творить заклинания. Он даже не требовал от нее соблюдения обязательных формальностей при произношении формул. Собственно, даже формул уже не требовал — просто просил произвести то или иное действо, а потом заинтересованно следил, как она это делает. Более того, процесс этот увлекал его столь сильно, что он тратил на обучение Айры все больше времени, а поняв, что он освоила очередной учебник, тут же с азартом брался за следующий.

Айра не возражала. Да и зачем, если ей нравилось колдовать не меньше, чем Марсо — ее учить? Она только попросила его дать ей какую-нибудь книгу с набором охранных заклятий, чтобы оградить Хранилище от последствий ее, еще не слишком аккуратного колдовства. Поскольку силы Марсо на это не хватало, а Кер и ее заклятия все равно ему не поддавались, это показалось Айре самым лучшим выходом из сложившейся ситуации. А когда в один из дней она все-таки не удержала на ладони огромное Колесо, и оно сорвалось в сторону охраняемой призраком каменной колонны, выставленная защита оказалась как нельзя более кстати — удержала сгусток пылающего Огня, отразила обратно и погасила еще на полпути. До того, как он успел безнадежно испортить интерьер. Так что девушка, выждав для верности пару минут, но так и не дождавшись появления возмущенного творящимся безобразием директора, заметно приободрилась и дальше колдовала уже без опаски. Да и Марсо, надо сказать, стал относиться к ее экспериментам гораздо спокойнее. Благо теперь его Хранилище было в полной безопасности.

Что еще хорошо — Айра, наконец, удостоилась благосклонного взгляда лера Мергэ де Сигона, поскольку неизменно отвечала на его скользкие вопросы быстро и пространно. Пользуясь подсказками внутреннего голоса и долгими беседами с Марсо, не составляло никакого труда вступить с учителем дискуссию и надолго занять его внимание от торопливо листающих учебники сокурсников. Последних это, разумеется, не заставило относиться к ней с уважением, но Айре было уже все равно. Теперь, когда у нее появились надежные друзья, даже возможное недовольство Грэя Асграйва потеряло всякое значение. А редкие подколки Арранты и толпы ее подружек вызывали лишь мимолетную улыбку и ответные смешки: эти глупые попытки вывести из себя выглядели просто смешно. Поэтому Айра тихо смеялась, прижимая к себе метаморфа и спокойно проходила мимо, мысленно желая белокурой красотке остаться такой же надменной и невозмутимой в первый день на втором году обучения, когда она впервые в жизни встретит улыбчивого, обходительного, обворожительно улыбающегося во все сто зубов вампа.

Надеюсь, тогда она сумеет удержаться от позорного визга?

С Бриером, как ни странно, тоже не возникало никаких проблем. Каждый урок он неизменно появлялся в тренировочном зале с последним звонком, громко приветствовал свою "ученицу" какой-нибудь витиеватой фразой, затем галантно отводил в облюбованный уголок и ехидно посмеивался, следя за выражением лиц вынужденных неустанно бегать и прыгать учеников. И, особенно, учениц, посматривающих в его сторону с неослабевающим интересом. А попутно объяснял Айре премудрости воинского дела, обучал основным приемам владения оружием, рассказывал о боевых заклятиях, немедленно их демонстрировал, попутно добавляя, что самой ей пробовать пока рано. Затем заставлял повторять заученный комплекс упражнений... и вот тогда Айра жалобно просила пощады. А поскольку именно в такие моменты ученик Викрана дер Соллена не отличался особым человеколюбием, то после череды жалоб и уговоров, принималась ворчать, потом — ругаться и, под конец, угрюмо молчать, мысленно проклиная настырного "учителя" на чем свет стоит.

Впрочем, надо отдать Бриеру должное, он никогда не шутил, когда заставлял ее выгибаться особенно изощренным образом или когда растягивал плачущие от напряжения мышцы. Напротив, он умел подбодрить, когда нужно, успокоить, когда это требовалось, или резко осадить, если уставшая девушка пыталась его разжалобить. Так что, в конце концов, Айра решила, что ненавидеть его не за что и прониклась искренним уважением к его чувству такта, неугасимой улыбке и умению почти любую неприятность перевести в смешную шутку.

— Ну, Бриер... — выдохнула она однажды, в изнеможении упав на скамейку. — Честное слово, ты — зверь. Я каждый раз отсюда уползаю по стенке, а на следующий день искренне считаю, что лучше было бы умереть вчера, потому что ТАК плохо мне еще никогда, наверное, не было. Хотя нет, один раз было, но недолго. А ты... иногда у меня создается впечатление, что ты куда-то спешишь.

— Конечно, спешу, — широко улыбнулся старшекурсник. — Меня же всего на месяц к тебе сослали, вот я и тороплюсь научить как можно большему. Что ж ты без меня делать-то будешь? Вдруг наш старый Дербер снова вгонит тебя в обморок? Или ты считаешь, что у меня совсем нет совести?

Айра со стоном подтянула гудящие ноги.

— Иногда считаю. А иногда я в этом просто уверена.

— Даже сейчас?

— Особенно сейчас!

— Ну, прости, — рассмеялся Бриер. — Но честное слово: я тебя еще жалею! Когда меня гоняли, я по ночам вообще кричал в подушку, потому что даже пошевелиться не мог — так у меня все болело!

Айра удивленно повернулась.

— Тебя что, били?

— Ага. Палками и всем, что только под руку попадалось. Чтобы, как говаривал отец, на собственной шкуре узнал, что бывает, когда не успеваешь увернуться от удара. Вот тогда-то я и понял, что настоящая схватка совсем не походит на то, о чем пишут в книжках и сопливых геройских романах. А еще понял, что скорее помру, чем дам Дирту повод насмехаться.

— Дирт — это кто?

— Мой учитель, — хмыкнул юноша, присаживаясь напротив. — Злобный тип... но и добрейшей души человек. Когда выпьет, конечно. Зато с мечом он так ловок, что отец целый отряд выставлял на спор против него одного. И неизменно проигрывал моему дяде по бочонку нашего лучшего вина, который Дирт тут же и употреблял по назначению. Даром, что старику уже под семьдесят.

Айра настороженно посмотрела.

— А сколько у вас в личной гвардии народу?

— Человек тридцать будет.

— И что, он их всех...?

— Угу. Примерно за полминуты.

Она покачала головой.

— Нет, мне так не суметь.

— А тебе и не надо, — усмехнулся Бриер. — Твоя задача — продержаться лишь до того момента, пока заклятие нужное сплетешь. А потом тебе ни рапиры, ни мечи, ни ножи не будут страшны. Поняла?

— Поняла, — вздохнула Айра. — Но боюсь, я и через сто лет не освою твою рапиру. Я для этого просто не создана.

— Да не переживай. Просто надо заниматься больше, и все получится.

— Да когда мне заниматься? Уроки допоздна идут, потом в Оранжерее надо поработать, затем со своими разобраться...

"А потом — к Марсо, Сонному Креслу и книжкам", — подумала про себя, а вслух закончила:

— В общем, только здесь и могу. Да еще по вечерам, когда никто не стоит над душой и не требует ответить на какой-нибудь глупый вопрос.

Бриер снова рассмеялся, вызвав сразу десяток заинтересованных девичьих взглядов. И было отчего обернуться: смех у него был красивый, бархатистый, чистый, а улыбка и того лучше — открытая, широкая и невероятно обаятельная. Даже удивительно, что он учился у самого хмурого человека во всей Академии.

— А ты попроси Дербера пускать тебя потренироваться по вечерам, — посоветовал он. — Задают вам, конечно, много, но я в твои годы именно так и делал, чтобы не потерять форму. Да и ваши наверняка сюда бегают, когда есть возможность. Иначе тут просто помереть со скуки можно.

А что? Действительно, могут. Она ведь не интересовалась, кто и как проводит свой досуг.

— Ну, спасибо, — фыркнула Айра, только представив себя в этом зале вечером, когда тут собирается чуть ли не весь мужской курс, да еще и девчонки сидят по лавочкам, явившиеся поглазеть на своих кавалеров. — Мне только этого не хватало. Думаешь, кто-то из них уступит мне место?

Бриер неожиданно посерьезнел.

— Что, так плохо?

— Да не плохо. Просто глупо. Не Кера же просить очистить зал?

— Прости, — зачем-то извинился он. — Как ни странно, я могу тебя понять. Рапирой сразу не овладеть даже самому одаренному. А тебе сейчас очень нужна практика. Без нее нечего и думать чему-то научиться. Однако занятия для этого не слишком подходят — ты едва успеваешь разогреться и привести в тонус мышцы. Если бы я мог, обязательно побыл бы с тобой немного больше, чтобы поработать еще, но сама понимаешь — если не вернусь к себе вовремя...

Айра вдруг задумчиво потерла нос.

— Слушай, а если я тебя порошу позаниматься со мной по вечерам?

— С тобой?!

— Да. Ты же сам сказал, что нужна практика, но другого подходящего времени у меня просто нет, да и у тебя занятия.

— С ума сошла?! — неподдельно ужаснулся юноша. Но потом увидел ее вытянувшееся лицо, прикушенную губу и странную горькую усмешку, и поспешно поправился. — В смысле, я отказываюсь не потому, что ты мне надоела или я слишком занят, чтобы выкроить немного времени! Просто... просто это невозможно! Пойми!

Айра отвернулась.

— Хорошо, я поняла. Извини, что спросила.

— Ничего ты не поняла, — Бриер с досадой прикусил губу. — Я бы помог тебе. Честно.

— Но у тебя есть более важные дела? — невесело улыбнулась она. — Например, красивая девушка, которая тебе очень нравится и которая требует твоего пристального внимания именно по вечерам?

— Нет, — буркнул он, быстро покосившись по сторонам. — Нет никакой девушки. Но меня сюда никто не пропустит после отбоя. А если я перескочу через стену, то потом будет очень плохо нам обоим. Меня, между прочим, исключат, а тебя подвергнут весьма неприятной процедуре, чтобы убедиться...

— В чем?

Он неожиданно замолчал, отвернувшись и мрачно уставившись в пол.

— Бриер?

— Ни в чем, — нахохлился юноша. — Прости, но я не смогу тебе помочь. Да и, честно говоря, сильно сомневаюсь, что мне удастся безнаказанно перебраться через стену. Ну, раз, может быть. Или два. А потом все равно вычислят и найдут по ауре. Там слишком сильные заклятия, чтобы я с ними тягался. Так что нет, Айра. Прости.

Она прикусила губу.

— А если тебе не перебираться через стену? Что, если я буду приходить к тебе на ту сторону?

— Что?!!

— Ну да, — с надеждой посмотрела Айра. — Я читала правила: там написано, что только старшекурсникам запрещено заходить на нашу территорию без особого разрешения. А нам нельзя находиться во дворе после последнего сигнала гонга. Понимаешь? Там нигде не сказано, что я не могу прийти к вам. Просто считается, что это абсолютно невозможно, поэтому и оговорки никакой нет. И если ты будешь заниматься со мной на своей территории, то формально никто и ничего не нарушит: ты останешься там, где можно находиться, а я... обо мне, даже если кто-то и узнает, все равно в правилах нет ни единого слова. Так что и наказывать будет не за что, а мы ничем не рискуем.

— Да как ты ко мне пройдешь-то? — пренебрежительно фыркнул парень. — Через стену и нам не всегда удается перескочить. Только на спор и решаются... те, кто совсем дурак или слишком упрям, чтобы доказывать свое преимущество по-другому. А ты... на метаморфа, что ли, надеешься?

