The Elder Scrolls. На изломе времён

— Так ты знаешь, где она или нет?

— Я знаю только, что она договорилась с извозчиком, чтобы он отвёз её прочь из города этим вечером. Сам видел, да вот куда направилась потом — не знаю.

— Для пятисот золотых маловато сведений. Что ещё можешь мне рассказать?

— Частенько видел их вместе с какой-то другой жрицей. Тебе стоит пораспрашивать в храме. Да, кстати, перевозчика уже перекупил ярл, так что как только Хасгерд окажется за городом, её ждёт неприятный сюрприз.

— Есть сведения о некой Лаффориэль, недавно приехала?

— Известная врачевательница? Наслышан. Жрицы смеялись с утра, что Пророчица нашла себе товарища для игры в куклы. Смех да и только. Больше мне про эльфийку сказать нечего, кроме уверенности в том, что ей достаточно тебя коснуться, и ты уже не повоюешь.

Тициан молча развернулся и ушёл. И хотя почти всё, что рассказал ему Софиус, он и так знал, кое-что агент всё-таки выяснил. Хасгерд ещё в городе, и её нужно найти до темноты.

Однако в храме его ждало разочарование в виде целой толпы маркартских стражников, обыскивающих храм под экзальтированные вопли жриц. Закутавшиеся по самые уши жрицы беспрестанно вопили про свой "день целомудрия", но стражи порядка не обращали на это внимания. Из глубин храма выволокли Лаффориэль, причитавшую на современные нравы.

— Куда вы меня тащите, мужики? Я леди Лаффориэль, целитель высшего разряда! Что вы делаете? Куда вы меня волочите и по какому праву?

— Заткнись, старуха! — грубо осадил страж, — Ты причастна к заговору Изгоев в Маркарте. Нам приказано взять под стражу тебя и твоих дружков!

— Они мне не друзья! — врала бабушка, — Я их наняла, чтобы добраться до Маркарта! Куда вы меня тащите?

— В тюряге посидишь, пока не поймаем твоих сообщников!

Когда стражники покинули прихожую, оставив после себя грязь и хаос, жрицы начали убираться, всё также жалуясь на вторжение. А посреди всего этого хаоса около фонтана сидела Пророчица и тихо пускала слёзы, сжимая какую-то книжечку.

— Здравствуй, дитя, — поздоровался агент, — Тебя не тронули?

— Нет, — всхлипнула малышка, — Они меня спрашивали про покушение в Зале мёртвых, но я и так всё как есть рассказала. Они не стали меня слушать.

— Не переживай, Лаффориэль скоро отпустят, ведь она невиновна, в отличие от Хасгерд, — посмотрел он на Пророчицу, — Ты что-нибудь знаешь о ней?

— Ну-у-у...

— Дитя, Хасгерд в очень большой опасности! А ты можешь мне помочь её спасти. Ты что, хочешь смерти такой хорошей женщины?

— Не, ни капельки, — покачала головой Фьотра, — Просто я не знаю, что рассказать. Однажды я видела, как к ней в комнату зашёл мужчина, а ведь это запрещено! Она пыталась его прогнать, но он говорил ей красивые и смелые слова и не уходил. А затем они поцеловались и мужчина ушёл.

— А почему ты за ними подглядывала?

— Я не подглядывала, я гуляла по коридору и случайно услышала, только-то! Хасгерд называла мужчину Брунвульфом, но я такого не знаю.

— Ты мне очень помогла, Пророчица, спасибо тебе! А что это за книжечка?

— Это бабушки Лаффориэль книга. Она мне строго-настрого наказала, чтобы я её из рук не выпускала.

— Дай мне эту книгу, будь добра, — расплылся в доброжелательной улыбке Тициан.

— Нет-нет! Меня же бабушка попросила...

— Если ты мне дашь её, то я никому не расскажу, что ты до сих пор в куклы играешь, — применил низкий шантаж агент.

— Ой, не рассказывайте никому, пожалуйста! Надо мной будут смеяться, — глаза Фьотры опять наполнились слезами, и девочка отдала увесистый фолиант Тициану.

— Больше не буду тебя задерживать, дитя, беги! — попрощался с хныкающей девочкой Тициан и вышел на улицу.

* * *

"Брунвульф значит", — размышлял Тициан, глядя на всполошённый Маркарт: "Вот, значит, с кем проводит бессонные ночи эта предательница. Одного имени мало, мне нужно больше". Размышляя над этим, агент листал книгу Лаффориэль в поисках каких-либо зацепок, но пока встречал только главы мемуаров старой целительницы.

Мемуары Лаффориэль. Оркрест

И вот мне уже 49 лет. По меркам людей — женщина в возрасте, по меркам альтмеров — подросток. И сейчас мне предстояло непростое испытание — пересечь пешком пустыни Эльсвейра, чтобы добраться до Коринта, столицы провинции, для лечения довольно богатого вельможи каджита.

Каждый, кто хоть раз пытался совершить этот самоубийственный переход, скажет, что второй раз он на это не пойдёт. Этот был мой первый и последний.

Когда я наконец добралась до Оркреста, огромной орочьей крепости почти в центре пустыни, избежав при этом смерти от диких тварей, жажды и диких племён каджитов (я и не такое могу), даже эта клоака казалась мне раем. Правда, иллюзия быстро растаяла.

Хотя Оркрест и подпадал под влияние Гривы, владыки Эльсвейра, и императора, но на деятельность внутри города закрывали глаза, пока орки не лезли повоевать в округе. Поэтому в городе царил первозданный хаос, по меркам цивилизованной альтмерки, по крайней мере. Над входными воротами висели обглоданные падальщиками трупы преступников — результат правосудия орков. Даже за стенами были слышны дикие крики и гвалт этого города.

Как только я вошла за ворота, то увидела настоящую войну: стражники перед вторыми воротами сражались насмерть с какими-то солдатами. Ко мне сразу же подбежал разгорячённый орк-страж в традиционной орочьей броне (и как только ему не жарко), как будто он только что крушил головы, а сейчас ему нужно на пост.

— Чего надо, эльфка? — грубо спросил страж.

— Э-э-э, мне в город нужно... — живо растеряла всю свою спесь гостья.

— Зачем?

— Отдохнуть от путешествия и поработать.

— Тогда слушай сюда, девка! В Оркресте правит один закон — наш вождь Гузон. Как он говорит, так и происходит. Ввозить и вывозить можно всё, что угодно, но если поймают за воровство, — злобно зыркнул на неё громадный орк, — Живо отправят над воротами висеть! А теперь плати.

— Чего? За что это?! — сразу вернулся весь задор к путешественнице.

— За право войти в город, конечно. А, так ты не хочешь платить, девка? Тогда, после того, как мы тебя изнасилуем, твой труп отправится вслед за этими белыми уродами, — показал он на то, как мёртвые изрезанные тела солдат волочили в направлении выхода из города, — Ну что, платить-то будем? Гони 200 монет!

— ДВЕСТИ МОНЕТ?! А, ладно, держи! — живо отдала деньги целительница, представляя себе все угрозы верзилы.

— Да, вот ещё, советую не закрывать глаза, девка!

После такого пожелания мне и вправду стало страшно. Было совершенно ясно, что, в отличие от более-менее мирных крепостей севера, которые насчитывали от пятидесяти до семидесяти орков, Оркрест, который населяли почти две тысячи орков и боги знают сколько остальных рас, был полностью лишён порядка и спокойствия.

После прохождения вторых ворот моему взгляду открылась большая площадка с озерцом в центре. А вокруг него располагался огромный рынок, на котором, я уверена, можно купить всё, начиная от ковров и заканчивая рабами. Подойдя к водоёму, я решила, наконец, утолить жажду. Но увидев, что в этом озерке плавают не только груды мусора, но и орки, оттуда же пьют слоны и прочие звери, подумала, что потерплю до таверны.

Когда мне посчастливилось-таки отыскать что-то отдалённо напоминающее трактир, он оказалась полон орками и редгардами, между ними шла массовая потасовка. Протиснувшись между нещадно бьющими друг друга мужланами, я села за ещё не разбитую часть барной стойки и заказала себе чего-нибудь похолоднее. То, что мне принесли, очень напоминало прокисшее молоко, только чьё, не знаю.

— Эй, трактирщик, — окликнула я имперца за стойкой, — Не расскажешь новенькой, как тут живут?

— Я те чё, проводник, остроухая? Вали отседова, если только ты не готова выложить сто монет за разговоры.

— СКОЛЬКО?! Да пошёл ты, скампово дерьмо! — в конец разозлилась я и вышла из провонявшей навозом таверны.

НЕНАВИЖУ ЭТОТ ГОРОД!

— Женщина, вы что-то хотели узнать? — услышала я за спиной мягкий негрубый голос.

Обернувшись, я увидела каджита, судя по всему, торговца с рынка, возвращавшегося домой, ведь время уже подходило к девяти.

Каджиты — кошколюди, обладающие невероятными способностями в акробатике и незаметном перемещении. Из-за этих качеств их часто принимают за воров, хотя работа охотников получается у них также неплохо. Кошачьи лапки, пушистые хвосты, острые ушки, усатые мордашки, — всё это делало каджитов невероятно милыми существами. Но, как и со всеми расами, не все попадали под общее описание. Ещё одна профессия, в совершенстве освоенная кошаками — убийства, тихие и смертоносные.

Ещё одна интересная особенность каджитов заключается в их рождении и связи этого процесса с фазами двух лун: Массера и Секунды. В зависимости от соотношения фаз двух лун у матери-каджита может родиться как разумный каджит, так и неразумный, больше напоминающий обычную кошку.

— О да, — еле сдерживала я своё негодование, — Очень хотелось бы знать, как тут себя нужно вести, чтобы не нарваться на нож, стражу или чтобы не оказаться над воротами!

— Женщина в первый раз в этом плохо пахнущем городе? Тогда Ра'Ваша считает своим долгом предупредить, чтобы собеседник следила за своим кошельком, потому что крадут тут часто. Также мы советуем никак не привлекать внимание орков. Их закон тут — главный. Убил орка — смерть, ограбил орка — смерть. Правда Ра'Ваша уверен, что если тебя за преступлением не застукали, то никакого расследования не будет, будь ты хоть трижды не орк.

— Так, стало чуточку понятнее, благодарю, любезный. Не подскажете, где я могу переночевать? — задала я мучавший меня столько времени вопрос, — А также поесть с дороги.

— Ты женщина, к тому же не орчиха. Так что Ра'Ваша советует зайти в западную часть города. Иди вдоль стены до самого водостока. Там и будет место для ночлега. Еда там же. А сейчас прости, Ра'Ваше нужно идти по своим делам. Ой, вот ещё, учти, что за выход нужно заплатить 300 монет, это единственный вид налога тут.

— ТРИСТА МОНЕТ?! — в ужасе вскрикнула я, но слушать меня было уже некому.

Как и советовал каджит, я прошла вдоль западной стены. Но увидев водосток, я поняла, как же меня надули: это оказалась большая ночлежка бездомных! Дёрнувшись за кошельком, я обнаружила его отсутствие. "Ну так и есть", — подумалось мне: "Тот хитрый каджит — отребье Малаката, обокрал меня, а теперь мне и вправду придётся ночевать тут. Все проклятия даэдра на голову этого кошака!"

Но это было только начало. Как оказалось, едой тот вор назвал сточных крыс, которых нищие вытаскивали из канализации и жарили на огне! ОТВРАТИТЕЛЬНО. Процесс ловли был следующий. Водосток был размером как раз с одного человека. Нищие разбивались на пары: один лез в тоннель и лежал там, пока ему не удавалось поймать хоть одну, а второй его вытягивал, когда тот ловил в трубе крысу. Мне пришлось быть в трубе, так что выглядела я ужасно, пахла, наверное, также. В общем, после "обильного" и "сытного" ужина я легла под открытым небом и начала придумывать, как мне скорее раздобыть денег, хотя бы триста монет, а по-хорошему, около пятисот. Так ничего и не придумав, я решила дождаться утра и легла спать, в надежде, что меня не убьют или не изнасилуют этой ночью.

