Большая прогулка. Часть 3. Дом Генриха Четвертого

-Отец! Может, гасконец поможет найти дочь Бофора? Где ее прячут?

-Гасконец? Его нет в Париже. А где прячут... Тебе скажи...

-А что если... напустить на дворянскую банду Двор Чудес? У вас есть с ними контакты?

-Над этой идеей стоит подумать. У твоего батьки контакт со всеми.

-Но не думайте очень долго, отец, умоляю вас! Вы поможете Анжелике де Бофор? Если нужно мое содействие — я готов! И рапира имеется.

-Знаю, знаю. Скажи-ка мне вот что — ты говорил, дочка Бофора очень интересовалась виконтом де Бражелоном.

-Интересовалась? Не то слово! Она влюблена в него — я сразу это понял.

-Отлично! — сказал Годо-батька.

-Что ж тут отличного, мой дорогой старик? Ведь виконт влюблен в эту Лавальер.

-Ну-ну... А виконт?

-Что — виконт?

-Ты сказал, что сегодня видел виконта у герцога де Бофора. Каким он тебе показался?

-Довольно-таки мрачным. И на меня смотрел как на чужого. Даже не верится, что когда-то мы плясали фарандолу на моей свадьбе.

-Эге, мой дорогой сынок, молодо-зелено, — сказал Годо-батька, — Запомни, все, что ни делается — все к лучшему. Дочь Бофора будет спасена. А дочь Бофора — лучший вариант для виконта де Бражелона. У девушки безупречная репутация. И Бофор старый друг Атоса. А мое заведение поднялось благодаря Атосу, его подарку — Ларошельской салфетке с тремя лилиями, пробитой гугенотскими пулями. Но мне пора. Как твои? Жена? Сын?

-С ними все в порядке, слава Богу. Анри капризничает — зубки режутся.

-Вот, держи — Анри на зубок.

Годо вручил сыну кошелек, — Небольшая помощь, так сказать... От меня и моей старухи.

-Кстати, как матушка?

-Жива-здорова, слава Богу.

-А сестрица Мадлен?

— Осенью замуж выходит. Вот мать и старается, дочке на свадьбу зарабатывает своими гороскопами.

-Мадлен выходит замуж? За кого?

-За Кристиана, сына Гуго-оружейника. Ну, сынок, давай прощаться. Возвращайся к своим, и не беспокойся ни о чем.

-Как мне узнать, что с дочкой Бофора?

-Встретимся здесь же в воскресенье в пять часов вечера.

-Договорись, батюшка! Я приеду.

-Рад был тебя видеть, сынок.

Отец и сын крепко обнялись и распрощались. Годо-батька побрел в "Золотые лилии" , а молодой Годо направился к проезжей дороге в Фонтенбло, зорко смотря по сторонам, чтобы найти какое-нибудь средство передвижения и поскорее обнять свою жену и малыша Анри.

Глава 14. В ожидании Годо.

Кабачок "Три золотые лилии" находился недалеко от Нового Моста.

Туда и направился Рауль в поисках похищенной дочери Бофора. Почему красавицу Анжелику наш герой решил начать искать в сем кабачке, месте постоянных пирушек мушкетеров, оргий замаскированных придворных, вырвавшихся на свободу семинаристов и школяров, а также гулящих девиц, которые заглядывали к Годо-батьке в надежде подцепить богатого кавалера — придворного Людовика или пылкого любовника — мушкетера из Роты гасконца.

Места этого как адского пламени должна была бы бояться воспитанная монахинями невинная Анжелика.

Места этого должен бы как адского пламени бояться добропорядочный виконт де Бражелон, хоть и позволивший себе расслабиться с Луизеттой, но главная задача его была не гулять с потаскушками, а вступить в Мальтийское Братство, и Оливен, по простоте душевной, сделал лучшую рекламу иоаннитам.

Однако Рауль шел в кабак. Последуем же, любезный читатель, за нашим виконтом.

Трактир, уже упомянутый нами, содержал господин Луи Годо, прославившийся своим добрым вином еще во времена Людовика Тринадцатого. В те добрые старые времена мушкетеры часто собирались у Годо, после осады Ла-Рошели он перебрался в Париж. Трактир был их штабом, и господа мушкетеры пользовались у Годо неограниченным кредитом. Предприимчивый трактирщик, узнав о приключениях наших мушкетеров под Ла-Рошелью, срочно переименовал свое заведение в "Три золотые лилии" и даже велел перестроить стойку в руины ларошельского бастиона Сен-Жерве.