— Это уже моя проблема. Так что скажешь?

— Ничего не скажу, — снова фыркнул он. — Дурость это и ненужный риск для нас обоих.

Айра настойчиво посмотрела.

— Если я приду, ты будешь меня учить?

— Не знаю. Может быть.

— Хорошо. Тогда не ты, а кто-нибудь еще?

Бриер нервно дернулся.

— Кто "еще"?! Айра! Ты хоть сама понимаешь, о чем просишь?

— Да. Прости. Если ты отказываешься, то так и скажи.

— Да не отказываюсь я! — простонал он, устав спорить. — Айра, ты совсем не понимаешь, о чем говоришь! Знаешь, что будет, если кто-то узнает?!

— Меня накажут, — с готовностью кивнула она. — Зато тебя никто и пальцем не тронет: это же была моя идея?

Он зло поджал губы.

— Вот именно!

— Тогда мне и ответ нести. Ну что, встретишь меня сегодня вечером у Оранжереи? До отбоя как раз будет пара часов, и думаю, этого нам вполне хватит.

— Всевышний... что я делаю? — вздохнул Бриер. — Хорошо, я приду. Но учти: если к первому удару не появишься или потревожишь стену — меня там нет, не было и больше не будет!

— Не волнуйся, не потревожу, — усмехнулась Айра. — Гляди, сам не опоздай. И заодно придумай, где бы нам спокойно позаниматься, чтобы никто не упал в обморок от удивления.

Он только возвел глаза к потолку.

Глава 12

— Ну, и долго мне тут торчать? — сердито прошептала Айра, вглядываясь в непроглядную темень. Вокруг царила неестественная тишина, впереди простирался ухоженный и поразительно чистый парк с правильными рядами деревьев, пышными кустами и весело стрекочущими кузнечиками. Под ногами мягко пружинила густая трава, в воздухе вкусно пахло хвоей и лесными цветами. В обе стороны, насколько хватало глаз, убегала высокая кирпичная стена, подсвеченная поверху тусклыми магическими огоньками, означающими неслабую Охранную Сеть, наброшенную каким-то неизвестным магом, дабы оградить первокурсников от ненужного любопытства. Зачем и почему, Айра, конечно, не знала. Но, судя по неожиданной встрече в Оранжерее, не всех это останавливало: по крайней мере, один вамп и сразу трое виаров рискнули сунуть свои морды на запретную территорию. Причем, не исключено, что и сейчас кто-то из них бродит поблизости.

Айра неуютно поежилась и оглянулась: вьюнок за ее спиной уже успел вернуться на свое место и надежно скрыл единственную известную ей дверь к корпусам старшекурсников. Отсюда, разумеется, она никаких корпусов не увидела, но сама мысль о том, что где-то рядом могут находиться с полсотни виаров и почти столько же вампов как-то не слишком радовала. А Бриер (что б ему пусто было!), похоже, не пришел, потому что на улице давно стемнело, вокруг не видно ни зги, она уже несколько минут переминается у входа, гадая, не пора ли поворачивать обратно, а он до сих не появился!

— Ну, вот, — буркнула она, поглаживая смирно сидящую на плече ласку. — Кер, ты что-нибудь чуешь?

Метаморф встрепенулся и принюхался.

— Может, я зря пришла?

— Не зря, — вдруг ответил ей знакомый голос из дальних кустов. — Вот только каким образом ты тут оказалась? Открой тайну, а? Может, мне этот способ тоже подойдет, и я больше не буду чувствовать себя мерзавцем и болваном одновременно, со страхом ожидающим, когда же нас поймают на горячем?

Айра облегченно вздохнула и двинулась навстречу вышедшему из темноты Бриеру.

— Привет. Я думала, ты уже не придешь.

— Пришел, как видишь, — буркнул он, исподволь оглядывая ее серый костюм для занятий. Сам, правда, надел такой же, потому что это было удобно, да еще рапиры захватил, хоть и утверждал, что не верит в ее способности. — Айра?

— Да я, я, — тихо рассмеялась девушка. — И Кер, конечно же. Кстати, он тебя первым учуял. Ну что, теперь веришь, что это мы?

— А куда деваться? Как ты прошла? Признаться, я все еще жду воя сирен и грозно размахивающего руками директора, готового рвать и метать. Или учителя с жезлом наперевес и клятвенным обещанием вышвырнуть меня из Академии.

— Никого не будет, — заверила она. — Я не трогала стену, клянусь. А прошла совершенно обычно: через дверь. Точно так же, как ты с утра.

Он недоверчиво покосился за ее спину.

— Дверь?

— У меня сильная Земля, — напомнила Айра. — И вьюнок меня охотно пропустил, не потревожив никаких заклятий. Даже лересса Матисса мирно спит в своей постели и не знает, что я стою тут и мерзну, пока до тебя доходит, что это — не сон. Я еще пару дней назад это поняла, когда тебя провожала. А сегодня просто убедилась — мне никто не помешает сюда войти и так же незаметно выйти. Даже, думаю, тебя смогу провести на свою территорию.

Бриер натянуто улыбнулся.

— Ладно, верю, хоть он не выглядит потревоженным. И даже слышу, как ворчит твой зверь. Но ты уверена, что за тобой никто не следит?

— Кроме тебя?

— Айра!

— А что ты ко мне привязался? Я сюда явилась, а ты мнешься, как на свидании! Ну?! Будем заниматься или нет?

— Пошли, — обреченно вздохнул парень. — Предполагал я, что с тобой будет трудно, но не ожидал, что настолько.

— Что, передумал? — хмыкнула она, следуя за ним в темноту.

— Хотел бы, да поздно. Смотри, не споткнись: тут коряга.

— Подожди, — попросила она, запнувшись. — Я сейчас "кошачий глаз" наколдую... у вас же не запрещено магичить по ночам?

Бриер ошарашенно обернулся.

— Ты ЧТО сделаешь?!

Айра не ответила: закрыв глаза, торопливо шептала наговор, которому ее научил Марсо. А когда открыла их снова, то с необычайным удовлетворением отметила здорово удивленное лицо спутника, его расширенные зрачки, кажущиеся в темноте совсем черными радужки и изумленно разинутый рот, с которым он наблюдал за быстрой работой ее заклинания.

— Пошли? — улыбнулась девушка.

Бриер со стуком закрыл рот.

— Ничего себе! Кто тебя этому научил?! "Кошачий глаз" только со второго курса используют, потому что он требует концентрации, а первогодки, как правило, на это не способны! Айра!

— Мне друг подсказал, чтобы не плутала по коридорам, когда в темноте возвращаюсь из Оранжереи. Пойдем. Надеюсь, у тебя есть в запасе отговорка, чтобы меня не признали?

— Нет, — все еще ошалело моргнул парень. — Если я скажу, что ты — моя девушка, точно ни у кого не возникнет вопросов.

— Да? А вас не разделяют, как нас, по корпусам?

— Нет. В этом больше нет необходимости, — он вдруг помотал головой. — Ну, Айра... честное слово, я поражен! Вот теперь я могу поверить в то, что тебя просто-напросто пропустили без паролей, заклятий и всяких разрешений!

Айра скромно потупилась, но он уже развернулся и быстро повел ее вглубь ухоженного парка, постепенно сворачивая к северу и все дальше погружаясь в темноту.

— Здесь иногда гуляют по ночам, — пояснил Бриер, не дожидаясь ее вопроса. — Как правило, парами. И, как правило, никем больше не интересуются. Но мне бы не хотелось, чтобы тебя вообще видели, так что заберемся в самую глушь, где нет скамеек и негде посидеть в обнимку.

— Гм... а виары?

Он неожиданно поперхнулся.

— Ч-то?!

— Виары, — спокойно повторила она. — И вампы, заодно. Как быть с ними, если вдруг наткнемся?

— Откуда ты знаешь?!! — Бриер стремительно развернулся и в величайшем изумлении уставился на невозмутимую спутницу. — Айра! Кто тебе сказал?!!

— Никто. Просто знаю и все. Так как с ними быть?

Он странно посмотрел.

— И давно ты... э-э, в курсе?

— Довольно давно. Как в курсе по поводу причины, из-за которой о них за пределами Академии никому неизвестно. Поверь, меня это не шокирует и правила нарушать я тоже не собираюсь — никому из своих не скажу. На втором курсе сами узнают. К тому же, я уже видела и оборотней, и вампиров во всей, так сказать красе, а потому... ты не ответил на вопрос.

— Ну-у, — Бриер в затруднении помялся, не зная, как реагировать на такую странную правду.

— Да говори толком! Я же не тайну великую выпытываю, да и видела их, сказала же! Мне просто любопытно, ясно? И интересно, как вы с ними уживаетесь, только и всего.

Он вздохнул, отчаявшись понять, откуда она знает так много, если маги даже детям своим не сообщали о вампирах и оборотнях раньше времени. Что уж говорить о простых людях. Но раз она уже видела...

— Ладно, — сдался Бриер. — Они действительно живут здесь, в отдельных помещениях и наглухо закрытых корпусах, куда запрещено являться без особого разрешения. А еще у виаров и вампов есть свой лес и своя территория, за пределы которой им не разрешается выходить по ночам.

Айра только хмыкнула: ну-ну, знаем мы, как им запрещено и как они этот запрет исполняют.

— Днем они учатся с вами?

— Да, — признался юноша. — Днем их инстинкты дремлют и никому не мешают. Даже не сразу отличишь, кто есть кто, если сильно не приглядываться. Но по ночам, когда волк в виарах слишком силен и требует свободы, учителя намеренно уводят их подальше от остальных учеников. Говорят, есть какое-то заклятие Переноса, которым их после определенного часа просто переправляют из комнат... и вампов, разумеется, тоже... а к утру возвращают обратно. Очень удобно: они никому не мешают, бегают в своем истинном обличье под строгим надзором, охотятся, резвятся, а когда нагуляются, то спокойно отсыпаются и снова приходят на уроки, как ни в чем не бывало. К тому же, лер Борже тщательно следит за своими оборотнями (он — их куратор на все время обучения), а лер Уртос (он за вампов отвечает) всегда проверяет, кто и где из его подопечных находится перед отбоем. Так заведено, чтобы никаких проблем не возникло. И если кого-то из вампов или виаров заметят на общей территории после захода солнца... у-у, сложностей у них тогда будет полно! Даже если никто не пострадает.

— То есть, они, как правило, не сходят с ума от жажды и не звереют с наступлением ночи? — на всякий случай уточнила Айра. — А отделяют их просто на всякий случай? Чтобы никто не напугался и не упал в обморок?

— Что-то вроде того. Мне даже кажется, это больше дисциплинарная мера, чем действительно — мера безопасности, потому что на самом деле я не раз видел...

— Кого? — невинно переспросила она, когда Бриер смущенно умолк.

— Неважно. Кстати, уже пришли. Вот тут мы и будем заниматься, — поспешил он переменить тему, но Айра не стала настаивать на ответе. И без него прекрасно знала, что даже ночью вамп может быть милым, разговорчивым и весьма обходительным. Разумеется, если стоит возле рассерженного игольника и чувствует на своем горле острые зубы метаморфа.

