Дамби - не гад!

Дамби — не гад!

(фанфик)

Дисклеймер:

Права на персонажей и вселенную принадлежат Джоан Кетлин Роулинг. Никакой материальной выгоды от создания и распространения данного текста автор не получает.

Посвящение:

Моей любимой девушке, большой поклоннице Поттерианы, по просьбе которой и был написан этот фанфик.

Глава 1

'Боже, добейте меня кто-нибудь!' — именно такой была моя первая мысль после пробуждения.

Ощущения, которыми меня награждал организм, были просто фантастическими. В голове работали отбойные молотки, отчаянно стремясь расколоть мою бедную черепушку на части, во рту словно кошки нагадили, а тело болело столь нещадно, что создавалось впечатление, будто меня всего пару минут назад извлекли из камнедробилки. Прибавить к этому сильную жажду, тошноту и туманную пелену в сознании, мешавшую внятно мыслить, — и получится общая картина сильнейшего похмелья, вызывающего нестерпимое желание поскорее сдохнуть.

Интересно, с чего бы это? Вроде я вчера не пил... много. Так, раздавили с парнями несколько бутылочек 'беленькой' под хорошую закусь. Культурно посидели, пообщались... Или мы потом решили 'догнаться'? Не помню. И это на меня не похоже. Да, трезвенником я не был, но до поросячьего визга никогда не напивался. Даже если активно уговаривали. Может, водка оказалась 'паленой'? Так ведь брали не в ларьке, а во вполне приличном магазине... Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох!

Поднатужившись, я совершил открытие века. А спустя пару секунд открыл и второе веко, с немалым удивлением рассматривая окружающую обстановку. Это — точно не моя квартира. Большая просторная комната с наклонным потолком из деревянных брусьев. На одной стене располагалось окно, в которое били яркие солнечные лучи, у второй стояла широченная кровать — натуральный сексодром, на котором в данный момент валялся я. Стену напротив занимали книжные стеллажи, а в уголке притаился огромный платяной шкаф. Причем на вид мебели было лет сто, не меньше. Массивная, с резными завитушками, покрытая толстым слоем янтарного лака — сейчас такую не делают. Разве что на заказ для очень-очень обеспеченных клиентов. Висевшее рядом зеркало в покрытой потемневшим от времени серебром рамке тоже выглядело гостем из прошлого века.

Блин, где это я? Меня что, похитил любитель антиквариата? Но зачем кому-то сдался обычный менеджер самого, что ни на есть, среднего звена? У меня ведь даже денег на выкуп нет... Разве что меня умыкнули ради органов. Так вот, почему мне так хреново! Меня просто накачали наркотиками! Но если я прав, в любую минуту сюда должны прийти санитары, желающие извлечь у меня почку. Или печень. Или все сразу — чего мелочиться-то? Поэтому хватит разлеживаться! Нужно подниматься и валить отсюда... Что?

Попытавшись встать, я обнаружил бороду. Обычную такую бороду, белоснежную и очень пушистую. Но не сама борода привела меня в ступор, а осознание того факта, что росла она из моего подбородка. Подергав шикарное украшение, я получил возможность наглядно убедиться — никакой бутафории. И тут же снова погрузился в глубокий шок, взглянув на свои пальцы. Пухлые, покрытые суховатой кожей, на которой явственно проступала сетка старческих морщин...

Да что за хрень здесь творится! Попытавшись вскочить с кровати, я едва не рухнул на покрытый дубовым паркетом пол, запутавшись в одеяле. В ответ на резкие движения голова решила наградить меня острой вспышкой боли, от которой я едва не завыл. Чувствуя, как возвращается тошнота, а комната начинает медленно вращаться, я доковылял до зеркала и заглянул в него. Оттуда на меня уставился седой как лунь старик с безумными глазами, одетый в просторную розовую ночнушку с блестками.

— Красавчик! — раздался ехидный голос.

Этого мои нервы уже не смогли выдержать. Размахнувшись, я с силой врезал кулаком по зеркалу. От удара оно взорвалось с жутким грохотом. Взрывной волной меня отбросило назад и впечатало спиной в платяной шкаф. Борясь с заволакивающей сознание болью, я пытался найти ответ на вопрос: что это — кошмар или глупый розыгрыш моих друзей?

Не спорю, загримировать меня под Дамблдора было весьма оригинальной идеей. И даже бороду приклеили, что самому не отодрать, сволочи! Но зачем? Фанатом 'поттерианы' я не являлся, хотя — каюсь — октологию смотрел с интересом и даже почитывал фанфики о шрамоголовом волшебнике и прочей гоп-компании... И все же, к чему такие сложности-то? А главное, откуда столь парадоксальный выбор персонажа? Можно было превратить меня в Сириуса Блэка, или в этого павлина Локхарта. В Малфоя, на худой конец! Зачем сразу в Дамблдора-то?

Дамблдор... Дамблдор... Дамблдор... Имя кружило в голове, стучась о стенки черепа, словно глупая муха об оконное стекло. И каждый его стук порождал очередную вспышку боли. Схватившись за черепушку, я застонал. А в следующий миг словно прорвало плотину. На меня хлынули образы, знания, воспоминания. Их поток оказался столь мощным, что бедный разум отключился, несмотря на мои отчаянные попытки удержаться на плаву.

* * *

Очередное пробуждение вышло более удачным. Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на усеянном осколками зеркала полу, а рядом со мной стоит красивый птах огненной расцветки, роняющий слезы на царапины, коими в изобилии была покрыта моя правая кисть. От влаги пернатого порезы переставали кровоточить и затягивались буквально на глазах, не оставляя даже следов на коже. Закончив лечение, птах поглядел на меня с укоризной. Прочистив горло, я хрипло произнес:

— Спасибо, Фоукс.

Феникс издал длинную трель, а в моей голове возникли несколько образов, которые было несложно расшифровать. Представитель пернатого семейства ругал меня за неосторожность. Видите ли, своим магическим выбросом я заставил его поволноваться и оторвал от общения с симпатичной самочкой.

— Прости, дружище, — повинился я. — Впредь постараюсь не допускать подобного.

Довольно кивнув, феникс исчез в языках пламени, возвращаясь к своей пассии. Я же с кряхтением поднялся, отряхнул ночнушку и проковылял к кровати, стараясь не наступать на осколки. К счастью, мне это удалось, и звать Фоукса, чтобы тот поплакал на мои старческие пятки, не пришлось. Осторожно присев на краешек, я не удержался от разочарованного вздоха:

— Ну вот, теперь я — Альбус Дамблдор... Полный песец!

Несколько минут я просто сидел на кровати, тупо уставившись в пространство невидящим взглядом и пытаясь осознать данный факт. В том, что происходящее не является сном или пьяным бредом, я практически не сомневался — все вокруг было крайне реалистичным, да и испытанные мною болевые ощущения непрозрачно намекали, что это все взаправду. Конечно, не помешало бы провести дополнительные проверки, вроде чтения незнакомого текста...

Я покосился на книжные полки, затем поглядел на пол, из-за стеклянного крошева превратившийся в настоящее минное поле, и решил использовать иной способ. Крепко зажал пальцами нос и немного подождал. Спустя полминуты, ощутив, что начинаю задыхаться, я с огромным разочарованием признал — ошибки быть не может. Я действительно нахожусь в теле одного из героев необычайно популярной детской сказки.

Но почему же так вышло? Сосредоточившись, я попытался максимально подробно вспомнить события вчерашнего вечера... Или не вчерашнего? Ладно, не суть важно! В общем, я углубился в воспоминания и выяснил, что из цельного монолита они трансформировались в какую-то невнятную мешанину. В моей голове царил натуральный кавардак. Под руку попадались какие-то обрывки, отдельные образы и ни одного целого продолжительного фрагмента. Чтобы собрать мозаику, пришлось сильно потрудиться, но в итоге я получил более-менее понятную хронику событий. И хотя в ней зияли дыры, общая картина случившегося была ясна.

Где-то после шести мы с парнями собрались на квартире у Жорика, планируя обмыть его покупку, наконец-то доставленную из далекой Англии, и провели у него весь вечер. Надо сказать, Жора был тем еще кадром! Он еще со студенческих времен увлекался оккультизмом. Фанател от всякой мистики, ритуалистики, сатанинских обрядов, таинственных полумифических орденов, сутками торчал на специализированных форумах, общаясь с разными шизиками, утверждавшими, что собственными глазами видели дьявола, писал псевдонаучные статейки...

До человеческих жертвоприношений на городском кладбище, слава богу, Жорик не опускался, однако за десяток лет умудрился собрать дома внушительную коллекцию оккультной литературы, которую регулярно пополнял. Причем, что удивительно, мужиком он был вполне разумным, начитанным, и сам признавал — девяносто процентов содержащейся в книгах информации является откровенной ересью. Но вот по поводу истинности оставшихся десяти был готов спорить до хрипоты, отстаивая свою точку зрения.

Жорик часто показывал нам разные фотографии, запечатлевшие призраков и прочие потусторонние сущности, доказывал, что на Луне Базз Олдрин проводил оккультный обряд в рамках научного эксперимента масонского ордена, приводил исторические факты существования на земле людей со сверхспособностями, рассказывал о случаях применения настоящей магии... В общем, слушать его было интересно, но лично я во всю эту лабуду с инопланетянами, вселенскими заговорами и черными колдунами верить не спешил, периодически подкалывая друга на тему его необычного хобби.

И во время недавних посиделок я себе не изменил. Когда гордый Жорик продемонстрировал нам свое приобретение, оказавшееся невзрачной книгой в черном переплете с пожелтевшими от времени страницами и выдавленной на обложке звездой, заключенной в пару колец, я решил пошутить. Заявив, что с такой книженцией только Сатану вызывать, я наугад раскрыл ее и, дурачась, замогильным голосом прочитал первое, что попалось на глаза — коротенький абзац на латыни, написанный темно-красными чернилами и выделявшийся из общего текста.

Слегка захмелевшая компания поржала над вылетевшей из моих уст тарабарщиной, а вот обиженный Жорик наградил меня подзатыльником, отобрал книгу и возмутился:

— Серега, я сколько раз тебе говорил, что с неизвестными заклинаниями не шутят! И вообще, данная книга посвящена человеческой душе, а не сатанинскому культу... Тем более, всем давно известно, что для того, чтобы вызвать дьявола, нужно всего лишь прочитать до конца лицензионное соглашение при установке 'Виндовс'!

Дальше в моей памяти зиял пробел, но отдельные выуженные картинки свидетельствовали о том, что посидели мы неплохо. Часам к одиннадцати я откланялся и покинул собрание — утром нужно было на работу, а светить перед шефом помятой невыспавшейся рожей с темными мешками под глазами не хотелось. Такси я вызывать не стал, поскольку жил неподалеку. Однако добраться до своей холостяцкой квартирки мне было не суждено. В подворотне у самого дома путь мне преградила троица подростков гоповатого вида, нахально поинтересовавшихся, не найдется ли у меня закурить. Ответив отрицательно, я услышал шорох за спиной, обернулся, успел увидеть стремительное движение и ощутил удар... Дальше — темнота.

— Твою ж мать! — не сдержался я. — Получается, я умер?

Очень похоже на то. Судя по последним ощущениям, меня ударили в висок чем-то тяжелым. Обрезком трубы, если я не ошибаюсь. А если учесть, что даже слабые удары в эту область черепа сопровождаются болевым шоком и потерей сознания, летальный исход гарантирован. Гопник-то бил со всей дури! Хотя, если бы я не повернулся, то вполне мог бы отделаться разбитым затылком и сотрясением... Короче, не повезло. Или повезло — тут как поглядеть. Ведь прочитанное заклинание сработало, и после смерти я нежданно-негаданно получил новую жизнь в теле вымышленного персонажа.

Хотя, может статься, не такого и вымышленного. В прочитанных мною фанфиках встречалась гипотеза, гласившая, что мир Поттерианы действительно существует, а незабвенная Джоан Роулинг является кем-то вроде провидицы, способной в него заглянуть. Отсюда и дыры в каноне, и абсурдные сюжетные ляпы — просто английская домохозяйка увидела не все, а недостающие фрагменты саги додумала в меру своей фантазии. Что ж, похоже, скрывающиеся за безликими форумными никами графоманы оказались правы. Вселенная Мальчика-Который-Выжил существует, и я — наглядное тому подтверждение.

Блин блинский, но почему все-таки Дамблдор? Я читал много фанфиков с попаданцами. Оно и не удивительно — в последнее время этот жанр необычайно популярен среди фикрайтеров. Буквально все основные и второстепенные персонажи многократно использовались в роли вместилища для чужих душ. Графоманы не щадили ни животных (в одного только василиска вселялись с десяток раз), ни предметы (типа Распределяющей шляпы или Старшей Палочки). Однако директор Хогвартса в качестве пристанища для засланцев отчего-то популярностью не пользовался. Лично я встречал всего один законченный фик с таким сюжетом, тогда как попадуны в Гаррика исчислялись многими сотнями.

Почему? Мне кажется, это связано с неоднозначностью данного персонажа. В каноне Дамблдор действовал настолько странно, что поклонники творчества Роулинг даже придумали теорию дамбигадства, объясняющую все нестыковки и логические ляпы семикнижия. Поэтому фикрайтерам Альбус удобнее в роли главного злодея, а не как главный герой их опусов. И в итоге получился забавный парадокс — в оригинале Дамблдор белый и пушистый, зато в фаноне его образ насквозь отрицательный, на фоне которого тот же Волдеморт выглядит сопливым школьником-хулиганом. А теперь, уважаемые знатоки, внимание — куда же угодил ваш покорный слуга?

— Дамбигад или Дамбигуд — вот в чем вопрос? — задумчиво пробормотал я, почесав в затылке.

Память молчала, не спеша предоставлять ответ. С ней вообще творилось что-то странное. Да, очнувшись повторно, я сразу опознал огненную птичку, вспомнил привычный Дамблдоровский стиль общения с фамильяром, не удивился лечебному эффекту слез феникса (хотя оригинального Сергея Лопаткина все эти чудеса однозначно должны были повергнуть в шок), однако любая попытка вспомнить какой-нибудь эпизод из жизни директора приносила лишь сильную головную боль.

Причем я чувствовал — знания Альбуса прекрасно усвоились моим разумом. Об этом говорило отсутствие проблем с координацией и великолепное владение разговорным английским, который доселе был у меня на уровне 'читаю со словарем'. Однако вытащить доставшийся мне от прежнего владельца тела багаж на поверхность сознания отчего-то не получалось. Однако, облом! И что мне теперь делать? Как понять, пригодится ли мне знание канона, если я даже с текущей датой определиться не могу!

— Стоп! — сказал я себе. — Не о том думаешь. На повестке дня имеется вопрос поважнее!

Я как-то упустил из вида, что прежде уточнения деталей мира, в который мне посчастливилось угодить, требовалось определиться — маг я или обычный человек, сиречь презренный маггл. В последнем случае все становилось очень и очень печально. Особого почтения к не владеющим магией людям в каноне не наблюдалось. Там даже положительные герои всячески издевались над магглами — наколдовывали хвосты, надували, стирали память, глазели, как на зверушек в зоопарке... а о злодеях и вспоминать не хочется. Поэтому сейчас надо срочно выяснить, достались ли мне в комплекте с 'новым' телом магические способности.

Волшебную палочку долго искать не пришлось. Она лежала на прикроватной тумбочке рядом с очками-половинками. Последние я трогать не стал — успел убедиться, что дедуля обладал стопроцентным зрением, а вот изогнутую указку цапнул и попытался с ее помощью скастовать простейшее заклинание. Направил палочку на осколки и торжественно произнес:

— Эванеско!

Ничего не произошло, хотя старческая кисть без участия сознания совершила поворот, рисуя кончиком палочки причудливую завитушку и наглядно доказывая, что двигательно-моторные навыки Альбуса сохранились в полном объеме. Я повторил заклинание, чуть громче, но эффект был тем же — нулевым. Я уже хотел было расстроиться, но тут неожиданно подала голос память. В сознании всплыли несколько образов, принеся с собой понимание, что осколки магического артефакта, которым до моего удара являлось говорящее зеркало, банальным 'эванеско' не убираются. И я решил попробовать снова:

— Орхидеус!

Спустя миг на пол шлепнулся букет белых роз, а у меня отлегло от сердца. Живем! С магией я уже не жалкая букашка, а настоящий волшебник! Ну... почти. Ведь вопрос с памятью, упрямо отказывающейся снабжать меня жизненно необходимыми сведениями, никуда не делся, а на десятке-другом заклинаний, которые я помнил из канона, далеко не уедешь... Да и с соображалкой, как это ни печально, наблюдаются большие проблемы. С чего я взял, что не обладаю способностями волшебника, если феникс всего минуту назад заявил, что говорящее зеркало я расхреначил магическим выбросом? Тормозим, батенька! Хотя, данное досадное недоразумение можно списать на постпопаданческий шок. Все же я не привык менять тела, как перчатки, и подобный промах вполне простителен.

Слегка приободрившись, я стал думать, что мне делать дальше. В голову ничего путного не приходило, и я решил последовать стандартному плану 'попаданцев' — порефлексировать. Что ни говори, а новая жизнь в теле Дамби поводов для радости не давала. Пусть директор Хогвартса был могучим волшебником, которого боялся сам Темный Лорд, но ему ведь уже перевалило за сотню! Сменить крепкое здоровое тело тридцатилетнего мужчины на организм маявшейся артритом престарелой развалины — вот где настоящее 'попадалово'! И почему заклинание не закинуло меня в какого-нибудь другого персонажа? Согласен даже на Мальчика-Во-Все-Дырки-Затычку!

Увлекательное занятие было прервано памятью. Она без предупреждения изрыгнула из своих недр поток образов, осознав которые, я понял, что прежний Альбус в ближайшие лет двести помирать не собирался. До этого дня директор держался молодцом, мог похвастаться исключительным здоровьем и бодростью духа. Вообще, запоминающийся образ безобидного старичка был выбран волшебником еще в начале преподавательской карьеры и здорово помогал профессору трансфигурации в общении с учениками, а после как-то незаметно вошел в привычку. Вид безобидного добродушного старца, смахивающего на Санту Клауса, неизменно пробуждал доверие у собеседников и настраивал их на позитивный лад, поэтому менять имидж директору не было нужды. На деле же Дамблдор — мужчина в самом расцвете сил. Прямо как Карлсон. И наверняка мое поганое самочувствие после пробуждения — побочный эффект переноса, либо...

Додумать мысль мне не позволил хлопок. Передо мной возникло маленькое ушастое создание с большими выразительными глазами, одетое в серую наволочку, на которой красовался герб Хогвартса. Память наградила меня новой порцией образов, которые позволили понять, что это — домовой эльф Ниппи. Один из самых сообразительных членов школьной общины домовиков, последние несколько лет с успехом выполнявший для Дамблдора обязанности личного слуги, секретаря, уборщика... Короче, был мастером на все руки.

— Господин директор уже проснулся? — пропищало существо. — Ниппи пришел напомнить, что у господина директора через полчаса встреча с профессором МакГонагалл.

— Ясно. Ниппи, я тут немного насорил... Ты не мог бы убрать этот беспорядок? — я обвел рукой комнату.

— Конечно, господин директор!

Эльф щелкнул пальцами, и по спальне пронесся сильный порыв ветра, который поднял все осколки и собрал их в одну кучу. Второй щелчок — и мусор исчезает без следа, а домовик преданно заглядывает мне в глаза:

— Еще что-нибудь, господин директор?

— Нет. Спасибо тебе огромное, Ниппи!

Едва произнеся это, я почувствовал, как от меня исходит сила, вливаясь в маленькое тело слуги. Ощущения были очень необычными — как будто я согревал своим дыханием чьи-то озябшие руки. Домовик зажмурился от удовольствия и расплылся в широкой улыбке, демонстрируя набор остроконечных зубов. А когда передача прекратилась, маленькое создание, в глазах которого светилось искреннее обожание, поклонилось мне, едва не коснувшись ушами пола, и пропало с аналогичным хлопком.

Память тут же подсказала, что этот звук вовсе не является характерным для аппарации, как утверждали многие земные фикрайтеры, ссылаясь на законы физики. Все намного проще. Хлопок рождает не воздух, который заполняет вакуум, образовывающийся после исчезновения тела, а магия домового эльфа. Ведь внезапно осознать, что за тобой наблюдают, не слишком-то приятно. Так же как давать инструкции пустоте, не заметив исчезновения слуги. Поэтому ушастиков еще в младенчестве учат предупреждать хозяев о своем появлении и уходе.

Ладно, это все — лирика, а мне нужно готовиться к встрече с МакКошкой. Удручало, что коварная память, сочтя свой долг выполненным, снова впала в спячку, не спеша пояснять, где должна состояться эта встреча, что именно директор планировал обсудить с деканом львиного факультета, и как вообще мне вести себя с профессором трансфигурации. Минерва являлась ученицей Дамблдора, долгое время с ним работала и наверняка знает директора, как облупленного. Что, если она обнаружит подмену? Судя по канону, МакГонагалл — та еще штучка. Вполне может приласкать нехорошим заклинанием притворяющегося Альбусом чужака. А узнав правду, еще и прибить 'на радостях'. Подобный вариант меня категорически не устраивал, но делать было нечего. Если директор начнет прятаться от своего заместителя, это породит еще больше подозрений.

Решительно поднявшись с кровати, я машинально подхватил с тумбочки очки и привычным движением водрузил их на переносицу. Окружающий мир тотчас преобразился, наполнившись разноцветными линиями и сверкающими пятнами. Больше всего их оказалось на книжных полках — некоторые старинные фолианты светились так сильно, что напоминали электрические лампочки оригинальной формы. На оконной раме можно было заметить цепочки поблескивающих рун, на шкафу красовался целый узор, а палочка в моей руке превратилась в маленькое солнышко. Таки не ошиблись графоманы — директорские очки на самом деле являются артефактом, позволяющим видеть проявления магии!

Обнаружив на одной из стен замаскированную дверь, я открыл ее и вышел в небольшую прихожую. Там было еще две двери. Одна вела в директорский кабинет, а другая — в туалет. Эта находка пришлась очень кстати, поскольку меня уже поджимало. Оценив прелести позолоченного унитаза, восхитившись огромной чугунной ванной и освежившись в местном умывальнике, где имелась горячая вода, я вспомнил, что до сих пор щеголяю в бабской ночнушке, и вернулся в спальню, чтобы переодеться.

Гардероб Великого Волшебника содержал массу одежды, поражавшей пестротой расцветки и яркостью оттенков. Основу составляли мантии, большая часть которых выглядела, словно праздничные открытки, но лично у меня вызывала глубокое отвращение. Ходить в подобном убожестве? Нет уж, увольте! Для загородной дачи или костюмированной вечеринки такие наряды еще годятся, но показываться в них на глаза приличным людям нельзя. Хорошо еще, в платяном шкафу, который внутри был на порядок больше, чем снаружи, имелись и маггловские шмотки.

Десяток минут спустя я выбрался наружу, одетый в классический костюм-тройку, удобно устроившийся на директорской фигуре. Обнаружив в тумбочке расческу, привел в порядок всклокоченную бороду и шевелюру. При этом волшебную палочку я машинально сунул в рукав и только потом осознал, что сделал. Удивительно, но выпадать магический инструмент не собирался. Он каким-то образом приклеился к внутренней стороне рукава пиджака, но при этом охотно выдвигался в ладонь, стоило мне только пожелать его достать. Вот оно как! Оказывается, в карманах свои волшебные палочки таскают только тупые малолетние гриффиндорцы, а настоящие волшебники к магическим артефактам относятся бережно и привыкли всегда держать под рукой.

Поправив очки и смахнув с плеча воображаемую пылинку, я почувствовал себя готовым к предстоящей встрече и направился в кабинет. Он оказался намного больше спальни и смог без проблем вместить пяток книжных шкафов, огромный журнальный стол с кожаным креслом, больше похожим на королевский трон, диванчик для посетителей, причудливую вешалку у входа и даже несколько стульев с высокими спинками.

— Доброе утро! — вразнобой поприветствовали меня импозантные двухмерные джентльмены со стен.

— Доброе утро, коллеги, — отозвался я, мысленно коря себя за тупость.

Я ведь даже не вспомнил о живых портретах! Хорошо, те первыми подали голос, иначе получили бы возможность понаблюдать за любопытной сценкой — Альбус Дамблдор с удивлением рассматривает обстановку собственного кабинета. Да, после такого 'палева' на конспирации можно было однозначно ставить крест.

Отвесив себе мысленную оплеуху и велев впредь не расслабляться, я опустился в шикарное кресло, которое мгновенно подстроилось под форму директорской задницы, обеспечив максимальную степень комфорта. Изображая бурную деятельность для нарисованных соглядатаев, я принялся внимательно изучать лежавшие на столе документы. Все они, так или иначе, относились к Хогвартской бухгалтерии. Также присутствовали договора о поставках продуктов, планы закупки школьного инвентаря и прочее. Сравнив даты на них, я сделал вывод, что попал в июль девяносто первого. В самое начало канона.

Плохо это или хорошо, я не успел определиться. Тихо звякнул колокольчик. Память услужливо подсказала, что таким способом хозяину кабинета сообщается о посетителе, который миновал каменную горгулью и сейчас поднимается по лестнице. Спустя полминуты дверь открылась, впуская чопорную женщину в серо-зеленой мантии. Внешне гостья была довольно привлекательной. И хотя на ее строгом лице не наблюдалось косметики, а безвкусный пучок темных волос на затылке слегка портил впечатление, я никак не мог увидеть в посетительнице ту худощавую сухонькую старушку, что была показана в фильмах.

И это не удивительно. Что такое пятьдесят лет для волшебницы, способной прожить несколько столетий? Сущий пустяк! Кроме того, разные косметические зелья, позволяющие подольше сохранить подаренную природой красоту, еще никто не отменял. А в результате передо мной стояла не престарелая сморщенная ведьма, из которой едва песок не сыпался, а вполне симпатичная женщина бальзаковского возраста.

'Так вот ты какая, Минерва МакГонагалл, — удивленно подумал я, разглядывая гостью поверх очков. — Что ж, очень приятно познакомиться!'

— Здравствуй, Альбус! — произнесла волшебница бархатным контральто, уголками губ обозначив улыбку.

К сожалению, доставшаяся мне в наследство память не спешила выдавать полагающиеся случаю образы, поэтому пришлось выкручиваться самому.

— Доброе утро, Минни, — мягко произнес я. — Прекрасно выглядишь!

— Благодарю за комплимент. Могу ответить тем же — этот маггловский наряд очень тебе идет. В нем тебе можно дать максимум шестьдесят, а если еще бороду убрать... ой, прости! Не хотела обидеть.

— Не нужно извиняться! — усмехнулся я, машинально пригладив упомянутое украшение. — Я и сам в последнее время все чаще подумываю сменить имидж... Ох, где же мои манеры? Прошу, присаживайся!

Я указал на удобный диванчик, однако профессор трансфигурации не пожелала воспользоваться предложением:

— Спасибо, я ненадолго. Надеюсь, ты успел подготовить список?

Список? Какой еще список? Память продолжала играть в молчанку. Мысленно поежившись под требовательным взглядом Минервы, в этот момент живо напомнившей мою школьную учительницу математики, которую все младшеклассники боялись, как огня, я предпринял отчаянную попытку покопаться в извилинах, на что предсказуемо получил очередную вспышку головной боли. Поморщившись и помассировав виски, я устало вздохнул:

— Прости, Минни, что-то в последнее время у меня память пошаливает. Не напомнишь, о каком списке идет речь?

— Разумеется, о списке будущих первокурсников! Мне же нужно разослать им приглашения, — ответила МакГонагалл с легким недоумением и окинула меня обеспокоенным взглядом: — Альбус, ты хорошо себя чувствуешь?

— Признаться откровенно, препаршиво. Голова буквально раскалывается на части, — ответил я, хватаясь за удобный предлог, и для пущей достоверности кивнул на ворох бумаг на столе: — Школьная бухгалтерия из меня все соки выпила.

Продолжая изучать меня настороженным взглядом, гостья неуверенно произнесла:

— Думаю, дело тут не только в бухгалтерии. Альбус, мне определенно не нравится нездоровый оттенок твоего лица. И острая головная боль для волшебника твоего уровня — явный повод для беспокойства. Может, тебе стоит обратиться к Помфри?

Несмотря на боль, отголоски которой продолжали гулять по моей черепушке, я признал, что идея шикарная. Одним выстрелом можно убить двух зайцев — сбежать от задушевного разговора с профессором трансфигурации и обеспечить себе замечательную отмазку на случай будущих промахов. Облегченно улыбнувшись Минерве, я поднялся со своего трона:

— Да, ты абсолютно права. Прямо сейчас и отправлюсь в больничное крыло, а ты покопайся у меня в столе...

Я был вынужден прерваться, поскольку почувствовал сильный приступ головокружения. В глазах потемнело. Чтобы не упасть, мне пришлось вцепиться в стол, что меня совсем не обрадовало. Оказывается, директор-то молодился, неслабо приукрашая действительность, а на самом деле являлся стариком, одной ногой стоявшим в могиле! Вот ведь сюрприз! Да, морально я был готов к тому, что тело столетнего волшебника окажется не способным к полноценной жизни (это я о близком контакте с противоположным полом, если кто не понял), но выходит, мне теперь даже резко вставать нельзя? А не за горами артрит, варикоз, болезнь альцгеймера... Может, лучше сразу заавадиться?

— Так, Альбус, срочно к Помфри! — безапелляционно приказала Минерва, от которой не укрылся мой приступ слабости. — Не переживай, я сама найду все, что нужно!

Согласно кивнув, я собирался направиться к выходу из кабинета, но потом сообразил, что это бессмысленно — я все равно не представлял, как добраться до вотчины школьного колдомедика. Да, существовала вероятность, что память где-то по дороге очнется и выдаст мне знание верного маршрута, но она была настолько мала, что я решил отказаться от путешествия наобум. Камин, стоявший в углу, тоже отпадал. Хоть я и помнил из канона, как им пользоваться, но уверенности, что где-то в больничном крыле имеется точка выхода, не ощущал.

Вот ведь засада! Ну не МакГонагалл же просить доставить болезного до пункта назначения? Или сделать финт ушами и картинно лишиться сознания, имитируя серьезные проблемы со здоровьем? Конечно, заманчиво, однако мой спектакль может вызвать в школе нешуточный переполох. Поползут слухи, способные привлечь всеобщее внимание к директорской персоне, в моем и без того шатком положении совершенно излишнее... О, придумал!

— Ниппи! — позвал я.

Секунду спустя раздался хлопок, и передо мной появился домовик, услужливо поинтересовавшийся:

— Чем Ниппи может помочь господину директору?

— Доставь меня к мадам Помфри! — попросил я, протягивая руку маленькому существу.

Эльф схватил меня за пальцы, и перед глазами в очередной раз потемнело. Земные фикрайтеры угадали — аппарация домовиков действительно обладала удивительными свойствами. Самого перемещения я даже не почувствовал. Просто на миг вокруг сгустилась тьма, после чего я обнаружил себя в просторном кабинете, интерьер которого был выполнен в светлых успокаивающих тонах. Цвета мебели, стен, пола и штор на окнах колебались от белоснежно белого до насыщенного бежевого оттенка. Единственным темным пятном в этом молочном царстве являлась полноправная хозяйка больничного крыла — Поппи Помфри.

После встречи с Минервой я был готов к чему угодно, однако внешность реального колдомедика Хогвартса почти на сто процентов совпадала с ее киношным аналогом. За столом, заставленным разными ящичками со склянками и пузырьками, восседала пожилая женщина в длинном бордовом платье с белыми кружевами, волосы которой, слегка тронутые сединой, прикрывала косынка. Увидев меня, Поппи отложила в сторону пучок сушеных трав и прохладно осведомилась:

— Чем обязана вашему визиту, господин директор?

Неожиданно очнулась память, выдав на гора целый ворох образов, из которых я смог понять, что отношения Помфри с Дамблдором в последние десятилетия находились в стадии 'профессионально-вежливые'. А все из-за давней ситуации с Ремусом Люпином. Колдомедик, понимавшая степень опасности пребывания молодого не контролирующего себя в полнолуние оборотня в школе, полной детей, никак не могла одобрить директорское решение. А поскольку характер у женщины был прямолинейным, узнав о необычном ученике, Помфри без промедления высказала все претензии Альбусу в лицо.

Несмотря на свой дар красноречия, Дамблдор не смог убедить Поппи, что обучать оборотня в Хогвартсе — хорошая идея, и в итоге просто-напросто поставил ее перед фактом. И семь лет колдомедику приходилось лично наблюдать за учеником, страдающим от 'пушистой проблемы', не имея возможности устранить явную угрозу жизни и здоровью прочих обитателей школы. Да, женщине было жалко талантливого скромного мальчика, однако, если бы не Обет, данный непосредственному начальнику, Помфри, не колеблясь, сообщила бы про оборотня Совету Попечителей. Особенно после случая со Снейпом, которому как-то раз пришлось залечивать царапины, оставленные длинными когтями монстра.

Возможно, укуси оборотень Северуса и сделай его себе подобным, колдомедик плюнула бы на последствия и инициировала скандал, однако травмы оказались незначительными. К тому же сам пострадавший не захотел выносить историю на люди — во время обработки порезов краснел и мямлил, что случайно угодил в колючие кусты. И Помфри в очередной раз подчинилась требованиям Альбуса оставить случившееся втайне, но с той поры особого пиетета перед директором не испытывала. Хотя вслед не плевала, признавая его заслуги.

— Поппи, ты не могла бы проверить мое здоровье? — обратился я к женщине, 'переварив' череду образов. — Что-то я сегодня неважно себя чувствую. Мигрень, тошнота, головокружение, проблемы с памятью... Даже не представляю, чем это может быть вызвано.

Колдомедик решительно подошла ко мне, извлекла из просторного рукава палочку, что-то прошептала и начала водить ей, очерчивая контуры моего тела. Благодаря очкам мне было прекрасно видно, как из магического артефакта полилось зеленоватое сияние, которое превратилось в мелкоячеистую паутинку, окутавшую меня с ног до головы и постепенно начавшую менять цвет на ярко алый. По мере работы заклинания лицо Помфри все больше бледнело. Решительным взмахом деактивировав 'паутинку', колдомедик кинулась к столу и достала из ящика пузатую склянку, наполненную черной маслянистой жидкостью.

— В чем дело? — не на шутку струхнув, осведомился я.

Откупорив пробку, Поппи плеснула угольный настой в стакан, щедро сыпанула туда же какой-то желтоватый порошок и только тогда ответила:

— Господин директор, похоже, вас отравили!

Глава 2

— Отравили? — вытаращив глаза, тупо переспросил я. — Как? Чем?

— Пока не знаю, — отозвалась Помфри, торопливо размешивая порошок. — Но диагностическое заклинание утверждает, что яд вы получили перорально около часа назад. Признавайтесь, что вы ели на завтрак?

Я наморщил лоб, вспоминая обстоятельства своего первого пробуждения, но признаков того, что прежний владелец тушки, проснувшись на рассвете и плотно перекусив, вознамерился еще часик покемарить, не нашел. Копнув глубже, я был предсказуемо награжден вспышкой боли, от которой потемнело в глазах. Память Дамблдора все еще не желала подчиняться и жестко пресекала любую попытку залезть в нее шаловливыми ручонками.

— Господин директор сегодня еще не завтракал, — подал голос стоявший рядом испуганный домовик, избавив меня от необходимости отвечать.

— Быть может, отраву распылили в воздухе? — предположил я. — Или она поступила в организм через кожу?

Где-то я читал, что средневековые отравители среди прочих способов использовали нанесение хитрых ядов на деловую переписку жертв, а мне определенно стало хуже после того, как я повозился с бумажками в директорском кабинете... Черт возьми, там же осталась Минерва!

— Директор, мне кажется, или вы действительно сомневаетесь в моей квалификации? — недовольным тоном произнесла Помфри. — Напрасно! Уж что-что, а способ отравления за долгие годы практики я научилась определять с минимальной погрешностью. Готова поклясться, яд находится в вашем желудке, и наша первостепенная задача — срочно его оттуда вывести. Пейте!

Колдомедик сунула мне под нос кружку с черной жидкостью, распространявшей удушающий аромат давно не стираных носков. Подозревая, что вкус лекарства окажется под стать запаху, я решительно выдохнул и залпом переправил угольную субстанцию в себя. Густая маслянистая дрянь, опалив язык и горло жуткой горечью, рухнула в желудок, устроив там пожар. Отдышавшись и вытерев выступившие в уголках глаз слезинки, я принялся наблюдать за работой Поппи, которая развела бурную деятельность, с ловкостью фокусника смешивая разноцветные жидкости из склянок. Кажется, в самом ближайшем будущем меня ожидает новая порция мерзкого лечебного зелья. И судя по энтузиазму колдомедика, не одна.

Спустя полминуты ко мне вернулась тошнота. В этот раз сдержать рвотные позывы не было никакой возможности, и меня вывернуло прямо в тазик, трансфигурированный предусмотрительной Помфри. В общем и целом, процесс выведения отравы был крайне неприятным и унизительным. Едва я опустошил желудок, как ощутил настоятельную потребность посетить укромное местечко. Разумеется, в больничном крыле такое имелось, однако добежать до него я не успел. Черная жидкость оказалась слишком эффективной, и в итоге мои брюки были безнадежно испорчены.

А в тот момент, когда я, сидя на белом друге, практиковался в применении 'эванеско', попутно разучивая партию бас-тромбона из увертюры к 'Руслану и Людмиле', в туалет бесцеремонно вломилась Помфри. Лицо колдомедика было невозмутимым, но я буквально кожей ощутил, что от нее веет мстительным удовлетворением. Вручив мне склянку с литром коричневатой бурды, Поппи дождалась, пока я переправлю ее в себя, после чего легким взмахом волшебной палочки заставила мою одежду и обувь исчезнуть.

Для чего это было проделано, стало ясно минуту спустя, когда меня резко бросило в пот. Кожа покрылась крупными ядовито-желтыми каплями, которые, стекая вниз, порождали неприятное ощущение щекотки. Вдобавок ко всему у меня подскочила температура, сознание стало мутным, мысли начали путаться. Сильный жар сжигал меня изнутри, а школьный колдомедик продолжала подносить все новые зелья, разнообразные по цвету, но неизменно отвратительные на вкус, которые я покорно заливал в свое брюхо, безуспешно пытаясь потушить бушующее там пламя.

Казалось, этот кошмар никогда не закончится. Однако всему на свете приходит конец. Спустя час, влив в меня в общей сложности полведра разнообразной лечебной бурды, Поппи решила смилостивиться. Дождавшись, когда мой кишечник перестанет изображать реактивную трубу, колдомедик организовала мне ледяной душ с помощью обычного 'агуаменти', который быстро сбил жар и помог мне прийти в чувство. В голове прояснилось. Даже память проснулась, выдав из закромов заклинание сушки, работавшее на манер гигантского фена, которое я не преминул опробовать, благо палочку у меня никто не отбирал. После облачился в выданную Помфри больничную пижаму и был под ручку отконвоирован в общую палату.

Повалившись, словно бревно на больничную койку, жалобно скрипнувшую под весом директорского тела, я вяло поинтересовался:

— И каков прогноз? Жить-то я буду? Или мое дальнейшее существование жизнью назвать сложно?

Помфри скупо улыбнулась:

— Ну, не все так печально. У меня получилось вывести яд из вашего тела и ликвидировать почти все последствия отравления, благо необходимые компоненты для изготовления нейтрализатора к 'Сну Разума' в моих запасах имелись... Я подчеркиваю — в моих личных запасах, так как из-за сокращения школьного бюджета в последние годы набор противоядий больничного крыла Хогвартса ограничивается простейшими зельями. Поэтому, пользуясь случаем, я в очередной раз прошу вас пересмотреть...

— Всенепременно пересмотрю! — не слишком вежливо перебил я Поппи. — А это точно был 'Сон Разума'?

Дело в том, что когда прозвучало название отравы, строптивая память решила порадовать меня очередной крупицей знаний. Согласно ее утверждению, данный яд относился к нейротоксинам и считался 'королевским'. Нет, не в том смысле, что травили им исключительно монархов, а по причине того, что большинство ингредиентов стоили баснословно дорого. Ей-богу, отравителям дешевле было подослать к 'клиенту' роту наемных убийц, нежели приобрести внушительный список редких компонентов 'Сна Разума'! Зато приготовить его труда не составляло. Ведь если для других ядов важно четко выдерживать рецептуру и соблюдать пропорции ингредиентов, то в моем случае все как в старой рекламе — просто добавь воды! Особую пикантность отраве придавал тот факт, что по отдельности ее составляющие безвредны и никакими заклинаниями для распознавания ядов не определялись.

— Ошибки быть не может, — уверенно заявила колдомедик. — Набор реагентов Уилкита показал наличие в содержимом вашего желудка как самого яда, так и его компонентов. Но если вы сомневаетесь, я позову Северуса...

— Не нужно! — поспешно возразил я.

Вот только Снейпа здесь не хватало! Он же у меня в списке подозреваемых идет первым номером! И немудрено, ведь зельевар — второй по неоднозначности персонаж Поттерианы. Нелюдимый, скрытный одиночка, подрабатывающий шпионом на полставки одновременно и у Волдеморта, и у Дамблдора, а все остальное время третирующий беззащитных гриффиндорцев на своих уроках. В каноне он предстает эдаким карикатурным злодеем, на деле являющимся героем, которому приходится расплачиваться за грехи юности, а в фаноне его образ колеблется от ангелочка с сияющим нимбом над головой до правой руки Тома Реддла. Мог он травануть своего начальника? Запросто! Также не стоит забывать, что Севочка — неслабый легилимент, а значит, мне с ним общаться точно не с руки.

— Как пожелаете, — не стала упорствовать Помфри: — Что ж, господин директор, если у вас больше нет вопросов, на ближайшие сутки я предписываю вам постельный режим и курс восстанавливающих зелий... Вот только не нужно возражать! Вы уже не мальчик, должны понимать, что с такими вещами не шутят! Если сейчас не избавиться от последствий отравления, в будущем они могут привести к проблемам с психикой, склерозу и сенильной деменции, а проще говоря, старческому слабоумию. Оно вам надо?

Я отрицательно помотал головой, несколько ошеломленный напором. Похоже, прежний Альбус относился к рекомендациям колдомедика без должной серьезности, раз Поппи всерьез опасалась, что после промывания кишечника я могу от нее сбежать. Вот только я — не Дамблдор, мне не нужно объяснять, чем опасны недолеченные болячки. Был у меня в прошлой жизни приятель, который хвастался богатырским здоровьем и способностью любой грипп переносить 'на ногах'. Однако в любой организм заложен свой предел прочности, и во время очередной сезонной вспышки эпидемии этот 'богатырь' угодил в больничку, где его еле откачали. Операции, три месяца на капельницах и справка об инвалидности — таков итог глупой бравады.

— Вот и славно! — не дождавшись от меня возражений, кивнула женщина. — Лежите и набирайтесь сил! А я пока уведомлю о случившемся аврорат.

— А вот это лишнее! — вскинулся я.

Ну не верилось мне, что в этом мире служба охраны правопорядка соответствует канону! Ведь у Роулинг, если разобраться, написан откровенный бред. Из семикнижия выходит, что авроры Магической Англии во время двух гражданских войн всем составом били баклуши, а с террористами боролась личная гвардия Дамби, состоящая, в основном, из престарелых кумушек или вчерашних школьников, не имеющих нормальной боевой подготовки. Нет, были и исключения вроде того же Грозного Глаза, но они лишь подтверждали правило: английский аврорат — структура бесполезная.

Вот только, если это утверждение верно, почему Волди еще в первую войну не захватил власть в стране? Фениксовцев он давил с успехом, только перья летели во все стороны. Боялся Дамблдора с его Старшей Палочкой? Так ведь старик лично в стычках не участвовал — постоянно отсиживался в Хогвартсе, прикрываясь баснями о силе любви и предпочитая жертвовать пешками. Нестыковочка получается у британской писательницы! Пятая точка мне подсказывает, что местные магические полицаи таки недаром едят свой хлеб. А поскольку знания Альбуса мне все еще недоступны, любой следователь в два счета выявит подозрительные провалы в памяти пострадавшего. Чем конкретно это аукнется скромному 'попаданцу' — не представляю. И даже выяснять не хочу!

— Но почему? — вскинула брови Поппи. — Кто-то же пытался вас отравить! И как добропорядочные граждане, мы обязаны заявить о покушении!

— Так ведь все обошлось! — закинул я пробный камень.

Кружева на платье колдомедика затряслись в негодовании:

— Обошлось?! Господин директор, похоже, вы не понимаете степень грозившей вам опасности. Да если бы вы обратились ко мне часом позже, вызванные ядом нарушения в организме стали бы необратимыми! А промедлили бы еще немного, и вскоре лично беседовали бы с Мерлином! Не знаю, как вы, но я считаю, что отравитель должен быть найден и отправлен в Азкабан! Такое нельзя оставлять безнаказанным!

Я кивнул:

— Согласен, попустительствовать подобному было бы глупо. Однако рассмотрим ситуацию с другой стороны. В Хогвартсе, в самом защищенном месте магической Англии произошло покушение. И покушались не на кого-нибудь, а на самого директора школы! Причем, относительно успешно. Когда эта новость попадет в газеты, а она обязательно попадет — к Трелони не ходи, разразится грандиозный скандал, в результате которого мы недосчитаемся половины первокурсников. Но престиж Хогвартса — еще полбеды! Хуже, что люди могут усмотреть в покушении весть о возвращении темных времен. Поднимется паника, которой определенные личности обязательно воспользуются в собственных целях. Волнения, беспорядки, всеобщий страх... Возможно, я немного сгущаю краски, и все же данный вариант развития событий крайне вероятен. Поэтому, Поппи, я прошу тебя оставить все в тайне. Я сам найду того, кто меня отравил, и клянусь своей бородой, он об этом пожалеет!

Помфри задумчиво кусала губы, размышляя над приведенными аргументами. На лице колдомедика крупными буквами было написано сомнение. Оно и понятно — доводы получились, мягко скажем, неубедительными, но рожать альтернативу моя черепушка отказывалась. Держа покерфейс, я отчаянно надеялся на то, что крох директорского авторитета, которые остались после унизительной процедуры, хватит, чтобы Поппи уступила. И мои надежды оправдались. Колдомедик, вынырнув из раздумий, без особой уверенности произнесла:

— Хорошо, я принесу вам Непреложный Обет, что никому не расскажу о случившемся.

Опасаясь спалиться на незнании процедуры, которая, вполне возможно, потребует от меня каких-то действий, я возразил:

— Не нужно обетов. Мне достаточно твоего слова. И раз на то пошло, стоит придумать какую-нибудь правдоподобную версию, объясняющую мой продолжительный визит в больничное крыло, скрыть который уже не получится. Ведь к тебе я отправился, даже не закончив разговор с Минервой, а ты ее знаешь...

Я многозначительно замолчал, предоставив Помфри самой додумать окончание фразы. Простейшая психологическая хитрость удалась, колдомедик усмехнулась и протянула:

— Да уж, Минни и себя накрутит, и других на уши поставит. Но, думаю, сообщение о том, что у вас банальное магическое истощение, помноженное на нервное перенапряжение, вызванное подготовкой к новому учебному году, должно ее успокоить... И все же на еще одного отравленного моих запасов точно не хватит, так что нам с вами необходимо срочно отыскать источник яда. Вспоминайте, как 'Сон Разума' мог очутиться в вашем желудке?

Ага, легко сказать! Без особой надежды сунувшись в закрома памяти Дамблдора, я получил уже привычную резь в висках. Но тут мой взгляд наткнулся на домовика, скромно стоявшего поодаль и преданно поедавшего меня глазами. Вот те раз! А он почему до сих пор здесь? Ах, да, я же забыл отпустить Ниппи после прибытия в больничное крыло, поэтому вышколенный слуга терпеливо ожидает, пока 'приболевший' хозяин о нем вспомнит. Ну и прекрасно! Похоже, пришла пора проверить еще одно утверждение, встречавшееся в каждом втором прочитанном мною фанфике.

— Ниппи, ты не мог бы мне помочь? — широко улыбнулся я малышу.

— Конечно, господин директор! — радостно воскликнул тот. — Что пожелаете?

— Наведайся в мою комнату и кабинет, собери все запасы съестного, какие там найдешь, и принеси сюда.

— Ниппи сделает! — отозвался домовик и исчез с негромким хлопком.

Ежу понятно, что во вчерашнем ужине отравы быть не могло, иначе директор скопытился бы еще до полуночи. Значит, 'Сон разума' присутствовал в каких-то сладостях, запас которых обладающий излишней полнотой Альбус обязан был держать под рукой.

Ниппи оказался шустрым малым. Всего пяток секунд спустя домовик вернулся, нагруженный цветастыми коробками и пакетами. Несколько наборов маггловских конфет, печенья, жестяная банка с мармеладом в форме не единожды воспетых фикрайтерами лимонных долек, какие-то леденцы, шоколадные батончики и на закуску почти пустая пачка 'Всевкусных драже' — все это было с почтением возложено на мою больничную койку. Разумеется, нас с колдомедиком крайне заинтересовал именно последний пункт, являющийся идеальной маскировкой для компонентов 'Сна Разума'.

Поппи не была сторонницей поспешных выводов. Собрав все сладости, она унесла их на проверку, проигнорировав протестующий квак моего пустого желудка. В ожидании результатов я насел на домовика, выясняя, откуда у директора взялась эта пачка. Допрос протекал туго, Ниппи постоянно сбивался на причитания, заламывал руки и винил в отравлении себя. Ведь именно он доставил конфеты из 'Сладкого королевства'.

Успокоить малыша удалось с трудом. Попутно я узнал, что директор был ужасным сладкоежкой, а потому поставки разнообразных вкусняшек из Хогсмита были регулярными. Примерно раз в месяц Ниппи брал галеоны и отдавал их миссис Флюм, владелице единственного кондитерского супермаркета в округе, взамен получая коробку с разнообразными вкусняшками магического и обычного миров. Последняя закупка была около недели назад, и ничего необычного домовик тогда не заметил, за что теперь себя корил.

Наша беседа была прервана Помфри, которая с порога объявила:

— В пачке 'Берти Боттс' присутствуют компоненты яда. Прочие конфеты чисты.

— Значит, у меня появился еще один повод заглянуть в 'Сладкое королевство', — констатировал я.

Уверен, оригинальный Альбус дураком не был, сладости на виду не держал, а на личных апартаментах наверняка имел нехилую защиту, так что вариант с подменой пачки в Хогвартсе можно смело отбросить. Версия с добавлением яда на стадии производства конфет также нежизнеспособна. Во-первых, времени прошло немало, а посему страницы газет должны были пестрить заголовками о 'конфетах со вкусом яда'. Во-вторых, чтобы использовать 'Сон разума' в промышленном производстве, нужно, как минимум, ограбить американский Форт Нокс.

Предполагать же, что отравителями является кто-то из владельцев 'Сладкого королевства', попросту глупо. Нет, я читал опирающиеся на канон фанфики, в которых высмеивалась поразительная тупость волшебников Поттерианы, но в реальности такого накала идиотизма быть не должно. Думаю, у миссис Флюм достаточно мозгов, чтобы сообразить: реши она отравить меня с помощью своего товара — автоматически станет главной подозреваемой. Так что в это я не верю. А вот в то, что женщина могла кому-то похвастаться, что регулярно отбирает из своих запасов сладости для Великого Светлого Мага, — вполне. Значит, первым делом, мне нужно побеседовать с хозяевами магазина, составить список всех, кто знал о поставках, затем...

— Господин директор, надеюсь, вы не забыли, что сегодня у вас постельный режим? — с лукавой ухмылкой уточнила колдомедик, сбив меня с мысли.

Я разочарованно вздохнул. Облом, товарищ Шерлок! Придется забыть о расследовании на какое-то время. Если не навсегда. Ведь за сутки новость о внезапном недуге директора может уйти в массы, побудив таинственного отравителя замести следы. Тогда его хрен найдешь... Правда, начни я действовать прямо сейчас, шансы на успех аналогично неотличимы от нуля. Во-первых, угодил-то я не в легендарного персонажа сэра Артура Конан Дойля и хваленой дедукцией Холмса не обладаю, а во-вторых, даже не представляю, где находится это гребаное 'Сладкое королевство'! Не говоря о прочих реалиях окружающего мира.

Полюбовавшись печалью на моей физиономии, Поппи, видимо, решила, что она относится к ее замечанию, и чуток подсластила пилюлю:

— Не расстраивайтесь вы так! Возможно, вечером я разрешу вам вставать с койки. А если будете паинькой, то получите завтрак в постель.

Желудок снова издал жалобное кваканье. Пришлось пообещать вести себя хорошо, и старушка удалилась, не скрывая довольной ухмылки. Отпустив домовика, на прощание щедро поделившись с маленьким существом своей силой и приказав не винить себя за несуществующие проступки, я принялся размышлять.

Если проблема с памятью в ближайшем будущем не решится, вся эта история обеспечит мне удобное алиби на случай любого косяка. Одно смущает — в семикнижии об отравлении не упоминалось. Получается, я угодил в неканон, и все мое хваленое послезнание не стоит и кната? Если так, мои дела плохи. Ведь одно дело — плыть по готовому сюжету и совсем иное — импровизировать, играя свою роль в пьесе, из которой тебе известны лишь имена персонажей.

Но если все-таки предположить, что канон рулит, а данный момент Роулинг просто опустила? Ведь в первой книге директор собственной бородатой персоной появляется в прологе, а затем — аж на судьбоносном распределении. Огромный период времени остался неохваченным, и о том, что происходило с Альбусом до момента появления в Хогвартсе Мальчика-С-Шилом-В-Одном-Месте, читателям можно лишь гадать. Допустим, отравление все же происходило, а значит...

— Твою-то мать! — вырвалось из моих уст на русском.

Если бы я не лежал, то наверняка бы сел, осознав, как великолепно вписывается данный случай в рамки канона, принося 'обоснуй' сомнительным поворотам сюжета. Итак, представим на миг, что меня в этой истории нет. Проснувшись на рассвете и 'заморив червячка' припрятанными в заначке конфетами, вкусы которых показались магу чуть более необычными, Альбус снова задремал. Директору же и в голову не могло прийти, что возникшая после перекуса усталость была вызвана не банальным недосыпом, а экзотическим ядом!

Далее отрава делает свое черное дело, и крепкий сон постепенно переходит в глубокую кому, из которой Дамблдора вытягивает его верный фамильяр, почувствовавший неладное. Однако момент уже упущен, изменения организма необратимы, и успешный политик-интриган превращается в старого маразматика, поступки которого вызывают недоумение окружающих. Тут вам и 'Олух, пузырь, уловка!', и выгул тролля с василиском в школьных коридорах, и маховик времени, отданный третьекурснице, и все прочее.

Однако в тот самый миг, когда разум директора угас, в этом мире появился я, занявший первую попавшуюся бесхозную тушку. Слезы феникса, которыми Фоукс лечил мою руку, нейтрализовали яд в крови и подлатали пострадавшие мозги, что объясняет колоссальную разницу в моем самочувствии между первым и вторым пробуждением. Ну а бдительность Минервы позволила мне избавиться от оставшейся в желудке отравы, так что угроза старческого маразма отодвинулась лет на пятьдесят. И теперь лишь от меня зависит, покатится история данного мира по сценарию мамаши Ро или же получит новое прочтение.

Задумчиво почесав в затылке, я хмыкнул:

— Блин, с таким раскладом недолго возомнить себя богом... Итак, чего желает почтенная публика? Уизлигада, Волдитупа или Азкабанского Гарри? Памкинпай, снейджер, али вам, привередам, слеш подавай?

Я осекся. Шутки шутками, а Роулинг официально в каком-то интервью закрепила за Дамблдором нетрадиционную ориентацию. Фикрайтеры же, в основной своей массе, и вовсе считают директора престарелым педофилом... Фу-фу-фу! Нет уж, ребята, так не пойдет! Не представляю, каким был прошлый Альбус, но лично я ни к малолеткам, ни к лицам своего пола тяги не испытываю. Я нормальный мужик — и точка! Или нет? Ведь сформировавшийся характер натурала — это одно, а против природы, как известно, не попрешь.

Очередной хлопок отвлек меня от мрачных мыслей. Лопоухая домовушка, одетая в похожую наволочку, сообщила, что Помфри велела ей накормить меня. По щелчку пальцев на больничной койке появилась подставка с тарелками и кружкой. К счастью, маленькое создание не восприняло приказ буквально, и ощутить себя в положении младенца, которого кормят с ложечки, мне не довелось. Устроившись поудобнее, я загрузил в пустую утробу порцию овсянки, умял пару бутербродов с ветчиной и запил все это соком. Тыквенным. Кстати, на вкус — не такая уж и гадость, как утверждалось в подавляющем большинстве фанфиков.

Вероятно, в кружку было добавлено какое-то зелье, поскольку после завтрака меня неудержимо потянуло в сон. Решив не противиться неизбежному, я откинулся на подушку, машинально снял с носа очки, водрузил их на тумбочку рядом с волшебной палочкой и отключился.

* * *

Снилась мне какая-то белиберда. Бесконечное мелькание лиц, мест и событий, стремительно проходящих перед глазами. Это не было похоже на документальную кинохронику. Скорее, на бессмысленную мешанину видеофрагментов с видом от первого лица. Ей богу, как будто какой-то идиот взял несколько тысяч разножанровых художественных фильмов, нарезал их на кусочки длиной не больше десяти секунд, хорошенько все перемешал, склеил в один файл и предоставил мне возможность насладиться сим 'шедевром'!

Избежать просмотра я не мог. Как и абстрагироваться от происходящего на 'экране'. Не получалось. А самое обидное — уловить смысл кусочков не выходило. Складывалось впечатление, что персонажи развертывающегося действа разговаривают на неизвестном мне языке, демонстрируемые места не рождали абсолютно никаких ассоциаций, а поступки и вовсе выглядели набором хаотичных движений. И хотя порой я ловил себя на ощущении, что вот-вот, еще немного, и я начну понимать, о чем вещает с трибуны бойкий старик, размахивающий руками, или вспомню, где располагается плохо освещенный бункер с ящиками, ломящимися от антиквариата, но картинка резко сменялась, и это чувство исчезало.

Не знаю, сколько продолжался данный бред. Мне показалось, что целую вечность. И по закону подлости самые 'сочные' кусочки таинственный режиссер приберег напоследок. В скучном фильме вдруг появился 'экшен'. Я лицезрел отрывки магических дуэлей, видел, как рушатся здания от попадания авиационных бомб, смотрел на проносящиеся мимо танки с черными крестами, грозно порыкивающие дизелями... Это пробудило мой давно угасший интерес к происходящему.

Правда, счастье длилось недолго. В очередном фрагменте передо мной появился мужчина. Молодой статный блондин с правильными чертами лица... и довольно развитой мускулатурой, которую я получил возможность рассмотреть, поскольку этот персонаж вдруг решил снять свою рубашку. Медленно, будто красуясь передо мной, он обнажил свой торс, ласково улыбнулся и... обнял меня. Я хотел отстраниться, однако тело меня не слушалось. Оно охотно потянулось навстречу мужчине, лицо которого закрыло весь обзор. Я не мог отвести взгляда от пронзительно голубых глаз, от аристократического носа, приоткрытых, жаждущих поцелуя губ...

— Не-е-ет!!! — в ужасе заорал я... и проснулся.

Обнаружив, что тело снова мне подчиняется, я сел, оглядел пустую больничную палату и только тогда облегченно выдохнул, чувствуя, как лихорадочно колотится сердце. Ну, Альбус, удружил! Худшие предположения оказались правдой — директорская ориентация была далека от традиционной. Память это подтверждает, ведь мой кошмар являлся всего-навсего подборкой воспоминаний Дамблдора, которые вырвались на поверхность разума, едва мое сознание подавило подмешанное в сок зелье.

Кстати, а долго я провалялся? Похоже, весь день. Если судить по бившим в окно лучам закатного солнца, которые раскрашивали противоположную стену в медно-золотистый цвет... Цвет волос того мужика из сна... Тфу, какая же гадость в голову лезет! Я потер ладонями лицо, прогоняя остатки сонливости, и услышал легкий скрип. Приоткрыв дверь, в палату заглянула Помфри. Увидав сидевшего на кровати меня, она констатировала:

— Вы уже проснулись. Замечательно! К вам тут посетитель.

Посторонившись, колдомедик пропустила МакГонагалл, предупредила профессора трансфигурации, что находящегося на ее попечении больного категорически нельзя волновать, и удалилась. Подозревая, что разговор будет долгим, я придвинул подушку к спинке, облокотился на нее и обратился к подошедшей Минерве, указав на краешек своей койки:

— Присаживайся.

Поколебавшись, женщина осторожно пристроила рядом со мной свои нижние девяносто и мягко спросила:

— Как ты, Альбус?

Ощутив искреннее беспокойство МакГонагалл, я уже не удивился:

— Не нужно так переживать! Помирать я пока не собираюсь. Просто небольшое переутомление. Немножко поваляюсь в кровати, попью зелья — и буду как новенький. А как у тебя дела?

— Хорошо. Приглашения я разослала, график посещения магглорожденных составила, документы на оплату обучения в Совет Попечителей отправила.

— Молодец! — тепло улыбнулся я. — Хвалю за оперативность.

Профессор вернула мне улыбку. Я чувствовал — похвалой женщина была довольна и самую чуточку смущена. Видимо, прежний директор похвалами ее не баловал. Странно, ведь, как говорится, доброе слово ничего не стоит, но каждому приятно. Неужели Альбус до этого не дошел?

— Кроме того я взяла на себя смелость подготовить все необходимые документы для составления ежегодного отчета, — добавила МакГонагалл. — Тебе осталось только свести все в один список и подбить баланс... Но, если хочешь, я сама этим займусь.

'Да это просто подарок небес!' — подумал я, однако вслух, чтобы не вызвать подозрений, с сомнением протянул:

— Мне не хотелось бы тебя нагружать.

— Пустяки, Альбус! — махнула рукой Минерва. — Мне не трудно. Тем более, я же твой заместитель, и это — моя прямая обязанность.

Я лукаво ухмыльнулся:

— Ну, от таких щедрых предложений отказываться не принято. А если серьезно, то огромное спасибо, Минни! И чтобы я без тебя делал?

Придавая своим словам весомость, я положил свою ладонь женщине на колено. Само собой, лучше было бы коснуться плеча, но уж куда достал! В ответ МакГонагалл бросила на меня удивленный взгляд и... зарделась, как школьница. Разглядывая заалевшие щеки женщины, я поневоле отметил, что они добавляют ей немало очков привлекательности.

— Не стоит благодарности, — смущенно опустив глаза, пробормотала Минерва. — Я всегда готова помочь.

— И за это я крайне признателен. Не представляю, сколько Поппи еще меня здесь продержит, а дела школы ждать не станут.

Решив, что со взаимными расшаркиваниями покончено, я убрал руку. И внезапно ощутил сожаление, которым повеяло от женщины. Это еще что за ерунда? Неосознанно потянувшись за чужим чувством, я понял, что оно — далеко не единственное. В сознании Минервы бурлил ядреный коктейль эмоций. Там было и облегчение, и радость, и надежда, и смущение... а также желание. Явственно ощутимое и превалировавшее над всеми остальными. Не понял?

Отведя взгляд, и тем самым снизив остроту чужих эмоций, я попытался вспомнить все, что говорилось в каноне о жизни этого персонажа Поттерианы. Согласно утверждениям Роулинг, Минерва родилась в семье ведьмы и маггловского священника. Причем ее отец узнал о сущности супруги только после появления дочери. Шокирующее откровение заставило маггла потерять доверие к любимой женщине и тяжким бременем легло на его плечи. Нет, пастор не бросил жену с ребенком, но ужасно страдал от необходимости вести двойную жизнь.

Непростые отношения между родителями повлияли на жизнь девочки. Так, после окончания Хога, встрескавшись по уши в какого-то маггла, МакГонагалл разорвала с ним отношения едва ли не перед самой свадьбой, отдав предпочтение работе в Министерстве Магии. Правда, там у девушки что-то не сложилось, и вскоре Минни ушла в Хог, где стала сначала помощницей Альбуса, тогда еще преподавателя трансфигурации, а вскоре заняла его место, когда тот устроился в директорском кресле. Чуть позже получила должность декана Гриффиндора, а спустя несколько лет стала замдиректором.

Но если с карьерным ростом был полный порядок, то на личном фронте перемен не намечалось — Минерва все еще сохла по своему магглу, несмотря на то, что тот быстро нашел ей замену. И лишь когда объект первой любови почил с миром, МакГонагалл решила выскочить за своего бывшего начальника из министерства. Далее по сюжету идут несколько лет в браке, внезапная смерть супруга по причине укуса какого-то ядовитого насекомого и полное погружение в работу. Ни семьи, ни детей, ни даже собственного дома. М-да, не повезло...

Ладно, вернемся в реальность, откуда же такая вспышка эмоций? Неужели Минни влюблена в директора и втайне мечтает, чтобы тот обратил на нее внимание? Вполне возможно. Альбус, как и она, был одинок, несчастен и всецело отдан любимому делу. Так сказать, являлся родственной душой. И хотя целенаправленно завоевать сердце директора МакГонагалл не пыталась — воспитание не то, однако собачья преданность на протяжении более чем полувека, слепая вера в непогрешимость Дамблдора и все прочее, подробно изложенное в каноне, доказывают наличие чувства определенной направленности.

А вот мне интересно, директор знал об этом? Память, ау-у! Нет, фиг вам! Глухо, как в танке. Но если учесть реакцию на банальную благодарность, можно предположить, что Дамби во время общения с Минервой умышленно придерживался рамок деловых отношений. Ведь она о его сексуальных предпочтениях могла и не подозревать — нравы магической Англии, отставшей от магглов лет эдак на сто, однополую любовь точно не приветствовали. Несмотря на обратные утверждения школьниц, больших поклонниц яоя, как заведенных строчащих фики с ГарриДраками, ГарриТомами и прочей мерзостью...

Но это все лирика. А на повестке дня вопрос — что мне делать с этой безответной любовью? Оставить все, как есть, или воспользоваться шансом и попутно кое-что проверить?

— Минни, с тобой все в порядке? — осторожно поинтересовался я, вернувшись к разглядыванию лица собеседницы. — Ты вдруг так покраснела. Не спорю, этот милый румянец на щечках очень тебе идет, но может, позвать Помфри?

— Не нужно, — несколько испуганно отозвалась МакКошка. — Я... я просто вспомнила... кое-что.

— Да? А может, кое-кого смущает вид непосредственного начальника, облаченного в больничную пижаму?

Оценив мой шутливый тон, профессор приняла подачу и парировала:

— Уж если я пережила мантию с гарцующими единорогами, то белыми ромашками на рубашке меня точно не смутить!

Память булькнула, подтверждая, что в гардеробе директора такая имеется. И более того, является одним из любимых Альбусом нарядов.

— Вот как? — усмехнулся я. — Помнится, кое-кто утверждал, что я выгляжу в ней великолепно. Неужели, это было ложью? Ах, я поражен в самое сердце!

Схватившись за грудь, я картинно закатил глаза. Но МакГонагалл шутки не поняла, сразу принявшись оправдываться:

— Я не лгала! Я просто... преувеличила. Все же я воспитывалась в пуританской семье, и мое чувство прекрасного... несколько менее экстравагантно.

— Ну, лично я подобрал бы более адекватный термин — слабо развито. Минни, ты же привлекательная женщина... Не спорь, мне виднее! Однако ты старательно скрываешь свою красоту от окружающих. Зачем? Чего ты боишься? Для чего уподобляешься серой мышке? Ты же не тюремный надзиратель, а педагог! Какой образец для подражания ты демонстрируешь своим ученикам?

Минерва удивленно уставилась на меня:

— Альбус, ты... ты действительно считаешь меня привлекательной?

— Разумеется, — ответил я, пожав плечами. — И мне давно хотелось сделать вот так...

Придвинувшись поближе, я вытащил заколки из прически МакГонагалл и распустил безвкусный старушечий пучок на затылке. Темные локоны, радуясь освобождению, рассыпались в беспорядке по спине и плечам профессора. С наслаждением запустив пальцы в волосы, я придал им объема и напоследок соорудил симпатичную челку. Что любопытно, Минерва не сопротивлялась. Более того, я четко ощущал — ей нравилось, как я вожусь с ее прической.

— Ну вот — совсем другое дело! — констатировал я, оглядев результат.

Рядом со мной сидела очаровательная женщина, которой навскидку нельзя было дать больше тридцати пяти. Ну а если добавить чуточку косметики, приличный наряд, убрать эту растерянность во взгляде — получится сексапильная красотка, способная легко конкурировать с моделями из журналов мод.

Пользуясь покорностью красавицы, я притянул Минерву к себе и по-хозяйски накрыл ее губы своими. Сказать, что МакГонагалл обалдела — это сильно преуменьшить. Шок профессора трансфигурации был настолько велик, что первые секунды я думал, что она грохнется в обморок. Правда, вскоре Минни взяла себя в руки. Но не оттолкнула меня, как я боялся, а начала отвечать. Поначалу робко, однако вскоре настолько распалилась, что когда я прервал поцелуй, чтобы перевести дух, сама на меня набросилась, вцепившись в больничную пижаму. Ее чувства оказались настолько сильными, что вызвали у меня удивление. И зачем было доводить себя до такого состояния? А вроде бы разумная женщина...

Это была последняя здравая мысль, после которой в моем разуме осталось одно лишь желание. Слившись с эмоциями Минервы, оно стало неуправляемым, и вот я уже жадно покусываю губы женщины, одной рукой наводя шорох в ее волосах, а второй мну упругую грудь, скрытую под строгим платьем. И на ощупь округлое полушарие даже сквозь слой плотной ткани кажется мне восхитительным. На краю сознания возникает удивление, вызванное отсутствием у партнерши бюстгальтера, а пальцы уже расстегивают пуговички на платье...

— Вы это что творите?! — донеслось до нас гневное.

Отпрянув друг от друга, мы повернулись к дверям и увидели суровую мадам Помфри, выбравшую для своего появления ну очень удачный момент. Ошарашенно переглянувшись с МакГонагалл, мы синхронно потупились.

— Минерва, я же ясно дала понять, что больному нужен покой!

— Прости, Поппи, — смущенно протянула профессор, пытаясь привести в порядок свою одежду. — Не знаю, что на меня нашло... Я уже ухожу.

И красная как спелая помидорка Минерва поспешила покинуть палату. Дождавшись, пока за посетительницей закроется дверь, колдмедик уставилась на меня и протянула:

— Да вы, оказывается, шалун, господин директор!

В тоне женщины слышалась укоризна, а ее эмоции переполняло удивление.

— Есть немного, — скромно признался я, поправив одеяло, чтобы хоть немного скрыть свое возбуждение.

Ура, товарищи! Теперь за ориентацию мне можно не переживать. Осталась самой, что ни на есть, традиционной. Ну а с МакКошкой отлично получилось. Захочет продолжить — хорошо. Любовь делает людей слепыми, а значит, если я вдруг на чем-нибудь проколюсь, допрос с пристрастием Минни мне устраивать не станет. Сделает вид, что ничего не было — тоже неплохо. Чувства-то останутся, поэтому МакГонагалл подсознательно будет от меня дистанцироваться, опасаясь снова сорваться, и мои возможные ошибки опять же останутся незамеченными.

Ну а на случай, если женщина проанализирует мое сегодняшнее поведение и таки заподозрит подмену, есть превосходное оправдание — лечебные зелья, которые простимулировали мое либидо. Хотя, я уверен, до этого не дойдет. И вообще, надеюсь, что профессор окажется разумной женщиной и выберет первый путь. Ведь как представительница прекрасного пола она мне очень симпатична...

Да и вообще, люблю я редкие пейринги!

Глава 3

Пока я раскладывал по полочкам результаты спонтанного эксперимента, Поппи провела полную диагностику, после чего объявила, что у меня все хорошо, однако отпускать меня на свободу она все равно не собирается. Такая встряска для организма не могла пройти даром, нужно наблюдение специалиста, чтобы оперативно выявить возможное ухудшение... бла-бла-бла и все такое. Я особо не вслушивался, лишь периодически кивал, как китайский болванчик, а потом озадачил колдомедика просьбой назначить мне какие-нибудь зелья для похудания.

— Что-то с этим сидячим образом жизни я совсем себя запустил. Превратился в старую жирную развалину, — пожаловался я Помфри. — А ведь всего-то вторую сотню разменял! Скажи, можно что-то исправить?

— А я ведь еще лет тридцать назад говорила, что с вашим лишним весом нужно что-то решать! — довольно заявила Поппи, затем немного поразмыслила, рассматривая мое необъятное пузо, и огласила вердикт: — Сразу предупреждаю, Аполлона за пару дней из вас сделать не получится, но месяц на строгой диете, курс укрепляющих зелий, регулярные физические нагрузки — и вам не придется краснеть, если вдруг понадобится раздеться перед женщиной.

Месяц?! Всего месяц, чтобы избавиться от образа бородатого телепузика? Разумеется, я заверил колдомедика, что готов на все. Даже компенсировать стоимость зелий для похудания. Однако совсем не ожидал, что Поппи с места в карьер ринется приводить меня в форму. Заставив выдуть пол-литра какой-то отравы, бойкая старушенция ознакомила меня с комплексом упражнений, который должен вернуть моим мышцам тонус.

В комплексе ничего особо сложного не было... Для обычного человека, разумеется. Мне же в директорском теле пришлось изрядно попотеть, выполняя положенное число приседаний, наклонов, отжиманий и всего прочего. Зато Помфри была довольна. Я остро чувствовал наслаждение колдомедика, наблюдавшей за моими попытками оторвать грузное тело от пола. У-у, садистка! Как все эти фитнес-издевательства соотносились с недавними речами про возможное ухудшение самочувствия и иже с ним — не представляю. Но уверен, обида Поппи на директора была куда сильнее, чем представлялось Альбусу, и история с оборотнем — далеко не главная ее причина.

К слову, директорская память продолжала игнорировать мои запросы, хотя кратковременные вспышки-озарения продолжали случаться. Так, например, я узнал, что внезапно пробудившаяся у меня способность слышать эмоции собеседника — это пассивная легилименция, которой очень любил баловаться директор. Да-да, чтение мыслей методом глаза-в-глаза — это все фикрайтерские выдумки. Легилименция на такое в принципе не способна, ведь даже в активной форме (то есть, с применением соответствующего заклинания) она лишь вытягивает из памяти человека определенные воспоминания, а вовсе не считывает проносящиеся в его сознании мысли.

Впрочем, данное обстоятельство не мешало Альбусу поддерживать среди школьников имидж всеведущего волшебника. Ведь это так просто, слыша страх и неуверенность вызванного на ковер шалопая, подозреваемого в хулиганской выходке, многозначительно помолчать, затем заглянуть в его испуганно бегающие глазки и проникновенно поинтересоваться: 'Мальчик мой, ты ничего не хочешь мне рассказать?'. Девять из десяти тут же начинали 'колоться', ну а для самых стойких существовали иные методы.

— Господин директор, вы не устали?

В тоне Помфри явственно слышалось ехидство.

— Нет! Уф-ф... Я только разогрелся! О-ох... — мужественно ответил я, обливаясь потом.

— Можете заканчивать упражнение, — смилостивилась колдомедик. — Однако напоминаю, весь этот комплекс вы должны будете самостоятельно выполнять три раза в день, постепенно увеличивая нагрузку. Также пообещайте, что на протяжении всего курса лечения будете питаться только той едой, которую вам станет приносить моя домовушка. Никаких сладостей, поняли?!

Поклявшись строжайшим образом соблюдать все предписания, я дождался, пока Помфри покинет палату и без сил повалился на койку. Твою дивизию! Ну почему у меня все не как у нормальных попаданцев? Те либо сразу получают идеальное тело, либо без напрягов доводят до совершенства уже имеющееся. А у меня вместо этого вырисовывается гнилая перспектива целый месяц ишачить, как проклятому. Причем не ради титула Мистер Вселенная, а чтобы всего лишь не кривиться в отвращении, глядя в зеркало на свое отражение!

Когда острый приступ жалости к себе прошел, а натруженные конечности перестали подрагивать, я занялся любимым делом — принялся составлять планы на будущее, но особых успехов не достиг. И это несмотря на знания, оставшиеся с прошлой жизни. Странно? На самом деле, нет. Ведь во всех прочитанных мною фанфиках (за редким исключением) попаданцы первым делом получали кучу полезных плюшек типа титулов, особых способностей и сейфов с грудами золота, разбирались с ними, попутно восхищаясь собственной крутостью, ну а после очертя голову кидались наносить добро и причинять справедливость всем подряд. Со мной этот шаблон не проканает.

Как мне выяснить, имеются ли у Альбуса денежные накопления, если я смутно представляю, где расположен 'Гринготтс', и как вообще работает финансовая система волшебников? Как мне определить границы своих магических возможностей, если удалось вспомнить всего с десяток простейших заклинаний? Разве что недостатка в титулах и званиях не наблюдается. Правда, пользы мне от них никакой. Я же с элементарными обязанностями директора школы не справлюсь без помощи Минервы, и боюсь даже предположить, что стану делать, если меня внезапно вызовут на заседание в Визенгамот! Или международной конфедерации магов срочно понадобится ее президент. Или просто потребуется явить лик Великого Чародея народу.

По идее, мне сейчас нужно спасать Избранного от его мерзкой родни, вызволять Блэка из тюряги, доставать из Шляпы зубочистку Гриффиндора и идти изничтожать крестражи Волди, портя бесценные безделушки, созданные Основателями. Но, с другой стороны, а если родня Поттера не такая уж и мерзкая? А если Сириус в Азкабане гниет за дело — из канона-то хрен пойми, за кем числится дюжина убитых магглов, за ним или за Крысюком? А если вся эта история с осколками души Темного Лорда — чистой воды липа? Вот и выходит, что пока память Альбуса продолжает артачиться, мне нужно сидеть на попе ровно и по возможности не отсвечивать.

Придя к такому выводу, я неожиданно задремал. И стоило моему сознанию отключиться, как на поверхность сразу полезла каша из воспоминаний Дамблдора. Сотни разрозненных видеофрагментов проигрывались перед моими глазами, оставляя после себя сумбур и смятение. Хорошо еще, порнографические эпизоды подсознание мне не демонстрировало, но все равно, приятного в этом времяпрепровождении было мало.

Разбудил меня хлопок. Это уже знакомая домовушка принесла ужин — пару кружек с горьковатыми настоями болотного цвета и большую тарелку салата из каких-то одуванчиков. Ощущая себя кроликом, я умял безвкусную траву, поблагодарил ушастую малышку и стал гадать, чем бы заняться. Помфри в палату не заглядывала, ни МакГонагалл, ни другие работники Хогвартса навещать своего приболевшего начальника не спешили, и я конкретно заскучал. Спустя полчаса бездумного отлеживания боков седая голова все же сподобилась родить полезную идею. Вызвав Ниппи, я велел ему принести пару книжек из директорской библиотеки.

По чистой случайности доставленные домовиком тома оказались посвященными окклюменции — искусству сокрытия воспоминаний. Чтиво оказалось занятным. Авторы талмудов утверждали, что регулярные занятия медитативными техниками не только помогают защитить собственные знания от легилиментов, но и развивают у магов навыки аналитического мышления, закладывают основы эйдетической памяти, ускоряют обучение... в общем, всячески полезны даже тем, кто не собирался шастать по чужим мозгам. Причем, что любопытно, несмотря на обилие зубодробительных терминов, текст был вполне понятным. Более того, у меня возникло стойкое ощущение, что эти книги ранее я уже читал, а все приведенные упражнения на концентрацию удалось выполнить с первого захода.

Меж тем вечер вступал в свои права. В палате стемнело. Пришлось взять палочку и освоить-вспомнить очередное заклинание — люмос, поскольку я понятия не имел, как можно зажечь висевшие на стенах светильники (судя по форме, масляные). Выключателя рядом со входом не наблюдалось, а память не спешила давать подсказку. Ответ на загадку дала Помфри, нарисовавшаяся с вечерним обходом. Колдомедик просто махнула палочкой, и лампы тотчас осветили палату ровным желтоватым светом.

Меня тщательно изучили диагностическими заклинаниями, выдали очередную кружку с зельем и объявили, что настало время для зарядки. Второй раз выполнять комплекс упражнений было легче, однако после него я все равно напоминал загнанную лошадь. Отправив меня принимать водные процедуры, Поппи в приказном порядке порекомендовала заканчивать 'неудачную пародию на первокурсника перед экзаменом' и по возвращении ложиться спать. Опасаясь наказания типа профилактической клизмы, ополоснувшись и натянув свежую пижаму с васильками, я не стал дочитывать последние главы древнего фолианта, а растянулся на койке и попытался задремать.

Но сон не шел. Несмотря на усталость в натруженных мышцах, сознание оставалось ясным и свежим. Я таращился в темноту, пытался считать про себя, анализировал полученные за день крупицы информации о незнакомом мире, но ничего не помогало. Возникла мысль сбегать к Поппи и попросить снотворного, но была признана идиотской. Нахрена мне еще одна порция бессмысленной нарезки из кинохроники жизни Дамблдора?.. Постойте-ка, а почему бессмысленной-то? Да, у меня пока не получается осознать информацию, содержащуюся в отдельных фрагментах, но что если попытаться расставить их в хронологическом порядке?

Я вспомнил прочитанные книги. В одной из них приводилась методика, получившая название глубокой медитации. По заверениям авторов, она позволяла магу упорядочить свои воспоминания, рассортировать их по категориям и тем самым оптимизировать процесс поиска необходимых знаний. За заумными терминами и пространными объяснениями на несколько десятков страниц скрывались три основных этапа: нужно погрузиться в себя, создать в воображении виртуальное пространство, отображающее область долговременной памяти, а после провести работу с ее содержимым. Прикинув возможные риски (сделав что-нибудь не то, можно не только лишиться возможности овладеть чужими знаниями, но и свои потерять!), я все же решил воспроизвести специфическую технику.

Первый этап прошел, как по маслу. Выровняв дыхание, я принял максимально удобную позу и попытался отрешиться от окружающего мира. Не сразу, но это у меня получилось. Я полностью отсек все ощущения, сосредоточившись на построении образа хранилища своей памяти. И вот тут начались проблемы. Несмотря на мои старания, представить помещение с компьютерным столом, кожаным креслом, огромным монитором и серверами, стоящими у стен и таинственно помигивающими светодиодами, не получалось.

И вроде бы делал я все правильно, и вроде бы недостатка фантазии у меня никогда не наблюдалось, а соткать из окружающей меня тьмы нужный образ не удавалось. Множество безуспешных попыток, десятки экспериментов, а хранилище памяти все не желало материализовываться. Разозлившись, я пошел на последний заход, уже не держа в сознании выбранный образ, а отчаянно желая добиться хоть какого-то результата. И неожиданно дело сдвинулось с мертвой точки. Вокруг меня возник серебристый туман. Боясь спугнуть удачу, я с надеждой вглядывался в эту фосфоресцирующую дымку, которая постепенно начала уплотняться, формируя неясные очертания предметов, насыщаясь красками...

'Да это же библиотека!' — подумал я, опознав проступающие в тумане огромные книжные стеллажи.

Следом пришло желание стукнуть себя по лбу. Серверная, компьютер с монитором... Но тело-то не мое! И досталось оно мне со всеми умениями прежнего хозяина, о чем я по глупости позабыл. Разумеется, директор давно освоил данную методику, выбрав в качестве образа понятную и привычную ему ассоциацию, и мне нужно было всего лишь найти и задействовать нужный навык, а не кидаться очертя голову строить свой собственный внутренний мир!

Осознание ошибки ускорило процесс. Клочки серебристого тумана рассеивались, открывая вид на библиотеку Дамблдора. И увиденная картинка мне не понравилась. Таинственный полумрак, дубовый стол с креслом-троном — точные копии тех, что стояли в директорском кабинете, и огромные, уходившие под потолок стеллажи. Пустые. Нет, книги в библиотеке имелись, но все они валялись на полу неопрятными грудами. С оторванными обложками, вырванными страницами, некоторые и вовсе представляли собой горстки бумажных ошметков, как будто их перемололи в шредере.

— Ну и бардак! — констатировал я, почесав в затылке.

Затем с удивлением оглядел свою руку, засвидетельствовал отсутствие бороды, необъятного пуза и понял, что подсознание решило воссоздать привычное мне тело. Любопытный казус, однако! Но не будем предаваться раздумьям на извечную философскую тему формы и содержания. Сейчас главное — разобраться с беспорядком...

Ага, знать бы только, как это сделать! Ведь в книгах не содержалось подробных инструкций по работе со своими воспоминаниями. Лишь общие фразы. Предполагалось, что маг, сумевший добиться визуализации собственного разума, сам интуитивно дойдет до способов работы с ним, а подсознание убережет его от фатальных ошибок, полагаясь на природный инстинкт самосохранения... Ну, допустим. А мне-то как быть с этой макулатурой?

Нагнувшись, я поднял одну из книг с оторванной обложкой и ради интереса полистал. Страницы были девственно пусты, ни текста, ни рисунков не наблюдалось. Хмыкнув, я взял валявшуюся рядом кожаный переплет без содержимого, на котором также отсутствовали надписи, и вложил в него находку. Так, что дальше? Где взять скотч или хотя бы клей, чтобы 'подлечить' увечный фолиант? А с другой стороны, зачем мне книга, не содержащая информации?

Задумавшись, я вдруг ощутил, как от моих рук начало исходить тепло, которое жадно впитывалось найденным томом. Спустя несколько секунд это чувство ушло, но когда я осмотрел фолиант, то с удивлением обнаружил, что выглядит он, как новенький. Помятые страницы разгладились, да и обложка больше не собиралась расставаться с содержимым. Вот только текста в книге так и не появилось. Да и был ли он там изначально?

Раскрыв том посередине, я поднес желтоватые страницы к глазам, рассматривая поверхность плотной бумаги в поисках следов типографской краски. В следующий миг в месте сшивания листов возникло свечение. Поначалу неяркое, оно стремительно набирало силу. Последовала яркая вспышка, и на краткий миг я ослеп, а проморгавшись, с изумлением обнаружил себя на берегу реки.

— Альби, догоняй! — раздался позади меня звонкий голосок.

Обернувшись, я увидел двух ребятишек — мальчика и девочку. Последней навскидку было лет пять-шесть, ее светлые волосы были заплетены в две косички и украшены пышными оранжевыми бантиками. Мальчик выглядел старше, обладал густыми темно-рыжими волосами и россыпью веснушек на лице. Дети с радостными криками и смехом носились друг за дружкой по зеленой траве, пугая бабочек и кузнечиков.

Откуда-то пришло понимание: это — лето тысяча восемьсот девяносто второго. Завтра веснушчатый мальчик пойдет вместе с отцом за покупками, ведь ему совсем скоро предстоит поступить в Хогвартс, лучшую школу магии на свете, где придется днем и ночью учить сложные заклинания. Он же пообещал матери, что непременно станет Великим Магом, а для этого придется много работать, слушаться наставников и строго соблюдать дисциплину! Но пока учебники не куплены, можно насладиться отдыхом и подурачиться вместе с сестренкой...

Не знаю, сколько я простоял на берегу реки, с глупой улыбкой наблюдая за играми детей, а затем и за рыбалкой, в этот день оказавшейся неудачной. Просто в один прекрасный миг картинка сменилась, и я осознал себя все в той же библиотеке, уставившимся на пустые страницы. Захлопнув книгу, я ошеломленно потряс головой и выдохнул от избытка чувств:

— Хрена себе! Вот так десять-'дэ' кинотеатр!

Я ведь не просто следил за происходящим, а буквально проживал его! Чувствовал запахи травы и полевых цветов, ощущал переполняющее грудь веселье, слышал мысли Дамблдора... И это было потрясающе! Как будто я сам стал беззаботным наивным ребенком, грезившим о великих свершениях.

Почувствовав, как губы снова растягиваются в дурацкой ухмылке, я взял себя в руки, водрузил восстановленную книгу на пустую полку и поднял следующую. Та была повреждена намного сильнее и представляла собой ворох мятых страниц, вдобавок выпачканных в чем-то липком. Придав стопке подобие формы, я сунул ее в первую попавшуюся обложку и уже осознанно овеял своей силой. Как домовика. Спустя десяток секунд в моих руках лежал новенький том, который я уже не стал изучать, а просто определил на стеллаж.

Книга за книгой отправлялись на полку. Одни удавалось восстановить легко, над другими приходилось колдовать подольше, некоторые вообще отказывались реанимироваться без недостающих страниц. Но когда я спустя пару часов кропотливой работы оглядел результат, то не сдержал обреченного вздоха. Бардака меньше не стало. Несмотря на то, что одна из полок оказалась полностью заставленной фолиантами, это была капля в море. Груды ожидающей моего внимания макулатуры уходили вдаль и терялись во мраке, порождая мысль, что горбатиться мне тут до самой пенсии.

Нужно было искать другой способ. Поразмыслив немного, я подошел к одной из куч, состоящей из каких-то ошметков, вытянул руки и представил, как из меня выходит живительная сила. Чудодейственное тепло из моих ладоней потекло на покалеченные книги. Пару минут ничего не происходило. Тогда я увеличил силу передачи, и груда вяло зашевелилась. Собрав волю в кулак, я добился, чтобы выходящая из меня энергия превратилась в бурный поток, и только тогда дело пошло на лад. Бумажные обрывки сами собой начали составляться в целые страницы, те собирались в пачки и прятались под обложки. Спустя пару минут все замерло. Ощутив, что моя сила расходуется попусту, я прекратил подачу. Передо мной лежали, поблескивая кожаным переплетом, пухлые книжные тома, которые осталось расставить по полкам. Справившись с этой нехитрой задачей, я перешел к следующей куче...

Когда на стеллажах обосновались более тысячи восстановленных книг, я почувствовал сильную усталость и расстроился. Я ведь уже настроился управиться за один заход, а тут такой облом. Оглядев достигнутый результат, я прикинул, не изучить ли мне еще какое-нибудь воспоминание. Но особого желания не наблюдалось, а усталость давила на нервы тяжким грузом. К тому же, неизвестно, сколько прошло времени во внешнем мире, и не стала ли моя глубокая медитация причиной паники Помфри, вознамерившейся устроить ночной осмотр и обнаружившей своего пациента в коме.

И я решил заканчивать. Сосредоточившись, я вынырнул из своего разума в реальность и зашипел от волны невыносимой боли, источником которой оказалась моя голова. Похоже, я сильно напортачил, копаясь в памяти директора, и сейчас седовласая черепушка открытым текстом заявляла, что готова в любой момент пораскинуть мозгами, добавив в интерьер палаты алых мазков. Боль была настолько сильной, что у меня даже появилась мысль позвать на помощь Помфри. Но как появилась, так и пропала, снесенная ураганом ощущений. А когда я попробовал пошевелиться, очередная волна боли, много сильнее предыдущей, отправила мое сознание во тьму...

* * *

'Хм, незнакомый потолок...' — подумал я, открыв глаза.

Проснувшаяся память ехидно напомнила, что я, вообще-то, угодил в мир Поттерианы, а не Евангелиона, и восторгаться незнакомыми потолками мне по сеттингу не положено. Быстрые взгляды по сторонам подтвердили — мои ночные эксперименты таки не привели к преждевременному летальному исходу и радикальной смене фандома. Я все еще находился в больничном крыле Хогвартса, провалявшись в отключке до самого утра. С одной стороны, можно вздохнуть с облегчением — очередного 'попадалова' не случилось, и мне не придется заново проходить весь этот ад с лихорадочным вживанием в роль и реалии окружения, но с другой... угодить в какой-нибудь японский гаремник я бы не отказался!

Оставив несбыточные мечтания о толпе кавайных няшек, пачками вешающихся на мою шею, я провел инвентаризацию организма и был приятно удивлен. Директорское тело продолжало беспрекословно подчиняться, от вчерашней головной боли не осталось и следа, сознание было ясным и чистым, а единственное, что вызывало дискомфорт — чувство голода. Мне очень хотелось есть. Вернее, ЖРАТЬ! Причем, все равно, что, лишь бы поскорее наполнить пустующую утробу. Чувство оказалось настолько сильным, что я едва удержался от того, чтобы вызвать Ниппи и приказать ему раздобыть чего-нибудь съестного.

Это настораживало. Подобного я никогда ранее не испытывал. Да, мне не раз приходилось ради квартальной премии жертвовать обеденным перекусом, был в моей жизни период, когда по наущению своей девушки несколько месяцев я пытался стать вегетарианцем (кстати, безуспешно — когда ненаглядная застукала меня посреди ночи за поеданием тайком купленной колбасы, моему вегетарианству, как и нашим отношениям, пришел конец), но чтобы от голода мне натурально сносило крышу, как сейчас — такого не наблюдалось. Интересно, что это — побочный эффект лечебных зелий или фундаментальный закон мира? Лично я склонялся к первому варианту, но и второй сбрасывать со счетов не спешил. Ведь он прекрасно объяснял и вспышку эмоций потерявшей голову Минервы, и некоторые странности канона.

Какие именно? Ну, ни для кого не секрет, что почти все персонажи Роулинг грешат эмоциональной гипертрофией. Тут вам и лютая ненависть к школьным врагам Снейпа, и слепая преданность вожаку Блэка, и материнская любовь Лили, способная на отражение авады и испепеление одержимого Волдемортом Квиррелла, и ненормальная зацикленность самого Темного Лорда на Гаррике, и прочая, и прочая.

Согласен, такая ненатуральность и даже карикатурность чувств прекрасно укладывается в рамки детской книжки и отторжения не вызывает. Но для меня-то эта история уже перестала быть сказкой! И я готов всерьез рассматривать гипотезу, что магические способности негативно воздействуют на эмоциональную сферу личности человека, конкретно так расшатывая крышу мага, чтобы в один прекрасный миг доминирующее в сознании чувство трансформировалось в жизненное кредо.

Как, например, у Альбуса. Еще в детстве мечтая стать Великим Светлым Магом, он своими руками вырастил нового Темного Лорда, с которым и начал героическое противостояние. А что такого? С Геллертом же прокатило? Победителю Гриндевальда щедрая общественность отсыпала столько плюшек, сколько тот смог унести. Ну а когда отблески былой славы начали меркнуть, потребовался очередной сильный враг, с которым никто, кроме доброго дедушки, не смог бы справиться...

'Стоп! — мысленно оборвал я себя. — Это сейчас были мои догадки, основанные на прочитанных фанфиках, или воспоминания?'

Обращение к памяти директора принесло лишь боль в висках (слабую — то ли я уже притерпелся, то ли глубокая медитация все же пошла моей тыковке на пользу), и выяснить, умышленно Дамблдор воспитал Риддла маньяком-магглоненавистником или тот самостоятельно свернул на 'темную сторону силы', не удалось. Другие выбранные наугад темы также не приносили нужного отклика. Видимо, рано я обрадовался. Восстановить поврежденные воспоминания директора — это еще полдела. Чтобы получить возможность ими пользоваться, мне придется лично прожить каждое.

Кошмар! Это сколько же мне придется медитировать? Прикинем — сотня альбусовских лет, минус сопливое детство, минус время, потраченное на сон и удовлетворение естественных физиологических потребностей... Нет, все равно получается дохрена! И потом, прожив жизнь Дамблдора, не превращусь ли я в такого же старичка с манией величия, нетрадиционной ориентацией, очень хитрым планом и крайне оригинальным взглядом на жизнь? Ох, не хотелось бы...

— Доброе утро! — отвлекла меня от раздумий появившаяся в палате Помфри. — Ну-с, господин директор, как вы сегодня себя чувствуете?

Я приветливо улыбнулся колдомедику:

— Здравствуй, Поппи! Очень хочется есть, а так — все замечательно.

— Чувство голода — это нормально! — уверенно заявила женщина. — На ближайшие несколько недель оно станет вашим постоянным спутником, так что привыкайте!

— Да, умеешь ты поднять настроение! — с кислой миной протянул я, поднялся с койки и позволил Помфри изучить себя диагностическими заклинаниями.

Судя по эмоциям, прислушиваться к которым я, по старой привычке Альбуса, начал с момента появления колдомедика, полученный результат женщину удовлетворил. Не отходя от кассы, Поппи заставила меня выполнить положенное количество упражнений, а затем отправила в душевую, пообещав наградить завтраком за старательность. Постояв под холодными струями и смыв тяжкий трудовой пот, я вернулся в палату и обнаружил домовушку, которая принесла еду и мою одежду. Заботливо выстиранную и поглаженную.

На завтрак была пустая гречневая каша, овощной салат и отвратительные на вкус зелья. Оперативно переправив все это в желудок, я ощутил, что ни капельки не наелся. Мелькнула мысль пойти к садистке-диетологу и выклянчить у нее добавку, но, оглядев необъятное директорское брюхо, я решил проявить выдержку. Не исключено, что Помфри, составляя мое меню, предполагала именно этот вариант, так что незачем лишний раз тешить самолюбие старушки!

'Хм, мне кажется, или брюки действительно стали как-то посвободней?' — гадал я, переодеваясь.

Дождавшись, пока я сменю больничную пижаму на более подобающий наряд и обуюсь, в палате снова нарисовалась Поппи, оглядела меня и с деланно недовольной физиономией заявила, что я могу покинуть ее владения. Сунув палочку в рукав и нацепив на нос очки-половинки, я терпеливо выслушал повторение свода запретов и наставлений, касающихся моей диеты, коротко поблагодарил старушку и уточнил:

— Не могла бы ты перечислить, чего конкретно не хватает больничному крылу Хогвартса? — слыша сильное удивление Помфри, я пояснил: — Валяясь здесь, я укрепился во мнении, что на здоровье учеников нельзя экономить, и решил пересмотреть распределение школьного бюджета. Чудес не обещаю, но на действительно необходимые вещи вроде набора редких противоядий постараюсь изыскать средства.

— Слава Мерлину! — воскликнула Поппи, всплеснув руками от избытка чувств.

Я уже приготовился запоминать требования колдомедика, но этого не потребовалось. Продуманная старушка достала из кармана платья свиток пергамента и торжественно вручила мне. Ради любопытства развернув его, я обнаружил длинный список латинских названий, которые ни о чем мне не говорили. У каждого пункта стояла пометка, содержащая цифры и какие-то аббревиатуры — наверняка, количество заказанных зелий и общепринятые единицы измерения. Без сведущего фармацевта разобраться в этом списке было нереально, поэтому я чинно кивнул, скатал пергамент и спрятал его за пазуху. После чего тепло распрощался с Поппи и покинул больничное крыло. Как культурный человек, через дверь. Просто мне захотелось воспользоваться моментом и немного исследовать Хогвартс.

Ну, что сказать... Возможно, какого-нибудь фаната Поттерианы эти древние стены из серых каменных блоков, высокие потолки, массивные дубовые двери, художественная лепнина и все прочее привело бы в полный восторг, но я был далек от этого чувства. Мрачная прелесть средневекового замка не находила отклика в моей черствой душе, а разные чудеса вроде двигающихся изображений в антикварных рамках, обитатели которых либо рассыпались в приветствиях, либо молча наблюдали за моим неспешным променадом, старинных доспехов, со скрежетом и лязгом отдающих честь, когда я проходил мимо, а также двигающихся лестниц воспринимались, как нечто совершенно обыденное. То ли давали о себе знать привычки Дамблдора, прожившего в Хогвартсе большую часть сознательной жизни, то ли меня, маггла двадцать первого века, смотревшего 'Аватар' и прочие шедевры американского кинематографа, подобной ерундой было не пронять.

Блуждая наугад по школьным коридорам, я периодически выглядывал в окна. Оценил заросший зеленью внутренний двор Хогвартса и хижину Хагрида, которая оказалась полуразвалившимся сараем из грубо отесанных бревен, полюбовался опушкой леса, который идентифицировал как Запретный. И все это время меня не покидало странное ощущение дежа вю. Я периодически ловил себя на чувстве узнавания. Казалось, я уже был здесь, бродил пустыми длинными коридорами, открывал скрипучие двери, перешагивал исчезающие ступеньки — глупую шутку выпускников Райвенкло восемнадцатого века, любовался трофеями лучших учеников школы...

Достигнув очередной развилки, я с удивлением понял, что знаю — правый коридор ведет к Астрономической башне, а если выбрать левый, то можно прийти к дверям Большого зала. Круто, ничего не скажешь! Да еще часик в том же духе, и я с блеском смогу сдать экзамен по ориентированию в Хоге! Кстати, тут где-то должна быть одна интересная комната с крестражем Риддла. Пока есть свободное время, надо бы в нее заглянуть и проверить несколько перспективных фанонных гипотез...

— Господин директор! — пронзительный крик эхом отразился от стен, спугнув мой исследовательский настрой.

Обернувшись, я увидел, что ко мне спешит женщина средних лет, одетая в мешковатую мантию темно-синего цвета, из под которой выглядывали кожаные сапожки. Волосы незнакомки были короткими, пепельно серыми, уложенными в прическу типа 'воронье гнездо', а пронзительно желтые глаза и острый крючковатый нос делали данную представительницу прекрасного пола отдаленно похожей на ястреба.

Хм... похоже, меня угораздило столкнуться с одним из второстепенных персонажей Поттерианы, а именно, мадам Хуч (Трюк, по версии русских переводчиков, или Самогони, по мнению их французских коллег), которая в Хоге учила детей обращению с летающими метелками, а в свободное время занималась организацией игр школьного чемпионата по квиддичу.

— Доброе утро, Роланда! — поприветствовал я подлетевшую ко мне, словно на крыльях, преподавательницу.

— Доброе, директор! — радостно отозвалась Хуч, собственнически ухватив меня под локоток. — Как ваше здоровье? Минерва сказала, что вы попали к Поппи с магическим истощением. Не поделитесь секретом, где вы умудрились так выложиться? Обновляли защиту Хогвартса?

Учуяв легкий запах хереса, которым с утречка пораньше успела угоститься мадам Хуч, я мысленно отметил, что лягушатники оказались ближе к истине, а вслух сказал:

— Нет. Героически сражался со школьной бухгалтерией, которая в итоге одержала победу по очкам. Но сейчас со мной все в полном порядке, раз даже Помфри не нашла весомых причин, чтобы оставить меня в своих застенках.

— Правда? Ой, как удачно вышло! — закудахтала Роланда. — Я же искала вас, чтобы напомнить о необходимости обновления набора учебных пособий. Господин директор, нам срочно нужно закупить несколько новых метел! Хотя бы десятка два! И парочку наборов мячей для тренировок команд! И обязательно стандартные комплекты защиты! Вы же знаете, немногие ученики могут себе их позволить, и это мешает раскрыться стольким молодым талантам...

Воспользовавшись тем, что у собеседницы кончился воздух в легких, я осторожно напомнил:

— Школьный бюджет не резиновый.

— А метлы не вечные! — не уменьшая напора, заявила Хуч. — Я еще в прошлом году жаловалась вам, что некоторым ученикам во время уроков приходится летать на жутком антиквариате, который того и гляди развалится! Хотите, чтобы кто-нибудь пострадал?

Последняя фраза прозвучала, как угроза. Причем в эмоциях женщины появилась мрачная решимость, заставившая меня тихо выпасть в осадок. Вот те раз! Получается, канонный полет Невилла был не случайным, но произошел не по вине хитреца Дамблдора, проталкивавшего своего 'золотого мальчика' в ловцы, а из-за вконец отчаявшегося преподавателя, надеявшегося, что этот несчастный случай таки заставит скупердяя директора раскошелиться на спортинвентарь.

А Роланда даже не заметила, что ляпнула, с жаром продолжая убеждать меня в необходимости выделить средства. Причем аппетиты женщины увеличивались с каждой минутой.

— Достаточно! — грубо оборвал я монолог разошедшейся женщины, требовавшей провести капремонт трибун. — Ситуация мне ясна, и я попытаюсь ее исправить к началу занятий. А пока хочу напомнить — ответственность за жизнь и здоровье учеников на уроках всецело лежит на их преподавателе. И если во время занятия происходит несчастный случай, прибавляющий работы мадам Помфри, это означает, что проводивший его учитель не обладает должной квалификацией и не может работать в лучшей школе магической Англии. Надеюсь, это понятно?

Выпучив глаза, Хуч сдавленно икнула и лихорадочно закивала. В эмоциях женщины явственно слышался страх. Видимо, моя отповедь была слишком жесткой и ни разу не характерной директору. Чтобы хоть немного сгладить впечатление, я широко улыбнулся заметно побледневшей Роланде:

— Вот и замечательно! А сейчас извини, мне нужно идти.

— Да-да, конечно! — женщина догадалась выпустить мою руку из тисков.

Поправив очки, я кивнул ей и скорым шагом пошел по коридору, который, как подсказывала интуиция, вел к директорскому кабинету. А когда продолжавшая стоять столбом Хуч скрылась за поворотом, не удержался и помассировал предплечье, на котором цепкие пальчики спортсменки оставили парочку синяков. Любопытно, а в каноне этот разговор происходил? Ведь Роланда, сама того не осознавая, могла дать Альбусу прекрасную возможность для простенькой многоходовки, целью которой было проверить Избранного в деле и подчеркнуть его 'избранность' для остальных.

Я размышлял над этим всю дорогу до каменной горгульи. И лишь увидев статую сказочного существа с крыльями и хищным клювом, понял, что крупно облажался. Нужного пароля-то я не знаю! А подбирать, вспоминая любимые сладости Альбуса — верх кретинизма. Это у Роулинг парочка хулиганов без проблем взломала карту-артефакт, требующую ЦЕЛУЮ, МАТЬ ЕГО, ФРАЗУ для активации, а в реальности шанс на подобный исход неотличим от ноля.

Но, видимо, у меня сегодня выдался удачный денек, поскольку каменное изваяние, окинув меня внимательным взглядом, молча скользнуло в сторону, открывая проход. Вспомнив старинные доспехи, несшие стражу в нишах коридоров, я понял, что для идентификации хозяина достаточно одного его присутствия, мысленно перевел дух, ступил на винтовую лестницу и начал восхождение.

Башенка, в которой обитал директор, располагалась довольно высоко. Я успел конкретно запыхаться, пока добрался до дверей кабинета. А за ними меня поджидал сюрприз — кресло-трон оказалось занято МакГонагалл. Облокотившись на стол и устроив голову на сгибе локтя, женщина-кошка сладко посапывала, утомившись от трудов праведных. Судя по тому, что пальцы свободной руки все еще сжимали перо, Минерва хотела прилечь буквально на минутку, но коварная усталость взяла свое.

Шепотом поприветствовав нарисованных директоров, я подошел к столу и не отказал себе в удовольствии полюбоваться спящей МакГонагалл. Она выглядела такой милой и беззащитной, что мои губы поневоле начали растягиваться в улыбке. Возникло желание взять эту спящую красавицу и... нет-нет, ничего такого! Просто переместить на удобный диванчик, попутно немного потискав. Или не немного... С трудом отогнав крамольные мысли, я нежно провел пальцами по щеке женщины, ощутив мягкость кожи, заправил за ушко выбившийся из пучка на затылке локон и промурлыкал:

— Минни, пора вставать.

Ощутив прикосновение, МакГонагал повела плечиком, буркнула что-то невнятное и устроила голову поудобнее. Продолжая поглаживания, я осторожно подул в обращенное ко мне ушко. Это сработало. Минерва насупилась, повернулась и начала просыпаться. С протяжным стоном оторвала голову от столешницы, а затем, не открывая глаз, широко зевнула и по-кошачьи потянулась. Испытывая ни с чем не сравнимое эстетическое наслаждение, я лелеял надежду, что профессор продолжит радовать меня и примется умываться, как домашняя киска, но фиг вам! МакГонагалл открыла прекрасные глазки, заметила меня и испуганно ойкнула.

— Утро доброе, Минни! — мягко произнес я. — Прости, что разбудил, но мне показалось, что спать за столом не слишком удобно.

— Я что, задремала? — уточнила Минерва. — А который сейчас час?

Я бросил взгляд на стоявшие в серванте часы. Во всяком случае, мне показалось, что это — именно часы, поскольку приборов со стрелками и круглыми циферблатами в директорском кабинете имелось великое множество.

— Восемь утра.

— Ох! У меня же собеседование с будущей первокурсницей через час, а я еще координаты для точки аппарации не рассчитала!

Вскочив, МакГонагалл хотела было кинуться к выходу, но потом вспомнила о чем-то и повернулась ко мне:

— Альбус, с отчетами я закончила, тебе осталось только подписать их. Также я набросала предварительный бюджетный план на будущий год. Не представляю, какую сумму в этот раз выделит Попечительский Совет, поэтому ориентировалась на прошлогоднюю. Выписки по счетам собраны в красной папке, вот эта стопка — договора с поставщиками продуктов, а эта-а-а... — Минерва не удержала зевок, прикрыв рот ладошкой. — Извини. Тут собраны документы для передачи Совету. Их тоже требуется подписать и заверить печатями. Ну, вроде бы все, я побежала!

— Удачи! — успел сказать я в спину анимага.

И остался в гордом одиночестве. Ну, если не считать джентльменов на портретах, которые, едва Минни упорхнула, сочли своим долгом напомнить о себе.

— Коллеги, мне показалось, или мистер Дамблдор наконец-то разглядел в своем заместителе женщину? — протянул импозантный старик с шикарными бакенбардами.

— А тебе, Блэк, лишь бы позубоскалить! — парировал сухонький крючконосый щеголь с соседней картины. — Может, это было проявление заботы наставника?

— Заботы? Ха! Готов поспорить, если бы у МакГонагалл не было планов на утро, мы могли бы наблюдать крайне занимательное зрелище!

— А я давно говорил Альбусу, что в его годы порядочные мужчины уже внуков нянчат! — вклинился в диалог толстячок, обладавший шикарной лысиной.

— Вот только, почему именно Минерва? Почему не Спраут? — разочарованно вопрошал хмурый брюнет средних лет.

— Коллега, признайте свое поражение! — ответствовал ему Блэк. — Я же вам говорил, Дамблдору нравятся стройные барышни!

Сообразив, что моего участия в перепалке не требуется, я спокойно занял место за столом, покосившись на пустую клетку. Феникс где-то шлялся. Интересно, а почему он не явился, когда я ночью загибался от боли после эксперимента? Или связь фамильяра способна реагировать лишь на магический выброс? Еще одна загадка... Эх, кто бы знал, как меня это все достало!

Печать, являвшаяся сложным магическим артефактом, нашлась быстро, навык ставить подпись удалось активировать достаточно легко (достаточно было взять в руки перо, макнуть его в чернила и пожелать вывести имя на пустом листке), и я приступил к нудной бумажной работе.

Спустя полчаса, когда пальцы начали подрагивать, а перо то и дело норовило сделать кляксу, я преисполнился безмерным уважением к МакГонагалл. Надо будет обязательно поблагодарить ее, как только вернется. И не только на словах — хотя бы коробочку конфет подарить. Подобную самоотверженность нужно всячески поощрять. Жаль, так и не удалось понять, что она решила по поводу вчерашнего. После сна эмоции женщины были блеклыми, и утверждать однозначно, в чем причина ее поспешного бегства — в намеченной встрече или нежелании оставаться наедине со мной, я не мог.

Справившись с нехитрым делом, я приступил к изучению заметок Минервы, надеясь выяснить, не разорит ли школу обещанное Помфри пополнение запасов больничного крыла, и гадая, сколько сейчас может стоить хорошая метла. МакГонагалл оказалась аккуратисткой. Ее почерк можно было назвать идеальным — буковка к буковке, циферка к циферке. Еще бы калькулятор под рукой иметь, а то я со школьной скамьи в столбик не складывал. Хотя, кажется, где-то тут были счеты...

Внезапно в камине вспыхнуло пламя, заставив меня вздрогнуть. Секунду спустя чей-то уверенный голос произнес:

— Директор, к вам можно?

— Заходите! — разрешил я, машинально коснувшись пальцами палочки в рукаве.

Из камина вырвался огромный шар зеленоватого огня, который быстро угас, открывая моему взгляду фигуру высокого статного блондина, одетого в черный камзол с потрясающей золотой вышивкой. В руках гость сжимал длинную трость, набалдашник которой был сделан из серебра, отлитого в форме оскаленной змеиной головы. В общем, ошибки быть не могло — меня почтил своим визитом сам Люциус Малфой. Интересно, что же понадобилось этому павлину от скромного директора Хогвартса?

Глава 4

Бывший Пожиратель Смерти мне с первого взгляда не понравился. Было в нем что-то такое, отталкивающее. То ли надменный взгляд, то ли холеная напудренная мордашка, которая так и просила кирпича, то ли сильное разочарование с толикой презрения, царившие в эмоциях утреннего визитера.

— Приветствую вас, директор! — скучающим тоном протянул щеголь, засиживаясь на гласных. — Надеюсь, вы успели собрать все необходимые документы? Попечители желают знать, все ли в порядке, и готова ли школа к приему первокурсников.

Ах, Люциус же является главой Попечительского Совета! Я и забыл совсем...

— Здравствуйте, мистер Малфой. Вот, возьмите, — сказал я, протягивая блондину пухлую папку с подписанными бумагами. — Здесь все, что нужно. Надеюсь, попечители останутся довольны.

— Посмотрим, — важно отозвался Люциус, подходя к столу.

Скрутив набалдашник у трости, который оказался рукоятью волшебной палочки, блондин элегантным взмахом уменьшил папку, спрятал ее в карман камзола и как бы между прочим констатировал:

— Слышал, вам в последнее время нездоровилось.

Ого, как слухи быстро расходятся! Неужто в 'Ежедневном Пророке' появилась статейка о пошатнувшемся здоровье директора Хогвартса? Нет, вряд ли. Просто у Люциуса имеется свой собственный надежный поставщик сплетен из школы — Снейп. Наверняка еще вчера заложил меня, змееныш слизеринский!

— Ничего серьезного, — отмахнулся я. — По ошибке съел конфеты, у которых вышел срок годности. Как говорится, неприятно, но далеко не смертельно.

Лицо Малфоя осталось бесстрастным, но в эмоциях внезапно появилась злость. Я едва удержал свою челюсть на месте. Да ладно вам! Вот только не нужно говорить, что блондина взбесило осознание того факта, что организованное им покушение не удалось! Такой банальный сюжетный ход годится разве что для посредственного фанфика, но никак не для реальной жизни... Хотя, чем черт не шутит? И пока гость выбит из колеи, можно опробовать простейший психологический трюк, который так любят использовать сценаристы детективных сериалов.

— И не жалко вам было денег на 'Сон Разума'? — мерзко улыбнувшись, задал я провокационный вопрос.

Бесстрастная маска Малфоя треснула. Не знаю, что там подумал павлин, но после моих слов его охватил дикий ужас. Аристократ дернулся и попытался наставить на меня палочку, которую все еще сжимал в руке, но я оказался быстрее:

— Экспеллиармус!

Яркий луч ударил блондина в грудь и отбросил от стола. Трофейная указка с серебряной рукоятью послушно прыгнула мне в ладонь, а губы, подчиняясь старому рефлексу, уже шептали слова нового заклинания. Не противясь навыкам тела, я сделал широкий жест, обводя кабинет своим магическим инструментом и щедро вливая в него силу. По помещению пронеслась волна холода, заставившая всех обитателей портретов мгновенно застыть, а сами картины выцвести и покрыться изморозью.

— Инкарцеро! — рванувшегося к камину гостя охватывают прочные путы, оперативно делая из него куколку. — Вингардиум левиоса!

Да-да, то самое, с ударением на 'О'. Память услужливо подсказывает, что можно и не озвучивать названия чар — отточенные годами директорские навыки давно не нуждаются в вербальной составляющей. Но я перестраховываюсь, поскольку колдую левой рукой, да еще и чужой палочкой. К счастью, малфоевский артефакт подчиняется беспрекословно. Повинуясь моей воле, пленник медленно подплывает ко мне. Он постепенно отходит от шока и даже пытается что-то сказать, но кончик Старшей палочки уже смотрит ему в лоб, а с губ срывается требовательное:

— Легилименс!

Из моих пальцев струится энергия, формируясь в одно из сложнейших заклинаний ментальной магии, а взамен приходит иррациональное чувство, словно меня затягивает прямо в широко распахнутые глаза блондина. Появляется дарящее восторг ощущение свободного падения, которое быстро проходит. И вот меня окружает уже знакомый серебристый туман. Однако я не спешу формировать из него библиотеку. Незачем. Вместо этого я сосредотачиваюсь и посылаю в пространство краткую мысль-приказ: 'Покажи мне все, что я хочу знать!'. А желаю я выяснить, каким образом Малфой организовал покушение и причину этого опрометчивого поступка.

И серебристый туман откликается на мою просьбу яркой вспышкой...

* * *

Большой просторный зал с высоким потолком, поддерживаемым массивными колоннами из черного мрамора. В центре — небольшая площадка, от которой трехсторонним амфитеатром поднимаются ряды кресел. Сейчас она пустует. Нет даже массивного кресла с цепями, готовыми по желанию председателя впиться в руки неудачника, которому не повезло предстать перед судебной коллегией в качестве обвиняемого. Видимо, инициатор сегодняшнего собрания решил, что нужный эффект будет достигнут и без этого пыточного атрибута.

Я восседаю на одном из кресел правого крыла, подобно окружающим меня волшебникам облаченный в безвкусную фиолетовую мантию. На лице привычная бесстрастная маска, но внутри бурлит холодная ярость, причина которой вот уже добрые полчаса разливается соловьем с трибуны, потряхивая своей белоснежной бородой. Альбус, Моргана его задери, Дамблдор! Именно он настоял на проведении рядового заседания Визенгамота не в привычном месте, а в зале номер десять, мрачная обстановка которого поневоле навевала воспоминания о событиях десятилетней давности, когда многим пришлось ощутить тяжесть цепей на своих конечностях.

Машинально потерев занывшее запястье, я отогнал воспоминания и прислушался к речи председателя:

— ...Но тьма не дремлет! Она терпеливо дожидается своего часа, готовясь в любой момент пустить ростки зла в душах добропорядочных граждан магической Англии. И наша с вами задача — не допустить этого! Визенгамот издревле стоял на защите справедливости, однако трагические события минувших дней ясно показывают, что этого уже недостаточно. Назначать заслуженную кару преступившим закон — это только полдела. Предотвращать совершение преступлений — вот наша первостепенная задача! Ведь изначально Визенгамот создавался именно для обеспечения гарантий соблюдения законности в нашей стране, о чем многие начали забывать. И я со всей ответственностью заявляю, что...

Складно говорит! Да уж, в чем-чем, а в умении строить красивые фразы Альбусу не откажешь. Ему бы в писатели податься, как Локхарт, а не политикой заниматься. Многие бы вздохнули спокойно. Вон, Огден тоже досадливо морщится. Оно и понятно — давненько на собраниях не слышали подобной чуши. Стоял бы за трибуной рядовой член Визенгамота, его бы давно заткнули, но прерывать Верховного Чародея никто не осмеливается. И, что удивительно, из более чем полусотни собравшихся магов едва ли не третья часть смотрит на несущего ересь Дамблдора, приоткрыв рты от восхищения.

Тупоголовые бараны! Неужели до них не доходит, что за всей этой словесной мишурой кроется банальное стремление лишить старые семьи остатков влияния? А новый законопроект, почву к которому старательно подготавливает Альбус, к тому и ведет. Сначала расширение и без того не узких полномочий аврората, потом нивелирование прав неприкосновенности жилища... Мерлин побери, да если так и дальше пойдет, через год любая аврорская сошка сможет без объяснения причин устраивать обыски в родовых поместьях, хозяевам которых даже нельзя будет пожаловаться на произвол! Ведь только рот раскрой — получишь обвинение в препятствовании правосудию, а это — прекрасный повод для немедленного ареста и допроса с веритасерумом, что автоматически гарантирует продолжительное соседство с дементорами.

И как же грамотно все подстроил, гад! Весь этот бред о надвигающейся тьме можно с легкостью разнести в пух и прах, однако никто не рискнет высказаться против. Нейтралы не захотят портить отношения с Дамблдором, сторонники Альбуса принимают за божественное откровение каждое его слово, а наши тем паче не станут привлекать к себе внимание, чтобы не спровоцировать очередной виток жесткой травли. Тут ведь только дернись, и у половины присутствующих в головах сразу появятся мысли типа: 'Ага, занервничал Смертожорец! Ничего-ничего, мы всех вас недобитков к ногтю прижмем, дай только повод!'

Я поймал на себе полный надежды взгляд Гойла. Он был готов поддержать меня. Впрочем, как и всегда — союзнический договор между нашими семьями действовал не одно столетие. Рядом сидел Нотт, задумчиво кусавший губы. Старый друг тоже понимал, куда ветер дует, и был готов драться до конца. Однако я отрицательно качнул головой и покрепче вцепился в трость, чтобы сохранить маску на лице, постепенно подтачиваемую разгоравшимся гневом.

Увы, сейчас мы бессильны. Любое слово в защиту наших законных прав способно сплотить противников и лишь ускорит проведение затеянных Альбусом реформ... Но делать что-то нужно. Причем незамедлительно. Мы уже упустили время, позволив Дамблдору представить на рассмотрение свой законопроект, и вот, во что это вылилось. Политические игры бесполезны — у меня не настолько хорошая репутация, чтобы открыто противостоять седовласому старцу и надеяться на поддержку общественности. Действовать нужно иначе. Радикально.

Дамблдор — великолепный интриган, это даже я признаю. Однако есть у него один существенный недостаток — любит старик окружать себя послушными исполнителями, тогда как организационные моменты старается не доверять никому. Возможно, опасается конкуренции или просто не любит делиться властью — это не столь важно. Главное — без Альбуса эта кучка фанатичных магглолюбцев уже не будет представлять угрозы. А остальные, я уверен, достаточно разумны, чтобы понять опасность затеянных Дамблдором реформ.

— И я надеюсь, что все вы поддержите мое стремление сделать наш мир лучше, светлее и безопаснее! — продолжал распинаться кандидат в покойники. — Ведь от наших с вами решительных действий напрямую зависит благополучие наших детей, которые должны спокойно и счастливо жить в обществе, воспевающем идеалы добра и справедливости. Именно мы должны...

Я едва удержался, чтобы не сплюнуть с досады. Нет, это уже переходит всякие рамки! Да, задержался ты на этом свете, Альбус. Но будь уверен, я это исправлю! Ведь кому, как не мне, заниматься решением этой проблемы? За прошедшие десять лет я сумел добиться немалых успехов и частично реабилитировал себя в глазах окружающих. Подумать только — из бесправного узника Азкабана превратился в уважаемого главу Совета Попечителей Хогвартса, занял положенное место в Визенгамоте и попутно вернул с процентами потраченное на взятки чиновникам семейное состояние. Даже некоторых приятелей смог пристроить на хлебные места. Макнейр вон — не нарадуется. Так что устранение директора станет началом нашего триумфального шествия. После смерти престарелого интригана я легко соберу всю старую гвардию, укреплю позиции чистокровных семейств и, вполне возможно, стану для них тем, кем так и не смог стать Темный Лорд. А там уже...

Картинка резко сменилась. Вместо мрачного зала, расположенного в подземельях Министерства Магии, моим глазам предстал непритязательный интерьер придорожного маггловского ресторана. Неудобные сиденья, обтянутые искусственной кожей темно-коричневого окраса, окна занавешены шторами вырвиглазных расцветок, на поцарапанной столешнице можно заметить пятна жира и хлебные крошки, оставленные прошлыми посетителями, а навязчивая музыка, льющаяся из ящика с движущимися картинками, отнюдь не ласкает слух. Ужасное место!

Единственное достоинство данной забегаловки заключалось в том, что она идеально подходила для встреч, о которых никто не должен знать. Оборотное, чары личины, мантии с широкими капюшонами — это все банальщина. Современные маги предпочитают обтяпывать свои деликатные делишки в мире магглов. Вот и мне сегодня пришлось утихомирить бившееся в истерике чувство прекрасного, трансфигурировать костюм в мешковатую робу разнорабочего, напялить на голову специально приобретенное отвратительное подобие берета, которые любят носить сумасшедшие фанаты бейсбола, и аппарировать в одну из лондонских подворотен, чтобы спустя несколько минут почтить своим присутствием эту столовую для бедноты.

Впрочем, мой собеседник, ради встречи с которым я пошел на такие жертвы, чувствовал себя здесь, как дома, с неподдельным аппетитом уминая уже второй чизбургер. Я к своему так и не решился притронуться, несмотря на то, что стараниями Снейпа в моей аптечке имелись зелья на все случаи жизни, а вот Джоку было все нипочем. Он вообще являлся уникальной личностью. Мог часами азартно спорить на философские темы с бездомными, мог со степенной невозмутимостью вести светские беседы на приемах у чистокровных семейств, а мог с улыбкой на лице медленно срезать опасной бритвой кожу с еще живого человека. Порой он пугал меня сильнее, чем Темный Лорд.

Джок — это сокращение от 'Джокер'. Настоящего имени этого мага не знал никто, а кличка была взята из серии маггловских журналов с картинками. Как Джок появился в Англии, где обитал ранее, сколько ему лет — это загадки почище рецепта изготовления философского камня. Антонин как-то предположил, что этот парень из русского КГБ. По его словам, сотрудники данной грозной конторы поголовно обладали крайне непримечательной внешностью и навыками, позволяющими им легко слиться с толпой, либо стать 'своим' в абсолютно любой компании. Так ли это — не знаю, но думаю, сам Лорд Судеб не смог ничего выяснить о прошлом Джока, раз даже не удостоил ловкача правом получения темной метки. Хотя и регулярно пользовался его услугами.

Ведь специалистом Джокер был отменным. Лучше него в Англии проблемы не решал никто. Пробраться в охраняемое поместье и утащить книгу из фамильной библиотеки, одурачить отряд аврорских ищеек и умыкнуть задержанного прямо из камеры, ликвидировать зарвавшегося чинушу, да так, чтобы даже самый подозрительный дознаватель квалифицировал несчастный случай — это все Джок. Однажды я видел, как он работает. Впечатлений хватило надолго. После этого задания 'круцио' Лорда, которыми тот награждал провинившихся, уже не казались мне жестоким методом наказания.

— Ты определился с ответом? — спросил я, нервно комкая салфетку.

— Не торопи меня! Спешка нужна только при ловле блох, — наставительно заметил Джок, решительно придвинув к себе тарелку с моим заказом. — А здесь нужно все хорошенько обдумать. Дело-то не рядовое.

Глядя на то, как он пожирает (другого слова и не подобрать) очередной чизбургер, я не выдержал и почесал лоб. Бейсболка позволяла избежать излишнего внимания окружающих, направленного на мои платиновые кудри, однако при этом немилосердно царапала кожу. И как их вообще люди носят?

Когда от булочки с котлетой ничего не осталось, довольный Джок облизал пухловатые пальцы и весело заявил:

— Я возьмусь за твой заказ. Однако конкретного срока называть не стану. Сам понимаешь — на предварительную подготовку может уйти немало времени.

— Хорошо, — кивнул я. — Но все же постарайся уложиться в пару месяцев. Потом наша проблема станет неактуальной.

— Не 'наша', а 'твоя', — невозмутимо поправил меня собеседник. — Надеюсь, ты захватил аванс?

Проглотив завуалированное оскорбление, я достал из-за пазухи мешочек с загодя отобранными необработанными драгоценными камнями и водрузил перед Джоком. Тот, даже не заглядывая внутрь, переправил его в карман и заявил:

— После выполнения принесешь еще три таких же.

Мысленно я взорвался в негодовании, однако не позволил сорваться с моих губ ни звуку. Не в моем положении было торговаться. Тем более Дамблдор — не та фигура, которую можно устранить обычной 'авадой' из-за угла...

Картинка вновь сменилась, однако место действия осталось прежним. Я сидел все в том же ресторане, на голове была все та же ненавистная бейсболка, а напротив расположился все тот же Джокер. Вот только теперь перед ним источала пар огромная тарелка спагетти, которые убийца щедро поливал кетчупом, а наш столик обретался в углу — самом удобном месте для наложения чар приватности.

— Ну и зачем ты меня вызвал? — не скрывая недовольства, осведомился я. — Согласно моим данным, Альбус живее всех живых.

— Это временно, — отозвался Джок, с остервенением тряся опустевшую бутылку. — Через пару дней от твоей проблемы останутся лишь воспоминания.

— Звучит обнадеживающе. И все же я не могу понять — почему ты потребовал произвести оплату сейчас? Заказ-то еще не выполнен.

Мой собеседник взглянул на меня с укоризной и медленно, словно несмышленому ребенку, принялся объяснять:

— Люци, ты же не дурак, а значит, должен понимать, что после смерти старичка поднимется большой shukher. Трясти будут всех, а я наверняка возглавлю список подозреваемых. Ведь специалистов подобных мне в Англии — раз, два и обчелся, а отбиваться от своры аврорских ищеек у меня нет никакого желания. Так что я должен исчезнуть. Причем громко и с таким расчетом, чтобы все поняли — на островах я больше появляться не намерен. Отвлекающий маневр уже готов, осталось только сунуть кое-кому 'на лапу', и можно надолго распрощаться с дождливой Британией. А там преставится Дамблдор — глядишь, все и забудут о непутевом Джоке.

Я покачал головой:

— Ты меня, конечно, извини, но звучит не слишком убедительно.

— Хочешь сказать, я хочу тебя кинуть? — уставился на меня убийца.

Встретившись с его стылым взглядом, я едва удержался, чтобы не передернуть плечами. Видимо, испуг отразился на моем лице, поскольку Джок широко улыбнулся и, неспешно наматывая спагетти на вилку, доверительным тоном начал излагать детали проведенной им операции:

— В ходе пристального изучения 'клиента', я выяснил, что Альбус — заядлый сладкоежка. Вот только нет у нашего директора времени, чтобы лично покупать лакомства, поэтому он посылает за ними своего домовика. Далее мне удалось узнать, что Дамблдор уже десять лет не менял своего поставщика. Это чета Флюм, владеющая 'Сладким королевством' в Хогсмите. Добропорядочные маги с излишне болтливыми соседями. Остальное было делом техники — обработка миссис Флюм 'империо', выяснение графика поставок и замена одной из пачек с конфетами. Одна беда — в наше время достать ингредиенты для 'Сна разума' очень непросто, поэтому мне пришлось подергать за некоторые ниточки и потратить немало средств... Короче, засветился я. Но это легко решаемо — для того и был придуман отвлекающий маневр, после которого выйти на меня будет невозможно. Однако мне срочно нужны деньги. Именно поэтому я решил потревожить тебя раньше времени. Ясно?

— Ясно. И все же мне хотелось бы гарантий, — не сдавался я.

— Моего слова тебе недостаточно?

И снова тот же взгляд. Взгляд человека, готового в любой момент убить. Причем я прекрасно понимал — если Джок вдруг решит ткнуть меня вилкой в глаз, я даже не успею достать волшебную палочку.

— Ладно, поверю на слово.

Тяжело вздохнув, я достал три туго завязанных мешочка, которые 'решатель проблем' тут же рассовал по своим карманам. Глядя на то, как мой собеседник жадно запихивает в рот клубок спагетти, разбрызгивая по столу кетчуп, я предельно язвительным тоном пожелал ему приятного аппетита, решительно поднялся и, не прощаясь, направился к выходу. И лишь коснувшись дверной ручки, обернулся, бросив мимолетный взгляд на столик в углу. За ним никого не было, и лишь тарелка с остывающими спагетти напоминала о странном посетителе.

Я почувствовал, как губы растягиваются в торжествующей ухмылке. Да, Джок, ты все правильно сказал — тебе нужно исчезнуть. Ты — хороший специалист, но я не имею права оставлять в живых того, кто может меня сдать. Честь наемных убийц, магические клятвы и обеты — это сущая ерунда. Под веритасерумом поют все. Главное — дозу подобрать. Так что прощай, легендарный Джокер, я буду помнить о тебе! Даже несмотря на то, что на поверку далеко не все легенды о тебе оказались правдой.

Эх, куда же подевалась твоя достославная паранойя, своими размерами способная поспорить с буйным помешательством Грюма? Даже не проверил мешочки с оплатой! А ведь вместо так любимых тобой драгоценных камней там был обычный щебень, бонусом к которому шел усиленный портключ, активирующейся посредством самой обычной фразы. Эх, знал бы ты, чего мне стоило настроить точку выхода на жерло действующего вулкана!

Я свернул в знакомую подворотню и огляделся. Убедившись в отсутствии лишних глаз, сорвал с головы бейсболку, швырнул ее на землю и бросил следом 'инсендио'. Спустя секунду мое тело в который раз ощутило на себе все сомнительные прелести аппарации...

И снова декорации изменились. Я находился в шикарно обставленной гостиной, задумчиво почесывая подбородок. Вчера Снейп принес из Хогвартса свежую новость — его шеф нежданно-негаданно загремел в больничное крыло. Диагноз был банальным — магическое истощение. Где и каким образом умудрился так выложиться великий волшебник, зельевару узнать не удалось — Помфри грудью встала на защиту пациента и не допускала к нему посетителей.

Узнав об этом, я почти силой заставил Северуса остаться в поместье. Даже предоставил этому энтузиасту науки свой подвал для очередного крайне неароматного эксперимента. Нельзя же было исключать, что причина директорского недуга вовсе не в истощении, поэтому следовало лишить Альбуса любой возможности получить противоядие к 'Сну Разума'. У рядового школьного колдомедика такового точно не окажется под рукой. Да что там — я готов поспорить, что Помфри даже не сможет определить, чем именно отравили старика! В госпиталь Святого Мунго, будучи в сознании, Дамблдор не станет обращаться из-за опаски разрушить образ всесильного мага, а там, глядишь, станет слишком поздно.

Моя надежда на лучшее теплилась весь день, обеспечив приятные ночные сновидения, однако свежий утренний выпуск 'Пророка' не содержал заметок о преждевременной кончине Дамблдора. Да и знакомые в Мунго подтвердили — вчера к ним из Хогвартса больных не поступало. Похоже, у Альбуса и впрямь было обычное магическое истощение. А раз так, стоит ли мне и дальше откладывать визит к директору? Дела Попечительского Совета требуют ежегодного отчета, но вдруг получится так, что я стану последним, кто видел Альбуса живым? В таком случае от допроса в Аврорате не отвертеться.

Взять, что ли, Снейпа за компанию? Нет, это плохая идея! Северус не годится в качестве надежного алиби, поскольку из-за метки на плече автоматически попадет под подозрение в соучастии. Может, связаться с коллегами из Совета и попросить проведать старца вместо меня? Но это будет выглядеть крайне подозрительно. Ранее-то я не упускал возможность продемонстрировать Дамблдору свою власть над ним, пусть и в такой малости... Или все же рискнуть?

Стоя у камина, я напряженно размышлял, взвешивая все 'за' и 'против'. Затем, определившись, взял горсть летучего пороха и установил связь с кабинетом директора, используя выданный им ранее гостевой пароль. Ну, если Альбус до сих пор нежится в больничном крыле, сегодня же пожалуюсь Совету на пренебрежительное отношение Дамблдора к своим обязанностям! Увы, до боли знакомый голос разрешил мне войти, и сладкие мысли о мелкой пакости пришлось отложить. Широкий шаг — и вот я в башне Хогвартса. Ее хозяин восседает за столом. На лице здоровый румянец, темных мешков под глазами не наблюдается, вместо аляповатой мантии стильный, хотя и дешевый маггловский костюм. И вы хотите сказать, что у этого человека еще вчера диагностировали магическое истощение? Не верю!

Скупо поздоровавшись, я не стал затевать привычную язвительную пикировку, а перешел прямо к делу. Но и тут меня поджидала неудача. Судя по всему, директор давно ждал моего визита и успел подготовить все необходимые бумаги. Мне только и оставалось, что забрать их и из банальной вежливости поинтересоваться здоровьем старца... Что? Конфеты? Значит, Джок меня обманул! Подсунул какую-то дешевую отраву, вызвавшую у клиента лишь расстройство желудка! Вот же лживая тварь! Надеюсь, перед смертью ты успел помучаться! Эх, столько средств выброшено на ветер...

— И не жалко тебе было денег на 'Сон Разума'? — будто слыша мои мысли, спросил директор.

Мое сердце пропустило удар. Дамблдор все знает! Это ловушка! Он действительно ждал меня, чтобы поквитаться! Но Малфоя голыми руками не возьмешь! Я попытался атаковать, однако директор был наготове. Легко и непринужденно он лишил меня оружия. Заклинание Альбуса оказалось настолько сильным, что меня отбросило от стола. Вспомнив, что камин еще активен, я попробовал этим воспользоваться, но мой рывок к свободе был остановлен простейшими чарами связывания. И вот, хищно оскалившись, Дамблдор подтягивает меня к себе, и я с ужасом понимаю — это конец...

* * *

Оказавшись в серебристом тумане, я почувствовал, как нечто выталкивает меня из разума блондина, и не стал этому противиться, а мгновением спустя ощутил себя в директорском теле. Увлекательное путешествие по чужой памяти привело к тому, что я совсем забыл о контроле над заклинанием, поддерживающим связанного Малфоя, и тот, подчиняясь гравитации, рухнул на пол, словно мешок с картошкой. Тряхнув головой, чтобы избавиться от впечатлений, оставленных просмотренными воспоминаниями, я поднялся со своего 'трона' и обошел стол. Не знаю почему, но вид франта, гусеницей извивающегося у моих ног, доставил мне огромное эстетическое наслаждение. Заметив, что я за ним наблюдаю, Люциус прекратил дергаться и злобно зашипел:

— Вам это с рук не сойдет! Согласно постановлению Визенгамота пятьдесят третьего года, незаконное применении легилименции карается шестью месяцами Азкабана!

— Вот как? — вскинул я брови. — А сколько полагается за предумышленное убийство и организацию покушения на жизнь кавалера Ордена Мерлина, Верховного Чародея Визенгамота... и далее по списку? Думаю, этих подвигов будет вполне достаточно для поцелуя дементора. Особенно если учесть, что виновник торжества ранее являлся активным участником террористической организации. Ну, есть, что сказать? Вот и правильно. Как говорится, молчание — золото!

Поигрывая трофейной палочкой, я уселся на диван, оказавшийся невероятно мягким. Надо хорошенько подумать. Все, что сейчас произошло — не более чем экспромт, обусловленный моей взвинченностью и рефлексами директорского тела, которые, будем откровенными, фактически сделали все за меня. Вряд ли я в здравом уме стал бы нападать на гостя и уж точно поостерегся бы с наскока лезть к нему в голову. Хорошо, что для таких случаев у директора имелась многократно отработанная связка действий. В итоге все прошло как по нотам, и даже от соглядатаев удалось избавиться.

Я бросил взгляд на покрытые инеем картины. Крайне полезное заклинание! Как нашептывала память, оно погружало слепки личности магических артефактов в глубокий сон, попутно стирая их недавние воспоминания. Так сказать, специфическая смесь 'ступефая' и 'обливиэйта', разработанная несколько веков назад специально для излишне любопытных обитателей магических портретов.

Со стороны Малфоя донеслось напряженное сопение. Блондин снова попытался сбросить путы, и снова без какого-либо успеха, ведь силы для заклинания я не пожалел. Ну и что мне с ним делать? С одной стороны, я получил прекрасный компромат на блондина, а с другой — дал Люциусу лишний повод для моего немедленного устранения. Отпускать его нельзя, но и 'авада' — не выход. Конечно, избавиться от тела — не проблема (магия мне в помощь!), однако исчезновение главы Попечительского Совета будет тщательно расследовано, и факт нашей встречи обязательно всплывет. Причем даже если благодаря авторитету директора и его былым заслугам мне удастся отбрехаться в беседе с аврорами, коалиция противников Дамби так просто не отступит.

Будем реалистами — после падения Волди Малфой стал кем-то вроде вожака для оставшихся на свободе Пожирателей и разделяющих их идеи чистокровных волшебников. Устранив его, я вместо организованной и придерживающейся установленных правил игры оппозиции автоматом получу свору агрессивных шакалов, готовых в любой момент вцепиться мне в ляжку. Уверен, прежний хозяин тела тоже это понимал, оттого и позволил правой руке Темного Лорда избежать заслуженного наказания.

Признав бесполезность усилий, Люциус затих. Прислушавшись к его эмоциям, в которых воцарилась обреченность, я удовлетворенно хмыкнул. Правильно, пусть понервничает, попрощается с жизнью. А то ишь, чего удумал, сопляк! Я тебе не таракан, чтобы меня травить!

Ладно, продолжаем шевелить извилинами. Если убийство отбросить, остается три варианта — обливиэйт, непреложный обет или сдача Малфоя властям. И все они имеют существенные недостатки. Даже если у меня получится качественно стереть Люцу воспоминания о произошедшем, никто не гарантирует, что в скором времени эта слизеринская гадюка снова не попытается меня ужалить. Непреложный обет, как подсказывала память, должен заключаться при свидетелях и при наличии палочки у Малфоя, а я не такой дурак, чтобы давать оружие в руки тому, кто собирался меня прикончить.

Да и сама магическая клятва доверия как-то не внушала. В каноне за ее соблюдением следила Ее Величество Магия, но в реальности все было завязано на психологии волшебника, добровольно накладывающего на себя скрепленное заклинанием ограничение. Если маг решит, что нарушил Обет, чары сработают, и он утратит свои способности, но если сумеет отыскать лазейку в формулировке, которая позволит обойти клятву, то его совесть останется чиста. А поскольку Малфой и 'совесть' — понятия несовместимые, данный вариант отпадает.

Вызов авроров — тоже не выход. Это повысит мой рейтинг в глазах общественности, но вызовет невероятно бурную реакцию в рядах политических противников Альбуса. Те, кто поумнее, наверняка решат, что я использую этот повод, чтобы окончательно раздавить коалицию старых семей, и пустятся во все тяжкие, не желая отдавать свою власть, а остальные вроде Крэбба и Гойла последуют примеру старшего товарища. Так сказать, подхватят упавшее знамя и отправят за моей головой наемных убийц. Или сами объявят крестовый поход, если дурости хватит. В итоге — новая гражданская война, на этот раз до полного уничтожения одной из противоборствующих сторон. М-да, веселенькая перспектива! Интересно, а как бы разрулил ситуацию настоящий Дамблдор?

И тут меня осенило. Ответ кроется в каноне Поттерианы! При прочтении меня сильно смущало великое множество моментов, касающихся поведения членов белобрысого семейства. Это и глупая вражда мелкого Малфоя с Поттером — словно необстрелянному Избранному специально подсовывали простого и понятного врага, находящегося в пределах досягаемости и периодически действовавшего на нервы. Это и донельзя странное поведение самого Люциуса. Надменный аристократ, привыкший работать на публику, разве мог он устроить в магазине безобразную драку с Предателем Крови? На кой ему третировать собственного домовика — крайне полезную зверушку до полного разжижения мозгов у бедолаги? Зачем подбрасывать первокурснице архиценную вещь, оставленную самим Темным Лордом? Это и бездействие Нарциссы в случае с Блэком — она могла в два счета отыскать своего кузена, используя того же Кричера, однако дементоры целый год слонялись рядом с Хогвартсом, пока Сириус шарился по помойкам.

Объяснение этих и прочих несуразностей лежит на поверхности — Малфои с самого начала эпопеи действовали по указке Дамблдора, посильно участвуя в воспитании правильной системы моральных ценностей у Мальчика-Который-Выжил. Значит, договориться с блондином вполне реально. И благодаря сеансу легилименции я знаю, как это можно устроить.

— Фините, — махнул я трофейной палочкой в сторону пленника.

Волшебный инструмент послушно метнул небольшой сгусток силы, мгновенно развеявший магические путы. Любопытно, а указка Малфоя теперь считается моей, согласно бредовой теории Роулинг? Или в реальном мире правило 'палочка выбирает волшебника' не работает? Получив свободу, блондин медленно поднялся и со злостью уставился на меня, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

'Он что, собирается броситься на меня врукопашную? — подумал я, несколько разочарованный неадекватным поведением визитера. — А еще аристократ!'

Продолжавшая радовать неслыханной щедростью память булькнула, явив очередную крупицу сведений о мире. Оказывается, тут понятие 'аристократ' соответствует канону, а не всяким фанонным извращениям. То есть, в Англии чуть больше полувека существует список священных двадцати восьми семейств, которые считаются истинно чистокровными и потому стоят чуть повыше прочих волшебников, но засилья Лордов и Ледей со своими родовыми дарами, алтарями, кодексами, перстнями и прочей родовой дребеденью не наблюдается.

Да, некоторые маги являются аристократами, но лишь по законам магглов. Получилось это потому, что их предки в определенный момент предпочли банально купить себе титул у тогдашнего правителя Англии. Малфою, к примеру, по наследству достался титул барона, поскольку его прадед для облегчения дел с магглами не пожалел золота на красивую грамоту с королевской печатью. И не прогадал — это семейство и поныне считается богатейшим в Англии. Однако лордом с большой буквы Люциуса никто из волшебников не величает. Господином — случается, но обычно собеседники используют общепринятое в Англии 'мистер'.

— Ну что, мальчик мой, поговорим, как разумные люди? — ласково, с улыбкой произнес я.

Люциуса аж передернуло от моего голоса, переполненного благодушием и любовью к ближним. Но возражать Малфой не осмелился, и я продолжил:

— Вижу, ты уже осознал размеры той задницы, в которой очутился. Признаюсь честно, подобного хода я от тебя не ожидал. Я был уверен, что ты еще десять лет назад догадался, с какой целью тебе позволили выйти сухим из воды. Думал, ты понимаешь, благодаря кому избежал пожизненной отсидки в Азкабане и достиг сегодняшних высот. Но, по всей видимости, я был слишком хорошего мнения о твоих умственных способностях. Что ж, в отличие от некоторых, я умею признавать свои ошибки. И сейчас подробнейшим образом расскажу, как мы с тобой будем жить дальше. Малфой, ты Пушкина читал? Сказку о рыбаке и рыбке. Нет? Жаль! На редкость поучительная история. К слову, вы, чистокровные, относитесь к магглам с презрением, кичитесь своими возможностями, а у самих даже сказок приличных нет! И так во всем, где только ни копни. Литература — один Локхарт на всю Англию, живопись не выходит за рамки портретной артефакторики, наука — каждый мастер, подобно Снейпу, предпочитает колупаться в собственном гараже, нежели делиться своими наработками с коллегами-единомышленниками... Ты хоть в курсе, что магглы на Луну летали? Ну, значит, не безнадежен. Но вернемся к Пушкину. В его знаменитом на весь мир рассказе старик-рыбак поймал рыбку, не простую, а золотую. И отпустил в море. А рыбка та в благодарность за сохранение своей жизни стала выполнять все желания старика. Так вот, поздравляю — с этой минуты ты становишься моей золотой рыбкой!

— Ни за что! — выплюнул блондин. — Малфои никогда не были рабами, и никогда не будут!

— Да? — изобразил я удивление. — А Темному Лорду ты так же ответил на предложение поставить тебе рабское клеймо? Или с радостью подставил руку?

Люциус машинально схватился за левое предплечье:

— Это наглая ложь! Темная метка — почетный символ принадлежности к братству чистой крови, а не клеймо!

— То есть, Волди не мог с ее помощью наказывать своих слуг? — вскинув бровь, уточнил я.

Малфой промолчал, сверля меня взглядом. В его разуме появилось сомнение. Видимо, моя догадка попала в цель — что-то такое в прошлом все же происходило. Закрепляя успех, я подначил блондина:

— Хорошо, 'не раб', давай тогда представим гипотетическую ситуацию — Темный Лорд возродился, призвал верных вассалов и приказал им привести своих детей, чтобы пополнить свою гвардию. Вот ты бы позволил поставить Драко темную метку? Отдал бы сына маньяку-садисту? Или смог бы ослушаться приказа своего господина? — ощутив страх Люциуса, я усмехнулся: — Можешь не отвечать. У тебя все на лице написано.

Окинув меня полным ярости взглядом, Малфой язвительно протянул:

— Даже если и так, я не намерен всю оставшуюся жизнь служить вам! Уж лучше поцелуй, чем подобная клятва!

— А кто говорил о клятве? — полюбовавшись вытянувшимся лицом мага, я вздохнул и, оставив приторно-слащавый тон старичка-педофила, сказал: — Давай начистоту, Малфой! Ты мне полезен. Благодаря тебе большинство неадекватных личностей с непомерными амбициями и мозгами, забитыми чистокровными бреднями, собраны в группу и не устраивают между собой грызню, затрагивающую простых обывателей. Благодаря тебе многие магглоненавистники заняты общественно-полезными делами, а не маются дурью, со скуки пытая людей в подвалах. Твоими стараниями многие из тех, по ком Азкабан плачет горючими слезами, смогли хоть немного обелить свою репутацию и на публике придерживаются рамок приличий. И мне хочется, чтобы все так и оставалось, поэтому ни устранять тебя, ни звать авроров я не собираюсь. Однако оставить твою выходку без наказания тоже не могу. Хулиганов нужно воспитывать, а лучше всего это удается с помощью отработок. Поэтому, чтобы загладить свою вину, тебе придется выполнить несколько моих желаний. Тогда, глядишь, я подобрею, а там и вовсе позабуду о неудачной попытке отправить меня на встречу с предками.

— Каких именно желаний? — воспрял духом блондин.

— Не сложных, не выходящих за рамки твоих возможностей и, в основном, касающихся твоих прямых обязанностей. Во-первых, бюджет Хогвартса нуждается в существенном увеличении. Мне надоело использовать привидение в качестве учителя, надоело затыкать дыры в штате некомпетентными, не соответствующими заявленной квалификации работниками, надоело видеть, как МакГонагалл гробит свое здоровье и нервы, самоотверженно совмещая работу сразу на трех должностях! А профессионалам, как ты понимаешь, нужна достойная оплата, иначе в школу их не заманишь. В общем, мне плевать, как ты это организуешь. Хоть публикуй объявление в 'Пророке', где заявляй о несостоятельности Совета Попечителей и о начале всенародного сбора средств на нужды Хогвартса, но я должен получить возможность до первого сентября доукомплектовать штат преподавателей. Это понятно?

— Хорошо, я поговорю с коллегами, — кивнул Малфой.

— Во-вторых, необходимо ликвидировать последствия недостаточного финансирования школы в прошлом. Разумеется, Хогвартс может еще долго протянуть на плаву, используя собственные резервы — домовиков для ремонта обветшалого инвентаря, приусадебные участки для выращивания продуктов питания и прочее, но всему есть предел. Школьные метлы разваливаются, а в больничном крыле катастрофически не хватает лечебных зелий, и это — лишь вершина айсберга... Короче, завтра я ожидаю получить от тебя в дар три десятка новых пособий для уроков полетов, три набора мячей для квиддича, двадцать комплектов полного защитного обмундирования для игроков и... — я достал из-за пазухи свиток, который мне дала Поппи. — Вот тебе список. Умножь количество, указанное в каждом пункте, на два, и аналогично завтра же передай все это лично мадам Помфри под расписку.

Малфой осторожно, словно ядовитую змею, взял из моих рук свиток. Развернув его, он бросил взгляд на текст и протянул с сомнением:

— По-моему, это чересчур...

— Что поделать, за ошибки нужно платить, — развел я руками, не дав блондину закончить. — И, как мне кажется, несколько сотен галеонов — не слишком большая цена за возможность избежать интима с дементором.

— Нет, я не об этом, — досадливо скривился Люциус. — Думаю, скрыть факт настолько дорогого 'подарка' не удастся, а шумиха, которая вокруг него поднимется, может негативно повлиять как на мою, так и на вашу репутацию. Возникнет много вопросов, учитывая недавний законопроект.

Вот, что значит — прирожденный политик! Привык сразу просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Но ничего, у меня есть, чем ответить:

— Не возникнет. Наоборот, общественность не увидит в случившемся ничего предосудительного. Ведь твой сын в этом году должен поступить в Хогвартс. Что странного в том, что ты хочешь обеспечить максимальную степень безопасности своему отпрыску и подстраховаться на случай разного рода неожиданностей?

В эмоциях моего гостя снова появился страх. Точно такой же, как в тот момент, когда я озвучил возможные перспективы действий Волди после возвращения.

— Вы ошибаетесь, господин директор, Драко поедет в Дурмстранг, — твердо и почти без дрожи в голосе заявил Малфой.

Я картинно всплеснул руками:

— Мерлин с тобой, какой еще Дурмстранг? Где твой патриотизм? Разве ты готов отдать любимого сына этим варварам? Разумеется, нет! Драко будет учиться в самой лучшей школе магии — в Хогвартсе, и это обсуждению не подлежит. Ведь хороший отец должен иметь возможность приглядывать за своим ребенком, активно участвовать в его воспитании, держа руку на пульсе событий и своевременно выдавая родительские наставления. Ну а Драко, если он действительно хочет пойти по твоим стопам, нужно обрастать полезными знакомствами на родине и заводить себе верных друзей. Ты же помнишь, что в этом году в школу должен поступить Гарри Поттер?

Люциус надолго завис. Мне почудилось, что я слышал скрип, издаваемый шестеренками в его голове, которые вращались с бешеной скоростью и генерировали десятки самых разных предположений по поводу моего замечания.

— То есть, вы хотите...

Я снова не дал Малфою перехватить инициативу:

— Мне кажется, будет прекрасно, если дети, чьи родители в смутное время воевали по разные стороны баррикад, сумеют найти общий язык. Ты со мной согласен? — блондин неуверенно кивнул, не сводя с меня недоуменного взгляда. — Тогда переходим к третьему желанию. Скажи, мой мальчик, не вручал ли Лорд Судеб тебе что-либо, сопроводив наказом беречь, как зеницу ока? Например, невзрачную черную тетрадку?

На лице Люциуса не дрогнул ни один мускул, но его эмоции говорили, что я прав — первый крестраж Волди действительно доверил Малфою. И слава богам, а то в фаноне фикрайтеры умудрились наваять столько разных (а главное — вполне жизнеспособных!) версий предыстории появления дневника Реддла, что я поневоле начал сомневаться.

— Так вот, завтра, после того, как справишься с остальными заданиями, ты должен принести эту тетрадку мне. Вопросы?

— Зачем она вам? В ней же ничего нет — только пустые страницы.

Я подарил блондину ироничную улыбку:

— Ошибаешься. Как я недавно узнал, в ней содержится часть мерзкой душонки самозваного Лорда Судеб, которая не дает ему окончательно уйти за грань, — полюбовавшись ошарашенным лицом визитера, забывшим про свою любимую маску, я перешел на официальный слог: — Что ж, мистер Малфой, полагаю, мы с вами обсудили все рабочие моменты. Не смею более вас задерживать.

Сообразив, что аудиенция окончена, все еще пребывающий в шоке блондин, словно сомнамбула, развернулся и направился к камину. Наткнувшись взглядом на свою трость, до сих пор валявшуюся на полу, он замешкался. Нагнулся, поднял и обернулся ко мне. Предваряя вопрос, я заявил, небрежно помахав указкой с серебряной рукоятью:

— Это пока останется у меня. Вот внесу кое-какие дополнения в завещание, приложу к нему флаконы с крайне любопытными воспоминаниями — и сразу же верну, можешь не сомневаться!

В эмоциях Люциуса появилась старая знакомая — злость. Выдавив из себя нечто, похожее на вежливое прощание, Малфой бросил в камин щепотку порошка и исчез в клубах зеленого пламени.

Глава 5

Облегченно выдохнув, я растекся по дивану. Блин, такое впечатление, словно в клетке с хищником побывал и лишь чудом остался цел. Уф, как же это тяжело — контролировать каждое свое слово, каждый свой жест, да еще при этом вовремя реагировать на малейшие изменения эмоций собеседника! Однако поставленной задачи я все же добился — можно себя поздравить. Даже несмотря на допущенные во время беседы ошибки. Уверен, оригинальный Дамби построил бы разговор иначе и добился бы куда более существенных результатов, но ведь я не обладал директорским опытом и действовал больше по наитию, так что мелкие недочеты мне простительны.

Хорошо, легилименция сходу позволила понять суть характера Малфоя, поэтому я смог заранее выстроить ход нашей беседы. А затем — действовал, как велит пособие по основам маркетинга. Вывел собеседника из равновесия, хорошенько разозлил, затем ошеломил и, не давая опомниться, жестко навязал свои условия. Далее, чтобы Люциус не подумал брыкаться, скормил ему на десерт 'самую страшную тайну Лорда', а напоследок непрозрачно намекнул, что мое долголетие — залог его счастливой жизни.

Думаю, успокоившись, отойдя от впечатлений и детально проанализировав наш разговор, Малфой поймет, что ему крупно повезло. Да, у меня имеется на него компромат, но использовать я его не стану, поскольку сам окажусь в неловком положении. Знал о совершенном преступлении, но вместо того, чтобы сразу передать преступника в руки правосудия, получил от него взятку и скрыл информацию от властей — такое даже кавалеру Ордена Мерлина не простят. В итоге Люциус наверняка решит, что со мной выгоднее сотрудничать (тем более, как политика, он Дамби уважает, да и возрождения бывшего хозяина явно не желает), и при нашей следующей встрече я постараюсь укрепить блондина в этой мысли.

Одно плохо — бонусом я получил под свою ответственность мелкого Малфоя, который наверняка станет докладывать отцу о любых моих телодвижениях. Но с этим можно смириться, ведь ничего, подобного тому, что устраивал в Хогвартсе канонный директор, я устраивать не планирую. Цербер, василиск, дементоры — тварюшки, конечно, интересные, но терпеть их у себя под боком я не собираюсь! И с колонией акромантулов, благодаря дураку Хагриду расплодившихся во множестве, обязательно что-нибудь придумаю!

Заметив, что иней на картинах начал таять, я поспешил покинуть кабинет. Но перед уходом не поленился и перевел стоявшие в шкафу ходики на пару часов назад. Чтобы не заморачиваться, выдумывая для проснувшихся обитателей портретов объяснение тому факту, что их день сегодня начался позже обычного. Посетив туалет, я отправился к себе в комнату и обнаружил на постели сюрприз. Нет, не обнаженную МакГонагалл, раскинувшуюся в соблазнительной позе (хотя от такого сюрприза я бы ни за что не отказался!), а всего лишь пару аккуратно сложенных газет. Значит, в Хогвартсе только ученикам полагается получать корреспонденцию во время завтрака в Большом зале, а работникам школы не приходится доставать совиные перья из своих тарелок. Все посылки сразу направляются в их покои.

Разумеется, я не мог пройти мимо такого источника информации. Устроился на кровати и начал тщательное изучение местной прессы. К несчастью, мои ожидания не оправдались. Да, было немного непривычно видеть вместо обычных фотографий анимированные картинки, использовавшийся в наборе шрифт казался слишком крупным, а бумага очень напоминала туалетную, но к этим особенностям я быстро приноровился и перестал заострять на них внимание. В остальном же 'Пророк' оказался самой обычной газетой с броскими заголовками, размазыванием пустячного факта на полстраницы, высасыванием ерунды из пальца, навязчивой рекламой и прочими прелестями регулярного издания, явственно отдававшего желтизной.

Заметки о свадьбах, помолвках, похоронах, прочие новости о светской жизни — я только поначалу читал их, а после без раздумий пролистывал. Зачем мне знать подробности генеалогического древа Маккиннонов? На кой хрен вникать в пространные описания деталей торжества, устроенного Грэммами для родни и близких друзей? А точные размеры и цвет нового, изготовленного по индивидуальному заказу котелка, который вчера продемонстрировал министр Фадж, мне и вовсе ни к чему. Содержание спортивной странички также не вызывало интереса, а статей о каких-либо культурных событиях за эти дни 'Пророк' не публиковал. М-да... Ну и болото, эта магическая Англия! И газета ей под стать. Хоть бы заметки с обзором международных событий вставляли, раз дома ничего не происходит!

Единственное, что я счел полезным, так это финансовую аналитику (со скидкой на стандартные манипуляции общественным сознанием). Ну и заметки о новом законопроекте Дамблдора. Оказывается, его еще не приняли. Сейчас в Визенгамоте шли активные обсуждения и дебаты по поводу отдельных статей, ради утверждения которых требовалось отменить некоторые старые уложения и министерские указы. Делом это было не быстрым и грозило растянуться еще не на один месяц.

Полного текста законопроекта свежие выпуски не содержали. Только комментарии уважаемых членов Визенгамота, которые были настолько полярными, что оценить полезность затеи Альбуса я не мог. Казалось, журналисты специально сталкивали приверженцев и хулителей реформы, а сами держались в стороне, изредка подбадривая разошедшихся спорщиков и втайне надеясь увидеть шикарную потасовку. Если 'Пророк' является главной газетой Англии, стало быть, министерство официально занимает нейтральную позицию и вмешиваться в склоку не планирует.

Экономические вести были менее эмоциональными и более информативными. Я выяснил, что Малфой недавно выкупил у магглов по бросовой цене очередную животноводческую ферму, что цены на зерно благодаря хорошему урожаю рекордно низкие, что некто Ладлен Джато открывает в Косом переулке новую мастерскую по производству амулетов, что драконий заповедник намерен ограничить поставки драконьей печени в лавки магического Лондона... Глобальных выводов из приведенных фактов я не сделал, но понял, что волшебники в основной своей массе не сидят на всем готовеньком, создавая еду из воздуха, а крутятся и зарабатывают деньги, как только могут.

Собрав газеты, я отнес их туда, где они вскоре могли понадобиться, а сам вернулся в кабинет. Пожелал доброго утра очнувшимся от спячки нарисованным коллегам и принялся разбираться с бумажками, хранившимися в директорском архиве. Хочется — не хочется, а надо начинать вникать во все эти управленческие мелочи. Не все же Минерва мне будет нос вытирать! Радовало, что по мере прочтения всяких отчетов, заявлений и прочих документов, у меня нет-нет, да и возникало чувство узнавания. А периодически подключалась память, радуя целыми наборами воспоминаний, облегчающих вникание в административную работу.

С бумагами я провозился до самого вечера, прервавшись лишь однажды — когда домовушка Помфри, чье имя я так и не удосужился узнать, принесла мне огромную тарелку овощного салата и укрепляющее зелье. Этот салатик дал скучающим портретам отличный повод для зубоскальства. Когда же я вспомнил о своем обещании и прямо в кабинете принялся выполнять упражнения, остроты и разные 'полезные' советы посыпались, как из рога изобилия.

Так, например, Декстер Фортескью, чей родственник ныне держал кафе в Косом, порекомендовал мне не маяться дурью и не портить фигуру. Мол, мужчина должен быть солидным. Этот директор, аналогично мне способный похвастаться диаметром 'трудового мозоля', не получил поддержки товарищей, что вызвало очередную перепалку. Я же продолжал пыхтеть, уделяя двухмерным господам внимания не больше, чем работавшему в фоновом режиме зомбоящику из прошлой жизни. Да, немного раздражает, но так лень вставать с кровати и искать куда-то запропастившийся пульт...

Возня с бумажками увлекла меня и даже позволила абстрагироваться от чувства голода, с попеременным успехом терзавшего мое сознание с самого утра. Поэтому, изучив очередной потрепанный пергамент, я с немалым удивлением обнаружил, что за окошком начало темнеть. С тоской оглядев груды дожидающейся своей очереди макулатуры, я решил устроить небольшой перерыв. И тут, прямо как по заказу, посреди кабинета в ярком огненном вихре возник феникс. Подлетев ко мне, он устало плюхнулся на специальную жердочку.

— Нагулялся? — с улыбкой спросил я своего фамильяра.

Птах курлыкнул, и в мое сознание потекли образы, которые сообщили, что общение с самочкой вышло на редкость плодотворным, и оттянулся Фоукс по полной программе. Ощутив сильную жажду, я воспользовался 'агуаменти', наполнил стоявшую рядом чашку и протянул фениксу. Жадно выхлебав ее, Фоукс благодарно кивнул мне, спрятал голову под крыло, совсем как обычная курица, и затих. Чем сильно меня расстроил — я-то всерьез надеялся пообщаться и прояснить несколько моментов канона.

К примеру, нельзя ли поставить добычу слез и перьев феникса на поток? Ведь Фоуксу все равно приходится регулярно перерождаться, чтобы вернуть молодость, так почему бы непосредственно перед самосожжением его не ощипать? Разумеется, предварительно накачав обезболивающим — я же не изверг какой! Да, птичку жалко, но отказываться от такого непыльного метода заработка глупо... Смерив оценивающим взглядом упитанную тушку спящего пернатого, я удрученно вздохнул и снова уселся в кресло.

Но вернуться к бумагам мне было не суждено. Камин снова пыхнул пламенем, заставив меня схватиться за палочку. В голове блошками запрыгали панические мысли. Неужели я просчитался, и Малфой решил остаться верным идеалам Темного Лорда? Ведь это так просто — грохнуть меня, скрыться в туман, пока идет следствие, быстренько воскресить хозяина (благо крестраж и хороший зельевар под рукой), а в итоге оказаться на коне, когда вернувшийся Реддл захватит в Англии власть.

Самому-то Темному Лорду пост министра до лампочки (иначе он бы его давно занял, причем без массовых убийств), а вот Люциусу — в самый раз. И как же я сразу об этом не подумал?! Ведь даже у Роулинг Малфой вместе с семьей тусовались на стороне Волдика до самого конца, и лишь сообразив, что песенка безносого спета, шустро переметнулись к победителям!

— Альбус, можно мне зайти? — прозвучал в напряженной тишине голос Минервы.

У меня отлегло от сердца.

— Да, конечно! — облегченно выдохнул я, разжимая побелевшие пальцы и отправляя Старшую палочку обратно в рукав.

Спустя миг из камина появилась МакГонагалл, видок у которой был неважный. На голове анимага красовался все тот же старушечий пучок, из которого выбилась пара непослушных прядей, а мантия была выпачкана в чем-то черном. Проследив за моим взглядом, профессор взмахнула палочкой, удаляя грязь с одежды и несколько смущенно пояснила:

— Я к тебе сразу из Дырявого котла, а ты же знаешь, Том не любит тратиться на качественный летучий порох.

Оценив усталость в голосе и нетвердую походку, я понял, что женщина весь день вертелась, как белка в колесе, не имея даже минутки на отдых, и махнул рукой на диванчик:

— Присаживайся, Минни, а то мне больно на тебя смотреть.

— Спасибо, — женщина устроилась на гостевом месте, с наслаждением вытянув ноги, и призналась: — Денек выдался тяжелым. Даже не помню, когда я в последний раз так выкладывалась, общаясь с будущими первокурсниками.

— Что, возникли проблемы?

— Нет. Просто родители магглорожденной оказались чересчур дотошными. Да и сама девочка, пусть на вид и кажется безобидным одуванчиком, на деле может дать фору опытным дознавателям Боунс. Хватка бульдожья и память цепкая. Все соки из меня выпила, негодяйка! Обычным детям покажешь колдовство, проведешь экскурсию по Косому, купишь мороженое — они и довольны, а эту интересуют перспективы карьеры в Министерстве магии, банковский курс обмена валют и возможности инвестиций в магическую экономику! А знал бы ты, чего мне стоило вытащить ее из книжной лавки...

— Постой, а фамилия этой магглорожденной случайно не Грейнджер? — уточнил я.

— Грейнджер, — кивнула Минерва и с подозрением поглядела на меня. — Похоже, тебе знакомо это семейство.

— Нет, просто наслышан о талантах Гермионы. И заранее сочувствую — тебе нелегко с ней придется.

— Почему это, мне? Готова поспорить, она достанется Флитвику!

— Посмотрим, — лукаво улыбнулся я.

Помолчав, МакГонагал укоризненно покачала головой:

— Опять ты за старое! Тайны, секреты. Нет, чтобы предупредить заранее, я бы подготовилась, пригласила знакомую из министерства... Ладно, я не за этим пришла. Ты проверил документы, которые я подготовила? Там все в порядке? Просто вчера ночью я была не в том состоянии...

Я не дал ей закончить:

— Все в порядке, не волнуйся. Отчет получился — загляденье! Кстати, я уже передал его Малфою, который был впечатлен проделанной нами работой.

— Впечатлен настолько, что даже оставил здесь свою палочку? — с иронией уточнила профессор, продемонстрировав мне указку со змеиной головой, о которой я за раздумьями напрочь забыл.

— Оставил? Серьезно? — разыграл я удивление. — Ну, ничего страшного! Завтра Люциус все равно обещал заглянуть ко мне, вот и верну ему его рабочий инструмент. А заодно посоветую зелья попить, чтобы память улучшить, хе-хе... Ну а пока пусть понервничает, поищет пропажу. Глядишь, урок на пользу пойдет.

Встав из-за стола, я подошел к Минерве, забрал Малфоевскую зубочистку и присел рядом. В эмоциях женщины сразу появилось некое напряжение, которое спустя несколько секунд трансформировалось в смущение. Видимо, МакГонагалл до сих пор корила себя за срыв в больничной палате, из-за чего сейчас зажималась и прятала глазки, словно школьница на первом свидании. Облом-с, господа! Похоже, версия с дальнейшим развитием наших отношений была чересчур оптимистичной, и побед на этом фронте мне не видать... Ну и ладно! Не очень-то и хотелось! У меня сейчас голова совсем другим занята.

— Минни, я хочу с тобой серьезно поговорить, — перешел я на доверительный тон, отметив легкий румянец, появившийся на щечках собеседницы. — Малфой пообещал в этом году серьезно увеличить финансирование Хогвартса. В связи с этим я планирую нанять несколько новых преподавателей и провести некоторые кадровые перестановки. Например, я намерен освободить тебя от одной из занимаемых должностей.

— Но Альбус! — вскинулась МакГонагалл.

— Подожди, дай закончить! Я не слепой и прекрасно вижу, какая огромная нагрузка из года в год ложится на твои плечи. И пусть ты с ней прекрасно справляешься, я больше не могу позволить тебе гробить нервы и здоровье. Зачем так надрываться, если можно разделить с кем-то часть своей ответственности, доверить часть забот, а в результате получить время для личной жизни, которая должна быть у каждого нормального человека? Тем более на твоем жаловании это никак не отразится — я гарантирую.

— Альбус, мне вовсе не тяжело...

— Минни! — мягко прервал я женщину. — Не нужно возражений! Пойми, я не ставлю под сомнение твои профессиональные качества, не умаляю твоих заслуг, а просто забочусь о твоем благополучии и благополучии Хогвартса. Попечители решили проявить щедрость, и этим нужно пользоваться, вливая свежую кровь в вены школы. Поэтому я прошу тебя — подумай, с какой из двух должностей ты готова расстаться, какая из них приносит тебе наименьшее количество положительных эмоций, а отнимает наибольшее количество жизненных сил.

— Из двух? — удивилась профессор.

Я сокрушенно вздохнул:

— Увы, я тоже человек и подвержен слабостям. Мне очень не хочется терять своего прекрасного заместителя, поэтому либо отдавай деканство, либо прощайся с уроками трансфигурации.

У МакГонагал заалели уши. Похоже, она приняла сухую констатацию факта за комплимент. А ведь я ничего такого не имел в виду. Просто подумал, что все равно не смогу найти достойную альтернативу Минерве, безропотно позволяющей шефу спихнуть на нее всю нудную бумажную работу.

— Хорошо, я подумаю, — протянула профессор, опустив взгляд.

— Отлично! И подумай также над тем, кого мы можем привлечь в качестве преподавателей. История, ЗОТИ, зелья...

— Постой, ты же планировал поставить на ЗОТИ Квиррелла? Да и Снейп пока справляется с нагрузкой.

— То есть, ты не против замены Бинса? — ухмыльнулся я. — Это правильно. История должна быть интересным и увлекательным предметом, а не возможностью выспаться. Снейпа я увольнять не планирую. Но ему, молодому мастеру, активно занимающемуся развитием науки зельеварения, психологически очень тяжело год за годом вдалбливать новичкам основы. Пусть лучше обучает старшекурсников, привлекая наиболее талантливых к своим экспериментам, тогда как малышней займется кто-нибудь другой. Способный заинтересовать детей, а не взрастить у них стойкое отвращение к предмету. Касательно Квиррелла...

Я задумался. Среди прочих бумаг попадалось мне заявление некого Квиринуса Квиррелла, в котором тот излагал скромную просьбу изыскать в школьном бюджете средства и профинансировать его кругосветное путешествие, благодаря которому он сможет повысить свои знания и лично ознакомиться с новейшими достижениями маггловской науки и техники. На листке стояла подпись директора с пометкой 'Одобряю', а в отчете отдельной строкой была прописана выделенная профессору маггловедения сумма, поэтому хоть и не хотелось мне встречаться с будущим вместилищем духа Волдеморды, но поделать я ничего не мог.

— Хогвартс оплатил ему курсы повышения квалификации, — пояснил я МакГонагалл. — Вот пусть и отрабатывает! Ты же пока поразмысли, поговори со знакомыми специалистами. Пока без конкретики. Я еще не готов сказать, сколько возьму человек и какой им назначу оклад — это будет ясно, когда Малфой озвучит итоговую сумму. Но принципиальное согласие подходящего нам кандидата заняться преподавательской работой не помешает. А там поглядим. Если желающих будет много, можно даже конкурс устроить.

— Я поняла, — кивнула Минерва.

— Вот и ладушки... Кстати, а когда ты собираешься навестить Гарри Поттера?

— Поттера? — уставилась на меня МакГонагалл. — Его же не было в списке магглорожденных!

— Не было. Однако, как ты наверняка помнишь, Гарри живет у своей тети, которая является магглой и вряд ли сможет отвести мальчика в Косой за покупками.

— Ох, я об этом как-то не подумала... Хорошо, завтра же загляну к нему. Сразу после встречи с семейством Финч-Флетчли.

— Можешь не спешить. Думаю, будет лучше, если ты дождешься тридцать первого и устроишь мальчику оригинальный подарок на день рождения.

— Альбус, это замечательная идея! — улыбнулась анимаг. — Так и сделаю.

В разговоре наступила пауза. И чем дальше она тянулась, тем большую неловкость испытывала МакГонагалл.

'Аврор родился!' — подумал я, а вслух поинтересовался:

— Минни, ты ничего мне не хочешь сказать?

Реакция профессора меня удивила — она опустила голову, словно желая скрыть полыхнувшее жаром лицо в складках мантии, а в эмоциях появился испуг. Нет, я балдею с этих женщин!

— Минни, ты чего? Я же просто хотел уточнить, не осталось ли у тебя каких-либо вопросов ко мне. Если нет, можешь идти отдыхать. Ты же целый день на ногах, наверняка голодная, как волк, а тут еще я, нагло пользуясь случаем, принялся нагружать тебя новыми заданиями. Куда это годится?

— Да, ты прав... Нет, я не в том смысле, что... э-э... В общем, я, наверное, пойду к себе. Всего доброго, Альбус!

МакГонагалл поднялась и, все так же избегая встречаться со мной взглядом, направилась к выходу.

— Всего доброго, Минни!

Смерив взглядом закрывшуюся дверь, я почесал в затылке. Ну и кто мне объяснит, что это сейчас такое было?

— Коллеги, мне показалось, или мистер Дамблдор наконец-то разглядел в своем заместителе женщину? — весело протянул Найджелус.

— А тебе, Блэк, лишь бы позубоскалить! — вызвав у меня острое чувство дежа вю, заявил портрет с противоположной стенки. — Может, это было проявление заботы, свойственное хорошему руководителю?

— Заботы? Ха! Готов поспорить, если МакГонагалл не была бы такой уставшей, мы могли увидеть крайне занимательное зрелище! — продолжал Блэк раскручивать свою шарманку.

Я этому не удивлялся. Как ни крути, а портреты — всего лишь отражения реально существовавших личностей, имеющие в основе ограниченный набор поведенческих реакций и почти не способные к обучению. Да, они могут выполнять простейшие поручения вроде слежки и охраны, могут участвовать в разговоре, опираясь на известные им данные, но фактически являются несложной анимированной программой, заточенной под имитацию живого общения. Вроде тех, что в моем мире использовались хакерами на форумах или в чатах.

— А я давно говорил Альбусу, что в его годы порядочные мужчины уже внуков нянчат! — доносилось со стены.

— Вот только, почему именно Минерва? Почему не Спраут?

Привычно абстрагировавшись от болтовни портретов, я вернулся к столу и спрятал малфоевскую палочку в один из ящиков. Надеюсь, никто ее отсюда не свистнет, иначе получится неудобно. Да, я помню, что на кабинете висит мощная защита, но толку с нее, если у меня здесь проходной двор? Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь! Только гостевой пароль назови и — милости просим!

— А меня больше волнует, почему я не помню, как в кабинете появилась палочка мистера Малфоя, — внезапно решил внести свежую струю в перепалку портрет Диппета.

И понеслось...

— Я тоже не могу вспомнить этот момент, хотя проснулся раньше всех.

— Действительно, странно.

— Коллега, вы что-то от нас скрываете?

— Это в высшей степени непорядочно!

Да как же вы все достали!

Палочка послушно скользнула в ладонь. Выдав фразу на великом, могучем и непечатном, я наложил на кабинет уже знакомое заклинание заморозки, влив в него огромное количество силы, от чего картины на стенах покрылись не просто инеем, а толстым слоем льда. Оглядев полученный результат, я довольно ухмыльнулся:

— Вот вам, тролли форумные, бан за флуд от админа! А продолжите вякать не по делу, скажу Ниппи, чтобы он вас в пустой класс перенес — там можете состязаться в остроумии хоть до позеленения!

Разбуженный феникс поглядел на меня осоловелым взглядом и вопросительно курлыкнул.

— Ничего не случилось. Так, болтунов утихомирил, — пояснил я фамильяру. — Спи дальше.

Фоукс послушно закрыл глаза и снова спрятал голову под крыло. Позади меня раздался хлопок. Я резко обернулся, выставив волшебную палочку, но это оказалась всего лишь домовушка с подносом. Видимо, пришло время ужина.

— Да, нервы ни к черту, — огорченно констатировал я, пряча артефакт в рукав. — Поппи, что ли, пожаловаться, пусть успокоительное пропишет?

Дождавшись, пока малышка расставит на столе тарелки и кружки, я поблагодарил ушастую, не пожалев силы, и приступил к трапезе. Ужин был вкусным, и даже зелья показались мне менее противными, однако, ни оставив от еды ни крошки, я почувствовал, что нисколечко не наелся. Хотел было поинтересоваться у домовушки возможностью получения добавки, но не успел — быстро собрав посуду, та исчезла. Расторопная.

В архиве Дамблдора оставалось еще много неизученных документов, но я решил, что хорошего понемножку. И так уже глаза болят, а задница намекает, что неплохо бы размяться. Пойдя на поводу у своей пятой точки, я выполнил комплекс упражнений, а после на подгибающихся ногах поплелся в соседнюю комнату. Приняв душ в огромной директорской ванной, я ощутил, что сегодня мой лимит на подвиги исчерпан. Сил хватило только на то, чтобы натянуть на себя бабскую ночнушку и доползти до кровати, а сознание погасло прежде, чем моя голова коснулась подушки.

* * *

Посреди ночи я проснулся от голода. Настолько сильного, что по старой дамблдоровской привычке полез в шкаф за конфетами, и лишь спустя пару минут тщетных поисков вспомнил, что все заначки директора еще позавчера подчистую обнес Ниппи... Кстати, что-то давненько я его не видел. Может, позвать верного домовика и попросить надыбать на кухне чего-нибудь съестного? Или нет, лучше направить его сразу в Хогсмит, чтобы Помфри не прознала!

Я уже открыл рот, уже набрал воздуху в грудь, как любит повторять один известный сатирик, но в последний миг устыдился своего малодушия. Действительно, мужик я или тварь дрожащая? Раз дал слово, значит, в лепешку расшибусь, но сдержу! Иначе сам себя уважать перестану... Ну-ка, соберись, тряпка! Только третий день голодовки пошел, а ты уже готов лапки на брюхе сложить, таким оригинальным образом поставив крест на мечтах о нормальном теле? Не бывать этому!

Отвесив себе мысленного леща, я вернулся под одеяло и попытался заснуть. Но сон не шел. Мозги, подстегиваемые сосущим ощущением в желудке, независимо от сознания генерировали кучу идей обхода данного Поппи обещания. Стакан воды проблему не решил. Сообразив, что заснуть уже не получится, я прикинул, чем бы таким заняться, чтобы отвлечься от всепоглощающего чувства голода. Долго гадать не пришлось — максимально расслабившись и отрешившись от ощущений, я скользнул в свой внутренний мир и продолжил нудную работу по восстановлению воспоминаний Дамблдора.

Сегодня процесс шел заметно быстрее, да и силы требовал меньше. Мне даже показалось, что неопрятные груды макулатуры со вчерашнего дня даже без моего непосредственного участия несколько сократились в размерах и стали немного чище. Более того, спустя много долгих и ужасно однообразных часов изнурительной работы я даже заметил свет в конце туннеля. В буквальном смысле! Если раньше ряды высоченных стеллажей уходили во мрак, то сегодня, глядя в проход между ними, можно было увидеть вдали неяркое желтоватое сияние, похожее на свет включенного ночника.

В другое время я бы не поленился прогуляться и проверить, что это там светит, но тысячи восстановленных книг-воспоминаний забрали у меня всю имевшуюся энергию вместе с любопытством. Я ощущал сильную усталость, однако, оглядываясь на пройденный путь, на ровные корешки томов, равнодушно взиравших на меня с полок, понимал, что время было потрачено не зря. Блин, и зачем, спрашивается, я целый день вдыхал библиотечную пыль, перетряхивая старые школьные документы и отчеты? Мог бы и докумекать, что едва работа по восстановлению завершится, знания о них придут сами собой! Ведь вспышки-озарения после первого сеанса участились на порядок, и наверняка в будущем эта тенденция сохранится. Но, как водится, хорошая мысля приходит опосля.

В очередной раз с гордостью оглядев заполненные стеллажи, я задался шекспировским вопросом — быть или не быть? В смысле, сразу вернуться в реальность или перед уходом просмотреть какое-то воспоминание... Хотя, почему 'какое-то'? Моя первоочередная задача — понять, что делать с Квирреллом. Согласно канону, этот горе-путешественник скоро должен вернуться в Англию. Причем не один, а с безносым сожителем. И прежде чем планировать какие-то действия по нейтрализации Темного Паразита, следовало выяснить — это вообще возможно? Нет, не устранение духа Реддла, а само существование сюжета, изложенного в 'Философском камне'.

Стартовая книга эпопеи пестрила таким количеством нестыковок, что я всерьез недоумевал, почему сага о Гарри Поттере приобрела бешеную популярность. Ну ересь же дикая, если разобраться! Одержимый профессор-заика, целый год игнорируемый системами безопасности Хогвартса (включая преподавателей во главе с директором), физиономия на затылке, способная видеть и говорить (что с точки зрения физиологии выглядит откровенным бредом), торжественное сожжение супостата методом прикосновения тела Избранного, которое еще в начале года такими замечательными свойствами не обладало (в Дырявом Котле Поттер прилюдно ручкался с будущим преподавателем и — ничего!).

