— 'Либо'? — переспросил Эгиль, резко заворачивая за угол, — так он не твой напарник?
— Не помню! — я постаралась добавить в голос как можно больше отчаяния, — я нашла его в Мёртвом лесу через несколько часов после того, как очнулась сама.
— Как узнали про монастырь?
— Человек по имени Финиан... — уже собралась начать я, но тут же была остановлена призывающим к молчанию жестом.
— Понятно. Входите.
Я и не заметила, что мы миновали очередной, ничем не отличающийся от остальных, коридор и остановились перед незаметной с первого взгляда дверью, которая приветливо распахнулась навстречу, стоило только отцу Эгилю тихо произнести несколько неразборчивых слов.
Робко протиснувшись в небольшую комнатушку, которая казалась ещё меньше из-за обилия расставленных вдоль стены книжных шкафов, и огромного, почти полностью заваленного бумагами стола, я втянула за собой Нао и тут же ошеломлённо замерла, только сейчас осознав, что множество свечей, в беспорядке расположившихся на всех свободных от книг и бумаг горизонтальных поверхностях, загорелись сами собой, стоило только хозяину кабинета сделать лёгкое движение рукой.
'Так. Это магия. Бояться нечего. Это всего лишь та самая чёртова магия', — попыталась успокоить я саму себя, затравленно озираясь по сторонам. Получалось, честно говоря, не очень.
'Да возьми же ты себя в руки!' — прикрикнул внутренний голос, — 'не хватало ещё, чтобы этот отец Эгиль заметил твой страх перед ней!'
Как ни странно, но окрик возымел эффект, и, когда я в очередной раз подняла глаза, в них не было ни капли страха. Ну, или та его доля, которая может быть свойственна потерявшей память добытчице, но никак не человеку, первый раз в собственной жизни столкнувшемуся с совершенно непонятной для него силой.
— Садитесь, — отец Эгиль кивнул на скамью, непонятно как втиснувшуюся между парой шкафов, и я покорно опустилась на жёсткое деревянное сиденье, взглядом приказав однокласснику сделать то же самое, — давно ты пришла в себя?
— Вчера вечером, — я разжала взмокшую от волнения ладонь, выпустив руку Нао, — а он спустя несколько часов.
— И не вспомнила ничего, кроме имени?
— Совсем ничего, — сокрушённо покачав головой, я только теперь осмелилась как следует рассмотреть нашего собеседника. Совсем молод, куда моложе, к примеру, моего отца, но твёрдый цепкий взгляд тёмных глаз наводил на мысли о немалом жизненном опыте, — да и имени-то я, как выяснилось, не забывала.
— Снимай куртку, — решительно потребовал хозяин кабинета.
— Это ещё зачем?! — мне совсем не пришлось по нраву это предложение, причём озвученное в приказном тоне. В планы на вечер уж точно не входило раздеваться перед совершенно незнакомым человеком и ехидным одноклассником, который, хоть и смотрит сейчас на ближайший шкаф пустым взглядом, но уж зрения-то точно не лишён!
— Или закатай рукав до предплечья, раз ты такая стеснительная, — раздражённо бросил отец Эгиль, — более-менее разумные добытчики помечают левую руку татуировкой как раз на такие случаи.
— Нет у меня никакой татуировки, — угрюмо пробурчала я, тем не менее, закатывая рукав как можно выше, а потом, немного подумав, проделала то же с курткой одноклассника, — и у него, как видите, тоже.
— Ну может в следующий раз будешь умнее, и нацарапаешь хотя бы название Гильдии, к которой принадлежишь.
— Гильдии?
— Об этом узнаешь завтра. Вот с твоим другом придётся сложнее.
— А...
— Твоя память, судя по всему, вернётся ещё не скоро, поэтому завтра отправишься на лекции общих знаний вместе с самыми младшими, — он перебил меня, отвечая на незаданный вопрос, — а к нему, — очередной кивок в сторону Нао, — придётся применять целебную магию.
— Вы... — вот тут мне стало по-настоящему страшно из-за реально нависшей угрозы быть разоблачёнными, — будете изучать его память?
— Таким тонкостями обучены только самые сильные маги, — Эгиль сцепил пальцы рук, опёршись на них подбородком, — в наших силах лишь заставить его вспомнить хоть что-то, но если он не добытчик, а мы будем давить именно на это, психика может не выдержать.
— Понятно, — я незаметно перевела дух, — а тогда — как?
— Я не буду вдаваться в подробности, ты все равно не поймёшь. Завтра сама увидишь результат.
— Он, — я посмотрела на одноклассника, — станет более адекватным?
— Не хочу загадывать. Но он не первый, кого мы таким образом приводили в чувство.
Ну да, может и не первый добытчик, кого в самом деле шарахнуло чужой магией. Ну наверняка точно первый, кто оказался практически идеальным актёром и этим самым добытчиком только притворяется!
— Переживаешь за него? — в голосе отца Эгиля прозвучали удивлённые нотки. Ну да, с чего бы мне переживать за парня, которого я и знаю-то, если верить моей легенде, всего лишь сутки.
— Ну... Я же... нашла его. Так что, наверное, должна нести ответственность...
— Понимаю, — он кивнул, вставая из-за стола, — наверное, Ивар уже сообщил, что у нас сейчас очень тяжелый в материальном плане период?
— С самого порога, — сообщила я, — назвав 'лишними ртами'.
— Не стоит на него обижаться, — отец Эгиль, тем не менее, сокрушённо покачал головой, — воспитанники питаются очень скудно из-за недавнего нападения на монастырь магов Орилейнда, потому что большая часть средств от выручки артана уходит на восстановительные работы.
— Так у вас тоже есть добытчики? — удивилась я.
— Конечно. Завтра познакомишься. Может, они видели тебя раньше и помогут вспомнить хоть что-то.
Сомневаюсь. Но ему об этом знать необязательно.
— В общем, если хотите остаться здесь... С 'лишними ртами', конечно, Ивар перегнул, а вот лишние руки будут очень кстати.
— Конечно, — я кивнула, понимая, что с этим человеком лучше во всём соглашаться, по крайней мере, пока мы целиком и полностью зависим от его расположения.
— Сегодня переночуешь в пустом классе. Завтра настоятельница решит, куда тебя поселить.
— А он? — я кивнула в сторону Нао.
— Проведёт ночь в лазарете. Идём, уже поздно.
Вот ведь чёрт! Мне просто необходимо остаться наедине с одноклассником хоть на несколько минут, чтобы успеть предупредить о том, что его ожидает. Ведь совершенно непонятно, как поведёт себя этот упрямец, когда почувствует вмешательство этой самой магии. Может быть, просто начнёт паниковать, чем выдаст себя в первые же минуты.
— Можно мне остаться с ним? — робко спросила я.
— Зачем? — отец Эгиль нахмурился.
— Ну... — я прекрасно понимала, что спорить нельзя ни в коем случае, но была буквально в шаге от паники, потому что ситуация так и норовила стремительно выйти из-под контроля.
— С ним всё будет в порядке, — раздражённо прищёлкнул языком мой собеседник, — идём же!
Мне ничего не оставалось, как, чертыхаясь про себя, покорно следовать за ним. Оставалась слабая надежда, что этот неведомый лазарет находится ближе, чем классные комнаты, и я хотя бы смогу запомнить, как туда пробраться, чтобы успокоить явно разволновавшегося к тому времени Нао.
Интересно, моим мечтам хоть иногда суждено сбываться? Однозначно нет, потому что буквально через пару поворотов отец Эгиль распахнул очередную дверь, кивком приглашая войти.
— В шкафу найдёшь матрас и пару одеял, — сообщил он, взмахом зажигая единственную свечу, в слабом свете которой я смогла разглядеть несколько рядов совершенно обычных школьных парт и огромную, почти во всю стену, классную доску — я разбужу тебя в пять.
— Во сколько?! — вопрос сорвался с языка быстрее, чем я успела сообразить, что возражать здесь нельзя ни в коем случае.
— В пять, — невозмутимо повторил чёртов священник, — доброй ночи.
Короткий взмах длинной чёрной рясы, и он, резко развернувшись, скрылся в тёмном дверном проёме, уводя за собой явно ничего не понимающего Нао, я же осталась стоять посреди пустого класса, растерянно смотря им вслед.
Так вот почему здесь ложатся спать почти сразу же после захода солнца. Да они встают с первыми его лучами!
Возмущение по поводу столь ранней побудки улеглось довольно быстро, потому что куда больше меня волновал одноклассник, который сейчас пребывал в неведомом мне лазарете и явно не знал, что делать дальше. Надо как-то пробраться туда, но как найти место о котором я не знаю совершенно ничего?
Я растерянно оглядела шкафы, ровным рядом выстроенные вдоль самой дальней стены. Может быть, в одном из них отыщется план помещений?
Подхватив единственную свечу, я потянула на себя ближайшую створку. Заперто. Та же участь постигла меня и со вторым шкафом, а также со всеми последующими, кроме последнего, в котором, впрочем, не обнаружилось ничего, кроме уже упомянутых одеял. Со злостью кинув их на свободное от парт место, я уселась на импровизированное ложе, и погрузилась в раздумья.
Мне просто необходимо пробраться в лазарет. Но, гори всё синим пламенем, я совершенно не знаю, как это сделать! Не заглядывать же в каждую дверь, надеясь обнаружить за ней настолько нужное мне место?! Найти кого-нибудь из этих... святых отцов, сослаться на недомогание и попросить проводить меня туда?
Мысль была не самой плохой, вот только где гарантия, что меня даже на минуту оставят одну, чтобы успеть разъяснить ситуацию однокласснику?
Ну, думай же, идиотка!
Я с силой ударила кулаком по матрасу и поэтому не сразу расслышала тихий шорох, донёсшийся со стороны двери.
— Айрин? — еле слышный шёпот, но у меня не было ни капли сомнений относительно того, кому он мог принадлежать.
— Нао! — захотелось повиснуть на шее у одноклассника, который оказался куда умнее меня, раз смог пробраться сюда.
— Тише ты! — он в несколько шагов пересёк классную комнату, опускаясь на край одеяла, — хочешь, чтобы нас услышали?
Охватившая эйфория почти тут же сошла на нет и появилось привычное желание дать затрещину зарвавшемуся нахалу, упорно продолжавшему считать меня полной идиоткой.
— Я и так не ору! — как же трудно повышать голос, шепча при этом даже не вполголоса, — как тебе удалось?
— Ну, я ни слова не понял из вашего разговора, поэтому когда тип в рясе привёл меня в какой-то аналог медпункта, выждал, пока все угомонятся и тихо слинял сюда.
— В лазарет, — машинально поправила я, — в общем, слушай.
Хватило нескольких минут, чтобы едва слышно ввести в кои-то веки не перебивавшего меня Нао в курс дела.
— Значит, применят воздействие магии, — задумчиво пробормотал он, потирая шею, — знать бы ещё, какое именно.
— Ага... — я перевела взгляд на неровно мерцающее пламя свечи, — может быть, к утру ты будешь вести себя чуть более адекватно?
Нао отрицательно покачал головой, о чём-то усиленно размышляя.
— Это вызовет подозрения. Ладно, по крайней мере теперь я примерно знаю, чего ожидать от этого... как ты сказала?
— Отца Эгиля. Хотя вряд ли он лично будет заниматься тобой.
— Ты говоришь, у них не хватает персонала и рабочих рук. Так что запросто.
Я ничего не ответила, продолжая задумчиво смотреть на оплывшую свечку.
— Как думаешь, надолго мы здесь застряли? — нарушила я тишину почти минуту спустя.
Одноклассник пожал плечами, поудобнее устраиваясь на жёстком матрасе.
— Твои родители сходят с ума, да?
