Малфой осторожно, словно ядовитую змею, взял из моих рук свиток. Развернув его, он бросил взгляд на текст и протянул с сомнением:
— По-моему, это чересчур...
— Что поделать, за ошибки нужно платить, — развел я руками, не дав блондину закончить. — И, как мне кажется, несколько сотен галеонов — не слишком большая цена за возможность избежать интима с дементором.
— Нет, я не об этом, — досадливо скривился Люциус. — Думаю, скрыть факт настолько дорогого 'подарка' не удастся, а шумиха, которая вокруг него поднимется, может негативно повлиять как на мою, так и на вашу репутацию. Возникнет много вопросов, учитывая недавний законопроект.
Вот, что значит — прирожденный политик! Привык сразу просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Но ничего, у меня есть, чем ответить:
— Не возникнет. Наоборот, общественность не увидит в случившемся ничего предосудительного. Ведь твой сын в этом году должен поступить в Хогвартс. Что странного в том, что ты хочешь обеспечить максимальную степень безопасности своему отпрыску и подстраховаться на случай разного рода неожиданностей?
В эмоциях моего гостя снова появился страх. Точно такой же, как в тот момент, когда я озвучил возможные перспективы действий Волди после возвращения.
— Вы ошибаетесь, господин директор, Драко поедет в Дурмстранг, — твердо и почти без дрожи в голосе заявил Малфой.
Я картинно всплеснул руками:
— Мерлин с тобой, какой еще Дурмстранг? Где твой патриотизм? Разве ты готов отдать любимого сына этим варварам? Разумеется, нет! Драко будет учиться в самой лучшей школе магии — в Хогвартсе, и это обсуждению не подлежит. Ведь хороший отец должен иметь возможность приглядывать за своим ребенком, активно участвовать в его воспитании, держа руку на пульсе событий и своевременно выдавая родительские наставления. Ну а Драко, если он действительно хочет пойти по твоим стопам, нужно обрастать полезными знакомствами на родине и заводить себе верных друзей. Ты же помнишь, что в этом году в школу должен поступить Гарри Поттер?
Люциус надолго завис. Мне почудилось, что я слышал скрип, издаваемый шестеренками в его голове, которые вращались с бешеной скоростью и генерировали десятки самых разных предположений по поводу моего замечания.
— То есть, вы хотите...
Я снова не дал Малфою перехватить инициативу:
— Мне кажется, будет прекрасно, если дети, чьи родители в смутное время воевали по разные стороны баррикад, сумеют найти общий язык. Ты со мной согласен? — блондин неуверенно кивнул, не сводя с меня недоуменного взгляда. — Тогда переходим к третьему желанию. Скажи, мой мальчик, не вручал ли Лорд Судеб тебе что-либо, сопроводив наказом беречь, как зеницу ока? Например, невзрачную черную тетрадку?
На лице Люциуса не дрогнул ни один мускул, но его эмоции говорили, что я прав — первый крестраж Волди действительно доверил Малфою. И слава богам, а то в фаноне фикрайтеры умудрились наваять столько разных (а главное — вполне жизнеспособных!) версий предыстории появления дневника Реддла, что я поневоле начал сомневаться.
— Так вот, завтра, после того, как справишься с остальными заданиями, ты должен принести эту тетрадку мне. Вопросы?
— Зачем она вам? В ней же ничего нет — только пустые страницы.
Я подарил блондину ироничную улыбку:
— Ошибаешься. Как я недавно узнал, в ней содержится часть мерзкой душонки самозваного Лорда Судеб, которая не дает ему окончательно уйти за грань, — полюбовавшись ошарашенным лицом визитера, забывшим про свою любимую маску, я перешел на официальный слог: — Что ж, мистер Малфой, полагаю, мы с вами обсудили все рабочие моменты. Не смею более вас задерживать.
