Западные банки и фонды моментально вложились в миноритарные пакеты наших предприятий и приготовились получать дивиденды. Но от интервенции прямых инвестиций их отпугнула начавшаяся бандитская война всех против всех.

Иностранцев, пытавшихся разбогатеть на России, убивали тоже. В России стало небезопасно и любой инвестор, кроме портфельного спекулянта, который играл в ГКО, удрал с российского рынка.

Правда, после дефолта 1998 года, когда получивший, наконец, корпоративный контроль хозяин разогнал от проходной бандитов, которых прикормил у предприятия "красный директор", иностранный инвестор попытался, было, снова войти на отечественный рынок корпоративного контроля, но все "сладкие" места уже были заняты отечественными олигархами, которые на поверку тоже оказались, как один, "иностранными инвесторами", потому что все активы у них были запаркованы на оффшорки, и их финансовые потоки шли через оффшорные банки.

Условия игры были все 1990-е годы для всех одинаковыми, но американцы обиделись. Они ожидали преференций, а получили облом. И устроили BONY-скандал, целью которого было показать, что они, в любой момент, могут признать лежащие в американских банках деньги наших миллиардеров не легитимными. Это была прямая акция устрашения. По принципу: умному — достаточно. А что посадили всяких там Гурфинкелей, так они для американцев тоже русские.

На этом фоне произошло "слияние" British Petroleum и Тюменской нефтяной компании (ТНК), которое пиарили, как самые большие инвестиции в российский рынок — аж $6 миллиардов. На самом деле никаких инвестиций не было. Просто британская компания BritishPetroleum, зарегистрированная в Лондоне и британская же компания TNKInternational, зарегистрированная на одном оффшорном британском острове (коих там с десяток), создали из своих русских активов британско-британское СП на российской территории. Активы приобретались обменом акций TNK International на акции British Petroleum. И где тут инвестиции в Россию? Да еще на $6 миллиардов? А уж если учесть, что всё было построено ещё в СССР...

Государство поддержало эту сделку, но потом одумалось и поняло, что таким образом может потерять контроль над сырьевыми потоками, и утратить в России центр образования нефтяной прибыли от которого зависело наполнение бюджета страны. Михаил Ходорковский этого не понял и попал под раздачу — рукавички шьет.

Раскол "ЮКОСа", и перехват контроля над "Юганскнефтегазом" ООО "Байкалфинансгрупп" на аукционе с "Газпромом", методом LBO, многие считают классической рыночной рейдерской атакой, проведенной абсолютно законными и рыночными методами. Ну, с некоторым применением административного ресурса, но не большего даже, чем у мистера Люиса (герой у Ричарда Гира в кинофильме "Красотка"). В данном случае "Байкалфинансгрупп" действовал как "белый" рейдер. А "Роснефть" выступила уже как "добросовестный приобретатель". Тем более, что поглощение данного актива было исключительно враждебным49.

Кроме того, иностранный инвестор ассоциируется в России с гринмейлом. С этим видом корпоративного шантажа познакомил российских предпринимателей ученик "великого и ужасного" Айкена — Кеннет Дарт, человек, отказавшийся от американского гражданства.

В настоящее время, оправившийся от российских потрясений в 1990-е годы50, Кеннет Дарт снова проявился в России. Его инвестиционный фонд Dart Management стал владельцем 6% акций "дочек" РАО ЕЭС: ОГК-3 и ОГК-5. Как видно, Дарт снова разыгрывает свою, ставшую уже классической схему, когда он покупает акции компаний, собирающихся переходить на единую акцию, заставляя их потом выкупать у него акции по цене намного выше рыночной, угрожая в противном случае заблокировать сделку.

В 1997 году, в России, Dart Management уже покупал примерно по 10% акций "Юганскнефтегаза", "Самаранефтегаза" и "Томскнефти". В тот момент ЮКОС и его "дочки" переходили на единую акцию. Дарт потребовал выкупить у него эти ценные бумаги $750 миллионов, что означало для него почти десятикратную прибыль.

Ходорковский отказал.

Дарт начал судебное преследование ЮКОСа. Он обвинял ЮКОС в покупке нефти у "дочек" по заниженным ценам, в недоплате зарплаты работникам предприятий, в недоплате налогов в региональные бюджеты51, в том, что ему, владельцу 10% акций, не дали собрать общее собрание акционеров и т.п.

Доходило и до судебных приставов. Зимой 1999 года они блокировали деятельность одного из предприятий ЮКОСа — ОАО "Томскнефть".

Практически одновременно с этим представители Дарта снова предложили ЮКОСу выкупить у него этот пакет акций.

Контрударом со стороны Ходорковского стал коронный российский трюк с разводнением капитала — дополнительная эмиссия акций, которая размыла долю Дарта вдвое. После этого, по сведениям от источника близкого к руководству ЮКОСа в те годы, ЮКОСу все же пришлось заплатить отступные — $150 миллионов. Но это "всего лишь" удвоило вложенный Дартом капитал.

Кеннет Дарт, естественно, представляет потенциальную угрозу гринмейла для РАО "ЕЭС России", однако у энергохолдинга достаточно средств для корпоративной защиты, в том числе и административного ресурса.

Отбилась же от Дарта ВСМПО в конце 1990-х с меньшими ресурсами!

В настоящее время в России развелось множество отечественных последователей Кеннета Дарта. Самыми изобретательными из которых являются "Атоммет" и "Минфин". В нашей стране гринмейл понятие более емкое, чем на западе. Оно соединяет в себе, кроме корпоративного шантажа, еще и действия, как, например, корпоративная разведка или понуждение общества к совершению юридически значимых, но не нужных для него, действий. Гринмейл в России используется не только для того, чтобы заставить компанию-цель выкупить ценные бумаги, принадлежащие гримэйлеру, зачастую он становится частью юридической схемы, применяемой одной компанией при недружественном поглощении другой корпорации.

Однако в некоторых случаях корпоративный шантаж является и способом защиты своих прав мелкими акционером, и методом защиты компании-цели от агрессора. Никто же не безгрешен!

Действия гринмейлера, по своей сути, есть злоупотреблением правом. Однако в российском законодательстве четкого определение понятия "злоупотребления правом" отсутствует. По этой причине статья 10 Гражданского кодекса "Пределы осуществления гражданских прав" практического применения не находит. А посему, практически невозможно разграничить корпоративный шантаж миноритария, защищающего таким образом свои законные права, ущемленные менеджментом, и начало недружественного поглощения со стороны компании-агрессора.

БОРЬБА С ЧЕРНЫМ КОРПОРАТИВНЫМ РЕЙДЕРСТВОМ

Пресса давно своим поверхностным суждением все расставила по места и мастям. Рейдеры бывают "белые", "серые", "черные" и "васильковые".

Белый рейдер — если и захватывает предприятие, то все делает исключительно по закону. (А в перерывах между рейдами переводит бабушек через дорогу).

Серый рейдер — из правового поля вроде бы не выходит, но играет на грани фола. О психологическом закошмаривании "клиента" грязными технологиями и говорить не приходится. В ход идет все, кроме откровенной уголовщины. Серый рейдер отличается выдумкой и креативом, в тех действиях, которые в США называются "злоупотребление правом", что у нас, в отличие от заокеанских территорий, не является уголовным преступлением.

Черный рейдер — захватчик, налетчик, корпоративный стервятник, беловоротничковый преступник. Совершает корпоративный рейд с явными нарушениями закона, про "кривым" коррумпированным решениям суда, основной кормилец коррумпированных государственных чиновников, правоохранителей и судей.

Васильковый рейдер — это государственный чиновник, который выступает добросовестным приобретателем на объект атаки рейдера, которого он сам же и нанял. Или государственный чиновник, непосредственно возглавляющий команду рейдеров. Название дано питерскими журналистами по цвету прибора формы КГБ СССР.

Все цвета рейда, кроме "белого", довольно условны, так же как нельзя быть немножечко беременной, так невозможно и частично нарушить закон. Поэтому, когда говорят о "серых" схемах, то имеют в виду, что откровенной уголовщины и урлатания там нет: если закон и нарушается, то культурно и интеллигентно. Время беспредельных бандитских силовых захватов предприятий постепенно проходит: автомат, бейсбольная бита, судебная фальшивка и "лесной арбитраж" перестали быть основным оружием рейдеров. Все чаще один бизнес старается съесть другой солидно и вкусно — при помощи легитимного юридического, финансового, PR52— и GR53— инструментария.

Но, положа руку на сердце, следует признать, что все цветовые различия рейдеров это всего лишь уловка. Грань между нормальным законопослушным предпринимателем — белым рейдером, и преступником четко проходит по корешку Уголовного кодекса РФ. И презумпцию невиновности в стране никто не отменял.

В отличие от 90-х годов прошлого века уже сейчас рейдерство в значительной степени представляет собой бизнес профессиональных юристов и финансистов, которые тщательно изучают рыночную ситуацию, разрабатывают сценарии и стратегию захвата, все чаще проводимого без привлечения силового ресурса. При этом стратегии захвата бывают достаточно сложными, включающими в себя PR— и GR-кампании, а также грязные технологии по ассоциации с грязными политическими технологиями. Все в рамках закона, но по ту сторону морали. Но ведь бизнес по определению аморален54. К морали бизнес принуждает общество.

В России практика сделок слияний и поглощений формировалась так же, как и на других развивающихся рынках. Редко когда сделки полностью оплачивались: приобретались в основном недооцененные предприятия, имеющие готовые разработанные рынки сбыта и гарантированные доходы. Развитие профессионального рынка слияний и поглощений сдерживается в России невысокий уровень прозрачности и публичности компаний.