Причем это я только Квиррелла коснулся! Прочие ляпы так и вовсе не поддаются исчислению, а единственное, что может пролить на них свет — воспоминание Дамблдора о моменте падения Темного Лорда, пришедшемся аккурат на Хэллоуин восемьдесят первого. Так что первым делом мне надо выяснить, действительно ли все было так, как описано у Роулинг, или правы приверженцы теории 'тайного плана'. А может, пророком окажется кто-то из армии фикрайтеров, строчащих сюжеты, снабженные таинственным предупреждением — 'AU'?

Вспомнив, как действовал, вломившись в разум Малфоя, я сосредоточился и послал окружающей меня библиотеке мысленный запрос, сопроводив его выбросом оставшихся крох силы. Пару секунд ничего не происходило. Я уже успел подумать, что нужное мне воспоминание находится в невосстановленной части хранилища памяти, потому и не откликается, но тут откуда-то сверху на меня спикировала пухленькая книженция. Поймав ее и раскрыв примерно посередине, я уже не удивился возникновению свечения. Терпеливо дождался, пока оно усилится, и окунулся в воспоминание с головой...

* * *

Хмурый осенний вечер. Небольшая, довольно уютная комнатка с большим окном, украшенным белоснежными занавесками. Старинный платяной шкаф и трюмо с зеркалом у стены, двуспальная кровать в центре, рядом с ней стоит колыбелька — вот и вся обстановка спальни четы Поттеров. На стенах — ни картин, ни украшений. Лишь бра с ажурными плафонами. Как говорят магглы, скромно, зато со вкусом!

Я сижу в закутке у двери — согласно утверждению Аластора, самом удобном месте для человека, скрывающегося под мантией-невидимкой. Здесь даже магу моих габаритов можно не переживать, что на него случайно наткнутся хозяева дома. Однако, как выяснилось на практике, у моего укрытия имелся существенный недостаток — здесь нельзя было поставить мягкое кресло. Ожидание затягивалось и моя пятая точка, не привыкшая довольствоваться трансфигурированной табуреткой, легко прятавшейся под мантию, немилосердно ныла, заставляя меня периодически подниматься и разминать затекшие ноги.

Но физические страдания — ерунда! Хуже то, что меня поневоле начали терзать сомнения в надежности моего плана. Близилась ночь, а главного действующего лица разворачивающегося спектакля все нет. Плохо! Зрители недовольны и требуют вернуть деньги за билеты.

Обидно, что я даже не могу понять, где просчитался. Петтигрю, охотно согласившийся отыграть непростую роль предателя, давно должен был рассказать Тому о доме в Годриковой лощине, где скрывались Поттеры. А психическое состояние Реддла гарантировало, что тот бросится устранять Избранного, одним фактом своего существования вносившего смуту в ряды сторонников Темного Лорда, сразу, как только узнает о его местонахождении. Причем — что особенно важно, на ликвидацию ребенка из пророчества Том отправится один. Чтобы сохранить остатки авторитета и не допустить среди Пожирателей ехидных шепотков типа: 'Господин совсем ослаб, даже младенцев убивать не ходит без группы поддержки!'. И вот тут-то на сцене эффектно появляюсь я, срывая заслуженные овации публики...

Внизу раздавались веселые голоса и детский смех. Я непроизвольно поморщился. Неприятно в очередной раз подставлять под удар полезных исполнителей, но другого варианта не нашлось. Вернее, он существовал — незадолго до активации фиделиуса я без обиняков предложил Джеймсу заменить его с семьей на обычных магглов. Придать им похожую внешность будет легко, а Том в последнее время ведет себя настолько неадекватно, что обман вряд ли заподозрит. Однако Поттер неожиданно уперся рогами. Кричал, что не допустит, чтобы во время отвлекающего маневра погибли ни в чем неповинные люди. Совесть ему, видите ли, не позволит тихонько постоять в стороне! Душа жаждет честной схватки! А Лили и вовсе с укоризной заявила, что не ожидала от меня подобного. Пришлось корректировать воспоминания обоим, чтобы они забыли и о нашем разговоре, и об установленной ловушке.

Жаль, конечно, что Джеймс взбрыкнул. Я рассчитывал на Поттера и не думал, что он воспримет предложенную ему роль героя всерьез. Видимо, слава, неожиданно свалившаяся на мальчика, вскружила ему голову. Честный аврор, отец ребенка, являющегося последней надеждой Света, неожиданно очутился в центре внимания соратников. А тут еще сам директор Хогвартса посвящает его в тайный план организации капкана для Волдеморта. И отчаянный гриффиндорец сдуру возомнил себя игроком, чем сильно меня разочаровал.

Да, гордыня — это тяжкий грех, который буксиром тащит за собой все остальные. Возгордившись, Джеймс захотел принять самое непосредственное участие в уничтожении Реддла, чтобы после победы получить действительно заслуженные почести. А ведь у меня был такой красивый замысел — выставить Поттера сокрушителем Темного Лорда, на волне всеобщего обожания выдвинуть верного ученика в министры и спокойно рулить страной из-за его плеча. Однако моя марионетка очень некстати обнаружила, что ей не нравятся нити, ведущие к кукловоду. Теперь придется вспомнить молодость и самому выходить на первый план...

На лестнице послышались шаги. В комнату вошла миссис Поттер с ребенком на руках. Уложила сына в колыбель, посюсюкала с ним немного, улыбаясь в ответ на радостный лепет малыша, и стала переодеваться. Глядя на стройное девичье тело, я прикидывал возможность появления Тома. Разоблачить Петтигрю он не мог, даже несмотря на выдающиеся способности легилимента. Сразу после нашей беседы Питер дал согласие на затирание воспоминаний, а потому искренне полагает, что действует по собственной инициативе. В Хогвартсе меня заменяет Аластор под оборотным, в аврорате никаких 'сверхсекретных' операций не запланировано... В общем, никаких оснований для подозрений у Реддла нет. Так почему же он медлит?

Надев полупрозрачный кружевной пеньюар, который почти ничего не скрывал, Лили принялась разбирать постель, тихонько напевая что-то себе под нос. Равнодушно разглядывая округлости рыжеволосой красавицы, я искал способ, который позволит мне ненадолго оставить свой пост. Мой мочевой пузырь уже давно намекал, что не обладает возможностями безразмерного чемодана, а сейчас решился на ультиматум — либо я посещаю укромное место, либо совсем скоро любое место станет для меня укромным.

Может, поднявшись в спальню, Поттер поддастся страсти и с порога набросится на супругу, дав мне возможность тихонько выскользнуть и наведаться в туалет? Хотя нет, они уже три года в браке — о какой страсти может идти речь? Наверное, придется мне все же воспользоваться конфудусом...

Внизу раздался грохот, сбив меня с мысли. За ним последовал истеричный крик Джеймса:

— Лили, это он! Хватай Гарри и беги! Я задержу его!

'Ну, наконец-то! — мысленно воскликнул я. — Интересно, что заставило Тома так долго мешкать?'

Побледнев, рыжеволосая гриффиндорка заметалась по комнате. Сначала подскочила к колыбели, затем кинулась к трюмо, где хранила свою волшебную палочку. Я с грустью наблюдал за этой суетой. Печально, Лили, но настоящей ведьмой ты так и не стала. Как была магглой, так ею и осталась. Нет, это какой же нужно быть дурой, чтобы за десять лет жизни в обществе магов не выработать в себе полезную привычку никогда не расставаться с личным магическим концентратором? Даже участие в нескольких стычках с Пожирателями не натолкнуло тебя на мысль, что оружие нужно держать под рукой. Эх, сколько времени потрачено на обучение, на развитие твоих талантов, а в итоге все пошло пикси под хвост!

Перевернув содержимое выдвижных ящиков и не найдя искомого, рыжая замерла в растерянности. Я понимал ее замешательство. С одной стороны, ей нужно было срочно бежать из дома, ставшего ловушкой, но инстинкты упрямо твердили, что спальня — самое безопасное место на свете. Да, после процедуры стирания памяти сформировать поведенческие рефлексы у молодой четы Поттеров оказалось несложно. Как и предугадать поступки Реддла. Само собой, Джеймс не мог стать для него серьезным противником, поэтому задачей анимага было задержать Тома на пару секунд, предоставив жене возможность отнести сына в супружескую спальню. И судя по тишине внизу, Поттер свою роль уже отыграл.

Лили в очередной раз кинулась к малышу, который, привстав в колыбельке, наблюдал за метаниями матери. А та обернулась и замерла, выпучив пронзительно зеленые глаза и прислушиваясь к шагам на лестнице. Я тоже на всякий случай задержал дыхание и привычным усилием очистил сознание. Мантия-невидимка работы самого Игнотуса Певерелла надежно скрывала меня от любых поисковых заклинаний, но пассивную легилименцию еще никто не отменял. Секунду спустя в комнату решительно, твердой поступью триумфатора вошел Темный Лорд. На лице миссис Поттер не осталось ни кровиночки.

— Только не Гарри! Умоляю, только не Гарри! — запричитала она.

Испытывающий глубокое разочарование Том рассмеялся. Я был с ним солидарен, ведь ситуация складывалась абсурднее некуда. Ребенок, согласно пророчеству, способный низвергнуть сильнейшего Темного Мага столетия, охранялся аврором-недоучкой и магглой без палочки, которая даже не нашла в себе мужества, чтобы оказать сопротивление убийце, а лишь жалобно блеяла, ожидая, когда тот прервет ее никчемную жизнь. Аппарация, загодя припасенный портключ, проинструктированные домовики — где это все? Один жалкий фиделиус, а семейка полудурков чувствует себя, как у Христа за пазухой! М-да, деградируют волшебники. И чем дальше, тем больше.

Зеленый луч касается прикрытой пеньюаром груди, и Лили с остекленевшими глазами падает на пол, а Том подходит к колыбели. Малыш Гарри, схватившись ручонками за перила, не сводит с него взгляда. Ребенок не испытывает страха. Лишь сильное недоумение. Для него все происходящее кажется странной игрой взрослых, которую он не понимает.

— Значит, это тебе предначертано победить меня? Интересно, кто придумал такую глупость? — задумчиво протянул Реддл, не спеша переходить к цели своего визита. — Впрочем, уже неважно. Слишком многие маги фанатично уверовали в эту ересь, а значит, у меня нет выбора. Прости, но ты и мелкий Лонгботтом должны умереть!

Рука с палочкой поднимается, и я понимаю — лучшего момента для атаки не предвидится.

— Активация!

На стенах, полу и потолке вспыхивают рунные цепочки, наложенные мной еще при установке фиделиуса. Том дергается, и выпущенный его палочкой зеленый луч, каким-то чудом не задев Гарри, вдребезги разносит зеркало на трюмо. Реддл оборачивается на звук моего голоса, но не успевает ничего предпринять. Моя верная подруга из бузины уже направлена на него, а энергия уходит, наполняя заклинание. Тело Темного Лорда охватывает огонь, сравнимый по своей мощи с адским пламенем. Выронив палочку, Том пытается закричать, но тщетно — пламя стремительно пожирает его, не ведая жалости.

Вскоре от самозваного Лорда Судеб остается лишь неопрятная кучка пепла, из которой струится черный дым. Он собирается в плотное облако и пытается вылететь в окно, но руны на стенах вспыхивают, не собираясь отпускать попавшую в капкан добычу, и духу Тома остается бессильно тыкаться в невидимую стену, отчаянно надеясь отыскать в ней лазейку. А я тем временем, сбросив мантию-невидимку и выйдя из укрытия, достал из кармана хрустальный шар, украшенный надписями на парселтанге, и ласково произнес:

— Иди сюда, мой мальчик!

Согласен, позерство чистой воды, но уж больно момент подходящий.

Ловушка закрылась. Из глубины моей глотки поднимаются слова древнего заклинания на змеином языке. Губы шевелятся, пытаясь трансформировать их в невнятное шипение, а сила щедро вливается в артефакт самого Салазара Слизерина. Ловушку душ, непонятно каким образом попавшую в коллекцию Гели, которая после его заточения перешла ко мне по праву победителя. Надписи, выплавленные в хрустале, горят огнем, а сам шар испускает холодное голубое сияние. Оно охватывает носящийся под потолком беспокойный дух и начинает медленно затягивать его внутрь артефакта. Это меня настораживает, ведь в книгах из Тайной комнаты говорилось, что эффект должен быть мгновенным. Вместо этого черное облако, вытянувшись в конус, неспешно втягивалось в шар, периодически делая судорожные рывки из стороны в сторону.

Ускорить процесс поглощения я не мог. Все, что мне оставалось — насыщать артефакт силой, и это бездействие вышло мне боком. В какой-то момент осознав, что его проигрыш — дело времени, Том каким-то образом сумел сконцентрировать свои силы и нанес удар. Не знаю, откуда слизеринец научился этому приему преобразования духовной энергии, не представляю, почему он не выбрал в качестве мишени загнавшего его в ловушку меня, не могу предположить, почему его лишенный тела разум до сих пор не поглотили примитивные инстинкты, но эта атака принесла Реддлу успех. На поверхности шара возникла мелкая сеточка трещин, перечеркнувших огненные письмена. Голубое свечение сразу погасло, позволив душе мага рвануться прочь... И снова стукнуться в невидимую стену, ведь руны, превратившие комнату в клетку для призраков, были еще активны. Выронив бесполезный артефакт, я перешел к запасному плану.

Старшая палочка выписывает затейливые кружева, сила уходит стремительным потоком, а тиски моей воли сжимают черное облако, фиксируя его на одном месте. И вот струя адского пламени летит навстречу духу... Но его там уже нет. Отчаянным рывком душа Тома сбрасывает магические путы за миг до касания и атакует меня. Я чувствую, как нагреваются рассованные по карманам маггловского костюма защитные амулеты, поглощая направленную на меня разрушительную энергию. Огненная струя, в мгновение ока испепелившая занавески, изгибается, следуя моему приказу, однако верткая душа черного мага снова избегает удара.

Казалось бы, ситуация патовая, но тут мой противник решил резко сменить тактику. В очередной раз уклонившись от огня, он превратил себя в мощный таран и принялся долбить внешнюю стену. Горящие руны раз за разом отбрасывали его назад, но упрямец не сдавался. С трудом контролируя опасное заклинание, способное поджарить и меня самого, я недоумевал — неужели Реддл решил, что я упустил этот момент и не озаботился вместительным накопителем для клетки? Хотя, мне же лучше — чем меньше у Тома останется силы, тем быстрее я его достану!

Удар, удар, еще удар. Я буквально кожей чувствую, как вибрирует воздух от выплеснутой в пространство силы, но продолжаю хлестать неповоротливой огненной плетью. Да, это все равно, что стрелять из пушки по воробьям, но более тонкие заклинания, предназначенные для работы с духовными субстанциями, Реддлу — что слону дробина. Порвет и не заметит. А запасного Ловца душ я с собой, к сожалению не прихватил. И я, обливаясь потом от напряжения, продолжаю попытки уничтожить Тома.

Внезапно руны на комнате сверкнули особенно ярко, после чего последовал взрыв. Меня швырнуло на пол, оставшееся без контроля пламя рвануло во все стороны. Сдерживающий барьер рухнул, и душа Волдеморта упорхнула в неведомые дали. Мое замешательство длилось несколько секунд. В другой ситуации этого бы хватило, чтобы превратиться в факел, но защитные амулеты выручили и на этот раз, поглотив жар адского пламени. Тряхнув головой в надежде избавиться от звона в ушах, я сделал взмах волшебной палочкой, и огонь погас, открывая моему взору картину разрушений.

Как любил говаривать Гели, хорошо погуляли! Взрывом разворотило угол комнаты и серьезно повредило кровлю, пол был щедро усыпан осколками стекла и штукатуркой, мебель носила следы жутких подпалин. Вся, кроме колыбели, в которой заходился криком невредимый младенец. Ты погляди-ка! Выжил-таки мальчик, и даже не подгорел! Ну, это не удивительно. Я знал, что колыбелька являлась семейной реликвией. Ее Джеймс, несмотря на возражения жены, притащил из старого особняка Поттеров, которые издавна славились надежностью своих артефактов. Как-никак, потомки Певереллов.

Но к Мерлину мелкого Поттера! Я хочу знать, какого дементорового хера здесь произошло?!! Почему взорвался питающий клетку накопитель? Я же специально вынес его за пределы комнаты, чтобы не оставить Тому ни шанса на спасение. Перегрузка? Сомневаюсь. Камешек проверенный, делался под чутким руководством наставника. Внешнее воздействие? Так мои сигнальные чары утверждают, что на улице кроме Питера сейчас никого нет, а Петтигрю точно не стал бы вмешиваться. Или... Scheisse!

Я был готов сжевать свою бороду с досады. Фиделиус! Расставив ловушку, я не принял в расчет маскировку. И совершенно напрасно! Заклинание исправно работало, укрывая дом. Оно стерпело, когда в подконтрольном объеме появилась аналогичная по типу структура. И даже когда мы с Томом начали меряться размерами мужских достоинств, продолжало старательно поглощать все выбросы силы, из-за чего накопило в своей структуре колоссальный объем энергии. А потом Реддл атаковал клетку, целенаправленно перегружая ее узлы. Фиделиус воспринял это как угрозу и сконцентрировал защиту на месте 'прорыва'. Переполненные энергией вектора заклинаний соприкоснулись и взаимоуничтожились, поскольку обладали разной направленностью, что в свою очередь, вызвало разрушение накопителя, попытавшегося поглотить избыток силы. Элементарно!

Но как мне теперь быть? Ловушка не сработала, Том ускользнул. И пусть в ходе схватки он лишился большей части своих сил, а память наверняка будет восстанавливать не один год, однажды Темный Лорд вернется. Восстанет, как феникс из пепла, став еще безумнее, еще опаснее. Можно, конечно, заявить о своей победе, получить всенародное признание и за пару-тройку лет спокойно провести реформы в закостеневшем обществе магов Британии, однако после возвращения Волдеморта меня сразу объявят лжецом, а все мои достижения будут помножены на ноль. Рассказывать же о 'якорях' Тома — себе дороже. Сразу начнется: 'А откуда у тебя эта информация? А почему ты раньше молчал? А что ты еще скрываешь? Может, ты и себе крестраж соорудил?'. Причем избежать вопросов не получится. А только начнешь юлить — сразу в Темные Лорды запишут.

Я нервно пригладил растрепанную бороду, вытряхнув из нее кусочки штукатурки. Да, 'якоря' — это действительно проблема. Теперь мне ясна причина постепенно усиливающейся неадекватности Тома. Интересно, сколько же крестражей сделал этот идиот, чтобы добиться такой духовной мощи? Наверняка больше трех. Вот почему артефакт Слизерина работал на пределе возможностей и вместо моментального поглощения души Реддла отщипывал от нее по кусочку... Кстати, а он вообще подлежит восстановлению?

Подняв шар, я понял, что ему недолго осталось. Трещинки, словно корешки невидимого растения, продолжали медленно расползаться по хрусталю, грозя в скором времени превратить его в мелкое крошево. Однако я с удивлением обнаружил, что внутри поврежденного артефакта клубился черный дым. Видимо, Том настолько сильно хотел вырваться, что оставил в капкане свою лапу. Вот так удача! Оторванную часть души можно использовать в самых разных ритуалах. Конечно, с ее помощью полноценную власть над основой получить нельзя, но определенное влияние на него оказывать можно.

Так, хватит стоять столбом! Нужно срочно подобрать для моего трофея более надежное вместилище. К сожалению, у меня из артефактов только палочка да мантия. Амулеты в качестве вместилища крестража использовать нельзя, осквернить так называемые 'Дары Смерти' у меня рука не поднимется, домовиков звать бесполезно — они все равно не смогут проникнуть в сейф с коллекцией, а аппарацию 'осколок' точно не переживет... Scheisse! Verdammte Scheisse!

Тут мое внимание привлек копошившийся в колыбельке младенец. Обиженный тем, что на его плач никто не обращает внимания и не бежит утешать, он начал швыряться погремушками. Немного поразмыслив, я решил, что лучшего варианта у меня нет. Черный дым уже начал выходить из разрушающегося шара, просачиваясь сквозь мои пальцы. Нужно было спешить. Подскочив к колыбели, я направил палочку на лоб Гарри и решительным росчерком вырезал руну 'соулу'. Следующее заклинание надежно зафиксировало ребенка, и я принялся торопливо выписывать в воздухе сложнейшую рунную вязь.

Практика в создании крестражей у меня имелась, поэтому за результат я не переживал. Ритуального убийства жертвы, обеспечивающего нужный материал для латания прорехи в собственной духовной составляющей, мне сегодня не требовалось, поэтому и полминуты не прошло, как ошметок души был тщательно упакован и помещен в череп маленького Поттера. Управляющих схем и защитных блоков я не ставил — некогда. Лишь минимизировал влияние и наложил маскировку, чтобы каждому, кто надумал бы обследовать мальчика, стало понятно — рана на лбу является результатом темного проклятия.

Закончив и оглядев дело рук своих, я довольно ухмыльнулся. Пусть я и проиграл эту битву, но исход войны еще неясен. К тому же сегодняшний случай можно легко выставить в нужном мне свете. Обратить поражение в победу. Поэтому ты, мальчик мой, заменишь своего отца. Станешь героем-спасителем. Ну а я постараюсь учесть прошлые ошибки и воспитать тебя в правильном ключе. Мой сорвавшийся план еще можно претворить в жизнь. Нужно лишь немного подождать.

— Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, — задумчиво пробормотал я. — А что? Неплохо звучит!

В комнату осторожно заглянул Петтигрю, увидел во мраке мою фигуру и неуверенно спросил:

— Мой Лорд?

Я махнул палочкой, отправив в анимага невербальный 'конфудус'. Ты мне еще понадобишься, Питер! Во-первых, глупо разбрасываться такими талантливыми актерами, а во-вторых, я уверен — в будущем 'предатель семьи Поттеров' обязательно должен появиться на сцене... Нет, детали плана продумаю позже, а сейчас нужно уходить, пока на шум в дом не нагрянули соседи. Фиделиуса-то уже нет, да и мочевой пузырь отсчитывает последние секунды до конфуза.

Ссыпав осколки 'Ловца Душ' в карман и стерев хнычущему Гарри последние воспоминания, я поднял целую и невредимую мантию-невидимку (артефактам такого уровня даже адское пламя не страшно!), осветил 'люмусом' останки Темного Лорда и с удивлением обнаружил чудом сохранившуюся палочку с пером Фоукса, отскочившую к ножке кровати. Поразмыслил и решил прихватить ее с собой. Затем крепко обнял находившегося в прострации Петтигрю и вместе с ним аппарировал прочь с места трагедии...

* * *

Возвращение в реальность сопровождалось поистине адскими муками. Мне показалось, что в моей бедной головушке рванула сверхновая, настолько сильными были захлестывающие разум ощущения. В носу противно хлюпало, в ушах поселился противный звон, а глаза резало так, будто в них песка насыпали.

— Ох и гад же ты, Дамби! — успел прошипеть я, прежде чем искорка моего сознания растворилась в пучине всепоглощающей боли.

Глава 6

Пробуждение выдалось ужасным. Голова была налита свинцом и гудела, как трансформаторная будка, тело подчинялось плохо, словно за ночь мышцы большей частью превратились в вату, в глазах двоилось, а пересохшая глотка распухла и с трудом пропускала в себя воздух. В общем, я бы наверняка решил, что меня скосил грипп, если бы не тот факт, что волшебники им не болели по причине врожденного иммунитета.

Да, маги этого мира обладали недюжинным здоровьем, поэтому и жили долго, а любые простудные недуги лечили кружечкой бодроперцового зелья. Ну, или стаканчиком огневиски — это зависит от возраста и личных пристрастий. Однако закон равновесия никто не отменял. Пусть гриппа, СПИДа и прочих маггловских хворей волшебникам можно было не опасаться, у них существовало множество своих, подчас смертельных, болезней. Драконья оспа, ликантропия, обсыпной лишай... задолбаешься перечислять! А прибавив к этому прочие опасности магического мира, сразу понимаешь, почему очень немногим волшебникам удавалось отпраздновать свой сотый день рождения.

С огромным трудом поднявшись с кровати, я осторожно, по стеночке, маленькими шажочками пополз в туалет, где меня вывернуло желчью. Отплевываясь и судорожно кашляя, я мысленно ругал себя последними словами. Доигрался, блин! Помнил же, что получилось в первый раз, но все равно вовремя не остановился. Прямо почетный библиотекарь-стахановец! А ведь еще немного — и я бы вообще не проснулся. Помер бы от банального инсульта, перенапрягши то место, где у нормальных людей располагается мозг.

Когда рвотные позывы утихли, я сунул голову под струю холодной воды и почувствовал себя немного лучше. Во всяком случае, мысль вызвать Ниппи и попросить его повторить недавний подвиг, доставив меня к колдомедику, уже не казалась мне такой привлекательной. Вот что я скажу Поппи после ее вполне закономерного вопроса о причинах моего состояния? Восстанавливал память прежнего владельца тела? Смешно. А выдумывать альтернативное объяснение бессмысленно — квалификация Помфри позволит ей в два счета распознать ложь. Так что нет, спасибо! Как-нибудь перетерплю.

Закрыв кран, я отжал воду из шевелюры и заглянул в висевшее над раковиной зеркало. Из него на меня уставился седовласый упырь, страдающий лишним весом. Мертвенно бледная кожа, синюшные мешки под запавшими, налившимися кровью глазами... Красавец! Добавить накладные клыки, плеснуть на бороду немного кетчупа — и можно сниматься в третьесортных ужастиках! А вот на людях с такой физиономией лучше не появляться. Либо в принудительном порядке потащат в больничное крыло, либо добьют из сострадания.

Контрастный душ немного улучшил ситуацию. Во всяком случае, желание заняться вызовом Ихтиандра больше не появлялось, а двигательные функции директорского тела восстановились в должном объеме. Закончив с водными процедурами и уверенной походкой вернувшись в комнату, я задался извечным женским вопросом: чего бы надеть?

Привычного костюма на месте не оказалось (видимо, домовик его еще не почистил), поэтому пришлось лезть в гардероб, где я сделал приятное открытие — за эти несколько суток моя талия существенно уменьшилась в диаметре. Штаны аналогичного костюма-тройки, на этот раз в клеточку, болтались на мне, словно казацкие шаровары, а пиджак висел мешком. Проблема решилась с помощью ремня и магии. Несложное заклинание быстро подогнало одежду по размеру. И хотя память подсказывала, что оно является вредным для неподготовленной ткани, которая спустя некоторое время начнет разлезаться и выцветать, мне было плевать на последствия. Действительно, маг я или кто? С голым задом точно не останусь!

Выбираясь из безразмерного платяного шкафа, я совершенно случайно коснулся рукой белой мантии, висевшей на вешалке рядом со входом, и надолго залип. Просто возникшее тактильное ощущение было как две капли воды похоже на то, что в воспоминаниях директора рождала мантия-невидимка Поттера. Ей богу, если бы не цвет и отсутствие маскирующих свойств, я бы решил, что это она и есть. Ткань обнаруженной мантии была мягкой, тонкой, почти ничего не весила, а щупать ее было одно удовольствие. Я даже подумал, а не набросить ли ее поверх костюма, но решил, что это будет чересчур. Лето на дворе — упарюсь!

Акромантулий шелк — соизволила пояснить память, пока я самозабвенно мацал одежку. Невероятно прочный материал, не боящийся ни грязи, ни огня, ни влаги, но легко подвергающейся магической обработке. Руны терморегуляции, установленные на шмотки из шелка акромантула, потребляли на порядок меньше энергии, а служили века. Так что висевшая в шкафу Альбуса мантия, по самым скромным прикидкам, оценивалась в немаленькую сумму и надевалась директором лишь по особым случаям. Таким как вручение Ордена Мерлина.

Нет, Дамблдор, конечно, был не против щеголять в ней ежедневно, если бы не один маленький нюанс — поскольку шелк гигантских паучков не поддавался покраске, мантия была белой и шикарная борода на ее фоне терялась. А благодаря седым кудрям в слабо освещенных помещениях (типа министерских кабинетов) у окружающих возникало странное ощущение, будто на директоре надета маска. Вот и приходилось дорогой одежке висеть без дела.

Воспоминания из жизни Альбуса утолили мое любопытство, но зарубили любовательное настроение на корню. Вернув шелковый наряд на вешалку, я закрыл шкаф и присел на кровать. Надо было привести мысли в порядок.

Итак, в списках жанра данной истории мы абсолютно точно имеем дамбигад. Причем настолько дамбигадистый дамбигад, что даже страшно становится. Раньше я думал, что Альбус был просто расчетливым политиком, но просмотренный эпизод убедительно доказывал, что директор являлся натуральным маньяком. Он обрек на смерть двух своих преданных сторонников только потому, что те осмелились не согласиться с его 'гениальным' планом. Он без тени сомнения решил сделать крестраж из годовалого младенца. Ему было абсолютно наплевать на то, сколько людей может погибнуть после возвращения Волдеморта, лишь бы его великому замыслу по изменению общества магической Британии ничего не угрожало.

Но сейчас мне страшно вовсе не из-за глубины моральной деградации Дамблдора. Я реально опасаюсь, что по мере усвоения его памяти начну превращаться в аналогичного бездушного маньяка. Ведь при просмотре воспоминания я был абсолютно солидарен с Альбусом в выборе средств и не испытывал ни капли жалости, разрезая кожу на лбу ребенка. И нечто, очень похожее на интуицию, подсказывало, что скелетов, подобных выпавшему на меня этой ночью, в прошлом директора — вагон и маленькая тележка. Интересно, как из маленького рыжего школьника с амбициями могло вырасти такое чудовище?

Думаю, далеко не последнюю роль в становлении характера Дамблдора сыграл ритуал создания крестража. Нет, не Волдемортовского, а своего собственного. А возможно, и не одного. Так что версию фикрайтеров о реинкарнации директора в теле шестого Уизли можно смело считать доказанной. В нее укладывается и неожиданное прозрение труса, и парселтанг, с помощью которого Рон открывает Тайную комнату (сюрприз — директор был полиглотом и не только с фениксами да русалками умел чирикать!), и успешные поиски оставшихся якорей Темного Лорда, которые должны были окончиться пшиком, исходя из получаемых героями 'зацепок'.

А вот финал эпопеи — сто пудов выдумка Роулинг. Слащавый хэппи энд после эпичной мясорубки ну никак не смотрится! Гораздо реальнее такой сюжет: после того как Волди прихлопнул Поттера и тем самым нивелировал пророчество, главный Смертожорец пал от руки Рона Уизли, который автоматически стал национальным героем и строем повел за собой выживших волшебников в светлое будущее, напевая 'Интернационал'...

Так, все! Хватит соплежуйства! Раз уж я оказался на месте Дамби, то сделаю все возможное, чтобы предотвратить геноцид одаренных. Хрен вам, а не новая гражданская война! Уверен, осколок души Реддла из Гарри можно извлечь не только 'авадой'. Да и самого Волди вполне реально отправить к праотцам без лишних жертв, ненужного пафоса и бредней о мифической силе любви. Вот чуток передохну, оприходую оставшуюся часть памяти Альбуса и устрою вам такой хэппиэндовский хэппи энд, чтобы никто обиженным не ушел!

Взбодрившись, я привычно нацепил на нос очки и направился в кабинет, где меня ждала неразобранная макулатура. Батя учил меня, что проблемы надо решать по мере их поступления, поэтому сначала разберемся в школьной кухне, а уж после подумаем на тему окончательного уничтожения Темного Лорда. Войдя в комнату, я привычно поздоровался, но в ответ получил тишину. Обитатели портретов еще не проснулись. Да и вряд ли проснутся в ближайшее время, поскольку картины до сих пор покрывал толстый слой льда, и не думавшего таять. Видать, неслабо я вчера психанул! Заморозил, так сказать, от души. Или заклинание на исковерканной латыни усилилось благодаря русскому мату? Хм, любопытная гипотеза...

Разбуженный моим появлением огненный птах достал голову из-под крыла, встряхнулся, внимательно оглядел подходящего к столу меня и издал протяжную трель. Если трансфигурировать мыслеречь феникса в человеческий язык, получится ироничный вопрос — меня уже можно закапывать, или все же повременить, пока не начну разлагаться?

— Ты прямо воплощение доброты и милосердия! — хрипло отозвался я, укоризненно покачав головой. — Если человек усталый, голодный и не выспавшийся, его надо пожалеть, а не хоронить раньше времени. Как знать — вдруг он оклемается, а потом ка-ак наваляет могильщикам?

Опустившись в кресло, я принялся наводить на столе порядок, собирая уже просмотренные документы. Преисполнившись сострадания, Фоукс вспорхнул со своего насеста, перебазировался на опасно накренившуюся стопку бумаг и заглянул мне в глаза. Ощутив поток тревожных мыслеобразов, я оставил шутливый тон и попытался успокоить фамильяра:

— Нет, дружище, помирать я пока не собираюсь... Никаких ритуалов, просто целый день корпел над бумажками, а потом долго не мог заснуть... Слезы? Ладно, давай попробуем.

Я протянул фениксу пустую поилку, в которую тот уронил три слезинки. Хотел больше, но я воспротивился — в моем почтенном возрасте вредно налегать на стимуляторы. Наколдовав немного воды, я разбавил целебную жидкость и выпил получившийся коктейль. Вкус у слез отсутствовал, но подействовали они моментально. Я ощутил приятное тепло в желудке, медленно разливавшееся по всему организму и прогонявшее последствия вчерашней медитации.

Поблагодарив Фоукса за спасение кавалера Ордена Мерлина, я насыпал ему в кормушку тыквенных семечек, которые, как подсказывала память, огненный птах очень любил, и с энтузиазмом продолжил изучать школьные документы. Однако вскоре этот энтузиазм подавило острое чувство голода. Оно заполнило сознание, вытеснив все прочие мысли, и не давало сосредоточиться. Я уже был готов капитулировать и присоединиться к увлеченно лузгающему семечки фамильяру, но тут появилась домовушка Помфри с подносом.

Никогда в жизни я так не радовался обычной овсянке. В этот день она показалась мне пищей богов, а простенький капустный салатик я смаковал, словно изысканный деликатес. После перекуса пришло время утренней зарядки, которую я отработал с максимальным старанием. Наглядное доказательство действенности диеты сделало мое желание пройти намеченный путь до конца твердым и непоколебимым, как Эйфелева башня. Феникс с интересом за мной наблюдал, а когда я закончил упражнения, на полном серьезе заявил, что мне нужно больше тренироваться. На такой 'танец' ни одна приличная самочка не польстится. Признав правоту пернатого, я мысленно сделал заметку на будущее — наколдовать простенькие гири и заниматься уже с ними.

Стерев пот со лба и вернувшись в кресло, я понял, что желание перебирать наполненные безликим и ужасно скучным канцеляритом бумаги исчезло без следа. Почесывание в затылке дало неожиданный результат — у меня появилась мысль, которую стоило проверить.

— Ниппи! — позвал я.

— Да, господин директор, — отозвался домовик, появившись даже раньше, чем я закончил произносить его имя.

— Пожалуйста, принеси мою почту.

Слуга щелкнул пальцами, и на столе появилась внушительная груда писем в разноцветных конвертах. Оглядев ее, я тяжело вздохнул. Так и знал, что одной газетой в день дело не огранивается. Дамблдор — лицо публичное и просто обязан получать гору корреспонденции. Как от соратников по 'цеху', так и от простых волшебников.

— Там ничего вредного для здоровья нет? — на всякий пожарный уточнил я у домовика.

— Нет, конечно! — уверенно заявил тот. — Ниппи проверил дважды!

Память равнодушно напомнила, что письма и посылки, в которых содержатся проклятия, вредные амулеты или опасные для жизни составы, защита школы не пропустит. Но из канона я помнил, что Грейнджер прислали гной бубонтюбера, разъевший девочке руки, который вышеупомянутая защита отчего-то решила проигнорировать. Может, потому что в разбавленном виде эта дрянь считается лекарством от угрей? Или в тот момент директору было нужно, чтобы Гермиона четко осознала — ловец болгарской сборной ей не пара? Хрен его знает.

— Спасибо, Ниппи, — поблагодарил я малыша, сопроводив благодарность щедрой порцией силы. — Можешь идти.

Счастливый домовик исчез, а я занялся письмами. Большинство было от коллег из Визенгамота. Их содержание напрямую касалось нового законопроекта и пестрело просьбами 'уточнить', 'разъяснить', 'прислушаться к совету', 'поостеречься' и так далее. Отвечать на них я не собирался. Во-первых, в архиве Дамби текста законопроекта почему-то не обнаружилось, а во-вторых, я подозревал, что он мне сильно не понравится, поэтому еще не определился со своей стратегией поведения. Может, на очередном заседании, приглашение на которое отыскалось в этой же груде писем, я вообще встану и заявлю, что мое предложение было шуткой, направленной на выявление острых социальных проблем!

Меньшая часть писем содержала послания от родителей, чьи отпрыски учились в Хогвартсе. Кто-кто интересовался возможностью смены дополнительных предметов для его ленивого сына, кто-то угрожал перевести дочку в Шармбатон, если я не решу проблему с профессором зельеварения, доставшему всех первокурсников своими необоснованными придирками, кто-то просил выслать копию свидетельства о сдаче СОВ с оценками, потому что оригинал куда-то затерялся, кто-то просто благодарил меня (охренеть!) за заботу о подрастающем поколении.

Достав чистые листы с конвертами, на которых уже был проставлен обратный адрес с именем отправителя, я обмакнул перо в чернила и начал сочинять ответы. Отцу ленивца посоветовал обратиться к декану факультета, на котором учился его сын, матери чувствительной девочки пообещал решить вопрос с учителем зелий у младшекурсников, а родителям Маши-растеряши посоветовал обратиться в министерство, где хранятся ведомости с оценками и сидят секретари, которым по долгу службы положено решать такие вопросы.

Несмотря на то, что я придерживался мудрой поговорки: 'краткость — сестра таланта' и не расписывал собственные регалии на полстраницы, как это любил делать Альбус, спустя полсотни писем мои пальцы запросили пощады. Радовало, что груда корреспонденции подходила к концу, а оставшаяся в основной своей массе являлась откровенным спамом. Приглашение в салон красоты мадам Хиггинс, скидочный купон на любовные зелья из аптеки Маркеса, каталог новых мантий изысканных расцветок и прочая галиматья сразу отправлялась в мусорную корзину.

Закончив разбор, я вызвал Ниппи и вручил ему письма, которые следовало отправить. Заодно настроил спам-фильтр — попросил домовика заранее просматривать мою почту и все, что содержало рекламу, складывать отдельно. Оставшиеся без ответа письма я сгрузил в нижний ящик и оставил до лучших времен, а сам поднялся и принялся ходить по кабинету, разминая затекшие за эти несколько часов ноги и пальцы.

— Мы писали, мы писали, наши пальчики устали...

Надо же, сколько всякой таинственной дребедени собрано у директора на полках! Непонятные устройства с циферблатами, золотые фигурки, амулеты, приборы со стрелками... Чего здесь только нет! Причем, как подсказывала память, большинство этих блестящих штучек выполняло чисто декоративную роль, а некоторые по желанию хозяина кабинета могли звенеть, щелкать и издавать другие звуки, рассеивающие внимание посетителей и облегчающие воздействие на их разум. Эх, сколько нахалов, возомнивших, что они овладели окклюменцией, попалось на этот простенький трюк — не сосчитать!

— ...мы немножко отдохнем и опять писать начнем!

Напевая под нос, я подошел к окну и выглянул в него. Погода Англии демонстрировала себя во всей красе — с самого утра небо занавесили пушистые облака, скрыв солнце и обещая к вечеру порадовать жителей островов мелким противным дождиком. Бросив взгляд на опушку Запретного леса, в этот день казавшегося чуть более мрачным, я увидел массивную фигуру лесника, который с арбалетом на плече размашистым шагом направлялся к своей избушке.

А вот и Рубеус Хагрид! Кстати, довольно интересный персонаж Поттерианы. Полувеликан, Хранитель ключей Хогвартса, предан лично Дамблдору, который вроде как вытащил его из Азкабана (история там случилась мутная и без просмотра директорских воспоминаний мне в ней не разобраться), любит всякую опасную живность (сумел приручить фестралов, которые с той поры в Хоге используются в качестве ездовых лошадок), имеет единоутробного брата, с которым лучше не пересекаться (ибо туп, как пробка). Член Ордена феникса с тысяча девятьсот лохматого года, забравший Гарри из разрушенного дома и доставившего ребенка к дому его тети. Вместо волшебной палочки использует свой зонтик, склонен к алкоголизму, других вредных привычек не имеет. Не женат.

Пойти, что ли, познакомиться с гигантом? Все равно с бумажками неохота возиться, а Хранителя ключей следует предупредить о сегодняшнем визите Малфоя. Я что-то сомневаюсь, что блондин все свои 'подарки' потащит через камин. Тем более я ему прямо заявил, что рассчитываю на личную встречу уже после их вручения... Ладно, пойду, прогуляюсь. Встреча со старым знакомым, которому Дамблдор, согласно канону, был готов доверить свою жизнь, однозначно должна простимулировать директорскую память.

Фоукс отказался составить мне компанию, вознамерившись немного подремать. Вот же лентяй! Прямо копия меня! Наполнив его поилку и удалив с помощью 'эванеско' оставшуюся от семечек шелуху, я отправился на прогулку. Спустился по винтовой лестнице, поплутал немного по замку, вышел через приоткрытые ворота и свернул на ведущую к хижине тропинку, с наслаждением вдыхая свежий воздух, наполненный ароматами полевых цветов... Да, хорошо здесь! Живописный замок, природа в почти первозданном своем состоянии, лес, не загаженный толпами отдыхающих, рядом озеро с чистой водой... Лепота! Готов поспорить, рыбалка здесь просто шикарная.

Достигнув строения, которое вчера с легкой руки окрестил сараем, я деликатно постучал в дубовую дверь. Через несколько секунд она открылась, и из темноты мне на грудь кинулась здоровенная черная псина, заставив пошатнуться. Не ожидая нападения, я даже палочку не смог вытащить, а просто застыл в ступоре. Хорошо еще, настроен собакен был максимально дружелюбно. Облизал мне лицо и с довольным оскалом принялся ластиться, виляя хвостом-бубликом.

— Клык, фу! — приказал нарисовавшийся в дверном проеме лесник. — Не смей лизать господина директора!

Однако псине приказы хозяина были до лампочки. Отмерев, я потрепал хагридового питомца по загривку, чем привел его в состояние, близкое к экстазу. Видя, что слова не действуют, полувеликан просто схватил пса за ошейник и оттащил от меня подальше. Сняв замурзанные очки и вытерев обслюнявленное лицо рукавом, я мягко сказал:

— Здравствуй, Хагрид.

— И вам того... больше не хворать, господин директор! — радостно отозвался лесник. — Проходите в дом, чего на пороге-то стоять?

Я решил воспользоваться предложением и степенно вошел в избушку. Пока Хагрид закрывал дверь, пытаясь не прищемить нос Клыку, недовольному тем, что его оставили снаружи, я успел бегло оглядеть убранство помещения, которое производило впечатление классического логова злой ведьмы. Небольшие оконца, стекла в которых давно следовало помыть, паутина в углах, на полках шкафов стоят какие-то горшочки, скляночки, на стенах висят звериные чучела, под потолком сушатся разнообразные гербарии, на печи возвышается огромный котел, куда спокойно может поместиться человек. Вот только ступы с метлой не хватает для полного счастья, а так — стандартная избушка на курьих ножках!

— Налить вам чаю? — поинтересовался полувеликан, доставая огромные кружки.

— Нет, спасибо. Я ненадолго.

Мой отказ явно расстроил лесника. И хотя внешне это было незаметно (ага, попробуй-ка разгляди мимику у этого лохматого чудовища!), но эмоции я его слышал весьма отчетливо.

— Как у тебя дела? Все ли в порядке в твоем хозяйстве? — поинтересовался я, чтобы хоть как-то реабилитироваться.

— Дела? Дела идут хорошо! — заявил Хагрид. — Тыква растет. Вымахала уже мне по колено. Да и куда ж ей деваться-то? Как-никак, помет кентавров — это не обычное дерь... Извиняюсь! Э-э... Да, это очень хорошее удобрение. Помона давеча заходила, оценила и очень просила поделиться. Я дал, мне не жалко — у меня этого... э-э... удобрения навалом! Что еще? Три фестрала недавно из-за кобылки подрались. Знатно друг друга когтями поцарапали — пришлось лечить. А так в лесу все тихо. Опасных тварей я уже с месяц не встречал. Даже оборотни в полнолуние не появлялись... или просто шкодили где-то вдали от школы. В стаде единорогов пара жеребят народились. Такие красивые, аж в груди щемит!

Всхлипнув, лесник достал из кармана красную тряпку в горошек и картинно промокнул глаза. Что интересно, от полувеликана не исходило никакого неприятного запаха, не было грязи, налипшей на простенький плащ из грубой ткани, и не наблюдалось прочих мерзопакостных элементов, которые так любила использовать армия фикрайтеров при описании данного персонажа. Реальный Хагрид хоть и жил в халупе, но был весьма чистоплотен и знал о правилах гигиены. Даже не представляю, отчего здоровяка так невзлюбили многие фикописцы, превращавшие Хранителя Ключей в какого-то дикаря, страдающего синдромом Дауна. И не могу понять, почему они сами не могут сообразить, что 'грязного, воняющего бомжатиной и постоянно чешущегося волосатого нелюдя' никто в здравом уме не стал бы приглашать за преподавательский стол.

— Э-э... Вроде бы, все, — неуверенно протянул полувеликан, комкая тряпку.

Однако эмоции лесника дали мне понять, что тот явно что-то недоговаривает.

— Мальчик мой, ты больше ничего не хочешь мне рассказать?

Кто бы знал, каких моральных усилий мне стоило произнести эту фразу... Но ведь сработало же! Глазки Хагрида забегали по сторонам. Забыв про свой 'платок', он неуверенно протянул:

— Э-э... ну-у...

— Смелее! — подбодрил его я.

— Я щеночка хочу себе завести, — скромно потупившись, признался гигант.

'Твою-то мать! И как же вовремя я решил прогуляться!' — подумал я, а вслух спросил:

— Тебе одного Клыка мало?

— Нет... э-э... да! То есть... Я же не простого щеночка хочу, а такого, которого ни у кого больше не будет! А тут как раз приятель мой из Ирландии предложил купить у него песика. Ему-то он не нужен, говорит, возни с ним много, а мне — в самый раз! Можно, господин директор? Обещаю, я буду за ним следить. Прямо глаз не спущу!

Великан молитвенно сложил руки на груди и выпучил глаза в стиле котенка из Шрэка. Однако меня эта картина не проняла.

— А у песика из Ирландии, случаем, не три головы?

Хагрид, выронив платок, с изумлением уставился на меня:

— Откуда вы знаете?

— Слухами земля полнится, — уклонился я от ответа. — Мальчик мой, а ты не подумал, что совсем рядом находится школа, полная любопытных детей? Что твой цербер, сорвавшись с привязи, тех же единорогов может схарчить за милую душу? Что кентаврам, что считают Запретный лес своим, очень не понравится, если там будет разгуливать огромная трехголовая псина?

Лесник понуро опустил голову.

— Вижу, ты и сам все прекрасно понимаешь. Кстати, твой приятель что, имеет привычку отдавать за бесценок редких магических животных?

— Так это... Он не за бесценок. Просто мне жалованье тратить особо некуда. И обычно, когда по лесу гуляю, я всякие полезные ингредиенты собираю. Травки там, корешки, шерсть единорожью. А потом это все в Косом продаю... Вот и накопилось помаленьку.

— Понятно, — кивнул я. — Что ж, иногда будет лучше, если наши мечты так и останутся мечтами. Но если тебе действительно скучно и хочется разнообразия, поговори с профессором Спраут. Уверен, в ее коллекции имеются семена полезных растений, характером похожих на твоего 'щеночка'. Просто в своих теплицах она их выращивать не рискует. Боится, что дети пострадают. А у тебя тут места много и почти никто из посторонних не заглядывает — есть, где развернуться зеленому хищнику. Будет и Помоне подспорье, и тебе развлечение.

Глаза Хагрида заблестели. Вот же Мичурин от магического животноводства! Хлебом не корми, дай только чего-нибудь кусачее вырастить!

— Только сразу предупреждаю, как определитесь с выбором растения, за разрешением подойдите ко мне. Я должен быть четко уверен, что ваш питомец не отрастит себе крылья и не начнет под покровом темноты охотиться на спящих школьников!

— Хорошо, господин директор! — радостно закивал лесник.

— А вообще я чего к тебе зашел-то... Сегодня в Хогвартс должен прибыть Малфой. Когда точно — не знаю. Ты уж встреть его, как подобает, и проводи сначала к мадам Хуч, а потом в больничное крыло к Помфри. Справишься?

— А то!

— Ну, тогда я пойду. Дел много. Был рад с тобой повидаться.

— И я... э-э... очень рад, да! — отозвался Хагрид и распахнул передо мной дверь.

Воспользовавшись этим, карауливший у порога Клык, тут же повторил сеанс облизывания, приятного в котором для меня было мало. Дождавшись, пока лесник оттащит пса, я достал волшебную палочку и почистил себя от грязи и слюней. Затем махнул на прощание полувеликану и пошел в Хогвартс.

Обратный путь был тяжелее — топал-то я в гору, поэтому неслабо устал. Как физически, так и морально, поскольку всю дорогу размышлял, правильно ли я поступил, отговорив Хагрида покупать цербера. С одной стороны, держать такую тварь в школе действительно опасно, но с другой, проблему Волдеморта нужно как-то решать, а вариант ее решения у меня пока был только один — канонный. Разместить в максимально удаленном от детей месте школы приманку для Темного Лорда, нафаршировать подходы к ней ловушками — простенькими, но требующими время на деактивацию, а на финише поставить сигналку и ту самую клетку для призраков. Причем, по сигналу аппарировав к жертве, не миндальничать с ней, а спрятаться за надежным укрытием и залить все адским пламенем, тем самым отправив душу Тома на перерождение.

Однако в этом плане зияют дыры. Во-первых, что мне выбрать в качестве приманки? Память утверждает, что философского камня у директора не водилось. Подсунуть обманку? Допустим. Но клюнет ли на нее Квиррелл? Во-вторых, я сомневаюсь, что вообще увижу профессора-заику. Из канона я не понял, что заставило одержимого так рисковать, возвращаясь в школу. У Волдеморта было несколько путей получения нового тела. Почему же он настолько зациклился на философском камне, что провел целый год в положении подселенца? В школе. Рядом со своим злейшим врагом. Рядом с мальчиком, который, как гласила пресса, был виновником его падения с Олимпа. Ох, что-то мне слабо в это все верится!

В итоге я так и не определился со стратегией и решил пока не забивать себе голову. Для начала нужно разобраться с памятью. Дамблдор был уверен, что через крестраж можно воздействовать на сознание его владельца, а первый 'якорь' Тома мне вот-вот должен принести Малфой. Получу дневник, там и определюсь, как мне заманить Темного Лорда в Хогвартс, и стоит ли вообще этим заниматься. Ведь лучше устроить ловушку на нейтральной территории, разве нет?

Вернувшись в кабинет, я с головой занырнул в бумаги. Но теперь уже не читал каждый документ, а выискивал среди них наиболее интересные. Типа контракта с мастером зельеварения Северусом Снейпом на варку необходимых для больничного крыла составов. Или выданного Помоне Спраут разрешения использовать три теплицы Хогвартса для выращивания редких магических растений с их последующей реализацией через Гильдию Травников. От этого занятия меня отвлекло звяканье колокольчика. Придав бардаку на столе некое подобие упорядоченности, я поправил воротник пиджака, пригладил бороду и почувствовал себя готовым к встрече гостя... или, судя по голосам за дверью, гостей.

— Добрый день, — поприветствовал меня Малфой, входя в кабинет.

Сегодня на блондине был строгий костюм цвета кофе с молоком, а трости в руках не наблюдалось. Видимо, этот атрибут был нужен аристократу лишь для маскировки волшебной палочки.

— Здравствуйте, господин директор! — воскликнула Хуч, прошмыгнув следом за блондином.

— Приветствую, — кивнул я гостям, посчитав, что вставать не обязательно.

— Мистер Малфой попросил меня проводить его к вам, — радостно затараторила Роланда. — Представляете, он сегодня сделал Хогвартсу такой прекрасный подарок. Метлы, мячи, снаряжение... это просто невероятно! Я до сих пор не могу прийти в себя! Мы же теперь можем организовать каждому факультету команду запасных игроков, а еще проводить внутрифакультетские игры или даже воспользоваться практикой отборочных соревнований...

Наблюдавший за раскудахтавшейся женщиной Люциус сообразил, что останавливаться та не собирается, и тактично вклинился в монолог:

— Роланда, я благодарен вам за помощь, но...

— Нет, это я вам благодарна! — Хуч ухватила Малфоя за руку и прижала ее к своей груди. — Так благодарна, что просто не передать словами! Я обязательно пошлю вам приглашение на первую игру, чтобы вы сами могли оценить, как используется ваш дар... Впрочем, вы можете заходить ко мне в любое время. Даже без приглашения.

— Спасибо, я учту это.

Блондин попытался мягко освободиться, однако возбужденная женщина не собиралась отпускать свою добычу так просто. Шагнув навстречу, она постаралась плотнее прижаться к благодетелю и ничтоже сумняшеся принялась строить ему глазки. Понаблюдав за страданиями Люциуса, я решил вмешаться:

— Роланда, если у тебя нет ко мне никаких вопросов, ты можешь идти. Новый школьный инвентарь сам собой в реестр имущества не запишется, а у нас с мистером Малфоем еще осталось несколько нерешенных проблем.

— Все-все, уже ухожу, — покладисто отозвалась Хуч.

Подарив на прощание блондину томный взгляд, она развернулась и упорхнула разбирать свои подарки. Люциус облегченно выдохнул, уставился на меня и предельно язвительно поинтересовался:

— И многие преподаватели вашей школы позволяют себе употреблять алкоголь посреди рабочего дня?

В ответ я развел руками:

— Уроки начнутся лишь первого сентября, а общие собрания педагогического состава я еще не назначал, поэтому у Хуч сейчас личное время, которое она может проводить так, как ей заблагорассудится. Хоть напиваться в хлам и вульгарно приставать к главе Совета Попечителей, если воспитание позволяет.

Блондин недовольно скривил губы, но возражать не стал. Подойдя к столу, он вытащил из кармана своего пиджака небольшую черную книжицу в кожаной обложке:

— Вот то, что вы просили.

Знаком я велел Люциусу положить ее на стол, достал из кармана очки, тщательно протер их и надел на нос. Сквозь стекла магического артефакта была четко видна сложная магическая вязь, опутывающая книгу. Но даже без него я буквально кожей ощущал содержащуюся в принадлежащей Темному Лорду вещи силу характерного оттенка и чувствовал легкое ментальное воздействие, пробуждающее навязчивое желание открыть дневник и что-нибудь в нем написать. В общем, сомнений быть не могло. Передо мной лежал крестраж Тома Реддла. Первый, но далеко не последний.

— И что вы планируете с ним делать? — спросил Малфой, особо не надеясь на ответ.

— Уничтожу, — спокойно заявил я. — Но не сейчас. Чуть позже, когда соберу все остальные.

— Остальные? — у аристократа был такой вид, словно его пыльным мешком по голове ударили.

— Ты не ослышался. Именно поэтому в последние годы Том совсем перестал дружить с головой, превратившись из талантливого лидера в кровожадного маньяка.

Порывшись в ящике стола, я достал палочку Малфоя и протянул ему. Блондин машинально взял ее, глядя куда-то мимо меня. Однако надо отдать ему должное, быстро пришел в себя и хмуро поинтересовался:

— Еще желания будут, или я могу быть свободным?

Оценив каламбур, я улыбнулся и указал на диван:

— Присаживайся, разговор будет долгим.

Глава 7

Поколебавшись, блондин с комфортом устроился на гостевом месте, закинув ногу на ногу. Покосился на заледеневшие портреты и скучающим тоном уточнил:

— И о чем же вы желаете поговорить?

— Малфой, ты готов со мной сотрудничать? — не стал я ходить вокруг да около.

Посмотрев на меня, как на идиота, Люциус нервно дернул плечом и недовольно процедил:

— Вы не оставили мне выбора.

Наградив гостя ироничной улыбкой, я возразил:

— Вот только не нужно прикидываться дурачком! Тебе это не идет. Ты же прекрасно понимаешь, что использовать компромат на тебя я не стану. Мне это невыгодно, ведь после его обнародования сам я уже не смогу остаться белым и пушистым. Вот это не позволит, — ткнул я пальцем в крестраж. — Так что оставь кривлянья комикам и ответь честно!

— Честно? Извольте! Добровольно я сотрудничать с вами не стану! Довольны?

— А почему?

Малфой окинул меня злым взглядом:

— Издеваетесь?

— Нет, я на полном серьезе хочу выяснить, что именно препятствует тебе наладить со мной взаимовыгодное сотрудничество.

— Что именно? На мой взгляд, причины очевидны. Во-первых, вы — мой главный политический противник. Во-вторых, у нас с вами разные мысли на тему того, как должно выглядеть идеальная структура общества волшебников Англии. В-третьих, мы придерживаемся разных принципов в отношениях с магглами... Вам хватит?

Подняв бровь, я удивленно протянул:

— И ты действительно считаешь это важными причинами? У-у, как все запущено... Малфой, давай отбросим политико-философскую мишуру и поговорим на простом языке. Скажи мне, чего ты хочешь добиться в этой жизни? Четко, лаконично, без высокопарных речей и лозунгов. Здесь только мы с тобой, агитировать некого. Ну?

Люциус ненадолго задумался и выдал:

— Финансовой независимости. Счастья для себя и своей семьи. Гарантий безопасности и отсутствия давления со стороны властей.

Не дождавшись продолжения, я спросил:

— Ты поверишь, если я скажу, что хочу того же самого? — помедлив, блондин кивнул. — Тогда возвращаемся к нашим баранам — что мешает нам объединить усилия по достижению вышеозначенных целей?

— Знаете, господин директор, общественность не поймет, если вдруг завтра мы во всеуслышание объявим о создании коалиции, — Малфой улыбнулся, демонстрируя, что шутит. — Нас свои же поднимут на смех!

Я предпочел проигнорировать шутку:

— Не поймет — разъясним, будут смеяться — похохочем вместе со всеми. Как будто ты первый день в политике!

У Люциуса вытянулось лицо.

— Я вас не понимаю... Вы это серьезно?

— Тада-ам! И мы снова в начале пути. Люц, ты прикалываешься, что ли?! — воскликнул я, окончательно потеряв терпение. — Короче, слушай сюда, объясняю на пальцах! Волшебники Англии вырождаются... Сиди молча, пока я не закончу! Возражать потом будешь. Если найдется, что сказать. Так вот, волшебники на островах вымирают, прямо как динозавры. Это неоспоримый факт. Не веришь — вспомни, сколько семейств осталось из тех двадцати восьми истинно чистокровных, подсчитай, у скольких имеются дети, и прикинь, что останется от чистокровок в следующем поколении. Если с арифмантикой у тебя туго, просто пойди в Министерство и затребуй статистику по рождаемости за последние двести лет. Уверяю, ты будешь удивлен печальной закономерностью. С каждым новым поколением магов в Англии становится все меньше. Причем трагические события двадцатого века здесь почти ни при чем. Виновата сама теория чистокровности, запущенная с легкой руки учеников Салазара Слизерина. Они никак не могли понять, что их учитель презирал магглорожденных только потому, что те, в основном, были невежественными крестьянами, исповедующими христианство — религию, не допускающую иных чудотворцев, кроме Спасителя. Вот и придумали, что отпрыски магглов якобы занимают места чистокровных, воруют у них магию и знания, да и вообще недостойны жизни. С тех пор и пошла эта ересь, оказавшаяся удивительно живучей. Причем опровергнуть ее можно на раз — достаточно вспомнить, что у истока каждого старого магического рода стоит магглорожденный волшебник. И этот факт не изменят многие поколения его одаренных потомков. Однако чистокровкам неохота задействовать мозги, поскольку в таком случае они лишатся законного повода для гордости. Оно и понятно — кроме длины родословной большинству из них гордиться-то особо нечем! Вот и раздувают они щеки, любуясь своим фамильным древом и не замечая, что листиков на нем почти не осталось. Ведь в наше время стараниями Волдеморта, использовавшего теорию превосходства чистой крови в качестве инструмента для набора своих сторонников, было полностью уничтожено много 'истинно чистокровных' семейств, огромное количество магглорожденных волшебников и полукровок. Причем все как-то сразу забыли, что отец Тома Реддла был стопроцентным магглом. Не знаю, фиделиус Волдеморт поставил на свою родословную, что ли... Но это так, к слову. А веду я вот к чему — численность волшебников Англии является убывающей арифметической прогрессией. В этом году в Хогвартсе будет учиться около трехсот детей, через десять лет, если ситуация не изменится, всего сто шестьдесят, еще через десять — не больше сотни. Учитывая, что Основатели строили школу, рассчитывая на одновременное пребывание в ней трех тысяч учеников, статистика более чем печальная, не так ли? Особенно если вспомнить общее количество жителей островов того времени, взять цифру, полученную благодаря последней переписи населения Британии, и составить простейшую пропорцию...

— Вы преувеличиваете! — не выдержал Малфой. — Я не верю, чтобы спустя двадцать лет на каждом курсе будет учиться по десять детей!

— И правильно делаешь! — я усмехнулся. — Я тоже не верю. Я считаю, что магглы уничтожат нас гораздо раньше, чем до этого дойдет!

— Что?

— Магглы, Люц. Те самые, от которых волшебники отгородились Статутом Секретности. Те самые, что кострами и воем священнослужителей вынудили магов уйти в глубокое подполье. И знаешь, что странно — сейчас большинство жителей магической Англии полагают, что именно волшебники, а не магглы выиграли в той войне. Потому и смотрят на обычных людей свысока, считая их почти что животными. А ведь этих животных, на минуточку, шесть с половиной миллиардов! Они могут победить нас снова лишь за счет численности! Соотношение-то получается примерно один к тысяче. Но тупо давить магов своей массой обычные люди, конечно же, не станут. За то время, которое прошло с момента принятия Статута, магглы сильно ушли вперед в плане технологии, тогда как волшебники прочно застряли в средневековье. Маги до сих пор уверены, что 'протего' сможет отразить пулю из ружья, но даже не подозревают, что очередь из автомата, выпущенную в упор, не переживет ни один, даже самый мощный щит. Дальность полета 'авады' — не более полусотни метров, а прицельная дальность стрельбы американской винтовки 'Barrett M82' — два километра. И это я не вспоминаю о реактивных истребителях, крылатых ракетах и ядерных бомбах, любая из которых способна оставить на месте Хогвартса лишь груду оплавленного камня... Малфой, ты знаешь историю Хиросимы и Нагасаки?

— Никогда не интересовался маггловскими сказками, — выдавил блондин, пытающийся переварить щедро вываливаемые на него сведения.

— Это не сказки. Это черные страницы Второй Мировой войны. Две бомбы. Два японских города превращены в пыль со всеми жителями. Двести тысяч человек погибло сразу, миллионы оказались поражены радиацией и перед смертью еще успели помучиться. Вижу, ты впечатлен? А ведь Вторая Мировая отгремела полвека назад, и за это время ядерное оружие стало на несколько порядков смертоноснее. Читал я десяток лет назад одну научно-познавательную брошюрку, в которой говорилось, что ядерных бомб в мире накопилось столько, что хватит трижды взорвать Землю ко всем чертям. Трижды, Малфой! А теперь скажи, есть ли у нас шанс победить магглов?

Цвет лица Люциуса стал максимально схожим с его волосами.

— Но ведь войны может и не быть.

— Кто знает? — пожал я плечами. — Я не пророк, но могу поделиться своими прогнозами на ближайшее будущее. Хочешь?

Малфой затравленно кивнул.

— Ну, слушай. У магглов уже давно существует интернет, который позволяет им общаться друг с другом на огромных расстояниях в режиме реального времени, мгновенно узнавать новости и обмениваться любой информацией. Конечно, все это доступно лишь тем, у кого есть специальные устройства — компьютеры. Два года назад в рамках Европейского совета по ядерным исследованиям родилась концепция Всемирной паутины — гигантского хранилища знаний, которая ныне успешно реализована и стала общедоступной. За это время компьютерные технологии резко скакнули вперед. Благодаря организации массового производства стоимость такой техники снизилась на порядок. Если в середине восьмидесятых персональный компьютер — довольно дорогая игрушка, требующая специальных навыков работы, то сейчас его может приобрести любой человек среднего достатка, а научиться пользоваться им может даже ребенок. Промотаем время на пять лет вперед, учитывая темпы совершенствования электроники. Компьютеры становятся неотъемлемой частью быта. Теперь семья не может считаться нормальной, если у нее дома нет подобного устройства, являющегося одновременно и центром развлечений, и средством обучения, и средством связи. Мотнем еще на пять лет — и что же мы видим? Компьютеры стали мощнее, удобнее, компактнее. Компьютеризация повлияла на все сферы жизни и обеспечила стремительный технологический прогресс. Теперь у каждого ребенка есть в кармане мобильный телефон, да еще и снабженный миниатюрной камерой, способный делать снимки, видеозаписи, и тут же выкладывать их в сеть для общего доступа. Теперь на каждом перекрестке висит камера, фиксирующая нарушителей правил дорожного движения и общественного порядка. Рано или поздно, но люди с необычными способностями попадут в объективы. И о них узнают все. Первая реакция — недоверие. 'Да ну, это розыгрыш!'. Затем — удивление, шок. 'Не может быть! Мы, как набитые дураки, помешались на зеленых человечках из космоса, когда под носом было такое!'. Ну а после — страх и ненависть. Почему так? Не мне тебе рассказывать, что человеческая алчность границ не имеет. Обязательно найдутся магглы, которые захотят обратить способности волшебников себе на пользу. Отыщутся и маги, которые не станут пренебрегать возможностью быстро заработать. Разумеется, самые выгодные дела будут выходящими за рамки закона. И о них узнают все, ведь магглы не дураки, смогут сложить два и два. Далее на волшебников начнут вешать всех собак — от сердечного приступа какого-нибудь видного политика до скисшего у обычной домохозяйки молока. Поднимется волна народного возмущения, церковь с радостью объявит новую борьбу с богомерзкими колдунами, а правительство ее охотно поддержит. Потому что ему не нужны люди с паранормальными способностями, способные становиться невидимыми, мгновенно перемещаться в пространстве и при всем при этом плюющие на законы общества обычных людей. Итог печален. Как я уже говорил, нас просто сомнут. Не поможет даже полное прекращение контактов с миром магглов, поскольку места, где скрываются волшебники, вычислить элементарно — достаточно собрать статистику по частым сбоям электроники. Появятся и ренегаты. Предатели, которые в обмен на сытую жизнь поделятся с людьми всеми известными секретами, облегчающими уничтожение непокорных волшебников... Кхе-кхе... Извини, что-то в горле пересохло.

Наполнив чашку Фоукса, я медленно осушил ее, давая отдых своему языку и позволяя Малфою чуток оклематься. Когда же посудина опустела, я подытожил:

— До сих пор мы с тобой занимались ерундой, собачась из-за пустяков и пытаясь пнуть оппонента побольнее. Время игр прошло. Сейчас на кону не вопрос лидерства той или иной фракции, а проблема выживания волшебников. Если мы не достигнем согласия, в будущем произойдет все то, что я только что обрисовал. Маги других стран данную проблему уже осознали и активно работают над путями ее решения, и лишь мы благодаря той самой ереси на тему чистокровности находимся в числе безнадежно отстающих. Уже проводятся исследования, наглядно доказывающие возможность объединения магии и техники, а также невероятную полезность данного направления. Уже появились наработки, способные защитить чувствительную электронику в местах проживания магов, тогда как у англичан до сих пор существует закон, запрещающий им зачаровывать маггловские вещи. Причем абсурдность этого закона понимает даже начальник отдела, призванного следить за его выполнением, втайне от всех изобретая в своем сарае летающий автомобиль на основе старого маггловского 'Форда'... В общем, у нас с тобой есть примерно десять лет на то, чтобы остановить распри, стать единой нацией, тщательно изучить мир магглов, взять из него все лучшее и адаптировать под себя, сохранив при этом свой дар — магию. Всего десять лет, чтобы научиться жить в мире, который мы привыкли презирать или на который просто не обращали внимания. Справимся — выживем, нет... Кхе-кхе... Да что ж такое-то!

Я снова плеснул воды в поилку. Надо бы себе нормальную кружку на рабочем месте завести, а то уже перед фениксом стыдно.

— Так вот почему ваш законопроект имеет настолько промаггловский характер, — задумчиво протянул Люциус. — Но почему же вы сразу не озвучили свои предположения и выводы на заседании Визенгамота? Зачем было таиться и использовать обходные пути?

— Да ты юморист, как я погляжу! Ну, положим, прочитал я свой доклад на тему 'Скорая война с магглами и ее последствия'. Результат — десятеро присутствующих рассмеются мне в лицо, десять покрутят пальцами у виска и промолчат, десять задумаются и будут следить за реакцией остальных, а оставшиеся используют этот повод, чтобы доказать всем, что я сошел с ума. Оно мне надо? Уж лучше выбрать обходной путь, который иногда оказывается намного короче дороги, ведущей напрямик.

— Хорошо. Допустим, я принимаю все ваши аргументы и даже в чем-то согласен. Но зачем тогда продвигать старую, Мерлином забытую декларацию равных прав для волшебных существ? Насчет магглорожденных спорить не буду. Если они действительно так нужны нам для устранения угрозы вымирания, я стану первым, кто открыто заявит о бредовости теории чистой крови. Но гоблины-то нам зачем?

Я криво ухмыльнулся:

— Люц, ты глядишь поверхностно. Я хочу не просто дать гоблинам, вейлам и прочим равные с волшебниками права, а сделать их полноценными гражданами магической Англии.

— А разве это не одно и то же?

— Разумеется, нет. Ведь у граждан любого государства помимо прав имеется еще и великое множество обязанностей. Например, защита своей страны от внешних и внутренних врагов, соблюдение действующего законодательства, своевременная уплата налогов... Дальше продолжать?

Малфой задумался. Я не мешал ему. Мне и самому было, о чем поразмыслить. Дикий сплав из воспоминаний Дамблдора, сюжетов прочитанных в прошлой жизни фанфиков и собственных мыслей вряд ли убедит бывшего Пожирателя в моей правоте. Ведь аргументов, убедительно доказывающих мою теорию, я ему так и не предоставил. Однако больше я ничего сделать не мог. У меня остался лишь один козырь в рукаве, который следовало приберечь напоследок.

— Даже если я соглашусь на открытое сотрудничество, то все равно не смогу поддержать ваш законопроект, — отмер Люциус. — Мне многие пункты в нем не нравятся, а некоторые и вовсе выглядят абсурдно.

Тяжело вздохнув, я зашел издалека:

— Больше десяти лет назад, когда ты еще учился в этих стенах, в СССР был выпущен замечательный фильм 'Бриллиантовая рука', моментально ставший хитом кинопроката. Режиссер этой картины, Леонид Гайдай, чтобы его работу пропустила суровая партийная цензура, вставил в самом конце кадры с ядерным взрывом, которые ну никак не вязались с общим содержанием ленты. Цензоры, едва ознакомившись с картиной, настолько обалдели, что наперебой стали требовать у режиссера их удалить. После долгих уговоров тот, наконец, уступил и отрезал этот фрагмент. Зато все остальные 'вольные' шутки, 'сомнительные' сцены и прочее, что могло не понравится приемной комиссии, осталось в фильме... Аналогия понятна?

— Вполне. А если я попрошу вас не удалить, а дополнить законопроект несколькими новыми параграфами? — с надеждой уточнил блондин.

— Да делай с ним, что хочешь! Результат, который мне нужен, я тебе озвучил, а каким образом он будет достигнут — плевать... Если у тебя все, вернемся на исходную. Ты уже определился с ответом на мой вопрос?

Малфой покачал головой:

— Простите, господин директор, но мне нужно время, чтобы все обдумать.

Вот же баран упрямый! Придется зайти с козырей.

— Ладно, думай. Но имей в виду, если я не услышу положительный ответ, то на следующем заседании Визенгамота подам прошение об отставке.

— Вы уверены? — выпучил глаза мой гость.

— На все двести, — я ехидно прищурился. — Ты уж не упусти свой шанс занять место Верховного Чародея. Подготовься, как следует!

— Но почему? — не спешил радоваться Люц. — Это же работа всей вашей жизни!

Сняв очки, я устало помассировал лицо и ответил:

— Потому что мне надоело сражаться с ветряными мельницами... Малфой, почитай Сервантеса! Стыдно не знать классику мировой литературы!

Поднявшись с кресла, я с наслаждением потянулся и вслух прикинул:

— Так, вроде бы все сказал, что хотел... О, вспомнил! Ты что-то говорил о финансовой независимости? Я готов поделиться идеей сверхприбыльного предприятия, способного в рекордные сроки сделать тебя богатейшим волшебником Европы. И всего за каких-то пятнадцать процентов дохода от этого дела. Интересует?

— Да, — без колебаний отозвался блондин. — Стандартного магического договора вам хватит, или дождемся моего юриста?

— Никаких договоров. Положусь на твою порядочность, — я широко улыбнулся, заставив Малфоя обиженно поиграть желваками, и перешел к сути задумки, появившейся у меня во время сегодняшнего копания в гардеробе: — Я знаю, что ты недавно приобрел животноводческую ферму, а из бывшего клуба по интересам сохранил контакты с неким Фенриром Сивым, обладающим повышенной пушистостью и пользующимся немалым авторитетом у своих сородичей. А в Запретном лесу, совсем недалеко от Хогвартса, есть многочисленная колония акромантулов, чей шелк очень ценится волшебниками. Моя идея — берем стаю оборотней, которые благодаря замечательной политике нашего Министерства находятся в перманентном поиске работы, разбиваем их на мобильные группы и отправляем в Запретный лес, сопроводив надежной магической поддержкой. Эти охотничьи бригады потихоньку отлавливают паучков и портключами переправляют к тебе на ферму, где ты налаживаешь бесперебойную добычу акромантульей паутины и так ценящегося зельеварами паучьего яда, организуешь рядом фабрику по производству ткани и изготовлению одежды, а затем продаешь готовую продукцию и полезные ингредиенты желающим. Все в плюсе! Я избавляюсь от неудобных многоногих соседей, ты создаешь оборотням и прочим нелюдям, включая вейл и так нелюбимых тобой гоблинов, рабочие места на своих предприятиях, потребители радуются, что цены на шелк существенно снизились, и обеспечивают постоянный спрос, денежки текут рекой, частично оседая в твоем хранилище, а частично принося пользу Хогвартсу.

— Все это вполне реально организовать, — после недолгих раздумий, сопровождавшихся почесыванием подбородка, заключил Люциус. — Но откуда в Запретном лесу взялись акромантулы?

— Скажем так, косвенно их разведению посодействовал Волдеморт... Кстати, лови еще одну идейку! Магглы давным-давно придумали пищевые красители. Особые химические соединения для окраски продуктов питания, почти безвредные для организма. Начиняешь ими мясо для акромантула, которого собираешься в скором времени доить, и получаешь паутину практически любого цвета. Уверен, модницы будут раскупать новинки, словно горячие пирожки. А там не за горами и ателье в Косом, где будут обслуживать состоятельных клиентов, экспорт в другие страны, добро на который выдадут прикормленные чиновники в Министерстве, монополизация мирового рынка... и бесславная смерть от маггловской винтовки, если мои прогнозы все же окажутся верными.

Малфоя передернуло:

— Умеете вы, господин директор, поднять настроение!

— Что есть, то есть, — не стал спорить я.

Сообразив, что 'встреча в верхах' подошла к концу, Люциус поднялся с дивана, поправил свой шикарный пиджак и заявил:

— Думаю, мне пора. Нужно хорошенько осмыслить новые гипотезы и проверить кое-какие сведения... Хм, не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне было приятно пообщаться с вами в неформальной обстановке, без этой вашей отвратительной маски клоуна.

— Почему сразу отвратительной-то? — с иронией парировал я. — Ты же в школе проходил боггартов и еще должен помнить простейший метод их нейтрализации. Над кем смеются, того не боятся — это основы психологии! К тому же безобидному старичку в силу возраста положено иметь массу причуд.

— Безобидному? — Малфой усмехнулся. — Я и раньше считал вас сильным и умелым политиком, а сейчас абсолютно уверен, что вы способны без особых усилий заткнуть за пояс всех своих оппонентов, да так, что те даже пикнуть не успеют. Теперь понятно, почему вас так боялся Волдеморт... Кстати, раз у нас с вами сегодня день откровений, откройте секрет — по какой причине во время активного противостояния с Темным Лордом вы не использовали все свои возможности, чтобы быстро прекратить войну? Зачем было нужно играть с ним?

Благодаря ночной медитации я мог ответить на этот вопрос.

— Во-первых, требовалось наглядно продемонстрировать обывателям несостоятельность существующей системы власти магической Англии, не способной защитить своих граждан от горстки бунтарей под предводительством сумасшедшего маньяка. Ведь когда в стране единая верхушка, она способна быстро реагировать на угрозу, а у нас на троне восседает Змей Горыныч о трех головах — ДМП, Министерство и Визенгамот, которые смотрят в разные стороны, да еще и периодически грызутся друг с другом. Во-вторых, мне хотелось заставить бедных овечек не просто жалобно блеять, глядя на режущую их стаю волков, а научиться кусать и лягать копытами нападающих на них хищников. В-третьих... Представь себе картинку: идет внеплановое заседание Визенгамота, на котором авторитетные маги, напуганные до чертиков, обсуждают любые доселе не использовавшиеся методы, которые позволят им остановить творящийся в стране хаос. Тут открывается дверь, и в зал входит Верховный Чародей. Волосы растрепаны, борода опалена, на носу — сажа и очки, у которых нет одного стекла, порванная в нескольких местах мантия заляпана чем-то красным. На лице у мага торжествующая улыбка, а под мышкой чья-то оторванная голова, роняющая на пол тягучие темные капли. В гробовой тишине Чародей подходит к трибуне, устанавливает на нее свой трофей и радостно заявляет собравшимся — так, мол, и так, террористическая группировка под названием Пожиратели Смерти уничтожена в полном составе, а ее главарь казнен без суда и следствия. Доказательство перед вами. Представил? А теперь прикинь, сколько времени потребуется собравшимся, чтобы объявить своего спасителя новым Темным Лордом?

Люциус снова задумчиво почесал подбородок и развил мою мысль:

— Однако если Верховный чародей не дурак, то он не станет хвастаться перед всеми своей победой, а передаст ее бремя кому-то другому. Тому, кого не начнут бояться, кому не будут завидовать, кого не станут проклинать. Например, младенцу-сироте. Ведь так?

Я лишь загадочно ухмыльнулся. Люблю умных людей! Они так хорошо могут все объяснить! Посчитав мое многозначительное молчание окончанием разговора, Малфой попрощался, отвесив уважительный поклон, и подошел к камину. Горстка летучего пороха, всполох зеленого пламени — и вот я остался наедине с фениксом.

— Как думаешь, Фоукс, он согласится на мое предложение?

Птица неуверенно курлыкнула.

— Я тоже так думаю. Пока рано говорить, но тот факт, что Малфой перестал испытывать ненависть по отношению ко мне, дарит надежду на лучшее.

Впрочем, даже если блондин продолжит артачиться, я не расстроюсь. Тихо уйду в отставку и сосредоточусь на своей главной задаче — ликвидации Того-Кого-До-Сих-Пор-Нельзя-Называть... Ага, придумать бы еще, как эту задачку решить, опираясь на существующую реальность, а не обрывочные сведения канона! Ведь даже предположение, что Квиррелл станет одержимым духом Тома, сперва нужно проверить и перепроверить.

Читал я один фик, в котором убедительно доказывалось, что и тролль в туалете, и встреча с Волди, и василиск, и многое другое могло оказаться всего лишь наведенными воспоминаниями, созданными директором специально для Поттера. В эту теорию замечательно укладывается странное отсутствие реакции общественности на школьные 'геройства' Мальчика-Который-Выжил (родители учеников точно бы не пропустили мимо ушей тот факт, что их дети целый год подвергались опасности встречи с древним чудовищем) и удивительная переменчивость отношения окружающих к Избранному ('героя' не стали бы чмырить за участие в Турнире, а вот 'выдумщика и фантазера' — запросто!).

Сев в кресло, я уставился на дневник Реддла, разглядывая наложенные на него чары, в надежде, что директорская память подскажет, что мне делать с крестражем. Пока все было глухо. Да, сосредотачиваясь на отдельных линиях, я чувствовал, что вот-вот начну понимать структуру волшебства, превратившую обычную книжку в вампира, способного высасывать из людей магию, идущую на корм осколку души, однако прорыва так и не случилось. Жаль, конечно, но придется отложить крестраж до лучших времен.

Куда бы его спрятать? В кабинете оставлять нельзя. Тут обитает Фоукс, и Минерва захаживает, как к себе домой, а эта дрянь обладает очень мощным воздействием. Даже у меня, опытного легилимента после часа, проведенного рядом с артефактом, рука так и тянется за пером. Чего уж говорить о человеке менее подготовленном. Поэтому крестраж следует положить там, где его точно никто не найдет. И у меня как раз есть на примете такое место. Ведь где один, там и два, не так ли?

Трансфигурировав какой-то листок в вафельное полотенце, я осторожно завернул в него дневник. Я же не такой дурак, чтобы трогать крестраж голыми руками, как Малфой. И уж точно не стану подражать канонным Поттеру и Грейнджер, хрен знает сколько времени носившим на шее медальон Слизерина (зачем, спрашивается?) и питавшим его своими жизненными силами! Сунув сверток под мышку, я пообещал Фоуксу скоро вернуться и направился к лестнице.

Путь на восьмой этаж не занял много времени, поскольку директорская память не давала мне сбиться с курса. Оказавшись в нужном месте, напротив гобелена неизвестного автора, на котором был изображен некий Варнава Вздрюченный, большой поклонник тролльего балета, я использовал полюбившееся заклинание, заморозившее всех обитателей висевших в этом коридоре картин. Избавившись от свидетелей, походил взад-вперед у стены, думая о месте, где можно что-нибудь спрятать, и не особенно удивился, когда из глубины кирпичной кладки вдруг начала проступать массивная дверь.

Открыв ее, я оказался в огромном помещении, наполненном уходившими под потолок грудами разного рода хлама. Старая мебель, поношенная и порванная одежда, потрепанные книги, поломанные предметы обихода, какие-то ящики, постельное белье... Да уж, не этого я ожидал от Выручай-комнаты! Где тысячи полезных артефактов, где кучи драгоценностей, где мешочки с галеонами, я вас спрашиваю? Что за издевательство над честным попаданцем! Фикрайтеры в своих работах наперебой утверждали, что это место является сокровищницей. Эдакой пещерой Али-Бабы и Форт Ноксом в одном флаконе. А в реальности я вижу просто огромную мусорную свалку. Только стай воронья и вонючих бомжей не хватает для полного счастья!

Сплюнув с досады, я прикрыл за собой дверь и неспешно принялся бродить в этом царстве пыли, разыскивая артефакт Райвенклоо и попутно размышляя, почему же приключился такой облом. Ведь я всерьез рассчитывал с помощью Выручай-Комнаты обеспечить себе безбедный остаток жизни, а на деле получил залежи неликвидного старья, которые годятся лишь на растопку камина... Ого, какое удачное получилось сравнение! Помнится, в каноне эту помойку постигла сходная участь, хе-хе...

Но если разобраться, все выглядит логично. Никто из учеников, даже самых обеспеченных, не станет прятать деньги и благополучно о них забывать. Никто из обитателей школы не будет просто так разбрасываться ценными артефактами. Никто не подумает хранить раритетные книжные издания и ювелирные украшения на помойке. А груды бесполезных вещей оказались в волшебной комнате, главным образом, благодаря трудолюбивым довомикам. Именно они вот уже несколько столетий подряд сносят сюда всю ненужную мебель, забытые школьниками вещи, поломанный и не подлежащий восстановлению хозинвентарь, лишние предметы интерьера и прочее. Отсюда внушительные размеры куч, которые давным-давно должны были рухнуть, покрыв пол помещения толстым слоем хлама, но все еще сохраняют свое шаткое равновесие.

Сообразив, что обычными методами буду искать второй крестраж Тома до самой пенсии, я достал палочку и уверенно произнес:

— Акцио диадема Райвенклоо!

Ничего не произошло, несмотря на то, что заклинание вышло образцово-показательным, и силы на него я не пожалел. Подождав немного, я разочарованно вздохнул и вернул магический концентратор обратно. Видимо, крестраж Тома обладал собственной защитой. Если вообще хранился в Выручай-Комнате — такой вариант тоже нельзя сразу отбрасывать.

— Ниппи! — позвал я.

Передо мной возник домовик:

— Да, господин директор? Чем Ниппи может помочь?

— Мне нужно найти в этой комнате одну вещь. Диадему. Такую, как та, что находится на голове статуи Ровены Райвенклоо в гостиной факультета воронов.

К слову, меня всегда удивлял забавный факт с путаницей имен Основательницы. Мотивы русских переводчиков сохранить смысл частей фамилии волшебницы и сделать ее благозвучной, превратив в Когтевран, вполне понятны, но почему Ровена вдруг стала Кандидой — загадка. Возможно, у переводчиков просто зашкалил энтузиазм. По той же причине Хельга Хаффлпафф трансформировалась в Пенелопу Пуффендуй, ну а Снейп с какой-то радости превратился в Снегга. Причем последний мне попадался и в жутко непрезентабельном виде Злодеуса Злея.

— Ниппи понял! — уверенно заявил малыш и пропал с легким хлопком.

— Смотри только, если найдешь, не касайся ее. Она опасна! — на всякий случай предупредил я.

— Хорошо, господин директор! — донеслось до меня из дальнего угла Выручай-Комнаты.

В ожидании результата я продолжил прогуливаться по этой огромной свалке, разглядывая барахло. Да, погорячился я немного. Если задаться целью, на этом всем вполне реально заработать. Во-первых, мебель. Ту, что находится в нормальном состоянии или хотя бы подлежит восстановлению, можно продать магглам. Ажиотажа на антиквариат в Англии сейчас не наблюдается, но резные платяные шкафы и тумбочки позапрошлого века должны стоить немало. А уж шикарное трюмо века так шестнадцатого с серебряным листом вместо зеркала наверняка заслуживает места в каком-нибудь престижном музее.

Во-вторых, книги. Уверен, большая их часть — забытые детьми учебники, однако нельзя исключать, что здесь может найтись литература, относящаяся к запрещенным Министерством областям магии. Что первые, что вторую можно реализовать. Учебники сдать старьевщику — пригодятся для малообеспеченных волшебников типа Уизли, книги о темных искусствах сплавить в Лютном — они точно будут востребованы магами типа Малфоя, привыкшими играть в прятки с законом.

В-третьих, посуда и одежда...

— Я нашел, господин директор! — возвестил появившийся Ниппи.

— Отлично! — обрадовался я. — Веди!

Искомое обнаружилось совсем рядом. Пройдя две высоченные пирамиды, состоящие, в основном, из поломанных метел и старых мантий, я свернул направо и обнаружил диадему, валявшуюся рядом с гипсовым бюстом какого-то волшебника. Украшение, изображавшее раскинувшего крылья ворона, меня поразило. Нет, внешний вид у нее был простеньким — тонкие ажурные серебряные полоски, украшенные ограненными алмазами, большой синий камень в центре и гордый птичий профиль. Короче, далеко не корона британской королевы. Однако благодаря очкам я мог видеть чары, нанесенные на диадему Основательницей, которые не шли ни в какое сравнение с магией дневника. Блин, это настоящий шедевр! И как у Тома поднялась рука испоганить такое сокровище?

Рассматривая хитрую вязь, сиявшую всеми цветами радуги, я ощутил сильное желание примерить артефакт, но удержался от этого безрассудного шага. Вместо этого я пролевитировал стоящий рядом массивный сундук — самый обычный, без чар расширенного пространства, вытряхнул из него какие-то старые тряпки, а на их место положил оба крестража. Закрыв этот импровизированный сейф, воспользовался пришедшими на ум заклинаниями — зафиксировал крышку чарами вечного приклеивания, а сверху нанес защитную руну, которая, по идее, должна препятствовать воздействию 'якорей' Реддла на психику окружающих.

Удовлетворенно оглядев дело рук своих, я повернулся к домовику:

— Ниппи, у меня для тебя будет еще одно задание. Покопайся тут хорошенько. Меня интересуют только книги, деньги, драгоценности и разные полезные артефакты. Все, что отыщешь, собери куда-нибудь в уголок и почисти от пыли. Но будь осторожен! Я не знаю, есть ли здесь иные вредные для здоровья вещи кроме этих, — я указал на сундук. — Справишься?

— Ниппи сделает! — радостно отозвался домовик.

— Только смотри, не перетрудись, — улыбнулся я и послал малышу волну энергии в качестве аванса.

Тот даже глаза закатил от удовольствия, а когда я прервал передачу силы, с каким-то лихорадочным энтузиазмом принялся за работу. Приглядывать за слугой не было нужды. Посчитав свою миссию выполненной, я покинул Выручай-Комнату, отметив, что дверь на стене исчезать не собиралась. В общем-то, логично — присутствие Ниппи заставляло волшебное помещение придерживаться выбранного облика. Потеребив память на предмет заклинания иллюзии и так ничего от строптивицы не добившись, я потопал обратно.

Будем надеяться, сюда не занесет никого из присутствующих в Хоге преподавателей, которым требуется срочно что-нибудь спрятать. Кстати, при случае нужно будет обязательно выяснить, сколько вообще человек живет в замке на каникулах. Пока я столкнулся только с двумя профессорами и колдомедиком, но где-то еще должен быть Филч со своим фамильяром, Снейп, который обычно предпочитает школу доставшемуся в наследство домику в Паучьем тупике, Спраут, не оставляющая надолго без присмотра свою ненаглядную рассаду, Трелони, изображающая затворницу Рапунцель в своей башне... Вроде бы, все. У остальных преподавателей имеется личная жизнь.

В кабинете все было по-прежнему. Покрытые льдом портреты, заваленный бумагами стол и дремлющий феникс на жердочке. Я уже хотел было плюхнуться в кресло и продолжить возню с макулатурой, но тут в окне мелькнула чья-то тень, а секунду спустя за ним нарисовалась большая желтая птица с хищным клювом, симпатичным хохолком и длинным хвостовым оперением, которая принялась изображать дятла, требовательно тарабаня в стекло. Пришлось открывать окно и впускать крылатую гостью (да, это определенно была самочка!), чьи перышки при ближайшем рассмотрении оказались не просто желтыми, а золотыми.

Память сообщила, что немцы всех представителей данного магического вида именуют 'Goldenen Vogel' — пташка из золота, более поэтичные французы используют выражение 'Le soleil sur les ailes' — солнце на крыльях, ну а русские издревле величают их жар-птицами. Быстрые, выносливые, благодаря природной магии способные за сутки покрывать огромные расстояния, эти похожие на помесь павлина с попугаем птицы являлись прекрасными почтальонами, но из-за своей редкости последние лет сто по прямому назначению не использовались, как правило, обитая в заповедниках. На черном рынке Лондона яйцо жар-птицы стоило баснословных денег, а за перья этой экзотической пташки модницы магической Англии были готовы выцарапать друг другу глаза.

Смерив меня внимательным взглядом, словно сравнивая с выданным ей словесным портретом, желтобрюхая решила — соответствует! И величественно протянула мне когтистую лапу, к которой был привязан небольшой шелковый мешочек. Вспомнив недавние мысли о защите Хогвартса, я немного поколебался, но все же распутал веревки, освобождая почтальоншу от груза. Недовольно тряхнув хохолком, будто сетуя на мою нерасторопность, поблескивающая золотом птичка взмахнула крыльями и взлетела. Но не просто вылетела в окно, а сделала круг почета по кабинету и грациозно приземлилась на насест рядом с прихорашивающимся Фоуксом.

Нисколько не огорченный подобной наглостью, феникс выпятил грудь и принялся ворковать комплименты на ушко залетной красавицы, которые та принимала с индифферентным видом снежной королевы. Понаблюдав за парочкой, я уселся на свой трон и развязал шнурок на мешочке. Оттуда на стол выпала свернутая в трубочку бумажка и шахматная фигурка — черный конь, как подсказывали очки, снабженный чарами, в которые было влито огромное количество силы. Память тут же сообщила, что в плетении прослеживаются легко узнаваемые элементы, характерные для портключа, поэтому касаться фигурки я не стал. Развернул бумажку, оказавшуюся (уж кто бы сомневался!) запиской, и прочел:

'Я подумал над твоей просьбой и решил, что нам нужно встретиться для обсуждения деталей. Если ты сегодня свободен, приглашаю к нам на чай. Портключ активируется в полдень. Не забудь захватить с собой Матильду, чтобы ей не пришлось снова лететь через полконтинента. Николас'

Откинувшись в кресле, я удрученно выдохнул:

— Приплыли!

Глава 8

Из канона мне был известен лишь один человек, носящий имя Николас, и встречаться с ним категорически не хотелось. Ведь шестисотлетний алхимик — это вам не Поппи с Минервой. Он быстро расколет самозванца, занявшего место его ученика. Возможно, окажись у меня чуть больше времени на усвоение чужих воспоминаний, я бы и рискнул воспользоваться приглашением. Хотя бы для удовлетворения нездорового любопытства (он же был современником Жанны Д'Арк, свидетелем триумфа Колумба, мог лично присутствовать на концертах гениального Моцарта и спорить с Кантом о разуме!). Но сейчас — увольте! Я ведь даже не знаю, о какой просьбе упоминает Фламель, а притомившаяся память после выдачи 'невероятно' ценных зоологических сведений снова впала в глубокую спячку.

Конечно, терзает меня смутное подозрение, что речь идет о философском камне, согласно канону, способном превращать свинец в золото и являющимся основным ингредиентом эликсира долголетия, благодаря которому Николя с супругой вот уже шесть с половиной веков коптят небо. Но в таком случае возникает масса вопросов. Зачем Дамби понадобился камень, если Квиррелл еще не вернулся в Англию? Чтобы последовать примеру своего наставника и плотно 'подсесть' на эликсир? Или подселение Реддла и организация хитрой ловушки в Хогвартсе были заранее запланированы директором, а кругосветное путешествие Квиринуса — лишь оправдание для поиска профессором болтающегося хрен знает где духа Темного Лорда... Память, ты меня вообще слышишь? Вот же падла ленивая! Для кого я тут распинаюсь?

Не дождавшись ответа, я поглядел на часы. До контрольного срока оставалось полтора часа. Вполне достаточно, чтобы написать письмо, содержащее в себе вежливый отказ и жалобы на загруженность делами. Мне даже врать особо не придется — новый законопроект, подготовка к началу учебного года и война со скрягами из Попечительского Совета являются достаточными аргументами, способными лишить меня даже намека на свободное время. Ну а потом нужно будет привязать ответ вместе с портключом к лапке Матильды ('Блин, ну и имечко! Матильда, запомни — кроме женщин и детей!') и отправить пташку обратно к хозяину. Проще пареной репы!

Я достал из ящика стола очередной лист с конвертом. Валявшаяся посреди стола шахматная фигурка мешала. Безо всякой задней мысли я взял ее, чтобы отложить подальше и тут же почувствовал мощный рывок. В глазах потемнело, пришло ощущение стремительного падения, окружающий мир превратился в хаотичное нагромождение цветных пятен, которые устроили вокруг меня дикий хоровод, вызывая сильное головокружение...

Все прекратилось так же неожиданно, как началось. Я со всего размаха шлепнулся на горячий песок, чувствительно приложившись копчиком. Следом прилетела черная фигурка, ударив меня по лбу.

— Твою ж мать! — прошипел я сквозь зубы, жмурясь от ослепительного света, заливающего все вокруг.

Дебила кусок! Сам же вчера переводил часы, но отчего-то напрочь об этом забыл! Неужто восстановление директорской памяти ухудшает мою собственную? Так сказать, одно лечим, другое калечим. Тогда почему при прочтении записки у меня не мелькнуло мысли, что 'активируется' и 'сработает' в английском языке — понятия сходные, а в магической практике являются разными терминами? При получении посылки портключ уже был активен и просто ждал контакта с телом, подходящим под заданные критерии транспортировки. Ведь это только в фанфиках они способны срабатывать сами по себе, а в реальности волшебники не любят выбрасывать море силы на ветер, вхолостую устраивая прокол в пространстве.

Мысленно обругав себя последними словами, я ощутил, что резь в глазах утихла. Обрадовавшись возвращению возможности видеть, я огляделся и понял, что транспортный артефакт забросил меня на живописный пляж. Под ногами был мелкий, горячий и почти белоснежный песок, справа раскинулся океан, лениво ласкающий берег своими волнами, слева зеленели не знавшие садовничьего секатора высоченные пальмы, в густых кронах которых разноцветные попугайчики затеяли веселую возню.

Ну, и где я? Однозначно в тропиках, но где конкретно? Австралия, Африка, Южная Америка, или меня занесло на один из многочисленных островов Тихого океана? А главное — почему меня никто не встречает? Неужели во время транспортировки произошел какой-то сбой из-за того, что под конец свистопляски я умудрился выпустить портключ из пальцев?

Поднявшись, я отряхнул одежду от песка. Поднял отслужившее свое шахматную фигурку и задумался над забавным парадоксом. Все волшебники Англии уверены, что Хогвартс является самым безопасным местом, а ведь, если разобраться, попасть в него (как и незаметно свалить) злоумышленнику — пара пустяков. Защита не позволяет никому, кроме директора, аппарировать на территории школы, но накачанных силой портключей эта блокировка не касается. Каминная сеть не пропускает посторонних, но гостевой пароль не меняется уже долгое время. Чары сканируют письма и посылки на предмет вредных и опасных веществ, но набор критериев, по которым происходит выбраковка, крайне скуден.

Прибавить к этому обилие тайных ходов, ведущих за пределы охраняемой территории, вспомнить про игнорирование защитными чарами животных и анимагов в своей второй ипостаси, упомянуть отсутствие средств для распознавания волшебников под оборотным зельем, и можно сделать закономерный вывод: система защиты Хога пестрит дырами, словно швейцарский сыр. Не пойму, зачем Джоку было заморачиваться со 'Сном Разума'? Существовало великое множество более простых способов устранения директора, реализовать которые способен и школьник — это даже Волди понял к шестой книге. Может, наемника подвела стереотипность мышления?

Ладно, хрен с ней, с защитой! Делать-то мне что прикажете? Пародировать Робинзона не хочется. Хотя, верная палочка при мне, а значит, есть возможность перенастроить портключ, чтобы тот вернул меня обратно. Но чтобы реализовать этот вариант на практике, нужно хорошенько покопаться в директорской памяти на предмет соответствующих чар. Причем делать это лучше в теньке под пальмами, а то жгучее солнышко уж очень немилосердно начало припекать мою седую макушку. Как бы тепловой удар не заработать!

Поправив очки на носу, я направился к спасительной зелени. До нее было рукой подать, однако пройти это расстояние оказалось нелегко — мои ноги вязли в мелком зыбучем песке, погружаясь в него по щиколотку. Добравшись до первого ряда пальм, я почувствовал, как по спине стекают капельки пота, но даже не подумал снимать пиджак. Волшебная палочка должна быть всегда под рукой — в этом я с Дамби абсолютно солидарен. Тем более, вокруг дикие тропики, а значит, под ближайшим кустом может скрываться кто угодно. От королевской кобры до голодного аллигатора.

Дельная мысль заставила меня обследовать ближайший клочок леса в поисках сюрпризов, способных помешать медитации. Раскричавшиеся попугайчики не обращали на меня никакого внимания, занятые решением своих птичьих проблем. Под кустами никого не оказалось, зато неподалеку я обнаружил признаки цивилизации — вымощенную серым камнем дорожку. Это был весомый аргумент в пользу предположения, что портключ таки сработал должным образом. Отложив археологические раскопки в воспоминаниях, я отправился выяснять, куда ведет тропинка.

Внимательно посматривая по сторонам и периодически касаясь кончика спрятанной в рукаве палочки, я шагал по тропическому лесу. Ощущение полированного древка под пальцами странным образом успокаивало и дарило уверенность — то ли очередная привычка Альбуса вылезла из недр памяти, то ли магический артефакт и впрямь обладал собственным характером и по мере сил пытался поддержать непутевого хозяина.

Идти пришлось недолго. В какой-то момент окружающая меня картинка резко изменилась. И это не художественный оборот, а сухая констатация факта. Уходящие в туманную даль однотипные, словно сделанные под копирку пальмы без малейшего признака плодов исчезли. Вместо них передо мной возник живописный сад. Аккуратные, ухоженные грядки и клумбы, на которых росли какие-то овощи и фантастические цветы самых невероятных расцветок, карликовые деревья, ветви которых украшали спелые фрукты вполне привычных размеров, заботливо подстриженные кусты и прочее — все это удивительным образом гармонировало друг с другом и не создавало впечатления хаоса.

В центре сада гордо возвышалось строение, смахивающее на японскую пагоду. Двухэтажный домик из дерева, с широкой крышей, углы которой кокетливо изгибались к небу, притягивал взгляд своим изяществом. Напротив входа, у небольшого крылечка располагался миниатюрный пруд с кувшинками, в центре которого стояла каменная статуя. Из-за дома-пагоды выглядывало неказистое прямоугольное сооружение, напоминавшее обычный сарай, а вдали виднелось нечто, напоминавшее ажурную беседку, увитую виноградными лозами.

Судя по тому, что момента перемещения я не почувствовал, мне повезло столкнуться с иллюзией, скрывающей райское место от посторонних. Сразу замечу — иллюзией очень качественной, раз даже мои очки оказались не в силах ее распознать. Готов поспорить, здесь еще и магглоотталкивающие чары присутствуют, избавляя хозяев от необходимости выпроваживать незваных гостей со своей территории. Любопытно, а способна подобная иллюзия обмануть бездушные фотокамеры? Иными словами, чары воздействуют непосредственно на сознание разумного или реально искажают слой воздуха, придавая ему вид желаемой картинки? Надо над этим поразмыслить на досуге...

'Если останусь в живых после встречи с Фламелем, — мрачно напомнил я себе. — Память, если ты меня слышишь, самое время проснуться! А то я ведь даже имени жены Николаса не помню и без твоей поддержки спалюсь в момент!'

Привычно не дождавшись ответа, я обреченно вздохнул и двинулся к домику, пытаясь унять предательский мандраж. Уф, даже не помню, когда я в последний раз так нервничал! Разве что накануне вынужденного похода к стоматологу. К счастью, алхимик-долгожитель легилименцией не владеет (во всяком случае, оригинальный Альбус был в этом абсолютно уверен), а значит, у меня есть шансы отбрехаться. Не такие большие, как хотелось бы, но все же отличные от ноля. Главное — не забывать следить за лицом и почаще улыбаться.

Проходя мимо пруда, я внимательно осмотрел статую — каменную фигуру нахохлившегося дракончика. Дракончик ответил мне тем же, плотоядно облизнувшись раздвоенным язычком. Любопытно, идею с горгульей-привратницей Дамблдор позаимствовал у своего наставника, или статуи в Хогвартсе появились до того, как Альбус обосновался в школе? И почему эта каменная дылда так на меня уставилась? Нужно сказать какой-то пароль? Память, тварь ты эдакая, начинай уже работать, иначе меня сейчас сожрут без соли и специй! Вон — дракончик уже начал расправлять крылья!

Наверняка моя догадка по поводу удивительной схожести чар была недалека от истины, поскольку опция подачи сигнала о визите гостя в них наличествовала. Пока я испуганно нащупывал палочку, прикидывая, как буду защищаться от зубов и когтей каменного привратника, двери пагоды приоткрылись, и на крыльцо вышла женщина средних лет с пышными волосами цвета горчичного меда, заплетенными в толстую косу. Дракончик мгновенно успокоился, замерев и превратившись в самую обычную статую. Я же сосредоточил свое внимание на хозяйке райского уголка.

Ее можно было назвать красоткой, ничуть не покривив душой. Правда, эта красота не имела ничего общего с эталоном, воспеваемым на соответствующих конкурсах последних лет. Появившаяся передо мной представительница слабого пола решительно не вписывалась в образ тощей длинноногой дылды с лицом, не обезображенным признаками интеллекта. Скорее, она была похожа на златокудрую Венеру, сошедшую с картин художников эпохи Возрождения. Природную привлекательность подчеркивало простенькое серое платье без рукавов и бусы из крупного жемчуга, переливающиеся всеми цветами радуги из-за содержащейся в них магии.

— Альби, дорогой! — радостно воскликнула Пернелла Фламель, всплеснув руками. — Мы уже и не надеялись увидеть тебя сегодня!

Я растянул губы в приветливой улыбке:

— Здравствуй, Пери!

Мысленно поблагодарив очнувшуюся память и велев продолжать в том же духе, я крепко обнял спустившуюся ко мне женщину, сочно расцеловал в обе щеки, как это обычно делал Альбус, и уточнил:

— А почему 'не надеялись'? Ваша питомица принесла мне портключ всего десять минут назад. Причем он оказался активным — я ни записку не успел прочитать, ни переодеться. Только коснулся — и сразу оказался у вас!

Пернелла улыбнулась, продемонстрировав ровные белые зубки:

— Так вот оно что! А я все гадаю, почему ты в кои-то веки выглядишь, как приличный человек — ни ужасной мантии, ни дурацкого колпака с блестками. Оказывается, тебе просто не хватило времени, чтобы в очередной раз поразить нас своим дурным вкусом!

Состроив недовольную морду лица, я протянул:

— Давай, оставим в покое мои пристрастия. Как говорится, если один человек странно одевается — это дурной вкус, если сотня — это называется экстравагантностью, а если странно одевается тысяча человек — это уже считается модой. Так что не нужно ругать модника, слегка опередившего свое время!

Мадам Фламель весело рассмеялась:

— Ой, не могу! Нашел-таки оправдание, хи-хи... Кстати, модник, а с лицом у тебя что? Выглядишь измученным. Неужто мелкие спиногрызы постарались?

— Да нет, у них еще целый месяц каникул. Просто работы много навалилось. И возраст, опять же, сказывается. Это ведь только ты год от года все хорошеешь, ослепляя окружающих своей красотой...

Проглотив остаток предложения, я мысленно обругал свой длинный язык. Надо же было такое ляпнуть! Что обо мне Фламели подумают? Прибыл гость и с порога начал клянчить философский камень? Позорище! Однако моя собеседница, судя по всему, оплошности не заметила. Приподняв густые брови, она с сомнением переспросила:

— Так уж прямо и ослепляю?

— Именно! — приободрился я и принялся осыпать хозяйку неуклюжими комплиментами. — Да если бы не очки, я бы наверняка расстался со зрением, настолько великолепно ты выглядишь! Самая настоящая богиня! Хоть садись и пиши с натуры картину 'Венера в цветах'! Или 'Венера на морском берегу'. Ну а если замахнуться на полотно 'Обнаженная Венера принимает солнечные ванны', то гарантирую — эту работу в Лувре с руками оторвут!

— Ох, совсем засмущал старушку, ловелас, — польщенная Пернелла шутливо погрозила мне пальчиком. — Смотри, услышит Николя твои льстивые речи, ревновать будет.

Махнув рукой, я беспечно заявил:

— Переживу! — затем переменился в лице и испуганно добавил: — Наверное. Если сильно повезет.

Моя собеседница снова рассмеялась. Причем на этот раз ее смех показался мне более естественным. Я тоже улыбнулся, и в этот момент двери дома снова распахнулись, явив моему взгляду автора записки.

Внешностью гениальный алхимик обладал ничем не примечательной. Коренастый мужчина слегка за сорок, среднего роста, с небольшим пивным брюшком и короткими вьющимися каштановыми волосами. Гладковыбритое лицо было стандартным для европейца. Такое забывается спустя две минуты. Одежда тоже в глаза не бросалась — обычная маггловская светло-зеленая рубашка с короткими рукавами и брюки. Каких-либо особых примет или украшений не наблюдалось. Уверен, затеряться в толпе Фламелю — раз плюнуть. Куда там всяким Джеймсам Бондам!

— Вы только поглядите, кто, наконец, решил осчастливить нас своим присутствием! — язвительно протянул Николас, уставившись на меня строгим взглядом, рождающим острое желание вытянуться по стойке 'смирно'.

Память, подстегнутая бурлившим в крови адреналином, выдала порцию сведений о долгожителе. Несмотря на то, что в каноне прямо это не утверждалось, Николас действительно был учителем Дамблдора. Именно он сформировал у Альбуса множество полезных навыков, поделился кое-какими секретами мастерства и вывел его на уровень международного признания. К примеру, трактат Дамблдора о двенадцати способах применения драконьей крови до сих пор считается наиболее полным исследованием на эту тему. Правда, учеником своим Фламель был не слишком доволен. Оно и понятно — столько сил, времени и нервов вложено, а гаденыш, вместо того, чтобы двигать науку, помогая учителю свежими идеями, решил по уши увязнуть в политике. Куда это годится?

Как ни уговаривал Николас строптивца, как ни доказывал, что тот лезет в самую настоящую клоаку, Альбус стоял на своем. В то время разумом Дамби всерьез овладела идея всеобщего блага, активно пропагандируемая его другом-любовником Гриндевальдом, поэтому Фламель предпочел отступить. Вероятно, подумал — перебесится ученичок, нахлебается помоев, да и вернется под крыло учителя. Но надежды не оправдались. После памятной дуэли с Геллертом Альбус оказался на вершине славы и напрочь забыл об алхимии, погрязнув в своих играх и тем самым окончательно разочаровав Николаса, который впредь зарекся брать учеников.

Пока я переваривал информацию и подыскивал достойный ответ, Пернелла грудью встала на мою защиту:

— Николя, не нужно ругать мальчика! Во всем виновата твоя дурацкая птица! Она от безделья настолько разжирела, что уже не способна доставить посылку вовремя.

— Да? Ну, тогда все претензии снимаются, — Николас широко улыбнулся. — Рад тебя видеть, Альби! Как дела на Туманном Альбионе?

— И я рад вас видеть, учитель! — вернул я улыбку и, по старой привычке Дамблдора, принялся отчитываться: — Дела идут потихоньку. Готовлю школу к приему учеников, навожу порядок в педсоставе. Недавно удалось протолкнуть в Визенгамот новый законопроект. Его уже вторую неделю рассматривают, но интуиция мне подсказывает, что толку не будет. Как только уважаемой коллегии надоест чесать языками, его мягко завернут, поставят пометку 'на доработку' и с чистой совестью похоронят в архиве. Но я особо не расстраиваюсь. Дебаты по поводу законопроекта заставили набирающую силу коалицию чистокровок уступить позиции либералам, и в будущем это позволит...

Закончить мне не дала мадам Фламель. Шутливо стукнув по плечу кулачком, она возмутилась:

— Опять ты свою шарманку завел! Не успел в дом войти, а уже о политике вещает, негодник!

— И впрямь, чего это мы на пороге стоим? — поддержал супругу алхимик и махнул мне рукой: — Давай, заходи скорее!

Следом за хозяином я переступил порог пагоды и очутился в огромной прихожей, интерьер которой был выполнен в классическом японском стиле. В углах притаились горшки с бонсаем, на стенах висели нарисованные тушью картины, окна закрывали жалюзи из бамбуковых палочек. Не хватало только изогнутых мечей на подставках и длинных полотнищ с огромными иероглифами, свешивающихся с потолка... Или я что-то путаю, и тряпки с кракозябрами относятся к китайским традициям?

Внутри было гораздо прохладнее — видимо, работали какие-то чары, обеспечивая хозяевам комфорт. Учитывая высококачественную иллюзию, стабильно плодоносящие деревья и размеры прихожей, которая явно не вписывалась во внешний периметр здания, можно сразу сделать вывод, что сад располагался на природном источнике силы. Не настолько мощном, как тот, что поддерживал Хогвартс, но вполне достаточном, чтобы дать Фламелям возможность реализовать поговорку 'мой дом — моя крепость'. Любопытно, какая здесь система защиты? Готов поспорить, она ничуть не уступает школьной. То-то меня выкинуло на берегу, а не переместило к самому дому!

Гостиная, в которую проводил меня Николас, была не менее просторной, однако ее интерьер приближался к современным европейским стандартам. Никаких подушек на полу и журнальных столиков высотой чуть больше ладони не наблюдалось. Вместо них была самая обычная мебель, на стенах висели длинные прямоугольные полки, заставленные потертыми книгами и пузатыми склянками с жидкостями самых разных оттенков. Картины тоже имелись. Самые обычные, полноцветные, но без живых обитателей — видимо, Фламелям хватало общества друг друга. Обстановку дополняли парочка плетеных кресел, установленных напротив окна, и диванчик, скромно притаившийся у дальней стены.

— Присаживайся, — сказал алхимик, указав на стол. — Пери сейчас все организует.

Я послушно примостил седалище на один из стульев, даже не скрипнувший от моего веса, а значит, явно трансфигурированный. Николас уселся напротив и принялся внимательно разглядывать мое лицо. Вспомнив, как сам в прошлой жизни неоднократно пользовался этим простейшим приемом, заставляющим собеседника понервничать, я вежливо поинтересовался:

— А как ваши успехи, учитель? Есть чем похвастаться?

— Конечно, — охотно отозвался Николас. — Даже и не знаю, с чего начать...

Далее он поведал мне, что всю последнюю неделю занимался экспериментами с какой-то травкой (длинное непроизносимое без подготовки название на латыни, не вызвавшее у меня никаких ассоциаций), листья которой по своим свойствам аналогичны цветкам какого-то многолетнего растения (еще одно длинное название, способное выступать в роли упражнения на разработку дикции), но не вступают в реакцию с экстрактом еще одного сорта травы (очень длинное название, из которого я понял лишь слово 'vulgaris', сиречь — 'обычный'), что позволяет намного упростить изготовление зелья (разумеется, обладавшего длинным зубодробительным названием — а как же иначе?), применяющегося в косметике.

Изображая заинтересованность, я внимал алхимику, краем глаза наблюдая за его супругой, занимавшейся хозяйственными хлопотами. Пернелла выставила на стол чайный сервиз, засыпала сушеную траву в заварник и наполнила его кипятком. Откуда-то появилась корзинка с румяными булочками, которые сразу завладели моим вниманием и вызвали обильное слюноотделение. Прямо как у собачки Павлова. Я крепился, но ароматная выпечка притягивала взгляд, словно магнит.

— Жаль, что данное открытие не будет оценено специалистами, поскольку из-за специфических условий выращивания основного ингредиента цена на готовый продукт окажется сходной с первоначальной, — подытожил свою речь-доклад Фламель. — Однако потенциал у созданного Пери растения есть. И сегодня я намерен выяснить, как оно поведет себя в стандартных лечебных составах. Не хочешь присоединиться?

Я покачал головой:

— Спасибо за приглашение, но вынужден отказаться. Школьные дела ждать не могут. Нужно срочно решать вопрос с поиском новых преподавателей, а у меня нет даже предварительного списка кандидатов, что крайне прискорбно. Ведь привлечение новых кадров — это новый учебный план, новый график занятий, новый список литературы для школьников... На согласование всего этого уйдет немало времени, а сентябрь уж не за горами!

— Ой, не переживай так! Уверена, ты с этим прекрасно справишься, — приободрила меня Пернелла, разливая по цветастым чашечкам зеленоватую жидкость. — Бери чаек!

— Благодарю, — отозвался я, аккуратно пододвинув к себе ближайшую чашку.

Аромат от нее исходил неописуемый. Основой точно была мята, к которой примешивались более тонкие цветочные запахи. Я с удовольствием принюхался, вызвав мимолетную ухмылку на лице женщины. Присев рядом с супругом, она щедро сыпанула сахара себе и Николя, а затем предложила сахарницу мне. Однако я отрицательно покачал головой, решив последовать примеру настоящих японцев, предпочитающих не портить оригинальный вкус чая.

И не пожалел об этом. На вкус горячий напиток оказался божественным. Клянусь, я раньше ничего подобного не пробовал! Куда там 'Эрлу Грею' или 'Брук Бонду'! Жидкость в моей чашке мгновенно переместила эти марки на уровень помоев. Мягкая и удивительно нежная терпкость в сочетании с тонким кисло-сладким вкусом цветочного нектара, приправленным мятной свежестью и ягодным ароматом... Я и опомниться не успел, как выхлебал все до капли.

— Ну, как тебе чай? — спустил меня с небес на землю вопрос миссис Фламель.

— Великолепен! — честно ответил я, подумав, а не добавить ли: 'Как и всегда'.

Ведь оригинальный Альбус вполне мог наслаждаться этим напитком всякий раз, когда гостил у Фламелей, и мое путешествие в нирвану на глазах у хозяев могло показаться им подозрительным.

— Новый гибрид, — горделиво сообщила Пернелла. — Недавно вырастила. Уверена, он будет пользоваться большим спросом.

У меня отлегло от сердца. Я наградил селекционерку вполне заслуженными комплиментами и высказал пожелание приобрести запас этой заварочки. Буду на досуге баловать себя в Хогвартсе. Женщина была явно довольна признанием ее успехов, и едва мое красноречие иссякло, принялась квохтать, словно заботливая бабушка над внучком:

— Да ты булочки бери, не стесняйся! Я же их специально к твоему приходу готовила. Те, что справа — с клубникой, а слева — с яблоками. Пробуй!

Я потянулся к корзинке, однако, вспомнив о наказе Помфри, отдернул руку и тяжело вздохнул:

— Прости, Пери. Я польщен твоей заботой и не сомневаюсь, что твое кулинарное мастерство с момента нашей последней встречи достигло новых вершин, но сегодня не могу попробовать результат твоих трудов. Увы.

— Неслыханно! — воскликнул Фламель. — Чтобы Альбус Дамблдор добровольно отказывался от свежей выпечки? Да кто ты такой, и куда дел нашего Альби!

Странно, но после этого вопроса я почувствовал сильное желание признаться в обмане. Рассказать все, как есть, в надежде, что 'новый Дамби' алхимику понравится больше. Однако, взвесив шансы на подобный исход, подавил глупый порыв. Следует отметить, с большим трудом.

— Действительно, это на тебя не похоже, — поддакнула Пернелла. — В чем дело?

— Да вот, решил, наконец, сесть на диету и пообещал своему колдомедику воздерживаться от сладкого, — пояснил я.

Это принесло облегчение. Казалось, внутри меня распрямилась какая-то сжатая пружина. А окончательно расслабившись, я не нашел ничего лучше, чем начать жаловаться Фламелям на судьбу:

— Третий день уже мучаюсь! Питаюсь одними салатами да мерзкими зельями, насытиться которыми нереально. Выспаться нормально не получается — голод терзает и днем, и ночью, отвлечься получается только работой... Зато я сбросил уже фунтов тридцать и останавливаться на достигнутом не собираюсь!

— Так вот, почему ты так плохо выглядишь! — покачала головой супруга алхимика. — Бедненький... Плеснуть тебе еще чайку?

— Было бы здорово.

Я протянул чашку и получил новую порцию божественного нектара, который принялся медленно цедить, растягивая удовольствие. И с каждым глотком ароматного чая уменьшался груз висевших на моих плечах проблем, уходили тревоги, а сердце наполнялось радостью и чистым незамутненным счастьем...

Уверенный голос Николя заставил меня покинуть райские кущи:

— А теперь, Альби, расскажи нам, зачем тебе на самом деле понадобился философский камень?

— Чтобы устроить ловушку для Волдеморта, который совсем скоро объявится в Хогвартсе, — особо не задумываясь, ответил я и сделал очередной глоток.

Брови Фламеля поползли вверх:

— Я думал, ты уничтожил его десять лет назад, разве нет?

— Нет. Тогда он лишь утратил тело и некоторую часть своей души, но остался жив. Если, конечно, его нынешнее состояние можно назвать жизнью.

— Постой, но ты же сам заявлял, что Темного Лорда победил младенец из пророчества, который благодаря материнской защите, основанной на добровольной жертве, сумел отразить 'аваду' мага в него самого, — заметила удивленная Пернелла. — Получается, это все ложь?

— Самая настоящая, — кивнул я и развел руками. — Ну, не мог же я сообщить общественности, что моя гениальная задумка по поимке Темного Лорда провалилась с треском и брызгами? Что человеческие жертвы были напрасны, что оплот Света на самом деле не такой белый и пушистый, а Волдеморт оказался натуральным безумцем, наклепавшим огромное количество 'якорей', которые позволили ему обрести небывалую мощь и ускользнуть из ловушки? Случись так, на меня спустили бы всех собак, несмотря на то, что фактически всю гражданскую войну я один удерживал Реддла от немедленного захвата власти в стране. Сами знаете, люди, как правило, неблагодарны.

— Вернемся к камню! — решительно заявил алхимик. — Как именно ты планируешь его использовать?

— Устрою в Хогвартсе лабиринт с препятствиями, — продолжил я резать правду-матку. — Простенькими, но требующими время на преодоление. А в конце помещу камень-приманку и установлю мощную многоступенчатую клетку для духовных сущностей, которая будет удерживать душу Темного Лорда, пока я уничтожаю ее адским пламенем. Думаю, на этот раз все получится! Ведь к началу операции я намерен избавиться от всех 'якорей' Тома и ослабить его самого проклятием из крови единорога.

Николас недовольно поморщился:

— А ты ничего умнее организации ловушки в полной детей школе придумать не смог?

— Нет, и я все еще продолжаю поиски достойной альтернативы. Правда, пока ничего толкового в голову не приходит.

— Ладно, допустим. Но почему ты уверен, что Волдеморт скоро появится в Хогвартсе? Или под термином 'ускользнуть' ты подразумеваешь его переселение в тело годовалого младенца, который как раз в этом году должен поступить в школу?

Я покачал головой:

— Это не совсем так. В Гарри Поттере содержится лишь маленький кусочек души Реддла. Притом надежно зафиксированный и изолированный от разума мальчишки. А вот основная часть души должна была вселиться в тело работающего у нас профессора Квиррелла, который в обмен на силу и знания согласился послужить для Темного Лорда временным пристанищем.

— Откуда такие данные? — поинтересовался Николас.

— Из книг, — послушно ответил я.

А сам задумался, на кой черт откровенничаю с алхимиком. Я ведь совсем его не знаю (обрывочные воспоминания Альбуса — не в счет!), а в прошлой жизни читал фанфики, авторы которых выставляли Фламеля злом похлеще Гриндевальда. Так почему же я без малейшего сомнения вываливаю ему сверхценные сведения и готов по первому требованию выдать всю правду о себе? Неужели мне так нужен философский камень? Вроде бы, нет... Хотя, с другой стороны, эта сладкая парочка долгожителей заслуживает доверия, как никто другой. С кем еще, как не с ними, можно обсудить забавный факт моего попаданства? Они же опытные, много на своем веку повидавшие... И такие милые, что я сейчас точно не удержусь и признаюсь им в любви!

Поднеся чашку к губам, я обнаружил, что та снова показала дно, и нахально потянулся к заварнику. Однако Николас мягко остановил мою руку и твердо заявил:

— Нет, Альби, тебе уже хватит.

Я обиженно поглядел на алхимика. Неужели, ему жалко чая для старого друга? Пери же сколько угодно может вырастить! Или... Вашу мать!

— Вы что, накачали меня сывороткой правды?

Внутри слабо завозилось возмущение.

— Ты не оставил нам выбора, — невозмутимо отозвался Фламель. — Нечего было секретность разводить на пустом месте! Рассказал бы все в первом же письме, мне бы не пришлось прибегать к крайним мерам. Но ты вместо этого принялся юлить и изворачиваться не хуже змеи. 'Учитель, одолжи камешек для опытов! Попользуюсь и сразу верну!'. А сам-то, небось, забыл, когда в последний раз за котлом стоял. Ученик, называется... Тьфу!

Раздраженный алхимик решительно поднялся и вышел из комнаты, оставив нас с Пернеллой наедине.

— Ты действительно не придумал ничего лучше, чем заманить Волдеморта в школу? — спросила женщина.

— Нет, — коротко ответил я. Однако коварное зелье в чае добавляло болтливости и вынуждало поделиться с женщиной наболевшим. — Мне и самому, если честно, план не нравится. Реддл может оказаться несколько более сообразительным, чем я предполагаю, и не полезет за камнем самостоятельно, а попросту возьмет в заложники сотню-другую детей и потребует у меня обмена. Причем не абы какого, а подкрепленного магическим договором перемирия. Так что у меня одна надежда на преподавательскую клятву, которая запрещает причинять умышленный вред ученикам, и под которую я намерен подвести Тома в теле Квиррелла.

— Понятно, — протянула Пери. — А Николя ты зачем врал?

Я задумался. Память ничего определенного сообщить не могла, а вариант 'из спортивного интереса' мне не настолько нравился, чтобы его озвучивать.

— Не помню, — наконец, нашелся я с ответом.

— Похоже, передозировка, — пробормотала под нос женщина, но продолжила расспросы: — Ты сказал, что в отпрыске Поттеров находится часть души Волдеморта. Это ты ее поместил в мальчика?

— Да.

— Для чего? На кой armoracia rusticana (прим.авт.: в пер. с лат. — хрен обыкновенный) тебе понадобилось делать из ребенка крестраж?!

— Чтобы сохранить оторванный кусок, — охотно пояснил я. — У меня под рукой не было подходящего вместилища, и этот ошметок мог развеяться безо всякой пользы. А мне очень хотелось получить возможность выяснить точное количество 'якорей' Тома и вдобавок получить инструмент влияния на него.

— Инструмент? Невинный ребенок? — удивленно переспросила Пернелла. — Альби, тебе совсем не стыдно?

— Мне стыдно. Очень.

Разумеется, я говорил чистую правду. Несмотря на то, что моей вины в творимых Дамблдором безобразиях не было, внутри копошился маленький червячок, зовущийся совестью, который с самого первого дня грыз мою душу, побуждая исправить хотя бы часть допущенных директором косяков. Судя по эмоциям, супругу гениального алхимика мой ответ удовлетворил, однако новых вопросов не последовало, поскольку в гостиную вернулся Фламель. Заняв насиженное место, он небрежно положил передо мной кроваво-красный рубин величиной с грецкий орех и заявил:

— Вот. Забирай, комбинатор недоделанный!

Пару секунд я глупо хлопал глазами, но затем в мое затуманенное зельем сознание смогло пробиться удивление:

— Почему?

— Что 'почему'? — явно наслаждаясь моим беспомощным видом, язвительно переспросил Николас.

— Почему вы мне его отдаете?

— А почему нет? Уничтожение британского Темного Лорда — благое дело, в котором грех не поучаствовать. К тому же у меня есть другие, более совершенные образцы, куда лучше подходящие для производства эликсира долголетия, поэтому этот — первый и почти исчерпавший свой ресурс, я дарю тебе. Но с одним условием: после окончания операции ты объявишь всем, что камень уничтожен.

Мое удивление лишь усилилось:

— А это-то вам зачем?

Ответила мне Пернелла:

— Понимаешь, Альби, нам надоело скрываться от мира. Высокопоставленные политики, которым нужен весомый аргумент для получения еще большей власти, молодые настырные дарования, ищущие себе учителей, неизлечимо больные маги или их родные, жаждущие целебного эликсира, — все они регулярно из года в год пытаются нас найти и использовать в личных целях. И если раньше было еще терпимо, то с развитием магической науки поисковые чары стали намного эффективнее и точнее. Нам каждую неделю приходится сжигать не один десяток посланий, а на защиту поместья уходят огромные силы и ресурсы. Но хуже всего то, что наши многочисленные родственники в последнее время обнаглели сверх всякой меры, требуя активного участия в их жизни и прямо заявляя, что мы обязаны поддерживать их материально, раз уж имеем возможность получать золото в неограниченных количествах...

— Идиоты! — перебил Фламель свою дражайшую половинку. — Начитались маггловских сказок и теперь уверены, что трансмутация — это мгновенный процесс, не требующий от мага ничего, кроме наличия философского камня! А начинаешь им расписывать формулу потребления энергии, еще и обижаются, за глаза называя скупердяем. Бездари!

— Именно поэтому мы решили, что пришло время умереть, — продолжила мысль Перни. — Так сказать, отправиться в новое приключение. После официального сообщения об уничтожении камня мы выждем годик-другой, а потом проведем ритуал, сменим имена, внешность, и обретем долгожданную свободу. Попутешествуем по миру, поглядим, насколько он изменился.

Женщина мечтательно улыбнулась. Сообразив, что продолжения не будет, я уставился на пурпурный камень, весьма похожий на тот, что фигурировал в первом фильме про мальчика-волшебника. Грубые сколы, неровные грани, трещинки и царапины, невысокая прозрачность, какие-то темные вкрапления... Да уж, вид у драгоценности был неважным, и даже самый квалифицированный огранщик вряд ли смог бы поправить положение. Однако философский камешек брал другим. Ореолом окружающей силы, ощущением исходящего тепла, которое так и звало коснуться его, пощупать.

Мои пальцы сами собой вцепились в рубин, источавший неяркое, видимое лишь благодаря очкам-артефактам сияние, которое принялось пульсировать в такт биению моего сердца. В голове немного прояснилось. Вырубленная 'чаем' память поднатужилась и сумела-таки вбросить в сознание очередное воспоминание. Оказывается, философский камень — это своего рода магический катализатор. Сам по себе он не участвует в алхимических процессах, но благодаря накопленной силе заставляет вступать в реакцию даже абсолютно инертные ингредиенты зелий. Именно это его свойство позволяет изготовить так называемый 'эликсир жизни' — зелье, влияющее на регенерацию организма.

Причем создать подобный камешек достаточно несложно. Нужен мощный природный источник силы, основа в виде маленького кристаллика, питательная среда, высокая температура, давление и много-много терпения, поскольку направлять магические потоки приходится вручную. И никаких вам человеческих жертв, высасывания жизни из миллионов магглов и прочей ереси, которая только приходит в головы безумным фикрайтерам!

Почувствовав острое желание поднести дорогой подарок к лицу и потереться об него, словно кошка о клубок шерсти, я заставил себя разжать пальцы. С тихим стуком камешек упал на стол, продолжая пульсировать энергией. Какая мощная штука! Серьезно, я будто в шкуре Голлума побывал! Еще бы чуть-чуть — и аналогично мутировавшему хоббиту начал бы с безумным блеском в глазах хрипеть: 'Моя прелес-сть!'. Япона мать, и каким же идиотом я был, всерьез полагая, что Волдеморт может клюнуть на подделку! Подобный эффект ни один артефакт воспроизвести не в силах, и Том мигом распознал бы подставу, не обнаружив в Хогвартсе мощного фона силы определенного оттенка.

— Ответь мне на последний вопрос, ученик, — произнес Фламель, все это время с нескрываемым любопытством наблюдавший за моими внутренними терзаниями. — Как ты собираешься доводить до сведения Волдеморта информацию о местонахождении камня?

Я завис. А хороший вопрос, однако! В каноне однозначного ответа на него не давалось. Лишь намеки. Предположим, сведения о камне добросовестно слил Хагрид, поправлявший здоровье в трактире после катания на 'гоблинских' горках. Учитывая предшествующее этому событию появление Квиррелла в Косом, можно допустить, что данная новость дошла до Волди в тот же день. Разумеется, здесь возникает нестыковочка с ограблением банка, но лично я придерживаюсь теории, что статья в подсунутой Гарри все тем же Хагридом старой газете являлась фальшивкой, целью которой было пробудить у мальчика интерес к игре в детектива. Однако полувеликана посылать к Поттеру я не собираюсь — с введением сироты в волшебный мир должна будет справиться Минерва. А раз так, никакого ажиотажа появление Хранителя Ключей в Косом не вызовет, и это здорово усложняет задачу распространения 'дезы'...

— Ладно, не тужься! А то еще мозги закипят! — махнул рукой Николас. — Я тебе помогу с этим. Черкну письма нескольким знакомым на Островах, обладающим не в меру длинными языками, и между делом упомяну, что передал камень тебе для экспериментов. Думаю, слух распространится быстро. Правда, в таком случае, тебе придется столкнуться с нескончаемой волной просителей. Справишься?

— Не знаю, — устало ответил я, не сводя глаз с камня.

Эффект просветления закончился, и мое сознание снова начало заволакивать мутной пеленой. Краем глаза я заметил, как Пернелла положила ладонь на руку мужа:

— Николя, может, хватит уже мучать мальчика?

Поразмыслив, тот кивнул:

— Ты права. Альби, надеюсь, ты захватил мой портключ?

— Да, — я достал из кармана шахматную фигурку.

Вытащив из рукава волшебную палочку кремового оттенка, похоже, сделанную из чьей-то кости, алхимик коснулся ее кончиком артефакта, что-то прошептал и вернул мне со словами:

— После оставь его у себя. На случай, если срочно понадобится заглянуть в гости. На этом все! Рад был тебя повидать и пообщаться. За слишком 'крепкий' чаек извиняться не стану — сам виноват. Советую следующие пару дней пить больше жидкости, а сегодня ни с кем не встречаться. Иначе замучаешься потом обливиэйты накладывать. И вообще, я тобой сильно разочарован, ученик! Совсем ты забыл мою науку. Где безоар? Где пояс с аптечкой? Где чары определения добавок в напитках? Разумеется, ничто из этого тебя бы все равно не спасло — травки у Перни выше всяческих похвал. Но ты бы хоть попытался, что ли! Э-эх... Смотри, камень не забудь, лодырь!

Дождавшись, пока я цапну подарок, алхимик буркнул:

— Оревуар!

В следующий миг я почувствовал знакомый рывок, и гостиная Фламелей превратилась в водоворот цветных пятен, засосавший меня и подаривший дивное ощущение полета.

Глава 9

Приземление вышло болезненным. Я ничком распластался на густой траве, словно большая жирная жаба, умудрившись в падении подвернуть лодыжку. Но, как говорится, все, что ни делается — к лучшему. Острая боль прочистила мозги, вернув возможность самостоятельно мыслить, а не просто выполнять команды, будто послушный робот. Оглядевшись, я выяснил, что цветастый водоворот выбросил меня перед воротами Хогвартса. Похоже, именно здесь и пролегала граница антиаппарационной зоны, иначе меня точно вернуло бы в директорское кресло — исходную точку путешествия, зафиксированную артефактом.

Кое-как поднявшись, я спрятал портключ с камнем в карман пиджака и поковылял в школу. Хотя, 'поковылял' — чересчур громко сказано. Пострадавшая нога решительно отказывалась принимать на себя вес директорского тела, и мне приходилось изображать недобитого кузнечика, подпрыгивая, размахивая руками и при этом пошатываясь, словно матрос во время качки, поскольку ядреный 'чаек', как выяснилось, не пощадил мой вестибулярный аппарат.

Наверняка со стороны зрелище выглядело забавным, однако лично мне так не казалось. От испытываемой досады и жгучего стыда я был готов провалиться сквозь землю. Великий маг, называется! Силы дохрена и трошки, а ни одного подходящего случаю заклинания вспомнить не способен! К счастью, спустя десяток 'шагов' меня осенило, и я сподобился позвать верного домовика. Возникнув передо мной, ушастик, заламывая руки, с места в карьер принялся оправдываться:

— Господин директор, Ниппи еще не закончил работу! В комнате слишком много вещей, а Ниппи один...

— Стоп! — оборвал я причитания. — Я тебя позвал не за этим. Будь добр, перемести меня к Помфри!

Слуга ухватился за мои пальцы своей миниатюрной ладошкой, и свет вокруг померк. В этот раз аппарация длилась больше мгновения и сопровождалась слабыми ощущениями падения. Я даже успел почувствовать отток магической энергии, которую забирал у меня малыш — видимо, прыжок за границы Хогвартса домовикам давался в разы тяжелее, нежели перемещение в пределах родного замка. Оказавшись в уже знакомом кабинете, я увидел Помфри, занимавшуюся любимым делом — сортировкой каких-то микстур, мазей и зелий. Отложив очередную баночку, колдомедик приветливо улыбнулась:

— Господин директор, как хорошо, что вы заглянули! Вот, прошу! — взяв со стола кипу скрепленных листков, она протянула их мне, а в ответ на мой недоуменный взгляд пояснила: — Малфой потребовал передать вам расписку в получении медикаментов и оборудования, а я как раз закончила ее составлять. Понимаю, что затянула, но уж больно много всего вышло. Признаться откровенно, я и не надеялась на такой результат. Это просто невероятно! Больничное крыло наконец-то укомплектовано всеми положенными зельями и лечебно-диагностическими артефактами. Сколько лет я просила вас выделить мне в помощь какую-нибудь увлеченную колдомедициной старшекурсницу, а тут госпиталь Святого Мунго расщедрился и прислал сразу двух практиканток, напросившихся ко мне в ученицы. В общем, спасибо вам огромное, господин директор! Не знаю, как вы этого добились...

— Поппи, давай, отложим благодарности до лучших времен, — перебил я счастливую женщину, спрятав расписку за пазуху. — У меня снова организовались проблемы по твоей части.

— И что же с вами стряслось? — достав волшебную палочку, Помфри начала опутывать мое тело диагностическими чарами.

— Отравление сывороткой правды и вывих... Во всяком случае, я полагаю, что это именно вывих, но могу и ошибаться.

— Перечислите симптомы!

В тоне колдомедика не осталось былой радости. Передо мной стоял профессионал, всецело сосредоточенный на решении проблемы. Машинально подражая женщине, я четко отрапортовал:

— Снижение критичности мышления, апатия, легкое головокружение, повышенная болтливость, желание говорить правду и ничего кроме правды, острая боль в правой лодыжке, сильное чувство голода... Вроде бы, все.

Помфри ненадолго задумалась, анализируя полученные заклинанием данные, а затем уставилась мне в глаза и поинтересовалась:

— Вы отыскали виновника предыдущего отравления?

Три долгих секунды я боролся с собой, но чаек не оставил мне выбора:

— Да. Это Люциус Малфой. Он решил, что в последнее время я доставляю ему слишком много неудобств, нанял профессионального киллера, подменившего пачку с конфетами в 'Сладком королевстве', а после лично ликвидировал убийцу, чтобы тот не смог никому выдать имя заказчика... Поппи, а тебе не стыдно пользоваться беспомощным состоянием своего непосредственного начальника?

Колдомедик торжествующе усмехнулась и крикнула:

— Лайза!

Дверь кабинета открылась, впуская миловидную низкорослую девчушку, облаченную в темное платье, белую косынку и аналогичного цвета фартук, делавший ее похожей на школьницу. Память отчего-то решила выдать мне очередной подарочек, сообщив, что фамилия у новой ученицы Помфри — Винтерспун, что она полукровка, учившаяся на Хаффлпаффе, а незадолго до окончания войны потеряла отца, работавшего штатным колдомедиком в аврорате. Толку мне от этих сведений, разумеется, не было никакого.

— Приготовь порцию Infusionem purgatio magicae! — приказала девушке Поппи. — Ингредиенты в хранилище.

— Будет сделано, госпожа магистр, — девушка кинулась выполнять указание, а в кабинет заглянула вторая практикантка. Повыше и с длинной черной косой.

— А мне что делать? — робко поинтересовалась она.

— Ты уже закончила сортировку? — уточнила Поппи, дождалась кивка и резюмировала: — Тогда подготовь палату к приему пациента.

В моей голове вяло зашевелились мысли. Магистр? Я чего-то не знаю? Вроде бы, согласно канону, Поппи — самая обычная школьная медсестра, не имеющая никаких званий. В таком случае, почему сразу две практикантки из Мунго сочли идею обучаться у Помфри хорошей? Непонятно...

Вторая девушка, насчет которой моя память решила промолчать, упорхнула, оставив нас вдвоем. Хотя нет, втроем — я снова забыл про Ниппи!

Воспользовавшись тем, что колдомедик принялась возиться с каким-то странным артефактом, выполненным в виде линзы, заключенной в золотую оправу с многочисленными рычажками, я наградил домовика порцией силы и велел продолжать раскопки в Выручай-Комнате. Тот исчез, а Поппи, закончив настраивать диковинку, усадила меня на стул и принялась внимательно изучать опухающую лодыжку. Странный артефакт работал на манер рентгена, выводя на стекло светящееся, отчетливо различимое изображение моих костей. И не только — когда колдомедик вновь пощелкала рычажками, линза вдруг начала демонстрировать мышцы и сухожилия.

— И кто же решил столь неоригинальным способом повысить вашу откровенность? — полюбопытствовала Помфри, пока я рассматривал медицинский артефакт. — Неужели, снова Малфой?

Я даже не пытался противиться неизбежному:

— Нет. Это Фламели удружили. Сегодня я заглянул к этой парочке на чай и выяснил, что у них накопилось ко мне слишком много нескромных вопросов.

— Фламель, — задумчиво протянула колдомедик. — Что ж, это многое объясняет... Кстати, могу обрадовать — у вас не перелом, а лишь сильное растяжение. Сейчас сделаю перевязку, и спустя часок-другой сможете нормально ходить.

Достав из ящика стола какую-то мазь, Поппи щедро нанесла ее на больное место и туго забинтовала лодыжку. Едва она закончила, тихо скрипнула входная дверь, пропуская низкорослую девушку с кружкой в руке.

— Готово! — заявила Лайза, преданно глядя на женщину.

Забрав кружку у девушки, Поппи решительно сунула ее мне:

— Пейте!

— Шо, опять?! — удрученно выдохнул я, обнаружив в таре уже знакомую черную жидкость.

— А что еще прикажете делать? — развела руками колдомедик. — Судя по симптомам, Фламель использовал не обычный веритасерум и даже не его более легкие аналоги, а какую-то собственную разработку, поэтому без подготовки давать вам стандартный антидот бессмысленно и даже опасно.

Поразмыслив частью еще работающих извилин, я был вынужден признать правоту женщины. Лучше сразу вывести всю гадость из организма, нежели вводить в него очередную порцию химии, способной как нейтрализовать зелье Никки, так и наладить с ним успешное сотрудничество.

— Ненавижу алхимиков! — хмуро констатировал я и осушил кружку.

В этот раз до туалета я, слава Мерлину, допрыгать успел. Последующая процедура очистки прошла без сучка и задоринки. Я бы даже сказал — легко и непринужденно. Поскольку философский камень, частично нивелирующий воздействие 'сыворотки правды', легким взмахом волшебной палочки Помфри был вместе с одеждой отправлен в неведомые дали, мой разум достаточно быстро переключился в состояние автопилота, позволявшее выполнять команды колдомедика и не более.

Это было здорово, ведь окажись мое сознание ясным, я бы наверняка устроил сеанс самосожжения, сгорев от стыда прямо на толчке. Дело в том, что Поппи решила воспользоваться случаем и устроила для своих учениц практический урок, наглым образом используя меня в качестве наглядного пособия. Девушки принимали самое непосредственное участие в детоксикации. Трудились как пчелки, готовя необходимые зелья, удаляя заклинаниями едкий пот с моей кожи (да-да, ледяной душ, оказывается, был вовсе не обязателен!), демонстрируя наставнице навыки применения диагностирующих чар и периодически окатывая меня волнами искреннего сочувствия. К слову, сама Помфри никакого злорадства в этот раз не испытывала — видимо, оценила щедрое подношение Малфоя, организованное с моей подачи. А может, держаться в рамках профессиональной этики ее заставляло присутствие учениц — тут я не уверен.

Мерзопакостное зелье Фламеля упорно сопротивлялось магическому пургену, и улучшения долго не наступало. Я потерял счет времени, превратившись в какой-то аппарат по уничтожению лечебных препаратов. Девушки литрами вливали в меня зелья, чаще всего источавшие удушающую вонь и разъедающие рот невообразимой горечью. Видимо, потерпев неудачу со стандартным очищением, Поппи решила методично перепробовать все имеющиеся в запасе антидоты в расчете, что один из них подействует.

Лично мне такой способ казался донельзя глупым. Ведь если укушенному неизвестной ядовитой змеей человеку ввести несколько разных противоядий, то они прикончат его быстрее самого яда. Но что бы я понимал в колдомедицине? Вскоре необычная тактика мадам Помфри принесла плоды. Мое сознание стало потихоньку проясняться, чем я не преминул воспользоваться, занявшись самобичеванием — уж больно обстановка располагала.

Млять, это же надо было так феерически облажаться! Расслабившись после довольно удачного разговора с Малфоем, ощутив уверенность и привкус первой победы, во время встречи с Фламелями я действовал, как безмозглый кретин. И что обиднее всего, на 'сыворотку правды' мое головотяпство списать нельзя — куролесить-то я начал задолго до ее приема. Количество ошибок и просчетов, которые я совершил перед началом допроса, не поддается исчислению. Даже удивительно, почему супружеская пара меня сразу не раскусила. Знание канона, опыт прошлой жизни, сила великого мага — все это нисколько мне не помогло, а от бесславной гибели уберегло лишь чудо.

Да-да, именно гибели! На трезвую голову я понимал, что семейка долгожителей точно не оставила бы меня в живых. Попаданца, опрометчиво решившего, что он сможет вертеть будущим данного мира, как ему заблагорассудится, Фламели сочли бы угрозой их благополучию. Ведь прожить шесть веков и не стать параноиком невозможно (об этом косвенно свидетельствовали их отношения с родственниками, от которых парочка долгожителей отмахивалась, словно от назойливых мух).

Это Дамблдор им был полезен — как-никак, бывший ученик, влиятельная фигура в Англии и далеко не последний человек на международной арене, а вот маггл, не обладающий памятью Альбуса, но возомнивший себя вершителем судеб — однозначно нет. Узнав о подмене, Фламели выкачали бы из меня всю полезную информацию и устроили бы 'фальшивке' сердечный приступ. Это им раз плюнуть! А учитывая таланты Пери по выращиванию необычных травок, навыки ее супруга в варке специфических зелий и недавние события, осматривающие мой хладный труп авроры ничего бы не заподозрили. Сгорел старичок на работе — бывает! Говорили же ему, что три столь ответственные должности совмещать крайне тяжело...

Причем приветливо-радушное поведение Пернеллы меня никоим образом не обольщало. Сейчас я был готов поклясться, что она просто отыгрывала свою роль в стандартном спектакле под названием 'добрый и злой полицейский'. И за доказательствами далеко ходить не надо. Достаточно припомнить мерзкую ухмылку на лице златокудрой богини, сопровождавшую вопрос: 'Еще чайку?'.

Воспоминание оказалось настолько ярким, что меня передернуло от отвращения. Интересно, а по какой причине зелье не подействовало на самих Фламелей? Пили-то мы из одного заварника. Неужели, химия была только в моей чашке? Тогда почему Николас не позволил мне взять третью порцию? Впрочем, вполне возможно, ответ кроется в эликсире долголетия, который супруги наверняка приняли прямо перед моим визитом. Он свел на нет действие нескольких глотков, что успели сделать Фламели, усыпляя мою бдительность, а на меня 'зелье болтливости' произвело поистине убойный эффект. Пил-то я его натощак и даже без сахара!

— Все! — объявила Помфри, в очередной раз лично проведя диагностику. — В вашем организме не осталось той дряни, которой вас напоил Фламель, почти все последствия отравления удалось снять, а связки благополучно восстановились. Однако не спешите радоваться, отпускать я вас никуда не намерена! После столь энергичной чистки вашему телу требуется время на реабилитацию, поэтому... девочки, помогите господину директору одеться и проводите его в палату!

Махнув палочкой и заставив бинты на моей ноге исчезнуть, Поппи удалилась. Я же, невзирая на вялые попытки сопротивления, был облачен в больничную пижаму и под белы рученьки отведен к койке с разобранной постелью. Лайза даже подушку мне поправила и одеяло подоткнула — прямо как ребенку. От стыда у меня пылали щеки, но что поделать? Назвался больным — изволь соответствовать! Поблагодарив исполнительных девушек за заботу, я проводил их взглядом до дверей и вновь погрузился в невеселые мысли.

Встреча с Фламелями помимо выявления завышенного уровня моей самонадеянности показала, что знание канона ровным счетом ничего не стоит. Сосредоточившись на ключевых событиях, я забыл о простой вещи — чтобы они произошли, нужны определенные факторы. Типа того же просвещения Волди по поводу местонахождения философского камня. Это вам не пресловутый 'эффект бабочки', когда известную историю меняет одно случайное воздействие на прошлое. Здесь для того, чтобы сюжет двинулся по описанным Роулинг рельсам, мне самому нужно наделать множество бабочек и рассадить их в положенных местах.

Да уж, знатный щелчок по носу! Именно поэтому я не считал получение философского камня положительным моментом. Да, у меня теперь имеется приманка для Темного Лорда, но ведь цербер в Хогвартсе уже не появится. Стало быть, шансы на успех у Квиррелла-Волди повышаются. А если учесть, что я не представляю, где искать зеркало 'Еиналеж', ставшее основным препятствием на пути парочки к заветному сокровищу...

Хотя, в воспоминаниях Альбуса мелькал некий набитый антиквариатом бункер, в углу которого я приметил ростовое зеркало в массивной позолоченной раме. Но, опять-таки, даже если это — именно тот артефакт, где мне искать данное хранилище? М-да, похоже, работы по усвоению памяти директора нужно ускорить, несмотря на огромный риск утратить свою личность или попросту свихнуться в процессе восстановления воспоминаний. Как раз место подходящее — Поппи, если вдруг что, сможет меня откачать.

Не успел я от слов перейти к делу и привычно отрешиться от окружающего мира, как тихо скрипнула дверь, впуская недовольного колдомедика с подносом в руках. Мой измученный зельями желудок требовательно квакнул в предвкушении сытного обеда. Когда же Помфри подошла поближе, я заметил, что на подносе помимо тарелок и кружек лежит моя палочка и кроваво-красный камешек.

— Господин директор, вы бы хоть предупредили, что носите при себе опасный артефакт! — с укоризной заявила Поппи, пристраивая поднос на койке. — Моя домовушка, намеревавшаяся почистить вашу одежду, пресытилась энергией и сейчас пребывает в глубокой коме, из которой до конца недели точно не выберется. И как мне теперь быть? Да, у меня появились ученицы, но не дергать же их по бытовым мелочам триста раз на дню?

Я не особо верил в совпадения, но когда после этих слов рядом с моей койкой возник Ниппи и бодро отрапортовал о завершении поисков, поневоле задумался. Может, вселенная, услышав сочащиеся пессимизмом мысли неудачника-попаданца, начала сама под него подстраиваться? Чтобы внушить глупцу некую надежду на лучшее и заставить еще немного побарахтаться? Нет, этот вариант мне категорически не нравится!

— Ниппи, — обратился я к малышу. — С этой минуты ты поступаешь в распоряжение мадам Помфри.

Уши домовика поникли, а выразительные глаза начали стремительно наполняться слезами.

— Господин директор недоволен Ниппи, — понурившись, дрожащим голосом протянул ушастик. — Ниппи — плохой домовой эльф!

— Не говори ерунды! — возразил я. — Я очень тобой доволен. Просто эльфийка мадам Помфри временно нетрудоспособна. И пока она не оклемается, ты будешь выполнять работу в больничном крыле вместо нее. Ясно?

Слезы высохли будто по волшебству. Домовик радостно закивал головой. А когда я одарил его силой, и вовсе был готов мне ноги расцеловать, если бы те не укрывало одеяло. Поппи только головой покачала, глядя на приплясывающего от избытка энтузиазма малыша. Пожелала мне приятного аппетита и удалилась, велев домовику следовать за ней. Я же спрятал камень в нагрудный карман пижамы и принялся насыщаться. Смолотил все, что было на подносе, однако даже отголоска насыщения не почувствовал. Словно еда в мгновение ока исчезла в черной дыре, образовавшейся в желудке, лишь раздразнив мой аппетит. Из-за этого скользнуть в медитацию не получилось — чувство голода оказалось настолько сильным, что сбивало концентрацию. Несколько безрезультатных попыток подтвердили, что мои планы полетели под хвост Фоуксу.

Вскоре пустая посуда была убрана расторопным Ниппи, и потянулись томительные минуты бестолкового ожидания неизвестно чего. О том, чтобы воспользоваться случаем и пару часиков вздремнуть, не могло быть и речи. Я ворочался с боку на бок, не представляя, чем себя занять. Заглядывающие в окно солнечные лучи медленно ползли по полу, подражая улитке. Спустя вечность в палату заглянули практикантки, принесли кружку с очередной мутной и невероятно горькой бодягой, дождались, пока я ее выпью, по очереди проверили меня диагностическими чарами и снова бросили одного. Хоть бы книжку какую-то принесли! Или газетку. Да я даже на школьную документацию согласен!

Голод донимал все сильнее. Чтобы хоть как-то развлечься, я встал и начал выполнять предписанные Помфри упражнения. Затем, вспомнив недавнюю идею, трансфигурировал из воздуха простенькие гантели (разумеется, трансфигурация из дерева, камня или даже земли вышла бы менее энергозатратной, но силы у меня хоть отбавляй, а воздух ведь тоже состоит из молекул!) и принялся качаться. Упорно, сосредоточенно, не жалея себя. До мозолей на ладонях, до боли в мышцах, до звездочек в глазах из-за нехватки воздуха. Не представляю, что на меня нашло. Так я жилы не рвал, даже когда в прошлой жизни ходил в тренажерный зал. Зато на какое-то время удалось выбросить из головы мысли о еде...

— Вот уж не думала, что вы настолько сильно хотите похудеть, что готовы опуститься до маггловских методов сжигания жира!

Наполненный иронией голос колдомедика стал для меня полнейшей неожиданностью. Я даже гантельку выронил. Устало покосился на Поппи, явившуюся лично проверить своего вип-пациента, и отозвался:

— 'Маггловский' не означает — плохой!

Переведя дух и развеяв спортивные снаряды, я повернулся к Помфри, не сводящей с меня внимательного взгляда. Судя по сильному удивлению, сквозившему в эмоциях женщины, она довольно долго наблюдала за тем, как 'самый тяжелобольной в мире человек' с остервенением размахивает железками. Похоже, увлекшись тренировкой, я конкретно так выпал из жизни. Интересно, чем же вызвано подобное состояние? Побочным эффектом какого-то зелья или влиянием энергетики философского камня?

— Надеюсь, увеличение физических нагрузок не повредит моему здоровью? — запоздало испугался я.

— Вообще-то, об этом нужно было спрашивать до начала издевательств над собой! — заявила Помфри, не слишком довольная моим самоуправством. — Но нет, не повредит. Подобные упражнения с большой долей вероятности могут даже пойти вам на пользу. Если, конечно, не будете бросать железки себе на ноги.

— Постараюсь до этого не доводить, — я вытер рукавом пот с лица и озвучил главный вопрос: — Долго мне еще здесь придется валяться?

Поппи задумалась. Затем повторила сеанс изучения диагностическими чарами и не слишком уверенно констатировала:

— Я не вижу никаких отклонений... что странно, учитывая отравление и перенесенную процедуру очистки. Был бы на вашем месте обычный ученик, я бы наверняка задержала его еще на сутки, чтобы удостовериться в стабилизации состояния, однако вы же у нас — волшебник занятой, поэтому не смею больше отнимать ваше драгоценное время. Но помните, если почувствуете даже легкое недомогание или заметите возвращение симптомов — сразу ко мне! С зельями Фламеля шутки плохи!

— Разумеется, — пообещал я, едва сдерживая ликование.

— И еще... Господин директор, а вы ничего не хотите мне сказать?

— Вроде бы, нет.

— То есть, вас не тревожит тот факт, что у меня появились ученицы?

Вопрос колдомедика за милю разил подвохом, однако моя память снова захотела поиграть в молчанку, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и уподобиться евреям:

— А почему меня это должно волновать? Думаю, постепенная передача молодому поколению накопленного опыта никак не скажется на качественном и своевременном выполнении твоих обязанностей... Или я ошибаюсь?

— Нет, вы абсолютно правы, — поспешно подтвердила Поппи. — Просто меня удивляет... Впрочем, не обращайте внимания! Так, мысли вслух... Что ж, надеюсь, вы продолжите следовать выданным ранее инструкциям. И прошу, хотя бы пару дней воздержитесь от приема любых веществ, нарушающих работу головного мозга! Дайте своему организму передохнуть!

Мне захотелось напомнить Помфри, что отраву я употреблял не по своей воле. Но тут вдруг вспомнились претензии Николаса насчет безоара и иже с ним, поэтому я проглотил рвавшееся наружу язвительное замечание и покладисто пообещал впредь быть предельно осторожным. Удовлетворенная ответом Поппи удалилась, оставив меня в раздумьях. Сто пудов, колдомедик начала что-то подозревать! Судя по вопросу и последующему уходу (а вернее, бегству) со 'скользкой' темы, я умудрился на чем-то проколоться. Но на чем конкретно — хрен его знает. И это будет похуже второго пришествия Волдеморды. Мне же еще целый месяц придется пить ее зелья, так что если вдруг старушка захочет последовать дурному примеру Фламелей — я обречен.

Заставив меня вздрогнуть и сбиться с мысли, в палате появился Ниппи с моей почищенной и поглаженной одеждой. Поблагодарив домовика, я привычно передал ему немного энергии и попросил за работой в больничном крыле не забывать про свои ежедневные обязанности, будь то снабжение феникса свежим кормом или доставка моей корреспонденции. Радостный ушастик пообещал, что непременно за всем проследит, и снова испарился. Я же скинул пропитавшуюся потом пижаму и облачился в 'цивильное'.

Штаны и пиджак снова пришлось уменьшать на несколько размеров, и это хоть как-то компенсировало мои сегодняшние злоключения. Хм, даже не знаю, что лучше — месяц на одуванчиковых салатиках или еще пять-шесть процедур очистки? Разумеется, Помфри заявила, что это огромный стресс для организма, но ее диета наносит ничуть не меньший удар по моей нежной и легкоранимой психике. Я и так уже от любого хлопка за сердце хватаюсь, а что будет дальше? Может, ну ее, эту идеальную фигуру? Ради кого стараться? Минерва что-то не спешит отвечать мне взаимностью, а других достойных кандидаток поблизости не наблюдается.

Переложив философский камень в боковой карман и сунув в рукав палочку, я бодро покинул больничное крыло, ощущая приятный зуд в натруженных мышцах и непривычную легкость в теле. Это было более чем странно, ведь после столь интенсивной тренировки я должен был лежать пластом, не реагируя на внешние раздражители. Готов дать руку на отсечение — причина в камешке Фламеля. Именно он пробудил во мне острое желание физических нагрузок и насытил тело энергией. С одной стороны, хорошо, что я в кои-то веки не чувствую себя старой развалиной, но с другой, меня настораживает такая беззащитность перед воздействием артефакта, способная привести к плачевным последствиям.

Ведь привыкнуть к халяве можно быстро, но что потом? Смогу я отказаться от постоянной энергетической подпитки или окончательно превращусь в наркомана — эдакую причудливую смесь Толкиеновского Голлума и местного домового эльфа? Ой, не уверен. Даже сейчас мысль о том, чтобы расстаться с камнем, вызывает у меня неприятие, а значит, опасный артефакт нужно срочно где-нибудь спрятать. В каком-нибудь надежном месте, которое затем во избежание соблазнов обходить десятой дорогой... В общем, ноги сами понесли меня в Выручай-комнату.

Иней на картинах в коридоре восьмого этажа уже успел растаять, и мне пришлось накладывать чары заново. Огромный склад забытых вещей встретил меня пылью и тишиной. Сундук с крестражами стоял на своем месте. Оглядев его, я задумчиво погладил бороду. Хранить мощный источник силы рядом с двумя магическими образованиями, по сути своей являющимися паразитами — не лучшая идея. Помнится, осколок души из дневника, высосав жизненную силу у Седьмой Уизли, мог даже заклинания кастовать, а мне только парочки призрачных Волдемортов в школе не хватает для полного счастья! Кроме того, в Выручай-комнату изредка наведываются домовики, а значит, история с эльфийкой Поппи может повториться.

В голове возникла сценка, словно вырезанная из какого-то фильма ужасов. Крупным планом зрителю показывается участок покрытого пылью пола, на котором лежит темно-красный камень, пульсирующий неярким светом. Затем камера медленно отъезжает, и становятся видны окружающие его бесчувственные тела ушастиков, которые валяются в самых разных позах, но с одинаково дебильными улыбками на мордашках. Камера отъезжает еще дальше, демонстрируя общий план, и выясняется, что домовиков десятки... сотни...

Я помотал тыковкой, прогоняя чересчур яркое видение. Да, это место явно не подходит для хранения подарка Николя. Но куда мне его девать? Отправить в 'Гринготтс', где у Альбуса должен быть свой сейф? А если канон не врет, и гоблинский банк действительно легко ограбить? Черт возьми, куда не кинь — всюду клин! Что ж, тогда пусть камень останется при мне. Да, так будет гораздо надежнее... И это ни в коем случае не зависимость, а лишь беспокойство о ценной вещи! Вот вспомню, где находится зеркало желаний — сразу же перепрячу!

Успокоив совесть, я направился в дальний расчищенный от мусора угол комнаты, куда Ниппи собрал все находки. Их было немало. Основу, разумеется, составляли книги. Судя по надписям на потрепанных корешках — школьные учебники. Однако исполнительный домовик не поленился добавить к ним какие-то старые свитки, тетрадки, отдельные пергаментные листы, мятые газеты и журналы — десяток выпусков 'Ведьминого досуга' и парочку маггловских 'Плейбоев' за семьдесят первый год. В общем и целом, это все являлось макулатурой, которую даже старьевщику нести стыдно. Урон репутации будет большим, нежели выручка от продажи.

Перспективнее выглядела отдельно сложенная, переливающаяся разноцветными нитями силы кучка артефактов. Или просто зачарованных вещей, поскольку в этой груде можно было разглядеть и веер, и складной цветастый зонтик, и несколько резных шкатулок, и маленькое зеркальце, и серебряную вошегонялку, а также много других интересных предметов домашнего обихода. Детально изучать эту коллекцию я не стал, поскольку директорская память напомнила о существовании рунной защиты, которой обожали пользоваться представители древних родов, и которая могла так шарахнуть любителя брать чужое, что мало не покажется. Просто окинул любопытным взглядом и перешел к главному блюду.

К моему огромному удивлению, Ниппи сумел-таки отыскать в грудах хлама деньги и драгоценности. Конечно, в сравнении с другими находками, груда монет и ювелирных украшений выглядела жалко, но она была! Несколько порванных серебряных цепочек грубой работы, три золотые запонки, сережка с мелким изумрудом, четыре серебряных кулона разной формы, явно маггловская заколка в виде золотой бабочки со стразами, которую домовик по ошибке принял за драгоценность, золотой браслет (опять же, порванный), несколько наручных часов (соответственно, маггловских), одни карманные и множество монет. В основном, медных.

Оглядев эту груду и не обнаружив в ней магии, я принялся предметно изучать добычу. Все украшения годились только на лом, за который много денег не выручить, но монеты привели меня в полный восторг. Галеоны, сикли и кнаты, привычные современным магам, составляли лишь третью часть, а остальные пришли в Хогвартс из мира магглов. Фунты, шиллинги, пенсы, фартинги, гинеи, кроны, американские центы, русские копейки времен Николая Первого, а также серебрянные и медные кругляши с неровными краями, на которых я не смог найти ни номинала, ни года чеканки. Причем все они были в прекрасном состоянии, что гарантировало их высокую стоимость у нумизматов.

Разумеется, первым делом я внимательно изучил золотой галеон. И сделал вывод, что ни хрена он не золотой. Вес и твердость и близко не соответствовали благородному металлу. Оно и понятно, ведь монеты в магической Англии чеканились гоблинами, а те ставили перед собой главную задачу — защититься от подделок. Поэтому для создания галеонов и сиклей использовались не чистые драгоценные металлы, а особые, устойчивые к воздействию магии сплавы, секрет производства которых являлся основой монополии коротышек в банковской сфере. Так что с 'гениальной' схемой обогащения, упомянутой в некоторых прочитанных мною фанфиках, я пролетел, как фанера над Парижем.

Трансфигурировав из какого-то листа пергамента крепкий мешочек, я принялся сгребать находки в него, пообещав себе при первом же удобном случае смотаться в Лондон и заняться их реализацией. Конечно, я слабо разбираюсь в нумизматике, но уверен, благодаря пассивной легилименции мне не составит труда сплавить старинные монеты по реальной цене. Часы можно попытаться спихнуть в антикварном магазине, а прочее наверняка возьмут в любом ломбарде. Короче, живем! Завязав мешочек, весивший порядка трех кило, я уменьшил его простеньким заклинанием, сунул в карман и довольный покинул Выручай-комнату. Понаблюдал за тем, как растворяется в каменной кладке дубовая дверь, и неспешно двинулся к директорскому кабинету.

Разумеется, я отдавал себе отчет в некоторой абсурдности намеченных планов. Дамби глупцом не был и наверняка имел какие-то накопления — сейф в 'Гринготтсе', счет в Швейцарском банке, секретную заначку в кабинете или просто кубышку с золотом, закопанную где-то в Запретном лесу. Мне нужно лишь вспомнить о них и более не зацикливаться на финансовых вопросах. Однако менталитет русского человека и сюжеты сотен прочитанных фанфиков вынуждали меня срочно обеспечить запас деньжат на черный день. Именно поэтому я затеял возню в Выручай-комнате. Ведь, как известно, пухлая пачка валюты под матрацем согревает душу лучше всяких мыслей об абстрактных сейфах и хранилищах с сокровищами.

Дорога в родные пенаты вышла извилистой. И дело тут не в архитектуре Хогвартса. Просто я решил слегка перестраховаться и изобразить для многочисленных соглядатаев обычную прогулку по школе. Хоть память у скучающих обитателей портретов и была куриной, но они вполне могли заинтересоваться моими визитами на восьмой этаж и по доброте душевной кому-нибудь сболтнуть о данном странном факте. Тем же преподавателям, например. А мне повышенное внимание к месту хранения крестражей Волди ни к чему.

Ведь это только Поттер и компания могли целый год тайно собираться в Выручай-комнате, свято уверенные в том, что никто из персонала школы не знает об их кружке, а мне благодаря памяти Альбуса было доподлинно известно, что портреты, призраки и домовики — это прекрасные шпионы, в обязанности которых входило своевременное оповещение директора и учителей Хога о разных безобразиях. Так что канонные визиты Блэка, выгул василиска и тролля точно были срежиссированы Дамблдором от и до. Впрочем, как и последующие приключения Необычайно-Живучего-Мальчика.

Задумавшись о перипетиях канона, я свернул в очередной коридор и едва не столкнулся с невысокой женщиной в длинном изумрудном платье. На узнавание потребовалась секунда. Растрепанные каштановые волосы, стянутые банданой, напоминающей самый обычный шарф, очки с сумасшедшим количеством диоптрий, при одном взгляде на которые в голове пронеслось: 'Оцки н-нада? А чотки? Чотки н-нада?', на шее безвкусные бусы ярко красного цвета, а в руке корзинка, накрытая цветастым платком. Похоже, судьба свела меня с очередным крайне колоритным персонажем Поттерианы — Сибиллой Трелони, прапрапра... упс, перебор! просто праправнучкой известной прорицательницы Кассандры. Нет, не той, что из древнегреческих мифов (даже великие волшебники столько не живут!), а просто названной в ее честь.

— Здравствуй, Сибилла! — приветливо улыбнулся я.

— Приветствую вас, господин директор, — нараспев замогильным голосом протянула женщина. — Мой дар предупреждал меня, что наша встреча состоится именно сегодня. Но кто я такая, чтобы перечить провидению?

Фраза прозвучала довольно угрожающе и заставила меня задуматься. В прочитанных фанфиках содержалось мало информации, касающейся Трелони. Лично мне не попалось ни одного, в котором прорицательница выступала бы в роли главного действующего лица. А все потому, что подавляющее большинство авторов убеждены — она является шарлатанкой, использованной Дамблдором для создания пророчества, которое послужило основой ловушки для Тома. Я тоже склонялся к этой версии. Ведь больше пророчеств Сибилла не изрекала (спектакль для Поттера о слуге Волди в третьей книге явно был подстроен, как и последующее бегство Петтигрю, так что я его пророчеством не считаю), и всю дорогу вела себя как самая обычная цыганка. Старательно пудрила окружающим мозги и пугала детей предсказаниями скорой смерти.

Однако на просторах фандома существовало иное объяснение странностей данного персонажа. Некоторые фикрайтеры отчего-то решили, что внешний облик — лишь искусная маска, используемая Трелони для защиты от загребущих лапок власть имущих, и эта версия также имела право на существование. Ведь, если разобраться, по канону Сибилла как сыр в масле каталась. Жила в Хоге, получала неплохую зарплату за свои кривляния перед учениками, абсолютно не опасалась последователей Волди и даже поучаствовала в финальной битве, умудрившись при этом выжить. Слепая удача или закономерный результат предвидения?

— Я тоже рад тебя видеть, — наконец, сумел я подобрать подходящие случаю слова. — Как там дела в будущем? Ожидать завтра дождика?

— Будущее туманно и неопределенно, — все тем же пробирающим до костей голосом ответила Трелони. — Оно наполнено трудностями и испытаниями, которые нам предстоит преодолеть. И влага с небес — лишь небольшая их часть.

Не дождавшись продолжения, я кивнул:

— С этим трудно поспорить. Но, я надеюсь, ты готова к испытанию под названием 'новый учебный год'?

На лице Сибиллы мелькнула торжествующая ухмылка:

— Я знала, что вы об этом спросите, господин директор. Учебные планы готовы, программа составлена, а судьбы одаренных третьекурсников, выбравших изучение моего предмета, внимательно рассмотрены. Для вашего волнения нет причин.

Прорицательница улыбнулась и переложила корзинку в другую руку. Судя по побелевшим, с четкими отметинами от прутьев ручки, пальцам женщины, ноша была довольно тяжелой. Но гадать, ради чего затворница осмелилась покинуть свою обитель, мне не пришлось. Под цветастым платком что-то тихо звякнуло.

'Одна звенеть не будет, а две звенят не так!' — вспомнил я старую поговорку.

М-да, похоже, алкоголизм среди преподавательского состава Хогвартса — это действительно проблема. Сначала Хуч, теперь Трелони. Не удивлюсь, если вдруг выяснится, что Снейп втихаря смастерил у себя в лаборатории самогонный аппарат и частенько синячит в гордом одиночестве.

— Вижу, ты вдобавок ко всему перечисленному решила запастись средством для протирания хрустальных шаров, — констатировал я, кивнув на корзинку. — Или это смазка для всевидящего ока? Прости, Сибилла, я в этом совсем не разбираюсь, но надеюсь, твой дар способен показать, что случится с преподавателем Хогвартса, опрометчиво решившим провести урок в состоянии алкогольного опьянения. Ведь так?

Трелони обиженно поджала губы и нормальным, безо всяких потусторонних ноток голосом заявила:

— В моем ближайшем будущем подобных событий я не вижу, а в судьбу моих коллег предпочитаю не заглядывать, поскольку это крайне невежливо по отношению к ним.

Я покачал головой:

— Ну, это ты зря. В дружном коллективе все стараются помогать друг другу, а твой дар может принести огромную пользу всем нам. Недаром же магглы говорят — кто предупрежден, тот вооружен. И если дело лишь в вопросе этики, лично я даю разрешение изучать мое будущее, сколько тебе заблагорассудится. Когда обнаружишь что-нибудь ужасное или просто неприятное, сразу сообщи! Знаю, судьбу обмануть нельзя... но пытаться-то никто не запрещал!

Я широко улыбнулся, демонстрируя, что шучу, но Сибилла меня не поддержала. Прорицательница замерла и пристально на меня уставилась, будто восприняла мои слова как приказ. От вида выпученных глаз мне стало не по себе, но я терпеливо ждал, чем закончится представление. Само собой, особо не надеясь, что гадалка выдаст нечто полезное. Такое бывает только в третьесортных фанфиках, а здесь реальная жизнь со своими законами. Нет, мне просто было любопытно послушать, какие фразы используют цыганки волшебного мира. Ну не дальняя же дорога, ведущая в казенный дом, меня ожидает, хе-хе!

— Я вижу... вижу, что вы сильно изменились. Очень сильно, — наконец, выдохнула Трелони.

— Да вот, решил сбросить лишний вес и...

Сибилла вскинула руку в повелительном жесте, не дав мне закончить:

— Я говорю не о внешнем виде! Главные изменения произошли внутри, а форма всего-навсего подстраивается под содержание.

Я опешил. Хрена себе! Называется, потроллил шарлатанку! Да она же меня раскусила, как спелый орех!

— А это хорошо или плохо? — уточнил я, раздумывая, что лучше — приласкать пучеглазую обливиэйтом или перестраховаться и шмальнуть авадой.

— Все мы ежесекундно меняемся, становясь старше, мудрее, опытнее, — нараспев произнесла Сибилла, судя по ровным эмоциям, даже не подозревая, что ей грозит. — Но решить, к лучшему приведут эти изменения или наоборот, можем лишь мы сами. Так предопределено мирозданием, заложившим немалую долю эгоизма в человеческую природу. И я вижу, что мое мнение не так важно для вас, как принятое недавно решение измениться, поэтому даже не стану его озвучивать. Вселенная не терпит пустословия, а посему... до встречи, господин директор! Я знаю, в будущем она непременно произойдет.

Кивнув мне на прощание и поправив очки-лупы, Трелони поудобнее перехватила корзинку и двинулась в сторону Северной башни.

— До свидания, Сибилла, — отозвался я с некоторым облегчением, выпуская из пальцев кончик волшебной палочки.

Ну, блин, гадалка хренова! Напугала до усрачки! Я ведь уже решил, что эта стрекоза меня насквозь видит, и если бы не слова о решении измениться, реально попытался бы подправить ей память. Или попросту убил бы, поскольку и близко не представляю, как правильно накладывать обливиэйт, а на навыки Альбуса надежды мало... Стоп, а если Трелони сейчас специально несла всякую чушь, рассчитывая меня успокоить? Так сказать, потроллила тролля — заставила меня немного понервничать, не выходя за рамки выбранного образа, и удалилась с гордо поднятой головой, не опасаясь удара в спину.

Чувствуя, что извилины начинают плавиться, я принял волевое решение отложить касающиеся прорицательницы вопросы до лучших времен. В любом случае, проблем с ней быть не должно, ведь шарлатанка не могла увидеть подмену, а обладательница работающего дара должна сообразить, что раскрывать мой секрет не в ее интересах. Если бы не испуг, я бы это сразу понял, а не хватался бы за волшебную палочку. И хорошо, что достать не успел, иначе мог таких дров наломать... А вообще, стоит задуматься, почему рефлексы у меня постоянно бегут впереди мозгов?

Почесав тыковку, я бросил взгляд на стены, на которых крайне удачно не оказалось ни одного портрета, и направился к себе в берлогу.

Глава 10

Я надеялся добраться до директорской башни без приключений, но оказалось, что лимит новых знакомств, назначенных мне судьбой на этот день, еще не был исчерпан. На подходах к каменной горгулье я встретил Помону Спраут, которая, судя по эмоциям, как раз направлялась ко мне. Внешне профессор травологии была как две капли воды похожа на свой киношный аналог. Возраст примерно сорок пять лет, рост — на голову ниже меня. Такая же невзрачная светло-коричневая мантия, такой же мятый уродливый колпак с широкими полями на голове, из-под которого выглядывали пепельного цвета кудри. Румяное лицо с густыми бровями, носом-картошкой и без малейшего признака косметики, полноватая фигура... В общем, самая обычная пенсионерка-дачница. Только выращивает не огурцы с помидорами, а всякую магическую хрень типа мандрагор или дьявольских силков.

— Вечер добрый, господин директор! — радостно поприветствовала меня женщина. — Как ваше здоровье? Слышала, вы сегодня опять угодили в больничное крыло.

Ну ни фига себе! Похоже, в Хогвартсе скорость распространения слухов достигает скорости звука. Тут чихнуть не успеешь, а с другого конца замка уже крикнут: 'Будьте здоровы!'. Магия, чтоб ее!

— Рад тебя видеть, Помона! — отозвался я, подходя к декану Хаффлпаффа. — Со здоровьем у меня все в полном порядке, это даже Поппи признала. А как твои дела? Что новенького выросло в теплицах?

Профессор поправила свой ужасный колпак и печально вздохнула:

— Дела хуже некуда. Пока я проведывала родных, погиб почти весь урожай прыгающих луковиц. Видимо, домовики забыли закрыть ящики с рассадой, и та разбежалась по всей теплице. Половина пошла на удобрение для ползучего плюща, а остальное сожрала зубастая герань, которая на такой подкормке за сутки успела вымахать до рекордного метра в высоту, выбралась из горшка и, недолго думая, закусила поспевающими рядом визгоперками. А кусты ядовитой тентакулы, глядя на все это непотребство, решили досрочно сбросить листья, так что на хороший урожай фасоли можно не надеяться... В общем, я только сейчас закончила с уборкой и ликвидацией последствий этой ужасной катастрофы.

— Сочувствую, — как можно искренне произнес я.

— Да, господин директор, — оживилась Спраут. — Тут ко мне утром Хагрид заходил... Это правда, что вы разрешили использовать прилегающую к школе территорию для выращивания магических растений?

— Что ж, давай поднимемся в кабинет, и я тебе все подробно объясню.

Профессор не возражала. Горгулья послушно скользнула в сторону, и мы начали восхождение. Что Помона, что я спешить не собирались, но винтовая лестница была длинной, и где-то посередине мы с профессором, не сговариваясь, остановились, чтобы немного передохнуть.

— А что, чары движения перестали работать? — поинтересовалась Спраут, обмахивая лицо шляпой.

Этот вопрос заставил заработать мою память, которая пояснила, что коротким словом-активатором эту бесконечную лестницу можно превратить в эскалатор, который мигом доставит нас наверх. Спрашивается, и почему я раньше об этом не вспомнил? Все ножками да ножками.

— Нет, с ними все в порядке. Просто Помфри сказала, что физические нагрузки пойдут мне на пользу. А ты что, сильно устала?

— Нисколько! — решительно заявила Помона, нахлобучив шляпу и ухватив меня под локоть.

Вдвоем мы таки покорили эту вершину, вошли в кабинет и замерли. В комнате царил самый натуральный бардак. Документы, доселе аккуратными стопками лежавшие на столе, сейчас равномерно усеивали пол. Одни были смяты, другие порваны, на нескольких листах виднелись длинные прорехи, оставленные чьими-то острыми когтями. Валявшиеся у стола бумаги оказались щедро залиты чернилами и вряд ли подлежали восстановлению. С десяток стоявших на полках устройств и позолоченных безделушек были сброшены со своих мест и вдребезги разбиты, безжалостно развороченный подлокотник дивана демонстрировал пуховую набивку. Довершала картину пара десятков мелких перышек знакомого золотистого окраса.

— А я думала, это у меня в теплице не прибрано, — протянула Спраут, оглядывая разгром.

Мой взгляд остановился на фениксе, беззаботно дремлющем на жердочке:

— Фоукс! Фоукс, мать твоя курица, а ну, живо просыпайся!

Птах лениво достал голову из-под крыла и окинул нас мутным взором. Образы, пришедшие в мое сознание от фамильяра, можно было расшифровать как: 'Привет! Чего шумим?'.

— Это что за кавардак? — с трудом удерживаясь в рамках цензуры, вопросил я.

Феникс оглядел кабинет, почти по-человечески пожал крыльями и пояснил, что после моего ухода они с Матильдой 'немного пошалили' ко взаимному удовольствию. Самочка оказалась весьма горячей, и угомонились птички нескоро, в процессе любовных игр разнеся мой кабинет. А сейчас Фоукс очень хочет спать, поскольку последний раунд выдался крайне изматывающим. У него даже сил нет, чтобы извиняться за последствия своих развлечений.

— Вот, значит, как? — зло протянул я, глядя на то, как феникс невозмутимо возвращает голову под крыло. — Ладно, негодник, ты у меня еще поплачешь! И перьями поделишься, и даже кровушки нацедишь, если понадобится.

— Это все устроил Фоукс? — удивленно вскинула брови Помона. — Но зачем?

— Да так, очаровывал одну залетную жар-птицу, — пояснил я. — Ловелас хренов! Не мог выбрать для любовных игрищ более подходящее место!

Я был в ярости. Нет, ну каков наглец! Главное, как потрахушки — так ему, а как уборка — так мне. Хорошо устроился! И Матильда эта совсем страх потеряла! Это надо же было додуматься использовать мою мягкую мебель в качестве когтеточки! Вот же наглая тварь... Постойте-ка, а если золотая пташка опоздала намеренно? С этими магическими созданиями нельзя ни в чем быть уверенным, но уж больно хитрыми были глазки у пернатой в тот момент, когда она вручала мне портключ. Как будто специально подстроила все так, чтобы я отправился к Фламелям один, дав ей возможность всласть поразвлечься с Фоуксом. У-у, подлая бестия! Недаром же люди говорят, что с годами питомцы становятся похожими на своих хозяев.

Пока я прикидывал, как мне это все убирать, Спраут достала волшебную палочку и решительно ею взмахнула. Ближайшие десяток документов поднялись в воздух, разгладились, собрались в стопку и отправились на пострадавший диван, а Помона сосредоточилась на следующей партии. Несколько листов после тихого 'репаро' быстро зарастили дырки от когтей, разрозненные клочки сами собой сложились в чье-то заявление... Понаблюдав немного за женщиной, я очнулся и включился в работу.

Вдвоем нам быстро удалось ликвидировать беспорядок. Как выяснилось, 'эванеско' с минимальным насыщением силой прекрасно удаляло с пергамента разлитые чернила, не причиняя вреда тексту документов, а разбитые фигурки замечательно склеивались 'агглутиумом'. Артефакты им починить не удалось, но меня это не расстроило, поскольку все они предназначались лишь для пускания пыли в глаза посетителей (разумеется, в переносном смысле). Диванчик тоже получилось восстановить так, что на обивке не осталось ни следа от порезов.

Когда общими усилиями документы были собраны, я не стал их сортировать, а обычной 'левиосой' отправил в шкаф эту макулатуру, которая вряд ли пригодится мне в ближайшем будущем. Затем взял все золотые и огненно-рыжие перышки виновников преступления, еще в самом начале уборки предусмотрительно собранные 'акцио', и трансфигурировал их в симпатичную брошку, изображавшую ветвь папоротника. Приобретя твердость металла, перья сохранили свою структуру и необычный цвет, из-за чего готовое украшение выглядело похожим на причудливо изогнутый язычок пламени. Силы для чар я не пожалел, чтобы моя поделка продержала форму хотя бы парочку лет. Больше все равно не получилось бы — для этого нужны сложные рунные цепочки и накопители. Окинув брошку критическим взглядом, я аккуратно приколол ее Помоне на грудь и сказал:

— Спасибо.

— Ой, да не за что! — расцвела женщина. — Рада была помочь!

Она нежно провела пальцами по золотым листочкам-перышкам, присела на диван и напомнила о цели своего визита:

— Так что там с Хагридом?