Сообразив, что аудиенция окончена, все еще пребывающий в шоке блондин, словно сомнамбула, развернулся и направился к камину. Наткнувшись взглядом на свою трость, до сих пор валявшуюся на полу, он замешкался. Нагнулся, поднял и обернулся ко мне. Предваряя вопрос, я заявил, небрежно помахав указкой с серебряной рукоятью:
— Это пока останется у меня. Вот внесу кое-какие дополнения в завещание, приложу к нему флаконы с крайне любопытными воспоминаниями — и сразу же верну, можешь не сомневаться!
В эмоциях Люциуса появилась старая знакомая — злость. Выдавив из себя нечто, похожее на вежливое прощание, Малфой бросил в камин щепотку порошка и исчез в клубах зеленого пламени.
Глава 5
Облегченно выдохнув, я растекся по дивану. Блин, такое впечатление, словно в клетке с хищником побывал и лишь чудом остался цел. Уф, как же это тяжело — контролировать каждое свое слово, каждый свой жест, да еще при этом вовремя реагировать на малейшие изменения эмоций собеседника! Однако поставленной задачи я все же добился — можно себя поздравить. Даже несмотря на допущенные во время беседы ошибки. Уверен, оригинальный Дамби построил бы разговор иначе и добился бы куда более существенных результатов, но ведь я не обладал директорским опытом и действовал больше по наитию, так что мелкие недочеты мне простительны.
Хорошо, легилименция сходу позволила понять суть характера Малфоя, поэтому я смог заранее выстроить ход нашей беседы. А затем — действовал, как велит пособие по основам маркетинга. Вывел собеседника из равновесия, хорошенько разозлил, затем ошеломил и, не давая опомниться, жестко навязал свои условия. Далее, чтобы Люциус не подумал брыкаться, скормил ему на десерт 'самую страшную тайну Лорда', а напоследок непрозрачно намекнул, что мое долголетие — залог его счастливой жизни.
Думаю, успокоившись, отойдя от впечатлений и детально проанализировав наш разговор, Малфой поймет, что ему крупно повезло. Да, у меня имеется на него компромат, но использовать я его не стану, поскольку сам окажусь в неловком положении. Знал о совершенном преступлении, но вместо того, чтобы сразу передать преступника в руки правосудия, получил от него взятку и скрыл информацию от властей — такое даже кавалеру Ордена Мерлина не простят. В итоге Люциус наверняка решит, что со мной выгоднее сотрудничать (тем более, как политика, он Дамби уважает, да и возрождения бывшего хозяина явно не желает), и при нашей следующей встрече я постараюсь укрепить блондина в этой мысли.
Одно плохо — бонусом я получил под свою ответственность мелкого Малфоя, который наверняка станет докладывать отцу о любых моих телодвижениях. Но с этим можно смириться, ведь ничего, подобного тому, что устраивал в Хогвартсе канонный директор, я устраивать не планирую. Цербер, василиск, дементоры — тварюшки, конечно, интересные, но терпеть их у себя под боком я не собираюсь! И с колонией акромантулов, благодаря дураку Хагриду расплодившихся во множестве, обязательно что-нибудь придумаю!
Заметив, что иней на картинах начал таять, я поспешил покинуть кабинет. Но перед уходом не поленился и перевел стоявшие в шкафу ходики на пару часов назад. Чтобы не заморачиваться, выдумывая для проснувшихся обитателей портретов объяснение тому факту, что их день сегодня начался позже обычного. Посетив туалет, я отправился к себе в комнату и обнаружил на постели сюрприз. Нет, не обнаженную МакГонагалл, раскинувшуюся в соблазнительной позе (хотя от такого сюрприза я бы ни за что не отказался!), а всего лишь пару аккуратно сложенных газет. Значит, в Хогвартсе только ученикам полагается получать корреспонденцию во время завтрака в Большом зале, а работникам школы не приходится доставать совиные перья из своих тарелок. Все посылки сразу направляются в их покои.
