Вершина мира 2. Часть 3

— Возьмешься?

— Что!? — я едва не подпрыгнула от этого простого вопроса. Ощущение не из приятных, будто ты летишь, наслаждаясь своим всесилием и в самый ответственный момент с разгону врубаешься носом в стену.

— Я спрашиваю, ты его прооперируешь? — теперь настала очередь Влада быть снисходительно терпеливым, хотя я и не нуждалась в разъяснениях.

Так, Романова, даже не думай! Стоять! Стоять, я сказала! Не сме...

— Да.

Чтоб ты была здорова, доктор! Ты хотя бы соображаешь, на что сейчас согласилась, а?! Где ты это будешь делать, при том, что ты ни с какого боку не нейрохирург?! Ну и что? Мне и не обязательно. Главное найти место, кстати, больница, где работает доктор Кодараг вполне подойдет. Она, насколько я успела узнать маясь бессонницей в герцогской квартире, учебно-экспериментальная и государственная, а значит, открыта для всех категорий от миллионера до бомжа. Последние, правда, пользуются, как говорит Низа, урезанным пакетом услуг, но это ничего. Никто не собирается тащить туда Ивана под видом бомжа. Мы протащим его, как когда-то его хозяина, под видом эксперимента, а еще лучше — обучающего экспоната. Студентов в операционной, понятно, не будет, мы их рассадим в галерее амфитеатра. Теперь нейрохирург... Если поразмыслить, то и тут не должно быть особых трудностей, стоит лишь тряхнуть старыми связями, которых в отдельно взятом отеле гораздо больше, чем в некоторых больницах. С администрацией больницы договориться будет еще проще, всего лишь пообещать...

...Она согласилась. Просто взяла и согласилась. Даже спорить не стала, хотя Влад был уверен, что ему предстоит хорошенько поторговаться. Докторица и здесь увела победу у него из-под носа. Она застыла на короткое время, глядя куда-то мимо него озабоченно сосредоточенным взглядом. Бывшая хозяйка прикусила губу, развернулась и побрела в сторону корабля. Этого герцог ожидал еще меньше, чем согласия. Он задумчиво почесал бровь, глядя в удаляющую девичью спину и все же решился окликнуть.

— Эй, а вернуть кое-кого!

Она обернулась, непонимающе нахмурилась, будто удивившись его существованию, помолчала секунду и, нетерпеливо дернув плечом, соизволила ответить:

— Когда будет готов. Я позвоню.

Твою мать! Что она о себе думает?! Что от него можно вот так просто отмахнуться?! Судя по всему — можно. Ох, не стоило связываться с этой шалой бабой. И чего не продумать все варианты, прежде чем языком ляпать? Да, вариант с Романовой самый простой. Она действительно может решить эту конкретную проблему быстрее и качественнее него, связанного своим общественным положением и кучей условностей, к этому прилагающихся. Но не станет ли плата за ее услуги слишком неподъемной? Может быть и станет, но он решит этот вопрос, когда тот возникнет, а пока нужно вытягивать Ивана. Вот видит бог — когда отпустит этого бедоносца, напьется в хлам. На радостях. Герцог устало провел пятерней по растрепанным волосам и поплелся к своему флаеру...

Глава 4.

— Романова, ты рехнулась, — факт, проконстатированный Низой, прозвучал печально и безнадежно.

— А вот и нет, — легкомысленно хмыкнула я, — я совершенно здорова. Мое душевное здравие не так давно проверяли.

— Я всегда говорила, что все психологи и психиатры дилетанты и бездари! Ты мне скажи, ты когда психиатра проходила, халат снимала, а? — подруга картинно постучала ручкой по столу, таким образом выражая свою озабоченность, — А то ж тебя за коллегу приняли, потому бумажку о здравии и подписали! Вот скажи мне, кто в здравом уме станет дарить новейшую нейрохирургическую систему стоимостью в три с половиной миллиона какому-то заштатному лазарету?!

— Герцог Куприн.

— Герцог Куприн? Какой герцог Куприн? Опять герцог Куприн?! — ручка с не наигранной злостью полетела на стол, прокатилась, громыхая и остановилась у самого края, упершись в стопку бумаг, — Романова, выбрось свою бумажку. Ты ненормальная! Ты понимаешь, что он наш хм... оппонент и тебе категорически нельзя иметь дело с этим пронырой!