Она быстро огляделась: небольшая поляна возле самой стены выглядела заброшенной и пустынной. Кажется, здесь очень давно никто не появлялся и даже не заглядывал, намеренно или случайно. Тут не было скамеек или фонтанов, как в остальной части парка, не виднелись белесые бока красиво вылепленных статуй, не стояли аккуратно подстриженные кустики, а трава не выглядела так, словно ее только что полили и расчесали. Напротив, она казалась спутанной и нарочито запыленной, кусты разрослись вокруг буйным цветом, надежно пряча этот уголок от любопытных глаз. Никаких дорожек сюда не вело, потому что им пришлось пробираться к этому месту сквозь настоящие буреломы, а ветви близлежащих деревьев переплетались друг с другом так тесно, что сквозь них и днем-то было затруднительно что-либо разглядеть, а уж ночью и подавно. Иными словами, Айра осталась очень довольна осмотром и, найдя поляну вполне приемлемой, нетерпеливо обернулась к Бриеру.

А тот задумчиво изучал ее, стоя у кустов, и, странно наклонив голову, думал о том, что впервые встретил такую необычную девушку.

Вокруг царил удивительно тихий вечер. Ненавязчивый стрекот цикад, мягкое покрывало тишины, молчаливый парк, погруженный в томный сумрак и полнящийся едва уловимых шепотков... они одни, вдвоем, на закрытой от посторонних взоров поляне. Она совсем еще слабая, хоть и умеет делать непонятные вещи. Немного наивная. Чуточку грустная. Красивая, чего уж скрывать. Совсем беззащитная и невероятно привлекательная в своем серебристом костюме, волнующе обтягивающем ее гибкую фигурку. И никто даже не знает, где она сейчас находится и с кем...

Айра, перехватив его пристальный взгляд, вопросительно приподняла бровь.

— Что-то не так?

— Знаешь, — сказал он, наконец, с легким удивлением. — А ты ведь совсем не боишься.

— Чего мне бояться?

— Действительно, — так же задумчиво согласился Бриер, мельком покосившись на метаморфа. — Надеюсь, он правильно воспримет наши занятия и не надумает вцепиться мне в глотку?

— Не надумает: Кер — умница, каких мало.

— Ладно. Тогда снимай куртку, бери рапиру и иди сюда: я буду тебя учить.

Айра без промедления скинула лишнее и, подхватив брошенное им оружие, с готовностью шагнула навстречу.

— Что ж, леди, — мило улыбнулся господин Лоур, закончив осмотр и потерев сухие ладошки. — Наконец, с вашей аурой все в порядке, и, полагаю, вы можете приступить к занятиям на общих основаниях.

— Сегодня? — уточнила она, вставая с кресла.

— Можно с завтрашнего дня, — великодушно разрешил лекарь, а Айра облегченно вздохнула: после манипуляций Марсо ее аура, как он пояснил, теперь всегда будет выглядеть "в порядке". Даже в том случае, если от нее останутся только рваные клочья. Побочный эффект чрезмерно мощного Щита Овсея, — сказал он, — и вмешательства метаморфа, благодаря чему колебания ауры и ее ненормальный цвет стали совершенно не видны магическим взором, но зато и повреждения тоже оказались надежно скрыты, что и подтвердил сегодня господин Лоур. Не проводя глубокое сканирование и тщательное изучение, нельзя с уверенностью сказать, в каком она на самом деле состоянии. И это таит в себе как хорошую, так и плохую новость для Айры, потому что, с одной стороны, больше никакой Викран дер Соллен не почует в ее ауре влияние Занда, но с другой — даже опытный целитель не ощутит в ней грубые разрывы. Так что с некоторых пор в вопросах безопасности на занятиях Айра оказалась предоставлена только самой себе.

Это и радовало, и немножко пугало.

Однако насчет сегодняшнего дня она спросила не поэтому, а потому, что на носу был урок с лером Леграном, а она совершенно не хотела с ним снова сталкиваться и отчаянно выискивала причину избежать грядущей практики. Волею случая, на позапрошлой неделе ее вовремя вызвал к себе директор, затеяв долгий разговор за жизнь, так что на ту Землю она просто не успела. На прошлой эльф сам куда-то спешно уехал по поручению лера Альвариса. Но на этой он уже вернулся и приступил к занятиям, а Айре срочно надо было что-то придумать, чтобы не дать ему повода лишний раз подойти. После той дерзости, что она осмелилась сделать в прошлый раз, он вряд ли сохранил к ней прежний интерес, однако и ощутить на себе его недовольство тоже не хотелось. Поэтому известие о начале практики только со следующего дня здорово ее порадовало и на урок она пошла уже не с таким напряжением, как утром — на занятие к леру де Сигону.

Все-таки в отстранении от практики есть и положительные стороны.

В класс Айра вошла, против обыкновения, одной из первых и, немало удивив сокурсников, на этот раз уселась совсем в другой стороне, чем обычно. Как раз так, чтобы идущий мимо парт эльф никоим образом не смог оказаться рядом. А если и окажется, то лишь для того, чтобы упереться в неудачно поставленную кадку с пышно распустившимся мелхеором, за толстыми листьями которого Айра и спрятала свою светлую голову, надеясь, что от двери ее стало почти не видно. Правда, до учительского стола теперь было гораздо ближе, чем она сидела раньше, но опять же — эльф не любил за ним вести урок, а облюбованный им подоконник был, разумеется, в противоположном от нее углу. И у всех на виду, надо полагать, лер Легран вряд ли станет бродить по классу, как неприкаянный призрак. Так что Айра искренне надеялась, что ее маленькая уловка позволит общаться с обаятельным преподавателем исключительно издалека. К тому же, после вчерашних упражнений с Бриером у нее сильно болели плечи и предплечья, а ноги вообще были словно свинцом налиты. Да еще Марсо заставил ее работать допоздна, а потом подсунул четвертую книжку в Кресло. В результате у нее теперь болело не только все тело, но еще и голова. А в таком состоянии она сильно сомневалась, что сможет сопротивляться неумолимому притяжению лера Леграна, как бы далеко он ни находился.

— Добрый день, класс, — внезапно раздалось мелодичное от двери, и Айра сильно вздрогнула.

Всевышний... как же он рано сегодня! Не поторопилась бы она заранее, то столкнулась бы с ним в коридоре! Или в дверях, что еще хуже! Хорошо, что хватило ума забиться в самый дальний угол! Спаси и сохрани боже, лишь бы он не заметил!

Она поспешно уронила взгляд в пол и поднялась вместе с удивленно привставшими учениками. Но даже так, стоя чуть не спиной, упорно глядя мимо и старательно не дыша, ощутила тонкий аромат кожи эльфа и почти услышала вкрадчивое: ты отдашь мне свое Сердце?..

Айра крепко зажмурилась, отгоняя от себя яркое видение обнаженного преподавателя, выходящего из Дерева Огла, и с огромным трудом заставила себя не смотреть в пронзительно зеленые глаза, в которых было так легко утонуть.

— Садитесь, — донеслось до нее, как сквозь вату. — Все готовы к уроку?

— Да, лер Легран, — прошелестел настороженно класс.

— Прекрасно. Тема?

— "Свойства преобразующих заклинаний и способы их применения", — робко ответил кто-то из девушек.

Айра, по-прежнему не поднимая глаз, протянула руку и посадила Кера на колени, нуждаясь в его спокойной уверенности больше, чем когда-либо. К счастью, это помогло — проклятое видение, наконец, поблекло и отступило, а на щеки вернулся легкий румянец, прекратив пугать соседей смертельной бледностью лица.

Она тихонько перевела дух, не слишком вслушиваясь в вопросы, задаваемые ученикам. Только бы не заметил, только бы не подходил, только бы забыл, что она вообще существует... пусть хоть мысли ее прочитает и поймет, что ей хочется сейчас сбежать куда-нибудь подальше. Пусть хоть все прочитает, вместе с тем видением, и устыдится своей дурацкой силы, от которой она сама не своя. Лишь бы не трогал.

— Леди Айра? — вдруг раздалось подозрительное рядом. — Вам нехорошо?

Айра вздрогнула и только сейчас поняла, что второй рукой все еще стискивает край парты. Под второй рукой беспокойно заерзал метаморф в облике ласки, настороженно посверкивая черными бусинками глаз, однако и там ее пальцы опасно побелели, потому что она до боли вцепилась в густую шерсть и судорожно стиснула крепкое тельце.

Кер грозно зашипел, когда учитель наклонился, отодвигая от своего лица листья мелхеора и пытаясь понять, что такого стряслось с его ученицей, если на ней просто лица нет, а лицо бледно настолько, что почти сравнилось по цвету с похоронным саваном. Лер Легран недоуменно нахмурился, теряясь в догадках, но послушно убрал руку, которой хотел коснуться сжавшейся в комок девушки. Даже выпрямился, не желая сердить маленького зверька, однако метаморфа это не устроило — он все еще шипел и угрожающе скалил зубы. Да так, что учителю пришлось даже отступить на шаг.

— Леди Айра?

Она замедленно, как в дурном сне, поднялась со скамьи, лихорадочно вспоминая вопрос, который явно прослушала, и судорожно хватаясь за потяжелевшего, заметно подросшего Кера. Сверлила взглядом пустую парту, ждала самого страшного и угрюмо молчала, ощущая на себе внимательные взгляды со всех сторон. Кажется, ее странное поведение не осталось незамеченным? Точно, так и есть — все, кто мог, обернулись и теперь таращатся, не понимая, в чем дело. Ну и пусть. Хоть мозоли пусть на глазах наживут, но не буду я на него смотреть и все! Что хотите со мной делайте, хоть режьте, но не буду. Просто не могу.

Лер Легран нетерпеливо качнулся навстречу, намереваясь то ли повторить вопрос, то ли приподнять ее лицо за подбородок, но Айра, буквально нутром ощутив неладное, шарахнулась так резво, что едва не опрокинула скамейку. Даже поспешно вышла из-за парты, чтобы иметь возможность в любой миг отступить еще дальше. И не надо было быть провидцем, чтобы заметить это судорожное движение. Как не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы разглядеть откровенно затравленное выражение на ее бледном лице.

Эльф, справедливо заподозрив, что именно он является причиной столь неадекватного поведения, странно поджал губы. Надо же... к нему относились как угодно — обожали, преследовали, слали выразительные взгляды, подмигивали, томно вздыхали, откровенно напрашивались, настаивали, обижались, даже ненавидели и пытались неумело очаровать... но бояться? Нет. Пожалуй, такого с ним еще не случалось. Потому что она боится... действительно его боится. Да так, словно видит перед собой не красивого мужчину, а собственную смерть — неприглядную, скорую и совсем жуткую. Едва дышит, глупая, страшится взглянуть, а кулаки сжимает так, что ногти наверняка до крови впиваются в кожу.

Всевышний, да что ж такое?!!

— Когда вам разрешено приступать к практике, леди? — сухо осведомился он, благоразумно оставшись на месте, чтобы не напугать ученицу еще больше.

— Завтра, лер, — не поднимая глаз, ответила Айра.

— Вы хотели мне что-то сказать?

Она сжала зубы: прочитал-таки мысли? Что-то увидел? Почувствовал?

— Нет, лер.

— В таком случае можете покинуть класс. Мне отчего-то кажется, что вам стоит обратиться за помощью к леру Лоуру. А еще — успокоиться и хорошенько выспаться. Вы выглядите усталой.

Айра изумленно моргнула, не веря своим ушам. Отпускает?! Сам?!! Сейчас?!! Неужели что-то понял?!!! Она едва не совершила ошибку и не посмотрела на него в упор, но вовремя опомнилась и все же удержалась от глупости — просто вопросительно приподняла бровь.

— Простите, лер?