— Он очень хочет завести зверушку, — пояснил я, усаживаясь рядом. — Вот только мне в школе не нужен цербер, дракон или иная тварь наивысшего класса опасности, поэтому я решил натравить лесника на тебя, в надежде, что ты сможешь предоставить этому любителю опасной живности какое-нибудь растение, обладающее повадками домашнего питомца. Хоть ту же зубастую герань, на которую Хагрид сможет выплеснуть распирающую его любовь и заботу без риска для окружающих. В общем, подумай, чем можно занять этого великовозрастного дитятю. Но учти, у нашего Хранителя Ключей имеются ярко выраженные замашки селекционера-химеролога. С него станется скрестить своего зеленого питомца с какой-нибудь мантикорой, притащенной за шкирку из Запретного леса, а затем умиляться их плотоядному и чрезмерно агрессивному потомству, которое, окрепнув, начнет терроризировать округу. Поэтому просто сунуть в руки полувеликана саженец с инструкциями не получится. Нужен постоянный присмотр за ними обоими. Именно поэтому я предлагаю тебе объединить усилия с Хагридом. Ты будешь направлять его кипучую энергию в нужное русло, а он обеспечит присмотр особо буйным растениям, чтобы недавняя ситуация в теплицах не повторилась. Уверен, лесник не допустит, чтобы его 'милые зверушки' начали истреблять друг друга. Ну, что скажешь?

Профессор поправила уродливую шляпу и задумчиво протянула:

— Идея хорошая, но где же мне найти столько времени для обеспечения постоянного присмотра?

— А я тебе подскажу — привлекать к обычной работе учеников.

— Но старшекурсники и так мне помогают во внеурочное время!

— Это я знаю. Однако количество энтузиастов удручающе мало. Сейчас в теплицах с растениями, предназначенными для... хм... улучшения финансового положения Хогвартса, работают лишь те, кто сознательно решил посвятить себя травологии. В основном, это ученики твоего факультета, которые скоро закончат школу. Я же хочу, по мере возможности, привлечь к этому делу остальных. Уверен, для тебя не секрет, что в нынешнем году политика Попечительского Совета несколько изменилась. Нам уже не нужно экономить каждый кнат, и я предлагаю это использовать — распространить по школе слух о реальной возможности заработать на садоводстве. Пусть ученики пашут у тебя в теплицах не за оценки, а за деньги! Оплата сдельная и напрямую зависит от количества и качества выращенных ими растений, чего без специальных знаний добиться нелегко. Гарантирую, это живо поднимет интерес к травологии, которую подавляющее большинство считает скучным, бесполезным, а то и вовсе недостойным занятием. И в результате ты без труда обзаведешься маленькой армией помощников, а у детей не останется времени на шалости. Вместо игры в плюй-камни и подрывного дурака, они будут заняты делом. Пусть неприятным, пусть скучным и утомительным, но приносящим живые деньги. В конечном итоге у них должно появиться осознание необходимости труда, которое станет своего рода фундаментом для дальнейшей подготовки к взрослой жизни. Конечно, здесь нужен дифференцированный подход. Старшекурсники, как наиболее опытные, пусть сами формируют инициативные группы и выбирают, чем будут заниматься. Выращивать растения, не требующие особого ухода, но и приносящие небольшой доход, или же мучиться с капризными и опасными представителями магической флоры, которые после продажи надолго обеспечат их карманными деньгами. Пусть заранее прикидывают стоимость рассады, степень риска, учитывают форс-мажорные обстоятельства, выясняют цены на итоговый продукт, кооперируются с любителями зельеварения, чтобы отправлять на реализацию не сырые полуфабрикаты, а готовые обработанные ингредиенты... Разумеется, доставкой саженцев и продажей результатов, как обычно, займешься ты, забирая с полученной выручки определенный процент за посредничество и удерживая плату за аренду школьных теплиц. Это чтобы юные садоводы заранее привыкали к рыночным отношениям и не тешили себя напрасными иллюзиями. Понятно, что ученикам с третьего по пятый курс такая свобода действий на пользу не пойдет, поэтому их фронт работ ты должна определять от и до. Присматривать за ходом, поощрять премиями самых старательных, назначать своих заместителей, выставлять штрафы за порчу имущества — в общем, имитировать рабочие отношения в обычном производственном цеху. Ничего сложного или особо опасного этой возрастной группе я доверять не рекомендую, а оплату труда лучше всего производить не по итогам реализации собранного урожая, а через какие-то временные рамки. Причем вознаграждение должно разительно отличаться от того, что получают старшекурсники — это породит стремление учеников попасть в 'высшую лигу'. Ну а малышне, дабы та не отрывалась от коллектива, можно пока доверить самые обычные овощи и фрукты. Пусть тренируют навыки прополки, изучают способы борьбы с садовыми вредителями, осваивают начальные принципы ведения хозяйства. Причем все это нужно гармонично раскидать по учебному плану, сочетая изучение способов выращивания магических культур с полевой практикой. Ведь мандрагор и прыгающих поганок на всех желающих не хватает, а баклажаны и тыквы выращиваются по сходной методике. Разумеется, никаких денег за эти работы ученики не получат. Лишь хорошие оценки и моральное удовлетворение. Ведь когда тебя хвалят на глазах всей школы — это приятно. Ну а мне будет несложно перед началом трапезы сделать небольшое объявление типа: 'Напоминаю всем присутствующим, что рассыпчатая картошка на ваших тарелках была выращена второкурсниками-гриффиндорцами. А эта сочная клубника в вазочках — результат стараний отличников с первого курса Хаффлпаффа. Давайте же поаплодируем нашим юным садоводам, и приятного всем аппетита!'

Судя по эмоциям Спраут, мои идеи привели ее в восторг. Она внимательно слушала мою речь, под конец даже легонько кивать начала, однако, едва я закончил, с напускным сожалением заявила:

— Все это, конечно, прекрасно, но одна я с таким объемом работ ни за что не справлюсь.

Я ухмыльнулся. Все понятно — пообщалась с Минервой и уже в курсе моих планов по расширению преподавательского состава. И когда только успела?

— Если хочешь, можешь оставить должность декана или преподавателя травологии. Обещаю, твое жалованье меньше не станет, а если учесть доходы от реализации моих идей...

Профессор не дала мне закончить:

— Господин директор, у меня встречное предложение — нанять помощника. Есть у меня на примете один талантливый паренек, который сейчас находится в активном поиске работы. Скромный, исполнительный... Марк Лэндшир — может, вспомните? Он способен и уроки для малышей проводить, и функции моего заместителя на себя возьмет.

Скучающая память выдала образ конопатого мальчишки с короткой стрижкой и вечно испуганными глазами, на десерт подсказав, что он закончил Хогвартс лет пять назад.

— А справится? — с сомнением протянул я.

— Еще как справится! — с жаром заявила Помона. — Я вам больше скажу, лучше него на эту должность никто не подойдет!

Чтобы немного потянуть время, я пару раз задумчиво пригладил бороду и огласил вердикт:

— Хорошо. Как только Совет Попечителей определится с размерами финансирования, я сообщу тебе, смогу ли принять Марка в штат. А пока пусть пришлет мне свое резюме.

Спраут победно улыбнулась:

— Я обязательно передам ему вашу просьбу.

Мы еще немного поболтали, обсуждая мою задумку и прикидывая варианты нового любимца Хагрида, после чего довольная профессор откланялась и поспешила в теплицы, переживая, как бы ее оставшиеся без присмотра зеленые питомцы опять чего-нибудь не учудили. Я же отправился к себе в комнату. Наскоро ополоснулся под душем и принялся размышлять, куда можно деть философский камень. Постоянно носить его в кармане опасно для здоровья, оставлять в кабинете, куда может попасть кто угодно — глупо, прятать в спальне рискованно — Ниппи может не удержаться от соблазна...

— Млять! Ну должен же у Альбуса быть сейф как раз для такого рода случаев! — не выдержал я.

Этот крик души принес неожиданный результат. Встрепенувшись, память подтвердила — таковой имеется, и выдала координаты с инструкциями. Подойдя к шкафу, я взял с нижней полки пухлый серый томик, на обложке которого красовалось: 'Продвинутая трансфигурация'. Повинуясь рефлексам, уколол палец о спрятанную в корешке булавку, выдавил капельку крови и капнул ею на последнюю букву названия. Темно-красная жидкость мгновенно впиталась в темно-серую кожу переплета, раздался тихий щелчок. Открыв том, я понял, что он является искусно замаскированной под книгу шкатулкой, которая хранила ключи от банковских сейфов 'Гринготтса' с выгравированными на них номерами, небольшой мешочек с ограненными драгоценными камнями, какую-то странную отмычку и... та-дам! — маховик времени.

Обалдеть! Я думал, подобный противоречащий всем законам логики артефакт в этой реальности существовать не должен, однако ничем другим миниатюрные песочные часы, заключенные в несколько вращающихся колец, быть не могли. У меня дух перехватило при одной мысли об открывающихся перспективах использования собственной миниатюрной машины времени. Смотаться в Лас Вегас и обчистить парочку казино, заглянуть на Уолл-Стрит и устроить брокерам Нью-Йоркской фондовой биржи Черный Понедельник, сыграть в маггловскую лотерею... Или включить, наконец, мозги и не делать ничего?

Ведь у волшебников должны существовать какие-то механизмы контроля за перемещениями во времени. Маги обязаны следить за тем, чтобы всякие добравшиеся до маховиков ловкачи не разорвали пространственно-временной континуум, устроив всем тотальный армагеддец. И если прыжки Гермионы в третьей книге еще можно понять — защита Хогвартса надежно экранировала любые магические эманации, то счастливчика, попытавшегося вынести из игорного дома с десяток лямов хрустящих зеленых тугриков, могут прямо на пороге встретить авроры. А чтобы окончательно добить мое желание устроить игры со временем, можно воспользоваться логикой. Ведь это элементарно — если у Дамбдора имеется в загашнике маховик, следовательно, директор давным-давно реализовал все безопасные способы обогащения, и мне нет смысла рисковать.

С сожалением погладив золотые часики, так и манившие последовать примеру персонажа незабвенного Герберта Уэллса, я достал из кармана философский камень и положил в шкатулку. По размеру он подходил замечательно — крышка закрылась без проблем. Однако когда после проверки я попытался снова открыть шкатулку, то с удивлением обнаружил, что она превратилась в обычную книгу. Полистав печатные страницы, изобилующие непонятными терминами и громоздкими формулами, я хмыкнул и вернул томик на место. Хороший тайничок у директора! А я ведь уже собирался по старой памяти приспособить для этого дела сливной бачок.

В сознании раздался звон колокольчика.

— Ну ни минуты покоя! — недовольно буркнул я и направился в кабинет.

Как выяснилось, ко мне решила заглянуть МакГонагалл. Выглядела она настолько уставшей, что вместо приветствия я участливо поинтересовался:

— Неужели отпрыск Финч-Флетчли не уступает по любознательности Гермионе Грейнджер?

— Нет. Джастин — самый обычный мальчик, — хмуро ответила Минерва, усаживаясь на диван. — Зато его мать обладает поистине адвокатской въедливостью. Мне еле удалось вырваться в Косой. Думала, до закрытия книжной лавки не успеем, но все обошлось. Эх, что ни говори, а пока с нынешним набором одни проблемы. Надеюсь, дальше будет полегче. Знаешь, Альбус, я тут подумала над твоими словами... Место преподавателя трансфигурации не отдам — мне нравится обучать детей, да и тебе будет сложно подыскать мастера мне на замену. Так что я намерена отказаться от деканства. Ты прав, возраст уже не тот, чтобы заниматься дрессурой малолетних разбойников, да и нервы целее будут.

— Одобряю твое решение, — кивнул я. — Готова предложить кандидатуру на должность главной львицы прайда?

— Львицы? — лукаво прищурилась МакГонагалл. — А почему не льва?

— Потому что мужчине для наведения порядка и дисциплины потребуется устроить из Гриффиндора военный лагерь. Ну а женщина будет действовать тоньше, изобретательнее и никогда не допустит, чтобы дети воспринимали ее в качестве врага... Да чего я тебе объясняю? Сама же все прекрасно знаешь!

— Знаю. И предлагаю назначить деканом Септиму.

— Вектор? — удивился я. — А ее не загрызут твои котята?

— Подавятся! — уверенно ответила профессор. — Септима себя в обиду не даст и вполне способна меня заменить. Тем более, старшие ученики ее уже знают и заслуженно побаиваются, а это много лучше, нежели приглашать кого-то со стороны и тратить время на притирку и неизбежные конфликты.

Я спорить не стал. Пожал плечами и резюмировал:

— Тогда осталось поинтересоваться мнением самой Вектор.

Минерва тряхнула старушечьим пучком волос на голове.

— Мы вчера обсуждали этот вопрос, Септима только 'за'. Правда, она планирует вытребовать у тебя прибавку к жалованию. Так сказать, за вредность. Но, скажу по секрету, на многое не рассчитывает.

— Спасибо, учту. А что с другими кандидатами?

МакГонагалл достала из кармана аккуратно сложенную стопку листков, увеличила ее и протянула мне:

— Здесь список с именами тех, кто может нам подойти. Я снабдила каждого краткой характеристикой и осмелилась указать личные впечатления. Четверо из них в данный момент имеют постоянную работу, но готовы досрочно разорвать свои контракты, если вакансия подтвердится. Семеро успели прислать подробные резюме, копии дипломов и наградных листов. Остальные не торопятся и просят сперва огласить сумму жалования.

— Ого, даже фотографии имеются! — воскликнул я, бегло пролистав стопку. — Спасибо, Минни. Я обязательно это все изучу и чуть позже дам ответ.

В следующий миг перед нами появился Ниппи с подносом.

— Господин директор, ваш ужин! — торжественно объявил домовик.

— Ну, не буду тебе мешать, — сказала Минерва и решительно поднялась с дивана. — Приятного аппетита!

— Спасибо. Не хочешь ко мне присоединиться?

Мое щедрое предложение пропало втуне. Оглядев разложенное по тарелкам зеленоватое месиво и разваренную пустую овсянку, МакГонагал сообщила, что не голодна, и удалилась. Ну а я дождался, пока она выйдет за дверь, и с жадностью набросился на предложенное угощение.

Не знаю, то ли моя порция в этот раз оказалась чуть больше обычной, то ли укрепляющее зелье новой модификации стало более калорийным, однако, опустошив тарелки, я почувствовал легкое насыщение. Чем и воспользовался, сразу после трапезы отправившись в койку, задержавшись лишь для того, чтобы переодеться и спрятать в тумбочку мешочек с находками из Выручай-комнаты. Погрузиться в себя было делом нескольких секунд. Оказавшись в хранилище памяти Дамблдора, я обозрел ровные ряды стеллажей и задумался. Что-то я планировал выяснить... Ах да, нужно понять, что там за история с Помфри!

Сосредоточившись, я принялся транслировать библиотеке свое желание получить воспоминание о причине конфликта директора и колдомедика на почве ученичества. Вот только меня поджидал облом. Пару минут я старательно пучил глаза и напрягал извилины, но результата не было. Даже увеличение потока исходящей от меня силы не помогло. То ли искомое воспоминание я еще не успел восстановить, то ли просто некорректно сформировал запрос.

Тогда я пожелал найти кусочек памяти, содержащий последний разговор Дамблдора с Квирреллом и — о чудо! — не прошло и пары секунд, как мне в руки прилетела невзрачная книженция. Раскрыв томик, я пустил в него ручеек своей силы, дождался возникновения яркого свечения и уже привычно в него окунулся...

* * *

— Господин директор, я не понимаю сути ваших претензий! — произнес сидящий напротив голубоглазый мужчина с коротким ежиком волос на голове. — Если вы сомневаетесь в моей квалификации, то отыщите в моем личном деле копию диплома магистра, честно заработанного в маггловском университете, и заодно вспомните, что уважаемая коллегия мастеров присвоила мне профессорское звание не за красивые глазки, а за многочисленные научные работы и публикации в престижных международных журналах.

Я едва смог сдержать разочарованный вздох. Ну вот, опять! Объясняешь упрямцу, приводишь аргументы, акцентируешь внимание на плюсах своей идеи, а все впустую! В одно ухо влетает — из другого вылетает. Ладно, попробуем в последний раз.

— Квиринус, я уже говорил, что меня полностью устраивает твоя квалификация. Лучшего преподавателя маггловедения и пожелать нельзя!

— Тогда почему вы с такой настойчивостью пытаетесь спровадить меня в это дурацкое путешествие? — воскликнул Квиррелл, начавший испытывать раздражение.

— Потому что считаю, что глупо упускать шанс, который выпадает раз в жизни! — мягко пояснил я. — Школа выделяет деньги из бюджета, почему бы этим не воспользоваться? Занятия окончены, у тебя появилась куча свободного времени. Разве тебе не хочется вместо бездумного протирания дивана повидать мир, изучить новые тенденции маггловской культуры, ознакомиться с новейшими достижениями их техники? Два месяца скучного отпуска можно превратить в увлекательнейший круиз по самым отдаленным уголкам планеты. И тебе это ничего не будет стоить! Подумаешь, для отчетности придется посетить пару-тройку музеев, выставок и побывать на нескольких научных конференциях. Зато появятся свежие впечатления, которыми ты сможешь в новом учебном году поделиться со своими учениками. Да любой другой преподаватель на твоем месте зубами бы ухватился за такую возможность, а ты носом воротишь!

— Так и предложите этот кругосветный вояж кому-то другому! А мне и дома хорошо!

Я невесело усмехнулся:

— Мальчик мой, в Хогвартсе всего один преподаватель маггловедения. А Совет Попечителей не настолько щедр, чтобы оплачивать шикарный отдых всему педсоставу. Я с большим трудом выбил у них средства на кругосветный тур, оформив это как двухмесячный курс повышения квалификации. Думал наградить тебя за усердную работу, а ты... Вот объясни мне, почему ты упрямишься? Сам же недавно говорил Северусу, что не имеешь планов на лето!

Квиррелл насупился и твердо заявил:

— Господин директор, это слишком щедрый подарок. Можете надо мной смеяться, но моя мать любила повторять, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Так что нет, я не подпишусь на это путешествие. Только прошу, не обижайтесь! Я делаю это вовсе не из недоверия к вам, а лишь потому, что не хочу навредить своей репутации. Надеюсь, вы меня понимаете?

— Понимаю, мальчик мой. Прекрасно понимаю... Конфудус!

Луч заклинания касается тела молодого профессора, и тот замирает с глупым выражением лица. Я же лезу в карман за флаконом настоечки, которую мне пару лет назад презентовала Пери. Не представляю, что за травки мадам Фламель использовала при ее создании, но эта изумрудная жидкость действовала, словно мощнейшее седативное, облегчая легилименту работу с разумом 'клиента'. Пара капель в чашку, немного воды, и состав аккуратно вливается в рот пребывающего в прострации Квиринуса. Вот так, превосходно!

Ожидая, пока зелье подействует, я лениво разглядывал обстановку кабинета профессора маггловедения, испытывая легкое сожаление по поводу бездарно потраченного времени. Спрашивается, зачем вообще нужна была эта прелюдия? Надо было с порога оглушить строптивца, не понимающего своего счастья. Все равно шансы на то, что Квиррелл по доброй воле согласится выполнить мое маленькое поручение, были крайне невелики. М-да, недооценил я подозрительность мальчика, недооценил. Зато теперь ясно, от чего нужно отталкиваться при работе с его разумом.

Думаю, полчаса мне хватит, чтобы завуалировать нравоучения покойной матушки Квиринуса, а также пробудить у него жажду путешествий и новых знаний. Причем знаний опасных, запретных, соблазняющих возможностью обретения небывалой силы, доступной лишь немногим волшебникам. И эта жажда будет настолько мощной, что когда Квиррелл по вине неправильно сработавшего портключа повстречается с духом Темного Лорда, то добровольно согласится разделить с ним тело, надеясь на щедрую награду.

Это сейчас Квиринус настолько недоверчив, что осмеливается хамить своему начальнику в лицо, а после обработки в нужный момент у него непременно возникнет идея использовать Волдеморта в качестве инструмента для получения силы. Успевший немного восстановить свою личность Том подобный шанс не упустит и наверняка решит использовать преподавателя Хогвартса для своего возрождения. Ну а я, в свою очередь, использую в своем спектакле их обоих, хе-хе!

И как же все-таки хорошо, что я успел поработать со свежим крестражем Реддла до того, как отправлять его магглам! А все благодаря Хагриду, который сумел забрать мальчика из рук Блэка, обеспечив тому свободу маневра и буквально вынудив броситься в погоню за 'предателем' семьи Поттеров. Всего пара часов вдумчивого изучения позволила мне создать надежный поисковый артефакт, способный определять текущее местоположение Реддла с точностью до сотни ярдов. К сожалению, прочие 'якоря' он на карте не показывал, но это мелочи! Когда Гарри подрастет, можно будет воспользоваться связью хранящегося в нем куска души с основой и считать информацию прямо из разума Темного Лорда. Главное, чтобы он к этому моменту успел обрести тело...

Поднявшись со стула, я проверил Квиррелла. Судя по зрачкам, 'клиент' уже достиг нужной стадии. Ну-с, приступим!

* * *

Я вывалился из воспоминания в состоянии полнейшего раздрая. Да уж, чем больше я копаюсь в прошлом Альбуса, тем меньшую симпатию к нему испытываю. Если поступок Великого Светлого мага с Поттерами еще можно хоть как-то оправдать, то действия с Квиринусом не лезли ни в какие рамки. Он ведь не состоял ни в каком Ордене, не был врагом Дамблдора и даже не являлся сторонником идеи превосходства чистокровок. Самый обычный волшебник, придерживающийся нейтралитета и старающийся не влезать в неприятности. А директор, наплевав на мораль, этику и прочие общечеловеческие ценности, перепрограммировал беднягу, рассчитывая с его помощью вывести на сцену Темного Лорда. Жесть!

Захлопнув томик, я брезгливо скривился и швырнул его на полку. Мои наполеоновские планы по нейтрализации Томми следовало пересмотреть. Если раньше судьба профессора маггловедения меня не особо тревожила, поскольку в каноне он был не слишком приятной личностью, то теперь, после выяснения подоплеки ситуации, я понял, что обязан вывести парня из-под удара. Он же ни в чем не виноват! За что его адским пламенем жарить? За то, что директор использовал его в качестве очередной своей марионетки?

К слову, теперь многие действия одержимого в книге получили совсем иную трактовку. Мне кажется, профессор умышленно оттягивал момент похода за философским камнем. Зеркало-то было поставлено на полосе препятствий где-то в январе. Неужели директор до конца мая прямо-таки безвылазно сидел в Хогвартсе? Не верю! А это глупое покушение на Поттера на глазах у всей школы? Больше похоже на мольбу: 'Поймайте же меня, наконец!'. И в таком ракурсе усилия Снейпа по предотвращению падения выглядят, как попытка не допустить преждевременного разоблачения Квиррелла. Не видел, кто именно колдует? Вместе с фактом существования такой штуки как Омут Памяти (в просточечии 'думосброс') это оправдание выглядит нелепо.

Остался только один вопрос — как провернуть операцию спасения, ухитрившись совместить ее с ликвидацией Темного Лорда? Мне пока в голову ничего не приходит. Конечно, я помню свои слова о клятве и крови единорога, сказанные Фламелям в неадекватном состоянии, однако в свете последних событий эти варианты отпадают по понятным причинам. Кроме того, я не канонный Дамби, у меня нет причин размазывать эпопею с философским камнем на целый год. Моя цель проста — ослабить Тома, уничтожив все доступные крестражи, лишить его тела, по возможности не повреждая последнее, загнать в ловушку и уничтожить... Ха, как два пальца об асфальт!

Я вздохнул и с тоской оглядел груды поврежденных воспоминаний. Как выяснилось, на их усвоение у меня остался месяц. Всего месяц, чтобы принять память Альбуса и с ее помощью придумать надежный способ победить Волдеморта. У Дамблдора не получилось одолеть его в прямом противостоянии, но я не повторю его ошибок. Мне не нужно ждать, пока Снейп постоянными вторжениями в сознание мелкого Поттера расшатает сдерживающие крестраж чары и подарит директору возможность заглянуть в разум Томми. Я уже знаю, где находятся якоря Темного Лорда. Осталось лишь вспомнить, как создать мощную 'Ловушку душ', и можно заканчивать историю слащавым хеппи эндом!

— Ну-с, приступим! — решительно заявил я и направил поток энергии на первую партию разодранной макулатуры.

Конвейер заработал. Время тянулось жевательной резинкой, воспоминания потихоньку восстанавливались, занимая места на полках. Чтобы лишний раз не расстраиваться, я даже не пытался подсчитать процент проделанной работы, но свет в конце тоннеля становился все ближе. В какой-то момент я не выдержал, прервал свое монотонное занятие и отправился поглядеть, что же там такое светит. Топать пришлось долго, но в один прекрасный миг ряды стеллажей кончились. Я оказался в небольшой комнатке без окон, посреди которой стоял большой письменный стол с компьютером, монитором и простенькой настольной лампой. Перед столом возвышалось громоздкое офисное кресло на колесиках, рядом стояла тумбочка с дисками, колонками и горшком, откуда выглядывал пузатый колючий кактус.

— Вот это поворот! — потрясенно выдохнул я, рассматривая привет из прошлой жизни.

Да-да, этот стол со сбитым уголком и тумбочка с вечно откручивающейся ручкой, и компьютер, и лампа, и даже кактус, который я вечно забывал полить — все это было родным и до боли знакомым. Добавить еще пластиковое окошко с пыльными жалюзи, кровать, платяной шкаф, телевизор — и выйдет точная копия моей холостяцкой квартиры. Но с чего вдруг это все здесь появилось? Особой ностальгии по прошлому я за собой не замечал, осмысленных команд по переделке обстановки хранилищу памяти не отдавал...

Задумавшись, я вдруг понял, что слышу едва заметное шуршание кулеров системного блока. Подошел к столу и осторожно тронул мышку. Секунду спустя монитор порадовал меня привычной заставкой. Чувствуя азарт естествоиспытателя, я устроился в кресле (не таком мягком, как директорское, но тоже вызывающем привычное ощущение удобства) и вошел в систему. На экране тотчас появился рабочий стол с яркими иконками, что побудило меня продолжить эксперименты.

Попытавшись запустить интернет-браузер, я был обрадован сообщением, пояснявшим, что компьютер не подключен к сети. Тогда я залез в 'Мой компьютер' и выяснил, что объем жестких дисков увеличился до фантастических размеров, однако заполнены они были какой-то ерундой — файлами с нечитаемыми названиями и непонятным расширением. Пролистывая все еще подгружающийся список, состоящий из откровенной тарабарщины, я вдруг наткнулся на видеофрагмент, который попробовал запустить. Потормозив немного, компьютер вывел на экран картинку веселого застолья.

Из колонок раздался веселый смех и шутливая болтовня, а меня осенило: эта комнатка, этот маленький кусочек привычного мира — мои воспоминания! И сейчас на экране прокручивается видео с тех самых посиделок, после которых я оказался в этом мире. Вот только запись оставляла желать лучшего. Камера двигалась рывками, картинка постоянно зависала, иногда перескакивая сразу на десяток секунд, порой и вовсе начинала 'рассыпаться'. Создавалось впечатление, что либо накрывается винчестер, либо комп нахватал туеву хучу вирусов и работает из последних сил.

Остановив просмотр, я вышел на рабочий стол и запустил антивирус. Тот послушно занялся делом, повесив посреди экрана окошко, гласившее, что до конца полной проверки осталось четверо суток. Ради эксперимента я поднялся с кресла и отошел к библиотечным полкам. Компьютер продолжал работу, не спеша выключаться или уходить в спящий режим. Похоже, в моем хранилище памяти действовали несколько иные законы, и личное присутствие для работы с воспоминаниями не требовалось. Интересно, можно ли провернуть похожий фокус с памятью Альбуса? Это наверняка сэкономило бы время.

Ведомый исследовательским любопытством, я вернулся в комнату и изучил ее буквально по сантиметру. Заглянул в тумбочку, оказавшуюся наполненной какими-то флешками, дисками с фильмами, играми и музыкой, потрогал острые колючки кактуса, затем достал волшебную палочку и полил пузанчика водичкой. Мало ли, вдруг окрепнет, зацветет и начнет раздавать халявный вай-фай?

Под конец осмотра я выяснил, что мой комп в буквальном смысле питается святым духом. Все кабеля электроприборов заканчивались в коробке сетевого удлинителя. Самого обычного, китайского, с красным светодиодом-выключателем. Однако собственного кабеля у этой коробки отчего-то не обнаружилось, из-за чего складывалось впечатление, будто электричество рождалось где-то в ее недрах. Взяв в руки коробку, я небрежно повертел ее, осмотрел с разных сторон, понюхал... а затем очень осторожно, словно хрупкую вазу династии Мин, положил чудо-устройство на прежнее место, неожиданно вспомнив первую заповедь программиста: работает — не трогай!

— Похоже, помогает антивирус! — сделал я вывод, покосившись на окошко с сообщением о количестве вылеченных файлов.

Почему моя память приняла такую форму? Почему не решилась воплотиться в образ уютной серверной? Почему находится в таком плачевном состоянии? На эти и другие вопросы у меня не было ответов. Лишь смутные догадки, требовавшие вдумчивого осмысления. Однако в данный момент у меня имелись дела поважнее.

Оставив компьютер заниматься самолечением и мысленно пожелав ему удачи в этом нелегком деле, я вернулся к восстановлению воспоминаний Дамблдора. Теперь оно протекало куда веселее, поскольку в моем сознании то и дело всплывали образы из прошлой жизни. Первое свидание, рыбалка в компании друзей, свадьба приятеля, лично для меня закончившаяся ночью, проведенной в 'обезьяннике', покупка микроволновки... Все они были яркими, сочными и приносили с собой кучу эмоций. Пусть и не всегда положительных.

Но вечно так продолжаться не могло. Несмотря на огромную дозу энергии, которой снабдил меня философский камень, спустя несколько долгих однообразных часов поток испускаемой мною силы начал иссякать. Сознание стала заволакивать усталость, скорость восстановления воспоминаний снизилась. Вскоре я понял, что достиг предела и вот-вот отключусь. Последнюю оставшуюся капельку энергии я потратил на прогулку к комнатке с компьютером. Выяснил, что до конца проверки осталось два дня с копейками, и со спокойной душой вывалился в реальный мир. Но надолго в нем не задержался — захлестнувшая разум волна невыносимой боли мигом переправила меня во всепоглощающую черноту беспамятства.

Глава 11

Во тьме было хорошо. Уютно и спокойно. В бескрайнем ничто не существовало проблем и поводов для волнения. Здесь властвовал покой. Вечный покой, в который с радостью погрузился мой изнуренный разум. Здесь не ощущалось течения времени и расплывалось само понятие пространства. Окружающая чернота дарила абсолютную свободу, не требуя ничего взамен. И это было прекрасно.

Но в какой-то момент я осознал себя сидящим за письменным столом в просторной комнате. Судя по обстановке, это был рабочий кабинет, погруженный в таинственный полумрак, который безуспешно пыталась разогнать одинокая магическая лампа, освещавшая возвышающиеся на столе стопки бумаг и различной учебной литературы. Прямо передо мной лежал наполовину исписанный лист рыжеватой бумаги. Пальцы, испачканные едкими чернилами, ощутимо ныли и с каждой минутой подчинялись все хуже, требуя устроить перерыв. К тому же легкая резь в глазах намекала, что весь следующий день мне придется носить очки-артефакты во избежание скабрезных шуток от коллег на тему бурно проведенной ночи.

Эх, знать бы, что Диппет потребует в срочном порядке, то есть завтра предоставить ему новые методические планы, заказал бы в Хогсмите прыткопишущее перо! Интересно, кто же покусал Армандо, что он не поленился связаться со мной и нагрузить работой в законный выходной? И вообще, к чему такая спешка? До начала ежегодной проверки еще целый месяц. Неужели, директор как-то пронюхал о моих планах подвинуть его с насиженного места и таким способом мстит излишне амбициозному заместителю? Сомнительно. Скорее всего, до Диппета дошел слух о намечающих перестановках в Министерстве, вот он и хочет заранее обезопасить свою пятую точку от неприятностей. А может, преодолев гордыню, директор решил выслужиться перед властями, доказать, что недаром занимает свой пост и тем самым поломать мою игру? М-да, хуже варианта не придумаешь. В таком случае занять вожделенное кресло в ближайшие годы мне точно не удастся.

В камине вспыхнуло пламя, отвлекая меня от тягостных раздумий. Вот так сюрприз! И кто же это решил со мной пообщаться в столь поздний час?

— Альби, ты там? — разнесся по гостиной взволнованный голос старого друга. — Ответь, прошу!

Нахмурившись, я отложил перо. Как же не вовремя Геллерт решил обо мне вспомнить! Сейчас у меня нет никакого желания выслушивать его жалобы и выступать в роли жилетки, в которую можно выплакаться.

— Альби, это вопрос жизни и смерти! — не желал сдаваться блондин.

Ну, это уже интереснее! Поднявшись со стула, я подал голос:

— Гели, это ты?

— Я, я! — радостно воскликнул волшебник. — Leibe Альби, спасай! Дело моей жизни рушится на глазах, всех моих учеников уничтожили отряды союзников, а мне на хвост сели русские маги. Я лишь чудом смог покинуть свой штаб, прежде чем маггловская авиация сравняла его с землей. Спаси, прошу! Позволь мне отсидеться у тебя, позволь восстановить силы! Кроме тебя, мне больше не к кому обратиться!

'Дорогой', значит? Сильно же его припекло! Слышал я, что очередная мировая война близится к завершению, но не представлял, что до краха любимого детища Гриндевальда остались считанные дни. Ладно, придется впустить беглеца и предоставить укрытие. Разумеется, не бесплатно. Нет, деньги меня не интересуют (тем более, доступ к ним Геллерту наверняка перекрыли гоблины, иначе он бы не хватался за соломинку в виде меня), а вот редкие артефакты, собранные за время немецкой экспансии, — очень даже. Как говорят магглы, с паршивой овцы хоть шерсти клок!

— Заходи! — сказал я, открывая доступ к своему дому.

Спустя секунду камин выплюнул облако черного пламени с пеплом и искрами. Я недовольно поморщился, но от упреков воздержался, вспомнив, что в последнее время в Германии крайне сложно достать качественный летучий порох. Шагнув на дубовый паркет, Гели лихорадочно огляделся, сжимая в подрагивающей руке палочку. Его шевелюра была всклокочена и местами опалена, безупречный костюм помят и запачкан. Складывалось впечатление, что Гриндевальд всего минуту назад дрался на дуэли с очень неприятным противником и победил с огромным трудом. Впрочем, ран на его теле заметно не было.

— Спасибо, Альби! — убедившись в отсутствии посторонних, с облегчением выдохнул мой друг. — Я знал, что на тебя можно положиться!

Расслабившись, гость воспользовался чарами очистки, удаляя со своей одежды сажу. И тут краем глаза я увидел, как легонько колыхнулась портьера в углу рядом с окном.

— Экспеллиармус! — произнес кто-то уверенным голосом.

Палочка Геллерта вырвалась у него из руки, а сам он рухнул на пол. Я среагировал моментально, кинувшись за стоявшее неподалеку кресло. В прыжке выхватывая из рукава собственное оружие, я успел заметить, как из того же угла вылетел красный луч, обездвиживший старого друга. Удачно, с перекатом приземлившись, я выставил из-за спинки кончик палочки и без промедления отправил в противника мощное 'редукто'.

Раздался грохот и звон разбитого стекла, комнату усыпали осколки камня и штукатурки. Выставив на всякий случай 'протего', я осторожно выглянул из своего укрытия и обнаружил, что атаковавший Гриндевальда маг нисколечко не пострадал от заклинания. Он преспокойно стоял посреди комнаты, не проявляя агрессии. Длинный черный плащ прикрывал чуть полноватую фигуру незнакомца, его физиономия была частично скрыта капюшоном, так что мне было видно лишь довольную ухмылку нахала и его аккуратную пепельного цвета бородку. Если бы этот гад только что не атаковал Гели, я бы решил, что незнакомец из его внутреннего круга, поскольку все приближенные Темного Лорда ужасно любили театральность. Или мой друг допустил оплошность, не заметив в рядах верных учеников жирную крысу?

— Брось палочку и покажи лицо! — грозно потребовал я, готовясь при малейшем подозрительном движении оглушить незваного гостя.

Убивать его я не хотел. Пока. Ведь Гриндевальду он не причинил особого вреда, хотя мог сразу запустить 'авадой'. Кроме того, мне кровь из носу нужно было выяснить, каким образом этот урод обошел защиту дома. Я же лично ее настраивал и не оставил ни единой лазейки! Сквозь активные щиты, способные выдержать попадание маггловского артиллерийского снаряда, мог пробиться разве что феникс. Да и то с большим трудом. Именно поэтому Фоукс предпочитал во время моих редких выходных оставаться в школе — там ему было более комфортно, нежели в Годриковой лощине.

Пока я строил гипотезы, вышеназванный 'урод' послушно разжал пальцы, и его палочка, очень похожая на мою, с тихим стуком упала на паркет. Медленно и плавно неизвестный поднял руки, откинул капюшон, распахнул плащ и ехидно произнес:

— Тише, самоубийца!

Оглядев лицо, которое каждый день видел в зеркале, смерив взглядом маховик времени, висевший на шее мага, я опустил оружие. Удовлетворенно кивнув, моя старшая версия подошла к бесчувственному Гриндевальду и подняла его магический инструмент. Старшую палочку, с которой Гели не расставался ни днем, ни ночью. Предмет моей острой зависти. Главную причину, заставляющую меня до сих пор поддерживать отношения с заигравшимся в бога волшебником.

— Империо! — произнес другой 'я', указывая трофеем на лоб того, кто носил титул Величайшего Темного мага, в последний год резко переставший быть почетным.

В моей голове пронеслась мысль, что чары, наложенные с помощью артефакта Певерелла, невозможно сбросить даже сильному легилименту. И теперь несчастный Гели превратился в послушную марионетку, готовую выполнить любую мою команду. Ловко!

— Не стой столбом! — обратилась ко мне моя старшая версия. — У тебя будет еще два часа, чтобы все осмыслить.

Два часа? Да, это разумно. Примерно два часа назад я как раз ненадолго выходил из кабинета, чтобы избавиться от выпитого накануне чая. Эту отлучку можно использовать, чтобы прошмыгнуть мимо туалета и спрятаться за портьерой. Только сперва нужно почистить ее от пыли и взять из гардероба старый черный плащ, который позволит мне безо всякой магии раствориться в полутьме кабинета. Ведь временные парадоксы нам ни к чему, хе-хе!

Оставив себя с Геллертом в кабинете, я отправился за лежавшим в тайнике маховиком, прикидывая, какие приказы спустя два часа отдам бывшему любовнику. Может, заставить его без боя сдаться русским волхвам, а самому в это время опустошить сокровищницу с коллекцией артефактов, которой Гриндевальд так гордится? Но как потом удержать в руках бесценную добычу? Слишком многие знают об увлечении Гели, слишком многие желают завладеть его сокровищами, и наш давний публичный разрыв не избавит меня от подозрений. А примерять на себя роль сидящего на груде золота сказочного дракона, которому нет покоя от жаждущих богатства и славы рыцарей, что-то неохота.

Может, поделиться артефактами с министром в обмен на защиту и неприкосновенность? Договориться с Леонардо будет несложно, благо отношения у нас сложились неплохие. Вот только я сильно сомневаюсь, что у полукровки Спенсер-Муна хватит влияния, чтобы уберечь меня от представителей старых семейств, которые способны объединиться и официально потребовать возвращения фамильных ценностей. Уж на это у них ума хватит. А итог предсказать несложно — чистокровки с полного одобрения Визенгамота обчистят меня до нитки и выставят соучастником Гриндевальда. Поэтому министр отпадает.

Фламель? Нет, обращаться к нему бессмысленно. Наставник хоть и любит всяческие редкости, но старательно дистанцируется от политики и не станет ради меня изменять своим принципам. Тем более я не могу поручиться, что останусь с целой памятью после того, как коллекция окажется в руках алхимика. Значит, остался лишь один выход — стать сильнейшей фигурой в стране. Нет, не министром магии (он всего лишь администратор, которого при необходимости можно подвинуть или сменить), а национальным кумиром. Героем, чей подвиг будут прославлять десятилетиями.

Помнится, многие корили меня за то, что я все никак не решаюсь воспользоваться своей огромной силой и приструнить зарвавшегося Черного мага. Что ж, вскоре их надежды осуществятся. Великий Светлый маг возьмет правосудие в свои руки и покарает безумца, добровольно впустившего тьму в свою душу, остановит волшебника, жаждущего господства над целым миром, сокрушит... э-э... Ладно, пламенную речь для толпы можно продумать и позже, а сейчас следует сконцентрироваться на чисто технических моментах.

Просто передавать Гриндевальда в Международную Конфедерацию или вызывать местных авроров нельзя. В таком случае мне достанется разве что официальная благодарность властей, ведь делиться славой никто не любит. Нужно разыграть для публики захватывающее представление с вызовом, красивой дуэлью и закономерной победой Светлого мага, который окажется настолько великодушным, что сохранит противнику жизнь и отправит его доживать свой век в Нурменгард.

Причем никто не должен усомниться в натуральности происходящего, а значит, потребуются жертвы. И лучше всего на их роль подойдет один из магических отрядов союзников, совершенно случайно обнаруживший беглеца в людном месте. Да, я уже вижу эту картину — разорванные мощными заклинаниями тела охотников, обнаруживших, что жертва оказалась им не по зубам, испуганные обыватели и одинокий герой, храбро вставший на защиту невинных. После такого можно смело рассчитывать на Орден Мерлина и место в Визенгамоте!

Прости, Гели, но ты стал слишком неудобен нам всем. Проигравших никто не любит, но во имя былой дружбы я обещаю позаботиться о тебе. Ведь пожизненный домашний арест лучше бесславной гибели от боевой магии северных варваров, не так ли? Хе-хе...

* * *

Открыв глаза, я не сразу вспомнил, где нахожусь. В голове пульсировала тупая боль, взгляд никак не желал фокусироваться. Попробовав пошевелиться, я глухо застонал. Казалось, мое тело в одночасье пронзили тысячи острых иголок, а кожу облили кислотой. Измученный разум попытался было вновь скользнуть в пучину беспамятства, но тут рядом со мной что-то ярко вспыхнуло, заставляя крепко зажмуриться. Краешком ускользающего сознания я ощутил тяжесть на груди и почувствовал, как кто-то открывает мне рот.

На пересохший язык упала капля. Затем еще одна. И еще. Судорожно сглотнув живительную влагу, я испытал невероятное облегчение. Терзавшая мое тело боль стремительно уменьшалась, сознание передумало теряться. Я снова попробовал пошевелиться, однако в сознание проникла настойчивая мысль-приказ: 'Лежи смирно!'. С трудом разлепив ресницы, я увидел нависшего надо мной Фоукса. Повинуясь следующему мыслеобразу, раскрыл рот пошире и принял еще несколько слезинок феникса, которые заставили заработать мои мозги.

Я вспомнил все. И странный сон, который наверняка являлся очередным воспоминанием Дамблдора, и удивительную находку в хранилище памяти, и все остальное. Облизнул губы и хрипло произнес.

— Достаточно! Спасибо, Фоукс! Ты снова меня выручаешь.

Феникс издал трель, в которую вложил всю тревогу по поводу моего плачевного состояния. Огненного птаха интересовало, что со мной произошло, пока он изволил отсыпаться.

— Переутомился вчера, — пояснил я, чувствуя, как ко мне стремительно возвращаются силы. — Нет, не из-за уборки. Этой ночью я основательно поработал со своей памятью и слегка не рассчитал последствий.

Фоукс встрепенулся:

'Слегка? Да ты же почти умер! А что, если бы я не почувствовал, как тебе плохо?'

— Ой, да не переживай ты так! — вяло махнул я рукой. — Ничего страшного бы не произошло. Подумаешь, снова выглядел бы, как первосортный инфернал!

Феникс вытаращил глаза:

'То есть, вчера ночью ты тоже пытался покончить с собой? То-то мне сны такие страшные снились!'

Вздохнув, я признался:

— Я уже несколько дней подряд этим занимаюсь.

'Но зачем?!'

— Помнишь, ты лечил мою порезанную руку? В ту ночь меня пытались отравить. Поппи вывела яд из моего тела, но он успел повредить огромный массив моих воспоминаний. Вот его-то я потихоньку и восстанавливаю.

'Отравить?! И ты ничего мне не сказал?!' — перышки на шее у феникса встопорщились в негодовании.

Я криво ухмыльнулся:

— Ну, в тот момент, когда Помфри диагностировала наличие отравы в моем организме, у тебя были дела поважнее... А после как-то к слову не пришлось.

Фоукс обиженно каркнул. В мое сознание ворвался поток сдобренных негодованием образов, которые разум трансформировал в словосочетание 'глупый птенец'. Причем трансформировал не сразу, долго выбирая между 'глупым' и 'еб...' эм-м... 'ушибленным на всю голову', и в итоге решив сделать мне комплимент. Взмахнув крыльями и при этом довольно чувствительно приложив меня по ребрам когтистыми лапами, феникс исчез в вихре пламени, едва не опалившем мне бороду.

Я задумчиво почесал в затылке. М-да, нехорошо получилось. Птиц меня в очередной раз с того света вытащил, я а вместо благодарности решил попенять его за чрезмерную любвеобильность. Ну ни стыда, ни совести! Надо бы извиниться... Вот только где теперь его искать? Помнится, в прошлый раз Фоукс покинул меня на целую неделю и даже на мысленный зов не отзывался, заблокировав связь фамильяра своей магией. Фениксы это умеют. Они же не совы какие-нибудь или (упаси Мерлин!) жабы, а магические создания, наделенные самосознанием.

Конечно, данным подарком природы могут пользоваться далеко не все особи этого вида. Подавляющее большинство остается дикими зверями, ведомыми примитивными инстинктами, и лишь немногие осознают необходимость развития. Существует старый анекдот о беседе двух приятелей, когда один другому говорит — 'Как считаешь, есть разумная жизнь на других планетах?'. Второй с уверенностью: 'Есть!'. 'Но почему тогда с нами не выходит на контакт?' — недоумевает первый, на что получает логичный ответ: 'Да потому что разумная!'. Так вот, с фениксами ровно наоборот. Для развития им нужен спутник, обладающий интеллектом. Именно поэтому вырвавшиеся из природного ареала обитания птицы с радостью соглашаются стать фамильярами для сильных магов, получая себе компаньона, друга, учителя и защитника в одном флаконе.

Мысленно потянувшись к Фоуксу, я обнаружил глухую стену на месте привычного канала, транслирующего мне отголоски эмоций птаха. Блин, так и знал! Ладно, будем надеяться, что феникс вскоре образумится и вернется ко мне. Ведь отыскать другого сильного волшебника, который по собственной воле согласится терпеть рядом с собой этого огненного лентяя, кормить, поить, развлекать, всячески заботиться и при этом не обращать внимания на его сумасбродные выходки, вроде вчерашнего разгрома кабинета, будет ой как непросто!

Собравшись с силами, я встал с кровати, и только тогда понял, что произошло. Я использовал знания Дамблдора! Не двигательно-моторный комплекс навыков, завязанных на условные рефлексы, не обрывочные образы, вброшенные в сознание среагировавшим на какой-то активатор из окружающего мира мозгом, а пришедшие из глубин разума понятийные связки! Выходит, вчера ночью я таки докопался до словесно-логического пласта памяти директора, содержащего основную часть накопленного им опыта. И вполне возможно, когда работа будет завершена, необходимость просмотра жизни Альбуса отпадет за ненадобностью. Его воспоминания автоматически перейдут в рабочую область памяти, избавив меня от грозящей каторги.

Шикарная новость мигом настроила меня на благодушный лад, заставив позабыть о досадном промахе с фамильяром. Немелодично насвистывая веселую песенку, я отправился в соседнюю комнату. В зеркале над умывальником отражалась физиономия свеженького утопленника, что можно было считать прогрессом. Да, слезки феникса — замечательная вещь! Благодаря им даже старческих морщин на моей бледной роже стало в разы меньше. Или мне это только кажется?

Закончив сеанс самолюбования, я приступил к водным процедурам. Контрастный душ поднял мое настроение до небывалых высот. Применив заклинание сушки, я причесал седую шевелюру, навел порядок на всклокоченной бороде, после чего уничтожил все оставшиеся на расческе волоски. Паранойя — наше все! Теперь, когда я знал, что можно сотворить с волшебником, заполучив его генетический материал, когда я выяснил, что защиту директорских апартаментов вполне можно обойти, когда я осознал, сколько недругов было у Альбуса, традиционная проверка Грюмом стульчака унитаза на наличие вредоносных чар и зелий, ставшая у аврорского молодняка притчей во языцах, уже не казалась мне блажью сумасшедшего. Разумеется, сам я до такого опускаться не стал, но соответствующее заклинание вспомнил.

Вернувшись в спальню, я надел полюбившийся маггловский костюм, предварительно подогнав его по своей фигуре, за ночь сбросившей еще пару килограмм. Не знаю, зелья Помфри дают такой поразительный эффект или всему виной медитации, но подобная тенденция мне нравится. Мое тело уже не напоминает заплывший жиром бочонок на ножках. Навскидку можно диагностировать ожирение первой-второй степени, не больше. Еще пару дней в таком темпе, и надо будет поспрашивать Поппи насчет зелий для развития мышечной ткани. Уж очень меня смущал недавний позор на лестнице.

Нацепив на нос любимые очки, я отправился на рабочее место. В кабинете со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Все так же поблескивали золотом артефакты и безделушки на полках, толстый слой льда все так же покрывал висевшие на стенах картины, все так же сидел на своей жердочке нахохлившийся феникс... Чего? Я с удивлением уставился на Фоукса. В ответ тот демонстративно развернулся ко мне тылом и спрятал голову под крыло.

Ага, понятненько! Обида пернатого оказалась не настолько сильной, поэтому он решил ограничиться подчеркнутым игнорированием. Это мне знакомо еще по прошлой жизни, когда в ответ на мое ласковое: 'Зая, объясни, чем ты на этот раз недовольна?' очередная моя подруга заявляла: 'Пошел к черту, дурак, я с тобой не разговариваю!'. Вот только феникс — не девушка в период ПМС, и что мне с ним делать, я представляю довольно смутно. Ясно одно — нужно попытаться наладить отношения, ведь целебные слезки мне еще понадобятся.

— Ну, хватит уже дуться, Фоукс, — мягко произнес я, подходя к своему столу. — Я вовсе не хотел тебя обидеть. Подумаешь, пошутил неудачно! Это все от зависти — у меня-то на личном фронте давно не было побед, вот я и ляпнул, не подумав... Ты уж прости старого дурака! Был не в себе. Виноват, исправлюсь.

Феникс вытащил голову и с надеждой покосился на меня:

'Значит, на самом деле тебя не пытались отравить?'

— Пытались. Или ты думаешь, что я стал бы врать о таких вещах? Нет, я сейчас говорил о своем глупом упреке по поводу твоей отлучки, во время которой мне пришлось поваляться в больничном крыле. Извини, больше твоей личной жизни я касаться не буду.

Фоукс смерил меня недоуменным взором, а затем распахнул крылья и гневно заклекотал. Блокировка связи фамильяра рухнула, и мое сознание затопили яркие образы, вводя в ступор. Как оказалось, огненный птах обиделся вовсе не на мое язвительное замечание. Его до глубины души возмутил тот факт, что я не счел нужным сообщить о приключившейся со мной неприятности. Получается, я перестал ему доверять? Или больше не считаю настолько важной частью своей жизни, чтобы рассказывать о чудесном избавлении от гибели?

Яркие эмоции чувствующего себя преданным Фоукса заставили меня ощутить жгучий стыд. Какой же я кретин! Феникс вовсе не считал себя оскорбленной невинностью, которой попытались ограничить свободу, попеняв на частые отлучки. Он искренне переживал, что в самый ответственный момент его не оказалось рядом. Он думал, что я по какой-то причине решил вычеркнуть его из своей жизни и просто забыл уведомить об этом. Ведь больше всего на свете Фоукс боялся, что однажды потеряет меня. И его морально убивала мысль, что это почти произошло неделю назад, когда пернатый с головой окунулся в брачные игры и даже не заподозрил неладное.

'Я не хочу, чтобы ты умирал, — признался феникс. — Вы, люди, не умеете перерождаться.'

Это стало последней каплей. Сграбастав птица в охапку, я нежно прижал его к своей груди, открывая сознание. Сняв все блоки, максимально обнажив разум, я транслировал фамильяру свое сожаление и стыд, передавал образы в попытках объяснить причины моего нежелания обсуждать скользкую тему отравления, сопровождая все это искренним желанием заслужить прощение. И феникс не устоял перед этим коктейлем. Он потерся клювом о мою щеку и тихо курлыкнул. Сообразив, что извинения приняты, я облегченно улыбнулся и заявил:

— Не волнуйся, дружище. Смерть в моих планах на ближайшую сотню лет не значится, так что мы еще успеем надоесть друг другу.

'То есть, ты прекратишь устраивать опасные эксперименты по ночам?' — с надеждой уточнил пернатый.

— Нет... Да погоди ты дергаться! Дай хоть объясниться! — расстроенный феникс внял уговорам и оставил попытки вырваться из рук, позволив мне продолжить: — Эта работа очень важна для меня. Яд настолько сильно ударил по моему разуму, что я забыл великое множество вещей. Представь, я даже школьного колдомедика не сразу узнал, до сих пор не могу назвать точное количество работающих в Хогвартсе преподавателей, и в упор не помню, где и когда мы с тобой познакомились! Эти знания наверняка присутствуют где-то в моей голове, но добраться до них не получается. Именно поэтому я рискую жизнью и здоровьем, чтобы поскорее восстановить свою память. Нет, я не мазохист и не суицидник. Я просто боюсь, что не успею, и в один прекрасный день все эти поврежденные воспоминания навсегда исчезнут, оставив меня в положении выпавшего из гнезда птенца. Одного в чужом незнакомом мире, где очень трудно понять, кто друг, а кто враг. Поэтому давай договоримся так — я продолжу копаться в своем разуме, но впредь пообещаю не перенапрягаться, а всякий раз перед началом работы буду ставить тебя в известность, чтобы, если вдруг что-то пойдет не так, ты смог либо вытащить меня из медитации, либо позвать кого-нибудь на помощь. Идет?

Поразмыслив, феникс согласился, сменил гнев на милость и поинтересовался:

'А ты действительно не помнишь нашу первую встречу?'

— К сожалению, да. Не подскажешь, когда это произошло?

'Давно. Ты тогда жил не здесь и целыми днями варил ужасно пахнущие зелья под руководством учителя.'

— Фламеля?

'Да. Он нас и познакомил. А перед этим спас меня в горах от когтей моего сородича, с которым мы дрались за самку. Я тогда был неопытным и наверняка бы погиб. К счастью, твой учитель проходил неподалеку от места драки и не позволил сопернику добить меня. Потом забрал к себе домой, а когда я сгорел, чтобы избавиться от полученных ран, вместе со своей самкой стал обо мне заботиться.'

— Так почему же ты не стал фамильяром Николаса?

Феникс помотал головой:

'Он отказался. Сказал, что мне с ним будет очень скучно, и порекомендовал взамен своего ученика. Тебя. А потом и обряд магической привязки провел. Ну что, вспоминаешь?'

— Нет, — с сожалением отозвался я. — Глухо, как в танке.

Фоукс ободряюще курлыкнул, послав образ, который мое сознание решило перевести как: 'Не ссы, прорвемся!'. Улыбнувшись фамильяру, которому явно не помешало бы аналогично сбросить пару лишних кило, я водрузил пернатого обратно на насест и принялся ласково поглаживать перышки на его голове. Фениксу, судя по доносившимся до меня чувствам, эти почесушки ужасно нравились. Он сам выворачивал шею, подставляясь под мои пальцы, а потом и вовсе запел, празднуя наше примирение.

Фикрайтеры не врали — песня феникса обладала удивительными свойствами. Она погрузила меня в подобие транса, даря наслаждение и вымывая из сознания все негативные эмоции. Что интересно, музыкой песня и близко считаться не могла. Ведь ее основой были не звуковысотные колебания, исторгаемые глоткой птицы, а специфическая магия огненных долгожителей. Именно она позволяла вводить попадавших под влияние феникса разумных существ в состояние, близкое экстазу. А вообще, как подсказывала мне память Альбуса, песня у фениксов являлась одним из этапов ритуала ухаживания. Своего рода предварительные ласки, позволяющие кавалеру окончательно завоевать благосклонность самки.

Само собой, у нас с Фоуксом после песни не последовало традиционного продолжения. Дождавшись завершения 'концерта', я разогнал застилавший сознание туман эйфории и поблагодарил довольного собой птица. Щедро насыпал ему в кормушку любимых семечек и составил компанию, поскольку весьма кстати появившийся Ниппи принес мне завтрак.

Умяв тарелку гречки со свекольным салатом и запив все это зельями, я принялся разбирать почту, доставленную все тем же домовиком. В этот день ее оказалось много. Большинство писем были от коллег по несча... Визенгамоту, ужасно обеспокоенных моим длительным молчанием. Имелись также послания от родителей, резюме возможных кандидатов в преподаватели и даже спам, каким-то чудом преодолевший ушастый фильтр.

Два письма меня заинтересовали особо. В плотных нестандартных конвертах, с гербами вместо обратного адреса, запечатанные сургучными печатями с крохой магии, разрешающей их вскрыть лишь адресату. Первое, на черно-зеленом гербе которого красовалась украшенная завитушками литера 'М', содержало записку, текст которой был предельно лаконичен: 'Я согласен. Законопроект с моими поправками пришлю в ближайшие дни. Первая группа охотников прибудет на следующей неделе. Деньги, выделенные Советом, уже переведены в сейф Хогвартса. С уважением, Люциус Малфой.'

'Созрел фрукт, не прошло и полгода!' — довольно подумал я и разломил печать на втором конверте.

Внутри обнаружился печатный листок, сообщавший, что уважаемого Альбуса Вульфрика и далее по списку Дамблдора (написанное от руки имя едва влезло в специально отведенные пустые строчки на бланке) ожидают работники банка 'Гринготтс' для сверки документации.

Расплывчатая формулировка приглашения сразу меня насторожила. Одного моего приятеля из прошлой жизни однажды попросили явиться в военкомат как раз-таки для сверки документации, но в итоге мы увидели его лишь через пару лет. Примерно за год до 'попадания' меня под аналогичным предлогом выдернули в банк, чтобы огорошить начислением астрономического долга за какую-то кредитную карту, которую я в глаза не видел. Ну а мой коллега, с которым я частенько в кафешке через дорогу трепался 'за жизнь', после опять-таки 'сверки документов' в бухгалтерии отправился в места не столь отдаленные. На пять лет с конфискацией.

В общем, никакого желания наносить визит гоблинам полученное письмо у меня не вызывало. Скорее, наоборот. Однако выбора не было. Для найма новых преподавателей мне требовалось выяснить, какой конкретно суммой располагает Хогвартс. И сейфы Дамблдора не мешало бы проверить. А также ради интереса прояснить множество мелких, но чрезвычайно важных моментов вроде курса обмена маггловских денег и перечня предоставляемых 'Гринготтсом' услуг... Что ж, решено — походу в банк быть!

Отсутствие на приглашении конкретного срока намекало, что любое промедление пойдет на пользу коротышкам, поэтому я не стал откладывать мероприятие в долгий ящик. Собрал корреспонденцию и занялся стратегическим планированием — разработкой предстоящей вылазки 'в люди'. А чтобы лучше думалось, загрузил тело однообразной физической работой. Трансфигурировал костюм в просторное кимоно, состряпал из воздуха гантельки и принялся качаться. Размеренно, неторопливо, равномерно нагружая мышечный каркас и периодически устраивая небольшие перерывы.

К концу разминки предварительный план действий был готов. Освежившись, я облачился в черный смокинг, засунутый прежним хозяином в самый дальний угол гардероба, заплел бороду в модную косичку, собрал длинные волосы в 'хвост' на затылке и оглядел себя в зеркале. В принципе, неплохо! Мертвенная бледность после завтрака сменилась на здоровый румянец, мешки под глазами хоть и присутствуют, но не слишком заметны, а парадно-деловой стиль одежды должен скрыть все прочие недостатки.

Конечно, мантия для прогулки по Косому переулку была бы куда уместнее, но гоблинам обычно плевать на внешний вид клиентов, а после посещения 'Гринготтса' я рассчитывал выбраться в маггловскую часть столицы. И образ престарелого Шона Коннери, решившего предаться ностальгии и доставшего из шкафа свой костюм Бонда, для этого подойдет как нельзя лучше.

Вытащив из тумбочки мешочек, я тщательно отобрал монеты, имеющие хождение в Англии. Получилось около десяти фунтов — сумма, на которую в Лондоне не сильно-то и разгуляешься. Ссыпав деньги в трансфигурированный кошелек, я спрятал их в карман. В другой положил мешочек с найденными драгоценностями, а из оставшихся находок выбрал пару десятков старых монет. На пробу. Ведь сдавать сразу все глупо — опт выгоден только для покупателей. Сначала нужно прощупать рынок, выяснить цены и только тогда потихоньку, небольшими партиями превращать коллекцию в реальные деньги.

Собрав оставшиеся металлические кругляши, я вернул их в тумбочку дожидаться своего часа и взял с полки книгу-шкатулку. Окропил ее кровью, открыл, полюбовался на Маховик, нежно погладил философский камешек и забрал банковские ключи. Память подсказывала, что один из них, с двухзначным числом, открывал сейф Хогвартса, другой, с цифрой 687 — фамильную ячейку Поттеров, а два оставшихся с четырехзначными номерами соотносились с дверями личных сейфов Дамблдора, в одном из которых хранились деньги, а в другом — книги и разные полезные артефакты, за которые нынешнее Министерство вряд ли погладит мага по головке. К сожалению, я так и не вспомнил, что открывала лежавшая рядом с ключами отмычка, и решил оставить ее в тайнике. Если что — вернуться недолго!

Спрятав палочку в рукав, я почувствовал, что готов к приключениям. Но сразу аппарировать к гоблинам не стал. Да, я знал соответствующее заклинание, память Альбуса охотно продемонстрировала вид парадного входа банка, однако уверенности, что все получится, у меня не было. А ведь это главное условие для аппараци! Без него я могу прибыть к 'Гринготтсу' не полностью. Так что, чуток поразмыслив, из риска расщепа с гарантированной потерей репутации Великого Мага и всего лишь возможным возникновением слухов на тему очередных 'странностей' директора школы я выбрал второе, решив воспользоваться камином.

'Может, мне пойти с тобой?' — спросил Фоукс, узнав о моем намерении ненадолго отлучиться.

Поразмыслив, я покачал головой:

— Не стоит. Я иду в банк, а тебе там будет не слишком комфортно.

'Банк? — феникс поежился. — Неприятное место. Постоянно чувствую себя, как в пыльном мешке. Но вдруг тебе потребуется помощь?'

Помощь? Ну, консультант из птица однозначно хреновый, ведь в бухгалтерии с экономикой он ни бум-бум, ни кукареку. На роль подсказчика-суфлера Фоукс тоже не годится, так как в свои интриги Альбус фамильяра обычно не посвящал. Кроме того защита у коротышек, как мне подсказывала память Дамби, была не по зубам огненному птаху, и случись что, вытащить меня из лап гоблинов он не сможет. Отсюда вывод — будет лучше, если феникс останется в Хогвартсе. На нашу с ним связь никакие барьеры не действуют, так что я всегда смогу подать сигнал SOS.

— Спасибо за предложение, но такие жертвы ни к чему, — ответил я пернатому. — У коротышек нет причин вредить мне, так что ничего опасного меня в 'Гринготтсе' не ожидает. Скорее всего, речь идет о груде скучных бумажек и отчетов. Но после банка я намерен посетить маггловский мир, а прогулка по улицам Лондона в твоей компании будет явным нарушением Статута Секретности, на которое я пойти не готов. Так что извини, сегодня тебе придется немного поскучать.

Феникс разочарованно вздохнул, но настаивать на своем не стал. Пообещав фамильяру вернуться еще до ужина, я подошел к камину, бросил в него горсть летучего пороха и четко произнес:

— Дырявый котел!

Из камина вырвалось облако изумрудного пламени, охватившее мою фигуру. Задержав дыхание, я сделал решительный шаг и почувствовал, как мощный вихрь подхватывает меня и уносит в неизвестность.

Глава 12

Перемещение по каминной сети мне жутко не понравилось. Во-первых, оно сопровождалось отвратительным саундтреком в виде бьющего по ушам свиста. Во-вторых, струи горячего воздуха, направленного прямо в лицо, вынуждали меня щуриться, из-за чего разглядеть хоть что-то в окружавшей меня серой мути было трудновато. Ну и напоследок, само перемещение было неравномерным. Меня бросало из стороны в сторону, кружило, вертело, переворачивало... В общем, то еще испытание для вестибулярного аппарата. Изредка мимо проносились двери-оконца, в которых виднелись кусочки чьих-то гостиных. В какой-то момент над головой пролетел фиолетовый цилиндр, потерявший хозяина...

Путешествие закончилось неожиданно. Я на всей скорости влетел в вынырнувший из тумана широкий проем, а в следующий миг ступил на дощатый пол самого известного волшебного бара Англии. По всем законам физики набранная за время полета инерция должна была протащить мое бренное тело еще с десяток метров, а затем с хрустом впечатать в стену. Однако в этом мире законы физики пасовали перед принципами всемогущей магии. Покачнувшись, я сумел удержаться на ногах и оглядел место прибытия, судорожно стискивая зубы, чтобы ненароком не расстаться с завтраком.

Дырявый котел не впечатлял. Плохо освещенное помещение с высоченным потолком и непритязательной на вид мебелью. Серые кирпичные стены, местами занавешенные картинами и газетными вырезками. Кованные масляные лампадки, на которых виднелись клочья паутины, барная стойка с ее непременными атрибутами — барменом, меланхолично протиравшим тряпкой пустой стакан, и галереей бутылок самой разнообразной формы за его спиной. Все это создавало атмосферу не респектабельного заведения, где предпочитают проводить свободное время волшебники, отдыхая телом и душой, а какого-то бандитско-наркоманского притона. К слову, парочка хмурых небритых личностей, устроившихся за столиком в самом темном углу и с аппетитом поглощавшая завтрак, добавляла несколько очков в пользу последнего варианта.

Почувствовав, что приступ тошноты прошел, я уверенно направился в сторону черного хода, ведущего в Косой, радуясь, что строптивой памяти Дамблдора не потребовалась дополнительная стимуляция. Бармен, прервав свое увлекательнейшее занятие, окинул скучающим взглядом нового посетителя и едва не выронил стакан, узнав меня.

— Господин директор?! — выдохнул он, выпучив глаза от изумления.

— Том, — кивком головы поприветствовал я хозяина заведения.

И невозмутимо прошел мимо. Надеюсь, бармен окажется достаточно сообразительным, чтобы понять — сегодня к пустой болтовне я не расположен. И вообще, что его так поразило? Разве директор Хогвартса не может воспользоваться общедоступной точкой выхода, расположенной в старейшем здании магического переулка? Вроде бы, когда в третьей книге канона бар посетил сам министр, тезка нынешнего Темного Лорда выглядел более адекватным. Странно.

Задумавшись, я на автопилоте проследовал через внутренний дворик заведения к невзрачному тупичку, заросшему сорняками. Обогнул мусорную урну, будто бы в насмешку установленную Томом перед самым входом в Косой, и направил волшебную палочку в центр кирпичной кладки.

Помнится, у Роулинг магам приходилось тарабанить своими артефактами-концентраторами по стене. Из-за этого некоторые фикописцы даже шутили — мол, вычислить нужный кирпич на проходе не сложнее, чем подобрать комбинацию кнопок на двери подъезда. В реальности стучать по стене не потребовалось. Данная преграда являлась своеобразным идентификатором, работающим по принципу 'свой-чужой', и для активации ей требовалась всего лишь толика силы волшебника, намеревающегося попасть в магический квартал.

Выпустив немного энергии, я понаблюдал за открывающимся проходом (иллюзия сворачивающейся стены была весьма качественной — видимо, изначально рассчитанной на впечатлительных магглорожденных) и зашагал по выложенной камнем мостовой Косого переулка, с любопытством поглядывая по сторонам. Старинные здания, причудливые вывески, витрины с образцами товаров — все это казалось необычным и одновременно смутно знакомым. Этот диссонанс порождал внутри меня легкое раздражение, портившее все удовольствие от изучения магической улицы.

Стоит отметить, народу на ней было немного — по пути к банку мне встретилось с десяток волшебников. Одни просто проходили мимо, спеша по своим делам, другие узнавали и здоровались, снимая шляпы или отвешивая уважительные поклоны. Несмотря на мои опасения, общаться мне ни с кем из прохожих не потребовалось. В ответ на их вежливое 'Мистер Дамблдор!' или набившее оскомину восторженное 'Господин директор!' вполне хватало нейтрального 'Приветствую!', сопровождаемого легким наклоном головы.

Еще вчера такое безлюдье могло показаться мне странным, однако сегодня расшевелившаяся память Альбуса не находила в происходящем ничего удивительного. Ведь во всей магической Англии едва ли наберется десять тысяч волшебников. Само собой, у них имеются дела поважнее, нежели праздное шатание по Косому. А канонные столпотворения объяснялись достаточно просто. Накануне первого августа всем школьникам присылают список учебников (а первокурсникам — еще и список необходимых предметов), и их родители специально отводят целый день для покупок. Это давно уже стало национальной традицией, которую во второй книге использовал прагматичный Локхарт для рекламы своих опусов. А оставшиеся триста шестьдесят четыре дня в году магический переулок продолжает жить своей сонной и размеренной жизнью.

Здание банка я увидел издали. И немудрено. Высоченное строение из белого мрамора с массивными колоннами и обитыми горевшей на солнце бронзой дверями, в которые, не пригибаясь, смог бы войти даже братец Хагрида, было сложно не заметить. У входа стоял гоблин в алой форме с громоздкой секирой за плечами, от которого за километр разило скукой. Внешний вид коротышки показался мне довольно отталкивающим. И совсем не из-за грозного оружия. Просто было в его фигуре и физиономии нечто такое, что придавало представителю волшебной расы поразительное сходство с крысой. А поскольку крыс я ненавидел с детства, не удивительно, что к гоблинам у меня с первого взгляда возникла стойкая неприязнь.

Поприветствовав меня полупоклоном, охранник поработал швейцаром — приоткрыл массивную створку, позволяя войти в 'Гринготтс'. Единственный и неповторимый волшебный банк, как гласила пафосная надпись на вторых дверях, покрытых слоем серебра. Ниже был забавный стишок, который я читать не стал, почувствовав вторжение в свой разум. Очки позволили быстро вычленить скрытые в стенах сканирующие заклинания, направленные на выявление чар фальшивой личины, признаков употребления оборотного и иных жульнических приемов, которыми могли пользоваться нечестные клиенты банка. Эта проверка длилась не больше пяти секунд, по прошествии которых серебряные двери гостеприимно распахнулись.

Украдкой переведя дух, я вошел в огромный холл. Честно говоря, были у меня опасения, что защита выявит факт наличия в теле Дамблдора чужой души, но весьма слабые, иначе к 'Грингготсу' я бы и на пушечный выстрел не подошел. А убедило меня рискнуть воспоминание о прочитанном каноне, в котором мелкого Поттера гоблины спокойно допускали к хранилищу, никак не реагируя на крестраж в голове мальчишки. Что ж, если даже супер-пупер-навороченная охранная система коротышек никак не отреагировала на 'попаданца', мне можно жить, не опасаясь разоблачения. Даже если я по дурости своей ляпну что-нибудь не то, чем наведу окружающих на мысль о подмене, доказать ее без применения веритасерума не удастся. Чем не повод для радости?

Оглядев длинную стойку, за которой гоблины изображали бурную деятельность, я подошел к крайнему клерку. Дождался, пока тот оторвет взгляд от толстенного гроссбуха, и произнес:

— Добрый день!

Желать гоблину золота в венах, мучительной смерти врагов или прочей хрени, так любимой авторами фанфиков, я не стал. Даже если это и сработает (в чем лично я сомневался, поскольку изрядно притомившаяся память Альбуса не спешила просвещать меня по поводу традиций коротышек), сидевший передо мной банковский работник является настолько мелкой сошкой, что на завоевание его расположения не стоит тратить драгоценное время.

— Вы по какому вопросу? — голосом, напоминающим скрип давно не смазываемых дверных петель, осведомился клерк.

При этом он сощурился и отвел уши назад, от чего сходство с крысой стало еще сильнее. Едва сдерживаясь, чтобы не скривиться от отвращения, я молча протянул гоблину листок из письма. Оглядев его, служка попросил меня следовать за ним, слез со своего насеста и шустро посеменил к одной из дверей, в изобилии украшавших стены холла.

Шагая за провожатым по хитросплетению узких коридоров банка, я размышлял о парадоксе, допускающем существование этого места. Нет, не волшебного банка, а всего волшебного квартала, включающего в себя и Косой переулок, и Лютный, и несколько улочек поменьше. Ведь, если разобраться, обычные люди давным-давно обязаны были обнаружить скрытую территорию. Шутка ли — куда-то делись тысячи квадратных метров площади! Да геодезисты с ума должны были посходить, сверяя и перепроверяя свои расчеты! А необъятные подземелья 'Гринготтса' с драконами, вагонетками и всем прочим, где вольготно себя чувствовала целая раса? Как их до сих пор не вычислили геологи? Как на огромные пустоты в породе не наткнулись прокладчики городского метрополитена?

Обычные волшебники, включая самого Дамблдора, убеждены, что секретность Косого обеспечивается простейшими магглоотталкивающими заклинаниями и чарами расширения пространства, но лично меня больше привлекает версия с пространственными аномалиями вплоть до создания локального прокола в другое измерение. При всей своей бредовости лишь она способна объяснить, почему в эпоху спутниковой связи магглы до сих пор не замечают целый, мать его, квартал посреди густонаселенной столицы!

Сам собой вспомнился анекдот. Один мужик рассказывает приятелю: 'Давеча крышу на доме перекрыл, выложил листами матерное слово, теперь вот жду, когда Гугл свои карты обновит'. Я, конечно, понимаю, что сервис Гугл Мапс запустят лишь в две тысячи пятом (если вообще запустят — никто ведь не гарантирует точного совпадения истории в обоих мирах), но детальная аэрофотосъемка земной поверхности давно производится. Почему же магглы до сих пор не заметили белых пятен на карте Лондона? Неужто магглоотталкивающие чары настолько могущественны, что запрещают людям осознавать увиденные нестыковки? Типа 'фиделиуса', приказывающего забыть название охраняемого места. Или вышеупомянутых 'пятна' просто не видны в данном пласте реальности? Загадка.

Блуждание по коридорам закончилось в кабинете старого гоблина, имя которого всплыло в моем сознании при виде покрытой морщинами и уродливыми бородавками рожи этого существа. К слову, кожа всех встреченных коротышек была серой или серо-коричневой, несмотря на то, что авторы подавляющего большинства прочитанных мною фанфиков называли гоблинов не иначе как 'зеленомордыми'. Небрежным жестом велев доставившему меня клерку удалиться, банковский работник хрипло прокаркал:

— Не ждал вас так скоро, мистер Дамблдор.

— Как говорят магглы, не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — аналогично опустив приветствие, отозвался я. — Чем порадуешь, Гнилозуб?

В ответ мне была продемонстрирована выписка со счета Хогвартса. Текущий баланс внушал оптимизм. С такими деньжищами можно было не только нанять новых профессоров, но и замахнуться на капитальный ремонт всего замка. Интересно, как у Малфоя получилось выбить столь щедрое пожертвование? Или он настолько проникся моими идеями, что решил проспонсировать школу из собственного кармана?

Пока я витал в облаках, Гнилозуб подсунул мне на подписание ворох договоров на ежемесячное снятие средств согласно старым контрактам с поставщиками. Порадовавшись, что успел изучить школьную бухгалтерию, я приступил к сверке деталей в предложенных документах. Ведь с гоблинами нужно держать ухо востро. Проморгаешь запятую не в том месте — и расстанешься с солидной суммой денег, не заметишь лишний нолик в сумме — и попадешь в пожизненную кабалу, а поленишься изучить условия заключаемого контракта — можешь сразу вешаться. Коротышки своего не упустят!

Мне повезло, Дамблдор за годы директорства успел получить репутацию въедливого клиента, поэтому откровенных подлянок договора не содержали. Ну, подумаешь, вместо положенного полпроцента за стандартную услугу перевода средств со счета на счет одна из бумажек порадовала меня цифрой в десять с половиной процентов? Гнилозуб, весело скалясь, тут же достал из своего стола заранее заготовленный аналогичный документ с правильной ценой. А после хрипло рассмеялся, когда я вернул ему и эту бумагу, обнаружив несоответствие счета-получателя. Шутник долбаный!

Мне очень хотелось достать из рукава верную палочку и поглядеть, как хитрый гоблин будет корчиться от щедро наполняемого силой 'круциатуса', но приходилось терпеть, выдавливать из себя понимающую улыбку и расставаться с энным количеством крови, подмахивая очередной документ. Ведь обычные чернила работников банка не устраивали. И пофиг, что кровавое перо относится к списку артефактов, не одобряемых к применению Министерством магии. Коротышки плевать хотели на его декреты и постановления!

С одной стороны, это было выгодно волшебникам — можно хранить в арендуемых ячейках все, что только заблагорассудится. Но с другой — отсутствие жесткого контроля за банковской структурой способно привести к проблемам, и уже приводит. К примеру, когда во время гражданской войны министр издал указ, предписывающий работникам 'Гринготтса' обеспечить полную блокировку счетов волшебников, являющихся членами группировки Пожирателей Смерти, то был открытым текстом послан гоблинами, заявившими, что не станут нарушать обязательства перед своими уважаемыми клиентами.

Причем все прекрасно помнили, как несколько десятилетий назад эти же самые коротышки, несмотря на все 'обязательства', после решения МКМ охотно перекрыли Геллерту и его дружной компании доступ к денежным средствам на всем континенте, но ничего поделать не могли. Понимали, что гоблины вполне могут открыто перейти на сторону Волдеморта, обещавшего равные права всем волшебным расам, и предпочли отступиться. И вот, во что это все вылилось!

Договоров было много. Когда они подошли к концу, моя рука болела не по-детски. Бросив заживляющее заклинание на истерзанное запястье, я перешел к делу — изъявил желание побывать в принадлежащих мне сейфах. Включая фамильную ячейку Поттеров. Как оказалось, ушлый директор перестраховался, и перед самой гибелью Джеймс Поттер изменил свое завещание, оставив своему отпрыску все состояние древнего семейства, но при этом открыв полный доступ Альбусу, как вероятному опекуну сироты.

Именно поэтому ключ от 'пещеры с сокровищами' находился у Дамблдора. Хотя, следует отметить, что директор им воспользовался лишь один раз — когда забирал оттуда книги по артефакторике. Редчайшие издания, многие из которых были написаны еще до рождения Мерлина — они вряд ли могли пригодиться Мальчику-Со-Шрамом, а потому пополнили коллекцию Великого Светлого Мага. Деньги же Альбуса не интересовали. Вернее, интересовали, но не настолько сильно, чтобы опускаться до обворовывания национального героя.

Поездка на вагонетках по подземной железной дороге не оставила у меня ни грамма положительных впечатлений. Катался я как-то на американских горках — вот там присутствовали и восторг, и бурлящий в крови адреналин, и безудержное веселье. А вот увлекательный 'аттракцион' гоблинов на них был совсем не похож. Тут ни тебе захудалой страховки, ни ремней безопасности, ни даже удобных поручней не имелось! Чтобы не вылететь на поворотах, мне приходилось что есть сил держаться за сиденье, а молодой гоблин, которого мне назначил в проводники Гнизолуб, лишь весело скалился, глядя на мои мучения, и все прибавлял скорость тележки. Тварь ушастая!

Первым делом была проверена ячейка Поттеров. Помимо груды денег (которая оказалась не такой большой, как в работах завистливых фикрайтеров) там хранилась фамильная библиотека, которую начал собирать еще Ралстон Поттер (тот самый, что принимал участие в разработке проекта, позже вылившегося в Статут о Секретности). Надо сказать, к делу он подошел без души, да и его потомки особой любви к книжному слову не испытывали, поэтому после 'прихватизации' Дамблдором наиболее ценных экземпляров, в хранилище осталось всего с полтысячи книг. Однако среди них могли оказаться нужные мне сведения, а посему, оставив провожатого у двери ячейки, я принялся изучать корешки фолиантов, подсвечивая 'люмосом'.

Дело двигалось с натужным скрипом, а полезных находок было до обидного мало. Спустя полчаса я покинул хранилище с парой томов подмышкой, безмерно порадовав изведшегося от ожидания клерка. Эх, рано он обрадовался! Далее на очереди был личный сейф Альбуса, который забрал у меня не меньше пары часов, поскольку книг в нем хранилось на порядок больше. Честно говоря, я бы провел в нем куда больше времени, если бы не появившееся желание избавиться от лишней жидкости.

Памятуя, насколько негативно к вопросу обеспечения удобств для посетителей относятся гоблины, я не стал дергать тигра за усы. Собрал всю отобранную литературу в валявшийся рядом кожаный рюкзак (к слову, не простой, а с чарами расширения пространства и облегчения веса — очень полезная штучка!) и приказал засыпающему на ходу провожатому отвести меня в соседнее хранилище. Полюбовавшись ровными стопками золотых кругляшей — запасом Дамби на черный день, я взял пару сотен галеонов на мелкие расходы, ссыпав их все тот же рюкзак, после чего велел подниматься на поверхность.

Больше в 'Гринготтсе' мне делать нечего. Заезжать в сейф, арендуемый школой, нужды не было — безнал рулит! Причем если выплаты проверенным поставщикам обычно производились с помощью заключаемых договоров, то для выдачи зарплат сотрудникам и прочих существенных трат существовали поручительские расписки. Защищенные от подделок листки пергамента, относящиеся к строго определенному сейфу, хозяин которого имел право вписывать в бланк любую сумму, не превышающую остаток на счету, для ее перевода в ячейку получателя. Короче, местный аналог чековых книжек, запас которых я своевременно пополнил у Гнилозуба. Само собой, за отдельную плату... Чтоб он провалился с такими расценками!

Доставив меня на поверхность и выведя через лабиринт коридоров в холл, молодой гоблин нехотя ответил на вопрос по поводу курса обмена валют. Он находился в районе пяти фунтов к галеону, причем разница между покупкой и продажей составляла больше пятидесяти пенсов. Поблагодарив провожатого, испарившегося в мгновение ока, я двинулся к выходу. После многочасового пребывания в темных подземельях отчаянно хотелось на солнышко. Колоссальное нервное напряжение при составлении договоров, копии которых покоились у меня за пазухой, и последующие раскопки в грудах пыльных книг закономерно привели к упадку сил, поэтому я еле передвигал ногами. Даже любопытство не спешило подавать голос. Тем более, основные моменты работы банка уже прояснили вспышки-озарения, сопровождавшие мою поездку на вагонетках.

Да, благодаря подстегиваемой страхом падения памяти Дамблдора я выяснил, что гоблины не занимаются вопросами определения кровного родства, не проводят запретные ритуалы принятия наследства, не оказывают услуги по поиску и найму квалифицированного персонала, не выступают адвокатами в судебных тяжбах... И еще куча подобных 'не', безжалостно разбивающих потуги ленивых фикрайтеров, дающих этой расе в своих работах прямо-таки неограниченные возможности и забывающих об одной простой вещи — еще недавно коротышки насмерть грызлись с волшебниками за место под солнцем. И если бы гоблины реально были настолько влиятельны и всемогущи, то они быстро бы поработили магов. Ну и обычных людей за компанию.

В реальности коротышки занимаются вопросами охраны денежных средств и имущества волшебников. Они за ежегодное вознаграждение предоставляют клиентам надежные сейфы, за определенную плату обеспечивают перенос золота из одной ячейки в другую и производят обмен валют в объеме, не превышающем спрос на них. Коротышки даже не занимаются инвестициями в маггловский бизнес — помимо очевидного нарушения Статута Секретности это просто-напросто глупо. Инфляция маггловских денег сводит на нет перспективы долгосрочных вложений, а риски краткосрочных проектов превышают возможную выгоду. Так что как бы мне не хотелось обменять тысчонку-другую галеонов с целью закупки продуктов в маггловском мире (экономия получается солидной — в районе сорока процентов!), а придется поддерживать 'отечественного производителя'. Гадство!

Выбравшись из-под величественного свода 'Гринготтса' на свежий воздух, я с наслаждением подставил лицо теплым лучам местного светила. И с удивлением обнаружил, что полдень давно миновал. Понятно теперь, почему у меня настолько сильно посасывает в желудке, что я уже на привратника поглядываю с гастрономическим интересом. А ведь люди поговаривают, что жаренные крысы в некоторых странах считаются деликатесом...

Так, хватит мечтать, иначе я слюной изойду! По плану дальше у меня вылазка в маггловский мир. Или, может, вернуться в Хогвартс? Там овсянка, салатики... Нет, я сейчас реально слюной захлебнусь! Вон, уже и гоблин с секирой как-то подозрительно на меня смотрит... С трудом взяв себя в руки, я спустился по белоснежным ступеням и потопал назад к Дырявому Котлу. Конечно, обед — это святое, но когда я еще за пределы Хогвартса выберусь? Такой шанс упускать никак нельзя!

На улице, несмотря на 'час пик', было пустынно. Создавалось впечатление, что Косой вымер, но при этом в баре 'тусовался' народ. Около дюжины человек, оккупировав далекие от стерильности столики с растрескавшимися столешницами, изволили трапезничать. Парочка бородачей шумно спорила над полупустой бутылкой огневиски, еще один волшебник читал газету. В общем, все были при деле и на меня внимания не обращали. Даже чары отвода глаз не понадобились.

На выходе из общего зала я умудрился столкнуться с барменом, в руках которого был пустой поднос.

— Господин директор? — выпучив глаза, произнес мужик.

Потрясения в его эмоциях было заметно меньше, нежели утром. Решив не нарушать традицию, я приветливо кивнул:

— Том.

Обогнул бармена и подошел к входной двери, провожаемый изумленными взглядами посетителей, которые только сейчас сподобились меня опознать. М-да, любопытная реакция. После такого даже сцена публичного восхваления вернувшегося в магический мир Мальчика-Который-Выжил уже не кажется постановочной. А вот мне интересно, появится ли в следующем выпуске 'Пророка' статейка с оригинальным названием типа: 'Директор Хогвартса был вчера замечен в известном питейном заведении. Как связан этот факт с преподавателями школы, страдающими алкоголизмом?'... Ладно, не будем о грустном!

Рывком открыв тихо скрипнувшую дверь, я вышел в маггловский мир. Он встретил меня привычным шумом большого города — отрывистыми сигналами автомобилей и далеким заунывным воем милицейских (или пожарных — тут хрен разберешь) сирен, что лишь подтверждало версию о параллельных измерениях. Пройдясь немного по переулку, на котором располагался вход в Дырявый котел, я неожиданно оказался на весьма оживленной улице и двинулся по ней, поглядывая по сторонам в поисках общественного туалета.

Прохожие не обращали на меня особого внимания. Да, некоторых привлекало мое необычное украшение на лице, но я не заметил, чтобы кто-нибудь откровенно пялился на мою бороду. Все же англичане — народ культурный. Так, бросали косые взгляды, не более. Правда, в данный момент на реакцию людей мне было плевать, поскольку мочевой пузырь подавал недвусмысленные сигналы, а согласно известному закону подлости, ни одиноких кабинок, ни соответствующих знаков обнаруживаться не спешило.

Тогда, вспомнив рекомендации приятеля из прошлой жизни, часто мотавшегося в командировки по заграницам, я зашел в первую попавшуюся небольшую кафешку. Все столики забегаловки, способной дать сто очков форы заведению Тома, оказались заняты. Но я не расстроился. Подошел к стойке с кассовым аппаратом и заказал у миловидной девушки чашечку черного кофе со сливками, которая обошлась мне в пятьдесят пенсов (считая чаевые).

Напиток был вкусным и ароматным, не чета той растворимой дряни, коей в прошлой жизни я травил себя каждое утро. В несколько глотков осушив емкость, я поблагодарил официантку и поинтересовался, где тут можно помыть руки, после чего получил направление и возможность оценить местную уборную. Светлая комнатка, наполненная ароматом лимонного освежителя воздуха и тихими звуками симфонии Моцарта, заставила меня почувствовать, как прекрасна жизнь. А ударная доза кофеина быстро прогнала усталость и прояснила сознание, наполнив его оптимизмом и верой в будущее. Эх, как все-таки мало нужно человеку для счастья!

Покинув уютное заведение, я приступил к поискам ломбарда. Однако закон подлости продолжал работать. Отмахав с километр вдоль по улице, я так и не увидел на стенах зданий соответствующей вывески, зато разглядел на фонарных столбах несколько табличек 'WC' со стрелочками. И что-то подсказывало мне, что за аббревиатурой 'WC' скрывалась отнюдь не викторианская церковь. Отчаявшись, я уже хотел обратиться за помощью к прохожим, но заприметил вдалеке фигуру полицейского.

Высокий парень в белой рубашке с коротким рукавом, черной жилетке и стильной шляпке с шашечками, охотно подсказал мне адрес ближайшей конторы, в которой можно продать изделия из драгоценных металлов, и даже объяснил, как к ней пройти. Поблагодарив полисмена и пожелав ему хорошего дня, я вскоре ступил на порог махонького магазинчика, вход которого скрывался во дворах, вдали от главных улиц. Серьезно, без подсказки я бы его точно не нашел! Наверняка столь незавидное расположение сказывается на количестве клиентов. Зато владельцам не приходится разоряться на арендной плате, которая в Лондоне здорово бьет по карманам мелких предпринимателей.

Внутри ломбард выглядел как самый обычный комиссионный магазин. Стены были украшены полками и металлическими шкафами, на которых стояла разнообразная электроника, в центре помещения располагались длинные стеклянные витрины с бижутерией, музыкальными инструментами и прочим хламом, чуть дальше отводилось место крупногабаритным товарам — телевизорам, холодильникам, электрокаминам. У входа стоял стол с кассовым аппаратом. Сидевший за ним лысеющий мужичок поинтересовался, что меня интересует, и получил сверток с украшениями для оценки.

Я опасался, что потребуется предъявить какие-то документы и морально готовился провести с продавцом джедайский фокус из серии: 'Это не те дроиды, которых вы ищите!', однако прибегать к радикальным мерам не потребовалось. Внимательно изучив цацки и не обнаружив на них клейма с пробой, рассмотрев под лупой камень из сережки, скупщик взвесил товар и предложил за него сто тридцать пять фунтов. Судя по эмоциям, он не пытался меня нагреть (ну, может, самую капельку), поэтому я сразу согласился и получил на руки тоненькую пачку непривычно огромных купюр.

Далее мой путь лежал в антикварную лавку... которую еще нужно было отыскать. Хренов закон подлости продолжал действовать, и больше полицейских на моем пути не попадалось. Зато подвернулась телефонная будка, в которой имелся пухлый справочник. Полистав раздел торговых учреждений, я докопался до списка антикварных магазинов Лондона. Их оказалось немного. Достав из кармана кошелек с мелочью, я принялся прозванивать угодившие на страницы справочника конторы, выясняя, подходят ли они под мои запросы.

Идейка оказалась стоящей — периодически подкидывая монеты в прожорливый аппарат, я выяснил, что в одном магазине не существует отдела нумизматики, в другом не принимали старые часы, третий специализировался на мебели, а четвертый вообще был закрыт на ремонт. Самый идеальный вариант попался под конец, что меня не сильно удивило. Магазин работал, принимал все, что я был готов предложить, и располагался на той же улице, что и Дырявый котел — Чаринг-Кросс Роуд.

Проложив маршрут по карте, отыскавшейся все в том же справочнике, я продолжил наматывать километры, попутно любуясь достопримечательностями столицы. Все-таки она была по-своему очаровательна. Чистая, опрятная, блистающая красочными витринами, улыбающаяся ажурными арками окон и приветливо помахивающая прохожим флагами на зданиях. В ней пока не наблюдалось засилья агрессивной рекламы, вылезающей изо всех щелей в виде растянутых над дорогой транспарантов, огромных уродливых щитов и сверкающих неоновых вывесок. Зато периодически можно было наткнуться на небольшой клочок зелени в форме ухоженного сада. Или цветочной клумбы. Или газона с идеально подстриженной травой. В общем, Лондон обладал своим неповторимым колоритом, который пришелся мне по душе.

Добравшись до нужного адреса, я почувствовал, как гудят натруженные ноги. Радовало, что финал долгой прогулки был уже не за горами. Распахнув стеклянную дверь, я вошел в магазин, сопровождаемый мелодичным звоном, и словно переместился в девятнадцатый век. Массивная резная мебель, висевшие на стенах старинные часы, потемневшие от времени бронзовые скульптуры, стоявший в углу пузатый глобус на массивной медной подставке, слегка тронутой зеленью. Это и многое, многое другое создавало неповторимый аромат древности, пробиравший до костей и наполнявший меня каким-то священным трепетом перед наследием ушедших времен.

Поразительно! Наверное, это какая-то магия. Ведь шкафы в моем кабинете тоже были сделаны пару веков назад, количество разных безделушек не уступало коллекции, выставленной напоказ владельцами данной конторы, а ощущения увлекательного путешествия в другую эпоху мое рабочее место отчего-то не вызывало. Выручай-комната тоже являлась одним большим складом древностей, а кроме пыли, других ароматов я в ней не чувствовал. Точно, магия!

— Здравствуйте, сэр. Чем я могу вам помочь? — осведомился выглянувший из подсобки на тихий звон колокольчика управляющий ломбардом.

Именно так было заявлено на его бэйджике рядом с именем. Дородный мужчина в клетчатой жилетке, гладко выбритый, с короткой стрижкой и очками в роговой оправе, он производил приятное впечатление. С таким солидным человеком хотелось вести дела.

— Я звонил вам полчаса назад, — сказал я, в который раз поправив лямку рюкзака, который с каждой минутой становился все тяжелее.

— Часы и монеты? Помню-помню, — управляющий обернулся и крикнул: — Роджер, подойди сюда!

На клич из подсобки вскоре появился еще один мужчина, который сразу мне не понравился. Жиденькие усики под носом, чуть оттопыренные уши, длинная зализанная на бок челка и бегающие глазки не оставляли сомнений в том, что в этот раз мне придется поторговаться. Оставив нас вдвоем, управляющий степенно удалился, я же достал из кармана старые часы и настроился на долгое ожидание.

Мои подозрения подтвердились. Роджер, обладающий самой распространенной в Англии фамилией — Смит, изучал товар крайне придирчиво, вслух отмечая каждую царапину и потертость корпуса, и при этом брезгливо кривился, словно держал в руках не обычные ходики, а как минимум дохлого таракана. Хотя специалистом он был отменным — сходу определял фирму-производителя часов, марку моделей и год производства. Дело дошло даже до частичной разборки. Сняв задние крышки, Роджер через увеличительное стекло изучал работу механизма, периодически отпуская язвительные комментарии по поводу условий хранения.

Наконец, этот спектакль одного актера закончился. Приведя разобранные часы в исходное состояние, Смит огласил вердикт:

— Шестьдесят фунтов и ни пенни больше!

Изучив эмоции прожженного дельца, я заподозрил, что он занизил цену на предложенный товар раз эдак в пять, и решительно заявил:

— Двести. И только не говорите мне, что швейцарские серебряные карманные часы конца девятнадцатого века в рабочем состоянии не стоят этих денег!

Взяв вышеупомянутые часики, Роджер повертел их в пальцах, покачал цепочкой и недовольно произнес:

— Ладно, дам семьдесят за все.

— Двести пять! — припечатал я.

Смит воззрился на меня с неподдельным удивлением. Затем, видимо, решив, что ему послышалось, решился на новую ставку:

— Восемьдесят.

— Двести десять! — парировал я.

— Вы шутите? — вскинул брови Роджер.

— Нет, я абсолютно серьезен. Продолжаем торги?

Смит почесал в затылке, затем выложил все часики в одну линию, царапнул ногтем кожаный ремешок на крайних. Эти нехитрые манипуляции помогли ему собраться с силами и озвучить новое предложение, от которого невозможно было отказаться:

— Сотня! Но только из огромного уважения к вашим сединам.

— Двести двадцать, — продолжил я рвать шаблоны британцу.

— Да вы издеваетесь! — воскликнул Роджер.

Его лицо побагровело от ярости. Похоже, я таки довел мужика до точки кипения. Ну и поделом! Нечего на безобидных стариках наживаться!

— Если вас не устраивает цена, я обращусь в другой магазин, — равнодушно сообщил я, глядя скупщику в глаза.

Спустя несколько секунд тот не выдержал и ответ взгляд. Затем в который раз оглядел мои часы, тяжело вдохнул, скривился и полез в кассу за деньгами. Что любопытно, расплатившись со мной и получив роспись в карточке приема, Смит мгновенно оставил всю напускную брезгливость и бережно сложил приобретения в выстланную бархатом коробку.

— У вас все? — поинтересовался он, спрятав покупки в стол.

— Нет, — отозвался я и достал платок с монетами.

Процедура изучения и оценки повторилась. Часовщиком Смит был лучшим, нежели нумизматом, поэтому взял себе в помощь кучу толстенных справочников и набор каких-то химреактивов. Каждая монетка тщательно проверялась на подлинность и была исследована буквально по миллиметру. Наблюдать за действиями Роджера мне быстро наскучило (тем более, в этот раз он предусмотрительно решил воздержаться от комментариев), поэтому я стал следить за его эмоциями.

А там было немало интересного. Все время возни с первым десятком монет шел ровный фон, но затем последовал огромный всплеск удивления, который быстро сменился алчностью. Я так и не понял, чем Смита так привлек серебряный кружочек с неровными краями и чьим-то профилем, но необычную реакцию взял на заметку. Ведь внешне Роджер не показал свой интерес, после осмотра небрежно отложив монетку к остальным.

Аналогичный по силе всплеск произошел под самый конец процедуры, когда в руках Смита оказалась медная монета с полустершимся гербом. Говорят, англичане — невозмутимая нация. Три раза ха! У бедняги даже пальцы начали подрагивать от мощного выброса адреналина, а ноздри затрепетали в предвкушении наживы. Тут даже не владеющему легилименцией человеку было понятно, что Роджер во что бы то ни стало попытается заполучить предложенную коллекцию. И это было мне только на руку! Осталось лишь сойтись в цене.

— Две тысячи, — объявил пройдоха.

Смерив его уничижительным взглядом, я молча принялся заворачивать монеты в платок.

— Три... Хорошо-хорошо, пять!

Я не обращал внимания на начавшего заметно нервничать Смита.

— Шесть с половиной! И это мое последнее слово!

Я неспешно завязал узел на платке. Но когда хотел поднять сверток и сунуть его в карман, на мою руку легла чужая потная ладонь.

— Сдаюсь! — умоляющим тоном заявил Роджер. — Ваше предложение?

— Семнадцать тысяч фунтов, — четко, почти по слогам произнес я.

Признаюсь честно, я стрелял наугад, поскольку и близко не представлял стоимости монет, а эмоции в данном случае служили неважным ориентиром. Услышав названную сумму, Смит приоткрыл рот, но быстро справился с собой и заявил:

— Это абсурд! Ваши монеты не стоят таких денег!

— Что, правда? — прищурившись, язвительно уточнил я.

— Истинная!

Чувства Роджера ясно говорили — брешет гад, как сивый мерин! Монетки стоят намного дороже. Однако чтобы продать их по максимальной цене, мне нужно обратиться напрямую к коллекционерам. Причем состоятельным и испытывающим нужду именно в этом экземпляре. А найти таковых непросто, поэтому, хочешь — не хочешь, а придется отдавать часть заработка перекупщику.

— Странно, — пожал я плечами. — Но если вы так считаете, не буду больше тратить ваше время. Ведь у меня уже есть на примете покупатель, согласный дать за эти монеты шестнадцать восемьсот... Хорошего дня!

Вырвав руку с платком из цепкой хватки Смита, я направился к дверям. Расчет оказался верен. Не успел я коснуться дверной ручки, как услышал:

— Постойте! Я согласен!

— Другой разговор! — улыбнулся я, возвращаясь к столу переговоров.

— Вы примете банковский чек? — с надеждой поглядел на меня Роджер.

Я криво ухмыльнулся:

— Разумеется, нет. Только наличные.

— Но у сейчас меня нет при себе такой суммы.

— А у вашего босса? — поинтересовался я, кивнув на дверь подсобки.

Судя по эмоциям Смита, он вообще не планировал посвящать начальство в детали сделки. Ведь в таком случае придется делиться.

— Вряд ли он захочет вкладывать так много в неходовой товар... А вы можете немного подождать? Мне нужно сделать пару звонков, и максимум через полчаса деньги будут!

— Ну, полчаса у меня есть, — отозвался я и устроился на кресле для посетителей.

Минуты медленно уплывали в бесконечность. Приходили и уходили редкие клиенты. Один унес с собой серебряный портсигар времен Первой Мировой, второму приглянулось старинное зеркало. Третий, бритый здоровяк в черной кожаной куртке не купил ничего. Он походил по залу, поковырял пальцами завитушки на древнем шкафу, дал щелбан бронзовому ангелочку и скучающим тоном поинтересовался у Смита, примет ли он старинную скрипку без струн. Получив в ответ от немного занервничавшего Роджера пожелание увидеть товар, бритоголовый пообещал скоро вернуться и вышел на улицу, окинув меня колючим взглядом.

Проводив опасного клиента, Смит в очередной раз попросил меня подождать и снова скрылся в подсобке. Вернулся он уже с пакетом, где лежали пачки купюр, перевязанных банковскими лентами. Хоть на вид ленточки были целыми, я не поленился все пересчитать, спрятал деньги в рюкзак и только тогда отдал Роджеру драгоценные монеты. Ужасно хотелось поинтересоваться, что за редкость мне попалась в Выручай-Комнате, но образ знатока разрушать не хотелось. Тем более я надеялся вскоре вернуться сюда с новой партией монет.

Несмотря на неприятное начало знакомства, расстались мы со Смитом довольные друг другом. Покинув антикварный магазин, я конкретно задумался. Пора была возвращаться домой. Но как лучше это сделать? Самый очевидный вариант — пройтись к Дырявому Котлу и попасть в школу камином. Но тогда гостевой пароль однозначно придется менять, чего мне бы не хотелось. Или, может, попросту зайти в какую-нибудь подворотню и использовать аппарацию? Да, так и сделаю! Надо же когда-то начинать?

Дойдя до перекрестка, я свернул в переулок, где было мало прохожих, а машины ездили в час по чайной ложке. Спустя пару сотен метров справа обнаружилась многообещающая арка, ведущая в полутемный дворик. Свернув, я прошелся по асфальтированным дорожкам, огороженным высокими кустами, и вышел на площадку, где стояли мусорные контейнеры. С двух сторон ее закрывали глухие стены домов, а с третьей кто-то удачно припарковал грузовик.

Оглядевшись, я убедился в отсутствии случайных свидетелей и позволил волшебной палочке скользнуть в ладонь. Теперь нужно собраться с духом и применить заклинание. Ничего сложного! Аппарировать умеют даже школьники! Я уже видел в воспоминаниях, как это делается, рука помнит правильное движение, а разум готов наполнить чары силой... Но почему мне так боязно? Почему я упрямо оттягиваю момент прыжка? Это интуиция решила подать голос, или больное воображение разыгралось? Может, ну ее — эту аппарацию? Точно! Я же еще конфет Минерве хотел купить! А после можно позвать Ниппи... Или нет, у малыша сил не хватит. Лучше Фоукса, он наверняка поймет и поддержит мои опасения...

И тут кто-то за моей спиной угрожающим тоном произнес:

— Стой на месте, старик, иначе умрешь!

Глава 13

Я похолодел. Как водится, песец подкрался незаметно. В голове замельтешили мысли, пародируя тараканов, спешивших разбежаться по щелям в тот неловкий момент, когда хозяева решили включить свет на кухне. Расслабился, дурак! А почему, спрашивается? Ведь и ежу понятно, что одним Малфоем список заклятых врагов Дамблдора не исчерпывается. И насколько я успел изучить 'боевое' прошлое Альбуса, каждый из попавших туда мечтает собственноручно уконтропупить няшку-директора и только ждет подходящей возможности. Которую я сегодня любезно предоставил.

Млять, и почему я раньше не сообразил, что Дамблдор отсиживался в Хогвартсе не от хорошей жизни? Нет, старавшийся избегать ненужного риска директор прекрасно понимал, что его выход на публику привлечет всеобщее внимание. А в магическом мире способов расправиться с недругом побольше будет, нежели в обычном. Тут даже волшебный глаз, мощные защитные амулеты и пресловутая 'Постоянная бдительность!' безопасности не гарантируют (если верить канону). Я же, сфокусировавшись на соответствии образу, об этой стороне вопроса даже не задумался, проявив преступную беспечность и устроив променад по Косому. Словно во всеуслышание заявляя: 'Вот он я, берите меня тепленьким!'.

Остальное элементарно. Тому же Тому ничто не мешало 'стукануть' моим недругам о неожиданном изменении директорских привычек, а любому из посетителей Дырявого Котла опять же ничто не мешало за мной проследить. Ведь я ни разу за все это время не попытался проверить наличие 'хвоста' и перед вылазкой в свет не догадался, что по закону жанра бармен просто обязан сливать информацию направо и налево, обеспечивая своему заведению надежную аврорскую 'крышу' и одновременно доказывая полезность местным теневым структурам, попутно получая от них неплохое вознаграждение за труды.

Учитывая все вышеизложенное, меня могли раз десять завалить 'авадой' из-за угла! А тянули так долго, поскольку моя демонстративная прогулка уж очень смахивала на провокацию. И лишь когда преследователь... или преследователи — такой вариант сразу отметать нельзя! — выяснили, что никакой группы поддержки у меня нет, и что никакого аврорского наблюдения за 'приманкой' не ведется, они решили действовать.

Одно непонятно, почему стоящий за моей спиной неизвестный маг медлит и не приказывает бросить палочку? Это ведь элементарная процедура, если собираешься захватить кого-то живьем. А судя по предыдущим действиям, взявший меня на прицел волшебник является профессионалом. Будучи осведомленным о существовании аварийных портключей, настроенных на срабатывание при потере владельцем сознания, он не решился вырубить меня заклинанием издалека, а пошел на контакт. Остановился позади, в некотором отдалении, чтобы иметь хороший обзор, подобрал правильные слова и интонацию, желая избежать ненужной реакции своей жертвы... Может, он держит театральную паузу, позволяя мне осознать безвыходность положения?

— Брось...

'Эх, как же я не люблю быть пророком!' — пронеслась разочарованная мысль.

— ...рюкзак на землю и отойди к стене! — закончил неизвестный.

'Чего-чего?' — внутри меня зародилась надежда.

— Конечно-конечно, как прикажете, — забормотал я дрожащим голосом.

И медленно стал снимать с плеча лямку, при этом разворачиваясь лицом к нападавшему, стоявшему в трех метрах от меня. Им оказался тот самый бугай в кожанке, заходивший в ломбард. Однако вместо обещанной скрипки его ладонь крепко сжимала рукоять небольшого курносого револьвера, направленного на меня, а в эмоциях преобладала мрачная решимость.

— Не смей дурить, иначе получишь пулю в живот! — предупредил гад, пронзая меня все тем же колючим взглядом. — Мне нужны только деньги.

— Деньги? Да-да, все деньги в рюкзаке! — испуганно произнес я, протягивая руку с ним в сторону грабителя. — Вот, забирайте!

Мои пальцы разжались, и рюкзак упал на асфальт. Взгляд бугая поневоле скользнул следом, создавая идеальный момент для атаки. Тем более кончик моей волшебной палочки уже был направлен на противника.

Аластор как-то жаловался, что молодняк, только поступивший на аврорские курсы, невероятно сложно отучить от вредной привычки в момент атаки вытягивать руку с магическим концентратором в сторону цели. А ведь это сковывает движения, ограничивает свободу маневра, существенно замедляет скорость выдачи заклинаний, если целей больше одной, но никоим образом не влияет на атакующие чары. Волшебная палочка — это не маггловский пистолет, она отдачи не дает. И пусть во время учебных дуэлей подобные движения смотрятся необычайно эффектно, в реальных схватках позеры долго не протянут.

Грюму приходилось долго объяснять своим ученикам, что сила, вложенная в заклинание, от позы волшебника не зависит. А некоторым, особенно тупым, доказывать, что данное утверждение касается и вербальной составляющей (многие кретины считают, что чем громче крикнешь, тем сильнее получатся чары). Меня же в свое время тренировали лучшие дуэлянты, и уподобляться грезившим о карьере мракоборца желторотым новичкам я не стал. Пользуясь тем, что кисть с палочкой скрыта от взгляда грабителя, я повернул ее, а едва рюкзак начал свое падение, бросил в человека несложные чары.

Даже если бугай и заметил странную изогнутую указку в моей ладони, то явно не рассматривал ее в качестве оружия, поэтому вылетевший из нее тонкий бледно-желтый луч стал для него полнейшей неожиданностью. Неожиданностью, которая привела к предсказуемому результату. Грохот выстрела ударил по ушам, хлестким эхом отразившись от стен. Но там, куда целился бугай, меня уже не было. Сразу после активации заклинания я прыгнул в сторону, уходя с траектории полета пули, а приземлившись с перекатом (и откуда только ловкость появилась у старческого тела?) оперативно выставил 'протего'.

Как гласил учебник, данные чары были способны отражать не только вражеские проклятия, а и банальное физическое воздействие, о чем молодые дуэлянты частенько забывали. Но предосторожность оказалась излишней, второго выстрела не последовало. Схватившись за грудь, бритоголовый тихо охнул, покачнулся, выронил пистолет, а затем с глупым выражением лица осел на асфальт.

Понимая, что счет пошел на секунды, я первым делом проверил, не имел ли грабитель группы поддержки. Простенькие сканирующие чары подтвердили отсутствие поблизости как товарищей бандюгана, так и случайных прохожих. Подскочив к трупу (да-да, именно трупу — правильно выполненное заклинание остановки сердца шансов на жизнь не оставляет!), я воспользовался знаниями трансфигурации. Подчиняясь моей воле и чарам преобразования, тело незадачливого грабителя начало стремительно съеживаться. Пара секунд — и передо мной лежит маленькая оловянная фигурка солдатика. Схватив ее и револьвер, я сунул добычу в карман, подхватил брошенный рюкзак и поспешил прочь, продолжая на ходу тренироваться в трансфигурации.

Мои модные туфли превратились в серые кроссовки, брюки трансформировались в полинявшие джинсы, а пиджак изменил цвет, став клетчатым и обзаведясь кожаными заплатками на локтях. Не бог весть какая маскировка, особенно если учитывать бросавшуюся в глаза особую примету, заплетенную в косичку, но подсознание отчего-то посчитало, что в таком виде я буду привлекать меньше внимания. Закончив преобразование и перейдя на шаг, я наконец-то выбрался из темноты двора на залитую светом улицу. И сразу был атакован пожилой англичанкой в розовом платье и шляпке с цветочками.

— Сэр, вы слышали? — обратилась ко мне изрядно обеспокоенная мадам. — Похоже на выстрел.

— Выстрел? — удивленно переспросил я. — Нет, мэм, это был всего-навсего автомобильный глушитель. Нынешняя молодежь настолько безалаберно относится к своим средствам передвижения, что вечно забывает заглянуть в автосервис.

После недавней пробежки произносить длинные фразы было трудновато — мешала одышка. Но я справился, получив очередной повод для гордости. Моментально успокоившись, женщина улыбнулась:

— Спасибо, что объяснили. А то ведь я уже в полицию звонить собиралась.

— Не за что, мэм, — вернул я улыбку старушке. — Хорошего вам дня!

Получив аналогичное пожелание и поправив рюкзак на спине, я двинулся по улице, стараясь унять лихорадочно колотившееся сердце. Черт, черт, черт! Опять вылезли проклятущие дамблдоровские рефлексы! Вот нахрена мне понадобилось убивать грабителя? Для нейтрализации хватило бы обычного 'ступефая' с последующим 'обливиэйтом'. Но нет, мы же не ищем легких путей! А ведь, отлегилиментив гада, я наверняка смог бы выяснить, сам он работал или по наводке алчного продавца из магазина... Хотя, это очевидно и без потрошения чужих мозгов.

Готов поспорить, Роджер не просто так выбил у меня получасовую отсрочку. Бегая в подсобку, он созванивался не с приятелями, способными выручить наличными, а искал того, кто поможет ему сэкономить. Не представляю, кем Смиту приходился убитый, но данную схему отчаянная парочка вряд ли использовала часто. Косяки плана были видны невооруженным взглядом: встреча лицом к лицу с намеченной жертвой, выдача денег сразу после того, как наемник 'срисовал' меня в ломбарде, наглое нападение с демонстрацией лица... Или грабитель намеревался ликвидировать меня сразу, как только получит деньги? В таком случае, все логично. И даже требование отойти к стене, где стояли мусорные контейнеры — в них труп вряд ли быстро обнаружат.

И к слову о трупах. Зачем вообще я прихватил с собой тело здоровяка? Проще было кинуть его к прочему мусору... Да, проще, но не безопаснее! Как подсказывала директорская память, обнаружение на фабрике по переработке отходов свежего мертвеца со следами магического воздействия хоть и не приведет весь аврорат в состояние повышенной боеготовности, но спровоцирует тщательное расследование. А удивительное совпадение времени смерти неудачника с моей вылазкой к магглам, о которой завтра будет судачить весь Косой, вряд ли покажется аврорам забавным. Поэтому лучше потратить немного времени и замести следы старым, неоднократно проверенным Дамблдором способом.

Поймать такси оказалось просто. Достаточно было взмахнуть рукой перед проезжавшим мимо черным драндулетом со светящейся табличкой на крыше. Открыв дверь остановившегося кэба, я со стариковским кряхтением забрался на заднее сидение.

— Куда едем, сэр? — вежливо поинтересовался таксист.

— Пока не знаю, однако надеюсь, вы подскажете. Мне нужно попасть в магазин, в котором продаются хорошие шоколадные конфеты. Но не дешевый ширпотреб, в котором шоколадом даже не пахнет, а сладости, достойные стать подарком для настоящей леди. Знаете такое место?

Поразмыслив, таксист ответил:

— Я могу доставить вас в магазин 'Шарбонел и Волкер', что на Бонд-стрит. Эта кондитерская уже больше ста лет является главным поставщиком шоколада для королевской семьи. Могу отвести к одной из торговых точек фабрики Торнтонов, являющихся крупнейшим производителем шоколада в стране, — Взглянув в зеркало заднего вида и оценив мой малость непрезентабельный вид, мужчина добавил: — Однако цены на обычные сладости в этих магазинах довольно высоки, поэтому осмелюсь порекомендовать вам супермаркет сладостей на Мэрилебон-роуд. Там и выбор богаче, и ваш кошелек пострадает не так сильно. Что скажете?

— Последний вариант! — решил я.

— Как пожелаете. Но предупреждаю сразу, придется ехать на другой берег Темзы.

Судя по эмоциям водителя, данное утверждение было ложью. И это не удивительно. Все тот же приятель из прошлой жизни рассказывал мне, что хитрозадые английские таксисты, заполучившие не ориентирующегося в городе клиента, способны пару часов ехать до пункта назначения, расположенного буквально в двух шагах. Однако сейчас уловка кэбмена была мне на руку. Тряхнув головой, я весело заявил:

— Эх, гулять, так гулять! Согласен!

Водитель включил счетчик и тронул машину с места, вливаясь в общий поток, направлявшийся к центру города. Следует отметить, левостороннее движение было очень непривычным. На тротуаре я как-то не обращал внимания на сновавшие мимо автомобили, а оказавшись в транспорте, сразу почувствовал себя крайне неуютно. Однако виду не подал. И вообще, всю дорогу до супермаркета я старательно изображал деревенщину, впервые в жизни попавшего в Лондон. Вертел головой, рассматривал старинные здания, поражался красотам архитектуры. А когда такси проезжало по мосту, даже стекло опустил, с любопытством уставившись на мутные воды Темзы.

Кэбмен относился к моему поведению с уважением и истинно британской невозмутимостью. Просто идеальный таксист! Не пытался навязать беседу, не стремился снискать лавры гида-экскурсовода. Он добросовестно исполнял свои обязанности, внимательно следя за дорогой, а потому не заметил, как я достал из кармана солдатика и щелчком пальцев отправил в речку. Хотя, может, и заметил, просто виду не подал, признавая за пассажиром право на странности. Типа, некоторые кидают в водоемы монетки, рассчитывая вернуться, а этот скряга разбрасывается детскими игрушками.

Избавившись от трупа, я почувствовал облегчение. Единственная улика, способная мне навредить, упокоилась в толстом слое ила. Конечно, спустя неделю или две, когда чары израсходуют вложенную в них силу, оловянная фигурка снова станет свежим трупом. Однако вода гарантированно смоет все следы волшебства и знатно деформирует тело при обратной трансфигурации, поэтому констебли, которые выловят 'утопленника', будут вынуждены квалифицировать происшествие как несчастный случай.

Ну, гулял теплой летней ночью человек по берегу, стало ему плохо с сердцем, а рядом никого, способного оказать помощь не оказалось. Облокотился он на кованую оградку, чтобы передохнуть, и — надо же такому случиться! — не рассчитал немного. Перевалился через нее, да рухнул в реку, где и отдал концы. А дальше постарались рыбы, раки и острые камни на дне. Банальщина! Таких утопленников в год до десяти штук случается, и никто по этому поводу шумихи не устраивает. Причем, я подозреваю, у половины этих 'ихтиандров' реальные обстоятельства смерти очень похожи на мой случай с грабителем.

Конечно, по уму следовало выбросить и оружие, но тут встал на дыбы мой хомяк. Где я еще такой хороший ствол найду? Как говорится, запас карман не тянет! К тому же, для привыкших к магическим схваткам волшебников огнестрел может оказаться очень неприятным сюрпризом. Осталось только выбрать удобный способ скрытного ношения револьвера. Если для палочки умельцами давно придумана специальная складка в рукаве, снабженная рунами удержания и расширения пространства (А как вы хотели? Без подобных ухищрений тридцатисантиметровая указка однозначно будет доставлять неудобства!), то наверняка можно смастерить нечто подобное и для моего трофея.

Над решением этой задачи я ломал голову всю оставшуюся часть поездки, на время даже позабыв о цели своего путешествия. А кэбмен, изрядно покатав меня по городу, остановился у серого здания, стекла которого пестрели рисунками конфет всех форм и расцветок, и объявил:

— Приехали. С вас семь фунтов, шестьдесят четыре пенса.

Хм, дороговато вышло! Особенно если учитывать тот факт, что во время своего любования столицей я дважды замечал в отдалении очень похожие витрины с конфетами. Возникло желание приласкать пройдоху конфудусом, однако я решил, что на сегодня проблем с магглами мне достаточно. Памятуя о традиционных чаевых, достал из кармана десятку, сунул ее в окошко и сказал:

— Сдачу оставьте себе.

— Благодарю, — невозмутимо отозвался водитель. — Хорошего вам дня, сэр!

— И тебе того же, и по тому же месту, жулик! — буркнул я, выбравшись из машины.

Такси отчалило, а передо мной гостеприимно распахнулись двери супермаркета, наполненного сладкими ароматами, которые заставили рот наполниться тягучей слюной. Да, это будет испытание для психики похлеще гоблинских тележек!

Не успел я отойти от входа и нырнуть в длинные торговые ряды, как на меня налетели две очаровательные девушки в одинаковых цветастых передниках и наперебой затараторили:

— Добрый день, сэр! Мы рады приветствовать вас в нашем супермаркете и хотим предложить попробовать совершенно новые конфеты, доставленные из солнечной Италии! Хрустящая вафля, покрытая кокосовой стружкой, а внутри — нежные сливки и цельный миндальный орех! Очень вкусно! Пробуйте, сэр!

Одна из девушек протянула мне поднос, на котором покоился шарик очень знакомого вида. Помнится, в моем мире данные кондитерские изделия тоже появились в начале девяностых, а спустя лет десять от рекламы этих сладостей, беспрерывно крутившейся по телеку, народ уже начало подташнивать. Хотя сами конфетки были довольно неплохими. Именно поэтому, отказавшись от пробника, я поинтересовался ценой, которая оказалась удивительно низкой — всего два фунта за жестяную коробку весом триста грамм. В общем-то, логично, ведь брэнд еще только-только начал завоевывать популярность. Пользуясь случаем, я купил сразу десяток. Не пропадет!

Коробки с конфетами девушки сложили в полиэтиленовые пакеты, снабженные рекламой итальянской компании 'Ferrero'. Большие, крепкие. Надо думать — до повального увлечения экологической безопасностью в Великобритании дело еще не дошло. Это лишь через десять-пятнадцать лет на кассах английских супермаркетов покупателям будут массово предлагаться бумажные пакеты. Без ручек, не предназначенные для сыпучих материалов, легко рвущиеся от веса больше пары килограмм, зато абсолютно безопасные для окружающей среды и наглядно демонстрирующие двуличие человечества.

Да, наши заводы отравляют атмосферу и делают водоемы ядовитыми, да, один наш пассажирский самолет только при взлете сжигает кислорода больше, нежели вырабатывает за год крупная роща деревьев, да, один наш перевернувшийся танкер с нефтью на корню уничтожает экосистему многих сотен километров морского побережья... Зато мы отказались от использования пластиковых пакетов! Мы молодцы! Хотя продолжаем использовать и пластиковые бутылки, и упаковочный пенопласт, и резиновые покрышки, и даже одноразовые подгузники (последние, согласно статистике, составляют около пяти процентов ВСЕХ бытовых отходов, а разлагаются столетиями), при этом не испытывая никакого беспокойства за многострадальную экологию. Идиотизм в чистом виде!

Поблагодарив девушек, которые тут же переключились на новую жертву, я уделил время осмотру самого супермаркета. Ассортимент в нем был богатым и разнообразным. Не получи я тело закоренелого сладкоежки, и то бы не устоял! Не представляю, какая сила позволила мне усмирить животные инстинкты и не начать набивать шоколадом безразмерный рюкзак прямо на глазах у магглов, но в итоге я ограничился двумя десятками больших коробок-ассорти с красивыми картинками, за которые честно расплатился на кассе.

Уставший от борьбы с самим собой, нагруженный громоздкими пакетами с покупками, я покинул супермаркет и свернул в первый попавшийся проулок. Спрятавшись от посторонних глаз в темном закутке, по-быстрому переправил все конфеты в рюкзак, достал волшебную палочку и применил заклинание аппарации, четко держа в сознании вид главных ворот Хогвартса и не оставив себе времени на сомнения.

За активацией последовала пара секунд дезориентации. Возникло странное и очень неприятное чувство, будто меня, словно зубную пасту, выдавливали из тюбика. Но не успел пустой желудок подпрыгнуть к горлу, как я приземлился на сочную зеленую траву перед древним замком. На этот раз удачно — ничего не сломав и не подвернув. Проверил наличие всех частей тела, ценного багажа, и только тогда облегченно выдохнул:

— Получилось!

До директорского кабинета я добирался на своих двоих. Натруженных и тщетно умоляющих о пощаде. Там поприветствовал обрадовавшегося моему благополучному возвращению феникса, вернул одежде первоначальный вид и спрятал договоры из банка вместе с маггловскими деньгами в шкаф. Затем вызвал Ниппи и попросил малыша поинтересоваться у Помфри возможностью получения пропущенного обеда.

Мне повезло, спустя несколько минут домовик вернулся с подносом и был тотчас же отправлен назад к колдомедику, нагруженный десятком коробок со сладостями. Просто я решил, что будет уместным сделать небольшой презент для самой Поппи и ее учениц в знак признательности за хлопоты. Еда привела меня в благодушное состояние, заставив забыть о мелких неприятностях. Поблаженствовав немного, развалившись на своем троне, я достал из кармана трофей, изготовленный всемирно известной компанией 'Смит и Вессон', и стал его изучать.

Ну, что можно сказать? Револьвер как револьвер. Вороненый металл, распространяющий кисловатый запах сгоревшего пороха, коричневая пластиковая рукоять, поблескивающие латунью патроны, коих в этой модели насчитывалось всего пять. Барабанный механизм работал идеально, пружина курка была достаточно тугой — забыв поставить на предохранитель, самострела можно не опасаться, внутренняя поверхность дула тоже нареканий не вызывала. Двумя словами, прекрасное оружие!

Решив не рисковать с 'эванеско', я трансфигурировал перо в ершик и почистил револьвер от порохового нагара. С оружием я обращаться умел, хотя собственного ствола у меня в прошлой жизни не водилось. Вот как-то не сложилось. И вроде подворачивались случаи, когда можно было приобрести качественный и недорогой огнестрел, но в последний момент меня останавливало осознание грандиозного вороха проблем, идущих довеском к вожделенной игрушке.

Официальная регистрация отнимет много времени и сил, а без нее можно легко загреметь за решетку. Да и потом, тратить кучу нервов и денег на легализацию 'пушки', чтобы иметь возможность на редких выходных в компании друзей пострелять по бутылкам, глупо. Использовать же огнестрел в качестве защиты от бандитов и вовсе опасно — родное государство чересчур превратно трактовало вопросы допустимой самообороны. В уличной схватке вместо него лучше воспользоваться тем же электрошокером или баллончиком со слезогонкой. Или обрезком трубы, если уж на то пошло. Хотя, как показывает жизнь, все это вовсе не гарантирует успех при встрече с гопниками.

Я машинально почесал висок, припомнив предшествующие моему 'попаданию' обстоятельства, и собрал почищенный револьвер. Конечно, его не помешало бы смазать, но чего-чего, а машинного масла директор у себя в кабинете не хранил. Взяв ствол в руку, я ощутил, как удобно легла в ладонь шершавая рукоять, и попробовал прицелиться, выбрав в качестве мишени начавший оттаивать портрет Диппета.

Мао Цзедун говорил, что винтовка рождает власть. Подражая великому китайскому вождю, я мог авторитетно заявить, что револьвер рождает уверенность в собственных силах. Как тот же Феликс Фелицис. Однако я понимал, что это лишь самообман, и не тешил себя напрасными иллюзиями. Узелок на память — надо будет при следующей вылазке в Лондон обзавестись запасом патронов и потренироваться в укромном месте. У Дамблдора-то практики не было, так что без предварительной пристрелки я с пяти метров и в ростовую мишень вряд ли попаду.

Спрятав оружие в ящик стола, я не удержался и немного помечтал. Эх, как было бы хорошо, угоди я не в канон, а в мир одного из фанфиков. Сейчас бы снабдил трофей 'хитрыми рунами', обеспечивающими ему бесконечный запас зарядов, охлаждение ствола, увеличение пробивной способности пуль с их самонаведением на выбранную цель, и не знал бы горя! Жаль, благодаря суровым законам данной реальности, это невозможно. Максимум, что я могу — нанести на револьвер узор универсальной защиты, чтобы патроны в барабане не взрывались от направленного магического воздействия, причиняя больше вреда владельцу оружия, нежели его противнику.

Оставив мечты, я вернулся к работе — разбору корреспонденции. Сперва ответил родителям учеников, затем принялся сочинять послания коллегам-паникерам и прочей очень и не очень уважаемой магической братии. Я извинялся за молчание, сетовал на то, что дела Хогвартса не оставляют мне ни минуты свободного времени, успокаивал переживающих за судьбу законопроекта и при этом жалел (понятное дело, в мыслях), что не могу воспользоваться чарами копирования.

Увы, применение подобных заклинаний в отношении личной переписки у волшебников считалось недопустимым. Традиции, мать бы их так! Причем они не запрещали тем же министерским клеркам использовать бланки со стандартными вариантами ответов на письменные заявления граждан. А вот отправлять копию письма вместо оригинала — упаси Мерлин! Это же в высшей степени некультурно!

Разумеется, я даже не заикался в текстах про договоренность с Малфоем и возможное радикальное изменение законопроекта. Пусть в политике я валенок, но все же понимал — подобную информационную бомбу лучше придержать, чтобы потом эффектно рвануть в нужный для пользы дела момент. К примеру, на заседании Визенгамота. Уверен, Люциус тоже склонялся к данному варианту, поэтому и пообещал прислать свою версию так скоро. Видимо, надеется успеть выработать совместную стратегию для набора нужного количества голосов для быстрого принятия законопроэкта.

Надо сказать, в письмах я избегал конкретики, как только мог. Одним магам обиняками заявлял, что у меня все схвачено и повода для беспокойства нет, другим намекал на туманные обстоятельства, которые вынуждают меня дистанцироваться от публичного обсуждения будущего закона, третьим, панически требовавшим инструкций, приказывал сидеть на попе ровно и не поднимать волну. Учитывая, что подобным пафосно-великосветским словоблудием, не содержавшим ни грамма полезной информации, обожал страдать оригинальный Дамблдор, можно было не опасаться, что получатели писем заподозрят неладное.

Спустя пару часов непрерывной писанины у меня опухли пальцы, живо напомнив недавний сон. Когда же я отложил порядком измочаленное перо, взяв тайм-аут, в сознании тихо прозвенел колокольчик.

— Здравствуйте, господин директор! — воскликнула раскрасневшаяся Спраут, ввалившись в мой кабинет с большой деревянной коробкой в руках.

— И тебе не хворать, Помона! — отозвался я, рассматривая перчатки из зеленоватой кожи, плотно обхватывающие кисти профессора. — Присаживайся!

— Спасибо, я ненадолго! Вот, хотела показать вам нового питомца Хагрида.

Женщина открыла крышку коробки и гордо объявила:

— Аnthropomorphicus rodent aucupe, в простонародье — крысолов! Подруга из Болгарии прислала. Очень редкий и практически вымирающий вид. В средние века использовался волшебниками для охраны садов от гномов и прочих вредителей, а теперь встречается лишь в магических заповедниках.

Заглянув в ящик, я обнаружил там зеленого человечка. Маленького — не больше моей ладони, с сероватым, покрытым какими-то наростами туловищем, снизу переходившим в три ноги-корешка, извивавшиеся подобно змеям, а сверху украшенного толстыми, необычайно гибкими листьями-руками, на которых виднелись крючки-колючки, и непропорционально большой головой, которая была похожа на бутон нераскрывшегося цветка. Это странное растение вяло шевелилось, пробуя корнями стенки коробки на прочность и выставляя на свет лепестки.

— Симпатяжка, — констатировал я. — А в чем его польза, помимо уничтожения грызунов и удовлетворения материнских инстинктов Рубеуса?

— Сок этого растения после несложной обработки превращается в средство увеличения мужской потенции, не обладающее пагубными побочными эффектами, — охотно пояснила Помона.

— Ты серьезно? Но почему тогда такой полезный вид находится на грани исчезновения? Я слышал, что волшебная 'Виагра' во все времена была довольно востребована.

Спраут пожала плечами:

— Насколько мне известно, популяция крысоловов начала стремительно сокращаться четыре сотни лет назад. В основном благодаря увеличению численности желтобрюхого червеца — волшебной мушки, откладывающей свои личинки в ткани крысолова. Занятые войнами с магглами и последующим установлением Статута о Секретности, маги не обращали внимания на события, происходившие у них под носом. В результате этот вид удалось сохранить лишь благодаря энтузиастам-травологам. Они с большим трудом отыскали незараженные мушками экземпляры и поместили их в защищенные теплицы. Это позволило спасти крысолова, тогда еще не представляющего особой ценности для зельеваров. Вскоре желтобрюхий червец, не способный отыскать замену питательной среды для своего потомства, полностью исчез с лица Земли, но восстановления численности rodent aucupe не произошло. Период жизни в закрытых помещениях крайне негативно сказался на способности образования клубней, и поныне размножаться без помощи садовода крысоловы не способны. Долгое время он оставался лишь экзотическим растением, пока в тридцатые годы нашего века зельевары не открыли любопытную особенность сока цветущего rodent aucupe. Данное открытие слегка запоздало — европейский рынок уже был заполнен более дешевыми синтетическими зельями увеличения потенции. А учитывая сложности ухода за растением, не удивительно, что сейчас крысолов никому не интересен.

— Кроме Хагрида, — улыбнулся я. — Он точно обрадуется этой зеленой милашке!

Протянув руку, я хотел погладить странное существо (назвать крысолова растением у меня язык не поворачивался), охотно потянувшее мне навстречу свои листочки, и тотчас за это поплатился. Бутон раскрылся, превратившись в огромную пасть, которой зеленоватый человечек вцепился в мой указательный палец.

— Ах ты, дрянь! — воскликнул я, пытаясь стряхнуть существо со своей конечности.

Не вышло. Зато я выяснил, зачем этому уродцу крючки на листочках — обхватив мою ладонь своими отростками, крысолов намертво вцепился в кожу и принялся судорожно дергать головой, расширяя рану на пальце. Помона с фениксом бросились спасать меня от этого зеленого монстра. Благодаря перчаткам из драконьей кожи профессор с большим трудом заставила существо отпустить мою покалеченную конечность, а Фоукс тут же принялся орошать ее слезами.

Зубки у крысолова оказались необычайно острыми — палец он прокусил практически до кости. А ведь мог и фалангу оторвать, с такими-то бульдожьими повадками! Сунув отведавшего моей кровушки и заметно увеличившего активность уродца обратно в ящик, Спраут вооружилась пинцетом и извлекла из моей кожи все шипы-колючки, оставленные крысоловом 'на долгую память'. Благодаря целебной жидкости царапины быстро затянулись, не оставив шрамов, и можно было смело заявлять, что в результате инцидента пострадала лишь моя гордость... Зато теперь буду знать, что нельзя тянуть руки к незнакомым растениям! Как говаривал известный сатирик, опыт приобрел!

— Простите, господин директор, — понурилась профессор. — Я не успела предупредить вас, насколько опасен крысолов.

— Ничего страшного! — через силу выдавив улыбку, заверил я Помону. — Сам виноват. А до каких размеров может вымахать данный уро... цветочек? И на какие расстояния он способен самостоятельно передвигаться?

— Наземная часть наиболее крупных экземпляров достигает полуметра в высоту. Такие крысоловы могут быть опасны даже для кошек. А возможность смены местоположения присуща лишь рассаде. Едва она укрепится на земле, стремительно развивающаяся корневая система лишит ее возможности передвигаться.

— Понятно... Ох, не завидую я Клыку! Покусают любопытного собакена, как пить дать! Надо будет Филчу сказать, чтобы предупредил Миссис Норрис о поселившемся у нашего лесника прожорливом кровопийце. Да и Минерве новость сообщить не помещает, чтобы она в своей аниформе держалась подальше от избушки Рубеуса.

— Я обязательно им скажу! — пообещала воспрявшая духом Спраут. — Сегодня же.

Ну, собственно, я нисколько не против. Тем более мы сразу договорились, что питомец Хагрида будет головной болью самого Хагрида и декана Хаффлпаффа, но никак не моей. Глубокомысленно хмыкнув, я бросил взгляд на валявшийся на диване ящичек и заметил, как крышка начала приподниматься. Из образовавшейся щели наружу высунулись мясистые листочки, затем появилась и бутон-голова, то и дело раскрывающая пасть. Мне даже показалось, что зеленый человечек довольно облизывается, намекая на продолжение банкета. Решительно тряхнув ящик и тем самым сорвав попытку побега своего подопечного, Помона плотно прижала крышку. Нервно пригладив бороду, я криво ухмыльнулся:

— Любопытно было бы поглядеть на других кандидатов в питомцы.

— Остальных я забраковала по причине повышенной опасности и чрезмерной ядовитости, — призналась женщина. — Крысолов среди них был самым безобидным.

— Ну-ну...

— Ладно, если у вас нет возражений, то я пойду, обрадую Хагрида.

— Погоди секунду! — достав из валявшегося рядом рюкзака две жестяных и парочку обычных коробок, я протянул конфеты Спраут: — Это тебе к чаю. Сегодня купил в Лондоне по случаю.

— Мне? — удивилась Спраут. — Ох, право, не стоит...

— Бери-бери! Сам я не могу оценить их вкус — диета, но баловать сладеньким окружающих Поппи мне не запрещала. Надеюсь, тебе понравится.

— Конечно, понравится! Огромное спасибо, господин директор! — расплылась в улыбке Помона, принимая цветастые коробки. — Я даже не ожидала от вас такого подарка. Особенно после... э-э... В общем, мне очень и очень приятно. Еще раз спасибо! И помните, если вдруг вам что-нибудь понадобится — я рядом. Тем более на хорошей подкормке крысолов должен зацвести через пару месяцев.

Я сразу не понял, на что намекает женщина, а сообразив, неслабо удивился. Спраут же, глядя на мое вытянувшееся лицо, весело рассмеялась и, помахав на прощание ручкой в элегантной перчатке, покинула кабинет с конфетами и ящичком подмышкой. Вот же... травница! Сама свалила, а мне теперь гадай — это шутка была, или Помона действительно имеет на меня виды.

Вернувшись за стол, я воспользовался тем, что слезы феникса сняли с пальцев усталость, и продолжил штамповать эпистолярные выкидыши. Около часа потребовалось мне, чтобы раздать всем сестрам по серьгам, после чего я приступил к самому важному на сегодня — отбору кандидатов в преподаватели. Собрал присланные резюме, присовокупил к ним листочки, выданные Минервой... и решительно отложил это все в сторонку. Прежде чем изучать хвалебные оды и сравнивать регалии претендентов, следовало вспомнить, сколько вообще работников в Хогвартсе. И поможет мне в этом ежегодный отчет.

Достав чистый лист, я очистил сознание, вызвал свежий образ отданной Малфою папочки и принялся листать ее содержимое в поисках зарплатной ведомости. Память не подвела, спустя несколько минут передо мной лежал список из семнадцати имен. Полтора десятка преподавателей и два представителя обслуживающего персонала — Хагрид и Аргус Филч (себя я, понятное дело, не учитываю). Что, мало? Как по мне, для школы, в которой учится всего три сотни детей — вполне достаточно! Тем более некоторые из учителей ухитрялись совмещать сразу несколько должностей, получая достойное, по местным меркам, жалованье. Даже полувеликан, являвшийся одновременно и Хранителем Ключей, и лесником, а к третьему курсу канона получивший место преподавателя УЗМС.

Подчеркнув список, я принялся вспоминать изучаемые в Хогвартсе дисциплины. Таковых оказалось немного — восемь обязательных, пять дополнительных и две узкоспециализированные. В число первых попали астрономия, которую вела Аврора Синистра, чары, отданные во владение Филиусу Флитвику, история, лекции по которой читал призрак Катберта Биннса, зельеварение с кумиром фанаток Поттерианы Северусом Снейпом, трансфигурация, основы которой вбивала в пустые детские головы Минерва, травология, доступно излагаемая Помоной, полеты, коими заведовала Хуч, и на закуску — Защита от Темных Искусств, преподаватель которой, отставной аврор Джек Дервинкот, уволился сразу после экзаменов, заявив Альбусу, что не справляется с нагрузкой.

К дополнительным предметам, изучение которых начиналось с третьего курса, относились руны — профессор Батшеда Бабблинг (если мне не изменяет память, в каноне вообще не фигурировавшая), нумерология — профессор Септима Вектор, уход за магическими существами — профессор Сильванус Кеттлберн, прорицания — профессор (как это ни странно) Сивилла Трелони, а также маггловедение — Квиринус Квиррелл, аналогично профессор. Помимо уже перечисленных имелись алхимия и кабалистика, на которые записывались инициативные ученики старших курсов. Первую вел довольно известный в волшебном мире ученый-алхимик Арго Пиритс, а вторую традиционно брал на себя Зигнец Подольский, ухитрявшийся совмещать редкие лекции со своей основной работой в Министерстве.

Многие авторы читанных мною фанфиков считали своим долгом пнуть 'загнивающую систему британского магического образования'. Мол, и предметов в школе изучается немного, и сам уровень получаемых знаний невысок. А вот хрен им всем в рыло! Хогвартс по праву считается лучшей Европейской школой чародейства и волшебства, и никаких действий, ухудшающих качество преподавания, Дамблдор не совершал. Во всяком случае, намеренно. Мелкие косяки типа того же альтруиста Биннса, отдающего всю свою зарплату в фонд помощи малоимущим ученикам, имелись, но у кого их нет?

Как подсказывала память, выпускники английской школы магии обладали стабильно высокими котировками на международном рынке труда и были способны конкурировать с выпускниками Дурмстранга, Шармбатона, Академии Салемских ведьм и прочих именитых учебных заведений. А то, что предметов в Хоге мало — так ведь они изучаются годами и охватывают большой пласт самых разнообразных знаний. Те же чары начинаются с банальной 'левиосы', а заканчиваются принципами создания сложных артефактов. То же ЗоТИ стартует с общей классификации проклятий, а к седьмому курсу углубляется в некромантию и демонологию.

Хотя, не все было так радужно. И пусть в волшебных дисциплинах больших пробелов не наблюдалось, со своей колокольни я прекрасно видел имеющиеся недостатки системы обучения. Существенный перекос в сторону выработки навыков управления магическими способностями лишал детей возможности всестороннего развития. В Хогвартсе никак не затрагивались вопросы культуры, искусства, этических норм, общечеловеческих ценностей. Весь воспитательный процесс юных магов ограничивался жесткой иерархией и внутрифакультетскими правилами.

В итоге ученики Хогвартса, обладающие незаурядным творческим потенциалом, почти не имеют возможности его реализовать, а многие даже не подозревают о наличии в себе талантов определенного рода. И если разобраться, именно однобокость школьного образования привела к почти полному отсутствию в магической Англии людей, посвятивших себя искусству. Что уж говорить о частом появлении в местном обществе моральных уродов, даже не осознающих своей ущербности. Конченных маньяков и садистов, которым в детстве учителя просто не посчитали необходимым объяснить на пальцах, что такое хорошо, а что такое плохо. И я намерен исправить это упущение, благо Малфой предоставил мне полную свободу действий.

Как говорится, пока есть деньги, их нужно тратить! Понятное дело, с умом, ведь бюджет госучреждения — штука тонкая. Для него нужно подобрать грамотную технику распиливания, чтобы, с одной стороны, протянуть до конца года, а с другой, израсходовать выделенные средства по максимуму. Ведь остаток на счету намного вреднее ухода в кредит. Перерасход еще можно оправдать какими-то форс-мажорными обстоятельствами, стихийными бедствиями или даже происками врагов, а вот возвращение нерастраченного бюджета ничем, кроме глупости руководства, объяснить нельзя. Любой хозяйственник знает — решишь сэкономишь чужие деньги, в следующий раз тебе выделят меньше. А потом еще останутся недовольны, если ты вдруг не сможешь повторить свой самоотверженный подвиг. И посему будет крайне обидно, если у меня не хватит мозгов полностью утилизировать бюджет.

Окинув взглядом листок, я принялся составлять список пока не занятых и абсолютно новых вакансий, оставляя рядом место для имени. Затем принялся изучать резюме и заметки МакГонагалл, определяя подходящих кандидатов. Некоторые желающие получить работу в Хоге были хорошо знакомы Дамблдору, колдографии других не пробуждали у меня вообще никаких воспоминаний, какие-то имена сами собой всплывали в сознании. Вскоре предварительный список был готов. Конечно, его еще предстояло обсудить с Минервой, после чего вызвать 'счастливчиков' на финальное собеседование, однако основная работа была сделана.

Глава 14

Услышав тихий звон колокольчика, я обрадовался. Как говорится, на ловца и зверь бежит. Но это оказалась не МакГонагалл.

— Приветствую, Альбус! — произнесла высокая женщина средних лет, неторопливо входя (можно даже сказать, вплывая) в мой кабинет.

Внешностью гостья обладала запоминающейся. Жгучая брюнетка с длинными волосами, заброшенными на плечо, острым, надменно вздернутым носиком и непоседливыми бесенятами, прыгавшими в карих глазах, обрамленных густыми ресницами. На лице присутствовал необходимый минимум косметики — губы украшала бордовая помада, ухоженные выразительные брови были подведены карандашом, а удивительно гладкую и шелковистую кожу явно обработали каким-то тональным кремом. Если прибавить к этому длинную элегантную мантию, из-под которой выглядывали модные сапожки, маленькие сережки в ушах, красивую золотую брошь с рубинами и золотое колечко на пальце, то можно получить образ эффектной, знающей себе цену женщины, коей, вне всякого сомнения, являлась Септима Вектор.

— Злые языки поговаривают, что Минерва полностью утратила твое доверие, и ты срочно подыскиваешь ей замену. Это правда?

— Рад тебя видеть, Септима! — улыбнулся я, наблюдая за тем, как гостья уверенно располагается на диванчике для посетителей. — И нет, это все враки завистников!

— То есть, я напрасно сюда притащилась, и место декана мне не светит? — Вектор картинно поджала губки.

— Ну, если ты вспомнишь одно волшебное слово, вполне возможно, я снизойду к твоим мольбам и сделаю главной укротительницей наших львяток, — ехидно парировал я.

— Волшебное слово? 'Империо', что ли?

— Мимо! Я имел в виду 'пожалуйста'.

— Ах, это, — профессор возвела очи к потолку и сокрушенно покачала головой, как бы вопрошая богов, за какие грехи они послали ей такого начальника. — Хорошо, будь по-твоему! Пожалуйста, Альбус, скажи, смогу ли я в ближайшем будущем получить место декана Гриффиндора?

Вектор сложила руки на коленях, словно благовоспитанная девочка и уставилась на меня взглядом голодного котенка. Я ответил лукавым прищуром, сопроводив его блеском стекол очков-артефактов, на которые так удачно падали лучи закатного солнца:

— А ты хорошо подумала? Гриффиндорцы — те еще разбойники.

— Но, господин директор, вы же не допустите издевательств над слабой и беззащитной женщиной?

Не выдержав, я весело рассмеялся. Септима тоже улыбнулась. Оставив спектакль, она вольготно облокотилась на спинку дивана, закинув ногу на ногу, от чего ее мантия выгодно очертила линию бедер. Надо заметить, крайне аппетитных.

— А если серьезно, я рассчитываю, что ты войдешь в мое положение и дашь мне хорошую прибавку.

— С чего вдруг такой вывод? — поинтересовался я.

— Ну, мы же с тобой прекрасно знаем, что благодаря попустительству Минервы, практически не уделявшей время своим подопечным, сейчас на факультете Годрика царит разброд и анархия. В мое время первокурсники не осмеливались устраивать глупые розыгрыши над учениками других факультетов и подкладывать навозные бомбы под дверь нелюбимого преподавателя. Сейчас же подобные случаи — не редкость. Добавить к этому повальное увлечение квиддичем — опять же с полного одобрения нашей кошечки, из-за которого успеваемость резко покатилась вниз, усиливающуюся вражду со змейками, которую никто и не думает останавливать, халатно относящихся к своим обязанностям старост, общее пренебрежение правилами элементарного этикета, что особенно заметно во время трапез в Большом Зале, а также отсутствие подобающего воспитания у некоторых представителей красно-золотой братии, и мы получим то, что имеем. А чтобы исправить ситуацию, придется сильно постараться, и без весомой мотивации я за дрессуру разбалованных львят не возьмусь.

Меланхолично поглаживая бороду, я откровенно любовался женщиной. Было видно, что она потрудилась подготовиться к нашей беседе и сейчас не пыталась взять меня нахрапом, а четко и аргументировано доказывала свою правоту, ни капельки не сомневаясь в успехе. И пусть слова Септимы выставляли МакГонагалл в невыгодном свете, я был с ней полностью согласен. Минни являлась идеальным заместителем, прекрасным педагогом и при этом никудышным деканом. Наверняка она и сама это понимала, иначе держалась бы за свою должность до конца.

Молча поднявшись с кресла, я достал из шкафа два пергамента с типовым договором, вписал в нужные места имя, должность и положенное работнику жалование, после чего протянул Вектор для ознакомления.

— Ого, какая неслыханная щедрость! — вскинув бровки, прокомментировала профессор сумму причитающегося ей оклада.

— Все благодарности Люциусу Малфою, — довольно ухмыльнувшись, отозвался я. — Кстати, твое жалование за проведение лекций по нумерологии в этом году аналогично увеличится на двадцать процентов.

— Наверное, мне это снится? Альбус Дамблдор без какого-либо шантажа и угроз намерен увеличить кому-то зарплату? Звучит, как полный бред!

Я сокрушенно вздохнул:

— Эх, не веришь ты в людскую добродетель! А я ведь от чистого сердца, ведомый одной лишь неустанной заботой о подчиненных... Может, эта прибавка тебе и не нужна вовсе?

— Все-все! — всплеснула руками профессор. — Беру свои слова обратно! Спасибо огромное, господин начальник! Я постараюсь оправдать оказанное мне высочайшее доверие, приложить все силы для борьбы с нарушителями дисциплины и взять воспитание молодых гриффиндорцев в свои крепкие руки!

— То-то же! — довольно протянул я.

Мы снова похихикали, а затем Вектор взяла перо и подмахнула договор. Шлепнув на него большую печать и тем самым придав документу правовую силу, я спрятал один листок в архив, а другой торжественно вручил женщине.

— Предлагаю отметить мое назначение на должность! — весело заявила Септима и, заметив, как меня перекосило, добавила: — Что случилось?

— Ничего. Просто в последнее время я всерьез начинаю подозревать, что коллектив Хогвартса медленно, но верно катится в синюю яму.

— Куда катится?

— Это выражение у русских означает 'спиваться'. А что мне прикажешь думать? Хуч вечно ходит 'под мухой', Трелони открыто таскает к себе 'пузыри', Хагрид по вечерам тоже не прочь пропустить стаканчик, а размеры его стаканов более чем внушительны. Теперь вот ты решила потоптаться на моей больной мозоли...

— Ой, подумаешь, проблема! — отмахнулась Вектор. — Тот же Снейп долгими зимними ночами любит глушить огневиски прямо из горла, от того и выглядит на завтраках, словно голодный упырь, а Минни частенько после трудного рабочего дня позволяет себе дернуть стопку-другую настоя валерианы... Только, чур, я тебе этого не говорила!

— Полный трындец! — выдохнул я.

Хоть учиняй борьбу с пьянством! Нет, я сам далеко не трезвенник и всегда готов поддержать компанию. Но именно компанию! Группу хороших знакомых или друзей, в посиделках которых алкоголь играет сугубо вспомогательную роль. А синячить в одиночестве — это, простите, уже клиника!

— Так что с моим предложением? — напомнила Септима.

— Прости, не могу, — ответил я. — Я все еще принимаю зелья Помфри, которые слабо сочетаются с горячительными напитками. Но, уверен, Минерва обязательно составит тебе компанию.

— Жаль.

Профессор действительно выглядела расстроенной, хотя в эмоциях преобладала радость, источником которой являлся сжимаемый в руке контракт. Пообещав переоформить преподавательский договор, как только определю точную сумму жалования (его еще следовало соотнести со списком учеников, изъявивших желание в этом году посещать нумерологию), я достал из рюкзака несколько коробок со сладостями и вручил Вектор.

— Спасибо, — кивнула та и с энтузиазмом поинтересовалась: — Какие будут пожелания для новоиспеченного декана?

— Пока никаких. Ты и без моих подсказок определила фронт работ. Осталось только придумать надежную стратегию и полистать маггловскую литературу, касающуюся методики воспитания трудных подростков. А кто на Гриффиндоре самый 'трудный' тебе подскажет Минерва, когда будет передавать дела.

Победно улыбнувшись, профессор еще раз поблагодарила меня и удалилась, настолько соблазнительно покачивая бедрами, что брюки стали мне тесны. Вот это женщина! Я б такую...

'А раньше она тебе не нравилась, — заметил феникс. — Ты называл ее наглой языкастой стервой и мечтал хорошенько выпороть'.

— Людям свойственно меняться, — нашел я более-менее подходящую отмазку. — К тому же от своих слов я не отказываюсь. Да, наглая. Да, языкастая. И устроить ей порку я бы не отказался.

В сознании возникла картинка — покорная Вектор, одетая лишь в черные чулочки, лежит животом на моих коленях и томно вздыхает при очередном шлепке моей ладони по ее упругой филейной части. М-да...

С трудом отогнав видение и утихомирив разбушевавшиеся гормоны, я занялся полезным делом. Достал из рюкзака литературу и принялся ее изучать. Во время археологических раскопок в 'Гринготтсе' я старался брать все книги, посвященные работе с духовной составляющей, и сейчас на моем столе покоились фолианты, написанные магами разных эпох и культур. Начиная от книжицы со странным названием 'Волхование всех презлейшее' и заканчивая древним талмудом 'Казание наследкам о духе, бытии и навычках чароплетства'. Всего их насчитывалось около сотни, что внушало оптимизм. Особенно радовал тот факт, что многие талмуды, особенно те, что были на старославянском, Дамблдор изучить не успел. Уверен, в них обязательно должен отыскаться способ решения проблемы с Реддлом! Усевшись в кресло, я решительно пододвинул к себе первый том...

Спустя полтора часа от моей уверенности не осталось и следа. За это время я успел изучить примерно третью часть, и никакой полезной информации не обнаружил. Да, в некоторых книгах были упомянуты крестражи, однако вскользь, в качестве примера неудачного метода обретения бессмертия или бесконечной глупости отдельных волшебников, сознательно решивших изуродовать свою личность. В книге Годелота и вовсе заявлялось: 'Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нем ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим'.

Шикарно, блин! Зато я на собственной шкуре выяснил, что староанглийский — это зло, а старославянский — зло в квадрате! Разумеется, я не оставил затею (возможно, лишь из-за врожденного упрямства), но с каждой минутой надежда обнаружить в пыльных фолиантах что-нибудь стоящее все сильнее стремилась к нулю.

Незаметно подкрался вечер. Ниппи принес мой ужин, который я употребил без особого аппетита, изрядно разочарованный отсутствием результатов. А ведь в 'Гринготтсе' эта идея казалась мне гениальной! Уподобиться герою какого-нибудь фанфика и вместо набивания синяков и шишек на тернистом пути к знаниям сразу получить из книг ответы на все вопросы — что может быть лучше? Но, похоже, жестокая реальность не упустила случая шарахнуть оборзевшего 'попаданца' фэйсом об тейбл, и мне придется-таки шерстить память Альбуса.

Домовик унес пустую посуду, а я приступил к вечерней тренировке. Заботы — заботами, а режим нарушать нельзя! Потягав железо, разогрев связки и нагрузив мышцы, я с кислой миной вернулся за книжки. За этим занятием меня и застала Минерва. Сегодня профессор выглядела много лучше вчерашнего. Отложив книгу о призраках и прочих бесплотных созданиях, оказавшуюся неожиданно увлекательной, я радостно поприветствовал женщину.

— Ну что, Альбус, ты уже определился, кого возьмешь на ЗоТИ и зелья для младшекурсников? — поинтересовалась МакГонагалл, когда мы с ней присели на диван.

— И не только, — отозвался я. — Сегодня я наведался в банк и был приятно удивлен щедростью Попечителей. Теперь Хогвартсу можно не экономить на преподавательском составе. В связи с этим у меня появилась идея — увеличить количество изучаемых предметов, ликвидировав дыры в образовании молодых магов.

— Дыры? — неподдельно изумилась Минерва. — О чем это ты?

— Сейчас поясню. Начнем с очевидного — многие дети, родители которых являются магами, с третьего курса посещают маггловедение. Однако далеко не все демонстрируют такое похвальное стремление к расширению кругозора. Тому виной пропагандируемые в семье ненависть и презрение к обычным людям, отсутствие времени на дополнительные занятия, либо банальная лень. А в итоге такие дети по окончании школы решительно не способны ориентироваться в мире магглов и, будем откровенными, представляют нешуточную угрозу, как для самих себя, так и для всего нашего общества. Да, министерские обливиэйторы недаром едят свой хлеб, однако они не всемогущи. Учитывая же стремительное развитие маггловской техники, я считаю необходимым сделать курс маггловедения обязательным для всех без исключения. Даже для магглорожденных, которые во время уроков и после них будут рады прояснить своим сокурсникам множество непонятных моментов, являющихся для обычных людей очевидными. И тогда среди нас не останется уникумов вроде Артура Уизли, который до сих пор не представляет, как можно путешествовать с помощью маггловского метро. Ты со мной согласна?

МакГонагал задумалась, после чего неуверенно кивнула:

— Звучит логично.

— Отлично! Тогда переходим к оборотной стороне медали — в Хогвартсе напрочь отсутствует предмет с названием 'маговедение'. Нет даже его жалкого подобия. Конечно, ты можешь заявить, что опасности магического общества входят в курс ЗоТИ, но одними опасностями наша культура не исчерпывается. Вот и получается, что для успешного вливания в коллектив дети должны самостоятельно изучать действующие законы и нормы поведения магической Британии. Но скажи, кто будет заниматься таким в одиннадцать лет? Зачем нужны скучные книжки, когда ты угодил в сказку? А в более зрелом возрасте большинство неокрепших умов всецело занимает не анализ будущих перспектив жизни в обществе магов, а вещи куда прозаичнее — квиддич, девушки и прочие развлечения. Именно поэтому очень много магглорожденных после окончания Хогвартса возвращаются в привычную среду обитания, где вынуждены либо наверстывать упущенное — получать официальное образование, изучать востребованную профессию, либо применять магию в преступных целях. Ну а если, получив аттестат, подростки таки решат рискнуть и останутся в обществе волшебников, то они быстро обнаружат массу подводных камней, способных погубить их карьеру и даже жизнь, о которых в школе им никто не рассказывал. Типа тех же гоблинов, не гнушающихся обманом невнимательных клиентов, парадоксальных министерских законов, часто противоречащих самим себе, и прочего. Поэтому я предлагаю с этого года ввести обязательный для всех учеников предмет — Традиции волшебного мира. В него будет входить обществоведение, изучение культурного наследия магов, этикета, права, экономики магической Англии и других стран. В идеале это должно помочь магглорожденным всесторонне изучить реалии мира, в котором им предстоит жить, а потомственным магам позволит ликвидировать пробелы домашнего дошкольного образования. Если ты не против, маггловедение останется в ведении Квиринуса, а вот на 'Традиции' я планирую поставить Миранду Уайт.

— Почему именно ее? Она же не имеет опыта.

— Зато она полукровка, прекрасно ориентируется в маггловском и волшебном мирах, увлекается историей и имеет папу-адвоката, возглавляющего юридическую фирму в Нью-Йорке. Даже странно, что дочурка не пошла по его стопам, а мечтает стать учительницей...

— И все же я сомневаюсь, что она справится, — нахмурила брови Минерва. — Ведь это титанический труд — с ноля создать действующую методику обучения совершенно новой дисциплине. Вряд ли Миранда до начала занятий успеет оформить учебные планы на все семь курсов.

Я покачал головой:

— Ты недооцениваешь энтузиазм молодежи. Ради исполнения своей мечты Уайт будет работать сутками. Правда, я не намерен мучить девочку и даже планирую выдать ей небольшую отсрочку. На год. Сейчас нам нужен от нее лишь список учебной литературы, который будет выслан ученикам, а с бумажками разберемся по ходу дела. Пусть Уайт на практике выяснит работоспособность своих методов, скорректирует сроки освоения определенных тем и, возможно, сподобится свести всю необходимую информацию в один универсальный учебник, который в дальнейшем станет основой дисциплины.

В этот раз профессор думала дольше, но в итоге заявила:

— Поступай, как считаешь нужным! Хоть я и поддерживаю необходимость введения нового предмета, однако уверена, что доверять его создание настолько неопытной особе нерационально.

— А это, моя дорогая, палка о двух концах, — улыбнулся я. — Молодежь не имеет опыта, зато обладает гибким мышлением, а старшее поколение пусть и обладает солидным багажом знаний, но склонно демонстрировать закостенелость взглядов... Ладно, с этим определились. Теперь коснемся двух других, абсолютно новых для Хогвартса дисциплин, которые знакомы любому образованному магглу. Искусствоведение и физкультура.

— Они-то нам зачем? — удивилась МакГонагалл.

— Зачем? Назови мне известных писателей магической Британии. Неважно — умерших или поныне здравствующих. Ну же, смелее!

— Гилдерой Локхарт, — без колебаний ответила Минни.

— Принято! Еще?

Профессор наморщила лоб, затем с нотками сомнения выдала:

— Ньют Саламандер.

— Не годится! — возразил я. — Он был ученым, а его труды и близко не являются художественной литературой... Больше вариантов нет? Тогда давай посмотрим, как обстоят дела у магглов? Уильям Шекспир, Чарльз Диккенс, Шарлотта Бронте, Артур Конан Дойль, Роберт Льюис Стивенсон, Редьярд Киплинг, Агата Кристи, Льюис Кэрролл. И это — лишь те, кто первыми приходит на ум, чье творчество известно и уважаемо во всем цивилизованном мире! А ведь существуют и другие, менее популярные авторы, которые, тем не менее, оставили значимый след в истории и сделали существенный вклад в умы англичан. Их многие сотни. Даже с учетом процентного соотношения популяции волшебников и обычных людей, статистика более чем удручающая, не находишь? А все потому, что в Хогвартсе детям не дают возможности развивать их творческие задатки. Мне больно подумать, сколько великолепных художников, музыкантов, поэтов так и не появилось на свет! Сколько ярких талантов оказалось погребено в школьной рутине, так ничем себя и не проявив. Согласись, Минни, год за годом наше заведение штампует обывателей. А ведь задача школы — не только научить ребенка обращению со своим даром, но и воспитать из него полноценную личность! Раскрыть его потенциал, помочь определиться, кем он хочет быть, и всячески содействовать развитию его творческой стороны. Именно поэтому я предлагаю ввести обязательный курс искусствоведения, на котором дети будут учиться видеть красоту мира и выражать ее с помощью подручных средств. Живопись, литература, музыка, скульптура, кино и многое другое — все должно быть попробовано учениками. Магия облегчит им работу, а живое детское воображение обеспечит море креативных идей. И как знать, может, спустя десяток лет мы получим новое, всесторонне развитое поколение волшебников, которое наполнит наш замшелый мирок новыми яркими красками... Кхе-кхе...

Мое горло начинало саднить, да и язык порядком притомился от этой болтовни, однако своей цели я достиг. Минерва выглядела потрясенной.

— Но почему никто раньше об этом не задумался? Ведь во французской школе уже много столетий изучают историю искусств, а в Дурмстранге детям преподают литературу, совмещенную с риторикой, называя эту дисциплину 'искусством словесности'.

Я устало пожал плечами:

— Особенности островного менталитета и сугубо утилитарный подход к образованию. Хотя, что толку гадать?

— Да, нужно это исправлять! Тут я всецело тебя поддерживаю. Вот только... а что такое 'физкультура'? Законы физики изучаются на чарах и нумерологии, и я не думаю...

— Нет, этот школьный предмет не связан с областью знаний, название которой придумал грек Аристотель. Главная цель физкультуры — грамотное развитие тел подрастающих волшебников, сохранение и укрепление их здоровья, а также совершенствование психофизических способностей. Благодаря занятиям физкультурой у детей будет естественным путем проходить укрепление мышц, увеличиваться скорость реакции, улучшаться координация движений, появятся навыки командной работы. Согласен, сейчас некоторую часть этих задач берет на себя Роланда, но все-таки полеты на метлах являются чересчур специализированной дисциплиной. Я же планирую расширить и углубить программу тренировок, включив в нее маггловские виды спорта, в которых смогут поучаствовать все желающие. А то нечестно получается — одна команда на весь факультет имеет возможность заниматься в свое удовольствие, тогда как остальные сосут лапу, с завистью поглядывая на более удачливых товарищей. Думаю, потребуются ежедневные занятия со смешанными группами сразу с нескольких курсов. Это позволит укрепить межфакультетские отношения, особенно если тренеры обеспечат детей максимальной нагрузкой, не оставляющей им время на ссоры.

— Тренеры? — зацепилась за слово МакГонагалл.

— Да, тренеры. Я планирую взять сразу двух преподавателей физкультуры — Ирвина Катнера и Люсиль Бекиндейл. Первый служил во Французском легионе и сможет обеспечить ученикам курс молодого бойца, а вторая имеет за плечами пять лет работы рядовым аврором.

— Но у Люсиль же...

Я не дал женщине закончить:

— Да, в одной из стычек она умудрилась потерять руку, но я уверен, что протез не будет ей сильно мешать. К тому же после той трагедии Люсиль осталась без работы и наверняка будет рада нам помочь.

'Да и сложно прожить вдвоем с престарелой матерью на нищенское пособие по инвалидности' — подумал я, но вслух говорить не стал. Пусть Минерва думает, что я намерен взять Бекиндейл за ее выдающиеся профессиональные качества, а не из банальной жалости!

Поразмыслив, МакГонагалл решительно тряхнула головой:

— Вижу, ты уже все продумал, поэтому не стану спорить. Надеюсь, с новыми дисциплинами покончено?

— Нет, — ухмыльнулся я. — Осталось две — бытовые чары и целительство, которые я предлагаю включить в список дополнительных предметов.

— Но ведь Флитвик прекрасно справляется с объемом излагаемого материала, а общепринятые лекарские зелья ученики изучают на уроках Северуса!

— Для начала замечу, что варить зелья и диагностировать заболевание — это не одно и то же. Вот если у тебя вдруг, не приведи Мерлин, заболит живот, к кому ты побежишь — к Поппи или к Снейпу? То-то и оно! Так что курс целительства, где школьники будут проходить анатомию и физиологию человека, научатся ставить правильные диагнозы, снимать несложные проклятия и оказывать первую помощь пострадавшим от заклинаний или получившим бытовые травмы, нам крайне необходим. Как и курс бытовых чар. Я не намерен отнимать кусок хлеба у Флитвика, однако считаю, что его дисциплина уделяет больше внимания общим законам магии, тогда как новый предмет должен сосредоточиться на частностях и иметь прикладной характер. К примеру, заклинание, заставляющее ананасы танцевать, вряд ли пригодится в реальной жизни, а вот чары копирования текста, укладки прически, очистки одежды...

— Все-все, Альбус, я поняла! — прервала меня профессор. — И кого же ты хочешь позвать на места преподавателям по этим предметам?

— Целительство думаю предложить Поппи. Она уже взяла двух учениц, осилит и еще пару-тройку десятков — я в этом не сомневаюсь. Больше — вряд ли, но в Хогвартсе и не найдется столько желающих углубленно изучать колдомедицину. А на бытовые чары можно поставить Чарити Бербидж, достоинства которой ты мне расписала на полторы страницы. Если у нее хватит ума составить интересную программу, обеспечить грамотную рекламу своим занятиям и набрать достаточное количество учеников, пусть работает! Возражений нет?

Минерва помотала головой.

— Тогда переходим к заключительной части — старые песни о главном! Как я уже говорил, в этом году Биннс преподавать историю не будет. А на его место я приглашу Гариуса Томкинка.

— Который написал 'Историю Хогвартса'? Одобряю!

— Кроме него в школу вернется, но уже в качестве преподавателя, Марк Лэндшир. Спраут потребовала себе помощника, и я был не в силах ей отказать.

— Да ну? — с недоверием поглядела на меня профессор.

— Честное слово! Представляешь, Минни, она меня пытала! — я скривился и очень натурально всхлипнул. — Натравила какого-то зеленого монстра с во-от такими зубищами — Фоукс не даст соврать! Ему меня после этого пришлось оплакивать.

МакГонагал подобралась и уточнила:

— Ты же сейчас шутишь?

— Шучу, — весело подмигнул я ей. — Но, как говорится, в каждой шутке есть только доля шутки... Возвращаясь к нашим баранам, на зелья для младшекурсников я намерен заполучить Горация Слизнорта.

— Да, лучшего учителя зельеварения нам не найти, — согласно кивнула расслабившаяся Минерва. — Но как же ты планируешь его уговорить? Помнится, старик твердо заявил, что больше не желает заниматься преподаванием.

— Воспользуюсь его слабым местом — тщеславием. Уверен, Гораций согласится стать первым учителем зелий для Спасителя Магического Мира. И потом, насколько я слышал, ему довольно скучно на пенсии, без своего Клуба Слизняков.

— Слизней, — поправила меня МакГонагалл.

— Один черт! И раз уж мы заговорили о Поттере, вот тебе ключ от банковской ячейки, оставленной Гарри родителями. Будет крайне неэтично взваливать на плечи опекунов мальчика затраты, связанные с его подготовкой к школе. И да, нужно же о подарке каком-нибудь позаботиться! Знаешь, я тут подумал... А что, если связаться со всеми однокурсниками, друзьями или просто знакомыми Джеймса и Лили и попросить их поделиться колдографиями героев-гриффиндорцев? Если сильно захотят, пусть даже черкнут послания для Мальчика-Который-Выжил. Уверен, многие откликнутся на этот призыв, после чего из писем и фотографий можно составить памятный альбом, который и вручить Гарри первого августа. Пусть мальчик знает, что в волшебном мире у него есть друзья и дальние родственники, которые не забыли, чем обязаны его семье. Нужно, чтобы он понял — его изоляция была вынужденной мерой предосторожности. Героя Магического мира не выбросили, как ненужную вещь, а постарались максимально обезопасить, передав в руки самым близким людям.

Моя идея нашла живой отклик у женщины:

— Да, Альбус, ты абсолютно прав! Я сегодня же этим займусь. Вроде бы, у меня в архиве должны лежать какие-то снимки.

— Вот и замечательно! — улыбнулся я. — Ну, если у тебя нет вопросов...

— Есть один. А как же ЗоТИ?

— Разве я не сказал? Ох, голова дырявая! Вместо покинувшего нас Дервинкота я приглашу Уилсона Стомпа. Он хоть и не аврор, а разрушитель проклятий, однако полезного опыта у Стомпа побольше будет, как и умения работы с детьми. Я слышал, он сейчас живет у сестры с тремя ее малолетними племянниками...

— А Люпин?

— Ремуса я взять на работу не смогу при всем желании. Время сейчас такое! После недавней войны жители Англии никакого доверия к оборотням не испытывают, ненавидят их и боятся. И если пресса пронюхает, что я осмелился пригласить профессора с 'пушистой проблемой', нас дружно смешают с драконьим навозом. Вот через годик, когда мой законопроект утвердят и страсти поулягутся, думаю, можно будет вернуться к этому вопросу. Тем более, к тому времени будет понятно, насколько хорошо Стомп справляется со своими обязанностями.

— Жаль, — расстроилась Минерва. — Ну а Грюм? У него опыта на четверых хватит!

— Не спорю. Вот только Аластора нельзя подпускать к детям. Да, он прекрасный эксперт по вопросам выживания, однако в адекватности Грозного Глаза сомневаются даже его коллеги. И я уверен, что родители наших учеников не будут в восторге от методов преподавания Грюма.

Контраргументов у МакГонагалл не нашлось. Скрепя сердце, профессор подтвердила предложенную кандидатуру и поинтересовалась:

— Четыре новых обязательных предмета, два дополнительных... А у детей головы не распухнут от обилия информации?

— Сомневаюсь. Ведь в среднестатистических маггловских частных школах-пансионах дети изучают математику, физику, химию, биологию, географию, анатомию и физиологию человека, социологию, политологию, основы юриспруденции, статистику, историю, музыку, изобразительное искусство, компьютеры и программирование, английский язык, английскую литературу и основы религии. Причем это — лишь обязательные предметы, помимо которых есть один или несколько иностранных языков, основы бизнеса, экономика и многое, многое другие. А если учесть занятия спортом, разнообразные художественные и технические кружки, возможность участия во внеклассных мероприятиях и разнообразных олимпиадах как на городском уровне, так и на уровне страны... Знаешь, нам еще есть к чему стремиться!

Услышав это, Минерва натуральным образом выпала в осадок и некоторое время просто хлопала своими очаровательными глазками. Видимо, с ужасом гадала, что еще я готов перенять у магглов. Но опасения профессора были излишни. Прочие гуманитарные предметы волшебникам были без надобности, поскольку они, так или иначе, входили в программу магических дисциплин. Английская грамматика вместе с чистописанием аналогично пролетали, как фанера над Парижем, ведь благодаря дошкольному образованию все дети уже умели читать и писать, а прочее нарабатывалось в процессе обучения. Составление безразмерных эссе обычно содействует выработке почерка. А если нет — пара десятков 'троллей' и письмо родителям замечательно стимулируют старательность. Профессора ведь не обязаны ломать глаза в тщетных попытках расшифровать домашнее задание ученика?

Воспользовавшись наступившей паузой, я снова полез в рюкзак, достал из него пяток коробок с конфетами и вручил МакГонагалл. Та бережно приняла подарок, поблагодарив меня и при этом зардевшись, как школьница. А что творилось в ее эмоциях, я даже описать не берусь. Там царил ядреный коктейль удивления, смущения, восторга, ожидания, сомнения и черт знает чего еще. Едва к нему прикоснувшись, я сразу оставил попытки залезть в сознание собеседницы. Свои нервы целее будут!

Получив сладости, Минерва решила меня покинуть. Еще раз подтвердила свое согласие по поводу новых преподавателей и поспешно удалилась, крепко прижимая коробки к груди. Проводив профессора взглядом, я задумался. Надо же — три декана, три коллеги, три женщины примерно одного возраста и социального положения, а какие разные реакции на подарок. Искренняя радость от Спраут, которая была довольна тем, что я наконец-то разглядел в ней представительницу прекрасного пола, смущение и затаенный восторг от МакГонагалл, принявшую мой копеечный презент как величайшую драгоценность, и самая капелька удивления от Вектор, которая взяла конфеты, словно делая мне одолжение. Занятно, что ни говори!

Неожиданно для себя я зевнул. Да так широко, что едва челюсть не вывихнул. Похоже, организм намекал, что пора на боковую. Оно и понятно — денек выдался на редкость суматошным. Но перед сном грядущим нужно было закончить с важными делами. Сняв очки и потерев лицо, чтобы немного взбодриться, я вернулся за стол и принялся сочинять письма прошедшим отбор 'счастливчикам'. Коротенько, не утруждаясь вступительными речами, не размазывая этикет по страницам, я сообщал кандидатам: если они желают получить работу в Хогвартсе, то должны завтра после обеда явиться ко мне в кабинет (время назначил разное, чтобы будущие учителя не толкались локтями в приемной).

К несчастью, с отправкой вышла маленькая неувязка — выяснилось, что у меня закончились конверты. Пришлось звать Ниппи и посылать его на склад, где хранились школьные запасы перьев, чернил, бумаги и всего прочего. А когда малыш вернулся, я решил немного повеселиться. Вручил ему пару коробок с конфетами и попросил передать Трелони с голосовым сообщением: 'Пить в одиночку и без закуски — вредно!'.

Домовик выполнил приказ в лучшем виде. По его словам Сивилла как раз изволила надираться любимым хересом в компании хрустального шара, так что мое наставление пришлось как нельзя кстати. Довольно ухмыляясь (сделал гадость — на сердце радость!), я запечатал письма, снабдил их именами и адресами получателей и отдал Ниппи вместе с остальной пачкой корреспонденции. Разумеется, не забыв поощрить слугу своей силой. Оставшиеся пять коробок с конфетами я спрятал в шкаф. До окончания диеты. Или до появления на горизонте иных представительниц прекрасного пола — тут уже как карта ляжет.

Перед тем, как отправиться в мягкую постельку на очередной сеанс медитации, я решил освежиться. Сказано — сделано. Тихо мурлыкая попсовую песенку, которая в этом мире появится где-то через четверть века (ту самую, про офигительные штаны), я нежился под теплыми струями, ласково поглаживающими мое усталое тело, и внезапно почувствовал нечто странное. Какое-то смутное ощущение неправильности. Как будто я что-то забыл, но вот вспомнить, что конкретно...

Ах да, я же сегодня убил человека! Хладнокровно и с должной мерой профессионализма лишил разумное существо жизни, а после избавился от трупа. Следовало бы порефлексировать по этому поводу, но вся загвоздка в том, что моральных терзаний я не испытывал. Ни капельки. Как, собственно, и эмоций. Ей богу, если бы я вместо ликвидации грабителя раздавил таракана, наверняка ощущал бы брезгливость, досаду, омерзение, а тут — пустота! Словно убийство для меня давно уже стало чем-то привычным и рутинным. Как чистка зубов.

Похоже, мое превращение в канонного Дамблдора идет полным ходом. И это печально. Мои подозрения подтвердились, вместе с пробуждающимися знаниями директора я автоматически начинаю перенимать все привычки, нравственные ориентиры и жизненные принципы Альбуса. Причем, даже не осознавая этого! Оригинальный Сергей Лопаткин не был убийцей, но сегодня я, не колеблясь, отнял у человека жизнь. Он не был вором, однако в 'Гринготтсе' у меня не мелькнуло мысли вернуть ценное имущество четы Поттеров законному наследнику. Он старался жить честно, а я не далее как сегодня утром обманул преданного мне всем сердцем фамильяра.

Да если так дальше пойдет, я до такой степени 'одамблдорюсь', что решу посодействовать возрождению Волди! Ведь второе пришествие Темного Лорда наверняка сыграет мне на руку — позволит укрепить авторитет, сплотит старых соратников и привлечет новых сторонников моих идей, даст возможность реорганизовать замшелое, придерживающееся страусиной политики Министерство (особенно после нескольких убедительных доказательств его несостоятельности), усилит влияние на международной арене...

Ага, вот именно об этом я и говорю! В общем, пока я еще в своем уме, нужно срочно найти способ окончательного упокоения Реддла. Иначе потом, чувствую, станет слишком поздно.

Глава 15

Помня о данном Фоуксу обещании, сразу после водных процедур, напялив традиционную ночную пижаму, я проинформировал феникса о том, что собираюсь заняться восстановлением воспоминаний. Начавший было задремывать фамильяр мигом встрепенулся, перебазировался на спинку моей кровати и решительно объявил, что к роли страховочного троса готов. Не теряя времени, я растянулся на постели, пожелал себе удачи, привычно абстрагировался от окружающего мира и скользнул в хранилище памяти Дамблдора.

Первым делом я проверил свой компьютер, который в свете последних событий мог стать единственным лучиком надежды в темном царстве. Ведь именно в нем содержалось ядро моей личности, еще не подвергшееся тлетворному влиянию директорского характера. Так сказать, мое сохранение в контрольной точке игры, которое я мог загрузить в любой момент, просто начав просматривать подряд накопленные за тридцать с гаком лет воспоминания.

Уверен, это поможет мне быстро 'прийти в себя', а если нет, то хотя бы уравновесит 'злую' и 'добрую' половинку разума... Да-да, я понимаю, насколько нелепо это звучит, однако иного сравнения подобрать не в силах! И тут главное — не пропустить момент прохождения точки невозврата, иначе цельнометаллическая логика Альбуса может счесть откат произошедших во мне изменений нерациональным и недопустимым.

Монитор порадовал меня сообщением о завершении антивирусной проверки. Глядя на статистику обнаруженных угроз, удаленных вирусов и вылеченных файлов, я удивленно присвистнул. Происходи дело в реальности, я бы, ни секунды не колеблясь, запустил низкоуровневое форматирование жесткого диска, невзирая на имеющуюся на нем полезную информацию. Однако в подсознании действовали иные законы, поэтому, глубокомысленно почесав тыковку, я закрыл окошко и активировал проверку тома на наличие ошибок. Не представляю, поможет эта процедура моим воспоминаниям или нет, но однозначно не навредит!

Вернувшись в библиотеку, я продолжил реанимацию директорской памяти с того места, где остановился в прошлый раз. Сегодня я мог с уверенностью констатировать — перманентное восстановление архива знаний Дамблдора продолжается даже без моего непосредственного участия. Никакой липкой, жирной, напоминающей нефть грязи на грудах макулатуры теперь и близко не наблюдалось, устилавших пол мятых, разорванных листков стало гораздо меньше, а некоторые тома, внешне абсолютно целые, сами собой заняли место на стеллажах.

Возможно, это произошло из-за неизбежного рассеивания потока силы, которой я обрабатывал книжный 'мусор', не исключено, что сыграл свою роль недавний контакт с философским камешком, а может, постарались слезки феникса, подстегнувшие мою регенерацию не хуже Фламелевского эликсира жизни. В любом случае, данное открытие наполнило меня небывалым энтузиазмом, и рутинная работа двинулась вперед семимильными шагами. Со стахановским упорством я ворочал пластами макулатуры, не особо задумываясь о последствиях. Если что — Фоукс рядом! Выплескиваемая мною энергия быстро приводила книжки в порядок, стеллаж за стеллажом заполнялся упитанными томами в кожаных переплетах.

Не знаю, сколько прошло часов, прежде чем я ощутил появившуюся на грани сознания усталость. Расчистив очередной проход, я вспомнил, что обещал фениксу не перетруждаться, и решил — хватит на сегодня! Тем более, по примерным оценкам, за эти дни мне удалось восстановить где-то две трети общего объема директорской памяти. Еще пара-тройка ночей, и можно будет праздновать победу, получив в полное и безраздельное пользование весь архиценный опыт Великого Светлого Мага. Ну а пока надо бы поглядеть, как там обстоят дела с моими собственными воспоминаниями.

Отправившись в комнату, где стоял компьютер, я еще издали заметил, что она стала просторнее и светлее. На потолке появилась еле слышно гудевшая лампа дневного света, а одна из стен обзавелась пластиковым окошком с дешевыми жестяными жалюзи из тех, которые лучше один раз повесить и больше никогда не трогать, поскольку далеко не факт, что после сворачивания они смогут развернуться обратно. Окно не открывалось — это я сразу проверил, а за стеклом царила непроглядная тьма. Однако, любопытно! Судя по всему, массивные выбросы силы приводят к стремительному развитию моего внутреннего мира.

Усевшись за стол, я обнаружил, что проверка подошла к концу. Компьютер рапортовал, что исправил огромное количество ошибок, восстановил множество поврежденных кластеров, а сейчас готов к труду и обороне. Открыв жесткий диск, вместо жуткого месива нечитабельных файлов я обнаружил аккуратные папочки с датами, в каждой из которых хранились десятки видеозаписей. Запустив наугад одну из них, я был приятно удивлен скоростью выполнения операции. Почти мгновенно развернувшееся окошко проигрывателя продемонстрировало мне объемную картинку аудитории института, в котором я учился, а из колонок донесся гнусавый голос лектора:

— ...должны запомнить, что сущность рынка проявляется через его функции. Их всего семь. Функция ценообразования заключается в том, что рынок определяет цену конкретного продукта и одновременно соотношение цен различных товаров, услуг и ресурсов. Суть функции уравнивания спроса и предложения состоит в согласовании рынком интересов производителей и потребителей путем изменения цен. Функция саморегулирования производства настолько проста, что не требует дополнительных пояснений, а функция выбора оптимального плана производства напрямую с ней связана. О последних трех функциях — регулирующей, стимулирующей и функция установления общественной значимости продукта вы и сами сможете прочесть в учебнике, а сейчас перейдем к теме сегодняшней лекции... Лопаткин, не спать!