Такое новшество принесло г-ну Луи Годо большой барыш, и трактирщик лучшее вино поставлял Атосу. "Для меня лучшая реклама, что вы пьете мое вино, господин граф", — почтительно кланялся Годо. "Вы еще помните того сорвиголову-мушкетера?" — посмеивался граф де Ла Фер, а Годо неизменно отвечал: "О да, господин граф, я не спорю — господин Атос был сорвиголовой, но я его вечный должник, ибо мое преуспеяние, процветание, благосостояние магическим образом связано с пробитой пулями салфеткой. А посему, вы, ваша милость, а также ваши друзья и потомки будете пить лучшее во Франции вино прежде, чем его получит король и даже господин Фуке. И все свежие новости, господин граф, все свежие новости", — с такими словами дядюшка Годо вновь кланялся, намекая на те времена, когда мушкетеры заглядывали к Годо не только, чтобы приятно провести время: у Годо можно было узнать свежие новости и сплетни о происках Ришелье, потом Мазарини, потом... всегда найдется кто-нибудь, кто целится в тебя из-за угла. Увы! Такие люди не переводятся.

"Бражелона не смей спаивать!" — приказал Атос, а Годо ответствовал: "Уж вы, господин граф, не извольте беспокоиться, он у вас такой добропорядочный, что я дивлюсь, на Рауленьку глядя, как вы такого сынка уродили!" Атос не нашел что сказать, только пожал плечами.

Войдя в трактир, виконт сразу привлек внимание хозяйки: такие блистательные господа появлялись в "Золотых лилиях" чаще всего в маске, опасаясь за свою репутацию. Следовательно, размышляла тетушка Годо, либо передо мной ангел, уверенный в том, что может появляться где угодно с открытым лицом, либо один из тех аристократов-разбойников, которые уже не считают нужным скрывать свое имя, появляясь где угодно с кем угодно.

Рауль, стараясь не привлекать к себе внимания, уселся за столик в углу и внимательно посмотрел по сторонам.

Неподалеку от него веселилась компания мушкетеров, школяров и пажей. Все были в подпитии, и на нашего героя не обратили внимания. Это было весьма кстати — многих гуляк Рауль знал, но сейчас меньше всего хотел бы занять место среди пирующей молодежи. В этот момент тетушка Годо, заметив повелительный взгляд виконта, подошла к нему.

-Что угодно вашей милости?

-Мне необходимо видеть вашего мужа, господина Луи Годо.

-К сожалению, его нет, — любезно улыбнулась хозяйка.

-Я подожду. Он скоро придет?

-Может быть, скоро, может быть, не скоро, господин. Может быть, молодой сеньор подождет наверху? И, чтобы вашей милости было не скучно, я подам вам отличный обед... В обществе девочки.... Желаете развлечься, господин?

Будущий мальтийский рыцарь покраснел как рак, вспомнив свое "развлечение" с Луизеттой.

-Знайте, свое место, сударыня! — резко сказал он.

Супруга Луи Годо за тридцать с лишним лет своей коммерческой деятельности научилась разбираться в людях и поняла, с кем имеет дело.

"Пресвятая Дева, мое первое предположение оказалось верным. Красивый дворянчик покраснел как девочка, когда я предложила ему самое обычное развлечение для "Золотых Лилий". Что же нужно этому ребенку от моего прожженного мужа? И на заговорщика он не похож... А все ж таки кого-то мне этот мальчик определенно напоминает".

-Так я подам сюда, господин?... Паштет, жаркое, вино?

Оливен, как мы помним, успел накормить своего господина. Рауль еще не успел проголодаться, но взглянув с тоской на залитую дождем набережную, сказал тетушке Годо:

-Вина и паштет. И жаркое, пожалуйста!.

-Какое вино предпочитает ваша милость?

-Анжуйское, сударыня. Его любит мой отец.

-О! Одобряю ваш выбор, молодой сеньор! Сейчас вам подадут вино и паштет. И жареного цыпленочка. А может, еще чего откушать изволите? Или... и все-таки...