— Вы свободны, — все тем же бесстрастным голосом подтвердил учитель и резким движением отвернулся. После чего она все-таки поверила, радостно вздрогнула, не ожидая от него столь щедрого подарка, и, даже не взглянув на пустую парту, торопливо поклонилась.

— Спасибо, лер. До свидания, — после чего попятилась и, счастливо прижимая Кера к груди, стремглав вылетела из комнаты, позабыв прикрыть за собой дверь.

Он не обернулся. Но когда за окном промелькнул ее темный плащ и развевающиеся на ветру светлые волосы, победным пламенем взметнувшиеся за спиной, все-таки незаметно скосил глаза, вполуха слушая ответ на заданный ученикам вопрос. С изрядным удивлением рассмотрел на макушке необычную сиреневую прядку, которую она всегда тщательно прятала. С еще большим удивлением увидел, как маленький метаморф прямо на бегу трижды перекинулся из крысы в ласку и обратно, явно радуясь вместе с хозяйкой. С легкой досадой подумал, что от него, пожалуй, еще ни разу не сбегали с таким неподдельным облегчением и затаенным восторгом. Затем проследил, как она со всех ног мчится к Оранжерее, и надолго задумался, едва не позабыв про опасливо притихший класс. После чего рассеянно кивнул, разрешив мнущейся возле доски Реве сесть на место, наморщил красивый лоб и, сделав очередную зарубку в своей безупречной памяти, вернулся к прерванному уроку.

Глава 13

И снова тот же золотой лес. Та же речка, стыдливо прикрытая белесым туманом. То же умиротворяющее журчание невидимой воды, теплый ветерок, ерошащий серую шерсть на загривке, и чувство поразительного покоя, словно ты очутился на пороге родного дома. Или вернулся из дальней дороги и неожиданно встретил старого, верного друга, дожидающегося тебя за околицей.

Айра бодро отряхнулась, скинув с густой шерсти влажные капельки, затем оглянулась за спину и внезапно подумала, что туман, должно быть, служит для нее каким-то ориентиром, иначе невозможно объяснить, почему она оказывается в этом месте уже во второй раз. Причем, точно так же, как в прошлую ночь, у нее были мокрые лапы и влажная шерсть, словно она только-только выплыла из этой самой речки.

Волчица настороженно понюхала влажный воздух, но, не найдя ничего подозрительного, вернулась к воде, старательно водя носом по траве и пытаясь понять. Да, действительно, следы вели именно оттуда. На прибрежном песке еще можно различить две вмятины от острых когтей, но дальше мешает туман и слишком темная заводь. Впрочем, ладно. Пусть будет вода. В конце концов, какая разница, какая сила заставляет ее приходить сюда и сливаться в одно целое с умницей Кером? Да еще тогда, когда мы оба (уверена!) в это же самое время мирно дремлем в Сонном Кресле Марсо?

Выходит, просто сон?

— М-р-р, — задумчиво проурчала волчица, оглядывая свой светлый бок, но тот ничуть не изменился с прошлого раза — такой же серый, мохнатый и теплый. К тому же, если бы не он, ей было бы холодно стоять тут после купания. А так даже дискомфорта не ощущается. Лишь легкая досада и желание поскорее пробежаться по округе, потому что лапы как занемели после долгого стояния. Или лежания в одной позе? Странно. Словно бы она очень долго спала, а теперь собиралась хорошенько размяться.

Айра встряхнулась, радуясь ночной прохладе, и трусцой углубилась в уже знакомый лес. Правда, теперь постоянно принюхивалась, памятуя об обитающих поблизости волках, но пока вокруг тихо — она была одна. Что, надо сказать, только радовало.

Пробежавшись вдоль берега и не найдя других следов, она уже уверенно свернула в самую чащу и помчалась так, что ветер засвистел в ушах. Земля мелькала так быстро, что Айра, даже если бы захотела, не смогла бы различить ее поверхность. Однако она не хотела — ей слишком нравился этот безумный бег. Нравилось ловить раскрытой пастью прохладный воздух и хватать опадающие с деревьев желтые листья, играя с ними подобно глупому котенку. Это было упоительно, волшебно, по-настоящему чудно — нестись во весь опор с бешеной скоростью и наслаждаться каждым движением, каждым вздохом, каждым шорохом, доносящимся из сонного леса. Слушать шуршание веток над головой. Смотреть в темноту, видя на много шагов вперед. Чувствовать сотни самых разных запахов и понимать, что за жизнь происходит вокруг. Ты — словно часть этой жизни. Неотъемлемая ее частичка. Кусочек леса, живой и пушистый, крохотный комок шерсти, обладающий разумом, но подчиняющийся законам, гораздо более древним, чем придумали для себя глупые люди. Ты — живое дыхание этого мира. Его глаза, уши, его чуткое сердце. Ты словно сливаешься с царящей вокруг тишиной и в какой-то момент вдруг понимаешь, что иного и быть не могло.

Потому что это — и твое сердце тоже.

Айра тихо зарычала, не зная, как выразить чувства, неожиданно захлестнувшие ее с головой. И точно так же зарычал в ее душе верный Кер, вторя ее голосу правильным эхом. Конечно, ведь он тоже был здесь. Слышал ее. Поддерживал. Соглашался. Он тоже дышал этим воздухом, тоже ловил эти чудные ароматы, тоже бежал вместе с ней и ликовал, ощущая, как бьется вокруг него жизнь.

В какой-то момент они стали так близки, что Айра перестала различать, где находятся ее чувства, а где — чувства взрослеющего метаморфа. Ее не удивил даже тот факт, что она вроде бы стала выше, немного раздалась в груди, подросла и еще набрала вес. Сильные лапы неслись вперед уже словно сами по себе, без труда отыскивая среди густой травы коварные ямки и ловко их огибая. Серая шерсть стала заметно гуще и еще светлее, уже смутно напоминая цвет ее настоящих волос. Чуткий нос беспрестанно шевелился, горящие хищными огнями глаза безошибочно различали даже мельчайшие детали, дыхание из груди вырывалось горячее, жаркое, звериное. И только разум оставался незамутненным, человеческим. Хотя, конечно, и не совсем прежним.

Быть может, поэтому она не остановилась, когда ноздрей коснулся странный запах чужого присутствия. Не встала, вздыбив шерсть, мудро попятившись и настороженно озираясь. А пробежала еще немного, с трудом приходя в себя от бешеной гонки, и без всякого страха выскочила на огромную поляну. Которая, как оказалось вскоре, совсем не была пустой.

Айра даже не сразу поняла, что мохнатые серые тела, вольготно разлегшиеся на траве, не что иное, как невероятно крупные, поджарые и желтоглазые волки. Точно такие же, с которыми она столкнулась в прошлый раз. Только сейчас их было много. Очень много — целая стая. И эта стая, обернувшись на шум, теперь ошарашенно взирала на незнакомую волчицу, замершую возле крайних деревьев с весьма растерянным видом.

Айра жадно хватанула пастью воздух.

Всевышний... да сколько же их? Полсотни, не меньше! И какие огромные! Гораздо крупнее нее! Серые, рыжеватые, с подпалинами и без оных... волков было действительно много. Они изумленно округляли глаза, неверяще распахивали пасти, неуверенно поднимались с земли, взволнованно порыкивая и растерянно толкаясь. Кто-то из самых молодых даже сделал несколько шагов навстречу, быстро-быстро помахивая хвостом и расплываясь в жутковатой улыбке. Однако тут над поляной пронесся грозный рык, и стая послушно припала к земле.

Волчица инстинктивно застыла, заслышав требовательный голос Вожака, повелевающий немедленно подчиниться. Она бы подчинилась, если бы в ее теле жил только метаморф, послушно упала бы на брюхо и заискивающе заскулила, прося снисхождения. Однако другая ее часть — та, что еще помнила себя человеком, почему-то сопротивлялась очевидному и упорно стояла на месте, неверяще глядя на седого, поистине великанского зверя, с поразительной прытью вспрыгнувшего на какой-то валун и яростно рыкнувшего на поджавшую хвосты стаю.

Вожак... действительно, настоящий Вожак. Могучий, мудрый и суровый. Клыки как кинжалы, лапы словно бревна, грудь так широка, что кажется целой наковальней из серой стали, а рык... Всевышний, что это за дивный рык! Он грозными перекатами вырывался из алой пасти, окатывая с ног до головы целыми водопадами холодных мурашек. Силен, как же он чудовищно силен! Словно великан против стада слабых мошек. Как скала рядом с жалкими прибрежными камешками. Попробуй такому, не подчинись! Вмиг разорвет на части!

Айра сжала зубы и медленно отступила на шаг, не сводя с него горящего взора. И даже тогда, когда Вожак, приведя стаю к повиновению, величаво обернулся, не вздрогнула и не застыла испуганным кроликом. А напротив, бесшумно обнажила клыки, встопорщила шерсть и всем видом показала: не тронь!

Он удивленно замолчал, глядя на незнакомку поверх смирно лежащей стаи. И смотрел долго, внимательно, неверяще, словно не ожидал, что рядом отыщется молодая упрямая самка, способная противиться его голосу. Однако она не просто противилась — она еще и уходила! Вопреки всему! Упорно! Уверенно! А если чего и опасалась, то лишь того, что не сможет ускользнуть от более прытких собратьев прежде, чем они позволят ей вернуться на спасительный берег!

Вожак, странно кашлянув, негромко рыкнул. Айра показалось, что вроде как что-то спросил, но она не была уверена, а потому ничего не ответила — только оскалилась на всякий случай и предупреждающе прижала уши к голове.

Он рыкнул снова, настойчивее.

Но она и теперь не разомкнула челюстей. А затем, почувствовав, как его взгляд наполнился новым выражением и сместился куда-то за ее спину, втянула ноздрями воздух и, вздыбив шерсть, резким скачком отпрыгнула в сторону, едва-едва разминувшись с еще одним волком, чьего приближения даже не почувствовала.

Он оказался под стать Вожаку — такой же громадный и широкогрудый. Только не серый, а совершенно черный, от влажного носа до кончиков острых когтей, вспоровших плотную землю. Он выглядел моложе седого, но казался таким же сильным и чуть ли не более опасным, чем старый Вожак. А когда его настороженный взгляд остановился на Айре, она неожиданно вздрогнула всем телом и удивленно распахнула пасть: мама... да как же он похож на того, другого! Того зверя, что некогда спас ей жизнь! Того, кто на своей спине унес ее от закутанных в серые плащи наемников! Просто один в один! Такой же громадный, черный и свирепый! Даже запах...

Айра спрятала зубы и неуверенно втянула ноздрями воздух.

Странный от него шел запах — сильный, чуть терпкий, отдающим лесным зверем и скрытой мощью. От него пахло лесом, свободой, дикими травами... а еще... она даже нахмурилась, старательно пытаясь разобраться в непривычных ощущениях... от него пахло... магией?!!

МАГ?!!!

Айра ахнула и шарахнулась прочь, внезапно прозревая и едва ли не с ужасом уставившись на стаю виаров. Конечно, кого же еще? Откуда бы здесь взяться кому-то другому? Разумеется, виары!! Особенно вон те, трое, застывшие изумленными статуями рядом с седым Вожаком. У одного из которых на груди виднелась аристократическая белая манишка, у второго на боках красовались яркие рыжие подпалины, а третий... Айра только раз взглянула в его желтые глаза, чтобы тут же узнать — да, это те самые волки, которые спугнули вампира возле Оранжереи. И та же дружная троица, от которой она так удачно сбежала в свой прошлый приход. Выходит, это и есть тот самый лес для виаров, о котором говорил недавно Бриер? А виары — вот они, все полсотни, вместе с Вожаком... вернее, господином... как его там?.. Борже?!

