Низвергнут или окрылён

Опал пожала плечами. Дома такими вещами занимался управитель и ливрейные слуги в соответствии со строгой внутренней иерархией и распорядком. Здесь...

Отличия от заставы бросились в лицо сразу: не чёткое распределение обязанностей, но хаос и беспорядочная с виду беготня, а вместо строгих уставных мундиров — невнятная разномастная одёжка, зачастую грязная, а то и рваная.

Этот мир существовал по иным законам, отличным от привычных и даже ранее знакомых. Опал когда-то казалось, поселения вне Города мало чем отличаются от таковых внутри стен, и первый же рейд наружу разбил эти представления на маленькие колкие фрагменты. А Соляной Грот их попросту растоптал.

Чужаков заметили сразу и сразу же кто-то кинулся искать человека знающего откуда они взялись и что тут делают. Все старания Альмандина объяснить ситуацию посредством жестов и с трудом связанных слов провалились с треском: несмотря на мелькающие в тарабарщине местного языка знакомые слова, уловить смысл не удалось ни одной из сторон.

— На побережье было иначе, — угрюмо заметил Альмандин. Неудача его и разозлила, и расстроила — своими успехами в освоении никейского он весьма гордился. — Вроде и язык тот же, а не разобрать толком, чего говорят.

Опал очень быстро стало не до того: если на двоих парней очень странного по местным порядкам вида, просто пялились, а кое-кто из женщин и довольно благожелательно, то невысокая коротко стриженая — опять же, по местным меркам, — девица в походной одежде и сапогах для верховой езды вызвала совершено иную, куда более бурную реакцию. И совершенно точно неодобрительную.

После очередного косого взгляда и презрительного шепотка на ухо — шептала одна здоровенная женщина другой с двумя косами под платком с оборками и в относительно чистом переднике, — девушка не выдержала, отступила, заняв позицию между стеной и Змеем. Тот понятливо подвинулся, прикрывая её плечом.

С этим они уже сталкивались, причём в каждом поселении независимо от размера. Мастер говорит — это оттого что здесь женщины не имеют права брать в руки оружия и носить 'мужскую' одежду, а ещё что-то там насчёт приличий и мужского общества. Опал с трудом удавалось провести хоть какую-то связь между этими фактами и репутацией, которую тут понимали явно как-то превратно. Обычно она старалась не обращать внимания — а Мастер не оставлять её в одиночестве в людных местах, но сейчас не осталось ни сил, ни Мастера рядом.

В конечном итоге их всё же разместили, выделив отдельное эмм, помещение, больше похожее на каморку для швабр, без окон и столь же чистое. Вроде как слуги спят частью на кухне, частью в общей людской, а отдельные комнаты есть только у 'верхних' и находятся они не здесь. А и ещё стражники живут отдельно, наверное, у них собственная казарма.

Что-то подсказывало девушке, что и там было бы лучше чем здесь.

Тупичок, где располагалась рассохшаяся дверь в крошечную комнатушку, в коротком списке достоинств которой первым и единственным пунктом значилась общая стена с кухнями — то есть здесь было достаточно тепло, чтобы изо рта не шёл пар, — быстро стал местом густонаселённым. То есть густопроходимым — пока ученики осматривали и прикидывали нанесёт ли полу какой либо ущерб не слишком чистые сапоги, им в спины прилипал взгляд не одной пары излишне любопытных глаз. Кто-то принёс лампу — древнюю и страшную, горящую от масла — и в её, с позволения сказать, свете, комнатушка приобрела вид куда более унылый.

Змей развел руки в стороны и прошелся широкими шагами от стены до стены — хватило четырех. Хмыкнул, свалил в дальнем углу их пожитки и укоризненно глянул в сторону Альмандина:

— Вот сейчас нам бы пригодился управляющий огнём.

— Пошёл ты!

Не сказать чтобы парочка пришла к примирению, скорее их конфликт, едва перейдя фазу холодной войны, очень быстро сменился взаимной капитуляцией: пока отряд тащился через горы, разоряться на перепалки, пусть даже словесные, не рисковал даже Альмандин. После этого между заклятыми друзьями возникла странная пустота, которую очень быстро заполнили бы извинения, пусть даже и формальные, но извиняться Альмандину казалось ниже его достоинства — да и времени сколько уже прошло, и вообще, он же прав! А Змею, несмотря на все усилия Мастера, пока недоставало уверенности в себе, позволяющей спокойно переступать через любые стычки и обвинения, в особенности столь абсурдные.

Дальше взаимных шпилек дело не заходило и теперь зайдёт не прежде чем появится новый весомый повод — и возможность. Общий противник — пока весьма условный правда — по идее должен был вовсе избавить обоих от желания грызться за невидимую кость лидерства в стае, но то ли идея устарела, то ли ума ученикам недоставало.

Провалив поиск, Змей отодвинул защиту своего первого Права минимум на год, а значит у Альмандина появился иллюзорный шанс его догнать, в который достойный сын красного клана и вцепился, привычно игнорируя большую часть спорных доводов.