-Благодарю, не беспокойтесь.

Кроме сына Клода, у четы Годо была дочь, девица на выданье, хорошенькая и кокетливая Мадлен по прозвищу Птичка. Впрочем, жених у Мадлен уже был, и осенью намечалась свадьба. Тетушка Годо, поманив к себе Мадлен, показала ей сидящего у окна виконта и шепнула:

-Видишь этого господина? Поди, подай ему обед. И постарайся узнать, зачем ему понадобился наш старик. Может, шпион какой?

-Это — шпион?! — расхохоталась Мадлен, — Ах, матушка, ну что вы говорите! Я прекрасно знаю этого молодого господина! Это же господин Рауль, Рауль де Бражелон, сын Атоса! Как же вы могли не узнать его? Вы же его всегда Рауленькой звали и всякими вкусностями закармливали.

-Ах я, старая вешалка! Как же я его сразу не признала! Рауленька, он и есть. Так ступай, обслужи господина виконта. Рауленька хороший мальчик, не нахал, тебя не обидит. И куда же наш старик подевался?

Мадлен, она же Птичка, подбежала к Раулю, поставила перед ним вино и закуску, уселась рядышком, кокетливо склонив головку:

-Вам не скучно, прекрасный рыцарь? — заигрывая с виконтом, спросила Мадлен.

-Нет, — наливая вино, буркнул Бражелон-женоненавистник, но учтивость все-таки заставила его поднять крукжку, — Ваше здоровье, мадемуазель...

-Мадлен, — живо представилась Мадлен, — Вы забыли своих друзей, РАУЛЕНЬКА?

-Ваше здоровье, мадемуазель Мадлен. Какие друзья в наше время?

-Мы были и остались вашими друзьями, Рауленька. И мы не виноваты, что вас предали дворяне. Мы простые люди, но вас мы всегда уважали. А мы с вами уже встречались после Фронды. Это вы были тут с капитаном мушкетеров прошлой весной?

-Может быть, — сухо сказал Рауль.

-Долго жить будете, — заявила Мадлен, — Матушка вас и не узнала сначала, прекрасный рыцарь.

-Долго жить?! Я?! — спросил Рауль, саркастически усмехаясь.

-Но я-то вас сразу узнала, господин вик...

-Тс!

-Господин виконт, мы раньше вас уважали именно за то, что вы не задавались. Чтобы виконт и не задавался — этого Фрике не мог представить! Но детство кончилось, и вы стали "задаваться", да?

— Это тайна.

-Тайна?

-Да.

-Тогда, весной, Рауленька, на вас была красивая военная форма капитана королевской гвардии. Вы что, больше не служите королю?

-Я сам по себе.

"Ясно, — подумала Мадлен, — Рауленька впутался в новую любовную интригу. Я не думаю, чтобы очаровательный виконт был королевским шпионом. По-моему, Рауленька все еще злится на Луишку".

-Ай, прекрасный рыцарь, не надо грустить. Будем веселиться, пока мы молоды. Гаудемамус игитур, как поют наши школяры. Мой братец Клод, пока учился в Сорбонне, все уши прожужжал своим "Гаудеамусом". Я готова утешить вас, если вы чем-то опечалены! — отважно выпалила Мадлен.

Бражелон презрительно посмотрел на Мадлен и покачал головой.

-Да нет же, молодой господин, не то, что вы подумали! Тебе не стыдно, Рауленька? Я совсем не собираюсь улечься с вами в постель! У меня жених есть, чтоб ты знал! Кристиан, сын Гуго-оружейника. Я честная девушка, и, раз матушка разрешила мне подать вам обед, она вам доверяет и знает, что вы меня не обидите. Вот к барону де Невилю она меня на мушкетный выстрел не подпустит! Хотите погадаю? Дайте вашу руку, Рауленька!

-Стоит ли... А впрочем, погадай.... Все равно делать нечего... Твое здоровье.... Моритури те салютант, — Рауль поднял кружку и кивнул девушке, — Видите, я не забыл латынь.

И он улыбнулся, вспомнив, при каких обстоятельствах Оливен произнес девиз гладиаторов.

-Да, — заметила сестра бывшего школяра Сорбонны, — Но девиз гладиаторов начинается с "Аве, Цезарь!"