Всевышний, да ведь сейчас ночь! Как раз самое время для них!! И этот лес...

Айра затравленно заозиралась, проклиная его на чем свет стоит, и уже в настоящей панике уставилась на черного зверя, от которого так явно и угрожающе тянуло магией. Маг! Проклятый оборотень! Еще один! Но единственный из всех, кто мог ее почуять и узнать в этом облике!

Она лихорадочно заметалась взглядом, выискивая хоть какую-нибудь лазейку. А волк пристально сверлил ее взглядом, будто пытался увидеть насквозь, и это уверило еще больше, что странный сон — не совсем сон. По крайней мере, в том, что касалось его и виаров. Он ищет ее. Пытается взломать Щит Овсея. Старается понять, кто она такая! Пока не понял, но явно будет упорствовать! Мама!

Айра вдруг подметила его встречное движение и, находясь на грани отчаяния, от безысходности выдала такой жуткий рев, что сама едва не завизжала от страха — настолько чудовищным он ей показался. В этом вое, казалось, смешалось и волчье рычание, и змеиное шипение, и грозный клекот гигантской птицы, и бешеный вой потревоженного тура... нет, это не она сейчас подавала голос. Это, видимо, проснулся в ее сознании потревоженный метаморф и, не разобравшись, что к чему, на всякий случай взвыл так, как только умеют выть меняющие обличья звери Занда. Самая большая его загадка. И самая ценная его тайна.

Стая от неожиданности шарахнулась в разные стороны, испуганно тараща большие глаза. Вожак изумленно крякнул, невольно отступив назад. И даже черный маг ошарашенно замер, не в силах прийти в себя. Айра, воспользовавшись его замешательством, рявкнула еще раз, а затем развернулась и помчалась так, как никогда в жизни еще не бегала. Серой стрелой пролетела она по своим следам, с хрипами продралась сквозь какой-то кустарник, с ходу перепрыгнула через какого-то глупого волка, вздумавшего заступить ей дорогу, и со всех ног кинулась к реке. Туда, откуда она однажды уже удачно сбежала.

Всем существом чуя погоню, Айра взмолилась о помощи Керу, и тот незамедлительно ответил — вдруг отрастил за спиной широкие кожистые крылья и придал еще большее ускорение. Лишь только благодаря этому она успела — каждый миг опасаясь погони и внезапного броска из-за деревьев, с ходу вылетела на знакомую полянку, облегченно вздохнула, тут же услышала разочарованный вой отставшей стаи, а затем, не раздумывая, прыгнула.

Прямо в плотный туман, в котором и растворилась без следа...

— О, боже! — выдохнула она, едва открыв глаза. Сердце все еще колотилось, как заячий хвост, дыхание вырывалось тяжелое, хриплое, руки дрожали, а голос казался слабым и испуганным. — Марсо?

— Ты чего? — удивился сверху недремлющий призрак. — Кошмар приснился? Вот уж не думал, что книги способны навеять столь тревожные сны. Ты же чуть с Кресла не свалилась!

Айра отерла дрожащей рукой вспотевший лоб.

— Я... никуда не отлучалась?

— Нет, — озадачился дух.

— А Кер?

— Перекусить помчался.

Айра неверяще замерла. А потом медленно перевела взгляд на свои колени и поняла — метаморфа рядом не было. Причем, довольно давно.

— А, вот и он, — довольно кивнул Марсо. — Явился, обжора, не запылился. Небось, все подвалы уже обчистил и весь сыр понадкусывал!

Кер, не обратив внимания на ворчание призрака, выскочил из-за последнего стеллажа и с ходу запрыгнул к хозяйке на руки — явно взбудораженный, взъерошенный и... мокрый?! Айра неверяще ощупала серую шерстку, но он действительно будто в бассейне искупался, или же свалился... в реку?!

— Марсо? — спросила она дрогнувшим голосом. — Скажи, а как происходит слияние у метаморфов?

— Очень просто: сперва ты начинаешь его чувствовать... ну, где он находится, голоден или злится, доволен или нет... почти сразу он начинает чувствовать тебя... а потом вы начинаете общаться мысленно. В том плане, что стоит тебе о чем-то подумать, как он уже об этом знает. Гм. А то и выполнить успел, пока ты решала, надо или нет. Так что будь осторожнее с мыслями, милая: однажды может случиться так, что ты в сердцах представишь, как твой самый заклятый враг падает с пробитым горлом, а потом откроешь глаза и увидишь, что этот милый зверь уже догрызает ему глотку.

— А... сны?

— Чего "сны"? — не понял призрак.

— Я могу видеть его сны?

— Почему нет? Когда-нибудь, может, и он твои начнет видеть. А то уже и начал. Кто их, метаморфов, разберет? О них не так много известно, чтобы говорить с уверенностью об их свойствах. Я как-то читал, что...

Айра снова перебрала мокрые шерстинки, боясь подумать о своих догадках. Но Кер выглядел усталым и действительно был мокрым, как мышь. Он дышал тяжелее, чем обычно, казался немного крупнее, чем даже этим утром. Его шерсть была гуще, длиннее и подозрительно напоминала волчью. Но даже рискнуть заподозрить, что этот сон был не совсем сном... она зябко передернула плечами. А потом тихонько вздохнула и заглянула в горящие обожанием глаза.

— Кер?

Крыс... нет, уже снова ласка... проникновенно заурчал, прижимаясь мокрым боком и всем видом показывая, что никогда не бросит, не покинет, защитит. Что угодно сделает, лишь бы доставить ей удовольствие. И Айра не поняла, ее ли это были мысли, или же, как во сне, их общие. Просто обняла его, согревая своим дыханием, и так замерла, уже не слушая разглагольствования шумного призрака.

— Эх ты, — шепнула неслышно. — В следующий раз иди в другую сторону, ладно?

Метаморф чуть вздрогнул, но почти сразу затих, расслабившись и успокоено задышав в ее щеку. Такой маленький, хрупкий, серенький и совсем промокший. Сердечко все еще громко колотится, словно он во всю прыть бежал сюда от той самой реки, лапки свесились, в глазах светится дикая усталость... но и одобрение тоже — кажется, он понял, что хозяйка заподозрила правду. Но пока не спешил открывать ей все свои секреты. Не время для этого. Пока еще не время. Наконец, сладко зевнув, он свернул клубком и крепко уснул, благодарно лизнув ее руку.

Айра растерянно замерла.

— Ты спать-то будешь? — неожиданно мирно поинтересовался Марсо, подлетев к самому ее лицу.

— А сколько времени?

— Часа три после полуночи. Еще успеешь выспаться.

— Тогда да, наверное. Посплю немного, — девушка тоже зевнула и, подтянув поближе стопку книг, приготовленных заботливым призраком, быстро уснула, благо Сонное Кресло избавляло своих гостей от необходимости засыпать самим. Достаточно было лишь откинуться на спинку и прислонить голову.

Призрак задумчиво оглядел спящую парочку, в которой метаморф выглядел чуть ли не более уставшим, чем проведшая весь день на ногах Айра, но потом пожал плечами и вернулся к своим книгам — выискивать новые экземпляры для чтения.

На следующий день Айра была на редкость рассеянной и невнимательной. На уроках она несколько раз пропускала мимо ушей вопросы преподавателей, однажды неправильно ответила. Трижды умудрилась столкнуться с Грэем Асграйвом, к явному неудовольствию последнего. Наконец, в столовой съела в два раза больше, чем обычно, и остановилась только тогда, когда объевшийся следом за ней Кер принялся шумно отдуваться.

Спохватившись, Айра взяла его на руки и быстро ушла, опасаясь, что чуткий к ее настроению зверь умрет от обжорства. Однако придя на урок к госпоже Белламоре, снова отвлеклась от объяснений и глубоко задумалась. Причем, настолько, что вместо требуемого Воздушного Вихря сотворила Водяной Столб, закрутив его, как в Хранилище, тугой спиралью, после чего подперла голову рукой и уставилась в пустоту, рассеянно играя с водой и поглаживая второй рукой разомлевшего от сытости метаморфа.

— Леди Айра? — вкрадчиво позвала ее Грозовая Леди. — Вы меня слышите?

Девушка с трудом оторвалась от размышлений и непонимающе посмотрела.

— Лер Иберия, несомненно, был бы рад увидеть ваши успехи по его предмету, однако вы на уроке Воздуха, — напомнила миниатюрная преподавательница. Но таким внушительным голосом, что Айра невольно похолодела и поежилась: крохотная волшебница умела нагнать страху на своих учеников. Хоть и тоненькая, как стебелек, большеглазая, черноокая, но бывает, так взглянет, что сердце само в пятки уходит. А когда еще и так говорит...

Девушка перевела взгляд на искрящийся радугой водопад, в который превратился ее Столб, и содрогнулась, поняв, что снова ошиблась в заклинании. После чего спешно уничтожила заклятье Воды и торопливо создала Воздушный Вихрь. Но опять немного не рассчитала и сделала его слишком большим, отчего на соседних партах взметнулись вверх страницы учебников, а карандаши с противным стуком посыпались на пол. Пришлось срочно исправлять, менять потоки, на ходу возвращаться к состоянию Озарения, а потом создавать заново, с меньшей силой и вкладывая меньше магии...

Леди Белламора удовлетворенно кивнула и плавной походкой двинулась вдоль парт, оглашая пугливую тишину дробным перестуком своих острых каблучков. Там, где она проходила, мгновенно смолкал всякий шум и приглушенные разговоры, сами собой закрывались учебники, падали под парты шпаргалки и с тихим шелестом уносились в открытое окно. А потом, когда прямая спина строгой волшебницы, оказывалась далеко, еще долго не решались влететь обратно, чтобы лечь во влажные ладони учеников и помочь им с самостоятельной работой.

Кер, почувствовав беспокойство хозяйки, лениво приоткрыл один глаз и тут же закрыл его снова: опасности для них не было. Следовательно, он мог себе позволить еще немного подремать. А Айра, управившись, наконец, с упрямым Вихрем, снова задумалась.

Вчерашний сон был слишком реальным, чтобы списать все случившееся на излишне буйное воображение. Кер, опять же, куда-то уходил, а вернулся мокрым, пахнущим лесом и тревогой. Виары тоже не могли быть игрой ее взбудораженного сознания, а ту дружную троицу волков вообще нельзя ни с кем перепутать.

Значит, что?

Значит, действительно БЫЛО? Но только в тот момент я почему-то спала, а Кер гулял где-то в лесу? Однако при этом наши разумы были почти едины, я отлично понимала его, а он слышал меня, хотя при этом охотно подчинялся и давал мне возможность руководить.

Да, но почему?

Тело-то, судя по всему, принадлежало именно ему. Просто не могло быть иначе. Тогда отчего он взял облик волчицы, а не молодого волка? Потому ли, что ему все равно? Или дело во мне? В том, что я привыкла ощущать себя женщиной, а стало быть, могла бы испугаться в мужском теле?

Она внимательно посмотрела на метаморфа.

"Кер? — неожиданно позвала, как делала это во сне. — Кер, ты меня слышишь?"

Крыс дернул правым ухом и осторожно приоткрыл один глаз.

"Кер? Ответь: ты меня понимаешь?"

Метаморф забавно наморщил нос и приподнялся на парте.

"Кер? — настойчиво позвала Айра. — Кер, пожалуйста, ответь, если слышишь! Кер!"

Крыс, наконец, помотал головой и удивленно к чему-то прислушался.

"Это я, мой хороший! — с радостью протянула она руку. — Я! Слышишь? Айра! Это я тебя зову! Кер!"

Кер неуверенно поднял взгляд и странно замер, когда она улыбнулась и молча прокричала, что любит его, понимает, слышит и очень рада его найти. Какое-то время он просто сидел, прислушиваясь и словно настраиваясь на одному ему слышимую волну, а потом вдруг разобрал ее слабый голос, счастливо заурчал и с тихим визгом прильнул в ее руке, зарываясь жмурящейся мордочкой в ладонь и исступленно ее вылизывая.

— Хороший мой, славный... — Айра притянула его к груди, неожиданно услышав биение его любящего сердечка, чувствуя его ответную радость и готовность повиноваться, ощущая его до последнего коготка. И это было так удивительно, так ново и, вместе с тем, так удивительно знакомо, что она зажмурилась и надолго замерла, купаясь в чужих эмоциях, словно в теплых морских волнах. А очнулась только тогда, когда совсем рядом многозначительно застучали острые каблучки и пахнуло грозой, как всегда бывало, когда леди Белламора начинала сердиться.

Пришлось выпустить метаморфа и вернуться к прерванному занятию, чтобы не получить индивидуальное задание к следующему уроку, и Айра очень старалась. Однако волшебница все равно хмурилась и приняла ее Вихрь лишь с большой натяжкой, напомнив по окончании занятия, что слишком долгое отсутствие практики способно подвести в решающий момент и немолодых, опытных магов. Поэтому, дабы отставшая ученица не расслаблялась и не останавливалась на достигнутом, ей надлежит внимательно изучить тридцатую и тридцать первую главы учебника, а после этого ознакомиться с фундаментальным трудом господина Игероа "О сотворении неба". А потом доложить (разумеется, в письменном виде) свое понимание этого полезного трактата к следующему уроку.

Айра только вздохнула, поймав злорадный взгляд Арранты и рыжеволосой Зиры, но делать нечего — придется браться за книжку и строчить скучный конспект на заданную тему. Иначе на следующее занятие ее просто не допустят, а это значит — еще один пропуск, отработка и потерянный вечер, за время которого она могла бы осилить в Кресле Марсо целых три или даже четыре важных для него книги.

— Да, леди, — грустно отозвалась она, когда Грозовая Леди осведомилась, правильно ли ее поняли.

— Прекрасно. В таком случае, не смею вас больше задерживать.

Айра снова вздохнула и поплелась в Оранжерею — единственное место, где ее всегда ждали, ничего не требовали и радовались уже тому, что она просто приходит.

Иголочка за эти несколько недель еще немного подросла, заполонив колючими ветками не только специально отведенный угол, но все доступное пространство, куда не распространялся Охранный Круг лера Леграна. Правда, Айра тайком сумела его немного сдвинуть, благо на нее он совершенно не действовал, но слишком далеко не решилась — эльф или мадам дер Вага могли заметить, и вот тогда расспросов было бы не избежать. Зато она смогла утаить еще одну новость от любопытной травницы — на днях у Иголочки появилось первое семечко: маленькое, шипастое и очень твердое, которое девушке застенчиво вручили и очень трепетно попросили найти для него подходящее место.

Айра думала очень долго, обходила весь двор, Академический сад и даже немаленький парк старшекурсников, пока ждала Бриера. Но, в конце концов, решила не рисковать и посадила его неподалеку от матери. Только не внутри, а за пределами Оранжереи, чтобы его не сразу заметили, не повредили всякими защитными заклятиями и не уничтожили, как хотели когда-то Иголочку. Но при этом чтобы он смог все время чувствовать близость матери, а со временем и докопался бы до нее окрепшими корешками, потому что под землей корни Иголочки совершенно спокойно могли выглянуть наружу, чтобы постоянно поддерживать с ним связь.

Так и сделали.

Крохотный росток Айра заботливо скрыла за колючим чертополохом, сверху накидала травы, всякого сора и даже придвинула старый ящик, оставшийся от Листика, про который госпожа Матисса давно забыла. И теперь регулярно проверяла, потихоньку поливая и незаметно, пока травница не видит, подкармливая. Правда, делать это приходилось поздно вечером, когда лересса дер Вага уходила по своим травяным делам, но зато теперь можно было быть уверенным в том, что очень скоро сам Викран дер Соллен не сумеет навредить маленькому Шипику. Даже если очень захочет.

А он точно захочет — в этом Айра была совершенно уверена, поэтому сделала все, чтобы игольник как можно дольше оставался неузнанным и нераспознанным. Да еще велела ему расти не вверх, а стелиться по земле до поры до времени и не вздумать портить стекло, пока сил не набрался. И он послушно рос вширь, разрастаясь стеблями и иголками, цепляясь усиками за соседние кусты и прячась от любопытных взоров в тени многочисленных зарослей чертополоха. Да еще окраску сменил, чтобы не выделяться в зеленой траве, а острые шипы загнал глубоко в землю, скрывая свою необычную природу.

И только один раз в день он с надеждой приподнимал свои листики и высвобождал острые колючки — вечером, в темноте, когда к нему приходила хозяйка и позволяла ненадолго выбраться из травы. Вот и сейчас, заслышав ее шаги, торопливо зашевелился, поднатужился, выбросил на стену окрепшие усики. Наконец, заполз на высоту почти человеческого роста и приветственно зашелестел листьями.

— Привет, Шипик, — радостно прошептала Айра, пробравшись в угол. — Ой, да ты снова вырос! Вчера до подбородка мне был, а сегодня я уже не дотягиваюсь!

Игольник гордо расправился, став еще выше, и пустил два новых побега на стену, спеша закрепиться и захватить как можно больше пространства.

— Потом, — ласково погладила его девушка. — Когда стеблей десять вырастишь, можно будет и показаться. А пока ты еще слаб и уязвим. Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Понимаешь?

Шипик почти по-человечески вздохнул и послушно убрал усики обратно. Правда, в удовольствии опереться на хозяйку себе не отказал и тут же обвил ее руки, принявшись ласково трогать их листочками. Айра немедленно раскрыла ладони, позволяя ему вытянуть немного своей странной магии, а затем снова погладила, осторожно сняла со стены и заботливо уложила обратно на землю, укрыв травой и ветвями, словно одеялом.

— Спи, маленький, набирайся сил. Тебе еще долго расти.

Шипик умиротворенно свернулся колечком и послушно затих.

Айра пару секунд изучала окрестности, придирчиво проверяя, не выбилась ли откуда-нибудь его колючка, но следов "преступления" не нашла и поспешила вернуться в Оранжерею, за дверью которой ее уже наверняка ждал Бриер со своим рапирами.

Дело с оружием продвигалась трудно и медленно, хотя она очень старалась. Но эта наука была, пожалуй, самой сложной из тех, что ей приходилось осваивать в Академии. Правда, она уже не умирала после каждого занятия от усталости, научилась правильно держать рукоять, больше не роняла ее, когда Бриер случайно задевал ее руку. Освоила и уверенно переходила из одной стойки в другую, научилась довольно сносно защищаться... ну, для первогодки, конечно. Однако юноша каждый вечер только посмеивался, когда раз за разом уходил от ее неуклюжих атак и с легкостью колол в незащищенные бока или шею. Играл, конечно, как молодой кот играет с новорожденной мышкой, но играл с умом — объясняя, где и в чем она ошиблась. А потом заставлял повторять сотни, тысячи раз один и тот же укол, добиваясь правильной постановки удара. В результате чего Айра, хоть и ползала по поляне (с его слов, конечно), как улитка, все же уже выглядела не так позорно по сравнению со своими однокурсниками. Хотя, разумеется, до сносного владения оружием ей было еще очень далеко.

— Ну, готова? — подмигнул полностью готовый к бою Бриер, когда запыхавшаяся девушка выбежала на знакомую поляну. Айра, отдышавшись, только кивнула и прямо на ходу поймала брошенную им рапиру. — Отлично. А то я уже замерз, пока тебя ждал!..

Глава 14

Ночь, теплая и лунная. Легкий шелест золотой листвы. Уютная тишина, за которой не пряталась никакая угроза. Приятная истома в натруженном теле. Крохотные влажные капельки, с неслышным стуком падающие на землю с подсохшей шерсти. Мягкая трава, забивающаяся в ноздри и сводящая с ума своим нежным ароматом...

Молодая волчица сладко потянулась и, отряхнувшись, внимательно огляделась: на этот раз Кер не подвел — вынырнул из туманной речки гораздо ниже по течению и намного южнее того места, где она в последний раз повстречалась с виарами. Тут тоже хватало свободного пространства, шелковистой травы, щекочущей нежные ноздри. Тоже было тихо и удивительно красиво, словно на картине, писанной искусным мастером: пологий берег, покрытый густым зеленым ковром вплоть до самой воды, лениво стелющийся туман, свивающийся толстыми кольцами и изредка рискующий коснуться серых лап, ровный свет звезд, под которыми играет и переливается широкая речка, застывшие в тишине золотые кроны...

"Молодец, — шепнула Айра про себя, и метаморф довольно мурлыкнул, позволяя ей творить все, что душе угодно. — Спасибо, что веришь. Я тоже тебя очень люблю".

Она тихонько заурчала, чувствуя себя в зверином облике вполне уверенно, и, покрутив головой, потрусила прочь, с любопытством присматриваясь и пытаясь понять, куда же привел ее Кер на этот раз. Тропок тут, разумеется, не было. Провожатых и указателей — тоже. Только ветер в вышине, мягкий шелест опавшей листвы и упоительное чувство свободы, от которого она ни за что не смогла бы отказаться. Кажется, теперь Айра хорошо понимала, зачем оборотни ночь за ночью возвращаются в этот дивный лес. Кажется, теперь ей стало понятно их стремление проводить все свободное время именно здесь. И, кажется, она начинала чувствовать искреннюю благодарность к директору, повелевшему создать рядом с Академией такое чудное место. А также — к скромно свернувшемуся в уголке метаморфу, за то, что он рискнул привести ее сюда.

"Интересно, а велик ли сам остров? — неожиданно подумала Айра, вспомнив давний разговор с купцом Териасом. — И кто его создал? Для чего? Наверное, он должен быть очень большим, раз тут свободно умещается вся Академия с ее корпусами, парки, сады, тренировочные площадки, Оранжерея, да еще этот лес... быть может, есть и другие леса, о которых мы ничего не знаем? Да и учителя должны где-то жить... вряд ли они каждый день пользуются порталами, чтобы на ночь возвращаться домой — это слишком хлопотно. Так что, если они когда и покидают остров, то, скорее всего, в выходной. А все остальное время проводят здесь, с нами. Но тогда и дома у них тут должны стоять, а я про это ничего не слышала. Хотя, конечно, лер Альварис мог отвести им комнаты в отдельном крыле..."

По мере того, как постепенно удалялся берег, лес начал плавно меняться. Быстро бежать Айра не рискнула, памятуя о бродящей где-то неподалеку стае виаров. А потому не сразу заметила, что желтая окраска листьев плавно сменила цвет, и теперь в кронах все чаще и чаще стали встречаться багровые тона. Лес будто бы переродился, став более темным, с красноватым отливом, его стволы окончательно почернели, приятно контрастируя с алыми листьями. Трава под ногами стала еще гуще и тоже сменила цвет — стала более светлой, желтоватой, но все такой же мягкой и шелковистой на ощупь. Именно благодаря ей лес не утратил своего очарования и не приобрел зловещей ауры угрозы и неминуемой беды. Он просто стал другим, не больше. И Айре такая изменчивость, как ни странно, тоже понравилась.