В последние годы "свободных" активов, доступных по цене ниже рыночной, в России становится все меньше, а попытки получить "занятые" активы с помощью манипуляций законодательством все чаще заканчиваются безрезультатно. Большая часть сформировавшихся в конце 90-х годов многоотраслевых конгломератов в настоящее время реорганизовались в однопрофильные вертикально-интегрированные компании, перед которыми стоит задача повышения эффективности имеющихся активов, привлечения средств на финансовых рынках. А для того, чтобы провести IPO на западной бирже, надо раскрыть всю информацию о собственниках, вплоть до последнего бенефициара. Для проведения модернизации производственных мощностей все чаще российские корпорации осуществляют облигационные займы за рубежом. И довольно успешно.

Вместе с этим растут и требования к сделкам по слияниям и поглощениям, а сами сделки становятся все сложнее. И без грамотного консультанта ее уже не провести. Наши инвестиционные банки, увы, пока на эту роль не тянут. Но всегда есть возможность нанять хороший западный банк. Это дорого, но того стоит.

И все же, несмотря на заметные успехи, рынок слияний и поглощений у нас пока еще разнонаправленный. Одновременно набирает силу тенденция тотального использования обеими сторонами корпоративного конфликта, противоправных действий и уголовно-правового ресурса. Апелляция к коррумпированным представителям правоохранительных органов и суда стало одной из доминирующих проблем на рынке.

Еще одно отличие. Если во время олигархических войн, коррумпированные правоохранители, выступали как подрядчики по коррумпированному заказу коммерческих, то последние три года нарастает тенденция выступления правоохранительных органов как самостоятельной стороны конфликта, имеющей свой корыстный интерес, отличный от сторон — участников корпоративного конфликта.

В конце прошлого года и начале нынешнего большое количество подмосковных селян одновременно проводило митинги у районных прокуратур Московской области, обвиняя прокуроров, что объем земли у крестьян проходит с их прямым участием.

Если в середине 1990-х годов у бандитов была популярна технология отъема собственности по формуле "бизнес в обмен на жизнь", то у коррумпированных правоохранителей в наши дни эта формула звучит так: "бизнес в обмен на свободу и прекращение уголовного дела". Часто того же самого, которое они же сами совсем недавно с помощью коррумпированных правоохранительных органов и сфальсифицировали.

Также практикуются "заказные" и "инициативные" проверки предприятий в целях получения хозяйственных документов для разведки рейд-пригодности объекта, и общего давления на собственников бизнеса, открытие уголовных дел против менеджмента, который, как правило, у нас и является и контролирующим акционером, и тюд. "Черные" рейдеры выражаются еще проще: "Если директор не сдается, его сажают".

Отдельная проблема — это страх собственников предприятия обращаться за защитой в правоохранительные органы. Они их боятся больше "захватчиков", особенно, если те современные беловотничковые рейдеры, а не откровенные бандиты — отморозки. Потому что, в большинстве случаев, правоохранители, оказавшись на территории предприятия по приглашению его руководства, занимаются не защитой их от рейдера, а, пользуясь ситуацией, целенаправленно ищут скелеты в шкафах пригласившей стороны. Кому нужна война на два фронта по собственной инициативе?

Применяемые черными рейдерами схемы, как правило, типичны — это скупка акций у миноритариев, вынесение нужных судебных решений, ограничивающих права контрольных акционеров, передача реестра другому регистратору и его изменение "по дороге", смена правления компании-цели на своё и дальнейшее силовое/судебное удержание актива.

Экспертами давно замечено, что по целому ряду предприятий в рейдерских атаках участвуют одни и те же суды, одни и те же судьи, в связке с одними и теми же рейдерскими компаниями. Это настолько заметно, что название Кемеровский суд даже стало среди рейдеров одно время нарицательным. Хотя в последнее время все больше употребляется словосочетание: Мухасранский суд, так как их стало много.

Сначала проводится скупка части акций у миноритариев, часто принудительная. Затем через районные суды отдаленных областей принимаются многочисленные решения о смене регистратора, менеджмента и об исключительных полномочиях последнего. После этого идет молниеносный силовой захват и удержание позиций на предприятии. Дополнительными эмиссиями доля остальных акционеров размывается. Если последние сопротивляются, возбуждаются уголовные дела о невыполнении судебных решений.

Решениями "тьмутараканских" судов пакеты акций неоднократно переводятся на третьих лиц, в том числе на номинальных хранителей, о чем собственники ценных бумаг узнают лишь несколько месяцев спустя.

Нет в нашей стране обязанности эмитировать акции "в бумажной натуре". Хотя они и именные. Даже если впоследствии удается доказать незаконность перевода (хищения) акций, вернуть бумаги практически невозможно из-за очень длинной цепочки перепродаж, перетасовки акций по разным покупателям. А судье для вендикации надо пальцем показать на того, кто на день заседания суда владеет вашими акциями, причем конкретно именно теми — украденными.