-Без всяких "Аве, Цезарь", — нахмурился Рауль.

-О, прекрасный рыцарь! Как ваши глаза засверкали! Право, немудрено, что матушка вас не узнала. С тех пор, как вы были у нас с капитаном Д'Артаньяном, много воды утекло, не так ли? И вы очень изменились. Похудели, побледнели, усики такие печальные. Но, должна заметить, перемена вам на пользу пошла. Вы стали каким-то... загадочным, Рауленька.

-Это ты на моей руке прочла, Мадленка?

-Нет-нет. Все это пройдет. Вот — я нашла линию вашей жизни. Знаете что! Если ваша жизнь не оборвется в этом году, вас ждет блестящее будущее! Но будьте осторожны... Вы кто по гороскопу?

-Рак.

-Будьте осторожны в период между Днем Святого Иоанна и Днем Святого Петра. Рауль, я правду говорю! Береги себя, понял?

-Это неправда. Я не верю твоему гаданью.

-И зря, милый юноша, потому что я знаю не только будущее, но и прошлое. Вы любили, Рауль... и были обмануты любимой. Не вырывайте руку. Вы что, боитесь меня?

-А она?

-Она, увы! У вас на пути встал Цезарь. Но поверьте, если бы эта особа продолжала любить вас, были бы дела похуже. Например, Бастилия или даже эшафот.

-За что, если я...

-Вы хотите сказать, если вы ничего не совершили такого, за что человека можно бросить в Бастилию или отрубить голову? Но вы противостояли Цезарю! Ах, прекрасный рыцарь, если бы вы знали, сколько невинных голов скатилось на Гревской площади! Так что еще ваше счастье, что эта особа вас разлюбила. Нельзя стоять на пути у короля, Рауленька....

-Ты меня шантажируешь, Мадлен Годо?

-Я вас предупреждаю, виконт де Бражелон. Не смотрите на меня с таким презрением. Вы дворянин, а я девушка из харчевни, но я скажу еще кое-что. Вы считали себя правым, не так ли? Не так давно вы вызвали на дуэль лучшего друга Цезаря. А Цезарь не так глуп, чтобы не понять, что вызов был брошен ему лично. Вы скажете, что вы на это и рассчитывали! Но в наше время с королем не дерутся на поединке, прекрасный рыцарь. А дуэль, дуэль в наше время может окончиться Бастилией или даже Плас-де-Грев!

-Черт побери!

-Итак, вы видите, какой вы подвергались опасности, прекрасный рыцарь? Вы боитесь Гревской площади, отважный Рауленька? Вам же жить не надоело?

-Надоело, Мадленка. Правда, надоело. Но шпага или шальная пуля — куда ни шло. А топор палача... Не мое это!

-Не ваше, виконт. И шальная пуля — не ваше. Повторяю, я хочу предупредить вас. Я еще не говорю о вооруженном нападении на королевскую карету возле Бастилии. Помните?

-Откуда ты знаешь, Мадленка?

-Я много чего знаю, Рауленька... В те печальные дни эти пирующие господа здесь, на этом самом месте, бряцали шпагами и готовы были поднять мятеж, чтобы освободить графа де Ла Фера. Но вбежал мушкетер по прозвищу Гугенот и закричал: "Отбой, господа! Все в порядке, граф свободен!" Вот так-то, сударь! Итак, вы продолжаете любить эту особу.... Но вас любит знатная дама, принцесса, еще очень юная... И тут я вижу дальнюю дорогу... кровь... много крови...И повторяю свое предсказание — еще не все потеряно, вы будете счастливы, если сами захотите...

-Поздно уже, — горько улыбнулся Рауль.

-Вы не поверили?

Рауль покачал головой.

-Что ж... тогда подождем батюшку, — вздохнула Мадлен, — А не хотите ли фрондерских булочек? Помнится, во времена Фронды Ангелочки Конде очень любили фрондерские булочки! Фронда кончилась, а булочки остались. Матушка их замечательно печет. С маком! С изюмом! С орехами!

-Мадлен, — сказал Рауль, насторожившись, — Кажется, я дождался твоего отца.

-Да, наконец-то! А будете булочки кушать, сударь? Как раньше, Рауленька? Принести?

-В следующий раз, Мадленка, — машинально ответил Рауль, совершенно не веря своим словам.