Мёртвый-Плохой-Злой

Впрочем, я понимал наших Изгоев. Лишившись Юлианоса, они стали обычными дикими вампирами.

Теперь на охоту мы ходили вдвоем. Насколько это поможет при встрече с тем вампиром, мы не знали. Но так было как-то спокойнее.

И так было спокойнее до того момента, как мы с Зеленой-Водой вернулись с очередной охоты.

Мы тащили тушу гуара, и я спускался по лестнице, пятясь. Поэтому сначала я увидел, как, оскалившись во всю пасть, Зеленая-Вода расцепила лапы. Потом я тоже бросил гуара и обернулся.

Пол был залит кровью. И в центре лужи лежало чье-то исковерканное тело.

Мы с аргонианкой бросились к нему. Я перевернул лежащего на спину. Это был Ллирин Сарано. Одна рука данмера была оторвана — не отрублена, именно вырвана из сустава. Одежда — в клочья. Шея и грудь — тоже в клочья.

Ллирин был мертв.

Зеленая-Вода зашипела.

Я обернулся к ней. Аргониане не умеют плакать, как люди и меры, но то, что творилось с Зеленой-Водой, вполне можно было бы назвать рыданиями.

Пусть и бесслезными.

Я приобнял ее за плечи, и она вцепилась в меня, словно я чем-то мог помочь.

— Х-хальвес-с-с, — выдавила она, — что же это...

Я думаю, она догадывалась, что это. Вернее, кто в этом виноват. А если он еще тут? Дyрак я, поздно спохватился. Впрочем, если он еще на нас не напал — скорее всего, его тут нет.

— А Каиша? — подумал я вслух. За время моего отсутствия Изгои Куарра перетащили своего закованного в лед коллегу вниз, в пещеру.

— Что же, мы оставим Ллирина?! — вскрикнула Зеленая-Вода.

— Но он уже мертв, — я что-то не подумал проявить деликатность, но я и сам был немало ошарашен.

Она всхлипнула.

— Он... он...

— Тшш, — сказал я, — тшш... Мы только посмотрим, как там Каиша... и вернемся.

Ее когти впивались в мое предплечье.

"Так тот знает о нашем убежище, — думал я, спускаясь вниз, — надо уходить..."

Вытащив из кармана Зеленой-Воды свиток "света", я использовал его. У меня была надежда, что о потайном ходе наш таинственный враг не знает, но...

Магический свет осветил пещеру.

И тело Каиши.

И его голову. Отдельно.

Зеленая-Вода хрипло вскрикнула и свалилась без чувств рядом со мной.

Я и не думал даже, что буду переживать из-за смерти Ллирина. Вроде... ну мужик он был неплохой, даром что данмер, но нас же ничего не связывало. Но когда мы с Зеленой-Водой, перед тем, как покинуть Обитель, относили его тело вниз, укладывали на одну из постелей, прикрывали полотном, мне было невесело.

Совсем невесело.

А уж Зеленая-Вода вообще чуть ли не поминутно всхлипывала.

В эту ночь мы не успели бы уйти все равно. Поэтому негласно решено было ждать следующего вечера. Опасаясь нападения, мы не ложились спать. Я собирал вещи, а Зеленая-Вода, не поверите, убиралась. Я себе этого представить не мог. Убираться перед тем, как уйти, скорее всего, навсегда! Пойми их, женщин.

— Слушай, Зеленая-Вода, получается, ты теперь Хозяйка? — спросил я, надеясь чуть подбодрить ее.

Аргонианка зло мотнула головой.

— Игрушки это все. Никто нам больше не Хозяин.

Подбодрить не вышло. Я замолчал, обдумывая завтрашний маршрут.

Можно пойти мимо Призрачного Предела, на восток. И поселиться в какой-нибудь гробнице на побережье. Места там дикие, и поохотиться можно, и вряд ли нас там отыщут.

Правда, что делать нам, скрывшись? Вести жизнь диких вампиров?

Да и, при всех достоинствах последней из Изгоев... не было у меня настроения прожить в ее компании остаток жизни — а у вампиров она может стать и бесконечной. С другой стороны, бросать ее одну, на съедение нашему злому гению после того, что он сделал с Ллирином — совсем уж жестоко.

— Зеленая-Вода!

— Чего опять?

— Как ты смотришь на то, если я тебя доведу, например, до восточного побережья, поселю где-нибудь, а...

— Там есть убежище диких Куарра, Хальвес. Рядом с клановыми Берне. Те их не трогают — считают ниже своего достоинства, наверное.

— Откуда ты знаешь?

— А те две были оттуда. Близняшки-то.

— Тогда я тебя туда провожу. А сам...

— Если тот справился с Юлианосом, — задумчиво проговорила аргонианка, — то... не боишься?

— Я привык.

— К чему?

— К опасности. Я — ассасин, все же.

— Я вот все думаю, почему же он не дождался нас тут, — Зеленая-Вода нервно оглянулась на вход. — Убил Ллирина... и Каишу. И ушел.

— А я — как он узнал про тайный ход. Сам нашел?

— А если он... пытал Ллирина?

— Нет... не похоже. Раны другие.

— Но ведь его можно найти, если поискать, ход-то этот?

— Чтобы начать его искать, надо знать, что он есть. Ты уверена, что все пропавшие Изгои убиты?

— Ты хочешь сказать?.. Понимаешь... высшие вампиры способны чувствовать своих кровных очень далеко. Приемных — еще дальше. А Хозяин переставал чувствовать пропавших через некоторое время.

— А кто пропадал, кроме Алверэля?

— До тебя еще. Мы не знали тогда, почему.

Ах, ну да. Юлианос же говорил мне.

— А если... вампир исцеляется? Его тоже перестают чувствовать?

— Я... я не знаю... но как?! Не могли же они все... если это вообще возможно!

Я не был столь уверен.

Я без особых приключений довел Зеленую-Воду до гробницы диких Куарра и мы попрощались. Попрощались, возможно, навсегда. Я же вернулся в Обитель.

Все в нашем убежище было так, как оставили мы с Зеленой-Водой, уходя. Тела Ллирина и Каиши все так же лежали у стены, накрытые тканью. Никакого запаха гниения — тела вампиров сохнут и истлевают, превращаясь в темный прах, но не гниют.

Но все же спать рядом с ними мне не хотелось. Поэтому я вынес их наверх, под небо. На солнце они сгорят сразу.

На руках остались следы праха, почти черного порошка, чуть масляного на ощупь. Вернувшись в пещеру, я стал отмывать ладони. Эта дрянь держалась на коже, как смола.

— Помочь? — спросили из-за спины. Так беззаботно и просто, что я машинально поднял голову.

И мою шею сжала чья-то рука. Ощущение было такое, словно держащему меня по силам было раскрошить камень, просто зажав его в щепоть — не прилагая усилий. Я даже захрипеть не смог. Моментально потерял сознание.

Очнулся — не поверите — в цепях.

Прикован был к какому-то алтарю. Покрутив головой, я увидел такой же алтарь по левую руку... на нем кто-то лежал.

— Гххх... — сказал я, хотя хотел сказать "эй".

Лежащий повернул голову.

Одного глаза у него не было. Свежие шрамы пересекали лицо, уродуя некогда красивые черты. Но тем не менее, это был Юлианос.

Встретились.

— Х-хальвес?

— Ты жив? — спросил я.

— Дважды, — ответил он.

Я приподнял голову. И он, и я были обнажены до пояса. Но если на моем теле была разве что пара отметин — старые раны, то на груди Юлианоса словно кто-то недавно тренировался в художественном вырезании узоров.

— То есть? — спросил я, роняя голову.

— Прислушайся к крови, Новый.

— Верный.

— Плевать.

— Ты человек... тебя исцелили, — сказал я, не утруждая себя прислушиванием.

— Да.

— Ну и как?

— Ужасно, — вот чего я никогда не слышал в его голосе — нутряного страха.

— А что у тебя с лицом?

— Сопротивлялся.

Я подергал на пробу цепи. Неа. Крепкие.

— Что с нами будет? — осведомился я.

— Наверное... тебя исцелят... а я... снова стану вампиром. Только... уже не собой. Алверэль...

— О, тоже жив?

— Ну... если это можно так назвать.

— Чего?

— Этот делает из вампиров — людей... а потом из них... что-то вроде полностью послушных себе рабов. Даже не Скотин, как клановые. А очень сильных... вампиров, послушных себе. И сейчас я стану таким вот зомби, а ты — человеком. Точно так же... меня сделали человеком, а Алверэля — рабом.

— И кто он?

— Он? Какой-то бретон. Хальвес, попробуй освободиться...

— Да пробовал я... Толку-то! Он со мной одним мизинцем справится.

— А... проклятье, я уже рук не чувствую... такая слабость, Хальвес... я так отвык.

— А магия?

— У меня маны не осталось.

— Ну влипли мы.

— Да уж.

— А на мне тоже такую красоту вырежут? — спросил я, стараясь не выказывать страха.

— Ну не знаю я! — почти выкрикнул Юлианос. — Думаешь, мне тут всё рассказывают?!

— Ллирин мертв, — сказал я, — и Каиша.

— Ллирин? Как? Ох... как?

Я рассказал.

— Ну вот и все, — сказал Юлианос, когда я закончил рассказ. — Вот и все с Изгоями Куарра.

Какое отчаяние в голосе!

Я бы на его месте больше печалился по своей будущей судьбе, чем по честолюбивым планам. Впрочем, то же самое я с успехом делал на своем месте.

Делать было все равно нечего, поэтому я пытался освободиться от цепей. Это было скампски сложно — цепи были короткие, толстые, и в камень вделаны на совесть. Даже вампирская сила мало помогала — в таком неудобном положении. К тому же почти сразу рука начала зверски болеть.

Слышал я, что в принципе можно творить заклинания, не производя никаких жестов руками. Я попробовал "ночной глаз", но ничего не вышло. Не получится из меня волшебник.

— Ну что? — спросил Юлианос с соседней тумбы.

— Да ниче... го, — я в очередной раз напряг руку, пытаясь вырвать цепь.

Как только я решил немного отдохнуть — запястье я изранил в кровь, а толку никакого — со стороны изголовья послышался скрип и шаги.

Я, как мог, запрокинул голову, надеясь увидеть, кто пожаловал.

— Алверэль... — голос Юлианоса прозвучал моляще — и мне не понравились эти нотки.

Алверэль, наш дважды-вампир, никак не ответил на обращение своего Дарителя. Подойдя к нему, он бесцеремонно схватил Юлианоса за подбородок, повертел его голову, вытащил откуда-то пузырек и помазал чем-то шрамы на его шее.

Потом подошел ко мне.

В его глазах не было ничего, чего я ожидал увидеть — ни пустоты, ни фанатичного огня. Обычные красные глаза. В движениях его тоже не было никакой скованности.

— Алверэль, ты слышишь меня? — спросил я.

— Да, слышу, — ответил он совершенно нормальным голосом.

— Что ты хочешь сделать? Кому ты служишь?

— Я никому не служу, с чего ты взял? — искреннее недоумение.

— Отпусти нас тогда!

— Зачем?

И действительно.

— Ты нас помнишь вообще?

— Конечно, помню.

— Не старайся, Хальвес, — подал голос Юлианос. — Я ему что только не говорил... он просто считает ситуацию совершенно нормальной. Он даже не понимает, что служит кому-то.

На эту тираду бывший Изгой Куарра никак не отреагировал. Просто стоял, смотрел на меня, словно что-то прикидывая.

А потом неторопливо достал узкий нож. Я непроизвольно дернулся. Алверэль, не меняя выражения лица, что-то отсчитал по моей груди и провел лезвием поперек ребер, раза три. Я прикусил губу, чтобы не вскрикнуть.

Потом он прикинул еще что-то, провел очередной разрез, уже глубже.

— А-ах, прекрати! — выкрикнул я.

Но он не внял.

Не подействовала на него и отборная ругань.

Когда он, наконец, закончил экзекуцию и удалился, оставив меня, ну, не то чтобы истекать кровью — не очень глубокие царапины были — но изрядно порезанным, я расспросил Юлианоса, что нас ждет дальше.

— Обряд.

— А конкретнее?

— Ну ты знаешь, — истерически весело сказал Юлианос, — вот у меня, например, было чувство, что из меня мгновенно выдернули всю кровь, так же мгновенно впихнули вместо нее яд, ну а как ты это оценишь, я понятия не...

— Что еще?

— Еще?! Мало, да?!

— Послушай, ты, — я вывернул голову, — если ты уже смирился с будущим в качестве такого вот, как твой ненаглядный Алверэль, то я — нет. Что еще?

Я не знал, что хочу услышать. Мало ли?

— Потом... потом мне дали выпить что-то вроде сонного зелья... а когда я проснулся, то уже...

— Зачем пил?

— Так больно же было...

— Понятно, — процедил я и вновь принялся за попытки высвободить руку.

— И мне даже что-то снилось тогда, — сказал Юлианос.

— Ну и?

— Я... я забыл, что.

Потрясающе.

Я дергал цепь, не жалея руку, понимал, что бесполезно, но все равно дергал. Юлианос молчал. Долго. Потом повернул ко мне изуродованное лицо и сказал:

— Если сумеешь вырваться, убьешь меня, хорошо?

И отвернулся.

Хорошо. Лучше просто некуда.

Проклятье, у меня почти получилось! Вот скотство, камень вокруг цепи уже начал крошиться, ну еще не более четверти часа — и я освободил бы руку, но я не успел.

К нам пожаловал тот самый таинственный вампир. Вполне заурядный бретон, средних лет. Кого-то его физиономия мне смутно напомнила. Этакий тяжеловатый абрис лица...

— О, какой прыткий, — сказал он мне, увидев результаты моей схватки с оковами, — еще раз дернешь рукой — сломаю, — и он показал двумя пальцами, словно щелкнул, как легко это ему будет проделать.

— Ты кто такой? — спросил я.

— Тебе что-то скажет мое имя? Ну, Свелиан Элберт, если тебе интересно, Куарра.

— Очень приятно, — сказал я саркастически. Элберт. Где я слышал эту фамилию?

— Послушайте, — обратился к нему Юлианос, — ну зачем вы... — голос его задрожал, — убили Ллирина... если вам он не нужен был, зачем?

— Мне он действительно был не нужен, — спокойно объяснил Элберт, — сейчас я собираю кровь Куарра. Берне я уже собрал. А тебе он зачем?

— Сволочь, — безнадежно прошептал Юлианос.

— А какие претензии? Ты — вампир. И твой присный был — вампир. Чудовища. Чудовищ нужно уничтожать.

— Я уже человек... твоими стараниями, гад...

— Это отменяет количество убитых тобой ради крови?

Я, признаться, был ошарашен этим ханжеством. Кто нам тут мораль-то читает?

— А пропавшие из Альд'руна чьих рук дело? — спросил я, — не твоих ли?

— Ну, не моих лично, а моих...

— Рабов, — выплюнул Юлианос, — будь ты проклят.

— Разве я виноват, что у Обряда такой побочный эффект? Зов Вампира, ты, Астиус, и сам скоро так сможешь. Звать свою жертву.... или жертву любого другого Возрожденного... Что ты так мучаешься? Ты же не будешь чувствовать себя рабом. Тебе мысли такой не придет. Это как во сне... Ты будешь силен, спокоен, счастлив. Пока не... ну это неважно.

И тут я вспомнил.

— Ты — брат магички из Альд'руна, — сказал я.

— Ну да, — сказал тот. — Она занимается двемерами... а я занимался вампирами. Хотя, видят боги, — его лицо перекосило вдруг какое-то застарелое чувство, — лучше бы я занимался двемерами или еще какой давно почившей в веках чушью...

"Ох, как ты прав", — подумал я.

— Ладно. Что болтать. Начинаем Обряд, пожалуй?

Ответа ни от меня, ни от Юлианоса он не дождался. Впрочем, нет.

— Прощай, Хальвес, — сказал Юлианос. — Просьбу мою помнишь?

— Помню, — сказал я. Только толку-то. Не судьба мне вырваться.

Меня бросило в дрожь. Страшно. Этот обряд... ради которого сейчас какие-то молчаливые тени — рабы Элберта, наверное — зажигали свечи, расстилали полотнища со странными знаками, втаскивали что-то громоздкое, накрытое тканью... пугал меня.

— Вермина, к тебе обращаюсь я, — начал Свелиан Элберт, и ткань сползла со статуи Лорда Даэдры.