— Я не сплю, Виктор Иванович! — встрепенулся я. — Я просто очень медленно моргаю!

— Ох, дошутишься ты у меня, Лопаткин! — покачал головой профессор. — Вот завалишь экзамен, и я сам лично пойду, обрадую военкома, от которого ты так усиленно бегаешь!

Я решительно тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, а мой голос из колонок тем временем нахально возразил:

— Да все я сдам, Виктор Иванович!

Тронув мышку, я остановил воспроизведение. Итак, налицо аналогичный эффект полного присутствия. Следовательно, несмотря на то, что визуализация наших с Альбусом воспоминаний разная, принципы их существования абсолютно идентичны. Поиск вирусов, проверка диска на ошибки... да какая разница, как именно мое подсознание обозначало этот процесс? Важно одно — я уделял массиву воспоминаний внимание, при этом направляя к нему ручеек своей силы. И этого вполне хватило для достижения результата.

Поразмыслив немного, я запустил дефрагментацию жесткого диска (так сказать, произвел контрольный выстрел) и со спокойной совестью вывалился в реальность. За время медитации сумерки успели смениться темной ночью. Стоявший на страже птах откровенно клевал клювом, свесив на подушку свой шикарный хвост. Прислушавшись к себе, я обнаружил наличие головной боли. Ну, этого следовало ожидать — продолжительное нервное напряжение без последствий не обходится. Радовало, что неприятное чувство не спешило захлестывать сознание, как это обычно происходило. Осторожно попробовав пошевелиться, я обнаружил, что тело подчиняется неважно, но опять-таки не стремится наградить меня мучительной болью и непередаваемыми ощущениями разъедаемой кислотой кожи.

'Ты как?' — пришла мысль-образ от утомленного ожиданием Фоукса.

— Вроде, нормально, — отозвался я. — Хотя нет, ближе к 'терпимо'. Башка трещит и слегка кружится, а остальной организм утверждает, будто на меня ненадолго прилег бегемот.

'Сейчас, помогу! Ты только подсвети, иначе я могу промахнуться!'

Нащупав оставленную на тумбочке волшебную палочку, я воспользовался 'люмосом' и получил перорально пару крупных слезинок от фамильяра. Они мигом убрали боль и вернули телу бодрость. Поблагодарив Фоукса, я клятвенно заверил птаха, что этой ночью больше экспериментировать не буду, и пожелал фамильяру сладких снов. Тот с чувством выполненного долга курлыкнул, спрятал голову под крыло и затих, поленившись возвращаться на удобный насест в кабинете. Я хотел последовать его примеру, но не смог. Сна не было ни в одном глазу. Сознание было ясным и свежим, словно после кружечки крепкого кофе.

Поворочавшись с боку на бок, посчитав овец, акромантулов, дементоров и прочую нечисть, я плюнул и нырнул в хранилище памяти, решив заняться чем-нибудь полезным, раз уж все равно не спится. Оказавшись среди стеллажей библиотеки, я сосредоточился и послал в окружающее пространство запрос. Мне хотелось получить все воспоминания Альбуса, в которых фигурировали крестражи. Вообще-то, это следовало сделать чуть позже, когда будет восстановлена вся память Дамблдора, но исследовательский зуд, подстегиваемый осознанием неудачи с книгами из банковских ячеек, не оставлял мне иного выбора.

Подчиняясь моей воле, со всех сторон, подобно голодным коршунам, ко мне начали слетаться фолианты, помахивая обложками-крыльями. Их оказалось неожиданно много. Дождавшись, пока все воспоминания опустятся к моим ногам, сложившись в аккуратные стопки, я мысленно засучил рукава и приступил к просмотру.

Один за другим кусочки жизни Альбуса проигрывались перед глазами, позволяя узнать и ощутить все, что чувствовал в эти моменты Дамблдор. К сожалению, располагались они не в хронологическом порядке, поэтому частенько возникала путаница, когда в одном из воспоминаний я легко оперировал сложнейшими понятиями из области ментальной магии, прекрасно понимая, о чем идет речь, а в другом не мог объяснить какое-то простейшее явление. Однако спустя несколько часов увлекательнейшего просмотра мозаика начала складываться. И хотя в ней еще не хватало отдельных кусочков, надо полагать, расположенных в невосстановленной части памяти, закончив изучение добытого материала, я мог считать себя лучшим экспертом по крестражам. По крайней мере, в отдельно взятой Англии, в которой увлечение 'темной магией' далеко не приветствовалась.

Итак, что такое 'крестраж' и с чем его едят? Первое успешное создание 'якоря' для души приписывают древнегреческому магу Герпию Злостному. История не сохранила никаких деталей его жизни, помимо изобретения технологии производства крестражей и методики создания нового вида магических существ — василисков. Однако, судя по прозвищу, Герпий выделялся премерзким характером даже на фоне своих коллег, в те далекие и суровые времена не способных похвастаться человеколюбием. И сделало его таким именно создание 'якоря', о чем волшебники той эпохи были осведомлены. Ведь иначе не объяснить тот факт, что подвиг Злостного в ближайшие полтысячи лет никто не решался повторить.

Сама техника довольно проста. Для создания 'якоря' необходимо три вещи: заклинание, которое работает с тонкими материями и способно 'отщипнуть' кусок души мага, некий предмет, чья структура достаточно устойчива и не будет разрушаться от воздействия как самого огрызка оболочки, так и сопутствующего комплекса сдерживающих и защитных чар, а также высокий уровень мастерства проводящего ритуал мага. Так что поступок Тома Реддла, рискнувшего создать свой первый крестраж в шестнадцать лет и преуспевшего в этом нелегком деле, поневоле вызывал у меня уважение.

Наверное, здесь уместно сделать небольшое пояснение. В данном мире понятие 'душа' обозначает вовсе не бессмертную субстанцию, в которой выражается божественная природа личности, а лишь некую специфическую энергетику тела живого существа, отвечающую за процесс возникновения и развития разума. Эзотерики еще называют ее аурой, также в некоторых книгах встречается термин 'энергетическая оболочка'. У животных, чей разум исчерпывается примитивными инстинктами, она еле различима, у магглов достигает приличных размеров, а у волшебников и вовсе является миниатюрным ядерным реактором, позволяющим им творить разные чудеса.

В эту теорию прекрасно укладывается и существование лишившихся души волшебников (дементоры, согласно решениям Визенгамота, высасывающие крайне питательную энергетическую оболочку вместе с разумом преступника, оставляют его тело вполне жизнеспособным), и наличие потерявших тело духов типа незабвенного Волди ('якорь' не дает разуму волшебника покинуть данную реальность, удерживая его благодаря связи между частями одной энергетической оболочки), и даже мое появление (постепенное угасание разума Дамблдора стимулировало его 'душу' на поиск адекватной замены, а мне посчастливилось 'пролетать' неподалеку).

Но вернемся к крестражам. После долгого перерыва в почти полтысячелетия методика создания 'якорей' начала всплывать в самых разных местах цивилизованного мира. Вот только баловавшиеся ею маги либо скромничали, либо не хотели, чтобы об их 'страховке' прознали недруги, поэтому официально признаваться в расчленении своей души не спешили. Исследователям приходилось вычислять их имена по косвенным признакам, а в своих трудах пользоваться обтекаемыми выражениями, так любимыми газетчиками. Типа: 'с большой долей вероятности можно предположить', 'нельзя утверждать наверняка, но возможно' и прочими.

Согласно мнению историков, в ряду создателей 'якорей' присутствуют такие известные личности как императрица У Цзэтянь 'Очаровательная', за время своего правления залившая Китай кровью, Тимур Тамерлан, уничтоживший десятки миллионов в процессе создания своей великой империи, Кощей 'Бессмертный', неслабо так поразвлекшийся на территории древней Руси, принц Лю Пенгли 'Жестокий' и другие маги, не оставившие заметного следа на страницах маггловской истории и не получившие громких прозвищ.

Некоторые особо циничные исследователи с легкой руки причисляли к этой плеяде Иешуа из Назарета, в качестве доказывающего правило исключения, однако Дамблдор с этим утверждением был в корне не согласен. По мнению Альбуса, описанные в Евангелии от Матфея события были больше похожи на банальное создание лича — раны-то у ожившего мертвеца остались, и божественным ликом своим он перед народом больше не светил, появившись лишь в узком кругу учеников-последователей.

Разумеется, такая трактовка основ христианства порождала массу вопросов, поэтому делиться своей версией с окружающими директор не спешил. Оно и понятно. Даже если данное предположение верно, в лучшем случае, верующие волшебники просто отмахнутся от приводимых доказательств, а в худшем, обвинят Дамблдора в покушении на святое. Потому что разум и вера — вещи в принципе не совместимые, что наглядно доказывает тот же ислам. Ученые давно доказали, что пресловутая рота девственниц, согласно Корану, положенная каждому попавшему в рай мусульманскому воину, является не более чем лингвистической ошибкой, тогда как на деле речь идет о грозди винограда, однако шахиды так и продолжают взрывать себя с именем Аллаха на устах, искренне веря, что на том свете их дожидается толпа красавиц. Фанатики, сэр!

Ох, что-то меня опять не в ту степь занесло. На чем я там остановился? Ах, да, исторические хроники! Одно имя в них упоминалось безо всяких 'возможно' и 'вероятно'. История Елизаветы Батори, прозванной 'Кровавой Графиней' была подтверждена документально и сомнений в своей правдивости не оставляла. Эта властная венгерская ведьма из аристократического рода после создания крестража полюбила устраивать развлечения с молоденькими девушками, в процессе которых те, как правило, отправлялись в мир иной.

Что удивительно, о хобби Елизаветы знали многие, но остановить или вразумить графиню не пытались. Ну, мало ли, у кого какие странности? Тем более, жертвами ведьмы были обычные магглы — а кто их считает? Однако сколько веревочке не виться... не помню, как там дальше. Короче, после смерти мужа-сквиба у Батори напрочь отказали тормоза. Охота на девушек развернулась не только на землях Кровавой Графини, но и далеко за их пределами. И вот однажды в сети слуг Елизаветы угодила молоденькая колдунья из сильного рода, которая последовала за сотнями своих предшественниц.

По какой причине графиня не распознала одаренную, почему сразу не избавилась от тела — история умалчивает. Возможно, женщина просто ошалела от безнаказанности, и именно это стало началом конца аристократки. Отец похищенной, узнав о трагической судьбе любимой дочурки, пришел в ярость. Он собрал своих родственников, друзей и знакомых и отправился причинять добро и наносить справедливость. Поместье Батори взяли штурмом, а саму графиню захватили живьем.

Был устроен показательный суд для магглов (уж больно нехорошие настроения начали бродить в народе, а бунт никому не был нужен), после которого Елизавету заточили в собственном замке. Конечно, узнавшие о подвигах садистки-нимфоманки судьи настаивали на немедленной казни, но в процессе расследования неожиданно для всех всплыла информация о крестражах, поэтому прилюдное отрубание головы заменили на пожизненное заключение.

Видимо, Батори была неслабым легилиментом, поскольку после суда опытные дознаватели 'кололи' ее на протяжении нескольких лет, не позволяя покончить с собой и отправиться на поиски нового тела. В итоге им стали известны не только местонахождение крестража спятившей ведьмы, но и сама методика создания 'якорей', которую детально описал в своих мемуарах один из допрашивавших Кровавую Графиню магов. Эта книженция какими-то окольными путями попала в коллекцию к Гриндевальду, а тот проболтался о ней своему любовнику.

Самого Геллерта информация о 'якорях' не заинтересовала. Вероятно, потому что в его мозгу засела иная идея — собрать три дара Смерти и благодаря им получить аналогичный результат, избежав крайне болезненной процедуры расчленения души. Альбус же, наоборот, увлекся теорией создания крестражей, на свой страх и риск проводил разного рода опыты, стремясь доработать древний ритуал и избавиться от его побочных эффектов. И именно Дамблдор вычислил причину возникновения психоэмоциональных расстройств у возжелавших бессмертия магов.

Оказывается, рана в энергетической оболочке не способна затянуться сама собой. Со временем она начинает доставлять ощутимое неудобство волшебнику и побуждает его убивать. Ведь энергия, выплескивающаяся в пространство в результате гибели разумного существа, способна на некоторый срок унять боль в поврежденной 'душе'. Это приносит волшебнику облегчение, которое вскоре трансформируется в удовольствие — такая у людей особенность психики. По этому поводу даже анекдот есть: 'Как сделать человеку хорошо? Сначала сделать ему плохо, а потом вернуть, как было!'. Вот и получается, что убийства и пытки, являющиеся всего лишь анестетиком для страдающего мага, начинают вызывать у него чувство эйфории.

Альбус быстро выяснил, что чужая энергетическая оболочка в принципе не способна служить заплаткой для поврежденной души. Да, на некоторое время она, словно пластилин, залепляет рану, однако вскоре организм сам начинает отторгать чужеродную энергетику. Ведь каждая 'душа' обладает уникальным запахом, спектром излучения, насыщенностью — называйте этот феномен как угодно. И попавшая в прореху 'замазка', не развеявшаяся благодаря источаемой живым телом силе, вскоре начинает восприниматься душой волшебника, как некий паразит. Естественно, та всячески пытается его удалить, тем самым ухудшая положение и причиняя еще больше страданий магу. А по завершению отторжения у волшебника закономерно наступает 'ломка', сопровождающаяся потерей здравомыслия, повышенной агрессивностью и прочими симптомами, которые уходят лишь после смерти новой жертвы.

Разобравшись в корне всех бед, Дамблдор достаточно быстро нашел решение проблемы. Оказывается, если обработать энергетическую оболочку только что умершего разумного специфическими чарами, она превращается в безликий строительный материал, как нельзя лучше подходящий для восстановления души. Пострадавшая энергетика с течением времени наделяет получившуюся в итоге 'заплатку' своими уникальными особенностями, без какой-либо посторонней помощи заращивая повреждения, но при этом не теряя связи с оторванной частью. Просто и гениально!

Кстати, Реддл воспользовался не Герпиевским, а новым методом создания крестражей, включающей в себя наличие жертвы-донора, поэтому к моменту своего падения был личностью вполне адекватной. Как ему удалось прознать о секретной разработке Дамблдора? Элементарно! В то время Альбус еще не занимал директорскую должность и о кабинете с максимальной защитой мог только мечтать. Само собой, скромного профессора трансфигурации беспокоило, что дневники с подробными записями экспериментов по созданию крестражей, за которые ему однозначно светил поцелуй дементора, могли случайно (или не случайно) обнаружить.

Гоблинам доверять такое сокровище было опасно, а несколько промелькнувших в газете сообщений о проникновении грабителей в родовые поместья активизировали врожденную паранойю Дамблдора, которая заставила мага усомниться в надежности дома в Годриковой лощине. Именно поэтому Альбус предпочитал хранить свои записи в самом надежном месте Хогвартса — Выручай-комнате. Там-то на них и наткнулся Том, который вскоре создал свой первый крестраж, намного опередив с этим самого экспериментатора.

Да-да, амбициозный мальчишка-слизеринец стал первым добровольным испытателем нового метода! Ведь Дамблдор, несмотря на достигнутые успехи в исследованиях, рвать душу на части не решался. Осторожничал, переживал, что не сумеет довести ритуал до конца, волновался, как бы в его расчеты не закралась ошибка, способная привести к потере разума, коим волшебник очень дорожил. В общем, сторонники тайного плана по взращиванию очередного Темного Лорда могут кусать локти с досады. Альбус не пытался вызвать у Тома танатофобию — страх внезапной смерти, не подсовывал сироте запрещенную литературу, провоцируя его переход на 'темную сторону силы', не внушал ему жажду власти. Просто излишне любопытный парень оказался не в том месте не в то время.

После смерти Миртл Альбус сразу обо всем догадался. Именно поэтому он позволил Реддлу выпутаться из передряги, переведя стрелки на Хагрида. Дамблдор понимал — отдай он наглого мальчишку в руки аврорам, те быстро докопаются до знания о крестражах и могут выйти на него. 'Обливиэйтом' воспользоваться было нельзя — гаденыш оказался талантливым легилиментом. О физическом устранении укравшего его секрет наглеца и речи не шло — после двух таинственных смертей Хогвартс наверняка закроют до выяснения обстоятельств. К счастью, виновник переполоха сам предложил идеальный выход из положения, сдав сокурсника. Дело быстро замяли, а попавшего под раздачу Рубеуса вскоре удалось вытащить из Азкабана и с пользой пристроить.

По завершении скандала никаких репрессий или попытки шантажа Тома со стороны экспериментатора не последовало. Альбусу, убежденному ученому-естествоиспытателю хотелось понаблюдать за создавшим крестраж волшебником, так сказать, в естественных условиях. Убедиться в отсутствии изменений в его психике, магических способностях, внешнем облике, а попутно доказать самому себе, что 'якорь' действительно может стать спасением. И когда спустя полгода Реддл создал второй крестраж, радости Дамблдора не было предела. Его методика работала!

Время шло, Том закончил Хогвартс и устроился на работу в лавку артефактов 'Горбин и Бэркес', а Дамблдор 'победил' Гриндевальда и добился всеобщего признания. Тогда-то он и создал собственный 'якорь'. Предметом был выбран делюминатор, так что сомнений в канонном возрождение директора в теле Шестого Уизли не остается. К моему огромному сожалению, как именно происходил процесс, кто стал жертвой в ритуале, как Альбусу удалось скрыть его проведение от фамильяра, где сейчас находится крестраж директора и сколько их вообще, узнать не удалось. И тут одно из двух — либо эти воспоминания еще не восстановились, либо были собственноручно удалены предусмотрительным Альбусом. Лично я бы на его месте так и поступил, поскольку история с Батори убедительно доказывает — разговорить можно любого.

Однако 'якоря' Дамби волновали меня в меньшей степени (тем более, судя по имеющейся информации, они с тем же успехом могли считаться моими). В данный момент я сосредоточился на способах уничтожения крестражей. Описанные в каноне — адское пламя, яд василиска и 'авада' (меч Гриффиндора можно не учитывать, поскольку работал он, лишь будучи вымоченным в вышеупомянутом яде, и вполне заменялся обычной монтировкой) меня категорически не устраивали. Если дневник с колечком Гонтов еще можно сжечь, то артефакты Основателей портить жалко. А еще жальче мелкого Поттера, которого я под непростительное Волдеморта подставлять не собирался. Это в детской сказке можно рассчитывать на чудесное воскрешение героя, а в реальности 'авада' выбьет из тела не только крестраж Тома, но и уничтожит душу самого Гарри.

К слову об 'аваде'. Она способна пробивать любые магические щиты, и именно поэтому в начале восемнадцатого века угодила в список 'непростительных' заклинаний. Что вполне логично — новообразованному государству требовалось укрепить свою власть, для чего самый первый министр магии запретил обычным волшебникам Англии использовать данную вундервафлю, придумав для доверчивых лохов сказочку о раскалывании души. Хотя данное заклинание на энергетическую оболочку применяющего его мага не влияло от слова совсем.

Следует заметить, что для создания 'авады' требуется лишь осознанное желание убить и огромное количество сил. Я не преувеличиваю — действительно огромное. И пусть в некоторых читанных мною фанфиках герои овладевали этим заклинанием еще на первом курсе Хогвартса, в реальном мире молодой, истощенный боем или недостаточно магически развитый волшебник выдать полноценную 'аваду' в принципе не способен. А уж разбрасываться ей направо и налево... такого даже Реддл себе не позволял!

В книгах Вольфа Чарринтера (само собой, запрещенных Британским Министерством магии еще в тысяча восемьсот лохматом году) говорится, что третье непростительное направлено на уничтожение энергетической оболочки разумного, а потому элементарно не замечает магическую защиту, действующую на ином уровне. Причем 'авада' не просто выбивает душу из тела, а разрывает ее в мелкие клочья — отсюда гибель тела вследствие разрыва сердца, спровоцированного болевым шоком. К тому же применение данного заклинания оставляет в пространстве легко различимый след и вызывает срабатывание тревожного сигнала в дежурном отделе аврората, поэтому во время стычек с фениксовцами Пожиратели предпочитали обходиться обычными боевыми чарами. В противном случае сторонников Дамблдора выбили бы подчистую еще в первый месяц войны.

В общем, как средство уничтожения крестражей Волдеморта 'авада' однозначно не годилась. К счастью, в восстановленной части памяти Альбуса нашлись альтернативные варианты, которыми директор не раз пользовался в своих экспериментах. Самым подробным образом изучив их все, я выбрал тот, что показался мне наиболее оптимальным, и вывалился в реальный мир. Покосился на дремлющего Фоукса, сладко зевнул, перевернулся на бок и моментально заснул.

* * *

Лондон. Как много значит это слово для любого англичанина! Столица, главный политический и экономический центр страны, крупнейший населенный пункт Великобритании, обладающий без малого двухтысячелетней историей и долгое время считавшийся самым большим городом мира. Да, он по праву заслуживает, чтобы им гордились и восхищались!

Сколько себя помню, я всегда любил Лондон. Его темные, наполненные мрачным очарованием улочки, его дома, каждый из которых являлся подлинным шедевром архитектуры, его непередаваемый аромат аристократизма, прослеживающийся буквально во всем — от невозмутимого швейцара у дверей фешенебельного отеля в центре до вывески непритязательной кофейни Ист-Энда.

Мне нравилось гулять по скверам Сити, располагавшимся в тени высоких зданий, ставших приютами для юристов и финансистов всех мастей, нравилось разглядывать острые шпили Вестминстерского аббатства, неспешно прохаживаться по дворцовой площади, впитывая дух Викторианской эпохи, нравилось ходить по Лондонским мостам, любуясь темными и холодными водами Темзы...

Вот и сейчас, в один из пасмурных октябрьских вечеров, когда все добропорядочные горожане предпочитают сидеть дома у горящего камина в хорошей компании с бокалом терпкого вина в руке, я решил воспользовался случаем и устроить променад по Лондону. За спиной висела старая сумка с только что купленными в магазине сладостями, теплый шерстяной пиджак шотландской расцветки надежно защищал от промозглого ветра, а шею обхватывал модный нынче шарфик. В общем, я ничем не выделялся из толпы обычных магглов и мог в полной мере насладиться неспешной прогулкой, не опасаясь привлечь пристальное внимание вездесущих полисменов.

Свернув на тихую безлюдную улочку, я полюбовался вычурными статуями атлантов, поддерживающих широченные балконы одного из зданий, осмотрел небольшую часовенку, зажатую меж двумя серыми каменными коробками, и даже обнаружил скромную бронзовую табличку на одном из домов, гласившую, что здесь располагается общественная библиотека. А ведь еще полсотни лет назад на месте этого высоченного здания был пустырь, где обитала стая бродячих собак. Эх, как же быстро летит время!

Мимо промчался автомобиль, обдав меня запахом бензина. С неба на нос упала капелька, как бы намекая, что пора возвращаться домой. Зайдя в темную подворотню, я достал волшебную палочку и уже хотел применить заклинание аппарации, но услышал позади шорох торопливых шагов и повелительный окрик:

— Сэр, остановитесь!

Обернувшись, я увидел трех мужчин, в эмоциях которых царила жажда наживы и охотничий азарт. Один, с перебитым носом, крепко сжимал в руках гвоздодер, второй, в засаленной кепке, небрежно помахивал клюшкой для гольфа, а третий извлек из кармана нож-бабочку. Ловко крутнув его, он продемонстрировал мне длинное острое лезвие и нахально заявил:

— Это ограбление! Рекомендую добровольно вынуть из карманов все ценные вещи и отдать их нам. В противном случае мы будем вынуждены применить силу.

Троица уверенно окружила меня, отрезав пути к отступлению. Глядя на потуги горе-грабителей, я недовольно покачал головой. Вот что мне не нравится в Лондоне, так это засилье разной швали, которая доставляет множество неприятностей как обычным людям, так и волшебникам, решившим немного прогуляться... С другой стороны, свежий материал для опытов мне не помешает! Да и, в конце-то концов, могу я немного поразвлечься в свой законный выходной?

Раз — в руках бандита в кепке вместо клюшки появляется букет колючих роз. Два — грабитель с перебитым носом издает дикий крик, обнаружив на месте гвоздодера недовольно шипящую гадюку. Три — кинувшийся на меня с ножом мужчина превращается в упитанную крысу. К моему огромному огорчению, на этом 'ограбление' заканчивается. Увидев, что случилось с сэром Робином Гудом, его трусливые подельники кинулись наутек, обратно в Шервудскую чащу. Мне осталось лишь приласкать каждого 'ступефаем' и аналогично трансфигурировать в грызунов.

Затем упомянутое заклинание настигло первую крысу, оправившуюся от шока и попытавшуюся было шмыгнуть в сточную канаву. Создав из валявшейся под ногами мятой газеты клетку с прочными прутьями, я поместил туда оглушенных зверьков и довольно осклабился. Вечер удался! Оглядевшись и убедившись в отсутствии случайных свидетелей, я устранил все следы колдовства, поднял клетку и аппарировал домой...

* * *

Разбудил меня громкий стук. Распахнув глаза, я обнаружил, что лежу в собственной кровати. Надо мной мирно дремлет феникс, вцепившись когтями в резную спинку, а за окном только-только начало рассветать. В сознании царила какая-то непроглядная муть — видимо, проявились последствия медитации. Решительно повернувшись на другой бок, я расслабился, вознамерившись досмотреть увлекательный сон, в котором Дамблдор будет экспериментировать с душами магглов-грабителей. Но моим планам не суждено было осуществиться. Со стороны двери снова послышался требовательный стук.

— Млять! — разочарованно прошипел я и попытался подняться.

Это удалось не сразу. За ночь мышцы большей частью превратились в вату, а голова была тяжелой и гудела, как трансформаторная будка. Свесив ноги с кровати и водя ими по полу в поисках тапочек, я вяло удивился своему состоянию. Когда при восстановлении воспоминаний я выкладывался в ноль, после чего уходил в глубокую отключку, то наутро не напоминал овощ. Во всяком случае, мозги более-менее функционировали. А сейчас, особо не перенапрягаясь и вдобавок подлечившись слезами, я двух мыслей толком связать не могу. Непорядок!

В дверь снова забарабанили.

— Да иду я! Иду! — крикнул я, нащупав-таки пятками тапочки.

Интересно, кто же это такой настойчивый? И наглый, раз приперся к директору в такую рань. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро? Хренушки! Эта сентенция годится лишь для глупого детского мультика, а в реальности тот, кто посмел лишить хозяев законного сна, рискует стать их врагом под номером один. Недаром живущих в многоэтажках доблодятлов, которые в выходной день с самого утра начинают орудовать перфоратором, проклинает весь дом, объединяясь в своей ненависти.

Стук возобновился. На этот раз он был таким сильным, что с косяка на пол посыпались кусочки штукатурки. Опасаясь, как бы утренний гость сгоряча не вынес мне дверь, я кинулся открывать. Ну, если вдруг выяснится, что меня подняли из-за какой-то ерунды, клянусь — приложу визитера особо мерзким заклятием! А 'ерундой' считается все, что не относится к новостям о начале вселенского апокалипсиса!

Состроив злобную морду лица и готовясь высказать ночному гостю все, что думаю о тех личностях, которые имеют наглость спозаранку вытаскивать из постели Великого Светлого Мага, я решительно распахнул дверь... и замер, уронив челюсть. На пороге стоял крысолов. Огромный — больше двух метров, с головой не меньше глобуса, стоявшего в нашем школьном кабинете географии, и мясистыми руками-листьями, каждый из которых напоминал банное полотенце.

Сперва я решил, что глаза меня обманывают. Ну не могла эта тварь за неполные сутки так вымахать и обзавестись разумом, позволившим ей добраться до моего кабинета! Однако крысолов оказался вполне реальным. Раскрыв свою голову-бутон, он облизнулся желтоватым языком и грозно зарычал, дохнув на меня гнилостным смрадом. Сбросив оцепенение, я рванулся к тумбочке за волшебной палочкой, однако тварь была начеку. Выстрелив своими лианами, она захлестнула мои лодыжки, заставив плашмя растянуться на полу в полуметре от цели.

— Фоукс! — отчаянно крикнул я, чувствуя, как крысолов подтаскивает меня к себе.

Однако феникс и не думал просыпаться. Я лихорадочно дергался, пытаясь вывернуться из хватки зеленой твари или хотя бы ослабить путы, но все было тщетно — обвившие мои ноги лианы по твердости не уступали стальным тросам. Извернувшись, я попытался за что-нибудь ухватиться, не переставая звать фамильяра, но пальцы бессильно скользили по паркету, а сон огненного птаха оказался удивительно крепким.

Подтянув жертву поближе, крысолов обнял меня своими листьями. Крепко, словно старого друга. Я в ужасе завопил, ощущая, как в кожу впиваются тысячи острых колючек. А зеленая тварь распахнула свою пасть и наклонилась ко мне. Последнее, что я почувствовал — как острые зубы существа смыкаются на моей шее, перекусывая ее и обрывая мой истошный вопль...

А в следующий миг подскочил на кровати, слыша, как колотится о ребра мое сердце. Лихорадочно оглядевшись и не обнаружив в комнате никаких растительных тварей, я откинулся на подушку и облегченно выдохнул:

— Всего лишь сон...

Но какой реальный! Если бы не странный сюжет кошмара, я бы легко мог спутать его с очередным кусочком памяти Дамблдора. Но больше всего меня напрягало отсутствие каких-либо эффектов в момент перехода от сна-воспоминания к этому бреду. Старая привычка готовиться к худшему навевала очень неприятные мысли. Что, если подобные кошмары станут регулярными? Что, если в дальнейшем они учтут мои пожелания и не будут так сильно противоречить действительности? Что, если в результате у меня окончательно сотрется грань между реальной вселенной и миром, порожденным моим воображением? Я ведь до самого конца не подозревал, что действие происходит во сне...

А может, я до сих пор сплю?

Недолго думая, я ущипнул себя за ляжку. По нервам хлестнуло болью, которая оказалась довольно сильной. Заметка на будущее — не мешало бы ногти подстричь. Я же не феникс, чтобы щеголять таким украшением на лапах! Однако врезавшиеся в память болевые ощущения, полученные во время жарких объятий с крысоловом, заставляли меня усомниться в надежности данной проверки, что расстраивало неимоверно.

У меня и так проблем — выше крыши, а тут еще подсознание начало выкидывать фортели, разрушая мою уверенность в реальности окружающего мира! А ведь я только-только смирился со снами в форме воспоминаний Альбуса и начал находить в них пользу. К примеру, последнее объяснило мое безэмоциональное поведение при встрече с грабителем. И приступ самокопания на тему: 'Ой, какой же я бездушный — человека убил и не поморщился!' теперь казался мне глупым. Мрази, подобные бритоголовому, годятся лишь на убой. Или в качестве материала для исследований. Иначе приносить пользу они в принципе не способны. И не переживать мне нужно было, а гордиться тем, что я избавил человечество от одной из бесчисленных раковых клеток, разъедающих его изнутри.

Может, ликвидировав бандита, я спас жизнь нескольким десяткам невинных клиентов, что в будущем принесут в ломбард ценный товар, за который алчный Роджер снова не захочет платить? А если так, получается, я — самый настоящий герой! Ничуть не хуже Бэтмена. Конечно, плащика и маски с ушками не хватает, но ведь я же не тупой подражатель? У меня есть собственный стиль, в который входит крутецкая мантия с единорогами, очки-половинки, белоснежная борода и ослепительная улыбка. А многочисленные технические примочки летучей мышки с успехом заменяет волшебная палочка...

Дамбимен! Вы против Общего Блага? Тогда мы идем к вам!

— Боже, какая хрень в голову лезет! — пробормотал я.

Осторожно, чтобы ненароком не разбудить Фоукса, поднялся с кровати и босыми ногами попытался нашарить под ней тапочки. Заработавший мозг ехидно напомнил, что у Альбуса их отродясь не водилось. Хм, тоже мне проблема! Взяв палочку, я трансфигурировал из воздуха мягкие шлепанцы в форме пушистых зайчиков с длинными ушами, с удовольствием натянул их на свои лапы и потопал в уборную.

В этот день традиционный утренний моцион, включавший в себя зарядку, водные процедуры и все остальное, мое тело выполняло в режиме автопилота, поскольку разум был занят более важными задачами. Ночная прогулка в закрома памяти принесла неплохой результат, и теперь нужно было произвести корректировку дальнейших планов. Вернее, определиться с главным вопросом — начать уничтожение уже имеющихся крестражей или прежде собрать всю коллекцию, чтобы аннигилировать ее одним махом?

Поэтапное уничтожение было связано с несколькими проблемами. Волдеморт обязательно почувствует ликвидацию своих 'якорей' и может догадаться, что я специально заманиваю его в Хогвартс, чтобы добить. Конечно, передача крестражем накопленной памяти хозяину — это все фаннонные выдумки, но благодаря связи между частями души исчезновение одной из них непременно скажется на основе. Упадок сил, потеря сознания, кратковременный шок и прочие прелести — все это настигнет Реддла в момент разрушения крестража. А если подобное будет повторяться регулярно, Том вполне способен отказаться от своих планов по краже философского камня и оставить меня в дураках.

Да-да, я помню, у Дамби имелся какой-то артефакт, отслеживающий перемещение духа Темного Лорда, но толку с него? Ни поймать, ни добить Волди у меня не выйдет — тут бесплотное состояние играет на руку Тому. Также от немедленной расправы над частями души Реддла меня удерживало осознание факта, что уничтожение даже одного 'якоря' вызовет нехилый выброс магической энергии, который наверняка будет зафиксирован в аврорате. Уж если его работники способны отследить 'аваду' с точностью до десятка метров, то сильный (и явно 'темный') ритуал однозначно привлечет их внимание. А на щиты школы надежды мало — у содержащейся в крестраже силы несколько иная структура.

Следовательно, мне нужно найти место, оборудованное особыми рунами-поглотителями. Выручай-комната для ритуала не годится — выброс такой силы попросту уничтожит ее, но вот Тайная может подойти. Если канон не врет, Гарри умудрился 'поломать' там один из крестражей Волди, но после его подвига толп авроров в школе не наблюдалось. Выходит, либо Слизерин оборудовал свой серпентарий удивительно надежными чарами сокрытия, либо Тайная комната расположена так глубоко, что земля смогла поглотить излучение. Либо канонный Дамблдор как-то сумел разрулить ситуацию, не поднимая шумихи — этот вариант тоже нельзя было исключать.

Однако имелся у комнаты Основателя жирный минус — обитающая там гигантская змеюка, способная окаменять взглядом своих жертв. Даже если у меня сохранились навыки парселтанга, коим владел Альбус, даже если василиск в данный момент пребывает в спячке, длящейся многие сотни лет, все равно соваться к нему в логово опасно. С другой стороны, подпускать к себе Реддла в расцвете духовного могущества я не намерен. Одного раза было вполне достаточно. И до возвращения в Англию Квиррелла с сожителем хотя бы половина крестражей последнего должна быть ликвидирована. Лишь в этом случае у меня появляется реальный шанс справиться с Лордом. А значит...

Поглядев в зеркало на свое хмурое отражение, я решительно произнес:

— Хватит прохлаждаться! Пришло время погеройствовать. Всем атас, Дамбимен спешит на помощь!

Нет, с моей черепушкой явно не все в порядке! Может, записаться на прием к маггловским мозгоправам, раз у волшебников психоаналитики не в чести?

Глава 16

Разумеется, сразу бежать в Выручай-комнату за дневником с диадемой я не стал, ведь выбранный мною ритуал требовал определенной подготовки. Во-первых, нужно было рассчитать детали узора магической пентаграммы, во-вторых, достать специальное 'рунное' зелье, которым будет выполняться чертеж, ну и напоследок мне требовалось выкроить несколько часов в своем плотном графике. Как на проведение самого ритуала, так и на последующее восстановление, ведь сил работа потребует немалых.

Конечно, можно было не заморачиваться, а просто выкопать ямку поглубже, кинуть туда крестражи и зажарить адским пламенем, наплевав на историческую и практическую ценность диадемы Райвенклоо, однако у меня имелась веская причина прибегнуть к альтернативному решению — Поттер. Несмотря на частичное одамблдоривание, мое желание спасти мальчишку никуда не исчезло. И я понимал, прежде чем извлекать кусок души Волдеморта из черепушки Гарри, не мешало бы потренироваться 'на кошках'. Проверить действенность выбранного способа, выявить ошибки в расчетах, набить руку и элементарно обрести уверенность в собственных силах, которая в мире магии обеспечивает добрую половину успеха.

В общем, закончив с водно-оздоровительными процедурами, я напялил полюбившийся костюм, машинально подогнав его по фигуре, и потопал в кабинет, оставив феникса досматривать десятый сон. Поприветствовав оттаявших коллег-директоров, устроился в кресле и принялся за расчеты. Начертил на листке простенькую схему и принялся выстраивать руны, комбинируя их в нужном порядке. Сегодня память Альбуса работала без сбоев и задержек, обеспечивая меня нужными знаниями, а прихваченный из банка справочник ритуалиста помогал определиться с некоторыми нюансами.

Заработавшись, я проморгал появление Ниппи с подносом и обратил внимание на малыша, лишь когда тот торжественно объявил, что принес господину директору завтрак. Прислушавшись к себе, я с удивлением обнаружил, что есть мне не очень-то и хочется. Нет, чувство голода присутствовало, но было едва заметным и не давило на сознание. Может, не следовало так часто принимать слезы феникса на пустой желудок? Они же, подобно маггловским антибиотикам, могли мне всю микрофлору кишечника загубить на корню!

Отложив почти готовый чертеж, я приступил к трапезе, ухитряясь совмещать работу челюстей и листание свежего выпуска 'Ежедневного Пророка', доставленного все тем же домовиком вместе с очередной пухлой пачкой писем. Заметок о неожиданном появлении директора Хогвартса в Косом газета не содержала. Зато в ней имелась прелюбопытнейшая статейка, рассказывающая о решении Люциуса Малфоя набрать рабочий персонал для своей новой животноводческой фермы из людей, страдающих ликантропией.

В приводившемся ниже интервью аристократ подробно объяснял причины такого поступка. Мол, оборотни обходятся дешевле, благодаря своей природе умеют обращаться с животными и вдобавок позволяют существенно сэкономить на охране. А то, что периодически они превращаются в жутких монстров — не проблема! Надежные клетки и аконитовое зелье позволит устранить это маленькое неудобство. Также Люциус поделился с журналистами своим желанием организовать швейную фабрику, где будут работать специалистки из ближнего зарубежья. Предположить, что речь идет о вейлах, было сложно — этот факт был втиснут под самый конец статьи и внимание на нем не акцентировалось.

Я сразу понял, чего добивается Малфой. Этой заметкой он сообщал проживающим на территории Англии оборотням (сразу всем, а не только членам стаи Сивого) о возможности получить работу и постоянное место проживания, демонстрировал себя в роли защитника обывателей от зараженных ликантропией людей, делал осторожный выпад в сторону Министерства, без колебаний выбросившего страдающей повышенной лохматостью граждан на помойку, и одновременно прикрывал тылы.

Теперь, если недовольные поднимут хай и попытаются задавить сверхприбыльное производство акромантульего шелка, Люциус может обиженно заявить, что это — акт агрессии в сторону добропорядочных оборотней, противоречащий всем действующим законам. После такого поддержка народных масс аристократу будет обеспечена. Ну а гости из Франции гарантируют, что к рейдерским методам захвата чувствующие себя обделенными чинуши прибегать не осмелятся из-за опасений спровоцировать международный скандал.

Молодец Малфой! Вот, что значит — настоящий политик! Просто и элегантно достиг стольких целей, а всех затрат — гонорар журналистам и взятка главному редактору. Даже завидно немного. Мне до таких высот еще расти и расти...

Когда завтрак подошел к концу, в кабинете из огненного вихря вылетел феникс. Приземлился на свою жердочку и участливо поинтересовался моим самочувствием. Сообщив, что со мной все в полном порядке, я насыпал фамильяру семечек и предупредил, что ненадолго отлучусь. Затем наведался к себе, рассовал по карманам деньги (маггловские, золотые галеоны и горстку старинных монет), прихватил опробованный в деле рюкзак, парочку мощных защитных амулетов, отыскавшихся в кабинете, и с помощью камина переместился в Дырявый котел.

— Доброе утро, господин директор! — радостно поприветствовал меня бармен, занятый привычным делом — протиранием пустого стакана.

— Доброе, Том, — кивнул ему я, направившись в сторону черного хода и надеясь, что события будут развиваться по вчерашнему сценарию.

Ага, хрен там!

— Не желаете чего-нибудь выпить? — поставив посудину на стойку, с надеждой поинтересовался хозяин заведения. — Я угощаю!

Память на это заявление отреагировала целым ворохом образов. Оказывается, давным-давно, еще до получения Ордена Мерлина, Альбус частенько зависал в Дырявом Котле, болтая с его хозяином на разные темы за стаканчиком огневиски. Эти встречи приносили много информации обеим сторонам, поскольку Том уже тогда считался хранителем самых свежих сплетен Косого, а Дамблдор щедро делился с барменом историями, бродившими в кулуарах Министерства магии, в котором волшебник был частым гостем.

Но те времена прошли. После своего стремительного возвышения Победитель Гриндевальда редко появлялся в баре, а когда стал директором — и вовсе перестал заглядывать к своему приятелю на огонек. И вчерашнее удивление Тома становилось более-менее понятным. Он же словно призрака из прошлой жизни увидел и сразу не сообразил, как ему реагировать. Да и я тоже хорош — прошел мимо, будто и не знаком вовсе, хотя сколько килолитров вместе выжрали...

— Спасибо за предложение, но нет, — покачал я головой. — Очень спешу. Может быть, в другой раз?

— Конечно-конечно, как пожелаете! — не стал упорствовать бармен.

Подарив Тому легкую улыбку, сопровождаемую многозначительным подмигиванием, я вышел во двор, мысленно пообещав в самом ближайшем будущем еще раз сюда заглянуть. Такими полезными связями разбрасываться нельзя, ведь толковые информаторы на дороге не валяются. И как только директорская память полностью мне покорится, нужно обязательно наведаться в Дырявый котел за свежими сплетнями и обещанной выпивкой...

Кстати, не мешало бы разобраться, почему внешность бармена кажется мне такой... неправильной? Вроде, в ней не было ничего необычного — высокий коренастый мужчина лет пятидесяти с намечающимся пивным пузиком, вьющимися темными волосами и физиономией, имеющей некоторое сходство с теперь уже российским актером Жераром Депардье. Однако подсознание упорно подсовывало мне портрет какого-то лысого горбуна, утверждая, что именно так должен выглядеть Том. Странно.

Открыв проход, я ступил на брусчатку Косого переулка и направился в магазин зелий Джеймса Пиппина. Данное заведение среди волшебников не пользовалось популярностью. Еще бы — оно открылось всего двести лет назад, о какой репутации может идти речь? Но Дамблдор предпочитал покупать зелья именно там. Обширный ассортимент, низкие цены и приличное качество — вот три главных достоинства, коими мог похвастаться магазинчик Пиппина. К тому же там можно было приобрести что-нибудь крайне редкое или даже запрещенное, если предварительно договориться с хозяином — были бы деньги и желание.

Ни для кого не секрет, что любой уважающий себя зельевар предпочитает пользоваться зельями, изготовленными собственноручно, а не относить честно заработанные галеоны своим коллегам. Самоуважение у Альбуса имелось, как и давняя любовь к алхимии. Имея в распоряжении несколько свободных часов, директор обычно затаривался свежими ингредиентами в аптеке Малпеппера, открытой примерно в одно время с Хогвартсом. Либо шел через дорогу к их конкурентам — в аптеку 'Слаг и Джиггер', появившуюся в Косом двумя веками позже, а затем становился к котлу и вспоминал молодость. Ведь на старости лет Дамблдор не утратил поставленные Фламелем навыки и в мастерстве мог посоперничать даже со Снейпом. К сожалению, время на алхимические забавы у директора находилось крайне редко, и я даже не мог вспомнить, когда в последний раз Альбус заглядывал в аптеки.

В магазине зелий было темно, прохладно и сыро. Прямо как в погребе. На противно дребезжащий звук болтавшегося на входной двери колокольчика со второго этажа спустился хозяин — невысокий лысоватый дедок с оттопыренными ушами и лицом, испещренным мелкими оспинками. Память подсказала, что зовут его Джейсон Пиппин, и он приходится сыном первому владельцу магазина, покинувшему этот мир лет тридцать назад. Поприветствовав меня хриплым басом, довольно резко контрастировавшим с его щуплой фигурой, старик поинтересовался, чем может помочь.

— Мне нужна пинта рунного зелья, — ответил я. — Найдется в закромах?

— Найдется, куда оно денется! — отозвался Пиппин. — Сейчас принесу.

Открыв люк в полу, хозяин спустился в подземное хранилище, а спустя пару минут водрузил передо мной на прилавок полулитровую стеклянную бутылку, наполненную янтарной жидкостью, объявив:

— С вас двадцать семь галеонов, мистер Дамблдор!

Я едва удержался от тяжелого вздоха. Дорого, блин! Почти что месячная зарплата министерского клерка. Но куда деваться? Не Снейпа же напрягать, в самом-то деле? Тем более, Северус после памятного покушения еще не вернулся в Хогвартс. Готов поспорить, этот нелетучий мыш завис в Малфоевском особняке. Причем завис не по своей воле — наверняка Люциус припахал его варить аконитовое зелье для своих новых работников. А поскольку этой гадости аристократу требуется много, чувствую, декан Слизерина еще не скоро появится у меня на горизонте... Ну и пес с ним! Когда определюсь с датой общего собрания педагогического состава, тогда и вызову 'шпиёна' на ковер, а пока пусть себе вкалывает!

Достав мешочек с галеонами, я принялся отсчитывать золотые кругляши.

— Слыхали новость? — смахнув деньги в ящик, спросил потомственный зельевар. — Малфой чего учудил, оборотней к себе на работу принимает!

— И что в этом удивительного? — уточнил я, пряча бутыль в свой рюкзак.

— Как, что?! — воскликнул старик. — Бывший Пожиратель Смерти открыто собирает в своих владениях стаю хищников! Кто знает, что у него на уме? А может, он планирует сделать из оборотней армию и с ее помощью захватить власть в стране? На месте министра я бы уже бил тревогу и отдал приказ аврорам разворошить это змеиное гнездо, пока не стало слишком поздно!

Я прищурился:

— Вот так прямо и разворошить? А где основание для столь решительных действий? Подозрения-то к делу не пришьешь! И если сегодня министр прикажет ДМП арестовать Малфоя и всех его работников, завтра он лишится своего кресла, потому что все члены Визенгамота единодушно проголосуют за его досрочную отставку. Никому ведь не захочется оказаться на месте Люциуса, официально оправданного по прошлым делам и кристально чистого перед законом, которого власти, вопреки всем установленным нормам и правилам, арестовали просто за создание новых рабочих мест на своей ферме. Нет уж, таким беспределом Фадж заниматься не будет!

— А что же тогда делать? — не унимался Пиппин.

— Ничего, — пожал я плечами. — Лично я угрозы в случившемся не вижу. Ну, захотел Малфой воспользоваться дешевой рабочей силой, что с того? Он имеет на это полное право. Больные ликантропией — прекрасные работники. Сильные, выносливые и неприхотливые. Раньше с ними никто открыто не решался связываться лишь из-за сопутствующих неудобств в полнолуние, а вот Люциус не побоялся рискнуть. И если он действительно сможет обеспечить оборотням достойные условия проживания и даже готов раскошелиться на зелье, сохраняющее разум при обращении, я готов публично выразить ему свою благодарность. Ведь, если разобраться, он по собственной инициативе решил проблему, на которую Министерство долгое время закрывало глаза. Теперь оборотни будут собраны в одном месте, заняты полезным делом, а во время обращения ограждены от контактов со здоровыми людьми. Скандалы-то с заражением Малфою не нужны, и за своими работниками он станет следить во все глаза. А кому от этого плохо?

Хозяин магазинчика задумчиво почесал лысину:

— Но...

— Одной стаей оборотней Министерство не захватить, — не дал я закончить старому параноику. — История Волдеморта — тому наглядное подтверждение. Тем более, Малфой в министры никогда не рвался. Он бизнесмен, и его больше заботят деньги, нежели власть.

Поразмыслив, Пиппин кивнул:

— Может, вы и правы. Но я все равно не доверяю этому напыщенному павлину!

Усмехнувшись, я пожелал торговцу хорошего дня и покинул магазин. А оказавшись на улице, задумался. Не было печали! Похоже, я недооценил страх и ненависть обывателей по отношению к оборотням. Причем в каноне это описано более чем подробно. Получивший прекрасное образование и находившийся 'на хорошем счету' Люпин по окончании школы не смог никуда устроиться и был вынужден существовать на подачки друзей. А едва тех не стало, превратился в опустившегося бомжа-отшельника, старающегося держаться подальше от цивилизации. В общем, жалкое зрелище. Непонятно только, как на него Тонкс повелась. Или приворотное рулит?

Но если вернуться к нашей ситуации, получается, статья Малфоя преследовала еще одну цель — избежать паники среди населения. Люциус открыто заявлял: я — честный предприниматель, а не какой-то там последователь Темного Лорда. Однако от человеческой глупости это его не уберегло. Я более чем уверен, в Англии отыщется немало таких вот Пиппинов, которые углядят в затее с оборотнями двойное дно. А недруги Малфоя обязательно этим воспользуются. Организовать под шумок нападение оборотня с жертвами, подкинуть на ферму улики — и производство паучьего шелка закроется, не успев толком начаться, а репутация блондина будет втоптана в грязь. Очешуительно, как любил в русском переводе говаривать один знаменитый охотник на нечисть!

Терять такого сильного и надежного союзника не хочется, поэтому стоит сегодня же поговорить с Малфоем на тему возможных провокаций и заранее разработать контрмеры. Возможно, даже придется поднапрячь старые связи Дамблдора в аврорате, чтобы если не предотвратить трагедию, то хотя бы вовремя на нее отреагировать... Ладно, об этом можно подумать и позже, в более подходящем месте. А то, понимаешь ли, застыл посреди улицы и так старательно ворочаю извилинами, что скрип на весь Косой идет! Ну не кретин ли?

Достав палочку, я сосредоточился и аппарировал в тот самый дворик, в котором вчера меня едва не грохнули. Переместился я удачно, целиком. И даже сопутствующий приступ тошноты оказался не таким сильным — видимо, начинаю привыкать! Оглядевшись, я не обнаружил нежелательных свидетелей своего появления и с чистой совестью отправился ловить такси.

Вскоре рядом со мной притормозил черный тарантас, водитель которого бодро поинтересовался, куда достопочтенный сэр желает, чтобы его отвезли. Разум не подвел. Легкое погружение в подсознание — и вот я рассматриваю страницы телефонного справочника. Припомнив, в каком из антикварных магазинов имелся отдел нумизматики, я назвал кэбмену адрес и расслаблено откинулся на сиденье.

Доехали мы быстро, минут за двадцать, а вот реализация старинных монеток отняла у меня около двух часов. Мне не повезло нарваться на старого еврея, который торговался так яростно, что даже легилименция не помогала. А как он заламывал руки, с характерной картавостью восклицая, что я снимаю с него последние портки, как выдавливал скупую слезу, видя, что я не желаю снижать цену... Актерище! Меня буквально захлестывало ностальгией, но я не сдавался.

Обиднее всего, что в итоге удалось выручить немногим больше трех тысяч фунтов — копейки, по сравнению со вчерашним достижением. Сгребая купюры, я от всего сердца, перейдя на русский, пожелал работнику магазина, чтобы к нему в гости на все лето приехали родственники с Одессы. В ответ тот пожелал мне заиметь свой собственный пляж — песок в моче и камни в почках. В общем, расстались мы довольные друг другом, после чего я отправился в книжный магазин. Снова на такси. А что, деньги есть — отчего бы не пошиковать?

Водитель быстро доставил меня к огромному супермаркету, специализирующемуся исключительно на печатной продукции. Три этажа, множество отделов, куча высоченных стеллажей в каждом, многие тысячи книг с красочными обложками... Подозревая, что без посторонней помощи застряну здесь надолго, я отыскал консультанта — брюнетку в строгом костюмчике, стильных очках и с бэйджиком на довольно внушительной груди, которая (консультант, а не грудь!) стала моим проводником в этом книжном царстве.

Первым делом я взял собрание сказок Киплинга с великолепными иллюстрациями — подарок Мальчику-Который-Выжил. Далее по списку шел томик с подборкой произведений Конан Дойля о Шерлоке Холмсе — подарок себе любимому. В старой жизни я прочел далеко не все рассказы о знаменитом сыщике, так хоть в новой наверстаю упущенное! Килограммовый тысячестраничный кирпич занял почетное место в корзине, после чего мы с консультантом поднялись на этаж выше, где находилась учебная литература — главная цель моей вылазки в маггловский мир.

Я понимал, что пускать на самотек формирование учебных планов по новым предметам глупо. Конечно, во все тонкости дисциплин я вникать не планировал — не царское это дело, но прояснить вопрос с приобретением учебных пособий был обязан. Одними лекциями сыт не будешь, пройденный материал надо закреплять домашними заданиями, а значит, библиотеку Хогвартса требовалось срочно пополнить маггловскими изданиями. Лучшие из них попадут в рассылаемые ученикам списки необходимой литературы, а прочие получат статус пособий для дополнительного изучения.

Учебники по истории, географии, культурологии и прочим гуманитарным предметам один за другим отправлялись в мою корзину, а затем и вместительную тележку, добытую расторопной консультантшей. За ними последовали толстенные иллюстрированные энциклопедии для детей. Довершала все подборка научно-популярной литературы на самую разную тематику, начиная от оружия и заканчивая строением вселенной. В итоге получилось около трех сотен томов, за которые на кассе пришлось выложить более двух с половиной тысяч фунтов — и это несмотря на скидку, сделанную для оптового покупателя! М-да, я и не подозревал, что книги в Англии являются недешевым удовольствием.

От щедрого предложения бесплатно доставить мои покупки в любое место Лондона я отказался, соврав, что неподалеку у меня припаркован автомобиль. Но консультантша не успокоилась, вызвала со склада жилистого паренька и приказала помочь мне довести свежеприобретенную макулатуру до машины. За проявленную заботу о клиенте я поцеловал женщине ручку, отвесил пару витиеватых комплиментов и на прощание пообещал в скором времени снова сюда заглянуть. Уже за художественной литературой.

Работник магазина оказался человеком ответственным, он сразу отобрал у меня корзину, объявил, что поможет переложить книги в багажник, и решительно рулил тяжелой тележкой, следуя за мной по переулку. Даже неловко было бросать в бедолагу 'конфудус', когда по пути, наконец, подвернулся удобный безлюдный дворик. Но что поделать? Се ля ви! Проснувшуюся совесть я быстро утихомирил, заявив ей, что заклинание вышло слабеньким, и минут через пять-семь парень должен прийти в себя.

Покидав книжки в безразмерный рюкзак и оставив грузчика с осоловелым взглядом стоять возле пустой тележки, я вернулся на оживленную улицу. Поглядев на старинные часы, украшающие фасад одного из домов, понял, что время у меня еще имеется, и решил продолжить шоппинг. Для начала следовало приобрести что-нибудь из алкогольной продукции. Не идти же к Тому с пустыми руками? Халявщиков нигде не любят — ни в России, ни в Англии. К тому же 'пузырь' из маггловского мира послужит приятным дополнением моим извинениям за чрезмерную занятость.

Заглянув в первый попавшийся продуктовый магазин, я выбрал из предложенного ассортимента какой-то ликер в бутылке довольно необычной формы (если вкус окажется отвратительным, так хоть тара глаз порадует!) и парочку бутылок кагора (представится случай — обязательно уломаю Минерву посидеть вечерком в компании одного обаятельного Великого Мага!). С закусью не заморачивался, взял кило козинаков — это вылезли директорские привычки, которым я не смог противостоять. Расплатившись, снова отправился ловить такси, на сей раз озадачив кэбмена требованием доставить мою светлость в ближайший оружейный магазин.

Там меня подстерегала неудача. Нет, патроны требуемого калибра в продаже имелись, и даже цена на них была приемлемой, однако продавец потребовал предъявить лицензию и удостоверение члена стрелкового клуба, коих у меня, разумеется, не было. Конечно, легкое магическое воздействие — и работник оружейной лавки поверил бы в обратное, однако сегодня звезды были не на моей стороне. В магазине толпился народ — пара продавцов, охранник на входе, трое клиентов, выбирающих себе ружья, а под потолком висело несколько массивных камер видеонаблюдения. Рисковать я не стал. Похлопал себя по карманам, с разочарованным вздохом заявил, что забыл документы дома, и удалился не солоно хлебавши.

Млять, и как же я мог забыть об этой неприглядной стороне британского законодательства? А ведь мой приятель рассказывал, что в Англии с вопросом легального приобретения огнестрела не просто туго, а прям беда! И все потому, что гражданам этой страны на законодательном уровне отказано в праве на самооборону с оружием в руках, а самозащита возведена в ранг преступления. Да-да, нормы местного оружейного права в приличном обществе можно цитировать в качестве анекдотов, а какой маразм творится в полицейских подразделениях — уму непостижимо! Людям на полном серьезе советуют строить специальные 'комнаты-сейфы', куда можно спрятаться от грабителей до приезда полиции, и проверяют бдительность, посылая специальное подразделение выбивать им двери.

Спрашивается, а как же защита частной собственности от преступных элементов? Защита жизни и здоровья, наконец? А никак! В обществе, где в мясных лавках запрещают пользоваться разделочными ножами, а за реалистично выглядящий детский пистолет наказывают тюремным заключением, такие вещи не предусмотрены. Вас могут грабить, калечить, убивать, но оказывать сопротивление вы не вправе! Последствия будут намного хуже. Раните напавшего на вас бандита — получите срок, отпугнете вора, продемонстрировав ему оружие — аналогично угодите за решетку. И я не шучу! Уголовный процесс над гражданкой Британии, которая под угрозой кухонного ножа прогнала со своего двора двух негров-грабителей, за что полиция тут же обвинила ее в использовании наступательного оружия, в масс-медиа освещался достаточно широко.

В общем, такая вот своеобразная забота государства о населении. Хотя многочисленные социальные исследования убедительно доказывают, что усиление контроля за частным владением огнестрельным оружием и ужесточение мер за применение оного никак не отражается на уровне преступности. Да что там, существует даже скандальный доклад офицера полиции Колина Гринвуда, который прямо заявил, что особо тяжкие преступления являются следствием социально-этнических факторов и не зависят от доступности тех или иных типов оружия гражданскому населению. Преступники всегда добудут себе огнестрел, невзирая на любые ограничения его оборота, а вот законопослушные граждане... Увы, им уготована незавидная роль овец в стаде.

Сказать, что я был разочарован, это промолчать. Нет, я был в бешенстве! В душе кипел праведный гнев, а пальцы поглаживали кончик волшебной палочки. Не хотите по-хорошему? Значит, будет по-плохому! Отступать я не намерен. И если законными методами получить желаемое невозможно, придется призвать в помощники всемогущую магию. Ох, дайте мне только добраться до мантии-невидимки, клянусь, я не только патроны добуду, а весь ваш вшивый магазинчик обчищу! Ведь магических сигналок, наподобие тех, которыми были снабжены все городские банкоматы, я в оружейной лавке не заметил. Видимо, данные заведения для волшебников интереса не представляли. Ну, мне же лучше!

Скрывшись от посторонних глаз в каком-то дворике, я с трудом утихомирил обуревавшие меня эмоции, сосредоточился и аппарировал. Приземлившись на траву у школьных ворот, переждал легкий приступ головокружения и направился к Хагриду, чтобы предупредить его о гостях.

У домика лесника кипела работа. Полувеликан на пару со Спраут мастерили что-то типа загонов для скота. Повсюду валялись доски, колья, бревна и прочие стройматериалы. Причем не трансфигурированные, а самые натуральные — надо полагать, чтобы срок службы постройки не ограничился одним сезоном. Легко и непринужденно орудуя огромной кувалдой, Рубеус вколачивал толстый столб в угол начерченного на земле прямоугольника, а Помона в это время занималась ящиками, из щелей которых и дело высовывались извивающиеся розовые побеги.

Поприветствовав садоводов-энтузиастов, я выслушал благодарности Хагрида, безумно счастливого, что ему, наконец, разрешили завести необычную зверушку, и проинформировал лесника, что после обеда в школу каждые полчаса будут прибывать кандидаты на должности преподавателей, которых следует встретить и препроводить ко мне.

— Все сделаю в лучшем виде! — пообещал полувеликан.

Посчитав миссию выполненной, я хотел удалиться, но внезапно почувствовал сильную волну недовольства, исходящую от Спраут.

— Помона, у тебя какие-то проблемы?

— Можно и так сказать, — кивнула женщина и уставилась на меня, нахмурив брови. — Зачем вы вчера сказали Минерве, будто я вас крысоловом пытала?

Слегка растерявшись, я промямлил:

— Ну, пошутить захотелось...

— Что ж, поздравляю, господин директор, шутка удалась! — мрачно заявила декан, отряхивая свои перчатки от налипшей на них земли. — МакГонагалл на меня добрые полчаса орала. Обозвала rodent aucupe мерзкой пакостью, а меня — бессердечной злюкой. И как только язык повернулся?! Да если бы она только знала, с каким трудом мне удалось достать этот саженец... И вообще, почему кошатина решила, будто я наглым образом воспользовалась вашим неважным самочувствием, чтобы выбить себе разрешение выращивать редкие растения на территории школы? Тоже с вашей подачи?

— Неужели, Минни прямо так и сказала? — ошеломленно переспросил я.

Профессор пренебрежительно фыркнула:

— Она много чего наговорила... Мерлин Великий, да меня так со школы никто не отчитывал! А что обидно, досталось-то ни за что! Я даже объясниться толком не успела, прежде чем МакГонагал сбежала из теплиц, на прощание так хлопнув дверью, что моя мухоловка со страху в землю закопалась.

Я ощутил приступ жгучего стыда. Схохмил, называется! Тоже мне, Петросян доморощенный! С другой стороны, кто же знал, что у Минни напрочь отсутствует чувство юмора?

— Прости, Помона, я не предполагал, что так получится, — опустив голову, покаялся я. — Уверяю тебя, это была всего лишь невинная шутка, и Минерва об этом знала. Клянусь, я говорил ей, что пошутил, и уж точно не науськивал на тебя, вооружив бредовыми предположениями! Сама посуди, зачем это мне?

Вздохнув, Спраут махнула рукой:

— Да я и сама знаю, что незачем, поэтому и не обижаюсь. На вас. А кошке я этого разноса не прощу! Да, я понимаю, что у нее на душе пикси скребут, но ведь проблемы в личной жизни — это еще не повод срываться на коллегах!

— Проблемы? — удивился я. — Почему ты так решила?

— А вы что, до сих пор не заметили? — в свою очередь удивилась профессор. — Эх, мужчины! Все-то вам нужно разжевывать. Судя по поведению Минни, в ее жизни появился тот, кто смог растопить ее ледяное сердце. Однако дурацкие убеждения нашей благовоспитанной монашки не позволяют ей открыто признаться в своих чувствах. Вот она и бесится, донимая окружающих придирками. Последний раз подобное было года четыре назад, когда МакГонагалл вздыхала по аврору... как там его... Ах, да! Петерсону, который пару месяцев работал в Хогвартсе по замене. Ну, вы наверняка должны его помнить! Шикарный мужчина с густыми усищами и мягкой походкой хищника. А как он кошечку обхаживал, какие комплименты отпускал, какие букеты преподносил, стервец...

Помона восхищенно покачала головой, мысленно уйдя в воспоминания. Моя же память хранила молчание.

— И что в итоге? — не дождавшись продолжения, поинтересовался я.

— Ничего. Как только Минни созрела, с больничного вышел тогдашний преподаватель ЗоТИ, а Петерсон вернулся в аврорат, не попрощавшись и даже завалящего письмеца не послав объекту своих воздыханий. МакГонагал тогда словно с цепи сорвалась, баллы со всех факультетов летели сотнями... Вы что, забыли?

— Нет-нет, я все помню. Просто не могу поверить... Ты действительно думаешь, что Минерва влюбилась?

— А что тут думать! — воскликнула женщина. — Это же очевидно — втрескалась по уши, как мартовская кошечка! Теперь будет недели две страдать, пока не перегорит, но так и не признается. Ни ему, ни самой себе. Дурочка! Любопытно, кто на этот раз сумел ее зацепить? Наверняка какой-то родственник одного из магглорожденных первокурсников... А ты куда собрался?!

Спраут хлопнула рукой по сочному розовому побегу, который выполз из щели верхнего ящика, извиваясь, словно огромный дождевой червяк. Тот юркнул обратно, а я решил, что пришла пора мне покинуть эту стройку века. Для одного дня откровений более чем достаточно!

— Ладно, Помона, я побегу. Еще раз прошу прощения за приключившееся недоразумение. Больше я так шутить не буду. Во всяком случае, с МакГонагалл.

— Да чего уж там! — примирительно улыбнулась декан, в эмоциях которой уже не наблюдалось недовольства и обиды. — Я понимаю, это не ваша вина.

Вот и прекрасно! Пожелав садоводам-огородникам хорошего дня, я потопал в замок. Спрашивать, что за рассада шевелилась в ящиках у Спраут, не стал — нервы целее будут. Мне только кошмаров с розовыми тентаклями не хватает! Тем более нарисовалась свежая проблема... Эх, Минни, Минни! И кто бы мог подумать, что в этом тихом омуте водятся такие чертенята? Значит, наедине со мной она изображает пай-девочку, но едва я отвернусь — превращается в разъяренную львицу, защищающую своего котенка от реальных и мнимых угроз. Жуть!

Получается, сам того не ведая, я все это время играл с огнем, сидя на огромной бочке с порохом. Продемонстрировать свою заинтересованность, добиться ответной симпатии, мягко, но уверенно подводить девушку к осознанию необходимости сделать решительный шаг в развитии отношений — такая тактика годится для большинства представительниц прекрасного пола. Но не для МакГонагал. Эта махровая мазохистка будет мучить себя и окружающих, однако никогда не осмелится шагнуть навстречу. Потому что до последнего будет верить, что это неправильно. Чертово пуританское воспитание! Ну а старательно задавливаемые эмоции периодически будут вырываться наружу в виде вспышек немотивированной агрессии или обострения материнского инстинкта.

Что ж, если расклад именно такой, доводить ситуацию до взрыва я не стану. И вообще, отныне — никаких намеков, никаких подарков, никаких комплиментов. Только деловые отношения! Глядишь, через недельку разбуженные мною чувства поутихнут, и Минни придет в себя. Но одну вещь нужно сделать незамедлительно — примирить анимага со Спраут, пока обида профессора травологии не переросла в устойчивую неприязнь. Конфликты в коллективе мне не нужны, поэтому нужно приказать МакГонагалл, чтобы та пошла и извинилась. Как можно искренне. Уверен, она не посмеет отказать любимому... кхе-кхе... шефу.

Топая в свой кабинет, я продумывал речь, способную вызвать у профессора трансфигурации острое чувство вины и при этом не настроить ее против меня. Чувства сюда приплетать нельзя, как и упоминать, что информация о ссоре была получена от Спраут — еще подумает сгоряча, что Помона наябедничала, тогда на примирение можно не надеяться. И вот, занятый тягостными раздумьями о судьбах подчиненных, я неожиданно наткнулся на кошку. Самую обычную, с вытянутой мордочкой и длинной шерсткой цвета 'коричневый милитари'. Развалившись на подоконнике, это милое создание дремало, подставляя пушистое тельце теплым солнечным лучам.

'Минни?' — пронеслось в голове.

Хотя, вряд ли МакГонагалл стала бы средь бела дня разгуливать по Хогвартсу в своей анимагической форме. Значит, мне повезло столкнуться с миссис Норрис. Нет, не супругой знаменитого техасского рейнджера, а всего лишь фамильяром школьного завхоза, с которым не мешало бы познакомиться. Услышав шаги, хвостатая встрепенулась, повернула голову и уставилась на меня внимательным взглядом пронзительно желтых глаз.

— Здравствуй, миссис Норрис! — обратился я к мурлыке.

Та мяукнула, приветливо кивнув и тем самым живо напомнив мне о парочке прочитанных фанфиков, авторы которых утверждали, что фамильяр Филча — далеко не обычная кошка, а либо оборотень, либо застрявший в своей второй форме анимаг, либо и вовсе какой-нибудь могущественный дух (типа боевой киски из довольного популярного аниме). Ведь в каноне Норрис по праву считалась грозой хулиганов, а дети мстительны и наверняка постарались бы избавиться от животинки, ставшей причиной их наказаний.

Однако в реальности все оказалось намного проще. Память Альбуса подсказывала, что от малолетних живодеров кошку уберегали не ее тайные возможности, а ошейник, являвшийся мощным защитным артефактом. Эту штуковину предусмотрительный завхоз выпросил у директора еще в первый год своей работы в Хогвартсе, и с той поры Норрис могла не опасаться детских проказ. Ну а ее повышенная разумность объяснялась наличием связи фамильяра с хозяином-сквибом. И никакой мистики!

— Где сейчас Аргус? — поинтересовался я у кошки. — Мне очень нужно с ним поговорить.

Спрыгнув с подоконника, миссис Норрис оглянулась на меня, как бы говоря: 'Не отставай!', и припустила по коридору. Я поспешил следом. Спустя пару поворотов и один потайной лаз, вход в который открылся сам собой, стоило хвостатой к нему приблизиться, мы очутились где-то в районе школьной кухни. Подбежав к неприметной двери, кошка поскреблась в нее и требовательно мяукнула. Не прошло и пары секунд, как дверца распахнулась, явив мне хозяина пушистой прелести.

В фильмах Филч был показан высоким лысоватым стариком с длинными, как у хиппи, волосами, легкой небритостью, колючим взглядом следователя и вечно недовольным выражением лица. Не знаю, кто надоумил режиссеров взять на эту роль Дэвида Брэдли, но этот актер сумел удивительно точно воплотить в киносаге образ реального завхоза. Надо заметить, данный персонаж обладал удивительной способностью — он с первого взгляда пробуждал у окружающих стойкое неприятие к своей персоне. И даже аккуратный маггловский костюм со строгим черным галстуком не спасал положение.

— Господин директор? — удивленно констатировал Филч.

— Добрый день, Аргус! — широко улыбнулся я. — Найдется для меня минутка?

— Конечно, мистер Дамблдор, проходите!

Воспользовавшись приглашением, я вошел в небольшую комнатку без окон, в которой смогли разместиться несколько древних картотечных шкафов и массивный письменный стол с магическим светильником. Уселся на предложенный завхозом стул и сразу перешел к делу:

— Аргус, у меня для тебя будет важное задание. В этом году Попечительский Совет выделил нам средств чуть больше обычного. И часть этих денег я хочу потратить на ремонт.

— Наконец-то! — просветлел лицом Филч. — А я давно вам говорил, что окна в северном крыле...

Я не дал ему закончить:

— Помню-помню. Но это — не единственная проблема, верно? Поэтому давай сделаем так, ты составишь список всех заслуживающих внимания участков замка, разделив их на три группы — нуждающихся в капитальной перестройке, подлежащих частичному восстановлению и требующих легкого косметического ремонта, а затем передашь его мне, сопроводив своими соображениями. Ведь кому, как не тебе знать, где следует обращаться к профессиональной бригаде строителей, а где можно обойтись усилиями направленных на отработки школьников.

— Школьников? Скажете тоже! Да из них ремонтники, как из гов... э-э... хуже некуда! В мае этого года я заставил близнецов Уизли чистить туалеты на третьем этаже и ненадолго отлучился. Возвращаюсь — а два унитаза вдребезги разбиты. Видите ли, эти идиоты решили бросить в них маггловские петарды и посмотреть, взорвутся они в воде или потухнут. Ну и как таким вредителям можно доверить ремонт школы? Они же ее по кирпичикам разнесут!

Усмехнувшись, я заявил:

— Не переживай, Аргус, мотивацию и старательность шалопаев я возьму на себя. Ты, главное, списочек составь. И если вдруг у тебя на примете имеется знакомая бригада строителей, славящаяся качеством производимых работ, обязательно укажи, как с ними связаться.

— Хорошо, мистер Дамблдор, — кивнул завхоз. — Будет вам список!

Вот и славно! Нет, я действительно был рад, что спихнул эту проблему на Филча. Он — человек ответственный и дотошный. С его скрупулезностью можно не сомневаться, что какой-то проблемный участок замка останется без внимания. Когда же я официально назначу сквиба ответственным за ремонт, у нанятой бригады строителей вряд ли получится халтурить, толкать налево сэкономленные материалы или откровенно филонить, искусственно затягивая работу. Даже без дополнительной мотивации с моей стороны Аргус станет бдить денно и нощно до тех пор, пока Хогвартс не будет готов к приему школьников, и точно не допустит, чтобы выделенные Малфоем деньги пропали зря.

Интересно, что в читанных мною фанфиках момент с ремонтом авторы умудрялись обходить стороной либо городили дикую чушь. Например, заявляли, что за состоянием замка следят домовики, заделывая все повреждения магией (и неважно, что любые чары нуждаются в регулярной подпитке, а за сотни лет повреждений накопится так много, что на них никакого природного источника не хватит). Или вообще наделяли Хогвартс самосознанием, утверждая, что тот может настраиваться на директора и передавать ему сведения о своих проблемах. Вот же бред сивой кобылы! Чем, простите, замок может ощущать свои повреждения? Он что, живой организм? Тогда почему не регенерирует? Но это так, к слову пришлось.

Поднявшись со стула, я вдруг вспомнил об одной мелочи:

— Аргус, скажи, в твоей коллекции конфискованных предметов случайно нет артефакта в виде сложенного пергамента, который имеет привычку оскорблять людей, пытающихся его изучить?

Задумавшись, завхоз отрицательно покачал головой:

— Нет, ничего похожего мне у хулиганов забирать не приходилось.

— Жаль... Ну, удачи тебе! Миссис Норрис, был рад повидаться!

— И вам всего хорошего, господин директор! — отозвался Филч, а его кошка коротко мяукнула и махнула хвостом.

Покинув каморку сквиба, я задумчиво хмыкнул. Если Аргус не страдает избирательной амнезией, карты Мародеров у него нет и никогда не было. Что вполне логично. Признаться, меня сильно напрягал данный момент в каноне. Четверо школьников, каким-то образом обнаружив и подключившись к следящим чарам Хогвартса, состряпали сложнейший артефакт и даже снабдили его защитой с набором поведенческих матриц? Верится с трудом. Куда реальнее выглядит версия, что карту сделал сам директор, обладающий нужным доступом к защитным системам замка, а затем вручил ее близнецам для передачи Поттеру на третьем курсе. Ну а Люпин в нужный момент поделился с доверчивым пацаном увлекательной историей о четверке друзей, прекрасно вписывающейся в разыгрываемый Дамблдором спектакль с изобличением Петтигрю.

Кстати, надо бы загодя определиться, что делать с крысюком. Не представляю, где в данный момент прохлаждается 'предатель', но его внезапное появление на сцене было бы крайне неуместным. Память подсказывает, что Альбус основательно поработал с извилинами Питера, но детали сообщать почему-то отказывается. Учитывая отсутствие сведений о воздыхателе Минервы, можно предположить, что в невосстановленной области хранилища оказались, главным образом, события последних лет. Но это не беда! Уже завтра... вернее, послезавтра — сегодня ночью у меня намечена разборка с крестражами, я получу ответы на все вопросы!

Глава 17

Вернувшись в башню, я вызвал своего домовика, которого попросил мухой метнуться в кабинет к МакГонагалл и передать, что я нестерпимо желаю ее видеть. Почему сам не зашел по пути? Потому что учел важные моменты психологического характера. Загляни я к Минерве лично, наша встреча автоматически получила бы статус дружеского визита, а так получится официальный вызов на ковер к высокому начальству. В привычной обстановке МакГонагалл будет намного увереннее в себе — недаром ведь говорят, что дома и стены помогают. Ну и на закуску, пока кошечка будет подниматься ко мне, гадая над причинами срочного вызова, она успеет себя накрутить, и семена моих упреков падут на благодатную почву.

Но моим коварным замыслам помешала одна махонькая мелочь — профессора в школе не оказалось. Видимо, у нее в самом разгаре встреча с родителями очередного магглорожденного (вот мне интересно, сколько их вообще поступает в этом году?). Ниппи предложил аппарировать прямиком к Минерве, поднатужиться и доставить ее ко мне, но я решил не проверять грузоподъемность бедного эльфа и ограничился запиской, оставленной в апартаментах анимага. Пара-тройка часов все равно погоды не сделают. Хотя, признаюсь, было любопытно — Добби в каноне мог целую толпу за собой таскать, а мой слуга способен на такие подвиги?

Отпустив ушастика, я воспользовался магией и отлевитировал всю запрещенную литературу к себе в комнату, где сложил в уголок. Ни к чему моим гостям видеть подобные вещи. Хватит и того, что нарисованные директора все утро обсуждали мой внезапный интерес к древним ритуалам изгнания злых духов! Освободившееся на столе место заняли книги из супермаркета. Рассортировав их по тематике, я приступил к изучению утренней корреспонденции. К счастью, подавляющее большинство писем ответа не требовали, поэтому до обеда я успел черкнуть пару посланий, закончить свой чертеж и даже оформить черновой проект школьного бюджета, где в статье расходов указал сегодняшнюю покупку, приложив в качестве подтверждения чек из магазина. Серьезно, не за свои же деньги мне обеспечивать наполняемость библиотеки Хогвартса?

За легким перекусом последовала традиционная тренировка. С удовольствием махая гантельками и растягивая пружины трансфигурированного эспандера, я прикидывал, где в школе лучше всего устроить спортзал. Суровый британский климат вряд ли позволит педагогам ежедневно заниматься с учениками на открытом воздухе — мы же их не в спецназ готовим, все-таки! Думаю, зал на третьем этаже северного крыла должен подойти. Надо только его почистить от пыли и грязи, оборудовать матами, тренажерами, спортивными снарядами и всякими развлекательными вещами типа батута, шведской стенки или бассейна с кусками поролона. Получится замечательное место, где дети смогут выплеснуть лишнюю энергию, а если еще организовать спортивный кружок... Нет, это лучше обсудить с тренерами.

Едва я привел себя в порядок, в школу начали прибывать гости. Первой мои пенаты посетила Миранда Уайт, одним своим существованием разрушавшая распространенный миф о блондинках. Несмотря на цвет волос, девушка оказалась на диво сообразительной, схватывала мои идеи на лету и всячески выражала желание оправдать оказанное ей доверие. Было заметно, что с годами мечта Миранды стать учителем не померкла. Уайт фонтанировала энтузиазмом и была готова хоть сейчас приступить к работе. После получасовой беседы я убедился, что лучшего преподавателя традиций волшебного мира мне не найти, и полез в шкаф за бланками договора.

Выдав парочку рекомендаций, вручив в качестве образца копии старых методических планов по маггловедению, а взамен получив обещание сегодня же прислать список необходимой литературы для всех курсов, я тепло распрощался с Мирандой. Следующими на очереди стали Ирвин Катнер и Люсиль Бекиндейл. Первый выглядел, как натуральный солдафон. Крепкий, поджарый, с гладко выбритым хмурым лицом и коротким ежиком волос на голове. Ему бы еще встать по стойке 'смирно', выпучить глаза и браво заорать что-то типа: 'Сэр, да, сэр!' — сходство стало бы стопроцентным. Однако за шаблонной внешностью недалекого вояки скрывался пытливый ум и живое воображение.

Ознакомив Ирвина со своими идеями физического развития учеников, я предложил ему прямо сейчас обрисовать методы, которыми можно достигнуть поставленных задач. После недолгого раздумья Катнер коротко, по-военному, изложил мне свои мысли. Одни полностью повторяли мои задумки, другие, вроде магически усовершенствованной полосы препятствий, тоже пришлись мне по нраву, третьи, наподобие выездов школьников малыми группами на лоно дикой природы с целью повышения навыков спортивного ориентирования и выживания без помощи волшебной палочки, были отложены для последующего осмысления.

В общем, было видно, что товарищ готовился к собеседованию, изучал соответствующую литературу и пытался адаптировать полученный в маггловском тренировочном лагере опыт к условиям Хогвартса. Причем небезуспешно. Ирвин прекрасно понимал специфику будущей работы, не планировал делать из детей маленьких терминаторов и уж точно не собирался недооценивать игровые элементы обучения. Идею со спортзалом Катнер поддержал и дополнил важными моментами типа душевых — чтобы после занятий ученикам не пришлось мчаться в свои гостиные, рискуя опоздать на следующий урок.

Задумку с кружком он одобрил, но сразу заявил, что один это все не потянет. Пообещав решить вопрос с напарником, я достал очередной договор, дождался, пока Ирвин его подпишет, и принялся нагружать нового тренера первоочередными задачами типа проектировки полосы препятствий, составления списка необходимых тренажеров для спортзала, формирования учебных групп и прочего. Обозначив примерный фронт работ, я поздравил нового преподавателя со вступлением в дружный коллектив и выпроводил восвояси. А спустя пару минут уже приветствовал Люсиль.

Внешностью девушка похвастаться не могла. Самое обычное лицо, короткая стрижка 'под мальчика', карие, немного испуганные глаза и болезненная худоба, которую не могла скрыть просторная мантия. Не знаю, что стало причиной последнего — отсутствие денег или желания жить, но на собеседовании Бекиндейл вела себя адекватно. Спокойно отвечала на мои вопросы, делилась подробностями подготовки курсантов в аврорате и даже осторожно заметила, что излишнее концентрирование на маггловских средствах развития мышц может влететь школе в копеечку. И не просто заметила, а сразу предложила разумную альтернативу — магические тренажеры, специальные артефакты для совершенствования координации детей и особый комплекс чар для развития реакции.

Короче, я убедился, что Люсиль с Ирвином будут прекрасно дополнять друг друга. И вполне возможно, вскоре в процессе совмещения маггловских и волшебных принципов подготовки родится уникальная методика, которой суждено стать неотъемлемой частью школьного образования Хогвартса. Когда девушка подписала стандартный контракт, я выдал ей сотню галеонов, назвав это авансом (хоть Бэкиндейл и заявила, что они с матерью не бедствуют, однако навыки легилимента позволили мне раскусить ее вранье), а также вручил все оставшиеся коробки с конфетами. Глупо, конечно, но острый приступ жалости к инвалиду пересилил врожденную жадность.

Кстати, протез у Люсиль был ерундовым. С металлической ногой Аластора он и рядом не лежал. Если искусственная конечность Грюма представляла собой надежный артефакт, изготовленный по индивидуальному заказу лучшими мастерами и прекрасно заменяющий живую часть тела, то рука Бэкиндейл была обычной наспех трансфигурированной деревяшкой. Оно и понятно. Чтобы Грозный Глаз мог продолжить службу в рядах аврората, Дамблдору пришлось поднапрячься, а у начальства Люсиль желания помочь девушке и близко не наблюдалось. Заказывать протез, привлекать специалистов, выделять время на реабилитацию... Зачем? Намного проще и дешевле уволить неудачницу!

Поздравив лучившуюся каким-то детским счастьем Бэкиндейл с обретением должности, я посоветовал ей связаться с Ирвином, выработать с ним на пару общую стратегию преподавания и до первого общего собрания педагогического состава определиться с количеством учебных часов и прочими важными мелочами. А когда девушка, распрощавшись со мной, шагнула в зев камина, принялся обдумывать шальную идейку. В мое время медицина сделала возможной пересадку конечностей. Помнится, читал я статью, в которой рассказывалось об уникуме, получившем сразу весь комплект. Не знаю, как здесь и сейчас обстоят дела с этим направлением трансплантологии, но если допустить, что история данного мира практически идентична моему, первую пересадку руки должны были произвести еще в шестидесятых.

Правда, тот опыт оказался неудачным — чужая конечность оказалась отторгнута, и прошло немало времени, прежде чем врачи додумались использовать иммуноподавители, угнетая организм калеки перед операцией. Однако здесь существует магия. Тело Люсиль, утратившей ощущение полноценности, вряд ли будет сопротивляться приживлению донорского органа, а регенерацию тканей можно подстегнуть слезами феникса, костеростом и другими подходящими случаю зельями. И получается, что для успешной пересадки мне нужно лишь подыскать донора и заручиться поддержкой бригады маггловских хирургов.

Ага, проще сказать, чем сделать! Во-первых, попробуй еще найди специалистов, обладающих нужным опытом и готовых провести нелегальную операцию. Ведь 'империо' здесь не поможет — только добровольное согласие, а практикующих хирургов, готовых за деньги рискнуть лицензией, в стране не так-то много. Во-вторых, поиск донора тоже потребует существенных затрат — придется устанавливать наблюдение за моргами, поскольку моя совесть не позволит умыкнуть с улицы первую попавшуюся магглу. Ну а если операция пройдет успешно, мне придется разбираться с последствиями и отмазываться от обвинений в преступном сговоре с целью нарушения Статута Секретности.

Хочется спросить, а оно мне надо? Разумеется, нет! Так что, Люсиль, придется тебе и дальше ходить с протезом! Впрочем, если ты неплохо проявишь себя в качестве педагога и воспитателя, органично вольешься в коллектив и докажешь, что достойна моего доверия, я могу и передумать. Эта рискованная операция способна наглядно продемонстрировать пользу заимствования ценного опыта из маггловского мира и поможет убедить закоренелых скептиков из Министерства в целесообразности объединения достижений магии и техники. Так что, поживем — увидим!

Ну, и кто там у нас дальше по плану? Если я не ошибаюсь, историк Гариус Томкинк. Вот только профессор что-то задерживается. Ну, ничего. Я не гордый, подожду. Ведь преподавателей его уровня в Англии днем с огнем не найти, и если автор 'Истории Хогвартса' решит проигнорировать мое приглашение, мне придется искать специалистов в других странах, что сопряжено с определенными трудностями.

К слову об истории. Погрязнув в делах, я что-то позабыл о своей родине. А ведь на дворе девяносто первый, и до августовского путча, ставшего началом конца великой Страны Советов, осталось совсем немного. В каноне этот момент не упоминался, однако Дамблдор не зря занимал место президента Международной конфедерации магов и был прекрасно осведомлен о том, что происходит за пределами магической Англии. Так вот, могу со всей ответственностью заявить — сейчас дела у империи, подмявшей под себя шестую часть обитаемых земель планеты, совсем плохи...

Но меня это никоим образом не касается! Да, любой попаданец-патриот на моем месте уже писал бы кипятком, строя грандиозные планы по предотвращению развала СССР. Это же так просто — аппарировать в Москву, грохнуть или перепрограммировать сотню-другую политиков, начиная с Меченого, устроить грандиозную партийную чистку, вдохнуть свежие идеи в затхлое общество... Ха-ха! Ой, не могу! Нет, герои третьесортных фанфиков, может, именно так и поступили бы. Причем наверняка добились бы успеха, порадовав ярых почитателей 'совка'. Я же прекрасно понимал глупость подобной затеи и не собирался предпринимать ничего.

Во-первых, потому что не являлся сторонником идеи превосходства коммунистического строя. Скорее, наоборот — я прекрасно видел все его недостатки и никогда не идеализировал СССР, подражая сварливым бабкам у подъезда, обожающим по поводу и без вставлять в речь сакраментальное: 'Сталина на вас нет!'. Во-вторых, к началу девяностых партийная система прогнила до такой степени, что сотней-другой политиков дело точно не ограничится. В расход надо пускать десятки тысяч представителей зажравшейся номенклатуры, а это невыполнимая задача для героя-одиночки.

В-третьих, развал огромной страны был давно предопределен проживающими на ее территории магами, которые на недавнем заседании МКМ вежливо попросили зарубежных коллег не вмешиваться. Мол, со своими магглами они сами разберутся. Вот и пусть разбираются, а у меня собственных проблем до хрена! Может, это эгоистично, так ведь и я далеко не святой. К тому же четко понимаю — моя родина осталась в другой реальности, а этому государству с удивительно похожим названием я не должен ровным счетом ничего.

Услышав звон колокольчика, я решительно вымел из головы мысли о державе, для которой скоро наступят тяжелые времена, и приготовился к встрече очередного посетителя, которым оказался долгожданный Томкинк. Бойкий улыбчивый пожилой джентльмен невысокого роста с седыми волосами и добродушным лицом начал с извинений за то, что пропустил назначенный срок, задержавшись в Министерстве. Разумеется, я пожелал выяснить, кто же посмел отнять у знаменитого профессора драгоценное время, и услышал крайне любопытную историю.

Не так давно Фаджа посетила гениальная идея написать автобиографическую книгу, в которой подробно отобразить свою стремительную карьеру политика и многочисленные победы на посту министра магии. Разумеется, сам он заниматься словоплетством не стал, а поручил верной Амбридж подыскать хорошего исполнителя. Долорес, недолго думая, обратилась к Томкинку и сильно об этом пожалела. Гариус на личной встрече, не стесняясь в выражениях, высказал Корнелиусу все, что он думает о его задумке, а также о его 'победах', кои исчерпывались награждением самого себя Орденом Мерлина за непонятно какие заслуги.

В общем, старик отвел душу, насладился видом вытянувшейся физиономии Фаджа и с чувством выполненного долга удалился. А вскоре столкнулся с последствиями своего безрассудного поступка. Затаивший обиду министр дал команду орде чиновников, и бедного историка принялись ежедневно дергать в Министерство по пустяковым надобностям, отвлекая от написания очередного ученого труда и заставляя тратить миллионы нервных клеток в бессмысленном ожидании у закрытых дверей кабинетов.

Выразив профессору сочувствие, я пообещал посодействовать решению этой проблемы. Тем более, как человек, Томкинк был мне симпатичен. Простой в общении, он за словом в карман не лез и плевать хотел на дутые авторитеты современных политиков. Услышав, что я готов ему помочь, Гариус с лукавым прищуром уточнил:

— А не надорветесь? Бюрократическая машина магической Англии будет пострашнее Темного Лорда!

Ухмыльнувшись, я парировал:

— Как говорится, на каждую хитрую гайку найдется свой болт с резьбой. Чиновники далеко не всемогущи, отыщется и на них управа! Лучше скажите, вы готовы делиться с детьми тайнами истории? Только не той, что предлагает для изучения наше дражайшее Министерство, а истинной, в которой найдется место событиям обоих миров, в которой не вымараны неприглядные факты и деяния неугодных политикам личностей, в которой освещаются не только поступки великих вождей, но и преследуемые ими цели.

— Всегда готов! — словно юный пионер, отозвался Гариус.

— Тогда давайте проведем небольшой эксперимент. Представьте, что на моем месте сидит магглорожденный первокурсник, — я сложил руки домиком, устроил на них подбородок и писклявым голосом поинтересовался: — Профессор, а что такое 'Азкабан'?

Ни секунды не раздумывая, Томкинк ответил:

— Это, мой юный друг, тюрьма для волшебников, преступивших закон. Она построена на крохотном островке посреди Северного моря, о котором до пятнадцатого века никто из людей не слышал. Легенды гласят, что сам остров, от которого тюрьма и получила свое название, был создан с помощью магии, а его первым жителем стал могущественный колдун Экриздис. Именно он выстроил на этом месте огромную мрачную крепость, именно он населил ее ужасными существами — дементорами, питающимися человеческими душами. Многие годы Экриздис проводил в своих владениях мерзкие эксперименты, используя в качестве подопытных маггловских моряков, похищенных с проплывающих мимо острова судов. Благодаря этому магу у разных европейских народов появились сказки о сиренах — волшебных существах, заманивающих своим чарующим пением мореходов на острые скалы. Много людей погубил этот колдун, а когда умер, скрывающие Азкабан чары рассеялись. Министерство магии, обнаружив новый клочок суши, отсутствующий на волшебных и маггловских картах, решило послать туда исследователей...

Профессор продолжал лекцию, умело вплетая в нее интересные факты, затрагивая политические и социальные вопросы, поднимая на поверхность нравственно-этические противоречия того времени, которые существовали и поныне. Томкинк обладал мягким, бархатным голосом, великолепной дикцией, а также удивительным талантом рассказчика. Забыв обо всем на свете, я слушал историка, а перед глазами, словно наяву, разворачивались картины далеких событий. Мрачных, наполненных жестокостью, а местами омерзительных, демонстрирующих уродливую гниль человеческой натуры.

Команда исследователей обнаружила в замке Экриздиса нечто такое, о чем дружно поклялась никому не рассказывать. Некоторые из них впоследствии повредились рассудком, мемуары других, содержащие некие туманные намеки, были конфискованы сотрудниками Отдела Тайн. По сей день историки гадают, что же увидели маги в Азкабане. Наиболее распространенная версия гласит, что средневековый колдун-экспериментатор открыл проход в местную Преисподнюю, где и обитали существа, впоследствии названные дементорами, а волшебники сдуру туда заглянули. Кое-кто утверждал, что Экриздис был некромантом, и возможно, магов впечатлил запас трупов, сделанный колдуном на черный день... Короче, истина где-то рядом!

Возвращение исследовательской группы наделало много шума и раскололо общество надвое. Одни волшебники были уверены, что остров является обителью зла, и лучшим решением будет его уничтожить. Другие опасались, что дементоры, лишившись полюбившегося им пристанища, расползутся, как зараза, по всему миру. Эксперты, изучившие стены здания, излучавшие концентрированные эманации боли и страданий, в один голос утверждали, что уничтожение Азкабана может спровоцировать глобальную катастрофу, сравнимую с погружением Атлантиды в морскую пучину. В общем, остров было решено оставить в покое.

Но потом к власти пришел ярый магглоненавистник Дамокл Роули, предложивший переделать Азкабан в тюрьму. Он утверждал, что обитающие там дементоры только на руку Министерству — их можно использовать в качестве охранников, что существенно сэкономит средства. Волшебники, в результате принятия Статута о Секретности озабоченные поиском альтернативы разбросанным по всей стране небольшим местам заключения, единогласно поддержали идею Дамокла, и вскоре первая партия преступников была переправлена на остров.

Больше их никто не видел. Следующий министр магии, Персей Паркинсон, также был сторонником использования Азкабана в качестве тюрьмы. Когда пост министра занял Элдрич Диггори, тюрьма уже функционировала на протяжении полутора десятка лет. За это время никому не удалось сбежать, что свидетельствовало об успехе затеи. Однако Элдрич отчего-то не удовлетворился сухими цифрами отчетов. Он решил посетить остров лично и выяснил, что большинство отправленных в тюрьму заключённых давно умерли, а те, кто выжил, лишились рассудка.

Вернувшись в Лондон, впечатленный по самое 'не балуйся' Диггори создал комитет, которому поручил найти замену Азкабану или, по крайней мере, придумать способ исключить дементоров из охранной системы. Но все те же авторитетные эксперты объяснили министру, что ужасные создания до сих пор не покидали остров только потому, что для них регулярно поставлялись души заключенных, и если процесс остановить, оглодавшие твари тотчас ринутся на материк.

Элдрич не сдавался, ставил вопрос о возможности полного уничтожения дементоров, но так ничего и не добился, а вскоре скончался от драконьей оспы (надо же, как удачно!). С тех пор ни один из министров магии никогда не стремился закрыть Азкабан. Политики игнорировали бесчеловечные условия в тюрьме и даже приказали расширить крепость с помощью магии. Большинство оправдывало существование тюрьмы прекрасной статистикой — ни одного побега за все время существования. Ну а остальные молчали себе в тряпочку.

Лекция Томкинка оказалась настолько увлекательной, что я потерял счет времени, а очнулся, лишь услышав звон колокольчика. С сожалением прервав историка, я достал очередную пару бланков контракта и протянул Гариусу перо. Ознакомившись с цифрой ежемесячного жалования, профессор довольно кивнул и снабдил листы своим автографом. Спрятав один экземпляр в архив, я пообещал старику уладить его терки с Министерством и сделать все возможное, чтобы в Хогвартсе Гариус смог продолжить работу над новой книгой. Такой талант нельзя зарывать в землю!

Вопросы с методическими планами и прочей школьной документацией нам пришлось обсуждать уже в присутствии Чарити Бербидж. Кстати, тоже блондинки и весьма привлекательной — об этом Томкинк проинформировал женщину сразу, как только ее увидел. Решив все организационные моменты, я стребовал с профессора аналогичное обещание снабдить меня списком литературы и распрощался со стариком, после чего уделил внимание Чарити.

Мне не понадобилось много времени, чтобы обрисовать женщине общие задачи новой дисциплины с непритязательным названием 'бытовые чары'. Минерва не зря нахваливала Бербидж. Мадам оказалась умной, быстро поняла, что от нее требуется, и заверила меня, что к первому сентября наберет достаточно материала для учеников с третьего по седьмой курсы. Очередной подписанный контракт отправился в архив, довольная Чарити — домой, а у меня началась черная полоса. Сразу трое кандидатов, которых я планировал увидеть преподавателями искусствоведения, собеседование не прошли.

Свирод Шишецкий, известный артефактор-портретист, несмотря на изложенные в письме-приглашении подробности, отчего-то решил, что его зазывают в Хогвартс лишь для набора подмастерьев. Кира Фридман, прославившаяся на всю Англию статьями для модниц в 'Ведьмополитене', нахально заявила, что возьмется обучать только девочек, а музыкант Андрэ Крич, узнав сумму положенного гонорара, рассмеялся мне в лицо. Вот ведь, наглец! Да, играя на гастролях с 'Ведуньями' он получит на порядок больше, но зачем же сразу хамить? Тем более, их турне продлится пару месяцев, а после гитаристу снова придется перебиваться случайными заказами, поскольку его розовые мечты войти в основной состав группы вилами по воде писаны!

Всем вышеперечисленным я без лишних разговоров указал на дверь, будучи обманутым в лучших чувствах. С сожалением оглядел купленную литературу, так и оставшуюся невостребованной, и констатировал, что в этот раз знания Альбуса подкачали. Но хуже всего то, что у меня больше не было на примете магов, занимающихся творческой деятельностью. Не Локхарта же приглашать, в конце-то концов? М-да, вот и мой первый крупный провал...

Эх, как было бы замечательно, угоди я в киношную версию Поттерианы! Там в Хогвартсе и оркестр был, и даже свой хор имелся. С жабками. А в этой реальности в 'самой лучшей школе магии' нет ни художественных кружков, ни самодеятельных коллективов, ни даже театральных клубов! И в ближайшем будущем не появится, поскольку, судя по всему, мне придется оставить затею с введением курса эстетического воспитания до лучших времен.

Обидно! Идейка-то полезная, просто исполнителей подходящих нет. Конечно, я мог бы в два счета решить задачу, найдя в мире магглов какого-нибудь выпускника факультета искусствоведения, готового поверить в чудо, но мешал долбанный Статут Секретности. Может, обратить взор на другие страны, раз местные кадры показали себя с худшей стороны? Написать письмо мадам Максим, пусть она посоветует кого-нибудь из своих выпускниц. Тех же вейл, к примеру. И пусть это решение способно вызвать резкое неприятие у родителей некоторых учеников, зато уроки искусствоведения станут весьма популярны. Особенно у парней.

Над неожиданно вылезшей, словно чирей на пятой точке, проблемой я ломал голову до момента появления в кабинете Уилсона Стомпа. Разрушитель проклятий оказался приятным на вид, вежливым, эрудированным и уверенным в себе молодым человеком. Не старше Снейпа. Для начала я проверил его квалификацию, достав из шкафа один из следящих артефактов Дамблдора. Уилсон быстро разобрался в системе его чар и даже указал на некоторые недостатки, влекущие за собой существенное уменьшение радиуса действия. В результате расспросов выяснилось, что парню, несмотря на довольно узкую специализацию, доводилось лично встречаться со многими опасными существами и опыта ему не занимать.

Убедившись, что Стомп нам подходит, я поинтересовался у него здоровьем племянников. Маг расплылся в улыбке и заявил, что у них все прекрасно. Старший недавно окончил второй курс Шармбатона, а младшие собирались поступать во французскую школу в этом году. Правда, вчера у их матери появилась навязчивая идея отправить разбойников в Хогвартс, под присмотр родного дяди. Если, конечно, тот получит должность преподавателя. Усмехнувшись, я достал бланки договора и заверил парня, что замок будет рад принять в свои стены еще двух перспективных магов. Особенно если Уилсон лично проследит, чтобы в своих шалостях они не выходили за рамки приличия.

За подписанием контракта последовало традиционное обсуждение мелочей. Много времени оно не заняло, поскольку в школе уже имелась проверенная временем методическая база по ЗоТИ, включающая лекционный материал, сборники экзаменационных вопросов и всего прочего. С таким подспорьем любой дурак мог справиться с преподаванием предмета (кроме кретинов из канона, целый год занимавшихся всякой ерундой, чтобы в итоге бездарно 'слиться'). А Стомп показался мне человеком разумным, на которого можно было положиться, и я надеялся, что он продержится на должности дольше своего предшественника.

Проводив Уилсона до камина, я попросил его передать сестре, чтобы не затягивала с заявлением, если все же решится отдавать своих сорванцов в Хог, и пообещал прислать письмо, как только определюсь с датой собрания педагогов. А когда Стомп скрылся в облаке изумрудного пламени, довольно потер руки. Поступление парочки французов может положительно сказаться на имидже школы. В Хогвартсе давненько не было иностранцев. Дети переселенцев, типа Чанг или сестер Патил, учились, а вот полноправных граждан иного магического государства лет так двадцать не наблюдалось.

Что странно, ведь плата за обучение для них была довольно низкой. Можно даже сказать, чисто символической, если сравнивать с тем же Шармбатоном, в котором ученикам за каждый курс приходилось отстегивать немаленькую сумму (за исключением пары-тройки счастливчиков, получающих министерскую стипендию). Поэтому я не находил ничего удивительного в желании сестры Стомпа сэкономить, используя его новую работу, как предлог или оправдание для своего супруга-француза, а вот резкое пересыхание ручейка учеников-иностранцев, на которое Альбус даже не обратил внимания, порождало нехорошие подозрения.

Конечно, этому факту можно подыскать множество разумных объяснений — традиции, желание с младых ногтей обрастать полезными связями, особенности менталитета, преемственность обучения, враждебность английского окружения, резкое неприятие местных законов. Может, косвенно повлиял жесткий запрет на прием в Хогвартс сквибов, имена которых даже не появлялись в созданной Основателями Книге Допуска. Вот только мне кажется, что все вышеперечисленное здесь ни при чем. Просто погрязшей в предрассудках магической Англии прочие государства объявили бойкот. Они не обрывали контакты с островами, не закрывали дипломатические представительства, а просто махнули на страну рукой, как на сварливого старика-маразматика, одной ногой стоящего в могиле.

И такое игнорирование способно объяснить как изрядно затянувшуюся первую магическую войну, так и канонное противостояние с Волди, который после своего возрождения устроил форменный беспредел и всеми силами стремился пустить Статут хворостоге под хвост. Да, соседи охотно принимали спасающихся от террора беглецов, но навалиться на Темного Лорда всем миром, как это было с Гриндевальдом, отчего-то не стремились. Наверняка рассчитывали, что безумец приблизит конец агонизирующей Англии... Но что толку гадать на кофейной гуще? Я ведь не политик, и даже при наличии неоспоримых фактов могу составить картинку, и близко не похожую на реальность.

Вновь сработали чары оповещения, но в кабинет вошел не Гораций Слизнорт, которого я поставил почти в самый конец списка, а вернувшаяся 'с полей' МакГонагалл.

— Вечер добрый, Альбус! — улыбнулась женщина. — Ты хотел меня видеть?

— Да, хотел, — сухо отозвался я. — Присаживайся!

Слегка удивленная моим тоном, Минерва послушно устроилась на диванчике. Подойдя к ней, я сложил руки за спиной, поглядел на профессора сверху вниз, как сержант на 'духа'-залетчика, и строго спросил:

— Итак, объясни мне, почему у моего верного заместителя напрочь отсутствует чувство юмора, по какой причине она вдруг решила вдребезги разругаться с деканом Хаффлпаффа, и отчего о столь серьезных проблемах в моем коллективе я узнаю последним?

МакГонагалл опустила голову и зло выдохнула:

— Так и знала, что Спраут на меня нажалуется. Вот же, стерва!

— То есть, ты пришла к Помоне, наорала с порога, обвинила во всех смертных грехах, не дав ни слова сказать в защиту, оскорбила и удалилась, хлопнув дверью, а стерва все равно Спраут? — язвительно протянул я. — Где логика?

Минерва угрюмо молчала, а в ее эмоциях не наблюдалось ни тени раскаяния. Я тяжело вздохнул:

— Знаешь, если бы ты сейчас заявила, что ничего этого не делала, я бы тут же бросился искать таинственную ведьму, укравшую твой локон для оборотного и устроившую в школе безумный спектакль, желая очернить доброе имя Минервы МакГонагал. Потому что еще утром я был готов поклясться — ты не станешь просто так оскорблять Помону. Свою коллегу, с которой проработала столько лет плечом к плечу, свою единомышленницу, посветившую жизнь воспитанию детей и радеющую за процветание школы, свою давнюю подругу, которой можешь доверить любые секреты.

Удар попал в цель — в сознании профессора появилось чувство вины. Пока еще очень слабое и больше похожее на стыд, но это уже было прогрессом.

— Но главное, я не понимаю причин твоего поступка, — продолжал я. — Из-за чего вы вообще сцепились? Не из-за моей шутки, ведь так? Я пытался разговорить Спраут, но она отчего-то молчит, как партизан на допросе. Обиделась, наверное. Поэтому, будь добра, изложи мне свою версию вчерашних событий... Ну же, я жду!

Помявшись, Минерва, принялась исповедоваться. Поначалу неохотно и не поднимая взгляда, но постепенно все больше распаляясь.

— После нашего разговора я решила заглянуть к Помоне... Узнать, какая доля шутки была в твоих словах. Она рассказала мне про случай с крысоловом... И при этом улыбалась, как будто не чувствовала своей вины в происшедшем. Надо же, сама притащила эту дрянь, позволила ей причинить тебе вред, а после делает вид, будто так и надо! Подобное наплевательское отношение меня жутко разозлило. Неужели она не понимает, что тебе и так нелегко? Что тебе приходится ради блага Хогвартса, ради блага всех нас жертвовать драгоценным здоровьем? Нет, ей этого не понять, она думает только о своих проклятых растениях! Загремел начальник в больничное крыло с магическим истощением — прекрасный повод, чтобы стребовать с него разрешение увеличить территорию теплиц. Ведь в столь плачевном состоянии он не посмеет отказать! Попросил директор порадовать своего друга-лесника каким-нибудь зеленым хищником — можно взамен выбить у него помощника. А то, видите ли, сложно одновременно и лекции детям читать, и выращенные ингредиенты в аптеки Лютного продавать!

МакГонагалл с вызовом посмотрела на меня. Ее ноздри воинственно раздувались, щечки раскраснелись, а глаза яростно сверкали, добавляя профессору привлекательности. Очаровашка! Мням... Ох, не о том думаю!

— То есть, ты хочешь сказать, что вчерашняя ссора была продиктована исключительно заботой обо мне? — уточнил я.

Женщина молча кивнула, не подозревая, что тем самым загоняет себя в ловушку.

— Иными словами, ты считаешь меня несмышленым ребенком, за которым нужен постоянный присмотр? Тогда не объяснишь, почему этому 'ребеночку' доверили столь ответственный пост директора школы? Он же не способен без мамочкиного одобрения набрать новый персонал! Еще пригласит каких-нибудь проходимцев с улицы или учредит должность, которая в Хогвартсе напрочь не нужна! Также, исходя из твоих утверждений, он не может самостоятельно решать вопросы целесообразного использования школьной территории, не способен уследить за сотрудниками, которые за его спиной занимаются незаконной деятельностью, не в силах никому отказать... Какой ужас! Интересно, почему этого набитого дурня все еще величают Великим Магом и до сих пор не поперли из Визенгамота?

К концу моей тирады профессор растеряла весь свой воинственный запал. Теперь в эмоциях красавицы властвовали смущение и стыд, заставивший заалеть кончики ее ушей. Полюбовавшись поникшей моськой МакГонагалл, я заявил:

— Минерва, у меня нет времени, чтобы играть с тобой в молчанку. Тебе есть, что сказать в свое оправдание?

— Прости, Альбус, — выдавила женщина, внимательно разглядывая пол. — Наверное, я немного перегнула палку.

— Наверное? Немного? — язвительно передразнил я анимага.

— Сильно перегнула, — поспешно поправилась МакГонагалл. — Мне не следовало сомневаться в твоих решениях и кидаться к Спраут с обвинениями.

— И это все? — не дождавшись продолжения, удивленно поинтересовался я. — Ты меня разочаровываешь. А где раскаяние? Где сожаление? Где обещание извиниться перед Помоной? Она ведь обиделась не на шутку, и теперь я ее прекрасно понимаю. Ты же выставила ее меркантильной сволочью, по которой Азкабан плачет горючими слезами! А ведь идея использования свободной земли рядом с замком на самом деле принадлежит мне, способ реализации полезных ингредиентов (к слову, доходы от их продажи идут не только в карман декана Хаффлпаффа, но и покрывают первоочередные нужды школы!) давным-давно согласован со мной, просьба о найме помощника вызвана резким увеличением нагрузки в связи с организацией в школе нового кружка травологии, появившегося опять-таки с моей подачи. Да и редкое растение в подарок Хагриду Спраут выписывала из Болгарии за собственные деньги, даже не заикнувшись о возмещении средств! Какая бессердечная злюка, не так ли?

Есть накрытие! От жгучего стыда Минерва готова была сгореть на месте, прямо как Фоукс. Ее лицо пылало огнем, а эмоции захлестывало острое чувство вины — самое время дожимать!

— И я уверен, вчера Помона была готова это все тебе объяснить, поняв и простив твою вспыльчивую натуру. Вот только ты не оставила ей ни единого шанса. Рубанула с плеча, позабыв о такой штуке как 'презумпция невиновности', и гордо удалилась в закат. А если бы удосужилась хоть чуточку подумать, прежде чем разбрасываться оскорблениями, если бы вспомнила, что Спраут тебе — не чужой человек, а почти член семьи... Ты куда?

Решительно поднявшись, МакГонагалл скорым шагом направилась к выходу, бросив:

— Мне нужно срочно перед ней извиниться.

— Погоди! — окликнул я профессора.

— Альбус, я уже все поняла! — нетерпеливо заявила Минерва, открывая дверь. — Давай, отложим нотацию на потом?

— Я сказал, стоять! — рявкнул я, потеряв терпение.

Вздрогнув, анимаг замерла, распахнув свои очаровательные глазки и уставившись на меня со смесью страха и удивления. Эта реакция меня удовлетворила. Подняв с пола рюкзак, я недовольно буркнул:

— Распустились тут, понимаешь! Непосредственного начальника за предмет мебели держат! — подойдя к шокированной МакГонагалл, я достал бутылки с вином и козинаки, сунул женщине в руки и безапелляционно заявил: — После принесения извинений ты должна задержаться и выпить вместе со Спраут. Мне плевать, как ты это устроишь — хоть связывай Помону и в глотку ей вино заливай, но пока обе бутылки не опустеют, покидать ее общество не смей! Тебе ясно?

Профессор затравленно кивнула.

— Вот теперь можешь идти, — мягким тоном произнес я, наградив даму ободряющей улыбкой.

Отмерев и окинув меня странным взглядом, Минерва нерешительно переступила через порог и двинулась к лестнице. Когда дверь за строптивым анимагом закрылась, моя улыбка сама собой перетекла в кислую гримасу. Блин, а ведь почти идеально прошло! И надо мне же было сорваться под конец? Правда, тут кошечка сама виновата и потому вряд ли будет сильно зацикливаться на этой вспышке эмоций, столь нехарактерной для оригинального Альбуса.

А так все прекрасно! Психологическая накачка проштрафившейся подчиненной произведена, нужные инструкции выданы. Будем надеяться, крайние меры не понадобятся. Насколько я успел понять, Спраут — прямо как птица из советского мультика, отличается умом и сообразительностью. Увидев искреннее раскаяние кошки, она не будет долго артачиться и примет ее извинения. Ну а алкоголь поможет дамам быстрее достичь консенсуса. В общем, мне можно расслабиться... Ах, нет, нельзя — новый гость уже на подходе!

Внешне Гораций Слизнорт был похожим на свой киношный образ. Невысокий (хотя каланче-Дамблдору большинство магов уступали в росте где-то на полголовы, и данное впечатление могло быть обманчивым), седовласый, облаченный в клетчатый костюм с бабочкой джентльмен лет шестидесяти, обладающий кустистыми бровями на улыбчивом лице и хитрющими глазами. Едва войдя в кабинет, он принялся щедро осыпать меня комплиментами. Падкой на лесть женщиной я не являлся, но все равно мне было приятно, что хоть кто-то заметил, как сильно я похудел за эти дни.

Обсуждение рабочих моментов не затянулось. Какой смысл в разборе особенностей школьной 'кухни' с человеком, который проработал в Хогвартсе более полувека? Сумма оклада Горация устроила, помещение для его клуба слизняков я пообещал выделить. Правда, не безвозмездно. За это раз в две-три недели Слизнорт станет организовывать для всех желающих встречи с разными волшебниками и прочими разумными существами, которые расскажут детям о различных профессиях магического мира и поделятся интересными случаями из своей жизни. На этих собраниях не будет танцев, музыки, закусок и алкоголя, зато туда сможет попасть любой школьник, а не только 'элита'.

Обговорив с бывшим деканом Слизерина насущные вопросы, мы немного почесали языками на животрепещущую тему: 'Распустилась молодежь! Вот в наше время...'. Разумеется, тон беседы задавал Гораций, я лишь поддакивал, гадая, каким образом канонному Дамблдору удалось вовлечь Слизнорта в свой грандиозный спектакль. Возможно, директор сыграл на страхе зельевара перед Пожирателями, и когда пришло время, трусоватый старик охотно обеспечил Поттера недостающими частями головоломки... Или про количество крестражей Избранному сообщил Альбус? Не помню, хоть убейте!

Каюсь, эту унылую часть я читал по диагонали, а экранизация лишь повысила уровень творившегося в ней бреда. Чего стоит одно эпическое разрушение Уизлятника отрядом черных магов, при коем никто (кроме, собственно, дома-развалюхи) не пострадал, и последующие бессмысленные игры в кошки-мышки среди камышей? А прочие несуразности сюжета лишь добавляли комичности в эту непролазную муть, написанную Роулинг в целях состригания бабла с преданных фанатов серии, поэтому не удивительно, что детали 'Принца-Полукровки' успешно выветрились из моей памяти.

Распрощавшись со старичком, я мысленно нарисовал еще одну птичку в списке выполненных дел. За окном уже начало темнеть, однако последний кандидат — Марк Лэндшир что-то не торопился на встречу ко мне. Ожидание скрасило неспешное составление чернового варианта списка необходимой литературы для учеников и ужин, доставленный расторопным Ниппи. Перекусив, я приступил к традиционной разминке, стараясь особо не перетруждаться, поскольку рисовать пентаграмму трясущимися от усталости руками — то еще занятие. А спустя час после назначенного помощнику Спраут времени в моем сознании прозвенел колокольчик — явился таки, опоздун!

Почтительно поприветствовав меня и выслушав замечание насчет своей непунктуальности, порядком запыхавшийся Марк принялся оправдываться. Оказывается, парень явился много раньше положенного срока. Потоптался возле закрытых ворот и направился к Хагриду, который как раз занимался высаживанием treskun crispus рядом со своей хижиной. Лесник был слабо знаком с правильной технологией укладки дерна, и герболог, возмущенный проявляемым неуважением к рассаде, сперва объяснил полувеликану, как нужно правильно работать лопатой, а потом включился в процесс, напрочь позабыв о цели своего визита. И лишь закончив с грядками, сообразил, что безнадежно опоздал.

Мучить Лэндшира я не стал, ощущая искреннее сожаление парня. Заставил подписать контракт и отправил к Спраут, заявив, что отныне и впредь именно она будет определять спектр обязанностей нового педагога Хогвартса. Просиявший Лэндшир тут же испарился, а я довольно потянулся, спрятал документы в архив и хотел было двинуться за крестражами, но снова услышал сигнал, оповещающий об очередном визитере, и разочарованно протянул:

— Кого там еще черти принесли?

Минуту спустя дверь кабинета распахнулась, впуская Минерву МакГонагалл. Оглядев ее, раскрасневшуюся, с распущенными волосами и мутными глазами, я поинтересовался:

— Ну, как все прошло?

— Х-хорошо, — заплетающимся языком ответила профессор и, пошатываясь, подошла ко мне. — Мы с П-помоной все обсудили. Она на меня больше не злится... Т-ты был прав! Я вела себя, как полная дура... П-просто вчера день с самого утра не задался. А тут я увидела на столе у Спраут коробку конфет, похожую на те, что ты подарил мне, и т-так разозлилась... Наговорила лишнего, обидела подругу...

Переступив с ноги на ногу, Минерва покачнулась. Мне пришлось подхватить женщину под локоток, чтобы та не растянулась прямо у моих ног. Ожидая, пока МакГонагалл соберет глаза в кучу, я мысленно присвистнул. Ого, какой эффект всего от одной бутылки! Или все дело в том, что анимаг не успела поужинать, и принятый на пустой желудок алкоголь крепко ударил по мозгам? Да, вероятнее всего. Иначе вряд ли Минни упомянула бы о конфетах, ставших причиной ее вспышки ревности. Банальной, беспричинной и беспощадной.

— Вот и замечательно! — приобняв Минерву, я мягко потянул женщину по направлению к выходу. — А сейчас тебе надо отправиться к себе и немного поспать. День выдался тяжелым...

— Нет! — решительно мотнула головой профессор. — Я же п-пришла, чтобы сказать... Альбус, я люблю тебя!

Глава 18

'Доигрался, великий комбинатор!' — пронеслась в голове паническая мысль.

И что теперь делать? Ведь одним признанием в любви МакГонагалл ограничиваться не собиралась. Она решительно прижалась ко мне, обхватив за талию (вернее, за то место, где она, по идее, должна быть) и уставилась в глаза с немым обожанием. Словно маленький пушистый котенок, которого так и хотелось приласкать. Судорожно сглотнув, я попытался отстраниться и осторожно заявил:

— Минни, ты слегка... не в себе. Давай, я вызову Ниппи, и он мигом доставит тебя в твои апартаменты, где ты сможешь отдохнуть?

— Альбус, я не пьяна! — возмутилась профессор, выдохнув мне в лицо букет сладковато-цветочных ароматов.

Ах, вот оно, что! Похоже, моим вином дело не ограничилось. Осушив пару бутылок, девочки не на шутку распалились и принялись методично уничтожать запасы знаменитых травяных настоев Помоны, устроив полноценные посиделки, которые были прерваны появлением Лэндшира. Теперь понятно, почему моего заместителя ноги не держат! Впрочем, Минерва и сама это понимала, поскольку уточнила:

— Ну, может, самую ч-чуточку... Но ты не думай, я еще вполне акведат... адекватна и понимаю, что говорю. Альбус, я действительно очень сильно тебя люблю! Просто раньше не решалась признаться в этом. А сегодня мы с Помоной поговорили по душам, и я вдруг осознала, какой была дурой. Столько лет я боялась, столько лет боролась с собой, усмиряя огонь настоящего чувства, пытаясь забыться в работе, надеясь найти забвение в чужих объятиях... А ты все это время был рядом. Поддерживал, утешал, заботился. И я решила — хватит бегать от себя! Я же г-гриффиндорка!

Профессор решительно тряхнула гривой темных волос.

— Да, это по-нашему! — весело заявил за моей спиной кто-то из нарисованной братии. — Я тоже своей супруге сделал предложение, будучи в конкретном подпитии! А все потому, что в трезвую голову подобная глупость прийти не может!

Палочка сама собой скользнула в ладонь, и по кабинету пронесся ледяной ветер, мгновенно заморозивший портреты. Нет, с говорящим интерьером нужно разбираться радикально. Завтра же отправлю всю эту болтливую компанию в Выручай-комнату, пусть там языками чешут! А МакГонагал будто и не слышала ехидного замечания со стены. Она все так же смотрела на меня с ожиданием, а эмоции были переполнены отчаянной надеждой.

Я понимал — пока мы не зашли слишком далеко, лучшим выходом будет наложить на профессора 'энервейт' и вызвать домовика. Ведь это сейчас, когда алкоголь отключил мозги, она полна решимости, а едва протрезвеет — наверняка пожалеет о своем поступке. Однако бездонные зеленые глаза, ощущение доверчиво прижимающегося женского тела и жаждущие поцелуя приоткрытые губки заглушили слабый голос моего рассудка. Сграбастав радостно пискнувшую красавицу в охапку, я жадно впился в податливые уста.

Страсть, с которой Минерва ответила на мой поцелуй, была не менее сильной, и это окончательно снесло мне крышу. Мы оторвались друг от друга, лишь когда в легких кончился кислород. Тяжело дыша, я подхватил профессора на руки и понес в спальню, получив от фамильяра пожелание приятно провести время. То ли ежедневные тренировки вместе с зельями Поппи значительно укрепили вялые директорские мышцы, то ли стремительно разгоравшийся огонь нашего желания щедро накачивал мое тело адреналином, превращая в Супермена, но вес МакГонагалл практически не ощущался.

Водрузив покорную женщину на просторное ложе, я принялся освобождать ее от одежды. Мантия полетела на пол, следом отправилась блузка, обнажив аппетитные полушария, которым я не замедлил уделить самое пристальное внимание, вызвав довольный стон у анимага. Нежно массируя упругую грудь и осторожно покусывая набухшие горошинки сосков, я между делом срывал с себя костюм, абсолютно не заботясь о его сохранности. Вспомни я заклинание, способное заставить нашу одежду исчезнуть — применил бы, не раздумывая. Однако мозги давно отключились, уступив место первобытным инстинктам.

Побив личный рекорд по раздеванию, я оставил бюст МакГонагалл в покое и спустился чуть ниже. Несколько жутко неудобных пуговиц, едва не вырванных с мясом, и ее юбка отправляется к груде шмоток, выставляя на обозрение шелковые трусы Минервы, по форме сильно напоминающие обычные мужские 'семейники'. Такие еще презрительно называют бабушкиными. Нет, а что еще можно было ожидать от ярой поборницы морали? Не полупрозрачных же трусиков-танга, почти ничего не скрывающих?

По правде сказать, я бы не удивился, обнаружив на даме классические панталоны, вышедшие из моды лет эдак сто назад, так что безвкусные 'семейники' ничуть не поколебали мой настрой. Тем более мне всегда было важнее содержимое, а не красивая подарочная упаковка. И в этом смысле меня еще в прошлой жизни дико бесило корректирующее нижнее белье — вершина женского обмана. Вот так, бывало, гуляешь целый день со стройной киской, ночью выясняешь, что она настолько скромна, что занимается сексом только при выключенном свете, а утром понимаешь, что пока ты спал, дрыхнувшая на соседней подушке длинноногая газель успела превратиться в страдающую целлюлитом коровку. Магия, блин!

Но к Минерве это никоим образом не относилось. В отличие от меня, она лишним весом не страдала, да и вообще, следила за собой. На крепких бедрах кошечки не было заметно ни морщин, ни жировых растяжек, ни уродливых пигментных пятен, а плоский животик радовал глаз нежной шелковистой кожей. Уверен, парочка кило в определенных местах пошли бы профессору даже на пользу, но и без них мне было грех жаловаться. Фигурка у МакГонагалл, бегло ощупанная еще в больничном крыле, оказалась выше всяческих похвал, и я горел желанием приступить к делу.

Избавив прикрывшую в сладкой истоме глаза Минерву от последней части туалета, я с удивлением обнаружил, что профессору известно понятие интимной стрижки — на самом интересном месте вместо буйных зарослей присутствовал аккуратный треугольник коротких волос, словно стрелка, указывающий нужное направление. И я не заставил красавицу ждать, жадно приникнув губами к месту, которое мастера эротического жанра возвышенно именуют 'бутоном страсти'. Поскольку знал не понаслышке: размер, выносливость, техника — это все мелочи. Предварительные ласки — вот ключ к успеху! Чтобы поразить женщину в постели, сперва нужно сильно ее завести. Тогда и 'обязательная программа' пройдет, как по маслу.

В общем, несмотря на изнывавшего от напряжения 'солдатика', я продолжал прелюдию. Борода мешалась, существенно ограничивая свободу маневра. В очередной раз забрасывая пушистое украшение на плечо, я мысленно пообещал себе избавиться от него при первом же удобном случае. Или хотя бы обкорнать до приемлемой длины. А вернувшись к ласкам, внезапно обнаружил, что МакГонагалл перестала отзываться на мои прикосновения. Да и эмоции красавицы отчего-то поутихли, что было странно. Раньше этот прием работал без нареканий — во всяком случае, ни одна из моих партнерш не жаловалась. Желая понять, что делаю не так, я оглядел безмятежное лицо красавицы и в сердцах воскликнул:

— Какого хрена?!

Доза алкоголя оказалась слишком велика, и Минни, едва очутившись в горизонтальном положении, поспешила меня покинуть, отправившись прямым рейсом в мир грез. И возвращаться оттуда в ближайшее время не собиралась — в этом я убедился, тряхнув профессора за плечо. Полный песец! Ну и что мне теперь делать? Взять себя в руки и вспоминать прыщавую юность? Или... Я окинул взглядом распростертое передо мной соблазнительное тело и помотал головой. Нет, после такого МакКошка меня со свету сживет! И даже обливиэйт не поможет — им пресловутую женскую интуицию не обмануть.

Сделав глубокий вдох, я постарался утихомирить распоясавшиеся гормоны, что оказалось делом трудновыполнимым. Тело настоятельно требовало продолжения банкета, а разум нашептывал крамольные мысли. Зачем мучиться, если совсем рядом находится Спраут, вполне способная подарить мне несколько приятных минут? Учитывая текущее состояние легкого опьянения профессора, долго ее уговаривать не придется...

Так, отставить! Если я сейчас побегу к Помоне сбрасывать напряжение, узнав об этом, Минерва меня кастрирует. Или нет, сперва заавадит подругу-разлучницу, а уже после придет за моими бубенчиками, поскольку на свете нет существа более жестокого, нежели женщина, познавшая измену. И пусть формально хранить верность Минни я не обязан, сомневаюсь, что мучимая ревностью кошечка примет этот аргумент в расчет. Ведь когда в прелестной головке бушует ураган эмоций, разум обычно поджимает лапки и забивается в самый дальний угол.

В общем, желания становиться объектом мести разъяренного мастера трансфигурации у меня не наблюдалось. Мне одного Волди за глаза хватит! Собрав остатки воли в кулак, я поднялся и накрыл развалившуюся на кровати обломщицу одеялом. Это помогло. Спустя пару минут мне удалось-таки усмирить эмоции и прогнать из сознания остатки сексуального возбуждения. Но, как водится, свято место пусто не бывает. Взамен похоти пришли злость и обида.

Ну как так-то?! Я здесь уже почти неделю, а на личном фронте до сих пор без перемен! Нормальные попаданцы за это время умудряются гарем себе завести, а у меня все не как у людей! И это несмотря на цветник под боком. Целомудренная МакГонагалл, распутная Хуч, нахальная Вектор, умудренная опытом Спраут... Трелони вспоминать не будем — побережем легкоранимую психику, Помфри тоже отпадает — к геронтофилии я не склонен. В общем, вариантов масса, но мне почему-то до сих пор приходится спать в гордом одиночестве... Фоукс не в счет — у нас с фениксом чисто платонические отношения!

Вновь напялив на себя порядком измятый костюм, я достал волшебную палочку. Пара взмахов — и разбросанные по полу шмотки Минервы сами собой складываются в аккуратную стопку, после чего укладываются на тумбочку. Был бы я истинным джентльменом, наверняка вызвал бы домовика и попросил бы его переправить сладко посапывающую гостью в собственную постельку. Но чего нет, того нет. Маленький подлый свин внутри меня заявил — раз не удалось получить физическое удовлетворение, будем довольствоваться моральным! И я был с ним согласен. Уверен, реакция протрезвевшей МакГонагалл, обнаружившей себя поутру в директорской кровати, компенсирует мои обманутые надежды!

'Ты уже все?' — с удивлением поинтересовался пернатый, когда я зашел в кабинет за реквизитом для предстоящего ритуала.

— Обижаешь, Фоукс, я даже не начинал! — недовольно отозвался я, перекладывая купленный ликер из рюкзака в ящик стола.

'Самка тебя прогнала?'

— Хуже! — я сокрушенно вздохнул. — Эта курица отрубилась, едва коснулась подушки!

Смерив меня недоуменным взглядом, феникс сообразил, что я не шучу, и громко закудахтал. Вот же, гад! Вместо того, чтобы проявить хоть капельку сочувствия, он наглым образом потешается над моим горем! Ладно, у меня найдется, чем ответить!

— Ах так, значит? Ржем над неудачами друга? Тогда на ритуал в подземелье я тебя с собой не возьму!

Но угроза пропала втуне — Фоукс продолжил хихикать, потряхивая хохолком. Череда мыслеобразов, пришедших ко мне от птицы, сообщила, что феникс не сильно расстроен лишением возможности присутствия на очередном скучном и малопонятном магическом действе, но очень желает узнать, каким образом я умудрился допустить, чтобы готовая к плотским утехам самка предпочла моему обществу крепкий здоровый сон. Плюнув с досады, я сунул в карман чертеж, закинул за спину рюкзак, буркнул: 'Буду поздно!' и отправился на подвиги.

Тело было переполнено нерастраченной энергией, а в душе клубилась злость — самый подходящий настрой для уничтожения крестражей. Бодрым шагом добравшись до Выручай-комнаты, я традиционно избавился от нарисованных соглядатаев. Хотя, мог бы и не расходовать силу — в столь поздний час обитатели картин изволили дрыхнуть без задних ног. Оказавшись на складе забытых вещей, я отыскал сундук с 'якорями' Реддла и, не открывая, переправил в рюкзак, особо не заморачиваясь над вопросом, каким образом он смог туда протиснуться. Магия рулит! Следом за сундуком отправились магическая лампа и старая метла с треснувшей рукоятью, найденные в груде артефактов.

Покинув Выручай-комнату, я направился на второй этаж к месту обитания призрака Миртл. Остановившись у двери женского туалета, нарисовал на ней несколько рун, которые должны были заставить бесплотный кусок протоплазмы, благодаря капризу природы получивший форму и мерзкий характер убитой Томом школьницы, спешно покинуть свое пристанище. Выждав минуту, я осторожно заглянул в просторное помещение с рядами кабинок. Не услышав характерных всхлипываний Плаксы или шума плещущейся воды, довольно ухмыльнулся — теперь можно не опасаться, что о моем походе станет известно любопытным привидениям. Подсвечивая себе 'люмосом', я быстро нашел нужный кран со змейкой, уставился на нее и решительно приказал:

— Откройся!

Навыки Альбуса сработали на 'отлично' — вместо английского слова из моего рта вырвалось шипение рассерженной гадюки. Пару секунд ничего не происходило, а затем стена с умывальниками, издав громкий скрежет, разъехалась, открывая секретный проход, из которого отчетливо повеяло ароматами болотной тины и нечистот. Канон не соврал — система защитных чар была настроена на ментальный импульс любого мага, владеющего парселтангом. Именно поэтому в Тайную Комнату мог захаживать как сам Реддл, так и одержимая им Джинни... Вернее, не самим Реддлом, а его бледной копией из дневника.

Подражать глупым школьникам, прыгая наобум в недра канализации, я не стал. Достал из рюкзака метлу и наполнил артефакт силой. Несмотря на жалкий внешний вид, чары все еще работали — умели же раньше делать! Древний летательный аппарат спокойно выдерживал мой вес, хотя оказался жутко неудобным — ни сидушки, ни простенькой поперечной перекладины для задницы в конструкции предусмотрено не было. Видимо, данное средство передвижения изготовили в начале девятнадцатого века, когда в традициях артефакторики голый функционал превалировал над комфортом.

Заядлым квиддичистом Альбус не являлся и последний раз летал лет тридцать назад, однако в магическом мире метла являлась аналогом велосипеда, на котором невозможно разучиться кататься. Поерзав на жесткой деревяшке в попытках найти оптимальное положение и при этом не отдавить себе самое дорогое, я набрал высоту и сделал пробный кружок под потолком туалета. Артефакт послушно реагировал на мои движения, хотя и с небольшим запозданием. Впрочем, фигуры высшего пилотажа я на своей находке выполнять не планировал. Ухватившись покрепче за растрескавшуюся рукоять, я прошептал: 'Ну, с богом!' и направил метлу в темный зев прохода.

Сразу за стеной с умывальниками начинался широкий (метра три в диаметре) наклонный тоннель, судя по отсутствию на покрытых грязью и плесенью стенах мест стыка массивных каменных блоков, выдолбленный с помощью магии в монолитной скальной породе. Подсвечивая себе простейшим заклинанием, я начал медленный и плавный спуск в глубины местной канализации, пытаясь отыскать в директорской памяти чары, способные избавить меня от неприятных ароматов. На ум приходило только заклинание головного пузыря, однако оно было предназначено для водной среды, поэтому с окружающей вонью, скрепя сердце, пришлось смириться.

Спустя полминуты сзади послышался скрежет — это сработали чары, закрывая вход. Будем надеяться, открыть его с этой стороны удастся столь же легко, иначе после ритуала мне все-таки придется звать Фоукса. Увеличив яркость 'люмоса', я немного опустил рукоять метлы, ускоряясь. Тоннель, по которому я летел, вскоре соединился с двумя похожими, стал немного шире и обзавелся ручейком. Влажность и температура окружающего воздуха ощутимо повысились. Теперь на стенах помимо плесени можно было наблюдать гроздья мха и шикарные тенета паутины, а тонкий крысиный писк намекал, что в этих подземельях кипела жизнь.

Поежившись, я усилил бдительность, не желая, чтобы с потолка на меня свалилась какая-нибудь склизкая или многоногая живность. Но, как выяснилось, финишная ленточка была не за горами. Спустя четверть минуты каменная труба закончилась. Я вылетел в огромный грот, размерами способный посоперничать с Большим залом Хогвартса, и с любопытством огляделся.

Ну, что сказать... реальная Тайная комната существенно уступала декорациям подземелья из второго фильма. И хотя стены подземного помещения аналогично украшала кирпичная кладка с барельефом змеиной тематики, залитый водой пол был вымощен массивными гранитными плитами, а на высоченном потолке красовались острые пики сталактитов, с которых то и дело срывались тягучие капли, никакого восхищения, никакого восторга или хотя бы ощущения мрачной таинственности у меня не возникало. Просто старый канализационный коллектор — чем здесь прикажете восхищаться? К тому же темно, как у негра в одном месте, и даже мой 'люмос' бессилен что-либо изменить.

Помнится, в каноне момент с освещением был тактично опущен, и я при прочтении долго удивлялся, как потерявший свою волшебную указку Избранный умудрялся махаться с василиском в абсолютной темноте. Теперь же мне было ясно, что оригинальному Дамби пришлось заранее подсуетиться, подготавливая сцену для Поттера... Или этого эпичного сражения вообще не было, как утверждали авторы некоторых фанфиков?

Память подсказывала, что в данной реальности не существовало 'природных инстинктов василиска, запрещающие ему причинять вред змееусту', 'хитрой защиты крестража, который наделял свое вместилище невероятной везучестью' или других фанонных плюшек, дающих Избранному плюс сто к удаче. И вряд ли канонный директор рискнул бы выставить второкурсника против древней твари. Даже выделив феникса в качестве страховки. А вот состряпать ложное воспоминание опытному легилименту было раз плюнуть... Но и про 'сон разума' не нужно забывать! Возможно, спустя пару лет после отравления мозги дедушки конкретно потекли, и известный всем поттероманам сценарий показался ему наиболее разумным. Кто знает...

Так, долой лирику! Я сюда не философствовать приперся! Для ритуала требуется ровная, а главное — сухая площадка. Здесь я искомого не наблюдаю. Значит, нужно выяснить, куда ведут эти круглые проемы в стенах, как две капли воды похожие друг на друга.

Чувствуя, как начинает ныть привыкший к мягкому креслу копчик, я пометил наколдованной флуоресцентной краской тоннель, из которого прилетел, и принялся исследовать лабиринт. Первые пять проходов отбросил сразу — угол наклона каменных труб и стекавшие по ним зловонные ручейки намекали, что все они заканчивались в туалетах замка. Шестой, немного попетляв, привел меня к залу со статуей Слизерина, который я тоже забраковал. Василиск — существо магическое. И пусть я до сих пор сомневаюсь в существовании гигантского змея, устраивать мощный выброс силы рядом с его логовом будет явно неразумно. Седьмой проход закончился тупиком, восьмой привел меня в полузатопленный зал с колоннами из мрамора, девятый оказался стоком, куда сливались все нечистоты...

К слову, у любого разумного человека вполне мог возникнуть вопрос — почему эти подземелья до сих пор не заполнены водой, хотя расположены намного ниже уровня моря, а совсем рядом находится озеро с кальмаром? Ответ прост — ее величество магия! Мощные чары в стенах, элементы которых мне изредка удавалось различить с помощью директорских очков, питались напрямую от природного источника и обеспечивали работу местного водопровода по принципу сообщающихся сосудов. Нет, что бы там не говорили об Основателях, а они однозначно были гениями, опередившими свое время!

Потратив еще полчаса, я понял, что закон подлости в этом мире работает так же хорошо, как и волшебство. Подходящее помещение обнаружилось во время исследования последнего прохода. Миновав длинную цепочку полуразрушенных коридоров и крутых лестничных пролетов, я очутился в большом овальном помещении с крепкими стенами, на которых еще сохранились покрытые ржавчиной останки держателей для факелов. Судя по полу, где можно было разглядеть длинные царапины — разметку для стандартной пентаграммы, мне улыбнулась удача.

Ритуальный зал! А ведь на подобную находку я даже не рассчитывал. Нет, герои читанных мною фанфиков умудрялись находить в Тайной комнате все, что только можно — от тайников с сокровищами до библиотеки самого Слизерина, однако я понимал: Салазар ни за что бы не додумался хранить книги в канализации. Или устраивать лабораторию в сыром подземелье. Ну а насчет несметных богатств... Хогвартс, знаете ли, не одной магией делался! И я готов поклясться, что легендарная четверка основательно поиздержалась, финансируя грандиозное строительство. Какие уж тут тайники с сокровищами?

Я слез с метлы, с наслаждением помассировал затекшую пятую точку и приступил к делу. Достал магический светильник, почистил пол от мусора, затем взял бутыль с рунным зельем, трансфигурировал отыскавшийся в кармане носовой платок в кисточку и принялся выводить затейливые иероглифы на сером камне, изредка сверяясь с чертежом. Практика создания ритуальных рисунков у Альбуса была огромная, и проблем с начертанием пентаграммы у меня не возникло. Слабо фосфоресцирующая янтарная жидкость стекала с кончика кисти, не делая клякс и не образуя брызг, линии выходили четкими, рунные цепочки ложились рядком, не мешая друг другу. Одна беда — спустя полчаса, проведенных в позе ковыряющегося в земле дачника, у меня не на шутку разболелась поясница, но не все же коту масленица?

Вписав во внешний контур последние символы, я со стоном облегчения принял вертикальное положение, отставил в сторонку опустевшую на две трети бутыль и окинул пентаграмму критическим взором. Память Дамблдора утверждала, что она вышла если не идеальной, то очень близкой к этому определению. Можно было начинать.

Первым делом я заблокировал канал, связывающий меня с Фоуксом. Вернее, не просто заблокировал, а зациклил, пустив по нему нейтрально-ровный фон своих эмоций и зафиксировав его на повтор. Теперь феникс будет чувствовать, что со мной все в порядке. А то магические ритуалы — штука непредсказуемая. Может всякое случиться: пойдет откат, сопровождающийся болью, начнутся перегрузки, потребуется окклюментная корректировка сознания. И в критический момент мне меньше всего бы хотелось отвлекаться на паникующего фамильяра, прилетевшего меня спасать.

Достав сундук с крестражами, я извлек оттуда дневник, поместил его в самый центр рисунка и затянул длинный стих на латыни, направив палочку на основу рисунка и вливая в нее свою силу. Что любопытно, стихотворение, которое я с выражением декламировал, заклинанием не являлось. Это была древняя баллада о лесах, любимая Альбусом за четкость строф и размеренность куплетного метроритма. Как подсказывала директорская память, вербальная составляющая в сложных ритуалах для волшебников служила своего рода хронометром. Ведь основополагающий закон ритуалистики гласил: нельзя одновременно наполнять энергией разнородные элементы магической конструкции. Они начнут конфликтовать между собой, что в итоге приведет к разрушению всего рисунка и неконтролируемому выбросу силы.

В годы своего ученичества Дамблдору случалось осматривать места неудачных ритуалов, идентифицируя личности участников по пятнам копоти на чудом уцелевших участках стен. Впечатленный увиденным, молодой волшебник накрепко запомнил главный принцип активации магических рисунков — сначала наполняется силой основной каркас, после энергия вливается в защитные контуры, дальше идут преобразующие связки и лишь под конец очередь доходит до оперирующих элементов. Но не только порядок важен, временные интервалы между пунктами также имеют значение. Именно поэтому маги традиционно заучивают длинные стихи, впоследствии соотнося этапы активации рунных цепочек с произносимыми куплетами. Это намного удобнее обычных часов — не приходится отвлекаться. Кроме того, неспешное проговаривание текста поневоле настраивает ритуалиста на нужный лад, позволяя полностью сконцентрироваться на работе.

С последним утверждением я был абсолютно согласен. По привычке затянув скучную балладу, я ощутил, как меня покинул легкий мандраж, а широкий поток изливающейся из волшебной палочки энергии сфокусировался и превратился в яркий луч света. Медленно и равномерно он насыщал силой детали рисунка на полу, скользя от одной руны к другой. Положившись на директорские рефлексы, я отстранился от процесса, отмечая, как наполненные энергией элементы пентаграммы сами начинают источать сияние, превращаясь из просто странных закорючек, нарисованных маслянистой краской, в инструменты для изменения реальности.

Очень скоро я выяснил, что расставаться с силой у себя в подсознании выходило намного легче. Да, поначалу энергия сама хлестала из меня, словно вода из шланга, но постепенно ее напор ослаб, и дальше мне приходилось осознанно ее выдавливать, что оказалось делом непростым. Приходилось напрягать всю свою волю, убеждая жадный организм отдать накопленное добро. Прошло не больше пары минут, а по моему лицу уже стекали соленые капельки пота. Рука с палочкой начала еле заметно подрагивать, как и голос... Но я не сдавался. Призвав в помощь свою злость, я упрямо продолжал активацию пентаграммы. Осталось-то совсем немного!

Правда, это 'немного' тянулось бесконечно. Исходивший из Старшей палочки луч потускнел и сделался таким неравномерным, что у стороннего наблюдателя могло сложиться впечатление, что я семафорю кому-то 'морзянкой'. Перед глазами плавали цветные пятна, латынь приходилось выдавливать сквозь зубы... И все же я выдержал, справился! Наполнил силой последнюю руну, после чего без сил рухнул на колени, хватая ртом затхлый воздух. Да уж, не зря в книгах говорилось, что в одиночку такие ритуалы не проводятся! Уф, словно марш-бросок на пяток километров сделал с полной выкладкой!

Кое-как отдышавшись, я оглядел свое творение. Сложный магический рисунок сиял ярким серебристым светом, заставляя мрак подземелья опасливо вжиматься в грязные углы ритуального зала. Казалось, пентаграмма гордо воспарила над полом, заключив в себя темное пятнышко — крестраж. Который, кстати, не бездействовал, а старательно впитывал исходящую от рисунка силу. Я четко видел, как волны разлитой в воздухе энергии поглощаются содержащимся в дневнике ошметком души Реддла. Черным, как кусок гудрона, закутанным в плотный кокон защитных чар и еле заметно пульсирующим, словно живое человеческое сердце.

Не теряя времени, я поднялся и двумя лаконичными командами завершил активацию волшебной конструкции, настраивая на нее свое сознание. Всего пара секунд понадобилась мне, чтобы ощутить пентаграмму, как дополнительную часть своего тела, способную проводить магические манипуляции лучше и точнее любой волшебной палочки. В очередной раз положившись на навыки Альбуса, я мысленным усилием вырастил из пентаграммы ловкие полупрозрачные щупальца, которыми подхватил артефакт и принялся осторожно ощупывать хитросплетение чужих чар.

Словно увлекательный кроссворд, я разгадывал творение Тома, вычисляя знакомые элементы и попутно пробуя фиксирующие крестраж заклинания на прочность. Там потянуть за ниточку, здесь захватить пару рун, отодвинуть мешающую цепочку символов... Работа была кропотливой, хотя и увлекательной. Занимаясь поиском слабых мест в конструкции, я потерял счет времени, и лишь досконально изучив артефакт, перешел к следующему пункту намеченного плана — извлечению души Волдеморта.

Вычленить защитные цепочки, направить на них энергию... Ага, задергался, проказник! Добавить силы и аккуратно поддеть вот этот канал... Что, не нравится? Ну, потерпи еще немного! Скоро все закончится... Отрезать эти структуры и удалить ошметки... Надо же, какие прочные! И как у подростка сил хватило на столь мощный каркас... А это что за ерунда? В сторону ее, пока она не начала воздействовать с чарами самого дневника! Теперь аккуратно подхватить энергетику Тома...

Яркая вспышка частично ослепила меня. Это остатки чар защиты крестража решились на атаку. Однако моя пентаграмма благополучно отразила удар, а развеять потратившие силу заклинания оказалось удивительно легко. Следом за защитой пошли ограничители, каналы подпитки, фиксаторы... В общем, обрезав все, что только можно, я вцепился своими нематериальными щупальцами в черный комок и потащил его на себя, словно стоматолог гнилой зуб.

Душонка Тома отчаянно упиралась, не желая покидать насиженное местечко, однако я не оставил ей ни шанса. Не зря ведь столько сил вбухал в пентаграмму! И вот, наконец, темный комок энергетики отделился от потрепанной книжки. Оставшись без поддержки защитных чар, он перестал быть опасен и просто завис в воздухе. Да и как иначе? Своего-то сознания у ошметка не имелось — оно осталось у основной части души. Довольно хмыкнув, я направил на него волшебную палочку и приказал:

— Perdere!

Тонкий желтый луч ударил в центр черной кляксы и разорвал ее на мелкие клочки, которые быстро истаяли, словно предрассветный туман, окатив меня напоследок волной силы, от которой заломило скулы. Конечно, кусок реддловской душонки мог развеяться и сам, но у меня не было времени ждать. На очереди диадема, а ведь еще нужно выяснить, что там с дневником, поскольку главная цель моего ритуала заключалась не в уничтожении крестражей, а в очищении выбранных основой предметов. Именно поэтому я так осторожничал с чарами, именно поэтому выбрал столь энергозатратный способ воздействия.

Оглядев пентаграмму, я обнаружил, что свечения у нее заметно поубавилось. Но развеиваться она пока не собиралась, и это внушало оптимизм. Подхватив дневник 'левиосой', я подтянул его к себе и открыл. Письменных принадлежностей у меня в карманах не завалялось, а изгаляться в трансфигурации было лень, поэтому я выбрал иной способ проверки. Насытил артефакт силой и мысленно приказал, чтобы он продемонстрировал мне воспоминание Тома о создании первого крестража. Пару секунд ничего не происходило, и я уж было расстроился, но затем из страниц вырвался поток яркого света, мгновенно поглотивший меня...

* * *

— Дерьмо! Какое же дерьмо! — зло шипел я, стоя перед открытой туалетной кабинкой и до боли в костяшках сжимая кулаки.

На покрытом кафелем полу рядом с унитазом валялось тело окаменевшей третьекурсницы в очках с застывшим выражением удивления на бледном лице. И какой черт принес сюда эту дуру? Ведь отбой был давным-давно! Тоже любительница ночных прогулок? Ах, нет, это же та самая плакса-райвенкловка, о которой мне Лив все уши прожужжала! Видимо, снова решила удариться в меланхолию, но использовать факультетский туалет постеснялась и отправилась рыдать сюда...

Мерлинова борода, ну почему Ссашх не посоветовался со мной, прежде чем окаменять эту дуру?! Ведь сам же признал Наследником и пообещал слушаться. 'Хоссяин прикассал защищать гнессдо от поссторонних'... Тфьу! Одно слово — змей! Башка большая, а внутри одни инстинкты! Вот знал ведь, что нужно на встречу с собой метлу брать, но нет — это же так здорово, прокатиться с ветерком на спине огромного василиска! Ага, такая мощь между ногами... И почему, спрашивается, я перед выходом не проверил помещение на наличие посторонних? Расслабился, обленился, за приятными мыслями о скорой продаже драгоценного яда и шкур позабыл о собственной безопасности и закономерно получил проблему.

— Дерьмо! — повторил я и, особо не надеясь на чудо, уточнил у змея: — Ты точно не можешь снять окоченение?

'Не могу' — прошипел мой свернувшийся кольцами спутник.

Что и требовалось доказать! Все-таки василиски — не маги, и контрзаклятьем к своему парализующему взгляду не владеют. Да и зачем оно им, если после 'окаменения' жертва обычно оказывается в желудке гигантского пресмыкающегося и начинает медленно там перевариваться? А ведь всего один 'обливиэйт' мог бы замечательно разрешить ситуацию. Теперь же придется убить девчонку.

Иных вариантов попросту нет. Сезон созревания мандрагор еще не начался, поэтому сейчас зелье из них мне не достать даже за очень большие деньги, а других составов, способных снять паралич, не существует. Бросать плаксу здесь в таком состоянии нельзя — профессора не дураки и справочник о волшебных созданиях читали. Упрячут пострадавшую в Больничное крыло, выставят охрану и будут искать василиска. Следовательно, о визитах в Тайную комнату мне придется забыть. А если учесть, что райвенкловка наверняка меня заметила, едва окаменение будет снято, одного решившего немного подзаработать студента ждет позорное отчисление. Или Азкабан — тут уж как повезет.

Спрятать тело на пару месяцев, чтобы потом самому вылечить и подчистить воспоминания? Нереально! Чары поиска способны найти человека даже на другом конце земного шара, родового поместья под фиделиусом у меня нет, а немногие имеющиеся приятели вряд ли согласятся помочь. Впрочем, может, и согласятся, но в ответ затребуют такое, что я прокляну тот день, когда решил обратиться к ним с просьбой. Надейся только на себя — первое, чему учат в Слизерине. А пожизненное рабство — неважная альтернатива продолжительному соседству с дементорами.

— Ссашх, ты сегодня жаловался мне, что твоя недавняя охота вышла неудачной? Что ж, тебе повезло — можешь подзакусить этой грязнокровкой. Приятного аппетита!

Однако василиск, попробовав воздух раздвоенным языком, прошипел:

'Нет!'

— Почему?! — едва не задохнулся я от удивления.

'Хоссяин ссапретил ессть учеников его шшколы' — равнодушно пояснил змей, устроив голову на одном из колец своего массивного тела.

Дьявол! Зато понятно теперь, почему в нашу первую встречу он оставил меня в живых — я спустился в подземелья в школьной мантии, а факультетская магия, поддерживающая цвета галстуков и гербы на значках студиозусов, показалась василиску знакомой... Тяжело вздохнув, я с ненавистью поглядел на тело райвенкловки. Откреститься от грязной работы не удалось.

Нет, само убийство меня давно не пугало — спасибо приютскому воспитанию. Проблема заключалось в необходимости отвести подозрения от меня и Ссашха. Несчастный случай сымитировать не получится — уж больно характерное окоченение. Избавиться от трупа без следов также не выйдет — это ведь не какой-нибудь маггл, а значит, некоторое время поисковые заклинания будут работать даже на трансфигурированных частях тела. Остается последний вариант — пустить авроров по ложному следу. И, кажется, я знаю, как это сделать.

Не так давно мне в уплату одного долга сообщили, что дуралей Хагрид притащил в Хогвартс существо, по описанию очень похожее на акромантула. Вот его-то я и назначу козлом отпущения! Учитывая присущее аристократии отвращение к нелюдям, а также обнаруженные раны от паучьих жвал, которые я легко организую, никто не будет устраивать тщательное разбирательство и проводить дорогостоящие экспертизы. Тем более родители девчонки — обычные магглы. Ради кого стараться? А полувеликан и так учится в школе на птичьих правах. Влиятельных покровителей у него нет, умом не блещет, следовательно, от предъявленных обвинений отвертеться не сможет и отправится в Азкабан, как миленький. Гениальный план! Осталось только прикончить грязнокровку.

Уверен, любому школьнику в моей ситуации эта задача показалась бы невыполнимой. 'Аваду' использовать нельзя, механические повреждения наносить нельзя, любые проклятия и яды аналогично исключаются. Даже задушить девчонку не получится — в таком состоянии, если заткнуть ей нос и рот, первые признаки кислородного голодания проявится лишь через неделю. Однако мне снова повезло — я знал, как можно извлечь из окаменевшего тела энергетическую оболочку, ответственную за магический очаг. Проще говоря, душу. А без магии организованный василиском паралич закономерно приведет к смерти, и никакое зелье не поможет!

Соответствующее заклинание мне попалось в одной крайне любопытной книжке, не так давно найденной в Выручай-комнате. Причем любопытна она была не столько своим содержанием, в мельчайших подробностях описывающим многочисленные эксперименты над человеческими душами, сколько тем, что ее хозяином являлся сам профессор Дамблдор. Да-да, милейший джентльмен, обожающий сладкое и долгие разглагольствования на тему всепрощения и любви к ближним, оказался тем еще маньяком. Я его витиеватый почерк сразу опознал, получив лишний повод для гордости — мне Альбус еще в нашу первую встречу не понравился. Не знаю, почему остальные маги настолько слепы, что до сих пор не замечают притаившегося среди них волка в овечьей шкуре?

Ну, да ладно! Не представляю, что заставило профессора хранить свои записи в таком ненадежном месте, но щедрый подарок Дамблдора я оценил по достоинству. Ведь помимо эксклюзивных заклинаний, позволяющих напрямую работать с энергетическими оболочками, там содержался способ обретения бессмертия, которым я когда-нибудь обязательно воспользуюсь. Ну а сейчас... Я достал из кобуры волшебную палочку и направил ее на окаменевшее тело. И тут меня посетила шальная мысль. А почему бы не провести ритуал разделения души? Райвенкловке все равно предстоит умереть, так пусть ее смерть окажется не напрасной!

Закусив губу, я лихорадочно взвешивал все 'за' и 'против'. Стать бессмертным очень хотелось, да и момент уж больно подходящий. Место идеальное — магический всплеск скроют стены древнего замка, а разлитая в воздухе энергия надежно затрет все следы ритуала. Жертва имеется, силы и умений у меня достаточно — слабака-недоучку не сделали бы старостой школы. Одного не хватает — предмета, который мог бы стать основой для крестража. Хотя...

Я полез за пазуху и достал дневник, с которым уже несколько месяцев не расставался. Такие артефакты были у многих родовитых слизеринцев и являлись своеобразным символом статуса, вызывая острую зависть у остальных. Надо признать, штука очень дорогая. За свой я в прошлом году отвалил немаленькую груду золота — результат многодневных раскопок пыльных завалов Выручай-комнаты. Но не жалею об этом. Дневник своих денег стоил, поскольку был истинным шедевром артефакторики. Он мог выполнять функции думосброса, сквозного зеркала (при условии предварительной настройки с дневником-парой), защищенного хранилища информации... и даже собеседника.

Последнюю функцию я успел оценить после того как слил в приобретенную тетрадку немало своих воспоминаний. Делал я это поначалу лишь для практики в окклюменации, а потом из любопытства — мне было интересно, как быстро сможет развиться содержащаяся в артефакте псевдоличность. Результаты эксперимента поражали. Общаться с дневником день ото дня становилось все интереснее. Он уже оперировал сложными понятиями, мог грамотно анализировать новую информацию и даже выдавал полезные советы. Если дельце не выгорит, будет жалко лишиться такого подспорья в обучении. Однако бессмертие манило, заставляя забыть об осторожности. И я решился. Предупредив василиска, чтобы ни в коем случае не вмешивался, повесил на помещение заглушающие чары и приступил к делу.

Хоть Дамблдор и был конченным маньяком, преподавателем он являлся отменным. Изобретенная им методика в записках была изложена настолько ясно и понятно, что у меня с первого раза получилось создать нужное заклинание. А вот с отделением части энергетической оболочки пришлось повозиться. Этот процесс сопровождался мучительной болью, от которой не спасала даже окклюменция. В детстве мне не раз перепадало от сверстников, да и розги мисс Коул регулярно превращали в отбивную мою спину с задницей, но таких ощущений я не испытывал никогда. Казалось, я пытался отпилить себе руку тупой ржавой пилой.

Горячие слезы текли по моим щекам, изо рта вырывалось бессвязное шипение, палочка выписывала коленца. Я уже думал, что не справлюсь, но в один прекрасный миг все закончилось. Передо мной завис мутный шарик, поддерживаемый сложным заклинанием. Частичка меня. Залог моего бессмертия. Переведя дух и смахнув влагу с лица, я отогнал застилавшую сознание боль, сосредоточился и продолжил выписывать магические конструкты, сплетая вокруг клочка энергии плотное кольцо охранных чар. Добавив к ним положенные элементы, которые будут поддерживать крестраж, я аккуратно внедрил получившееся образование в дневник, стараясь не повредить уже имеющиеся в нем чары.

Это был самый опасный момент ритуала. В записках говорилось, что конфликт между магическими конструкциями весьма вероятен, но то ли профессор ошибся, то ли мне продолжало везти — кусок моей души уютно устроился в черной тетрадке и не собирался развеиваться или устраивать взрыв. Воодушевленный успехом, я повернулся к грязнокровке и произнес длинную фразу на латыни, выписывая палочкой руны поглощения и концентрации. В туалете резко похолодало, потускнели висевшие на стенах светильники, а из приоткрытого рта девчонки начало медленно выплывать светящееся облачко нежно-розового оттенка.

Спустя несколько томительно долгих секунд оно отделилось от тела и застыло в воздухе, напоминая морскую медузу — такой же полупрозрачный купол с десятками вяло шевелящихся тонких щупалец. Не мешкая, я применил следующее заклинание, которое впилось в светящуюся кляксу и начало ее безжалостно преобразовывать, лишая красок и формы. А когда процесс завершился, превратив медузу в бесформенную однородную массу силы, я произнес завершающую ритуал фразу, и ощутил, как в меня вливается мощный поток энергии, смывающий боль, восстанавливающий поврежденную душу и дарящий незабываемое наслаждение.

Мои губы сами собой растянулись в торжествующей ухмылке. Прикрыв глаза, я без остатка растворился в этом прекрасном чувстве, крепко сжимая в руке свой дневник...

* * *

Осознав себя стоящим посреди ритуального зала, я захлопнул черную тетрадку и ошалело помотал головой. Да уж, теперь многое становится понятным. Во-первых, нездоровое желание Реддла наклепать как можно больше крестражей. Магическое число семь, уникальные свойства выбранных предметов — все это фанонная чепуха. На самом деле Тому просто нравилось создавать 'якоря'. И не удивительно, ведь награда за опасный ритуал — неописуемое удовольствие, ради которого вполне можно вытерпеть пару минут дикой боли. Во-вторых, фикрайтеры, опровергающие факт существования в школе древнего василиска могут идти лесом! Змеюка имеется. Глупая, смертельно опасная рептилия, продолжающая выполнять приказы, на которые ее запрограммировал хозяин.

В-третьих, уникальность первого крестража, обладавшего собственной личностью, также получила разгадку. Оказывается, дневник Реддла изначально являлся артефактом, снабженным поведенческой матрицей. Типа говорящего зеркала или магического портрета. Обладая воспоминаниями оригинала, он был способен на самостоятельные действия. Пусть глупые, а порой самоубийственные, но не следует забывать, что речь идет об огрызке личности, вобравшей в себя лишь наиболее яркие черты Тома — тщеславие, самоуверенность, презрение к магглорожденным и так далее. Надо полагать, в каноне директору было легче легкого контролировать спевшуюся (вернее, списавшуюся) парочку Джинни-Том и направлять ее в нужное русло. А первокурсница и кривое отражение Реддла даже не заподозрили, что их дергает за ниточки умелый кукловод. В-четвертых...

Я мысленно оборвал себя. Итоги можно подвести и потом, а сейчас, пока пентаграмма еще активна, следует заняться диадемой. Достав из сундука вышеозначенное украшение, я поместил его в центр магического рисунка, уже привычно настроил сознание на оперирование 'тонкими материями' и приступил к вдумчивому изучению артефакта.

Первое, что я выяснил — с момента создания своего первого 'якоря' Реддл поднаторел в чарах. Сложность защитных конструктов крестража поражала. Я даже не представлял, за что нужно хвататься, чтобы распутать этот Гордиев узел. Но этим сюрпризы крестража не исчерпывались. Осторожное касание моих 'щупалец' моментально вызвало ответную реакцию — я почувствовал давление на разум. А когда попытался уничтожить блоки подпитки, меня настиг мощный ментальный удар, который не смогла отразить пентаграмма.

В моем сознании возник страх. Липкий, иррациональный. Он проникал под спешно выстроенные окклюментные щиты и сбивал с мысли. Вдобавок к нему в ушах поселился противный шепот. Пока неясный, напоминающий шорох морского прибоя, но с каждой минутой становившейся все громче. Пришлось забыть об осторожности и положиться на грубую силу. Опознавая знакомые узоры, я кромсал нити заклинаний, рвал на части оказавшиеся удивительно прочными рунные цепочки, пытаясь создать в них брешь и выдернуть паразита из диадемы.

Крестраж сопротивлялся. Шепот окреп и превратился во вкрадчивый голос, убеждавший меня остановиться, отступить, сделать перерыв, чтобы отдохнуть и набраться сил. Ментальные щиты становилось держать все сложнее, а клубок чар и не думал выпускать осколок души из своего чрева. Вдобавок ко всему начал угасать рисунок на полу. Тогда я решился на отчаянный шаг — отпустив окклюментные техники, собрал свою волю в единый стержень и что есть силы принялся долбить им по 'яйцу' защитных заклинаний. А крестраж не преминул воспользоваться моей ошибкой, и спустя пару секунд я получил возможность в полной мере ощутить на себе невероятную мощь ограждающих чар, созданных талантливым легилиментом.

— НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ! — грохотало в моем сознании. — ТЫ ЖЕ НЕ НАСТОЯЩИЙ ДАМБЛДОР, А ВСЕГО ЛИШЬ НИКЧЕМНЫЙ МАГГЛ!

Разум соглашался с этим утверждением, но врожденное упрямство заставляло продолжать. И я снова и снова атаковал казавшуюся непреодолимой защиту.

— У ТЕБЯ НЕ ХВАТИТ СИЛ!

Пусть так! Но я все равно не отступлю! Не имею права!

— ЭТО БЕСПОЛЕЗНО!

Собрав всю свою ярость, все свое отчаяние, я наносил удар за ударом в одну точку. Уже не надеясь на успех, а просто не желая сдаваться без боя. Энергии в рунах пентаграммы с каждой секундой оставалось все меньше, глаза заливал едкий пот, во рту появился неприятный металлический привкус, однако я продолжал изображать дятла. И в какой-то момент 'скорлупа' не выдержала. С хрустальным треском разорвался остов заклинания, стенки казавшегося неприступным кокона смялись, открывая доступ к частичке души Волдеморта. Почувствовав вкус победы, я из последних сил начал расширять пролом, извлекая свою законную добычу.

— ПОСТОЙ! — у голоса, обосновавшегося в моих ушах, внезапно прорезались молящие нотки. — Уничтожать этот крестраж глупо и непродуктивно! Он еще может пригодиться. Например, для выяснения точного местоположения основы.

Замечание было разумным, однако у меня уже не осталось сил, чтобы его толком осмыслить. С натужным рыком я потянул на себя пульсирующий комок мрака, сбрасывая пытающиеся его удержать чары. Рывок, чей-то оглушительный истошный вопль — и вот передо мной зависла очередная чернильная клякса, а оборванные нити заклинаний распадаются на части и растворяются в океане бушующей вокруг силы, от которой уже начал подрагивать затхлый воздух подземелья.

Верная палочка в моей ладони, однако навести ее на цель непросто. Руки словно налиты свинцом, в глазах двоится, а сознание грозит отключиться в любой момент. Наконец мне удается направить кончик своей указки в черное пятно. Короткое 'perdere' развеивает ошметок, а в следующий миг вспыхивает отработавшая свое пентаграмма, высвобождая крохи оставшейся в ней силы и превращаясь из магического конструкта в обычный рисунок.

Выброс не обходится без последствий, но, к счастью, серьезных разрушений не приносит. Меня просто отбрасывает к стене сильным толчком. Растянувшись на грязном полу и чувствуя острую боль в отбитой коленке, я безучастно смотрю в потолок. Радоваться нет сил, мой разум опустошен. Хочется лишь одного — отключиться. Раствориться в окружающей меня тьме, которую силится разогнать старый магический светильник, чудом переживший буйство энергии. И я не могу сопротивляться этому желанию. Закрыв глаза, я разрешаю измученному сознанию насладиться заслуженным отдыхом.

Однако скользнуть в блаженное небытие не удалось. За миг до этого в утомленный разум ворвалось шипение, трансформировавшее в наполненные гневом слова:

'Кххто ты и ссачем меня рассбудил?!'

Глава 19

Правду говорят, в моменты смертельной опасности у человека пробуждаются скрытые резервы. Вот и сейчас, я был абсолютно уверен в том, что в моем теле не осталось ни капли силы, но пробирающее до костей шипение убедило меня в обратном. Страх мгновенно прогнал усталость и заставил мозги заработать.

Гадать, кто пожаловал ко мне на огонек, не приходилось. Похоже, ментальный импульс, сопровождавший уничтожение первого крестража, оказался настолько сильным, что достиг логова древнего змея и заставил того выйти из спячки. Ну а второй выброс подсказал разбуженному василиску, где искать самоубийцу, посмевшего проникнуть во владения Салазара. А теперь, уважаемые знатоки, внимание — вопрос: как мне в данной ситуации уцелеть?

На магию можно не надеяться. В таком состоянии я 'аваду' не выдам даже при большом желании, а все прочее василиску — что слону дробина. Ниппи звать бесполезно. В Тайную комнату домовикам хода нет, а если малыш и сумеет пробить установленный Слизерином барьер, то вряд ли избежит парализующего удара. У змей, насколько я помню, хорошие рефлексы — ушастик даже пискнуть не успеет. Конечно, можно обратиться за помощью к Фоуксу, но на разблокировку канала потребуется время. Да и василиск, обладающий природным даром ментальной магии, наверняка услышит обращенный к фениксу зов и отреагирует соответственно. Значит, остается одно — попытаться договориться.

— Здравствуй, Ссашх! — прошипел я на парселтанге. — Прости, что потревожил твой сон. Я не хотел тебя будить. Просто мне было нужно укромное место, чтобы провести опасный магический ритуал. Чем я могу искупить свою вину?

Короткие понятные фразы и слова, исключающие любую двусмысленность. Не знаю, насколько разумен гигантский змей, но мою речь он понять должен. Тем более парселтанг основан на прямом ментальном общении, напоминающем связь между хозяином и фамильяром, а значит, смысл моего спича в любом случае дойдет до василиска.

'Тебе иссвестно мое имя' — то ли констатировал, то ли спросил змей.

Помогая себе руками, я со стоном принял сидячее положение, облокотился спиной на холодную стену и оглядел своего собеседника. Случайно окаменеть я не боялся, ведь василиск — это вам не древнегреческая Горгона. Пока змей не захочет, его взгляд не причинит мне вреда. В противном случае не помогут ни заклинания, ни защитные амулеты, ни кочующая из фика в фик фанонная ересь типа очков-зеркалок.

Питомец Салазара был огромен. Диаметр его туловища превышал полтора метра, массивная клиновидная голова с необычным напоминавшим корону гребнем придавала древнему созданию сходство с драконами. Длину пресмыкающегося навскидку определить было сложно — хвост скрывался во тьме коридора, но она явно превышала два десятка метров. Да уж, в просмотренном воспоминании змей казался меньшим. Подрос за полсотни лет? Или дело в неудачном ракурсе обзора? Спрашивается, как с такой тварью в каноне умудрился совладать Поттер? Вот уж точно, везучий сукин сын!

— Твое имя я узнал у Наследника, — сообщил я Ужасу Хогвартса. — А меня зовут Альбус. Я — директор школы, построенной твоим хозяином.

'Альбусс, — прошипел василиск, словно пробуя имя на вкус, наклонил голову и, не мигая, уставился на меня своим зеленовато-желтым глазом с вертикальным зрачком, будто светящимся изнутри. — А где маленький змеенышш, нассывавший себя преемником хоссяина? Он обещал мне корову, но так и не пришшел!'

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но если хочешь корову, я добуду тебе ее. Мне не трудно.

Василиск задумался, лизнул воздух раздвоенным языком и нахально заявил:

'Хочу две коровы! Я очень голоден!'

Вымогатель хвостатый! Однако не в моем положении торговаться.

— Договорились! Будут тебе коровы! Но чуть позже.

Змей растянул пасть, демонстрируя длинные ядовитые клыки, и недовольно зашипел.

— Да погоди ты злиться! — не менее недовольно зашипел я в ответ. — Я не хочу тебя обмануть! Просто у меня нет привычки таскать в карманах разную живность, и за едой мне в любом случае придется подняться наверх, а после ритуала я настолько ослаб, что даже шевелюсь с трудом. Мне нужно немного отдохнуть, набраться сил... Кстати, чем ты вообще питаешься, когда не спишь? Ведь в школе и ее окрестностях, насколько я знаю, коров нет, а есть учеников тебе хозяин запретил.

Ну вот, едва опасность миновала, у меня тут же проснулось любопытство. А лучше бы инстинкт самосохранения включился! Ведь это поистине гениальная мысль — выяснять у голодного василиска особенности его рациона! Премию Дарвина присуждали и за меньшие достижения.

Гигантский змей был со мной солидарен. Поглядев на меня, как на конченного психа, он занялся осмотром ритуального зала. Подполз к магической лампе, сощурился от источаемого ей света, но опасности в безделушке не углядел, затем обнюхал участок пола с пентаграммой, тронул кончиком хвоста валявшуюся рядом с сундуком метлу и только тогда ответил:

'Когда ссильно проголодаюссь, я выполссаю на оххоту в лесс. Ловлю рассную дичь. Крупную и мелкую — какая попадетсся. Но большше вссего я люблю неправильных лошшадей. Они ссамые ссытные!'

— Неправильных? — удивился я. — Это как?

Змей издал звук, очень похожий на пренебрежительный фырк, но соизволил уточнить:

'В лессу рядом со шшколой живут лошшади обычные, у которыхх четыре ноги. А иногда туда ссабредают неправильные, у которыхх их шшесть.'

У меня отвисла челюсть. Шесть ног? Василиск что, на кентавров охотился? Интересное кино! Но вдвойне интересен тот факт, что змей умеет считать. Похоже, воспоминания Тома несколько не соответствовали действительности — разум у тысячелетнего пресмыкающегося был развит неплохо.

— Спасибо, что объяснил, — прошипел я. — А как часто тебе нужно есть?

От пресмыкающегося пришла волна недовольства. Видимо, змею начало надоедать мое любопытство, поэтому пришлось пояснить:

— Я не просто так интересуюсь. На мне лежит ответственность за школу, а значит, за тебя в том числе. И мне бы очень не хотелось, чтобы ты с голодухи начал охотиться на сотрудников или гостей Хогвартса. Так что, рассказывай!

Поразмыслив, василиск принял аргумент, свернулся рядом со мной кольцами и поделился подробностями собственной физиологии, о которых в прочитанной Альбусом литературе не упоминалось. Как оказалось, если змей пребывает в спячке, еда ему вообще не нужна. Он способен провести сотни лет в теплом гнезде, не испытывая дискомфорта. Однако если василиск бодрствует, ему нужна минимум одна 'неправильная лошадь' в месяц. Можно и больше — желудок позволяет. Но в таком случае после обильной трапезы гигантское пресмыкающееся в течение несколько недель будет вялым и сонным, пока не переварит проглоченную пищу.

— А что у тебя попросил Наследник за корову? — поинтересовался я, вспомнив просмотренный эпизод из памяти Тома.

'Сстарую шшкуру и яд, — прошипел василиск. — А что, ты тошше хочешшь их получить?'

Я задумчиво почесал в затылке. В принципе, наличные средства у меня имеются, и заниматься реализацией ценных ингредиентов нет нужды... Стоп! Что это со мной? Куда подевался мой родной хомяк, который у любого нормального попаданца автоматически превращается в бессмертного монстра с отменным аппетитом? Видимо, покурить вышел. Иначе не объяснить, почему я вместо повторения известной поговорки о том, что денег много не бывает, все больше склоняюсь к мысли, что накопленных Дамблдором богатств хватит мне до конца жизни. И даже внукам останется, если таковые вообще появятся.

В общем, я уже собирался отказаться от весьма щедрого предложения, но, слава Мерлину и Моргане, мой хомяк оказался ответственным. Уходя на прогулку, он поручил своей верной напарнице-жабе приглядывать за непутевым хозяином. Очнувшись от изумления, та быстро сумела справиться с напавшим на меня смертельно опасным вирусом альтруизма и заявила, что шкуры и свежий яд тысячелетнего василиска — это ведь не обязательно деньги. За них можно получить уникальные услуги, эксклюзивную информацию, приобрести полезные связи в закрытых кругах...

— Тебе будет не жалко их отдавать? — на всякий случай уточнил я у змея.

'Нет' — ответил тот.

— Тогда возьму. Пригодится в хозяйстве!

'Но только после того, как принесешь коров!' — заявил Ссашх.

— Договорились, — отозвался я и принялся за инвентаризацию своего тела.

Состояние организма было, мягко скажем, далеким от идеального и очень напоминало гриппозную лихорадку. Конечности подчинялись плохо, пострадавшая коленка немилосердно ныла, болела спина, кости и даже суставы. На фоне этого сухость во рту, легкая тошнота и упадок сил казались незначительными мелочами, а об изгвазданной одежде можно даже не упоминать. Оглядевшись, я обнаружил неподалеку свои очки-половинки, слетевшие при падении. Кое-как дополз до них и водрузил артефакт на нос. Выброс силы не повлиял на его работоспособность — в этом я убедился, увидев сияние магии, которое источала валявшаяся рядом волшебная палочка.

Вернув указку на законное место в рукав, я попробовал подняться. Сперва встал на четвереньки, потом со старческим кряхтением, придерживаясь за стеночку, эволюционировал до прямоходящего примата. Переждав острый приступ головокружения, я поплелся собирать свои вещи под внимательным взглядом василиска. Поднял рюкзак, сунул туда бутыль с дневником. Диадема после недолгих поисков обнаружилась под змеиным хвостом, на вид целая и невредимая. Проверять я ее не стал — ни к чему лишний раз испытывать терпение голодающего. Спрятал украшение в рюкзак, забросил его за спину, оседлал метлу и попытался взлететь.

Ага, хрен там! Артефакт работать отказывался. И дело было вовсе не в чарах. Просто силы на их активацию у меня не осталось, ритуал исчерпал все до донышка. Ну да, мог бы сразу догадаться! Ведь волшебники гриппом не болеют, и моя 'лихорадка' являлась всего лишь характерным симптомом полного магического истощения. А это однозначно песец! В таком состоянии я не то, что метлу не активирую — захудалый 'люмос' не зажгу! И как теперь выбираться на поверхность?

— Приплыли! — разочарованно выдохнул я и повернулся к змею: — Ссашх, у меня тут возникла проблема. Я израсходовал всю свою магию и самостоятельно подняться в замок не способен. Так что у нас с тобой есть два варианта: либо ты поможешь мне добраться до замаскированного входа наверху, либо я зову на помощь своего друга феникса. Твое решение?

Василиск думал недолго. Наклонив голову к самому полу, он решительно приказал:

'Ссабирайсся на меня!'

Неожиданно. Но я не особо удивился. Во-первых, потому что сил на эмоции почти не осталось, а во-вторых, взгромоздиться на гигантского змея оказалось той еще задачкой. Ссашх ведь — не ездовой скакун, никакого седла со стременами у него не имелось, а крепкая темно-зеленая кожа Ужаса Хогвартса оказалась гладкой и очень скользкой. Хвататься за гребень я не рискнул — а ну как оторву еще? Сам-то я тоже далеко не пушинка! Проблему удалось решить при помощи подставки в виде позабытого сундука и страховки василиска, который, устав от моей бестолковой возни, принялся подталкивать горе-наездника кончиком хвоста в мягкое место.

Устроившись у змея на 'загривке', я сделал крайне важное открытие. Оказывается, таланты василисков одной ментальной магией не ограничиваются. Едва Ссашх пошевелился, я почувствовал, что некая сила крепко прижала мое тело к холодной змеиной коже. Причем я мог водить по ней ладонью, мог вертеть головой, но вот оторвать руку или выпрямиться — хренушки! А пока я осмысливал этот необычный феномен, змей развернулся и практически бесшумно скользнул во тьму коридора, сходу набрав приличную скорость. Я оглянуться не успел, как ритуальный зал остался за поворотом.

К сожалению, насладиться прелестями путешествия мне не удалось, поскольку магический светильник я захватить не догадался, а извлекать палочку и проверять свою догадку насчет 'люмоса' поостерегся. Не дай бог, еще выроню! Лучше не рисковать. Ссашху же отсутствие света нисколько не мешало. Змей уверенно ориентировался в окружающем нас мраке — то ли за тысячу лет успел изучить каждый камешек здешнего подземелья, то ли подобно летучим мышам от природы обладал развитой способностью к эхолокации.

Спустя полминуты мы добрались до огромного грота-коллектора, нырнули в нужный тоннель и начали подниматься. Опять-таки исключительно благодаря удивительной магии василиска. Уверен, для обычных змей эти прямые наклонные трубы стали бы серьезным препятствием, а мой 'скакун' даже скорость не сбавил! Интересно, а по вертикальным поверхностям он ползать умеет?

Заветный проход Ссашх открыл самостоятельно. Уловив исходящий от василиска ментальный импульс, заставивший стену туалета разъехаться, я еще задумался над странным фактом — почему речь змея, звучащая у меня в сознании, изобилует шипящими. Ведь парселтанг — это не язык в общепринятом смысле. В нем звуки вообще не важны, а смысл передают образы, транслируемые напрямую в разум собеседника. Вот лично я шиплю лишь по старой Альбусовской привычке — чтобы концентрацию не сбить, но зачем это василиску...

Впрочем, одно объяснение у меня имеется — странный выбрык подсознания. Мой разум уверен, что змеи должны шипеть, вот он и старается, добавляя в мыслеречь Ссашха специфический 'акцент'.

'Приеххали! Сслессай!' — вырвал меня из лингвистических раздумий прозвучавший в голове голос василиска.

Щурясь от яркого света, я поспешил подчиниться, едва ощутил, что странная магия, приклеивающая мои конечности к шкуре змея, ослабила свою хватку. Соскользнув со спины гигантского пресмыкающегося, я приземлился на жесткий пол туалета и скривился — ушибленная коленка решила порадовать меня острой болью. Неужели все-таки перелом? Вот уж некстати!

'Я буду шшдать! — строго заявил василиск. — Но недолго. А ессли обманешшь...'

— Можешь не продолжать! — перебил я его. — Я — не Наследник и слово свое держу. Пообещал накормить — значит, накормлю!

Змей молча кивнул. Помахал на прощание перед лицом своим раздвоенным языком и ловко скользнул в проход. Дождавшись, пока хвост Ужаса Хогвартса скроется в темноте лаза, я отдал команду чарам защиты. Со скрежетом стена с умывальниками вернулась в свое исходное положение. И только тогда я позволил себе облегченно выдохнуть. Уф, вроде бы, пронесло!

Однако тот удивительный факт, что я остался в живых, иначе как везением объяснить невозможно. Момент первый: если бы уничтожение второго крестража не отняло у меня столько сил, я бы встретил василиска на своих двоих и закономерно окаменел бы, толком не успев сообразить, откуда исходит опасность. Ведь Ссашх, не ощутив 'запаха' знакомой магии, точно не стал бы разговаривать с непрошенным гостем. А вот с не представляющим опасности полутрупом — пожалуйста!

Момент второй: если бы я не удосужился просмотреть воспоминание из дневника, то вряд ли смог бы наладить со змеем конструктивный диалог. Да что там, даже отсутствие в подземелье Фоукса в итоге сыграло мне на руку! Пусть в каноне птах благополучно выклевал глаза своему противнику и остался цел, в реальности я бы на победу феникса не поставил. А присутствуй пернатый рядом со мной в ритуальном зале, избежать схватки точно не получилось бы... Хм, и кто это недавно завидовал удачливости канонного Поттера?

Отогнав мрачные мысли, я выяснил, что разборки с крестражами отняли у меня намного больше времени, чем планировалось. Судя по небу за окном, сейчас где-то часов пять утра. Где в такую рань мне можно найти двух буренок я не представлял. Зато знал одного светловолосого мага, который наверняка поможет мне решить данную задачку. Наведавшись в одну из кабинок и на практике оценив работоспособность местной сантехники, я направился к выходу.

Но уже спустя десяток шагов понял — своим ходом до своего кабинета я вряд ли доберусь. Свалюсь где-нибудь по дороге. Сейчас, когда опасности на горизонте не наблюдалось, а в крови уже не бурлил адреналиновый коктейль, усталость навалилась на меня огромной свинцовой чушкой, грозя раздавить в любой момент. Вдобавок пострадавшая конечность при каждом движении простреливала болью, из-за чего мне приходилось пародировать незабвенного доктора Хауса, потерявшего где-то свою трость. Чувствуя, как сознание с каждой секундой все сильнее заволакивает противный серый туман, я плюнул на осторожность и вызвал Ниппи.

Спустя пару секунд передо мной появился облаченный в знакомую наволочку заспанный эльф, смешно потирающий мордочку своими лапками. Оценив мое плачевное состояние, он переменился в лице и горестно запричитал. Мол, Ниппи — плохой домовик, за работой в больничном крыле напрочь забыл о своих обязанностях, из-за чего бедному господину директору приходится ходить в грязной и рваной одежде... Ну, или как-то так. Я не особо прислушивался, а просто протянул малышу руку и хрипло приказал:

— Перенеси меня в мои апартаменты.

— Да, господин директор, — пропищал ушастик, и ухватился за мои пальцы.

В этот раз наше перемещение сопровождалось теми же неприятными ощущениями, что и обычная аппарация. Так получилось потому, что Ниппи пришлось использовать собственную силу. Я не дал своему слуге ни капли, и даже более того — за те несколько мгновений, пока эльф меня касался, успел высосать из его тщедушного тельца толику энергии. Совсем немного, но этого количества оказалось достаточно, чтобы развеять туман перед глазами и придать мне бодрости.

Оглядевшись, я увидел знакомую обстановку своей спальни и шепотом, чтобы не разбудить до сих пор пребывающую в царстве снов Минерву, обратился к боязливо отдернувшему лапку домовику:

— Прости, Ниппи. Я случайно. Больше такого не повторится.

Ушастик в ответ испуганно закивал. Отпустив слугу восвояси, я достал из шкафа книгу-тайник. Покосился на спящего анимага, капнул на шкатулку своей кровью и достал философский камень. Единственную вещь, способную быстро и качественно вернуть меня в ряды полноценных магов.

Конечно, для таких случаев существовали разные эликсиры-стимуляторы и восстанавливающие зелья, однако их в загашнике у Альбуса не водилось (в них не было нужды, поскольку непродуманные авантюры директор не любил и последний раз маялся магическим истощением в далекой сопливой юности), а обращаться к Помфри и выслушивать очередную лекцию на тему недопустимости подобного отношения к своему здоровью... Нет уж, спасибо! Тем более колдомедик способна под видом врачебной помощи накачать меня снотворным (разумеется из благих намерений!), а у меня каждая минута на счету.

Исходивший от красного камешка ручеек энергии омывал приятным теплом мое уставшее тело, прояснял сознание и дарил наслаждение. Конечно, не такое, как океан полученной из чужой души силы, но весьма ощутимое, заставившее меня растянуть губы в улыбке и прикрыть глаза. Ка-айф! Словно посаженный на голодный паек домовик, я жадно впитывал источаемую артефактом энергию, пока не ощутил, что сосущая пустота в моем теле немного заполнилась, и я уже способен использовать простейшие заклинания.

Достав волшебную палочку, я попытался установить над кроватью купол тишины. Мастерство не подвело, чары вышли, как по учебнику, хотя расставаться с силой было невероятно сложно. Оценив полученный результат и признав его удовлетворительным, я отправился в кабинет, где прямо с порога крикнул:

— Фоукс, просыпайся!

Вздрогнув, феникс достал голову из-под крыла, оглядел меня осоловелым взглядом и удивленно курлыкнул:

'Ты что, с кем-то дрался? А меня почему не позвал?!'

— Ни с кем я не дрался, успокойся! Просто ритуал вышел утомительным, а место его проведения — очень грязным. Но сейчас у меня нет времени на объяснения. Нужна твоя помощь. Помнишь мага, с которым я беседовал несколько дней назад? Люциуса Малфоя?

'Того, которого ты называл павлином? — уточнил птах. — Помню!'

— Он мне очень нужен.

Феникс коротко кивнул, вспорхнул со своей жердочки и исчез в облаке пламени, оставив меня посреди кабинета с открытым ртом. А ведь я только хотел попросить фамильяра поработать почтовой совой, доставив блондину записку с просьбой срочно прибыть в Хог. Еще подумал, что пока аристократ будет продирать глаза и наводить подобающий случаю марафет, я успею переодеться и привести себя в порядок. Однако излишне инициативный Фоукс меня опередил... Блин, он что, действительно собирается прямо сейчас притащить ко мне Малфоя? Вот черт!

Сжав палочку, я принялся вспоминать заклинания, способные привести мою одежду в божеский вид. Вот только оригинальный Дамблдор за годы обитания в Хогвартсе привык пользоваться услугами домовиков, и на ум ничего не толкового приходило. А спустя пару секунд рядом со мной из пустоты соткался огненный вихрь, из которого на пол выпал облаченный в нежно розовую ночную сорочку блондин. Огонь быстро погас, сжавшись и превратившись в феникса, который довольно курлыкнул нечто типа: 'Получите и распишитесь!', после чего приземлился на свой насест.

— Альбус? Что за дурацкие шутки?! — воскликнул Малфой.

— Спасибо, Фоукс! И что бы я без тебя делал? — улыбнувшись польщенному птаху, я спрятал палочку и подал руку аристократу, помогая тому подняться. Когда же тот утвердился на ногах, заметил: — Милая рубашка. Сам выбирал или супруга?

Павлин мой комплимент не оценил. Яростно сверкая глазами, он язвительно уточнил:

— Господин директор, вы похитили меня из собственной постели, чтобы поинтересоваться предпочтениями в цветовой гамме нательного белья?

— Нет. На самом деле мне от тебя нужны только коровы.

— Что? — опешил маг.

— Коровы, — терпеливо повторил я. — Парнокопытные жвачные животные, относящиеся к классу млекопитающих. Живые, крупные, в количестве двух штук. Сможешь достать?

У Малфоя вытянулось лицо:

— Но почему вы решили обратиться с этим именно ко мне? И к чему вообще такая спешка?

— Почему? Так ведь у меня больше нет знакомых, владеющих животноводческой фермой... Зато имеется василиск, когда-то давно принадлежавший Салазару Слизерину. Большой и очень голодный. И если сейчас ты поможешь мне с добычей скотины, в качестве благодарности, так уж и быть, я доверю тебе реализацию шкур и яда древнего змея.

От Люциуса пришла волна изумления. Внимательно оглядев потрепанного меня, волшебник в розовом даже рот приоткрыл, словно какой-то плебей. Однако надо отдать должное бизнесмену, он быстро осмыслил полученную информацию, взял себя в руки, вернув на холеное лицо маску невозмутимости, и деловито уточнил:

— Когда нужны коровы?

— Полчаса назад! Люц, что за глупые вопросы?

— Еще какие-нибудь пожелания будут?

— Снейп еще у тебя? — поинтересовался я.

— Да. Заготавливает аконитовое зелье в промышленном масштабе.

— Пусть выдаст тебе емкости для яда. Обычное стекло тут не годится, а у Северуса в запасах наверняка отыщутся длинные хрустальные колбы с крышками... Только не вздумай притащить зельевара с собой! И о василиске особо не распространяйся. А то, сам знаешь, народ у нас жадный и завистливый. Если не найдут способа отобрать, так уничтожат.

Малфой криво ухмыльнулся:

— Могли бы и не пояснять.

Разведя руками, я вернул ухмылку, после чего понаблюдал за тем, как полуголый аристократ исчезает в камине.

'Василиск?' — обеспокоенно спросил феникс.

— Ага, — устало откликнулся я. — Древний житель Хогвартса, носящий почетное звание Ужаса и обладающий разумом. Этот змей десятки лет спал в здешних подземельях, пока я случайно не разбудил его выбросом магии. А приползя ко мне на огонек и познакомившись с новым директором школы, Ссашх первым делом пожаловаться на отсутствие пищи. Сам он, по сути, является еще одним уровнем защитных систем замка, придуманных Основателями. На учеников василиску хозяин нападать запретил, преподаватели змею не интересны... если, конечно, они специально не будут лезть к нему в логово, вот я и решил помочь голодающему. А что? Полезная зверушка — пусть себе живет!

Фоукс наклонил голову на бок и с подозрением заявил:

'Мне кажется, ты что-то недоговариваешь!'

— Извини, но на полноценный рассказ о ночных приключениях у меня сил нет. Выложился на полную катушку. Я ведь сейчас на ногах держусь только благодаря внешней подпитке, — я продемонстрировал фамильяру чудо-камешек, который до сих пор сжимал в кулаке. — А мне еще обратно в подземелья спускаться... В общем, все подробности потом! Как отдохну.

Птах смутился:

'Прости. Может, тебе слез накапать?'

Вспомнив о недавних опасениях, я отказался. Сейчас мне нет необходимости стимулировать регенерацию и лечить свой организм. Нужно лишь насытить его энергией, а с этим прекрасно справится философский камень. Уверен, такими темпами еще час-полтора, и я вернусь в норму!

Успокоив Фоукса, я спрятал в шкаф очищенные артефакты и бутыль с остатками рунного зелья. Затем наведался к себе в комнату, на всякий пожарный проверил чары на кровати, забрал из платяного шкафа первый попавшийся костюм и отправился мыться. Сбросив источающие ароматы деревенского сортира тряпки, в которые превратилась моя одежда, я принял душ, отметив, что сало уже не свисает с моих боков, а необъятных размеров пузо приняло вполне себе терпимые очертания среднестатистического пивного животика. Так сказать, уже не жирдяй, но еще не атлет. Приятно. Теперь бы еще мышцы накачать, и будет совсем хорошо!

Долго нежиться под прохладными струями я себе не позволил. Вытерся, облачился в костюм и отправился встречать гостя, голос которого уже доносился из камина. Да, Малфой продемонстрировал чудеса оперативности. С момента экстренной побудки прошло всего минут двадцать, а он не только успел сменить розовое недоразумение на щегольский костюм, но и раздобыл все требуемое. Ступив на паркет директорского кабинета, блондин протянул мне два небольших черных чемоданчика. Один был снабжен вязью рун, обеспечивающих расширение внутреннего пространства и облегчения веса, а во втором на мягкой подложке покоились четыре вместительные хрустальные колбы.

Чемоданчики отправились в рюкзак, в котором осталась только метла, предусмотрительно захваченная мной из ритуального зала. При этом никакого парадокса со взаимодействием свернутых пространств, который любили описывать желающие поумничать фикрайтеры не произошло. И не удивительно. Сумка с чарами расширения благополучно принимала в свои недра и диадему, и дневник, и все прочее. Так почему она должна как-то иначе реагировать на артефакт, подобный себе? Косой же переулок не собирается схлопываться или инвертироваться в пространстве только потому, что в нем находится магазин, торгующий беразмерными чемоданами?

Попросив Люциуса немного подождать и сунув в руки аристократа томик Конан Дойля, чтобы тот не скучал, я мысленно попросил Фоукса приглядеть за порядком в мое отсутствие и отправился на второй этаж. Повторный спуск прошел без каких-либо эксцессов. Ссашх обнаружился в зале со статуей Салазара. Выпустив на свободу малфоевских буренок, я имел сомнительное удовольствие насладиться зрелищем трапезы Ужаса Хогвартса.

Ну, что сказать... Ничего нового или удивительного. Дома я по каналу 'Дискавери' видел документальную передачу о змеях, в которой демонстрировали кадры заглатывания гадюкой задушенной мышки. Увеличить размер действующих лиц на пару порядков — вот и готова малоаппетитная картинка 'василиск и коровы'. В довесок к ней я получил возможность ощутить на себе отголоски знаменитого парализующего удара. Мощная штука, однако! Меня пробрало до самых печенок. Что ни говори, а эта специфическая техника — плод уникальной магии редких созданий, основа которой кроется в менталистике. Недаром ведь она способна воздействовать даже на нематериальные привидения, одним решительным ударом останавливая все процессы их псевдоразума.

После перекуса василиск заметно подобрел и даже поблагодарил меня за сытную дичь. От своих обещаний он не отказывался. Сначала выставил клыки и с моей помощью нацедил в захваченные склянки несколько литров мутной жидкости, а потом притащил из своего логова пару сброшенных шкур. Хоть я уже знал из воспоминаний Дамблдора, что данный материал обладает невероятной прочностью, удивительной эластичностью, высокой сопротивляемостью едким веществам и даже чарам, но все равно не мог разглядеть в этой груде рваного брезента величайшую драгоценность, за которую артефакторы были готовы отдать сумасшедшие деньги.

Спрятав подарок в малфоевский чемодан, я немного пообщался со змеем. Предупредил, чтобы тот не трогал двуногих, если вдруг наткнется на них время прогулок по ночному лесу (до кентавров мне не было дела, а вот работающих на Люциуса оборотней подставлять не хотелось). Попросил, чтобы не охотился на пауков — они все равно невкусные. Пообещал через недельку-другую снова к нему заглянуть с очередной порцией еды — пусть не спешит снова впадать в многовековую спячку.

Возможно, не будь я таким уставшим, наверняка расспросил бы василиска о его хозяине. Все-таки Ссашх был довольно наблюдательным змеем, знал многое и, вполне вероятно, мог бы пролить свет на загадку внезапного исчезновения одного из Основателей. Однако схватка с крестражами и последующие волнения морально истощили меня, и мое любопытство в кои-то веки не спешило подавать голос. Распрощавшись с обитателем подземелий, я своим ходом поднялся через канализационный сток в туалет, стер руны на двери, чтобы бессменная хранительница секрета Тайной комнаты смогла вернуться на свое привычное место, и поплелся к себе в башню.

— Плохо выглядите, господин директор!

Именно такими словами встретил меня оторвавшийся от книги Малфой.

— Поверь, чувствую я себя еще хуже, — признался я и вручил блондину чемоданы. — Яда вышло около галлона, шкуры голодающий выделил только две, зато ими можно обернуть паровоз. Надеюсь, ты сам разберешься, как это все использовать для нашей обоюдной выгоды. Твою фантазию я не ограничиваю — можешь хоть всю гильдию зельеваров посадить на крючок, лишь бы толк вышел. Следующая поставка редких материалов ожидается через неделю, так что рекомендую подготовиться заранее... И на этом с василиском закончим. Что там у тебя с паучьей фермой?

— Все отлично. Мастера закончили настраивать оборудование, первая партия охотников уже вернулась с добычей. Если все пройдет успешно, спустя пару недель мы получим образцы готовой продукции, и можно будет начинать прощупывать рынок сбыта.

— Это радует. Ты своим пауколовам обязательно передай, чтобы сильно не пугались, если в лесу повстречают змею необычного размера, и не думали на нее нападать. Василиска я предупредил, так что надеюсь, никаких неприятных эксцессов не случится.

— Передам, — с готовностью кивнул Люциус.

— Тогда следующий вопрос — ты все последствия своего интервью просчитал?

— Вы о чем?

Я грузно опустился на диван рядышком с магом и пояснил:

— Сегодня во время визита на Косой я полюбопытствовал мнением обывателей касательно сегодняшней газетной статейки. Так вот, многие уверены, что твоя затея с оборотнями — подготовка к открытому нападению на Министерство. Понятно, что сейчас на крики дураков обращать внимания не станут, но что будет потом, когда предприятия заработают на полную мощность? Ведь данная будоражащая неокрепшие умы идея является самым перспективным направлением для организации разного рода подстав и провокаций. Посему выходит, ты открыто продемонстрировал вероятным противникам свое уязвимое место, и меня волнует, озаботился ли ты контрмерами. Готов к тому, что жителей соседних с фермой деревень начнут находить мертвыми со следами когтей на телах?

Малфой усмехнулся:

— Не беспокойтесь, господин директор, у меня все под контролем. А до описываемого вами сценария в ближайшие несколько месяцев дело не дойдет. Если вообще дойдет. Я же не стану сидеть сложа руки, и к моменту активного противостояния буду иметь полный список наших противников. Более того, я уверен, инициатива с оборотнями вскоре получит официальное одобрение со стороны Министерства, и официальной травли не будет. Ну а если некое частное лицо, заручившись поддержкой аврората, рискнет проявить самостоятельность и попытается подставить моих работников... Что ж, я не стану мешать этим идиотам лезть в пасть к дракону!

То есть, Люциус заранее предполагает подобный исход? Вот, что значит, матерый политик! Снимаю шляпу, стратег из Малфоя хоть куда! А я и сам мог догадаться, что наиболее перспективным вариантом будет не уступать инициативу врагу, тупо забаррикадировавшись в своей крепости и готовясь к предполагаемому штурму, а загодя слить недругам координаты некого 'секретного прохода' и взять атакующих тепленькими, чтобы после хорошенько измазать в дегте, вывалять в перьях и выставить на всеобщее обозрение. В итоге и себе плюс в репутацию, и другим наглядный пример. Ведь всего одной с треском провалившейся провокации окажется достаточно, чтобы обезопасить ферму от дальнейших нападок. И я подозреваю, если противники Люциуса не поведутся на заброшенную наживку, он сам организует нечто подобное.

Я махнул рукой:

— Ладно, поступай, как знаешь, я не буду совать нос в твои дела. Но ты хотя бы предупреди, чтобы я держал руку на пульсе событий и мог, если что, подстраховать тебя в нужный момент.

— Всенепременно, господин директор! — пообещал блондин.

— Тогда идем дальше — у тебя есть надежные связи в Гринготтсе?

— А что конкретно вам нужно?

— Забраться в сейф Лестрейнджей и достать оттуда крестраж Волдеморта.

Малфой думал долго, почесывая подбородок ухоженным пальчиком, после чего ответил:

— Это будет очень сложно. Навскидку кроме банального ограбления я ничего не могу вам предложить. У меня есть выходы на нескольких рядовых сотрудников, которые могут продать точные координаты ячейки. Остается нанять иностранных специалистов, пробраться к сейфу...

— А через Нарциссу не получится? Она ведь родная сестра Бэллы, можно попробовать задействовать процедуру отчуждения имущества.

— Нет. Мешает закон Ливаша Картавого.

— А провести операцию выемки от имени самой Лестрейндж? — не сдавался я.

Мой собеседник покачал головой:

— Бэлла — фанатик. Если она в курсе, что именно хранится в ее сейфе, то скорее умрет, чем допустит, чтобы крестраж ее обожаемого Лорда угодил не в те руки. А обмануть ее, сказав, что предмет нужен для возрождения Волдеморта, не получится. До того, как Лонгботтомы лишили ее возможности иметь детей, Бэлла являлась мастером чар. Она обязательно потребует принести клятву, которая не оставит нам ни одной лазейки.

Надо же, фанонное предположение о ненависти правой руки Лорда к чете Длинножопов оказалось правдой! Вот уж чего не ожидал!

— Хреново, — констатировал я. — Лично у меня есть лишь один способ, который позволит добраться до этого крестража, однако он сопряжен с посвящением коротышек в тайну бессмертия Реддла. Сам понимаешь, вручать им шикарный рычаг давления на себя любимого я не хочу, поэтому ты на досуге еще подумай на эту тему. Если найдешь альтернативу ограблению — обязательно сообщи. Также поинтересуйся у своей супруги, есть ли у нее доступ к особняку Блэков на Гриммо, и имеет ли она право отдавать приказы тамошнему домовику.

— Хорошо, спрошу, — кивнул Люц. — Но зачем вам это? Или... очередной крестраж?

— Угадал!

— Да сколько же их у него!

Скрывать информацию от союзника, который, если вдруг что-то пойдет не так, сможет продолжить мое благое начинание, я не стал:

— Два я сегодня уничтожил, осталось четыре. Один в банке, один на Гриммо, еще один находится в старом доме Гонтов... Кстати, раз уж ты такой любопытный — подними архивы в Министерстве и достань мне координаты этой лачуги для аппарации. Только сам туда ни в коем случае не суйся! На крестражах Тома стоит очень мощная защита, а на том, что он оставил в доме своего предка, еще и неприятное проклятие имеется, снять которое невозможно.

Тут я завис. А что, если нет никакого проклятия? Канонный Дамби вполне мог сымитировать его действие, чтобы в нужный момент пафосно сойти со сцены. Роль директора к тому времени была отыграна, ему хотелось расслабиться и насладиться игрой своих верных пешек, после чего занять новое тело и уверенно довести спектакль до конца, собрав все положенные плюшки. Вот Альбус и ушел на пике славы, получив из своей кончины максимальную выгоду. Если бы Светлый Маг к седьмому курсу Поттера остался жив, ему пришлось бы вступать в затяжную войну с Министерством, которое открыто легло под Пожирателей, словно дешевая проститутка, а так...

— А четвертый? — сбил меня с мысли Малфой. — Вы упомянули только три крестража. Где еще один?

— Спрятан в одном маггловском городишке. Но его я планирую оставить напоследок, — ответил я и неожиданно для себя зевнул.

Широко. До хруста в челюсти. Прикрыв рот ладонью, я с трудом подавил зевок и смущенно произнес:

— Прости, Люциус, ночка выдалась тяжелой... У тебя еще остались вопросы?

— Да. Как вы смогли договориться с василиском?

— Я хороший легилимент и владею парселтангом, — смерив взглядом физиономию блондина, я усмехнулся и с притворным возмущением добавил: — Я не являюсь новым воплощением Темного Лорда, как ты вообще мог такое подумать! И нет, я не лезу в твою голову — эта мысль написана у тебя на лице крупными буквами.

Малфой нахмурился и констатировал:

— Издеваетесь.

— Самую чуточку, — признался я.

Аристократ задумчиво хмыкнул и протянул:

— Да, господин директор, с вами не соскучишься! Одно плохо — после каждого нашего общения с вами мне приходится долго и кропотливо собирать осколки вдребезги разбитой картины привычного мира. И как вам это удается?

Я невозмутимо пожал плечами:

— Опыт?

— Очень может быть... Кстати, а зачем вам столько маггловской литературы? — Люциус кивнул на стопки книг на столе.

— Планировал ввести в Хогвартсе курс эстетического воспитания. Но не сложилось — не смог найти толкового преподавателя... Хм... Люциус, а ведь твоя жена прекрасно разбирается в моде, этикете, судя по заявлениям 'Ведьмополитена', славится безупречным вкусом, глубокими познаниями тенденций маггловского искусства и даже умеет играть на фортепиано. Она случайно не хочет пополнить ряды преподавателей нашей школы?

— Даже не думайте! — отрезал блондин. — Цисси и так загружена делами семьи, а сейчас, с организацией швейного производства и приемом эмигранток у нее не осталось ни минутки свободного времени... Хотя, если вам нужна подходящая кандидатура для воспитания детей искусствам, могу посоветовать обратиться к Эльзе Митенспелл. Я слышал, она недавно лишилась своей художественной студии, вернулась в Англию и перебивается случайными заказами.

Названное имя вызвало у меня массу воспоминаний. Эльза была магглорожденной и училась в одно время с Мародерами. Правда, на Халффпаффе, благодаря чему избежала попадания в ряды Ордена Феникса. Училась девочка хорошо, хотя звезд с неба не хватала. Часто играла сокурсникам на гитаре, рисовала неплохие картины, пыталась на третьем курсе организовать театральный кружок, но потом первой же из него ушла, поскольку к концу года это школьное объединение трансформировалось в клуб сплетниц, самозабвенно перемывавших косточки обитателям Хогвартса и не помышляющих ни о каких постановках. После сдачи экзаменов седьмого курса — тритонов, в русскоязычных вариантах перевода иногда обзываемых жабой или пауком, подобно многим магглорожденным, оборвала связь с миром магов, закончила обычную художественную школу и вроде бы улетела в Америку... Что ж, можно послать ей письмецо с предложением. Чем черт не шутит?

Только я вспомнил о письмах, как в кабинете появился Ниппи с целой охапкой, поглядев на которую, Малфой засобирался домой.

— Ты законопроект со своими поправками когда пришлешь? — поинтересовался я, когда в камине вспыхнуло изумрудное пламя. — Заседание Визенгамота не за горами!

— Сразу, как только закончу его составлять, — подняв с пола чемоданы, Люциус тяжело вздохнул. — Признаю, господин директор, я погорячился с критикой. Получив от вас разрешение на любые изменения, я словно сопливый юнец кинулся создавать документ с ноля. Мечтал сделать его идеальным, воплотить в нем все свои желания, осуществить старые планы. Но вскоре обнаружил, что одни мои идеи на бумаге выглядят глупо, другие сулят опасные перспективы, третьи содержат массу подводных камней, четвертые не поддержат мои же единомышленники... А если включить разум и вымарать из текста всю эту наивную галиматью, то результат отчего-то получается очень похожим на вашу работу. В общем, дайте еще мне пару дней подумать!

— Думай, — кивнул я. — Это очень полезное занятие. Только про интересующую меня информацию не забудь.

— Не забуду! — пообещал Малфой и шагнул в камин.

Забрав у эльфа корреспонденцию, я наградил того каплей силы (ей богу, словно от сердца оторвал!) и приступил к изучению. Как и ожидалось, большинство писем были от новых преподавателей и содержали списки учебников. Также нашлось сообщение от сестры Стомпа с просьбой принять в школу двух учеников. Понимая, что сроки горят, я отодвинул в дальний уголок мысли о мягкой подушке и принялся за бумажную работу. Француженке выслал письменное согласие и типовые контракты на обучение для иностранцев. Списки проанализировал, убрал явно лишнее (далеко не все родители могут приобрести своим чадам несколько десятков недешевых учебных пособий, да и библиотеке Хогвартса незачем простаивать без дела!) и расписал на отдельные листки для каждой группы.

В самый разгар работы верный Ниппи, уже простивший своего хозяина за утренний случай наглого воровства энергии, доставил традиционный завтрак, который я умял с огромным аппетитом. А когда со списками было покончено, принялся за составление письма для Митенспелл. Помня прошлые неудачи, я подробно описал свое видение новой дисциплины и вежливо поинтересовался, согласна ли Эльза стать первой в магической Англии преподавательницей искусствоведения, согласна ли воспитывать в подрастающем поколении волшебников умение чувствовать красоту окружающего мира и выражать ее с помощью разнообразных художественных средств, включая волшебство. Перечитав написанное, я подумал, что немного перестарался с высокопарностью, но переписывать уже не стал. Для творческой натуры сойдет!

Вручив запечатанные конверты домовику с приказом отправить, я хотел было растянуться на диванчике и вдремнуть часиков 'надцать', но тут открылась дверь, и в кабинет осторожно заглянула помятая и очень смущенная МакГонагалл.

— Доброе утро, Минни! — бодро поприветствовал я анимага.

Профессор поморщилась и хрипло отозвалась:

— Доброе? Что-то я в этом сомневаюсь... Альбус, ты не мог бы объяснить, как я умудрилась оказаться в твоей постели? Голая.

— А ты что, ничего не помнишь? — удивился я.

Странно, вчера кошечка была далека от агрегатного состояния, которое сапожники называют 'пьян в стельку'. Или экспериментальные напитки на магических травах имеют интересный побочный эффект, по мощности сравнимый с обливиэйтом? Занятно!

— Ну-у, я помню твой разнос, помню свои извинения, помню, как мы с Помоной, выпив все вино, приступили к дегустации ее настойки на каких-то зеленых почках... А дальше — темнота. Неужели, я отключилась прямо в кабинете у Спраут? Боже, какой позор!

Минерва закрыла лицо руками и опустила на диван свои прелестные 'девяносто'. Гаденько ухмыльнувшись, я попытался приободрить маявшуюся похмельем женщину:

— Не переживай, Минни! Насколько мне известно, от Помоны ты ушла на своих ногах.

— И направилась к тебе? — с опаской предположила МакГонагалл.

— Именно!

— А-а... что потом?

— Потом ты отчиталась о проделанной работе и восстановлении дружеских отношений с Помоной, подробно объяснила, из-за чего вообще набросилась на коллегу с голословными обвинениями, а на закуску призналась мне в любви.

Поначалу воспрявшая духом анимаг снова закрыла лицо руками и жалобно застонала. Наблюдая за ее страданиями, я поймал себя на мысли, что продолжать издевательства мне уже не очень-то и хочется. Желание повеселиться за чужой счет медленно сдавало позиции пробудившемуся в душе сочувствию к бедняжке.

— Прости, Альбус! Мне так стыдно... Я сожалею, что вчера тебе пришлось выслушивать весь тот бред, который я несла... Это все настойка Спраут! Она сделала меня абсолютно невменяемой!

— Хм, забавно... Мне в тот момент ты показалась вполне здравомыслящей особой. Ты смогла аргументированно доказать свою точку зрения и оказалась настолько убедительной, что мне ничего не оставалось, кроме как ответить на твои чувства.

— О, нет... — простонала наливающаяся краской стыда Минерва.

— О, да! — возразил я. — Во всяком случае, ты была совсем не против, когда после жарких поцелуев мы переместились в кровать. Ты была очень даже 'за', когда я освобождал твое тело от одежды, покрывая его ласками...

— Хватит, Альбус! — взмолилась профессор. — Прошу тебя!

— Терпение, Минни! Я почти закончил! Так вот, когда я во всех подробностях изучил все соблазнительные выпуклости и вогнутости твоего организма и уже был готов перейти к самому главному, сплетясь с тобой воедино во всепоглощающем танце неистовой страсти... ты взяла и уснула.

МакГонагалл подняла на меня свои глазки, очаровательно выпученные в непритворном изумлении.

— Да-да, самым наглым образом уснула, бросив своего неудовлетворенного начальника в такой ответственный момент! — подтвердил я. — Ну и кто ты после этого?

У профессора заалел даже нос.

— Я... прости... — выдавила женщина, отводя от меня взгляд.

Тяжело вздохнув, я трансфигурировал попавшийся под руку чистый листок в граненый стакан, подсунул его под клюв наблюдавшему за спектаклем фениксу и скорчил просительную рожицу. Фоукс повторил мой вздох, но все же сжалился и капнул в тару пару своих слезинок. Воспользовавшись 'агуаменти', я разбавил их водой, подошел к МакГонагал и вручил ей получившийся 'антипохмелин'. Маявшаяся сушняком Минни в мгновение ока опустошила стакан и сразу почувствовала себя лучше. Это чувство было настолько сильным, что смогло пробить брешь в монолитной стене стыда и раскаяния. И я перешел к финальному акту пьесы:

— Ладно, шутки в сторону! Минерва, если не умеешь пить — не пей. Или хотя бы знай свою норму. Ты — преподаватель Хогвартса и в любое время дня и ночи должна быть примером для подражания. Вчера тебе повезло, свидетелями непотребного поведения заслуженного мастера трансфигурации стали только мы с Фоуксом. А если бы ты попалась на глаза какому-нибудь журналисту типа Риты Скиттер? Представляешь, какими заголовками пестрил бы свежий выпуск 'Ежедневного пророка'? 'Лучшая школа Англии — рассадник алкоголизма!', 'Преподаватели Хогвартса — профессионалы или запойные пьяницы?', 'Стремительное повышение градуса образования английских волшебников'... и это я даже не старался!

Сделав паузу, чтобы подавить рвущийся на свободу зевок, я подытожил:

— В общем, чтобы это было в первый и в последний раз! Иначе мне придется принять меры.

Минерва согласно закивала:

— Подобного больше не повторится! Я обещаю!

— Вот и хорошо, а теперь... Надеюсь, ты помнишь, какой сегодня день? — профессор поглядела на меня с недоумением, поэтому пришлось пояснить: — Сегодня Гарри Поттеру исполняется одиннадцать. Приводи себя в надлежащий вид, завтракай и отправляйся в Литтл Уингинг поздравлять мальчика. Заодно от меня подарок передашь.

Я вручил МакГонагалл книгу со сказками, а заодно выдал кипу исписанных листков, коротко пояснив:

— Списки литературы, дополнительных предметов на выбор третьекурсникам и личные данные двух новых учеников из Франции. Списки нужно сегодня же разослать всем школьникам, а новеньких внести в реестр и завести личные дела. Меня до вечера не беспокоить. Вопросы?

Минерва отрицательно покачала головой, сунула под мышку бумаги и направилась к выходу. А когда профессор уже шагнула за порог, я не удержался и выпустил Парфянскую стрелу:

— Минни!

— Да? — обернулась женщина.

— Если ты когда-нибудь еще надумаешь признаваться мне в любви, не подражай знаменитым выпускникам алознаменного факультета, а делай это на трезвую голову. Договорились?

МакГонагалл нашла в себе силы кивнуть и поспешила закрыть за собой дверь, а я довольно пригладил бороду, насыпал фамильяру семечек в кормушку и отправился в спальню. Раздеваться сил не было. Я просто рухнул на кровать, как подкошенный, и моментально отключился.

Глава 20

Из уютной угольной ямы, которая с успехом заменяла мне сон, меня выдернул тихий звон колокольчика. Кто-то миновал каменную горгулью и поднимался в кабинет. Возвращаться в унылую реальность отчаянно не хотелось. Окутанное дремой сознание выдало предположение, что незваный визитер, не обнаружив директора на рабочем месте, решит зайти позже и тихо-мирно уберется восвояси. Такое развитие событий меня устраивало. Не открывая глаз, я подгреб к себе подушку, устроился на ней поудобнее и вознамерился вернуться в черноту.

Ага, щас! Пошевелившись, я умудрился разбудить свои ощущения, которые оказались весьма далекими от приятных. Они ржавым шурупом принялись ввинчиваться в мой разум, прогоняя сон, а с ним и надежды на продолжение заслуженного отдыха. Пришлось подниматься и проводить очередную инвентаризацию директорской тушки, в ходе которой я понял, что героические похождения по подземельям не лучшим образом отражаются на здоровье.

Болело все. Включая ногу, заметно распухшую в области коленного сустава, ребра в районе сердца, где располагался кармашек с философским камешком, и основательно затекшую шею (все-таки спать на животе оказалось не лучшей идеей). Во рту была натуральная Сахара, в ушах шумело, а сознание закрывала мутная поволока, как во время дичайшего похмелья. Короче, чувствовал я себя на все сто с гаком дамблдоровских лет. Кроме того накопленная за бурную ночь усталость никуда не исчезла, хотя, судя заглядывавшим в окошко солнечным лучам, полдень давно миновал.

— Ох-ох-ох! Нелегка и неказиста жизнь Великого Светлого мага, — натужно прохрипел я.

С огромным трудом встал с кровати и поплелся встречать визитера. Чувствовал я себя при этом Джоном Сильвером, поскольку ушибленная нога сгибаться категорически отказывалась и по функциональности напоминала деревяшку всем известного пирата. Открыв дверь спальни, я увидел Филча, в растерянности застывшего перед моим кабинетом.

— Добрый день, господин директор! — поприветствовал меня враз оживившийся завхоз.

— Ну, это вряд ли, — хмуро отозвался я, массируя шею. — Что там у тебя?

В ответ Филч протянул мне стопку листов:

— Вот список проблемных участков замка, который вы просили составить.

Взяв бумаги, я мельком проглядел их и понял, что недооценил энтузиазм сквиба. Десяток страниц, исписанных мелким почерком, пара схем-приложений и на закуску один полноценный чертеж. Впрочем, оно и не удивительно. Последний раз капитальный ремонт Хогвартса проводился еще до принятия Статута о Секретности, и мне оставалось только гадать, как школа до сих пор не начала разваливаться на части. Вот умели же раньше строить!

— Спасибо, Аргус, — кивнул я, складывая листки. — Я посмотрю, что можно сделать. А ты не забыл, что я говорил насчет строителей?

— Там в конце списка я указал контакты двух бригад, — охотно отозвался Филч. — Первая работает по официальным контрактам, заверяемым в Министерстве. Заказы выполняет качественно, но устанавливает большие сроки и за пустячную услугу галеоны с клиентов драть не стесняется. Вторая — шабашники. Ребята проверенные, надежные, дела ведут в обход кровопийц из налогового отдела и берут недорого, потому как все материалы закупают у магглов. Вам решать, кого из них нанимать. Но коли надумаете сэкономить, обязательно скажите парням, что это я посоветовал к ним обратиться. Иначе сразу в отказ пойдут — аврорат нынче свирепствует без всякой меры. И это... — сквиб замялся. — Господин директор, вы сегодня неважно выглядите. Часом, не заболели?

— Нет. Просто устал, — сухо ответил я, ощущая стремительно подступающую тошноту.

Однако Агрус не унимался:

— Усталость такую жуткую бледность не вызывает. Мистер Дамблдор, вы же сейчас натурально на вампира похожи! Это явно не к добру! Вам бы к Помфри заглянуть.

— Загляну. Обязательно. У тебя все? — буквально прошипел я.

— Да, — с некоторым испугом отозвался сквиб. — Я это... пойду, наверное.

— Хорошего дня!

Филч развернулся и скрылся на лестнице, а я стремглав (ну, насколько нога позволяла) кинулся в туалет, где меня вырвало.

Эх, ну просто обалденно денек начинается! Склонившись над белым другом, я вдохновенно исполнял сольную арию Рыголетто из одноименной оперы и между делом гадал, отчего мне так хреново. Магический резерв после стольких часов тесного контакта с подарком Фламеля успел заполниться энергией. Во всяком случае, простейшие чары очистки у меня получились с привычной легкостью, и сила на них выделялась без натужного пыхтения. Но, мать вашу, отчего же меня так колбасит-то? Неужели, я умудрился в Тайной комнате подхватить какую-то древнюю заразу? Нет, прав Аргус, мне срочно нужно к Поппи!

Прополоскав рот и сполоснув свою бледную осунувшуюся рожу, я прошкандыбал в кабинет, кривясь от боли при каждом шаге. Просто мне пришла в голову дельная мысль — раз уж появился повод заглянуть в Больничное крыло, не мешало бы захватить парочку бланков и наконец-то обрадовать Помфри назначением на должность преподавателя общей колдомедицины. А то все откладываю да откладываю, а ведь первое сентября не за горами!

Скучающий феникс, увидев помятого и хмурого меня, сразу накинулся с обвинениями:

'Опять экспериментировал с памятью? Ты же обещал, что без меня не будешь этим заниматься!'

— Попридержи единорогов, дружище! — возразил я, нырнув в шкаф за контрактами. — Я своего обещания не нарушил, а мое нынешнее состояние — результат банального недосыпа и переутомления... Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Однако Фоукс не поверил и решил обидеться. Нахохлился и демонстративно отвернулся. Прямо как жаждущая внимания девушка, ей богу! Уговаривать пернатого сменить гнев на милость мне было лень, да и здоровье не способствовало красноречию, так что вместо обычных слов я воспользовался безотказным средством — эмпатией. К несчастью, транслируя чувства по связывающему нас каналу, я совсем забыл про 'обманку', возведенную еще перед походом к василиску. Под сильным напором она приказала долго жить, и фамильяр не только убедился, что я говорю чистую правду, но и на собственной шкуре ощутил, насколько мне сейчас погано.

Обида пернатого мгновенно сменилась паникой, которая лишь усилилась, когда я отказался принимать его слезы. Нет, это была вовсе не глупая бравада, а вполне осознанное решение. Мне подумалось, что за эти несколько дней я, сам того не осознавая, мог крепко 'подсесть' на это сказочное лекарство от всех болезней, и мое незавидное самочувствие — обычная наркоманская 'ломка'. Организм требует очередную дозу чудо-эликсира, не считаясь с моим мнением, и потакание его капризам лишь усугубит плачевную ситуацию. Однако фениксу данный аргумент показался неубедительным, и птах решил взять дело в свои лапы. Услыхав, что я намерен посетить школьного колдомедика, Фоукс вспорхнул со своего насеста, подлетел ко мне и вцепился когтями в воротник костюма.

Канон не врал, огненные долгожители действительно обладали особой магией, позволяющей им поднимать большие грузы. По моему телу стремительно пробежала волна странного тепла, сделавшая его практически невесомым. Я почувствовал, как ноги отрываются от пола, а в следующую секунду нас с фамильяром охватило яркое пламя. Краткий миг дезориентации, приглушенный звук разбивающегося стекла — и вот покалеченная конечность, коснувшись твердой поверхности, в очередной раз наградила меня острой болью. Вернулась привычная гравитация, золотисто-рыжие язычки огня растворились в воздухе, не оставив после себя ни дыма, ни жара, ни даже запаха гари, и моим глазам открылась знакомая обстановка рабочего кабинета Помфри.

Выпустив из лап мою одежду, феникс аккуратно приземлился на спинку пустующего стула рядом с недовольно нахмурившей брови хозяйкой Больничного крыла.

— Надеюсь, господин директор, у вас есть весомые причины для столь эффектного появления, — мрачно произнесла женщина, разглядывая маслянистую лужицу у своих ног, усыпанную осколками стекла.

Ну да, согласен. Когда рядом с тобой из пустоты возникает огненный смерч, тут не то, что колбу с лекарством упустить — заикой стать недолго!

— Я здесь ни при чем! Это инициатива Фоукса, — сразу перекинул я стрелки на фамильяра. — Лично я хотел, как обычно, воспользоваться помощью Ниппи.

Сбоку раздался хлопок, заставивший меня вздрогнуть и в который раз скривиться от пронзившей тело боли.

— Господин директор звал Ниппи? — уточнил некстати появившийся домовик.

— Нет. Но все равно спасибо, что так быстро откликнулся, — ответил я и щедро одарил ушастика силой.

А пока я повышал очки репутации в глазах слуги, Поппи, наконец, удосужилась поглядеть на своего посетителя, тихо охнула, схватила валявшуюся на столе палочку и кинулась проводить диагностику, напрочь позабыв о разбитой склянке. Опасаясь сбить концентрацию колдомедика, я уже не стал озвучивать свои жалобы, а просто стоял, терпеливо дожидаясь, пока сканирующие чары завершат работу. Спустя полминуты Помфри озвучила неутешительный диагноз:

— Ярко выраженные симптомы недавнего магического истощения, нарушение баланса энергетической оболочки, трещина в правом надколеннике, повреждение мениска, мелкие разрывы хрящевой ткани сустава... Господин директор, вы что, с кем-то на дуэли подрались?

— Нет. Всего лишь один ритуал провел, — ответил я. — Энергозатратный.

Продолжая водить палочкой в районе моей распухшей коленки, колдомедик язвительно протянула:

— Дайте угадаю, сразу после окончания сего действа, испытывая малоприятные ощущения магического голодания, вы постеснялись обратиться ко мне, а вместо этого совершили ошибку, свойственную многим самонадеянным новичкам, — наполнили тело силой из первого попавшегося источника. Так?

— Ну-у... почти, — признался я, не понимая причины резкой перемены настроения старушки.

— А в роли источника наверняка выступил философский камень, наполненный природной энергией, огромную порцию которой моя Латти только сегодня смогла окончательно переварить?

— Верно.

— При всем уважении, господин директор, вы — редкостный кретин! — безапелляционно заявила Помфри. — И как вы только экзамены по чарам за седьмой курс сдали?

Я уже хотел было уточнить, при чем здесь чары, но тут память вбросила в сознание череду образов, вызвавших у меня острое желание побиться головой о ближайшую стенку.

Млять, точно! Продвинутый курс чар, второй закон Криптора! Каждый уважающий себя ритуалист должен помнить, что любая сила (не важно — добытая из природного источника или нацеженная из какого-нибудь мага) обладает уникальными характеристиками, которые способны оказывать влияние на работу сложных чар и рунных рисунков. Банальный пример: энергия, берущая свое начало на дне озера, будет ослаблять любое огненное заклинание, а источник, расположенный у подножья вулкана, однозначно станет усиливать 'воздушные' руны, придавая их действию взрывной характер.

С магами ситуация аналогичная — кому-то легче даются чары иллюзий, у кого-то хорошо идет трансфигурация, а кто-то интуитивно осваивает химерологию. И причина здесь не в хорошем воображении или любви к братьям нашим меньшим. Вернее, не только в них. Особенности собственной магической силы — вот, что позволяет волшебникам достигать невероятных высот в любимом деле. Разумеется, роль систематического обучения, психологических характеристик ученика, личности наставника и других факторов также огромна, но индивидуальные склонности дара способны перевесить все это одним махом.

Никто не удивится, если у потомка волшебников, избравших своей стезей колдомедицину, обнаружится тяга к заклинаниям целительской школы. Никто не будет оспаривать тот факт, что представители семейства Олливандеров являются лучшими изготовителями палочек в стране. У магглов это называется генетической предрасположенностью, а маги вполне обоснованно утверждают, что все дело в энергии, продуцируемой 'душой' волшебника, которая имеет свой неповторимый 'оттенок', 'запах', 'привкус' (как я уже упоминал, исследователи до сих пор не сподобились выбрать общепринятый термин).

Эта теория особенностей магической силы возникла задолго до основания Хогвартса и успела не только получить научное подтверждение, но и нашла практическое применение. К примеру, сотрудники аврората нередко используют специальные артефакты, способные сохранять образцы найденной на местах преступления силы и затем сравнивать их с энергией подозреваемых, в больнице святого Мунго пострадавших от сложных проклятий прогоняют через специальный детектор, чтобы определить максимально эффективную методику лечения, в Министерстве магии уже много лет существует процедура так называемого 'взвешивания' волшебных палочек...

И вообще, зачем далеко ходить? Знаменитая четверка создавала факультеты, основываясь как раз-таки на предрасположенности детей к определенному типу магии. Созданная ими Шляпа распределяет учеников вовсе не по характеру, как утверждалось в каноне. Храбрые отправляются на Гриффиндор, хитрые идут на Слизерин, умные переходят в Райвенклоо, а дружелюбные гурьбой валят на Хаффлпафф — это тупость чистейшей воды, опровергаемая самим семикнижием. На самом деле древний артефакт выявляет индивидуальные особенности силы ребенка и решает, что тому ближе — боевая магия, зелья с ритуалистикой, артефакторика или же целительство с бытовыми чарами.

Но это так, к слову пришлось. А если вернуться к моей проблеме, то получается интересная штука, в которой можно проследить параллели с темой исследований Дамблдора. Имеющая иной 'запах' энергия однозначно придется не по нраву 'душе' мага. Нет, волшебник сможет ей оперировать, поскольку сила есть сила (в противном случае ритуалы с несколькими участниками были бы попросту невозможны), но вот хранить — увы, нет. Ведь одно дело — копить собственноручно произведенную энергию и совсем иное — служить сосудом для чужой, которая, попав в организм, начинает медленно, но верно перекраивать его под свои нужды.

В общем, мое плачевное состояние — закономерный результат воздействия природной силы из камешка Фламеля на мою энергетическую оболочку. И Поппи права — я редкостный долбодятел, раз даже не задумался об опасностях, которые несет в себе халявная сила. Я ведь не домовик и несколькими днями вызванной 'перееданием' комы не отделался бы! Продолжительное воздействие энергии из философского камня наверняка повредило бы мой собственный очаг, что привело бы к полной утрате способностей. Проще говоря, побегай я от Помфри еще пару дней — превратился бы в сквиба, которому уже никакие слезки Фоукса не помогут.

Причем я примерно догадываюсь, почему перед отключкой не вспомнил об этой опасности. Нет, дикая усталость, адреналиновый отходняк и отсутствие личного опыта у осторожного и предусмотрительного Альбуса, который во время проведения ритуалов и экспериментов в ноль никогда не выкладывался, — это все понятно. Но главная причина моей глупости — накрепко въевшиеся в подсознание фанонные стереотипы.

Я не единожды читал истории о попаданцах, упорно раскачивающих свой магический резерв путем ежедневных изнурительных тренировок, заканчивающихся его полным опустошением. Как водится, за ночь 'могучий источник Хогвартса' умудрялся восполнить потери персонажа, попутно расширяя границы его возможностей, чтобы спустя пару лет такой подготовки герой мог только за счет силы в прямом противостоянии легко уделать взрослого умелого волшебника.

Не спорю, в фанфиках подобная ересь имеет право на существование, поскольку очень часто является сюжетообразующей. В данной же реальности подобная стремительная прокачка невозможна по причине упомянутого второго закона Криптора. Именно поэтому преподаватели Хогвартса не заставляют учеников денно и нощно кастовать разученные заклинания, а при первых признаках магического истощения отправляют детей в Больничное крыло, где их накачивают составами, активизирующими выработку собственной силы и препятствующими поглощению витающей в воздухе природной энергии.

Заговор властей, стремящихся воспитать слабых и покорных обывателей, нежелание Дамбигада плодить себе конкурентов, стремление аристократов удержать лидирующие позиции в обществе за счет снижения качества образования — это все издержки фанона. А в реальности существовала лишь неустанная забота о подрастающем поколении и ничего боле.

К слову, запрет на колдовство до одиннадцати лет также не являлся министерской блажью. В раннем возрасте легко перенапрячься и потерять свой дар, а к сквибам в магической Англии относятся, как к прокаженным. Вот кто-то из первых министров, впечатленный статистикой несчастных случаев, в результате которых отпрыски невнимательных родителей навсегда лишались магии, решил подсуетиться.

Но вернемся к теме особенностей магической энергии. Если с общей теорией все понятно, то с практикой возникает неувязочка, и у дружащих с логикой людей даже может возникнуть вопрос — раз чужая сила так опасна, почему дети вообще учатся на месте природного источника? Ведь пока их резерв не настолько велик. Пара-тройка заклинаний — и в молодой организм начинает поступать 'вредная' энергия. Почему же они не только не теряют свои способности, а наоборот — ухитряются развивать их стремительными темпами вплоть до самого выпуска?

Поясняю. Концентрация силы в окружающем пространстве не настолько существенна, чтобы мгновенно заполнять любую освободившуюся 'емкость', а в малых дозах чистая природная энергия подрастающему волшебнику даже полезна. Она быстро смешивается с уже имеющейся у ребенка силой, приобретая ее особенности и вдобавок стимулируя его очаг-душу. Недаром родовые гнезда большинства старых семейств расположены именно на природных источниках. Да и Основатели выбирали место для своей школы не от балды.

Понятное дело, самые первые маги, появившиеся на Британских островах, о таком не задумывались. Они ставили перед собой более прагматичную цель — запитать энергией охранные чары на домах. И лишь спустя века завладевшие природными источниками силы счастливчики обнаружили, что их потомки обладают чуть более сильным даром, и умудрились провести параллели между развитием способностей ребенка и местом своего обитания.

Однако у всякой медали, как известно, есть две стороны. С течением времени родовые гнезда древних родов превратились в некие золотые клетки. Ни для кого не секрет, что подавляющее большинство потомственных волшебников Англии — отъявленные домоседы. А все потому, что они с младых ногтей привыкли ощущать вокруг себя завышенный магический фон. Воздух за пределами дома кажется им слишком 'сухим' и 'пресным', отбивая всю охоту к продолжительным путешествиям... Но довольно лирики!

— Вижу, вы осознали свою ошибку, — констатировала Помфри, оценив кислое выражение моей физиономии.

— Осознал, — со вздохом подтвердил я. — Что будем делать?

— Как это, что? Конечно же, лечиться! Девочки!

На зов колдомедика в помещении появилась знакомая парочка из ларца. А пока практикантки из Мунго, усадив меня на стул, занимались моей ногой, старательно обмазывая пострадавшее место какой-то вонючей гадостью и накладывая поверх нее повязку, Поппи использовала меня в качестве дойной коровы. По ее словам, инородной силы во мне оказалось слишком много, чтобы можно было использовать обычные стимуляторы. Тут быстрее магический очаг пойдет вразнос, нежели организм справится с адаптацией непривычной ему энергии. Поэтому следующие полчаса, сдав драгоценный камень на хранение бойкой старушке, я методично заряжал все обладающие накопителями артефакты Больничного крыла.

Таковых обнаружилось немало. Причем доля новеньких лечебно-магических инструментов, появившихся в Хогвартсе лишь в этом году стараниями Малфоя, оказалась сравнительно невелика. Основная часть приходилась на старые, проверенные годами (если не веками) артефакты, которые наглядно доказывали факт отсутствия какого-либо существенного прогресса.

Хм, странно. В маггловском мире весь последний век происходят крупные открытия в медицине, за которые пара сотен ученых уже успели получить Нобелевские премии, а у магов в данной области царит полнейший застой. Два аналогичных по действию лечебно-диагностических артефакта, изготовленные в разные столетия, отличаются лишь формой основы, но не качеством используемых чар — уму непостижимо! Напрашивается вывод — либо волшебники еще в средние века изобрели и открыли все, что только можно, и дальнейшее совершенствование магических инструментов попросту нецелесообразно, либо Статут о Секретности лишил общество магов стремления к развитию науки. Ну и как тут не вспомнить знаменитую поговорку о том, что война — двигатель прогресса?

Философствуя на отвлеченные темы, я наполнил силой все имеющиеся накопители, после чего с удивлением понял, что мой резерв опустел едва ли наполовину. Все же не зря Альбус носил титул Великого Мага. Несмотря на почтенный возраст, при нужде он мог 'жахнуть' так, что мало никому не покажется, и канонная схватка в Министерстве с возродившимся Волди это подтверждала. Иное дело, что возможностями своими директор не пользовался, опасаясь запачкать белоснежную репутацию. Предпочитал действовать руками подчиненных, с безопасного расстояния наблюдая за разворачивающейся драмой. С большой силой приходит большая ответственность? Ох, как бы не так!

Вернув артефакты обратно на склад, Помфри с явным неудовольствием убедилась, что я еще полон энергии. Но заряжать было уже нечего. Верный Ниппи честно заявил, что ему достаточно моей благодарности, и усвистал куда-то, а звать других домовиков Хогвартса я поостерегся. Ведь после щедрой подпитки ушастики хором потребуют работы, а если ее им не обеспечить, будут мучиться, не зная, куда приложить распирающую их силу. Что поделаешь — издержки менталитета, помноженные на особенности физиологии. Короче, я видел только один выход — слить энергию обратно в камень, о чем и заявил колдомедику.

Пожав плечами, Поппи вернула мне рубин:

— Что ж, попробуйте.

Я попробовал. Положив кроваво-красный камень на стол, прикоснулся к нему кончиком своей палочки и выпустил жиденькую струйку силы. Однако факир был пьян, и фокус не удался. Несмотря на то, что по своей структуре философский булыжник практически ничем не отличался от стандартного магического накопителя, мою энергию он принимать отказывался. Я усилил нажим, но это не помогло. Сила развеивалась в окружающем пространстве безо всякой пользы, а у меня возникло странное чувство, словно я пытаюсь подкачать автомобильное колесо. Без насоса, используя одну лишь силу своих легких.

Наверное, любой другой человек на моем месте признал бы свое поражение, вот только упрямства мне было не занимать, а красочное сравнение натолкнуло на идейку. Вспомнив несложный рунный каркас, я сформировал цепочку заклинаний, заключая подарок Фламеля в прочную магическую оболочку. Вышло нечто, напоминающее 'Киндер-сюрприз' — сердцевина, окруженная слоем сдерживающих рун, выстроившихся в характерную яйцевидную форму. Коснувшись палочкой этого кокона, я принялся заполнять энергией пространство между 'желтком' и 'скорлупой'. Руны действовали исправно, препятствуя рассеиванию силы, поэтому я сразу же увеличил ширину потока.

Концентрация энергии в 'яйце' стремительно повышалась. Вскоре оно засияло, словно маленькое солнышко, а спустя еще десяток секунд я понял, что добился своего. Принцип насоса сработал, и сила начала медленно вливаться в камень. Уже не осторожничая, я выдавливал из себя природную энергию, понимая, что, чем меньше ее останется в моем организме, тем легче пойдет процедура лечения. Ночной опыт оказался хорошим подспорьем. Ориентируясь на ощущения при уничтожении крестража из диадемы, я быстро 'выжал' себя досуха, а затем заставил кокон-яйцо сжаться, вгоняя остатки силы в философский камень, после чего развеял отслужившие свое руны.

На все про все ушло не больше пары минут. Облегченно выдохнув и смахнув со лба мелкие бисеринки пота, я победно поглядел на ошеломленную Помфри и объявил:

— Готово!

Внезапно накатившая слабость смазала миг моего триумфа. В глазах потемнело, вернулась тошнота. Это был прекрасный повод, чтобы отключиться, однако гордость и вышеупомянутое упрямство заставили меня стиснуть зубы, вцепиться в край стола и героически перебороть приступ. Когда мне немного полегчало, я уже с удивлением поглядел на Поппи, отчего-то не спешившую заниматься доведенным до нужной кондиции пациентом.

Серьезно, она меня вообще собирается лечить или так и будет стоять в ступоре? Ах, нет — вроде бы, отмерла... Хлоп! Почесав макушку, по которой пришелся удар (надо отметить, довольно неслабый — аж звон по Больничному крылу пошел!), я мрачно поинтересовался у решившей отвесить мне подзатыльник Помфри:

— За что?

Судя по эмоциям колдомедика, она сама не ожидала от себя подобного поступка, но быстро собралась с духом, уперла руки в бока и гневно заявила:

— За то, что едва не угробили нас всех! Вы хоть понимаете, что могло произойти, если бы вы не удержали высвобожденную энергию? Да от Больничного крыла не осталось бы камня на камне! Вы вообще в своем уме?!

Я нахмурился. Нет, это уже переходит всякие границы! Справедливый упрек по поводу моей забывчивости — еще ладно, но отчитывать непосредственного начальника на глазах у посторонних, словно нашкодившего первокурсника, кричать на него и вдобавок распускать руки...

— Поппи, ты забываешься! — твердо произнес я, не сводя пристального взгляда со старушки. — Если утром я допустил оплошность, отключившись после тяжелого ритуала рядом с мощным источником природной энергии, это еще не означает, что меня внезапно одолел старческий склероз. Или ты полагаешь, что маг в моем возрасте уже не способен правильно наложить простейшие чары сдерживания?

Сообразив, что перегнула палку, Поппи переменилась в лице:

— Что вы? Конечно же, я так не думаю!

— Тогда к чему сейчас были эти вопли и рукоприкладство?

— Я... я... — колдомедик опустила глаза и благоразумно решила повиниться: — Простите, господин директор! Я просто очень сильно испугалась и потеряла над собой контроль. Впредь такого не повторится!

— Надеюсь на это, — довольно кивнув, я добавил в голос немного иронии: — А теперь, раз главное препятствие моему выздоровлению благополучно устранено, может, пора приступить к лечению?

— Да-да, конечно! — засуетилась старушка.

Меня оперативно накачали зельями, переодели в безвкусную пижаму с подсолнухами, повесили на шею какой-то артефакт в виде овального медальона с сапфирами и со всеми почестями уложили на знакомую койку, приказав лежать и без крайней необходимости даже не шевелиться. Пообещав Помфри быть паинькой, я расслабился, слыша, как постепенно исчезают неприятные ощущения, прогоняемые лечебными составами, как в сознании растворяются остатки тревог и волнений, как неспешно восстанавливается магический очаг, медленно, но верно начавший заполнение моего резерва. Это было приятно.

Почувствовав, что кризис миновал, последовавший за мной в больничную палату Фоукс тоже успокоился и потребовал от меня обещанные подробности ночных приключений. Просьбу фамильяра я удовлетворил, без утайки поведав о ритуале уничтожения крестражей, а заодно объяснив причину блокировки нашей связи. Выслушав рассказ, феникс для разнообразия не стал обижаться и даже заявил, что я правильно сделал, не взяв его в подземелья. Встречаться с василиском у пернатого не было ни малейшего желания, поскольку змеи — главные враги огненных долгожителей, и ненависть к пресмыкающимся заложена у фениксов на генетическом уровне. В общем, без драки точно бы не обошлось.

Стребовав с меня очередное обещание больше так не рисковать, утомленный переживаниями Фоукс сунул голову под крыло и быстро заснул. Я же последовать примеру фамильяра не смог. Во-первых, каждые десять минут в палату заглядывала Помфри с очередной порцией противных зелий. Во-вторых, между визитами колдомедика практикантки продолжали тренироваться в диагностике, не стесняясь совещаться между собой и вслух комментировать малейшие изменения моего состояния. В-третьих, лечебные составы помимо избавления от боли подарили мне нехилую порцию бодрости, так что о сне можно было забыть.

Пользуясь случаем, я принялся подводить итоги своего 'боевого крещения'. Если закрыть глаза на незначительные детали, прошло оно в высшей степени плодотворно. Выбранный ритуал подтвердил свою эффективность, два 'якоря' Реддла успешно уничтожены, я на практике смог оценить собственные силы и даже наладил взаимовыгодное сотрудничество с василиском. Также, помимо всего перечисленного, у меня появился помощник в нелегком деле ликвидации Темного Лорда, лично заинтересованный в успехе, на которого удалось спихнуть большую часть работы по добыче крестражей. Чем не повод для гордости?

Однако имелась и обратная сторона медали. Во-первых, из-за глупой ошибки минимум несколько дней я буду ограниченно дееспособен. Магическое истощение — штука серьезная, и в ближайшем будущем на повторение подвига рассчитывать не приходится, а учитывая, что основа Волди вот-вот должна нарисоваться в Англии, это более чем печально. Во-вторых, василиск. Ссашх оказался, что называется, классическим 'роялем в кустах'. И хотя, по заверениям матерых фикописцев, дареному роялю под крышку не заглядывают, во мне крепло подозрение, что неожиданное появление гигантского змея на сцене — своеобразная подачка судьбы перед грядущими неприятностями.

Гадая, с какой стороны на меня могут навалиться проблемы, я настолько увлекся, что проморгал момент появления в больничной палате МакГонагалл и обратил на нее внимание, лишь обнаружив у себя в сознании ясный фон чужих чувств. Довольно сильных. Навестившая меня анимаг пребывала не в лучшем расположении духа. Губы строчкой, колючий взгляд из-под пушистых ресниц и злость пополам с раздражением, витавшие в эмоциях.

— Как ты, Альбус? — поинтересовалась профессор, подойдя к койке.

Мысленно отмахнувшись от набившего оскомину ощущения дежа вю, я отозвался:

— Неплохо. А с тобой что приключилось? Ты сама не своя.

Нахмурившись, Минни сухо выдохнула:

— Поттер.

Глава 21

Упоминание всуе фамилии Мальчика-Который-Выжил заставило меня похолодеть. Неужели уничтожение двух крестражей как-то сказалось на пацане? Память услужливо вбросила в сознание успевшие стать шаблонными сценарии фанфиков, начиная от активации якоря в шраме и заканчивая полноценным вселением в Гаррика души Темного Лорда. Тщетно пытаясь утихомирить разыгравшееся воображение, я обеспокоенно уточнил:

— Что с ним?

— Альбус, все просто ужасно! — воскликнула женщина. — Мы должны срочно что-то предпринять! Это нельзя так просто оставить!

'Млять, ну просто мастер интриги!' — подумал я, начиная терять терпение.

— Да скажи ты толком, что стряслось!

Не сводя с меня напряженного взгляда, Минерва наконец-то разродилась:

— Я выяснила, что родственники Гарри очень плохо к нему относятся. Представляешь, они заставляют мальчика жить в чулане, одевают в какие-то рваные обноски и, как мне показалось, морят голодом. Это сущий кошмар!

Мне стоило огромных усилий удержать рвущийся на свободу облегченный вздох. Да, все оказалось не так страшно, как я себе нафантазировал, но МакГонагалл такая моя реакция вряд ли бы обрадовала. Она ведь не просто так на меня уставилась, а в надежде выяснить, известно мне об условиях жизни сироты или нет. Поэтому, постаравшись сохранить выражение крайнего беспокойства на лице, я сухо приказал:

— Рассказывай все с самого начала!

Хитрость удалась. Оставив подозрения, Минни присела на соседнюю койку и самым подробнейшим образом описала свой визит к Мальчику-Который-Выжил.

Состоялся он после полудня, поскольку с утра МакГонагалл была занята. Во-первых, приведением в порядок себя любимой, во-вторых, исполнением моих поручений. За эти несколько дней профессору до чертиков надоело отвечать на однотипные послания от родителей учеников, обеспокоенных отсутствием традиционных школьных писем, поэтому она подумала, что пара часов ничего не решат, и занялась рассылкой списков требуемой литературы. А где два, там и три. Бумажная волокита оказалась той еще трясиной, и выбраться из нее Минни смогла лишь к обеду, после которого, прихватив приглашение и подарки, отправилась к имениннику.

На Тисовой было тихо, спокойно и безлюдно, так что затирать память случайным свидетелям аппарации не пришлось. Найдя знакомый дом, профессор культурно постучала. Дверь открыла тетка Гарри, которая с подозрением оглядела наряд анимага и поинтересовалась, что той угодно. Узнав, что Минерва пришла к Гарри Поттеру, чтобы вручить тому приглашение в Хогвартс, женщина довольно резким тоном заявила, что не позволит ей увидеться с мальчиком, и вообще, лучше бы МакГонагалл уйти подобру-поздорову, пока она полицию не вызвала. После чего захлопнула дверь перед носом профессора.

Кошечка была шокирована столь неласковым приемом. За годы работы в школе Минерва повидала многое, но с такой реакцией родичей первокурсника столкнулась впервые. Собравшись с мыслями, МакГонагалл повторила попытку, но в ответ получила из-за двери пожелание убираться прочь, высказанное в довольно-таки грубой форме. Это изрядно разозлило заслуженную гриффиндорку. Достав палочку, профессор воспользовалась 'алохоморой' и, пользуясь юридической терминологией, совершила незаконное проникновение в частные владения, чем до чертиков перепугала Петунию Дурсль.

Что делают обычные магглы, столкнувшись с наглядным проявлением волшебства? Гадают, не почудилось ли им, впадают в ступор, а то и вовсе падают в обморок. Тетка Гарри оказалась магглой необычной, что и понятно — превращающая чашки в крыс сестренка поневоле выработала у Петунии иммунитет. Узрев наглое вторжение профессора, женщина завопила, словно пожарная сирена, зовя на помощь супруга и между делом осыпая МакГонагалл угрозами. Попытки кошки замять конфликт, не прибегая к радикальным мерам, оказались тщетными, а превращение телефонной трубки в баклажан прямо в руке у хозяйки лишь усугубило ситуацию.

Правда, когда Минерва заметила виновника торжества, с опаской выглядывающего из маленькой каморки под лестницей, ее желание уладить дело миром испарилось без следа. Мальчик-Который-Выжил выглядел жалко. Порванная, мятая одежда, уродливые очки-велосипеды, перемотанные изолентой, растрепанные волосы, испуганная мордашка. Один лишь взгляд на бедного заморенного сироту побудил МакГонагалл наложить на разоравшуюся Петунию 'силенцио'. Причем одному Мерлину ведомо, каких усилий профессору стоило сдержаться и не приголубить женщину 'ступефаем'. Ведь в полумраке за приоткрытой дверцей чулана виднелась кровать с разобранной постелью, не оставляющая сомнений в том, где именно приходится жить Спасителю Магической Британии.

Тем временем на сцене появились новое действующее лицо. Со второго этажа, топая, словно натуральный бегемот, спустился дядя Гарри — дородный мужчина с жиденькими усиками под внушительным носом-картошкой. В руках Дурсль крепко сжимал охотничье ружье. Наставив его на Минерву, хозяин грозно заявил, что не потерпит в своем доме 'ненормальных', и если профессор сию же секунду не уберется восвояси, то получит в организм солидную порцию свинца.

Я знал, что ультиматум Вернона был блефом. Британское законодательство неумолимо — за убийство храброму защитнику семейства полагался немаленький срок, поэтому курок он бы в любом случае не спустил (что подтверждала сценка появления Хагрида из канона). Однако МакГонагалл приняла угрозу за чистую монету, бросила прощальный взгляд на испуганного Гарри и прямо из Друслевской прихожей аппарировала к школьным воротам. Распираемая праведным гневом профессор, несмотря на категоричный запрет, поспешила в директорскую башню, но меня там не обнаружила.

Следующий час оказался для Минервы мучительным. Анимаг разрывалась на части — одна ее половинка жаждала вернуться на Тисовую и жестоко наказать родственников Гарри за неподобающее отношение к Победителю Темного Лорда, но другая понимала, что необдуманные действия могут скорее навредить мальчику, и советовала дождаться моего возвращения. Не зная, куда себя приткнуть, МакГонагалл бесцельно слонялась по пустому Хогвартсу и совершенно случайно наткнулась на Филча. Именно он рассказал кошке о моем нездоровом виде и предположил, что я воспользовался его советом, отправившись в Больничное крыло.

— А я ведь говорила тебе, что родственники Гарри — плохие люди! — подытожила рассказ Минни. — Чуяло мое сердце, нельзя было доверять заботу о мальчике этим магглам! Вот скажи, как сильно надо ненавидеть ребенка, чтобы поселить его в чулан? А его одежда? Порванная, потрепанная, к тому же висит мешком. Выходит, мальчик еще и недоедает. Я не удивлюсь, если выяснится, что бедному сиротке приходится отрабатывать свое содержание! Это какой-то кошмар! Альбус, не знаю, как ты, но лично я считаю, что десять лет назад мы совершили ужасную ошибку и теперь должны ее исправить. Нужно прямо сейчас забрать Гарри из этой ужасной семьи, слышишь!?

Да слышу я, слышу! И незачем так орать. Бляха-муха, да я прямо провидец какой-то! Только задумался о проблемах — и они не замедлили нарисоваться на горизонте. Правда, конкретно с этой стороны я их не ожидал и даже не представляю, как теперь выкручиваться из дурно пахнущей ситуации. Отчаянно не хватало информации. В словах МакГонагалл лжи не чувствовалось, однако опираться в суждениях исключительно на мнение профессора я не имел права. В прошлой жизни мне попадались талантливо написанные фанфики, в которых Дурсли выглядели вполне вменяемыми, а их жесткие действия в отношении Гарри получали подробное и логичное обоснование.

Кроме того, не следует забывать, что жестокое отношение к Избранному, включающее в себя регулярные избиения, моральные унижения, принудительные голодовки и прочее — это все издержки фанона. В книгах Роулинг родственники Поттера законченными уродами не выглядели и лично у меня вызывали сочувствие, поскольку зачастую выступали в роли жертв произвола ненормальных магов (один визит Уизлей чего стоит!). Однако объявлять Дурслей белыми и пушистыми тоже слегка преждевременно. Я ведь не знаю, насколько прописанные в эпопее образы соответствуют реальным характерам, а директорская память что-то не спешит проливать свет на этот вопрос.

— Минни, ты чего это тут раскричалась? — строго спросила нарисовавшаяся в палате Помфри, тем самым прервав неловкую паузу. — Я же говорила, что господину директору нужен покой!

'Эх, спасительница ты моя! — обрадованно подумал я. — А главное, как вовремя появилась! Как будто все это время стояла за дверью, дожидаясь окончания увлекательной истории!'

— Прошу прощения, — резко сбавила обороты МакГонагалл и снова уставилась на меня требовательным взглядом: — Так что будем делать, Альбус?

— Для начала нужно понять, на какой срок я здесь застрял, — отозвался я и обратил свой взор на колдомедика: — Поппи, что скажешь? Насколько затянется лечение?

Старушка, небрежно поигрывающая своей волшебной палочкой, охотно отозвалась:

— Пока неясно. Повреждения энергетической оболочки благодаря свежим целебным составам восстанавливаются довольно быстро. Все же вы очень удачно догадались обратиться ко мне за помощью до того момента, как они приобрели необратимый характер!

Эта фраза была произнесен полным ехидства тоном. М-да, готов поспорить, Помфри до самой смерти будет напоминать мне о допущенном косяке. И если разобраться, в этом нет ровным счетом ничего удивительного. Психология магов не сильно отличается от психологии обычных людей, а те, как правило, все хорошее забывают быстро. Зато плохое помнят всю оставшуюся жизнь.

Вот, к примеру, работал в нашей фирме один парень. Скромный, исполнительный, ответственный. За три года никому не отказал в помощи, никого не обматерил, ни с кем не имел конфликтов, но при этом носил унизительную кличку 'Извращенец', которой его с легкой руки наградили коллеги за досадный случай на корпоративе, когда добрый молодец, слегка перебрав с горячительными напитками, умудрился заснуть в женском туалете. Так что мне уже не отмыться. Остается лишь смириться с тем, что теперь Поппи при случае с большим удовольствием будет пинать меня в больное место.

— Травма колена опасений не вызывает, и через час повязку можно будет снять, — продолжила оглашение приговора колдомедик. — А вот с устранением последствий магического истощения не все так гладко. Мне пришлось использовать максимально мягкую методику стимуляции магического очага, поэтому полноценно колдовать в ближайшие несколько дней вы определенно не сможете. Более того, я категорически запрещаю вам на протяжении следующих суток проводить какие-либо магические манипуляции! Вам ясно?

— Предельно, — кивнул я. — Но я так и не услышал, когда же мне можно будет покинуть Больничное крыло.

— Подобные случаи требуют самого пристального внимания, и сегодня я вас точно никуда не отпущу.

— А завтра? — с надеждой поинтересовалась Минерва.

— Если сохранится положительная динамика и не возникнет осложнений, мы вернемся к этому вопросу, — уклончиво ответила Помфри.

Я разочарованно вздохнул, внутренне ликуя. Как удачно все сложилось! Выдумывать отговорки не пришлось, на вполне законных основаниях я получил необходимую отсрочку. Теперь нужно в срочном порядке восстановить оставшуюся часть памяти Дамблдора и детально изучить подборку воспоминаний, в которых фигурирует Мальчик-Который-Выжил... А там уже поглядим по обстоятельствам!

— В общем, беседу с родственниками Гарри придется отложить, — объявил я расстроенной МакГонагалл. — Может, оно и к лучшему.

— К лучшему?! О чем ты говоришь?! — взвилась профессор. — Мы должны срочно спасать мальчика!

— Спасать? — с показным недоумением переспросил я. — Интересно, от чего? У тебя есть на руках неопровержимые доказательства жестокого обращения с ребенком? Может, имеется справка от маггловского психиатра, подтверждающая недееспособность четы Дурслей? Или, на худой конец, постановление суда о лишении опекунских прав Петунии Дурсль? Нет? Тогда объясни, на каком основании ты хочешь забрать мальчика из семьи?

У Минервы вытянулось лицо:

— Но ведь чулан... одежда...

Я вздохнул:

— Знаешь, моя семья жила рядом с магглами и, подражая соседям, даже сторожевого пса завела. Отец соорудил ему будку из досок во дворе, и в детстве я любил прятаться в этом маленьком домике, фантазируя и наслаждаясь чувством защищенности. Опять же, многие дети в возрасте Гарри обожают играть в дикарей. Они строят себе в лесу хижины-шалашики, выпрашивают у родителей походные палатки, устраивают пикники на природе... Так почему ты сразу решила, что постель в чулане — это инициатива Дурслей, а не удовлетворение каприза маленького разбойника? Донашивание же одежды за старшими братьями в семьях с невысоким достатком зазорным не считается. Вспомни Уизли! И тому, что на Гарри она висит мешком, есть вполне логичное объяснение — его кузен обладает внушительной комплекцией, а тетя не сильна в рукоделии. В общем, пока я не вижу ровным счетом никаких поводов для паники.

Профессор застыла в ступоре. Оно и понятно — истинная гриффиндорка! Зациклившись на эмоциях, не удосужилась толком проанализировать ситуацию и теперь беспомощно хлопала своими обольстительными глазками. Однако обида рвалась наружу, и анимаг предприняла очередную попытку убедить меня:

— Альбус, но ведь эти Друсли абсолютно сумасшедшие! Они безо всякой причины оскорбляли меня, называли ненормальной, угрожали убить...

— Серьезно? — вскинул я бровь. — А вот лично мне кажется, что у родственников Гарри есть много причин не любить волшебников. Как ни крути, а магический мир отнял у Петунии родную сестру. Ее супругу однажды довелось испытать на себе сомнительные 'шуточки' Джеймса и Сириуса, а ты сегодня лишь подлила масла в огонь. Сумасшедшие? Разбрасываться обвинениями легко, а поставь себя на их место! В дом вломилась какая-то нахалка и с порога принялась швыряться заклинаниями. Я уверен, владей Дурсли магией, ты бы сейчас беседовала не со мной, а с дежурным аврором. Минни, ты вообще понимаешь, насколько сильно вляпалась? Да если эта история попадет в газеты, твою репутацию уже ничто не спасет! Незаконное проникновение в жилище, нападение на магглов, причинение вреда их здоровью... и это все на глазах у Мальчика-Который-Выжил! Причем хуже всего то, что ты даже не осознаешь величину своих ошибок, а вместо этого требуешь от меня содействия в похищении национального героя! Ты что, пьяна? — я покосился на Помфри: — Поппи, будь любезна, осмотри моего заместителя! Кажется, кто-то накачал ее зельями, снижающими критичность восприятия.

Колдомедик, все это время с неослабевающим интересом прислушивающаяся к спору, послушно принялась опутывать профессора сетью диагностических чар. Выпавшая в осадок Минерва не сопротивлялась. Мои объяснения таки заставили кошку прозреть и увидеть величину той задницы, в которую она сама себя загнала. Ярость и обида ушли, сменившись откровенной паникой. Ну, как говорится, лучше поздно, чем никогда!

— Боюсь разочаровать вас, господин директор, но ваше предположение не подтвердилось, — заявила Помфри, закончив осмотр. — Никаких признаков отравления психотропными веществами я не наблюдаю. Только следы недавнего употребления какого-то стимулятора природного происхождения, по типу воздействия очень напоминающего слезы феникса.

Я вздохнул:

— Жаль. В таком случае диагноз неутешителен — Гриффиндор головного мозга, а эта болезнь, как правило, неизлечима.

У МакГонагалл задергался глаз:

— Альбус, я...

— Помолчи! — резко оборвал я женщину. — В данный момент у меня нет желания выслушивать твои оправдания. Завтра утром... если, конечно, Поппи даст добро, мы вместе с тобой отправимся на Тисовую и снова попробуем поговорить с родственниками Гарри. Надеюсь, за это время страсти, вызванные нападением одной буйной ведьмы, поулягутся, и Дурсли будут способны на конструктивный диалог. Тебе же советую за оставшееся время придумать проникновенную речь с извинениями, которые удовлетворят пострадавшую сторону. Можешь даже потренироваться опускаться на колени, поскольку инцидент мы должны загладить в любом случае, а радикальные меры типа старого доброго 'обливиэйта' я планирую приберечь на самый крайний случай. Тебе все понятно?

Наливающаяся краской стыда профессор молча кивнула, а упомянутая Поппи, сообразившая, что больше ничего интересного не услышит, решительно объявила:

— Время посещений истекло! Господину директору необходимо отдохнуть. Минерва, прошу на выход!

Окинув меня на прощание полным вины взглядом, анимаг послушно удалилась, а я, откинувшись на подушке, задумался. Почему кошку так задел внешний вид Поттера? Помнится, о своих подопечных она никогда особо не переживала. Сыты, здоровы, занятия не прогуливают — да и ладно! А тут вдруг откровенная паника, хотя прямой угрозы жизни мальчика, в общем-то, не наблюдалось...

Пока я гадал о причинах странного поведения МакГонагалл, опутывающая меня знакомыми чарами диагностики Помфри робко произнесла:

— Господин директор, можно вопрос?

Ого, это что-то новенькое!

— Слушаю.

— А почему вы сразу не послали Минерву стереть память этим магглам? Так ведь намного проще. Нет риска, что неприглядная история станет достоянием общественности, или что семейство, испугавшись визита... кхм... буйной ведьмы, решит скрыться, прихватив с собой Гарри.

Я улыбнулся и наставительным тоном произнес:

— 'Проще' не означает 'правильнее'. Во-первых, прятаться Дурсли не станут. И даже в полицию не сообщат о нападении, поскольку будут выглядеть полными идиотами. 'Странная женщина в мантии лишила голоса вашу супругу и превратила телефонную трубку в овощ? Сэр, признавайтесь, вы сегодня употребляли наркотические вещества?'. Во-вторых, что важнее, пропадет воспитательный эффект. В наше время слишком многие маги привыкли к безнаказанности. Они знают, что с магглами можно творить все, что угодно. Главное — не попадаться. А если вдруг случится промашка, в министерстве есть отряд обливиаторов, способных оперативно подтереть за ними грязь. Сегодня, сама того не осознавая, Минни встала на скользкую дорожку, по которой прошли многие последователи Волдеморта, и отрезвляющий щелчок по носу пойдет ей только на пользу. В следующий раз будет думать, прежде чем с палочкой наголо вламываться в чужой дом! Ведь по факту ей крупно повезло. Законы Англии суровы, а случись такое в Штатах, нашу кошечку нашпиговали бы свинцом, слова не дав сказать. Ну и, в-третьих, завтра я на встрече с семейством Гарри намерен воспользоваться проверенным психологическим приемом, который называется 'добрый и злой полицейские', а сегодняшний визит Минни существенно облегчил мне работу. Ведь даже после извинений Дурсли будут видеть в ней врага, на фоне которого я предстану мудрым и добрым защитником, которому вполне можно довериться... И еще, Поппи, чем ты меня таким накачала, раз я тебе все это выкладываю, как на духу?

Колдомедик улыбнулась. Это была не торжествующая ухмылка, не ехидная усмешка, а добрая и даже ласковая улыбка понимающего человека. Поправив мне подушку, Поппи сказала:

— Расслабьтесь, господин директор! Это — лишь закономерный результат колоссального нервного перенапряжения. Вам сейчас действительно нужно отдохнуть.

Прислушавшись к себе, я понял, что старушка права. За время разговора бодрящий эффект целебных зелий успел сойти на нет. Державшаяся на краю сознания знакомая усталость упорно захватывала мой разум, постепенно вытесняя из него мысли. Да уж, в таком состоянии ни о каком визите в хранилище директорской памяти не может быть и речи. Печально, но немного времени у меня в запасе имеется, так что прислушаемся к рекомендации колдомедика. Она плохого не посоветует. Ведь так?

Благодарно улыбнувшись заботливой Помфри, я снял с носа очки-половинки, пристроил их на тумбочку рядом с волшебной палочкой, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.

* * *

Вечера в Хогвартсе — особенное время. С наступлением сумерек на школу магии снисходит долгожданное спокойствие и умиротворение. Коридоры пустеют, разобравшиеся с домашними заданиями ученики перемещаются в факультетские гостиные. Там можно расслабиться, выбросить из головы порядком надоевшие основы магической теории и просто посидеть у зажженного камина, понаблюдать за завораживающим танцем язычков пламени, насладиться теплом и комфортом, поговорить с приятелями...

Да, что ни говори, а вечер — лучшее время для дружеских бесед. За долгий день внимание человека поневоле ослабевает, он становится более открытым, эмоциональным. В такие моменты даже законченный параноик перестает следить за каждым своим словом и легко может сболтнуть лишнего. Зелья, чары принуждения, ментальное воздействие — это все для дилетантов! Профессионалам достаточно камина, удобного кресла и горячего ароматного чая. С бергамотом... Ум-м, вкуснотища!

Отхлебнув восхитительно терпкую жидкость, я поставил кружку на стол и в очередной раз оглядел своего собеседника. Крепко сложенный черноволосый паренек был довольно привлекателен. Ухоженное лицо аристократа без малейших признаков прыщей или веснушек, идеальная прическа, тщательно подогнанная по фигуре одежда. И пусть он не мог похвастаться высоким ростом или характерной 'звериной' харизмой, коими обладал его старший брат-ловелас, я вполне мог назвать сидящего напротив меня ученика красавчиком.

Конечно, отсутствующий взгляд и нахмуренные брови несколько портили впечатление, но будем снисходительны. Мальчик всего пару минут назад узнал, что совершил самую ужасную ошибку в своей жизни — угодил в рабство. Причем абсолютно добровольно.

— Простите, господин директор, но я не могу дать вам ответ прямо сейчас, — тихо произнес парень, подняв на меня серые глаза. — Мне нужно время, чтобы все проверить. Не подумайте, что я вам не доверяю, но...

Я поднял руки, продемонстрировав пустые ладони:

— Не продолжай, Регулус, я все понимаю. Без весомых доказательств такие факты выглядят как дешевая газетная 'утка', а мою клятву ты вряд ли примешь. Ведь я могу верить во все, что угодно, но это вовсе не означает, что то, во что я верю — непреложная истина... Однако советую не затягивать с проверкой. Время летит быстро. Оглянуться не успеешь, как закончишь Хогвартс, и я уже не смогу тебе ничем помочь. Мои руки окажутся связанными, а твой талант будет поставлен на службу властолюбивому маньяку. До самой смерти исполнять приказы хозяина, словно послушная собачонка, разве этой судьбы ты желаешь?

Семикурсник машинально покачал головой. Ободренный успехом, я продолжил:

— Тогда тебе пора определиться. Твой брат давно выбрал сторону, и я вижу, что он счастлив и доволен своей жизнью. Ты же находишься на распутье. Пойдя на поводу у семьи, ты оказался в незавидном положении раба... Но все еще можно исправить! Пока еще можно.

Я поправил очки, привлекая внимание к своему лицу, после чего одарил Регулуса полным сочувствия взглядом. Вот только младший Блэк оказался крепким орешком. Иные, очутившись на его месте, давно бы валялись у меня в ногах, умоляя спасти их от незавидной участи, и ухватились бы обеими руками за любое мое предложение, а мальчик демонстрировал завидное самообладание, не спеша плыть в расставленные сети. Вот, что значит — воспитание!

— Я вас услышал, господин директор, — твердо произнес слизеринец. — Благодарю за информацию.

— Не за что, мой мальчик. Буду рад помочь... если, конечно, ты решишь, что тебе нужна моя помощь. А сейчас не смею тебя больше задерживать.

Поднявшись с кресла, наследник семьи Блэков отвесил мне уважительный поклон, вежливо пожелал спокойной ночи и удалился, оставив меня одного в пустом классе. Разочарованно вздохнув, я взял кружку с еще горячим чаем и мысленно принялся анализировать состоявшийся разговор.

Увы и ах, попытка перетянуть мальчишку к себе оказалась провальной. Я ошибся, положившись на предоставленную Сириусом информацию. Не принял в расчет юношеский максимализм и откровенную зависть к родному брату, любимцу семьи, а в итоге неприятно удивился, обнаружив, что Регулус вовсе не являлся 'мягким, доверчивым, не имеющим собственного мнения маменькиным сынком'. Нет, внутри у парня имелся крепкий стальной стержень, который в итоге позволил ему легко соскочить с крючка...

Но лишь в этот раз! Больше я не ему такого шанса не предоставлю! Теперь-то я знаю, что младший Блэк — опасный, закаленный интригами змееныш, привыкший везде видеть подвох. Ему оказалось недостаточно демонстрации книги Индольези с подробным рисунком структуры древнеримского рабского клейма, так похожей на Темную метку, красующуюся на плече мальчишки. Его не впечатлили рассказы об ужасах, творимых самозваным Лордом Судеб. Он так и не прочувствовал всю ущербность декларируемой Волдемортом идеологии превосходства чистой крови... Однако не все так плохо. Судя по реакции, мне удалось посеять в душе Регулуса зерна сомнений, которые со временем обязательно прорастут и сделают его легкой добычей.

Глядя на огонь, я позволил себе предаться мечтам. Бессмысленному, но иногда такому притягательному занятию. И в моих грезах редкому таланту юного слизеринца, коим он, собственно, и привлек внимание Тома, нашлось куда более полезное применение, позволившее наследнику древнего рода засиять яркой звездочкой на небосклоне магической Англии. Там Регулус был счастлив, щедро делясь светом с благодарными волшебниками и своим скромным наставником, вовремя подавшим руку и вытащившим мальчика из поглотившего его мрака...

Улыбнувшись, я взял кружку и обнаружил, что чай в ней успел остыть. Да уж, правду люди говорят, за приятным занятием время летит незаметно. Но довольно мечтаний! Пора проведать старину Аластора и напомнить ему о...

* * *

Я рывком вынырнул в реальность. Осознав себя лежащим на все той же больничной койке, пару секунд глупо похлопал глазами, затем оглядел мутным взором пустую палату, залитую багрянцем лучей клонившегося к закату светила, и задумчиво хмыкнул. Интересно, что меня разбудило, оторвав от просмотра увлекательного воспоминания? Или я просто успел выспаться?

Долго гадать не пришлось. Громкий требовательный стук заставил меня повернуть голову в сторону крайнего окна, за которым обнаружился ворон. Большой, с крючковатым клювом и иссиня-черным оперением, он гордо восседал на карнизе, демонстрируя мне свой профиль. Директорская память, не дожидаясь пинков, сухо проинформировала: незваный посетитель является почтовым и принадлежит Аластору Грюму. Вот и не верь после этого в совпадения!

— Вспомнишь лучик, вот и солнышко, — недовольно пробормотал я.

Кликнув верного Ниппи, я приказал ему открыть окошко и впустить птичку. Ворон, громко хлопая крыльями, влетел в помещение, сделал круг почета и вальяжно приземлился на спинку моей кровати рядом с настороженно подобравшимся фениксом. Окинул огненнокрылого собрата по классу пренебрежительным взглядом и только после этого соизволил протянуть мне когтистую лапу с привязанной к ней металлической колбой.

К счастью, память Дамблдора продолжила радовать меня нужными сведениями, и сразу хвататься за посылку я не стал. Прежде взял волшебную палочку, по старой Альбусовской привычке помянул одноглазого параноика незлым тихим словом и деактивировал охранные чары контейнера, способные оставить без пальцев (а то и без глаз) какого-нибудь незадачливого любителя читать чужие письма. Достав из колбы маленький листок, я потратил незначительное количество силы, увеличив письмо до нормального размера, и принялся его изучать.

Если опустить бессодержательные панические вопли заслуженного аврора, щедро приправленные красочными выражениями английской обсценной лексики, послание выражало крайнюю обеспокоенность Грозного Глаза неоднозначной ситуацией, складывающейся в Магической Британии. По его словам, последние несколько дней в роскошных кулуарах Министерства Магии, в темных аврорских кабинетах и даже в мрачных закоулках Лютного вовсю курсировали разнообразные предположения, призванные объяснить внезапный союз двух самых непримиримых политических противников.

Да, наше с Малфоем сотрудничество уже успело стать достоянием общественности. Вести о щедрой помощи Попечительского совета и резкое увеличение преподавательского штата Хогвартса не были оставлены волшебниками без внимания, ведь на фоне грядущего заседания Визенгамота, на котором должен был рассматриваться директорский законопроект, это все смотрелось более чем подозрительно. Нет, открыто версию о взятке не обсуждали, хотя в паре статей утреннего 'Ежедневного пророка' журналисты позволили себе намеки на эту тему.

Крайне осторожные намеки. Оно и понятно, лишиться работы за несколько лишних слов никто из писак не хотел. А директор — не та фигура, которую можно безнаказанно поливать грязью, о чем явно говорилось в каноне. Помнится, публичные нападки на Альбуса начались лишь после его кончины, достигнув своего апогея в виде скандальной книжонки Скиттер. До того не слишком понятные и откровенно спорные действия Дамблдора прессой подчеркнуто игнорировались. И даже после провокационного объявления о возрождении Темного Лорда травле был подвергнут именно Поттер, а не Великий Светлый Маг.

Ох, что-то меня не туда занесло! Короче, факт остается фактом, за этой беготней по магазинам, подбором персонала и разборками с крестражами я конкретно отстал от жизни. А общество Магической Британии постепенно начинало бурлить. Неизвестность будоражила воображение волшебников. Ситуация усугублялась тем, что ярые сторонники Альбуса, благодаря моей лени находившиеся на голодном информационном пайке, при всем желании не могли пролить свет на подоплеку упомянутых событий. Нервы у Грозного Глаза были не железными. Убедившись, что обычные методы добычи нужных сведений не приносят результата, аврор решил взяться за перо и прямым текстом поинтересоваться у меня, не продался ли я с потрохами белобрысой Волдемортовской шавке.

Когда текст на листке подошел к концу, я задумчиво почесал в затылке. Директорская память продолжила свой аттракцион неслыханной щедрости, посоветовав нагреть послание. Без труда отыскав в своей черепушке простейшие тепловые чары, я направил палочку на листок и спустя десяток секунд смог полюбоваться коротенькой припиской, проявившейся на самом краешке: 'Жду подтверждения старым кодом. При отсутствии действую по схеме пять-один'.

Сообщение, написанное невидимыми чернилами, вызвало у меня в сознании целую череду образов-воспоминаний, из которых я понял, что сотрудничество Дамблдора с Аластором в годы противостояния с Пожирателями было тесным и плодотворным. Грозный Глаз по праву занимал место правой руки Светлого Мага, участвуя в таких операциях, о которых прочим Орденцам знать не следовало. Ненависть к Пожирателям, любовно культивируемая Альбусом, стала для мага мощным подспорьем в борьбе, в короткие сроки превратив его в легенду Аврората, но попутно здорово подточила психику мракоборца.

Книжный образ излишне подозрительного старика не шел ни в какое сравнение с реальным Грюмом. Матерым ликвидатором, хладнокровным убийцей, которого побаивался даже сам Дамблдор. А судя по сообщению, в данный момент этот псих уверен, что на месте директора восседает послушная кукла Малфоя. Полный песец! Я тут переживаю, что Помфри может догадаться о подмене, заметив несоответствия моего поведения при тесном ежедневном общении, а какой-то шизик приходит к абсолютно верному выводу, имея на руках лишь косвенные данные! Да уж, пришла беда, откуда не ждали. Хорошо еще, память в кои-то веки нормально заработала. Есть шанс выкрутиться.

Я попросил Ниппи принести из моего кабинета письменный набор. Сообразительный эльф быстро доставил небольшой деревянный планшет, чистые листы и перо с чернильницей. Покосившись на деловито полирующего клюв ворона, я принялся сочинять ответное послание. Практически бездумно, полностью положившись на директорские рефлексы. На работу ушло где-то с четверть часа. Выведя последнюю завитушку на подписи, я окинул письмо критическим взглядом и не нашел, к чему придраться.

Стиль, словесные обороты, тонкие намеки на толстые обстоятельства, искусно скрытые под слоем приторной вежливости — все это было характерно оригинальному Альбусу. Последним штрихом стали три едва заметные точки рядом с буквами 'о' в первой, третьей и семнадцатой строках — то самое подтверждение, которое требовал Грозный Глаз. Не думаю, что оно способно окончательно развеять паранойю аврора по поводу подмены его дражайшего шефа, но от решительных действий всяко должно уберечь.

Ну а чуть погодя я обязательно найду правильное русло, в которое можно направить нездоровый энтузиазм, переполняющий калеку с подтекающей крышей. Привлекать к поиску и уничтожению крестражей, конечно же, не стану (в этом деле Малфой может принести куда большую пользу, а вместе они с Аластором точно не уживутся). Натравлю на Министерство — пусть добывает компромат на чинуш, которые вот уже который месяц активно суют Визенгамоту палки в колеса, клещами цепляясь за каждое свое бредовое постановление, нередко самым откровенным образом противоречащее действующим законам.

Сложив листок, я уменьшил его, аккуратно засунул в колбу на лапе ворона, активировал охранные чары и приказал пернатому почтальону доставить послание лично в руки Грюму. Подтвердив получение задания коротким хриплым карканьем, нахальная птичка вспорхнула со своего насеста, едва не задев крыльями феникса, и стремительно вылетела в приоткрытое окно.

Проводив ворона взглядом, я порадовался, что оригинальный Альбус не потакал всем капризам Грозного Глаза. Особые чернила и простенький шифр — куда ни шло. Особенно если вспомнить о странной нелюбви Аластора к сквозным зеркалам и каминной сети, известной каждому сотруднику аврората. Но вот его идея алхимической защиты переписки, когда невидимое послание фиксируется на пергаменте специальным составом и проявляется лишь при нанесении особого реагента, или настойчивое предложение выделить участок кожи для внедрения протеевых чар — это уже выходило за грань моего понимания.

Дверь больничной палаты тихо скрипнула, впуская Помфри. Узрев меня бодрствующим с планшетом на коленях, колдомедик неодобрительно покачала головой. Я виновато улыбнулся, разводя руками и готовясь к разносу. Которого не последовало. Видимо, Поппи еще помнила свой косяк. Она молча провела традиционный ритуал полной диагностики и, судя по эмоциям, осталась довольной результатом. Освободив мою коленку от бинтов и остатков лечебной мази, старушка заявила, что с моей конечностью все в полном порядке, и даже разрешила вставать.

Последнее пришлось весьма кстати. Но прежде чем отправиться в туалет больничного крыла, я приказал терпеливо ожидающему, пока о нем вспомнят, домовику принести документы, которые были у меня в пиджаке. Шустрый малыш, ненадолго исчезнув, с радостью вручил мне бланки договоров, которые я тут же передал Помфри:

— Вот, ознакомься!

Прочитав шапку, старушка вскинула брови и недоверчиво уточнила:

— Контракт преподавателя общей колдомедицины?

— Именно! — кивнул я. — С этого года я планирую ввести в школе данный предмет, но не хочу брать незнакомого специалиста, к которому не испытываю полного доверия. Ты же неоднократно демонстрировала мне свой высочайший профессионализм и желание передать накопленный опыт подрастающему поколению волшебников, поэтому я официально предлагаю тебе стать одним из учителей Хогвартса. Надеюсь, для тебя не окажется сложным совмещение основных обязанностей с лекциями и практическими занятиями для одаренных детей. Тем более, имея под рукой сразу двух помощниц... За жалование не переживай! Я сейчас не могу сказать точную сумму, поскольку на нее будет влиять количество учеников старших курсов, желающих углубленно изучать целительство, но уверен, ты останешься довольной.

Реакция Поппи меня позабавила. Если внешне колдомедик продолжала сохранять на лице маску недоверия, то в эмоциях разразилась настоящая буря, в которой смешалось удивление, восторг, толика сомнения и даже испуг, о причине которого мне оставалось лишь гадать. Не сводя с меня настороженного взгляда, Помфри потрясенно произнесла:

— Целительство? Углубленно?

— Да, ты не ослышалась. По моей задумке, основы, способные пригодиться в обычной жизни, будут постигать все учащиеся Хогвартса. Ну а самые талантливые и те, кто осознанно решил посвятить себя колдомедицине, с третьего курса получат возможность выбора дополнительного предмета, на котором станут изучать целительство в объеме, гарантирующем им получение работы сразу после выпуска. — Заметив, что Помфри не торопится с ответом, я решил закруглиться: — Ладно, ты пока подумай над моим предложением, а я прогуляюсь по местам, не столь отдаленным.

Прогулка не заняла много времени. Избавляясь от лишней жидкости в организме, я размышлял над странным поведением колдомедика. Было видно, что Поппи готова ухватиться за предложение руками и ногами. Но чего же она так боится? Что контракт окажется сыром в мышеловке, и в качестве ответной любезности я потребую от старушки позаботиться о еще одном пареньке с 'пушистой проблемой'? Ох, ну и репутацию себе Альбус создал! Теперь понятно, почему уговорить Малфоя на сотрудничество оказалось так трудно.

Однако по возвращении в палату меня ожидал приятный сюрприз. Внутренне полностью преобразившаяся, изгнавшая из сознания весь страх и неуверенность Помфри молча протянула мне подписанные экземпляры договора. Видимо, все-таки решила, что ради настолько вкусного сыра можно и рискнуть головой. Велев Ниппи сгонять в кабинет за печатью, я шлепнул ее на документы. Один сразу отправил с домовиком в архив, а другой протянул колдомедику:

— Поздравляю с новой должностью! Признаться откровенно, я очень рад, что ты согласилась... И надеюсь, что к своим новым обязанностям преподавателя ты подойдешь с той же ответственностью, которую демонстрировала мне все эти годы.

Согласен, банально. Но нужно же как-то подчеркнуть торжественность момента? Такого долгожданного и, судя по чувствам старушки, давно перешедшего в область несбыточных мечтаний.

— Благодарю вас, господин директор, — твердо сказала Поппи, бережно, словно величайшую драгоценность, принимая листок. — Я тоже... очень рада. Постараюсь оправдать ваши надежды.

Ну вот и прекрасно! Не откладывая в долгий ящик, я перешел к насущным деталям:

— Тогда мне от тебя потребуется четкий план обучения. Определись с методическим материалом общего курса, подсчитай примерное количество лекций, которых будет достаточно для его усвоения... Думаю, пока нам придется разбить всех учащихся Хогвартса на большие возрастные группы, чтобы даже нынешние выпускники за год с успехом овладели основами. Ну а в будущем нужно подобрать такую программу, которая станет учитывать степень обучаемости детей и позволит проявить их таланты уже на первом-втором году учебы. В общем, поразмысли над этим! До первого педсовета, на котором мы станем утрясать расписание, время еще есть. Если нужно, я могу предоставить тебе старые учебные планы тех времен, когда Армандо еще не поцапался со Сметвиком и не прикрыл факультатив колдомедицины. Они должны были сохраниться в архиве.

О как! Очередной подарочек от директорской памяти! Оказывается, обучение целительству в Хогвартсе отменили не в незапамятные времена, а совсем недавно. И полсотни лет не прошло. Сама Поппи базу получала именно в Британской школе магии. Это уже потом, после курса интенсивного обучения и стажировки в больнице святого Мунго, радикально разойдясь во мнениях со своим начальством, талантливая, но не слишком жалующая субординацию целительница получила пинок под зад и была подобрана сердобольным Альбусом... Который, как ехидно нашептывала память, и спровоцировал громкий скандал, раз и навсегда закрывший перед Поппи двери известной на всю Европу больницы.

История там была грязной, но крайне увлекательной. И в другое время я бы обязательно ознакомился со всеми подробностями гениальной интриги Дамблдора (практически 'на шару' получить обученного, преданного тебе лично целителя — это тянет на великое достижение!), но Помфри сбила меня с мысли, прервав поток образов-воспоминаний радостным восклицанием:

— Это было бы замечательно!

Я кивнул:

— Хорошо. Как только доберусь до своего кабинета, обязательно поищу... Что еще? Ах, да! Списки учебников уже разосланы, поэтому основной материал тебе придется выдавать на лекциях. Также пообщайся с Пинс, выясни, какие учебные пособия имеются у нее. Может, что-то срочно придется докупать... В общем, действуй! Даю тебе полный карт-бланш. Ну а со списками учащихся, готовых заниматься факультативно, окончательно определимся где-то поближе к Рождеству. Детям для начала нужно привыкнуть к резко возросшей учебной нагрузке. Да и у тебя будет время к ним присмотреться.

— Как скажете, господин директор! — покладисто отозвалась колдомедик.

Сообразив, что инструкций больше не предвидится, счастливая старушка распорядилась доставить мне ужин в постель. Чрезмерно активная, фонтанирующая довольством и периодически подпрыгивающая от распирающей ее энергии лопоухая домовушка мигом притащила поднос с тарелками. Фениксу тоже перепало от щедрот, и птах с завидным аппетитом принялся щелкать любимые семечки.

К сожалению, Поппи на радостях не забыла о моей диете. Овсянка с кусочками фруктов, какая-то безвкусная каша-салат из разваренной до разложения на фракции травы и стакан сока — большего мне не полагалось. Проигнорировав мой голодный взгляд, Помфри на десерт выдала очередную порцию лечебного настоя, проверила амулет на моей груди и велела отдыхать.

— Сейчас для вас отдых — лучшее лекарство! — уверенно заявила она.

Насытившийся Фоукс согласно курлыкнул, и мне осталось лишь смиренно водрузить голову на подушку, амебой растекаясь по перине. Такой мягкой и родной... Да, что ни говори, а Больничное крыло постепенно становилось моим вторым домом. Оно и не удивительно, учитывая, что с момента попадания я уже третий раз заглядываю в гости к Помфри. Вот оригинальный директор себе такого никогда не позволял! Альбуса даже на плановый осмотр было не затащить, настолько сильно Великий Светлый маг боялся за свою репутацию, ну а я уже не могу с уверенностью ответить на вопрос, что удобнее — простенькая больничная койка или директорский 'сексодром'?

Ну и черт с ним! Главное, чтобы подобные незапланированные 'визиты' не стали традицией. Что весьма вероятно, учитывая количество оставшихся 'якорей' Тома. Эх, печалька...

Глава 22

После ухода колдомедика я честно пытался заснуть, однако голод, постепенно оформившийся в неприятное сосущее ощущение в желудке, не позволил. Мозги работали на диво четко и ясно, не демонстрируя ни капли усталости и намекая, что неплохо было бы заняться обещанным восстановлением воспоминаний. Одна беда — в палату могла в любой момент заглянуть Поппи или ее помощницы. А если меня обнаружат без сознания, не реагирующего на внешние раздражители, о завтрашнем визите к Дурслям можно будет забыть. Так что я решил не рисковать и дождаться наступления ночи, а чтобы хоть как-то убить время, велел Ниппи принести почту.

Ее за день накопилось немало. Правда, основная масса посланий была однотипной, удивительно похожей на письмо Грюма. На них я отвечал кратко, повторяя свои прежние рекомендации. Конкретики все так же избегал, понимая, что ситуация складывается крайне удачная для моих планов. Пусть общественность продолжает маяться неизвестностью. Зато когда на заседании мой законопроект представит Малфой — это будет бомба!

Нужно только поторопить блондина, чтобы поскорее закончил возиться с оформлением документа. Его же еще нужно разослать всем действительным членам Визенгамота. Желательно, за сутки перед самим заседанием — это крайний срок для материалов, нуждающихся в предварительном ознакомлении. А то будет хохма, когда вместо тщательного обсуждения, скандальный документ, пересуды по которому не стихают уже месяц, собравшиеся отправят в утиль, даже не читая. Просто из-за нарушения установленной процедуры!

Разбор корреспонденции я закончил изучением письма Эльзы Митенспелл. Судя по его тону, с заказами у талантливой художницы в последнее время дело обстояло плохо. Настолько плохо, что она согласилась стать преподавателем искусствоведения, даже не поинтересовавшись суммой оклада. Прежний Дамблдор наверняка бы этим воспользовался, сократив стандартную ставку учителя минимум на треть, но мне обижать девушку не хотелось. Шутя пожурив Эльзу за промах в ответном письме, я предложил ей завтра в полдень заглянуть ко мне для обсуждения деталей контракта... Эх, надо бы конфетами запастись!

Напоследок я черкнул письмецо строителям-шабашникам, предложив работу и упомянув, что Филч дал им прекрасные рекомендации. Посмотрим, что из этого получится! Разумеется, в случае согласия типовой контракт с ними я заключать не собираюсь — лицензии-то у бригады все равно нет. Привлеку, как вольнонаемных консультантов, такое право у директора имеется. Ну а что их 'консультации' по факту являются ремонтными работами — в отчетности такой нюанс не отображается. А если еще поиграть с датами — например, перенести консультации на октябрь... Или действительно их провести? За месяц наберется достаточно кандидатов на отработки, но вместо того, чтобы бездумно драить унитазы под надзором Аргуса, пойманные шалопаи будут постигать азы отделочных работ под присмотром специалистов. Да, это неплохая идея! Как говорят англичане, можно убить сразу двух уток одним камнем.

Довольный собой, я передал запечатанные конверты домовику с наказом отправить, очистил пальцы от чернил и снова растянулся на койке. Время ползло со скоростью улитки. В больничной палате медленно темнело. Пару раз заглядывала Помфри, сначала одна, потом с ученицами, для которых старушка провела блиц-опрос по результатам диагностики. Судя по ответам девушек, на поправку я иду аномально быстро. Иные маги с полным магическим истощением несколько дней валяются полутрупами, пока не начинают демонстрировать положительную динамику, а я прямо уникум какой-то! Хоть завтра в бой!

Нет, по поводу последнего я, конечно, приукрашиваю, но тот факт, что Поппи после осмотра-обсуждения сняла с моей груди лечебный артефакт и напомнила о ранее предписанных упражнениях, говорил о многом. Лайза даже выдала вполне жизнеспособную теорию — на мое восстановление повлияли составы для похудания, подстегнувшие естественные биологические процессы организма, ну и закономерно нарвалась на поручение наставницы порыться в архивах больницы Святого Мунго и поискать случаи, аналогичные моему.

Удивительно, но практикантка не расстроилась. Похоже, уже видела себя в соавторах абсолютно новой методики ликвидации последствий магического истощения. А вот Помфри была настроена не столь оптимистично. И вообще, как только радость от получения новой должности схлынула, колдомедик стала какой-то непривычно задумчивой и серьезной. Наверняка осознала, какую тяжкую ношу взвалила на свои плечи, и запоздало испугалась объема предстоящих работ. Ответственная, люблю таких! Надеюсь только, целительница не накрутит себя до решения разорвать свежезаключенный контракт, поскольку замену я ей вряд ли подберу.

Оставшиеся до наступления ночи часы я скоротал за тренировкой, задавшись целью выяснить степень выносливости директорского тела. Так как соорудить гантельки, эспандеры и прочие спортивные снаряды я не мог из-за запрета на колдовство (ей богу, как школьник на каникулах!), пришлось действовать по старинке. Результаты меня порадовали. Конечно, до показателей моей прежней тушки было еще ой как далеко, но дойти от хижины Хагрида до школьных ворот я теперь могу, даже не запыхавшись. Закончив с упражнениями и ополоснувшись, я не удержался от приступа нарциссизма, покрутившись перед зеркалом душевой.

В принципе, неплохо! Во всяком случае, не так ужасно, как было в самом начале. Брюшко еще имеется, вожделенных кубиков и близко не наблюдается, но кожа, во многом благодаря ударным дозам слез феникса, уже потеряла старческую дряблость и сменила нездоровую бледность на привычный розоватый колер, большинство морщин разгладилось, целюлитные растяжки почти не заметны. Сбрить бороду, перекрасить седые волосы, состряпать из них нормальную прическу — и больше сорока мне никто не даст! А если еще мышцы подкачать...

В палату я вернулся посвежевшим и в прекрасном расположении духа. Улегся на койку, потушил светильники и скользнул в легкую медитацию. Хитрость сработала — заглянувшая спустя полчаса Поппи решила, что я заснул, и даже не стала проводить осмотр. Разбудив успевшего задремать Фоукса, я предупредил птаха, что сегодня намерен закончить восстановление своих воспоминаний, чтобы фамильяр зря не волновался, если моя отключка затянется. Феникс был не слишком доволен моей спешкой, но перечить не стал. Только вздохнул, совсем как человек, и отрапортовал о готовности проследить за моим состоянием.

Скользнув в хранилище памяти, я удивился переменам, которые произошли в нем с прошлого посещения. В необъятной библиотеке Дамблдора появилось множество магических светильников, которые источали ровный нежно-янтарный свет, разгонявший унылый и уже ставший привычным полумрак. От безразмерных груд рваной макулатуры в неохваченной вниманием части помещения остались лишь небольшие кучки порванных книжных томов. Моя комнатка с компьютером тоже претерпела изменения — стала чуть больше и светлее. На стене появился огромный плоский телевизор, очень похожий на тот, за который я отдал две своих зарплаты, а дешевый офисный стул на колесиках трансформировался в удобное мягкое кресло.

Чудеса, да и только! Неужели на мой внутренний мир так подействовали выбросы духовной энергии из разрушенных крестражей? Или это — результат вливания огромного объема природной силы из камешка Фламеля? Не знаю. Ясно одно — работы тут осталось с гулькин нос... Да я за пару минут управлюсь! Зря только Фоукса беспокоил.

Мысленно засучив рукава, я приступил к восстановлению... и понял, что поспешил с прогнозами. Если раньше энергия, реанимирующая книжные тома, лилась из меня, как из шланга, то теперь ее приходилось цедить по чайной ложке, а то и по капельке. Сразу омыть силой даже небольшую груду рванья не получалось. Приходилось поднимать каждый фолиант и колдовать над ним отдельно. Так жалкие 'пара минут' поневоле превратились в полновесные 'десяток часов' напряженной, изнурительной, каторжной работы.

Было скучно. Было утомительно. Было тяжело. Под самый конец я едва держался на ногах от дикой усталости. А когда поставил на стеллаж последнюю восстановленную книгу, то даже не смог толком порадоваться своей победе. Нет, мне вовсе не отшибло эмоции. Когда я вспомнил, что по плану у меня еще изучение воспоминаний, в которых фигурирует Мальчик-Со-Шрамом, то не смог сдержать обреченный стон. Но стони — не стони, а есть такое слово 'надо'. Постояв пару минут, я проковылял к массивному столу, плюхнулся в кресло-трон, собрался с духом, нацедил силы, сколько смог, и сформировал четкий поисковый запрос. Спустя несколько секунд, тихо шелестя страницами, ко мне с разных концов зала начали слетаться книги, собираясь в ровные стопки.

К моему огромному удивлению, эпизодов директорской памяти, в которых, так или иначе, присутствовал Гарри Поттер, оказалось немного — всего с полсотни томов. Я даже подумал, что энергии не хватило, и хотел чуть позже повторить поиск, но этого не потребовалось. После просмотра выяснилось, что директор уделял не слишком много своего драгоценного внимания сироте. Что вполне логично, ведь главные действующие лица еще не вступили в игру, да и прочие фигуры до поры до времени были заботливо припрятаны Альбусом в коробку. Тщательно проработав сценарий будущей пьесы (в которой, к слову, не нашлось места многим идиотским моментам канона), Великий Светлый маг сосредоточился на выполнении иных задач. А мальчик... А что мальчик? Жив, здоров, под присмотром — вот и ладненько!

Следует отметить, что Гаррика действительно оставили в колыбельке у дома Дурслей с невнятной запиской авторства Дамблдора. Старуха Фигг действительно живет неподалеку и вполглаза присматривает за мальчиком, отчего не имеет проблем по факту незаконного разведения книззлов, продажей коих зарабатывает себе на хлеб с маслом. Материнской защиты на доме Дурслей действительно нет, и никогда не было, но кое-какие магические структуры имеются. Наложены они были лично Альбусом и служат... нет, вовсе не для поддержания ненависти хозяев в отношении подкидыша — этот бред существует только в фаноне, а лишь для минимизации последствий магических выбросов.

Все-таки маленький волшебник является источником сильных электромагнитных полей, и дабы Дурсли еженедельно не выкидывали на помойку сгоревшие телевизоры, микроволновки и прочие приборы с чувствительной электроникой, много лет назад предусмотрительный Дамблдор скрытно поставил на дом нечто типа громоотвода, собирающего магические возмущения и направляющего их в землю. Из-за этого, кстати, устроенный Петунией цветник во дворе ныне привлекает внимание прохожих особенно пышными и яркими экземплярами флоры, вызывающими зависть всех соседок, тщетно пытающихся вырастить у себя аналогичную красоту.

Захлопнув последний просмотренный фолиант, я с наслаждением потянулся. Ну, теперь-то мне есть, что сказать опекунам мальчишки, если они продолжат артачиться. Но главное — теперь я могу по достоинству оценить всю гениальность директорского плана, поражающего своей масштабностью и простотой. Превратить досадное поражение в безоговорочную победу, пусть и отсроченную на пару десятков лет — это по силам лишь великому стратегу!

Многие поклонники Поттерианы удивлялись, почему к Пожирателям после падения Лорда отнеслись настолько снисходительно, что после своего возвращения Волдеморт всего за пару лет восстановил прежнюю силу и влияние. А это заслуга Альбуса! Именно он уберег основной костяк группировки, засунув его в Азкабан, именно он дал 'второй шанс' наиболее вменяемым, позволив им вернуться в Министерство, именно он заявлял с трибуны Визенгамота, что месть не вернет погибших.

Будто сложный механизм, директор разобрал организацию Лорда, тщательно смазал каждый винтик и спрятал в укромное место, чтобы в нужный момент получить знакомого, предсказуемого и удобного врага. Который легко и безо всякой жалости раздавит существующую власть, но вскоре сам будет повержен, позволив победителям установить новый порядок в стране. Такой, который нужен Дамблдору!

Я восхищался директором. Ведь основу плана он придумал буквально спустя минуту после бегства духа Реддла. Дальше была только шлифовка деталей и согласование мелочей. Нет, серьезно! Скорость реакции и оперативность действий Альбуса поражала. Хагрид только отправился за мальчишкой, а боевая группа уже вязала Лестрейнджей в доме Лонгботтомов. Минерва еще наблюдала за Дурслями в своей аниформе, а в Министерстве уже формировались отряды авроров, под руководством Грюма молниеносно проводивших аресты ближайших пособников Лорда. Перепуганные чиновники еще только согласовывали общую стратегию, а Дамблдор уже давал интервью прессе, возвещая о конце Темных Времен...

Гений, блин! Даже завидно немного. И самую капельку обидно, что этот шикарный план уже никогда не осуществится. Да, сейчас я твердо могу заявить — не будет этого! Возрождения Волдеморта я в любом случае не допущу, как и новой гражданской войны. Но некоторые здравые идеи Альбуса воплотить в жизнь все же попробую. Осторожно, ненавязчиво, исключительно мирными средствами, не влезая во все это политическое непотребство.

Ведь никакой жажды власти, наслаждения от манипулирования людьми и прочих, свойственных Дамблдору эмоций, я в себе не ощущаю, даже несмотря на полное восстановление директорской памяти. И вообще, с моей колокольни все эти распри в правительстве Магической Британии, столь любимые старым директором, кажутся глупой возней в песочнице, на которую не стоит тратить время. Пусть этим занимаются другие! Например, Малфой. А мне надо школу ремонтировать и учебные планы согласовывать! Да и с личной жизнью пора бы определиться...

Небрежно махнув рукой, сопроводив жест толикой силы, я заставил просмотренные книги-воспоминания разлететься обратно по своим местам и непроизвольно зевнул. Да так, что едва челюсть не вывихнул. Что ж, дело сделано, пора возвращаться из Матрицы в реальный мир... Хотя, стоп! Раз уж я тут, надо бы прояснить один вопрос. А то неудовлетворенное любопытство сегодня спокойно заснуть не даст.

Сосредоточившись, я выделил каплю силы, оформив ее в пожелание получить то самое недосмотренное воспоминание о разговоре с Регулусом Блэком. Спустя десяток секунд на стол передо мной медленно спланировала книжка в серой обложке. Надеясь выяснить, о чем же хотел напомнить Дамблдор своей 'правой руке', в те времена еще не успевшей обзавестись искусственным глазом, я раскрыл фолиант и неприятно удивился, обнаружив явную недостачу нескольких десятков страниц. Казалось, они были вырваны — на корешке кое-где сохранились ошметки не шире сантиметра.

— Ну что за непруха! — протянул я, понимая, что работа еще и близко не закончена.

Не все директорские воспоминания я восстановил. А то, что книги сами собой заняли места на полках, еще не означает, что они вернули изначальную целостность. И кто знает — может, под каждой второй внешне абсолютно невредимой обложкой скрывается подобный сюрприз. Обреченно вздохнув, я привычно направил на том жиденькую струйку своей силы, но ответной реакции не дождался. Книжица возвращать потерю не спешила. Чувствуя досаду от неудачи, я немного увеличил поток энергии, однако это не помогло. 'Кастрированный' фолиант остался глух и нем к моим потугам, хотя я ощущал — магия не рассеивается в пространстве, а полностью поглощается книгой в моих руках.

Подумав, что хрен вообще эта книжонка восстановится, если оторванные страницы успели случайно 'вклеиться' в какой-нибудь соседний том, я в раздражении выплеснул на воспоминание всю оставшуюся энергию. И это сработало! Обрывки начали медленно увеличиваться, срастаться вместе, распрямляться. Буквально из пустоты возникали чистые страницы, заполняя брешь в покалеченном томе. Глядя на это чудо, я досадливо скривился. Если так придется потеть над каждым 'недолеченным' воспоминанием... Эх, жизнь моя — жестянка!

К тому времени, как процесс завершился, от моего любопытства не осталось и следа. Его поглотила смертельная усталость и глубокое разочарование. Однако старая привычка доводить все до конца не позволила мне сразу 'выйти из сумрака' прямиком в теплую мягкую постельку, а заставила приблизить лицо к страницам, дождаться возникновения яркого свечения и с головой в него окунуться...

* * *

Глядя на танцующие в камине язычки пламени, я предавался мечтам, строя планы на талантливого слизеринца, которому вскоре предстоит сделать нелегкий выбор. Нелегкий, но правильный. Ведь именно он приведет мальчика на вершину славы, не позволив сгинуть в безвестности вместе с хозяином Реддлом... Однако в какой-то момент мои размышления самым бесцеремонным образом прервал торопливый стук в дверь. Поставив кружку на столик, я негромко произнес:

— Входите!

Внутри поневоле завозилось довольство. Неужто Регулус так быстро 'созрел' для ответа? Но нет, это оказался не наследник Блэков, а всего лишь моя целительница. Осторожно заглянув в класс, она несмело уточнила:

— Господин директор, можно?

— Да, конечно! Что случилось? Что-то с Эммой?

Вот только мне проблем с Больничным крылом не хватало! И так Попечители в глотку вгрызаются за перерасход выделенных средств, а если придется привлекать специалистов из Мунго...

— Нет, с девочкой все в порядке! — поспешно сообщила Поппи. — Последствия наложенного проклятия я устранила еще днем. В принципе, Эмму уже можно выписывать, я оставила ее в палате на сутки просто на всякий непредвиденный случай — может, проявятся отсроченные симптомы. Господин директор, я к вам по другому вопросу.

Хм, мне уже любопытно! Раньше колдомедик инициативы старалась не проявлять. Даже магистерское звание мне пришлось буквально насильно совать ей в руки. Надо же — проплатил, заручился поддержкой профессоров, договорился с Коллегией, а она еще нос воротила... Ну да ладно, это дела прошлые, а мы вернемся в настоящее! Я указал гостье на кресло:

— Присаживайся, я тебя внимательно слушаю.

Помфри настороженно присела на краешек, сложила руки на коленях и, опустив взгляд, произнесла:

— Я хотела бы поговорить по поводу Регулуса.

Это мне сразу не понравилось, но я ободряюще улыбнулся женщине:

— И что там с ним?

Целительница глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду, и решительно подняла на меня пронзительно голубые глаза:

— Господин директор, я прошу вас — не вмешивайте мальчика в ваши игры!

Я поначалу подумал, что ослышался:

— О чем это ты?

— Не нужно притворяться, господин директор! Все вы прекрасно поняли! — заявила Помфри. — Я говорю о вашем якобы тайном ордене и противостоянии с коалицией старых семейств. Не нужно вовлекать Регулуса во все это! Мальчику чужда политика, он не намерен играть в войну. Он просто хочет учиться, чтобы исцелять людей! Прошу, дайте ему такую возможность! Он же невероятно талантлив. Усваивает материал буквально на лету и с такой охотой помогает мне в Больничном крыле, что любому ясно — Регулус рожден быть целителем! Умоляю, господин директор!

Я смотрел на молитвенно воздевшую руки Поппи и чувствовал зарождающееся в сознании недовольство. Так и знал, что нельзя было разрешать Блэку эти подработки! Спелись родственные души! Но иных способов дать раскрыться искре таланта Регулуса я не видел. Возобновление специализированно факультатива на фоне надвигающегося противостояния способно подарить Тому десятки ценных специалистов. А у него их и так в избытке. Один Северус чего стоит! И Нарцисса, теперь уже Малфой. Мне же в случае провала придется довольствоваться бесхребетным Тонксом, который пока громко кричит о своем нейтралитете, но когда запахнет жаренным, живо переметнется под мое крыло. Эх, как все-таки обидно, что Сириус оказался конченным раздолбаем, несмотря на приложенные мною усилия, решившим похоронить свои способности!

— Поппи, я был бы рад удовлетворить твою просьбу, но не могу сделать этого, — я сокрушенно покачал головой, усиливая впечатление. — Сам того не понимая, Регулус уже обеими ногами влез в это противостояние. Разве ты не видела метку на его плече? Он уже выбрал сторону и теперь не сможет избежать участия в разгорающемся конфликте, как бы не хотел этого. А единственное, что вселяет в меня надежду на лучшее — осознание, что данный выбор Блэк сделал не по своей воле. Его заставили родители, истово пропагандирующие доктрину чистой крови. Так что я не пытаюсь 'втянуть мальчика в свои игры', как ты мне тут заявила, а наоборот, пытаюсь спасти его. Вывести из-под удара, пока не стало слишком поздно.

— Господин директор, если бы вы действительно хотели это сделать, Регулус не получил бы Темную метку! — с жаром возразила Помфри, окончательно выходя за рамки приличия. — Как Дирборн или Фенвик. Но вам же не нужен просто еще один преданный сторонник, вам нужен шпион в стане Темного Лорда! Разведчик, которому доверяют настолько, что готовы вручить ответственность за собственную жизнь!

М-да, узнаю Поппи! Если понесло, то уже ничем не остановишь — закусит удила и прет напролом, не оглядываясь по сторонам. В свое время именно эта ее черта помогла мне заполучить в школу не просто рядового колдомедика, а дипломированного мастера с перспективой роста. Эта же черта автоматически вычеркнула Помфри из списка вероятных кандидатов в члены Ордена. Нет, в случае нужды на ее помощь можно рассчитывать, однако я понимал, что раненых Пожирателей Смерти целительница будет лечить с тем же энтузиазмом.

— И я еще раз прошу, — продолжала наседать на меня раскрасневшаяся женщина. — Оставьте мальчика! Не губите его талант!

— Оставить? — я криво ухмыльнулся. — Чтобы после выпуска из Хогвартса он пополнил группу боевиков Реддла? Чтобы своими глазами увидел, как Пожиратели Смерти пытают и устраняют неугодных? Ты же наверняка читала газетные статьи, и знаешь методы устрашения Темного Лорда. Он не остановится ни перед чем. А Регулус не сможет ослушаться его приказов и, в лучшем случае, станет исцелять закоренелых маньяков, покрывших свои руки кровью невинных. В худшем же...

— Журналисты преувеличивают! — не дала мне закончить Поппи. — Регулус рассказывал, что их организация не опускается до террора, а все те жертвы, о которых кричат газетные заголовки, пали от рук обычных бандитов, с которыми не может справиться наше Министерство!

Я начал злиться:

— Да, конечно! А сам Реддл — истинное воплощение добра и справедливости! Поппи, я прекрасно знаю, какими лозунгами Пожиратели заманивают наивную молодежь в свои ряды. Гриндевальд действовал по сходной системе, и что из этого получилось? Будь уверена, самозваный Лорд Судеб закончит так же, если не хуже! Но при этом он обязательно потянет за собой на дно небытия многих перспективных магов, одним из которых является Регулус. Именно поэтому сейчас я хочу дать мальчику реальный шанс на спасение. И надеюсь, он им воспользуется.

— Шанс? Да вы петлю ему подсовываете!

Ну, это уже явный перебор! Что она о себе возомнила?! Забыла уже, кто ее из нищеты вытащил, дал работу, подарил престижное звание, холил и лелеял на протяжении многих лет?! Вот же, стерва неблагодарная!

— А у тебя есть вариант лучше? — мрачно уточнил я.

— Есть! Я собираюсь предложить Регулусу стать моим личным учеником. Свое звание магистра я получала в Европейской Коллегии Целителей, поэтому, в случае чего, мальчика можно оперативно вывести из-под удара, отправив на стажировку во Францию. Или Испанию. Или даже Болгарию... Да куда угодно, пока здесь все не утрясется! А до тех пор, пока ситуация позволит, он будет обучаться у меня, в Хогвартсе, где его никто не посмеет тронуть.

Ага, проще говоря, не только не завести полезного агента в рядах Тома, но и подарить Реддлу полноценного магистра-целителя! Прелестно!

— Нет! Этот план не годится, — сухо констатировал я, чувствуя, как остатки моего терпения истаивают, словно предрассветный туман.

Помфри не сдавалась:

— Но если Регулус принесет мне клятву...

И тут я окончательно потерял контроль над эмоциями:

— Ты меня вообще слышишь? Я сказал — нет, и точка! Пока ты работаешь в школе, никаких личных учеников у тебя не будет, иначе, клянусь...

Яркая вспышка, сопровождавшаяся громким жалобным звяканьем подноса с заварником, не дала мне закончить. Покосившись на столик, боязливо отодвинувшийся от моего кресла на пару дюймов, я смущенно прочистил горло. Надо же — стихийный выброс, как в далеком детстве! Это все от нервов. Спокойнее нужно быть, мягче! Я же все-таки мастер окклюменции, так почему срываю свою злость на недалекой подчиненной вместо того, чтобы воспользоваться простейшим методом очистки сознания? Нехорошо это. Непрофессионально!

— Прости, Поппи, — я виновато посмотрел на испуганного колдомедика. — Я не должен был на тебя кричать. Хотя и сильно разочарован твоей детской наивностью и нежеланием понимать простые истины. Ведь если ты сейчас примешь клятву у Регулуса, то не только не спасешь мальчика, но и сама подставишься под удар. А также автоматически подставишь меня, ведь именно я отвечаю за сотрудников школы, и потому сделаю все возможное, чтобы не допустить их участия в противоправных действиях террористической организации. Как добровольного, так и принудительного.

Растерявшая весь свой энтузиазм женщина понурилась и глухо произнесла:

— Я... я понимаю, господин директор.

— Вот и хорошо, — миролюбиво улыбнулся я. — Давай я налью тебе чаю, и мы подробно все обсудим. Беседа — это именно то, что нам сейчас нужно! Быть может, когда я поделюсь с тобой известными мне фактами о сподвижниках Тома Реддла, ты изменишь свое мнение.

Повернувшись, я потянулся к заварнику и краем глаза заметил резкое движение. Палочка привычно скользнула в ладонь, но направить ее на Поппи я уже не успел. В следующий миг моей груди коснулся луч заклинания, и все мои мысли, все мои желания улетели куда-то далеко-далеко. На душе стало так легко и свободно, что я застыл с глупой улыбкой на губах. А колдомедик решительно поднялась со своего кресла и сухо произнесла:

— Да, может, я и наивна... Но у целителей тоже есть зубки! И пусть учеников мне уже не видать, Рега ты не получишь!

Помфри коснулась моего лба кончиком своей волшебной палочки, и я ощутил, как мое опустевшее сознание заволакивает темной пеленой. Очертания окружающих меня предметов внезапно утратили четкость, стали расплываться, превратившись в бесформенные цветные пятна. Остались только глаза. Пронзительно голубые, ставшие для меня целым миром. И голос. Уверенный, властный, которому было невозможно не подчиниться.

— ТЫ ЗАБУДЕШЬ О РЕГУЛУСЕ БЛЭКЕ! РЕГУЛУС БЛЭК БЕСПОЛЕЗЕН ДЛЯ ТВОИХ ПЛАНОВ! РЕГУЛУС БЛЭК НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ТВОЕГО ВНИМАНИЯ! РЕГУЛУС БЛЭК НЕ ГОДИТСЯ НА РОЛЬ ШПИОНА! ПОВТОРИ!

Мой рот, без какого-либо участия разума раскрылся и послушно исторг из своих недр:

— Я забуду о Регулусе Блэке. Регулус Блэк бесполезен для моих планов. Регулус Блэк не заслуживает моего внимания. Регулус Блэк не годится на роль шпиона.

— ХОРОШО! — грохотало в пустом сознании. — А ТЕПЕРЬ ТЫ ЗАБУДЕШЬ О МОЕМ ВИЗИТЕ! ОБЛИВИЭЙТ!

Глаза исчезли. Вместо них моим миром стали язычки пламени, устроившие веселый танец на тихо потрескивающих бревнышках... Как же хорошо... Как спокойно и уютно... Не хочется ничего делать... Только мечтать о разном... Например, о власти... Или о величии... О народном признании... Вообще, на свете есть множество хороших вещей, о которых стоит мечтать!

Улыбнувшись, я взял кружку и обнаружил, что чай в ней успел остыть. Да уж, правду люди говорят, за приятным занятием время летит незаметно. Но довольно мечтаний! Пора проведать старину Аластора и напомнить ему о...

* * *

'АЛЬБУС!' — этот истошный мысленный вопль безжалостно выдернул меня из уютного кресла и швырнул в непроглядную темноту. Попытавшись пошевелиться, я почувствовал сильнейшую боль, от которой перед глазами заплясали яркие звездочки. В голове гудело, собрать мысли в кучу никак не удавалось. Сознание было мутным, а в ушах продолжало греметь настойчивое: 'АЛЬБУС, ПРОСНИСЬ!'.

Сконцентрировавшись, я совершил титаническое усилие и приподнял налитые свинцом веки. Мутные серые пятна вокруг постепенно собрались во вполне узнаваемую картинку погруженной в предрассветные сумерки больничной палаты. Осознав, наконец, что нахожусь в реальности, а не в одном из директорских воспоминаний, я попытался сделать облегченный вздох. Но именно попытался, поскольку даже это нехитрое движение породило вспышку мучительной боли, от которой моя черепушка едва не треснула пополам.

Застонав, я почувствовал, как мне на грудь навалилась смутно знакомая тяжесть. Что-то острое оцарапало подбородок, открывая мне рот, а в следующий миг в сведенное судорогой горло закапала живительная жидкость. Кап-кап... Мое сознание начало проясняться... Кап-кап... Пелена невыносимой боли схлынула... Кап-кап... К телу стала возвращаться чувствительность... Кап-кап... Разум очнулся и заработал на полную мощность.

'Все, Фоукс! Этого будет вполне достаточно!' — мысленно сообщил я фамильяру и обнял своего спасителя, транслируя искреннюю благодарность и восхищение.

'Ты снова напугал меня!' — облегченно и вместе с тем укоризненно заявил огненный птах, потираясь клювом о мою щеку.

'Прости, это случайно получилось!' — повинился я, нежно почесывая хохолок пернатого.

'Ты всегда так говоришь!' — абсолютно справедливо возразил феникс.

'Разве? Что-то не припомню! — удивленно заявил я и, ощутив вспышку чужих эмоций, поспешно добавил: — Не переживай, это я так шучу. Настроение у меня хорошее, ведь с восстановлением памяти покончено. Все, больше я не буду так над собой издеваться!'

'Обещаешь?' — Фоукс заглянул мне в глаза.

'Даю слово!' — серьезно ответил я.

Феникс облегченно вздохнул и снова попытался приласкаться. В ответ я овеял фамильяра самыми теплыми чувствами, какие только смог в себе отыскать, продолжая перебирать мягкие перышки на шее птаха. А вскоре ощутил, что остался один. Фоукс заснул, разлегшись прямо на мне в очень неудобной для пернатого позе. Вымотался, бедняга! Умаялся от переживаний за меня! Надо думать — я не меньше семи часов пробыл в своем подсознании, поставив своеобразный рекорд погружения. И лишь одно интересно — сумел бы я всплыть без посторонней помощи или нет?

Дождавшись, пока сон птаха окрепнет, я медленно встал и аккуратно усадил фамильяра на грядушку больничной койки. Когти Фоукса, с трудом оторванные от моей ночнушки, рефлекторно сжались, фиксируя его положение. Осторожно заправив голову спящего феникса под крыло, я понаблюдал за ним с минуту, убедился, что чебурахаться на пол тот не собирается, и отправился в уборную. Там проверил функциональность белого друга, умылся, смыв с подбородка подсохшую кровь (раны от царапалок Фоукса благополучно успели затянуться, не оставив на коже следов), и вернулся на свое место.

Целебные слезы не оставили ни следа от усталости. Мое тело было полно энергии, а мысли прыгали маленькими блошками. Таращась в потолок, я анализировал итоги сегодняшнего визита в хранилище памяти. Подумать было над чем. И для начала пора бы расстаться с иллюзиями. Помфри доподлинно известно, что я — не директор Дамблдор. Почему я в этом уверен на все сто? Так ведь оригинальный Альбус ни за что бы не позволил ей обзавестись ученицами, поскольку ПОКЛЯЛСЯ, что не допустит этого.

Уверен, людям, далеким от понимания принципов волшебства, данный аргумент покажется слабым. Не обладая директорскими знаниями, я бы наверняка оказался в их числе. Ведь, с точки зрения логики, ничего существенного не произошло. Расплывчатая формулировка, спонтанный выброс силы, спровоцированный эмоциями... и что в этом такого? Ладно, попытаюсь объяснить, хотя в этой долбанной магической теории без пол-литра не разобраться.

Как я уже упоминал, магическая клятва — это ограничение, добровольно накладываемое на себя магом и фиксируемое специальными ритуалами. Однако 'ритуал' — понятие весьма условное. Им может выступать и загодя составленный магический контракт, и традиционная фраза, сопровождающая специфическое заклинание (Непреложный Обет), и даже неоформленный в магическую структуру выброс сырой силы. Именно поэтому маленьким магам наставники постоянно напоминают: 'Не клянитесь по пустякам! Это вредно для здоровья!'. И тут нет ничего смешного. Закрепленную магией клятву, хочешь — не хочешь, а придется выполнять. Иначе она будет медленно отравлять тебе жизнь, укоренившись где-то на уровне подсознания и оттуда незаметно влияя на поступки, мысли, суждения.

К примеру, крикнул глупый школьник своему сокурснику в запале: 'Клянусь, я лучше тебя буду летать на метле!'. А магия ребенка встрепенулась на миг и зафиксировала это обещание у него в подкорке. И с той поры обычные уроки для пацана отошли на десятый план, общение со сверстниками стало неинтересным, еда — не такой вкусной. Все его естество заняло нестерпимое желание быть лучше соперника.

И хорошо еще, если после месяца-другого изнурительных тренировок глупый мальчишка сумеет выполнить такой финт, который не дается сокурснику, тем самым выполнив обещание. А если разница в умениях слишком существенна, если учителя вовремя не распознали проблему, если никто не заметил странности в поведении ребенка? Отвечаю: психическое расстройство, нервный срыв, неконтролируемые выбросы силы, повреждение магического очага, попытка суицида либо покушение на жизнь и здоровье соперника.

Подобных случаев в истории Хогвартса можно найти немало, и не все они хорошо заканчивались. Вспомнить хотя бы Мародеров! Дамблдор точно не знал, кто из четверки поклялся, что не даст Снейпу в школе спокойной жизни, но был уверен, что такая клятва прозвучала. А в результате — семь лет непрерывной травли. Тут даже у самого законченного флегматика крышу бы сорвало! И нет ничего удивительного в том, что Севушка с большой охотой принялся отыгрываться за пережитые мучения на невинном ребенке. Да, подло. Да, непрофессионально. Но ведь это приносило зельевару столько морального удовлетворения! И я уверен, на занятиях по 'окклюменции' Снейп едва штаны не пачкал, кирзовыми сапогами топчась по беззащитному разуму юного гриффиндорца.

Но вернемся к директору! Хоть клятву он и не собирался приносить, но магический выброс, а затем принудительная корректировка памяти не оставили ему выбора. И с того момента Альбус подсознательно воспринимал Регулуса как недостаточно хорошего кандидата в шпионы, а возможность появления у Помфри учеников — как однозначно плохую идею. Может, не погорячись тогда Поппи, Дамблдор сменил бы гнев на милость, убедил бы себя в том, что никакой клятвы он не давал, и в итоге разрешил бы целительнице заняться преподаванием. Он же хороший легилимент — работа с сознанием ему привычна, да и целители под конец войны стали цениться на вес золота. Но звезды сошлись в матерное слово, и директор остался с затертыми воспоминаниями и заложенной в подсознание программой действий.

Кстати, этот эпизод многое объясняет в судьбе Регулуса, внезапно решившего предать своего обожаемого Лорда. Изначально Блэк пошел за Волди с полной уверенностью в незыблемости пропагандируемых Томом идеалов, и попытку Дамблдора перетянуть будущего целителя в свой лагерь раскусил влет. Именно поэтому он отмахнулся от предостережений директора, именно поэтому долго не замечал, как лидер союза старых семей из выдающегося политика превращается в жестокого диктатора, не гнушающегося никакими средствами.

Но когда находившийся у Лорда на хорошем счету парень в один прекрасный день узнал о существовании крестража Реддла, он сразу вспомнил слова Альбуса. Блэки имели хорошую библиотеку и в темной магии разбирались получше многих, так что Регулус не только догадался, что за артефакт Лорд поручил спрятать взятому напрокат домовику, но и утвердился в мысли, что давняя речь о 'властолюбивом кровожадном маньяке' была чистой правдой. Блэку же и в голову не могло прийти, что Том создавал 'якорь' по новой методике, а тогдашние действия Лорда, вынужденного перейти к открытым военным действиям с Орденом Феникса, только подтверждали гипотезу.

И вот, осознав свою ошибку, целитель решил ее исправить. Лично, не ставя никого в известность, надеясь только на собственные силы. Герой-одиночка, твою налево! Одним махом спустил в унитаз все усилия своей защитницы, пожертвовавшей ради него своим учительским долгом! Хотя, я его понимаю. Пойди он к Альбусу с пустыми руками, наверняка получил бы от ворот поворот. Перебежчикам веры нет. Однако за щедрый вступительный дар в виде крестража директор в лепешку бы расшибся, но вытащил бы Регулуса даже из Азкабана... Вот только защитные системы схрона Волдеморта было не так-то просто обойти. Целитель погиб, а 'якорь' Тома остался у домовика.

Но опустим дела канонные. Тем более, сейчас они для меня интереса не представляют. Любопытно иное — Поппи, оказывается, та еще штучка! Уделала самого Дамблдора! Пусть подлым ударом в спину, но сам факт! Я просто в шоке! И тысячу раз права поговорка про тихий омут с чертями — за фасадом благообразной добродушной старушки скрывается хищница. Умная и опасная.

Она имела возможность превратить директора в послушную марионетку, могла выбить из него все, чего душа пожелает — хвалебные рекомендации, организацию ее перевода в любую престижную больницу мира или, на худой конец, солидную прибавку к жалованию, но ограничилась приказом невмешательства в судьбу Регулуса. Понимала, что легилимента могли насторожить поступки, не обладающие фундаментом в виде осознанной мотивации, а так Альбус ничего не заподозрит. Тому виной особенности целительской магии, благодаря которым организм пациента в буквальном смысле 'разрешает' колдомедику проводить необходимые корректировки. Даже корректировки воспоминаний, которые потом невероятно сложно обнаружить. Если только специально не искать.

Теперь-то мне понятно, почему за неполные двадцать лет Помфри из молодой, пышущей здоровьем волшебницы превратилась в старушку. Поппи ведь тоже давала клятву при получении магистерского звания, обязуясь передать свой опыт и знания следующему поколению, подготовив не менее двух специалистов, которыми сможет гордиться. Вот почему она не смогла отказать просьбе практиканток из Мунго. Просто язык не повернулся! Так что осторожные вопросы колдомедика, призванные выяснить, как быстро я намереваюсь вышвырнуть ее из Хогвартса, принесли Помфри четкое осознание: на месте директора — фальшивка.

Отсюда и моральные издевательства (проверка на вшивость — оригинальный Альбус так опускать свою репутацию в жизни бы не позволил), и странные эмоции (колдомедик просто никак не могла определиться — бить ей тревогу, или продолжать делать вид, что ничего необычного не происходит), и даже подзатыльник (пока я сосредоточился на манипуляциях с силой и ничего вокруг не замечал, Поппи обмирала от ужаса, прекрасно понимая, что если у 'замены' окажется недостаточно мастерства, вырвавшаяся из-под контроля энергия в мгновение ока разберет ее с ученицами на атомы).

Конечно, кое-кто может заявить, что частичная потеря Дамблдором памяти вследствие недавнего отравления может сойти за отличное объяснение всех странностей. Ага, как же! Если уж затертое обливиэйтом внушение благополучно работало много лет, то какой-то 'Сон Разума' клятве в принципе не мог навредить. И кому, как не целительнице, этого не знать. Так что факт остается фактом — Поппи в курсе подмены... и она колдомедика полностью устраивает.

Да, если детально разобрать недавнее поведение Помфри, то становится ясно — новый директор нравится ей куда больше старого. Эти странные вопросы после разговора с Минервой, эта твердая решимость после моего заявления, что я ей доверяю... Напоследок вспомним, что обладающая над пациентом практически неограниченной властью Поппи десяток раз могла выпотрошить мой мозг, но так этого не сделала, предпочитая изучать незнакомца иными методами. Вот и получается, что целительница ничего не имеет против сложившейся ситуации.

Она не рискует проводить тщательное расследование, подозревая, что за моей спиной стоят волшебники с поистине огромными возможностями. Устроить замену Великому Магу да так, чтобы даже его фамильяр ничего не заподозрил — тут поневоле задумаешься! И этим подписанием контракта Помфри не просто осуществляла свою давнюю мечту, а давала мне понять, что готова к сотрудничеству. Ну, как в среднестатистических шпионских романах — я знаю, что ты знаешь, что я знаю... и так далее. А задумчивой старушка ходит потому, что пока даже смутно не представляет, как ее собираются использовать в своих грандиозных планах те самые 'личности с неограниченными возможностями'.

Я довольно улыбнулся, предвкушая запах хорошей интриги. Что ж, не будем обманывать ожидания представительницы прекрасного пола! Мне все равно потребуется помощь в деле извлечения крестража из Гаррика. Пацан — это ведь не магический артефакт, он обладает разумом и чувствами. Хрен его знает, что в отлаженном процессе может пойти не так! Лучше подстраховаться заранее, и присутствие опытного целителя мне точно не помешает. Надо будет только аккуратно намекнуть Помфри, что учениц к делу привлекать нельзя... Но это успеется. А сейчас у меня есть пара часов, которые нужно грамотно использовать.

Перевернув подушку и парой ударов вернув ей пышность, я с наслаждением растянулся на койке, расслабился, привычным усилием очистил сознание от тревог и переживаний и медленно погрузился в сон без сновидений.

Глава 23

— Господин директор, проснитесь!

Уверенный голос целительницы заставил меня покинуть уютную угольную яму, в которой нежилось мое усталое сознание, и открыть глаза. В больничной палате все было по-прежнему. Никакого вселенского армагеддона, ради которого стоило прерывать мой отдых и близко не наблюдалось. Приподнявшись на локтях, я окинул стоявшую рядом с койкой Помфри внимательным взглядом и деловито поинтересовался:

— Что случилось?

— Вам пора выпить зелье! — объявила Поппи, протягивая наполненную до краев кружку.

Вспомнив старый анекдот: 'Больной, проснитесь! Вам нужно принять снотворное!', я усмехнулся, принял сидячее положение и быстро переправил в пустой желудок свежую порцию тошнотворной жидкости, стараясь не сосредотачиваться на вкусовых ощущениях. Вернул опустевшую тару колдомедику, вытер губы ладонью и уточнил:

— Ну-с, как сегодня дела у твоего единственного пациента? Ему уже можно покидать палату или придется еще денек-другой поваляться?

— Лично я склоняюсь ко второму варианту, — отозвалась Помфри. — Однако объективных причин для отказа своему выздоравливающему подопечному в законном праве осуществить прогулку на свежем воздухе не вижу.

— То есть, ты намекаешь на то, что после визита к опекунам Поттера я должен вернуться сюда?

Целительница развела руками:

— Что поделать, если курс приема зелий рассчитан минимум на трое суток, а все это время я должна иметь возможность наблюдать за протекающими в вашем организме изменениями, чтобы подбирать наиболее оптимальную дозу.

М-да, непруха... Подозрения, что в Больничном крыле я прописался надолго, оправдались целиком и полностью. И как, скажите на милость, мне в таких условиях заниматься уничтожением крестражей?

— Может, я к тебе просто ночевать буду приходить? — спросил я с надеждой.

— Господин директор, вы это на что намекаете? — колдомедик лукаво прищурилась. — Одной Минервы вам уже мало? А если серьезно... Пообещайте, что будете приходить на осмотр через каждые четыре часа, а все остальное время можете гулять, где вам вздумается. Только колдовать не смейте! Незачем напрягать магический очаг, который сейчас и так работает на износ!

— Я все понял, Поппи. Даю слово, что каждые часа буду к тебе заглядывать.

Да, именно так! После вчерашнего открытия у меня вдруг появилось сильное отвращение к словам 'обещаю' и 'клянусь'. Уверен, в данном случае одного директорского слова будет более чем достаточно. Кстати, если появится свободная минутка, надо будет обязательно просмотреть свои воспоминания, полученные уже после 'попадания', и подсчитать, кому, чего и сколько я успел наобещать. Магических выбросов я пока за собой не замечал, но может, просто смотрел невнимательно? Или не в ту сторону. А с такими вещами не шутят!

— Договорились, — кивнула Помфри. — Я сейчас попрошу Лотти доставить вам завтрак и одежду.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулся целительнице. — И, Поппи, ты не могла бы выполнить одну мою маленькую просьбу?

— Говорите!

— Если я сегодня приведу к тебе Гарри Поттера, ты сможешь проверить здоровье мальчика?

Взгляд серо-голубых глаз целительницы стал колючим:

— Хотите сказать, что подозрения МакГонагалл могут оказаться правдой?

— Ну, это вряд ли. Меня беспокоит иное — одаренный ребенок около десяти лет не проходил обследования у квалифицированного колдомедика. Был бы он магглорожденным, еще ладно, но Гарри — потомственный волшебник. Причем в детстве столкнувшийся с самим Волдемортом. И пусть маггловским врачам он может казаться абсолютно здоровым, но ты же сама знаешь, отсроченные проклятия, нарушения работы магического очага...

— ...не определяются без специальных артефактов, — продолжила Помфри. — Хорошо, господин директор, я осмотрю мальчика. Это же моя обязанность — заботиться о здоровье учащихся Хогвартса. Пусть и будущих.

— Прекрасно! — обрадовался я. — Вот только я бы настоятельно порекомендовал тебе исключить всякую возможность присутствия посторонних во время этой процедуры. Все-таки состояние здоровья национального героя интересует многих, и если вдруг при осмотре что-нибудь обнаружится... Мне бы очень не хотелось, чтобы это 'что-нибудь' попало на страницы газет.

Колдомедик удивленно вскинула брови. Я чувствовал, что на языке у женщины вертится множество вопросов. Она даже открыла рот, чтобы их озвучить, но наткнулась на мой спокойный взгляд, и резко передумала. Опустила глаза, крепко сжала пустую кружку и с преувеличенной небрежностью заявила:

— Хорошо, если вы так хотите, я пошлю Клео в Мунго помочь Лайзе с архивами.

— Спасибо за понимание, Поппи! — произнес я.

— Всегда рада помочь, господин директор!

Целительница покинула палату, оставив меня со спящим фениксом наедине. Фокус, кстати, просыпаться и не думал, несмотря на то, что говорили мы с Помфри далеко не шепотом. Поразмыслив, я решил не тревожить пернатого. Пусть нормально выспится! Заслужил, как-никак.

Спустя минуту расторопная домовушка доставила поднос с завтраком, дождалась, пока я опустошу тарелки, и унесла полуду, взамен выдав мне почищенный и выглаженный костюм. Облачившись в него, я спрятал в рукав волшебную палочку, нацепил на нос очки и, почувствовав себя готовым к свершениям, направился в кабинет Поппи предупредить насчет фамильяра.

Равнодушно выслушав просьбу не будить птаха, колдомедик напомнила мне насчет старых учебных планов и вручила философский камень, о котором я, к стыду своему, напрочь забыл. Заверив целительницу, что через четыре часа буду у нее, как штык, я покинул Больничное крыло. Пешком, ведь магией мне пользоваться запретили, а на аппарацию, пусть и в компании с домовиком, ее уходит немало. Прогулявшись по школьным коридорам и никого по пути не встретив, я добрался до кабинета, где первым делом спрятал в тайник подарок Фламеля. Чтобы соблазна не было. А после долго возился в стопках древней макулатуры, поминутно ловя себя на мысли, что расплевавшийся со своим бывшим другом Диппет со злости легко мог уничтожить ценные документы.

Однако удача мне благоволила. Когда ажурная стрелка на старинных часах миновала римскую семерку и медленно начала подкрадываться к ее соседке, учебные планы были найдены. Собрав их в стопку и перевязав подвернувшейся под руку ленточкой, я вызвал Ниппи и велел передать находку мадам Помфри, а на обратном пути заглянуть к МакГонагалл и, если та не спит, пригласить ко мне. Пора было двигать к Дурслям. Да, в школах сейчас каникулы, и детям не грех поспать подольше, но у Вернона есть работа, на которую он может умотать, а вести серьезный разговор в отсутствии главы семейства...

Закончить мысль мне не дал вернувшийся домовик, который четко отрапортовал, что анимаг в данный момент вовсю подражала моему фениксу, тихо сопя в две дырочки. Видимо, вчера засиделась далеко за полночь, составляя проникновенную речь для Дурслей. Ладно, пусть еще немного покемарит! Ей сегодня еще Поттера за покупками в Косой водить. Не мне же этим заниматься? Как бы по статусу не положено!

Я уже хотел отпустить своего незаменимого помощника, но тут взгляд зацепился за потихоньку оттаивающие картины на стенах. Помнится, я как-то в сердцах пообещал избавиться от этих болтунов. Пришло время исполнить обещание.

— Ниппи, у меня есть для тебя ответственное поручение!

— Да, господин директор! — подобрался домовик.

— Все эти портреты, — я обвел рукой кабинет. — Нужно снять и перенести в Выручай-комнату, где аккуратно сложить в уголок и накрыть сверху какой-нибудь тряпкой. Справишься?

Ниппи задумчиво почесал лапкой за ушами. Я подбодрил малыша:

— Если понадобится, разрешаю привлечь остальных домовиков школьной общины. Главное, сделать все быстро и при этом не повредить артефакты.

— Если с помощниками, тогда точно справлюсь! — тряхнул головой домовик.

— Действуй! — кивнул я и отправился в спальню, чтобы не мешать процессу.

Так, с одним обещанием разобрались! Теперь понять бы, это приятное ощущение свалившегося с души булыжника является закономерным результатом исчезновения наложенного по глупости ограничения на разуме, или появилось у меня после осознания, что не придется самому перетаскивать тяжеленные старинные полотна на восьмой этаж?

Оказавшись в директорских покоях, я отмахнулся от соблазнительной мысли еще часок подремать, а вместо этого приступил к утренней гимнастике. Разумеется, предварительно раздевшись до 'семейников', чтобы не промочить едким трудовым потом единственный более-менее подогнанный по фигуре костюм. Этот процесс настолько меня увлек, что я даже не услышал тихий звук колокольчика. Сцепив зубы и тяжело отдуваясь, я упорно качал пресс, стремясь довести количество подходов до заветной полусотни. И тут, сквозь воцарившийся в ушах набат сердечного ритма до меня донеслось удивленное:

— Альбус?

Обернувшись, я увидел МакГонагалл, с квадратными глазами застывшую в дверном проеме. М-да, а стучаться-то нас не учили! Двумя резкими рывками я достиг поставленной цели и поднялся на подрагивающие ноги.

— Доброе утро... хех... Минни! Рад тебя... хух... видеть в добром здравии!

— Альбус, что это было? — ошарашенно протянула анимаг.

— Так, небольшая разминка... уфф... по рецепту Поппи, — ответил я, тщетно пытаясь привести дыхание в норму. — С этой работой я стал похожим на старую развалину... хах... А ведь мне всего чуть больше сотни! Можно сказать, только-только жить начинаю... ох... Вот я и решил привести себя в надлежащий вид, чем и занимаюсь вот уже неделю с попеременным успехом.

Мелкие капельки пота на моем лбу решили собраться в одну крупную, которая скользнула вниз и гордо зависла на кончике носа. Досадливо поморщившись, я вытер лицо первым, что попалось под руку — своей белоснежной бородой. И тут до профессора, наконец, дошло, что она крайне невежливо пялится на своего полуголого начальника. Минни зарделась и смущенно опустила взгляд на свои туфельки:

— Прости, Альбус, я это... Не вовремя... Я пойду, наверное...

— Подожди меня в кабинете! — пришел я на помощь своему заместителю, решившей продемонстрировать неудачную пародию на Хагрида. — Я сейчас быстренько ополоснусь, оденусь, и мы отправимся к Гарри.

Минерва, лицо которой по цвету окончательно уподобилось спелому помидору, затравленно кивнула и поспешила скрыться за дверью. Я же довольно ухмыльнулся, смакуя отголоски эмоций женщины, достал из тумбочки чистое белье, подхватил одежку и отправился в душ.

'Быстренько' не получилось — сказывался запрет. Без магии пышную шевелюру с бородой приходилось сушить маггловским методом — с помощью полотенца, а расчесать влажные волосы оказалось сложной задачей даже для артефактной директорской вошегонялки. Так что прошло не меньше четверти часа, прежде чем я, чистый, свежий, опрятный, благоухающий цветочным парфюмом, вышел к ожидающей меня МакГонагалл.

Оглядев наряд профессора, я понял, что кошечка на своих ошибках учиться умела, и после неудачного визита к Дурслям сделала определенные выводы. Так, вместо просторной бесформенной мантии на ней красовался строгий маггловский брючный костюм серых тонов, а любимой остроконечной шляпы с широкими полями и близко не наблюдалось.

— Прекрасно выглядишь! — вполне искренне сообщил я анимагу.

Только-только вернувшая себе привычное душевное равновесие, Минерва снова смутилась:

— Спасибо... Ты тоже, Альбус.

Ухмыльнувшись на столь явную лесть, я весело возразил:

— Вот только не надо преувеличений! Я понимаю, что до понятия 'привлекательный мужчина' мне еще как раком до Китая! Но ведь курс лечения только начался. Посмотрим, что будет через месяц!

Несмотря на смену формы, чувство юмора у МакГонагалл осталось прежним. Мою шутку она не оценила. Уверен, та же Вектор на месте кошечки сходу выдала бы с десяток тонких острот касательно моих внешних данных и готовности к самокритике, а Минни лишь еще больше смутилась. Не представляю, что она там себе напридумывала, но кончики ушей профессора медленно наливались краской. А что творилось в эмоциях... Ум-м, вкуснотища! Обожаю скромниц, они такие страстные!

С трудом оторвавшись от любования моськой не знающей, куда деть взгляд, кошечки, я вспомнил о делах и серьезно поинтересовался:

— Как будем добираться до Тисовой? Надеюсь, ты помнишь, на ближайшие несколько дней по велению Помфри я стал обычным магглом, а камин дома Дурслей к сети не подключен. Осилишь парную аппарацию или используем общественный транспорт?

— Осилю! — уверенно заявила МакГонагалл, радуясь смене темы. Чуточку подумала и с оттенком вины добавила: — Только не из Хогвартса. Это слишком далеко для меня. Лучше из 'Дырявого котла'.

Я хотел было напомнить забывчивому профессору о 'Ночном рыцаре', который за галеон-другой живо доставит нас на место, но вспомнил, что место проживания национального героя — вообще-то, тайна за семью печатями. Да и сам автобус неизвестно сколько придется ждать. Ведь определенного маршрута и графика у данного средства передвижения не имеется. Это, скорее, волшебное такси, водитель которого, стремясь сэкономить силу, искусно совмещает заказы своих пассажиров, умудряясь по пути подбирать 'голосующих'.

К слову, именно этим можно объяснить внезапное появление в третьей книге данного драндулета рядом с Поттером. Однако лично я бы поставил на версию с искусной постановкой. Ведь просто взмах палочки ничего не даст. Чтобы 'диспетчер' услышал твой сигнал, нужно сосредоточиться на желании воспользоваться услугами 'Ночного рыцаря'. Ну а если еще учесть, что Дамблдор был прекрасно знаком со Стэном Шанпайком и знал о его любви к деньгам, вспомнить тот факт, что автобус появился на сцене крайне вовремя, не позволив мальчику встретиться с крестным...

— Ладно, заглянем в 'Дырявый котел', — констатировал я. — Но в таком случае дай мне еще пару секунд.

Мой безразмерный рюкзачок отыскался за диваном. Достав из ящика стола бутылку с ликером, я засунул ее в сумку-артефакт. Расстраивать Тома, в который раз игнорируя его радушное приглашение, не хотелось. А ликер послужит прекрасным извинением за мою занятость, избавив бармена от нехороших мыслей на счет его давнего приятеля, зазнавшегося настолько, что считает ниже своего достоинства выпить рюмку-другую с простым волшебником.

— Альбус, скажи, а почему ты решил избавится от портретов своих коллег? — поинтересовалась наблюдающая за мной Минерва.

После ее слов я действительно заметил, что вместо покрытых коркой льда картин на стенах теперь красовались прямоугольники чуть более светлой штукатурки. Видимо, у Ниппи все получилось.

— Надоело каждый день выслушивать их однообразные состязания в пустословии, — пояснил я, забрасывая рюкзак на плечо.

— Но ведь это противоречит традициям Хогвартса! Портреты прошлых руководителей школы должны висеть в кабинете, чтобы ушедшие маги в любой момент могли своим советом помочь действующему директору!

Заглянув в бездонные зеленые глаза, наполненные искренним недоумением, я возразил:

— Не забывай, что магические портреты — это всего лишь бездушные слепки личности, отражающие наиболее яркие черты оригинала. Да, иногда они могут выдать полезную информацию, но лишь по четкому запросу, а все остальное время изображают старый маггловский патефон, без конца проигрывающий одну и ту же заезженную пластинку. Советы, говоришь? Не знаю, не знаю... Вот, к примеру, если бы я и дальше прислушивался к мнению Армандо, ни о каком целительском факультативе в Хогвартсе не могло быть и речи. Или ты хочешь возвращения практики телесных наказаний, о которых мне Блэк все уши прожужжал?

— Нет, конечно! — испуганно воскликнула Минни. — Но традиции...

Я небрежно махнул рукой:

— Не переживай! Как только мне понадобится источник фонового шума, я обязательно верну все назад.

Судя по эмоциям, профессор была со мной не согласна. Однако продолжить спор ей помешало появление моего домовика, который победно доложил:

— Ниппи все сделал! Сложил в уголок и накрыл старыми простынями!

— Спасибо, Ниппи! — улыбнулся я. — Ты молодец! Можешь отдыхать.

Поклонившись, эльф тут же испарился, а я с оттенком недовольства в голосе уточнил у анимага:

— Мы идем или нет?

Проглотив невысказанные возражения, МакГонагалл первой подошла к камину, швырнула в него горсть летучего пороха, четко произнесла место назначения и сделала решительный шаг в изумрудное пламя. Я последовал ее примеру. Десяток неприятных секунд перемещения по хитросплетению лабиринта волшебной транспортной сети — и вот мои ноги обрели твердую опору в виде замызганного пола знаменитого бара.

— Господин директор! — радостно поприветствовал меня стоявший за стойкой владелец. — Профессор Макгонагалл! Доброе утро! Могу я угостить вас чем-нибудь, что сделает начало этого дня еще прекраснее?

— Доброе утро, Том! — улыбнулся я бармену. — Спасибо за столь щедрое предложение, но увы, мы не можем задерживаться. Дела Хогвартса ждать не будут.

— Жаль, — состроил кислую мину хозяин заведения.

— Не расстраивайся, Том! Я еще помню о твоем приглашении и в самом ближайшем будущем обязательно им воспользуюсь. Как только сумею выкроить пару часов в своем графике. Ну а пока... — я вытащил из рюкзака захваченную бутылку и водрузил ее перед мужчиной. — Ты можешь выпить за наше с Минни здоровье. Уверяю, нам будет очень приятно. А сейчас прости, нам нужно спешить.

— Да-да, конечно, — протянул бармен, с неприкрытым любопытством рассматривая тару необычной формы. — Всего хорошего, господин директор!

— И тебе того же!

Подхватив молчаливую кошечку под локоток, я двинулся к черному ходу, ведущему в Косой, величественно игнорируя удивленные взгляды парочки магов, наслаждавшихся завтраком за столиком в углу. Оказавшись на улице, остановился и с ожиданием поглядел на спутницу. Та достала волшебную палочку, покрепче ухватилась за мою руку и применила заклинание аппарации. На несколько секунд я превратился в банное полотенце, которое кто-то огромный и сильный старательно выкручивал, стараясь отжать лишнюю влагу. Но потом в глаза ударило солнце, а по пяткам больно стукнул асфальт. Покачнувшись, я быстро справился с приступом тошноты и головокружения, проглотил стоявший в горле ком и огляделся.

Светлая, покрытая зеленью улочка с аккуратными пешеходными дорожками. Низкие ажурные заборчики почти не скрывают ухоженные дворики с цветочными клумбами, подвесными качелями и прочими непременными атрибутами добропорядочного английского семейства. Издали доносятся детские голоса, сопровождаемые веселой трелью велосипедного звонка, на удивительно густом газоне дома напротив работает поливалка, шумно разбрызгивая воду. Создаваемые ею мелкие брызги искрятся на солнце и сами собой превращаются в маленькую радугу...

— Нам туда! — сообщила Минерва, махнув в сторону двухэтажного строения с черепичной крышей, ничем особо не выделявшегося из череды однотипных домов Тисовой улицы. Разве что пышным цветником, занимающим все свободное пространство от крыльца до калитки. Или тонкими нитями заклинаний на стенах, прекрасно различимыми благодаря очкам-артефактам.

Да уж, если бы недобитые Пожиратели или ярые фанаты Мальчика-Который-Выжил действительно задались целью найти Гарри, то сделали бы это в два счета. Просто директор использовал старый психологический трюк, известный каждому поклоннику творчества Эдгара По — лучше всего прятать на видном месте. Заявив во всеуслышание, что поместил мальчика-спасителя в максимально защищенное место, где ему никто не сможет причинить вреда, Альбус сплавил сироту родной тетке, тем самым превратив в Неуловимого Джо. Который неуловим только потому, что никто его ловить и не собирается.

Пройдясь по вымощенной природной камнем дорожке, я остановился у массивной двери из мореного дуба и взялся за специальный молоточек, расположенный над щелью для писем... Но затем приметил на косяке кнопку самого обычного звонка и воспользовался достижением цивилизации. В глубине дома раздалась птичья трель, а спустя десяток секунд послышались шаги. Дверь открылась, и на нас уставилась хозяйка дома. Петуния Дурсль собственной неповторимой персоной.

Роулинг явно погорячилась, описывая внешность данного персонажа саги. Никакой лошадиной физиономии, столь полюбившейся фикрайтерам (которые явно забывали о родной сестре 'лошадки', в свое время уверенно входящей в десятку красивейших девушек Хогвартса), я у Петунии не наблюдал. Обычное лицо женщины средних лет, которое вполне можно назвать миловидным. Густые, отливающие бронзой волосы и подтянутая фигура только добавляли ей привлекательности, а фартук с кармашками и исходящий от женщины аромат свежей выпечки довершали образ среднестатистической английской домохозяйки.

— Здравствуй, Петуния! — не дав женщине раскрыть рта, сразу завладел я инициативой. — Меня зовут Альбус Дамблдор. Как ты наверняка помнишь, я являлся директором Британской школы чародейства и волшебства в те времена, когда там училась твоя сестра. И именно я написал тебе письмо с пояснением, что девочек, не обладающих способностями к магическому оперированию, Хогвартс принять в свои стены не может. В данный момент я по-прежнему занимаю этот ответственный пост, а потому не мог оставить без внимания произошедший в этом доме конфликт, в котором был повинен мой заместитель Минерва МакГонагалл, — тут я приобнял за талию старательно изображавшую тень за моим плечом профессора и вытащил под ясные очи миссис Дурсль. — Скажи, мы можем войти, чтобы я смог извиниться за недопустимые действия своей подчиненной?

Тетка Гарри нахмурилась. Неприязненно оглядев Минерву, она зло выдохнула:

— Так и знала, что вы не отвяжетесь!

Анимаг опустила голову, всем своим видом изображая раскаяние. Это вызвало у Петунии слабый отголосок удовлетворения. Тяжело вздохнув, она шагнула в сторонку и с оттенком обреченности протянула:

— Ладно, проходите!

— Благодарю, — отозвался я и первым вошел в дом.

Следом тихонько, как мышка, в прихожую прошмыгнула Минерва. Хозяйка небрежно махнула рукой, приглашая нас проследовать в большую комнату прямо по курсу.

— Петти, кто там? — из коридора, ведущего на кухню, навстречу нам вышел полноватый начинающий лысеть мужчина, который, поглядев на профессора, сразу принялся вопить: — Опять эта ненормальная?! Я вызываю полицию!

— Мистер Дурсль, не нужно беспокоить полицию! — твердо и властно заявил я.

— А ты еще кто такой?! — толстячок, жиденькие усики которого воинственно топорщились, с вызовом уставился на меня.

— Я — непосредственный начальник этой... как вы изволили выразится, 'ненормальной', и прибыл к вам, чтобы принести официальные извинения от имени руководства школы, а также выяснить, можно ли как-то урегулировать досадное недоразумение, явившееся следствием недостаточного профессионализма моей подчиненной.

Вернону потребовалось несколько секунд, чтобы переварить фразу.

— Извинения? — с сомнением протянул Дурсль и величаво кивнул: — Хорошо, я вас слушаю!

Я отрицательно покачал головой:

— Такие дела на пороге не решаются, вам ли этого не знать. Может, пройдем в гостиную и обсудим все, как цивилизованные люди?

Причин для возражений у Вернона не нашлось, поэтому мы вчетвером, миновав ведущую на второй этаж лестницу с неприметной дверкой, направились в просторную комнату. Судя по ее обстановке, семья далеко не бедствовала. Большой телевизор, музыкальный центр с коллекцией пластинок и кассет, которой наверняка мог позавидовать любой меломан, шикарные сервизы, красовавшиеся на полках шкафов, мягкая мебель... Короче, голодать Гарри явно не приходилось.

Хозяйская чета заняла удобный диванчик. Мы с профессором расположились на не менее удобных креслицах напротив Дурслей. Рюкзак — единственную деталь, которая явно противоречила образу высокопоставленного делового джентльмена, чтобы не мешался, мне пришлось снять и пристроить в ногах. Дождавшись, пока все рассядутся, я повернулся к своему заместителю:

— Минни?

Не отрывая взгляда от пола, та набрала воздуху в грудь и едва ли не скороговоркой заявила:

— Я прошу прощения за свое вчерашние поведение. Оно было абсолютно недопустимым. Пойдя на поводу у эмоций, я забыла о своем профессиональном долге, о возложенных на меня обязательствах и даже о правилах поведения, принятых в культурном обществе. Я не должна была применять магию, не должна была врываться в частные владения, и уж точно не должна была наносить вред вашему имуществу. Сейчас я понимаю, что моим действиям нет оправданий, и все же умоляю вас проявить снисхождение, принять извинения и позволить мне загладить свою вину.

МакГонагалл снова опустила голову, пытаясь спрятать налившееся краской стыда лицо, а я едва удержался от разочарованного вздоха. И это все? Незачет тебе, красавица! Могла бы придумать что-нибудь поудачнее! Мне, кстати, тоже незачет. За то, что поленился заранее ознакомиться с текстом речи и не вымарал из нее грубые психологические ошибки, пустившие насмарку всю подготовительную работу.

Как же так, Минни? Ты столько лет работаешь в школе, должна неплохо разбираться в основах психологии, а ведешь себя, как наивная старшеклассница! Сухие, полные канцелярита фразы, которыми жалости у слушателей в принципе не добиться. Подробное перечисление проступков, воспоминания о которых еще свежи в памяти пострадавших и могут вызвать лишь злость... Ну а магию вообще не следовало упоминать! Вон, как у Вернона сразу желваки заиграли!

Чувствуя нарастающее раздражение толстяка, я попытался хоть как-то исправить ситуацию:

— В свою очередь, как директор школы, я приношу вам свои глубочайшие извинения и хочу добавить, что за неподобающие поступки профессор МакГонагалл уже получила от меня строгий выговор. Кроме того она была лишена почетной должности декана факультета Гриффиндор. Надеюсь, этот факт покажется вам достаточной моральной компенсацией за пережитое потрясение.

Но хрен там! Чайник марки 'Дурсль' уже достиг кипения:

— Значит, достаточной? Да она же чуть нас не убила! За подобное одна дорога — в тюрьму, где вам всем самое место!

Я удивленно вскинул бровь, разглядывая покрасневшее лицо главы семейства. Ага, очень смешно! А осознаешь ли ты, храбрый хомячок, что если бы Минни захотела, никто из вас даже пискнуть бы не успел? Понимаешь, что от моего 'обливиэйта' тебя отделяет всего пара оскорблений?

— Дорогой, не нужно! — более сообразительная Петуния схватила супруга за руку. — Она же извинилась! И мне кажется, она действительно сожалеет.

Вернон покосился на свою половинку, затем смерил внимательным взглядом понурившегося анимага, немного поразмыслил и недовольно объявил:

— Ладно, мы примем ваши извинения! И даже не будем обращаться в полицию. А теперь я требую, чтобы вы покинули мой дом и никогда больше в нем не появлялись!

— С радостью, мистер Дурсль, — кивнул я. — Но лишь после того, как мы с вами обсудим один вопрос.

— Что еще за вопрос? — нахмурил брови толстяк.

— Обучение Гарри Поттера. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что ребенок, обладающий необычными способностями и не умеющий толком их контролировать, представляет огромную опасность для себя и окружающих? Уверен, вы уже неоднократно сталкивались с проявлениями этих способностей и понимаете, о чем я говорю. Также я допускаю возможность, что вам в голову приходили мысли, что со временем они исчезнут сами собой. Так вот, этого не будет! Со временем дар мальчика станет только сильнее. И лишь специализированное обучение в школе магии поможет в полной мере раскрыть его талант, превратив Гарри из бомбы с часовым механизмом в настоящего волшебника.

— Но...

— Нам требуется от вас только согласие. Платить за это не придется. Родители мальчика оставили своему сыну в наследство достаточно средств, чтобы покрыть все расходы на обучение.

— А...

— Воспользоваться этими деньгами для иных целей у вас не получится. Во-первых, у вас нет доступа к фамильному сейфу семьи Поттеров, поскольку ни вы, ни ваша супруга не упомянуты в завещании Джеймса. Во-вторых, конвертация большой суммы волшебных денег в фунты или другую валюту, имеющую хождение в обычном мире, попросту невозможна. Еще вопросы?

Понимаю, позерство чистой воды. Но уж очень забавно выглядел этот маленький хомячок, эмоции которого были для меня открытой книгой. Сейчас, к примеру, в сознании у Вернона царила злость. Он не хотел сдаваться без боя и лихорадочно размышлял, чем на меня можно надавить. А вот Петуния, не выпускающая из рук конечность воинственно настроенного мужа, прекрасно понимала, что мы не уйдем, пока не получим желаемого, и источала сожаление пополам с печалью, сдобренные капелькой испуга.

— Тетя, я закончил!

Звонкий мальчишеский голосок, донесшийся откуда-то со стороны кухни, стал неожиданностью для всех присутствующих. Послышался шорох торопливых шагов, и в гостиную вбежал пацан лет десяти, который, увидев нас с Минервой, остановился, как вкопанный, и извиняющимся тоном добавил:

— Ой, у вас гости! Я не знал, простите!

И бочком попытался скрыться. Разумеется, я ему этого не позволил, радостно воскликнув:

— А вот и наш герой! Здравствуй, Гарри! Ты появился очень вовремя — мы как раз о тебе говорили. Присоединяйся к нашей компании! Уверен, твои тетя с дядей не станут возражать, ведь речь, как-никак, идет о твоем будущем.

Подумав чуток, мальчишка кинул взгляд на Петунью. Та еле заметно кивнула. Видимо, уже смирилась с неизбежным. Приободрившись, Гарри сделал пару несмелых шагов нам навстречу и, вспомнив о вежливости, произнес:

— Здравствуйте, мистер...?

— Профессор, — помог я ему. — Профессор Дамблдор. Или господин директор, если тебе так больше нравится.

Внешне мелкий Поттер был очень похож на киношного Рэдклифа из первой части октологии. Только непричесанного. То же милое румяное личико, те же изумрудные глаза, те же очки-велосипеды (хотя и перемотанные изолентой в паре мест, но с целыми стеклами), тот же бледный шрам на лбу, выглядывающий из-под челки. Признаков недоедания и побоев я не заметил, но одежка действительно висела на мальчике мешком и не могла похвастаться чистотой. Так, на коленках потертых штанов виднелись темные пятна, ну а перепачканные в земле руки не оставляли никаких сомнений в том, чем именно занимался на заднем дворе национальный герой.

— Очень приятно познакомиться, профессор, — продолжал демонстрировать Гарри превосходные манеры поведения.

— А это — мой заместитель Минерва МакГонагалл, — представил я анимага, сподобившуюся изобразить приветливую улыбку. — Тоже профессор. Вчера она пыталась с тобой встретиться, чтобы вручить приглашение в школу чародейства и волшебства. Только все прошло... не слишком удачно.

— Чародейства? — ошарашенно переспросил мальчик, заглотив наживку.

— Именно, Гарри, — охотно подтвердил я. — Ты же являешься потомственным волшебником, поэтому нет ничего удивительного в том, что тебя приглашают в Хогвартс, где в свое время учились твои родители.

Изумление мелкого Поттера продолжало увеличиваться:

— Мои мама и папа были... волшебниками? Это что, шутка?

Я перевел взгляд на чету Дурслей и мрачно констатировал:

— Значит, вы ничего ему не рассказывали. Петуния, как же так?

— Как?! — внезапно взвилась тетка Гарри. — Вы спрашиваете меня, как? А вот лично я хочу спросить вас, почему о смерти своей родной сестры мне пришлось узнать из странной записки, найденной на пороге вместе с годовалым младенцем? И почему потерявшего родителей мальчика подкинули нам под дверь в корзинке, словно бездомного щенка? И почему за десять лет никто из ваших не пришел его проведать? Что, все заняты были? Даже психованные дружки этого Поттера? Значит, пока Лилька была жива-здорова, о ребенке находилось кому заботиться, а когда погибла, мальчик вдруг резко стал никому не нужным. Выкинули и забыли! Надо же, какие замечательные нравы царят в вашем долбанном мире магии! Вы смеете обвинять меня, что я скрыла правду о его родителях? Да, скрыла! Потому что не желаю, чтобы мой племянник повторил судьбу своей матери! Я делала все возможное, чтобы уберечь Гарри от этого — придумала глупую историю об автомобильной аварии, наказывала его работой в саду за любые странности и даже запретила произносить слово 'магия'. Потому что желаю, чтобы он вырос нормальным человеком, который не будет варить дурнопахнущие зелья в котлах или превращать кружки в мышей. И я уже надеялась, что о ребенке так никто и не вспомнит... но тут появились вы! Психи бесчеловечные! Эх, в жизни бы вас не видеть... Ну что? Есть, что сказать, или сразу нас заколдуете? Я же знаю, вы обычных людей за животных держите!

Раскрасневшаяся от гнева Петуния уставилась на меня, сжимая кулаки. Вернон, несколько озадаченный тирадой, мягко поглаживал супругу по плечу, стараясь успокоить, ну а Мальчик-Со-Шрамом хлопал глазами, пытаясь собрать вдребезги разбитую картину окружающего мира. Спокойно выдержав яростный взгляд женщины, я сокрушенно покачал головой:

— Понимаю твое негодование. Но сейчас ты не права. Подавляющее большинство волшебников относятся к не владеющим магией людям вполне нормально. Однако, как и среди обычных людей, в обществе магов встречаются разные психопаты, маньяки-убийцы и прочие асоциальные личности, плюющие на нормы морали и не желающие подчиняться цивилизованным законам. Разумеется, в нашем мире действуют специальные структуры, занимающиеся выявлением преступников и их последующей изоляцией, но они далеко не всесильны. Так, в начале семидесятых годов в Магической Англии сформировалась бандитская группировка, члены которой называли себя Пожирателями Смерти. Поначалу это объединение выступало как обычный политический союз, но вскоре трансформировалось в натуральную террористическую организацию. Под предводительством Темного Лорда Пожиратели творили ужасные вещи. Шантаж, вымогательства, похищения, пытки, убийства... список их преступлений велик и разнообразен. Существующая власть оказалась не способной остановить этих отморозков, и тогда самым обычным волшебникам, таким как я, Минерва, Джеймс, Лили и многим другим пришлось взять правосудие в свои руки, защищая себя и своих близких от стаи бешеных волков, лишившихся всего человеческого. Мне жаль, что в этой почти безнадежной борьбе твоя сестра с мужем погибли, но их подвиг не забыт, — я перевел взгляд на мальчика, глаза которого едва умещались в очки. — Гарри, ты должен знать, что твои родители умерли героями, ценой своей жизни остановив Темного Лорда и закончив кровопролитную войну. В тот злополучный день, защищая тебя, твоя мать принесла добровольную жертву, и смертельное проклятие, отразившись от твоего тела, поразило самого убийцу, оставив тебе лишь небольшую отметину на память.

Поттер схватился за лоб:

— То есть, мой шрам...

— Это след от запрещенного темномагического заклинания. Еще никому не удавалось выжить, попав под него... Кроме тебя. Гарри, в магическом мире ты невероятно знаменит. Тебя называют Мальчиком-Который-Выжил и считают символом победы. Ведь именно после смерти Темного Лорда закончилось Смутное Время, и в стране воцарился долгожданный мир.

— Теперь я понял, — серьезно кивнул пацан и тут же пояснил: — Недавно в магазине ко мне подходили очень странные люди. Называли 'мистером Поттером', благодарили за что-то, рассматривали шрам... Я думал, что они психи, а это, оказывается, волшебники были!

Я развел руками:

— Увы, Гарри, таковы издержки известности. И тебе еще предстоит свыкнуться с тем фактом, что для некоторых магов ты являешься кумиром. Героем, в младенчестве одолевшим могущественного Темного Лорда. Понимаю, звучит глупо, но многие всерьез в это верят.

— И даже не догадываются, что спасителю Магической Англии приходится жить в пыльном и темном чулане! — буркнула МакГонагалл, не удержавшаяся, чтобы не вставить свои пять кнатов.

— Минни! — строго посмотрел я на профессора.

— А куда мне его еще оставалось девать?! — зло парировала Петуния. — Ведь эти... странности даже во сне приключались! Игрушки сами собой летали, стены перекрашивались, конфетные фантики превращались в бабочек. Оставлять его рядом с Дадли было попросту опасно, а в чулане мальчик никому не мог навредить!

— Кроме себя самого, — сухо произнес я, сверля глазами миссис Дурсль. — Петуния, я был уверен, что именно ты сможешь позаботиться о Гарри лучше прочих. У тебя же имеется опыт жизни с младшей сестрой и понимание, как именно нужно обращаться с маленькими одаренными детьми... Но, видимо, я ошибался, поскольку сейчас прекрасно вижу, что вместо любви и заботы мальчик получал в этом доме страх и недоверие. Он оказался в положении дикого зверя, которого опасаются и предпочитают держать в клетке. Это печально. Ты считаешь, что волшебники выбросили сироту, как ненужную вещь, а вот я думал, что поступаю правильно, вручая Гарри самым ближайшим родственникам. Ты говоришь, что мы подкинули ребенка, как собаку, но я всего лишь хотел минимизировать хлопоты, сопутствующие получению официальных документов. И вам с Верноном не пришлось врать полицейским и сотрудникам органов опеки о неожиданном появлении племянника, а придуманная вами много лет назад и уже опробованная на любопытных соседях версия о секте, в которой состояла Лили, объяснила все странности и избавила от лишних вопросов. Насчет корзинки замечу, что на нее я лично накладывал мощный комплекс защитных чар, которые уберегли бы Гарри от любых опасностей, включая погоду и бродячих животных. Помимо этого рядом с вашим домом дежурила Минерва, так что мальчику точно ничего не угрожало. Ты спрашивала, почему я решил ограничиться коротенькой запиской, вместо того, чтобы подробно рассказать вам, как погибла чета Поттеров? Но ответь честно, вы бы приняли Гарри в свою семью после того, как узнали, что он поневоле стал причиной гибели кровожадного маньяка, сообщники которого еще находятся на свободе и вполне могут решиться на месть?

Растерявшая всю свою ярость миссис Дурсль отвела взгляд.

— Я так и предполагал. Напоследок хочу отметить, что в магическом мире у мальчика имеются дальние родственники. Многие друзья Лили и Джеймса также хотели бы принять участие в жизни их сына, однако я решил скрыть Гарри ото всех, чтобы обеспечить вашей семье максимальную безопасность. И мне это удалось. Вас не беспокоили толпы фанатов Спасителя Магической Британии, вам не пришлось общаться с бесчестными политиками, стремящимися использовать славу героя в своих махинациях, вас не смогли найти Пожиратели Смерти, ужасно расстроенные падением своего Темного Лорда. Вы успешно избежали опасностей, даже не догадываясь об их существовании! И только сейчас, когда страсти улеглись, всех ярых сторонников маньяка отправили за решетку, а судьба Мальчика-Который-Выжил уже не представляет интереса для властей, я решил прервать эту вынужденную изоляцию. Ведь Гарри нужно учиться, развивать свой дар, постигать основы...

— Забирайте! — резко и зло выдохнул Вернон.

— Что, простите? — переспросил я, сбитый с мысли.

— Забирайте мальчишку, если он вам так нужен! И забудьте о нашем существовании! Я не желаю больше видеть ненормальных в своем доме!

Глава 24

— Дорогой! — воскликнула Петуния. — Что ты такое говоришь?!

Повернувшись к супруге, толстяк твердо заявил:

— Петти, так будет лучше для всех! Родная, я прекрасно помню твои рассказы, я помню выходки дружков твоей сестры, едва не сорвавших главное событие нашей жизни, я помню ужас в твоих глазах, когда в отместку за отобранную Дадли игрушечную машинку мальчишка взорвал наш старый телевизор. Да, я позволил тебе делать все, что заблагорассудится, не вмешиваясь в воспитание маленького монстра, но уже тогда мне было ясно, что твои усилия напрасны. Мальчику суждено стать таким же ненормальным, каким был его папаша. А волку не место среди овец. Пусть забирают его в свою стаю, и оставят нас в покое!

— Но...

— Любимая, я уже все решил! Спорить бесполезно. Сейчас мы должны думать лишь о благополучии Дадли, — Вернон окинул меня неприязненным взглядом и четко произнес: — Мы подпишем все, что нужно. Кровью, если потребуется. Взамен я хочу получить гарантии, что нас не побеспокоят сотрудники департамента опеки, а главное — что мы больше никогда не увидим ни мальчишку, ни кого-либо из вашей ненормальной братии.

Шестеренки в моей черепушке завертелись с бешенной скоростью, просчитывая варианты ответа. Надо же, храбрый хомячок сумел меня удивить! Собираясь к Дурслям, я даже не предполагал такое развитие событий. Думал, все пройдет, как в каноне, и после согласия опекунов девять месяцев в году Гаррик станет проводить в Хогвартсе, а на каникулы возвращаться в дом на Тисовой. И что мне теперь делать с таким шикарным подарком ко дню основания Швейцарии?

Принимать его не хочется. Ведь даже оригинальный директор понимал удобство ситуации, иначе сразу взял бы мальчика под свое крылышко. А факт наличия официальных опекунов, которыми в случае нужды можно было легко манипулировать, позволял директору поддерживать иллюзию независимой фигуры. Именно поэтому конфронтация директора с Министерством почти не затронула Мальчика-Который-Выжил.

— Вы хорошо подумали? — спросил я Дурсля.

— Да! — ответил тот, не обратив внимания на жену, снова вцепившуюся в его руку, и даже не взглянув глядя на Гарри, глаза которого явно были на мокром месте.

Я тяжело вздохнул:

— Знаете, существует такая поговорка: заключая сделку с дьяволом, тщательно подбирай формулировки. Те условия, которые вы озвучили, я смогу выполнить только одним способом. Лишив жизни вас и Петунию, — чета синхронно вздрогнула и подобралась. — В таком случае вас точно не побеспокоят сотрудники службы опеки. Да и волшебников вы тоже не сможете увидеть по понятным причинам. Мистер Дурсль, я прекрасно понимаю, что сейчас за вас говорят эмоции, а потому предлагаю поступить следующим образом. Мы с Минервой удалимся в компании Гарри. Устроим мальчику экскурсию по волшебному замку, прогуляемся по магической улице, закупим все необходимое для будущего обучения в школе, расскажем о его родителях, познакомим с несколькими интересными личностями... В общем, целый день он проведет с нами. А завтра в это же время мы вернемся и продолжим нашу беседу. Если к тому моменту вы не передумаете, я захвачу все необходимые документы для юридического подтверждения добровольного отказа от опекунства. И пусть мне печально видеть, что родственные связи для вас ничего не значат, я приму ваш выбор. Ведь Гарри в любом случае не останется один. И если в обычном мире у него не будет родного дома, я знаю много волшебников, которые с радостью примут мальчика в свою семью, подарив ему тепло и любовь, которые он заслуживает. Однако все же советую вам не рубить с плеча...

— Мы согласны! — торопливо произнесла миссис Дурсль, не дав мне озвучить банальную мысль, что разбрасываться родней некрасиво и недальновидно (хреновый из Вернона бизнесмен, раз он даже не видит возможную пользу, которую может принести его семье обученный волшебник!).

Не знаю, какие мысли крутились в извилинах женщины. Быть может, Петуния боялась, что Вернон встанет на дыбы, и решила поскорее принять мой вариант с отсрочкой, рассчитывая отговорить супруга от скоропалительного решения. Но со стороны получилось очень некрасиво. Даже отвратительно. И у мелкого Поттера, доселе рассматривавшего тетку, как свою защитницу, сложилось впечатление, что та рада от него поскорее избавиться.

Это стало последней каплей для детской психики. Плотину прорвало, по щекам мальчишки побежали крупные капли слез. Гарри сдавленно всхлипнул. Подозревая, что дело может кончиться истерикой, я бросил взгляд на родню Поттера. Вернон только скривился, поглядев на плачущего племянника. Петуния посматривала на мальчика с беспокойством, но не решалась оторваться от супруга. Словно боялась, что едва она отпустит руку мужа, Дурсль тотчас кинется на нас с кулаками. Минерва сидела слишком далеко и никаких поползновений не предпринимала. Хотя и источала волны сочувствия и жалости. Пришлось действовать мне.

Поднявшись с кресла, я подошел к мальчику и осторожно обнял. При тактильном контакте эмоции Гарри просто оглушали. Чтобы сохранить адекватность мне даже пришлось уменьшить чувствительность пассивной легилименции. А пока я раздумывал, не стереть ли всему семейству последние воспоминания, чтобы повторить все заново, учитывая допущенные ошибки, мелкий Поттер разрыдался, уткнувшись носом мне в живот. Это меня немного отрезвило и пробудило в душе нечто, похожее на стыд.

Приглаживая непослушные вихры, я шептал какую-то полагавшуюся случаю чушь о том, что не стоит плакать, что мужчины должны быть сильными, что все будет хорошо, а сам испытывал легкое раздражение. Эх, надо было аккуратнее подбирать слова! Я же просто хотел слегка сгустить краски, чтобы придать своим аргументам дополнительный вес, а в итоге до чертиков напугал Дурсля. Не знаю, получится у Петунии его уговорить, но сейчас я предельно четко ощущал, что Вернон видит в Гарри лишь угрозу своей семье...

Черт, похоже, мне действительно придется готовить документы!

— Я не монстр! — вдруг заявил мальчишка между рыданиями.

— Конечно, ты не монстр! — с готовностью поддержал я его. — Ты маленький волшебник. Просто люди — очень странные создания. Они готовы завидовать тем, кто обладает удивительным талантом или необычными способностями, готовы ими восхищаться. Но едва эти способности выходят за рамки их понимания, зависть с восхищением уступает место страху и ненависти... Ты же читал комиксы о мутантах?

Моя терапия сработала. Продолжая всхлипывать, Гарри протянул:

— Д-да... У Дадли есть... несколько выпусков.

Хорошо. А то я уже начал волноваться, что в этой реальности 'Марвелл' не существовало.

— Значит, ты должен понять, что дядя вовсе не пытался тебя обидеть. Просто он не готов смириться с тем, что ты можешь намного больше обычных людей.

Уже переставший орошать слезами мою рубашку Поттер шмыгнул носом и уточнил:

— Как Росомаха?

— Скорее, как Айсмен, у тебя же нет скелета из адамантия... Или я чего-то не знаю?

Отстранившись, я заглянул в заплаканное личико мальчишки, подарив ему ободряющую улыбку. Гарри несмело улыбнулся в ответ. Порывшись в кармане пиджака, я достал чистый носовой платок и сунул в руки пацану, который, приподняв очки, быстро мазнул им по физиономии и уточнил:

— А вы, значит, профессор Икс?

Я усмехнулся:

— Удивительно точное сравнение. Я тоже заведую школой для одаренных детей, помогая им раскрыть свои таланты. И команда своя у меня имеется. Правда ее члены не наряжаются в стильные костюмы и не носятся по миру на сверхзвуковом самолете, а работают преподавателями... Кстати, если ты все же решишь поступить в Хогвартс, обучать тебя будет всамделишная женщина-кошка, — я кивнул на Минерву.

Оглядев профессора, пацан бодро возразил:

— Она же из другой вселенной!

Вот же, продвинутый шкет! Однако у меня найдется, чем ответить:

— Ты будешь удивлен, но у меня даже свой Бэтмен имеется! Впрочем, оставим этих супергероев в покое. Сейчас, как официальный представитель школы, я должен уточнить, ты согласен обучаться в Хогвартсе?

— А разве у меня есть выбор? — обреченно отозвался Поттер, окинув хмурым взглядом сидевших на диване родственников, ставших удивительно молчаливыми.

Я предпочел не заметить истинный смысл вопроса:

— Разумеется! Наше учебное заведение — единственное в Англии, однако в мире существуют иные престижные учреждения подобного типа. И если ты готов преодолеть трудности культурных различий или даже языкового барьера, я могу договориться...

Гарри не дал мне закончить, с оттенком вызова объявив:

— Я согласен поступить в Хогвартс!

Смотрел он в этот момент на Вернона, так что о цели выпада гадать не приходилось. К слову, пацан как-то очень быстро смирился с мыслью, что родственники от него хотят избавиться. Видимо, отношения между ними действительно сложно назвать замечательными.

— Уверен, тебе не придется жалеть о своем выборе, — произнес я. — А сейчас сбегай, умойся хорошенько, переоденься в одежду для прогулок, и мы с профессором МакГонагалл, как я уже говорил, устроим тебе небольшую обзорную экскурсию по волшебному миру. Я же пока скажу пару слов твоим тете и дяде.

Мелкий Поттер с готовностью кивнул, вернул мне замызганный платок и стремительно вылетел из гостиной. Уставившись на чету, я с иронией протянул:

— Выбросили и забыли, да? — наткнувшись на умоляющий взгляд Петунии, я не стал развивать тему, а вместо этого резюмировал: — У вас есть сутки. Мое личное мнение я навязывать вам не стану. Как и давать советы по поводу сложившейся ситуации. Я лишь надеюсь, что ваше окончательное решение будет взвешенным и обдуманным.

Внезапно мое сознание заволокло тревогой. Всего пара мгновений понадобилась мне, что бы понять — это не мои эмоции. Мысленно нащупав канал связи с фамильяром, я передал проснувшемуся птаху, что со мной все хорошо. Просто, желая дать своему спасителю восстановить силы целебным сном, я отправился к магглам без него. В ответ пришло удовлетворение и наполненный упреком образ, который можно было перевести как: 'Предупреждать же надо!'. Послав свое сожаление, я решил проверить одну идейку и поинтересовался у феникса:

'А ты сейчас хорошо себя чувствуешь? Энергия на аппарацию есть?'

'Это ты к чему?' — уточнил птах.

'Мне нужно срочно вернуться в Хогвартс и доставить Поппи одного мальчика. Вот только магией мне пользоваться запретили, а Минерва сразу двоих на буксире точно не потянет. Поможешь?'

'Жди! Я уже лечу!'

— Что такое? — спросила МакГонагалл, заметив мое отсутствующее выражение лица.

Пояснить я не успел. Посреди Дурслевской гостиной возник огненный вихрь, заставивший Вернона обхватить супругу и вжаться в спинку дивана. Видя, что Петуния уже открывает рот, чтобы завопить, я жестко приказал:

— Сохраняем спокойствие!

Сработало. Из уст до чертиков перепуганной женщины не вылетело ни звука, а пламя быстро угасло, превратившись в феникса, который, сделав пару взмахов крыльями, плавно приземлился на спинку кресла, рядом с которым стоял я. Оглядев чету и задержав взгляд на мистере Дурсле, Фоукс вопросительно уставился на меня:

'Это его нужно доставить Помфри?'

Ухмыльнувшись, я мысленно ответил:

'Нет. Нужный нам кандидат сейчас прихорашивает перышки. Придется подождать!'

Ожидание растянулось на несколько долгих минут, наполненных тягостным молчанием. За это время Дурсли не произнесли ни словечка, не пошевелились и даже дышать старались через раз. Их разумы заполнил липкий страх, который волнами накатывал на нас с Фоуксом, заставляя чувствовать себя неуютно. Похоже, после упоминания об убийстве и договоре с дьяволом эта безобидная демонстрация магии утвердила родственников Поттера в мысли, что мы можем сделать с ними все, что захотим. А я не желал попусту сотрясать воздух, пытаясь их в этом разубедить.

Но вот, наконец, в комнате появился мелкий Поттер, успевший умыться и сменить наряд. Теперь на нем была темно-синяя рубашка, серые фланелевые штаны и черная ветровка, на ногах красовались ботинки. В общем, абсурдные фаннонные утверждения, что нормальной одежды у Избранного никогда не было, ожидаемо не подтвердились. Ведь даже если особой любви к племяннику у Дурслей не наблюдалось, парочка не могла допустить, чтобы пацан позорил их репутацию, щеголяя на людях в откровенном рванье.

— Ого! — потрясенно воскликнул Поттер, заметив феникса.

Я усмехнулся столь милой непосредственности и произнес:

— Гарри, знакомься! Это мой фамильяр Фоукс. Он согласился помочь нам с тобой быстро попасть в Хогвартс... Минни, прости, но тебе придется, как и вчера, добираться своим ходом. Фоукс, это Гарри Поттер, сын Джеймса и Лили.

'Того шумного оленя, за которым ты иногда присматривал во время их игр в Запретном лесу' — пояснил я уже мысленно.

Феникс приветливо курлыкнул. Я успел ухватить лишь отголосок направленного Гарри образа, в котором было что-то типа: 'Рад познакомиться с птенцом выдающегося волшебника'. Глаза мальчика округлились еще больше:

— Говорящий... То есть, мне тоже очень приятно с вами познакомиться, мистер Фоукс. Вы потрясающе красивый!

Феникс горделиво приосанился и тряхнул хохолком, ну а я в этот момент пытался понять, что сейчас произошло. Вот так новости! В каноне о таком точно не упоминалось. Оказывается, мальчишка — прирожденный легилимент! И это явно не врожденный талант — в семье Поттеров змееустов не было, а Лили такими умениями не обладала, иначе я бы знал. Готов поспорить, все дело в крестраже. Только не в навыках Волдеморта, случайно 'просочившихся' в разум Гарри (такое возможно только в фанфиках), а в воздействии его характерной энергии на развивающийся очаг мальчика. Иными словами, 'якорь' Реддла выступил в роли природного источника, придавшего душе Поттера определенный 'окрас'.

Вот, почему мальчика прекрасно слушалась палочка, являвшаяся двойником инструмента Тома. Вот, почему пацан так остро реагировал на присутствие рядом с ним основы Волдеморта. Вот, почему он спокойно мог трындеть со змеями. Вот, почему природную защиту гриффиндорца Снейпу пришлось ломать так долго... М-да, такие задатки однозначно нельзя оставлять без внимания! Думаю, если Гаррика всерьез обучить и натаскать, он не только Северуса, а даже меня самого за пояс заткнет! Но об этом можно подумать и позже.

Подняв свой рюкзак с пола, я забросил его на плечо и сказал:

— Гарри, у тебя еще будет возможность пообщаться. А сейчас возьмись за мою руку и ничего не бойся.

Мальчик послушно ухватился за мою кисть. Понятливый Фоукс, вспорхнув с кресла, подлетел ко мне и вцепился когтями в костюм. Почувствовав, как тело становится невесомым, я еще успел сообщить Минерве, что мы будем ждать ее в Больничном крыле, а в следующую секунду меня с испуганно ойкнувшим Поттером поглотил огонь. За секундным ощущением полной дезориентации последовал звук разбивающегося стекла и недовольный возглас:

— Господин директор, вы опять?!

Когда пламя угасло, я увидел целительницу и разбитую банку у ее ног. К счастью, пустую. Не дожидаясь моих оправданий, старушка взмахнула волшебной палочкой. Под ошеломленным взглядом Поттера осколки стекла собрались в целую посудину, которая взлетела в воздух и спряталась на одной из висевших на стене полок. Прочистив горло, я извиняющимся тоном произнес:

— Прошу прощения, Поппи, я не хотел тебя пугать. Вот, позволь представить тебе Гарри Поттера, больше известного как Мальчик-Который-Выжил. Гарри, это мадам Помфри, главный колдомедик Хогвартса. Сейчас она тебя осмотрит.

— Зачем? — настороженно уточнил пацан.

— На всякий случай. После услышанного я уже не уверен, что твои опекуны уделяли должное внимание твоему здоровью.

— Приятно познакомиться с вами, мистер Поттер, — с легкой улыбкой кивнула целительница и повернулась ко мне: — Но начнем мы с вас, господин директор!

Я уже хотел возразить, поскольку на счету была каждая секунда — МакГонагалл, вынужденная идти пешком от школьных ворот, могла появиться в любой момент. Однако Поппи, не отходя от кассы, решительно принялась опутывать меня диагностическими заклинаниями, и выражать свое несогласие стало бессмысленно и даже опасно — спешка могла не понравится пацану. Впрочем, немного погодя я понял, что выбор женщины даже сыграл мне на руку. Беспокойство Гаррика, с любопытством наблюдавшего за действиями целительницы, быстро утихло.

Закончив с осмотром, Помфри 'на глазок' налила из пузатой бутылки в кружку знакомое неароматное зелье и протянула мне. После чего объявила:

— Теперь приступим к вам, мистер Поттер! Постарайтесь не двигаться. Гарантирую, это не больно!

Переправив в себя тошнотворную жидкость, я принялся внимательно следить за женщиной, которая подошла к порученному ей делу крайне обстоятельно. Одними заклинаниями дело не ограничилось. Получив результаты от диагностических плетений и не заметив ничего подозрительного (что лишний раз доказывало высочайший уровень маскировки, наложенной Дамблдором на крестраж), Помфри достала из ящика стола специальные артефакты и уже с их помощью продолжила изучать мальчика.

Видя, как изменилось лицо Помфри, разглядывающей шрам Гарри в странное устройство, напоминающее обычную лупу с подсветкой, я поспешил переключить внимание маленького пациента на себя:

— Гарри, прости за нескромный вопрос, но я так понял, твой дядя ненавидит все ненормальное. Он тебя, случайно, не бил?

— Нет, что вы! — отозвался пацан. — Это тетя Петуния может меня и полотенцем шлепнуть, если я грязи в дом натаскаю, и даже подзатыльник отвесить за пригоревшую яичницу, а дядя — никогда. Он обычно просто ругается, если узнает о чем-нибудь странном. Например, когда я непонятно как очутился на крыше, убегая от Дадли с его дружками. Или когда мои волосы сами собой отрасли. Или когда жутко колючий свитер, купленный тетей, прямо на мне расползся на ниточки. После такого дядя долго кричит на меня, а потом запирает в чулане на всю ночь. Раньше я сильно расстраивался, но теперь понимаю, что он просто боится меня.

Ясен пень, инстинкт самосохранения еще никто не отменял! Это в фанфиках может существовать сюжетный прием, давно получивший собственное название — Дурслькобан, который объединяет в себе весь спектр издевательств родственников над бедным Поттером, а в реальности он сразу превращается в анекдот. К примеру, повадился кузен бить мелкого, а у того вдруг случился магический выброс. Полдома в руинах, кровь, крики, кишки Дадли развешаны на окрестных деревьях. Разумеется, по тревоге тут же прибывает Дамблдор, восстанавливает здание, корректирует память свидетелям и оперативно доставляет нового пацана на роль Дурсля-младшего (это же магглы, кто их считает?). И еще сокрушается про себя — мол, в этом месяце уже треться замена. Хорошо еще, очередной Вернон пока не спешит распускать руки...

— Мадам Помфри, со мной что-то не так? — испуганно спросил Гарри.

Да, моя попытка отвлечь мальчика оказалась неудачной. Ведь трудно не заподозрить неладное, когда глаза рассматривающего тебя медработника расширяются в неподдельном ужасе.

— Поппи, ты что-то обнаружила? — спокойно поинтересовался я, выделив интонацией 'что-то'.

Мой вопрос привел целительницу в чувство. Продолжая изучать шрам героя с помощью артефакта, Помфри ровным тоном произнесла:

— Физическое состояние мистера Поттера не вызывает у меня нареканий. Мальчик для своего возраста неплохо развит, обширных повреждений мягких тканей или следов переломов я не обнаружила, а единственными отклонениями от нормы можно считать небольшую гематому в области правой лодыжки, старые царапины на ладонях и некритическое ухудшение зрения. Причем последнее, учитывая данные осмотра Джеймса Поттера, можно с большой долей вероятности считать наследственной особенностью. Но вот его шрам...

— Что там со шрамом? — обеспокоенно воскликнула вошедшая в кабинет МакГонагалл.

Покосившись на мое невозмутимое лицо, Поппи ответила:

— Пока не могу разобраться. Показания очень странные, я таких никогда раньше не видела. Конечно, есть у меня одна версия...

— Отсроченное проклятие Волдеморта, которое не смогла полностью отразить наложенная Лили защита? — приподняв бровь, предположил я.

— Проклятие кого? — испуганно переспросил Гарри.

— Это прозвище того Темного Лорда, с которым боролись твои родители, — пояснил я мальчику.

— Вы прямо читаете мои мысли, господин директор, — согласно кивнула целительница.

— И что теперь? Я умру?! — в ужасе воскликнул пацан.

— Разумеется, — невозмутимо подтвердил я, повергая в ступор всех присутствующих, включая Фоукса. — Ученые доказали, что даже наше Солнце однажды погаснет, поэтому если ты планировал жить вечно, вынужден огорчить — в какой-то момент тебе все же придется покинуть этот мир, отправившись в новое приключение. Но я надеюсь, это событие произойдет уже после того, как ты вырастешь, обзаведешься собственной семьей, станешь Великим Волшебником и проживешь долгую и счастливую жизнь.

До мелкого Поттера дошло быстрее всех:

— Но ведь проклятие...

Я улыбнулся:

— Гарри, мадам Помфри является магистром колдомедицины, я — тоже весьма опытный маг. Уверен, вдвоем мы легко избавим тебя от оставленного Темным Лордом 'подарочка', который я десять лет назад умудрился проглядеть и который наверняка является причиной, вынуждающей тебя носить эти ужасно неудобные очки. Так что не волнуйся! Проведем простенький ритуал, попьешь противные, но очень полезные зелья — и твое здоровье станет идеальным.

— Правда?

— Даю слово! — твердо заявил я.

Не знаю, что именно убедило мальчика — мой тон, спокойный вид или желание шутить, но Поттер сразу успокоился и решительно объявил:

— Я готов лечиться!

Я покачал головой:

— Не так быстро! Понимаю твое нетерпение, но для начала мадам Помфри нужно подобрать оптимальную методику. Возможно, придется сделать несколько дополнительных тестов, приготовить свежие целебные составы... Да и мне не помешает полистать пару справочников, чтобы получить абсолютную уверенность в поставленном диагнозе. Поэтому предлагаю тебе не тратить время в ожидании, а отправиться с профессором МакГонагалл в Косой переулок и заняться покупками, — я повернулся к анимагу: — Минни не забудь прихватить ключ от банковской ячейки Поттеров и будь так любезна, купи мальчику приличный безразмерный сундук. Деньги за него я потом верну. Это будет моим запоздалым подарком на день рождения. Думаю, Гарри, тебе, вынужденному ютиться в тесном чулане, собственная просторная комната, которую легко можно переносить в руках, понравится больше, нежели обычная книга со сказками.

Ну да, это ведь только в фанфиках герои вместо крайне полезной вещи готовы приобретать себе всякие стильные сумочки, дорогие безразмерные кошели или браслеты со свернутым пространством, поскольку именно они подчеркивают их статус. А нормальные маги понимают, насколько удобен и полезен безразмерный сундук. Особенно в общежитиях Хогвартса.

К слову, все те же маги не собираются отправляться к магглам за телескопами с большим увеличением, ведь предлагаемые будущим ученикам подзорные трубы — не просто устаревший инструмент, а артефакт, способный моментально распознавать знакомые созвездия и выводить их схемы на окуляр. Также волшебники не намерены отказываться от специальных котлов для зельеварения, выполненных из чистых материалов, в пользу маггловского кухонного ширпотреба из непонятных сплавов, для которых многие рецепты полезных зелий придется менять, либо изобретать заново методом проб и ошибок.

В общем, будь я шаблонным попаданцем, наверняка бы посоветовал МакГонагалл не маяться дурью, выбрасывая галеоны на перья со свитками, а купить мальчику нормальные канцелярские принадлежности. Но память Дамблдора подсказывала мне, что именно этот анахронизм замечательно развивает мелкую моторику пальцев подрастающих волшебников, а занятия чистописанием заметно повышают усидчивость и старательность детей. Так что никаких указаний я больше выдавать не стал. Из воспоминаний Альбуса мне было известно, что палочка из пера Фоукса уже давно дожидается Гарри в лавке Олливандера, а прочие мелочи внимания не заслуживали.

— Своя комната в сундуке? — удивленно переспросил Поттер. — Спасибо, профессор Дамблдор! Но это же, наверное, очень дорого?

Отметив, что фамилию у шкета с первого раза получилось произнести без запинки, я возразил:

— Деньги — пыль. Они ничего не значат. Важнее иное... Гарри, я очень виноват перед тобой. Ведь именно я решил, что тебе будет лучше жить с тетей. Именно я скрыл тебя от родственников, проживающих в волшебном мире. Именно моими действиями, десять лет назад казавшимися необходимыми, вызвано столь негативное отношение Дурслей к твоим способностям. Я не жду, что ты простишь меня за испорченное детство, но надеюсь, ты поймешь — я не желал этого. Я просто пытался уберечь тебя и твоих родных. Но, как говорят люди, благими намерениями выстлана дорога в ад, и получилось... что получилось.

Гарри махнул рукой и заявил:

— Не извиняйтесь, профессор! Не нужно. Я на вас не злюсь. Я понимаю, что вы хотели помочь. Да и тетя с дядей не так уж плохо ко мне относились. Конечно, они не любили меня так, как Дадли, постоянно нагружали работой, ругали за малейшие странности, выгоняли из дома, когда у них были гости... Но они одевали меня, кормили, водили к врачу, когда поняли, что я стал хуже видеть. Они — хорошие люди. И вы тоже — хороший человек. То есть, волшебник.

Удивительная сообразительность для одиннадцатилетки!

— Речь не мальчика, но мужчины, как говорил Пушкин, — с ноткой восхищения констатировал я. — Спасибо за комплимент, Гарри. Я постараюсь не разочаровать тебя. А сейчас не буду задерживать, ведь вас с профессором ждут увлекательные аттракционы под названием 'каминная транспортная сеть' и 'гоблинские горки', от которых ты наверняка будешь в полном восторге!

Я кивнул Минни, и та попросила заинтригованного мальчика следовать за ней. А едва за парочкой закрылась дверь, Помфри уставилась мне в глаза и разъяренной змеей зашипела:

— Отсроченное проклятие? Думаете, кто-нибудь всерьез поверит в этот бред?

— Поппи, если помнишь, десять лет назад вся страна поверила, что младенец смог выжить после 'авады', — спокойно парировал я. — Однако в нынешней ситуации мне вовсе не нужно, чтобы эта история стала достоянием общественности, а для Гарри с Минервой данного объяснения окажется вполне достаточно.

— Значит, вы знаете, что в черепе ребенка находится крестраж, — уже нормальным голосом констатировала целительница, повернувшись ко мне боком и складывая артефакты в стол.

— Знаю. И хочу его оттуда извлечь, после чего уничтожить. Поможешь?

— Чей он, сказать можете? — поинтересовалась колдомедик.

— Волдеморта, — честно ответил я.

Это было ошибкой. Причем осознал я это, лишь когда женщина резко развернулась ко мне, заставив встрепенуться сидевшего на спинке стула феникса. В руке колдомедик сжимала направленную на меня волшебную палочку. Я замер, не отводя взгляда от серо-голубых глаз и готовясь в любой момент кинуться в сторону, уходя от выпущенного заклинания, а мысленно ругал себя последними словами. Вот же, дебила кусок! Поппи знает о подмене и видела мое мастерство, а кто еще может достоверно изобразить Великого Мага, как не равный ему по силе волшебник, за время противостояния успевший досконально изучить привычки и манеру поведения своего главного врага?

Но атаки не последовало. Сверля меня взглядом, целительница спросила:

— Почему вы в этом так уверены?

'Ну, теперь точно песец!' — пронеслось в моей голове.

Все так же изображая статую, я осторожно уточнил:

— Прежде чем отвечать на этот вопрос, я могу принести клятву, что не являюсь Лордом Волдемортом и никогда не откликался на имя Том Реддл? Или ты больше доверяешь веритасеруму?

Фокус не удался. Видимо, зелья правды под рукой у колдомедика не было, а позволять мне коснуться волшебной палочки Помфри не собиралась, решительно заявив:

— Это лишнее. Говорите!

— Я знаю, что крестраж принадлежит Реддлу, поскольку сам создал его и поместил в Гарри.

Подобного Поппи точно не ожидала услышать. Кончик палочки потрясенного до глубины души колдомедика задрожал:

— Но зачем?!

— Чтобы ослабить потерявшего тело Волдеморта. Чтобы выяснить точное количество его 'якорей'. Чтобы со временем окончательно уничтожить ускользнувшего из ловушки Темного Лорда, — продолжил я резать правду-матку, глядя в лицо целительницы. — И лично мне кажется, что любая из этих целей стоила возможного вреда, который мог причинить мальчику крестраж. Ты со мной согласна?

— Это безумие! Можно же было как-то иначе...

— Нельзя! — жестко возразил я. — В тот момент создание 'якоря' в теле Гарри было единственным возможным вариантом. И если бы я этого не сделал, к настоящему моменту Реддл давно подыскал бы себе подходящую тушку, восстановил свою организацию и начал новую войну... Ну что, у тебя еще остались вопросы, или приступим к обсуждению способа ликвидации крестража?

Помфри колебалась. Это было слышно по ее эмоциям. Однако я не зря считал ее женщиной разумной. С большим трудом обуздав чувства, Поппи вспомнила, что один раз уже мне доверилась, сообразила, что раз с ней заключили долгосрочный преподавательский контракт, то вряд ли собираются ликвидировать добровольную помощницу после того, как в ней отпадет надобность, прикинула, что узнала уже достаточно неприглядных тайн директора, которые отчего-то не собираются исчезать из ее памяти...

Глубоко вдохнув, колдомедик опустила палочку, позволив мне расслабиться:

— Что вы предлагаете?

— Извлечь 'якорь' Реддла можно с помощью одного не слишком сложного ритуала. Он уже подтвердил свою работоспособность — два крестража Волдеморта уничтожены.

— Ваше магическое истощение тоже следует отнести к результатам ритуала? — деловито уточнила Помфри.

— Да. Банально не рассчитал силу, — я пожал плечами. — По уму мне следовало разбираться с осколками Тома по одному, но я решил рискнуть, поэтому под самый конец остался без капли магии. Хорошо еще, Страж Хогвартса помог добраться до кабинета... Впрочем, это не столь существенно. Важнее то, что Малфой пообещал в скором времени добыть еще два крестража, и я хочу, чтобы на следующем ритуале присутствовала ты. Мне нужно понять, сработает ли он на живом объекте и не повредит ли Гарри.

— А сколько всего 'якорей' осталось у Темного Лорда?

— Четыре, включая мальчика. Ну и основная часть души, с которой я планирую разобраться чуть позже.

Поппи ненадолго задумалась, затем решительно тряхнула головой и объявила:

— Я согласна. Но надеюсь, вы не забыли, что в ближайшие несколько дней вам запрещено пользоваться магией? Да и энергозатратные ритуалы лучше не проводить.

— Я помню. Однако время не ждет. Если Волдеморт каким-то образом доберется до крестражей, все наши усилия будут напрасными. Уничтожить 'якоря' нужно как можно скорее, и мне кажется, я нашел возможность обойти запрет. Допустим, я возьму вместительный накопитель, солью в него всю накопленную за эти дни силу, а свой резерв заполню энергией из камешка Фламеля. Быстро проведу ритуал, затем избавлюсь от остатков природной силы и снова впитаю 'родную'. За столь короткое время магический очаг не должен сильно пострадать, а возвращение большого количества собственной энергии способно нивелировать губительное воздействие заемной силы. Что скажешь?

— Возможно, вы правы, — поразмыслив, ответила Помфри. — Но также я допускаю, что колоссальное напряжение во время проведения ритуала способно ускорить процесс разрушения магического очага, оставшегося беззащитным перед природной энергией. В таком случае вы легко можете стать сквибом. Или даже умереть, если повреждения окажутся слишком серьезными.

Умереть или лишиться магии — даже не знаю, что хуже. Но часики тикают. По версии канона, Волдеморт в теле Квиррелла уже вернулся в Лондон. Если их общих ушей успели достигнуть распускаемые Фламелем слухи о нынешнем местонахождении философского камня — хорошо. Но если в волшебной среде появились сплетни о серьезной болезни Великого Мага, из-за которой он практически не вылезает из Больничного крыла, то они вполне могут натолкнуть Тома на идею воспользоваться моей слабостью, и тогда мне крышка. Дамблдора исподтишка даже Поппи умудрилась завалить, что уж говорить о Реддле, для которого проникнуть в Хог — вовсе не проблема.

— Я готов пойти на риск! — заявил я целительнице. — Ты со мной?

Смерив меня удивленным взглядом, Помфри легонько кивнула:

— Да, я с вами. Когда именно Малфой предоставит крестражи?

— Скоро узнаем. Есть листок бумаги?

Колдомедик, порывшись в столе, выдала мне требуемое, предусмотрительно подсунув перо с чернильницей. Черкнув короткое послание, содержавшее настоятельную просьбу заглянуть через часок в мой кабинет, я попросил Фоукса отправиться на поиски павлина. Взяв листок в клюв, гонец исчез в пламени, а въедливая Поппи стала раскручивать меня на подробности ритуала. Пришлось начертить схему и озвучить особенности рунной конструкции, попутно ответив на массу уточняющих вопросов. Феникс, вернувшийся спустя минуту с ответной запиской-согласием, нам не мешал, наслаждаясь любимыми семечками.

Следует отметить, Помфри сумела в очередной раз меня удивить. Являясь профессионалом своего дела, она не только быстро разобралась в принципе ритуала, но даже выдала пару очень ценных советов по улучшению базовой пентаграммы, которые должны были существенно облегчить работу с объектом. Разумеется, в теории. На практике их еще предстояло проверить. Но одно радовало — целительница согласилась, что данный вариант избавления Гарри от крестража является лучшим из ей известных. Правда, она заподозрила, что процесс может доставить мальчику много неприятных ощущений, но это не беда! Снотворное в Больничном крыле имеется. Если, конечно, не вспоминать старую поговорку о том, что надежно зафиксированный пациент в наркозе не нуждается.

Спрятав дополненную схему ритуала, чтобы чуть позже еще раз ее обдумать, колдомедик поинтересовалась:

— Господин директор, а зачем вы сказали мальчику, что в проблеме со зрением виноват 'подарок' Темного Лорда?

— Поппи, ты же целительница и должна знать о существовании такой вещи, как магия веры. У магглов есть поговорка: если больной хочет жить, медицина бессильна. Тут похожий случай. Я специально заострил внимание на неудобных очках, чтобы Гарри ассоциировал свое исцеление именно с избавлением от них. Осталось только подготовить соответствующий антураж, и желание мальчика может стать мощным лекарством, способным вернуть ему нормальное зрение.

— Понятно, — кивнула Помфри. — Тогда у меня остался последний вопрос. Если создание крестража в Гарри произошло в ночь падения Темного Лорда, означает ли это, что родителей мальчика...

Поппи замялась, не закончив фразу. Но я понял, о чем она хотела узнать.

— Их убил Том. И клянусь, я никак не мог ему помешать. Поппи, я знаю, что ты считаешь меня бесчеловечным мерзавцем, но поверь, у меня действительно не было иного выхода... Что ж, если больше вопросов нет, я пойду. Помимо уничтожения Темных Лордов у меня, знаешь ли, имеются и другие заботы.

Я широко улыбнулся, но поддержки от задумчивого колдомедика не получил. Похоже, слишком много откровений вышло для одного дня, и у целительницы случился информационный шок. Иначе как еще объяснить тот странный факт, что она до сих пор не поинтересовалась моим настоящим именем. Думаю, женщине требуется минимум пара часов, чтобы переварить услышанное и прийти в себя. Как раз с Люциусом успею пообщаться.

Мысленно уточнив у фамильяра, идет ли он со мной, я получил в ответ отказ. Фоуксу после сытного завтрака хотелось размять крылья и немного полетать на свежем воздухе. Пожелав пернатому хорошей прогулки, я сообщил Поппи, что еще не забыл о нашем утреннем договоре, и направился к выходу. А коснувшись дверной ручки, услышал:

— Не считаю.

— Что-что? — переспросил я, обернувшись.

— Я не считаю вас бесчеловечным мерзавцем, — произнесла колдомедик, глядя мне в глаза.

Я уже хотел сказать, что рад это слышать. Особенно от нее. Но внезапно вспомнил убитого грабителя. Вспомнил, как искреннее восхищался талантами оригинального Дамблдора. Вспомнил, с каким пренебрежением рассматривал Вернона, называя его хомячком, с какой расчетливостью манипулировал беззащитным сиротой... И отвел взгляд. Открыл дверь и уже на пороге тихо обронил:

— А стоило бы!

Глава 25

Вернувшись в директорский кабинет, я первым делом полез в шкаф и принялся выгружать из него на стол пыльные стопки документов. В процессе раскопок наткнулся на бутылку с рунным зельем и дневник с диадемой, которые так и не сподобился убрать в более надежное место. Их я пристроил рядом с макулатурой, после чего, окончательно освободив одну из полок, нажал на неприметный гвоздик в уголке и надавил на заднюю стенку шкафа, сдвигая в сторону. За ней обнаружилась аккуратная ниша в стене — еще один тайник Дамблдора, о котором я вспомнил в Больничном крыле. Не такой хитрый, как книга-шкатулка, но вполне способный обмануть профессионального домушника.

Почему так? Да потому что способы обнаружения секретных сейфов в мире магии строятся по одной схеме, основанной на вычислении характерных чар. Все знатоки воровского дела имеют специальные артефакты, реагирующие на защитные или маскировочные рунные цепочки. Причем эти инструменты настолько чувствительные, что мои очки им и в подметки не годятся. А найти тайник — уже половина успеха. Ведь при большом желании домушник вполне может унести с собой даже несущую стену, чтобы потом в безопасном месте без спешки поковыряться в сложной защите.

Именно поэтому Альбус устроил себе схрон без капли магии. Здесь не было ни охранных, ни сигнальных чар. Не было даже железной коробки с кодовым замком, столь почитаемой магглами. Просто обычная ниша в стене, где лежали несколько книг, названия которых не рекомендовалось произносить в приличном обществе, пухлая папка с документами, запасы финансов на экстренный случай в виде мешочков с галеонами и драгоценными камнями, а также крайне редкие составляющие для артефактов, среди которых были магические накопители и даже человеческие кости. Накрывала все это добро та самая мантия-невидимка.

Причем Дамблдор вовсе не пытался скрыть вещи с помощью творения Певерелла. Нет, реликвия Поттеров появилась в тайнике одновременно с папкой, когда после блестяще проведенной операции по добыче компромата на одного из высокопоставленных сотрудников министерства порядком притомившийся Альбус поленился сразу отнести ее в банковскую ячейку. А потом за хлопотами позабыл об этом... И да, знания о способах поиска сейфов в фамильных особняках были получены Великим Магом вовсе не случайно. Увы, но не все щекотливые дела можно доверить подчиненным. Иногда, вспоминая известную поговорку о желании сделать хорошо, директору приходилось действовать самому.

Достав мантию, я не отказал себе в удовольствии полюбоваться этим шедевром искусства артефакторики. Ткань отливала серебром, была практически невесомой и на ощупь напоминала воду. Память подсказывала, что при должной подпитке она способна растягиваться, поэтому без труда может укрыть от посторонних взглядов даже громадину-Хагрида, а в неактивном состоянии накидка умещалась в обычный стакан. Директор был абсолютно уверен в том, что автором данного чуда являлся Игнотус Певерелл, и раньше я был склонен с ним согласиться. Но теперь, держа в руках рабочий артефакт, которому лет больше, чем Фламелю, и который до сих пор не смогли повторить, я поневоле начал думать, что в старой легенде из книги сказок имеется доля правды.

Мантию я свернул и засунул в ящик стола — будет время, обязательно поковыряюсь в ее структуре (у Альбуса не вышло в ней разобраться, но ведь он толком и не пытался). Следом в ящик отправилась пара мешочков с монетами — безразмерные сундуки недешевы, да и строителям, если те согласятся, нужно будет сразу выдать аванс. Порывшись в прочем хламе, сваленном в тайнике, я выбрал три больших магических накопителя, общая вместимость которых превышала объем директорского резерва раза в полтора, и вернул стенку шкафа на место. Да, у меня мелькнула мысль отправить в нишу диадему с дневником, но осознание, что артефакты помножат на ноль всю незаметность схрона, удержало от этого опрометчивого шага.

Перетаскав макулатуру на прежнее место, я устало опустился в кресло. Взгляд зацепился за творение Райвенклоо, таинственно поблескивающее драгоценными камнями и буквально умолявшее себя примерить. До назначенного Малфою срока оставалась еще четверть часа, и я, недолго думая, решил рискнуть. Любопытно же, сохранила ли древняя реликвия свои полезные функции. Взяв украшение двумя руками, я осторожно водрузил его на свою тыковку и прислушался к ощущениям.

Ничего. Ноль, зеро, пустота. Видимо, чересчур чувствительное плетение рунной вязи не выдержало издевательств и приказало долго жить. Хотя и сохранило вполне рабочий вид. Но такое часто случается, особенно со старыми артефактами, ведь раньше мастера не имели привычки экономить на материалах. И только в начале восемнадцатого века специалисты поняли, что стандартизованный ширпотреб более востребован, нежели эксклюзивные работы, и начали ориентироваться на массовость производства. Поэтому можно считать, что промышленная революция в Англии магической произошла чуть раньше, нежели в обычной, и привела к застою во многих областях науки о волшебстве...

Впрочем, это не интересно! Сейчас важнее найти творение Филча, которое я приказал Ниппи вернуть обратно в кабинет после копирования контактов бригады. Я ведь его даже не прочитал, но при этом строю планы и готовлюсь привлечь специалистов. Глупо. Как вычислять размеры вознаграждения, не зная точного объема предполагаемых работ? А полагаться исключительно на порядочность рекомендованных сквибом строителей крайне недальновидно. Да и о какой 'порядочности' вообще может идти речь, учитывая их махинации с законом?

После недолгих поисков исписанные листки с чертежом обнаружились в ящике стола. Рядом с трофейным револьвером. При одном взгляде на оружие в моей голове закопошились самые разнообразные мысли. Хранить ствол в общедоступном месте недальновидно — на него может наткнуться Минерва, и тогда вопросов не избежать. Прятать в тайник бессмысленно, оружие должно всегда быть под рукой. Но таскать револьвер в кармане или за поясом — верх идиотизма. Для него следует подобрать удобную кобуру. Лучше всего аналогичную той, что скрывает мою волшебную палочку.

И вообще, почему я сходу отверг идеи, встречавшиеся в прочитанных фанфиках? Да, не все из них я могу реализовать, используя известные мне магические техники, но некоторые стоило бы воплотить в жизнь. Например, вариант с пространственным карманом. Основой станут чары, аналогичные тем, которыми может похвастаться мой рюкзак. Без области входа, но связанные со стационарным портключом, имеющим определенную точку выхода. А активатором послужит мысленный образ.

Перед моими глазами, словно наяву, возникла сложная рунная вязь, которую я принялся корректировать, подгоняя структуру будущего артефакта под заданные параметры. Сперва стоит удалить дублирующиеся элементы. Теперь сократить объем скрытого пространства, уменьшив расход силы. Все равно кроме револьвера туда ничего нельзя будет отправить. Даже запас патронов. Но он мне и не нужен. Маггловское оружие полезно лишь при наличии эффекта неожиданности, а для затяжного сражения есть волшебная палочка.

Все, каркас готов, остались детали, которые зависят от материала артефакта. Что можно выбрать для этих целей? Первой на ум приходит пара кольцо-браслет. Но это слишком очевидно. Опытный противник сразу отметит зачарованные предметы и может нанести превентивный удар. Наруч? Аналогично привлечет внимание, причем даже непрофессионалов. Татуировка? Соблазнительно. В таком случае структура чар может слиться с аурой тела и стать практически незаметной. А для большей уверенности следует добавить в основу несколько рун маскировки.

Под моим взглядом рунный рисунок видоизменился, дополняясь деталями. Оценив результат, я признал идею неудачной. Маскировка станет потреблять дополнительную энергию, а значит, будет заметна любому артефакту лечебно-диагностического типа. И пусть в схватке этот вариант обнаружения маловероятен, нужно учитывать возможность предварительной разведки, проведенной противником. В таком случае затея с 'секретным' карманом для револьвера теряет всякий смысл. Вывод — следует сделать упор на большую незаметность. Удалить из узора половину концентраторов и обеспечить наполнение силой напрямую из магического резерва. Воображаемые руны задвигались, обрастая линиями, меняясь местами, и быстро сложились в новую конструкцию, состоящую из двух частей.

Готово! Теперь в неактивном состоянии чары будут растворяться в энергетическом фоне моего тела, а о существовании татуировки могут сообщить разве что следы на коже. Впрочем, появление последнего при создании артефакта допускать вовсе не обязательно. Мысленно пробежавшись по свежесозданной магической структуре, я за пару секунд рассчитал данные для привязки портключа. Еще секунда понадобилась мне для того, чтобы определиться с образом-активатором, воспользовавшись полезной идеей, описанной в одном из фантастических романов Гаррисона.

Все. Можно приступать к реализации проекта. Тем более, времени предостаточно и свежее рунное зелье имеется в наличии. А запрет на магические манипуляции не страшен. Анализируя поведение Помфри и руководствуясь результатами директорских опытов с энергетическими оболочками, можно сделать вывод, что он продиктован лишь чрезмерной заботой о здоровье пациента, а не профессиональными знаниями. Кроме того, клятвы я не приносил, поэтому вполне могу колдовать, не опасаясь последствий для психики. Главное — не перегружать магический очаг. Но сил создание артефакта-кобуры, согласно расчетам, потребует совсем немного.

Открыв бутылку с зельем, я положил револьвер перед собой и достал волшебную палочку. Повинуясь выпущенной энергии, небольшой шарик янтарной жидкости выскочил из горлышка сосуда и завис над оружием. Затем отрастил едва заметные жгутики, которые принялись опутывать трофей, формируя руны над вороненой сталью. Отмечая, с какой легкостью происходит процесс, я корректировал рисунок, добавляя в него полезные элементы. Защитный контур, шумополготители, функция отвода глаз — все это органично вписалось в цепочку плетения. Закончив, я напитал руны своей силой, и они быстро вплавились в револьвер, покрыв матовую поверхность черными линиями и завитушками.

Оценив результат, я признал его удовлетворительным и отложил оружие. Направил палочку на тыльную сторону запястья своей левой руки и применил одно из пыточных заклинаний. Не относящееся к непростительным, но тоже очень любимое некоторыми Пожирателями Смерти. По нервам хлестнуло болью, однако я быстро заблокировал ее, продолжая работу. Дождавшись, пока заклинание охватит выбранный участок тела, я отменил его. Затем сделал аккуратный разрез и оттянул отслоившуюся кожу к локтю, обнажая мышцы, увитые сеточкой вен. Словно задрал рукав водолазки.

Зачерпнув из бутыли очередную порцию зелья, я стал формировать из него вторую часть придуманной структуры. На этот раз процесс шел гораздо быстрее — сказывался опыт. Все-таки раньше я никогда не формировал руны с помощью голой воли. Предпочитал по старинке пользоваться кистью или пером. Сейчас же удерживать узор в воздухе мне не составляло большого труда. Оглядев готовую структуру магического рисунка, я насытил ее энергией и перешел к внедрению в мягкие ткани руки.

Боль усилилась на порядок, когда руны принялись встраиваться в мышцы, разрывая и выжигая нежные, сочащиеся кровью волокна, но я не позволил ей сбить мою концентрацию. Абстрагировался от неприятных ощущений и без спешки довел дело до конца. Удостоверившись, что структура удобно устроилась в теле и не собирается разрушаться, я вернул кожу на место и опутал конечность заклинанием из целительской практики, не пожалев на него драгоценной силы.

Разрез на запястье сразу перестал кровоточить. Края раны сомкнулись, пострадавшие ткани, не имевшие препятствий в виде успевших омертветь клеток, свернувшейся крови и прочего, стремительно восстанавливались. Прошло всего пять минут, а о проведенной операции напоминало только небольшое покраснение, проявившееся на участке ранее содранной кожи, и темные пятна на столешнице. Последние я удалил обычным 'эванеско', едва надобность в контроле лечебного заклинания отпала.

Внимательно осмотрев свою руку с помощью очков, применив чары выявления сокрытого и им подобные заклинания, пользующиеся популярностью у авроров и опытных домушников, я сделал вывод, что ошибок в расчетах не было. Мою потайную кобуру-артефакт обнаружить почти невозможно. Почему 'почти'? Потому что сейчас, учитывая неоспоримый факт реального существования вселенной из детской сказки, я понимал, что нет ничего абсолютно невозможного. Есть лишь недостаток информации.

Теперь можно приступить к практическим испытаниям. Взяв револьвер в руку, я пожелал, чтобы он исчез. В следующий миг руны на стали активировались, и оружие переместилось в свернутое пространство. Без хлопка, вспышки или иных спецэффектов. Хорошо, теперь обратный процесс. Я вызвал в сознании образ лежащего в ладони оружия. Четкий, объемный, насыщенный деталями. Я буквально наяву ощутил, как кожа касается рифленой рукояти, как опускается рука под весом оружия, как палец ложится на спусковой крючок, надавливает на него, взводя тугую пружину...

Моя кисть дернулась от сильной отдачи. Выпущенная пуля ударила в стену, где раньше висел портрет Армандо Диппета, отрикошетила от нее и разбила стекло шкафа, угодив в позолоченный фарфоровый бюст Мерлина. Великий Волшебник этого попадания не пережил, расколовшись на десятки частей, а я понял, что фантаст Гаррисон был абсолютно прав. Образ-активатор может стать сигналом к действию не только для артефакта, но и для разума, так что без необходимости оружие лучше не доставать. Ведь в активе у меня теперь всего три выстрела. А если учесть отсутствие наработанного навыка, даже при возникновении упомянутой необходимости пока целесообразнее пользоваться палочкой.

Убрав оружие и попутно отметив, что шумопоглотители со своей задачей справляются на 'отлично', я встал с кресла, подошел к шкафу и двумя 'репаро' восстановил повреждения. Со стеной возиться не стал — там пострадала только штукатурка, а сам древний камень отделался легкой щербинкой. Искать пулю тоже не посчитал нужным. Вряд ли она может попасть к маггловским экспертам-криминалистам, а для волшебников маленький кусочек свинца в медной оболочке бесполезен.

Странно, но беглый взгляд на заставленные артефактами полки шкафа вызвал у меня легкий информационный перегруз. Я вдруг получил подробную информацию о каждом и тут же принялся обдумывать, как их можно использовать. Детектор, настроенный на энергетические особенности души Реддла, был особенно интересен. Я уже решил сходить в спальню за подробной картой Магической Британии, чтобы подтвердить канонную теорию, но краем глаза отметил положение стрелок на часах. До назначенного Малфою срока осталась минута. Ритуал поиска придется отложить. И диадему лучше спрятать — незачем лишний раз искушать Люциуса.

Вернувшись за директорский стол, я снял с головы украшение... и едва не отключился от навалившихся на меня неземных ощущений. Во-первых, вестибулярный аппарат решил выпендриться, наградив меня острым приступом головокружения. Во-вторых, зрение, осязание, слух и прочее вдруг резко убавили чувствительность. Раза эдак в три, из-за чего мне стало казаться, что меня засунули в огромный толстый пластиковый пакет. В третьих, вернулась блокируемая сознанием боль. В висках стучали молоточки, левая рука немилосердно ныла, в глаза словно песка сыпанули...

— Ох, Моргану мне в тещи! — сдавленно прохрипел я. — Вот это отходняк!

Мысли ворочались со скрипом, во рту пересохло. Недолго... хотя, к чему скромничать, вообще не думая, я вызвал Ниппи и приказал принести кружку холодной воды. Домовик удивления не выказал, шустро доставив заказ. С наслаждением промочив горло, я запоздало вспомнил, что до туалета вообще-то рукой подать, а до волшебной палочки и того ближе. Сообразив (не иначе, случайно) поблагодарить слугу, я отпустил малыша, а сам задумался... Точнее, попытался изобразить, что задумался, поскольку перегревшийся котелок не варил от слова совсем.

Итак, диадема работала. Причем работала прекрасно, напрочь отсекая эмоции у пользователя и ускоряя его мыслительные процессы где-то на порядок. Уверен, без помощи данного украшения я бы свой артефакт несколько дней разрабатывал, а так управился за пару минут. Потрясающе! Нет, серьезно, возможности творения Ровены поражали воображение. Надев ее, я буквально превратился в какой-то суперкомпьютер. Мог свободно оперировать любой информацией, содержащейся в памяти, мог за секунды без калькулятора производить сложнейшие вычисления, мог размышлять одновременно над несколькими задачами... Но едва диадема перестала подстегивать мое мышление, как я тут же вернулся в прежнее состояние тормознутого кретина, которое мне очень не нравилось.

Сейчас я осознавал, что ощущение 'пластикового пакета' было ложным. Мои глаза не стали хуже видеть, а уши — слышать. Да и прочие органы чувств нисколько не пострадали. Просто скорость восприятия информации упала до обычного уровня. Как и способность быстрого оперирования воспоминаниями. Думаю, без артефакта я вряд ли смогу в точности воспроизвести придуманную схему. Но это еще цветочки! Много хуже то, что я уже не помню результата своих размышлений за тот период, когда действовало лечебное заклинание! Знаю только, что времени я не терял и быстро проанализировал отрезок своей памяти в поиске моментов, связанных с клятвами и обещаниями, и даже что-то обнаружил. Но вот что конкретно?

Попытки выудить эту информацию лишь усиливали боль в висках. Видимо, за ускорение мне пришлось заплатить резким повышением внутричерепного давления, которое спровоцировало провал в краткосрочной памяти. Вполне закономерный результат, если разобраться. И вообще, по итогам спонтанного эксперимента можно сделать однозначный вывод — мне лучше обходиться без диадемы. Спрятать артефакт подальше и доставать только в самом крайнем случае. Например, при вторжении инопланетян. В противном случае, боюсь, я на этот ускоритель конкретно подсяду. Он же посильнее любого наркотика будет! Да и побочные эффекты на порядок опаснее.

К слову, в свете новых открытий история дочери Основательницы приобретала иной окрас. Вполне возможно, Хелена Райвенклоо не просто завидовала своей матери. Она считала, что выдающийся разум Ровены — всего лишь результат работы диадемы, которую волшебница постоянно носила на голове. Прекрасно понимая опасность артефакта, Основательница не позволяла дочери им пользоваться, хотя и раскрыла принцип работы. Сама же она могла прекрасно контролировать свое творение, активируя диадему лишь при необходимости и регулируя силу ее воздействия на мозг (но все равно не избежала губительных побочных эффектов, из-за чего в итоге отошла в мир иной, даже не отпраздновав столетний юбилей).

Своенравная Хелена, считая все объяснения Ровены глупыми отговорками волшебницы, не желающей делиться с дочерью своей славой, выкрала диадему и сбежала с ней в Албанию. После чего на публике не появлялась, а позже погибла от рук Кровавого Барона, своего бывшего возлюбленного, которого умирающая Основательница послала вернуть свою дочку. И лично мне кажется, что убийство произошло вовсе не по причине буйного нрава мужчины. Просто, отыскав тайное убежище Хелены, он обнаружил вместо женщины, к которой питал теплые чувства, одичавшее полубезумное существо, в котором осталось мало человеческого.

Данная версия выглядит вполне логичной. Особенно если допустить, что талантами и усердием в учебе дочь Основательницы не отличалась. Да, она завладела диадемой, но артефакт ничего не смог ей дать. Знаний-то у женщины было — кот наплакал! Зато амбиций выше крыши. Понимая, что с хлипенькой базой о создании шедевров артефакторики, способных прославить ее на весь мир, не могло быть и речи, Хелена наверняка решила восполнить пробелы в обучении и обложилась книжками. Это ее и сгубило.

Да, диадема позволяла моментально усваивать новую информацию, но при этом натурально сжигала женщине мозг. Она даже не успела ничего сообразить, прежде чем ее память начала отказывать. Ну а попытки найти решение проблемы с помощью того же артефакта лишь усугубили ситуацию. Именно поэтому Кровавому Барону оставалось лишь совершить акт милосердия, добив несчастную. После этого безутешный мужчина покончил с собой. Возможно, желая, чтобы Ровена не узнала о печальной судьбе Хелены. Или чтобы народная молва не повредила безупречной репутации Основательницы (дочурка мудрейшей волшебницы в истории лишилась рассудка — это ли не забавный факт?). Ну, или Барон действительно настолько сильно любил беглянку, что не смог жить с чувством вины — поди разбери теперь!

В камине вспыхнуло изумрудное пламя, отвлекая меня от бесполезных размышлений. Знакомый голос, самую капельку растягивающий гласные, громко произнес:

— Господин директор, к вам можно?

Сунув диадему в ящик стола и отправив по тому же адресу валявшийся на виду дневник Реддла, я отозвался:

— Да, Люциус, заходи!

Камин выбросил облако зеленоватого огня, в котором возник Малфой. Усталый и чем-то жутко недовольный. Я сразу заметил, что глаза у блондина были покрасневшие, а под ними красовались темные синяки, которые был не в силах скрыть слой пудры... или чем там пользовался франт? Короче, в отличие от меня, большую часть вчерашнего дня провалявшегося в постели, Люциус целые сутки занимался напряженной работой, не смыкая глаз. Однако недовольство аристократа было вызвано не этим.

— Господин директор, мне надоели ваши шуточки! — опустив приветствия, заявил Малфой.

— Ты сейчас о чем? — уточнил я.

— Я говорю о вашей выходке с приглашением! Впрочем, я еще должен сказать спасибо, что не получилось, как в прошлый раз.

Не знаю, диадема ли всему виной, но ясности эти фразы не добавили.

— А если добавить конкретики?

Блондин мрачно уставился на меня:

— Продолжаете издеваться? Хорошо, могу описать все в подробностях, чтобы вы вдоволь могли повеселиться. Итак, мы с моими давними приятелями договорились встретиться сегодня, чтобы выработать стратегию поведения на будущем заседании. Собрались тайно, в самое неудобное время, в самом защищенном месте, о котором никто из посторонних не должен был знать. А в самый разгар обсуждения посреди комнаты внезапно появляется ваша птица с запиской, даже не упакованной в конверт, в которой вы крупным почерком — видимо, чтобы надпись мог разобрать даже слепой — просите меня заглянуть к вам через час... Да на меня все присутствующие смотрели, словно на вашу марионетку! Хорошо, сразу за палочки хвататься не стали, и я смог объяснить, что просьба связана с делами Попечительского совета, и что повода для волнений нет. А если бы дело дошло до допроса третьей степени? Вам-то смешно, а я всерьез начал просчитывать варианты, как уйти с собрания живым!

Судя по эмоциям блондина, Малфой не преувеличивал, я действительно крупно подставил его перед дружками, и теперь компания бывших Пожирателей будет всерьез размышлять, не 'ссучился' ли павлин. Вздохнув, я повинился:

— Прости, Люциус, не хотел доставлять тебе неприятности. Но поясни, почему ты не выставил произошедшее так, будто это я пляшу под твою дудку, подтвердив распространенный слух? Ты же наверняка успел объяснить своим 'приятелям' всю выгоду новых законов, так отчего решил утаить тот факт, что именно ты готовишь улучшенную версию законопроекта?

— Чтобы потом меня завалили горой предложений и настоятельных просьб добавить в документ параграф-другой? — иронично уточнил маг. — Нет уж, спасибо! Мне советчики не нужны! Тем более, толком не разбирающиеся в проблемах и тонкостях законодательства, а мечтающие лишь о беспрепятственном набивании собственных карманов... Но довольно об этих олухах! Зачем вы меня вызвали?

— Сначала присядь и расскажи, что тебе удалось узнать, — перешел я к делу.

Умастив аристократический зад на диван, ставший предельно серьезным Люциус сообщил, что поговорил со своей супругой. Нарцисса имеет беспрепятственный доступ в особняк Блэков, а обитающий там домовик ее слушается, так что изъятие медальона Слизерина можно произвести хоть сейчас. С чашей Хаффлпафф все так же глухо. Добраться до сейфа Бэллы Лестрейндж у ее родной сестры ни законными, ни полузаконными средствами не получится. Малфой честно заявил, что видит только два пути — ограбление или организация побега, поскольку в случае внезапной кончины правой руки Волдеморта ее наследниками станут какие-то очень дальние родственники по линии супруга.

М-да, дилемма. Что лучше и безопасней — найти толкового специалиста, готового за большие деньги обойти легендарную защиту банка, либо умыкнуть Бэллу из Азкабана, чтобы та под 'империо' изъяла крестраж из ячейки? Кокнуть ее с супругом по-тихому и воспользоваться нарисовавшимися на горизонте родственничками — не вариант. Это в каноне Гаррику без проблем досталось имущество крестного, поскольку тот составил грамотное завещание, а в нашей ситуации выяснение, кому именно должно отойти наследство, затянется на месяцы, поскольку кандидатов отыщется — мама, не горюй! А чиновники спешить не станут. Им же надо выяснить, кто готов заплатить наибольшую сумму за право распоряжаться ценностями почивших волшебников.

Поразмыслив чуток, я порекомендовал блондину аккуратно, не поднимая шума, прозондировать почву по обоим направлениям. Если моя идейка не выгорит, нам по любому придется подыскивать альтернативу.

— А что с домом Гонтов? — вспомнил я о третьем 'якоре'.

— Мой хороший знакомый из Министерства добыл его координаты, и я уже смастерил портключ... — тут Люциус сделал театральную паузу, после чего решительно заявил: — Но отдам я его вам только при условии, что вы возьмете меня с собой и разрешите понаблюдать за уничтожением крестражей.

Прислушавшись к эмоциям Малфоя, я ухмыльнулся:

— Неужто погеройствовать захотелось?

— Вроде того, — не удивился моей догадке блондин. — Понимаю, Ордена Мерлина мне не видать, но должен же я получить хоть что-то, о чем смогу в старости рассказывать потомкам? Хотя бы воспоминания об участии в уничтожении самого ужасного Темного Лорда двадцатого столетия.

О как! Дивясь неслыханной наглости гостя, я ехидно поинтересовался:

— А почему нельзя поделиться с потомками воспоминаниями о выполнении приказов вышеупомянутого Лорда? Почему, к примеру, ты не хочешь рассказать Драко о схватках с волшебниками, не пожелавшими примкнуть к Волдеморту? Об обезображенных мертвых телах, оставленных рядом со сгоревшим особняком Уоллесов, о сквибе-священнике, распятом на дверях маггловской церкви, о пытках восьмилетней девочки на глазах ее родителей, осмелившихся выступить против Реддла, о...

— Господин директор, хватит! — взмолился Люциус.

— Что, неужели стыдно? — изобразил я удивление. — Но ты же мне сам заявил, что за свои деяния достоин получить высшую награду. А я точно знаю, во всех озвученных мною операциях Пожирателей ты принимал непосредственное участие! Разумеется, кожу с Анны не сдирал — просто стоял в сторонке и наблюдал за работой других, даже не помышляя противиться решению Лорда. Однако я уверен, данное воспоминание будет всяко интереснее скучного ожидания на ритуале!

Малфой молча опустил голову, сгорая от стыда. Чувства блондина говорили, что он сожалеет о своей необдуманной выходке. Я его прекрасно понимал. Недосып и недавний выброс адреналина привели к снижению критичности мышления, оттого мои извинения Люциус принял за проявление слабости и решил воспользоваться моментом, утвердив свои позиции в нашем союзе...

К слову, я тоже что-то непозволительно расслабился. Уже начал считать блондина надежным партнером, забыв о его шакальей натуре, которая даже при наличии сытной кормежки всегда норовит урвать себе кусочек пожирнее. И стыдно сейчас блондину вовсе не за прошлые прегрешения, я лишь из-за осознания, что он сам подставился, упомянув Орден Мерлина.

'Альбус, впусти меня!' — возникла в моем сознании мысль феникса.

Поднявшись, я открыл окно, в которое влетел фамильяр.

'Нагулялся?' — с улыбкой поинтересовался я у приземлившегося на насест Фоукса.

'Да. Погода сегодня отличная! — ответил птах и оглядел меня настороженным взглядом. — А с тобой что приключилось? Опять кто-то отравил?! Я же совсем ненадолго отлучился!'

Подивившись чувствительности пернатого, мгновенно уловившего изменения в моем сознании, я попытался успокоить фамильяра:

'Никто меня не травил. Просто я решил примерить один древний артефакт и слегка перегрузил мозги. Теперь вот думаю с трудом. Но это временное явление, и повода для паники нет... Ну, я так полагаю. А на самом деле — хрен его знает!'

Фоукс недовольно тряхнул хохолком, курлыкнул нечто вроде: 'Вот же, птенец неоперившийся! Ни на минуту нельзя оставить!' и перелетел на стол. Склонил голову над оставленной домовиком кружкой, уронил туда несколько слезинок, после чего с ожиданием взглянул на меня. Воспользовавшись 'агуаменти', которое сегодня потребовало чуть больше усилий, я разбавил слезинки водой и выпил живительный коктейль.

В голове мгновенно прояснилось. Ушла легкая боль, исчезла усталость, мысли уже не напоминали барахтавшихся в сиропе муравьев. Теперь я осознал, что предложение павлина было весьма своевременным. Помня сюжет канона, в одиночку я к перстню с Воскрешающим Камнем точно не полезу. Поппи брать бессмысленно — она не боевой маг, Минерву вводить в курс дела опасно — может взбрыкнуть в самый неподходящий момент, Снейпа звать не рискну — боюсь второго фронта, старая гвардия не годится, Грюм — не будем о грустном, а Фоукс магом не является. Случись что, феникс даже вовремя выдернуть меня не сможет. Фамильные проклятия, они ведь довольно шустрые. Это вам не лучи стандартных заклинаний, от которых вполне можно увернуться.

Так что остается единственная возможная кандидатура — Малфой. Волшебник не из последних, в запрещенной магии подкован и окклюменцией владеет неплохо. Помнится, он сумел меня вытолкнуть из своего разума, а это уже достижение. В общем, надо брать! Но прямо сейчас за крестражами идти нельзя. Мне же нужно подготовиться, слить свою энергию в накопители и заполнить резерв из камешка Фламеля. Кроме того, лучше совместить выемку 'якорей' с ритуалом очищения, чтобы лишний раз не нагружать магический очаг. А учитывая мелкого Поттера, с которым я обещал провести этот день и который должен вскоре вернуться в Хогвартс, операцию лучше проводить в темное время суток.

— Ладно, Люциус, я предоставлю тебе возможность отличиться. За крестражами Лорда мы пойдем вместе! — обрадовал я проштрафившегося Малфоя. — Сегодня часиков в десять вечера я загляну к тебе домой. Сначала мы возьмем Нарциссу и наведаемся на Гриммо, после чего уже без твоей супруги отправимся в дом Гонтов. А если все пройдет удачно, ты сможешь собственными глазами полюбоваться на то, как я уничтожаю частички твоего хозяина. Доволен?

— Благодарю, господин директор! — с нотками облегчения в голосе отозвался блондин. — Я открою вам доступ в особняк Малфоев.

— Тогда перейдем к делу, ради которого я тебя, собственно, вызывал. Пару часов назад у меня состоялся пренеприятнейший разговор с родственниками Гарри Поттера, которые выразили желание отказаться от опекунских прав на мальчика. Раз уж у тебя имеется немало хороших знакомых в Министерстве, не мог бы ты попросить их к завтрашнему утру подготовить все необходимые документы для официального подтверждения отказа?

Немного поразмыслив, Люциус кивнул:

— Это будет несложно организовать. Полагаю, в графе с данными лица, в пользу которого будет производиться отказ, будет стоять ваше имя?

— Нет, она останется пустой, — ответил я.

В Магической Англии подобное допускалось. Ведь это в обычном мире сиротам уделяется повышенное внимание, а застрявшим в средневековье волшебникам плевать на детей, оставшихся без родителей. В Министерстве даже отдела соответствующего нет. Считается, что о сиротах должны заботиться их родственники, а если таковых не имеется или им аналогично плевать, то детей отдают в маггловские приюты. Тот же Реддл, несмотря на живого отца и прочую родню, обитал в одном из таких заведений, но никого это не волновало. И хотя с той поры прошло больше полувека, в законах и нравах волшебного мира ничегошеньки не изменилось.

— Но почему? — вскинул брови блондин, похоже, решивший, что именно я вынудил родственников Гарри принять такое решение. — Зачем тогда фиксировать отказ, если вы не собираетесь им воспользоваться?

— Во-первых, это инициатива опекунов мальчика, — пояснил я. — Во-вторых, я не хочу привлекать внимания к данному факту. Или ты думаешь, что у меня своих знакомых в Министерстве нет, раз я вдруг решил обратиться к тебе?

Удивления у Малфоя не поубавилось, но от дальнейших расспросов маг воздержался. Вот и славно! А то нормальных аргументов, объясняющих тот факт, что после десяти лет 'неустанной заботы о национальном герое' я готов выпустить мальчика из своих рук и отправить в свободное плавание. Не говорить же, что мне просто неохота вешать на шею еще одну проблему?

— Кстати, ты уже отправил МакГонагалл заявление с просьбой зачислить Драко в Хогвартс? — вспомнил я об еще одном моменте, оставленном без внимания.

Люциус заметно смутился:

— Еще нет.

— А чего ждешь? Первого сентября? Или ты надеешься, что я забуду о нашем уговоре?

— Конечно же, нет! — воскликнул Малфой. — Просто в последние дни на меня столько всего навалилось, что эта мелочь вылетела из головы!

Судя по эмоциям, блондин не врал. За бумажной волокитой, организацией предприятий и мыслями о реализации редких ингредиентов он действительно упустил из виду данную формальность. Ну а Драко был слишком хорошо воспитан, чтобы теребить усталого папку, канюча: 'А когда мы пойдем покупать волшебную палочку?'. Тем более, я почти уверен, что у мелкого она давно имелась и наверняка была сделана на заказ.

— Оправдание засчитано, — кивнул я. — В таком случае, не стану больше тебя задерживать. Однако настоятельно рекомендую выкроить сегодня несколько часов на полноценный отдых. За крестражами лучше идти со свежей головой, а не засыпая на ходу.

— Хорошо, господин директор, — отозвался Люциус, поднимаясь с дивана. — Я обязательно последую вашему совету.

Отвесив мне короткий поклон, маг подошел к камину, четко произнес: 'Атриум Министерства Магии', швырнул горсть летучего пороха и скрылся в пламени. Видимо, желая продемонстрировать, насколько серьезно он относится к моим поручениям. Но я лишь усмехнулся, оценив маневр Малфоя. Да, признаю, был не прав! Союзник из блондина неплохой. Сильный, верный, надежный. Нужно лишь вовремя дергать за поводок, периодически напоминая Люциусу его место, и не совать пальцы в оскаленную пасть, чтобы ненароком не обнаружить пропажу руки.

Сняв очки, я устало помял лицо. Эх, как же мне все это надоело! Кручусь, как хомяк в колесе, а проблемы только множатся. Причем возникают порой на пустом месте! Требование Дурсля, пошатнувшаяся репутация Люциуса... еще и с клятвой этой опростоволосился! Хоть на пенсию уходи, ей богу!

Фоукс сочувственно курлыкнул. Фамильяр уже знал, что его слезы помогли мне добраться забытого фрагмента с размышлениями. Их итог был неоднозначным. Перетряхнув свою память, пока лечил руку, я понял, что за эти дни буквально сорил обещаниями направо и налево. Но особых причин для волнения не было. Некоторые я уже успел выполнить, большая часть оставшихся касалась административной работы и выданных Помфри медицинских рекомендаций, а разобраться с прочими договоренностями будет несложно.

Уладить неприятности Томкинка с министром, закупить для библиотеки художественную литературу, пообщаться с барменом — все это пустяки. Даже в случае фатальной неудачи со всем вышеперечисленным мне ничего не грозит. Кроме ухудшения отношений с фигурантами. А вот мысленная клятва, которую я дал себе в состоянии эмоциональной взвинченности после неудачной покупки патронов — это уже серьезно. И похоже, в скором времени мне действительно придется ограбить оружейный магазин.

Глава 26

Жалел я себя недолго. Минуты три. А потом мне надоело бездарно растрачивать драгоценное время, и я направился в директорскую спальню. Порывшись в шкафу, нашел карту Магической Британии, по виду сильно напоминающую канонную Карту Мародеров, и вернулся с ней в кабинет. В сложенном виде артефакт был не больше обычной ученической тетрадки, но развернутая карта едва уместилась на полу перед камином. Полюбовавшись на четкие линии, аккуратные надписи и оценив великолепное мастерство художника, сумевшего разнообразными оттенками серого цвета добиться потрясающего впечатления объемности изображения, я приступил к делу.

В коллекции безделушек Альбуса имелась фигурка черного мохнатого паучка. Из-за своего окраса и миниатюрности она терялась на фоне остальных предметов, но полезность данного артефакта одним махом перевешивала всю остальную коллекцию вместе взятую. Достав представителя членистоногих, задвинутого в дальний угол полки, я наполнил фигурку своей силой и опустил на карту. Спустя десяток секунд ожидания паучок ожил, покружился на одном месте, а затем уверенно посеменил на своих мохнатых лапках в центр карты. Достигнув нужной точки, артефакт остановился и снова превратился в безжизненную фигурку.

— Косой переулок, бар 'Дырявый котел', — констатировал я, быстро определив, какое именно место выбрал детектор, настроенный на магическую силу Реддла.

В принципе, это логично. Бар является лучшим местом для сбора свежих сплетен и распускания новых, поэтому Квиррелл мог вполне мог засесть там с целью выяснения подробностей слуха о философском камне и для удовлетворения интереса давних знакомых, желающих узнать причину радикальной смены имиджа. Каких таких знакомых? Ну, маг же не мог просто подсаживаться к незнакомцам? Это выглядело бы крайне подозрительно. Поэтому можно предположить, что Квиринус догадался собрать компашку своих приятелей и отправиться с ними в бар проставляться по случаю возвращению в Англию.

Короче, несмотря на замену Хагрида на МакГонагалл, канонная встреча двух частей Темного Лорда все же состоялась. И прошла без эксцессов, судя по отсутствию тревожных вестей и группы авроров в моем кабинете. Интересно, а в Хогвартс Минни намерена аналогично возвращаться камином? Ох, как бы она Волдеморта за собой не притащила! Ведь Том — личность безбашенная. Даже пребывая в плачевном состоянии подселенца, он вполне может пойти на риск, надеясь одним махом разделаться с обоими своими врагами.

Свернув карту, я спрятал ее с паучком в дальний угол шкафа, после чего вызвал Ниппи и принялся нагружать малыша инструкциями. Во-первых, поручил передать Хагриду сообщение, что через пару часов его навестит Гарри Поттер. Во-вторых, велел найти МакГонагалл и передать профессору, чтобы после завершения всех дел в Косом та сразу отправлялась с Гарри к хижине Хагрида, поскольку леснику не терпится пообщаться с мальчиком, которого он спас из разрушенного дома. В-третьих, попросил заглянуть в магазин Пиппина и купить для меня две пинты рунного зелья. Чтоб с запасом! Выдав Ниппи мешочек с галеонами для оплаты заказа, я получил от домовика заверения, что тот все исполнит и ничего не перепутает, и с чистой совестью отправился переодеваться, надеясь до возвращения парочки выполнить еще одно обещание.

Натянув прямо на пиджак одну из любимых директорских мантий, я взглянул на себя в зеркало и поморщился. И это — Великий Маг? Скорее, звездочет из детского мультика! Но ничего не поделаешь. Это после заседания Визенгамота мне можно будет расслабиться и послать всех к лешему, а пока нужно тщательно придерживаться созданного Дамблдором образа чудака и большого оригинала. Расчесав шевелюру, я заплел бороду в косичку, выслушал отчет вернувшегося Ниппи и поблагодарил довольного собой ушастика. Затем сунул купленные бутылки в валявшийся рядом с диваном рюкзак, дал слово фениксу вскоре вернуться и отправился следом за Малфоем.

Несколько секунд сопровождавшегося болтанкой полета в каминной сети — и меня выбросило в Атриуме Министерства магии. Удачно приземлившись на отполированный до зеркального блеска темный паркетный пол, я мельком оглядел свой наряд и, не найдя следов сажи, направился в сторону золотой арки, краем глаза рассматривая помещение, доселе виденное лишь в воспоминаниях.

Реальный Атриум нисколько не походил на свой киношный вариант. Большой и длинный холл, в стенах которого располагались арки входов и выходов каминной сети, напоминал обычную станцию городского метрополитена. Красовавшийся в центре фонтан с позолоченными статуями тоже не вызывал у меня восхищения, поскольку создавший его скульптор явно никогда не общался с кентаврами и гоблинами. Иначе знал бы, что эти существа точно не стали бы с подобострастным восхищением взирать на магов. Даже под угрозой смерти.

Проходя мимо фонтана, я бросил в бассейн специально захваченный галеон, жертвуя монетку в пользу больницы святого Мунго. Оригинальный Дамблдор всегда так делал, и отступать от привычек Великого Мага на глазах у свидетелей было бы глупо. Конечно, столпотворения в Атриуме не наблюдалось, поскольку рабочий день давно начался, но пяток волшебников и волшебниц в холле все же присутствовали. А парочка солидных мужчин, идущих навстречу, громко поприветствовали меня, чем привлекли всеобщее внимание.

Выдав в ответ уважительный кивок, я миновал смутно знакомых джентльменов и подошел к столу дежурного волшебника. Ведь пропуска сотрудника у меня не было, а значит, как и остальным посетителям, мне требовалось пройти обязательный осмотр и предъявить волшебную палочку для 'взвешивания'. Сидевший за столом паренек в синей мантии, поздоровавшись, быстро обвел меня с ног до головы сканирующим артефактом, ничего запрещенного или подозрительного не обнаружил, после чего занялся моей палочкой.

— Фадж уже появился на рабочем месте? — уточнил я.

Память Дамблдора подсказывала, что к своим обязанностям министр магии подходил без должной ответственности, поэтому после обеда застать Корнелиуса в Министерстве было сложно. Также нельзя не отметить, что в последние месяцы этот дорвавшийся до власти засранец обнаглел сверх всякой меры, устраивая себе незапланированные выходные, которые в прессе называл сложными переговорами с заграничными коллегами, а всю работу сваливал на персональную помощницу. Поэтому мой вопрос хоть и был задан скучающим тоном, но являлся крайне животрепещущим.

— Пришел еще час назад, — отозвался дежурный, развеяв мои опасения.

Водрузив магический инструмент на анализатор, дежурный получил талон с характеристиками палочки и отпечатком личной силы владельца, привычно наколол его на штырь-фиксатор и вернул мне мою собственность. Кивком поблагодарив юного служаку, я направился к лифтам. Выбрал крайний, вошел в него и нажал кнопку с цифрой 'один'.

На самый верхний уровень обитая резными деревянными панелями кабинка ползла так медленно, что я успел заскучать. И это мне еще повезло, что по пути лифт не делал остановок! Этаж, предназначенный для министра магии и прочих чиновников высшего ранга, представлял собой просторное помещение с широкими ковровыми дорожками на полу. В стенах, облицованных черным мрамором, виднелись двери из красного дерева с золотыми табличками. Большую часть обозримого пространства занимали журнальные столы, отгороженные друг от друга невысокими деревянными ширмами. За ними сидели секретари и помощники, занимавшиеся привычной бумажной волокитой.

Мое появление ажиотажа не вызвало. Удостоившись нескольких любопытных взглядов, я уверенно прошел к двери, на табличке которой крупными буквами было написано: 'Корнелиус Освальд Фадж, министр магии', открыл ее и оказался в светлой приемной. В интерьере этой комнаты преобладали розовые тона, на стене висели картинки с умилительными котятами, а на полках шкафов вместо пухлых папок с документами стояли тарелки, украшенные изображениями все тех же пушистых антидепрессантов. Уверен, любому читателю, мало-мальски знакомому с творением Роулинг, было достаточно одного взгляда, чтобы вспомнить имя хозяйки этого великолепия.

Широко улыбнувшись Амбридж, привлекательной женщине предпенсионного возраста, пока только личной помощнице министра (а не заместителю, как это было в каноне), восседавшей в удобном кожаном кресле бледно-розового окраса (данный предмет мебели отчего-то хотелось назвать трансфигурированным поросенком), я произнес:

— Доброе утро, Долорес! Рад видеть, что твое очарование нисколько не уменьшилось с нашей прошлой встречи!

— Здравствуйте, мистер Дамблдор, — отозвалась польщенная женщина. — Вы тоже сегодня прекрасно выглядите. Похудели?

— Поражен твоей проницательностью! Я действительно сбросил несколько лишних фунтов.

Амбридж полушутя предположила:

— Неужели вы наконец-то нашли свою любовь, которой ваша импозантная фигура пришлась не по нраву?

— Увы, нет, — я тяжело вздохнул. — Мое сердце все еще свободно. Просто подготовка к началу нового учебного года отнимает столько сил и времени, что я даже поесть не успеваю... Но что это мы все обо мне? Твой шеф на месте? Я бы хотел с ним переброситься парой словечек.

Женщина достала волшебную палочку и коснулась ее кончиком плоской шкатулки, лежавшей на столе. Спустя пару секунд в комнате раздался недовольный голос министра:

— Долорес, я же просил меня не беспокоить!

— Господин министр, к вам пришел директор Дамблдор, — сообщила Амбридж.

Из коробочки донесся какой-то шорох, после чего Фадж заявил:

— Пусть зайдет!

Благодарно кивнув женщине, я прошел к двери личного кабинета министра и вскоре смог своими глазами увидеть еще одного второстепенного персонажа Поттерианы, выступавшего за команду 'плохишей'. Внешностью Корнелиус обладал непримечательной — пожилой седовласый мужчина среднего роста в строгом костюме с галстуком. Уголки его тонких губ были постоянно опущены вниз, а хмурый взгляд карих глаз из-под густых бровей вызывал странное ощущение, будто министр взирает на окружающий его мир с презрением и брезгливостью.

В каноне о Фадже сказано мало. Он стал министром лишь в девяностом, сменив на посту Миллисенту Багнолд. Долгое время отмахивался от угрозы возрождения Темного Лорда, потакал бывшим Пожирателям, а после прилюдного появления Волдеморта был отправлен в отставку. После стал консультантом нового министра, а после захвата Министерства тихо сошел со сцены. Тщеславный карьерист, трус и откровенно недальновидный политик, он не вызывал уважения у читателей, являясь своеобразной карикатурой на чиновника.

Реальный Корнелиус был чуть более адекватным человеком. Директорская память подсказывала, что он пришел к власти только благодаря Дамблдору, в очередной раз отказавшемуся от этого поста. Именно Альбус сделал из Фаджа фаворита, именно он помогал ему закрепиться в Министерстве. Ведь Корнелиус был очень удобен директору. Безынициативный, осторожный, властолюбивый — прекрасный кандидат для действий из-за кулис.

Однако директор не учел одного — что почувствовавший уверенность Фадж вцепится в свое место бульдожьей хваткой и будет принимать в штыки любое предложение, грозившее ограничением полномочий. Его личных или всего Министерства магии. И лелеемые Дамблдором реформы в очередной раз забуксовали. На этот раз из-за глупой пешки, ставшей ферзем и внезапно решившей, что игрок ей больше не указ.

— Приветствую, Корнелиус! — обратился я к главе Министерства, даже не подумавшему оторвать пятую точку от кресла. — Как твое здоровье, как поживает супруга?

— Альбус, — Фадж небрежно кивнул. — У меня все прекрасно, жена тоже на жизнь не жалуется. Ты что-то хотел обсудить? Если просто зашел меня навестить, то прости — на разговоры о погоде и проблемах с воспитанием молодежи у меня нет времени.

Прислушавшись к эмоциям министра и заметив краешек яркой обложки с куском названия, выглядывающей из покосившейся стопки официальных документов меньшего формата, я усмехнулся:

— Не переживай, я ненадолго. Всего пять минут — и ты сможешь вернуться к изучению свежего выпуска журнала 'Sorcière dépravée' (прим.авт: в пер. с франц. — 'Развратная колдунья'). Хотя, по моему личному мнению, американский 'Плеймаг' намного интереснее. Там даже гороскопы печатают, составляемые дипломированными прорицателями! — щеки Фаджа порозовели, а в душе начала пробуждаться злость. Не желая больше дергать тигра за усы, я перешел к делу: — Впрочем, о вкусах не спорят, а зашел я к тебе кое-что прояснить. Тут до меня дошла информация, что ты собираешься заняться написанием своей биографии. Полезная затея, одобряю! И даже хвалю за то, что ты не постеснялся спросить совета у специалиста, признанного мастера этого жанра Гариуса Томкинка. Жаль, что профессор не согласился тебе помочь, но Гариуса тоже можно понять — новая монография забирает все его свободное время. Однако меня беспокоит вовсе не это. Злые языки поговаривают, что из-за своего нежелания сотрудничать Томкинк получил множество неудобств. Его теперь каждый день вызывают в Министерство, вынуждая разбираться с грубыми ошибками делопроизводства, допущенными твоими подчиненными. А поскольку Гариус совсем недавно получил должность преподавателя в Хогвартсе, проблемы заслуженного историка автоматически стали моими проблемами. И я очень надеюсь на то, что все они благополучно разрешатся до того момента, как станут твоими. А это обязательно произойдет, если данная история достигнет ушей газетчиков. 'Изощренная месть министра магии', 'Жестокая травля престарелого профессора', 'Заслуженный историк против министерской бухгалтерии' — читателям нравятся подобные заголовки.

— Я ничего не знал! — воскликнул встревоженный Корнелиус. — Признаю, я действительно встречался с Томкинком и выслушал от него немало обидных оскорблений. Но я не приказывал организовывать профессору травлю! Кто он такой, чтобы ради него напрягаться? Тем более, если бы я действительно хотел организовать историку неприятности, написал бы письмо в редакцию издательства, печатающего его книжонки. Может, это инициатива Долорес? Именно она привела ко мне этого... специалиста. Я сейчас ее вызову!

— Не нужно! — возразил я. — У меня нет желания присутствовать при разбирательстве. И вообще, я только хотел предупредить о надвигающихся неприятностях. Как их избежать — уже твоя забота. А сейчас я пойду, не буду больше тратить твое драгоценное время... И да, чертовка с десятой страницы — просто огонь!

Кивнув на прощание ошеломленному министру, я подошел к двери.

— И что, ты вот так уйдешь? — ударило мне в спину удивленное. — Даже не поговорив о своем абсурдном законопроекте? Альбус, на тебя это не похоже! Я ведь уже успел соскучиться по твоим историям-небылицам типа сказания о бедных кентаврах, вынужденных прозябать в Запретном лесу. Или легенды о скромном оборотне с волшебной палочкой.

Я обернулся и тем же ироничным тоном парировал:

— Могу еще поведать о честном гоблине, добром великане и неподкупном чиновнике. Только смысла не вижу. Понимая, что ты не спешишь признавать пользу новых законов, я давно подыскал нового помощника, который взял на себя львиную долю работы по подготовке окончательной версии законопроекта.

Фадж вскинул брови:

— Малфоя?

— А ты уже знаешь эту историю? — картинно изобразил я удивление. — В таком случае я решительно ничем не могу тебя порадовать. Хорошего дня!

Оставив министра в одиночестве, я вышел в приемную, подарил улыбку Амбридж, наградил ее аналогичным пожеланием и вышел в холл. Миновал клерков, вошел в лифт и только тогда позволил себе расслабиться. В целом разговор прошел удачно. И даже информация про пристрастия Корнелиуса, которую Альбус считал бесполезной, пригодилась. Самого Дамблдора, понятное дело, подобные журналы не интересовали. Так что о чертовке (а кто еще может быть изображен на странице журнала, содержащего колдографии обнаженных и полуобнаженных ведьмочек?) я упомянул, чтобы позлить Фаджа.

Уж больно нагло себя вел министр. Времени у него нет, как же! И это снисходительное: 'Пусть зайдет!'... Вот я и не сдержался, под занавес раскрыв нашу с Люциусом интригу. А взамен смог полюбоваться картиной отвисания челюсти у первого лица Магической Англии. Ведь мое заявление одним махом меняло весь политический расклад в стране. До моего визита Корнелиус был уверен, что слухи про нас с Малфоем далеки от правды. Он слишком хорошо меня знал, чтобы поверить в то, что я продался блондину. Но теперь-то Фадж забегает. Ох, как забегает! Главное, чтобы про Томкинка 'на радостях' не забыл.

На моем лице возник оскал торжествующего хищника, который я вскоре был вынужден убрать, поскольку лифт достиг нужного уровня. Миновав стол с дежурным магом, я вышел в холл и подошел к первому попавшемуся камину, работающему 'на выход'. Из-за прекрасного настроения очередное испытание для моего вестибулярного аппарата пролетело практически незаметно. И вот я снова очутился в директорском кабинете, безмерно радуя феникса своим цветущим видом и довольной физиономией.

Наведавшись в спальню, я избавился от вырвиглазной мантии с блестками и только подумал, чем можно занять себя на ближайшие часы, как услышал тихий звон колокольчика. Неужели Гарри с Минни вернулись? Странно, я был уверен, что шоппинг займет у них больше времени. Да и сентиментальный полувеликан вряд ли так быстро отпустил бы сына своих лучших друзей... А может, ко мне решила заглянуть совсем иная 'сладкая парочка', у которой алкоголь ослабил инстинкт самосохранения?

Вспомнив, что мой магический резерв практически пуст, я выругался. Мысленно предупредил Фоукса, чтобы феникс готовился к бою, а сам метнулся к шкафу. Схватить книгу, палец иголкой, выдавить кровь на обложку, открыть тайник и цапнуть философский камень — на это все у меня ушло не больше секунды. Помня, что защита кабинета чуть мощнее, а на полках лежит парочка очень полезных артефактов, я решил встретить Волдеморта именно там.

Быстрее ветра промчавшись по коридору, я еле вписался в дверной проем, на ходу выхватывая палочку и отчаянно жалея, что не успел уничтожить все крестражи Лорда. Так бы бросил на лестницу адское пламя — и дело с концом! А на Квиринуса плевать, своя жизнь дороже! Быстрый взмах — и мне на руку одеваются выпорхнувшие из-за книжек янтарные четки, способные отразить даже мощное проклятие. Второй — и золотая статуэтка с русалками переходит в активный режим, готовая ударить древними боевыми чарами в спину незваному гостю. Третий — и защитные структуры башни наливаются силой.

Все. На большее просто нет времени. Я останавливаюсь у стола и разворачиваюсь лицом ко входу, чувствуя поддержку фамильяра, готовящегося встретить врага своим огнем. В крови бурлит адреналин, кончик волшебной палочки подрагивает от нетерпения, а зажатый в кулаке подарок Фламеля готов выдать любое количество энергии для насыщения вертящихся на языке заклинаний. Хоть я и не планировал этого боя, но сдаваться не собираюсь. Мы еще посмотрим, кто кого!

Дверь кабинета распахнулась...

— Здравствуйте, господин директор! — радостно воскликнула курносая девушка, одетая в маггловский деловой костюм, в котором весьма оригинально сочетались оттенки фиолетового. — Простите, что я прибыла к вам чуточку раньше назначенного времени. Просто не усидела дома! Надеюсь, вы не будете на меня злиться?

Мои очки не улавливали даже отголоска чар, которые могли принадлежать боевым и защитным амулетам, скрытым в одежде гостьи. Отметив отсутствие палочки в руке девушки и Хагрида, маячившего за ее спиной, я понял, что тревога была ложной. Скомандовал взъерошенному фениксу 'отбой', деактивировал охранные чары, включая русалок, и позволил своей указке вернуться в рукав. После чего с ласковой улыбкой заявил:

— Нет, Эльза, злиться я бы на тебя не стал в любом случае. Но мне наверняка было бы очень обидно, когда тебя размазало бы по стенам защитными чарами, тестирование которых я тут проводил, будучи уверенным в том, что меня никто не побеспокоит.

— Ой! — испуганно выдохнула Митенспелл, застыв на месте. — Прошу прощения, профессор Дамблдор! Я не хотела вас отвлекать! Это случайно вышло! И вообще... я пойду, наверное.

— Не спеши! Раз уж ты здесь, обсудим условия работы, которую тебе так не терпится получить. Но на будущее запомни: пунктуальность — проявление уважения к себе и окружающим. Это еще французский король Людовик Восемнадцатый сказал. А в любом искусстве точность является очень важной деталью, отличающей истинные шедевры от безвкусных поделок... Для справки — это уже мои слова. Хагрид, спасибо, что проводил Эльзу. Можешь возвращаться к себе.

— Не за что, господин директор! — смущенно отозвался полувеликан. — И это... Я спросить хотел... А Гарри правда сегодня ко мне зайдет?

— Правда, — обрадовал я лесника. — Как закончит с покупками к школе, сразу заглянет к тебе. Ты уж там не обижай мальчика и проследи, чтобы твой новый питомец... и остальная рассада Помоны ему не навредила.

Хагрид закивал:

— Я прослежу! Не волнуйтесь, господин директор, все будет в порядке!

Хранитель Ключей покинул кабинет, а я предложил Митенспелл присесть на диванчик. Сам устроился рядом и принялся выяснять, как видит Эльза себя в роли преподавателя и какими методами планирует воспитывать детей, пробуждая в них чувство прекрасного. Бойкая девушка, чья красота за прошедшее со школьной скамьи время успела расцвести пышным цветом, охотно делилась своими мыслями и грандиозными идеями, которые рвалась претворять в жизнь.

Мне даже пришлось слегка охладить ее пыл, заявив, что ни хора, ни оркестра, ни драмкружка в Хогвартсе в ближайшие годы точно не появится. Митенспелл кинулась было возражать, но я напомнил о ее собственном неудачном опыте и пояснил, что сначала нужно вызвать у детей желание заниматься творчеством, а уже потом формировать группы из наиболее талантливых, реализовывая их потенциал и предоставляя возможность насладиться вниманием публики. Поэтому для начала стоит сосредоточиться на эстетическом воспитании и не распыляться на частности. В итоге подрастерявшая энтузиазм Эльза была вынуждена со мной согласиться, и мы перешли к обсуждению программы обучения.

Взяв в помощь купленные маггловские учебники и энциклопедии, я подробно объяснил, каким может быть общий курс нового предмета, причудливо совмещающего в себе многие дисциплины, относящиеся к гуманитарным наукам. А если занятия покажутся школьникам интересными, если их успехи к концу этого года будут заметны невооруженным взглядом, если Митенспелл сумеет пробудить в детях тягу к созидательному искусству, вот тогда можно будет поговорить о создании школьной газеты, художественного кружка, музыкальной студии... и всем прочем.

За разговором время летело незаметно. И лишь когда Латти доставила поднос с моим обедом, я вспомнил, что Эльза, торопливо записывающая рекомендации в своем блокнотике, еще даже не подписала контракт. А я ей тут разжевываю принципы составления учебного плана! Достав из шкафа два стандартных бланка, я заполнил необходимые графы и протянул девушке. Размером причитающегося вознаграждения Митенспелл осталась довольна. Хотя по эмоциям девушки я понял, что сумма не показалась ей внушительной. Думаю, за свои работы она получала куда больше. Вот только заказчики приходят и уходят, а кушать хочется всегда. Лишившись своей студии, Эльза научилась ценить стабильность, поэтому подмахнула договор, не раздумывая.

Поздравив новоиспеченного преподавателя, я вместо традиционных конфет вручил ей учебную литературу, которая обязательно пригодится при составлении программы. Порекомендовал не затягивать с написаниями планов, составлением учебных групп и вычислением количества лекций, пообещал заранее уведомить о дате педсовета и обязательно взять с собой, когда найду время отправиться в мир магглов за художественной литературой для школьной библиотеки. Довольная Митенспелл поблагодарила меня за выбор, заявила, что не подведет, ловко уменьшила подаренные книги, рассовала их по карманам своего баклажанного костюма и, распрощавшись, исчезла в камине.

Я только головой покачал, глядя ей вслед. Сомневаюсь, что из Эльзы выйдет хороший преподаватель. Одного энтузиазма и желания обучать маленьких волшебников любимому делу недостаточно. Нужно понимать, как следует обращаться с детьми, как управлять вниманием группы, как правильно подавать материал. Если бы у меня было больше времени на подготовку, я бы приказал Митенспелл проштудировать основы психологии и педагогики. Но занятия начнутся уже через месяц, и альтернативу художнице я вряд ли подберу, поэтому пусть лучше сосредоточится на материале, который нужно вложить в детские головы. Надеюсь, она хотя бы до конца учебного года продержится...

'Альбус, ты ничего мне не хочешь рассказать?' — пришла мысль от фамильяра.

— Это был сарказм? — удивился я. — Растешь!

Надо отметить, Фоукс во время разговора держался настороже, внимательно следя за поведением и эмоциями гостьи. Видимо, моя команда пернатого не успокоила, и я могу его понять. Оригинальный Дамблдор вел далеко не спокойную жизнь, но нападения в собственном кабинете не опасался. Да и феникса к боевым операциям старался не привлекать — берег ценную пташку. Я же в последнее время явно исчерпал лимит терпения фамильяра, и теперь он не отступится, пока не услышит всю подноготную разворачивающегося фарса.

Вздохнув, я устроился в кресле, развернул его к Фоуксу и принялся колоться. Простым, доступным языком я рассказал фениксу все. Ну, почти. О неудачном финале противостояния директора с Реддлом, о крестражах Лорда, включая Гарри Поттера, о Квиррелле, который стал сосудом для неупокоенного духа, о своих планах по окончательному уничтожению Волдеморта. Разумеется, о слишком грязных поступках Альбуса, как и о своем попадании я умолчал. Фениксу незачем знать, что его единственный настоящий друг, наставник и защитник, с которым птах прожил бок-о-бок больше полувека, умер во сне. А он даже не почувствовал этого.

'Значит, уничтожив отдельные части души своего врага, ты собираешься встретиться с ним и окончательно добить?' — уточнил Фоукс.

'Именно!' — ответил я ему.

'Я хочу участвовать в этой битве!'

Сперва у меня возникло желание сказать твердое и решительное 'Нет!'. Но потом я понял, что это подали голос старые директорские привычки, а сам я очень даже не против помощи фамильяра. Не знаю, как огонь фениксов воздействует на души, но предметы он уничтожает не хуже адского пламени — у Дамблдора была возможность убедиться. Вдвоем мы точно справимся!

'Договорились!' — я улыбнулся воинственному птаху.

Договор мы скрепили совместной трапезой. Позволив домовушке забрать пустые тарелки, я поглядел на часы. Пора было навестить Помфри. Собрав всю оставшуюся маггловскую литературу в рюкзак, я отправился в Больничное крыло. По пути сделал небольшой крюк, заглянув в библиотеку и оставив там свои покупки. Отпуск Ирмы Пинс еще не кончился, и книгохранилище на каникулах было закрыто, но директор — на то и директор, чтобы иметь допуск ко всем помещениям Хогвартса.

Осмотр у Поппи прошел как по маслу. Колдомедик даже не сумела определить факт многократного нарушения строжайшего запрета, а вместо этого заявила, что восстановление моей энергетической оболочки вышло на финишную прямую. Это я и сам понял благодаря диадеме, поэтому особо не удивился. Выпил предложенное зелье, сообщил целительнице, что Малфой таки разродился, и на закуску поделился своей задумкой насчет совмещения ритуала и операции изъятия 'якорей'. Помфри была против, но когда я упомянул, что Волдеморт уже прибыл в Лондон, сдалась.

Уточнение будущих деталей похода в Тайную комнату не затянулось. Вспомнив, что опытный командир не делает все сам, а предпочитает раздавать команды подчиненным, я озаботил Поппи поиском нормальных светильников и пары надежных метел (уверен, у павлина своя имеется!). Взамен колдомедик выдала мне еще одну свежую идейку по поводу моего рунного рисунка, которая в теории могла обеспечить большую безопасность носителю крестража. Мне она показалась весьма сомнительной, но спорить я не стал. Если обновление окажется глюканутым, откатим ритуал до старой версии! Все равно у нас будет два 'якоря' Реддла — есть простор для экспериментов.

На обратной дороге в кабинет я решил немного прогуляться, чтобы подумать и прикинуть дальнейшие действия. Случай с ложной тревогой показал, что слишком многие моменты я пустил на самотек. Сконцентрировавшись на первоочередной цели, упустил из виду, что Волдеморт — не фигурка на шахматной доске. Том не обязан терпеливо стоять на своей клетке, ожидая, пока я о нем вспомню. У него есть свои планы, мотивы и стремления.

Канон — вовсе не показатель. Вполне возможно, затея с добычей философского камня Реддлу может показаться слишком рискованной, и он найдет иной способ вернуть свое тело. Или с помощью Квиррелла захватит тушку мага, 'оттенок' магической силы которого максимально похож на энергетическую сущность Темного Лорда. Для этого всего лишь нужно забраться в министерский архив и умыкнуть данные посетителей. Кто-нибудь точно подойдет (хотя я-то знаю, что самым идеальным вариантом для Тома является мелкий Поттер!). В общем, мне срочно нужно направить мысли Волдеморта в нужную сторону.

Придя к такому выводу, я совершенно случайно поглядел в окошко, рядом с которым проходил. Ох, лучше бы я этого не делал! У хижины Хагрида, неподалеку от уже достроенного загона с зелеными саженцами царило нездоровое оживление. Полувеликан в компании Помоны и Гарри с азартом ловили кого-то мелкого и юркого в зарослях сочной травы. Минерва, стоя в отдалении с палочкой наперевес, наблюдала за разномастной троицей, периодически подбадривая охотников. Рядом с профессором топтался большой деревянный сундук, отрастивший себе сразу шесть львиных лап.

— Дурдом, — пробормотал я и поспешил к себе в башню.

В кабинете я достал чистый листок бумаги и принялся сочинять послание Квирреллу. Сперва заявил, что очень рад его возвращению на родину, потом слегка попенял Квиринуса за то, что эту новость узнал из слухов, а не от него лично, завалил вежливыми вопросами о впечатлениях от путешествия, выразил надежду, что профессор в новом году дополнит устаревшую учебную программу, и напоследок попросил, чтобы маг не планировал ничего на послезавтра, поскольку я намерен устроить совещание. А так как в этом году в Хогвартсе появились новые предметы, уточнение расписания может растянуться на целый день.

Перечитав написанное, я изменил пару фраз, кое-что вымарал, кое-где добавил нужных акцентов, прикинул разделение на строки, чтобы слова 'возвращение', 'слухи' и 'Хогвартс' бросались в глаза, а затем переписал набело, добавив в конце положенные случаю фразы вежливого прощания. Ну и подпись, конечно же. Полную, со всеми регалиями, чтобы Реддл обязательно вспомнил, почему он меня так опасается. На мой взгляд, получилось замечательно. Осталось только сунуть письмо в конверт, снабдить адресом и поручить Ниппи его отправить. Надеюсь, сработает. Если нет, мне придется встретиться с Волдемортом на чужом поле, что чревато неожиданностями.

Справившись с поручением, верный домовик по моей просьбе принес накопившуюся корреспонденцию. Бегло просмотрев ее, я нашел лишь одно заслуживающее внимания сообщение. От бригадира строителей-шабашников, который выражал свое согласие и интересовался у 'насяльника' фронтом работ. В ответ я предложил завтра после обеда заглянуть в Хогвартс всей бригадой, чтобы обсудить детали заказа и перспективы долгосрочного сотрудничества.

Выводя на конверте адрес, я был вынужден прерваться, поскольку в сознании снова раздался тревожный звон колокольчика. Переглянувшись с Фоуксом, я отложил перо, надел на руку четки, активировал русалок и нащупал в кармане камень Фламеля. Но затем услышал знакомый звонкий голосок, расслабился и отключил защиту. Заклеил конверт, отдал его домовику, испарившемуся в тот же миг, и широко улыбнулся входящей в кабинет Минерве, за руку которой держался мелкий Поттер, сияющий, словно начищенный галеон.

Сундука с ними не было. Видимо, остался внизу.

— Ну, Гарри, как твои успехи? Как прошло знакомство с миром волшебников? — поинтересовался я у пацана.

Мог бы и не спрашивать! Яркие эмоции Поттера уже все сказали. Причем их мощь меня поражала. Помнится, в каноне Гарри был более спокойным и даже инфантильным. В приключения влипал, в основном, из-за своих друзей, и вообще всю дорогу старательно изображал глупого телка на веревочке, которого вели на встречу с забойщиком-Волдемортом. Вот и выходит, что либо мадам Роулинг наврала, либо очухавшийся после отравления директор перед поступлением что-то подкрутил в мозгах мальчишки. Так же, как недавно проделал это с Квирреллом.

— Все было потрясающе! — радостно воскликнул герой: — Сначала мы с профессором МакГонагалл немного полетали в каминной сети, потом столкнулись с моими фанатами... Директор Дамблдор, вы абсолютно правы, быть героем нелегко! Я даже испугался, когда все присутствовавшие в баре волшебники вдруг обступили меня и принялись хвалить, щупать, восторгаться подвигом. Хорошо хоть автографы не просили и одежду на части не рвали! А то я видел по телевизору, как это бывает... Потом мы пошли в банк. Гоблины странные, но горки у них здоровские! Мне понравилось кататься на вагонетке по подземельям. Жаль только профессор не оценила, и мы там не задержались. Взяли денег и отправились тратить. Столько всего купили! А сундук... Я до сих пор не могу поверить, что внутри такого маленького ящика может быть столько места! Он как тетин дом! Там даже второй этаж есть. И лестница, и комнаты, и полки со шкафами. Если Дурсли меня выгонят, я смогу жить в нем.

— Нет, Гарри, в сундуке ты точно жить не будешь! — внезапно возразила Минерва. — Даже если твои опекуны не передумают, одного и без крыши над головой тебя никто не оставит! Мы найдем тебе подходящую семью, а если нет — Хогвартс всегда предоставлял приют и защиту нуждающимся в них. В крайнем случае, ты сможешь пожить у меня.

— Правда? — удивленно выдохнул мелкий, подняв на анимага выразительные глазки.

— Правда, — улыбнувшись, кивнула МакГонагалл.

Ну да, перед таким щенячьим взглядом и я бы не устоял!

— Спасибо, профессор! Я буду очень рад! — заявил повеселевший Гарри.

— Может, не будем делить шкуру неубитого дракона, а если точнее, права на опеку национального героя? — иронично протянул я. — Мне думается, слова об отказе были не более чем угрозой, и завтра Петуния с Верноном признают, что слегка погорячились.

Поттер решительно помотал вихрастой головой:

— Нет, если дядя заявил, что спорить бесполезно, то своего решения он не изменит. Я знаю, такое уже раньше бывало. И Дадли он любит повторять, что словами на ветер бросаться нельзя, ведь они тоже имеют цену. А если нарушить данное слово, то больше твоим обещаниям не будет веры.

'Хреново!' — подумал я, а вслух сказал:

— Гарри, твой дядя довольно мудрый человек. В волшебном мире тоже есть правило — не давай обещаний и не клянись по пустякам, иначе можешь лишиться магии. Настоятельно советую его запомнить и тщательно следить за своими словами. Причем не только в беседах с друзьями, а даже наедине с собой.

— Я запомню! — серьезно пообещал Поттер, сжав что-то в своем кармане.

Подумав, что встреча маленького мага с подготовленной для него палочкой, судя по всему, прошла удачно, я обратился к Минни:

— Вы успели пообедать?

— Съели по мороженому в кафе Фортескью, — отозвалась профессор.

— Тогда рекомендую тебе с Гарри прямо сейчас заглянуть на кухню. Заодно познакомишь мальчика с домовиками Хогвартса и расскажешь об этих удивительных существах. Я бы и сам с огромным удовольствием присоединился к трапезе, но буквально только что перекусил. Так что как-нибудь в другой раз... Но прежде чем вы пойдете набивать желудки, поясни, что за странные игрища вы затеяли у избушки Хагрида?

Не успела МакГонагал и рта раскрыть, как ее опередил Гарри, весело заявивший:

— Мы ловили рыжецветных крис... крус...

— Крестоперок, — подсказала анимаг. — Хагрид был так рад видеть мальчика, что выронил ящик с рассадой. А эти зеленые луковички с ножками, как у кузнечиков, очень шустрые и верткие. Прямо как снитчи! Летать не умеют, но прыгают здорово.

— Понятно... В таком случае, приятного вам аппетита! Хорошенько подкрепитесь перед экскурсией!

Дождавшись, пока за парочкой закроется дверь, я предупредил Фоукса, что собираюсь немного помедитировать, попросил будить в случае необходимости и нырнул в директорское хранилище знаний. Залитая ярким светом библиотека встретила меня образцовым порядком. Но сегодня она мне была не интересна. Пройдя в свою уютную комнатку, я присел за компьютер. Создал на рабочем столе 'Вордовский' документ, придвинул поближе клавиатуру и занялся сочинительством.

Сочинял я речь. Конечно же, обличительную — с хвалебной я бы так не заморачивался. Дело двигалось со скрипом. Иногда приходилось призывать отдельные воспоминания Дамблдора и просматривать их в поисках нужных фактов. Нередко отлично звучавшая в голове мысль на экране монитора представала жуткой нелепицей, которую приходилось редактировать, а то и вовсе удалять. Случалось, я вымарывал некоторые набранные абзацы, сбивающие необходимый накал эмоций, переделывал целые куски, добиваясь идеальных формулировок, и менял местами тезисы.

Уверен, в реальности эта работа заняла бы у меня далеко не один час, но в подсознании время текло по иным законам. Мучаясь над заключительной частью, по традиции, содержавшей в себе призывы типа: 'не посрамить', 'не позволить', 'не оставить безнаказанным', я услышал далекий звон колокольчика, сохранил написанное и вернулся, чтобы в очередной раз встретить Гарри и Минни. Сытых и умиротворенных.

Я предполагал, что буду сам развлекать мальчика, но МакГонагалл вместо того, чтобы отдохнуть пару часиков, отчего-то решила принять участие в экскурсии. Ну, мне же веселее будет! Оставив не пожелавшего к нам присоединиться Фоукса охранять пустой кабинет, я повел свою маленькую группу по причудливому маршруту, охватывающему наиболее интересные места замка. Память Альбуса работала не хуже швейцарских часиков, выдавая разные интересные факты, древние легенды и забавные случаи, произошедшие в стенах школы, большая часть которых даже Минни была неизвестна. Во всяком случае, слушала она меня с неослабевающим вниманием. Как и мелкий Поттер.

В процессе экскурсии мы наткнулись на Филча. Последовала краткая процедура знакомства, но сквиб со своим фамильяром влиться в туристическую группу не захотели, отправившись по своим делам. А напрасно! Остапа, что называется, понесло. Чувствуя благосклонность слушателей, я занимался привычным делом Дамблдора — чесал языком, который у него был подвешен, как нужно. Учитывая же, что директор считал Хогвартс своим домом, я мог рассказывать о замке сутками напролет. Одна беда — Гарри, как и всякий ребенок, спустя пару часов неспешной прогулки стал демонстрировать явные признаки утомления.

Пришлось сделать перерыв. Мы забрались на Астрономическую башню, с которой открывался потрясающий вид, расселись на наколдованных МакГонагалл пуфиках, и я предложил пацану задавать любые интересующие его вопросы. Помявшись, мелкий Поттер не нашел ничего лучше, чем спросить:

— Мистер Дамблдор, а вы чем-то больны?

— Почему ты так решил? — удивился я.

— Ну, доктор ведь тоже вас осматривала. И лекарство выдала.

— Ах, это... Нет, Гарри, я здоров. Просто недавно решил сбросить лишний вес, вот мадам Помфри и пичкает меня всякими укрепляющими и жиросжигающими зельями.

— Понятно, — кивнул пацан. — Сочувствую. Дядя однажды тоже попробовал сесть на диету, так потом целый месяц ходил очень недовольным и злым. Его даже Дадли начал побаиваться. Кончилось все тем, что тетя не выдержала и заставила бросить это дело. Кричала, что ей нужен любимый мужчина, за которого она вышла замуж, а не угрюмый злыдень с идеальной фигурой... А сколько вам лет?

И это скромный, зашуганный, не имеющий собственного мнения 'теленок'? Выкуси, канон! Хоть внешне Гарри и походил на главного героя саги Роулинг, но характером от него отличался радикально. Сообразительный, любознательный, бойкий, смелый и местами даже нахальный, открытый, эмоциональный... Черт, а он мне нравится! В хорошем, понятное дело, смысле.

— Чуть больше ста, — ответил я мальчику.

— Сколько?! — воскликнул тот, вызвав понимающую ухмылку Минервы.

— Не так давно стукнуло сто десять.

— Ого! А вы неплохо сохранились! — восхищенно констатировал Гарри. — На нашей улице живет миссис Хэчет. Она полностью седая, как и вы, а лицом похожа на сморщенное яблоко. Ее возят кресле-каталке, потому что самостоятельно передвигаться она уже не может. И при этом ей всего семьдесят два!

Я пожал плечами и пояснил:

— Волшебники могут жить дольше обычных людей.

— Насколько дольше?

— Моему наставнику сейчас шестьсот шестьдесят пять лет, — ответил я, любуясь вытянувшейся физиономией пацана. — Его супруге чуть меньше.

— Охре... — мелкий Поттер осекся и быстро поправился: — Обалдеть можно!

Сделав вид, что не заметил оговорки, я продолжил:

— Но эту знаменитую парочку можно назвать исключением из правил. Своего рода рекордсменами. А если взять среднюю продолжительность жизни, то цифра окажется не столь внушительной. Ведь маги редко умирают от старости. Чаще всего причиной их смерти являются разные несчастные случаи, болезни или другие маги... Прости.

Резко погрустневший малец махнул рукой и беспечно заявил:

— Да нет, ничего страшного! А вы мне расскажете о моих родителях? — Гарри лукаво прищурился. — Вы обещали!

Не выдержав вида столь непосредственной наглости, я рассмеялся. Шустрый шкет! То-то он за несколько часов из Минервы научился веревки вить. Нет, этот малец мне определенно нравится! Дурсль был прав — с ними под одной крышей жил маленький монстр, только притворявшийся безобидным ребенком. Вспоминая проделки его отца, у которого при рождении забыли вытащить шило из одного места, я видел в Гарри его отражение и понимал, что вскоре Хогвартсу предстоит новое испытание... Если, конечно, ритуал пройдет успешно.

— Расскажу, Гарри, обязательно расскажу. Давай только перебазируемся в более удобное место. Такие разговоры лучше вести, сидя в мягком кресле у зажженного камина. Минни, ты не против, если мы расположимся в твоей комнате?

МакГонагалл не отказала. Проводила нас к себе, вручила мелкому Поттеру заготовленные подарки, включая альбом с колдографиями, которым пацан очень обрадовался. И мы втроем присели у огня. У нас с Минни имелось, что рассказать мальчику о Лили и Джеймсе. Профессор даже проговорилась, что Поттер был анимагом, из-за чего ей пришлось объяснять мелкому, кто это такие, и демонстрировать свое превращение в кошку. Гарри пришел в восторг. Я, впервые наблюдавший данный процесс своими глазами, отстал от него ненамного.

Время летело быстро. В какой-то момент мне пришлось ненадолго отлучиться, наведавшись к Поппи на осмотр. А вернувшись, я обнаружил, что мое место занято Помоной, оторвавшейся от своих ненаглядных саженцев. Спраут органично влилась в нашу компанию, рассказав Гарри о многочисленных проделках четверки хулиганов, одним из которых был его папаша. И именно она превратила своеобразный вечер памяти в дружеские посиделки с веселыми шуточками и подколками.

Ужинали мы вчетвером за одним столом, что лично для меня оказалось сущим мучением. Вяло ковыряясь вилкой в своем травяном салатике, я глотал тягучую слюну, тщетно пытаясь абстрагироваться от соблазнительных ароматов жареной курицы и тушеной картошки с лучком, лежавшей на тарелках у остальных. Заметив мои страдания, Минерва даже аппетита лишилась и жевала нежное мясо с таким видом, будто лично отобрала его у голодающих детей Зимбабве. Спраут, не испытывающая подобных моральных терзаний, предложила 'хряпнуть по маленькой, чтобы оживить общение', но встретилась с моим многообещающим взглядом и больше тему не поднимала.

После ужина наша компания лишилась бойца. Налопавшийся до отвала Поттер стал откровенно клевать носом. Поручив двум представительницам прекрасного пола позаботиться о мелком и получив уверенность, что Гарри прекрасно устроится в гостевых покоях замка, я отправился к себе. Доработал речь, воспроизвел ее в реальности, потратив пяток чистых листов, размножил их с помощью магии, а полученный результат запаковал по конвертам с адресами. Напоследок начертил схему пентаграммы с учетом полезных советов Поппи, чтобы потом не тратить драгоценное время.

Успел как раз к десяти вечера. Понадеявшись, что у Минервы не возникнет желания заглянуть ко мне на ночь глядя, я достал из кармана накопители и принялся сливать в них свою силу. Мои недавние предположения были ошибочными. Не знаю, какими чудодейственными составами меня пичкала Помфри, но мой магический очаг все эти полтора дня работал, словно паровозная топка. Энергии было так много, что один из камешков оказался заполнен до краев. Если так разобраться, я мог и не заниматься этой 'силовой рокировкой'. Но все же решил перестраховаться, помня, что здоровье у меня одно. Выдоил себя до донышка, спрятал накопители и коснулся философского камня.

— О, Мерлин! Вот это ка-а-айф! — не удержавшись, выдохнул я.

Природная энергия хлынула в меня неукротимым потоком, даря эйфорию. Я чувствовал, как тело стремительно наливается силой и молодостью. Сознание затопило волной бесшабашного веселья и жаждой действий. С трудом усмирив разбушевавшиеся эмоции, я дождался, пока резерв заполнится, затем спрятал подарок Фламеля в нагрудный карман, прихватил рюкзак и подошел к камину. Пообещав фениксу не закрывать канал связи и сразу звать его, если что-то пойдет не по плану, я воспользовался летучим порохом, четко произнес: 'Особняк рода Малфой' и решительно шагнул навстречу приключениям.

Глава 27

Полет по каминной сети завершился жестким приземлением в просторном помещении без окон, в котором не наблюдалось ни мебели, ни даже какого-то подобия интерьера. Одни голые стены из серого природного камня и массивная, обитая железом дверь, расположенная напротив камина. Для полного комплекта данной тюремной камере не хватало только матраца и дырки в углу, источающей зловоние.

В голове мелькнула неприятная мысль, что Люциус заманил меня в ловушку, но память велела расслабиться. Дескать, многие древние семьи волшебников традиционно устраивали точки выхода в особых комнатах, максимально отдаленных от хозяйских покоев и рабочего кабинета. На случай, если кто-то из врагов узнает гостевой пароль. Так что повода для паники пока не наблюдается.

Меня ждали. Спустя всего пяток секунд после прибытия дверь бесшумно распахнулась, впуская в помещение Малфоя. Одного, без своей любимой трости, облаченного в невзрачный костюм цвета вороньего крыла. Судя по лицу павлина, выспаться он успел, а судя по эмоциям, горел охотничьим азартом и желанием отомстить бывшему хозяину за все хорошее. Пусть и не лично.

— Вечер добрый, господин директор! — блондин обозначил поклон.

— Добрее некуда, Люциус, — отозвался я. — Где Нарцисса?

— Она в гостиной, ждет встречи с вами.

В гостиной? Неужели Малфой думает, что я перед операцией буду с ними чаи распивать? Нет уж, в задницу этикет!

— Прости, но на аристократические расшаркивания у меня нет времени. Зови ее сюда.

Люциус удивился, но подчинился, выглянул в коридор и крикнул:

— Цисси, дорогая, подойди к нам!

Вскоре в комнату вплыла самая настоящая Снежная Королева. Белое платье, отороченное серебряной вышивкой, длинные платиновые волосы, ниспадающие на плечи, сверкающее бриллиантами ожерелье и сережки в ушах. Миссис Малфой явно собиралась произвести на меня неизгладимое впечатление. И ей это вполне удалось.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — улыбнулась Ее Величество.

— Здравствуй, Нарцисса, — я взял протянутую руку и обозначил галантный поцелуй. — Выглядишь божественно. Понимаю, этого комплимента недостаточно, чтобы описать твою несравненную красоту, но сейчас мне дорога каждая секунда. Люциус уже рассказал, что от тебя требуется?

— Да, — легонько кивнула женщина. — Открыть вам доступ к дому на Гримо, чтобы вы могли забрать оттуда крестраж Лорда.

Похоже, Малфой доверяет супруге на все сто. Тогда и мне незачем темнить.

— Согласно имеющейся у меня информации, 'якорь' Реддла помещен в медальон Салазара Слизерина и сейчас находится у обитающего в особняке Блэков домовика. Твоя задача — заставить эльфа отдать медальон мне. Вопросы?

— Профессор Дамблдор, а что вы собираетесь делать с медальоном? — сразу же поинтересовалась Нарцисса, подтвердив наличие у себя деловой хватки.

Что делать? Честно признаться, я об этом не задумывался. Безделушка Слизерина интересовала меня лишь как носитель крестража, а не как полезный амулет или вещь, представляющая историческую ценность. В фанфиках мне попадались разные версии предназначения медальона. Он выступал и скрывающим мысли артефактом, и анализатором ядов, и ключом к Слизерин-каслу, однако оригинальный Дамблдор где-то вычитал, что данное украшение помогало волшебникам понимать змеиный язык, иными словами, формировало узконаправленный легилиментивный канал к разуму пресмыкающегося. Своего рода временную связь фамильяра. Но зачем мне это? Парселтангом я и так владею, коллекционированием древностей, в отличие от Альбуса, никогда не увлекался, да и Плюшкин из меня плохонький. Поэтому будет лучше воспользоваться ситуацией и обеспечить союзникам личную заинтересованность в успехе авантюры.

— Уничтожу содержащийся в нем кусок души Темного Лорда и верну вам, — спокойно ответил я, заметив, как загорелись глазки женщины. — Еще вопросы имеются?

Нарцисса покачала головой и первой направилась к камину. Выждав десяток секунд, чтобы волшебница успела снять блокировку, мы с Люциусом последовали за ней. Блэки не были приверженцами общепринятых традиций безопасности либо считали, что благодаря грозной репутации рода к ним никто не посмеет сунуться, оттого установили точку выхода в камине своей гостиной. Оглядев полутемную комнату, покрытую налетом пыли, из-под которого проглядывали жалкие остатки былой роскоши, я понял, что бардак, подробно описанный в пятой книге, мог быть вполне реальным.

— Кричер! — властно произнесла миссис Малфой.

Тотчас перед ней возникло странное существо, в котором с большим трудом угадывался домовой эльф. Глядя на вытянутую крысиную морду слуги и оценив его внушительные (для эльфа, конечно же) габариты, я даже подумал, что кто-то из старшего поколения Блэков занимался селекцией, ныне строжайше запрещенной Министерством магии, втайне ото всех скрестив домовика с гоблином и получив такую вот непонятную зверушку.

— Хозяйка Нарцисса звала Кричера? — скрипучим голосом произнес гибрид. — Кричер пришел! Что угодно хозяйке?

— Ответь, Кричер, ты знаешь, где находится медальон Слизерина?

— Нет. Кричер не знает никакого Слизерина! — проскрипел домовик.

Я похолодел. Вот те раз! Получается, обнаружение данного крестража троицей героев было подстроено Дамблдором? Но это же противоречит канонной истории Регулуса, которая прекрасно подтверждается памятью Альбуса!

— А у тебя есть медальон, который невозможно открыть? — перефразировал я запрос, надеясь на лучшее.

Домовик лишь зло поглядел на меня и промолчал.

— Я приказываю тебе ответить на этот вопрос! — сказала Нарцисса, в голосе которой повеяло арктической стужей.

Кричер опустил голову и еле слышно буркнул:

— Есть.

— Принеси его мне! — приказала женщина.

Слуга мгновенно преобразился. Заламывая руки, он принялся царапающим нервы голоском умолять хозяйку не просить верного Кричера отдать ей 'злую вещь, из-за которой погиб хозяин Регулус'. Разумеется, эти слова заинтересовали Нарциссу. Словно опытный дознаватель, она принялась вытягивать из домовика подробности. Уже зная данную историю, я следил за допросом вполуха. А потом и вовсе привлек внимание стоявшего рядом Малфоя и тихо проинформировал:

— Если снова решишь обсудить с приятелями стратегию действий, учти — Фадж знает, что мой законопроект готовишь ты.

— Вы ему сказали? Но зачем?

— А если немного подумать? Люциус, ты же опытный политик, неужели не можешь просчитать шаги оппонента? Фадж уверен, что ты купил меня с потрохами, и теперь новый законопроект максимально далек от заявленной программы. К лояльным мне людям он обращаться не станет, понимая, что их решение будет продиктовано мной. К твоим 'друзьям' тоже не сунется. Так к кому же кинется министр, обеспокоенный грозящим ему ограничением полномочий, которого намеревался добиться еще Реддл при поддержке старых семейств?

— К нейтралам, — ответил Люциус, наконец-то осознавший вырисовывающиеся перспективы. — Именно их Корнелиус попытается в максимально сжатые сроки превратить в оппозиционную группу, способную если не отклонить законопроект, то хотя бы отсрочить его принятие. Ну а когда выяснится истинное содержание документа...

— ...будет уже слишком поздно, — закончил я за блондина. — Фадж потеряет кучу нервов и средств, а придерживающиеся нейтралитета члены Визенгамота, обнаружив, что ничего особо криминального законопроект не содержит, вполне могут выступить за его принятие. Особенно если ты приведешь достаточно убедительные аргументы.

— Я? — удивленно выдохнул Малфой.

— Ну не я же! Нет, Люциус, отдуваться на заседании будешь ты! Сам ведь вызвался.

— Но тогда мои сторонники узнают...

— Они в любом случае поймут, что ты водил их за нос! — не дал я блондину закончить. — Но сейчас у тебя есть неплохой шанс повернуть ситуацию в свою пользу. Разошли членам Визенгамота готовый законопроект, а потом объясни 'своим', что ранее не мог посвятить в авантюру, опасаясь негативной реакции с их стороны. Ведь это — лишь первый шаг на пути нашего тесного сотрудничества. Так сказать, пробный камень. И если все пройдет гладко, дальше можно будет всерьез поговорить о законах, которые пойдут на благо их кошелькам, помогут ослабить власть Министерства... Да что тебе, как маленькому, все приходится разжевывать?

Нашу тихую беседу прервал хлопок. Это Кричер, сдавшись под напором Нарциссы, отправился за крестражем. Вернулся домовик спустя несколько секунд, сжимая в лапке цепочку, на которой болтался золотой медальон. Уловив знакомый 'привкус' ментальной магии и рассмотрев сложную вязь чар, пронизывающих украшение, я мысленно потер руки.

— Только сначала хозяйка Нарцисса должна пообещать, что уничтожит злую вещь! — внезапно заявил слуга. — Кричер не справился, но у хозяйки... кха...

Глаза эльфа закатились под лоб, рот приоткрылся, а на шее возник разрез, из которого хлынула темная кровь. Крючковатые пальцы разжались, медальон упал на пол. За ним последовал и сам домовик, уродливая голова которого, отделившись от вяло подергивающегося худощавого тельца, откатилась к креслу и замерла.

— Кричер был хорошим слугой, — равнодушно заявила Снежная Королева, пряча волшебную палочку в складку своего платья. — Жаль, что старость и одиночество его не пощадили. Ведь нужно окончательно лишиться разума, чтобы осмелиться ставить условия своей хозяйке и что-то от нее требовать!

'Страшная женщина! — подумал я с восхищением. — Теперь понятно, почему Волдеморт так ценил эту белобрысую парочку!'

Подойдя к валявшемуся в луже крови крестражу, я воспользовался 'эванеско', осторожно подхватил цепочку кончиком своей палочки и отправил добычу в рюкзак. После чего уточнил у Малфоя:

— Ты портключ к дому Гонтов не забыл?

— Нет, — ответил тот, доставая из кармана какую-то серебряную безделушку.

— Нарцисса, было очень приятно с тобой повидаться, — я легонько поклонился Снежной Королеве. — Надеюсь, наша следующая встреча будет более продолжительной.

— Я тоже на это надеюсь, профессор Дамблдор, — с улыбкой проворковала Ее Величество. — У меня появилось много вопросов, на которые сможете ответить только вы.

Млять, ну и семейка! Сделай щедрый подарок, так в итоге еще и должником окажешься! Нарциссе только что открылась страшная тайна исчезновения любимого кузена, но нет — ей обязательно нужно выяснить, откуда я обо всем этом узнал! А за поводок — увы, дернуть не получится. И вовсе не по причине его отсутствия. Разумеется, у меня найдется, чем надавить на стервочку, но ведь она — не Люциус и после команды: 'К ноге!' может подбежать, радостно виляя хвостиком и изображая счастье на смазливой мордашке. А едва только я отвлекусь, цапнет за задницу. Или того хуже. Сучка... Интересно, платиновый — это натуральный цвет ее волос, или она с самого детства красится?

Малфой протянул мне руку, я ухватился за нее покрепче, почувствовал сильный рывок и окунулся в водоворот разноцветных пятен. Полет был недолгим. Пара секунд — и нас с блондином выбросило в каком-то лесу. Приземление немного подкачало. Запнувшись о какую-то корягу, я растянулся на влажной траве. Рядом выругался Люциус, которому пришлось устроить обнимашки с деревом. И судя по треску материи, поросший мхом представитель флоры не хотел просто так отпускать дорогого гостя.

Поднявшись и оглядевшись, я ровным счетом ничего не обнаружил. Оно и понятно — вокруг было темно, как у негра в одном месте. Пришлось доставать палочку и зажигать 'люмос'. Это помогло. На севере (судя по мху, облепившему штаны блондина) виднелся какой-то просвет между деревьями. Туда мы и направились. А вскоре вышли на поляну, в центре которой возвышалось мрачное полуразвалившееся строение, ранее бывшее двухэтажным особняком с хозяйственными пристройками.

Достигнув родового гнезда Гонтов, я обошел его по кругу, внимательно изучая с помощью очков-артефактов и заклинаний, призванных выявить скрытую магию. Защиты на строении не было, как и элементарных бытовых чар. Видимо, за полвека без подпитки успели разрушиться. Но тайник здесь все-таки имелся. Это я понял, когда от стены первого этажа пришел характерный отклик. Так-так, теперь главное — не повторить судьбу канонного Дамблдора. Окклюментные шиты на максимум, бдительность утроить, фамильяру послать мысль: 'Приступаю к операции'!

Сунув свой рюкзак в руки Малфоя, чтобы в случае неожиданностей не повредить сложные чары шальным заклинанием, я сказал блондину:

— Сейчас ты немного поработаешь моим светильником и страховкой. Стой позади меня, близко не подходи, сосредоточься на защите разума от внешнего вторжения и наблюдении за моими действиями. Если вдруг заметишь, что я попал под внушение, воспользуйся 'круцио'. Оно здорово прочищает мозги... Ну, вроде бы, все. Да поможет нам Мерлин!

Заходить в дом я не стал. Судя по прогнившим ступеням крыльца, внутри все было много хуже. Старые половицы вряд ли выдержат мой вес, а заводить тесное знакомство с обосновавшейся в подвале живностью мне не улыбалось. Подойдя к самой стене, я вычислил нужный участок и принялся разбирать доски магией. Работал предельно аккуратно — стена все-таки несущая! Люциус даже успел заскучать. Но вот, поддев одну из опорных балок, я таки добрался до небольшой затянутой паутиной ниши. В ней лежала простенькая черная шкатулка, на которую отреагировали мои чары.

Отступив на пару шагов, я захватил находку 'левиосой', вытащил на свет божий (Малфоевский, если быть точным) и водрузил на землю. Точным импульсом срезал замок-застежку и открыл. Внутри на тряпичной подкладке одиноко лежало золотое кольцо с темным угловатым камнем, явственно фонившее энергией Волдеморта. Судя по тому, что у меня в сознании, даже несмотря на поднятые щиты, возникло сильное желание надеть это 'колечко всевластия', шкатулка являлась искусным артефактом, блокирующим любые магические эманации. Обычный маг точно не смог бы ее обнаружить, и мне очень повезло, что Дамблдор обладал весьма специфическими навыками.

'Ладно, хватит любоваться! — сказал я, с трудом сбрасывая наваждение. — Закрыть шкатулку, запечатать крышку приклеивающими чарами и — в рюкзак!'

Но не успел я направить палочку на трофей, как свет погас. Обернувшись, я хотел сообщить Малфою, что поводов для тревоги нет, но в следующий миг над моим ухом пронесся красноватый луч заклинания. За спиной раздался звон — видимо, проклятие угодило в единственное уцелевшее стекло дома.

— Люциус, я в порядке! — крикнул я блондину-перестраховщику, зажигая 'люмос'.

Бледный, неестественный свет выхватил из темноты застывшее лицо Малфоя, который направил палочку мне в живот и произнес:

— Авада кедавра!

Не знаю, как я увернулся от зеленого росчерка проклятия. Просто не представляю. Блондин находился всего в шести метрах от меня и промахнуться не мог. Однако, как говорит известная поговорка, жить захочешь — еще не так раскорячишься. Рванувшись в сторону еще на первом слоге, я буквально кожей ощутил, как смертоносная магия проносится в сантиметре от меня. Наполненное огромным количеством силы непростительное угодило в многострадальную стену и, судя по звуку, разорвалось не хуже 'бомбарды'. Приземлившись с перекатом, я в ответ приласкал гада 'ступефаем'. Причем от души — Малфоя как ветром унесло, сложив пополам. Несмотря на все его защитные амулеты, которые и помогли мне не промазать, сияя сложными чарами в очках-половинках.

— Какого ху-удожника потеряла Россия?! — зло воскликнул я.

Поднявшись, отряхнул шевелюру от щепок и трухи, бросил взгляд на зияющий в стене пролом и пошел проверять поверженного противника. В то, что Люциус случайно перепутал непростительные, я не верил. Да и мельком увиденная физиономия блондина мне ужасно не понравилась. Подойдя к бессознательному телу, я перевернул его ногой, осмотрел и грязно выругался.

В кулаке Малфоя был зажат медальон Слизерина. Видимо, заскучав, павлин не придумал ничего умнее, чем начать рыться в чужих вещах, и моментально попал под воздействие крестража. Ну а когда я снял защиту со второго, у Люциуса не осталось ни шанса. В черепушке этого идиота поселилось непреодолимое желание надеть кольцо, и он решил устранить своего конкурента — меня. Сначала мягко, а когда не сработало, пустился во все тяжкие.

Помня, что 'авада' уже зафиксирована в аврорате, и тревожная группа прибудет сюда с минуты на минуту, я вырвал 'якорь' Темного Лорда из загребущих ручонок блондина, вернул его в рюкзак и хотел метнуться за кольцом, но услышал громкий треск и скрежет. Это развороченная стена, не выдержав наших с Малфоем издевательств, подумала: 'А катись все к чертям!' и решила обвалиться. За ней последовали остатки крыши и чердака, погребая шкатулку с крестражем под тоннами гнилых, изгрызенных короедами досок, черепицы и прочего мусора.

— Твою в бога душу мать!!! — выразил я свое отношение к ситуации, прикрывая себя с Люциусом спешно выставленным защитным куполом. А едва опасность получить каким-нибудь обломком по лбу миновала, вытянул палочку в сторону развалин и отчаянно взмолился: — Акцио кольцо Гонтов!

Но капризная Фортуна сегодня явно была не на моей стороне. Несмотря на то, что магический инструмент гудел от вложенной в него силы, добытый крестраж не захотел идти мне в руки. Несмотря на то, что колечко было только вторым по счету, Том хорошо поработал над его защитой, воплотив все классические связки из учебника по продвинутым чарам. Понимая, что даже магией разобрать этот завал за несколько секунд абсолютно нереально, я зло сплюнул и вызвал адское пламя.

Живая огненная змея жадно накинулась на развалины дома, пожирая все на своем пути, за доли секунды обращая в пепел толстые бревна, доски, железо и даже камни. Слыша, как от сильного жара начала потрескивать борода и ощущая себя пожарником, управляющим норовившим вырваться из рук брандспойтом, я заставил пламя сосредоточиться на куче хлама перед собой. Спустя несколько показавшихся невероятно долгими секунд по нервам ударил ментальный вопль. Почувствовав волну силы, вызвавшей знакомую ломоту в зубах, я отменил заклинание.

Недовольная змея втянулась обратно в палочку, оставив после себя яростное, взметнувшееся до небес пламя. Но уже не магическое, а обычное, которое можно было потушить водой. Разумеется, этим я заниматься не стал, ведь скоро здесь появятся маги, которые точно не допустят возникновения лесного пожара. Подобрав палочку Малфоя, я взвалил его самого на плечо и аппарировал в Хогвартс. Прямо в директорский кабинет, благо теперь помнил все лазейки в антиаппарационной защите школы.

Швырнув блондина на диван, я бросил в него 'фините' и мысленно сообщил фениксу, что со мной все в полном порядке. Подошел к своему столу, с помощью 'агуаменти' наполнил кружку и с наслаждением принялся пить чистую прохладную воду. Да уж, это адское пламя выматывает не по-детски! Как физически, так и морально. Зато можно не беспокоиться об оставленных следах. Энергетическая буря прекрасно затрет их, поэтому даже приблизительное направление аппарации у авроров определить не получится. А единственное, что может на нас вывести — это недавний запрос Малфоя в министерском архиве. И то он будет считаться косвенной уликой, которая не тянет на основание для допроса с веритасерумом.

Короче, волноваться незачем. В крайнем случае, Люциус вполне может сослаться на меня. Уж алиби-то я ему обеспечу... Но сперва организую перелом челюсти! Или лучше расквасить нос? Выбить парочку зубов? Никак не могу определиться! Хочется всего и побольше, ведь из-за этого придурка со склонностью к клептомании я не просто не добыл крестраж Волдеморта, а собственными руками уничтожил Воскрешающий Камень и прое... упустил шанс собрать все Дары Смерти.

Да-да, именно уничтожил! Хоть оригинальный Дамблдор и был уверен, что артефакты такого уровня адского пламени не боятся, но я-то прекрасно видел, что чары Воскрешающего Камня были переплетены с защитой крестража. Вот, почему 'якорь' обладал таким мощным ментальным воздействием, вот, почему так долго сопротивлялся моему заклинанию. Артефакт предоставил творению Тома огромное количество энергии, поскольку являлся аналогом усовершенствованного магического накопителя. А как только сила в нем кончилась — защитные чары крестража пали, потянув за собой всю остальную структуру.

Можно, конечно, вернуться на место событий. Не сейчас, а через месяц-другой, когда расследование инцидента прекратится. Но лично я уверен, что не найду там темного угловатого камня, согласно легенде, способного призывать из-за грани души умерших. От него осталась только пыль. И это было обиднее всего... Эх, не видать мне бессмертия, о котором грезил Гриндевальд!

Валявшийся на диване Малфой застонал, завозился. Подойдя поближе, я воспользовался все тем же 'агуаменти' и принялся поливать лицо блондина. Сначала тот просто фыркал, потом стал кашлять, когда струя попала в рот, а чуть позже очухался настолько, что начал закрываться руками. Видя, что дело не двигается, я бросил развлекаться и применил старый добрый 'энервейт'. Он быстро вернул сознание кретину, который тут же вскочил, уставился на меня широко распахнутыми глазами и хрипло поинтересовался:

— Что произошло?

— А ты сам что помнишь?

Оглядевшись, Люциус машинально вытер физиономию, затем с удивлением посмотрел на мокрую ладонь и неуверенно произнес:

— Мы с вами прибыли к дому Гонтов... Потом вы начали разбирать стену, оставив меня наблюдать... Затем — пустота. Вы что, применили ко мне 'обливиэйт'?

— Нет, хватило обычного 'ступефая'! — я тяжело вздохнул. — Малфой, ну почему ты такой тупой? Поручил же простейшее дело — светить и наблюдать, а ты вместо этого, едва я отвернулся, решил стащить медальон!

— Стащить?! — возмутился блондин. — Малфои — не воры! Я просто хотел поближе его рассмотреть! Ведь это творение самого...

Заметив мою ироничную ухмылку, Люциус осекся и отвел взгляд.

— А говоришь, ничего не помнишь, — протянул я. — Малфой, у тебя с мозгами совсем худо? Ты же видел, что я старался не прикасаться к крестражам, а верных выводов не сделал! Ты слышал, что я и так собирался отдать медальон вам, но не смог потерпеть пару часов. Кретин пустоголовый! Понятно, почему Нарцисса тобой вертит, как хочет... Ладно, оставим лирику и обратимся к голым фактам! Из-за твоей глупой выходки добытый крестраж мне пришлось уничтожать адским пламенем вместе с особняком Гонтов. На том месте сейчас авроры, поскольку кое-кто, не будем показывать пальцем, в попытках прикончить своего благодетеля начал швыряться 'авадами'. Надеюсь, координаты дома тебе достал надежный человек? А то мне бы очень не хотелось, чтобы следователи связали происшествие с твоим странным интересом к имуществу угасшего рода.

— Не свяжут! — уверенно заявил маг. — Я подчистил все следы.

Это замечание меня жутко разозлило:

— Ага, значит, тут он заранее подстраховался! Зато простейшую операцию умудрился просрать, переполошив аврорат! Блеск! Но, кажется, я понял, в чем главная причина сегодняшнего фиаско. Малфой, у тебя просто аллергия на магию Темного Лорда!

— Что?

— Аллергия, — терпеливо повторил я, глядя на недоуменную физиономию павлина. — Это такая болезнь, возникающая вследствие гиперчувствительности иммунной системы организма и проявляющаяся в форме ответных реакций на воздействие определенного вещества. У некоторых магглов, например, обычная цветочная пыльца вызывает серьезный отек слизистой носа, другие начинают чихать, если рядом с ними появятся домашние животные, кое-кто покрывается сыпью, съев апельсин... Ну а ты теряешь свою хваленую сообразительность, если оказываешься в пределах влияния энергетической сущности Реддла. Это прекрасно объясняет не только сегодняшние события, но и странный случай, произошедший много лет назад, когда вместо того, чтобы самому стать лидером наследников старых семейств, ты с радостью принял Темную Метку и покорно выполнял любые приказы Лорда. В общем, дальше разбираться с крестражами Тома я буду сам. Занимайся законопроектом, фермой и прочим, что у тебя хорошо получается, а я уж как-нибудь справлюсь! Не впервой. Вот, держи свою палочку! Завтра в восемь утра зайди за медальоном и не забудь захватить документы, о которых мы говорили.

Малфой покорно принял протянутую ему указку. Судя по доносившимся до меня эмоциям, он лихорадочно перетряхивал свою память в поисках эпизодов проявления 'аллергии' и, что характерно, находил. На это я и рассчитывал, помня пушкинские строки насчет самообмана. Ведь так просто оправдать свои постыдные поступки странной болезнью!

— Давай, шевели ножками! — поторопил я ушедшего в себя блондина, чувствуя, как утекает драгоценное время. — Или мне снова на тебя 'энервейт' наложить?

— Не нужно, — буркнул Люциус. — Всего хорошего, господин директор!

— Арриведерчи!

Дождавшись, пока мой помощник, на поверку оказавшийся вредителем, скроется в камине, я схватил листок со схемой пентаграммы и поспешил к Помфри. Та уже ждала меня с парой одолженных у Хуч метел и полудюжиной ярких магических светильников. Одежду Поппи догадалась сменить — вместо привычного платья с кружевами на ней красовался серый шерстяной свитер и маггловские джинсы, наглядно демонстрирующие, что фигурка у целительницы очень даже ничего. Да и вообще, за прошедшую неделю Помфри заметно помолодела, одним махом скинув лет двадцать. Сейчас назвать ее старушкой у меня язык не поворачивался. Неужели, дело только в клятве?

Покидав вещи в рюкзак, мы отправились в туалет первого этажа. Словно бойцы спецназа, подсвечивая себе палочками и соблюдая режим радиомолчания, мы скорым шагом двигались по темным школьным коридорам. Никем не замеченные (все обитатели волшебных портретов дрыхли без задних ног, а обитавшим в школе профессорам не имели привычки шляться по ночам), мы достигли нужной двери. Окончательно войдя в образ шпиона-диверсанта, я жестом велел Поппи ждать, а сам нарисовал на досках несколько рун. Спустя пару секунд в туалете послышался тихий плеск, а затем заунывный вой, который вскоре принялся удаляться куда-то в сторону теплиц. Вот теперь можно заходить!

Помфри вздрогнула, услышав шипение из моих уст, когда я отдавал команду чарам открыть спуск в Тайную комнату.

— Боишься змей? — спросил я, доставая метлы.

— Немного, — призналась женщина, наблюдая за тем, как раздвигается стена с умывальниками. — Пауки пугают меня гораздо больше.

— А с окклюменцией у тебя как?

— Нормально.

Я не поленился уточнить:

— 'Нормально' — в смысле 'неплохо' или 'для школьного колдомедика и так сойдет'? А то, знаешь ли, меня сегодня уже пытался заавадить один долб... муд... э-э... не слишком умный волшебник, уверенный в том, что у него 'нормально с окклюменцией'.

— Первое, — твердо ответила Помфри, пристраивая между ног свое средство передвижения.

Учитывая, как легко у целительницы получилось поставить закладки на разум директора, ее заявлению я был склонен верить. Хотя, интересовался я больше для проформы. Медальон обладал меньшей силой ментального воздействия и даже в каноне не демонстрировал способность подчинять людей на расстоянии. Видимо, Том создавал его, изначально планируя поместить в свой схрон с инферналами и галлюциногенным зельем, а потому не включил в структуру элементы, усиливающие у находящихся рядом волшебников желание добраться до крестража. Ведь тогда сама суть этой изощренной ловушки для самонадеянных воров потеряла бы всякий смысл.

Прежде чем отправиться в подземелья, я заставил колдомедика сделать кружок по туалету и оценил ее умения, как посредственные. Нет, я сам не был гениальным летуном, но метлой управлял уверенно, а вот Поппи откровенно боялась сорваться с узкой перекладины. Даже несмотря на удобную сидушку, предусмотренную в данной модели. Ну и что мне с этой неумехой делать? Посадить позади себя? Так ведь Боливар не вынесет двоих... О, кажется, придумал!

Отобрав у Помфри метлу, я вручил ей магический светильник, а сам уселся сразу на две. Габариты тела прекрасно это позволяли, летающие артефакты не собирались конфликтовать друг с другом и слушались меня прекрасно, а двукратное увеличение потребления силы для моего внушительного резерва осталось практически незамеченным. Приказав Поппи устроиться позади и обхватить меня за талию, я повторил круг почета и уверенно направился в недра канализационного коллектора.

Вовремя! Чары как раз сработали, автоматически закрывая вход и заставив целительницу испуганно охнуть. У меня тоже неприятно екнуло сердечко, однако все обошлось. Был опасный момент, когда прутья одной из метел чиркнули по движущемуся камню, но вскоре стук и скрежет за спиной прекратились, и я перевел наше стремительное падение в неспешный плавный спуск. Слегка успокоившаяся Помфри принялась вертеть головой, рассматривая местные достопримечательности. Но потом заметила шикарные полотна паутины на потолке тоннеля и предпочла уткнуться лицом в мою спину.

В этот раз путешествие по гигантским зловонным трубам заняло у меня около двух минут. Оказавшись в большом гроте, я подновил свою флуоресцентную метку и устремился в дальний проход. Стремительно пролетел по залитым водой коридорам, миновал полуразвалившиеся лестницы и вскоре достиг ритуального зала. Вдвоем с Поппи мы расставили светильники у стен и очистили пол от остатков прошлого рисунка. Достав бутылку с рунным зельем, я трансфигурировал в кисть длинную щепку, запутавшуюся в моей бороде, и принялся чертить пентаграмму.

То ли сказалось овладение памятью Дамблдора, то ли за эти дни я успел конкретно прокачать навык художника, но на работу ушло меньше получаса. У меня даже спина не заболела! Положив медальон Слизерина в центр рисунка, я принялся декламировать любимую балладу о лесах, насыщая пентаграмму своей силой. Вернее, силой из камешка Николаса, оперировать которой оказалось не в пример легче. Если в прошлый раз мне приходилось выдавливать ее по капле, то сейчас мой организм словно жаждал поскорее освободиться от чужеродной энергии и щедро выплескивал ее на стремительно наполнявшийся сиянием магический рисунок.

Закончив, я прислушался к ощущениям и понял, что в моем резерве осталось где-то треть первоначального объема. Прием половина потраченной силы ушла на адское пламя. Заполнять образовавшуюся пустоту я не стал — если что, заветный камешек под рукой. Поглядев на Поппи, вооружившейся артефактом в виде квадратного красного стекла в оправе с рукояткой — аналогом моих очков, я завершил активацию волшебной конструкции и настроил на нее свое сознание. Привычно вырастив полупрозрачные щупальца, подхватил ими пульсирующий тьмой медальон и принялся ковыряться в чарах.

Том действительно не заморачивался с защитой данного крестража. Мне быстро удалось вычленить управляющие элементы структуры, затем отделить их от наложенных Слизерином чар и уничтожить точными ударами. Подхватив уже ничем не сдерживаемый кусок мрака, я раздавил его все теми же щупальцами, после чего принялся удалять из медальона остатки реддловских чар, способные помешать его работе. Мне же не хотелось, чтобы блондинистое семейство затаило на меня обиду, получив вместо действующего артефакта Основателя симпатичную антикварную безделушку.

— Ну как? Все успела рассмотреть? — поинтересовался я у целительницы, закончив с очисткой.

— Да, — отозвалась Поппи, отводя стекло от глаз. — И считаю, что вы действовали не совсем аккуратно и чересчур быстро. При удалении крестража из тела Гарри такое грубое воздействие может повредить энергетическую оболочку мальчика и вызовет крайне болезненные ощущения.

— Учту, — кивнул я и стал выкачивать нерастраченную силу из магического рисунка, что весьма удивило колдомедика.

— А разве вы не собираетесь уничтожать еще один крестраж? Вы же говорили, что Малфой должен добыть сразу два.

— Говорил. Только с 'добычей' возникли накладки, поэтому второй 'якорь' Темного Лорда пришлось ликвидировать адским пламенем... Но я обязательно приму к сведению твои замечания. Вполне возможно, завтра мне удастся добраться до еще одного кусочка души Реддла и провести аналогичный ритуал очистки. Если все пройдет удачно, я предоставлю тебе воспоминания, чтобы ты могла указать на допущенные ошибки. Ну а потом дойдет очередь и до Гарри.

— Ясно, — сказала задумчивая Помфри. — А 'накладки' — это ранее упомянутая вами 'авада'?

Вот же, язва! Усмехнувшись, я переправил последние крохи энергии в свой резерв и удалил с пола отслужившее свое пентаграмму. Все равно придется заново рисовать, а остатки зелья могут смазать линии рун. Сунув медальон в карман, я сунул в рюкзак опустевшую на три четверти бутылку и уже хотел отправить туда светильники, но внезапно услышал шум падения какого-то булыжника, донесшийся из коридора.

— Поппи, держи себя в руках! — приказал я навострившей ушки целительнице и радостно обратился к возникшему из темноты гигантскому змею: — Здравствуй, Ссашх! Прости, что оторвал от переваривания сытной пищи, но мне снова понадобился ритуальный зал.

'Альбусс, ты?' — с сомнением прошипел василиск.

— А почему так неуверенно? — уточнил я.

Питомец Салазара подполз поближе, 'обнюхал' меня своим языком, после чего заявил:

'Ссегодня ты паххнешшь иначшше!'

— Но ты же помнишь, что в прошлый раз я полностью растратил свою магию? Поэтому мне пришлось закачать в себя силу из природного источника. А она имеет другой запах. Вот, сам убедись!

Достав из кармашка философский камень, я подсунул его под нос василиску. Тот еще пару раз стрельнул раздвоенным языком и послал мне мысль: 'Теперь верю!'. Затем повернул голову к застывшей от ужаса Поппи и поинтересовался:

'А это кххто?'

— Школьная целительница, — ответил я. — Она помогала мне с ритуалом. Кстати, завтра я намерен привести сюда одного мальчика. Он тоже способен понимать тебя. Я хочу, чтобы ты с ним познакомился, ведь если со мной что-нибудь случится, именно он станет общаться с тобой и доставлять еду.

'Ххорошшо!' — протянул царственный змей, приближаясь к женщине.

Взмахнув волшебной палочкой, я заставил магические светильники подняться в воздух и нырнуть в рюкзак, оставив только один, и объявил:

— Все, Ссашх, мы уходим. Рад был с тобой увидеться. Надеюсь, ты еще не успел проголодаться?

'Нет, — прошипело тщательно обнюхивающее зажмурившуюся Помфри пресмыкающееся. — Васс нушшно отнессти наверхх?'

Удивившись щедрому предложению, я поинтересовался у спутницы:

— Поппи, мы как будем возвращаться? На метлах или прокатимся на спине у василиска?

— М-метлы, — выдавила перепуганная целительница.

Эх, не знаешь ты, от чего отказываешься! Но метлы, так метлы.

— Спасибо, Ссашх, но мы сами доберемся, — сказал я гигантскому змею.

Сунув светильник в одеревеневшие руки колдомедика, я буквально силой усадил ее на метелки, устроился сам и воспарил над полом. Обратный путь прошел тихо и скучно. Василиск сопроводил нас лишь до грота, а потом скрылся в одном из проходов, отправившись в свое гнездо досыпать. Я же с вжавшейся в мою спину Помфри нырнул в лабиринт канализационных тоннелей.

Память работала прекрасно, так что заблудиться нам не удалось. Подлетая к выходу, я послал защитным чарам короткий ментальный импульс и спустя несколько секунд очутился в знакомом туалете. Приземлился, закрыл проход и принялся тормошить Помфри. А то целительница отчего-то решила впасть в ступор и даже не заметила, что наше приключение подошло к концу.

Наконец в глазах женщины появилась осмысленность. Оглядевшись, она выронила магический светильник, с громким металлическим звяканьем упавший на кафель, затем посмотрела на меня... и без замаха отвесила звонкую пощечину. Отступив на шаг, я потер пострадавшую физиономию и преувеличенно спокойным тоном заявил:

— Поппи, в последнее время меня начинает беспокоить твоя необоснованная тяга к рукоприкладству. Для работника школы такие замашки категорически неприемлемы!

— Необоснованная?! — завопила колдомедик, вынудив меня наложить на туалет заглушающие чары. — То есть, внезапное появление огромного василиска, о котором кто-то не посчитал нужным рассказать, это нормально?! Да я едва не описалась от страха, когда чудовище подползло ко мне и попыталось облизать!!!

— Но ведь не описалась же? — равнодушно пожал я плечами. — Зато теперь мне ясно, что у целителей имеются не только зубки, но и крепкие нервы. К слову, зря ты отказалась от возможности оценить ездовые качества Ссашха. Поверь, кататься на василиске — одно удовольствие!

Издав рев голодной пантеры, Помфри кинулась на меня и снова попыталась влепить пощечину. Но я был начеку и смог перехватить ее руку. А затем и вторую, коготки которой уже нацелились лишить меня зрения. Пользуясь преимуществом в росте, я провел атакующий прием, подсмотренный в каком-то танцевальном шоу: поднял руки Поппи, стремительно развернул женщину, а затем крепко прижал к себе, скрестив наши конечности на ее животе. Целительница принялась отчаянно вырываться, но силы были не равны.

Следя за тем, чтобы разъяренная фурия не боднула меня макушкой и не додумалась врезать по беззащитным щиколоткам, я вдруг почувствовал, что начинаю возбуждаться. Слишком уж агрессивно терлись упругие округлости Помфри о мой пах — тут любой бы не устоял! А если учесть продолжительный период воздержания... Короче, мой стойкий оловянный солдатик окреп и уперся в обтянутую джинсами попку колдомедика. И Поппи это ощутила, поскольку резко перестала сопротивляться, а злость в ее сознании уступила место удивлению.

— Успокоилась? — как ни в чем не бывало поинтересовался я. — Выплеснула весь негатив? Это хорошо. За василиска прошу прощения — был уверен, что ты знаешь о Страже Хогвартса. За шуточки не к месту аналогично извиняюсь — хотел спровоцировать взрыв эмоций, чтобы ты поскорее пришла в себя. Нам же еще нужно выяснить, насколько сильно проведенный ритуал повредил мой магический 'очаг'.

Глубоко вдохнув, целительница расслабилась и сказала:

— Я в норме. Можете меня отпустить... если хотите, конечно.

Разжав объятия, я невесело усмехнулся:

— Мое желание не отменяет того факта, что школьный туалет — не место для любовных игр.

Робко улыбнувшись в ответ, колдомедик вызвала сонную Латти, дождалась, пока я подберу с пола метелки со светильником, и приказала домовушке доставить нас в свой кабинет.

Глава 28

Эльфийка справилась замечательно, получив от меня щедрую награду (все равно силу нужно куда-то девать!). Пока я, призвав себе в помощь окклюментные техники, утихомиривал бунтующие гормоны, вооружившаяся диагностическими артефактами Помфри тщательно обследовала мое изголодавшееся по женской ласке тело и сообщила, что наблюдает едва заметные признаки начинающегося разрушения энергетической оболочки. Пока ничего серьезного (судя по этим словам, Поппи предполагала увидеть куда более плачевное зрелище), но лучше бы мне поскорее избавиться от природной силы.

Однако у меня были иные планы. Воспользовавшись 'темпусом', я выяснил, что едва миновала полночь, и деловито поинтересовался:

— Полчаса у меня еще есть?

— Как целитель я бы не дала вам и минуты, господин директор! — строго заявила женщина. — Но как человек, прекрасно понимающий важность затеянного вами дела, готова ответить утвердительно.

— Спасибо, Поппи!

Взяв женщину за плечи, я чмокнул ее в щечку и вызвал Ниппи. Ушастик в мгновение ока доставил меня в директорский кабинет, где получил солидную порцию силы (компенсацию за мое прошлое и будущее жмотничество) и новый приказ — доставить со школьного склада пару пустых безразмерных ящиков. Счастливый домовик, в данный момент очень похожий на закинувшегося очередной 'дозой' наркомана, не подкачал. Спустя несколько секунд я получил упомянутую тару, которая по своим техническим характеристикам походила на новенький сундук Гарри, но была много проще и на порядок дешевле. Она предназначалась не для хранения овощей, муки или прочего, а лишь для упрощения транспортировки товаров, заказанных у поставщиков.

Снова поблагодарив расторопного малыша, я отпустил его, запихнул ящики в свой незаменимый рюкзак, достал из стола мантию-невидимку, захватил немного маггловских денег и предупредил феникса, что иду выполнять одно старое обещание. Накинув на себя артефакт, я воспроизвел в своем сознании вид торгового зала оружейного магазина и применил заклинание аппарации. Неприятный момент продавливания моего тела сквозь узкий прокол в пространстве быстро прошел. Очутившись в темном помещении, я огляделся и понял, что попал точно по адресу. Наполненные энергией линии электропроводки и сигнализации были прекрасно различимы благодаря очкам-артефактам, а массивные видеокамеры под потолком размеренно помигивали красными светодиодами.

Разобравшись в охранной системе заведения, я понял, что она до ужаса примитивна. Сигнальные элементы были размещены на окнах и витринах, которые в нерабочее время закрывали тяжелые металлические жалюзи, они контролировали двери парадного и черного входов, но торговый зал и технические помещения были обделены вниманием. Только под кассовым аппаратом виднелось нечто, похожее на тревожную кнопку. Мысленно поблагодарив хозяев за такую беспечность, я открыл дверь, ведущую в подсобные помещения, прошелся по узкому коридору и спустился по металлической лестнице в подвал, где стояла какая-то работающая техника. Там, в тесной, пропахшей ароматами чистящих средств каморке обнаружился сейф, монитор и несколько видеомагнитофонов.

Судя по изображению на непривычно выпуклом экране, камер в магазине было четыре, и работали они в инфракрасном диапазоне. Не обнаружив проводов, свидетельствовавших о том, что информация с камер дублируется где-нибудь за пределами этого дома, я остановил запись и ради любопытства отмотал пленку немного назад. Воспроизведение показало, что технике удалось-таки зафиксировать мое появление. Сначала изображение покрылось сильными помехами, но спустя несколько секунд нормализовалось, демонстрируя неясную призрачную фигуру, застывшую посреди зала. Словно в каком-нибудь малобюджетном ужастике, снятом в стиле псевдодокументалистики.

Задумчиво хмыкнув, я потратил еще несколько минут на то, чтобы снова отмотать пленку назад и переписать 'палевный' фрагмент, заменив его видом пустого зала. Разумеется, расследование быстро обнаружит этот неумелый монтаж по несовпадению времени на картинке, но меня это не волновало. Восстановить оригинал специалисты все равно не смогут. Это вам не цифровой век с камерами размером со спичечный коробок и флешками, способными вместить сотни часов качественного видео! Пока в этом мире царит унылый VHS, а до появления первого DVD еще лет пять минимум.

Остановив запись, я вскрыл сейф и обнаружил там ряды видеокассет, на наклейках которых были заботливо проставлены даты. Вспомнив, какого числа состоялся мой неудачный визит, я быстро нашел нужные коробки. А поскольку с мозгами у меня было все в порядке, хозяева данной забегаловки, решившие сэкономить на ставке ночного сторожа, лишились записей еще за три произвольных июльских дня. Вернувшись с кассетами в торговый зал, я сунул их в рюкзак, а взамен достал ящики, магические светильники, разместил на полу и приступил к наглому расхищению капиталистической собственности.

Первыми опустошил настенные полки с ружьями и винтовками, закрытые решетками с навесными замками. Потом взялся за металлические шкафы, где лежали коробочки с патронами разного калибра. Затем прихватил пистолеты, револьверы, охотничьи ножи и прочую мелочь, разложенную на витрине под бронированным стеклом. Напоследок наведался на склад и забрал коробки с сопутствующими товарами, не нуждающимися в специальных условиях хранения — чехлами, кобурами, дополнительными обоймами, оружейным маслом, ершиками для чистки и прочей дребеденью.

Не обладай я магией, наверняка провозился бы до самого утра, а так управился минут за двадцать. Ведь 'алохомора' за доли секунды открывала любые замки, 'левиоса' позволяла захватывать сразу десяток 'стволов', а ящики без особого напряга принимали килограммы оружейной стали и боеприпасов. Следует заметить, что и сам магазинчик был довольно маленьким. Пусть в его ассортименте наблюдалось завидное разнообразие, но весь доставшийся мне арсенал исчерпывался полусотней единиц крупного калибра и тремя десятками — мелкого. Зато патронов было много — хоть собственный тир устраивай! Жаль только, кассовый аппарат оказался пустым. Даже мелочи не оставили, скряги!

Спрятав добычу в заметно потяжелевший рюкзак, я почувствовал глубочайшее удовлетворение от осознания хорошо выполненной работы. Вполне возможно, эти приятные эмоции были следствием разрушения магической клятвы, но разбираться в себе я уже не стал. Дело сделано — пора бы и честь знать! Хотя, перед уходом не мешало бы уничтожить улики. Если уж подражать профессионалам, так во всем!

Пройдясь по магазинчику, я воспользовался 'эванеско', удалив с пола все частички грязи, осыпавшейся с моих ботинок. Применив одно хитрое заклинание, затирающее следы использования магии, я направился к черному входу, по пути прихватив несколько пустых коробок и папку с какой-то документацией. Осторожно срезал датчик сигнализации, поправил капюшон мантии и вышел во двор. Оставив дверь приоткрытой, я бросил коробки с бумагами рядом с видневшимися на асфальте следами протекторов какого-то грузовика, чтобы обеспечить больше работы полицейским. Затем прошел по дороге между домами, огляделся по сторонам и аппарировал.

Но не в Хогвартс, а на железнодорожную станцию Литтл Уингинга. Городок, в котором жил Победитель Волдеморта, хоть и считался небольшим, но подобной достопримечательностью похвастаться мог. Электрички из Лондона сюда ходили достаточно регулярно. Именно поэтому предусмотрительный Альбус загодя подобрал себе удобную точку для аппарации, расположенную за газетным киоском, вдали от камер наблюдения. В ночное время билетные кассы не работали, но сейчас меня интересовали не они. Сняв мантию, я спрятал ее в карман и направился к стоянке такси. Которая, к счастью, не пустовала.

Постучав в окошко синего драндулета с шашечками на крыше, я привлек внимание дремавшего в нем водителя. Встрепенувшись, тот опустил стекло и с надеждой поинтересовался:

— Куда едем, сэр?

— На Тисовую улицу, — ответил я. — Но не сейчас, а в восемь пятнадцать утра, когда прибудет 'Лондонский экспресс'. Могу я рассчитывать, что найду вас на этом же месте?

Что поделать, сотовая связь в этом мире еще начинает развиваться. Мобильные телефоны остаются недешевым удовольствием, доступным далеко не каждому (две тысячи за громоздкий кирпич весом в три кило!), а специальные приложения, способные за два прикосновения пальцем вызвать машину к нужному адресу, появятся лишь спустя четверть века. И пока заказать такси даже с домашнего аппарата — непростая задача. Особенно в крупных городах. Ну а жителям мелких приходится полагаться на муниципальный транспорт либо на таких вот частников.

— Это вам обойдется в двадцатку сверх счетчика, — не моргнув и глазом, заявил таксист.

Достав из кармана пару десятифунтовых кюпюр, я протянул их предприимчивому мужчине в качестве задатка. Тот преспокойно взял деньги и пообещал быть здесь в назначенное время. Запомнив номер машины, я отошел за угол какого-то цветочного магазинчика и аппарировал в свой кабинет. Спрятав чудо-мантию и ящики с добычей в платяной шкаф, я слил остатки силы в один из накопителей, не желая возиться со сдерживающими чарами, затем заправил резерв родной энергией и отправился в Больничное крыло. Ножками, рассчитывая за время прогулки подвести итоги напряженной ночки.

Итак, несмотря на Малфоевский косяк, еще два крестража уходят в отбой. Изменение в структуре пентаграммы пошли лишь на пользу ритуалу. Еще одно обещание выполнено... Нет, все-таки хорошо, что я решился на ограбление именно сейчас! Теперь даже если аврорат заинтересует странное происшествие (что крайне маловероятно), даже если какой-нибудь въедливый эксперт обнаружит следы волшебства (что звучит очень неправдоподобно), даже если он сумеет получить образцы силы предполагаемого преступника (что можно смело отнести к области ненаучной фантастики), совпадений с моим образцом из архива не будет.

'Пальчиков' своих я в магазине не оставлял, прочие улики удосужился затереть, а единственная ниточка, реально способная вывести на меня — это показания продавцов и охранника, которые могут вспомнить странного пожилого джентльмена с бородой. Но лично я сомневаюсь, что следователи за нее ухватятся. Это только в малобюджетных детективных сериалах сыщики могут связать визит забывчивого клиента с идеальным ограблением, а потом идентифицировать преступника по образцам ДНК и легко выбить признание у задержанного мерзавца. В реальном же мире первая версия, которую будут рассматривать полицейские — имитация кражи с целью получения страховки. Далее копы проверят поставщиков, совладельцев здания, родственников хозяина, проработают сотрудников и их знакомых, прошерстят крупных заказчиков...

Сладко зевнув, я вымел из головы опасения и задумался над более интересным вопросом — что теперь делать с добычей? Выбросить жалко, дарить кому-то опасно (я еще не совсем сбрендил, чтобы отдавать прямую улику в чужие руки), а хранить в шкафу накладно (тут домовики, и Минерва заходит, как к себе домой). Так ничего не придумав, я передал себя в руки Помфри, за время моего отсутствия успевшей сменить свои сексуальные джинсы на невзрачную повседневную форму.

— Как все прошло? — поинтересовалась целительница, в который раз проводя полную диагностику.

— Более чем успешно, — устало ответил я, едва сдерживая зевок.

— Уничтожили еще один крестраж Лорда?

— Нет, маггловский магазин ограбил, — честно признался я.

— Опять эти ваши шуточки! — недовольно воскликнула Поппи и сунула мне под нос кружку с зельем.

Равнодушно пожав плечами, я покорно его выпил и потопал в палату, поскольку отпускать меня колдомедик не собиралась. Там переоделся в заботливо подготовленную кем-то больничную пижаму, переложил из пиджака в рюкзак накопители с камнем Фламеля, дабы снова не отправить в кому бедную Латти, положил на тумбочку очки с палочкой и растянулся на койке. Я еще нашел в себе силы попросить заглянувшую следом Помфри разбудить меня в семь, после чего моментально отключился.

* * *

— Господин директор, пора вставать!

Мягкий голос целительницы выдернул меня из уютной черноты. Открыв глаза и с наслаждением потянувшись, я улыбнулся Поппи, которая этим утром выглядела особенно привлекательно. Да, ей определенно шли эти маггловские джинсы и ярко-оранжевая футболка с нескромной надписью: 'I WANT U', подчеркивающая спелые, налитые соком дыньки колдомедика.

— К вам посетитель! — объявила Помфри, махнув рукой на дверь.

Только тогда я заметил застывшую на пороге МакГонагалл, сегодня отчего-то решившую дополнить свой знакомый и привычный образ строгой учительницы недостающими элементами. Модный приталенный пиджачок с галстуком, туфли на высоком каблуке, облегающая юбка до колен с небольшими разрезами по бокам, собранные в пучок волосы, стильные очки в роговой оправе, подведенные помадой губы — все это прекрасно шло анимагу. Как и легкий румянец на щеках скромницы. Покачивая бедрами, Минерва направилась к моей койке и заняла место Поппи, которая, окинув нас с профессором хитрым взглядом, молча удалилась.

— Доброе утро, Альбус, — произнесла МакГонагалл бархатным, мурлыкающим голосом, от которого у меня по телу забегали мурашки.

— Доброе, Минни, — отозвался я, подтягивая одеяло, чтобы лишний раз не смущать своего заместителя. — Что-то случилось?

— Да. Помнишь те слова, которые ты говорил мне недавно?

— Э-э... можешь уточнить?

— Я про твой совет не подражать знаменитым выпускникам Гриффиндора, — пояснила профессор, распустив пучок на затылке и тряхнув своей густой гривой. — Сейчас во мне нет ни капли алкоголя. Я трезва, как стеклышко, и хочу признаться... Альбус, я люблю тебя. И я хочу тебя! Прямо сейчас!

Анимаг взмахнула волшебной палочкой, и ее одежда испарилась. Остались только очки. Ловко запрыгнув мне на бедра, Минни снова откинула волосы назад, демонстрируя свое великолепное тело, затем наклонилась к моему ошарашенному лицу и страстно прошептала:

— Люби меня, мой котенок!

Причем анимаг уже успела провести частичную трансформацию — на ее голове появились очаровательные кошачьи ушки, а кончик длинного пушистого хвостика шаловливо щекотал мои лодыжки.

— Чем это вы тут занимаетесь? — послышался недовольный голос Помфри.

Ойкнув, Минни прикрыла ладошками свои груди и обернулась к не вовремя вернувшейся целительнице. А та подошла к кровати, наградила меня жарким взглядом и томно добавила:

— И почему не догадались позвать меня?

Поппи сделала аналогичный взмах палочкой, и ее одежда исчезла, демонстрируя во всей красе аппетитные полушария уверенного третьего размера. Мои руки сами потянулись к этим упругим мячикам и принялись их тискать, вызвав у целительницы довольный стон. Хихикнув, анимаг оставила напускную скромность, решительно стянула с меня одеяло и избавила от пижамы. Увидав вставшего по стойке 'смирно' Дамблдора-младшего, сексуально облизнулась, изогнулась, словно настоящая кошка, и припала устами к напряженному органу.

От наслаждения у меня перехватило дыхание. Притянув к себе колдомедика, я принялся истово покрывать поцелуями ее мячики, покусывать набухшие горошинки сосков, мять их, усиливая возбуждение закатившей глаза женщины. Скользнув рукой к треугольничку волос, я почувствовал, что Поппи готова перейти к более интересным играм. Однако мой рабочий инструмент все еще был во власти шаловливого язычка Минервы, и я понимал, что скорый взрыв неминуем.

— А тут, оказывается, весело! — минуя гул крови в ушах и застилавшее сознание удовольствие, донесся до меня голос профессора Вектор.

Поглядев в сторону двери, я увидел Септиму, которая не стала дожидаться нашей реакции, а тоже избавилась от одежды, приблизилась к койке и легонько дернула коллегу за хвостик. МакГонагалл оторвалась от моей налитой кровью волшебной палочки, но ничуть не огорчилась появлению еще одной конкурентки. Вместо этого профессор улыбнулась, обняла Вектор и сплелась с ней в страстном поцелуе.

— Ох, Мерлин Великий! — потрясенно выдохнул я, наблюдая за воплощением своих самых смелых фантазий.

Оторвавшись друг от друга, красавицы окинули меня многообещающими взглядами и припали губами к изнывающему от возбуждения 'солдатику'. Это стало последней каплей. Уткнувшись лицом в шикарную грудь Помфри, я протяжно застонал, чувствуя, как разум захлестывает волна наслаждения, унося его в невообразимо далекие райские кущи, и... проснулся. Уставился в потолок больничной палаты и разочарованно протянул:

— Полный песец!

Впрочем, удивляться не приходится. За этими разборками с крестражами я напрочь забыл о своих планах организации гарема... Хотя, кого я обманываю? Для постельных игр мне хватило бы и одной партнерши с привлекательной внешностью! Но вместо поиска достойной кандидатки и ее планомерного охмурения я все это время занимался какой-то ерундой. Вот и доигрался до того, что теперь пачкаю труселя от снов эротического содержания, словно прыщавый подросток!

Тяжело вздохнув, я откинул одеяло, устранил с помощью чистящих чар все следы своего конфуза и воспользовался темпусом. Время близилось к семи утра. Скоро должна прийти Помфри... Так, отставить мысли об аппетитных дыньках целительницы! На самом деле у нее среднестатистический второй размер! Это я прекрасно ощутил, когда колдомедик вжималась в мою спину в поисках защиты от ужасов подземелья. Короче — ничего особенного! Видали и получше. Хотя, попка у нее действительно шикарная. Большая, упругая... Млять!

Почувствовав, что готов ко второй серии, я решил освежиться. Ледяная вода прекрасно помогла справиться с возбуждением и настроила мозги на деловой лад, так что к моменту появления Поппи я был вполне адекватен. Осмотр, в котором принимали участие ученицы-практикантки, не затянулся, но ничего нового не дал. У меня все так же обнаруживались признаки недавнего магического истощения, энергетическая оболочка все так же демонстрировала хороший темп восстановления, а резерв рос, как на дрожжах. Судя по обмолвкам девушек, им удалось обнаружить в Мунго какие-то факты, доказывающие выдвинутую гипотезу, поэтому весь сегодняшний день практикантки аналогично проведут, копаясь в архиве. Умно! Если бы не посторонние, я точно похвалил бы колдомедика за сообразительность! Будем надеяться, с гоблинами у меня все получится.

После подведения итогов диагностики меня напоили зельями и накормили завтраком. Напомнив про четырехчасовой лимит на прогулку без ее надзора, Поппи велела домовушке принести мой почищенный костюм. Быстренько переодевшись, я подогнал по размеру болтавшуюся мешком одежду, подхватил рюкзак и перед уходом чмокнул целительницу в щечку. Машинально, безо всякой задней мысли! И лишь заметив понимающие ухмылки на лицах практиканток, понял, что сделал. Но переигрывать было поздно. Сохраняя покерфейс, я покинул Больничное крыло, спиной ощущая удивление Помфри.

Всю дорогу до директорского кабинета я размышлял, может ли Поппи занять вакантное место моей напарницы по любовным утехам. Внешность у целительницы далека от умопомрачительной красоты Мэрилин Монро, фигурой она заметно уступает Анжелине Расхитительнице Гробниц, но как личность Помфри мне симпатична, а благодаря невероятным возможностям магии непритязательную форму можно легко поправить. Ведь лет колдомедику немногим больше, чем МакГонагалл, а у меня под боком философский камень и гениальный зельевар, склонный к экспериментам. И это не считая того факта, что моя память хранит драгоценные советы Фламеля и несколько его фирменных рецептов. Учитывая, что нас с Поппи уже связывают общие тайны, добиться ее благосклонности будет легко... Но стоит ли?

С ответом на данный вопрос я не успел определиться. Мешали воспоминания о порно-сновидении, которые не только упрямо не желали меркнуть, а наоборот — все больше обрастали подробностями, порождаемыми моей больной фантазией. С трудом отогнав сладкие мысли о гареме, я распахнул дверь кабинета и удивился, обнаружив восседавшую в моем кресле Минерву, чем-то жутко расстроенную. Рядом на столе сидел взъерошенный феникс, не сводивший с профессора внимательного взгляда.

— Доброе утро, Альбус! — поприветствовала меня анимаг.

К сожалению, мурлыкающих ноток в ее голосе не наблюдалось. Тон ее был недовольным и самую чуточку злым.

— Надеюсь, что доброе, — отозвался я, подходя к столу. — Что случилось?

'Она рылась в твоих вещах!' — мысленно наябедничал Фоукс.

— Вот, хотела найти в твоем столе печати, чтобы зарегистрировать нового ученика, поступающего на первый курс. Но твой фамильяр отчего-то был решительно против этого.

Заметив лежавшее перед профессором личное дело Драко Малфоя, я скорчил соответствую случаю гримасу раскаяния и сказал:

— Прости, Минни. Вчера вечером перед уходом к Поппи я оставил Фоукса, попросив его проследить за порядком. Видимо, он воспринял просьбу слишком близко к сердцу.

'Все в порядке! Спасибо за бдительность!' — послал я мысль фениксу, который довольно кивнул и перебазировался на свою жердочку.

Подойдя к креслу, которое МакГонагалл отчего-то не спешила освобождать, я выдвинул самый нижний ящик, достал оттуда искомые артефакты и протянул анимагу:

— Вот, возьми! И не сердись на Фоукса. Он же не со зла.

— Хорошо, не буду, — согласно кивнула профессор и вонзила в меня колючий взгляд: — Но взамен ты ответишь на несколько моих вопросов. И ответишь честно!

Гадая, какая муха укусила кошечку, я пожал плечами:

— Ладно. Задавай!

Однако прежде МакГонагал взяла печати и поставила оттиски на заявлении блондина-старшего, а также на личном бланке его отпрыска. Ну, как поставила... шлепнула со всей дури так, что я всерьез испугался за свой любимый стол. Затем закрыла папку, повернула кресло и ледяным тоном Нарциссы Малфой поинтересовалась:

— Альбус, скажи, у тебя с Помфри роман?

— Почему ты так решила? — удивился я, мысленно проклиная женскую интуицию.

— В последнее время ты не вылезаешь из Больничного крыла.

— Ты же помнишь, магическое истощение, вызванное обновлением защитных чар... — начал оправдываться я, но Минни резко заявила:

— Хватит! Эта сказочка годится лишь для школьников. А у меня, если ты забыл, тоже есть доступ к защитным контурам замка, и я прекрасно знаю, что в последнее время никакие чары не обновлялись. Учитывая абсолютно здоровый вид твоего лица, возникший естественным способом, а не с помощью заклинания личины, учитывая необычайную физическую активность, демонстрируемую тобой в последние дни, учитывая внезапно появившееся желание улучшить фигуру, учитывая резко помолодевшую Помфри, я могу сделать единственно верный вывод — вы с ней находитесь в отношениях! Это правда?

— Правда, — ответил я и поспешно добавил: — Вот только отношения эти называются дружескими и никакой романтики в них не наблюдается.

— То есть, ты с ней спишь по дружбе? Теперь это так называется?

Чувствуя, что разговор скатывается в грязную семейную склоку, и сейчас того и гляди в меня полетят тарелки, я сменил тон и довольно жестко сказал:

— Во-первых, прекрати меня отчитывать! Я тебе не школьник, пойманный за раскладыванием навозных бомб. Во-вторых, мы с Поппи вместе не спали, не занимались любовью, не имели полового контакта, не трахались, не спаривались, не занимались продолжением рода... Остальные синонимы данного процесса подбери сама, не маленькая уже! В-третьих... Минни, какого хрена? Ты что, сегодня не с той ноги встала? Откуда вдруг такая забота о моей нравственности? Лично я не припомню, когда мы с тобой успели вступить в законный брак, но если ты знаешь больше — просвети меня! Дай мне ориентир, чтобы я смог восстановить стертые воспоминания!

МакГонагалл молчала, опустив глаза. В сознании анимага появились стыд и сожаление. Выждав немного, чтобы эти эмоции окрепли, я спокойным тоном констатировал:

— Значит, не можешь. Минерва, ты меня разочаровываешь! Второй раз наступаешь на одни и те же грабли. Хорошо еще, сразу к Помфри не кинулась со своими подозрениями, а то ведь наша целительница — не Спраут, и одной совместной пьянкой восстановить испорченные отношения тебе бы не удалось. Но мне интересно, что заставило тебя прийти к неверному выводу? Ведь еще вчера, имея на руках аналогичные факты, ты вела себя вполне адекватно и ревностью не исходила. Так что же случилось, Минни?

Последнее я произнес с искренним беспокойством, опускаясь на корточки и заглядывая в прекрасное, налитое румянцем лицо своего заместителя. МакГонагалл отвернулась, но мои руки, которые я положил ей на колени, сбрасывать не стала. А потом через силу выдавила:

— Прости... Вчера перед сном я разбирала почту... Наткнулась на заявление Малфоя... В кабинете тебя не оказалось, в больничной палате не было. Причем Помфри тоже исчезла, непонятно куда... Я уже испугалась, что тебе внезапно стало хуже, но дежурный в Мунго сказал, что к ним из Хогвартса больных не поступало. Разбудила учениц Поппи, но они заявили, что не в курсе, где их наставница. А узнав, что палата пуста, Клеора сразу предположила, что вы можете с Поппи где-то... развлекаться. Ведь, по мнению девочек, целительница уделяла тебе слишком много внимания, проявляя такую заботу, которая далеко выходит за рамки профессиональной этики. Помня, что в этом году Больничное крыло получило огромную помощь от Попечителей, я сразу ухватилась за эту версию... вспомнила все свои наблюдения...

— И за ночь накрутила себя до полной невменяемости, — с усмешкой продолжил я. — Что ж, поздравляю, диагноз все тот же!

— Гриффиндор головного мозга? — робко уточнила профессор.

— Он, родимый! Минни, ну когда ты уже научишься думать, прежде чем действовать? Когда ты научишься вспоминать о презумпции невиновности, прежде чем швыряться обвинениями? Э-эх! — я поднялся и уточнил: — Мне нужно приносить клятву, чтобы окончательно избавить тебя от сомнений? Если да, будь добра, сама составь необходимую формулировку. А то ведь я такой затейник, люблю играть словами!

— Не нужно, — покачала головой анимаг.

— Ну, как знаешь. Если что, предложение еще в силе. И раз мы с тобой закончили выяснение отношений, то напоминаю — скоро нам отправляться к Дурслям, а Гарри понадобится какое-то время, чтобы...

— Не закончили, — прервала меня МакГонагалл, решительно подняв взгляд. — Ты ответил только на один вопрос, но у меня есть еще.

— Я весь внимание.

Анимаг наклонилась, выдвинула один из ящиков стола и потребовала:

— Объясни, Альбус, что это и как к тебе попало?

Поглядев на диадему с дневником, я неодобрительно покосился на феникса.

'Прости, — понурился пернатый. — Когда я проснулся, она уже нашла артефакты.'

— Ты примеряла украшение? — внутренне холодея, спросил я у кошки.

— Нет, — мое внезапно засбоившее сердце вернуло прежний ритм. — Фоукс не позволил. Налетел, словно коршун, и вынудил положить обратно.

'А почему мне не сообщил?' — послал я мысль фамильяру.

'Не посчитал нужным, — пояснил птах. — Я чувствовал, что ты уже идешь сюда.'

— Это диадема Райвенклоо, ведь так? А дневник, судя по надписи, принадлежал Томасу Реддлу, больше известному как Волдеморт, — продолжала Минни забивать гвозди в крышку гроба с моей надеждой на лучшее. — Альбус, я хочу понять, что ты от меня скрываешь! Ведь если у тебя с Поппи нет романа, тогда это истощение... и долгое лечение... и внезапная ночная отлучка... и разные слухи... Неужели грядет новая война?!

— Scheisse! — выдохнул я, с тоской поглядев на потолок.

А ведь денек неплохо начинался... И что теперь делать? Обливиэйт не годится — слишком много придется чистить. Отмолчаться не получится — судя по эмоциям, кошка с меня не слезет... Нет, я не в том смысле! Но рассказывать... Собственно, а почему бы и нет? Поппи в курсе затеи, Малфои знают, Фоукс тоже подключился. Что изменится, если МакГонагалл, даже в каноне всегда поддерживающая решения своего полубезумного шефа, узнает о незаконченном противостоянии с Темным Лордом? Лишь одно — я обзаведусь очередной верной и умелой помощницей. Так почему же я до сих пор ломаюсь, как девушка на первом свидании?

— Хорошо, я расскажу тебе все! — решительно объявил я, примостил свой зад на краешек стола и начал издалека: — В холодный октябрьский день восемьдесят первого, получив тревожный сигнал из дома Поттеров, я кинулся на помощь. Но не успел. Лорд уже убил Лили с Джеймсом и нацелился на Гарри. Завязалась дуэль, в процессе которой дом в Годриковой лощине был сильно поврежден. Под конец мне удалось подловить Тома и сжечь его тело, однако дух Волдеморта остался жив. Я быстро сообразил, что причина этому — крестраж. Или несколько. Попытавшись захватить Реддла в ловушку для призраков, я не преуспел. Он был слишком силен и вырвался, оставив в капкане частицу себя. Этот трофей я мог сохранить лишь одним способом — поместив в тело Гарри Поттера.

МакГонагалл, лицо которой по мере рассказа вытягивалось все сильнее, тихо охнула. Не обращая внимания на эмоции и очаровательные глазки анимага, вытаращенные в неподдельном ужасе, я продолжил:

— Не стану лгать, я прекрасно понимал, насколько это опасно, но мне нужно было выяснить местонахождение беглого духа и 'якорей', удерживающих его на этом свете. Здоровье младенца против нового витка кровопролитной войны — для меня выбор казался очевидным. И я своими руками создал еще один крестраж Темного Лорда. С его помощью мне удалось воздействовать на разум Тома, получив отсрочку его возрождения, и даже определить, где он находится. Однако остальных кусочков я не нашел. Выставив все так, будто пророчество Сибиллы свершилось, тем самым я остановил противостояние, умолчав о своем участии и об опасности возможного возрождения Тома. Просто я предположил, что его сторонники могут быть в курсе, поэтому не уничтожил всех Пожирателей Смерти и даже позволил некоторым избежать справедливого наказания. Методично собирая информацию, вчитываясь в протоколы допроса, я искал любые сведения о крестражах, однако выяснил лишь то, что своим сторонникам Реддл не доверял на все сто процентов. Да, некоторые безумцы твердили, что Темный Лорд должен вернуться, но это было пустое бахвальство... Чем все закончилось, ты знаешь. Граждане Магической Англии праздновали победу над маньяком, преступников отправили за решетку, а Гарри приютила семья его тети. Шли годы. Все это время я не переставал искать, собирал воспоминания тех, кто общался с Волдемортом, копался в архивах, но результаты были неутешительными. Я лишь смог составить примерный список предметов, которые могли стать 'якорями' Тома. И то, главным образом, потому, что у меня не получилось их найти. Тогда я решил действовать иначе. Понимая, что сбежавший в Албанию Волдеморт уже оправился от нанесенного мною удара и вскоре начнет подыскивать себе тело, я организовал ему встречу с Квирреллом, полагая, что профессору удастся доставить дух Лорда в Англию, где я смогу его извлечь и если не уничтожить, то хотя бы надежно запечатать.

В этот момент я был вынужден прерваться, поскольку Минни воскликнула:

— Так вот почему Квиринус показался мне таким странным! Тюрбан, легкое заикание, нервозность... Где же были мои глаза, что не распознали классические признаки одержимости?!

— Да, мальчик стал временным пристанищем Волдеморта. Не по своей прихоти, хотя и убежден в обратном. Ведь Том при жизни был хорошим легилиментом, и я не мог оставить ему шанс распознать готовящуюся ловушку, поэтому после разговора с Квирреллом слегка подкорректировал память нашего профессора. Однако планы пришлось пересмотреть, когда неделю назад меня серьезно отравили. Причем так, что я даже не понял этого.

— Это когда я отправила тебя к Помфри? — уточнила взволнованная женщина.

— И сделала это весьма своевременно, благодаря чему Поппи удалось меня откачать. Фоукс помог слезами, но даже они оказались не в силах меня исцелить полностью. Разумеется, я скрыл этот факт, переживая за репутацию Хогвартса, а вскоре выяснил, что покушение на мою жизнь было организовано Малфоем.

— Люциусом?!

— Минни, если ты так и будешь перебивать, я никогда не закончу! — укоризненно заявил я профессору. — А ведь у нас еще встреча с Дурслями... В общем, мне удалось прищучить белобрысого гада. Но тот откупился. Помощью школе, сотрудничеством в Визенгамоте... и дневником Реддла, который внезапно оказался крестражем. Имея под рукой два кусочка души Лорда, я смог определить местонахождение оставшихся. Всего крестражей было шесть. Четыре я уже сумел добыть (некоторые с помощью все того же Малфоя) и уничтожить. Причем три — не повреждая сам носитель, поскольку помнил, что мне еще предстоит извлечь осколок из Гарри. Диадема Райвенклоо была одним из 'якорей' Тома. И пусть от его духа там не осталось ни следа, она все еще смертельно опасна. Надев ее вчера, я в буквальном смысле поджарил свой мозг. Фоукс не даст соврать — ему пришлось потом отпаивать меня своими слезами. Именно поэтому я так перепугался, когда понял, что ты нашла артефакт. А в Больничном крыле я провожу столько времени из-за того, что ритуалы очищения приводят к полному магическому истощению, а чрезмерные нагрузки вполне закономерно запустили процесс разрушения моей энергетической составляющей. Так что мы с Поппи не занимаемся сексом. Вместо этого целительница любыми средствами старается не допустить моего превращения в сквиба. И вчерашние 'развлечения', о которых тебе говорила Клео, на самом деле являлись совместной тренировкой на одном из крестражей Лорда. Ведь уничтожить 'якорь' адским пламенем — дело пары секунд, а вот извлечь его так, чтобы мальчик остался в живых — задачка, требующая долгих практических испытаний. Ну что, я удовлетворил твое любопытство?

— Но почему ты с самого начала не рассказал мне все это? — воскликнула ошарашенная волшебница. — Зачем нужно было действовать одному, рискуя здоровьем? Почему ты привлек к делу Помфри, Малфоя, но не догадался попросить о помощи меня? Неужели ты думал, я настолько глупа, что не сумею удержать язык за зубами? Или ты боялся, что я не пойму твоих мотивов и стану осуждать? А может... Может, ты просто не доверяешь мне?

Прислушавшись к эмоциям МакГонагалл, ощущавшей себя обманутой в лучших чувствах, я опустил голову и тихо произнес:

— Минни, на свете нет человека, которому я доверял бы больше, чем тебе. Но сейчас мой путь пролегает по самому краешку бездонной пропасти, и от падения меня отделяет один неверный шаг. Я уже не могу подсчитать, сколько раз за эти дни у меня появлялась реальная возможность умереть. Да что там! Каких-то десять часов назад я лишь чудом увернулся от выпущенной в упор 'авады'... Знаешь, как и все нормальные люди, я боюсь смерти. Но гораздо сильнее я боюсь потерять тебя. Да, я могу залезть в тайник с крестражем, не зная, смогу ли обезвредить оставленные Темным Лордом ловушки, могу вступить в бой с ментальной защитой 'якоря' Волдеморта, не имея достаточно сил для победы, могу залезть в логово к гигантскому василиску, не представляя, сумею ли оттуда выбраться... но я точно не стану рисковать тобой!

Профессор молчала. В ее душе бушевал ураган чувств такой силы, что мне пришлось ослабить пассивную легилименцию, чтобы неистовая стихия не унесла меня с собой. А сделав это, я с удивлением обнаружил, что сжимаю кулаки. Причем так сильно, что костяшки побелели. Глубоко вздохнув, я заставил себя расслабиться. Нет, все-таки нужно попросить у Поппи что-нибудь от нервов! С такими ежедневными потрясениями и свихнуться недолго. Ох, нелегка доля Великого Светлого Мага!

Пока я приводил в норму эмоции, МакГонагалл поднялась с кресла, посмотрела на меня, словно строгая учительница на заядлого хулигана, и четко, печатая каждое слово, произнесла:

— Не нужно решать за меня! Как ты сказал, я уже не маленькая. У меня есть право распоряжаться собственной жизнью. И за оставшимся крестражем Волдеморта мы отправимся вместе!

Глаза валькирии воинственно сверкали, напряженное тело было готово к действию, на щеках появился знакомый мне милый румянец, вызванный уже не смущением, а жаждой схватки. Я откровенно любовался решительной женщиной, только сейчас вспомнив, что Минерва является полноценным боевым магом. И мне так не хотелось ее расстраивать...

— Нет.

— Что?! — вскинула брови анимаг, воздух вокруг которой начал искрить.

Понимая, что до магического выброса недалеко, я пояснил:

— Последний крестраж находится в банке гоблинов, а эти коротышки пострашнее голодного василиска. Тебя я с собой не возьму, поскольку в случае провала меня некому будет вытащить, — наклонившись, я выдвинул верхний ящик, достал заготовленные конверты, один сунул за пазуху, а остальные протянул Минни: — Возьми. Это моя страховка. Я планировал вручить ее тебе чуть позже, но раз уж так получилось... В общем, после визита к Дурслям я намерен наведаться в 'Гринготтс'. Если не вернусь к полудню, отправь письма и поднимай тревогу.

— Альбус...

Я не дал женщине закончить:

— Не спорь! Если меня не станет, должен найтись тот, кто продолжит мое дело и позаботится о Гарри. И лучше тебя это не сделает никто... Минни, я рассчитываю на тебя!

Это сработало. МакГонагалл прижала письма к груди и тихо сказала:

— Я не подведу.

Заметив, что губы анимага начали подрагивать, а зеленые глаза — наполняться влагой, я поспешил предотвратить истерику, мягко заявив:

— Я в тебе и не сомневался! А теперь иди к мальчику. Разбуди его, если он еще не проснулся, помоги привести себя в порядок, накорми завтраком. Через полчаса мы должны аппарировать из этого кабинета. Вопросы есть? — профессор помотала головой. — Тогда действуй. Мне еще Малфоя нужно встретить с документами на опекунство.

Минни, все так же прижимавшая к груди мою страховку, поспешила к выходу. Проводив женщину взглядом, я вдруг понял, что вопрос насчет Помфри только что отпал сам собой. Чем-то эта симпатичная кошечка меня зацепила. Незаметно прокралась на мягких лапках в мою душу и вцепилась в сердце острыми коготками. Я же почти не играл, когда заявлял, что не готов рисковать Минервой. Разумеется, в первую очередь, я думал о достойном аргументе, способном объяснить мое нежелание посвящать профессора в тайну. Но когда слова прозвучали, четко осознал, что действительно не хочу подставлять ее под удар.

'Ты ей тоже очень нравишься!' — пришла мысль от фамильяра.

Я тяжело вздохнул:

— Знаю, Фоукс. Вся беда в том, что люди — очень сложные существа, придумавшие себе множество моральных ограничений. И прежде чем открыть мне свои чувства Минни придется набраться смелости и признать их существование. Как думаешь, она справится?

Феникс коротко курлыкнул. Улыбнувшись птаху, я произнес:

— Да, друг мой, я тоже очень на это надеюсь.

Глава 29

Поглядев на часы, я выяснил, что у меня есть минут пятнадцать до прихода Люциуса. Потратить время на разбор свежей корреспонденции или покопаться в огнестрельной добыче? Как любой нормальный мужик, я без колебаний выбрал последнее и отправился в спальню. Достал из шкафа ящики и увлеченно принялся в них рыться. 'Длинноствол' меня не привлекал, но вот пистолеты с револьверами буквально сами прыгали в руку. Устрашающий 'Desert Eagle', сиречь 'Пустынный орел', тяжелый 'Кольт Анаконда' с необычайно толстым дулом, дамский 'Браунинг', на фоне этих монстров казавшийся крохотным...

На какой-то миг я почувствовал себя ребенком, увлеченно играющим с блестящими игрушками. Это меня отрезвило, вернув к вопросу — куда пристроить награбленное? Оружейный барон из меня никакущий, поэтому о продаже речи не идет. Может, Малфою сплавить, чтобы его паучья ферма превратилась в кусочек Дикого Запада? Ладно, попробую. А если откажется, отволоку пушки в Выручай-Комнату, и пусть там себе ржавеют. Не выбрасывать же их в озеро? Русалки точно обидятся.

'Тут какой-то павлин спрашивает, можно ли ему войти!' — пришла мысль феникса.

Послав фамильяру волну веселья, поощряя птаха, стремительными темпами осваивающего человеческий юмор, я вернулся в кабинет и встретил блондина. Сегодня тот выглядел, по обыкновению, блестяще — пижонский наряд, дорогие украшения, в руках трость с серебряным набалдашником. Судя по эмоциям, Люциус успел оправиться от вчерашнего провала, чему я не удивился. Хороший политик обязан быть гибким. Упав в полную нечистот яму с плеском и брызгами, он должен не зацикливаться на своей неудаче, а поскорее оттуда выбраться, отряхнуться и элегантно поклониться присутствующим, сделав вид, что все так и было задумано.

Озвучив традиционные слова приветствия, Малфой вручил мне два бланка и кровавое перо (как будто у директора собственного могло не оказаться!), заявив, что после подписания документы будет нужно заверить в Министерстве и зарегистрировать в свитке учета. Предусмотрительность блондина я оценил, как и излишнюю хитрожопость. Ведь перышко как раз и предназначалось для заключения договоров с магглами (такое редко, но случалось). Обычному волшебнику (или сквибу) для подобного документа хватило бы оттиска личной силы (Министерство — это вам не гоблины, извращениями не занимается!). А поскольку я точно не говорил Малфою, что опекуны Поттера магами не являются, то мигом сообразил — Люциусу удалось добраться до информации, которую Дамблдор десять лет назад постарался скрыть. Иными словами, павлин мне тонко намекал, что способен на многое, и сбрасывать его со счетов пока рановато.

Поблагодарив мага за оперативность (от меня не убудет!), я спрятал за пазуху листы пергамента с пером, достал из рюкзака заветный медальон, отдал его блондину и поинтересовался:

— Ты к возможному нападению на свою ферму готов?

— А? — блондин с трудом оторвался от разглядывания реликвии, бережно спрятал ее в карман и ответил: — Да. Оборотни предупреждены, прочие сотрудники с общим планом действий ознакомлены.

— То есть, будете обороняться?

Малфой кивнул, не понимая, к чему я клоню.

— А ты не задумывался, что цель нападения может быть иной? Давай с тобой рассмотрим следующий сценарий. Имеется группа социально активных граждан, которые очень недовольны недавним объединением зараженных ликантропией людей в большую стаю, способную стать угрозой для всей страны. Эта группа, отчаявшись добиться понимания у официальных властей, решает действовать собственными силами и совершает разбойное нападение на мирное предприятие. Охрана фермы реагирует соответственно, но нападающих слишком много. Они прорывают защиту, разрушают постройки и атакуют мирных сотрудников, которые в итоге вынуждены защищать свою жизнь любыми средствами. Например, клыками и когтями, поскольку магией не владеют. Наконец, прибывают аврорские группы и останавливают бесчинство. Пострадавших увозят в госпиталь. А наутро газеты пестрят заголовками о десятках зараженных ликантропией граждан Магической Британии. Представил?

Вцепившийся в свою трость Люциус мрачно произнес:

— После такого ферму сравняют с землей... Но что же делать?

— Я предлагаю раздать сотрудникам маггловское оружие. Если помнишь, поправка к закону об имуществе от тысяча восемьсот тридцатого года допускает лишение жизни преступника, проникшего в частные владения. Поэтому если кучку идиотов, решивших, что они умнее Министерства магии, расстреляют при попытке совершить организованное разбойное нападение на честного предпринимателя, серьезных последствий не будет. Вы будете выступать в роли пострадавших, а у авроров даже не найдется причин для задержания. Если, конечно, оружие не будет зачаровано. Ты даже сможешь под шумок умыкнуть парочку уцелевших в бойне и выяснить, кто их послал, после чего первым поднять шумиху в прессе.

Малфой окинул меня уважительным взглядом и признался:

— Такой способ решения проблемы мне в голову никогда бы не пришел. Спасибо, господин директор! Может, вы еще подскажете, где можно оперативно достать маггловское оружие?

— Следуй за мной, — кивнул я блондину и отправился в спальню.

Потрясенно уставившись на открытые ящики и валявшиеся на кровати пистолеты, Люциус покачал головой:

— Вы не перестаете меня удивлять!

— Сейчас ты удивишься еще больше! — ухмыльнулся я. — Оружие краденное, поэтому в руки магглов оно попасть не должно. Более того, если о внезапном появлении у тебя этого арсенала пронюхают недоброжелатели из аврората, отслеживающие необычные происшествия в Лондоне, тебе придется сильно постараться, чтобы избежать лишних вопросов. Рекомендую заранее состряпать предельно достоверные документы, доказывающие, что данные стволы и боеприпасы заказаны тобою год назад в Штатах. Справишься? Если нет, все это добро останется у меня.

— За кого вы меня принимаете? Разумеется, справлюсь! — уверенно заявил маг.

— Тогда подожди немного, я отберу несколько игрушек для 'своих'. Не переживай, тебе еще много останется! Кстати, советую сразу устроить тир и дать возможность сотрудникам хорошенько пристрелять оружие, ведь без нужных навыков они скорее друг друга продырявят, нежели нападающих. Патронов я взял много, так что можно не экономить.

Получив от Малфоя короткое: 'Понял', я принялся снимать сливки с добычи. Отложил три пистолета с дополнительными обоймами к ним, четыре револьвера, дамский 'пугач' и чуть больше полусотни коробок с патронами для всех 'стволов'. Этим решил ограничиться, несмотря на то, что мои хомяк с жабой заливались горючими слезами, провожая жалобными взглядами мощные дробовики, винтовки с прекрасной оптикой и знаменитый 'Кольт' сорок пятого калибра с отдачей, сравнимой с ляганием норовистой лошадки. Мне это все точно не пригодится, а оборотни, обладающие большой силой и ловкостью, точно оценят щедрый подарок Деда Мороза.

Закрыв ящики, я передал их Люциусу, выслушал многословные благодарности и помог переправить груз в камин. Порекомендовал блондину поскорее заканчивать оформление законопроекта и распрощался с бравым генералом, спешившим поскорее вооружить свою маленькую армию. А лишь пламя в камине угасло, тихий звон колокольчика сообщил мне, что Минерва с мелким Поттером уже на подходе. Как раз вовремя!

Пока парочка поднималась наверх, я успел сделать много вещей. Вызвать Ниппи, вручить домовику извлеченные из рюкзака кассеты с приказом сжечь, сбегать в спальню за маггловскими деньгами и даже с помощью магии состряпать из своих давно просохших волос приличную прическу. В таком виде я и встретил гостей. Еще не успевшая переварить новости МакГонагалл выглядела крайне сосредоточенной. Моська Гарри тоже была серьезной и совсем не шла бойкому одиннадцатилетке. Поприветствовав пацана, я не поленился напомнить, что на улицу его в любом случае никто не выбросит, попросил ухватиться за меня покрепче, а потом обнял мальчика со сдавленно пискнувшей Минервой и аппарировал на вокзал.

Прибытие вышло плавным — видимо, профессор помогла мне своей магией, однако от неприятных ощущений это нас не спасло. Переждав краткий приступ тошноты и дезориентации, я огляделся, не заметил случайных свидетелей нашего появления и уверенно повел спутников к стоянке такси. 'Лондонский экспресс' уже прибыл на станцию, распахнув свои двери для жителей провинции, желающих отправиться в столицу. Немногие пассажиры, приехавшие ранним утром в Литтл Уингинг, наоборот, спешили к автобусной остановке.

— Альбус, а почему мы не переместились сразу к дому родственников Гарри? — поинтересовалась Минерва, по примеру мальчика, взявшаяся за мою руку.

— Потому что нам нужна достоверная 'легенда', — ответил я. — На случай, если Вернон не изменит своего решения, нам будет лучше стать родственниками Гарри по линии его отца, родившегося и выросшего в Америке, которые хотят забрать мальчика к себе. Ведь любопытных соседей Дурслей может насторожить внезапное исчезновение ребенка, а данная история отлично все объяснит. Однако для большей достоверности нужны детали, которые мы и обеспечим, всего лишь приехав в нужное место на такси. Ясно?

— Круто придумано! — восхитился прислушивающийся к разговору шкет. — Прямо как в шпионских сериалах!

Я улыбнулся и весело заявил:

— Это я даже не старался!

Но в следующий миг улыбка покинула мое лицо. Нет, зарезервированная мною машина оказалась на месте, но вот ее пассажирское сидение уже было занято каким-то мужчиной в синей бейсболке, который, судя по активной жестикуляции, уговаривал водителя отвести его, куда нужно. Причем сомнение, появившееся в глазах таксиста, непрозрачно намекало, что дело стремительно двигалось к согласию сторон. Подойдя к авто, я заглянул в окошко и спросил:

— Мы можем садиться?

Узнав меня, шофер ответил:

— Сразу, как только джентльмен освободит салон.

— Двойной счетчик! — нахально заявил хрен с кепкой.

Надо отдать должное водителю, он ничего не сказал, но эмоции маггла ясно говорили мне, что еще одно повышение цены — и мужик поднимет лапки кверху, заявит мне: 'Ничего личного, только бизнес!' и обдаст на прощание парами бензина.

— Двойной счетчик за маршрут до Тисовой-четыре и обратно, плата за простой на адресе и щедрые чаевые, — спокойно заявил я.

Оживившийся таксист повернулся к пассажиру:

— Сэр, я прошу вас покинуть транспортное средство.

Окинув меня неприязненным взглядом, недовольный мужчина выбрался из авто и на прощание так хлопнул дверью, что едва стекло не вылетело. Но качество английских автомобилей на голову превосходило выкидыши российского автопрома, и гнев несостоявшегося пассажира никакого вреда такси не причинил. Это я ощутил, галантно распахивая ту же дверцу для Минервы.

— Никогда не нужно торговаться с американцами! — сказал я в спину бейсболисту, дождался, пока в автомобиль запрыгнет Гарри, и залез сам.

Дорога заняла всего четверть часа. Когда водитель остановил авто у дома Дурслей, я попросил его посигналить, заметив играющих дальше по улице ребятишек. Таксист просьбу выполнил, получил пятьдесят фунтов и пообещал дождаться нашего возвращения. Выбравшись из машины, я увидел стоявшую на пороге Петунию. Судя по печальному лицу женщины, вердикт был неутешителен. Однако пьесу нужно было доиграть до конца.

Вместе с Гарри мы прошли в дом его родственников, поприветствовали хмурых мистера и миссис Дурсль, поздоровались с Дадли, который во все глаза разглядывал нас и своего кузена, словно рассчитывая обнаружить замаскированные хвосты и рога. Воспользовавшись приглашением Петунии, мы прошли в гостиную и снова устроились на креслах напротив хозяйской четы. Не став ходить вокруг да около, я сразу перешел к делу:

— Итак, что вы решили? Согласны, чтобы Гарри обучался в школе магии, приезжая к вам на каникулы, или продолжите настаивать на отказе от всякой ответственности за жизнь мальчика?

— Продолжу! — твердо заявил Вернон. — В моем доме нет места ненормальным!

Тетка национального героя, сдавленно всхлипнув и промокнув глаза платочком, тихо произнесла:

— Прости, Гарри.

Мальчик хоть и был морально готов к подобному ответу, но все равно понурился. Потрепав его за непослушные вихры, я прошептал: 'Крепись! Ты же мужчина!', достал из кармана листы с пером и протянул их Дурслю:

— Поставьте свое имя и подпись в верхней пустой графе. Ваша супруга тоже должна будет расписаться аналогичным образом.

Вернон решительно цапнул перо, разложил документы на журнальном столике и принялся выводить свой автограф. Однако, нацарапав первую букву, охнул и удивленно пожаловался:

— Больно!

— Терпите, мистер Дурсль! — приказал я. — Вы же понимали, что придется расписываться кровью. А царапины на руке быстро заживут. Главное — обработать антисептиком, чтобы инфекцию не занести.

Мужчина с недоверием поглядел на меня, затем на стоявшего рядом Гарри и решительно продолжил писать. Закончив, передал перо Петунье, которая провозилась не в пример дольше — видимо, привыкла к шариковым ручкам. Потирая запястье, на котором отпечатался размашистый автограф, Вернон мрачно уточнил:

— Это все? Теперь вы оставите нас в покое?

— Секундочку! — попросил я, достал из кармана пачку купюр и положил их на столик. — Здесь десять тысяч фунтов. Надеюсь, эти деньги окажутся достаточной компенсацией за взорванный телевизор и прочие неудобства, которые вам мог причинить мальчик. Потерю интереса со стороны социальных служб я вам гарантирую. Но будет лучше, если всем любопытствующим вы станете рассказывать, что Гарри улетел в Соединенные Штаты к своим внезапно объявившимся родственникам по линии Джеймса, у которых есть своя ферма в Аризоне. Надеюсь, такая история не покажется вам ненормальной?

Вместо ответа удивленный Дурсль потыкал пачку пухлым пальцем и уточнил:

— Это какой-то фокус? И как только вы исчезнете, они превратятся в конфетные фантики?

Поднявшись с кресла, я аккуратно сложил подписанные документы, спрятал их с пером в карман и ответил:

— Деньги настоящие. Мы же не фокусники и не дикари какие-нибудь. Пойдем, Гарри, нам пора!

— Постойте! — спохватилась Петуния. Выбежав из комнаты, она вернулась с большим чемоданом и протянула его мне: — Вот, я тут собрала мальчику в дорогу. Документы, одежду, зубную щетку, немного еды... Гарри, прости! Я пыталась уговорить Вернона, но...

— Не переживайте, тетя, я все понимаю, — совсем по-взрослому произнес пацан.

Секунду поколебавшись, я достал палочку, трансфигурировал из воздуха листок бумаги с текстом и протянул его женщине, пояснив:

— Тут адрес моего абонентского ящика в центральном почтовом отделении Лондона. Если хотите, вы всегда можете написать племяннику письмо. Только учтите, этот листок скоро исчезнет.

— Спасибо, — прошептала Петуния, глаза которой стремительно наполнялись слезами.

— Не за что. А теперь давайте выйдем на улицу и устроим для ваших соседей спектакль под названием 'Прощание с гостями из Америки'!

Шоу удалось на славу. Были и рукопожатия, и крепкие объятия, и слезы. Вернон отыгрывал свою роль на все сто. Либо понимая, что данное представление пойдет на пользу его репутации, либо впечатленный тем, как легко я расстался с солидной суммой. Среди эмоций толстяка я уловил сожаление, но не разобрался, чем оно вызвано — то ли запоздалой мыслью, что за подписание договора можно было потребовать от меня гораздо больше десяти штук, то ли пониманием упущенного шанса завести дома личного волшебника, способного в буквальном смысле делать деньги из воздуха.

Таксист, судя по энтузиазму окружившей автомобиль малышни, уже успевший поделиться новостью о щедрых американцах, помог мне загрузить чемодан в багажник. Усевшись на заднее сидение, мы старательно помахали Дурслям в окошко и поехали обратно на вокзал. Дорога прошла без эксцессов. Расплатившись с водителем, я прикинул количество оставшейся наличности и решил заскочить в имевшийся на станции продуктовый магазин. Там в отделе сладостей выбрал десяток шоколадных батончиков, один из которых тут же сунул Гарри — заесть разочарование, а также набрал множество самых разнообразных пакетиков с орешками всех видов, жареными семечками, кукурузными зернами и прочей дребеденью — для фамильяра. Давно ведь собирался побаловать Фоукса.

Купив на кассе крепкий пакет, я сложил лакомства в него. Затем отвел молчаливых МакГонагал с Гарри в укромный уголок, подальше от видеокамер и чужих взглядов, уменьшил громоздкий чемодан, сунул его в карман, приказал спутникам держаться за меня, обнял их и аппарировал в кабинет. Само перемещение прошло неплохо, но вот приземление вышло жестким (видимо, из-за защиты директорской башни). И если Минерву я подхватить успел, чтобы профессор не навернулась головой об шкаф, то мелкий Поттер лягушкой растянулся на полу.

Слава Мерлину, обошлось без серьезных травм. Обследовав кривившегося от боли, но не собиравшегося хныкать пацана подсмотренным у Поппи заклинанием, я с облегчением заявил:

— Переломов нет, но пара синяков на коленках скоро появится. Короче, жить будешь, герой!

— Только где? — хмуро поинтересовался малец. — И с кем?

— Несколько дней побудешь в Хогвартсе, а потом я постараюсь подобрать тебе хорошую семью.

— Профессор Дамблдор, а вы не могли бы... Не хотели бы...

Гарри понуро опустил голову, так и не закончив фразы. Изрядно удивившись, я уточнил:

— Ты хотел спросить, не мог бы я стать твоим опекуном?

— Угу, — кивнул Поттер, не отрывая взгляда от своих ботинок. — Извините, господин директор. Я понимаю, что не должен был этого говорить. У вас же наверняка свои дети есть и много других хлопот... Просто я подумал, что вы с профессором МакГонагалл — очень хорошие люди. И я буду счастлив, если вы захотите принять меня в свою семью.

Какая восхитительная наглость! Нет, я просто в восторге от этого шкета! Готов поспорить, данная идея пришла в голову Гарри еще по дороге на вокзал, но он ничем не выдал своих намерений, а дождался удобного момента и произвел прицельный выстрел, наповал сразивший Минерву. Растаявшая, словно ванильное мороженое, кошечка обняла мальчика и с мольбой посмотрела на меня. Однако я был крепким орешком и не поддался на уловку маленького манипулятора.

— Во-первых, своих детей у меня нет. Во-вторых, мы с профессором МакГонагалл не супружеская пара, а коллеги и давние друзья. В-третьих...

— Что, правда? — изумился мелкий. — А я был готов поклясться, что вы — муж и жена, просто носите разные фамилии! Как известные киноактеры.

Нахмурившись, я поучительным тоном произнес:

— Гарри, перебивать взрослых некрасиво! И потом, помнишь, что я говорил о клятвах? — дождавшись утвердительного кивка, я продолжил: — Замечательно. Тогда, с твоего позволения, я закончу свою мысль. С началом занятий ответственность за всех учеников Хогвартса, не имеющих живых родителей-волшебников, автоматически возлагается на директора школы. Так что формально семь лет с сентября по май я буду твоим опекуном. Ясно?

— Да, — грустно отозвался шкет.

— Тогда чем ты недоволен?

— Я не хочу 'формально'!

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Вздохнув, я попытался объяснить:

— Гарри, иметь меня в опекунах — очень рискованная затея. Я — лицо публичное, занимаю много ответственных постов, вращаюсь в высших политических кругах страны, имею великое число недругов и завистников. И если я решусь вписать свое имя в документе на опекунство, подавляющее большинство волшебников Англии сразу подумают, что я намерен использовать твою славу национального героя в личных интересах, а также стремлюсь заполучить деньги и артефакты, оставленные тебе родителями. Поверь, Гарри, ты мне тоже очень нравишься, и я бы хотел иметь сына, похожего на тебя. Но я не желаю, чтобы ты страдал из-за моей работы и репутации. Ведь, став моим воспитанником, ты автоматически превратишься в политическую фигуру. Маленькую, но уже очень влиятельную. Твоего расположения будут добиваться разные чиновники, чтобы твоими руками воздействовать на меня, твоей дружбы будут искать многие сверстники, желающие погреться в лучах твоей славы, а когда подрастешь, твоего внимания будут жаждать многие меркантильные девушки, любыми средствами стремящиеся заполучить выгодного жениха... Ладно, признаю, с последним я немного погорячился. Но вариант, что моего 'любимого воспитанника' могут похитить оппоненты, чтобы заставить меня подписать какой-то закон, вполне реален. Политика — грязное дело, и пока возможно, я намерен уберечь тебя от этой грязи. Не расстраивайся, Гарри, я подберу тебе хорошую семью! Не хуже нас с Минервой.

— Обещаете? — прищурился пацан.

— Даю слово! — серьезно ответил я. — А сейчас держи свои вещи. Думаю, их нужно пересмотреть и разобрать. Профессор МакГонагалл тебе в этом поможет. А потом вы с ней отправитесь к Хагриду. Тебе же понравился наш лесник?

— Да! Он прикольный.

— Прекрасно. Тогда до обеда, пока я разбираюсь с текущими делами, ты побудешь у него. Думаю, скучать тебе не придется. А чуть позже мы с мадам Помфри вплотную займемся твоим здоровьем. Согласен?

Повеселевший Поттер закивал, взял уменьшенный чемодан и вместе с анимагом покинул мой кабинет. Спрятав документы с перышком, я предложил фамильяру отведать маггловское лакомство. На часах было начало десятого — с Дурслями мы быстро управились. Учитывая, что в прошлый раз ритуал очистки занял около часа, отправляться в банк рановато. Тут ведь нельзя полагаться лишь на удачу. Следует все очень точно рассчитать и придерживаться заранее намеченного плана. В противном случае алчные коротышки действительно пустят меня на удобрение для своих грибов, реализовав худшие опасения Минервы.

Терять времени зря я не стал. Взял чистый лист, нашел в шкафу Прыткопишущее перо и нацарапал письмецо одному старому знакомому Дамблдора, ранее работавшему в отделе обливиаторов. Нет, не Локхарту. Помимо этого писаки там имелись и другие хорошие специалисты. В своем сообщении я просил получателя, носившего красивое имя еврейского демона, забраться в архив отделения социального департамента, расположенного в Литтл Уингинге и уничтожить все данные о Гарри Поттере и его опекунах. Обещания нужно выполнять, а только так я могу обеспечить отсутствие интереса данной службы к Дурслям.

Закончив письмо, я снабдил его простеньким заклинанием самоликвидации, которое должно сработать по истечении суток. Или при попытке извлечь из послания образец магической силы отправителя. Нечего компроматом на себя разбрасываться! Приказав артефакту вывести адрес получателя на плотном конверте без меток, я сунул туда листок, пару десятков камешков из хранившегося в тайнике мешочка (специалист, подобно Джоку, предпочитал именно такую оплату своих услуг) и поручил Ниппи отправить.

Все, теперь можно спать спокойно! Социальные работники навсегда забудут о сироте со шрамом на лбу. Не останется никаких документов и записей, доказывающих существование мальчика. Асмодей Горредсон свое дело знает! Именно он в восемьдесят первом помог Дурслям в течение нескольких дней оформить права на мальчика и 'восстановить' его свидетельство о рождении. Хотя у других в подобных случаях бумажная волокита растягивалась на несколько месяцев.

Довольно потянувшись, я встал с кресла, немного размялся и стал готовиться к операции. Достал письмо из-за пазухи и дописал на конверте несколько слов. Высыпал в ящик шкафа покупки, образец которых пришелся Фоуксу по вкусу, а взамен вложил в пакет полную бутыль рунного зелья, схему пентаграммы и самую обычную кисточку. Достал из рюкзака магические накопители и принялся сливать свою силу. Сегодня мне хватило одного камешка — все-таки аппарация на большое расстояние, да еще с двумя 'наездниками' под мышкой расходует немало энергии. Осушив накопитель с природной силой, я принялся заполнять свой резерв магией из философского булыжника.

За этим занятием меня и застала МакГонагалл, а в ответ на мой недоуменный взгляд пояснила:

— Я попросила Спраут позаботиться о Гарри. Она не отказала — лишняя пара рук Помоне никогда не мешала, а мальчику нравится копаться в земле... Альбус, может, позволишь мне пойти с тобой?

Стойко выдержав умоляющий взгляд кошечки, я покачал головой:

— Нет, Минни, ты нужна мне в Хогварте, — почувствовав, что сила в меня больше не лезет, я протянул профессору темно-красный камень: — Возьми! Это подарок моего наставника. Если я облажаюсь, тебе он точно понадобиться. Как и помощь Помфри. Но помни, крайний срок — полдень.

Мысленно предупредив Фоукса, что могу задержаться у гоблинов, я не удержался. Притянул МакГонагалл к себе и поцеловал в губы. Как говорится, помирать — так с музыкой! Но едва почувствовав, что женщина начала мне отвечать, я резко отстранился, подхватил пакет с бутылкой и аппарировал прямо ко входу в 'Гринготтс'.

Мое внезапное появление на лестнице заставило гоблина-привратника схватиться за оружие. Впрочем, крысомордый быстро опознал меня, отпустил рукоять секиры, уважительно поклонился и распахнул дверь. Кивком поблагодарив охранника, я вошел в волшебный банк, дождался, пока сканирующие заклинания завершат свою работу, и направился в холл. Там подошел к первому попавшемуся скучающему клерку и холодно заявил:

— Мне нужно срочно встретиться с вашим директором.

— Но господин Твердоглав не занимается работой с клиентами! — хриплым голосом возразил работник банка.

Я был к этому готов:

— Передай господину Твердоглаву, что выслушать меня в его интересах, поскольку речь пойдет о репутации 'Гринготтса' и благополучии всей расы гоблинов.

Коротышка с сомнением посмотрел на меня, но потом решил, что подобные вопросы находятся вне его компетенции, спрыгнул со своего насеста и шустро скрылся за одной из дверей. Не обращая внимания на удивленные взгляды и шепотки коллег клерка, я терпеливо ждал у пустой стойки, считая про себя. Наконец, сто девяносто три секунды спустя гоблин вернулся. Взволнованный, запыхавшийся, он подскочил ко мне и попросил следовать за ним.

Вдвоем с коротышкой мы нырнули в лабиринт узких банковских коридоров. Запоминать маршрут, по которому вел меня клерк, я даже не пытался. Все равно бесполезно. У подземных жителей своя хитрая магия, и без проводника тут можно бродить до посинения, даже не осознавая, что на самом деле ты ходишь кругами. К моему удивлению, в этот раз путешествие не затянулось. Видимо, директору не терпелось выяснить, что же побудило меня разбрасываться громкими словами. Гоблин привел меня к большой двери, обитой листовой бронзой, у которой дежурили два стража в доспехах максимально брутального вида. Хмуро зыркнув на меня и уделив особое внимание яркому пакету с бутылкой, воины хором сказали на гоббледуке:

— Вы можете войти.

Провожатый почтительно распахнул передо мной дверь и шагнул в сторону. Я вошел в просторное помещение с довольно низким потолком, где из мебели были только стол, кресло и двое стоявших в углах комнаты стражей, которые как две капли воды походили на вояк, охранявших вход. Не только зверские отталкивающие морды, но даже набор боевых амулетов, чары которых я улавливал благодаря очкам, были абсолютно идентичны. В кресле восседал старый гоблин, знакомый мне по воспоминаниям Дамблдора (Альбус был одним из волшебников, которые в годы гражданской войны пытались уговорить директора банка перекрыть Пожирателям Смерти доступ к средствам, а главы кланов у гоблинов менялись крайне редко).

— Альбус Дамблдор! Приветствую! — радостно воскликнул самый главный крысюк этой помойки хриплым каркающим голосом. — Не ожидал вас сегодня увидеть. Выглядите неплохо. Выходит, слухи о вашей болезни оказались ложными?

— Директор Твердоглав, мое почтение! Неужели, несмотря на огромный жизненный опыт, вы продолжаете верить слухам? — произнес я, отметив, что гоблин не собирается кланяться, вставать или предлагать мне присесть, тем самым подчеркивая мой статус просителя, ворующего драгоценное время у банкира.

— Вам ли не знать, что слухи бывают разными, — оскалившись, заявил старикашка. — Но время — золото! Я хотел бы узнать, что заставило вас требовать встречи со мной? Надеюсь, не очередное глупое постановление Министерства магии?

— Нет, дело намного серьезнее. Надеюсь, вы еще не забыли то страшное время, когда группировка Пожирателей Смерти под предводительством Темного Лорда набрала достаточно сил, чтобы устроить террор в Магической Англии? Тогда много ваших клиентов лишились жизни, многие эмигрировали в другие страны, забрав накопленные богатства, множество торговых предприятий прекратили свое существование, а товарооборот упал до минимума. Сократились прибыли, уменьшилось количество финансовых операций...

— К чему вы ведете? — не выдержал директор.

— Волдеморт жив, — твердо заявил я. — Десять лет назад он лишился тела, но сейчас имеет все шансы обрести новое, а затем возобновить войну. Надеюсь, вам известно такое понятие как 'крестраж'? — старик коротко кивнул. — Мне стало известно, что крестраж Темного Лорда, не позволяющий ему окончательно умереть, находится в банке 'Гринготтс', в сейфе Лестрейнджей. Это Чаша Хаффлпаф, творение Основательницы Хогвартса. Бесценная реликвия, которую посмел осквернить Волдеморт.

— И что вы предлагаете? Отдать вам Чашу? Этого не будет!

Я спокойно выдержал колючий взгляд Твердоглава и пояснил:

— Прекрасно понимая, что вы не можете нарушать обязательства перед своими клиентами, даже осужденными на пожизненный срок в Азкабане, я предлагаю вам свою помощь. Поскольку возрождение Волдеморта мне крайне не выгодно, я готов лично уничтожить его крестраж, не повреждая носитель. Для этого мне потребуется ровная площадка диаметром три ярда и время на ритуал очищения. Насколько мне известно, сейф Лестрейнджей достаточно велик, поэтому выносить Чашу за его пределы не потребуется. Разумеется, все за всеми моими действиями будут наблюдать сотрудники банка, чтобы сохранить имущество ценного клиента. Что скажете?

Задумчиво почесав подбородок, директор уточнил:

— Откуда вам стало известно о крестраже?

Я удивленно поднял бровь. Это он что, всерьез?

— Хорошо. Не хотите говорить — ваше право, — прокаркал гоблин. — Но даже если ваши слова являются правдой, я все равно не могу предоставить вам допуск к сейфу. А тем более, дать разрешение на проведение в нем магических манипуляций!

— Правдивость моих слов легко могут подтвердить ваши специалисты. Их умений наверняка хватит, чтобы опознать крестраж. Но что дальше? Вы скованы клятвами и точно не станете его уничтожать. Я же имею необходимую свободу действий и желание, чтобы данная история не достигла посторонних ушей. Ведь десять лет назад я лично объявил об уничтожении Волдеморта, поэтому сейчас на кону моя репутация. И репутация 'Гринготтса', поскольку слух о крестраже Темного Лорда, хранимом в банке и способном подчинить себе любого случайного посетителя, способен лишить вас большей части клиентов.

— Слухам же нельзя верить! — возразил Твердоглав.

— Так они же бывают разными? — с усмешкой вернул я его слова.

На этот раз почесывание подбородка затянулось. Я уже начал беспокоиться, что старик протрет себе дырку в нижней челюсти, но внезапно гоблин заявил:

— Я дам ответ, когда посоветуюсь со своими подчиненными!

Я кивнул:

— Хорошо. У вас есть десять минут.

Глава банка вонзил в меня наполненный злостью взгляд и прошипел:

— Мистер Дамблдор, а не много ли вы на себя берете?

— Скорее, мало! — ледяным тоном произнес я. — Придя к вам, как друг, с намерением помочь сохранить лицо и репутацию, я в ответ получаю одно недоверие. А ведь я с тем же успехом мог отыскать неупокоенный дух Волдеморта, продемонстрировать его общественности и только тогда сообщить о крестраже. Ведь всем известно, что Темный Лорд обещал дать равные права волшебным расам, поэтому никого не удивит тот факт, что залог его бессмертия хранится у гоблинов. И Министерство магии, еще помнящее ужасы прошлой войны, сделало бы всю дальнейшую работу за меня.

— Это вряд ли! 'Гринготтс' так просто не взять!

— Хотите это проверить? — не дождавшись ответа от главы банка, я подытожил: — Прямо сейчас у меня есть время, возможность и желание вам помочь. Если вы не согласны, описанный мною сценарий воплотится в реальности, и тогда выгоды не получит никто.

Старик снова коснулся подбородка, но потом резко поднялся со своего кресла и проскрипел:

— Десять минут!

— Время пошло, — отозвался я, глядя, как директор исчезает в неприметной дверце, скрытой за искусной иллюзией каменной стены.

Стражи, за время беседы не проронившие ни звука, продолжали старательно изображать статуи. Поставив бутыль на стол, я размял затекшие пальцы и принялся отсчитывать секунды. Ведь пользоваться волшебной палочкой, наколдовывая 'темпус', означало нарваться на крупные неприятности, которые могли вылиться в форму удара боевой секиры по чьей-то седовласой голове. Так сказать, спасибо за ценную информацию, но дальше мы как-нибудь сами! А тупым волшебникам скормим баечку о том, что директор Хогвартса попытался совершить покушение на главу 'Гринготтса'. И те скушают, не подавятся! Некоторые даже поблагодарят за устранение Великого Светлого Мага, давно ставшего занозой в их аристократических задах. М-да...

Либо я медленно считал, либо советники не смогли сообщить своему директору ничего полезного, но вернулся старый гоблин на минуту раньше срока.

— Мистер Дамблдор, я согласен с вашим предложением! — заявил Твердоглав, не сводя с меня напряженного взгляда. — Сотрудники банка проводят вас к сейфу, впустят внутрь и проследят за тем, чтобы вы не смогли ничего украсть. Однако предупреждаю сразу, если после ритуала окажется, что артефакт Хаффлпафф поврежден, вы автоматически получите статус вора и будете казнены, согласно законам 'Гринготтса'!

Хм, все оказалось легче, чем я предполагал. Или здесь кроется какой-то подвох? С этими тварями нельзя ни в чем быть уверенным! Взяв бутыль, я спокойно произнес:

— Принимается, но при одном условии — упомянутые сотрудники банка не будут вмешиваться в процесс подготовки и проведения ритуала очистки, а также не станут совершать действия, способные причинить вред творению Основательницы.

— Договорились! — довольно кивнул директор, наградив меня широким оскалом.

От этой жуткой гримасы по моей спине пробежал целый табун мурашек. Зуб даю, Твердоглав что-то задумал. Слишком быстрое согласие, не скрепленное письменным договором или клятвами, настораживало не меньше предложения беспроцентного кредита в магазине бытовой техники. Разумеется, виду я не подал. Проследовал за вызванной директором четверкой хмурых гоблинов через лабиринт коридоров к вагонеткам, затем немного покатался по старым рельсам над пропастью и понаблюдал за тем, как один из сотрудников открывает дверь нужного сейфа.

В ячейке Лестрейнджей было просторно, светло и даже как-то уютно. Оно и понятно — древний род, полный комплекс услуг... Короче, нам так не жить! Чашу Хаффлпафф искать не пришлось — она стояла на постаменте у дальней стены. Один из гоблинов рассмотрел древний артефакт в какое-то стеклышко, после чего дал отмашку остальным. И работа закипела. В рекордный срок устилавшие пол груды драгоценного хлама и горки монет были расчищены, освобождая необходимое для пентаграммы пространство.

Под внимательными взглядами коротышек я подошел к крестражу, специфическую магию которого уловил еще на пороге, аккуратно взял обеими руками и поставил в центр будущего рисунка. Затем достал бутылку с кисточкой, которые крысомордые специалисты тщательно проверили, и принялся рисовать. Дело спорилось. Пол банковского сейфа был достаточно ровным, так что линии не смазывались, руны ложились одна за другой. Я даже в шпаргалку заглядывал всего пару раз — сказывалась практика. Закончив, внимательно оглядел свое творение (было бы глупо сдохнуть из-за пары лишних завитушек), предупредил стоявших у входа гоблинов, что собираюсь начинать, и стал наполнять рисунок силой.

Тут-то и выяснилось, что простым ритуал не будет, несмотря на отсутствие всякого ментального давления со стороны крестража (похоже, Том создавал его специально, чтобы поместить в банк, и потому не включал в структуру элементы, способные насторожить гоблинов). Выплескиваемая мною энергия впитывалась рунами лишь частично. Больше половины высвобожденной силы мгновенно поглощалось защитными заклинаниями банковской ячейки, деактивировать которые гоблины не собирались. Подозревая, что Твердоглав рассчитывал именно на это, я мысленно пожелал гаду отравиться 'паленой' грибной настойкой, сцепил зубы и продолжил работу, даже не вспоминая о любимой балладе. Тут не до осторожности!

Резерв стремительно пустел, руны на полу наливались энергией, а мое лицо покрывалось крупными каплями пота. Когда засиял весь рисунок, я активировал пентаграмму и без промедления принялся ковыряться в чарах артефакта, жалея, что не догадался прихватить с собой диадему Райвенклоо. Пусть она и поджарила бы мои извилины, зато я бы смог за секунды разобраться в структуре Чаши. Впрочем, опыт работы с другими 'якорями' Реддла оказался серьезным подспорьем. Мне удалось вычленить основу его чар, затем предельно аккуратно оградить ее от необычайно хрупких линий творения Хаффлпафф и разрушить, высвобождая кусочек энергетической сущности Тома.

Развеивать его не пришлось. Едва защитные чары пали, черный комок сам растворился в пространстве, поглощенный охранными структурами ячейки Лестрейнджей, напоследок наградив меня знакомым ощущением ломоты в зубах. Однако процесс был еще не завершен. Ощущая, что магия вытекает из меня стремительными темпами, и до полного истощения рукой подать, я тщательно удалил из Чаши остатки Реддловских заклинаний. Проверил целостность ее структуры и деактивировал пентаграмму, в которой почти не осталось энергии.

С негромким хлопком рисунок погас. Не желая дарить коротышкам удачную схему ритуала, я стер с пола остатки рунного зелья, вложив в это заклинание последние крохи энергии. И тут за моей спиной послышался громкий лязг закрывающейся двери. В следующий миг в сейфе погас свет, линии охранных заклинаний налились силой, в стенах активировались скрытые доселе чары. Ячейка Лестрейнджей одним махом превратилась в клетку, выбраться из которой было не под силу даже Великому Магу.

Гоблины сделали свой ход.

Глава 30

Первое, что я предпринял, очутившись в ловушке — потянулся к разуму фамильяра. И словно уткнулся в гранитную стену. Чары сейфа надежно блокировали нашу связь, так что ни позвать Фоукса, ни предупредить пернатого не получится. Внутренний голос ехидно напомнил, что даже если бы я сообщил о своем незавидном положении, пробиться сквозь защиту банка (и уж тем более, вытащить меня из подземелья) фениксу бы не удалось при всем желании. Помянув крысомордых коротышек крепким словцом, я повернулся лицом к двери и уселся на пол. Теперь остается только ждать. Ждать и верить, что Минерва не подкачает.

Планируя свой поход за Чашей, я заранее рассчитывал на подобный итог. Не понаслышке зная о 'честности' и 'порядочности' гоблинов, озаботился надежной страховкой и правильно замотивировал МакГонагалл. Ведь только у нее хватит сил и желания вытащить меня из этого каменного мешка. Твердоглав правильно сказал, Министерство магии может хоть до посинения строчить свои постановления, гоблины даже не почешутся. Минни же вполне по силам оседлать поднявшуюся волну общественного недовольства и возглавить Кресто... Волшебный Поход, целью которого будет добиться моего освобождения. Или справедливого возмездия за коварное убийство Великого Светлого Мага.

Я непроизвольно поежился. Надеюсь, до этого все же не дойдет. Ведь если бы коротышки хотели меня прикончить, они бы давно это сделали. Увлеченный ритуалом, я ни на что не обращал внимания — прекрасная возможность для смертельного удара! Однако вместо этого они предпочли просто закрыть меня в ячейке Лестрейнджей. Видимо, Твердоглав действительно решил разыграть вариант с наглым вором. Старик надеется выждать месяцок-другой, чтобы потом преспокойно выдать волшебникам 'случайно обнаруженное тело грабителя, скончавшегося от естественных причин'.

Хитро! Так директор укрепит собственные позиции, подтвердит репутацию банка, считающегося самым надежным в магическом мире, и вдобавок заручится поддержкой моих противников. А если он еще догадается воспользоваться ситуацией и протолкнет пару законов, способных расширить спектр услуг, оказываемых 'Гринготтсом'... Хотя, почему 'если'? На это старик и рассчитывает, иначе не стал бы так рисковать, подставляя выгодного клиента!

Почувствовав, что копчик начал неметь, я сменил позу. Вставать и наколдовывать удобную мебель не стал. Во-первых, сил в резерве осталось совсем чуть-чуть, и лучше их потратить на 'агуаменти'. Хрен знает, сколько мне здесь придется сидеть, а на одной воде человек может протянуть очень долго. Во-вторых, я боялся случайно задеть какой-нибудь предмет. Согласно канону, если дверь сейфа закрылась, любая вещь, к которой прикоснулся запертый в нем грабитель, мгновенно раскаляется добела и начинает копироваться с чудовищной скоростью. А повторить судьбу жадного раджи из мультика про волшебную антилопу мне не хотелось.

Таращиться в темноту и разглядывать линии охранных заклинаний быстро наскучило. Все равно единственное, что мне удалось понять — чары ячейки Лестрейнджей были не автономными, а представляли собой крохотную часть общего комплекса защиты банка. Именно поэтому им так легко и непринужденно удалось поглотить огромную порцию моей силы. Улегшись на каменный пол, оказавшийся довольно теплым, я закрыл глаза, вызвал в сознании образ размеренно стучащего метронома и снова принялся отсчитывать секунды... Тик-так, двести пятнадцать... Тик-так, триста две... Тик-так, шестьсот восемьдесят одна... Тик... Щелк!

Нет, это явно не дверь открылась. Но странный звук донесся откуда-то с той стороны. Приглядевшись, я увидел неяркое свечение, собравшееся в тонкую линию и создающее впечатление, будто свет маггловского фонарика пробивался сквозь узкую дверную щель. Прикинув, что это может быть, я решил потратить немного драгоценной энергии. Зажег 'люмос' и обнаружил стоявший у входа небольшой сундучок, которого там точно не было, когда мы входили в сейф.

Ай да коротышки! Ай да прохиндеи! Примерно догадываясь, что за артефакт мне подсунули гоблины, я осторожно приблизился к находке, ногой откинул крышку и зажмурился от яркого света, бившего прямо в глаза. Проморгавшись, я понял, что сундучок является причудливым гибридом Реддловской шкатулки и исчезательного шкафа, фигурировавшего, если память мне не изменяет, в шестой книге саги. Внешний слой рун надежно скрывал кусочек отгороженного пространства от любых сканирующих чар, а внутренний был привязан к аналогичному сундучку, расположенному где-то совсем рядом (возможно, прямо за дверью), и по команде переносил содержимое из одной тары в другую.

Для ограбления такой артефакт не годился. Живых существ он не перемещал, имел слишком малый радиус действия и небольшой запас энергии. Но доставить мне магический фонарь, большой листок пергамента и кровавое перышко смог, проигнорировав защиту ячейки. Не собираясь прикасаться к подаркам руками, я 'левиосой' подхватил пергамент и вчитался в выведенные на нем строки. Это был договор, заключенным между неким Альбусом Персивалем... и так далее Дамблдором и банком 'Гринготтс' в лице директора Твердоглава из клана Могучей Кирки. В нем упомянутый маг принимал на себя обязательства до конца жизни оказывать упомянутому финансовому учреждению любую поддержку, представлять интересы гоблинов в Визенгамоте, выполнять поручения директора банка...

Дальше я читать не стал. Честно говоря, старик меня удивил. Такого примитивного хода я от него не ожидал. На что, собственно, рассчитывает Твердоглав? Что, посидев немного в темном каменном мешке, я добровольно передам себя в рабство коротышкам? Или... Я принюхался и криво ухмыльнулся. Какой знакомый запах! И сознание уже потихоньку начинает туманиться. Запрещенными зельями балуетесь, крысомордые? Да за такое вас даже в Азкабан не отправят — прилюдно порежут на лоскуты, дабы неповадно было! Проснувшаяся во мне злость придала сил. Позабыв об экономии, я воспользовался 'инсендио', однако сжечь пропитанную ядом бумажку не удалось — на договоре стояла защита, которую обеспечивали личные печати директора банка. Даже это предусмотрели!

Плюнув с досады, я бросил договор обратно в сундук и вдруг заметил на дне еще один листок меньшего размера. Это была записка с инструкциями, в которой мне приказывали подписать документ, положить его в перемещательный артефакт и плотно закрыть крышку. Достав из-за пазухи конверт, я кинул его в сундучок и выполнил последний пункт. Раздался знакомый щелчок, и свечение исчезло. Применив 'люмос', я вернулся на свое место и сосредоточился на контроле уплывающего сознания. Зелье было сильным — наверняка варилось недавно. Уверен, коснись я листков, наверняка подписал бы договор, даже если бы в нем обнаружился параграф, обязующий меня принести в жертву всех учащихся Хогвартса во славу гоблинов. Браво, Твердоглав! Достойная схема. Но у меня найдется, чем на нее ответить!

Я злобно захихикал, представляя, как вытянется морда старикашки, когда тот вскроет письмо. Ведь там было все. Тесное сотрудничество гоблинов с Гриндевальдом, махинации со средствами его соратников, утаивание части собранных нацистами военных трофеев, недавний отказ заблокировать доступ к сейфам Пожирателей, подкуп высокопоставленных чиновников и многое, многое другое. С подробностями, именами, датами... явками и паролями, хе-хе! Но главное — там содержалась история с крестражем Темного Лорда, поданная в таком свете, что каждый, кто прочитает мой эпистолярный шедевр, точно подумает: гоблины собираются в скором времени возродить Волдеморта.

Разумеется, в письме присутствовал абзац, поясняющий, что оно написано на случай, если после моего щедрого предложения гоблины откажутся выдавать 'якорь' Реддла и уничтожат Великого Светлого Мага, который надеется, что его гибель не окажется напрасной и раскроет глаза на истинную сущность этого подлого народа, уже принесшего столько бед и горя добропорядочным волшебникам Англии и планирующим принести еще больше... Бла-бла-бла, и все такое. Конечно, открытым текстом: 'Мочи крысомордых!' я не заявлял, но данный посыл прослеживался весьма четко.

Венчало всю эту оголтелую пропаганду утверждение, что оригинал данного письма будет отправлен в Визенгамот и получит статус официального заявления Верховного Чародея, а другие копии попадут в Министерство, редакцию 'Ежедневного пророка', секретариат Международной Конфедерации Магов и так далее. Вишенкой на торте была скромная надпись на конверте, гласившая, что отправка произойдет в полдень.

Все! Шах и мат! И лишь одно мне интересно — почему гоблины пропитали зельем договор, но не догадались поместить в сундук какой-нибудь распылитель, который после открывания крышки обрызгал бы меня с ног до головы. Не хватило времени на подготовку? Боялись, что я окажусь слишком предусмотрительным и близко не подойду, а после тупо отброшу коньки вследствие передозировки? Не смогли обойти прописанные в контракте с Лейстрейнджами ограничения?

Нет, гадать бесполезно! Лучше заняться прерванным занятием. Тик-так... Надеюсь, у Твердоглава окажется достаточно мозгов, чтобы признать свое поражение... Тик-так... Надеюсь, Минерва удержит себя в руках и не поднимет тревогу раньше времени... Тик-так... Надеюсь, Фоукс будет достаточно разумен, чтобы понять — несмотря на блокировку связи, я еще жив... Тик... Дзинь!

Звонко клацнул замок, и дверца сейфа распахнулась. Щурясь от залившего ячейку ослепительного света, я увидел стоявшего на породе гоблина, который скорбным тоном произнес:

— Мистер Дамблдор, банк 'Гринготтс' просит прощения за возникшие неполадки в системе охранных чар. Сильный выброс магической энергии привел к автоматической блокировке двери и повреждению управляющих элементов, которые удалось восстановить только сейчас. Надеюсь, вынужденное пребывание в сейфе не доставило вам серьезных неудобств?

Ага! Значит, решили сделать вид, что ничего не произошло? Хрен вам, твари!

— Доставило! — нахально заявил я, поднимаясь с пола и собирая свои вещи. — И я хочу обсудить с директором Твердоглавом размер компенсации за причиненный мне моральный ущерб.

— Тогда прошу за мной! Господин директор вас ожидает.

Само собой, никто из специалистов проверять работу Чаши Хаффлпафф не стал. Слова директора были пустой угрозой — гоблины не имели права пользоваться артефактами своих клиентов. Вместе со старательно изображавшим сожаление коротышкой и его молчаливыми сородичами мы уселись на вагонетку, которая развила сумасшедшую скорость. Нет, серьезно! Порой мне казалось, что мы не едем, а натуральным образом летим. Особенно на поворотах. А уж пальцами в сиденье я вцепился так сильно, что едва не раскрошил дубовую деревяшку, потемневшую от времени.

В конечной точке путешествия нас встречал сам глава банка. Подобострастно улыбнувшись мне, старик проскрипел:

— Поздравляю с успешно проведенным ритуалом!

— Благодарю, — небрежно кивнул я. — Для меня это — сущие пустяки. Однако в свете последних... неполадок в охранных чарах, я намерен поговорить с вами о справедливом вознаграждении за проделанную работу и достойной компенсации упущенной выгоды за тот период, что я был вынужден провести в сейфе по вине недостаточной надежности его защитных систем.

— Разумеется, мистер Дамблдор! — поспешно заявил Твердоглав. — Я согласен с вами, любой труд должен быть оплачен, но прошу перенести данный разговор на более удобное время. До полудня осталось четыре минуты, а мне бы не хотелось... нарушать ваши планы еще сильнее.

Смерив гоблина недовольным взглядом, я выждал театральную паузу и объявил:

— Хорошо, отложим беседу до следующей встречи. Но ваши слова я обязательно запомню!

Директор коротко поклонился, махнул рукой одному из сотрудников, и тот повел меня к выходу. Причем не главному, а служебному, располагавшемуся в одном из зданий Лютного переулка. Столь резкой перемене в отношениях я нисколько не удивился. Гоблины издревле понимают только язык силы. Именно поэтому их восстания были столь частыми и кровопролитными. Именно поэтому в каноне 'Гринготтс' с легкостью захватили Пожиратели Смерти. Именно поэтому сейчас Твердоглав готов признать мое превосходство. Да, он будет скрипеть зубами и лелеять надежду когда-нибудь отыграться, но пока станет изображать моего самого верного друга. И это непременно нужно использовать! Мне же в скором времени придется превращать гоблинов в полноправных граждан Магической Англии, а публичная поддержка главы самого многочисленного и уважаемого клана придется весьма кстати.

Оказавшись на пустой кривой улиочке, на которой даже в солнечный полдень царили сумерки, я позвал феникса. Фоукс откликнулся моментально, завалив меня вопросами. Птаха интересовало, все ли со мной в порядке, почему он не мог до меня достучаться и когда я намерен вернуться. А то меня, видите ли, с нетерпением ждут самочки.

'Я бы рад, но энергии на аппарацию не осталось!' — пожаловался я фамильяру.

Несколько секунд спустя рядом со мной возник огненный вихрь, осветивший мрачный переулок. Вылетевший из него Фоукс подхватил меня за шкирку, словно беспомощного котенка, легко приподнял и аппарировал обратно в кабинет. Когда язычки пламени угасли, я увидел Помфри и МакГонагалл, сидевших на диванчике с неестественно бледными лицами. Утвердившись на ногах, я мысленно поблагодарил феникса, выручившего меня в очередной раз, водрузил на стол пакет с бутылкой, улыбнулся представительницам прекрасного пола и торжественно объявил:

— Готово! Еще один 'якорь' Лорда уничтожен. Но больше я к гоблинам без поддержки отряда боевых магов не сунусь... Поппи, надеюсь, у тебя найдется, чем снять симптомы легкого отравления 'жидким империусом'? Или меня сейчас так мутит из-за магического истощения? Не могу разобраться, голова плохо соображает.

Целительница кликнула Латти и велела домовушке принести какой-то 'тревожный чемоданчик', а Минерва подскочила ко мне, вцепилась, словно в спасательный круг, и облегченно разревелась, спрятав голову на моей груди. Я даже почувствовал укол некстати проснувшейся совести, в свою очередь крепко обнимая анимага. Герой, называется! Подстраховался, создал нужное впечатление, обеспечил мотивацию — какой молодец! Сам скучал в сейфе, а бедная кошечка места себе не находила, разрываясь на части от переживаний. На часах — без одной минуты полдень. Она ведь раз десять успела меня похоронить! И тут внезапно появляюсь я. Живой и невредимый с хохмочками и неуместным весельем... Тьфу, мерзость!

Нежно поглаживая Минни по волосам, я шептал ей на ушко полагающиеся случаю слова утешения, ощущая себя последней сволочью. Расчетливо манипулировать женщиной, в которую влюблен — такое даже оригинальный Дамблдор себе не позволял! С поправкой на ориентацию, разумеется. А хуже всего то, что первоначально я хотел обойтись без этого. Что, Ниппи не смог бы справиться с отправкой писем? Конечно, смог бы! Но МакГонагалл потребовала ответы на вопросы, и я их предоставил, мгновенно просчитав последствия и без колебаний дополнив свой дерзкий план ее участием.

— Никогда... Я больше никогда тебя не отпущу! — заявила Минерва, продолжая орошать влагой мою рубашку. — Я же люблю тебя... Люблю, слышишь?!

Профессор подняла на меня заплаканные глаза. Едва не утонув в этих колдовских омутах, я тихо ответил:

— Слышу. Я тоже люблю тебя, Минни.

Всхлипнув, анимаг счастливо улыбнулась и потянулась за поцелуем. Но прекрасный момент был испорчен Поппи, которая бесцеремонно рявкнула:

— Отставить! Успеете еще намиловаться! Господин директор, выпейте это!

Не отпуская МакГонгалл, я взял протянутый стакан с какой-то мутной жидкостью. Вид и запах зелья были незнакомыми, что меня порадовало — не хотелось бы провести следующие часы на унитазе. Феникс вопросительно курлыкнул. Озвучив его предложение Помфри, я получил утвердительный кивок и подсунул стакан фамильяру, привычно уронившему в него пару своих слезинок. Получившийся коктейль моментально прогнал туман из моего сознания, справился с тошнотой и прочими не слишком приятными симптомами магического истощения.

Вернув Поппи пустую тару, я внезапно уловил сомнение, появившееся в эмоциях Минервы. Поглядев на зареванную красавицу, видимо, подумавшую, что мое признание было сделано под влиянием зелья, я уточнил:

— На чем мы остановились? Ах, да!

И впился в губки кошечки требовательным поцелуем. МакГонагалл страстно ответила на него, не обращая внимания на улыбающуюся Помфри и поневоле вызывая у меня сладкие воспоминания о сегодняшнем сне. Мы оторвались друг от друга, лишь ощутив недостаток кислорода. Я чувствовал, что кошечка не против продолжения, да и сам хотел поскорее перевести наши отношения в горизонтальную плоскость, однако в данный момент имелись дела поважнее. Отдышавшись, я мягко остановил снова потянувшуюся ко мне женщину:

— Прости, Минни, но сперва нужно разобраться с итогами ритуала. Ведь еще ничего не кончилось.

— Гарри! — быстро сообразила анимаг.

— Именно, — кивнул я и поглядел на целительницу. — Проводим ритуал прямо сейчас или дождемся вечера?

Колдомедик взмахнула волшебной палочкой, накладывая на меня заклинание общей диагностики. Полученные результаты ее не обрадовали:

— Ваше состояние весьма далеко от нормы. Энергетическая оболочка разрушается стремительными темпами. Рекомендую как можно скорее заполнить резерв родной силой и советую перенести ритуал извлечения крестража хотя бы на завтра.

Я покачал головой:

— Нельзя. Последний 'якорь' необходимо ликвидировать именно сегодня, ведь завтра в Хогвартс в теле Квиррелла прибудет сам Волдеморт... Если, конечно, я все правильно рассчитал.

Сильного удивления мои слова у Поппи не вызвали. Похоже, ожидая меня, женщины успели обменяться информацией. Думаю, дело было так — не обнаружив загулявшего пациента спустя положенные четыре часа, целительница отправила Латти в мой кабинет, чтобы напомнить о необходимости прохождения осмотра. Но вместо меня домовушка обнаружила Минерву, которая в ответ на вопрос: 'Когда вернется директор?' вполне могла ляпнуть что-то типа: 'Я не знаю, вернется ли он вообще когда-нибудь!'. Ну а дисциплинированная эльфийка передала эти слова Помфри, которая лично отправилась выяснять подробности, после чего решила остаться и поддержать нервничающую кошечку.

Впрочем, судя по приветственным объятиям профессора, колдомедик не стала говорить МакГонагалл о подмене, за что я ей очень признателен. Заметка на будущее — когда все закончится, надо будет обязательно предложить целительнице место в своем гареме. Нет, кроме шуток! Мудрая женщина в семье не помешает!

— В таком случае, лечение, как и вчера, проведем ближе к полуночи, — решила Поппи. — Я как раз успею подготовиться. Господин директор, вы не забыли, что хотели поделиться со мной воспоминаниями о ритуале?

Сжав в ладони валявшийся на столе накопитель и принявшись с наслаждением поглощать содержащуюся в нем силу, я ответил:

— Не забыл. Но сомневаюсь, что они тебе чем-то помогут. Ритуал проводился в банковской ячейке, и вместо выполнения твоих рекомендаций мне пришлось все свои силы бросить на противостояние охранным чарам.

— И все же я хочу на него взглянуть.

— Ладно, — пожал я плечами.

Директорский Омут Памяти или думосброс — широкая каменная чаша на невысокой подставке, к ужасу фанатов Поттерианы превратившая шестую часть детективно-приключенческой саги в какую-то уныло-сопливую мелодраму, обнаружилась в одном из шкафов. Достав ее и установив на столе, я прижал кончик волшебной палочки к виску и скользнул в легкую медитацию. Очутившись в библиотеке, направился к своему компьютеру, отыскал на жестком диске нужный видеофайл, вырезал из него кусочек с ритуалом и отправил полученный результат на пустую флэшку, обнаружившуюся в тумбочке. Крепко сжимая в руке этот маленький кусочек пластика, я вернулся в реальный мир, после чего слил в артефакт намотанные на палочку толстые серебряные нити, по форме напоминавшие разваренные макароны.

Наклонившись над думосбросом, Помфри застыла, ненадолго выпав из реальности. Не сговариваясь, мы с Минервой решили воспользоваться удобным моментом, и к тому времени, когда целительница закончила просмотр, губки кошечки демонстрировали характерную припухлость, глаза искрились от едва сдерживаемого желания, а моя 'волшебная палочка' всерьез вознамерилась порвать ширинку на брюках... Да уж, давненько я не ощущал себя влюбленным старшеклассником!

— Полностью с вами согласна, данный ритуал нельзя брать за основу будущей операции, — заявила колдомедик, оторвавшись от чаши. — Если бы на месте артефакта Хаффлпафф был Гарри, вряд ли ему удалось бы остаться в живых. Думаю, мне следует увеличить дозу снотворного с обезболивающим... А вам, директор, я посоветую до начала ритуала не напрягаться! Ни морально, ни физически!

Поппи смерила ироничным взглядом бугор на моих штанах. Эх, снова облом! Но целительница права — вечером мне нужно иметь ясную голову, не затуманенную отголосками эйфории, оставшейся от сексуальных игрищ. И ради здоровья пацана можно немного потерпеть. Все равно Минерва от меня никуда не денется!

Пригрозив доставить с домовушкой очередную порцию лечебных зелий, Помфри подхватила свой 'тревожный чемоданчик', на деле оказавшийся пузатым сундучком, в котором наверняка умещалась целая аптека, и отправилась к себе. Переглянувшись с МакГонагалл, мы синхронно вздохнули, а затем столь же синхронно рассмеялись. Веселье помогло сбросить нервное напряжение. Мои мозги заработали, напомнив, что вскоре у меня должна состояться встреча с шабашниками, и что не мешало бы предупредить Хагрида по поводу гостей.

— Альбус, надеюсь, сегодня ты возьмешь меня на ритуал очищения? — игриво поинтересовалась Минерва.

Улыбнувшись, я отозвался:

— Звучит так, будто ты предлагаешь вместе принять душ... Возьму, не переживай! Если, конечно, ты не боишься гигантских змей. Тебе же Поппи рассказала про Стража Хогвартса?

Кивнув, анимаг призналась:

— До сих пор не могу поверить, что ты решился залезть в логово к василиску Слизерина! К слову, зачем вообще тебе это понадобилось?

— Не хотел беспокоить авроров, а лучше Тайной комнаты места не нашел, — ответил я, ныряя в шкаф.

Следовало заранее подготовить договора для гостей и прикинуть оклад, который им можно предложить. Ведь разбрасываться деньгами я не хотел, несмотря на оставленную Дурслям сумму. Те десять штук пошли на благое дело. Погасили старый долг оригинального Дамблдора, помогли загладить оставшееся после нашего визита негативное впечатление у маггловской четы и попутно повысили мою репутацию в глазах Гарри. Учитывая мое желание огранить этот маленький зеленоглазый алмаз, раскрыв его талант и превратив в артефактора мирового уровня, деньги точно были потрачены не зря!

Надо же было такому случиться — едва задумавшись о пацане, я наткнулся на документы об опекунстве. Зачем-то достал их, полюбовался на подписи Вернона с Петунией...

— Альбус, а почему ты не хочешь заменить мальчику отца? — спросила МакГонагалл, заметив знакомые листки.

Почесав в затылке, я пробормотал:

— Хотеть-то я хочу, вот только...

— Боишься? — предположила профессор. — Понимаю. Новый опыт, большая ответственность, возможные проблемы с воспитанием... Извини, но я не могу воспринимать всерьез твое заявление, что приемному сыну Великого Мага кто-то посмеет причинить вред или сможет воспользоваться им в качестве средства давления!

М-да, похоже, с приглашением Поппи в свой гарем спешить не стоит. Минерва и сама обладает неплохими мозгами. Правда, редко ими пользуется, обычно идя на поводу у своих эмоций.

— Угадала, — я грустно улыбнулся кошечке. — Я действительно боюсь. Боюсь, что у меня ничего не выйдет, и в итоге Гарри Поттер превратится в новую версию Тома Реддла. Улучшенную и дополненную.

Минерва фыркнула:

— Что за вздор! Гарри — хороший мальчик, он никогда не станет похожим на этого безумца! А ты сейчас просто пытаешься подобрать достойное оправдание своему нежеланию принимать личную ответственность за судьбу сироты. Это ни к чему, Альбус! Я вовсе не собираюсь тебя уговаривать. Поступай, как считаешь нужным!

Ну, ей-то легко говорить! А я вот до сих пор никак не могу определиться. С одной стороны, я понимаю, что мне следует засунуть документы обратно и отложить поиск достойных опекунов до лучших времен. Но с другой, сознание продолжало подкидывать очень соблазнительные варианты использования этого опекунства и генерировать сценарии ситуаций, в которых мелкому Поттеру действительно лучше иметь статус моего приемного сына, нежели обычного ученика Хогвартса.

И если разобраться, кому реально сплавить мальчика? Тонксы возражать не будут, но явно не обрадуются, в Уизлятник я его сдавать не хочу, Малфои... В моем сознании возник образ одетого с иголочки Гарри с зализанными волосами, очками в золотой оправе и тростью в руке, презрительно цедящего слова... На фиг такое счастье! Лучше уж тогда вспомнить о дальних родственниках по линии Блэков. Однако, отдав пацана им, я потеряю над ним контроль, а годами натаскивать и воспитывать ученика, чтобы в результате тот, подобно Альбусу, помахал наставнику крылышками на прощание и улетел в другое гнездо, как-то неохота. Кроме того, ритуал наверняка пройдет успешнее, если я начну воспринимать Гарри не просто как основу крестража, а как своего сына...

Не оставив себе времени на бессмысленные сомнения, я положил документы на стол и взялся за перо. Кровавое. Пусть это и не соответствует нормам Министерства, но позволит хоть чуточку поднять статус Дурслей. А то для посторонних все будет выглядеть так, словно я силой вынудил их отказаться от мальчишки. В таком случае кое-кто может углядеть здесь хороший повод для инициации судебного разбирательства.

Вписав свое имя в соответствующей графе, постаравшись, чтобы там еще осталось свободное место, я бросил на кисть заживляющее заклинание и пододвинул листки удивленной Минерве. А в ответ на ее затравленный взгляд усмехнулся:

— Неужели ты решила, что я буду заниматься воспитанием Гарри в одиночку? Мальчику нужен не только отец, но и мать. А ты сама слышала, кого он желает видеть в этой роли.

Робко улыбнувшись, все еще пытавшаяся справиться с изумлением МакГонагалл взяла перо и решительно вывела свое имя под моим. Дождавшись, пока кошечка закончит, я подлечил ей лапку и заверил документы директорской печатью. Для большей надежности. А то кто знает этих чинуш из Министерства? Вдруг заартачатся и не станут регистрировать, заявив, что данный отказ — фальшивка от и до!

— Не знала, что твои чувства ко мне настолько серьезны, — протянула Минерва, глядя на то, как я складываю документы в конверт для отправки Малфою.

'Чего-чего? — пронеслось в моей голове. — То есть, она подумала, что сейчас я таким оригинальным способом сделал ей предложение? Млять!'

Удержать лицо и конверт в руках мне удалось лишь чудом. Вымученно улыбнувшись, я попытался отшутиться:

— Просто мне надоело наблюдать за тем, как тебя охмуряют какие-то залетные авроры.

Профессор смутилась, опустив выразительные глазки. Выведя адрес на конверте почти не дрожащей рукой, я вызвал Ниппи, которому велел отослать документы и доставить накопившуюся почту. Вспомнившая о страховке Минерва вернула мне философский камешек и письма, которые я тут же уничтожил. Свою роль они уже сыграли, и надобности в дальнейшем существовании компромата, способного навредить не только крысомордым, но и мне самому, я не видел.

Секунду спустя вернулся домовик с охапкой корреспонденции. Следом за ним в кабинете появилась Латти с обещанными целительницей зельями и моим обедом, в котором калорий было меньше, чем в дешевом 'бомж-пакете' с вермишелью. Бросив взгляд на содержимое доставленного эльфийкой подноса, МакГонагал сказала:

— Ладно, Альбус, не стану тебе мешать. Приятного аппетита!

— Спасибо, Минни, — отозвался я. — Иди уже, обрадуй мальчика! Я же вижу, что тебе не терпится. И Хагриду заодно сообщи, что скоро ко мне должны прийти гости. Пусть впустит их и проведет.

Улыбнувшись, счастливая кошечка чмокнула меня в губы и резво выскочила из кабинета, будто одним махом скинула лет сорок, превратившись в беззаботную выпускницу, которую пригласил на бал лучший парень школы. А вот у меня причин для веселья не было. Безопасный способ намекнуть Минни на то, что 'де факто' я не делал ей предложение руки и сердца, моя голова выдумывать отказывалась. Поскольку даже самому тупому тритону было понятно, любая попытка объяснить, что 'совместное опекунство' и 'брак' — это разные вещи, грозила смертельной обидой и немедленным разрывом отношений, которого я допускать не хотел.

Блин блинский, это же надо было так вляпаться! Всю сознательную жизнь я успешно бегал от этого нехорошего дела (а всем известно, что хорошее браком не назовут!), но попал в другой мир и сразу размяк, закономерно угодив в цепкие лапки местной киски. Сейчас я понимал, что можно было прикинуться валенком и сделать вид, что не понял намека. Или сразу заявить, что нам не следует так спешить с развитием отношений (предложение спустя полчаса после признания — это крайне опрометчиво!). Но нет. У меня, видите ли, язык не повернулся огорчать любимую! А теперь придется смириться с мыслью, что Минни видит меня своим без-двух-минут законным супругом. Шедеврально!

'Не понимаю, чем ты расстроен? — послал мне мысль феникс. — Что плохого в том, что Кошка будет считать тебя своим самцом?'

Задумавшись, я признал, что Фоукс абсолютно прав. Зачем переживать? Минерва в любом случае не собирается силком тащить меня в Министерство для регистрации, так что официальное оформление отношений я могу откладывать сколь угодно долго. Благо опыт в этом деле имеется. Ну а на окружающих плевать! Нравы в волшебном мире достаточно свободные, так что общественного порицания можно не опасаться. И единственное, что мне грозит — придется поставить крест на невинных поцелуях с целительницей. А то моя кошечка весьма ревнива и не потерпит рядом с собой других самок... Тьфу ты, женщин!

Отложив на время дела сердечные, я принялся за обед. Переправив знакомые, ничуть не улучшившие своего вкуса лечебные зелья в пустую утробу, я быстро опустошил тарелки и позволил домовушке их унести. Разумеется, нисколько не наелся, но решительно отогнал соблазнительные мысли о спрятанных в столе шоколадных батончиках и прочих вкусняшках и продолжил поиски. Спустя несколько минут нужные бланки были найдены. Проанализировав список Филча, я определил примерную сумму, которую смогу выделить строителям без особого ущерба для школьного бюджета, таявшего буквально на глазах. Осталось выяснить количество наемных специалистов и срок, на который они согласятся заключить контракт.

Тут мой взгляд зацепился за Омут Памяти. Поразмыслив, я решил вернуть артефакт на место. Поднял тяжелую посудину, в которой колыхалась серебристо-молочная жидкость, напоминавшая густой туман, и просто вылил содержимое на пол. Затем поставил пустой думосброс в шкаф и метнул прицельное заклинание, без следа развеявшее маленькую серебристую лужицу. Копии воспоминаний о ритуале мне уже не понадобятся. Да-да, именно копии, хотя в истории Роулинг утверждалось, что в Омут сливаются оригиналы — вот же форменный бред!

К слову, в семикнижии содержалось много связанного с данным артефактом абсурда, который моментально пропадал, стоило поглядеть на ситуацию под другим углом. К примеру, регулярное 'сливание' воспоминаний Снейпом, которое он проделывал перед каждым 'занятием окклюменцией' с Поттером, и по которому не единожды прошлись фикописцы, сразу становится логичным. Странно, что опытный легилимент опасался, будто необученный школьник сможет пробить его защиту. Странно, что выбор воспоминания для 'удаления' пришелся на случай с дурацкой выходкой Поттера-старшего (как будто этого зельевар стыдился больше, нежели своего участия в Пожирательских акциях устрашения!). Странно, что воспоминания сливались в артефакт, предназначенный исключительно для их просмотра, а не в любую другую емкость.

Но ведь смысл этой затеи изначально был иным! Снейпу требовалось разрушить природную защиту разума Мальчика-Который-Выжил, тем самым настроив его на сознание Волдеморта, затем покопаться в памяти своего хозяина и предоставить директору информацию о крестражах Лорда. Именно поэтому он ничему не учил пацана. Именно поэтому с самого первого дня привлек внимание к думосбросу. Именно поэтому, когда дело было сделано, 'случайно' оставил любопытного мальчишку наедине с артефактом. Результат закономерен — после просмотра воспоминания о проделках Мародеров и ссоре с Лили Северус скорчил вид оскорбленной невинности и наотрез отказался от продолжения 'занятий', а Поттер так ничего и не понял.

Впрочем, воспоминания зельевара о его неземной любви к матери Гарри, которые герой собрал вместе с кровью умирающего Снейпа, остаются бредом, с какой стороны на них не смотри. И лично я уверен, что данная сцена была придумана Мамашей Ро (или ее редакторами) для придания большего драматизма финальной битве за Хогвартс. Почему? Да потому что только данный эпизод получился реально сильным и эмоциональным! К примеру, лично у меня, как при прочтении книги 'Даров', так и при просмотре ее экранизации, моменты гибели туевой хучи положительных персонажей не вызывали ровным счетом никаких чувств. Но вот 'шпиёна' отчего-то было жалко.

Вернувшись в кресло, я занялся корреспонденцией. Письма коллег по Визенгамоту сразу откладывал в сторону. Я не попугай, чтобы по сто раз одно и то же повторять! Пусть терпят и сгорают от любопытства. Вот разродится Малфой своей версией законопроекта, тогда и обрисую им стратегию действий! А вот серый конверт от Арабеллы Фигг я вскрыл и прочитал свежий отчет пожилой кошатницы. Та сообщала, что не далее как сегодня утром Гарри Поттера забрала с Тисовой некая пара, внешне очень похожая на меня с МакГонагалл, и спрашивала, действительно ли это были мы, почему я не предупредил ее о своем визите к Дурслям, и что теперь делать с нашей договоренностью. Ведь если мальчик больше не вернется в Литтл Уингинг, означает ли это, что старушке больше нельзя заниматься любимыми котиками?

В ответном письме я пожурил сквибку за утрату бдительности (Арабелла явно восстанавливала события по рассказам очевидцев, а значит, за домом толком не следила, халтурщица), развеял ее сомнения и приказал ждать дальнейших инструкций. В принципе, Фигг мне уже не нужна, но хороший руководитель преданными кадрами не разбрасывается, и позже мне обязательно нужно придумать, как с пользой использовать ее таланты. Хоть тому же Малфою всучить — пусть у него на ферме книззлов разводит! Или соболей. Или еще-каких-нибудь пушистых зверей. Шелковые мантии с меховыми воротниками должны произвести фурор в местной моде!

Следующее письмо было от Квиррелла. Признаюсь, я слегка обалдел, когда увидел имя отправителя, после чего проверил конверт всеми известными чарами. Однако ни магии, ни вредных веществ в нем не содержалось. Только бумажный листок, в котором профессор маггловедения извинялся за то, что сразу не поставил меня в известность о своем прибытии, приводя в качестве оправдания стандартную студенческую отмазку. Мол, ему в последнее время что-то нездоровилось, поэтому, как говорится, забыл, запил и забил. Но на завтрашнем совещании он обещает быть и интересуется временем его начала, поскольку в письме я его не упоминал.

Я едва в пляс не пустился, издав радостный крик Матроскина: 'Ура! Заработало!'. Так-так, теперь главное — не спугнуть зверя, который сам идет в расставленный капкан! Мой ответ был предельно кратким: я поблагодарил Квиррелла за то, что он напомнил мне о такой важной мелочи, и сообщил, что педсовет начнется в девять утра. Попросил не опаздывать, пожелал крепкого здоровья и поставил автограф. Перечитав послание, не обнаружил в нем ничего, что могло бы насторожить Волдеморта, и снабдил конвертом.

Снова вызвав Ниппи, я приказал малышу передать всем присутствующим в Хогвартсе профессорам, что я прошу их через четверть часа собраться в моем кабинете для очень важного сообщения. Еще не растративший вчерашний подарок домовик шустро испарился, а спустя минуту отрапортовал, что озвучил мое приглашение Хуч, Спраут, МакГонагалл и Трелони. Замечательно! Никого из новых преподавателей недоверчивый Реддл беспокоить точно не будет, но вот остальных не мешало бы предупредить.

Взявшись за перо, я состряпал письмецо, в котором просил получателя сообщить Квирреллу, если тот выйдет на связь, что первое совещание педагогов состоится завтра в девять. Пояснил, что дата и время ложные, но Квиринус догадаться об этом не должен, поскольку на кону стоят его жизнь и здоровье. Пообещав все подробности сообщить завтра, я поставил свою подпись, директорскую печать, размножил листок и запечатал в конверты, на которых красовались имена Синистры, Флитвика, Вектор и Кеттлберна.

Снейпу вместо копии досталась коротенькая записка, в которой я информировал профессора о намеченном совещании, на котором чрезмерно занятому зельевару присутствовать совсем не обязательно. Ну не доверял я ему, и все тут! А помня о нелюбви Северуса к собраниям подобного рода, решил проблему иным способом. И теперь, если вдруг Реддл вспомнит о своем слуге, то сможет получить лишь подтверждение уже имеющейся информации. Хотя, я сильно сомневаюсь, что Том обратится к Нелетучему Мышу. Он ведь тоже ему не доверяет. К примеру, в первой части саги так и не решился обрадовать своим возвращением, несмотря на Темную Метку и острую необходимость помощи в деле добычи философского камешка.

Вручив стопку писем исполнительному эльфу, я вдруг подумал, что история с Темным Лордом медленно, но верно близится к своему финалу. Честно говоря, даже не верится. Эпичное семилетнее противостояние уместить в жалкую неделю активной работы — это же надо было умудриться! Нехорошо, однако! Приличные 'попаданцы' так не поступают. Где напряженная 'прокачка' персонажа? Где уверенное 'нагибаторство' боссов промежуточных уровней? Где пафосное превозмогание сил зла, я вас спрашиваю? Читатели недовольны!

Усмехнувшись в растрепанную бороду, я услышал звон колокольчика. Вот и профессора пожаловали. Что ж, пора приступать к очередной сцене нашего увлекательного спектакля!

Глава 31

Первой в директорском кабинете появилась жизнерадостная Роланда. На удивление трезвая и даже захватившая документы с подробной описью подаренного Малфоем школьного инвентаря и учебных пособий, которые я быстро заверил и отправил в архив. Следом за Хуч ко мне заглянула не менее жизнерадостная парочка — Минерва с Помоной. Судя по взгляду последней, главная сплетница Хогвартса уже была в курсе сногсшибательных новостей и горела желанием поделиться ими со всеми своими друзьями и знакомыми. Последней приковыляла Сибилла, успевшая с утреца пораньше залить свое третье око любимым хересом.

Усадив троицу профессоров на диванчик и велев своему заместителю на время занять директорское кресло, я встал перед слушателями, прочистил горло и мрачно произнес:

— Итак, дорогие коллеги, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие. К нам едет... простите, не то... Один из преподавателей нашей школы попал в беду, и только мы с вами можем ему помочь!

— О ком речь? — поинтересовалась удивленная Хуч.

— Я говорю о Квиррелле. Вчера Минерва столкнулась с ним в 'Дырявом котле' и заметила явные признаки одержимости, о чем сообщила мне. Сегодня я проверил данную информацию, и она полностью подтвердилась. Квиринус действительно находится в подчинении злого духа.

— Вам удалось, понять, какого именно? — деловито уточнила Спраут.

— Нет, — я сокрушенно вздохнул. — Профессор только что вернулся из кругосветного путешествия, поэтому вселившаяся в его тело сущность с равным успехом может быть и японским горё, и американским сиутеотео, и индийским веталой. У меня не было возможности выяснить это при беглом осмотре. Однако, как вы наверняка знаете, практически любого духа можно изгнать с помощью несложного ритуала. И здесь кроется наша главная проблема. Я не представляю, как долго дух пробыл в теле Квиринуса, и сколько энергии он успел высосать. Если Квиррелл подцепил подселенца в самом начале своей поездки, то уничтожение нематериальной сущности не будет легким. Более того, я всерьез опасаюсь, что после изгнания мне не удастся пленить дух с помощью обычной ловушки. А если он ускользнет, пострадают ни в чем не повинные магглы. Наш гость из дальних стран, окрепший на стабильной энергетической подпитке, будет охотно высасывать жизненные силы у тех, кто его даже не видит. Появятся десятки, если не сотни трупов, прежде чем аврорам удастся вычислить его 'охотничьи угодья', раскинуть ловчую сеть и уничтожить тварь. Разумеется, вы можете спросить — почему нельзя сразу обратиться за помощью к специалистам и не оставить духу ни шанса? А я вам отвечу: потому что тогда неприглядную историю замолчать не получится, и по репутации Хогвартса будет нанесен мощнейший удар. 'Один из профессоров стал одержимым! Неужели преподаватели английской школы настолько беспомощны? Как они могут учить наших детей, если не в состоянии защитить себя от какого-то духа?' — примерно такие мысли появятся в головах родителей наших учеников. В результате нас ждут десятки заявлений на перевод, министерские проверки, недовольство Совета Попечителей, который вполне может отозвать выделенные средства...

— И что вы предлагаете? — перебила меня Роланда.

— Мой план прост. Оборудовать в одном из помещений Хогвартса стационарную ловушку для духов, заманить в нее Квиррелла, освободить от подселенца и уничтожить последнего. С подготовкой и изгнанием справимся мы с Минервой, сразу передав пострадавшего в руки мадам Помфри. Ликвидация сущности-паразита аналогично труда не составит. А вот заманить духа в капкан без вашего участия не получится. Поэтому давайте определимся, вы согласны мне помочь или будете настаивать на привлечении специалистов со стороны?

— Я готова! — без раздумий заявила Помона.

— И я, — вторила ей Хуч. — Что нужно делать?

Трелони, сдавленно икнув, поддержала коллег согласным кивком.

— Ничего сложного или опасного, — ответил я. — Квиринус уверен, что завтра в девять в школе состоится совещание педагогов. Гостевого пароля от моего кабинета у него нет, камин в его личных апартаментах к сети не подключен, факультетские гостиные на каникулах закрыты, поэтому профессору, как и всем гостям Хогвартса, придется топать от самых ворот. Вам же нужно лишь изобразить случайную встречу с профессором. Поприветствовать, заболтать, вызвать впечатление, что в школе кипит работа, и что собрание вот-вот начнется, чтобы ни Квиррелл, ни дух ничего не заподозрили. Сразу, как только вы принесете Непреложный Обет, я детально поясню вашу роль в завтрашнем спектакле для одного зрителя.

— Непреложный Обет? — вскинула брови Роланда. — Это еще зачем?

— Мне нужна абсолютная уверенность в том, что никто из вас не расскажет данную историю 'по секрету' своим друзьям, — я поглядел в глаза Спраут. — И что даже в состоянии алкогольного опьянения ваши языки не сболтнут ничего лишнего, — я посмотрел на Сибиллу. — В противном случае в моей затее нет никакого смысла. Проще сразу обратиться в Аврорат — все равно этот досадный случай окажется на страницах газет, превратившись в несмываемое пятно на репутации школы!

Аргумент прозвучал весомо, но профессоров не убедил. Это было ясно по доносившимся до меня эмоциям. Жаль. Нет, в принципе, сама клятва мне не очень-то и нужна. Даже если потом пойдут разные нехорошие слухи, опровергнуть их будет проще пареной репы. Вот только старый директор обожал подводить волшебников под Непреложные Обеты. Альбус считал, что совместная тайна объединяет даже лучше, чем совместный труд, и точно не упустил бы удобного случая. С Помфри на этом я уже прокололся, но ошибки не повторю. Ситуация и так отчетливо пованивает гнильцой, а подозрения сотрудников ее нисколько не улучшат.

Неожиданно мне на выручку пришла та, на кого я меньше всего рассчитывал. Сдавленно икнув, Трелони заявила своим фирменным замогильным, пробирающим до костей голосом:

— Глупо противиться судьбе. Если ей угодно, чтобы знания о благом деле остались лишь в памяти его участников, быть посему! Я п-принесу Обет, господин директор!

Сильно сказано. Вот если бы еще язык не заплетался, было бы идеально. А главное — как своевременно! Я ведь уже, грешным делом, подумывал уволить прорицательницу-пьянчужку, но теперь ясно вижу, что любому таланту можно найти грамотное применение. Надо будет закупить для Сибиллы пособия по прикладной психологии и заставить проштудировать. Пусть поднимет свой уровень и детей за собой подтянет. Гадание на чаинках или кофейной гуще — занятие, конечно, увлекательное, но от любого предмета должна быть реальная польза. Даже от прорицаний. А если ее нет, зачем тогда ставить дисциплину в расписание? Устроить факультатив со свободным посещением — и пускай себе дальше чаи гоняют, фантазируя на тему мрачного будущего!

Я перевел взгляд на преподавателя полетов:

— Роланда?

Профессор молча кивнула, прикрыв желтые глаза. А вот декан Хаффлпаффа продолжала колебаться. Впрочем, недолго. Обреченно вздохнув, толстушка махнула рукой:

— Обет, так Обет! Хотя лично я предпочла бы 'обливиэйт', чтоб не мучиться.

Искреннее разочарование женщины вызвало у меня улыбку:

— Помона, жадность до добра не доводит! Как мне кажется, свежего материала для увлекательных бесед у тебя достаточно, и без внимания ты точно не останешься. Но если настаиваешь...

— Нет-нет, господин директор, я просто пошутила! — быстро пошла на попятную профессор.

Сама процедура много времени не заняла. Профессора по очереди поклялись сохранить втайне от всех случай с одержимостью Квиррелла и свое участие в лечении профессора маггловедения. Заверяла клятвы Минерва. Именно поэтому я посадил ее отдельно — чтобы у коллег даже мысли не возникло поинтересоваться, почему это МакГонагалл наглым образом отрывается от коллектива. Психология, однако! Возможно, чуть позже они решат, что анимаг уже приносила подобный Обет, но интересоваться не станут. Клятва не позволит, на уровне подсознания заставляя молчать о происшествии. Ведь формулировка 'сохранить втайне от всех' была выбрана мною отнюдь не случайно.

Распределив роли, места встреч, обговорив манеру поведения с одержимым, подкинув темы для бесед и прочее, я попросил всех быть готовыми в восемь. На случай, если Квиррелл решит появиться чуть раньше (так сказать, провести рекогносцировку). Напоследок максимально искренне поблагодарил присутствующих за готовность помочь, предупредил, что аврорам, если вдруг таковые объявятся, нужно хором рассказывать сказку о тестировании защитных систем замка, и отпустил с богом, попросив Штирлица-Минерву остаться.

Едва за Сибиллой закрылась дверь, МакГонагалл удивленно произнесла:

— Сиутеотео? Насколько я помню из уроков ЗоТИ, их никто не встречал уже пару веков.

— Да? — удивился я. — Ладно, не буду с тобой спорить. Книге, в которой я о них вычитал, навскидку лет триста, и некоторые содержащиеся в ней сведения могли морально устареть.

— Допустим. Но почему ты вообще решил им солгать? Почему не рассказал о Волдеморте? Все равно же пришлось использовать Непреложный Обет.

— Во-первых, у магглов есть такая поговорка: меньше знаешь — крепче спишь. Во-вторых, откровенной лжи в моих словах не было. Злой дух действительно имеется, Квиррел точно подцепил его во время путешествия, а после изгнания возможны жертвы среди магглов, которых при жизни так не любил Том. В-третьих... Минни, ты же умная женщина, попробуй догадаться сама!

Нахмурив брови, анимаг предположила:

— Ты подозревал, что они не смогут подавить свой страх перед Волдемортом и сорвут завтрашнее представление? Или ты не хотел, чтобы подчиненные узнали о твоем поражении десятилетней давности?

Вместо ответа я подошел к профессору, чмокнул ее в сладкие губки и довольно протянул:

— Моя ты умничка! Ведь можешь, когда захочешь. Держи вкусняшку!

Я вручил смутившейся кошечке шоколадный батончик. Что ж, если Минерва сама не понимает необходимость пользоваться мозгами, будем дрессировать! Как говорил герой одного популярного британского сериала, думайте — ЭТО теперь сексуально! А если за шевеление извилинами еще и награда полагается, условный рефлекс выработается достаточно быстро.

— Как Гарри воспринял новость?

— Прекрасно, — улыбнулась профессор. — Он выглядел счастливым. Сразу дал слово слушаться меня, не доставлять проблем и заявил, что мы с тобой не пожалеем о своем решении. Милый ребенок.

Я ухмыльнулся. Вот ведь, мелкий манипулятор! Прошло чуть больше суток, а МакГонагалл в нем уже души не чает. И откуда что берется? Сомневаюсь я, что шкет читал Карнеги с Гегеном или пособия по нейролингвистическому программированию. Скорее, у Гарри просто аномально развита интуиция. Не как у джедаев с Далекой-Далекой галактики, но вполне достаточно, чтобы за день втереться в доверие к суровому декану, повидавшей на своем веку великое множество подобных сорванцов... и заставить меня изменить принятое решение, подписав документы на опекунство. Талантище!

Если бы не эмоции мальчика, я бы наверняка заподозрил, что встретил коллегу-попаданца. Уж больно сообразительным оказался пацаненок. Однако испытываемые Поттером чувства говорили иное. Так качественно их имитировать попросту невозможно. Даже опытному легилименту вроде меня. Отсюда вывод — суровое детство оказалось хорошим стимулятором для психоэмоционального развития ребенка, и сейчас Гарри по уровню интеллекта значительно обгоняет своих сверстников. И моя задача — не похерить этот шикарный потенциал, как вышло у оригинального Дамблдора. Вот удалим крестраж и сразу подналяжем на учебу, а лет через пятнадцать вся Англия с радостью проголосует за самого молодого в истории кандидата в Министры Магии!

Услышав знакомый сигнал, оповещающий о подходе новой партии гостей, я напомнил Минерве, что нашего подопечного не мешало бы накормить обедом. А то у пацана, с самого утра ползающего по грядкам, наверняка уже живот к спине прилип. Последнее я заявил вслух, забыв, что в Англии такой поговорки не существует, и МакГонагалл, воспринявшую мои слова слишком буквально, как ветром сдуло. А спустя десяток секунд в кабинет ввалилась сопровождаемая лесником бригада строителей.

Хотя, справедливости ради, какая к чертям 'бригада'? Так, троица невзрачных мужиков рабоче-крестьянской наружности, одетых в маггловские шмотки. Один показался мне смутно знакомым — вроде бы, он учился на Хаффлпаффе лет так сорок назад. Двое других никаких ассоциаций в памяти не вызвали. Отпустив Рубеуса, я приступил к процедуре прощупывания работяг. Выяснилось, что главный в бригаде как раз-таки выпускник Хога, который был совсем не против немного рассказать о себе, прежде чем приступать к починке своей альма-матер.

Джон Мэттисон, закончивший школу еще в сороковых, как и любой магглорожденный волшебник после выпуска столкнулся с проблемой поиска работы. Время тогда было сложным, в Магической Англии царила послевоенная разруха. В Министерство ему пробиться не удалось — не было связей, свое дело открыть не получилось — не было денег, поработать 'на чужого дядю' не вышло — не было подходящего дяди на горизонте. В общем, помыкавшись в мире волшебников, юный маг плюнул и вернулся в обычный. Специальности у него не было, поэтому единственное, что оставалось — довольствоваться незавидной вакансией разнорабочего.

Парню повезло. Попав в стойбригаду крупной компании, он за несколько лет освоил все тонкости ремонтно-отделочных работ, а потом, встретив коллегу-единомышленника из Франции, тоже магглорожденного волшебника, промышлявшего изготовлением мебели, решил открыть маленькую частную фирмочку и обосноваться в пригороде Лондона. Поначалу дела шли неважно, заказчиков было мало, а большая часть выручки уходила на покупку инструментов. Но слух о парочке 'мастеров на все руки', которые не задирают цены на свои услуги, со временем разошелся по округе, и клиенты начали выстраиваться в очередь.

Разумеется, были и наезды конкурентов, и разборки с налоговыми инспекторами, которым 'с самых верхов' спустили приказ найти нарушения, способные упрятать за решетку строптивых мастеров молотка и шпателя. Но магия ведь не только помогает наносить идеально ровную штукатурку, клеить обои без пузырьков, замешивать крепкий бетон и за секунду очищать помещение от стружек с опилками. Недоброжелатели обломались, а маленькая фирмочка выстояла под ударами волн и даже окрепла — к парочке основателей прибился сквиб электрик, прекрасно разбиравшийся в бухгалтерском деле и к тому же имевший брата, занимавшегося продажей стройматериалов.

Честно говоря, я поначалу не мог взять в толк, зачем вообще бригаде идти на риск и шабашить в волшебном мире, если в обычном мужики как сыр в масле катались (судя по обмолвкам, они уже давно обзавелись собственными домами и приличными машинами). Но потом понял — троице просто необходима магическая валюта. Гоблины тысячами галеоны на маггловские бумажки не меняют, а строителям нужно на что-то покупать полезные зелья, амулеты, оплачивать доступ к каминной сети и так далее. Вот они и навострились подыскивать себе клиентов-волшебников через доверенных лиц типа Филча.

Как только картинка в моей голове сложилась, я перешел к изложению деталей сотрудничества. Бригаду порадовала возможность легализации заработка и заинтересовало предложение примерить на себя роли наставников для подрастающей молодежи, так что контракт мужики подмахнули, особо не раздумывая. Вручив троице список проблемных участков замка, обсудив сроки и сумму вознаграждения (которая, как по мне, оказалась весьма скромной), я выдал мастерам нехилый аванс на покупку стройматериалов (в галеонах, конечно же), вызвал Аргуса и приказал провести экскурсию для мастеров. Пусть своими глазами оценят фронт работ. Глядишь, чего-нибудь дельное посоветуют.

Мысленно поставив галочку в списке выполненных дел, я отправился в спальню. Нет, не покемарить часок-другой перед ужином, а чтобы продолжить изучение сваленной в углу литературы на крайне специфическую тематику. Меня терзали смутные сомнения, что добить дух Волдеморта окажется не так-то просто. Это в каноне Темного Лорда умудрились грохнуть 'экспеллиармусом', а здесь суровая реальность, и в нужный момент главный злодей вряд ли захочет самовыпилиться из сюжета вопреки законам окружающего мира.

Помнится, я едва лицо себе не разбил, увидав, как во второй части 'Даров' лишившийся палочки Реддл сам собой развалился на какие-то ошметки. В книжной версии реализма было чуть больше — там заклинание Поттера отразило 'аваду' Лорда в него самого. Во всяком случае, так утверждала Роулинг, у которой логика частенько хромала на все лапы. 'Экспеллиармус' — это вам не 'протего', он ничего отразить не может. Блокировать тупо за счет вложенной в него силы — куда ни шло (хотя и это выглядит фантастично, прямо как картинка двух сталкивающихся в воздухе пистолетных пуль из иного голливудского 'шедевра'), а вот отправить обратно — хрена с два!

Единственно возможная версия, объясняющая сомнительный финальный эпизод битвы, весьма банальна — пока Волдеморт с Поттером мерялись размерами своих достоинств, кто-то с мозгами догадался шмальнуть в спину змеемордого 'авадой'. Вот тогда все становится на свои места. Однако не будем забывать, что речь все-таки идет о детской книге, а положительные герои в сказках подлыми приемами не пользуются. Не комильфо! Так что это был 'экспеллиармус', и не еб... не колышет!

Ну да Мерлин с этим каноном! На то, что Темный Лорд, лишившись последнего крестража, тут же отойдет в мир иной, можно всерьез не рассчитывать. Десять лет в форме духа не прошли даром, и телесная оболочка больше не является обязательным условием для его существования. Силенок у Тома много благодаря долгому периоду симбиоза с Квирреллом, так что одним ударом его не завалить. Еще одной ловушки душ у Альбуса в загашнике не имелось, его комната-клетка однажды уже показала свою неэффективность, а применять Адское пламя в Хогвартсе мне неохота. Несмотря на подписанный контракт со строителями. Вот и выходит, что для финального акта драмы придется изобрести что-нибудь свеженькое. А для этого нужны знания.

Следующие несколько часов я листал древние тома. Потом навестил Помфри, подлечился чутка и продолжил гробить зрение с мозгами в попытках разобрать рукописные тексты на староанглийском. К вечеру идейка начала проклевываться, причем ее основу я взял вовсе не из прочитанных книг, а из гоблинской системы защиты. На самом деле все очевидно — зачем запирать духа в комнате и гоняться за ним до посинения, если можно сделать клетку, которая сама станет высасывать энергию из попавшего в нее бесплотного существа? Дамблдор до такого не додумался, поскольку Салазаровская Ловушка душ настроила директора именно на пленение Реддла. Меня же ничто не ограничивало.

Вернувшись в просторный кабинет, я обложился справочниками и принялся рассчитывать структуру будущего капкана. Дело двигалось черепашьим темпом. Главным образом, из-за плохой совместимости принципов гоблинской магии и рунных техник обычных волшебников. Мне приходилось изгаляться, ухитряясь впихивать невпихуемое в свой набросок, и при этом постоянно проверять, не будут ли элементы конфликтовать друг с другом. А то после активации Мэттисону и его друзьям придется отстраивать восточное крыло с нуля.

Работа была каторжной. У меня не раз и не два мелькали соблазнительные мысли воспользоваться диадемой Райвенклоо, но я упрямо гнал их прочь. Мои мозги мне еще дороги! Ведь слезы феникса — не панацея. Они не 'откатывают' здоровье пациента до исходной сотни процентов, как в какой-нибудь компьютерной игрушке, а всего лишь восстанавливают явные повреждения. Учитывая, что серое вещество — это не мышечная ткань, рисковать мне не хотелось. Тем более, время пока терпит.

Когда стрелки на директорских часах показывали начало восьмого, в кабинет заглянула Минерва. Увидела меня, увлеченно рисующего на расстеленном у камина огромном листе бумаги очередную версию проекта, и неуверенно поинтересовалась, не хочу ли я поужинать с ней и Гарри. К тому времени успев забраковать несколько казавшихся перспективными вариантов, я начал потихоньку злиться и потому с радостью согласился устроить перерыв. Нужно отвлечься и немного проветрить извилины. А как это лучше сделать, если не в приятной компании?

Для трапезы снова была выбрана гостиная МакГонагалл, сегодня показавшаяся мне еще уютнее. Место Помоны, продолжавшей осваивать земельную делянку рядом с хижиной лесника, занял Фоукс, которому я насыпал солидную порцию орешков, помня, что завтра фениксу понадобятся силы. Мелкий Поттер был бодр и весел. Глядя на него, даже нельзя сказать, что мальчуган провел целый день, занимаясь садоводством под палящим августовским солнцем. Гарри буквально фонтанировал энергией. Размахивая вилкой от избытка энтузиазма, он рассказывал нам, как Хагрид умудрился принять саженцы остролистого вьюна за сорняки и получил от Спраут нагоняй за порчу рассады, как лесник ходил добывать единорожий навоз, а вернулся с огромной шишкой на лбу, как Хранитель Ключей пообещал через пару дней сводить мальчика в Запретный лес и продемонстрировать его обитателей. Фоукс, и тот слушал мальчика с большим интересом, изредка вставляя свои комментарии.

— Профессор Дамблдор, а мне теперь нужно будет звать вас папой? — внезапно сменил тему пацан.

Лениво размазывая по тарелке остывшую овсянку, я ответил:

— Это вовсе не обязательно. По сути, мы с тобой только вчера познакомились, и будет странно, если выяснится, что за это время ты успел проникнуться ко мне сыновьей любовью. Так что зови, как хочешь!

— Даже Санта-Клаусом? — прыснув в кулак, уточнил шкет.

— А почему нет? — ухмыльнулся я, пригладив бороду. — Только не удивляйся, если в ответ я буду называть тебя олененком.

— Это потому, что мой отец умел превращаться в оленя?

— Это потому, что у Санта-Клауса своих детей нет! Одни эльфы да ездовые олени вокруг. А на домовика ты не слишком похож.

Улыбнувшись, Гарри парировал:

— Ну, рожек у меня на голове тоже нет.

— А хочешь, появятся? — заговорщическим тоном поинтересовался я, демонстрируя кончик своей волшебной палочки.

— Не-а! — помотал головой пацан в притворном испуге. — Рога — это некрасиво!

— Ты только не вздумай Стражу Хогвартса такое брякнуть! — серьезно заявил я. — А то обидится еще. Ведь у него на голове имеется гребень, который по форме напоминает корону и придает ему величественный вид.

— Стражу? — заглотив наживку, заинтересованно переспросил мелкий. — А кто это? Я просто вчера не успел всю 'Историю Хогвартса' прочитать.

— Даже если бы и успел, тебе бы это не помогло — он там не упомянут. Скажу больше, о существовании Стража доподлинно известно лишь пятерым разумным существам этой планеты. Причем четверо из них тебе уже знакомы. А все остальные довольствуются древними легендами, в которых фигурирует некий Ужас Хогвартса, охраняющий сокровищницу одного из Основателей...

Нагоняя таинственности и полумистической жути, я рассказал Гарри о школьном василиске, пообещав через пару часов лично с ним познакомить. Если, конечно, мальчик даст слово никому о нем не рассказывать. Пацан проникся и пообещал держать язык за зубами. Описав внешний вид древнего змея и заявив, что ближе к ночи мы спустимся в подземелья замка, в глазах мальчика я прочно занял пьедестал главного массовика-затейника, решительно потеснив с него Хагрида. Теперь мелкий Поттер глядел на меня с обожанием (что было приятно) и до конца ужина ерзал на стуле от нетерпения.

После трапезы мы всей толпой завалились к Поппи, которая занялась своим привычным делом — диагностикой. Не знаю, то ли принятая пара слезинок феникса подействовала лучше, чем ожидалось, то ли перенервничавшая Помфри в полдень была не слишком объективной, но теперь мое здоровье не вызывало у целительницы никаких опасений. Напоив Гарри каким-то укрепляющим зельем, колдомедик сказала, что через час-полтора можно смело выдвигаться к месту проведения ритуала. Ласково потрепав шевелюру мелкого, я порекомендовал Минерве подобрать более подходящий наряд и найти себе хорошую метлу. Затем оставил мальчика на попечение Поппи с Фоуксом и вернулся на свое рабочее место.

Первым делом проверил свой почтовый ящик и обнаружил в доставленной эльфом жиденькой стопке писем послание от Филиуса. Полугоблин коротко сообщал, что с ним только что по каминной сети связался Квиринус, немного поболтал ни о чем, демонстрируя легкое заикание, а после поинтересовался насчет завтрашнего собрания. Проинструктированный декан подтвердил информацию и теперь горел желанием прояснить, что за интриги я плету на каникулах в Хогвартсе. Неужели мне уже мало Визенгамота?

Отвечать Флитвику я не стал. Хочет подробностей — пусть приходит лично и приносит Непреложный Обет. В противном случае шиш коротышке, а не утоление любопытства! От других преподавателей сообщений не было. То ли еще не получили мои письма, то ли не сочли нужным отписываться. В любом случае, перестраховался я не зря, и шансы, что завтра Волдеморт таки появится в школе, достигли максимально возможной цифры. Погордившись своей предусмотрительностью, я сосредоточился на подготовке к очередному посещению древнего канализационного коллектора, подумав, что для меня это мероприятие уже стало привычной рутиной. Блин, да я в Тайную комнату как на работу хожу, честное слово! Ни малейшего азарта или волнения в душе не наблюдается. Только легкое сожаление по поводу очередной упущенной возможности нормально выспаться.

Слив остатки рунного зелья из трех бутылей в один, я недовольно поцокал языком. На клетку тут точно не хватит. Опять расходы! Вызвав домовика, я снабдил малыша деньгами и отправил в лавку Пиппина за новой порцией. Мне повезло, притом дважды. Во-первых, еще пару бутылей с нужным зельем запасливый хозяин лавки смог отыскать в своих закромах. Во-вторых, потомственный зельевар был человеком понятливым и не болтливым. Он не попытался разузнать у Ниппи причину возникновения у его хозяина настолько сильной потребности в не слишком популярном товаре, и вряд ли станет рассказывать всем подряд о том, что директор Хогвартса в последнее время повадился проводить какие-то сложные магические ритуалы, не санкционированные Министерством.

Приготовив камни и свой незаменимый рюкзачок, я бросил взгляд на часы и решил потратить оставшееся время с пользой, завершив схему новой ловушки. Однако проветривание мозгов не помогло. Даже наоборот — работа с ослиным упрямством встала на месте и отказывалась сдвигаться даже на йоту. Обидно, однако! Если так и дальше пойдет, придется отказаться от затеи и воспользоваться старым способом Дамблдора. Но тогда Малому залу, где традиционно проводились собрания педагогов, точно хана! Надо будет пред 'махачем' хотя бы картины со стен поснимать и наиболее ценную мебель вынести.

Разочарованно вздохнув, я превратил в пепел очередной неудачный набросок, слил свою силу в накопитель и заполнил магический резерв природной энергией. М-да, знал бы Николас, как бездарно я использую его подарок! Уверен, у старого алхимика нашлось бы немало проникновенных эпитетов, характеризующих умственные способности ученика, образно выражаясь, забивающего гвозди микроскопом.

'Альбус, ты где застрял?' — пришла мысль от фамильяра.

'Уже иду!' — отозвался я и отправился в Больничное крыло, где меня поджидала готовая к походу компания.

Сегодня вместо сексуальных джинсов и свитера Помфри надела стандартную мантию колдомедика, из-под которой выглядывали темные вельветовые брюки. Видимо, решила пожалеть чувства Минервы и избавить меня от лишних соблазнов. На фоне этой серой мышки МакГонагалл, облаченная в костюм, отчетливо напоминающий квиддичную форму, выглядела удалой наездницей. Эдаким бравым гусаром. Без усов и сабли, зато с метлой. Гарри переодевать не стали, так что пацан остался в образе примерного ангелочка-отличника.

Оценив внешний вид кандидатов в почетные спелеологи, я почувствовал, что троица отчаянно мандражировала. Даже мелкий Поттер. Не понял, с чего бы это? Неужели Фоукс проболтался мальчику о крестраже? Я покосился на пернатого, но феникс отрицательно качнул головой и скинул несколько образов. Да, они с 'птенцом' действительно скоротали время за болтовней, но скользкой темы не касались. Пернатый рассказывал мальчику о порядках в школе, об опасностях Запретного леса и обо мне. Причем Гарри, быстро сообразивший, что Поппи с Минервой огненного птаха отчего-то не понимают, постарался вытянуть как можно больше информации из моего фамильяра.

Однако сейчас пацан волновался не из-за своего неуемного любопытства. Похоже, Гарри в достаточной мере овладел поверхностной легилименцией, чтобы ощущать чужие эмоции. Прекрасно понимая всю опасность предстоящего 'приключения', находившиеся в той же комнате анимаг с целительницей, чем дальше, тем больше начинали нервничать, а неопытный мальчик просто поддался настроению окружающих. Вот же курицы безмозглые! Всего на час оставил без присмотра! И ладно еще Минни, но куда смотрела Поппи, не понаслышке знающая о важности положительного настроя пациента перед операцией? Одно радует — время еще есть, и ситуацию можно поправить.

— Ну что, все готовы? — бодро поинтересовался я. — А почему мне лимонов не оставили? Хотя бы пару долек!

— Каких еще лимонов? — вытаращилась на меня МакГонагалл.

— Которые вы тут втихаря трескали, — пояснил я. — Судя по вашим кислым лицам, их было не меньше килограмма.

Согласен, шутка была примитивной, но Гарри заметно повеселел. В очередной раз потрепав несмело улыбнувшегося пацана за непослушные вихры, чтобы он настроился на ровный фон моих чувств, я спрятал в рюкзак метлы с магическими светильниками, взял мальчика за руку и отправился по натоптанному маршруту. Молчаливые женщины пристроились за нами. Фоукс коротко курлыкнул, пожелав удачи. Встречаться с василиском пернатый не желал, но все равно выбил из меня обещание позвать его в случае необходимости. Фениксу понравился мой 'птенец', и ради спасения Гарри птах был готов смирить свои инстинкты.

Дорога к заброшенному туалету помогла окончательно изгнать страх и неуверенность из разума Поттера. Ощущая надежную опору в виде моего сознания, в котором не было ни тени сомнения или волнения, мальчишка сумел отгородиться от чужих эмоций и стать самим собой. Бойким, любознательным, наполненным жаждой приключений. На представительниц прекрасного пола наша недолгая прогулка по ночному замку также подействовала отрезвляюще. Их мандраж сменился холодной сосредоточенностью профессионалов. Все-таки не зря я отказался от идеи вызвать домовика, чтобы тот мигом переправил нас в пункт назначения. Четверть часа ушли в минус — зато какой результат!

Подойдя к двери туалета, я с удивлением обнаружил на ней еще работающие руны, оставшиеся с прошлого визита. Выходит, бедная Плакса уже сутки не может вернуться на место привычного обитания, летает по замку и треплет своим нытьем нервы другим привидениям, во время каникул пребывающим в подобии полудремы. Нехорошо получилось. Надо будет не забыть стереть на обратном пути.

Разумеется, у людей, не знакомых с традициями Хогвартса, может возникнуть вопрос — а зачем все эти пляски с бубном? Почему бы мне просто не уничтожить капризного призрака? Толку от недоделки никакого — не может ни шпионить нормально, ни наладить общение с детьми, ни даже устроить ученикам какую-нибудь безобидную пакость. На роль охранника входа в Тайную Комнату Плакса тоже не годится. Так зачем вообще нужен этот паразит, вечно жалующийся на судьбу и устраивающий локальные наводнения?

Отвечаю. Несмотря на то, что Миртл по причине своей ограниченной функциональности не способна выполнять общественно-полезные дела (например, выводить к нужному месту заблудившихся первокурсников, информировать преподавателей о творящихся безобразиях или, подобно Пивзу, заставлять школьников отрабатывать бытовые заклинания), польза от призрака есть. Плакса одним фактом своего существования заставляет детей помнить об элементарной осторожности. Школа магии часто провоцирует маленьких волшебников испытать свои силы, а наглядный пример в виде сверстницы, не дожившей до выпуска, остужает излишне горячие головы и призывает учеников воздержаться от необдуманных экспериментов.

А если нет — зарвавшихся недоучек всегда можно ткнуть носом в лужу, словно нашкодивших щенков. Так, директорская память хранила забавный случай пятилетней давности, когда Флитвик, застукавший группу своих воронят за созданием боевого амулета, настолько сильно расчувствовался, что даже находившиеся в гриффиндорской гостиной ученики слышали меткие слова полугоблина о том, что незанятых туалетов в Хогвартсе много, и призракам идиотов, возомнивших себя мастерами артефакторики и отважившихся проводить опаснейшие манипуляции без присмотра наставника, будет, где расположится. И невербальный 'сонорус' подоспевшего на разборки Альбуса здесь совершенно ни при чем!

Войдя в туалет, мы оперативно расселись по метлам. Помфри без подсказок устроилась позади меня, более опытная Минерва усадила мелкого Поттера перед собой, вручив ему один из светильников. Открыв проход, я предупредил навострившего ушки пацана, чтобы тот не смел без присмотра взрослых волшебников лезть в Тайную Комнату, и первым влетел в зловонный тоннель. Операция по уничтожению последнего крестража Темного Лорда началась.

Глава 32

Спуск прошел гладко. Целительница не мешала мне рулить, как и прежде, уткнувшись лицом в спину. МакГонагалл быстро приноровилась к моей скорости и не отставала, ну а Гарри был в полном восторге. Его не смущали ни пауки, ни крысы, ни ароматы подземелья. Мальчик откровенно наслаждался полетом, вертя головой во все стороны. Достигнув большого грота, я уверенно направился в сторону арки, ведущей в зал со статуей Слизерина. Остановившись у древнего каменного изваяния, помог Помфри слезть с метел, ступил на влажный пол сам и крикнул на парселтанге:

— Ссашх, встречай гостей!

Пару секунд ничего не происходило. Затем статуя Основателя с тихим скрежетом открыла рот. Приземлившиеся рядом со мной Гарри с Минервой синхронно вздрогнули, когда из темного провала внезапно высунулась огромная змеиная голова. Смерив нашу компанию пристальным взглядом янтарных глаз и попробовав воздух раздвоенным языком, василиск констатировал:

'Альбусс!'

— Здравствуй! Прости, что снова потревожил твой сон, — я улыбнулся змею и положил руку на плечо мальчика. — Вот, познакомься! Это — Гарри Поттер, мой приемный сын. Гарри — это Ссашх, фамильяр Салазара Слизерина, Страж Хогвартса.

— Очень приятно познакомиться, мистер Ссашх, — дисциплинированно прошипел пацан, заставив МакГонагалл дернуться.

Василиск медленно подполз к нам. Проигнорировав испуганных женщин, гигант наклонил голову над мелким, выстрелил пару раз своим языком и заявил:

'Я чувсствую очшшень сснакомую магию! Ты — ссмеенышш из гнессда моего хоссяина?'

Гарри удивленно оглянулся на меня.

— Нет, — ответил я вместо Поттера. — Просто Гарри обладает таким же даром, что и маг, называвший себя Наследником Слизерина. Отчасти именно поэтому много лет назад Наследник попытался убить мальчика, но не сумел и умер сам.

'Вот, почшему он так долго не прихходил, — задумчиво прошипел василиск, помахивая хвостом, затем пришел к какому-то выводу и радостно объявил: — Ссначит, теперь у хоссяина появилсся новый Насследник — Гаррисс!'

— Наследник? Я? — удивился мелкий.

'Да, ты досстоин этого титула! Ты окассался ссильнее, и теперь мошешшь прикассывать мне!'

Услышав это, я едва челюсть на пол не уронил. Вот так просто? Наследник умер — да здравствует Наследник? Как в третьесортном фанфике, ей богу! И сейчас, согласно устоявшемуся шаблону, должно последовать торжественное вручение 'достойнейшему' несметных богатств Салазара, его библиотеки, лаборатории с артефактами, полезными зельями и погруженными в стазис неведомыми зверушками... Ага, разбежались! Проигнорировав избитый сценарий, змей просто свернулся кольцами перед задравшим голову Гарри и замер, ожидая, пока мальчик справится с удивлением.

Почесав в затылке, я вспомнил, что каннибализм у пресмыкающихся довольно распространен. В дикой природе крупные особи нередко пожирают более мелких, невзирая на видовые или родственные связи. А если даже самка может преспокойно перекусить своим приплодом, то чего уж говорить о соперничестве гадов из одного гнезда? И тот факт, что один змееныш убил другого, для Ссашха не является чем-то из ряда вон. Ну а остальное можно объяснить инстинктами, вложенными в василиска его создателем. Змею жизненно необходимо кому-то подчиняться, а если обожаемого хозяина на горизонте нет, можно вручить данное право его наследнику. Именно на этом в свое время сыграл Том.

— Ссашх, а можно тебя потрогать? — скромно потупившись, поинтересовался Гарри.

Нет, я обожаю этого пацана! Быстро сориентировался.

Гигант молча наклонил треугольную голову, подставив ее под руки мальчика, и тот принялся осторожно ощупывать плотную кожу пресмыкающегося, гладить причудливые узоры и трогать шершавые чешуйки гребня, наполняя пространство незамутненным восхищением. Вот уж не думал, что мелкому нравятся змеи! Хотя канонная встреча с удавом непрозрачно на это намекала. Любопытно, состоялась ли она в реальности? Если да, я прекрасно понимаю Вернона, спешившего избавиться от племянника.

Мне очень не хотелось нарушать идиллию, но время поджимало. Сообщив довольному василиску, что мы пришли сюда для лечения Гарри, я предложил большому змею прокатить мальчика на своей спине до ритуального зала. Гигант, польщенный реакцией пацана, не отказал. Забрав светильник из рук МакГонагалл, я вручил его мелкому и отлевитировал мальчика на загривок Ссашху, а остальным велел рассаживаться по метлам. Фамильяр Салазара с места в карьер развил огромную скорость и под восторженный вопль пацана мигом скрылся из вида. Мы неспешно полетели за парочкой.

— Значит, Гарри — змееуст? — спросила пристроившаяся рядом Минерва.

— Бери выше, прирожденный легилимент! — уточнил я. — Неужели это для тебя новость? Лично я был уверен, что ты догадалась о таланте мальчика, еще когда он полноценно начал общаться с Фоуксом.

— Но ведь ни Лили, ни Джеймс...

— Дело в крестраже, — пояснил я, не дожидаясь вопроса. — Он придал дару Гарри особую окраску, свойственную магии Салазара Слизерина, так что Страж теперь считает мальчика Наследником Основателя и пообещал слушаться... Осторожно!

Профессор, пропустившая очередной поворот, резко вильнула метлой, чудом избежав встречи с покрытой плесенью стеной, и до самого ритуального зала держала рот на замке. Оказавшись в знакомом помещении, я занялся привычной рутиной — начертанием пентаграммы. Тем временем Поппи с Минервой тихо перешептывались, распределяя роли в предстоящем действе, а свернувшийся в сторонке Сашх с не собирающимся покидать насиженное местечко Гарри увлеченно шипели на своей волне. Судя по доносившимся до меня репликам, пацана аналогично интересовало, чем питается большой змей.

Спустя четверть часа работа была закончена. Я управился даже быстрее, чем в банке — расту, однако! Хоть завтра экзамен на мастера-ритуалиста сдавай! Мелкий, поддерживаемый моей магией, ловко соскользнул со Стража. Поппи тут же подсунула пациенту колбу с зельем.

— Что это? — с подозрением поинтересовался тот.

— Снотворное, — пояснила колдомедик.

— А может, не надо? — Гарри оглянулся на василиска.

Ну да, он уже размечтался, что обратно поедет на змее, а тут такой облом!

— Надо! — безапелляционно заявил я. — Поверь, в долгом лежании на жестком камне мало удовольствия. А так ты проснешься завтра утром полностью здоровым и с нормальным зрением.

— Тогда ладно, — сдался Гарри и быстро выхлебал предложенную емкость.

Зелье было сильным, мальчика сразу же повело. Я едва успел его подхватить, снял очки, устроил в центре пентаграммы, а попутно 'на пальцах' объяснил василиску, что именно мы собираемся предпринять. Чтобы гигант ненароком не решил, будто Наследнику хотят причинить вред. Ссашх оказался понятливым, пообещал не вмешиваться и даже заявил, что его хозяин тоже частенько проводил какие-то ритуалы над учениками, делая их сильнее.

С трудом подавив желание забраться в голову Стража и выяснить все подробности, я принялся наполнять пентаграмму своей силой. На сей раз безо всякой спешки, в полном соответствии с техникой безопасности. Судя по эмоциям, Минерве понравилась 'Баллада о лесах' в моем исполнении. Собираясь с духом перед активацией магической конструкции, я даже поймал себя на мысли, что у нас с кошечкой прямо свидание получается. А что? Экзотическое место действия, интимный полумрак, Помона в роли официантки с коктейлями, кавалер читает стихи даме сердца... Романтика!

— Все готовы? — уточнил я.

— Да, можете начинать, — отозвалась Помфри, вооружившаяся знакомым стеклышком-артефактом.

МакГонагалл согласно кивнула, и я послал пентаграмме короткий импульс, заставивший ее заработать. Ощутив себя частью магической конструкции, привычно вырастил ловкие щупальца и принялся внимательно изучать структуру крестража. Хотя схема была мне прекрасно известна (я никак не мог отделаться от странного чувства, будто сам накладывал чары и просто позабыл об этом), но десять лет — срок немалый, и прежде чем приступать к удалению, нужно было оценить текущее состояние директорской работы.

Осмотр лишний раз доказал, что Дамблдор являлся чертовым гением. Созданная Альбусом по наитию связка работала все так же стабильно, не собираясь разрушаться. Разумеется, некоторые изменения в оригинальной структуре присутствовали. Со временем крестраж начал 'подтекать', что привело к 'перекрашиванию' магического дара ребенка. А произошло это из-за увеличения основы — костей черепа. Также с немалым удивлением я обнаружил, что в микротрещинках монолитной защиты сформировалось несколько тонких канальцев, по которым в кусок чужой души поступала сила.

Вспомнив эпизод десятилетней давности, я сопоставил размеры и понял, что крестраж рос вместе с мальчиком. Это открытие меня потрясло. Мозг лихорадочно кинулся просчитывать грандиозные перспективы, которые сулил механизм воспроизводства энергетической сущности волшебника. Вплоть до создания полноценных клонов. Но я решительно оборвал себя. Сейчас не время предаваться фантазиям! Тем более, потребуются годы исследований, чтобы окончательно определить принципы восстановительных процессов, а я — не оригинальный Дамблдор и заниматься этим непотребством не стану... Ведь не стану же?

Так и не отыскав в себе четкого ответа на данный вопрос, я приступил к ликвидации 'якоря'. Медленно, словно работающий с миной сапер, я уничтожил скрепы, фиксирующие ошметок души Реддла, затем принялся за изолирующие чары... Было бы проще, если директор вживил бы в лоб мальчика какой-то предмет, на который и завязал бы все магические структуры. Но Альбус фанфики русских графоманов не читал, а потому решил не заморачиваться, выбрав основой костную ткань, прямо как маги древности. И теперь мне приходилось методично разматывать запутанный клубок, центром которого был кусочек живого мрака.

Последней оказалась защита. Прочная, сильная, совсем не похожая на ту, что использовал Реддл. С ней пришлось повозиться, поскольку она представляла собой простенькую зацикленную схему и отказывалась рушиться по частям. С одобрения Помфри, я подхватил манипуляторами все управляющие центры данной магической структуры и одним резким ударом их разрушил, высвобождая сгусток чужеродной энергетики. Гарри конвульсивно дернулся.

'Потерпи, малыш! — мысленно обратился к нему я. — Все почти закончилось... Да какого хрена?!'

Лишенный сдерживающих заклинаний кусок Реддловской душонки внезапно проявил небывалую активность. Он легко отразил мое заклинание, призванное его развеять, и принялся жадно поглощать силу из энергетической оболочки Поттера. Мальчик застонал. Сведя свои щупальца, я попытался сорвать сгусток мрака с его головы, однако точные манипуляторы, с легкостью оперировавшие деталями чар, оказались бессильны подхватить мерзкую дрянь. У меня возникло ощущение, будто я пытаюсь вилкой зачерпнуть мазут. Щупальца проходили сквозь бесформенную кляксу, продолжавшую вгрызаться в стонавшего Гарри.

Заготовленное на завтрашнее утро заклинание изгнания не помогло. Пацан лишь выгнулся дугой, едва не задев основу пентаграммы. Scheisse! Похоже, чары принимают осколок Тома за часть души мальчика. Но что же делать? Этот паразит продолжает его жрать, а мне на ум ничего дельного не приходит. Думай, Альбус! Какие заклинания, помимо 'авады', предназначены для уничтожения духовной энергетики? В сознании всплыли давние эксперименты Дамблдора. Однако чары сдерживания на паразите не закрепились, поскольку тоже не воспринимали его в качестве объекта. Остался последний вариант. Если не сработает и он, одним Волдемортом в мире станет больше, поскольку у меня рука не поднимется использовать на пацане непростительное.

Подхватив магией тело Гарри, я выбросил его за пределы пентаграммы и отключился от нее. Продолжавшего стонать мальчика подхватила Минерва. Подскочив к ней, я коснулся головы Поттера кончиком волшебной палочки и применил чары, использующиеся для создания крестража. Пацан истошно завопил и задергался, несмотря на принятое со снотворным обезболивающее. Приказав МакГонагалл держать крепче, я продолжал резать по живому, отсекая кусок энергетической оболочки вместе с паразитом. Ничего другого попросту не оставалось! Закончив, подхватил отделенную часть своей силой, отбросил подальше от нас и накрыл адским пламенем. Чтоб с гарантией!

Знакомый приступ зубной боли сообщил мне, что последний осколок Реддла канул в небытие. Отчаянно напрягая извилины, я с огромным трудом втянул обратно в палочку огненную змею, которая рвалась с поводка, словно почуявший течную сучку доберман, затем устало выдохнул и повернулся к обмякшему пацану, над которым уже хлопотали наседки. Помфри осторожно вливала в рот лежавшему на руках Минервы пациенту какие-то зелья, а древний василиск издали наблюдал за всей этой возней с философским спокойствием и невозмутимостью.

Нестерпимо хотелось выругаться. Но что толку? Нецензурщиной делу не поможешь. Я крупно облажался. Хотел спасти мальчика, но в итоге собственными руками отчекрыжил кусок его души. А все из-за самонадеянности! Чувствуя себя опытным ликвидатором крестражей, я даже не удосужился прикинуть возможные сценарии... Да что там! Я ведь толком не изучил осколок в шраме прежде, чем планировать операцию! Имея под боком Поппи с ее огромным арсеналом лечебно-диагностических приблуд, поленился даже мельком взглянуть на 'якорь'. А ведь и домовику понятно, что крестраж в живом носителе обязан отличаться от своих собратьев.

— Альбус, что произошло? — жалобно спросила испуганная МакГонагалл, бережно прижимая к своей груди не собирающегося возвращаться в сознание мальчика.

— Лишенный защитных чар крестраж продемонстрировал, что за годы симбиоза успел обзавестись примитивными инстинктами, и начал стремительно поглощать энергетическую оболочку Гарри, — пояснила целительница, в отличие от кошечки, видевшая все тонкости ритуала. Достав из кармана очередной пузырек с зельем, бросив туда пару каких-то серых шариков и принявшись трясти емкость, женщина продолжила: — А поскольку заклинаний, напрямую воздействующих на энергетику подобного типа, существует крайне мало, господину директору пришлось ампутировать зараженную область.

Анимаг в ужасе распахнула глаза:

— Но это же получается...

— Да, Гарри лишился части души, — мрачно подтвердил я. — Но паниковать не нужно. Мне известен способ, который не только позволит быстро восстановить энергетическую оболочку мальчика, но и сделает его чуточку сильнее.

— И что за способ? — уточнила изрядно удивленная Поппи, забывшая о 'коктейле' в своей руке.

— Взять недостающий кусок у донора. Как вы помните, самый подходящий кандидат на эту роль завтра утром должен прибыть в Хогвартс, поэтому сделаем так — Гарри в чувство не приводить, стимулирующими магический очаг зельями не поить. Разрез в оболочке должен быть свежим, тогда донорская 'ткань' лучше приживется.

Колдомедик с сомнением поглядела на склянку, вернула ее в карман и осведомилась:

— А если Волдеморта не получится... уговорить поделиться 'тканью'? Если его дух окажется мерзостью подобного типа? — женщина махнула рукой на оплавленные адским пламенем камни, все еще источающие сильный жар.

— Тогда я возьму нужный материал из своего тела, — сухо ответил я и принялся выкачивать силу из пентаграммы.

Мерлиновы подтяжки, это надо же было так накосячить! Причем причина моего фееричного фиаско лежит на поверхности — я неверно расставил приоритеты. Задавшись целью уничтожить крестраж, я не вспоминал о здоровье мальчика (вот такой из меня хреновый папаша вышел!), положившись на профессионализм Помфри. А ведь школьный колдомедик не обладала моим багажом знаний и даже не предполагала подобного развития событий. Аналогично мне она воспринимала в качестве угрозы чары, внедренные в тело Гарри, и не догадывалась, что большую опасность представляет сам паразит.

Ну почему, почему я пустил все на самотек? Почему не перепроверил? Ведь можно было сразу вырезать кусок черепа у мелкого! Согласен, звучит ужасно, но для мира магов, в котором существует костерост и прочие полезные зелья, данная операция опасности для жизни пациента почти не представляла. Разумеется, энергетическую оболочку все равно пришлось бы повредить, поскольку крестраж успел в нее врасти, но это был бы легкий косметический разрез, а не ампутация конечности, как вышло у меня. И получается, не зря Минни с Поппи переживали! А я их еще курицами обозвал — вот же дятел пустоголовый!

Ладно, завязываем с самокритикой. А то все скатывается к избитому: 'знал бы, где упадешь, соломки бы подстелил'. Ошибка осознана, выводы сделаны. Теперь, по примеру Малфоя, мне нужно встать, отряхнуться и двигаться дальше. Следующим пунктом плана является ликвидация духа-основы. Радует, что теперь можно не напрягаться с изобретением велосипеда. Клетка, высасывающая энергию, не понадобится. Хватит и обычной. Осталось только решить, как удержать на месте душонку Волди, пока мое заклинание будет преобразовывать ее в материал для 'заплатки'.

Опустошив магическую конструкцию, я развеял ее и очистил пол от остатков рунного зелья. Затем проинформировал василиска, что операция завершена, и мы собираемся возвращаться наверх. В ответ древний змей, явно соскучившийся по живому общению, поинтересовался, когда Наследник снова соберется его навестить. Пообещав через несколько дней доставить мальчика на свидание с его новым другом, я помог Минерве устроить Гарри на метле, забрался сам, дождался, пока сзади усядется Помфри, и полетел обратно.

Возвращение прошло в гнетущем молчании. Я чувствовал, что Поппи распирают вопросы. Целительнице хотелось выяснить, откуда мне известно столь специфическое заклинание, почему я уверен, что донорский материал приживется, и вообще — почему она, дипломированный магистр колдомедицины, до сих пор слыхом не слыхивала о нетрадиционной методике восстановления энергетических оболочек? Но озвучивать свои мысли женщина не решалась. Минерва переживала за мелкого, фактически ставшего инвалидом, да и у меня на душе было пакостно. Отчаянно хотелось напиться, несмотря на то, что раньше привычки заливать неудачи алкоголем я за собой не замечал.

Выручил Фоукс. Встретив 'похоронную процессию' в Больничном крыле, феникс обеспокоенно поинтересовался подробностями происшедшего, получил от меня пачку образов и решил приободрить нас песней. Удивительная магия огненного птаха действительно придала нам сил, помогла сбросить пораженческое настроение и собраться с мыслями. Встряхнувшись и выметя из сознания лишние эмоции, я сообщил, что буду у себя, и отправился в кабинет. Фамильяра с собой не взял — сейчас он был нужнее женщинам, устраивающим мальчика на одной из коек больничной палаты (похоже, своих учениц Помфри отослала далеко и надолго). Оказавшись на рабочем месте, я увеличил очередной листок и принялся набрасывать схему ловушки, учитывая особенности Малого Зала.

Спустя час работа была закончена, проверена и перепроверена. Взяв бутыли с рунным зельем, накопители и прочее, что могло понадобиться, я отправился готовить капкан для Темного Лорда. Для начала мобилизовал домовиков, которые оперативно избавили помещение от портретов и прочих магических артефактов. Каркас ловушки ни с чем не должен взаимодействовать, иначе выйдет, как у старого директора. Само собой, я не собирался доводить ситуацию до открытого силового противостояния, сделав ставку на упреждающий удар, но свежая неудача заставляла готовиться к худшему.

Когда эльфы закончили, я достал зелье, трансфигурировал кисточку, оседлал одну из метел и принялся покрывать стены сложной руной вязью. За этим занятием меня и застала хмурая МакГонагалл, которая поинтересовалась, чем может помочь. Вспомнив, что ни ритуалистика, ни рунная магия не являлась сильными сторонами анимага, я отрицательно покачал головой и велел профессору идти спать. Однако упрямая кошечка проигнорировала мой приказ, расположилась на одном из стульев и принялась наблюдать за мной. Желания спорить не было. Равнодушно пожав плечами, я продолжил кропотливую работу.

На бумаге все выходило здорово, однако реальность вносила свои коррективы. Приходилось на ходу дополнять схему нужными линиями, менять места закладки накопителей, обходить неровности на камнях. Закончив со стенами, я перешел на потолок, затем занялся полом, замыкая магические контуры и сводя рунные цепочки в единую конструкцию. Минерва к тому времени уже давно спала, свернувшись калачиком на удобной кровати, в которую я трансфигурировал стул, заметив, что задремавшая женщина вот-вот с него соскользнет. Усталость давила на сознание, предлагая сделать перерыв, но я упрямо довел дело до конца, после чего наполнил свое творение силой.

Слив всю природную энергию из резерва в накопители, я применил короткий ключ-активатор. Руны тотчас вспыхнули, превращая комнату в идеальную тюрьму для нематериальных сущностей. Проверив на прочность узлы, убедившись, что магическая конструкция не собирается разрушаться от внутренних конфликтов, я довольно улыбнулся и отключил систему. Остались последние штрихи — фиксация и наложение иллюзии, маскирующей расставленный капкан. Много времени это не заняло. Главным образом, потому, что я не стал себя утруждать, дополняя схему скрывающими элементами, как в доме Поттеров, а создал простенький артефакт, в который вложил образ, копирующий прежний вид Малого зала. Оценив результат, я решил — сойдет! Конечно, если присмотреться, можно заметить и нечеткость линий, и несоответствие теней, и отсутствие движения на картинах, но у Квиррелла такой возможности не будет. Уж об этом я позабочусь!

Устало потянувшись, я услышал за спиной тихий шорох шагов и обернулся. Это оказалась Помфри с кружками в руках. Покосившись на спящую МакГонагалл, колдомедик поглядела на меня и укоризненно прошептала:

— А говорили, что будете у себя!

Я лишь руками развел. Выпил очередную порцию лечебной дряни, покорно дал себя осмотреть, после чего тихо поинтересовался у задумчивой Поппи:

— Ну что? Сколько мне еще осталось?

Судя по начавшему светлеть небу за окном, сейчас было около четырех утра. Учитывая, что силой из камешка Фламеля я накачался где-то в девять вечера... выходит совсем плохо. Наверняка моя многострадальная энергетическая оболочка расползается стремительными темпами, разъедаемая изнутри вредной силой.

— Боюсь вас огорчить, господин директор... — целительница потянула эффектную паузу, откровенно действуя мне на нервы. — Но я не заметила ничего серьезного. Да, у вас по-прежнему наблюдаются признаки магического истощения, однако ничего, реально способного привести к потере дара, я не вижу.

— То есть, твое лечение подействовало лучше ожидаемого? — вяло удивившись, предположил я.

— Либо так, либо ваш магический очаг, регулярно подвергавшийся губительному воздействию природной силы и вдобавок стимулируемый целебными зельями, в итоге выработал в себе иммунитет к непривычной энергии.

Прикрыв рот ладонью, сдерживая рвущийся на свободу зевок, я вспомнил, как в прошлой жизни читал о змееловах, которые годами вводили в свой организм небольшие порции яда, чтобы потом не бояться случайных укусов смертельно опасных тварей.

— И чем мне это может грозить?

— Пока не знаю, — покачала головой женщина. — Возможно, это временное явление, и как только вы прекратите наполнять резерв чужеродной силой, ваша магическая составляющая придет в норму. А если нет, думаю, особенности вашей собственной энергии слегка изменятся, что повлияет на работу некоторых специфических заклинаний... И к слову о них. Откуда вам известно, как можно отделить часть души волшебника?

Ну вот, началось!

— Я многие годы занимался исследованиями в этой области.

— А...

— Нет, своего крестража у меня нет, — предвосхитил я вопрос Помфри.

И почти не соврал! Ведь имеющиеся — не мои, а оригинального Дамблдора.

— Тогда объясните еще один момент, — потребовала набравшаяся наглости колдомедик. — Если вы 'отщипнете' от Темного Лорда кусок, чтобы закрыть рану в энергетической оболочке мальчика, не получится ли так, что он снова станет крестражем Волдеморта? Или вы рассчитываете, что 'донорская ткань' приживется именно из-за схожести их дара?

— Не волнуйся, я не собираюсь 'пришивать' к Гарри часть Реддла. Существует заклинание, которое трансформирует душу, стирая ее особенности и превращая в чистую энергию. Из этой субстанции я и планирую сформировать заплатку... — я неожиданно зевнул во всю ширь пасти и смущенно добавил: — Прости, Поппи.

Смерив меня понимающим взглядом, колдомедик озвучила очевидное:

— Вам нужно немного поспать перед встречей с Лордом.

— Да, не мешало бы.

Недолго думая, я снял очки, сунул их в карман к Гарриным, подошел к кровати, осторожно лег позади Минервы, обнял спящую женщину за талию и прикрыл глаза. А в следующий миг почувствовал, что меня настойчиво трясут. С трудом приподняв веко, увидел лицо склонившейся надо мной целительницы и жалобно простонал:

— Ну что еще?

— Пора вставать, господин директор! — решительно заявила Помфри. — Уже без четверти восемь. Квиррелл скоро прибудет в Хогвартс.

Я открыл второй глаз, оглядел залитый солнцем зал и отметил отсутствие кошечки под боком. Сладко зевнул, потянулся и подумал, что утро сегодня наступило очень уж незаметно. Или мне это все снится? В последнее время мои сны стали настолько реалистичными, что ничего нельзя утверждать наверняка. Выбрав для проверки самый легкий способ, я что есть силы ущипнул себя и дернулся от боли. Ох ты ж, блин! За этими хлопотами все забываю ногти подстричь! Скоро превращусь в натурального Фредди Крюгера... Так, стоп! Уже утро? Твою мать!

Вскочив с дивана, я невербальным заклинанием вернул ему привычную форму и приказал колдомедику:

— Срочно собери профессоров. Через пять минут я проведу здесь инструктаж.

Вызвав Ниппи, я протянул домовику руку и велел доставить меня в кабинет. Там первым делом посетил туалет, затем забрался в гардероб, выбрал подходящую цветастую мантию, облачился в нее, причесался и нацепил на бороду парочку серебряных колокольчиков. Оглядев себя в наколдованное зеркало, я признал, что даже клоуны-пародисты из 'Кривого Зеркала' выглядят менее убого. Но ничего не поделаешь. Сейчас мой внешний вид должен максимально соответствовать привычкам оригинального директора, чтобы Квиррелл с Томом ничего не заподозрили.

Вернувшись в Малый Зал, я обнаружил там дружную компанию заговорщиков в полном составе. Даже Фоукс присоединился, получив от меня в награду за сообразительность пакетик с орешками. С Роландой, Помоной и Сибиллой я разобрался быстро. Проверил, насколько они хорошо запомнили озвученный вчера сценарий, выдал положенные слова напутствия и выпроводил женщин на исходные позиции. Для Минервы с фениксом озвучил стратегию схватки, а также заготовленные запасные варианты на случай, если элемент внезапности по какой-то причине не сработает.

Одна Помфри осталась не у дел, но тут уже ничего не поделаешь. К боевым действиям я колдомедика и близко не собирался подпускать, а пациента в нужный момент должна была доставить Латти. Самая сложная роль досталась Ниппи. Ушастику я приказал издали следить за Квиринусом и сразу сообщать мне, если в намеченном плане что-либо пойдет не так. Убедившись, что домовик все понял, я отправил его подыскивать надежный пост для наблюдения за школьными воротами и запоздало поинтересовался у Поппи:

— Как там Гарри?

— Все еще без сознания, но его состояние за ночь не ухудшилось, — отозвалась целительница.

Судя по теням под глазами, Помфри сегодня вообще не спала. Но держалась бодрячком — видимо, жахнула какой-то стимулятор. Отправив женщину в Больничное крыло присматривать за мальчиком, я остался наедине с Фоуксом и Минни. И потянулось томительное ожидание. Разговор не клеился, наши нервы были напряжены до предела, а пальцы то и дело машинально поглаживали кончики волшебных палочек. Один феникс был спокоен, как удав. Плотно перекусив, он велел разбудить, когда появится противник, и задремал на спинке стула.

А появится ли Квиррелл? С каждой новой минутой я все больше в этом сомневался. Прошло уже полчаса, однако вестей от Ниппи не было.

— Альбус, а ты уверен, что Квиринус придет? — спросила МакГонагалл, озвучивая мои мысли.

— Нет, — хмуро ответил я. — В письме он пообещал быть, но я не представляю, как на Волдеморта подействовала потеря последнего крестража.

— Может, он уже отправился за грань?

Прикинув, не написать ли Малфою письмецо, в котором поинтересоваться состоянием метки на плече мага, я покачал головой:

— Вряд ли. Скорее, всеми силами вцепился в занятое тело.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я принялся дополнять антураж помещения деталями. Трансфигурировал из воздуха свитки и исписанные листки бумаги, которые разложил на столе в художественном беспорядке, состряпал школьную доску, расчертил на ней мелом сетку будущего расписания... Короче, воссоздал атмосферу обычного совещания педагогов Хогвартса. И вот, когда 'темпус' Минервы показал тридцать шесть минут девятого, в зале появился мой домовик, отрапортовавший, что профессор только что возник на лужайке перед воротами.

Сработало! Велев малышу продолжать наблюдение, я достал философский камень и принялся заполнять свой резерв, словно наяву представляя разворачивающиеся внизу события. Вот, обозрев запертые ворота, Квиринус идет к избушке Хранителя Ключей и натыкается там на Спраут. Помона радостно приветствует коллегу, интересуется итогами поездки, уточняет, не привез ли профессор ей из дальних стран каких-нибудь редких семян... Думаю, минут десять герболог потянет, снизив уровень подозрительности Квиррелла своим напором и веселым щебетанием.

Закончив накачиваться силой, я отдал камень Минерве, опасаясь, как бы Реддл не учуял его специфическую энергетику и не попытался сразу напасть. Профессор заметно приободрилась, превратившись в ту самую валькирию, которая была готова идти со мной за Чашей. Оглядев кошечку и едва не утонув в наполненных азартом зеленых глазах, я посоветовал ей немного расслабиться. А то еще перегорит ненароком или своим воинственным видом спугнет нашу добычу. Анимаг послушалась. Сделала моську попроще и заняла предписываемое моим сценарием место, ну а я тем временем разбудил Фоукса. Встрепенувшись, феникс размял крылья и воинственно защелкал клювом, готовясь к схватке.

Нежно поцеловав Минни, ласково пригладив взъерошенные перышки на шее фамильяра, я пожелал нам всем удачи и покинул Малый Зал, поскольку себе отвел роль загонщика. Достигнув нужного коридора, наколдовал пухлую стопку бумаг, изображавшую школьную документацию. Мои руки должны быть чем-то заняты. Это усыпит бдительность Квиррелла, подарив ложную уверенность в том, что в случае разоблачения он успеет достать палочку первым. 'Темпус' показывал без четверти девять. Сообщений от Ниппи не поступало. Значит, все идет по плану — в данный момент Квиринус входит в школу и вскоре на пути к своим апартаментам должен столкнуться с Трелони.

Парочка фирменных туманных фраз, вскользь отпущенных гадалкой, призвана вновь пробудить у профессора паранойю. Главное, чтобы Сибилла не перестаралась, иначе Квиррелл решит дернуть из Хогвартса. Но если все пойдет гладко, Стрекоза основательно загрузит мужика и гордо удалится со сцены. А после профессор сразу попадет в лапы Хуч. У преподавательницы полетов найдется, чем занять одержимого. Ведь ей так хочется поделиться с кем-нибудь своей радостью, вызванной щедрым подарком Малфоя. Зная Роланду, она так вцепится в бедного Квиринуса, что тот слова не сможет вымолвить и на время забудет о своих подозрениях. Ну а там из-за кулис должен выйти я...

В психологии данный прием называется раскачиванием маятника. Именно он лежит в основе всем известной тактики допроса 'злой коп — добрый коп' и много раз доказывал свою эффективность. Однако мне нужно не просто ошеломить Квиррелла, расфокусировать его внимание и подавить волю, а забрать у профессора возможность спокойно осмотреться. Я не тешил себя иллюзиями, подготовленную клетку можно было заметить даже без очков-артефактов. Одно-единственное сканирующее заклинание — и зверь почует засаду. Поэтому я и решил организовать целый спектакль. Конечно, можно было не мудрить, а приказать домовикам схватить одержимого и переправить в нужное место, но тогда я получу готового к бою мага, а не ошеломленную жертву, которой нужно время, чтобы прийти в себя.

Спустя несколько невероятно долгих минут я услышал знакомый голос вдалеке и поспешил навстречу, шепотом отослав подальше появившегося с рапортом эльфа. Я уже и сам догадался, что Роланде не удалось задержать одержимого, который целенаправленно двигался к себе. А это очень плохо. Как только Квиринус окажется в своей комнате, шансы моей затеи на успех упадут до ноля. Может, стоило вместо Малого Зала выбрать апартаменты профессора? Ага, смешно! Их он первым делом проверил бы на наличие ловушек!

Я встретил парочку на площадке перед лестницей. Хуч осталась верной себе. Подхватив Квиррелла под локоток, она втолковывала не слишком внимательному слушателю что-то о рыночной стоимости гоночных метел. Сам профессор выглядел бледным и осунувшимся. На его голове красовался аккуратный тюрбан с броской заколкой-амулетом, который, судя по структуре чар, относился к защитному типу. Кроме того я разглядел на ткани головного убора заклинания, способные затруднить работу легилименту. В дополнение к тюрбану шел шервани — длинный, украшенный восточным орнаментом пиджак, превращающий скромного англичанина в настоящего индийского франта. Причем вышивка на пиджачке была не простой и обычным 'ступефаем' вряд ли пробивалась. Одним словом, Реддл остался верен себе и к подготовке подошел серьезно.

— Квиррел, мальчик мой, рад тебя видеть! — воскликнул я, продемонстрировав фирменную директорскую улыбку. — Ты как раз вовремя. Как твое здоровье? Судя по твоему лицу, я бы не сказал, что оно превосходное.

Профессор не стал настороженно подбираться, испуганно хвататься за палочку или менять скучающе-заинтересованное выражение на своей физиономии. Оно и понятно — мы же не в дешевом сериале, где злодей обязан продемонстрировать зрителям набор стандартных реакций, чтобы те ненароком не сочли его положительным персонажем. Квиринус лишь приветственно кивнул мне и спокойно произнес:

— Приветствую, г-господин директор. С моим здоровьем все в п-полном порядке. Просто бессонница вчера замучила, а н-нужного зелья под рукой не оказалось.

— Бессонница? — переспросил я, подходя к поджидающей меня парочке. — Прекрасно тебя понимаю! Сам, бывает, по полночи ворочаюсь в кровати, а потом целый день хожу сонный, как осенняя муха. Но к Помфри ты все-таки загляни после совещания. Мало ли... Кстати, что с твоей речью? Вчера слишком бурно отметил возвращение?

— Нет. Это п-последствия не слишком п-приятной встречи с вампиром, о которой я бы не хотел распространяться.

— Тогда тебе тем более нужно посетить нашу целительницу. Ментальная атака кровососов может аукнуться очень серьезными последствиями — это я тебе как специалист заявляю!

— Обязательно последую в-вашему совету, — благодарно кивнул Квиррелл.

Вот честно, если бы я не знал сюжет канона, то фиг бы догадался, что передо мной одержимый! Реакции нормальные, поведение привычное, а для бледности и усталого вида можно подыскать десяток логичных объяснений. На языке знакомого 'привкуса' магии Лорда не ощущается — все эманации надежно скрывал тюрбан. Более того, я уверен, что Волдеморт не делал ставку только на головной убор, а озаботился иными средствами маскировки. Например, неприметной татуировкой на макушке. Или мощным амулетом под кожей. Способов существует много, а Том — спец по этой части. Не зря же он столько лет работал в лавке артефактора.

— Что же мы стоим? Не будем заставлять коллег ждать! Роланда, надеюсь, документы у тебя с собой?

— Ой, я сейчас! — вполне натурально спохватилась загодя проинструктированная Хуч, выпустила руку профессора и поспешила в обратном направлении.

— Вот же болтушка, — улыбнулся я в бороду и обратился к Квиринусу: — Пойдем, мой мальчик. Прежде, чем начать совещание, я бы хотел сказать тебе пару слов насчет изменений в программе.

Развернувшись, я уверенно направился к лестнице. Этот момент был самой слабой частью моего плана, поскольку Квиррел мог заявить, что ему очень-очень, вот прямо кровь из носу нужно посетить свой кабинет. Однако факта, что директор безо всякой опаски подставил ему свою спину, оказалось достаточно, чтобы маг в очередной раз отбросил опасения и последовал за мной.

— Тебе же Роланда говорила о решении Попечительского Совета выделить нам средства на доукомплектацию штата преподавателей? — поднимаясь по мраморным ступеням, поинтересовался я.

— Д-да, — откликнулся мужчина.

— Так вот, в связи с этим я хочу провести давно намеченные реформы. В частности, серьезно расширить программу маггловедения и сделать предмет обязательным для всех учеников. Ты со мной согласен?

— Разумеется, г-господин директор.

— Прекрасно! Тогда будь добр, изложи основные полезные моменты, которые ты вынес из своего путешествия и хотел бы внедрить в учебный план, а после я озвучу тебе свои мысли. Думаю, совместными усилиями мы быстро составим новую программу.

— Что п-прямо так, на ходу? — удивился профессор.

— После я буду занят иными вещами, — пожал я плечами и свернул в длинный коридор, который вел прямиком в Малый зал.

— Ладно, попробую обобщить свои в-впечатления. Во-первых, у м-маглов в последние годы начала стремительно развиваться электроника. Я побывал на нескольких т-тематических выставках, где экскурсоводы так красочно описывали перспективы д-данной отрасли, что у меня д-дух захватывало. Предлагаю д-дополнить программу в этом направлении, а то всего одна лекция с д-демонстрацией возможностей калькулятора...

— Согласен. Еще?

— Также меня п-поразила выставка военной техники, проводимая в Небраске. Д-демонстрация портативных гранатометов и ручных пулеметов наводила ужас и п-повергала в уныние от осознания бесполезности защитных заклинаний перед т-такой мощью. Думаю, н-нелишним будет расширить блок занятий, п-посвященный огнестрельному оружию, однако мне будут н-нужны визуальные пособия. Или хотя бы амулеты с иллюзиями. Конечно, они н-не способны передать всю устрашающую картину...

— Принимается, — снова перебил я Квиринуса. — На счет образцов маггловского оружия я еще подумаю. Конечно, детишки придут в полный восторг, но пока давать им в руки пистолеты крайне опасно. Еще загорятся идеей создания их магического аналога. А вот с визуальной демонстрацией ты абсолютно прав. Чуть позже определимся, что лучше и удобнее — зачаровать маггловский видеомагнитофон с телевизором или брать на лекции думосброс. Дальше?

Я махнул палочкой, открывая дверь Малого зала и первым входя в помещение.

— Аграрная в-выставка в Оклахоме аналогично дала мне м-много поводов для мыслей, — произнес профессор, заходя следом и приветливо кивая моему заместителю: — Здравствуй, Минерва! Оказывается теперь с-сельское хозяйство...

Остаток фразы мне было не суждено услышать, поскольку именно в этот момент МакГонагалл наградила профессора выпущенным в упор заклинанием, ознаменовавшим начало схватки с главным злодеем Поттерианы.

Глава 33

Неожиданная атака анимага сбила одержимого с ног, заставив растянуться на полу. Сознания при этом Квиррелл не лишился, поскольку основную часть удара приняли на себя защитные чары. В руке мужчины появилась волшебная палочка, но было слишком поздно — моя уже смотрела ему в лоб, а губы шептали слова изгоняющего заклинания, энергии для которого я не пожалел. Понимая, что не успевает, Квиринус попытался увернуться, но лежа это сделать проблематично, особенно если пол заранее обработан скользящими чарами.

Вырвавшийся из кончика Старшей палочки яркий желтый луч коснулся мага, и его тело выгнулось от боли. Рот раскрылся, но из глотки вырвался не дикий крик, а густой черный дым. Как в популярном американском сериале о демонах. В следующий миг на стенах вспыхнули руны, превращая зал в надежную клетку — Минерва времени не теряла. Исторгнув из себя подселенца, Квиррел безжизненно обмяк, а в черное облачко полетела струя пламени, выпущенная притаившимся в углу фениксом.

Лишившийся тела Волдеморт дернулся в сторону, но полностью избежать атаки не смог. Огонь задел краешек души, и по нашим нервам ударил оглушительный ментальный вопль. Повинуясь инстинктам, облачко рванулось прочь от испепеляющего пламени Фоукса и со всего размаху угодило в преобразующее заклинание, которое я начал формировать сразу после своей первой атаки, ориентируясь на наиболее вероятную траекторию полета противника.

Я ожидал какого-то светопреставления, ментального давления или хотя бы попыток вырваться. Вместо этого дух Реддла просто застыл на месте, а спустя секунду трансформировался в сгусток чистой энергии, потеряв исходный цвет и приобретя вид большой серебристой кляксы, размазанной в воздухе. Не зря я сделал ставку на один решительный удар, влив в преобразующее заклинание сразу треть своего резерва, вопреки писаным и неписаным правилам магических дуэлей! По-моему, Том даже не успел осознать, что именно его убило.

Оглядев оставшуюся от Лорда кляксу, не собиравшуюся подавать признаки осмысленной жизни, я задумчиво почесал в затылке. Неужели, это все? Полный песец! Столько нервов и сил потрачено на подготовку, а схватка с супостатом уложилась в жалких три секунды! Конечно, боевые операции у подразделений спецназа обычно так и проходят — девяносто девять процентов времени занимают подготовка и планирование, а лишь один приходится на стрельбу и все прочее. Умом я это понимал, но все равно чувствовал обиду. Душа, привыкшая к эпичным сражениям из голливудских боевиков, нахально требовала продолжения банкета, недоумевая — как же так? Где героическое 'мочилово' с главгадом? Где ломание мебели и разбивание стекол? Не может история многолетнего противостояния бобра с ослом закончиться так скучно! Это просто неуважение к законам жанра!

Велев своей душе поумерить праведное негодование, я напомнил бунтарке, что у нас тут реальная жизнь, а не низкопробный фанфик какого-нибудь школьника. Здесь нет пафосного превозмогания, смертельные схватки максимально далеки от красивых киношные драк, а открывать шампанское по случаю ликвидации Ужаснейшего Темного Лорда столетия уж точно никто не собирается. Тем более, на повестке дня имеются дела поважнее.

— Латти! — крикнул я, деактивируя отслужившее свое клетку.

Спустя секунду раздался тихий хлопок. В зале появилась домовушка со спящим Гарри, которого тут же подхватила Минерва. Поскольку светящаяся клякса была видна даже без специальных артефактов, кошечка поднесла мальчика поближе к ней, и я применил очередное изобретенное Дамблдором заклинание. Отхватил от преобразованной души Реддла солидный кусок и принялся встраивать его в энергетическую оболочку мелкого.

Пацан коротко всхлипнул, когда в него хлынул океан силы, но дергаться не стал. Невзирая на отсутствие сознания, на губах Поттера появилась счастливая улыбка. Выждав, пока ошметок укрепится в теле мальчика, я отщипнул еще один и пристроил рядом, окончательно закрывая рану. Вот так! Теперь наш Гарри точно не повторит судьбу Герпия Злостного!

Не заметив признаков отторжения донорского материала, я велел эльфийке вернуть мелкого обратно в Больничное крыло. Согласен, идея подвергать аппарации мальчика со свежей 'заплаткой' на душе казалась не слишком разумной, однако перемещение совершалось домовиком, причем в пределах Хогвартса, так что риск был минимален. Коснувшись рукой Гарри, Латти исчезла вместе с ним. Не обнаружив отвалившегося куска энергетики на месте пацана, я мысленно перевел дух и занялся Квирреллом.

Маг был жив, но его сознание находилось далеко отсюда. Паразит-Волдеморт оказался прожорливым и за месяц неплохо постарался, превратив энергетическую оболочку своего носителя в натуральное решето. Непонятно, как Квиринус вообще мог колдовать, с такими-то повреждениями! Зато ясно, почему в каноне мужик отправился охотиться на единорогов. Каждый день терпеть невыносимую боль, или смириться с проклятием, медленно превращающим тебя в живого мертвеца — одержимый недолго колебался.

Используя все тот же первосортный строительный материал, в который превратился Темный Лорд, я подлатал изгрызенную душу мага. Заняло это чуть больше трех минут, но эффект был в буквальном смысле налицо — по окончании операции на бледной физиономии Квиррелла появился легкий румянец. Однозначно, пациент будет жить! А вот что мне делать с остатком души Реддла — хороший вопрос. Кусок немаленький — примерно четвертая часть от изначального объема. Жаль, если столько дармовой энергии пропадет зря. Однако в накопители ее не сольешь — тип не тот, в Квиринуса уже попросту не лезет...

— Минни, хочешь стать сильнее? — повернулся я к анимагу.

Профессор удивленно уставилась на меня, затем посмотрела на маленькое искрящееся облачко, уже начавшее потихоньку расплываться в пространстве, и отрицательно замотала головой. Похоже, одна только мысль, что в ней будет что-то от Волдеморта, приводила кошечку в ужас. Ну, это ожидаемо. Для МакГонагалл Том всегда выступал воплощением чистого зла, что наглядно доказывал цвет его души, и я не собирался терять время, объясняя женщине, что чернота — всего лишь наглядный показатель удивительно плотной структуры Реддловской сущности, которая не отражала солнечный свет и не собиралась попусту растрачивать собственную энергию, испуская в окружающее пространство свечение.

— Ладно, как знаешь, — пожал я плечами. — Мне тоже сила не нужна. Но скинуть пару десятков лет не помешает!

Направив волшебную палочку на свой живот, я применил режущее душу заклинание. Разумеется, я не собирался создавать еще один крестраж (не при Минерве же!). Я просто делал глубокий и длинный разрез в своей энергетической оболочке. Боль при этом была поистине адской. Даже несмотря на поднятые окклюментные щиты, я не смог сдержать стон, на глаза навернулись предательские слезы. Ей богу, если бы совсем недавно я не посещал туалет, наверняка обмочился бы прямо на глазах у МакГонагалл. Оказывается, воспоминания — это совсем другой коленкор, они не передавали всю полноту ощущений. И знай я, что процедура на самом деле настолько мучительна, хрен бы на нее отважился!

Закончив с 'душевным харакири', я вытер влагу со щек, подхватил магией расползающийся ошметок и сунул его в разрез. Полившаяся в меня энергия мгновенно смыла боль, даря небывалое наслаждение. Клянусь, ничего подобного я никогда раньше не испытывал! Разум захлестнуло всепоглощающее счастье, от которого голова пошла кругом, а бьющееся в экстазе сознание устремилось куда-то в райские кущи.

Пошатнувшись, я внезапно почувствовал, что меня крепко обняли, спасая от позорного падения. Повернул голову и увидел Минерву, по обыкновению, подставившую непутевому начальнику свое плечо. Такое хрупкое и женственное, но вместе с тем исключительно сильное и надежное. Взгляд кошечки был осуждающим. Как у жены, встречающей пьяненького мужа, вернувшегося из очередного загула. Смущенно улыбнувшись профессору, я вспомнил, что являюсь мастером окклюменции и волевым усилием выгнал из сознания эйфорию.

Несколько глубоких вдохов помогли мне окончательно прийти в себя. Приобняв хмурившую бровки любимую, я чмокнул ее в щечку, улыбнулся фамильяру и объявил:

— Мы это сделали! Волдеморт уничтожен окончательно и бесповоротно.

Феникс победно курлыкнул, на губах МакГонагалл появилась робкая улыбка. Но торжественный момент был испорчен протяжным, полным удовольствия стоном, который издал приходящий в себя Квиррелл. Понимая, что нужно спешить, я вызвал Ниппи и приказал домовику доставить всех нас к Помфри. Даже поднатужившись, эльфу все равно пришлось сделать два захода. И это при том, что Фоукс добрался до Больничного крыла своим ходом. Пристроив профессора на одной из коек, домовик получил от меня награду и с жутко довольной мордашкой испарился.

— Поппи, у тебя снотворное под рукой? — поинтересовался я у целительницы, хлопотавшей над Гарри.

— Да, а что?

— Мне нужно покопаться в разуме Квиринуса и ликвидировать последствия его вынужденного соседства с Лордом. Будь добра, обеспечь мне пару часов для спокойной работы.

— Хорошо, — отозвалась колдомедик, доставая из кармана фиолетовый пузырек.

Открыв профессору рот, женщина ловко влила в него зелье. Квиррелл, бессмысленно хлопавший глазами, словно наркоман под кайфом, моментально отключился. Замечательно! Теперь у меня появилась возможность дополнить достоверными подробностями красивую и уже озвученную Минерве версию событий, чтобы она стала максимально похожей на правду. Но сперва следует убедиться, что с Гарри все нормально.

— Ты успела осмотреть мальчика? — спросил я Помфри.

— Да.

— И что? — настороженно уточнила Минерва, схватившая Поттера за руку.

— На первый взгляд, все хорошо, — не слишком уверенно ответила Поппи. — Рана в энергетической оболочке закрыта свежими тканями. Конечно, они заметно отличаются по структуре и насыщенности силой, но я не обнаружила признаков утечки магии. Все говорит о том, что донорская часть приживется и будет нормально функционировать... Вполне возможно, господин директор может сказать больше, поскольку лучше меня разбирается в данной теме.

Обе женщины уставились на меня. Причем если во взгляде колдомедика проскальзывало сдобренное опаской любопытство, то глаза МакГонагалл были полны мольбы. Профессор уже выбросила из головы нашу недавнюю победу над Лордом. Для нее это эпохальное событие не являлось чем-то значительным, поскольку все мысли Минервы занимало беспокойство о Гарри. Кошечка отчаянно желала, чтобы с мальчиком все было в порядке, и я не стал ее разочаровывать. Почесал весело звякнувшую колокольчиками бороду и спокойно произнес:

— Согласно моим прогнозам, донорская ткань окончательно сольется с энергетической оболочкой в течение суток. Еще неделя понадобится ей, чтобы перенять особенности магии Гарри, а через месяц на душе мальчика не останется даже следов от повреждений. Логика подсказывает мне, что в этот период Гарри лучше воздержаться от активного использования магии, поскольку опустошение резерва замедлит процесс восстановления... Короче, все будет в порядке! Не переживайте!

— Значит, мне уже можно будить мальчика? — осведомилась Поппи, не скрывая облегчения.

— Погоди. Сперва скажи, у тебя найдутся глазные капли, которые обычно используются для восстановления зрения?

— Стараниями Малфоя в моем хранилище можно найти несколько препаратов подобного типа. Но что конкретно вы намерены предпринять?

— Взять капли, добавить туда слезы Фоукса и использовать их по назначению непосредственно перед пробуждением Гарри, — пояснил я. — Причем обязательно нужно сделать мальчику плотную повязку на лице. Чтобы он, проснувшись, ничего не увидел, но почувствовал резь или жжение в глазах и решил, что процесс исцеления идет полным ходом. А когда капли прекратят работу и повязка будет снята, искренняя вера ребенка-волшебника вполне может совершить маленькое чудо, исправив серьезный наследственный недостаток. Что скажешь?

Помфри задумчиво поглядела на мелкого и протянула:

— Значит, вы это имели в виду, говоря о соответствующем антураже? Честно признаться, в тот момент я не поверила вашим словам, но теперь думаю, что идея может сработать. Сейчас принесу капли.

Колдомедик отправилась шерстить свои необъятные закрома, а я обратился к повеселевшей Минерве:

— Ты бы сходила к коллегам, обрадовала их новостью об успешном изгнании духа. Заодно передай всем мою огромную благодарность за безукоризненно проведенную операцию. Только сразу предупреди их, чтобы не спешили в Больничное крыло. Квиррелл пока не в состоянии принимать посетителей. И еще... Надеюсь, ты понимаешь, что подробности лечения нашего Гарри лучше скрыть? Никакого упоминания о шраме и всем прочем — мальчик здесь только из-за проблем со зрением.

МакГонагалл приподняла бровь:

— Ты что, считаешь меня полной дурой?

— Прости, — поднял я руки, подарив профессору обезоруживающую улыбку. — Ляпнул, не подумав.

— Извинения приняты, — величаво кивнула кошечка и тоже покинула палату.

Попросив устроившегося на грядушке койки фамильяра, чтобы птах, когда целительница вернется, накапал ей немного слез для мальчика, я присел рядом с Квиринусом, достал палочку и с помощью несложного заклинания проник в разум мага, который представлял собой огромную картотеку. Первым делом я удалил созданные директором закладки, обеспечивающие профессору жажду личной силы и навязчивое желание с головой погрузиться в изучение темной магии. Сделать это было легко, ведь я знал, что именно нужно искать. Далее настал черед 'подарочков', которые сделал своему носителю щедрый Волдеморт.

Вот над ними пришлось изрядно попотеть. Нет, обнаружение никаких затруднений не вызвало — Реддл работал на удивление грубо, даже не собираясь затирать следы своего воздействия, но 'сюрпризов' оказалось так много, что субъективно удаление всех ложных воспоминаний, навязанных клятв, ментальных коррекций и прочего отняло у меня около четырех часов. Зато в итоге разум-картотека Квиррелла приобрела образцово-показательный порядок, ведь собственной силы на ее восстановление я потратил уйму. Да уж, со своей памятью работать намного легче!

Утерев с лица виртуальный пот, я признал, что теперь некоторые нестыковки канона получили объяснение. Ранее я недоумевал, отчего профессор предоставил подселенцу неограниченную власть над собой, хотя в ответ не получил никаких ценных плюшек. Обещание щедрой награды после добычи философского камня не в счет — реальный Квиррелл на такое бы не купился. Маг с самого начала планировал использовать Лорда в своих целях, а значит, не стал бы идти у него на поводу и пускаться в непродуманные авантюры. Оказалось, ответ на загадку прост, как валенки — смена 'прошивки'. За месяц симбиоза Волдеморт успел настолько сильно проехаться по мозгам бедняги, что превратил его в раба. Профессор не приносил клятвы Лорду, не носил Темную метку, но при этом даже в мыслях не смел перечить своему 'господину'. Такие вот пирожки с котятами.

Поразмыслив, я решил не мудрить с внедрением ложных воспоминаний. Легилиментом Квиринус не являлся, но окклюментными техниками владел на должном уровне, о чем говорило упорядоченное хранилище памяти профессора, и шансы, что маг распознает обман, были достаточно велики. Если Темный Лорд, заполучив себе временное пристанище, сразу же отбил у Квиррелла всякую охоту залезать в глубины разума, то сейчас Квиринусу ничего не мешало тщательнейшим образом изучить определенные фрагменты своей памяти и выявить подделку. Нет, рисковать не стоит! Уж лучше выбрать иной способ убеждения. Главное — чтобы у меня хватило времени на подготовку.

Первым, что я почувствовал, вывалившись из чужого разума, стала тупая боль в пояснице. Позвоночник намекал, что долгое сидение в неудобной позе до добра не доводит. Оглядев палату, я обнаружил все те же лица. Причем одно — наполовину закрытое повязкой, из-под которой выглядывала пушистая вата. Мелкий уже не спал. Сидя на коленях обнявшей его МакГонагалл, мальчик с интересом слушал разглагольствования Помфри, которая с какой-то радости решила поделиться воспоминаниями семилетней давности о случае с массовым проклятием, когда из-за жестокого розыгрыша гриффиндорца пострадали десятки слизеринцев.

Помнится, целительнице пришлось не один день разбираться с кроличьими ушами, бараньими рогами, свиными рыльцами и прочими не предусмотренными природой украшениями, появившимися у детей, попавших под воздействие подброшенного в гостиную амулета. Виновника, решившего подхватить упавшее знамя Мародеров, не исключили, но из отработок он не вылезал до конца года. Творение шутника отправилось прямиком в коллекцию Флитвика, с родителями пострадавших директору удалось договориться полюбовно... Короче, банальщина. Не знаю, с чего Поппи решила вспомнить об этом инциденте.

'Долго я отсутствовал?' — поинтересовался я у фамильяра.

В ответ феникс сообщил, что за то время, пока я лазал по чужим извилинам, колдомедик успела воплотить в жизнь мою идею, привела мальчика в сознание и теперь на пару с Минервой старательно развлекала мелкого, дожидаясь, пока подействует пресловутая магия веры... М-да, вот будет облом, если задумка не сработает! Я же взял ее не из памяти Дамблдора, а из какого-то прочитанного фанфика.

— Господин директор, вы уже закончили с ликвидацией следов вампирского внушения? — обратила на меня внимание Помфри, ненавязчиво сообщая 'легенду', которую они успели поведать Поттеру.

Нет, я не перестаю восхищаться умом целительницы! Мало того, что она сообразила — мальчику вовсе не обязательно знать историю одержимости Квиррелла, так еще и придумала замечательное объяснение происходящего. Умница! А вот мне — технический незачет за то, что упустил из виду данную мелочь.

— Да. Лечение прошло успешно, и теперь разум нашего профессора в полном порядке, — ответил я. — Доброе утро, Гарри! Как ты себя чувствуешь?

— Лучше не бывает! — расплылся в улыбке пацан. — Ничего не болит, глаза уже не щиплет, и вообще, хочется бегать, прыгать и веселиться! Даже странно немного.

— Вовсе нет. Это нормальное явление, ведь благодаря ритуалу ты переполнен энергией и хочешь поскорее ее потратить. Думаю, профессор МакГонагалл поможет тебе слить излишки, проведя первый урок трансфигурации... Само собой, после того, как мадам Помфри разрешит снять повязку.

Я вопросительно уставился на колдомедика.

— Гарри, у тебя уже прошло легкое покалывание в глазах, о котором ты мне говорил? — уточнила Поппи.

— Да, — поспешно закивал мальчик.

— Тогда, думаю, в повязке больше нет необходимости.

Женщина уже потянулась к плотной черной ткани, но я резко вскинул руку, останавливая ее, и торжественно произнес:

— Ну, Гарри, приготовься увидеть окружающий мир во всей красе!

Мальчик послушно сосредоточился. Повинуясь моему кивку, целительница осторожно сняла повязку с его лица и убрала комки ваты, попутно промокнув уголки закрытых глаз. Неожиданно для всех присутствующих воздух вокруг головы мелкого задрожал, в нем появились мелкие искорки — предвестники магического выброса. Тихо звякнул стоявший на тумбочке стакан, стекла в окнах завибрировали, угрожая расколоться на тысячи осколков. Палочка сама скользнула в мою ладонь, готовясь выпустить защитные заклинания, но этого не потребовалось. Спустя пару секунд все так же внезапно затихло. Пропали искорки, перестали дребезжать стекла. Гарри открыл глаза, огляделся и радостно воскликнул:

— Вот здорово!

— А если добавить информации? — с ухмылкой попросил я, возвращая палочку в рукав.

— Я все вижу! — заявил счастливый пацан, уставившись на меня своими пронзительно-зелеными глазками. — Так хорошо и четко, будто новые очки надел! Просто высший класс! Огромное спасибо вам всем за то, что меня вылечили!

— На здоровье! — отозвался я, продолжая отвлекать внимание мелкого от ошеломленных лиц женщин. — Ты только снова зрение не посади! Не вздумай ночами книжки под одеялом читать и ежедневно выполняй простенькую гимнастику для глаз. Поппи тебе о ней расскажет, ведь так?

— Обязательно, — подтвердила очнувшаяся целительница и принялась изучать глазные яблоки Поттера с помощью похожего на обычную лупу артефакта.