Разумеется, я не мог пройти мимо такого источника информации. Устроился на кровати и начал тщательное изучение местной прессы. К несчастью, мои ожидания не оправдались. Да, было немного непривычно видеть вместо обычных фотографий анимированные картинки, использовавшийся в наборе шрифт казался слишком крупным, а бумага очень напоминала туалетную, но к этим особенностям я быстро приноровился и перестал заострять на них внимание. В остальном же 'Пророк' оказался самой обычной газетой с броскими заголовками, размазыванием пустячного факта на полстраницы, высасыванием ерунды из пальца, навязчивой рекламой и прочими прелестями регулярного издания, явственно отдававшего желтизной.
Заметки о свадьбах, помолвках, похоронах, прочие новости о светской жизни — я только поначалу читал их, а после без раздумий пролистывал. Зачем мне знать подробности генеалогического древа Маккиннонов? На кой хрен вникать в пространные описания деталей торжества, устроенного Грэммами для родни и близких друзей? А точные размеры и цвет нового, изготовленного по индивидуальному заказу котелка, который вчера продемонстрировал министр Фадж, мне и вовсе ни к чему. Содержание спортивной странички также не вызывало интереса, а статей о каких-либо культурных событиях за эти дни 'Пророк' не публиковал. М-да... Ну и болото, эта магическая Англия! И газета ей под стать. Хоть бы заметки с обзором международных событий вставляли, раз дома ничего не происходит!
Единственное, что я счел полезным, так это финансовую аналитику (со скидкой на стандартные манипуляции общественным сознанием). Ну и заметки о новом законопроекте Дамблдора. Оказывается, его еще не приняли. Сейчас в Визенгамоте шли активные обсуждения и дебаты по поводу отдельных статей, ради утверждения которых требовалось отменить некоторые старые уложения и министерские указы. Делом это было не быстрым и грозило растянуться еще не на один месяц.
Полного текста законопроекта свежие выпуски не содержали. Только комментарии уважаемых членов Визенгамота, которые были настолько полярными, что оценить полезность затеи Альбуса я не мог. Казалось, журналисты специально сталкивали приверженцев и хулителей реформы, а сами держались в стороне, изредка подбадривая разошедшихся спорщиков и втайне надеясь увидеть шикарную потасовку. Если 'Пророк' является главной газетой Англии, стало быть, министерство официально занимает нейтральную позицию и вмешиваться в склоку не планирует.
Экономические вести были менее эмоциональными и более информативными. Я выяснил, что Малфой недавно выкупил у магглов по бросовой цене очередную животноводческую ферму, что цены на зерно благодаря хорошему урожаю рекордно низкие, что некто Ладлен Джато открывает в Косом переулке новую мастерскую по производству амулетов, что драконий заповедник намерен ограничить поставки драконьей печени в лавки магического Лондона... Глобальных выводов из приведенных фактов я не сделал, но понял, что волшебники в основной своей массе не сидят на всем готовеньком, создавая еду из воздуха, а крутятся и зарабатывают деньги, как только могут.
Собрав газеты, я отнес их туда, где они вскоре могли понадобиться, а сам вернулся в кабинет. Пожелал доброго утра очнувшимся от спячки нарисованным коллегам и принялся разбираться с бумажками, хранившимися в директорском архиве. Хочется — не хочется, а надо начинать вникать во все эти управленческие мелочи. Не все же Минерва мне будет нос вытирать! Радовало, что по мере прочтения всяких отчетов, заявлений и прочих документов, у меня нет-нет, да и возникало чувство узнавания. А периодически подключалась память, радуя целыми наборами воспоминаний, облегчающих вникание в административную работу.
С бумагами я провозился до самого вечера, прервавшись лишь однажды — когда домовушка Помфри, чье имя я так и не удосужился узнать, принесла мне огромную тарелку овощного салата и укрепляющее зелье. Этот салатик дал скучающим портретам отличный повод для зубоскальства. Когда же я вспомнил о своем обещании и прямо в кабинете принялся выполнять упражнения, остроты и разные 'полезные' советы посыпались, как из рога изобилия.