— Фу, Низа, как можно быть такой ограниченной, — попеняла я, с независимым видом накручивая на палец прядь волос, — Он, может, и враг, но аппарат для, как ты выразилась, заштатного лазарета купит, хотя бы для того, чтоб рисануться. Кстати, ты несправедлива к больнице, она хотя и государственная, но достаточно неплохая.

— Рисануться перед кем? — Низа не дала сбить себя с толку.

— Перед принцессой, к примеру. А может, передо мной. Или ты считаешь, что я недостойна, чтоб передо мной мужчины рисовались, а?

— Ответь-ка мне, любезная Анна, что за дела у тебя с Куприным? — подозрительно сощурилась она.

— Здоровье одного бедолаги, — безразлично пожала я плечами, — которого угораздило заиметь крайне неприятную опухоль...

— А теперь мы подходим к еще одному интересному вопросу. Что такого в этом рабе особо ценного, что ты идешь против своих же правил, а именно — поднимаешь связи, а герцог покупает оборудование. Он гений?

— Нет.

— Тогда какого черта?!

— Ни-за, послушай свою мудрую старую подругу — не на все вопросы следует получать ответы.

— Ох, темнишь ты что-то Анна Дмитриевна, ох, темнишь! То при одном упоминании имени герцога тебя корежит, будто хинина нализалась, и не хочешь на конференцию ехать и тебя приходится уламывать, как девственницу на сеновале, кстати, ты отделалась от меня каким-то невнятным лепетанием, так ничего толком и не объяснив, то разворачиваешь целую спасательную операцию по спасению какого-то раба, которого дешевле гуманно усыпить, чем вылечить...

— Ты становишься отвратительной, когда вредничаешь, — заметила я.

— Я не отвратительная и не вредничаю, — цыкнула она, тряхнув смоляными локонами, — я реально смотрю на вещи. Прагматично. Без всяких там романтических бредней. Когда тебе надо оборудование? — Низа отбросила дурашливость, пробежавшись пальцами по клавиатуре, отыскивая кратчайший маршрут доставки.

— Не знаю, через пару дней. Я еще с Рубеном не говорила. Можем?

— За два дня нет. Три устроит?

— Да, нормально. Пусть постараются не дольше, его ж еще смонтировать надо. Сама-то как?

— Да нормально, — отмахнулась Низа от вопроса и тут же не преминула пожаловаться, что ее секретарша змея и гадина бессовестная собралась в отпуск и минимум полгода несчастная работодательница ее не увидит, а может и больше, потому что новорожденные дети отвратительно беспомощны.

Я слушала едкие замечания госпожи Аманатиди, не сдерживая улыбки. Давай, подруга, шипи закипающим чайником, плюйся ядом в адрес ветреной секретарши, жалей себя, оставшуюся без помощницы, но ты будешь первой, кто сунет нос в палату для новорожденных. Это для всех ты холодная и безжалостная воротила, но я-то знаю, отчего ты, не дожидаясь конца разговора, послала распоряжение о доставке нужного мне оборудования и о твоем паломничестве по всем нашим приютам не реже раза в полгода. Ездила бы чаще, будь расстояния не такими огромными. Этих объездов маленькие обитатели ждут, как их более счастливые сверстники не ждут прихода сказочного деда, потому что Низа, в отличие от него, умеет творить чудеса не вымышленные, а очень даже настоящие.

— Вот и что ты улыбаешься?! Я что — что-то особо веселое сказала, а?

— Нет, ты не сказала ничего, кроме правды, — скорчив серьезную рожу поспешила уверить я, — просто твое возмущение такое... возмущенное!

— Романова, иди ты к черту, — скривившись, посоветовала Низа, — а я пойду на совещание. Должен же кто-то в этой компании зарабатывать деньги, чтоб ты могла свои безумные идеи воплощать в жизнь. Но запомни — еще один такой выверт, я сдам тебя в психушку и заживу, наконец, спокойно.

— Утопия. Тебе в наследство останется Зак. Так что дешевле держать меня на свободе.

— А вот это уже весомая угроза, — согласилась она и, помахав ладошкой, нажала отбой.