Осмотр показал — никаких фокусов, зрение Гарри действительно стало стопроцентным. Чтобы в этом убедиться, колдомедик даже подвела мальчика к окну, и Гарри заявил, что прекрасно видит ветки и листья деревьев Запретного леса. Направленный в нужное русло магический выброс привел к ожидаемым результатам, а слезы Фоукса посодействовали процессу. Эх, чувствую, подкинул я Помфри новую тему для исследований! Надо будет намекнуть целительнице — если дело дойдет до публикации, я бы хотел увидеть в статейке с новой методикой лечения свою фамилию сразу после ее. Славы, равно как и денег, много не бывает!

Само собой, Поппи не стала заявлять мальчику, что он абсолютно здоров, но отпустила пацана 'на поруки', взяв с МакГонагалл слово, что профессор будет регулярно приводить мелкого на осмотр. Вот же маньячка от колдомедицины! Хлебом не корми, дай только диагностику провести. Чувствуя неприятное посасывание в желудке, я объявил, что настало время завтрака. Вот только рано я обрадовался — дождавшись, пока Гарри сменит больничную пижаму на привычную одежду, Помфри попросила меня задержаться под предлогом очередной проверки здоровья. Предчувствуя долгий разговор, я велел Минни начинать трапезу без меня и отправил феникса с ними.

Отведя меня в свой кабинет, целительница действительно начала с осмотра, особое внимание уделив области моего брюха. Вернее, уже не 'брюха', а вполне обычного пивного животика, характерного каждому второму среднестатистическому мужчине, не утруждающему себя регулярными посещениями спортзала. Диета, помноженная на постоянное нервное напряжение последних дней, приносила свои плоды, которым я не уставал радоваться.

— Значит, теперь мне можно называть вас Лордом Волдемортом? — между делом осведомилась женщина.

— С чего это вдруг? — удивился я.

— Вы ведь поглотили немаленькую часть его души, разве не так?

Вот что мне не нравится в Минерве, так это ее болтливый язычок, который буквально требует, чтобы его немного укоротили. Только отвернулся, а она тут же растрепала обо всем колдомедику, добавив в рассказ немало своих эмоций! Нет, я понимаю, что анимагом двигало исключительно беспокойство обо мне, но зачем настолько краски-то сгущать?

— Поппи, по-моему, я сегодня уже рассказывал тебе, как работает заклинание преобразования. В том материале, который я внедрил в свою энергетическую оболочку, не осталось ничего от Темного Лорда.

— Но вы же не будете оспаривать тот факт, что изначально данная душа принадлежала Томасу Реддлу и даже после трансформации не перестала быть ею? — стояла на своем целительница.

— Это все казуистика, — возразил я. — А на самом деле я такой же Волдеморт, как Гарри или Квиррелл. Так что не буду против, если ты продолжишь звать меня директором Дамблдором. Я, знаешь ли, успел привыкнуть к этому имени.

Улыбнувшись Помфри, я внезапно осознал, что сказал чистую правду. За эти дни я привык к своей роли, и теперь даже в мыслях называю себя Альбусом. Более того, чем дальше, тем мне сложнее абстрагироваться от воспоминаний оригинального директора. Приходится постоянно напоминать себе, что это все происходило не со мной. А мое поведение? С момента попадания оно успело сильно измениться, свидетельствуя о том, что мои извилины начали работать иначе. Легче, четче, быстрее.

Разве настоящий я был способен с легкостью играть словами, моментально просчитывать несколько вариантов развития ситуации и виртуозно плести интриги? Разве я разбирался в политике, манипуляциях окружающими и всем прочем? Разумеется, нет! А значит, прошлый Сергей Лопаткин давно канул в небытие, уступив место новому человеку, сохранившему накопленный багаж собственных воспоминаний и вобравшему в себя все знания Дамблдора с некоторыми чертами его характера. Сейчас мне казался смешным недавний страх превращения в подобие Альбуса, поскольку я понимал, что все изменения были только к лучшему. Я стал сильнее, умнее и опытнее. И это прекрасно!

— И что дальше? — отвлек меня от самолюбования тихий вопрос Поппи.

Оглядев женщину, нервно вертевшую в руках волшебную палочку, я уточнил:

— Ты о чем?

— Ну, вы же выполнили свою основную задачу — уничтожили Лорда и предотвратили новую гражданскую войну. И мне бы хотелось узнать ваши дальнейшие планы.

Прислушавшись к чувствам Помфри, я произнес:

— Ты боишься, что после победы все возвратится на круги своя? — целительница кивнула, опустив глазки. — Не переживай, этого не случится! Прошлый директор не вернется, никто не посмеет отбирать у тебя учениц или корректировать воспоминания. Хочешь знать, каковы мои планы? Они предельно просты — работать и жить согласно подсказкам совести и своего сердца. Ведь у меня появилась любимая женщина, замечательный сын, интересное дело... и я считаю, будет глупо не воспользоваться этим шансом на счастье, предоставленным капризной судьбой. Я ответил на твой вопрос?

— Да, большое спасибо! — колдомедик облегченно улыбнулась и добавила: — Не сочтите за наглость, но я не прощу себе, если не поинтересуюсь способом, с помощью которого осуществлялась замена.

Ну, наконец-то! Я уж думал, она никогда не спросит!

— Особое заклинание и насильственная смерть объекта переноса.

— Выходит, то отравление было вовсе не случайным! — воскликнула Поппи. — Я так и думала!

Я хотел уточнить, что имел в виду собственную смерть, а не директорскую, но пустой желудок опередил меня, издав возмущенный квак. Пришлось извиняться перед ухмыляющейся целительницей. Впрочем, Помфри не стала меня мучить. Отложив заготовленные вопросы, отпустила на свободу с чистой совестью и на прощание пообещала прислать домовушку с завтраком.

Чувствуя себя полным сил и энергии, я покинул Больничное крыло и легкой походкой направился к МакГонагалл. Настроение достигло максимально возможной отметки, душа пела и радовалась. Даже несмотря на предстоящий разговор с Квиринусом. Я почти не сомневался, что благодаря навыкам и подвешенному языку Альбуса мне удастся уболтать профессора. А если нет, подыскать нового преподавателя маггловедения будет несложно.

Особенно приятно было осознавать, что лично мне неудача навредить не сможет. Узнав о том, что его использовали в качестве живца, Квиррел не побежит в Аврорат. Профессор умен, а значит, должен понимать, что я легко опровергну обвинения и сделаю его козлом отпущения. Поэтому у него есть лишь два выхода — смириться или уволиться из Хогвартса. Оригинальный Дамблдор, конечно, гадом являлся первостатейнейшим, но умения планировать сложные многоходовки, в которых он при любом раскладе оставался чистеньким, директору было не занимать!

За столом у анимага царила веселая, непринужденная и, не побоюсь этого слова, семейная атмосфера. Гарри, ухитрявшийся одновременно болтать с фениксом и стремительными темпами опустошать свою тарелку, еще не растерял радость от приобретения стопроцентного зрения. Ну а Минерва счастливо улыбалась, любуясь мальчиком. Идиллия! Присоединившись к компании, я охотно поддержал невинный треп, увлеченно поглощая доставленный Латти овощной салатик, главным достоинством коего являлось количество — Помфри расщедрилась, и моя чашка больше напоминала маленький тазик.

— А почему вы тоже себе глаза не вылечите? — в какой-то момент решил поинтересоваться у меня мелкий.

— Потому что они в лечении не нуждаются. А очки лишь помогают мне видеть структуры различных чар, — пояснил я, снял артефакт с переносицы и протянул Гарри: — Вот, можешь сам попробовать.

Пацан осторожно нацепил на уши явно великоватые очки-половинки, огляделся и потрясенно воскликнул:

— Вау! Это так выглядит магия?

Догадавшись, что внимание мальчика привлекла сложная вязь заклинаний каминной сети, я уточнил:

— Нет, Гарри. Магия удивительно разнообразна и многогранна, а то, что ты видишь — лишь проявления наложенных на предметы чар, которые демонстрируют тебе очки, настроенные на особый спектр излучения.

— Все равно круто! — ничуть не расстроился Поттер, рассматривающий в артефакт свою волшебную палочку. — А где продаются такие полезные штуки?

— Обычно их делают на заказ, поскольку популярностью такие аксессуары не пользуются.

— Почему? — удивился мелкий.

— Причин много. Высокая себестоимость, отсутствие необходимости применения в повседневной жизни, противоречие устоявшейся моде. Это ведь обычные люди давно привыкли к виду очков, а в мире волшебников их носят единицы.

— Жалко, — протянул пацан, возвращая мне дорогостоящую игрушку.

Вернув ее на положенное место, я заявил:

— Впрочем, если хочешь, я могу смастерить тебе похожий артефакт. Думаю, он ускорит твое обучение магическим премудростям, а заодно поможет найти друзей по интересам. Род Поттеров, знаешь ли, издавна славился мастерами артефакторики, и я не расстроюсь, если ты вдруг обнаружишь в себе талант к созданию уникальных амулетов и захочешь продолжить семейную традицию.

Гарри шкодливо улыбнулся:

— А если я выберу другую семейную традицию и захочу стать директором Хогвартса?

Я усмехнулся и заговорщическим тоном произнес:

— Тогда мне придется познакомить тебя с ужасным созданием, с которым я героически сражаюсь на протяжении многих лет. Эта кошмарная тварь уже забрала у меня огромное количество жизненных сил, подарила множество седых волос, заставляла часами терпеть боль, голод и жажду, и не собирается останавливаться на достигнутом. Каждый год мне приходится бороться с ним, выгрызая победу невероятными усилиями, но лишь для того, чтобы получить отсрочку для подготовки к новой битве. Ведь побежденное чудовище не умирает. Нет, оно не бессмертно, но будет существовать, пока в Хогвартсе учатся волшебники, регулярно напоминая о себе, лишая меня покоя и аппетита.

— И что это за тварь? — уточнил заинтригованный мальчик. — Дракон? Сфинкс?

— Нет, — спокойным голосом ответил я. — Школьная бухгалтерия.

Минерва расхохоталась первой, по достоинству оценив шутку. Ей заливисто вторил Гарри. Даже феникс поддержал компанию, но только после того как я объяснил ему суть аллегории.

Несмотря на желание подольше побыть с 'семьей', я понимал, что заботы откладывать нельзя, и четверть часа спустя, умяв салат и выпив лечебные зелья, решил откланяться. Посоветовав Минерве использовать это прекрасное утро для прогулки с мальчиком на свежем воздухе, я проинформировал кошечку, что намерен посвятить ближайшие несколько часов подготовке к завтрашнему заседанию Визенгамота, и направился к себе в башню. Там первым делом избавился от уродливой мантии с колокольчиками, плюхнулся в кресло и расслабился, погружаясь в легкую медитацию.

Что ж, пришла пора освоить новую грань способностей легилимента — создание ложных воспоминаний. Чуйка подсказывало мне, что с этим придется повозиться. Ведь одно дело — память оригинального Дамблдора, который изредка баловался данным приемом, и совсем иное — собственный опыт, коего у меня не наблюдалось. И нет, решения я не менял и внедрять лишние фрагменты в разум Квиррелла не собирался. Зачем мудрить, когда существует более простой и удобный вариант — думосброс? Я не стану корректировать память профессора, а предоставлю ему СВОИ воспоминания. Пусть смотрит и пытается определить степень их достоверности! Все равно ни фига у него не получится! Недаром копии воспоминаний не рассматриваются судом в качестве доказательств. Только как особая форма свидетельских показаний.

Оказавшись в библиотеке, я уверенно направился к своему компьютеру... и замер, как вкопанный, заметив, что удобное офисное кресло было занято массивной фигурой, облаченной в нежно-голубую мантию с серебряными звездочками. Работающий монитор демонстрировал физиономию Помфри, а из колонок доносился мой ровный голос, сообщающий целительнице, что я успел привыкнуть к новому имени... Не может быть!

Похоже, моя мысль была слишком громкой. Сидевший у компьютера маг взмахнул кривой палочкой, останавливая воспроизведение, и резко развернулся ко мне, демонстрируя густую белоснежную бороду, таинственно поблескивающие очки-половинки и наполненную ехидством улыбку.

— Ну, здравствуй, Сергей Лопаткин! — произнес истинный хозяин библиотеки. — Или мне тоже прикажешь называть тебя Альбусом Дамблдором?

Глава 34

В следующий миг я атаковал. Вскинув непонятно откуда возникшую в руке палочку, выпустил безотказную 'аваду' прямо в нахальную директорскую физиономию. Однако Альбус Персиваль и так далее небрежным и даже каким-то ленивым жестом выставил перед собой щит, легко отразивший мое заклинание. Отрикошетив от наполненной силой преграды, зеленый луч угодил точнехонько в монитор, проделав в нем дырку размером с кулак. Выдав сноп искр, чудо японской техники в последний раз мигнуло и тихо скончалось, а я тем временем метнул в старика изгоняющее заклинание. Но без толку — с живостью, никак не свойственной страдающему полнотой столетнему старцу, Дамблдор спрыгнул с кресла, уклоняясь от чар, и кинул в меня 'круцио', которое я отразил своим щитом.

Далее ход в партии перешел к Великому Светлому Магу, который наглядно продемонстрировал мне отличие опытного волшебника от маггла, неделю назад взявшего в руки палочку. Один взмах — и покрытый паркетом пол под моими ногами разжижается до консистенции киселя, в который я тут же проваливаюсь по пояс, второй — прямо из книжных полок вырастают гибкие лианы, обвивающие мои руки, третий — выбитая филигранным 'экспеллиармусом' волшебная палочка улетает к моему противнику. Я машинально провожаю ее взглядом и принимаю на свой живот 'круцио'.

Боль была дикой. Конечно, не такой сильной, как в тот момент, когда я резал свою душу, но весьма близкой к тем непередаваемым ощущениям. Отважным героем я не являлся, а потому не стал попусту тратить силы, сдерживая рвущийся из глотки крик. Наоборот, я завопил что есть мочи и задергался, пробуя на прочность трансфигурированные путы. Мои страдания удовлетворили Альбуса. Подержав заклинание несколько невероятно долгих секунд, маг отменил его, подошел поближе, поглядел сверху вниз на мое перекошенное лицо, и ласково произнес:

— Поговорим? Или продолжишь сопротивляться?

Ответом гаду стало все то же 'круцио', теперь уже в моем исполнении. Вовремя вспомнив, что все вокруг является иллюзией, я мысленным усилием создал в своей кисти новую палочку и воздал старику по заслугам. Увернуться Дамблдор не успел, но кричать не стал. Только глухо застонал, закатив глаза от нестерпимой боли. Продолжая накачивать силой непростительное, я одним рывком освободился от лиан, выпрыгнул из ямы с киселем... и тут же был снесен мощной волной энергии, не оформленной в заклинание. Пробив спиной стеллаж, я рухнул на пол, увлекая за собой десятки книжных томов, и тут же был вынужден откатиться в сторону, уворачиваясь от 'авады' Дамблдора.

Шутки кончились. Это я понял, когда несущее смерть заклинание превратило одну из книг в конфетти. Понимая, что осторожничать сейчас не в моих интересах, я выскочил в проход и метнул в сторону старика адское пламя. А чего мелочиться-то? Однако мою огненную змею встретила плотная стена воды, которая быстро погасила огонь, не позволив ему коснуться директорской фигуры, а после мгновенно превратилась в десятки длинных копий, несущихся на меня. Я успел поставить мощное 'протего', но оно не смогло отразить удар директора. Копья пробили щит, словно бумагу, и пронзили меня насквозь, пригвоздив к полу, как энтомолог пойманную бабочку.

Вот это было действительно больно! Мое сознание затрепыхалось в тщетных попытках вынырнуть из океана ощущений. О сопротивлении речи уже не шло — из-за невыносимой боли я просто не мог сосредоточиться, чтобы выдать хоть какое-то заклинание. А попытка ударить сырой силой лишь смела книги с ближайших полок и никак не навредила Дамблдору, разглядывающему меня издали с презрительной ухмылкой.

Позерский щелчок пальцами — и копья вместе с нанизанным на них мной оторвались от пола, подлетели к директору и зависли в воздухе. Я чувствовал, как из дырок в моем теле стремительно вытекает жизненная энергия, принимая вид обычной крови, но сдаваться не собирался. Я пытался придумать, каким образом мне можно уничтожить Альбуса и при этом уцелеть самому. А стоявший передо мной мерзавец, нацепив на физиономию довольную улыбку, наслаждался мигом своего триумфа.

— Очень жаль, — медовым голосом произнес директор. — Мне было бы очень любопытно пообщаться с пришельцем из иной реальности. Но раз ты не готов к сотрудничеству, придется нам с тобой расстаться. Спасибо, что подменил, но это все-таки мое тело и делить его я ни с кем не намерен. Прощай!

Повинуясь взмаху волшебной палочки, в полу появилась воронка, которая стала стремительно наполняться тьмой. Гадать, что это, не приходилось. Директор просто создал выход, который лично для меня вел прямиком на тот свет. Я же не Волдеморт и не смогу существовать в форме духа, а Дамблдор не просто запугивает, он явно намерен избавиться от сожителя... Избавиться? А ведь точно! Ну я и кретин! Устроил магическую дуэль, стремясь уничтожить Альбуса, а нужно было всего лишь вытолкнуть его сознание из тела! Зачем применять заклинания, если в иллюзорном мире все решает сила и воля?

Ощутив, что меня несет к сочащейся абсолютной чернотой дыре, я решительно произнес:

— Нет.

Зависнув всего в паре сантиметров от края казавшейся бездонной воронки, я усилием мысли изгнал из разума боль, отметив испуг, появившийся на лице старика.

— Теперь это мой мир!

Подчиняясь моей воле, директорские копья, на самом деле являющиеся всего лишь силой, втянулись в меня, прихватив за компанию зеленый луч непростительного, спешно выпущенный магом.

— Теперь это мое тело!!

Лужа моей крови превратилась в огромное покрывало, которое в мгновение ока обернуло грузную фигуру Альбуса. Добавив силы в получившийся кокон, я подтащил разум мага к любезно открытому им выходу.

— Теперь это моя жизнь!!!

Сверток вместе с отчаянно пытающимся вырваться сознанием Дамблдора, получив от меня прощальный пинок под зад, скользнул в черноту и пропал в ней без следа. Я ощутил невероятное облегчение, словно скинул с плеч пару мешков с картошкой. Направив в сторону воронки волну своей силы, я заставил ее закрыться, тем самым ликвидируя дыру в защите разума, и сразу вывалился в реальность, готовый снова применить преобразующее душу заклинание. Огляделся и успел заметить маленькое прозрачное облачно, которое метнулось в сторону оконного проема и исчезло прежде, чем я наполнил чары силой.

Вскочив с кресла, я подбежал к окну. Всего секунда потребовалась мне, чтобы распахнуть его, деактивируя защитные чары кабинета, к несчастью, работавшие в обе стороны, но этой форы оказалось достаточно, чтобы дух директора отдалился от башни на расстояние, позволяющее ему не опасаться удара, а затем и вовсе пропал из виду, направившись куда-то в сторону Запретного леса. Умный ход! Теперь даже на метле преследовать гада бесполезно — его невозможно будет разглядеть за наполненными живой энергией стволами деревьев.

— Млять! — коротко выдохнул я.

'Что случилось?' — пришла полная тревоги мысль феникса.

'Ничего, — взяв эмоции под контроль, ответил я Фоуксу. — Переживаю, что не успею ничего подготовить к завтрашнему заседанию. Так обидно, ты просто не представляешь!'

'Но я почувствовал твою боль!'

'Это у меня сердце кровью обливается от одной мысли, что скоро меня могут уволить за халатность. Вот это будет скандал на всю страну!'

'А-а, — протянул птах. — Тогда ладно.'

Послав пернатому волну ободрения и благодарности, я окончательно успокоил фамильяра и решил вернуться в хранилище памяти, чтобы там все неспешно обдумать. Несколько секунд на очистку сознания — и вот я стою в директорской... вернее, теперь уже моей библиотеке. Оглядев пострадавшие в схватке стеллажи, поврежденный паркет, разбросанные книги, я направил поток своей силы, возвращая помещению идеальный порядок. Затем наведался в маленькую комнату и тем же способом реанимировал попавший под раздачу монитор, который в процессе лечения неожиданно решил увеличить свою диагональ на пару дюймов. Усевшись в кресло, я устроил подбородок на сцепленных в замок пальцах и принялся раскладывать случившееся по полочкам.

Итак, неожиданное появление оригинального директора объясняется тем, что на самом деле Альбус никуда не уходил. Использованная наемником отрава не зря носила название 'Сон Разума'. Она не убила Дамблдора, а лишь погрузила его сознание в глубокую кому, позволив мне занять опустевшее место. И если в каноне стараниями Помфри директор все же очнулся, то здесь целительница не видела нужды прибегать к реанимационным методам, поэтому крепкий сон хозяина тушки был прерван только этим утром благодаря вливанию огромной дозы духовной энергии. Я уверен, именно она посодействовала пробуждению Альбуса, ведь в противном случае директор не стал бы дожидаться моего визита в хранилище памяти, а сразу попытался бы вернуть контроль над телом.

Это также объясняет осведомленность Дамблдора — пробудившись и выяснив, что заперт в подсознании (в данный момент я как раз копался в разуме Квиррелла, забрав с собой 'ключи зажигания'), маг решил изучить мои воспоминания в надежде прояснить ситуацию. Времени у него было предостаточно, из чего можно сделать вывод, что способ моего попадания, информация о каноне и события последних дней Альбусу известны. Чем это может мне грозить — пока не знаю. Ясно одно — паниковать преждевременно. Возможности бестелесной сущности ограничены. Сперва духу Дамблдора нужно найти себе носителя или хотя бы помощника, а уже потом думать, как вернуть себе прежнее тело...

Впрочем, хрен у него получится! Необычайная легкость, с которой у меня получилось изгнать душу директора, говорила о том, что зафиксированные Поппи изменения энергетической сущности оказались сильнее, чем это представлялось колдомедику. И произошли они не только благодаря силе из философского камня. Оказывается, все это время моя душа медленно, но верно перестраивала доставшийся ей магический очаг под свои нужды, а в результате я лучше Альбуса смог контролировать содержащуюся в резерве энергию. Именно это в итоге помогло мне победить.

Но что же получается, энергетическая оболочка, которую я до сих пор считал душой, на деле ею не является, а законы данного мира намного сложнее? То есть, грубо говоря, волшебника можно разделить на три составляющие: физическую емкость — живое тело, хранящее в себе рефлексы, навыки и накопленные знания, энергетическую оболочку — особую структуру, содействующую возникновению разума и способностей к магическому оперированию, а также душу — некую незримую субстанцию, которая является фактическим носителем человеческого сознания.

На первый взгляд, данная теория кажется бредовой, но если разобраться, можно найти немало железобетонных доказательств, ее подтверждающих. За ними далеко ходить не нужно. Дамблдор лишился родного тела, однако я продолжаю пользоваться магией — разговор с Фоуксом не даст соврать. Следовательно, дух Альбуса смог унести с собой только ту силу, с помощью которой я его выталкивал. Далее, согласно канону, Волдеморт был полным кретином, помешанным на мести Мальчику-Который-Выжил, что может говорить об утрате вместе с телом долговременной памяти...

Кстати, возможно, именно из-за воспоминаний Дамби решил начать нашу встречу с беседы. Понимая, что находится на своей территории и легко справится с недалеким магглом, директор попытался склонить меня к добровольному сотрудничеству, надеясь извлечь максимум знаний о мире, из которого я прибыл. А если бы не праздное любопытство и опасение утратить огромный пласт ценной информации о множестве вариантов будущего, я бы опомниться не успел, как отправился бы в очередное 'увлекательное путешествие'.

Или не отправился бы, ведь заклинание переноса души произнесено не было и насильственной смерти выбранной жертвы не предполагалось. М-да, похоже, в очередной раз мне крупно повезло. Помнится, кто-то еще недавно хвастался тем, что стал сильнее и умнее. Ага, разбежался! Нет уж, сколько бы я не тешил свое самомнение, а реальность наглядно доказывает, что я как был идиотом, так им и остался.

Но вернемся к нашим единорогам! Как любят говорить янки, what the fuck? Какого черта, собственно? Не успел я избавиться от одного духа Темного Лорда, как тут же получил второго. И пусть принявший эстафетную палочку гад при жизни звался Великим Светлым, сути проблемы это не меняет. Разбираться с ним придется именно мне. Да, стерва судьба любит иронию. Всего час назад я радовался ликвидации главгада Поттерианы, позабыв о том, что реальный Реддл в сравнении с Дамблдором — мелкий пакостник, а теперь гадаю, как мне достать великого комбинатора, которому знаменитый Бендер и в подметки не годится. Весело!

Ладно, хватит рефлексии! Здесь нужен трезвый расчет. Что в ближайшее время предпримет Альбус? Разумеется, попытается найти себе подходящее тело. И я даже знаю, где — в больнице Святого Мунго. Старший Лонгботтом хоть и не идеальный, но вполне достойный кандидат, внезапное возвращение разума которого не вызовет большого удивления общественности. Вот только в госпитале стоит хорошая защита, и без посторонней помощи дух внутрь не проникнет. Сил у него не так много, и прямое подчинение можно смело отбросить. Значит, возникает следующий вопрос — к кому может обратиться Дамблдор?

Хм, прикинем. Преподаватели Хога сразу отпадают. Те, что были задействованы в спектакле, даже разговаривать с духом не станут, а сразу побегут ко мне. Остальные либо слишком предусмотрительны, либо абсолютно бесполезны. Снейп был бы лучшим вариантом, но зельевар в данный момент наверняка радуется исчезновению рабского клейма и примет лишившегося тела директора в штыки. Разумеется, десять лет назад в обмен на свободу Северус клялся Дамби в верности и обещал исполнять все его приказы, но опытному легилименту ничего не стоит убедить себя в том, что нагрянувший к нему дух Дамблдором не является, и Альбус должен это понимать.

Примерно по тем же соображениям директор не сунется к Грюму. Параноик его мигом развоплотит, несмотря на крестражи, и только потом задастся вопросом — это что сейчас такое было? Аберфорт тоже отпадает, поскольку всегда отличался излишней прямолинейностью суждений. Разумеется, это не мешало Дамби использовать брата в своих интригах, но о 'якорях' он ему не рассказывал, опасаясь лишиться тех капель доверия, которые с большим трудом удалось заслужить спустя много лет после смерти Ариадны.

Остаются старые клячи из Ордена, за исключением Арабеллы Фигг, которая физически не сможет вынести присутствие в своем теле прожорливого духа. Им легко можно задурить голову. Пара знакомых фраз, несколько достоверных фактов, просьба о помощи — и любой из престарелых бойцов невидимого фронта охотно ринется в бой. Так что же получается, мне срочно нужно заняться рассылкой писем с предупреждениями? Типа, закрывайте окна и двери, не выходите из дома без большой нужды, ибо прогноз погоды сулит дождь и нашествие злых духов.

Нет, это плохое решение! Во-первых, простого и логичного объяснения ситуации я предоставить не смогу, а сложное орденцы не примут. Во-вторых, я не представляю, сколько мне понадобится времени на уничтожение крестражей Дамби. Пусть местонахождение двух мне известно, но интуиция подсказывает, что где-то заныкан третий, воспоминания о котором директор потрудился удалить. А когда я сумею восстановить этот фрагмент памяти — хрен его знает. Сперва ведь нужно его отыскать, для чего придется проверить подряд все воспоминания, начиная с момента создания первого 'якоря', которое произошло аж в сорок пятом.

В общем и целом, сейчас мне выгоднее, чтобы директор обрел тело. Только так я смогу его достать. Поэтому никого предупреждать не нужно. Даже Помфри с Квирреллом. Ведь это со стороны кажется, что духу легко занять тушку спящего профессора, но на деле поглощенная сила Волдеморта в ближайшие дни будет выполнять функцию надежной защиты от разного рода подселенцев. Так что Квиринусу, как и Гарри, нечего опасаться. А остальным... Увы, тут ничего не поделаешь. Кому-то все равно придется стать сосудом для Альбуса. Либо, при худшем раскладе, подпиткой для его души.

Ладно, не будем о грустном. Лучше сосредоточиться на положительных моментах ситуации. Мне повезло, в соседствующим со школой Хогсмиде сейчас проживает лишь один член ордена — Аберфорт, а других магических поселков в округе нет, поэтому духу потребуется время, чтобы покинуть Шотладнию и разыскать себе подходящего помощника. Думаю, минимум пара суток форы у меня имеется, вот и попытаемся в них уложиться. А пока сосредоточимся на подготовке доказательств для Квиррелла. Хоть данная проблема на фоне возвращения Буду... Дамбигада и потеряла былую актуальность, но я не привык бросать дела на полпути.

Определившись с планами, я послал запрос библиотеке. Меня интересовало воспоминание о предпоследней беседе с Квирреллом. Секунду спустя в подставленную ладонь влетел соответствующий увесистый томик. Легкое мысленное усилие — и книга в моей руке трансформируется в маленькую флэшу, которая вставляется в соответствующее гнездо системника. Ведь прежде чем редактировать память, следовало сохранить оригинал. Иначе можно самому поверить в фальшивые воспоминания.

Подозреваю, изображенный в каноне Локхарт совершил именно эту классическую ошибку начинающего легилимента, вжившись в придуманный им самим образ всезнающего героя. Конечно, его поспешное признание, сделанное для детей непосредственно перед разборками с василиском, наверняка является выдумкой писательницы (или срежессированной Дамблдором постановкой) — уж больно надуманным и неправдоподобным выглядит данный эпизод, но вот все остальные детали поведения писателя, демонстрировавшего крайнюю степень нарциссизма, прекрасно укладываются в эту картину.

Гилдерой забирал воспоминания у реальных магов, редактировал их у себя в подсознании, представляя себя на месте 'доноров', переводил в текстовую форму, а после не считал нужным удалять. Не знаю, чем он руководствовался — опасением появления нестыковок в образах персонажей, которые продолжат фигурировать в последующих романах, или поддался синдрому создателя, возлюбившему свое творение, но вскоре волшебник закономерно начал считать их реальными.

Да, Локхарт еще помнил способ появления у себя этих воспоминаний, ведь маг продолжал колесить по миру в поисках интересных сюжетов, однако парадокс его абсолютно не смущал. Ведь Нарциссу нравилось наслаждаться восхвалениями поклонников и принимать восторженные комплименты уже не в роли знаменитого писателя, а в качестве бесстрашного охотника на монстров. И я уверен, канонному Дамблдору, разгадавшему несложный ребус, не составило труда затащить Гилдероя в школу и заставить писателя поучаствовать в воспитании Избранного. Шантаж — вот истинная причина, побудившая Локхарта стать преподавателем, а вовсе не падение популярности, проблемы с издательством и прочие аргументы, которые понапридумывали авторы читанных мною фанфиков.

Скопировав видеофайлы, я задумчиво оглядел кусочек пластика и отказался от соблазнительной идеи перевести архив воспоминаний Дамблдора в цифровой формат. Мне уже известно, что в книгах стертые воспоминания принимают форму вырванных страниц, а вот как найти вырезанный фрагмент в собранной на жестком диске коллекции документальных фильмов — ума ни приложу. Я пока не замечал в уголке циферок, показывающих время и дату съемки, поэтому даже вычисление хронометража не поможет.

Вздохнув, я вернул томику исходный вид и приступил к работе...

* * *

— И все же я решительно не понимаю, почему нельзя просто скрепить наш уговор магической клятвой, — произнес Квиринус, глядя на меня с неприкрытым недоверием.

— Потому что клятва — не воспоминания, ее невозможно ни стереть, ни заблокировать, — спокойно пояснил я. — В подсознании обязательно останутся следы, которые опытный легилимент распознает в два счета. Такова природа ментальной магии.

— А разве стертый фрагмент памяти опытного легилимента не насторожит? Причем не просто стертый, а уничтоженный без шансов на восстановление, как вы мне тут заявляли!

Тон профессора был ехидным. Оно и понятно, ведь наша беседа шла уже битый час, а результатов пока видно не было. Устало вздохнув, я снял очки, помассировал пальцами виски и ответил:

— Разумеется, насторожит. Однако чтобы его обнаружить, нужно точно знать, где искать. А даже если Реддл вдруг станет просматривать всю твою жизнь, грамотная 'склейка' нетронутых сцен не оставит ему ни шанса.

— Склейка? — переспросил Квиррелл. — Значит, именно поэтому перед началом разговора вы заставили меня рассматривать ту уродливую картину? Чтобы после 'обливиэйта' снова подвести к ней?

Смерив профессора укоризненным взглядом, я покачал головой:

— Эх, Квиринус, ничего ты не понимаешь в искусстве! Уродливую... Это же репродукция 'Предчувствия гражданской войны' Сальвадора Дали! Я так старался, а ты даже не оценил символизм моего выбора.

Разочарованно вздохнув, я водрузил очки на переносицу и откинулся на спинку кресла, не мешая мужчине размышлять.

— Знаете, пожалуй, я откажусь от участия в вашей затее, — наконец, выдал профессор. — Риск слишком велик, а вы даже не хотите предоставить мне никаких гарантий.

— Не буду спорить, опасность велика, — в очередной раз подтвердил я очевидное. — Но, согласись, награда тоже немаленькая. Пятьдесят тысяч галеонов, знаешь ли, на дороге не валяются. А гарантии... моего слова тебе недостаточно?

Уголок губ Квиринуса дернулся, наметив ухмылку:

— Не хочу обидеть, господин директор, но мне хочется чего-нибудь более существенного. Ведь вам намного выгоднее забыть об этом разговоре и выставить все так, будто я сам случайно столкнулся с Лордом и по собственной инициативе захотел предоставить ему свое тело... Кстати, а ради чего, собственно?

— Ради знаний и силы, конечно же! Уверен, это Том оценит.

— Допустим, — кивнул профессор. — Но вы так и не ответили. Что может заставить вас после окончательного уничтожения Реддла рассказать мне о забытом разговоре? Или вы рассчитываете, что рассказывать будет некому?

В глазах Квиррелла появился испуг. Действительно, прозвучало совсем уж мерзко, и здесь мне полагалось обидеться, но я лишь грустно усмехнулся:

— Мой мальчик, ты меня умиляешь! Включи, наконец, логику! Разве, планируя пустить тебя на убой, я стал бы терять драгоценное время, заручаясь добровольным согласием? Я просто внушил бы тебе желание найти Волдеморта и обеспечил всеми необходимыми средствами для успешного поиска. Касательно 'что заставит'... Есть такая интересная штука, которая зовется совестью. Думаешь, если Тому удастся возродиться, мою белоснежную репутацию сразу втопчут в грязь? Отнюдь! Я просто заявлю, что в Англии появился маньяк-подражатель, не гнушающийся пользоваться именем прошлого Темного Лорда, и останусь чистеньким. Думаешь, я не смогу снова раздавить Реддла вместе с его организацией? Смешно! В прошлый раз сделать это мне мешали идиотские законы, а когда разразится очередная война, перепуганное Министерство в полном составе приползет ко мне на коленях, умоляя, чтобы я остановил очередного безумца, и предоставив право на любые действия. Считаешь, меня пугает возвращение старого противника? Нисколько! Я знаю Тома, как облупленного, и могу просчитать его действия на десяток ходов вперед. Я даже тебе больше скажу, возрождение Волдеморта сыграет мне только на руку. Ведь после сокрушительной победы над 'бессмертным' Темным Лордом и его приспешниками уже никто и ничто не помешает мне установить в стране новый порядок, призванный вернуть замшелую Англию в список государств-лидеров магического сообщества... Однако я понимаю, что цена этой победы — сотни человеческих жизней, и сделаю все возможное, чтобы не допустить повторения событий прошлого. Потому что у меня еще осталось немного совести. И сейчас я хочу спросить в последний раз, Квиринус, ты поможешь мне остановить Волдеморта? Да, ты уже говорил, что не являешься боевым магом, но мне больше не к кому обратиться. Ты — моя последняя надежда. Мой единственный шанс избежать бойни.

Профессор молчал, задумчиво рассматривая носки своих туфель. Было видно, что его терзают сомнения. Природная осторожность и предусмотрительность боролись в нем с желанием стать героем и разбогатеть. Я не мешал размышлениям, терпеливо дожидаясь окончательного вердикта.

— Хорошо. Убедили, — недовольно выдохнул Квиррелл. — А вы уже придумали, как я встречусь с Лордом?

— Плохо настроенный портключ, который тебе вручат в Японии. Он должен...

Я щелкнул клавишей, останавливая воспроизведение, и устало откинулся в кресле. Уфф! Никогда больше не буду хаять голливудских режиссеров! Критиковать легко, но когда попытаешься что-то наваять сам, сразу появляется понимание невероятной сложности этой работы и невольное уважение к киноделам. Данный вариант судьбоносного диалога был уже четвертым. Первый оказался настолько убогим и корявым, что в его реалистичность не поверил бы даже ребенок. Второй содержал дикое количество пафоса. И только к третьему я догадался сначала вылепить характеры действующих лиц, а уже от них танцевать, вплетая в беседу нужные факты.

Впрочем, итоговый монтаж данного сценария вышел неестественным, невыразительным и каким-то безжизненным. Пришлось добавить в него эмоций. И вроде бы, получилось довольно неплохо, а главное — максимально достоверно. Во всяком случае, эпизод с картиной Дали был на все сто процентов реальным. Тогда директор рассказывал о галереях, которые может посетить Квиррелл, и попутно продемонстрировал полотно из своей коллекции. Но тщетно — в тот день Альбусу не удалось уговорить недоверчивого профессора отправиться в кругосветное путешествие. Зато это получилось у меня, хе-хе!

Сосредоточив свое внимание на деталях обстановки и жестах действующих лиц, я пролистал видеофрагмент еще пару раз от начала до конца. Также проверил наличие пауз и нескольких не слишком удачных фраз, которые лучше прочего отличали живую беседу от постановочной. На мой непритязательный взгляд, все смотрелось неплохо, жизненно и вполне естественно. Во всяком случае, никакой наигранности я не заметил. К декорациям тоже не было претензий... Короче, будем считать, мой режиссерский дебют удался. Осталось продемонстрировать его зрителю.

Вернувшись в реальность, я бросил взгляд на часы. Начало двенадцатого — профессор скоро должен проснуться. Черкнув записку Поппи, чтобы та не забыла проинформировать меня о пробуждении пациента, я вызвал домовика, велел ему передать послание, а на обратном пути доставить мою почту. Ее оказалось много, что и понятно — на носу заседание Визенгамота, а я продолжаю отмалчиваться, приводя всех в недоумение. Достав из ящика стола прочие письма, на которые ранее не удосужился ответить (а некоторые даже не посчитал нужным вскрыть), я рассортировал почту по отправителям и приступил к изучению.

Начал с привлекшего мое внимание странного конверта без обратного адреса. Внутри был листок с одним словом — 'Сделано' и закорючкой вместо подписи. Да, быстро управился Асмодей. Профессионал, однако! Отправив послание в корзину для мусора, я мысленно поставил галочку в графе 'Обещание Дурслям', фамилия которых больше никогда не всплывет в базе данных социальной службы, и перешел к письмам школьных профессоров. Вектор и Синистре, которые с большим опозданием откликнулись на мое предупреждение и теперь желали узнать, в какую неприятность угодил Квиринус, я написал, что изложенная ранее просьба уже неактуальна, а подробности случившегося они могут узнать у меня под Непреложный Обет. Флитвику выразил свою благодарность и аналогично изложил условия, выполнив которые, полугоблин мог войти в курс дела.

Письма с ответом от Кеттлберна снова не оказалось. Возможно, мое послание не дошло до профессора, но я больше склонялся к версии, что старичку-животноведу просто пофиг, и необычное сообщение не пробудило в нем ни грамма любопытства. М-да, чувствую, мне придется в следующем году подыскивать нового преподавателя УЗМС. Само собой, это будет не Хагрид, который даже не имеет диплома о получении образования... Или заслать полувеликана куда-нибудь на стажировку, чтобы тот заработал свои законные корочки? В каноне же директор умудрился как-то обойти этот скользкий момент. Надо будет поразмыслить.

Следующим на очереди было послание от Люциуса, которое после отмены заклинания уменьшения превратилось в увесистый сверток, содержащий полный текст законопроекта, который павлин таки сподобился оформить. Окинув взглядом сочившуюся зубодробительным канцеляритом стопку листов, я отложил их в сторонку. Потом просмотрю, если вообще руки дойдут. Помимо законопроекта в свертке лежала записка, в которой сообразительный Малфой поздравлял меня с победой (не уточняя, над кем именно) и сообщал, что прислушался к совету и выдал весь расклад своим 'приятелям'. Реакция бывших Пожирателей была неоднозначной, но павлин обещал еще поработать. Ну, поглядим, что у него получится. Если хотя бы третья часть оппозиционного блока выступит в мою поддержку, это уже будет оглушительным успехом, который заставит колеблющихся поддержать мнение большинства.

Послания других коллег по Визенгамоту оказались крайне любопытными. Выяснилось, что некоторых уже успел побеспокоить Фадж, стращавший почтенных волшебников разными небылицами — будто бы законопроект за меня пишет Малфой, который желает захватить власть в стране с помощью армии оборотней... И прочее. В общем, ознакомившись со всеми образцами эпистолярного творчества, я прикинул общую стратегию поведения на заседании и принялся отвечать своим соратникам и даже противникам, чьи голоса рассчитывал заполучить. Экономя время, я составлял тексты в подсознании, а при их воплощении не гнушался пользоваться Прыткопишущим пером. Традиции личной переписки волшебного мира пусть катятся подальше — мне мои пальцы жалко!

На десятом письме в кабинете появилась Латти, сообщившая, что меня срочно желает видеть целительница. Обрадовавшись долгожданной возможности устроить перерыв, я взял один мешочек с драгоценными камнями, достал из шкафа Омут Памяти, сунул его подмышку и направился в Больничное крыло. Тихо уточнив у встретившей меня Помфри, не буянил ли ее пациент и не пытался ли сбежать, я получил отрицательный ответ и решительно вошел в палату.

Квиррелл встретил меня настороженным взглядом голубых глаз. Спокойно выдержав его, я подошел к койке, на которой лежал облаченный в пижаму с подсолнухами волшебник, и произнес:

— Здравствуй, Квиринус. Как ты себя чувствуешь?

— Растерянным, — коротко ответил профессор, не сводя с меня глаз.

Судя по подрагивающим пальцам, будь у него палочка, она бы сейчас смотрела прямо на меня, готовая выпустить какое-нибудь заклинание. Возможно, даже непростительное, поскольку в эмоциях Квиррелла преобладал страх.

— Понимаю, у тебя на языке вертится много вопросов, — сказал я, водружая думосброс на тумбочку. — Но я уверен, что после просмотра моих воспоминаний многие из них отпадут сами собой.

Нырнув в свое хранилище памяти, я быстро скопировал состряпанный фильм, добавил к нему коротенький фрагмент боя с Реддлом, заканчивающийся на преобразовании духа Темного Лорда, слил серебристые нити-макаронины в каменную чашу и жестом предложил профессору ознакомиться. Поразмыслив секунду, Квиринус решительно склонился над Омутом и застыл. Присев на соседнюю койку, я терпеливо дождался окончания просмотра, после чего уточнил у ошеломленного мага:

— Ну что, герой, как ты теперь себя чувствуешь?

— А вам бы только шутить! — безо всякого заикания огрызнулся Квиррелл и с облегченным вздохом распластался на койке.

— Ну, если повод имеется, почему бы и не повеселиться? — невозмутимо пожал я плечами. — Вот только сейчас я не шутил. Ты действительно стал героем, посодействовав окончательной победе над Волдемортом. А герою положена награда.

Я достал из кармана мешочек и положил его рядом с думосбросом, пояснив собеседнику:

— Здесь намного больше оговоренной суммы, но я считаю, что ты заслужил компенсацию. Временный симбиоз с духом Тома привел к серьезным повреждением твоей собственной души, которой Темный Лорд все это время питался, словно самый обыкновенный паразит. Разумеется, после его ликвидации я залатал все дырки в энергетической оболочке, но какое-то время тебе придется побыть под присмотром Помфри, поскольку свежим тканям необходимо прижиться. Также хочу обратить внимание на то, что из-за этой операции твоя магическая сила заметно увеличилась, поэтому рекомендую ближайшие несколько дней быть предельно осторожным. Грубо говоря, сейчас даже обычный 'люмос' может вспыхнуть так, что мигом выжжет тебе сетчатку. Когда же Поппи даст добро, советую не теряться, подобрать подходящую палочку и всячески развивать свои новые возможности. Иначе они попросту атрофируются.

Заглянув в мешочек, Квиринус полюбовался камешками и произнес:

— Спасибо... наверное. Простите, господин директор, но мне нужно время, чтобы все осмыслить. Еще минуту назад я был преданным слугой Темного Лорда, а тут вдруг стал агентом под прикрытием, героем — это даже звучит неправдоподобно! Может, я еще сплю?

— Прекрасно понимаю твои чувства, — я улыбнулся. — Не волнуйся, это все реально. Я на самом деле благодарен тебе за помощь и прошу прощения, что подверг такому риску. Но ведь дело того стоило, не так ли?

Покосившись на думосброс, профессор неуверенно кивнул и уточнил:

— Кто еще знал об операции?

— Только Поппи и Минерва. Остальные участники утреннего спектакля уверены, что стали свидетелями классического случая одержимости, но никому ничего не расскажут, поскольку принесли Непреложный Обет.

— То есть, вы выставили меня неумехой, который не смог избавиться от какого-то духа? — воскликнул Квиррелл. — Что теперь обо мне подумают коллеги?

Я развел руками:

— Извини, но другого объяснения я придумать не смог. А насчет репутации не переживай. Я всегда готов подтвердить, что подчинивший тебя дух был невероятно сильным и опасным для любого волшебника.

— Вот спасибо! — профессор недовольно скривился, вызвав у меня сильное желание дать ему по роже.

Нет, это просто свинство какое-то! Я его, можно сказать, от верной смерти спас, подарил силу, кучу денег от сердца оторвал, а он еще и недоволен! Спрашивается, зачем было заморачиваться? Оригинальный Дамблдор на моем месте поступил бы намного проще — пожурил бы Квиринуса за то, что в погоне за силой и знаниями тот ступил на скользкую дорожку, попугал волшебника Азкабаном, опутал обетами и клятвами, после чего отпустил, тем самым став для него всемилостивым и всепрощающим богом. Я же, начитавшись глупых фанфиков, развел тут сопливое благородство, забыв, что люди в основной своей массе — неблагодарные свиньи.

— Ладно, если у тебя больше нет вопросов, то я пойду, — поднявшись, я кивнул на артефакт. — Омут Памяти пока забирать не буду. Возможно, у тебя возникнет желание пересмотреть мои воспоминания.

— Вряд ли, — покачал головой мужчина.

— Тогда их посмотрит Поппи. Ей ведь тоже любопытно.

Причем любопытно настолько, что колдомедик снова опустилась до банального подслушивания, не подозревая о том, что я прекрасно улавливаю ее эмоции. Ведь койка, на которой валялся Квиррелл, располагалась всего в нескольких шагах от двери.

— Выздоравливай, мой мальчик! И не переживай, ты в надежных руках. Думаю, Поппи за неделю устранит все следы пребывания Темного Лорда. А чтобы ты не заскучал, я пришлю тебе подборку маггловских книг, которыми пополнилась библиотека Хогвартса. Надеюсь, ты учтешь эти учебные пособия при составлении новых планов обучения на ближайший год... И да, все мои слова насчет программы обучения были правдой. Школу действительно ожидают серьезные перемены.

Глава 35

Легонько кивнув на прощание изрядно озадаченному профессору, я покинул палату и тут же угодил в цепкие лапки целительницы, не упустившей случая потренироваться в применении диагностических заклинаний. Кажется, я начинаю понимать, почему оригинальный Альбус так редко заглядывал в Больничное крыло и старался здесь не задерживаться. Хорошо хоть от перспективы в очередной раз провести ночь под наблюдением Помфри мне удалось отмазаться. Вероятно, лишь потому, что я удосужился привести кровожадному колдомедику жертву себе на замену, хе-хе! Да, здесь мне полагалось посочувствовать несчастному Квиринусу, но из эмоций у меня осталось только злорадство.

— Я знаю точно наперед, сегодня кто-нибудь умрёт. Я знаю где, я знаю как. Я не гадалка — я маньяк!

Мурлыча себе под нос глупый стишок, я дошел до библиотеки, вызвал Ниппи и велел малышу переправить Квирреллу стопки детских энциклопедий и прочей развлекательно-познавательной литературы. Если профессор рассчитывает всю эту неделю проваляться на койке, задрав лапки кверху и лениво поплевывая в потолок, то он сильно ошибается. Пока новые учебные планы не напишет, хрен он у меня покинет Больничное крыло! Гер-рой, чтоб его кентавры драли!

Следующей остановкой на пути в директорскую башню стал Малый Зал, который я с помощью домовиков привел в подобающий вид. Жалко было разрушать столь эффективную клетку, но я осознавал, что загнать в нее дух Дамблдора будет нереально, и не тешил себя напрасными иллюзиями. В процессе уборки отыскалась палочка профессора, которую я приказал вернуть хозяину. Бывший одержимый хоть и являлся редкой сволочью, но реакции демонстрировал адекватные, поэтому я ничем не рисковал. Кстати, возможно, из-за схожести характеров Квиррелл всегда относился к директору с большой долей настороженности, а потому не клюнул на сыр в мышеловке. Как говорится, свояк свояка видит издалека! А мне с этим гадом еще работать придется. Э-эх! Утешало, что преподавателем Квиринус являлся неплохим. Мог заинтересовать детей и предмет свой знал прекрасно.

Вернувшись в кабинет, я продолжил возиться с письмами, угробив на них еще около шести часов. Даже обедать пришлось на рабочем месте, что настроения не добавило. Минерва с Гарри заходили, но, увидав мою кислую физиономию и заваленный бумагами стол, быстро сообразили, что на мою компанию можно не рассчитывать. Кошечка ощутимо расстроилась — видимо, ей пришлись по душе наши посиделки, а вот Поттер — не особо. У мальчика появился новый друг, в котором он души не чаял. Фоукс, наконец-то встретивший собеседника, примерно равного ему по интеллекту, с которым было интересно проводить время, всюду следовал за 'птенцом', охотно делясь с ним опытом. МакГонагалл даже пришлось трансфиругировать твердые накладки на плечах курточки Гарри, идентичные элементу защитной формы игроков в квиддич, которые выполняли роль удобного насеста для феникса и оберегали мальчика от острых когтей пернатого.

В общем, скучно моей 'семье' не было. Я же к вечеру готов был на стенку лезть от однообразной работы. Последнее письмо вообще писал под копирку — просто сил уже не было изгаляться. Закончив, вручил корреспонденцию Ниппи и отвел душу за тренировкой. Простые, но эффективные упражнения хорошенько разогрели мои мышцы, помогли вернуть спокойствие и прочистили извилины от политико-пропагандистской копоти. Я даже пожалел, что последние несколько дней лодырничал, нагло нарушая предписанный Помфри режим. Вот вспомнил бы о назначенных занятиях — глядишь, избежал бы многих ошибок просто потому, что вовремя сбил накал эмоций и избавился от давящих на мозги переживаний.

С наслаждением приняв холодный душ, я немного покрасовался перед зеркалом. Обожаю магию! Зелья, помноженные на сильное желание вернуть привычное тело, творили чудеса. Такого потрясающего результата, достигнутого за столь короткий срок, я ни в одной рекламе не видел. Оно и понятно. Будь я обычным магглом, на такой жесткой диете давно бы кони двинул, а так мое тело просто 'сдулось', стравив накопленный старым Альбусом жир. Особенно приятно, что при этом кожа не обзавелась характерными морщинами и складками, а наоборот — стала гладкой и упругой. Восхитительно!

Вспомнив давние слова Трелони о форме и содержании, я задумчиво хмыкнул и отправился в гардероб. Там подобрал наиболее дорогой с виду маггловский костюм, облачился в него, привычно подогнал размер и рассовал по карманам наполненные силой магические накопители. Туда же сунул отмычку из тайника-шкатулки — теперь-то я знал, что она открывала. Оставив на столе коротенькую записку для Минни, чтобы кошечка зря не переживала, я сосредоточился и аппарировал.

Неприятные ощущения растянулись на добрый пяток секунд, половину моего резерва словно корова языком слизнула. Приземление вышло удачным, однако без расщепа не обошлось. То ли проверенные годами навыки Альбуса конфликтовали с содержащейся во мне энергией, то ли сыграл свою роль вживленный кусок души Волдеморта, но, оглядев себя, я выяснил, что примерно третья часть бороды до пункта назначения не добралась. В принципе, неплохой результат, если учитывать, что я прыгнул аж в Норвегию. Именно здесь, на скалистом берегу неприветливой, омываемой холодными волнами земли располагался самый большой схрон Дамблдора. Именно здесь находился его первый крестраж.

Поежившись от ледяного, пронизывающего до костей ветра, я тщательно проверил окрестности сканирующими заклинаниями, но ничего подозрительного не заметил. Людей поблизости тоже не наблюдалось. Да и что им тут было делать? Вокруг ни травинки, ни кустика. Одни серые скалы и темный океан, уходящий за горизонт — хорошее место подобрал Гриндевальд! Надежное и неприметное. Обнаружить его практически невозможно, если только не знать точное расположение магических 'вешек', которое Альбусу удалось выведать у бывшего любовника перед памятной дуэлью.

Вызвав в сознании нужный образ, я снова применил заклинание аппарации и очутился в кромешной темноте. Зажженный 'люмос' осветил груды антиквариата, валявшиеся на каменном полу, уходящие вдаль штабеля армейских ящиков со свастикой, согласно заверениям памяти, наполненных золотыми слитками, полки со старинными фолиантами, картинами, драгоценными артефактами... В общем, я не промахнулся, переместившись точнехонько в пещеру, где хранилась поражающая воображение коллекция Геллерта.

Реддл со своим наполненным инферналами гротом был далеко не оригинален. Многие волшебники предпочитали устраивать свои захоронки в толще камня, надежно скрывающего любые проявления магии. Однако Гриндевальд пошел еще дальше. Он не стал мудрить с защитой тайника, а просто выдолбил в цельной скале пещеру, после чего заделал вход в нее так, что никакой геолог не заметил бы странностей в породе. Координаты нужного места, проникнуть в которое можно было только с помощью аппарации, знал только Геллерт. На протяжении многих лет он отправлял сюда редчайшие книги, уникальные амулеты и все прочее, что попадало в руки жаждущего обрести бессмертие волшебника. Сюда же во время войны маг доставил удачно 'отжатые' у нацистов маггловские предметы искусства и золото, которое высоко ценилось в любое время.

В рукотворной пещере простенькими чарами круглый год поддерживалась постоянная температура, влажность была очень низкой, поэтому трофеям ничего не угрожало. Здесь даже циркуляции воздуха не было, что создавало определенные трудности для посетителей. Впрочем, задерживаться я и не собирался. Подошел к древнему ростовому зеркалу в золотой рамке и послал артефакту контрольный образ-ключ. Мой правый карман пиджака сразу потяжелел. Делюминатор есть! Прикинув, что бы еще прихватить полезного, пока есть такая возможность, я ничего толкового не придумал. Но просто так покидать схрон было обидно, поэтому я решил поэкспериментировать. Опустил окклюментные щиты, которые рефлекторно поддерживал, и заглянул в зеркало 'Еиналеж'.

В ответ артефакт продемонстрировал мне привлекательного мужчину лет тридцати пяти, седовласого, коренастого, гладковыбритое лицо которого украшала ироничная усмешка и знакомые очки-половинки. Слева его нежно обнимала обворожительная брюнетка, в которой с большим трудом угадывалась профессор МакГонагалл, чья грудь увеличилась минимум на размер. Правая рука мужчины лежала на плече высокого худощавого паренька с растрепанными волосами, глаза которого смотрели на меня через очки-велосипеды с веселым вызовом. Перед этой троицей стояли двое детей лет десяти — мальчик и девочка, обладавшие пышными огненными шевелюрами и похожие друг на друга, как две капли воды. В глазах близняшек плясали чертенята, а легкие ухмылки на ангельских личиках намекали на недавно совершенную ими пакость.

Резко оборвав ментальный контакт, я аппарировал на свежий воздух, поглядел на хмурое небо и задумчиво почесал в затылке. Офигеть! Не думал, что мои мечты настолько обыденны. Большая дружная семья? Честно признаться, я ожидал увидеть в зеркале Сурового Владыку, восседающего на золотом троне в окружении гарема сексапильных красоток. На худой конец, Мудрого Руководителя, на которого подобострастно взирали подчиненные. Но счастливый Многодетный Отец... Нет, с моими мозгами явно не все в порядке!

Достав накопители, я потратил время, пополняя резерв энергией, а затем аппарировал в более теплое местечко. Семь долгих секунд меня выкручивало, выдавливало и едва не завязывало в узел. Оказавшись в темном переулке Парижа рядом с мусорными баками, я схватился за какую-то решетку, наклонился и вывалил на мостовую то, что осталось от обеда. Мда, хорошо быть Великим Магом! Огромный резерв позволяет одним махом перемещаться хоть на полторы тысячи километров, тогда как обычным волшебникам приходится использовать портключи, заряженные силой под завязку. Но такие прыжки — то еще испытание для вестибулярного аппарата. Уф-ф...

Отплевавшись, я огляделся и немного приободрился, не обнаружив свидетелей своего появления. Беглый осмотр показал, что борода лишилась еще одного локона, словно намекая, что пора от нее избавляться. Ладно-ладно, я помню свои обещания! Вот вернусь с завтрашнего заседания Визенгамота и сразу же сбрею! Раньше нельзя — меня коллеги не узнают. Магией соорудив из остатков растительности на лице симпатичную косичку, я почистил туфли от блевотины, привел одежду в образцовый порядок и вышел на главную улицу Парижа. Моей целью было расположенное на ней отделение банка 'Societe Generale', в котором хранился очередной крестраж Дамблдора.

Уверенной походкой я вошел в старинное здание с колоннами, небрежно кивнул стоявшему у дверей охраннику и направился к первой попавшейся свободной работнице за стойкой. Продемонстрировал девушке отмычку и на приличном французском поинтересовался, могу ли я забрать содержимое арендованной мною ячейки. Разумеется, сразу меня в хранилище не повели. Для начала пришлось заполнить несколько стандартных бланков. И лишь после того, как сотрудница сличила мою подпись с формуляром из картотеки, я получил добро.

Молчаливый клерк сопроводил меня в подвал, открыл моей отмычкой один из сейфов, достал из него металлический ящик и положил на специальный стол. Уходить, оставляя меня в хранилище одного, как это часто показывается в голливудских фильмах, сотрудник банка не собирался. Под его внимательным взглядом я открыл жестяную коробку, вынул оттуда пухлую пачку франков, золотой браслет, выполненный в древне-египетском стиле, и сунул их в карман. Остальные деньги и украшения брать не стал. Это банк довольно надежный, а ячейка оплачена на двадцать лет вперед — пусть себе лежат! Целее будут.

Распрощавшись с работниками банка, я зашел в первый попавшийся закуток, заполнил опустевший резерв и аппарировал в маленькую бельгийскую деревушку. В данном населенном пункте не было ничего примечательного, за исключением того, что волшебниками тут и близко не пахло, а значит, не было никаких сигнальных маячков, следящих заклинаний и всего прочего, способного обеспечить появление авроров в самый неподходящий момент. Отыскав укромное местечко — небольшой пятачок у каменной стены дома-развалюхи, отгороженный давно не стрижеными кустами, я на всякий пожарный поставил магглоотталкивающие чары и достал из карманов крестражи.

Прежде чем уничтожать частички души Дамблдора, я вспомнил проверенную схему и состряпал поисковый амулет, пожертвовав одним из накопителей. В результате у меня получился маленький серый паучок, настроенный на силу Великого Светлого мага. Сунув его в карман, я занялся браслетом. Осторожничать нужды не было, ведь как артефакт украшение особой ценности не представляло, являясь копией знаменитого браслета Нефертити, содержащей обычные чары гламура с добавлением нескольких вариантов личин. Нейтрализовав защитные заклинания, я развеял основу, превратив 'якорь' в обычную золотую безделушку.

Любопытный факт — если уничтожение частиц Реддла порождало у меня зубную боль, то ликвидация 'якоря' Дамблдора вызвала легкое покалывание в висках. Это подтвердила аннигиляция деллюминатора, с которым я не стал возиться. Просто спалил его адским пламенем, после чего с чистой совестью прыгнул в Лондон. А уже оттуда переместился в Хогвартс, обнулив свой запас энергии, зато сохранив остатки бороды, кусок которой сиротливо дожидался меня на полу кабинета.

На часах было начало восьмого — я умудрился управиться за полчаса. Причем обошлось без накладок и приключений. Пришел, забрал, уничтожил — прямо образцово-показательная операция! Если бы мне встретился такой сюжетный ход в каком-нибудь фанфике, я бы наверняка подумал, что его автор — ленивая задница. Просрал массу возможностей для ублажения читательских интересов. Тут же можно было столько любимого всеми экшна вставить, а получилась какая-то унылая бытовуха. Однако в реальности все именно так и происходит. Настоящие герои не проливают литрами кровь, пот и слезы, не уничтожают своих врагов сотнями, а четко выполняют поставленную перед собой задачу, приложив необходимый минимум усилий, и при этом успевают вернуться домой к ужину. Скучно? Как говорится, c'est la vie! (Прим.авт.: в пер. с фр. — 'такова жизнь')

Достав карту-артефакт, я расстелил ее на полу у камина и проверил работоспособность амулета. Серый паучок, потоптавшись немного, уверенно просеменил в уголок огромного листа и замер на надписи 'Хогвартс'. Если отбросить самый пессимистичный вариант, что амулет реагирует на меня, то получается, дух директора до сих пор отсиживается в Запретном лесу. С одной стороны, это здорово — моя фора не собирается уменьшаться, но с другой... Я же завтра весь день проведу в Министерстве! Кто знает, что за это время может учудить Дамблдор. Может, следует предупредить Минерву?

Вспомнив о кошечке, я услышал звон колокольчика. Едва успев отправить карту с амулетом в шкаф, я встретил профессора МакГонагалл, которая с порога поинтересовалась:

— Альбус, ты сильно занят?

— А что? — нахмурившись, уточнил я.

— Может, поужинаешь с нами?

Фу-ух! А я уж думал, на горизонте нарисовалась очередная неприятность.

— С превеликим удовольствием! — улыбнулся я и предложил даме руку, в которую та охотно вцепилась. — Как прошел день?

— Прекрасно! Мы с Гарри немного позанимались трансфигурацией. Знаешь, у мальчика к ней определенно талант! Потом поработали в саду у Хагрида... Альбус, ты бы поговорил со Спраут. Мне показалось, она намерена превратить окрестности Хогвартса в один огромный огород. Во всяком случае, распаханный ею участок земли увеличивается с каждым часом... Потом мы проведали Квиринуса и немного полетали на метлах. Ты бы видел, как сильно Гарри понравилось летать! В воздухе мальчик чувствует себя, словно рыба в воде. Уверена, он будет замечательным ловцом Гриффиндора!

Внимая увлеченному щебетанию профессора, я поражался произошедшим в ней изменениям. Минерва раскрепостилась, стала более естественной, открытой и эмоциональной. На голове уже не наблюдалось старушечьего пучка — пышные волосы были стянуты сзади заколкой, а достоинства подтянутой женской фигуры подчеркивал брючный костюм. Жаль только грудь, скрывающаяся за тонкой блузкой, значительно уступала размером буферов показанной артефактом красотки. Но это поправимо. Главное — аккуратно подвести киску к мысли, что раз я ради нее сел на диету, улучшая свой внешний вид, то и ей не мешало бы сделать любимому ответный подарок...

— Альбус, ты меня вообще слушаешь? — спросила МакГонагалл.

— Разумеется, — уверенно кивнул я. — И могу сразу сказать, ловцом Гарри не станет! Но вовсе не потому, что я сомневаюсь в способностях мальчика, а из-за того, что я точно не разрешу ему играть в факультетской команде. Просто летать в свободное время — пожалуйста! Развлекаться со сверстниками, устроив дружеское состязание — можно, если не в ущерб учебе. А тренироваться месяцами, наплевав на здоровье и успеваемость, чтобы потом на матче получить бладжером по голове — это только через мой труп! Ты правильно заметила, у Гарри много талантов, и карьера профессионального спортсмена явно не для него. Поэтому я не позволю мальчику тратить лучшие годы жизни на глупую игру. Будущему мастеру артефакторики не пристало гоняться за крылатыми мячиками!

Минерва нахмурилась:

— Квиддич вовсе не глупая игра!

Я улыбнулся:

— Рад, что с остальными моими словами ты согласна.

МакГонагалл попыталось возразить, но я оперативно заткнул ее ротик поцелуем, сбивая с мысли. Кошечка охотно ответила на него, и в результате мы настолько увлеклись, что оторвались друг от друга, лишь услышав звонкое:

— Ах, вот вы где застряли!

Поглядев на ехидно улыбающегося Гарри, на плече которого восседал веселившийся Фоукс, я осознал комизм ситуации и усмехнулся сам. Чмокнул в щечку смущенную Минерву и увлек за собой, мысленно сообщив фениксу, что слишком часто испытывать выносливость мальчика не стоит. Птах весил немало, поэтому таскать его на одном плече было не слишком приятно и даже вредно для детского позвоночника. Так ведь и до сколиоза можно доиграться!

Ужин прошел замечательно и подарил всем нам массу позитива. С аппетитом уплетая очередной салатик, я даже подумал, что зеркало было не так уж и неправо. Есть что-то притягательное в семейной жизни. МакГонагалл, судя по эмоциям, мою позицию разделяла, ну а мелкий... Поттер был счастлив. Глядя в лучившиеся светом детские глаза, я понимал, что мое спонтанное решение стать опекуном мальчика не являлось ошибкой. Не знаю, насколько хороший отец из меня получится, но я буду стараться. Честно!

Доедая десерт, Гарри сообщил мне, что Хагрид пообещал завтра сводить его в Запретный лес, чтобы показать жеребенка единорога, появившегося на свет два дня назад. Причем, как примерный сын, мальчик спросил у меня разрешения на этот поход. Разумеется, я не отказал. И не только из-за щенячьего взгляда. Просто я понимал, что в дневное время суток лес не так опасен, а Рубеус не допустит, чтобы с мелким что-нибудь приключилось. Кроме того Минерве не помешает несколько свободных часов для разбора школьной документации. Это дело запускать нельзя. Отложишь раз, другой, а потом в самый неподходящий момент окажешься погребенным под грудой макулатуры.

Позволив домовикам убрать посуду, мы еще посидели немного за столом, обсуждая будущие уроки Гарри. Я настоял, чтобы обучение мальчика началось уже сейчас, за месяц до официальных занятий. Позиция магглорожденного, мало осведомленного о принципах магии и жизни в волшебном мире, не годилась приемному сыну директора школы, поэтому за эти несколько недель Поттеру придется освоить некоторые бытовые заклинания, познакомиться с привычными каждому магу традициями и понять, ху из ху в магической Англии. Минни пообещала подобрать пацану обзорную литературу для самостоятельного чтения и проследить за освоением чар, себе я отвел все остальное.

На этой многообещающей ноте мы расстались. Профессор повела Гарри на очередной осмотр к Помфри, а я вернулся к себе, чтобы изучить законопроект. Да, на заседании за меня будет отдуваться Малфой, выступая в защиту документа, но будет стыдно, если я не смогу ответить представителям прессы на какой-нибудь простейший вопрос, касающийся его содержания. Прочитав с десяток листов, я с досадой хлопнул себя по лбу и остальные просто просмотрел. Затем переместился в хранилище памяти, вызвал на экран последнее воспоминание и продолжил чтение.

Что сказать, Люциус неплохо справился с редакторской работой. Взяв за основу проект Дамблдора, он переделал его, смягчив некоторые излишне категоричные пункты, добавив множество уточнений и переписав некоторые параграфы своими словами. Прямо как добросовестный студент-гуманитарий, стремящийся выдать скачанную из интернета дипломную работу за свою. Изложенные в документе тезисы глаз не резали, а под большинством пунктов я был готов подписаться хоть сейчас. Порадовал параграф, касающийся браков магов с волшебными существами. Видимо, метод с лишними кадрами из 'Бриллиантовой руки' врезался в память блондину. Ну-с, завтра поглядим, как на него отреагируют члены Визенгамота. Я уже предвкушаю незабываемые дебаты!

Когда до конца документа осталось несколько листиков, я услышал далекий звон колокольчика и вернулся в реальность. Меня навестила Минерва, которая принесла хорошие новости. Зрение Гарри не собиралось снижаться, а донорский кусок успел прирасти к энергетической оболочке мальчика и потихоньку начал с ней сливаться. В общем, как я и пророчил, со здоровьем у мелкого все было в полном порядке. В данный момент утомленный дневными впечатлениями пацан спал в своей комнате под присмотром Фоукса.

— А как твои дела? — закончив отчет, поинтересовалась МакГонагалл. — Готов к завтрашнему заседанию?

— Если не вдаваться в детали, то да, — кивнул я.

— Это хорошо.

Профессор подошла поближе, сняла заколку, тряхнула гривой роскошных волос и решительно обняла меня. Подумав о недочитанном законопроекте, о Малфое, так и не известившем меня о своих успехах с бывшими Пожирателями, о духе директора, летающем где-то неподалеку, я послал все заботы подальше, подхватил жаждущую ласки кошечку на руки и решительно направился в спальню...

* * *

— Альби, пора просыпаться! — выдернул меня из уютной черноты томный, мурлыкающий женский голос.

— Сейчас, еще пять минуточек, — пробормотал я, не открывая глаз, и почувствовал, как по моей груди пробежали шаловливые пальчики.

— Никаких отговорок, — произнес все тот же голос. — Пора вставать!

Пальчики ласково пригладили бороду, а плеча коснулось упругое полушарие. Организм отреагировал соответственно, что не осталось незамеченным находившейся в моей постели представительницей прекрасного пола:

— Нет, Альби, вставай весь, а не по частям! У тебя же сегодня заседание, а Верховному Чародею опаздывать никак нельзя.

Точно, заседание! Открыв глаза, я с перепугу наколдовал беспалочковый 'темпус' и облегченно выдохнул. Еще час до начала — успею! Повернувшись к Минерве, я улыбнулся любимой, нежно заправил за ушко непослушный локон и утонул в зеленых глазах, наполненных обожанием. Сейчас кошечка казалась мне такой милой и домашней, хотя ночью была больше похожа на тигрицу, страстную и ненасытную — зудящие царапины на моей спине не дадут соврать. Она же вчера меня досуха выжала! Я даже не представляю, сумею ли в ближайшее время повторить свой подвиг. Вот вам и скромница!

С трудом оторвав взгляд от бездонных очей, я опустил его на соблазнительные округлости, которые хозяйка тотчас кокетливо прикрыла одеялом. Разочарованно вздохнув, я подумал, что Минни абсолютно права. Если мы продолжим ночные забавы, на заседание я точно опоздаю. Поцеловав кошечку в шею, я поблагодарил ее за то, что разбудила, поднялся с кровати и направился в ванную, чувствуя небывалую легкость в теле. Там быстро ополоснулся, привел в порядок бороду, пострадавшую в прыжках по миру, соорудил приличную прическу и даже ногти укоротил до положенной длины. После чего уступил помещение даме, а сам пошел одеваться. Традициям я не изменил, выбрав маггловский костюм, но сверху набросил мантию сливового цвета с вышитой на груди серебром буквой 'V' — все-таки на работу собираюсь.

В кабинете меня уже дожидался поднос с завтраком. Зная не понаслышке, как долго женщины любят нежиться в ванной, я не стал дожидаться Минерву и быстро смел все с тарелок. Безвкусная зелень с фруктами не смогла восполнить мои вчерашние потери в калориях, но хотя бы желудок я набил. Прислушавшись к себе, я выяснил, что магический резерв был на треть заполнен силой, хотя вчера в нем было пусто. Неужели, это — заслуга бурного секса? Нет, думаю, дело в лечебных составах Помфри. Иначе волшебники трахались бы все свободное время, словно в порно-фанфике с названием, которое я не помню, хоть убей. Кажется, что-то о раздвижении канона.

Поразмыслив, я решил не закачивать в себя энергию из философского камешка. Магического боя на заседании точно не предвидится, а того, что уже есть, мне хватит для решения любых бытовых нужд. Отправив подарок Фламеля в тайник, я дополнил свое одеяние защитными артефактами, сообщил до сих пор плескавшейся кошечке, что ухожу, и что сегодня она главная в Хогвартсе, получил в ответ искреннее пожелание удачи и воспользовался каминной сетью.

Выйдя из камина в Атриуме Министерства, я был незамедлительно ослеплен вспышками колдокамер и окружен стайкой галдящих журналистов. Оригинального Сергея Лопаткина такой нахальный и бесцеремонный напор наверняка бы обескуражил и ввел в ступор, но я давно не являлся тем наивным магглом. Вооружившись отеческой улыбкой, я немного попозировал для фотографов, а затем организовал стихийный брифинг, ответив на несколько вопросов и задвинув коротенькую, минут на пять, речь о необходимости перемен, о прогрессе... и так далее.

Напоследок заявив, что те, кто не способен понять необходимость развития современного общества, рискуют остаться на обочине истории, я заметил, как из камина неподалеку появился Малфой. Оглядевшись и наткнувшись на мой взгляд, блондин решительно подошел ко мне, с элегантной небрежностью ухитрившись просочиться сквозь толпу. На радость журналюгам мы с Люциусом поручкались, с вежливыми улыбками на лицах обменялись ничего не значащими словами приветствия и направились к лифтам, пытаясь прогнать из глаз зайчики, оставшиеся от вспышек колдокамер.

Однако обсудить стратегию предстоящих дебатов не удалось, поскольку в одну кабинку вместе с нами весьма невежливо вперлись давние знакомые Дамблдора — Деннет и Каврентер. Почтенных волшебников, успевших разменять седьмой десяток, волновало мое отношение к межвидовым союзам. В Англии такие связи традиционно порицались, и мужчины хотели выяснить причину, заставившую меня внести в законопроект столь провокационный параграф.

Согласно методике, которой придерживался еще художник Фаворский, для отвлечения внимания заказчиков рисовавший на своих полотнах желтую собаку, я спокойно ответил, что официальная регистрация межвидовых союзов способна принести стране огромную пользу. А в ответ на недоуменные взгляды озвучил несколько крайне убедительных аргументов — заявил, что появившиеся на свет полукровки будут сочетать в себе достоинства родителей, приведя в пример Олимпию Максим с Хагридом, сказал, что это оживит экономику волшебного мира, поскольку многие волшебные расы будут охотнее торговать со своими дальними родичами, чем с презирающими их чужаками, вспомнил древние японские легенды, в которых фигурировали китсуне, бакенэко и прочие девы-оборотни, влюбляющиеся в простых смертных и рождающие великих магов.

В общем, когда лифт остановился на нужном этаже, глаза коллег, входивших в число верных соратников директора, были круглыми от удивления. Малфой от них не отставал — видимо, принял все за чистую монету. Покинув тесную кабину, мы двинулись по устланному мягким ковром коридору в сторону зала заседаний, приветливо раскланиваясь со знакомыми волшебниками...

* * *

— ...а мне лишь остается поблагодарить всех присутствующих за проделанную работу и объявить заседание закрытым. О дате нового вам, как обычно, сообщат работники канцелярии. Всего хорошего, коллеги!

Закончив обязательное по регламенту заключительное слово, я спустился с трибуны, чувствуя давящую на мозги усталость. Оно и понятно — без малого восемь часов говорильни с небольшим перерывом на обед. И пусть, в основном, за меня работал языком Люциус, на некоторые особенно щекотливые вопросы приходилось отвечать самому. Плюс нужно было внимательно отслеживать реакцию собравшихся, просчитывать выпады оппонентов, вовремя остужать эмоции вошедших в раж спорщиков, готовых перейти на личности...

— Мистер Дамблдор, поздравляю! — широко улыбнулась мне Боунс. — Не знаю, как вам это удалось, но столь убедительной защиты я давненько не слышала.

— Спасибо, Амелия, — вернул я улыбку женщине. — По большей части, эта заслуга принадлежит Люциусу. Именно он помогал мне готовить законопроект и согласился выступить в его поддержку.

— Но вы же не станете отрицать, что являетесь автором большинства новых и даже революционных идей, лежащих в основе данного документа? Например, регистрации межвидовых браков, вызвавшей неподдельное возмущение у большинства присутствующих.

— Разумеется, не стану, — кивнул я. — Однако без участия Малфоя у меня бы ни за что не получилось воплотить их в жизнь. И я надеюсь продолжить наше сотрудничество, оказавшееся крайне успешным.

— Означает ли это, что в скором времени мы увидим новые законопроекты вашего совместного авторства? — уточнил остановившийся рядом с нами Огден, едкие высказывания которого едва не привели к голосованию за отдельные параграфы.

— Для начала нужно убедиться, что принятые нами законы будут выполняться, а вы сами прекрасно понимаете, как 'любят' работать чиновники Министерства, — не удержался я от колкости. — Думаю, пройдет не один месяц, прежде чем Корнелиус осознает необходимость отмены противоречащих принятым нормам директив и постановлений.

— А если не осознает? — спросил выглянувший из-за спины Тиберия Латимер Севинтор.

— Тогда он станет первым министром магической Англии, которого будут судить за нарушение действующего законодательства! — заявила Боунс. — Вы что, уже забыли про пятый подпункт седьмого параграфа?

Несмотря на усталость, я разделял удивление женщины. Ведь, как говорил в прекрасной комедии солист группы 'Ленинград' по поводу строчки с матерным словом, ради нее все и писалось! Это раньше Министерство могло тянуть волынку годами, а то и вовсе 'временно' отменять своими циркулярами принятые Визенгамотом законы, но теперь лавочка прикрылась. Законопроект вступит в силу и будет выполняться всеми без исключения. Даже министром магии. А если Фадж окажется настолько недальновидным, что затянет с отменой указов, ограничивающих в правах представителей волшебных рас, населяющих территорию Магической Англии, то со временем непременно окажется на кресле с цепями и ответит по всей строгости закона.

— Конечно, не забыл, — стушевался мужик, коротко поздравил меня и поспешил покинуть помещение.

Следом за ним меня поздравили еще человек двадцать, надеясь на продолжение беседы в неформальной обстановке и не подозревая, что у меня были иные планы на вечер. Все, чего я сейчас хотел — поскорее вернуться в Хогвартс, к своей любимой кошечке, но вместо этого мне приходилось вымученно улыбаться, отвечать на глупые вопросы и туманно намекать на грядущие перспективы. Да уж, адская должность! Может, действительно подать в отставку? Эх, мечты, мечты...

Спустя невыносимо долгие четверть часа мне все же удалось вырваться из окружения, сославшись на школьные заботы. Но спокойно уйти не удалось. У лифтов меня поджидал Малфой с компанией. Чувствуя направленные на меня взгляды, я довольно улыбнулся, пожал блондину руку, поздравляя с победой, и вошел с ним в кабину. Крэбб и Гойл остались у дверей, отсекая прочую публику и подарив нам минуту уединения. Понимая, что впереди еще встреча с журналистами, я состряпал чары приватности и сразу заявил блондину:

— Писак берешь на себя ты! Я вброшу общие фразы и сойду со сцены, а ты останешься набирать очки в глазах общественности. Нелишним будет ввернуть что-то типа: 'Я осознал важность идей Дамблдора, на практике убедился в их дееспособности, а потому считаю, что они могут изменить наше общество к лучшему'. Остальное — на твое усмотрение. Вопросы?

— А по вам не скажешь, что вы удивлены результатами голосования, — криво усмехнулся Люциус.

Ну да, сорок шесть 'за' при всего трех 'против' — своеобразный рекорд столетия. А вот если сделали бы голосование закрытым, результаты были бы намного ниже. Я же четко видел, что многие колебались до последнего, и в итоге просто подчинились стадному инстинкту.

— Не волнуйся, я заметил, что все твои 'друзья' выступили единым фронтом. Даже не представляю, как тебе удалось их уговорить!

Блондин поморщился:

— На комплимент не похоже. Скорее на издевку.

— Так и есть, — подтвердил я. — Ты же не девушка, чтобы на комплименты напрашиваться. И не сопливый школьник, которому необходима похвала учителя за прекрасно выполненное домашнее задание. Лучше расскажи, как все восприняли исчезновение Метки?

— Многие обрадовались — все-таки нелегко жить в постоянном страхе. Некоторые расстроились и всеми силами пытаются выяснить причину такого события. Яксли и Макнейру я намекнул поискать ответ в книге Индольези. Думаю, их заинтересует описание функций древнеримского рабского клейма. Остальным пока не говорил ничего. Пусть дозреют.

— Хорошо. Но советую не затягивать. Сам понимаешь, лишившись надежды на возвращение старого хозяина, многие пожелают покинуть 'клуб по интересам', а мне бы не хотелось, чтобы буйные одиночки бросали тень на наши с тобой достижения. Не сумеешь стать лидером для преданных Лорду отщепенцев, сделай так, чтобы тебя и твоих людей с ними ничего не связывало.

— Ясно, — кивнул Люциус.

Тут двери лифта открылись, и мы попали под прицел многочисленных колдокамер. Журналисты, уже успев ознакомиться с итогами заседания, жаждали пообщаться с героями дня. Как и обещал, я выдал коротенькое заявление, похвалив коллег из Визенгамота за дальновидность, пообещав простым гражданам перемены, которые позволят нам догнать прочие цивилизованные страны, и бросил Малфоя на растерзание своре 'акул пера', пообещав, что тот ответит на все их вопросы. После чего аналогично сослался на занятость и направился к каминам. Некоторые особо непонятливые писаки кинулись следом, но ничего не добились, кроме вежливого: 'Простите, сейчас на комментарии у меня нет времени'.

Выбрав произвольный камин, я шагнул в него, надеясь поскорее добраться до кабинета. Мощный вихрь подхватил меня и швырнул в знакомую серую хмарь. Секунда стремительного полета... и я со всего размаху врезался в какую-то невидимую преграду. Удар был настолько сильным, что воздух со свистом покинул легкие. Ощутив резкий рывок, я понял, что меня тащит куда-то вбок. Кисть сжала волшебную палочку, но освободиться от невидимого захвата я не успел. Меня затянуло в зев какого-то камина. Приземлившись на пол залитой ослепительным светом комнаты, я устоял на ногах и даже попытался выдать защитное заклинание, но в следующий миг получил мощный удар по затылку, погасивший сознание.

Глава 36

Пробуждение было тяжелым и малоприятным. Голова раскалывалась от боли, затылок саднило, мысли ворочались с трудом. Потянувшись к Фоуксу, я обнаружил, что связь заблокирована. Надежда на лучшее испарилась, подобно росе на солнце. Все-таки это — не случайный сбой в транспортной сети, а именно похищение. Уверен, домовиков звать также бессмысленно. Они просто не услышат меня. Но кому по силам заглушить связь с фамильяром? На ум приходят только гоблины. Неужели, Твердоглав решил взять реванш?

Открыв глаза, я обнаружил, что лежу на столе в каком-то помещении, очень напоминающем средневековую камеру пыток. На стенах, сложенных из грубых каменных блоков, были развешаны устрашающего вида железки, ржавые цепи, ошейники с шипами вовнутрь, краем глаза я даже заметил знаменитое 'кресло допроса', рядом с которым стояла дыба-подвес. Окружающий сумрак с трудом разгонял одинокий магический светильник.

Попробовав пошевелиться, я выяснил сразу две вещи. Во-первых, неизвестные похитители крепко связали меня толстыми веревками явно магического происхождения. Во-вторых, они не поленились, предварительно избавив своего пленника от одежды.

— Очнулся! — констатировал знакомый голос.

Повернув голову в попытке изобразить сову, я обнаружил сидевшего в дальнем углу волшебника с искусственным глазом и возмутился:

— Аластор?! Какого пикси ты вытворяешь?!

Грюм поднялся с табуретки, неспешно подошел к столу, наклонился над моим лицом и довольно произнес:

— О, ничего особенного! Я лишь поймал самозванца, укравшего личность Альбуса Дамблдора.

— Самозванца? — выдохнул я, продолжая изображать удивление. — Аластор, ты пьян? Или снова экспериментировал с расширяющими сознание препаратами?

Повращав немного глазом-артефактом, что смотрелось довольно мерзко, мракоборец спокойно заявил:

— Первая стадия принятия неизбежного — отрицание. Хочешь порадовать меня и последовательно продемонстрировать их все?

Наградив калеку возмущенным взглядом, я недовольно сказал:

— Ладно, если ты этого хочешь... Желтый таракан забыл поздравить ласточку с Рождеством. Доволен?

Грюм ухмыльнулся:

— Неужели ты думаешь, что старый пароль может что-либо доказать? Я давно понял, что у тебя хватило времени основательно покопаться в голове настоящего Альбуса. Отзывы, коды, условные сигналы — даже сопливому новобранцу ясно, что эта информация извлекается в первую очередь. И ты с этим справился прекрасно.

— Аластор, не дури! Твои домыслы...

Я не закончил фразу, получив жестокий удар по уху, от которого в голове взорвался фейерверк. От боли на глазах выступили слезы, а мракоборец тем временем спокойно продолжил:

— Я действительно восхищаюсь проделанной тобой подготовительной работой. Ты настолько хорошо изучил привычки и особенности поведения Дамблдора, что ближайшее окружение директора ничего не заподозрило. А этот отвлекающий маневр с магическим истощением, вынуждающим тебя проводить огромное количество времени в Больничном крыле, просто шикарен! Вот только с Помфри получилось халтурно — любому видно, что замена колдомедика выглядит намного моложе.

— Все дело в старой клятве, кото... Хах!

На этот раз удар пришелся в солнечное сплетение. Корчась от боли, я пытался ослабить путы в надежде освободить левую кисть. Или хотя бы развернуть ее под нужным углом. Магические веревки держали крепко, но у меня уже получилось высунуть пальцы. Еще один рывок — и можно будет достать револьвер. Главное, чтобы Грюм ничего не заподозрил. Хоть он и стоит справа от меня, нужно быть предельно осторожным. Отдышавшись, я снова замер, с ненавистью уставившись в покрытое шрамами лицо, выжидая удобный момент, а Аластор не прекращал разглагольствовать:

— Ты профессионал, это заметно. Но профессионалы обычно прокалываются на мелочах. Ты прекрасно изучил характер Альбуса, однако допустил массу ошибок, свидетельствующих о поверхностном просмотре памяти объекта. Дамблдор никогда не упускал случая покрасоваться перед прессой, ты же вел затворнический образ жизни. Директор избегал появляться в неподобающих его статусу местах, тебя же неоднократно видели в 'Дырявом котле'. Альбус никогда не покупал огромное количество рунного зелья в одной лавке, понимая, что это может привлечь ненужное внимание. Он с уважением относился к школьным традициям, какими бы глупыми они не были... И вообще — зачем далеко ходить? Маг, которого ты усердно изображаешь, двигается совершенно иначе. А ведь каждому хорошему аврору известно — можно изменить внешность, разучить характерные жесты, узнаваемо изобразить мимику оригинала, но подделать походку невозможно. В Атриуме Министерства я внимательно наблюдал за тобой и окончательно убедился, что на месте Верховного Чародея Визенгамота — подделка.

— Да я просто лишний вес сбросил, кретин! — воскликнул я и ожидаемо получил удар в печень.

Грюм был опытным аврором, он знал, куда и как нужно бить, поэтому ощущения я получил непередаваемые. Зато смог-таки сбросить веревки со своей кисти. Отлично — полдела уже сделано! Осталось только дождаться момента, когда калека подставится под выстрел. У меня всего три попытки, поэтому целиться нужно в грудь. Так тяжелее промазать. Еще нужно учитывать наработанные годами рефлексы Грозного Глаза, который вполне способен увернуться от пули...

— Разумеется, мне стоило начать захват с дубля Помфри, но я решил сразу зайти с козырей, — продолжил свой рассказ Грюм. — Возможно, ты знаешь о моей нелюбви к каминной сети? По глазам вижу, что знаешь! А ведь она имеет под собой серьезные основания. Подавляющее большинство волшебников уверены, что данный вид перемещения абсолютно надежен и безопасен, но давным-давно один мой приятель, работающий с невыразимцами, по пьяной лавочке поделился со мной способом, позволяющим перехватить путешествующего по каминной сети волшебника, имея лишь пару его волосков. Любопытно, не правда ли? Даже в Аврорате убеждены, что подобное проделать нереально. Наивные глупцы! Остальное было элементарно. Судя по твоим повадкам, ты аналитик, а не боевой маг, поэтому я не опасался сопротивления. Дождался окончания заседания, закинул сеть и вытащил глупую рыбку. Наверное, ты хочешь спросить, почему не сработали защитные амулеты, которыми ты увешался так, будто собирался не в Министерство, а в бандитский притон. Что ж, могу объяснить — в некоторых случаях обычная полицейская дубинка работает лучше любого заклинания.

Так вот, чем он меня вырубил! Ладно, учту на будущее.

— Ну, ты созрел для задушевной беседы?

Расчет аврора не оправдался. Держась выбранной роли, я воскликнул:

— Аластор, да ты болен! Что за ересь ты несешь? Живо освободи меня!

Я надеялся получить еще один удар в брюхо, чтобы повернуться и, наконец, воспользоваться своей страховкой, но аврор не стал меня бить. Разочарованно вздохнув, он произнес:

— Что ж, ты не оставил мне выбора.

Грюм взмахнул волшебной палочкой, и перед моим лицом появился шприц. Обычный маггловский шприц, наполненный прозрачной жидкостью, который тотчас впился мне в плечо.

— Это веритасерум, — сообщил калека. — Он быстро развяжет тебе язык.

Вот тут я понял, зачем параноик все это время изображал стандартного злодея из голливудских фильмов, который после пленения героя выбалтывает ему все свои секретные планы. Грюм надеялся выяснить, куда я дел оригинального Дамблдора, однако техника допроса легилимента имеет свои особенности. Наверное, будь Аластор опытным мозголомом, все свелось бы к противостоянию воли, как у нас с Альбусом, но навыками ментальной магии аврор не обладал, а потому был вынужден использовать подручные средства.

Все эти декорации, беседа и рукоприкладство служили одной цели — показать мне бессмысленность сопротивления. Подсознательно внушить мысль — как бы я не упирался, а колоться все равно придется. И признаюсь честно, ему это удалось. Не будь у меня магической татуировки с револьвером, я бы наверняка перешел к третьей стадии принятия неизбежного — торгам. А там недалеко до окончательного смирения с судьбой. Эх, все-таки великая вещь — психология! Если знаешь основы, многое становится таким простым и понятным...

Я почувствовал, что мое сознание начало затуманиваться и усилил окклюментные щиты. Может, пора? Нет, Аластор не спускает с меня глаз. Заметив, как я направляю на него 'ствол', гад раз десять может меня оглушить. Ведь ему палочку доставать не нужно... Ох, черт! Перед глазами все плывет. Видимо, Грюм влил в меня двойную дозу, причем сразу в кровь, поэтому эффект наступил практически мгновенно. Теперь об активных действиях можно забыть. Ни повернуться, ни толком прицелиться у меня не выйдет. Нужно дожидаться, пока калека сам подставиться.

— Итак, приступим! — объявил аврор. — Назови мне свое имя!

— Альбус Дамблдор! — уверенно заявил я, однако мое тело безразличным тоном произнесло: — Сергей Анатольевич Лопаткин.

— Русский? — удивился Грюм.

Мое тело не посчитало это вопросом, а потому безмолвствовало. Я же, запертый внутри собственного разума, вдохновенно матерился на родном языке. Похоже, поднятые щиты уберегли мое сознание от воздействия сыворотки правды, но одновременно лишили меня возможности двигаться и хоть как-то влиять на происходящее.

— Ты русский маг? Отвечай! — приказал Аластор.

— Нет, — выдал мой рот, пока я отчаянно пытался вернуть контроль над телом, уменьшая плотность защиты.

Это была палка о двух концах. Едва я опускал контроль над коконом, укутавшим мой разум, то чувствительность тела возвращалась, но сознание сразу же начинало гаснуть, подавляемое зельем. Так что единственное, что мне оставалось — это наблюдать за допросом, периодически ослабляя защиту для того, чтобы вбросить в голову лежащей на пыточном столе 'куклы' порцию переполнявшей меня ярости. Надеюсь, это подстегнет выработку адреналина, который, в свою очередь, постепенно нейтрализует веритасерум.

Грюм был конченным психом, но психом с мозгами. Быстро приноровившись к манере вопрос-приказ, он подтащил поближе табуретку, поставил ее в паре шагов от стола, с комфортом устроился на ней и постепенно вытянул из меня все. Сообщение о том, что про мир волшебников я узнал из детской книги, удивления у аврора не вызвало. Зато после рассказа о схроне в Норвегии Аластор сильно расстроился, сообразив, что не сможет выведать его точные координаты. Ориентировался-то я по магическим вешкам, а не общепринятым широте-долготе. Тут придется передавать четкий образ, а калека понимал — даже если он приведет меня в чувство и каким-то образом выбьет нужную информацию, то все равно не рискнет аппарировать по полученным данным. Смерть в результате слияния со структурой камня — это очень неприятно.

Анализируя построение вопросов и особое внимание, которое было уделено психом выяснению подробностей насчет духа Дамблдора, я понял, что в живых меня оставлять не собираются. Закончив допрос, Грюм накачает меня наркотиками и оставит здесь, а сам пойдет искать оригинального директора, чтобы помочь ему вернуть тело. Потому что цели Альбуса полностью отвечали стремлениям маньяка. Его не устраивал предложенный мной путь мирного реформирования власти, Грозный Глаз хотел развязать новое противостояние, к которому изначально стремился Дамблдор. Да, пусть Волдеморта больше нет, но подобрать кандидата на роль нового Темного Лорда несложно. Хотя бы того же Малфоя!

— Отвечай, где находится поисковый амулет, настроенный на душу Альбуса? — приказал аврор.

— В шкафу... рядом с отчетами за прошлый год, — ответил я.

Моя тактика работала. Накачиваемое злостью тело все охотнее поддавалось контролю. У меня уже получалось шевелить пальцами, но я не останавливался на достигнутом. Солгать на вопрос я все еще не мог, зато был способен добавить в ответ немного подробностей. Это ускоряло процесс восстановления. Теперь я уже не прятался за окклюментными щитами, а всеми силами старался выгнать из сознания муть, мешающую нормально мыслить.

— Где спрятан философский камень? Говори!

— В книге-шкатулке... в шкафу спальни... капнуть кровью... кх-х...

Мой голос перешел на шепот, а глаза устало прикрылись, имитируя внезапную потерю сознания. Так бывает при передозировке веритасерума, и аврор должен это знать. Сейчас мне срочно нужно ввести антидот, иначе летальный исход неизбежен. А учитывая необходимость именно в живом теле, умереть Грозный Глаз мне не позволит.

— Помфри знает о крестражах директора? Отвечай!

Мне стоило невероятных усилий промолчать. Да, я почувствовал, как напрягаются мышцы языка, но в эту же секунду окатил разум волной боли, на краткий миг сбросившей с него пелену наркотического опьянения. И это сработало, из моих уст не вырвалось ни звука. Сквозь ресницы, я видел, как Грюм подошел к столу и наклонился надо мной. Пора! Вложив всю свою ненависть, все свое желание жить, я дернулся, поворачиваясь на бок и вытягивая кисть в сторону Грозного Глаза.

Рефлексы заставили аврора отшатнуться и вскинуть палочку, но было поздно. Татуировка активировалась, моя ладонь ощутила знакомую тяжесть металла, а указательный палец надавил на спусковой крючок. Рука дернулась, но выстрел оказался неудачным. Да, на груди куртки Аластора под правой ключицей появилась аккуратная дырочка, но на дееспособность волшебника рана почти не повлияла. Единственным плюсом было то, что выпущенный параноиком красный луч 'ступефая', пронесся надо мной. Не мешкая, я выстрелил повторно. Пуля угодила в правое плечо Грюма, разворачивая его.

И тут, словно в дешевом боевике, под ноги пятившегося назад мага крайне удачно подвернулась табуретка. А протез, каким бы хорошим он ни был, заменить живую конечность не способен, так что Грозный Глаз рухнул навзничь. Воспользовавшись этим подарком судьбы, я прицелился и сделал последний выстрел, понимая, что патронов в барабане не осталось. Выпущенная раненым аврором 'бомбарда' угодила в край стола, разворотив его и осыпав мои ноги щепками, но за миг до этого посланная мною пуля угодила прямо в искусственный глаз параноика.

Голова калеки запрокинулась, тело откинулось назад и распласталось на полу без движения. Следом что-то хрустнуло, и пыточный стол, на котором я лежал, накренился. Соскользнув на жесткие камни, я неслабо приложился многострадальной головой, но эта боль не омрачила моего торжества. Да, я сделал это! Я перехитрил самого Грозного Глаза! Он забрал у меня все амулеты, лишил одежды, заковал в магические путы, поглощающие любые проявления магии, но не заметил мою татуировку!

Получается, не зря я тогда кипятил себе мозги. Созданный абсолютно случайно артефакт сегодня спас мою жизнь. Хотя и показал себя не с лучшей стороны. Надо будет обязательно доработать идею. Или засунуть в пространственный карман оружие поубойнее. Например, автомат Калашникова... Так, шутки в сторону! Слишком рано я начал праздновать победу. Сначала нужно выбраться отсюда.

— Ниппи! — без особой надежды позвал я.

Ушастик не появился, тем самым подтвердив мои опасения. Что ж, придется действовать самому. Понимая, что магические путы так просто не снимаются, сколько не дергайся, я большим червяком подполз к телу Аластора. С трудом вырвал волшебную палочку из судорожно сжатых пальцев аврора и применил заклинание отмены. Веревки тут же исчезли, подарив мне долгожданную свободу. Приняв сидячее положение, я принялся разминать затекшие конечности, наблюдая за тем, как медленно покачивается комната.

Нет, так дело не пойдет! Нужно найти антидот. У Грюма он точно должен быть, поскольку примерно пять процентов старый параноик отвел на сценарий, в котором выясняется, что его теория замен неверна. Это подтверждал способ, с помощью которого Грозный Глаз лишил меня подвижности. Простейшие магические веревки, даже не крепившиеся к столу — ерунда, которую можно легко снять. А вот если бы маньяк на все сто был уверен в своей правоте, то я бы наверняка очнулся, прибитый к столешнице монтажными гвоздями.

Борясь с подступающей к горлу тошнотой, я принялся обыскивать аврора и внезапно обнаружил, что он еще дышит. Оглядев артефакт-повязку, я выяснил, что пуля не смогла ее пробить. Она лишь вдавила искусственный глаз чуть глубже в глазницу, попутно обеспечив калеке сотрясение мозга. Обнаружив в одном из карманов небольшой пузырек, я открыл его и принюхался. Нет, это явно веритасерум. И количество явно намекает, что Грюм предполагал за один раз выдоить из меня максимум полезной информации, невзирая на последствия для здоровья. А вот в кармане штанов волшебника обнаружилась маленькая бутылочка, в которой, судя по запаху, находился универсальный нейтрализатор.

Сделав глоток, я ощутил, как в голове проясняется. Сознание заработало на полную катушку, генерируя полезные идеи. Вспомнив, что параноик предпочитал действовать в одиночку, я оставил беспокойство по поводу возможного появления сообщников Грозного Глаза. Взял пузырек с сывороткой правды и со словами: 'Отведай ты из моего кубка!' влил немного в рот аврору. Затем приставил палочку ко лбу калеки и легко проник в его память.

Хранилище воспоминаний Грюма напоминало мусорную свалку. Огромную, пахнущую нечистотами и грязными носками. Задерживаться в этом месте я не стал. Выяснил, где располагается данное убежище, которое аврор еще во время гражданской войны приспособил под комнату для допросов, куда он сунул мои вещи, методично извлек из груд отходов воспоминания обо всех полезных тайниках и захоронках, сделанных предусмотрительным параноиком на черный день. Особое внимание я уделил страховочным вариантам. Ведь Аластор тоже собирал компромат на влиятельных чиновников, включая директора, и мне бы не хотелось, чтобы он где-нибудь неожиданно всплыл.

К счастью, способностей к окклюменции у параноика никогда не наблюдалось. Оно и понятно — психическое расстройство не оставляет шансов упорядочить свой разум, поэтому пропустить скрытое хозяином воспоминание я не опасался. А вот запачкаться в каком-нибудь дерьме... В общем, прошерстив свалку, я собрал все найденные в ней бриллианты и напоследок выяснил, откуда Грозному Глазу стали известны подробности моей жизни. Короче, насчет 'понятливости и неболтливости' Пиппина я погорячился. Но основным поставщиком информации стала Спраут. Вот уж точно, находка для шпиона!

Удовлетворив свое любопытство, я поспешил покинуть неприветливое место. Оказавшись в реальности, бросил в Грюма заклинание остановки сердца, подождал немного и с облегчением констатировал летальный исход. Пусть, копаясь в разуме психа, я не нашел воспоминаний о создании крестража, но 'обливиэйт' еще никто не отменял, так что у меня оставались сомнения. Убедившись в том, что старый аврор мертв окончательно и бесповоротно, я заставил проявиться скрытую в стене дверь и вышел в соседнее помещение, где располагался незарегистрированный камин, из которого меня выбросило всего полтора часа назад.

'Как вы там? Все в порядке?' — мысленно поинтересовался я у фамильяра.

'Ты где? — мгновенно откликнулся феникс. — Твоя самка с птенцом волнуются. Заседание ведь давно закончилось!'

Значит, в Хогвартсе обошлось без чрезвычайных происшествий, и мне можно расслабиться.

'Да, заболтался тут со старыми приятелями и совсем потерял счет времени! — я послал Фоуксу волну сожаления. — Передай Гарри, что я скоро вернусь!'

'Хорошо, передам!' — донеслось в ответ.

На то, чтобы привести себя в порядок, одеться и рассовать вещи по карманам, ушло несколько минут. Закончив, я внимательно оглядел камин, обнаружив необычные чары, завязанные на артефакт в виде рыжего таракана (чувство юмора у Аластора было таким же ненормальным, как и он сам). Запомнив магическую структуру, я уничтожил ловушку и вернулся в пыточную. Забрал несколько полезных мелочей, включая зелья, искусственный глаз и ногу, в устройстве которых намеревался покопаться на досуге (у меня работает преподаватель с отсутствующей конечностью, нуждающийся в хорошем протезе, а артефакт, обмануть который бессильно даже творение Певерелла, однозначно должен содержать в себе массу интересного), после чего ликвидировал все следы своего пребывания, поработав адским пламенем, и аппарировал в школу.

В директорском кабинете никого не оказалось, что я счел очередным добрым знаком. Припрятав добычу в расположенный за шкафом тайник и отправив туда же диадему с дневником, я отправился в Больничное крыло. Нет, не на очередной осмотр. Сейчас, когда из крови выветрился адреналин, я в мельчайших подробностях ощущал, как ноет пострадавший затылок, как горит огнем отбитое ухо, и как на лбу наливается соком огромная шишка. Надеюсь, Помфри придумает, как быстро все это исправить, поскольку попадаться на глаза родным со следами побоев на физиономии я не собирался. Не поймут.

— Что с вами опять приключилось? — мрачно поинтересовалась целительница, доставая из ящика стола баночки с мазями.

Помня о том, что в соседнем помещении валяется Квиррелл, я сначала воспользовался чарами приватности, а уже потом ответил:

— Со мной приключился Аластор Грюм, который был крайне недоволен заменой своего обожаемого шефа.

— Судя по вашему состоянию, я могу предположить, что без пыток не обошлось, — констатировала Поппи, обрабатывая мою шишку.

— И будешь абсолютно права, — кивнул я. — Допрос первой степени с применением веритасерума — не самые приятные воспоминания в моей коллекции.

— Но если вы здесь, значит, Аластора удовлетворил ваш рассказ?

— К сожалению, нет. Грозный Глаз был слишком предан старому директору, поэтому спустя несколько дней в газетах должны появиться заметки о таинственном исчезновении заслуженного аврора, героя войны и прочая.

Реакция колдомедика меня удивила. Невозмутимо зачерпнув очередную щепотку мази из баночки, Помфри переключилась на мое ухо, а в ответ на мою приподнятую бровь легкомысленно заявила:

— И что вас удивляет? Грюм мне никогда не нравился, так что сожалеть по поводу смерти этого сумасшедшего я не собираюсь... Наклоните голову!

На одной обработке синяков и шишек дело не остановилось. Несмотря на возражения, Поппи все же заставила меня выпить зелье очистки. Правда, небольшую порцию, так что с унитаза я смог встать уже спустя полчаса. К этому времени все гематомы успели рассосаться, а мелкие царапины на ногах, оставленные острыми щепками, затянулись, не оставив следов.

Приведя себя в порядок, я вернулся в кабинет целительницы и обнаружил там Гарри с Минервой и Фоуксом, заглянувших на очередной обязательный осмотр. Троица очень обрадовалась моему появлению и сразу завалила вопросами на тему: 'Как все прошло?'. Сообщив, что мой законопроект приняли рекордным большинством голосов, я получил искренние поздравления и предложение от Минервы отметить это дело праздничным ужином.

Разумеется, отказываться я не стал, пригласив Помфри присоединиться к нам. Все равно единственный пациент колдомедика в постоянном присмотре не нуждался, а обе ученицы продолжали глотать пыль в архиве Мунго. Сказать 'нет' у Поппи язык не повернулся — скопированный у Гарри щенячий взгляд разил наповал. В качестве места для 'вечеринки' были выбраны апартаменты МакГонагалл. А пока женщины, реквизировав домовиков, организовывали ужин и праздничный антураж, я поинтересовался у мелкого:

— Как прошел твой день? Познакомился с жеребенком?

— Не-а, — помотал головой пацан. — Хагрид отменил экскурсию в лес. Он вообще сегодня какой-то странный. Задумчивый, молчаливый. Сначала вообще сделал вид, будто забыл о нашем разговоре, а потом долго извинялся. Расчертил делянки для грядок профессора Спраут, держа выданный ею план вверх тормашками, не общался со своим крысоловом и даже не подходил к его вольеру... Думаю, Хагрид просто не выспался.

— Не выспался, — задумчиво повторил я. — Знаешь, возможно, тут дело посерьезнее. Пожалуй, я схожу, проведаю нашего лесника. Если быстро не вернусь, начинайте без меня!

— А можно, я с тобой? — подскочил Гарри.

— Нет, лучше я навещу его один. Сам понимаешь, полувеликан наверняка постесняется жаловаться на здоровье в твоем присутствии.

— Ясно.

Сообщив Минерве, что намерен ненадолго отлучиться, я метнулся к себе в башню, достал карту с паучком и убедился, что дух все еще находится в окрестностях замка. Да, я редкостный долбодятел! Исключил профессоров, а про Хагрида даже не вспомнил. В каноне четко заявлялось, что директор был готов доверить Рубеусу свою жизнь. И лично мне кажется, это не пустые слова. Дамблдор действительно доверился полувеликану, вручив ему свою жизнь. Вернее, частичку собственной души.

Это же элементарно! Необразованный сиделец Азкабана ни за что бы не сумел превратить обломки своей палочки в полноценно работающий артефакт в виде зонтика. История с указкой Уизли, описанная во втором томе саги, тому наглядное доказательство. А что мешало Альбусу, создавая магический концентратор для лесника, добавить в него несколько неучтенных элементов? Деллюминатор был не первым, а вторым крестражем директора! Эпизод с зонтиком маг предусмотрительно удалил из своей памяти, рассчитывая, что те, кто будут изучать его воспоминания, аналогично мне подумают — директор не стал бы стирать опыт первого успешного создания 'якоря'. Но если включить логику, чего ему было опасаться? Получилось один раз, получится и другой.

Подойдя к окну, я поглядел на хижину лесника, в окошке которой горел свет. Значит, хозяин дома. Наверняка дожидается ночи, чтобы отправиться на дело. Какое? Ну, тут не нужно быть семи пядей во лбу. Директор хочет вернуть свое тело. Для этого он уговорил недалекого Хагрида помочь ему и вселился в полувеликана. Однако довольствоваться ролью пассажира Дамблдор не захотел. Это не в его характере. Кроме того, ритуал, с помощью которого Альбус планирует выселить меня из незаконно занятой жилплощади, требует точности. У Рубеуса вряд ли получится начертить даже простейшую пентаграмму, поэтому магу в любом случае пришлось бы 'садиться за руль'.

Учитывая, что лесник является Хранителем Ключей, зуб даю, одна из комнат Хогвартса этой ночью успела превратиться в ловушку, способную не хуже дементора высосать душу из тела. И лишь мое отсутствие помешало директору заманить свою жертву в капкан. Хм, похоже, Дамблдор совсем меня за идиота держит, используя мой же прием... Но он абсолютно прав! Если хоть на миг предположить, что секрет с каминной сетью известен не только Грюму, но и его дражайшему шефу, то помещением с ловушкой вполне может оказаться пустующая факультетская гостиная. Идеальный вариант! Переместившись туда, я бы даже не успел ничего заподозрить, а директору осталось бы только деактивировать магическую структуру и забрать бесхозное тело. Кто же мог предположить, что напуганный похищением я решу добираться в школу своим ходом?

От осознания, насколько близко прошла старуха с косой, у меня зашевелились волосы в подмышках. Усилием воли очистив сознание от липкого страха, я поставил 'заглушку' на канал связи с Фоуксом, чтобы феникс ненароком не переполошится, и конкретно задумался. Что мне делать с очередным одержимым? Клетку я своими руками разрушил, привлекать к операции посторонних неохота, использовать старую поговорку о вырытой другому яме... Нет, Хагрида жалко. Остается одно — поступить, как нормальный русский человек. То есть действовать нахрапом, положившись на 'авось'. Как говаривал Бисмарк, ответить на хитрость противника своей непредсказуемой глупостью. А если ничего не получится, вот тогда и будем думать! Если, конечно, удастся остаться в живых, чего никто не гарантирует.

Оценив остаток энергии в резерве, я аппарировал к избушке и осторожно прокрался к двери. Бдительный Клык почуял меня и начал лаять. Послышались тяжелые шаги, которые лишний раз подтвердили версию об одержимости (Хагрид за долгие годы научился передвигаться тихо, поскольку лес шума не любит). С лязгом отодвинулся засов, огромная дверь распахнулась, явив мне огромную фигуру полувеликана, державшего в одной руке собачий поводок, а в другой — зонтик.

'Экспеллиармус' сорвался с моей палочки прежде, чем одержимый осознал, кто к нему пожаловал в гости. В принципе, это понятно — в избушке было светло, за порогом уже сгустились сумерки, а я намеренно старался держаться в тени. Зонтик вырвался из пальцев гиганта и упал на траву позади меня. Ловить крестраж я не стал, просто обернулся и шарахнул по нему адским пламенем. Знакомое покалывание в висках избавило меня от остатков сомнений — последний 'якорь' Альбуса отправился в небытие.

Испуганный Клык, вырвав поводок, юркнул обратно в избу, а полувеликан, увидав, как драгоценный артефакт превращается в пепел, яростно зарычал и кинулся на меня. Судя по выставленным вперед рукам, отчаявшийся директор намеревался вцепиться мне в глотку, однако я не оплошал. Втянул огонь в палочку, простейшим заклинанием вырастил под ногой у полувеликана кочку и сместился в сторону. Споткнувшись, одержимый с диким воем пролетел мимо меня и рухнул на покрытую пеплом землю. В спину ему ударило изгоняющее духов заклинание. Тело Хагрида выгнулось в судороге, а изо рта вылетел белесый дым, оформившийся в небольшое облачко, которое я тут же накрыл преобразующими чарами.

Откровенно говоря, я до последнего был уверен, что директор ускользнет. Та прыть, которую дух Дамблдора демонстрировал мне вчера, явно намекала на подобный исход. Но все получилось, как нельзя лучше. То ли неожиданность нападения сыграла свою роль, то ли сказалось уничтожение последнего крестража, то ли я наловчился за доли секунды создавать сложные заклинания, но небольшая допущенная Альбусом заминка привела к тому, что лишившаяся временного пристанища душа попала под мой удар и была быстро преобразована в светящуюся кляксу энергии.

Оглядев ее, я проверил блокировку связи с фамильяром и начал резать свою душу. На том же самом месте, чтобы Помфри ничего не заподозрила. Допрос явно продемонстрировал, что, несмотря на свои недавние мысли по поводу изменения и всего прочего, я продолжаю считать себя Сергеем Лопаткиным. Но если во мне будет душа, ранее принадлежавшая директору, всего пара минут на ментальную коррекцию — и даже под тройной дозой веритасерума я с чистой совестью назову себя Альбусом Дамблдором! Закончив разрез, я вытер непрошенные слезы, впихнул в рану то, что осталось от Великого Светлого мага, и не отказал себе в удовольствии насладиться эйфорией, последовавшей за неприятной процедурой.

Не знаю, сколько я плыл по волнам удовольствия. Всепоглощающее счастье стерло ощущение времени. Очнулся я, лишь почувствовав, как кто-то старательно вылизывает мне лицо. Очистив разум, я обнаружил, что стою на коленях, а рядом вертится поскуливающий Клык. Собакен переживал, что его хозяин не подавал признаков осмысленной жизни и надеялся, что я смогу помочь. Поднявшись, я парой взмахов палочки удалил слюни с физиономии, почистил от грязи штаны, подошел к телу Хагрида и внимательно его осмотрел.

Полувеликан был жив. Получив 'энервейт' в пятую точку, он дернулся, глухо застонал и попытался подняться, при этом еще больше вымазываясь в пепле. С большим трудом встав на четвереньки, лесник ошалело огляделся, наткнулся взглядом на меня и удивленно выдохнул:

— Господин директор?

— Именно, — спокойно кивнул я. — Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

— Как будто по мне стадо единорогов проскакало, — признался Хагрид, поднимаясь на ноги и потрепав по загривку счастливого пса.

— Не удивительно. А ты помнишь момент, когда в тебя вселился злой дух?

— Злой дух? — переспросил полувеликан и уставился на меня, будто первый раз видит.

— Да, злой дух, — уверенно повторил я. — Которого я только что изгнал из твоего тела и уничтожил. Кстати, можешь потом сказать спасибо Гарри. Это он заметил странности в твоем поведении и рассказал о них мне. Так что я успел вовремя. А если бы дух пробыл в тебе еще несколько дней, обычным магическим истощением ты бы точно не отделался! Но сейчас меня интересует, где и как ты умудрился подцепить этого паразита? И почему сразу не обратился за помощью? Ты же должен знать о подобных созданиях!

— Я эта... Хотел... Но он сказал...

Легким движением палочки очистив одежду силящегося подобрать слова полувеликана, я подхватил его под руку и решительно потащил в избу:

— Идем! Тебе нужно выпить горячего чаю.

Усадив Хагрида на табуретку, я немного похозяйничал, состряпав кипяток и заварив нам душистый напиток, прекрасно помня, где Хранитель Ключей прячет нужные травки. Когда чай был готов, я разлил его по кружкам, щедро насыпал сахара полувеликану и принялся слушать увлекательную историю, периодически прерываемую рыданиями и причитаниями лесника, наконец, осознавшего масштаб своей ошибки.

'Злого духа' Хагрид встретил вчера днем. Сначала он крайне подозрительно отнесся к бесплотной сущности, напоминавшей недоделанный призрак, но дух сумел быстро убедить лесника, что является Альбусом Дамблдором, его начальником и старым другом, а в директорском кабинете восседает жалкая подделка. Какой-то темный русский колдун, сумевший подлым обманом захватить тело старца и выгнавшего его дух из Хогвартса.

— И тебя не смутило, что волшебник, заслуженно носящий титул Великого Светлого мага внезапно оказался беспомощной жертвой нападения? Причем не где-нибудь, а в самом защищенном месте Магической Британии? — ехидно прищурившись, уточнил я, но наткнулся на умоляющий взгляд собеседника и разрешил ему продолжать.

В общем, призрачный Дамблдор быстро запудрил мозги бедолаге и смог вселиться в его тело. Несколько часов обживался, не мешая леснику заниматься ежедневной рутиной, разбавленной помощью неугомонной Спраут, а затем взял тушку полувеликана под контроль, вооружился зонтиком и направился в директорский кабинет. Я так и не понял, что именно собирался предпринять Альбус. Возможно, он рассчитывал на стандартное заклинание изгнания, которое, если судить по ритуалу с Гарри, вряд ли бы сработало. Может, планировал воспользоваться более радикальными методами. В любом случае, намеченный сценарий был забракован по причине отсутствия главного действующего лица.

Меня в кабинете не оказалось, что сильно расстроило духа, однако найденный возле стола кусок бороды заставил его ликовать. Забрав из пучка несколько волос, одержимый удалился, после чего вел себя тише воды, ниже травы, стараясь не вызвать подозрений. А едва декан Хаффлпаффа удалилась восвояси, директор принялся готовить капкан. Выпотрошил заначку Хагрида, вызвал одного из школьных домовиков и отправил в лавку за рунным зельем. Получив желаемое, Дамблдор взял метлу из кладовой Хуч, забрался в гостиную Гриффиндора, предусмотрительно заморозил висевшие на стенах портреты, немного поколдовал над камином, а затем почти всю ночь рисовал сложную схему, которую подключил напрямую к защите замка.

Альбус понимал, магический резерв лесника слишком мал, чтобы наполнить чары силой, поэтому заранее выбрал альтернативный вариант. Он хоть и был сложнее в исполнении, зато обладал исключительной надежностью. Правда, имел один существенный недостаток — чтобы конструкция набрала достаточное количество энергии, требовалось немало времени. И к моменту моей отправки в Визенгамот активировать ловушку Дамблдор не успел. Лишь в обед, воспользовавшись тем, что его ненадолго оставили в покое, одержимый через открытое окно в гостиной умудрился запустить чары. Гений, блин!

— То есть ты предоставил свое тело какому-то духу, затем пронес паразита в Хогвартс, позволил ему разместить в школе опасные чары и при этом ни на миг не усомнился в правильности своих поступков? — мрачно уточнил я. — Мальчик мой, я тобой очень недоволен!

Поднявшись из-за стола, я направился к выходу.

— Куда вы?! — испуганно воскликнул полувеликан.

— Можешь не волноваться, не за аврорами, — бросил я через плечо. — Надо срочно деактивировать всю ту мерзость, которую дух оставил в гостиной львиного факультета.

На то, чтобы обезвредить заложенную директором мину ушло около четверти часа. И то большую часть времени я потратил на дорогу к нужному месту, поскольку не хотел рисковать и пользоваться услугами домовика (хрен его знает, чего там наворотил Альбус!). Отодвинув портрет Полной Дамы, я осторожно заглянул в помещение, тщательно изучил структуру ловушки, вычленил линии, связывающие ее с защитными структурами замка, и разрушил их парой точных заклинаний. После этого выкачал из магической конструкции силу (мне все же пришлось звать Ниппи и посылать малыша в башню за накопителями — мой резерв благодаря недавней операции был полон энергии) и уничтожил ее.

Для приведения в порядок камина мне вообще хватило нескольких секунд. Спалив настроенный на меня артефакт и удалив все лишнее, я услышал позади нерешительное:

— И что теперь будет со мной?

Хагрид, хвостиком следовавший за мной и не проронивший ни слова, пока я занимался директорскими чарами, демонстрировал искреннее раскаяние, нервно теребя в пальцах огромный платок.

— Тебе повезло, — выдержав паузу, ответил я полувеликану. — Паразит не успел сильно повредить твою душу, а симптомы легкого магического истощения пройдут через пару дней. И все у тебя будет хорошо.

У Рубеуса округлились глаза:

— То есть, вы не отправите меня в Азкабан? И даже не уволите?

— Нет. Мне очень не хочется терять такого ценного сотрудника, — на лице лесника появилось огромное облегчение, поэтому я поспешил добавить серьезным тоном: — Но я надеюсь, ты понимаешь, что твоя оплошность лишь чудом не привела к появлению десятков жертв. Сейчас каникулы, и в факультетские гостиные даже домовики не заглядывают, а если бы этот дух появился месяцем позже?

— Простите, господин директор, — полувеликан шмыгнул носом.

— Прощаю. И рассчитываю, что этот случай станет тебе хорошим уроком на будущее.

— Да-да, конечно! Клянусь! Больше никогда в жизни!

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда можешь возвращаться к себе.

— А это... — лесник смущенно потупился. — Господин директор, мой зонтик...

— Не переживай, я тебе новый подарю! Дуб и волосы русалки, не так ли?

— Во-от! — воскликнул Хагрид. — Дух тоже так говорил!

Я мысленно треснул себя по губам. Неужели придется чистить память леснику? Столько усилий — и все Клыку под хвост!

— Господин директор, а вы не догадываетесь, почему дух так много знал обо мне? И о вас. И настолько похоже подражал вам, что я сразу ему поверил.

Прислушавшись к эмоциям Рубеуса, я мысленно перевел дух. Похоже, утруждаться не придется. Ну, одной проблемой меньше! Загадочно улыбнувшись, я вкрадчиво произнес:

— А ты сам подумай, какой маг мог знать подробности нашей жизни, какой маг обладал способностью легко подчинять других разумных, какой маг отрицал общепринятые нормы морали и настолько сильно меня ненавидел, что ради мести ненадолго вернулся с того света?

Глаза Хагрида полезли на лоб:

— То есть, это был сам В-волдеморт?

— Точно не скажу, — пожал я плечами. — Мы с ним не успели побеседовать. Но согласись, эта версия многое объясняет! Поэтому я настоятельно рекомендую тебе не распространяться о случившемся. Сам понимаешь, могут пойти разные слухи и сплетни, а мне не хочется в один прекрасный день обнаружить в 'Пророке' заметку, в которой подробно рассказывается, как сотрудник Хогвартса протащил в школу дух Темного Лорда.

— Конечно, господин директор! — закивал лесник. — Буду нем, как рыба!

Посоветовав полувеликану поскорее вернуть на место украденную метлу, чтобы не создавать лишних проблем Роланде, я пожелал Хагриду спокойной ночи и поспешил к 'своим', заранее прикидывая, как буду извиняться перед компанией, обиженной моей непозволительно долгой отлучкой, и попутно подводя итоги насыщенного дня.

С основной частью проблем удалось разобраться. В Визенгамоте все прошло гладко — законопроект удалось протолкнуть, и теперь ход за Фаджем. Именно от действий министра магии зависит, перейдет ли противостояние с чиновниками в открытую стадию или приобретет форму холодной войны. Лично меня устраивали оба варианта, так что можно особо не суетиться. Правда, сообщение Малфоя немного напрягало. Если в группе бывших Пожирателей произойдет раскол, Корнелиус может воспользоваться удобным случаем и ударить по слабому месту моего союзника. Надеюсь, блондин не профукает шанс и быстро наведет порядок в своем гадюшнике.

Далее. Благодаря невероятному стечению обстоятельств и моему сумасшедшему везению Дамблдор и его верный пес уничтожены. Конечно, завтра мне придется основательно попотеть, добывая собранный Грозным Глазом компромат, но это будет завтра. А сегодня можно порадоваться победе. Не люблю повторяться, но главный злодей Поттерианы получил по заслугам! Происходи дело в каком-нибудь фанфике, в этом месте истории можно было смело ставить жирную точку, однако вокруг кипела реальная жизнь, которая не уставала подкидывать нам новые заботы. И это было прекрасно!

— Ну, наконец-то! — воскликнула Минерва, едва я открыл дверь.

Анимаг хлопнула в ладоши, и маленькая комната наполнилась взрывом разноцветных фейерверков. Оценив живописно заставленный тарелками стол, в центре которого возвышался аппетитный, украшенный фруктами тортик, оглядев сияющие физиономии присутствующих, услышав радостный клекот феникса, я широко улыбнулся и на краткий миг поверил в то, что у нас, прямо как у героев сказки Роулинг, все будет хорошо.

Глава 37

Сегодня Большой Зал блистал. Флаги, анимированные гербы факультетов, парящие в воздухе свечи, иллюзия звездного неба и остальная ерунда радовала взгляды присутствующих и подчеркивала торжественность момента. Но вряд ли кто-нибудь из сидевших за столами учеников догадывался, сколько сил и времени было потрачено на подготовку к церемонии распределения. Украшать помещение я начал еще утром, а закончил всего за пару часов до прибытия детей. И это с помощью Минервы и оравы домовиков!

Неугомонный Гарри принимал самое активное участие в процессе. Именно он подал весьма здравую идею насчет расположения стола преподавателей, который в этом году стал очень длинным и перестал умещаться на специальном помосте. Сейчас мелкий находился в соседнем помещении, знакомясь с остальными будущими первокурсниками, добиравшимися в замок на Хогвартс-экспрессе. Я же стоял за трибуной, на которой красовалась золотая фигурка феникса, распахнувшего крылья (этот момент был честно спионерен мною из фильма), и произносил традиционную приветственную речь.

— Уверен, многие из вас сейчас задают себе вопрос — кто я такой и куда мы подевали старого директора. Спешу заверить сомневающихся, я — действительно Альбус Дамблдор. Просто недавно решил сбрить бороду и сбросить несколько лишних фунтов, что привело к результату, который вы в данный момент можете видеть. Судя по понимающим улыбкам учениц старших курсов, они уже догадались о причине радикальных изменений моей фигуры. Общеизвестно, если мужчина внезапно начинает уделять повышенное внимание своему внешнему виду, здесь наверняка замешана женщина, и в этом смысле я — не исключение из правила. Однако оставим дела сердечные и сосредоточимся на более важном моменте. Уверен, вы успели заметить, что количество преподавателей Хогвартса увеличилось. Я обязательно всех их представлю сразу после церемонии распределения, а пока хочу сообщить, что с этого года учебная программа станет намного более насыщенной и интересной. Привыкайте к этой мысли! Привыкайте и готовьтесь приветствовать будущих первокурсников, которые совсем скоро станут частью нашей большой и дружной семьи. Профессор МакГонагалл, ваш выход!

Минерва, облаченная в полюбившейся ей брючный костюм, завела в зал стайку испуганной малышни — загодя проинструктированные призраки обеспечили детям массу впечатлений, облегчая работу распределяющему артефакту. Вынеся Шляпу, анимаг объяснила порядок процедуры, достала список и стала торжественно называть имена учеников. Утроившись в центре преподавательского стола на роскошном директорском стуле, я внимательно следил за распределением, краем сознания отметив, что отмена пункта обязательной программы церемонии — традиционной песни артефакта, по которой не раз прошлись фикрайтеры, была положительно воспринята учениками.

Ханна Аббот, сопровождаемая аплодисментами, отправилась на Хаффлпафф, за ней последовала племянница Амелии Боунс. Лаванда Браун прервала эту цепочку, угодив в львятник, Мэнди Броклхерст внесла еще больше разнообразия, отправившись к воронам, а Милисента Булстроуд заставила шляпу выкрикнуть название змеиного факультета. Бут, Гойл, Голдстейн и прочие — все они проследовали к тем столам, за которыми должны были сидеть, согласно канону. Даже Грейнджер не принесла никаких сюрпризов, хотя добрая половина фанатов Поттерианы отчего-то убеждена, что начитанная девочка просто обязана учиться на Райвенклоо. Интересно, с чего бы это? В каноне ясно видно, что Гермиона — боевой маг, а не исследователь-аналитик со склонностью к артефакторике.

Звучали имена, группа детей постепенно уменьшалась. Мелкий Малфой с товарищами предсказуемо угодил на Слизерин, остальных более-менее равномерно раскидало между факультетами. И вот, наконец, дело дошло до Поттера. Вернее, Поттера-Дамблдора — мелкий твердо решил взять мою фамилию. Причем я узнал об этом, лишь заметив сделанное детской рукой исправление в валявшемся на столе у Минервы списке первокурсников. Сопровождаемый шепотками Гарри уверенно проследовал к табуретке и взял артефакт из рук улыбнувшейся ему МакГонагалл.

Гриффиндор — уж кто бы сомневался. Шляпа даже не раздумывала, как в каноне, а сразу вынесла вердикт, отправив сорванца за стол, оккупированный ликующей львиной стаей. Проводив взглядом довольного мальчишку, я утешил себя мыслью, что если сильно постараться, среди известных мастеров-артефакторов можно найти нескольких выпускников алознаменного факультета. Надеюсь, излишне бойкий характер Гарри не помешает ему добиться вершин магического искусства. Тем более, когда перед глазами имеется неплохой пример для подражания. Я хоть и не имею звания мастера, но уникальные артефакты клепать наловчился — любо-дорого посмотреть! Харгид, вон, не расстается с новым зонтиком, а как обрадовалась Бекиндейл подаренному протезу...

Вскоре распределение подошло к концу. Последний ребенок, Блейз Забини, пол которого в русском официальном переводе окончательно определился только к шестой книге, оказался темнокожим мальчиком, отправившимся на Слизерин. Дождавшись, пока смолкнет веселый гул, я взял слово и поздравил счастливых детей, официально ставших учениками Хогвартса. Затем по очереди представил преподавателей, как старых, так и новых. Пусть многие первокурсники сразу не запомнят столько имен, но правила приличия соблюдены, а значит, моя совесть чиста. Сообщив, что у Гриффиндорцев теперь новый декан, я попросил озадаченных львят не обижать профессора Вектор и плавно закруглился, выдав положенные случаю слова о важности учебы, дружбе, взаимовыручке и прочем, нагло позаимствовав тезисы из прошлогодней речи Дамблдора.

Напоследок я преподнес всем сюрприз, предложив хором спеть Гимн Хогвартса. Абсурдное 'поем на любимый мотив' осталось в каноне — у меня давно была заготовлена качественная фонограмма. Взмахнув палочкой, я повесил перед столами экран со словами и врубил музыку. При первых же мощных аккордах вступления, сопровождавшегося раскатом грома, ученики встрепенулись и стали удивленно переглядываться. Оно и понятно. Под сводом Большого зала мощно звучал бодрый и вдохновляющий марш из популярной компьютерной игрушки, которая в этом мире появится лет через пятнадцать, не раньше. (Прим.авт.: речь идет о советском марше из 'Red Alert 3' — www.youtube.com/watch?v=4R-2pG78mSo) Чего мне стоило воплотить свою задумку в жизнь — даже вспоминать неохота. Зато принцип строения музыкальных шкатулок я теперь вовек не забуду.

Дождавшись начала куплета, я вместе с преподавателями, уже успевшими оценить мою идею на недавнем собрании, принялся выводить несложную мелодию. Автором текста являлся Томкинк. Профессора даже уговаривать не пришлось — видимо, его аналогично посещали мысли насчет замены морально устаревшего наследия древности, по какому-то недомыслию считавшемуся Гимном. В прошлой жизни я довольно скептически относился к жанру поэзии, однако творение историка пришлось мне по душе. Простое, доступное, быстро запоминающееся, оно было наполнено искренней любовью к Хогвартсу. Без сомнения, Гариус создал шедевр, который должен был легко затмить то убожество, фигурировавшее в каноне всего раз, а в реальности исполнявшееся ежегодно.

Не нужно быть легилиментом, чтобы понять — ученикам Гимн понравился. Овации были бурными и продолжительными. Некоторые продолжали напевать врезавшуюся в память мелодию, а парочка учеников Райвенклоо достали записные книжки и принялись в них строчить. Специально не став убирать экран со словами, я поблагодарил присутствующих, пожелал всем приятного аппетита и хлопнул в ладоши, подавая сигнал домовикам. В следующую секунду на столах появились тарелки с едой. Праздничный Пир начался...

* * *

— Что тебе удалось выяснить? — спросил я, разглядывая осунувшееся лицо блондина.

Похоже, проведенные в Аврорате часы стали тяжелым испытанием для мага, раз он до сих пор не успел прийти в себя. И это не удивительно Даже несмотря на мое личное вмешательство, подчиненные Амелии подошли к делу с необычайной дотошностью и энтузиазмом. Нездоровым и кем-то очень щедро оплаченным энтузиазмом, забравшим у нас с Люциусом немало нервных клеток.

— Все следы тянутся к Эйвери, — устало произнес Малфой, привычно устроившийся на диванчике для гостей.

— Старшему или младшему?

— Обоим, — маг досадливо поморщился. — Уцелевший наемник на допросе сообщил, что с его группой договаривался сын. Он же привел агитаторов для 'мяса' из 'Общества патриотов', которое планировали подставить под клыки. Вот только я прекрасно знаю Асмуса, у него не хватило бы мозгов для организации подобной операции. Его отец точно в курсе. А если учесть недавнюю продажу Селвином дома в Ноттингеме, становится ясно, откуда у Эйвери появились средства на боевиков. Я только одного не могу понять — зачем? Мой бизнес никоим образом не ущемляет интересы их семьи, непогашенных долгов между нами не имелось...

Я криво ухмыльнулся:

— Не там копаешь. На самом деле, все очевидно — Корнелиус набрался смелости и решил нанести удар первым.

— Фадж? — удивленно вскинул брови Люциус. — Почему вы так решили?

Прежде чем ответить, я потянул театральную паузу. Отложил специальный вечерний выпуск 'Ежедневного пророка', первую полосу которого занимал огромный заголовок: 'Больные ликантропией против банды грабителей — смертельная схватка на животноводческой ферме' и фотографии бравых оборотней с ружьями. Затем откинулся на спинку кресла, сложил пальцы в замок и поделился с партнером сведениями, которые мне всего полчаса назад принес в клюве информатор из Министерства.

— Дом Эйвери был куплен Марком Дэйтоном. Как правило, этот маг старается на публике не маячить, но фактически является левой рукой Фаджа, заведующей финансовыми вопросами. Учитывая, что прописанная в контракте сумма была завышена на порядок, можно смело говорить, что Селвина банально купили. Позавчера Корнелиус получил от меня последнее китайское предупреждение, но вместо капитуляции решил пойти ва-банк. Уверен, уговорить Эйвери ему не составило большого труда. Старик амбициозен и всецело предан идеям чистой крови. Нейтрализовав тебя, он надеется сплотить остатки старых семейств, а затем выступить в поддержку действующего министра, всеми силами сопротивляющемуся реформам. Все просто, как два пальца... А ведь я неоднократно предупреждал, чем может закончиться промедление! Говорил, что пришло время избавляться от балласта. Но нет, ты заладил, как попугай: 'Не дозрели! Не определились!', вот и доигрался до удара в спину. Хорошо еще, моя идея с маггловским оружием себя оправдала, а будь у наемников время на рекогносцировку?

— Ладно-ладно! — поднял руки Малфой. — Признаю, с чисткой рядов я непростительно затянул. Полагаю, вы уже готовы предоставить свой список подлежащих устранению?

— Разумеется. И даже больше. Взгляни-ка на это!

Я отлевитировал в руки блондину пухлую папку с документами. Полистав их, Люциус ошарашенно уставился на меня:

— Вы хотите начать открытую войну?

— Ты абсолютно прав! — я хищно улыбнулся. — Пора нанести решительный удар по Министерству. Внимательно изучи этот компромат, присмотри десяток кандидатур, которые не особо ценны для Фаджа, и которые, идя ко дну, точно не потянут за собой верных тебе людей. Их мы скормим Боунс, постаравшись поднять максимально громкую шумиху в прессе... Да, журналисты, как обычно, на твоей совести! Едва улягутся страсти по поводу бойни на ферме, писаки должны будут готовы по сигналу вылить ведро помоев на продажных чиновников, чтобы мы получили возможность нанести прицельные удары по значимым фигурам. Думаю, на фоне грандиозного скандала смерти пяти-шести уважаемых магов, ранее носивших Темную метку, пройдут никем не замеченными. Однако ликвидация фанатиков тоже должна принести нам какую-то пользу, поэтому нужно привлечь специалистов, способных организовать несколько показательных несчастных случаев, при этом оставив видимость причастности к ним высокопоставленных сотрудников Министерства. Чтобы у всех сложилось мнение, будто нечистые на руку чиновники начали спешно подчищать за собой хвосты.

— Услуги таких специалистов недешевы, — заметил блондин и тут же получил еще один заранее заготовленный мною листок, который принялся читать: — Россия, Санкт-Петербург, особняк Трубецких-Нарышкиных, скрытая комната с серебряной посудой. Индия, штат Керала, нижние ярусы храма Падманабхасвами, хранилище с золотыми монетами. Ирландия, пятьдесят тонн серебра на затонувшем судне 'Герсоппа', координаты... Господин директор, что это?

— Предположительно, список некоторых утерянных магглами сокровищ, которые будет несложно отыскать, — ответил я. — Возможно, не несущий смысла набор географических точек. Решать тебе.

Мое недавнее копание в памяти из прошлой жизни принесло неожиданный результат. Кто бы мог подумать, что мне когда-нибудь пригодится прочитанная со скуки статья о самых дорогих найденных кладах современности? Не знаю, сколько тайников успели обнаружить в этой реальности, но даже одного удачного выстрела будет вполне достаточно, чтобы профинансировать ликвидацию нескольких бывших Пожирателей, упорно не желающих видеть Люциуса своим лидером, и прикормить необычайно прожорливых 'акул пера'. Возможно, даже на предвыборную кампанию останется. А если нет, мне придется растрясти свою кубышку в Норвегии.

— Пятьдесят тонн серебра будет трудно перевести в галеоны, — задумчиво пробормотал Малфой.

— Уверен, ты справишься с этой задачей, — улыбнулся я. — Но сейчас, думаю, тебе лучше вернуться домой и позаботиться о безопасности Нарциссы. Кто знает, как Эйвери отреагируют на провал?

— Да-да, вы правы!

Блондин решительно поднялся с дивана, уменьшил папку с документами, сунул ее в карман и скрылся в камине. Я же снова взял в руки газету, чтобы полюбоваться маленькой заметкой на второй странице, повествующей о том, как директору Хогвартса пришлось подтверждать свою подлинность в Визенгамоте, приняв веритасерум. Я думал, именно это судебное разбирательство является ответом Фаджа на мой ультиматум, но оказалось, что весь головняк с установлением моей личности, спровоцированный обнаружением несоответствий в данных архива посещений Министерства, был лишь отвлекающим маневром.

Пока я сидел на знаменитом кресле, отвечая на вопросы Боунс, пока обвинители допрашивали свидетельницу-Помфри, предоставившую суду мою историю болезни, в которой были подробно зафиксированы постепенные изменения особенностей моей магической силы вследствие экспериментов с философским камнем, ферму Люциуса атаковала группа волшебников. Сам хозяин находился в зале суда, выступая в роли моего защитника, поэтому повлиять на ситуацию никак не мог, однако заранее проинструктированные оборотни справились сами, перестреляв нападавших. Конечно, без потерь не обошлось, но они лишь укрепили за работниками Малфоя статус пострадавших. Это не спасло их от допросов, но в итоге никаких обвинений выдвинуто не было. Спасибо Амелии, вовремя одернувшей своих излишне ретивых псов!

Вспомнив, как дознаватели перегибали с психологическим давлением, откровенно провоцируя задержанных Ворошиловских стрелков, я вздохнул и подумал, что после первого удара по Министерству нужно сосредоточиться на Аврорате. Парочка мракоборцев, отправившиеся в Азкабан за взятки в особо крупных размерах, быстро лишит Фаджа поддержки силовых структур. А окончательно стравить Министерство и Департамент Охраны Магического Порядка поможет скандал с гоблинами, который уже готовит по моему заказу Твердоглав. Затем скажут свое веское слово представители анклава вейл, и у зажравшихся чиновников не останется шансов удержаться на плаву...

* * *

— Господин директор, вы подумали над моей просьбой?

Этот вопрос был задан ровным, спокойным тоном. В эмоциях моего гостя царил 'белый шум', свойственный хорошему окклюментному щиту, а на лице застыла привычная маска холодной отчужденности, которая вместе с поджатыми губами была очень похожа на презрительную гримасу. Плохо знающий Северуса человек наверняка бы подумал, что мой ответ ему абсолютно не важен, и зельевар интересуется лишь 'для галочки'. Но я видел отчаянную надежду в черных глазах мужчины, и не стал мучать дозревшего 'клиента' дольше необходимого.

— Подумал. В принципе, толковый помощник мне бы не помешал. Однако сейчас все мое свободное время поглощают судебные процессы, и я не в силах предположить, даже приблизительно, когда смогу начать серию запланированных экспериментов.

— Но вы не будете против моей помощи? — уточнил Северус, застывший перед моим столом мрачной черной статуей.

— Верно, — кивнул я, запечатывая очередное послание.

— Тогда, быть может, пока вы сосредоточены на делах Визенгамота, я займусь расчетами и подготовительной работой? Тем самым я сэкономлю ваше драгоценное время и смогу заранее отмести недееспособные варианты. Ну а когда дело дойдет до итоговых тестов, уверен, несколько часов вы наверняка сможете найти в своем расписании.

— То есть, ты хочешь сам заняться моим проектом, — с оттенком недовольства констатировал я.

— Господин директор, вы только не подумайте, что я намерен присвоить себе его авторство! — заявил разволновавшийся Снейп. — Я лишь хочу как можно скорее принять участие в уникальных экспериментах, способных сломать некоторые стереотипы, которым подвержены даже заслуженные мастера. Клянусь, мною движет исключительно стремление посодействовать развитию науки!

Я иронично ухмыльнулся:

— А также неуемное желание поработать с легендарным философским камнем. Понимаю.

— Нет, я вовсе не...

Я вскинул руку, прерывая оправдания зельевара. Оглядел его честную-пречестную носатую физиономию и твердо произнес:

— Хорошо, Северус, я позволю тебе воспользоваться собственностью моего наставника. Причем не только для реализации идеи с омолаживающим бальзамом, но и для других экспериментов.

Свершилось! На вечно хмуром лице зельевара проявилось нечто, отдаленно похожее на радость. Полюбовавшись этим уникальным природным явлением, я закончил свою мысль:

— А взамен ты окажешь мне одну маленькую услугу. Согласен?

— Что за услуга? — сразу помрачнел Снейп.

— Ты должен взорвать свой дом в Паучьем тупике.

Выпучив и без того немаленькие глаза, профессор сдавленно переспросил:

— Что?

— Ты должен будешь взорвать свой дом, — терпеливо повторил я. — Причем так, чтобы на его месте появилась приличных размеров воронка, а от стекол в соседних строениях остались одни воспоминания. Но это еще не все! После инцидента ты выступишь в роли везунчика, который смог уцелеть лишь благодаря вовремя среагировавшему домовику, и достоверно изобразишь для журналистов скорбь по поводу потери бесценного сокровища — философского камня, который использовался в опасном эксперименте и стал причиной взрыва.

Северус открыл рот. Северус закрыл рот. Северус поиграл желваками. Я слышал, как скрипят его извилины, просчитывая варианты, и не мешал этому процессу. Ибо незачем. Рыбке уже не удастся соскочить с крючка, поскольку я провел грамотную предварительную обработку объекта. Пара замечаний, вовремя подсунутый журнал, отклоненная 'Вестником зельевара' профессорская статья, 'случайно' оставленные на столе черновики с моими наработками... У Снейпа не было ни шанса!

— А Фламель в курсе, что вы не собираетесь возвращать ему камень? — задал абсолютно правильный вопрос сообразительный профессор.

— Разумеется, — невозмутимо кивнул я. — Это была его идея.

— Ага, значит, сами вы не хотите войти в историю зельеварения в качестве мага, лишившего бессмертия гениального алхимика с супругой, и намерены уступить эту незавидную роль мне?

Я улыбнулся:

— Точнее и не скажешь! Разумеется, в случае согласия, стоимость недвижимости и пострадавших от взрыва вещей я тебе компенсирую.

— А испорченную репутацию вы мне тоже компенсируете? — продолжал капризничать Северус.

— Если идея с бальзамом выгорит, возьму в соавторы. А там сделаешь несколько громких открытий, допишешь, наконец, свой учебник — и случай со взрывом забудется... Впрочем, я ни на чем не настаиваю. Сам решай, что тебе больше необходимо — общественное признание с любовью или наука.

Профессор думал долго. Я успел набросать очередное послание для Боунс, в котором просил ускорить расследование дела Смита-младшего. Он еще вчера должен был дать показания против Амбридж, но отчего-то до сих пор гулял на свободе. Непорядок! У нас с Малфоем состряпана такая информационная бомба на помощницу министра — просто пальчики оближешь! А Аврорат до сих пор возится с мелкой сошкой.

— Я согласен! — решительно объявил Снейп. — Когда нужно все устроить?

— Точно не сегодня. Дождемся каникул, чтобы всем было понятно, почему ты проводил эксперимент дома, а не в Хогвартсе.

Сунув письмо в конверт, я кивнул зельевару:

— Идем к Помфри.

— Зачем? — удивился тот.

— Чтобы целительница заверила твой Непреложный Обет. Или ты полагал, что я поверю тебе на слово?

Профессор отвел взгляд, проглотив вертевшиеся на языке возражения, и покорно последовал за мной...

* * *

Оглядев десятки требовательно поднятых рук, я едва удержался от разочарованного вздоха. Сегодняшняя пресс-конференция обещала быть долгой. Минерва опять расстроится, что я не успею к ужину. Но здесь ничего не поделаешь — событие не рядовое, а поэтому вызвало жутчайший интерес представителей иностранной прессы, который следует удовлетворить как можно скорее. Иначе потом замучаешься добиваться опровержений. Тут хотя бы к традиционной вечерней сказке для близняшек вернуться, иначе привыкшие засыпать под звук моего голоса дети обеспечат нам с Минни очередную веселую ночку...

— Мисс Скиттер, прошу вас!

— Мистер Дамблдор, как вы прокомментируете факт отсутствия суда над Сириусом Блэком? Ведь получается, что невиновный волшебник отправился в Азкабан прямо из камеры предварительного заключения!

М-да, Рита в своем репертуаре. Даже не пытается смягчать формулировки.

— Во-первых, хочу заметить, что у вас неверные данные, — заявил я под вспышками колдокамер. — Судебное заседание проводилось, но по упрощенной процедуре, которая была утверждена специальным указом министра магии еще в начале восьмидесятого года. Во-вторых, приняв веритасерум, Сириус признал свою вину в совершенных преступлениях, а значит, никакой судебной ошибки не было.

— То есть, это был самооговор? — уточнила журналистка.

— Нет. Я бы назвал этот случай недоработкой дознавателей аврората.

Краем глаза я заметил, как поморщилась сидевшая на соседнем стуле Амелия, хотя не далее как час назад согласилась принять ответственность за ошибку подчиненных. Но иначе нельзя. Кто-то должен быть крайним. Ведь если всплывут реальные факты допроса, у многих могут возникнуть опасные мысли — раз с одним 'пособником Темного Лорда' особо не заморачивались, быть может, вина остальных сидящих в Азкабане Пожирателей также надумана?

— Задержав Блэка на разгромленной автозаправке, сотрудники Департамента Охраны Магического Правопорядка пренебрегли обязательной процедурой осмотра места происшествия, сразу же ликвидировав следы дуэли и изобразив для магглов видимость несчастного случая, — пояснил я журналистам. — Именно поэтому у судей сложилась однозначная картина случившегося, повлиявшая на список заданных обвиняемому вопросов. В протоколе зафиксировано, что сначала находившегося под воздействием зелья правды Сириуса спросили: 'Кто виновен в гибели четы Поттеров?'. В ответ Блэк указал на себя, поскольку именно он предложил Джеймсу выбрать кандидатуру Петтигрю в качестве Хранителя Тайны. Далее задержанному был задан вопрос: 'Кто виновен в смерти магглов, находившихся на заправке?'. Сириус, прекрасно помнивший, что именно его оглушающее заклинание, отбитое предателем в сторону цистерны с бензином, привело к взрыву, снова указал на себя. Контрольное уточнение по поводу предполагаемой гибели Питера спровоцировало все тот же ответ, сделавший дальнейшее разбирательство нецелесообразным. Поэтому я настаиваю — никакой судебной ошибки не было. Всему виной ошибки в производимых сотрудниками аврората доследственных мероприятиях. Следующий вопрос!

Я указал на какого-то мага в клетчатой кепке, вышедшей из маггловской моды еще в шестидесятых, разрешая ему говорить.

— Мистер Дамблдор, можете объяснить, почему вердикт судей оказался настолько мягким? Упомянутый вами список преступлений тянул на поцелуй дементора, однако Блэк получил лишь пожизненный срок в Азкабане.

— Мягким? — картинно удивился я. — Значит, для вас многолетняя мучительная пытка без надежды на освобождение лучше быстрой и безболезненной смерти? Не могу с вами согласиться. Лично мне в тот момент приговор казался абсолютно справедливым. Дальше!

Слово перешло к девушке, судя по разрезу глаз, имевшей азиатские корни:

— Скажите, где находится Блэк, и почему он не присутствует на данной конференции?

— В данный момент Сириус проходит курс интенсивного лечения под присмотром квалифицированных специалистов, — ответил я. — Одиннадцать лет, проведенных в компании дементоров, серьезно пошатнули его здоровье. Как физическое, так и психическое. Вы должны понимать, что после долгого пребывания в одиночной камере Блэку тяжело находиться рядом с большим количеством людей. Думаю, потребуется не один месяц реабилитации, чтобы вернуть его к полноценной жизни. Но мы справимся, я в этом уверен! Еще вопросы?

— Мисс Боунс, хочу обратиться к вам! — взял слово паренек, судя по акценту, представитель испанской газеты. — Расскажите, por favor, как именно был обнаружен Петтигрю, и что связывало его с главой Отдела регулирования магических популяций?

— Преступник был обнаружен в особняке Холливента в ходе проверки анонимного послания, в котором некто, называющий себя 'доброжелателем', сообщал, что глава отдела укрывает в своем доме бывшего Пожирателя Смерти, по недомыслию министра посмертно награжденному Орденом Мерлина, — четким протокольным слогом принялась излагать Амелия. — Сотрудники Аврората, прибыв на место, подверглись неожиданной атаке. Завязался магический бой, в ходе которого нападавший был нейтрализован и опознан как Питер Петтигрю, ранее считавшийся покойным. Задержанного оперативно доставили в Аврорат, а в ходе дальнейшего обыска было найдено тело хозяина дома. Судя по его состоянию, перед смертью Холливента долго пытали и у нас есть все основания полагать, что это — дело рук Петтигрю. К большому сожалению, у задержанного оказалась нестандартная реакция на веритасерум, и он потерял рассудок прежде, чем успел дать какую-либо информацию. Однако расследование показало, что предатель семьи Поттер действительно долгое время жил в доме Эрика Холливента. Более того, найденные улики говорят о том, что Питер был причастен к недавним убийствам сотрудников Министерства магии. Одна из версий, выдвинутая дознавателями, гласит, что Петтигрю по заказу Эрика устранял неугодных ему волшебников, а когда хранившиеся в 'Гринготтсе' средства Холливента были заблокированы в ходе расследования о злоупотреблении служебным положением, возмутился отсутствием оплаты и попытался получить деньги с помощью пыток. Насколько данная версия соответствует действительности, будет ясно по окончанию расследования.

Следующим журналистом оказался гость из Америки, которого интересовало, будет ли выплачена компенсация Блэку за недоработку сотрудников Аврората. Оставив право отдуваться Боунс, я со скуки углубился в воспоминания. На самом деле Крысюк сошел с ума не в камере для допросов, а гораздо раньше. Закладки Дамблдора, продолжительные сеансы легилименции от Темного Лорда, не сразу поверившего предателю, и долгие годы существования в анимагической форме, не оставили Питеру шанса на нормальную жизнь. Это я выяснил еще летом девяносто первого, скрытно наведавшись к Уизли и лично пообщавшись с кавалером Ордена Мерлина.

Ну, как, пообщавшись... Скорее, поиграв со зверьком. Рассудок мужика был утрачен безвозвратно. Нет, анимаг был способен выполнять простейшие команды, охотно поддавался программированию, однако, оставленный без контроля, сразу же превращался в крысу и вел себя соответственно. Жалкое зрелище! Интересно, сколько времени потребовалось канонному директору, чтобы вылепить из этого существа помощника, способного возродить Лорда? И почему Реддл после своего 'триумфального' возвращения не спешил избавляться от анимага, в поведении которого хватало странностей? Теперь фиг узнаешь.

Если честно, Питер мне и даром был не нужен. Однако терпеть в школе анимага, который, будучи раскрытым, может подорвать веру в безопасность Хогвартса, мне не улыбалось. Обходные маневры в виде подаренной Рону совы сумели отсрочить мою заботу на год. Но потом на учебу приехала Джинни, притащив с собой крысу... Девочка — крысу! Нет, это рыжее семейство абсолютно ненормальное! Хорошо, что Гарри даже без моих подсказок старается держаться от них как можно дальше. И от неугомонных близнецов, не так давно уличенных в воровстве ингридиентов из кладовой Слизнорта, и от Рона, до сих пор при виде Мальчика-Который выжил начинающего генерировать столь сильную зависть, что мухи на лету дохнут, и от погрязшего в гордыне Перси, второй год подряд носившего значок старосты.

Мне пришлось имитировать смерть питомца Седьмой, найдя похожего зверька в школьной канализации, а самого Петтигрю использовать в качестве пикантной изюминки в операции по ликвидации Эрика, который казался непотопляемым и после отставки Фаджа усиленно вставлял палки в колеса нам с Малфоем. Чертов расист! Знал бы, что он доставит столько проблем, сразу бы включил его в 'расстрельный список'. Выписанные из магической России специалисты озолотились, обеспечивая железобетонные улики, подтверждающие фантастическую версию, в которую, находясь в здравом уме, никто бы не поверил.

В этом смысле освобождение Блэка сыграло мне на руку, послужив отвлекающим маневром. Так бы в Англии сразу поднялась волна недовольства, ведь взгляды Холливента разделяли многие, несмотря на развернутую мною просветительскую кампанию, а невероятная история Сириуса позволила сбить накал страстей и сместила акценты. В принципе, крестного Гарри давно надо было вытаскивать из тюрьмы. Только желания не было. Ведь это в каноне Бродяга казался невинной овечкой, а в реальности я прекрасно помнил допрос и не собирался подпускать к своему сыну убийцу.

И сейчас не собираюсь. Во всяком случае, до тех пор, пока не приведу в порядок мозги Блэка. А это задачка будет посложнее, чем у Помфри!

— Мистер Дамблдор, скажите...

* * *

Стоявший на постаменте в центре зала Кубок Огня выдал очередной сноп искр вместе с обгоревшим кусочком пергамента, который, подчиняясь простенькому беспалочковому заклинанию, влетел мне в руку. Прочитав его, я торжественно объявил:

— Чемпионкой Шармбатона становится Флер Делакур!

Присутствующие вежливо поаплодировали полувейле, которая, грациозно поднявшись из-за стола, отвесила легкий поклон организаторам Турнира и чинно проследовала в комнату ожидания. Да, канон — такой канон! Отвертеться от проведения данного мероприятия в стенах Хогвартса мне не удалось. Хорошо хоть Бегмен с Краучем в список организаторов не попали. Один рылом не вышел, а другой еще в девяносто третьем имел неосторожность нелестно высказаться в адрес нового министра магии, в присутствии журналистов назвав того Пожирателем Смерти, и отправился кормить дементоров за организацию побега из Азкабана, укрывательство беглого преступника и прочее. Ну а Барти мы совместными усилиями привели в порядок, доказали, что помимо членства в организации Темного Лорда серьезных грехов на волшебнике не имелось, и пристроили к полезному делу.

Ладно, это все в прошлом. А сейчас у нас Тремудрый Турнир. Причем фанонные измышлизмы, будто его инициатором стало Английское министерство, пытавшееся загладить свой косяк на финале Чемпионата мира по квиддичу, не подтвердились. В нашей реальности нападения Пожирателей на болельщиков не было, однако это не помешало протолкнуть идею возрождения старого состязания на очередном заседании Международной Конфедерации. И ее Президент, то бишь я, не смог ровным счетом ничего сделать, поскольку представители Франции и Болгарии ухватились за предложение всеми конечностями, надеясь увеличить престиж своих магических учебных заведений. А то в последние годы, в связи с нашумевшими реформами в Хогвартсе, к нам начало поступать все больше иностранцев, что не могло остаться незамеченным Каркаровым и мадам Максим.

Пока я предавался воспоминаниям, овации стихли, и под иллюзией звездного неба снова воцарилась напряженная тишина. Словно ощущая направленные на него взгляды, древний артефакт опять сменил цвет пламени, выплюнул облако искр и третий по счету листок. Спокойно поймав его, я приготовился назвать имя Седрика и застыл, уставившись на очень знакомую фамилию... Как?! Кто-нибудь, объясните мне, как он умудрился?! Я же все предусмотрел! Установил возрастную линию, выставил почетную охрану из домовиков, несмотря на возражения организаторов, не желающих лишаться элемента неожиданности, повесил чары, исключающие возможность вброса листков с чужими именами... Или не исключающие?

Я перевернул пергамент и обнаружил на нем пятно засохшей крови. Убью Блохастого! Проконсультироваться он заходил, как же! И ведь сам, своими собственными руками удалил у Сириуса закладки, вызывающие отвращение к разделу магического искусства, считаемого обывателями темной магией! Знания из семейной библиотеки, плюс не до конца угасший дар целителя — и мои чары спасовали против хитрости последнего Мародера, отправившего в Кубок бумажку с именем крестника. И что теперь делать? Отменить выбор артефакта я могу легко. В таком случае Кубок просто выдаст замену чемпиону...

Но стоит ли? Судя по лицу Гарри, о задумке Блэка он знал, хотя не так давно я популярно объяснил мелкому, насколько опасен Турнир. Видимо, мальчик хочет испытать свои силы, доказать мне, что он способен на большее, и будет жалко лишать его этой возможности. Кроме того все запланированные задания должны оказаться ему по плечу. Канонного беспредела на этом Турнире не будет. Никаких драконов и заплывов в февральской водичке! Вспомнив прочитанные фанфики, я без труда накидал организаторам десятки идей зрелищных состязаний, в которых риск получить увечье или умереть стремился к нулю.

Пауза затягивалась. Слыша удивленные шепотки и предчувствуя долгие разборки с Минервой, я прочистил горло и мрачно объявил:

— Чемпионом Хогвартса становится Гарри Поттер-Дамблдор!

— Да! — воскликнул мелкий, продемонстрировав интернациональный жест победного гудка машиниста.

Поднявшись, Гарри отправился следом за Крамом с Делакур, провожаемый бурными овациями и легким удивленным гулом. На губах гриффиндорца блуждала довольная улыбка. Правда она заметно поблекла, когда юный чемпион столкнулся с моим многообещающим взглядом. Да, я уважаю выбор мальчика, но это вовсе не означает, что сегодня он избежит заслуженной порки. Как, собственно, и Блэк. Ведь, несмотря на успехи в перевоспитании Сириуса, мне периодически приходилось напоминать этой псине, кто в доме хозяин...

* * *

— Ну почему так долго? — обеспокоенно протянул Ирвин, уставившись на закрытую дверь операционной. — Может, что-то пошло не так?

Порядком устав от его переживаний, я недовольно приказал:

— Успокойся! Ты же образованный человек, должен понимать всю сложность процесса. И сядь уже! У меня в глазах рябит от мельтешения.

Катнер послушался, присев на простенький пластиковый стульчик рядом со мной. Однако своей цели мужик добился — по его примеру я тоже начал нервничать. Предполагаемый срок окончания операции минул четверть часа назад. Возможно, повлияло качество донорского материала, который оказался не таким свежим, как мне бы хотелось. А это плохо. Если Поппи придется идти на крайние меры, используя слезы феникса, нарушится чистота эксперимента, и наблюдатели из Международной Конфедерации останутся недовольны. Еще бы — моего Фоукса на всех желающих не хватит, а процедура была заявлена именно как эксперимент по внедрению маггловских достижений трансплантологии.

— Мне надо было остаться с ней! — мрачно заявил Ирвин.

— Ага, конечно! — ехидно парировал я. — И сейчас ты бы действовал на нервы не мне, а доктору Вулфу. Хирург непременно обрадовался бы твоему нытью!

— Но Люсиль нужна моя поддержка!

Эмоции Катнера достигли настолько высокого уровня, что я понял, еще немного — и он попытается выломать дверь операционной. И это несмотря на принятое по моей просьбе успокоительное. С трудом отказавшись от соблазнительной идеи приласкать коллегу оглушающим, я воскликнул:

— Да возьми же, наконец, себя в руки! Смотреть противно!

— Я просто боюсь, что ничего не получится, — попытался оправдаться Ирвин.

— Все получится! Там находится Помфри, в кармане которой полно сильнодействующих препаратов. Даже если Вулф не справится со своей задачей, Люсиль будет здорова. Это я тебе гарантирую, поскольку зелье восстановления тканей варил лично.

— А если...

— Никаких 'если'! Ирвин, я ведь давал тебе почитать нашу с Поппи статью про магию веры, так почему же ты отказываешься следовать изложенным в ней предписаниям? Сейчас ты можешь помочь Люсиль лишь одним способом — поверить, что с ней все будет хорошо. А вместо этого я уже добрых полчаса наблюдаю, как ты себя накручиваешь. Ты волшебник, вот и воздействуй на реальность своей волей и искренней верой!

'А не то я прямо сейчас тебя вырублю!' — добавил я уже мысленно.

Это сработало. Катнер замер на стуле, прикрыв глаза. Я не тешил себя напрасными иллюзиями — спокойствие продлится не больше десяти минут, а потом Ирвин опять примется ходить взад-вперед перед закрытой дверью. Уверен, будь мы героями какого-нибудь медицинского сериальчика, то не мариновались бы в коридоре, а наблюдали бы за операцией с удобного 'мостика', отгороженного стеклом во всю стену. Но реальность сурова, а обычная съемная квартира исключала возможность присутствия лишних людей. Сейчас в приспособленной под операционную комнате находились лишь погруженная в сон пациентка, Поппи с Вулфом и эксперты из МКМ, задачей которых было убедиться в работоспособности моего метода.

Внезапно дверь распахнулась. Появившаяся на пороге целительница оглядела вскочившего мужчину, на лице которого застыла отчаянная надежда, и устало улыбнулась:

— Все прошло нормально. Возникли сложности с соединением некоторых нервов, но их удалось преодолеть... Да, Люсиль уже в сознании, так что можешь идти к ней!

Метнувшийся в комнату Ирвин едва не снес колдомедика с ног. Подивившись его прыти, я поинтересовался:

— Слезы пригодились?

— Нет, — успокоила меня Поппи. — Обошлись стандартным набором зелий, помноженных на психологическую накачку сразу после пробуждения.

— Но я что-то не заметил признаков магического выброса.

— А их и не было. Все поглотилось телом Люсиль, закрепив успех операции.

Ну и прекрасно! Данный момент был самой слабой частью моего плана. Ведь если бы пессимистические прогнозы оправдались, и донорский материал отказался бы приживаться, шансы на положительный результат второй попытки были бы неотличимы от ноля. И никакие бы средства не помогли, поскольку девушка сама не верила бы в успех. А теперь она стала примером, на который впоследствии будут ориентироваться другие. Героиней-первопроходцем, по чьим следам пойдет толпа волшебников, нуждающихся в восстановлении здоровья.

— Спасибо, Поппи! — я сочно поцеловал в щечку женщину, неотразимую внешность который был не в силах испортить даже перепачканный в крови больничный халат.

— Мне-то за что? — удивилась целительница. — Это все Эрик! Он сегодня произвел поистине неизгладимое впечатление на наших гостей.

Я понимал, что Помфри прибедняется, желая увеличить заслуги своего напарника, коллеги, единомышленника и любимого мужчины, который хоть и не обладал способностями к магии, но испытывал к колдомедику самые теплые чувства. И Поппи понимала, что я это понимаю, но все равно перестраховывалась, желая получить уверенность в том, что никто из комиссии не станет оспаривать право Вулфа на дальнейшее сотрудничество с магами. Ага, пусть только попробуют, я им такую веселую жизнь устрою, что мало не покажется!

Услышав рыдания, я заглянул в комнату и увидел, как сидевшая на медицинском столе Бекиндейл... вернее, уже год как Катнер, плачет от счастья на груди Ирвина, крепко обнимая супруга обеими руками...

* * *

Тихий звон колокольчика отвлек меня от изучения зарплатной ведомости. Спустя несколько секунд дверь кабинета распахнулась, впуская растрепанного Гарри. В эмоциях мальчика царил гнев, глаза искрились от едва сдерживаемой силы, а в руке была зажата волшебная палочка. Остановившись перед моим столом, он зло выдохнул:

— Я выяснил, кто стер мои воспоминания! Это сделал ты! Ты превратил меня в крестраж Волдеморта! Ты позволил моей матери умереть! Просто стоял в углу и наблюдал. Почему? Зачем?!

Я довольно улыбнулся. Ну, наконец-то! А то я уже, грешным делом подумал, что он провозится с восстановлением памяти до самых каникул, несмотря на мои прозрачные намеки.

— Ты же знаешь, что все ответы находятся здесь, — я постучал пальцем по виску. — И продолжаешь попусту сотрясать воздух?

Примитивная провокация сработала. Гарри, которому за все время обучения еще ни разу не удавалось пробить мои щиты, вскинул волшебную палочку и с ненавистью выдохнул:

— Легилименс!

Эпилог

'Ох, Мерлин, добейте меня кто-нибудь!' — жалобно подумал я, возвращаясь в сознание.

В голове работала молотками стая безумных пикси, отчаянно стремящихся расколоть мою бедную черепушку на части, во рту словно миссис Норрис нагадила, а тело болело столь нещадно, что складывалось впечатление, будто на мне потоптался гиппогриф. Картину довершала нестерпимая жажда, тошнота и застилавшая разум туманная пелена. Так плохо мне было лишь однажды — наутро после вечеринки, посвященной дню рождения сестренок Патил, на которой мы с Драко впервые попробовали огневиски. Интересно, что заставило меня повторить тот печальный опыт?

Я почувствовал, как кто-то осторожно поднимает мне голову. Губ коснулась прохладная кромка стакана, а смутно знакомый голос приказал:

— Пей!

Я подчинился, глотнув приятную на вкус жидкость, которая быстро прояснила разум и прогнала отвратительные ощущения сильнейшего похмелья. Сообразив, что именно было в стакане, я мысленно поблагодарил Фоукса, избавившего меня от страданий.

'Не за что, Гарри!' — пришла ответная мысль.

И тут меня накрыло. Сознание заполнили обрывки просмотренных... нет, не просмотренных, а буквально прожитых мною воспоминаний. Для учебы я частенько использовал Омут Памяти, но ЭТО не шло ни в какое сравнение с работой артефакта. Протрясающий эффект полного присутствия в качестве главного действующего лица, наличие абсолютного слияния с личностью хозяина памяти, позволяющего воспринимать даже его мысли и чувства, удивительная насыщенность информационного потока... Ка-айф!

Почувствовав острое желание получить добавку, я понял, почему отец сравнивал легилименцию с наркотиками. Она действительно может вызывать зависимость. Ведь если твоя жизнь состоит из пустых серых будней, а под руку подворачивается удобная возможность получить яркие, пусть и чужие, но наполненные приключениями и новыми ощущениями воспоминания, ты не будешь долго колебаться. Именно на этом в свое время погорел Локхарт...

— Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос выдернул меня в реальность.

Открыв глаза и увидев знакомое лицо в очках-половинках, я ответил:

— Нормально.

Ага, как же! На самом деле я чувствовал себя мерзко. Несмотря на то, что слезы феникса давно прогнали неприятные ощущения, от осознания собственной глупости мне хотелось сгореть со стыда. Благодаря последнему отрывку воспоминаний я смог посмотреть на себя со стороны, и увиденное мне очень не понравилось. Неужели, я действительно настолько наивный и предсказуемый?

— Ты уверен? — вскинул бровь хозяин кабинета. — Все-таки ты за несколько секунд принял память о десяти насыщенных событиями днях, а попутно, не иначе как от большой жадности, умудрился прихватить несколько отдельных эпизодов, которые я даже не планировал тебе показывать. Голова не кружится от обилия информации?

Всего десять дней? А мне показалось, будто я успел прожить целую жизнь в роли директора Хогвартса.

— Нет. Со мной все в полном порядке, — отозвался я, принимая сидячее положение и отводя взгляд.

— Ну, раз так, перечисли мне свои ошибки!

'Вот блин, так и знал, что унизительного разбора не избежать!' — с сожалением подумал я, а вслух привычно принялся излагать:

— Во-первых, я атаковал твой разум без предварительного прощупывания. Во-вторых, сосредоточившись на пробитии щитов, пренебрег собственной защитой. В-третьих, совершил стандартный промах новичка, не рассчитав силу воздействия, благодаря которой глубоко провалился в чужой разум и попросту захлебнулся в получаемых данных.

Млять, и как я мог забыть о приеме Роштана? Стандартная обманка, описанная во многих учебниках, когда неопытного легилимента, предполагающего встретить упорное сопротивление, встречают с распростертыми объятиями, заваливая информацией до полной потери сознания, и я умудрился на нее повестись! Стыд и позор! Хотя, что-то подсказывает мне, что целью данной провокации была вовсе не демонстрация моей уязвимости.

— И все? — удивился отец. — А то, что ты снова пошел на поводу у эмоций, не удосужившись предварительно проанализировать ситуацию, ты ошибкой не считаешь? Печально.

Так я и думал! Теперь по устоявшейся традиции должна последовать нотация.

— Знаешь, пока ты был в отключке, я успел просмотреть твои воспоминания, и крайне недоволен увиденным. Ты даже не задумался, почему я настоял именно на самостоятельном овладении приемом восстановления воспоминаний, и более того — намекнул, где именно их следует искать, открытым текстом напомнив о твоих детских кошмарах. Нет, ты сразу кинулся ко мне, распираемый праведным негодованием. Не составив стратегию действий, не озаботившись запасным планом, не оставив страховку на крайний случай... Да что там! Ты даже не удосужился спросить себя, а что будет, если я действительно окажусь той беспринципной тварью из воспоминаний? Гарри, сколько раз я тебе твердил — сначала думай, потом делай. Но нет, настоящие гриффиндорцы же так не поступают! Весь в мать... Это я сейчас о Минерве, поскольку, согласно моим воспоминаниям, Лили Эванс была более сдержанной и рассудительной.

Я чувствовал, как мои щеки наливаются краской стыда, но молчал, внимательно рассматривая узоры на паркете. Возразить было нечего. Кроме того я прекрасно помнил, как после восстановления воспоминания о той самой ночи, мчась по школьным коридорам, ругал Альбуса Дамблдора последними словами и даже сожалел, что называл его своим отцом. Это было хуже всего. Особенно после увиденного. Кстати, раз уж речь зашла об анализе ситуации... Я поднял глаза и поинтересовался:

— Пап, а зачем ты мне все это показал?

— Опять наступаешь на те же грабли? — хитро прищурился отец, присев на диван рядом со мной. — А если подумать?

Почувствовав, что буря миновала, я охотно принялся набрасывать варианты:

— Наверное, ты понимал, что когда-нибудь я сам обнаружу удаленное воспоминание, и решил заранее спровоцировать этот момент, чтобы все прошло без эксцессов. Возможно, ты дожидался удобного случая, чтобы предоставить мне свои воспоминания, в надежде на то, что я осознаю недостатки своего характера и резко повзрослею. А может, ты рассчитывал обеспечить меня дополнительным стимулом для обучения, наглядно продемонстрировав уровень, к которому нужно стремиться... Больше ничего в голову не приходит.

— Молодец! — довольно улыбнулся Альбус... или Сергей? Нет, воспоминания наглядно показывали, что разделять эти личности глупо. — Ведь можешь, когда хочешь! Держи вкусняшку!

Отец протянул мне шоколадный батончик. Мой любимый! Рот сразу наполнился слюной, а память подсунула фрагмент просмотренных воспоминаний, объясняющих причину этой награды. Выработка рефлекса, значит? Ладно, я не против! Тем более, мне действительно нужно учиться анализировать последствия, прежде чем очертя голову кидаться в очередную авантюру... Черт, неужели чужие воспоминания настолько сильно на меня подействовали, что во мне внезапно проснулась рассудительность? Потрясающе! Правду говорят волшебники, отец действительно гений!

— Мама в курсе? — уточнил я, взяв шоколадку.

— Разумеется, нет. Надеюсь, ты понимаешь, почему.

Судя по беглому взгляду, брошенному папой в сторону своего фамильяра, Фоуксу он тоже ничего не рассказывал. В принципе, это логично. Отношения с мамой были основаны на ее чувствах к старому директору, и поначалу рассказ о подмене грозил немедленным разрывом, а позже мог привести к утрате доверия к законному супругу. 'Так ты все это время мне врал? И получается, я вышла замуж за лжеца, которого едва знала?' — папу ожидала примерно такая реакция. Пернатому же рассказывать о случившемся было бесполезно. Несмотря на сообразительность, феникс все равно бы не поверил в то, что он не смог ощутить гибель старого друга, заботившегося о нем десятилетиями, а лавры выдумщика-фантазера отцу были не очень-то и нужны.

— А ты правда планируешь сделать меня министром магии? — спросил я, разрывая пеструю обертку, поскольку слезы Фоукса пробудили зверский аппетит.

— Министром? — иронично переспросил папа. — Кого? Ленивого лоботряса, пренебрегающего учебой ради развлечений, не способного обуздать эмоции и распознать простейшие приемы нейро-лингвистического программирования? Да тебя же на второй день сожрут оппозиционеры!

Я усмехнулся и с набитым ртом парировал:

— Какие оппозиционеры? Вы с дядей Люциусом их давным-давно повывели, как вшей. Или ты имеешь в виду Огдена с его шайкой? Но я еще помню твои слова насчет 'карманных врагов', задачей которых является держать тебя в тонусе и служить в качестве успокоительного для обывателей, недовольных тем фактом, что власть в стране сосредоточена в одних руках... И учебой я вовсе не пренебрегаю!

— Да-а? А кто Флитвику не сдал вовремя работу? Кто, вместо того, чтобы разучивать перуанские рунные связки, предавался похоти и разврату вместе с Боунс в ванной старост? Кто самое сла... кхм.

Я почувствовал, что у меня запылали уши:

— Откуда ты знаешь? Мы же использовали мантию-невидимку, чтобы попасть туда, а прежде чем начать, тщательно проверили помещение на наличие следящих чар, поставили отпугивающие призраков руны и применили мощные защитные заклинания!

'Это ты проболтался?' — мысленно спросил я феникса, который был в курсе вчерашних посиделок и даже пообещал прикрыть мое отсутствие перед отцом.

'За кого ты меня принимаешь?!' — возмутился Фоукс, недовольно тряхнув хохолком.

— Да, вы со Сьюзен постарались на славу, — кивнул папа. — Чувствуется польза от дополнительных уроков по ЗоТИ. Однако вы допустили одну маленькую ошибку — не удосужились проверить комнату на наличие следящих артефактов. Да будет тебе известно, что у барельефа русалки на стене глаза не простые, а являются артефактом, созданным Амброузом Своттом в семнадцатом веке. Этот директор был тем еще извращенцем, обожающим подглядывать за учениками...

— А ты решил последовать по его стопам? — ехидно уточнил я.

Во мне бурлила злость, но я не позволил ей выплеснуться наружу, понимая, что с отцом тягаться бессмысленно. Он ничего не делает просто так, и если решил упомянуть о наших развлечениях, то наверняка хочет о чем-то предупредить. Мне надо лишь стиснуть зубы, переждать ерничанье, смиренно принять лечебно-профилактическую дозу подколок и сосредоточиться на получении полезной информации, которую, как правило, в книгах не встретишь.

— Слава Мерлину, мы живем не на просторах русского фанфикшена, так что замашек педофила у меня нет. А пыль со старого зеркала, настроенного на ванную старост, я стряхнул лишь с одной целью — убедиться, что дело, ради которого тебе пришлось выдумывать нелепейшую отмазку, того стоило.

— Почему нелепейшую? — возмутился я. — Фоукс должен был передать тебе, что я с Хагридом отправился в Запретный лес.

Отец усмехнулся:

— Он и передал. Вот только ты был настолько поглощен предвкушением очередного сеанса сексуальных игрищ, что совсем забыл попросить Рубеуса обеспечить тебе алиби. А согласись, довольно подозрительно выслушивать сообщение о том, что вы с лесником еще час назад ушли за волосами единорога, и одновременно наблюдать свет в окне избушки Хранителя Ключей.

Вздохнув, я сосредоточился на поедании шоколадки. Да, глупо получилось — все предусмотрел, но прокололся на элементарщине. Это гормоны виноваты!

— Ненадежное алиби — еще полбеды! — тем временем продолжал разнос папа. — Меня больше поразило увиденное в ванной старост. Зрелище было очень жалким и неубедительным. Всего минуты наблюдения мне хватило, чтобы понять — в вопросе ублажения женщин ты не разбираешься от слова 'совсем'. Это пока Сьюзен неопытна, ты еще можешь выезжать за счет харизмы, природного обаяния и развитого тела, но потом начнутся проблемы... Кстати, ты предохраняться вообще собираешься?

Едва не поперхнувшись, я смущенно выдавил:

— Э-э... нет. Сьюзи сказала, что пьет какое-то зелье...

— Олень! — беззлобно констатировал отец. — Мне вот Минерва тоже долго втирала про специальные составы, предотвращающие беременность, а в какой-то прекрасный момент, скромно опустив глазки, проинформировала о своем 'залете'. И все, отбегался котенок! Так что учти, если обрюхатишь Боунс, хочешь — не хочешь, придется жениться. В мире магии аборты не приняты, а бастардов я плодить не позволю. Вот, держи! — я поспешил спрятать в карман школьной мантии большую пачку маггловских презервативов. — А это тебе для самостоятельного изучения!

Мне на колени опустилась внушительная стопка книг. Я мельком оглядел названия — 'Искусство комплиментов', 'Теория и практика сексуальных отношений', 'Сто способов доставить удовольствие женщине'... Блин, он мне еще 'Камасутру' бы подсунул! А, нет, вон она, в самом конце.

— У тебя неделя.

— Но, пап, у меня же экзамены на носу! — возмутился я.

— Как будто я не знаю, что ты к ним давно готов! — парировал отец. — Выучишь, проверю. Тебя, лентяя, без контроля оставлять никак нельзя!

— Ну па-ап...

— Без 'ну'! Если для тебя девочки стали важнее учебы, будем совмещать процесс. И радуйся, что пока я даю тебе только теорию! А вот начнутся каникулы, начнем вместе разбираться в принципах женской психологии. Ты мне еще эссе будешь писать на тему особенностей мышления Сьюзен Боунс!

Я тяжело вздохнул и ополовинил батончик. Потому что знал, что с отцом спорить бесполезно и даже опасно. Помню как-то в ответ на очередную критику в адрес моих учебных достижений, я нахально заявил ему, что являюсь лучшим на потоке, и что кубок Тремудрого Турнира достался мне вполне заслуженно. Тогда папа промолчал, а на следующий день повел меня на экскурсию в маггловский класс коррекции.

Это было очень тяжелое зрелище. Видеть, как ученики одного с тобой возраста, натужно мыча и роняя слюни на цветастые манишки, под надзором воспитателей пытаются складывать из кубиков слова, рисуют в альбомах какие-то каракули, которые с гордостью демонстрируют учителям... 'Может, станешь равняться на них, гений?' — сказал тогда отец, и я прекрасно усвоил урок. Нужно всегда сравнивать себя с лучшими и не измерять знания количеством полученных на уроках баллов — эту мудрость я запомню на всю жизнь и детям своим передам. Вместе с историей одного попаданца, который просто хотел жить по совести, а в результате изменил мир. Думаю, если ее записать, может получиться неплохой приключенческий роман! Ничем не хуже книжонок Гилдероя!

Я поглядел на отца и спросил:

— Скажи, а ты никогда не думал, что все вокруг может оказаться ненастоящим? Что мы — всего лишь герои глупой сказки, придуманные... как там ее... Джоан Роулинг? Или того хуже — персонажи какого-нибудь фанфика, написанного малограмотным графоманом.

— Конечно же, думал.

— И?

Папа усмехнулся:

— А чего ты от меня ждешь? Опровержения данной теории? Так я его при всем желании не смогу предоставить. Подтверждения? За этим обращайся в кружок любителей философии к сестрам Патил. Но будь осторожен! В буддизме существует великое множество мозголомных предположений касательно сотворения сущего, вплоть до варианта, где наш мир является сном некого божества, которое однажды должно пробудиться. А вообще советую особо не заморачиваться по этому поводу. Вот лично я не собираюсь ломать голову над извечным вопросом по поводу курицы и яйца, выясняя, что стало началом — литературная основа, сконцентрировавшая мысли миллиардов читателей, которые и привели к созданию жизнеспособного мира, либо уже существующая альтернативная вселенная, получившая свое кривое отражение в трудах английской писательницы. Мне это неинтересно, поскольку я воспринимаю окружающую действительность в качестве объективной реальности. Я просто наслаждаюсь жизнью и стараюсь делать так, чтобы у тебя, у близняшек, у Минервы и у всех прочих, кто мне небезразличен, тоже все было хорошо. Пока удается, а что будет завтра — не знает никто.

— Вот сейчас ты меня реально пугаешь! — протянул я. — Надеюсь, ты не планируешь в скором времени отправиться в новое 'увлекательное приключение'?

— Нет, конечно! С чего вдруг тебе в голову пришла подобная мысль?

— Ну, после того как я узнал о заклинании переноса души, твоя страсть к японским комиксам, не одобряемая мамой, предстает в несколько ином свете. Как будто ты заранее подыскиваешь себе подходящий 'гаремник' для нового попадания.

Отец рассмеялся. Так громко и искренне, что я тоже не смог удержаться от улыбки. Вытерев показавшиеся в уголках глаз слезинки, он заявил:

— Можешь не переживать, мангу я воспринимаю лишь в качестве развлекательного чтива. Просто англоязычная литература не находит отклика в моей душе, а добыть книги на русском не так-то просто... Однако, помня о том, что человек не просто смертен, а внезапно смертен, симпатичный гаремник я себе давно присмотрел. Могу дать почитать, если интересно.

— Издеваешься, — нахмурившись, констатировал я.

— Самую чуточку, — не стал отнекиваться папа и снова рассмеялся.

Я охотно поддержал его, чувствуя, как меня наполняет ощущение счастья. Не знаю, кто именно послал в этот мир отца, подарившего мне семью и позволившего избежать незавидной участи того Мальчика-Со-Шрамом из каноничной саги, но я благодарен ему всем сердцем. Новая история, в которой не было глупых приключений, подлости, предательства, героической охоты за крестражами и финальной бойни в стенах Хогвартса, но отыскалось место для мамы, двойняшек и Сьюзен, нравится мне намного больше. Причем, не знаю почему, но прямо сейчас я готов поклясться, что все у нас будет хорошо.

Иначе и быть не может!

КОНЕЦ

Авторское послесловие, необязательное к прочтению:

Напоминаю всем читателям, что я не получаю никакой материальной выгоды за написание и публикацию данного текста. Но если кому-то мой фанфик настолько понравился, что вызвал непреодолимое желание помочь автору с оплатой интернета, приведенные в шапке страницы электронные кошельки все еще активны.