Сила каждого полуденника явление строго уникальное, даже наследуя её поколениями, представители одного рода не получают одинаковых способностей. Увы, как-то разграничить на 'сильные' и 'слабые' их тоже весьма сложно, они скорее 'подходящие' или 'не подходящие' к определённой ситуации. До момента совершеннолетия ученикам даже в учебных поединках строго запрещается использовать Силу против друг друга, только против Мастера, так что соревнование идёт только по уровню знаний и навыков — как боевых, так и мирных. Собственно Альмандин и Змей давно бы решили всё посредством меча и кулака, если бы не одно но: случайно или нет, но именно здесь они шли хвост в хвост: Альмандина взяли в учение семь лет назад, в возрасте восемнадцати лет — довольно рано даже для потенциально очень способного полуденника. Змей же с Мастером, по словам последнего, чуть не с рождения, в общей сложности почти девятнадцать лет из двадцати трёх — и в иной ситуации эта пропасть была бы непреодолимой, если бы не факт происхождения.

Полуденник наследующий Силу своей семьи, как правило, обладает очевидным преимуществом: у него есть кто-то способный хотя бы в общих чертах объяснить что с этой силой делать и как, в то время как обучающие сирот Мастера двигаются вслепую, пытаясь нащупать намёк на рычаг управления до момента когда бесконтрольные способности сведут своего обладателя с ума и приведут к необратимым разрушительным последствиям. Путь, который занял у Змея почти два десятка лет, Альмандин большей частью прошёл ещё до начала обучения, и вкупе с возрастом — а он старше Змея на два года, — некоторая иллюзия мнимого равенства не только присутствует, но и активно поддерживается Мастером, Хранитель знает чего ради.

С точки зрения Опал, в погоне за званием первого ученика Альмандин упустил из виду немаловажный факт: обращение с оружием в поединках между полуденниками мало связано со схватками с настоящим врагом — сумеречными и ночными тварями. Мастер Герату выпускает Змея на охоту несколько лет, постепенно наращивая сложность и активный боевой опыт, который значит куда больше умения держать строй, стоять в стойке и с идеальным расчётом проводить атаки мечом.

Альмандину важно не уступить даже не Змею, а той опасности, которую он представляет: мысли будто сирота без роду и племени может оказаться способнее и занять в клане место сына достойного рода.

Опал от подобных иллюзий избавилась довольно давно и это была такая же тайна, как и всё остальное. Интересно о чём думал Мастер, набирая учеников со столь непохожим способностями: пока Опал билась, пытаясь управляться с водой и, пока теоретически, — льдом, Змей возился с металлами, осваивая одну самых редкий способностей, Альмандин же учился использовать локальные искажения энергии. Тоже теоретически. На практике, всё, на что последнего хватало, это резкие сжатия энергии в небольшие точки, отчего получались слабые, но довольно разрушительные взрывы. Увы, неуправляемые и неконтролируемые. Интересная Сила, припоминая его семью, где все способности в той или иной мере касались огня, пока линия наследования не прервалась на два поколения, возобновившись только в Альмандине. Среди полуденников принято считать, будто внутри рода способности должны быть похожи, так что отличающиеся таланты Альмандина, как минимум, примечательны. Если предположить что причиной возобновления линии наследования стало, например, вливание новой крови, то неприязнь второго ученика к первому приобретает совершенно иной оттенок...

— Ну что думаете?

Может Грот и не протапливался очень хорошо, но здесь всё же теплее чем снаружи, так что плечо оттаяло и принялось доверчиво ныть. Опал подвигала им туда-сюда, проверяя ощущения, и со вздохом заправила за уши снова выбившиеся тёмные прядки:

— Что будем делать?

Вопрос непраздный.

Спать на голом грязном полу на голодный желудок, не сменив пропитанной дорогой одежды решительно не хотелось.

— Ну, полы мы отмоем, — задумчиво постановил Альмандин. — А лучше и стены... Эй, вы это видите?

Они видели. Для насекомых в недрах каменной крепости тоже оказалось достаточно тепло.

— С мылом, — добавила Опал. Но с места никто не двинулся. Первый ученик посматривал в сторону коридора с мелькающими тенями — чужим носам здесь пахло новостями весьма любопытными. — Змей?

Он встряхнулся, но хмуриться не перестал.

— Ждём Мастера.

— С чего это? — мгновенно вскинулся Альмандин. — Мастер ничего не сказал про визит.

— Не уверен, что мы здесь останемся.

— Вряд ли для нас тут приготовили покои...

Опал проследила взгляд Змея — коридор и коридор. Плохо освещенный, так здесь наверняка берегут свечи...

Продолжая ворчать, Альмандин принялся мерить комнатушку шагами. Под сапогами отчётливо похрустывало, к горлу синхронно подкатывала тошнота, которую Опал героически сглатывала. Устав вслушиваться она выбрала пятачок почище, почти в самых дверях, и села прямо на пол, обхватив колени руками.

Змей не шевелился, правая рука бессознательно лежала на поясе — там, где в любое другое время висел в ножнах кинжал. Накануне Мастер отобрал у них всё оружие, и кажется преждевременно: этот остановившийся взгляд Опал уже видела.

У него, как правило, бывало два следствия: кровь или бег.