Взобравшись на какой-то холм, она долго стояла, оглядывая сверху окрестности. Довольно быстро отыскала место, с которого начинала свое путешествие. Затем перевела обострившийся взор дальше и немного севернее. Мигом приметила знакомую полянку, окруженную золотыми гигантами, и растянула губы в торжествующей усмешке: там ее уже ждали. Вся стая, нетерпеливо повизгивающая и с надеждой уставившаяся на туман, собралась сейчас на берегу — огромная, лохматая, зубастая... правда, Айра, как ни приглядывалась, не смогла рассмотреть признаков угрозы. Скорее, они выглядели взбудораженными и взволнованными, время от времени сталкивались в шутливых схватках, кто-то лениво валялся под кустом, кто-то самозабвенно вылизывал лапу, кто-то прихорашивался в сторонке, старательно распушая и без того пышный хвост и тщательно выкусывая между лап некрасивые колючки. Уже знакомая серо-бело-рыжая троица неподвижно стояла у самой воды и настороженно всматривалась в пустоту. Однако Вожака среди них не было.

"А вот фигушки, — хмыкнула про себя волчица. — Меня там нет и больше не будет. Можете даже не стараться. Я лучше издалека на вас полюбуюсь. Хватит и того, что в прошлый раз едва не попалась".

Она тихо кашлянула, довольная своей уловкой, и уже спокойно сбежала с холма, уверенная в том, что стая, если и поймет, что ждет совершенно напрасно, вряд ли ее догонит: слишком велико расстояние. Разве что они помчатся вдоль берега в обе стороны, вынюхивая ее след и то место, где она пересекла реку, но это будет долго, очень долго, даже если учесть, насколько быстро виары умеют двигаться. Она за это время уже успеет вдоволь набегаться, отдохнуть после утомительного занятия с Бриером и неторопливо вернуться домой. А волки...

Разочарованный вой оставшейся с носом стаи стал ей лучшим ответом.

Айра даже не подумала обернуться или подать голос: хватит, набегались уже. Всевышний знает, что им надо, но выяснять это на своей шкуре у нее не было никакого желания. Если бы не тот оборотень-маг, который мог бы ее узнать, и не господин Борже, много лет тесно курирующий стаю, она бы, может, и рискнула порычать издалека, осторожно интересуясь их намерениями. Может, и нашла бы с ними общий язык, потому что ни злости, ни агрессии от них за оба раза не ощутила. Значит, никто не желал ее обидеть. Ну, познакомиться, может. Обнюхать. Побегать на пару по лесу, потому что самок в этой стае, видимо, давно не появлялось. И с этой точки зрения их восторг и нетерпение очень даже понятны. Но рядом со стаей непременно найдется хоть один из магов, так что рисковать не было смысла: Кер еще не настолько силен, чтобы в случае опасности им противостоять, а раз так — то нечего и связываться.

Волчица бодро кивнула своим мыслям и потрусила в чащу, инстинктивно пряча следы. Может, когда-нибудь придет время, когда она без опаски встретит кого-то из волков, но точно не сегодня. Сегодня она была к этому не готова.

Айра бежала долго, периодически останавливаясь и настороженно прислушиваясь в ожидании погони, готовая в любой момент свернуть и с головой окунуться в благословенную речку. Но никто ее не преследовал. А если и преследовал, хоронясь за кустами, то делал это очень умело, тихо и ничем не потревожил чуткого носа волчицы.

К небольшому ручью она вышла уже далеко после полуночи. Не глядя, перемахнула, на бегу хватанув пастью несколько глотков холодной воды, и внимательно посмотрела на покрасневший, словно облитый алым закатом лес, в котором совсем не осталось величественных и могучих златолистых великанов. Теперь ее окружали ели, сосны, непривычного вида клены, укрытые сверху донизу красными одеждами. Берез не было совсем. Исчезли дубы, буки. Лес еще немного потемнел и непривычно притих, но, возможно, это потому, что поздно уже? Да и ночь вступила в свои права?

Айра заколебалась. Но тут со спины, наконец, раздался торжествующий рык, ознаменовавший удачную находку кого-то из виаров, а следом за ним — довольное повизгивание и стремительно приближающийся шум погони.

Она поморщилась, досадливо рыкнув: выследили все-таки, неугомонные, наткнулись на слабый запах. Или след увидели? Теперь уже неважно. Главное, что идут по пятам, точнее — мчатся во весь опор, надеясь догнать и окружить, а потом... не знаю, что будет потом. Но рисковать все равно не хочу.

Волчица вздохнула и собралась было скрыться в чаще, но не успела — из-за пышного куста вдруг бесшумно выступила высокая тень и тихо прошипела:

— Наруш-шение! Покинь границу!

Айра ошарашенно присела.

— Вон отс-сюда, виар! — под капюшоном мелькнули длинные белые клыки и странно сверкнули два алых огонька. — Здес-сь не твоя территория!

Она изумленно разинула пасть, поняв, что уже слышала этот голос и эти шипящие нотки, просачивающиеся наружу сквозь излишне длинные и острые зубы: что-о?! Вамп?! Здесь?! Вместе с виарами?! Но как, если они друг друга на дух не переносят?!! Даже Бриер подтвердил, что они и на уроках сидят как можно дальше друг от друга! Ни дня не проходит, чтобы кто-то кого-то не задел! И хоть до открытых стычек не доходит, потому что правила очень строги, но ни один виар не пройдет мимо, если вдруг появится возможность в чем-то задеть проклятого вампа! А тут — на тебе! Они живут в одном лесу, буквально бок о бок! Чуть не пузами трутся, потому как стая скоро тоже тут появится! И — ничего!

Не дождавшись реакции, вышедший из багряного леса вамп, откинул капюшон и нехорошо сузил пылающие глаза.

— Ну?! Долго мне ждать?

Волчица странно уставилась на мертвенно бледное, приобретшее в свете луны неприятный сероватый оттенок лицо, воинственно обнаженные клыки — ничуть не меньше, чем у нее, пунцовые губы, словно вымазанные в свежей крови, несомненно привлекательные черты, длинную светлую гриву, заплетенную в сложную прическу, кончик длинной косы, выглядывающий на уровне сапог... не узнать его было невозможно. Несмотря на злобный оскал, кровавый блеск глаз и змеиное шипение, вырывающееся из глотки. Нет, это просто невероятно!

"Дакрал?!! — ошеломленно моргнула она. — Дакрал ван Свертен?! Ничего себе!!"

Кер в ее голове беспокойно шевельнулся и настороженно принюхался, но тут же подтвердил — да, это действительно он. Причем, не один — там, за его спиной, навстречу виарам, вздумавшим нарушить тщательно охраняемую границу, уже спешат сразу пятеро его собратьев. Такие же рассерженные и откровенно злые.

"С ума сойти! Кер, ты видишь?!"

Метаморф недовольно рыкнул, заставив волчицу раздраженно оскалиться и оглядеться по-новому. И Айра, понимая его тревогу, наконец-то, сообразила, почему этот лес оказался разделен на две половины: желтую, мирную, спокойную и... волчью? И вторую — алую, пышущую жаром и жаждой крови, как глаза вампиров. А граница...

Она со смешанным чувством уставилась на крохотный ручеек.

"М-да. Вот, похоже, и граница, за которую ни виарам, ни вампам нет хода. А я, похоже, нарушила ее уже дважды. Что будем делать, Кер? Бегать мне что-то надоело. А тебе?"

За ее спиной послышалось угрожающее рычание, и к ручью на полном ходу выметнулась из леса тройка крупных виаров. Разумеется, тех самых — серый, с беловатой грудью и рыжеватый. Наверное, в стае они самые проворные. Или сообразительные, раз сумели так быстро отыскать ее след и нагнать с поистине сумасшедшей скоростью.

Вылетев на поляну и обнаружив рядом с волчицей недобро ухмыляющегося вампира, они яростно взвыли. Но потом уткнулись в ручей, будто в неодолимую преграду, и нерешительно замерли, сверля желтыми глазами бледное лицо врага — вамп был на своей территории. Правда, пока один, но это ненадолго: их чуткие уши уже уловили звуки приближающейся подмоги, а носы выразительно сказали обеспокоенным хозяевам, что вшестером (а совсем скоро их станет шестеро) вампы станут намного сильнее. Причем, настолько, что отбить незнакомую сестру волки даже втроем не сумеют.

Серый виар быстро взглянул на Айру, все еще не сделавшую попытки убежать, и неуверенно рыкнул. Словно тихонько позвал, умоляя вернуться и встать с ним рядом. Вместе с этим он так выразительно покосился на торжествующе усмехнувшегося вампа, что она разом поняла — столкнутся. Непременно столкнуться, если что-то немедленно не предпринять. Кажется, у них тут идет молчаливая война, в которой категорически запрещено вступать на чужую территорию. Ни в коем случае нельзя переходить крохотную границу, под риском заполучить выдранный с мясом клок шерсти или выбитые передние клыки. Волки знают это. Вампир тоже. Но первой нарушила границу она, так что надо что-то решать. Иначе или Дакрал что-нибудь брякнет, подзуживая виаров, а те ринутся дальше, наплевав на все правила — видно же, что едва сдерживаются. Или же они сами сделают первый шаг, демонстративно презирая давно установленные законы. Им, кажется, сейчас и море по колено — за попавшую в беду подругу они будут биться до последнего. На все готовы, чтобы вырвать ее из лап коварного кровососа. Но и видят, в то же время, что это она совершила непростительную ошибку... конечно же, видят, однако все равно готовы защитить.

Волчица неожиданно встряхнулась и, игнорируя беспокойное повизгивание виаров, решительно двинулась к вампиру. А куда еще? Его она, по крайней мере, знала, в то время как с виарами начинать разговоры пришлось бы с нуля. Дакрал удивленно округлил глаза и чуть отступил, справедливо подозревая подвох, однако она лишь досадливо рыкнула и, подойдя уже вплотную, бесцеремонно толкнула его носом в грудь.

— Ты в своем уме? — Дакрал брезгливо отряхнул плащ, будто ему туда слюнями накапали. — Мало того, что за границу заходишь, так еще и нарываешься?

Волчица рыкнула снова и пихнулась сильнее.

— Хватит!

— Гр-р!

Он недобро посмотрел.

— Не надо меня злить, виар. Это может плохо кончиться: ты, между прочим, на чужой территории, а за это знаешь, что бывает? Ты что, в первый раз перекидываешься? Стая еще не успела воспитать? Между прочим, я в своем праве и могу оттрепать твою серую холку так, что ты надолго запомнишь, куда можно дерзко врываться, а куда не стоит даже нос совать.

Заслышав сзади предупреждающее ворчание виаров, Айра пренебрежительно фыркнула и взглянула прямо в алые глаза вампа. А чтобы он понял получше, попросила Кера слегка сменить окрас на загривке и показать этому остолопу, на кого он тут вздумал клыки наставлять.

Вампир ошарашенно замер, когда у волчицы внезапно сильно высветлилась шерсть, едва не засверкав чистым серебром, а вдоль позвоночника проступила смутно знакомая лиловая полоса. Он аж вздрогнул всем телом, попятился, но потом вдруг наткнулся на желтые глаза, в которых, как и раньше, проступили яркие сиреневые искры, и тихо охнул:

— ТЫ?!

"Ну, наконец-то, дошло", — сварливо рыкнула Айра и кивнула, чтобы он не вздумал сомневаться.

Вамп, уже видевший метаморфа прежде и точно также уже поразившись его лиловым глазам (второго такого просто не было на свете!), неприлично разинул рот.

— Твою мать... но это же... КАК?!

Она только хмыкнула и снова встряхнулась, вернув прежний серый окрас. Кер рядом с ней тихонько заурчал, посмеиваясь над искренним ошеломлением Дакрала, а тот только судорожно хватал ртом воздух и, кажется, напрочь позабыл про недоуменно переглянувшихся виаров, пришедших сюда воевать за свою неопытную сестру.

— Всевышний, но это невероятно! Невозможно! Как вы смогли... а ОНА здесь?!

Волчица лукаво подмигнула, и он внезапно спал с лица. После чего спрятал клыки, погасил жутковато горящие зрачки, сделал за спиной какой-то жест, останавливая от опрометчивых поступков нагнавших его братьев, и недоверчиво наклонился к страшноватой волчьей морде.

— Айра?! — неслышно прошептал он, неверяще всматриваясь в ее сиреневые глаза. Все такие же, как в ту ночь, когда она так сильно его ошарашила и, чего скрывать, напугала. А теперь она здесь? Внутри? Где-то там, за густой шерстью и острыми клыками?! Сейчас?! — Ты меня слышишь? Ты, правда... здесь?! С ним?!

Она со смешком лизнула его в нос и хихикнула.

"Конечно! Куда ж я без него?"

— Ах ты... — вамп инстинктивно отпрянул, но волчица даже не подумала смущаться. Напротив, еще и нагнала, ловко пихнула мохнатым боком и откровенно рассмеялась, когда он, чтобы не упасть на глазах у своих и чужих, вынужденно схватился за серый загривок. — Ш-ша-ар-ассса! Не смей так больше делать!

Она разразилась кашляющим смехом, к оторопи застывших поодаль виаров и еще большей оторопи столпившихся возле кустов пятерых вампов, которые совершенно не понимали, что происходит. И почему их лидер так непростительно близко подпустил к себе мохнатого врага.

— Дакрал? — наконец, нерешительно позвал один из вампиров.

Тот несколько секунд всматривался в искрящиеся неподдельным весельем глаза волчицы, покосился на напряженных волков за ручьем. Наконец, обреченно вздохнул и махнул рукой.

— Все в порядке. Я ее знаю.

— Правда? — с сомнением переспросил другой вамп. — Интересно, откуда?

— Да так, сталкивались...

Айра деликатно кашлянула, умолчав о том, что в последний раз он уходил из Оранжереи крайне недовольным и весьма поспешно. Иными словами, почти сбежал при виде грозно встрепенувшейся Иголочки и готового к решающему броску метаморфа. Кера он, разумеется, не мог не узнать даже в этом большом теле. Удивился, надо думать, по-страшному, но чутье не подвело — они действительно были вместе и действительно думали сейчас, как одно существо.

— Невероятно, — снова покачал головой Дакрал, слегка придя в себя. — Вот уж кого не думал тут встретить... вы что тут делаете? Да еще в таком виде?

Волчица выразительно покосилась за спину, где неуверенно мялись трое громадных, ничего не понимающих волков. Дескать, до смерти надоели, вот и пришлось сбежать, куда глаза глядят. А то, что на тебя наткнулись, то это ж просто знак судьбы. Мол, не дашь переночевать, пока они не уберутся восвояси?

Вамп только вздохнул.

— Это не самое подходящее для тебя место, — предупредил он, правильно расценив ее молчание. — Виаров у нас не жалуют.

Она только фыркнула.

— Никаких не жалуют, — настойчиво повторил Дакрал, тоже косясь на волков.

Айра фыркнула снова и демонстративно встала рядом, с откровенным вызовом уставившись на растерявшуюся троицу преследователей. У тех забавно вытянулись морды, опустились хвосты и даже глаза как-то сразу потухли, когда стало ясно, что вампы не только не собираются нападать, а еще и беседу ведут вполне дружественно, будто действительно знают, кто она и откуда тут взялась. Более того, она не возражает против такой компании и, кажется, даже рада, что удалось сбежать на их территорию. Где теперь ее попробуй, тронь, как вся полусотня вампов тут же ринется в бой, защищая свои границы.

Серый кобель досадливо сморщился.

— Топай, топай, — злорадно посоветовал Дакрал, демонстративно сложив руки на груди. — Она пришла сюда по своей воле и остается тоже добровольно. Причем, я даже позволю ей это сделать. Хотя бы для того, чтобы вы утерли свои мокрые носы и от злости все усы себе пообкусывали. Так что проваливайте, пока наши сюда не подтянулись! Вы проиграли!

Оборотни заскрежетали зубами, но он словно не услышал — растянув губы в очаровательном оскале, бодро помахал ручкой и направился прочь, торжествуя победу.

— Надо же, — хмыкнул вамп, когда достиг деревьев. — Кто бы мог подумать, что я именно благодаря тебе утру нос Кергу. Неужели так здорово надоели?

Айра согласно рыкнула.

— Чудесно. Будем считать, что ты заглянула к нам в гости и вежливо испросила разрешения остаться на эту ночь. Что скажешь?

Волчица вместо ответа пихнула его в бок.

— Кто-нибудь еще знает? — неожиданно посерьезнел вамп и пристально взглянул. На что она слегка напряглась и отрицательно качнула головой. — А де Сигон?

"Нет, — вздохнула Айра. — Даже директор не в курсе".

— Кроме этих троих, тебя кто-нибудь видел?

"Увы", — невесело вспомнила она о Вожаке и том, втором волке непроницаемо черного окраса.

— Плохо, — заметно помрачнел Дакрал. — Разговоры пойдут, толки, сомнения... кстати, тебе бы стоило освоить мыслеречь... а то кто-нибудь из этих увальней непременно вякнет, что ты была у нас.

— И Борже тут же заявится сюда, вопрошая о пропавшей ученице, — хмуро закончил один из вампов — темноволосый симпатичный паренек, едва достигший совершеннолетия. — Или еще хуже — заявится к нашему Уртосу и потребует ответа, а уж он-то из любого дух вытрясет.

— Может, и не вытрясет, — задумчиво отозвался Дакрал. — Они с Борже терпят друг друга с трудом, так что Уртос может и не сказать.

— Ему — нет. А вот с тебя точно спросит!

— Тоже верно.

Айра нахмурилась, а потом резко остановилась, пропуская его вперед.

— С другой стороны, — предположил вамп постарше, но такой же темноволосый и черноглазый, как молодой. Собственно, они все были темными, кроме Дакрала, и это определенно свидетельствовало в его пользу. Как и тот неоспоримый факт, что его слушались и исполняли приказы почти без промедления. — Мы ничего не нарушили, когда позволили ей остаться. Граница потревожена, это — правда, но стычки не случилось и никто не пострадал, а в правилах нигде не сказано, что мы не можем жить в мире. Запрещена лишь открытая схватка.

— Действительно, — посветлели лицами вампиры. — А раз схватки никакой не было, виары ушли, то и спроса с нас никакого. Если Дакрал за нее ручается, то пусть живет. Мы ж не монстры, в самом-то деле?

— Слышишь, милая? Ты можешь остаться, — с клыкастой усмешкой обернулся Дакрал, однако рядом никого не оказалось. Только серая тень промелькнула в кустах, да донесся быстро удаляющийся шорох веток. — Вот демон! Эй!..

Айра не ответила — уже перемахивала тоненький ручеек, стремясь убежать отсюда до того, как не ушедшие далеко оборотни сообразят, что у них снова появился шанс. Без труда преодолев полосу деревьев, пробравшись сквозь колючий кустарник, она выскочила на берег. А достигнув реки, с размаху кинулась в воду, не желая становиться причиной неприятностей тех, кто сегодня здорово ее выручил. Даже если спасителями по поверку оказались самые, что ни на есть, вампиры. Да и время уже позднее — спать пора, не то назавтра она будет чувствовать себя, как сонная муха. К тому же прав клыкастый, действительно прав — надо поскорее осваивать мыслеречь...

— Леди Айра? — вежливо наклонился над партой лер ля Роже, заметив, что способная ученица бессовестно клюет носом. Кстати, на пару со своим метаморфом. — Вы хорошо себя чувствуете?

Она вздрогнула и торопливо встала.

— Да, лер, спасибо.

— Вы плохо спали?

— Нет, лер, напротив: даже слишком хорошо.

— Тогда в чем дело? — обиженно посмотрел учитель. — Вам неинтересны мои объяснения?

— Ну, что вы, лер! Я просто задумалась: в последнее время сны странные одолели, вот и я... простите, я была невнимательной! Это больше не повторится!

— Сны? — внезапно оживился лер ля Роже и резким движением выпрямился во весь свой немаленький рост, отчего песне с его носа едва слетело, а нескладный плащ, который он упорно носил даже в теплую погоду, стряхнул на пол чью-то тетрадку. — А знаете ли вы, что во снах наш разум открывается наиболее полно и порой дает ответы на многие интересующие нас вопросы, на которые в другое время мы никак не можем найти ответ? К вашему сведению, это — чрезвычайно трудная тема, над которой бьются многие умы! Интересная тема! Загадочная! Ведь многие великие открытия совершались именно во сне!

Айра изобразила вежливое внимание.

— Вы только представьте, какие это открыло бы для нас возможности! Стоит только разгадать смысл посылаемых нашим разумом сигналов, как многое стало бы ясно! Быть может, мы смогли бы проникнуть в сокровенные тайны мироздания! Открыли бы эликсир вечной молодости! Освоили бы загадку философского камня! Научились бы жить в гармонии с миром...

Лер ля Роже возбужденно заходил между партами, уже и думать забыв про свою недолгую обиду. Новая тема увлекла его настолько, что он даже не обратил внимания на неприличный жест Грэя Асграйва, который красноречиво изобразил все, что думает о странностях преподавателя. Лер Сухарь аж раскраснелся весь, лихорадочно засверкал глазами, принялся размахивать руками, вслух обсуждая возможные выгоды.

— А наша сила? Возможно, где-то внутри нас скрыт источник неимоверной мощи! Быть может, мы УЖЕ способны на большее, но просто не знаем, как воспользоваться своим могуществом! Если легенды не лгут, и мы произошли от бога, то, наверное, есть и в нас частичка его мощи, в которой мы пока не подобрали нужного ключика...

Ученики скептически переглянулись: ну все, понеслось. Теперь до конца занятия им обеспечена длинная нудная лекция на тему чужих снов и их несомненной пользы для всего человечества. С примерами, предположениями, рассуждениями и иной дуростью, на которую был так горазд впечатлительный и обожающий пофилософствовать учитель. Впрочем, уж лучше пускай умничает и занудствует, чем продолжает утомительный опрос, который давно уже перешел всякие рамки. По крайней мере, во время таких умствований Сухарь перестает замечать что бы то ни было и дает возможность сладко подремать, добирая часы, которых не хватило ночью.

Айра тихонько села на свое место, не решаясь останавливать словесный поток лера ла Роже. К тому же, она тоже ужасно хотела спать, а потому осторожно примостилась на краешке парты, подперла голову рукой и постепенно задремала, строго наказав вялому метаморфу немедленно ее разбудить, если учитель вздумает вспомнить про опрос. После чего сладко зевнула, облегченно вздохнула и незаметно погрузилась в ненавязчиво маячивший перед внутренним взором туман, цвет которого, как всегда, слишком явно напоминал о сиреневом чуде Занда.