Утром, правда, ни одной дельной мысли мне в голову так и не забрело. Видимо разбежались от запаха крысиного харча, до сих пор вспоминать больно. Вот так благородная уроженка Саммерсета попала в блошиный конец Оркреста.

Делать нечего, я отправилась бродить по городу в поисках работы. Я почти сразу поняла, что быть больным или раненым в орочьем городе не принято. Тут только три состояния: жив, мёртв и обворован. И перейти от одного состояния к другому было крайне просто. Только на моих глазах за первые три часа уже забили до смерти трёх человек, в том числе и одного орка. Как я не пыталась им помочь, но оживить не сумела. На меня тоже пару раз пытались наброситься, но я быстро убегала прочь от неприятностей.

Ближе к полудню, окончательно заблудившись в бестолково построенном городе, я услышала рёв толпы и звон оружия. Я, конечно, слышала про боевые ямы Оркреста, но не думала, что они такие большие. Огромный вырытый колодец, в который с двух сторон подводились тоннели для сражающихся.

— Походите, подходите! — орал что есть мочи зазывала перед трибунами, — Сегодня у нас в программе: бои вольных бойцов и рабов, стенка на стенку, один на один и против ужасных чудищ! Вы можете поставить на исход боя 100, 200 или 300 золотых, если выигрываете, получаете в два раза больше!

"И почему в этом городе всё меряется в сотнях?" — думала я, проходя мимо ямы и направляясь в залы бойцов, быть может, там у меня получится немного подзаработать?

Я с трудом нашла туда вход, а спустившись в сами казармы, поняла, что мне ещё повезло спать у водостока. В полумраке помещения теснилось человек пятьдесят, разбиваясь на группы и кучковавшихся около различных манекенов. Дышать было нечем, вентиляция явно не справлялась с таким количеством народа. Неудивительно, что довольно часто бойцы падали в обморок из-за нехватки кислорода. Найти главного тут не составило труда — это был самый большой и крикливый орк во всём Тамриэле.

— Чего тебе, вонючая остроухая? — безо всякого приветствия перешёл к делу зеленомордый. И почему среди орков столько расистов? — Проваливай, если только ты не пришла сражаться!

— Нет, уважаемый, — со всей возможной вежливостью отвечала я, — Не нужна ли вам целительница высшего разряда, чтобы оказывать медицинскую помощь раненым в боях гладиаторам и зверям?

— Чё ты вякнула, остроухая? Врачевать? Гладиаторов?! АХ-ХА-ХА-ХА, — дико заржал верзила, — Ты чё мелешь, дура?! Ты либо выиграл, либо сдох, АХ-ХА-ХА-ХА!

— А как же ранения выигравшего, его же могут ранить? — совершенно растеряно возразила я.

— Я тя щас раню, если ты не отвянешь от меня! Катись прочь, эльфская шлюха, пока твою башку не размозжил! — внезапно вышел из себя распорядитель, и мне пришлось быстро ретироваться.

Я тихо присела у стены, стараясь отвлечься от страшной вони в подземелье, но даже тут мне спокойно посидеть не дали.

— Эй, остроухая, ну-ка вали с моего места! — наехала на меня невесть откуда взявшаяся орчиха.

— Эй, зеленорожая, может быть, будешь повежливее со мной, а? — не выдержала от постоянных оскорблений я.

— Как ты меня назвала, дрянь? — взбеленилась грубиянка, но тут же с судорожным вздохом осела, держась за стену, — Тебе повезло, дрянь, что эта тварь всё-таки зацепила меня, иначе я бы отпинала тебя до полусмерти! Всё-таки у того саблезуба были хорошие когти.

— Дай посмотреть, — резко поменяла я настрой. Мне хватило лишь взгляда, чтобы понять: без помощи эти три глубоких пореза на икре грозили обернуться потерей ноги.

— Да пошла ты, остроухая! Ни септима тебе не заплачу!

— Ты рискуешь потерять ногу и остаться беспомощной в городе, где правят сила и естественный отбор! И тебе жаль десяти монет на первоклассное лечение?! — в конец отчаялась я понять логику, по которой живут в этом, полном расизма, городе.