Я широко зевнула и, прищурившись от яркого солнца, посмотрела на корабельные часы, время подбиралось к семи, а врачи, как правило, встают рано, так что если хочу застать Рубена, звонить нужно прямо сейчас. Я побарабанила пальцами по подлокотнику, трусливо оттягивая момент звонка и продумывая убедительные доводы для вечно сердитого доктора. Изумительного профессионала, но отнюдь не душки в общении. Большинству Рубен представлялся заносчивым гордецом, впрочем его класс позволял ему быть таковым и перебирать пациентами на свое усмотрение, выбирая самые на его взгляд интересные случаи.

Тянуть дольше нельзя. Скоро должен проснуться мой гость и тогда отвлекаться будет некогда. Коротко выдохнув, я связалась с отелем, попросив соединить с номером доктора Рубена. Мне ответили почти сразу, кольнули свирепым взглядом из-под насупленных бровей, в полной готовности отказать нахалке, посмевшей потревожить высочайший покой. Собрав в кулак всю свою смелость я заговорила о пациенте и диагнозе, попутно пересылая результаты сканирования. Меня слушали. Сперва с неприязнью, но чем дальше, тем все с большим интересом. Киста в кармане Ратке явление не столько исключительное, сколько редко диагностируемое. Как правило, она на качество жизни не влияет и встречаться с ней приходится патологоанатомам, у пациентов попавших на стол совсем по другому поводу. Конечно же, Рубен попался. А какой бы профессионал не попался? Тем более, когда ему посулили помимо интересной операции еще и поработать на новейшей нейрохирургической системе. И после этого его уже не интересовали ни личность, ни социальный статус пациента. Впрочем, для доктора этот самый статус был скорее приятным бонусом, чем препятствием — если операция пойдет не так, а вероятность подобного исхода, хоть и мизерная, но всегда есть, то никто не покусится на его репутацию и не предъявит многомиллионный иск. И теперь единственный вопрос Рубена был — 'когда'. Договорившись о примерном времени и пообещав позднее обговорить подробности я с облегчением завершила разговор.

— Романова, есть ли где-нибудь предел твоей наглости?

От этого восхищенного мурлыкания мороз продрал по коже, а сердце совершило весьма неприятный кульбит. Эоллария, гадина, несмотря на все твое высочество! Я медленно повернулась вместе с креслом и уставилась тяжелым взглядом на застывшую в проеме двери принцессу. Легкое, цветастое платье в пол, светлая курточка, небрежно наброшенная на плечи, сияющая кожа и омерзительно отдохнувшая рожица.

— Эоллария! При всем моем уважении...

— Ой, не стоит материться, доктор, это вам не к лицу! — прервали меня не дав высказать все, что вертелось на языке. — Кстати, ты отвратительно выглядишь. Похожа на вампирскую панду.

— Вот спасибо-то! Как ты сюда попала!?

— О, я могла бы рассказать тебе, что у меня, как у особы императорской крови, есть доступ везде, куда я только пожелаю, но все гораздо проще и банальнее. Меня впустил Зак. Не спешите ругаться, доктор! Парнишка всего лишь открыл мне двери.

— В обмен на то, что ты привезешь его сюда?

— Ну-у-у... да, у нас была заключена сделка, нет смысла этого отрицать. Нет, не надо так свирепо хмуриться и пытаться заглянуть мне за спину. Зак давно убежал по своим делам.

— Его счастье, — проворчала я, — кофе будешь?

— М-м-м... буду, — притворяясь, что делает мне одолжение согласилась она, — но мое высочество желает знать за что, собственно, я так страдала. И мое высочество желает знать об этом прямо сейчас, а не когда ты набалуешься с кофеваркой!

— Так таки страдала, — ухмыльнулась я, выбираясь из кресла, — материалы в компьютере.

— Конечно, страдала! Нет, сперва все было хорошо, мы прогулялись по городу, но потом... потом он утащил меня куда-то за город, где я почти сломала каблук моих новых туфлей, а этот гад даже не извинился за это.

— Вопиющее жестокосердие! — поддакнула я.

— А то! Они стоят, как новый корабль. А после этого твой противный герцог...

— Он не мой!

— Не твой противный герцог взвалил меня на плечо, заявляя, что таким образом охраняет мою высочайшую персону, и поволок в какие-то дебри. У него, между прочим, очень твердое плечо, которым он отдавил мне живот! После чего водрузил на какой-то камень... не смей ржать!

— Извини, — хрюкнула я, безуспешно пытаясь стереть ухмылку с лица, — И ты оставила все это безнаказанным?

— Нет, конечно. Я пообещала сдать его отцовской службе безопасности, где с него спустят шкуру. А он, представляешь себе, ничуть не испугался!

— Чем испортил тебе весь эффект? — посочувствовала я.

— Да, испортил, — с наигранной печалью согласилась Эолла, — и мне очень интересно — почему? Варианта всего три — он или глупый, во что почему-то не верится, или очень смелый, или я чего-то не знаю. Но это еще не все. Я, кажется, начинаю разделять твои чувства к герцогу, в смысле, твое не очень позитивное к нему отношение. Он показал мне водопад. Красивый, надо отдать должное. И на удивление тихий. Понимаешь, водопады не бывают тихими, а этот был. А потом подул ветер и... Романова, я чуть не уписалась с ужаса, когда по моим ушам прошлось... прошелся... представь, будто твою голову засунули в пустой бак по которому какой-то маньяк долбит железным ломом! Короче, я... перепугалась, а это, как ты знаешь, со мной бывает крайне редко.

— Бедняга, — искренне посочувствовала я.

— Ага. Я была почти готова скинуть этого чертового герцога со скалы.

— Но тебе помешало воспитание?

— Воспитание? При чем тут воспитание? — принцесса с легкостью отринула мои подозрения, — Если бы я его сбросила, кто бы меня вернул в город?

— О, боги, еще один прагматик на мою голову! — простонала я, разворачиваясь и топая к выходу.

— В смысле, еще один? А кто другой?

— Низа. Она предложила усыпать несчастного раба, что спит сейчас у меня в кабинете.

— Ого! Что — все настолько серьезно?

— Смотри сама, — я кивнула на компьютер, — а я все-таки пойду сварю кофе.

Я постучала пальцем по экрану кофеварки, напоминая, что вообще-то хочу кофе. Машина презрительно пыхнула в меня клубом холодного пара и лениво булькнула внутренностями, показывая, что кофеварка она почтенная и торопить ее не надо, но если непонятливая девица настаивает, то уж так и быть!, ей все-таки нальют чашечку. Оставив кофеварку ворчливо пыхтеть, я переключилась на жестяную коробку, где с некоторых пор складировались блестящие саше с сыпучим содержимым. Очень даже удобно: высыпаешь в миску, заливаешь горячей водой и спустя десять минут получаешь густое пюре серовато-зеленоватого цвета и достаточно приятного на вкус, но самое главное — высококалорийного. Как раз то, что нужно доктору, работающему на пределе сил или, как сейчас, измотанному пациенту.

Вытряхнув содержимое пакетика в мерную тарелку принялась небольшими порциями заливать кипяток, тщательно размешивая заваривающийся порошок. Мысли помимо воли вернулись к двум баранам — несчастному рабу и злобному герцогу, уж не знаю, какую игру ведет последний, но из того, что я частично увидела и сумела выдавить из Ивана, можно сказать следующее: имущество было куплено, мягко скажем, в состоянии не кондиции. Рука сломана, множественные ссадины, подорванное психо-физическое состояние. Иными словами, вложение было таким же бесполезным, как покупка в хлам разбитого гоночного автомобиля. Гоночный болид в таком состоянии покупается с двумя целями — или на разбор, как донор для машины, которую еще можно восстановить, или с более благородной целью реставрации. В нашем случае, восстанавливали самого Ивана. Долго и кропотливо. Ему достаточно профессионально залечили раны, швы косметические, отломки кости соединены и закреплены рассасывающимися к моменту сращения винтами. Поселили в хорошие условия. У него была еда четыре раза в день, комната, кровать, одеяло, подушка, душ и еще масса вещей, которые мы не замечаем, а для него они из разряда новогодних чудес. То есть, сделали все, чтоб привести его жизнь к общепринятой у свободных норме. Но новый хозяин Ивана плохо знал свое приобретение, он попросту не рассчитал, что у раба это вызовет не благодарность, а панику. И что же делает наш запаниковавший раб? Правильно, пытается сбежать, прирезав при этом охранника, слава богам, не насмерть. При всем при том, к рабу отнеслись достаточно гуманно. Да-да, доктор, достаточно гуманно. Его всего лишь выпороли и сослали на конюшни. Так что единственное, в чем можно обвинить злодея-хозяина, что не сумел вовремя рассмотреть растущую кисту, вызывающую нерасторопность, неуклюжесть и забывчивость.