Чуть ли не впервые она предпочла бы бег. Соляной Грот решительно не вызывал никаких положительных чувств.

Ждать пришлось не меньше двух часов, но Мастер ворвался в коридор вооружённый канделябром, распугивая тени людей и свеч.

— Мы уходим? — тут же отмер Змей.

Мастер качнул головой, жестом согнал их в комнату и запер двери.

Опал поднялась растирая плечи — она едва задремала, но каменный холод проник кажется в самые кости. Память древних стен не способна согревать живых.

Мастер Герату хмуро оглядел свой маленький отряд.

— У нас есть проблемы.

И начинаются они ровно там, где Мастер считает необходимым посвящать учеников дела текущие. Опал показалось, второй ученик прошептал нечто вроде 'кто бы сомневался', но слишком тихо, чтобы его мог услышать учитель.

— Мы это поняли, — сдержанно сказала девушка.

Мастер сунул Альмандину канделябр и принялся нетерпеливо копошиться в поясной сумке отыскивая трубку и табак. Огня ему не требовалось, едва трубка оказывалась зажата между крепких жёлтых зубов, она принималась тлеть, будто сама собой.

Два-три глубоких вдоха и комнатушка насквозь провоняла отравой.

— Что вы заметили?

Вместо ответа Опал прикрыла нос рукавом.

Змей кивнул на двери:

— Люди удивлены, но не беспокоятся.

— Это и всё? — протянул Мастер чуть разочарованно.

— Сколько крепости лет?

Мастер кивнул девушке: отвечай, мол. Опал честно попыталась припомнить:

— Соляной Грот перестраивался трижды за последние полтора столетия... Первая крепость была деревянной, её сожгли. Думаю, двести лет, как минимум.

— Чуть больше, — кивнул Мастер.

— Я вот к чему. Эти камни стары, — Змей коснулся стены кончиками пальцев, потёр подушечки. — Они многое помнят. Обычно такие места переполнены духами, но здесь я не чувствую ни одного.

Пока первый ученик говорил, Мастер одобрительно кивал, не выпуская трубки.

— Это странно. Если бы я мог видеть Тонкий мир, я сказал бы точно.

— Назовите три причины возможного отсутствия сумеречных на территории крепости.

Ученики переглянулись. Змей кивнув, взял слово:

— Сумеречных изгнали или уничтожили — совсем недавно иначе новые уже налетели бы. Это раз. Здесь сидит одна из старших тварей, пожирающая остальных и мы по какой-то причине её не чувствуем — два. Или аномалия поблизости. Для нас плохи все три.

— Верно. Ты не ошибся, крепость пуста от любых порождений Тонкого мира, не считая, конечно, нас. Следов борьбы нет, следов присутствия спящей твари тоже, но это почти ничего не значит. Лорд утверждает, что никаких странных гостей он не принимал.

Опал нервно поёжилась.

— Так мы уходим? Или остаёмся?

— Я склонен выслушать ваше мнение по этому вопросу. Альмандин?

— Не вижу причин для бегства.

— Опал?

Девушка попыталась говорить бесстрастно:

— Учитывая факт изначально сомнительного поведения лорда, я считаю разумным отступить и продолжить наблюдение...

— Ну да, — фыркнул Альмандин, — здесь есть хотя бы стены, а в чистом поле от ночных снегом не укроешься!

— Любой солдат стражи поднимет тебя на копьё быстрее, чем ты даже подумаешь про ночных, — сквозь треснувшее самообладание Опал поняла, что ещё способна рычать. Альмандин оскорблённо скрестил на груди руки, но отвечать посчитал ниже своего достоинства.

Мастер Герату выдохнул очередную струйку вонючего дыма:

— Змей?

Первый ученик решительно кивнул:

— Предлагаю половинное решение: останемся на несколько дней. Если лорд в сговоре со Двором, мы успеем уйти до того как они перейдут Перевал — если сейчас это вообще возможно. Если причины для волнения — все до одной — будут устранены, подумаем о том чтобы остаться до весны.

— Если ночные не смогут одолеть Перевал, значит и мы не доберёмся до осеннего тракта, дети мои. По крайней мере, нам необходимо переждать метель, а там решим. Возражения есть?

— Верните нам оружие.

— Исключено. И Силой вам пользоваться в этих стенах следует очень осторожно и только тогда когда вас гарантированно никто не увидит и не услышит.

Если учесть что Мастер не вернул ей печати... Опал покосилась на дверь и решила что если за ней кто и стоит, то попросту не поймёт их языка.

— Лучше бы вообще не высовывать нос из этой... хм. Но я понимаю, что долго взаперти вам не высидеть. Змей может ходить один, Опал и Альд вы только вместе, а ещё лучше все втроём. Старайтесь не общаться с местными, и не пугайте их. Я не могу предсказать как они отреагируют на вас и особенно на девушку. Вероятно, не слишком почтительно, но вы обязаны уходить от любого конфликта. Это понятно?

Ученики уныло поддакнули.

— Мне придётся жить наверху, с другими гостями. С ними вам бы тоже не сталкиваться, но если вдруг — молчите и делайте непонимающие лица.