— Отчиму всё равно, — буркнула я, усиленно рассматривая незамысловатый узор на одеяле, — а твои?
— Ты живёшь с отчимом?
— Ага, — мне уже было всё равно, что Нао узнал часть моей не слишком благополучной биографии, — меня удочерили очень давно, ещё совсем ребёнком.
— А твои настоящие родители?
— Никогда их не видела и не помню.
Кажется, одноклассник хотел что-то сказать, но лишь тяжело вздохнул, поднимаясь с матраса.
— Думаю, стоит вернуться в лазарет, пока меня не хватилась какая-нибудь излишне сердобольная монашка.
Я прекрасно понимала, что ему необходимо быть там, а не со мной, но Нао при всей своей невыносимости и язвительности был единственным человеком, который хоть как-то связывал меня с местом, куда я всей душой жаждала вернуться. И оставаться здесь совсем одной было куда страшнее, чем с ним вдвоём даже в Мёртвом лесу.
Накатившие страх и совсем непривычное чувство одиночества вылились в очередной приступ раздражения, и я зло произнесла:
— А можно чуть повежливее с людьми, которые пока не сделали тебе ничего плохого?
— Давай отложим урок хорошего тона до следующего раза? — а вот он, кажется, всё прекрасно понял, потому что пальцы одноклассника потрепали меня по макушке, — спокойной ночи.
— Нахал, — буркнула я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вцепиться в эту руку.
— И кто мне тут говорил про вежливость? — тихо усмехнулся одноклассник, и через несколько секунд о его присутствии напомнила только тихо скрипнувшая дверь.
Наверное, нужно постараться заснуть, потому что уже поздний вечер, а раз здесь все привыкли вставать ни свет ни заря...
Тихим дуновеним я задула свечу, завернулась в одеяло и вытянулась на жёстком неудобном ложе. Вопреки всем мыслям, что заснуть мне точно не удастся, сон сморил меня даже раньше, чем я успела сообразить, что так и не пожелала спокойной ночи скрывшемуся за дверью Нао.
* * *
— Девочка, — кто-то тряс меня за плечо, и я со стоном пошевелилась, заставляя себя разлепить упорно не желавшие открываться глаза.
Надо мной склонилось уже немолодое женское лицо, на котором, впрочем, появилась тень неодобрения, стоило мне только, широко зевнув, сесть на матрасе и зябко охватить себя руками.
А она ожидала, что я бодро подскочу в такую рань?
— Вы...
— Настоятельница монастыря. Ты не принадлежишь к нашим воспитанникам, поэтому можешь звать меня сестрой Ильвинг.
На языке так и вертелось спросить, как же обращаются к ней остальные, но я только коротко кивнула, уже успев сообразить, что эта женщина одобряет только собранных и сосредоточенных людей, без малейшего колебания выполняющих её указания.
— Как тебя зовут?
— Айрин, — я поднялась на ноги, сложив постельное бельё аккуратной стопкой и пряча его в шкаф, — а как там...
— С твоим другом всё в порядке, — обнадёжила меня настоятельница, — идём со мной.
Кажется, все обитатели монастыря уже давно поднялись на ноги, потому что навстречу нам то и дело попадались быстро снующие туда-сюда мальчишки возраста вчерашнего Ивара, которые, скорее всего, и были местными воспитанниками, потому что стоило любому из них завидеть настоятельницу, они вытягивались по струнке, складывали в руки в одном и том же непривычном для меня жесте, почтительно кивали, и почти тут же срывались с места, продолжая нестись в нужном им направлении.
На меня смотрели всё чаще недоумённо, но без особого удивления, и скоро я перестала обращать внимание на множество детских взглядов, и постаралась запоминать бесконечные повороты, чтобы хоть как-то ориентироваться в лабиринтах монастыря, которые ранним утром, надо сказать, выглядели куда светлее и приветливее. И даже лица на портретах при более внимательном рассмотрении казались совсем не угрюмыми, а просто чересчур сосредоточенными.
