| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
-Бофор сумеет вас защитить!
-Монсеньор, простите, но я не знаю этих людей. Разрешите откланяться? — твердо сказал Клод Годо и, так как герцог не сказал ему в ответ ни слова, поклонился и вышел.
Глава 13.Никогда не говори "Никогда".
-Он знает, он знает похитителей, знает и боится говорить! — в отчаянии повторял герцог де Бофор, — Может быть, вернуть его? Ну, что вы молчите?
-Вы ничего не добьетесь, Франсуа, — сказала Диана, — Пусть идет своей дорогой.
Бофор вопросительно посмотрел на Рауля.
-Да, монсеньор, — тоном легкого презрения сказал виконт, — Клод Годо сказал вашей светлости все, что мог. Вы правильно поступили, отпустив его.
-А кто он такой, этот Годо? И давно ты его знаешь, виконт?
-Около десяти лет.
-Как так?
-Очень просто. Годо — сын трактирщика Луи Годо, владельца "Трех Золотых Лилий".
-А! Целая династия трактирщиков.
-"Три Золотые Лилии" — бойкий кабачок у Нового моста, и своего рода мушкетерский штаб. Потому что Луи Годо мушкетеры знали еще до Ла-Рошели.
-Кабак этот знаю, не раз там кутил... простите, Диана! И Годо-батьку знаю преотлично.
-"Годо-батьку", — заметил Рауль, с улыбкой взглянув на Диану, — (знаменитое косноязычие герцога Бофора его порой очень смешило) знает весь Париж. Но Годо-сынок — трактирщик не совсем обычный. Он занялся коммерцией по воле обстоятельств. Сын хозяина мушкетерского кабачка вечно вертелся возле мушкетеров, которые в состоянии подпития рассказывали о своих делах такие вещи, по сравнению с которыми бледнели подвиги самого Геракла. Все это повлияло на воображение маленького Годо, а господа мушкетеры для забавы показывали смышленому мальчишке фехтовальные приемы. К тому времени, когда я сам познакомился с Годо-младшим, тот совсем рехнулся на этой почве. Годо-сынок не хотел заниматься коммерцией...
-Понимаю, — перебил Бофор, — Пацаненок мечтал о мушкетерском плаще, но для человека недворянского происхождения мечта так и осталась мечтой.
-Мне, честно говоря, стало не по себе, когда Д'Артаньян привел меня к Годо. (Он тогда как раз рассорился со своей Мадлен, в очередной раз отказавшись жениться. Мадлен ему и заявила: "Рауля накормлю, а тебя не буду! Питайся где хочешь!" Конечно, я увязался за гасконцем. "Молодой, да ранний, одна шайка!" — проворчала вслед Мадлен и гневно загромыхала своими кастрюлями.) Вертевшийся возле нас, любопытный и плутоватый, как все сорванцы нашего славного Парижа, Клод получил исчерпывающую информацию о моей скромной персоне.
-Понял, — сказал Бофор, — Д'Артаньян сказал ему, что ты сын Атоса?
-Да, монсеньор. Клод долго не мог поверить, а потом стал величать меня не то сиятельством, не то высочеством. А потом к Д'Артаньяну подсели какие-то гвардейцы, младшая дочка Годо, тоже, кстати, Мадлен, принесла нам фрондерские булки и гасконец нас спровадил погулять. Клод и Мадлен показали мне Ла-Рошельскую салфетку с лилиями — от них я и узнал всю историю с салфеткой. Она была знаменем этого кабака. Но это, монсеньор, к нашей истории отношения не имеет, и я постараюсь не вдаваться в детали. Во время Фронды Клод, конечно, дома не сидел. Чем он занимался, мы можем только воображать. Но вам, монсеньор, Королю Парижских Баррикад, не трудно представить на одной из них нашего героя. Фронда, как вы знаете, монсеньор, затянулась. Клод уже не мечтал о дворянском титуле и мушкетерском плаще. Это была первая иллюзия Клода Годо, с которой он расстался. Конец Фронды застал Клода Годо в Сорбонне. Он решил попасть в парламент, чтобы отстаивать справедливость уже не шпагой, а законом. Но установившаяся неограниченная власть короля превратила парламент в нечто... условное. С концом Фронды рухнула и иллюзия с парламентом. Мушкетером он не мог стать, не принадлежа к дворянству, парламентским советником не захотел, видя бессилие этого учреждения. Ни фехтование, ни латынь, ни римское право Клоду Годо больше не нужны. Из всего, что выучил молодой Годо, ему пригодятся лишь четыре правила арифметики, чтобы считать экю и луидоры, которые швыряют знатные посетители на прилавок. Впрочем, молодой Годо женился по любви и вполне счастлив. Я на его свадьбе гулял со своими друзьями — де Гишем и Шарлем де Сен-Реми. Нас пригласили — мы ж там когда-то славно повеселились. И на свадьбе Годо было весело. Особенно когда мы все, взявшись за руки, отплясывали фарандолу. Де Гиш. Шарль. Малден Годо. Фрике. И вся веселая компания. А "Поющая Свинья" поднимается — кабак в бойком месте на маршруте "Париж — Фонтенбло".
-От Клода Годо я ничего не добьюсь, судя по твоему рассказу, дружище. Но ты у меня кладезь информации!
-Скорее всего, нет, монсеньор. Он не будет говорить.
-Оставим этого жалкого трактирщика, — сказала Диана де Роган,— Что вы хотите от плебея, господа? Мы с ним только время потеряли! Не уверена, что ваш отец, виконт, был бы в восторге, узнав, что его сын пляшет фарандолу с простонародьем.
-А он тогда в Англии был, — сказал Рауль.
-Послушайте, я настаиваю на своей первой идее — мы должны заручиться поддержкой короля. Поверьте моему опыту — времена Ришелье возвращаются. А вы, Франсуа, все еще живете так, словно вы по-прежнему вождь Фронды, стоит вам свистнуть — и улицы вновь покроются баррикадами. Об этом молодом человеке я и не говорю — он и вовсе витает где-то в эпохе графа Роланда или крестовых походах. Фронда разбита. Время эпоса ушло. Вернитесь к реальности!
Очнитесь!
-Кто знает, — пробормотал Бофор, — "Фрондерский ветер", может, еще подует...
-Кто знает, — сказал Рауль, -Aoi. Deus vult*.
..................................................................................................
* Aoi — рефрен строф "Песни о Роланде". Deus vult — Так хочет Бог. Девиз крестоносцев.
....................................................................................................
-У вас обоих в голове дует фрондерский ветер! Говорят вам — к королю!
-Далась вам эта бумага, Диана! — проворчал Бофор.
Бофор, зная своего адъютанта, был убежден, что Рауль ни за что не пойдет в Лувр доносить Людовику на де Варда и просить у короля приказ об аресте.
-Мы теряем время, — сказала Диана, — Идемте к королю, пока не поздно! Рауль, ну что вы стоите?
-Никогда! — отрезал Рауль, — Никогда моей ноги не будет в королевском дворце!
-Э! — сказал Бофор, — Никогда не говори "никогда", мой мальчик! А сам-то ты как хотел заставить де Варда говорить?
-Да, мне тоже было бы интересно узнать, дитя мое? — не без обиды спросила Диана.
-У меня только одно средство, — ответил Рауль, — Шпага. А де Вард знает, что у меня рука не дрогнет. Таким образом, монсеньор, я всего лишь занимаюсь своими личными делами. Старые должки надо раздать до Алжира. Вы меня поняли, монсеньор? А де Вард заговорит. Когда моя шпага будет у его горла, молчать не станет.
-А если не заговорит? — спросила Диана.
-Заколю! — сказал Рауль, — Теперь уж точно заколю. Одним негодяем меньше будет. А то, что предложили вы, госпожа аббатиса, выходит за рамки моих представлений о...
-Столько слов, чтобы поймать сукиного сына Варда! — перебил Рауля Бофор, — А король будет только рад, если с де Вардом что-нибудь случится.
-Вы полагаете? — с сомнением покачала головой Диана, — А принц Орлеанский?
-Я говорю то, что знаю, — сказал Бофор, — Его величество с превеликим удовольствием сцапал бы де Варда, особенно после дуэли с де Гишем. Может, мне самому поговорить с королем?
-Поговорите, Франсуа! Если Вард будет в ваших руках, и у нас будет его признание, считайте, что мадемуазель де Бофор спасена.
-Не ходите к королю, монсеньор. Подумайте о репутации дочери.
-Да, ты прав, пробормотал Бофор, почесывая затылок, — Но что же делать? Что делать, я вас спрашиваю?! Мы зашли в тупик.
На несколько секунд воцарилось молчание.
-Если бы я знала... что делать, — прошептала Диана, печально глядя на собеседников.
-А я знаю! — сказал Рауль. Он не без лукавства взглянул на Диану и бухнулся перед герцогом на одно колено.
-Монсеньор! — воскликнул Бражелон, — Дайте мне сутки, и я найду Анжелику, где бы она ни была! Если сутки слишком много — до завтрашнего утра. Если завтра в семь утра мадемуазель де Бофор не будет в вашем дворце, считайте, что меня убили, тогда начинайте собственное расследование и обращайтесь к королю. Но подождите нас до семи утра!
-Эпический мальчик... — проговорила Диана.
-Встань, встань, что за ребячество, — проворчал герцог, — Где ты ее найдешь?
-Это уж мое дело! Вы изволили меня назвать "кладезем информации", — сказал, вставая, "эпический мальчик".
Бофор не знал, на что решиться. Наконец он взял заветный талисман — медальон с портретом Анжелики и вручил своему адъютанту.
-Это на тот случай, если тебе потребуется знак от меня.
-Я понял, ваша светлость. Завтра в семь мы будем здесь, на этом самом месте.
х х х
-Ну, что вы скажете? — спросил герцог де Бофор Диану де Роган.
-Скажу, что я горжусь своим племянником, — гордо ответила госпожа де Роган, — Он сдержит слово.
-Тс! — сказал герцог, — Я очень суеверен, когда дело касается моей дочки. И все-таки мне кажется, что Рауль... Нет-нет, мне ничего не кажется — я умолкаю и жду до семи часов.
-А я буду молиться, -сказала Диана.
-Молитесь, Диана, молитесь! Вы святая женщина, ваши молитвы помогут... Это я, старый греховодник...
-И вы молитесь, Франсуа. Молитва грешника тоже долетит до Бога.
-Аминь, — сказал Бофор.
КОНЕЦ 2 ЧАСТИ.
67
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