Так, например, Декстер Фортескью, чей родственник ныне держал кафе в Косом, порекомендовал мне не маяться дурью и не портить фигуру. Мол, мужчина должен быть солидным. Этот директор, аналогично мне способный похвастаться диаметром 'трудового мозоля', не получил поддержки товарищей, что вызвало очередную перепалку. Я же продолжал пыхтеть, уделяя двухмерным господам внимания не больше, чем работавшему в фоновом режиме зомбоящику из прошлой жизни. Да, немного раздражает, но так лень вставать с кровати и искать куда-то запропастившийся пульт...
Возня с бумажками увлекла меня и даже позволила абстрагироваться от чувства голода, с попеременным успехом терзавшего мое сознание с самого утра. Поэтому, изучив очередной потрепанный пергамент, я с немалым удивлением обнаружил, что за окошком начало темнеть. С тоской оглядев груды дожидающейся своей очереди макулатуры, я решил устроить небольшой перерыв. И тут, прямо как по заказу, посреди кабинета в ярком огненном вихре возник феникс. Подлетев ко мне, он устало плюхнулся на специальную жердочку.
— Нагулялся? — с улыбкой спросил я своего фамильяра.
Птах курлыкнул, и в мое сознание потекли образы, которые сообщили, что общение с самочкой вышло на редкость плодотворным, и оттянулся Фоукс по полной программе. Ощутив сильную жажду, я воспользовался 'агуаменти', наполнил стоявшую рядом чашку и протянул фениксу. Жадно выхлебав ее, Фоукс благодарно кивнул мне, спрятал голову под крыло, совсем как обычная курица, и затих. Чем сильно меня расстроил — я-то всерьез надеялся пообщаться и прояснить несколько моментов канона.
К примеру, нельзя ли поставить добычу слез и перьев феникса на поток? Ведь Фоуксу все равно приходится регулярно перерождаться, чтобы вернуть молодость, так почему бы непосредственно перед самосожжением его не ощипать? Разумеется, предварительно накачав обезболивающим — я же не изверг какой! Да, птичку жалко, но отказываться от такого непыльного метода заработка глупо... Смерив оценивающим взглядом упитанную тушку спящего пернатого, я удрученно вздохнул и снова уселся в кресло.
Но вернуться к бумагам мне было не суждено. Камин снова пыхнул пламенем, заставив меня схватиться за палочку. В голове блошками запрыгали панические мысли. Неужели я просчитался, и Малфой решил остаться верным идеалам Темного Лорда? Ведь это так просто — грохнуть меня, скрыться в туман, пока идет следствие, быстренько воскресить хозяина (благо крестраж и хороший зельевар под рукой), а в итоге оказаться на коне, когда вернувшийся Реддл захватит в Англии власть.
Самому-то Темному Лорду пост министра до лампочки (иначе он бы его давно занял, причем без массовых убийств), а вот Люциусу — в самый раз. И как же я сразу об этом не подумал?! Ведь даже у Роулинг Малфой вместе с семьей тусовались на стороне Волдика до самого конца, и лишь сообразив, что песенка безносого спета, шустро переметнулись к победителям!
— Альбус, можно мне зайти? — прозвучал в напряженной тишине голос Минервы.
У меня отлегло от сердца.
— Да, конечно! — облегченно выдохнул я, разжимая побелевшие пальцы и отправляя Старшую палочку обратно в рукав.
Спустя миг из камина появилась МакГонагалл, видок у которой был неважный. На голове анимага красовался все тот же старушечий пучок, из которого выбилась пара непослушных прядей, а мантия была выпачкана в чем-то черном. Проследив за моим взглядом, профессор взмахнула палочкой, удаляя грязь с одежды и несколько смущенно пояснила:
