Долг жизни. 2 часть. Пёсья верность

Первый разряд энергии. Оборотень выгнулся дугой, опорами ему служили лишь затылок и пятки. Обрывки поводка демона стало отлично видно в другом зрении: один кусок торчал изо лба, а второй из центра груди. Аманта быстро вытянула жгуты энергии из сердечной и межбровной чакр на теле Каси и скрутила обрывки. Теперь можно было напитать Кицу силой. Энергия потекла от колдуньи к оборотню, насыщая его. Когда аура оборотня наполнилась цветом, Аманта разорвала контакт. Кицу потянулся за её руками, попытался поднять голову.

— Довольно! — колдунья с силой толкнула оборотня, пригвождая его к полу. Температура тела Кицу резко подскочила вверх до величины, мало совместимой с жизнью обычного человека. Началось изменение. Аманта наблюдала за тем, как человек превращается в пса. Можно было запечатать его навсегда в таком состоянии, только вряд ли сестрёнка этому бы обрадовалась. По желанию колдуньи ноготь на указательном пальце правой руки заострился. Проколов им подушечку среднего пальца второй руки, Аманта отворила кровь. Вымазала ей пасть зверя, затем сжала пальцами мощные челюсти и, пристально глядя в круглые глаза, поделилась своим дыханием. Губы почти касались носа оборотня, сухого и потрескавшегося.

— Ты мой! — говорил взгляд колдуньи. Обычная температура для собаки около 39 градусов постепенно снижалась, пока не дошла до человеческого значения. Однако и эта величина ощущалась Амантой, как неприятно горячая.

— Её, — упрямец Кицу, вернувший себе облик двуногого существа, никак не мог отдышаться. Он чувствовал путы чужой воли и думал только о Касе. Её душа находилась внутри тела, занятого холодной на вкус силой Аманты. Вкус крови оказался с морозным привкусом. Огненному демону и этот коктейль пришёлся по нраву. Более сильному противнику зверь подчинялся всегда. Кровь ведьмы шипела на его языке. Зверь урчал, и Кицу приходилось сдерживать его, иначе он бы опять перекинулся, упал на спину и подставил живот под руку новой хозяйки. Пёс с энтузиазмом лечил прокол на изящном прохладном пальце. Кицу едва совладал с их общим безумием. Человек сильнее зверя. Ледяной ведьме он принадлежать не желает.

— Её? — Аманта отлично контролировала внешние проявления эмоций, неподвижное лицо, как у дорогой куклы, нервировало оборотня. Он мог поставить в залог все лапы на то, что колдунья насмехается. Радужка постепенно светлела. Радостное воодушевление Каси оказалось так велико, что она незаметно для себя вытеснила Аманту из разума. Колдунья мягко отступила. Паршивец оказал сопротивление, и привязать его только к себе не получилось. Он сумел выбрать хозяйку. Всё же кровь и тело принадлежат сестре. Впрочем, вложенной энергии самой Аманты достаточно, чтобы оборотень ничем не мог ей повредить. А уж от сестрицы он теперь вообще не сможет ни на шаг отойти.

— Кицу! Кицу! — Кася заливалась слезами на груди друга. Синеглазое отражение в забытом на полу зеркале отвернулось, не желая наблюдать за водопадом нежностей, извергнутым на недостойного пса.

Хорошее рано или поздно заканчивается. Оборотень с сожалением позволил подруге слезть с него. Пунцовая ведьма суетливо собирала с полу разбросанные вещи. Она испытывала неловкость из-за взгляда Кицу, не отпускающего ни на мгновение. Водружая на столешницу зеркало, Кассандра увидела сестру. Аманта улыбнулась.

— Мы же сёстры, — пришла мысль от неё.

Оборотень успел вытащить из холодильника кастрюлю с тушёным мясом и теперь пальцами вытаскивал куски, голодные спазмы уже начали сводить с ума. Заметив округлившиеся глаза Каси, медленно вытер руку, достал вилку.

— Не смотри на меня, ешь, — всплеснула руками ведьма и стала суетиться вокруг: расчистила стол, достала приборы, включила чайник; пока он закипал, нарезала хлеб, достала заварку. Боль в руках о себе и не напоминала.

Кицу остановил Касю, вынул из её пальцев коробку с травой и размотал бинт. Вид совершенно здоровых ладоней привёл в крайнее изумление: оборотень отчётливо помнил исходящую от них боль. Теперь же она больше не пульсировала пятнами. Аманта снисходительно посматривала на него через отражение. Похоже, что колдунья заработала себе прилично очков у сестры. А он? Опять проявил себя не лучшим образом.

Кася что-то показывала ему на схемах. Кицу никак не мог сосредоточиться. Он гадал, пополнился ли список его жертв или нет. Узнает ли о них Кася?

— Смотрите! — она выложила на стол измятый лист, испещрённый надписями и рисунками. — Что думаете?

Ведьма щедро поделилась информацией. Рассказала всё, что происходило за последние дни без утайки. У неё груз с души свалился, когда она поняла, что больше нет нужды хранить в тайне существование Миро.

Аманта мало что могла рассказать о Хранителе. Да, она чувствовала, что знает его. Сила Хранителя подавляла, впрочем, никто никого убивать не стал, что является неплохим показателем. Демон опасен. Миро следует опасаться не меньше. Помогает. Истинных мотивов его деяний не знает никто, кроме него самого. Сообща согласились, что доверия не достоин ни один член их разношёрстной команды. Кроме, пожалуй, оборотня. Он сейчас всецело зависим от Каси, не так как от демона, но навредить не сможет ничем: ни мыслями, ни действиями. Ведьма расстроилась. Кицу сник, опустил взгляд. Перейдя в разряд рабовладельцев, Кася порывалась тут же освободить друга. Аманта отказалась, заявив, что не будет совершать подобную глупость. Если Касе надо, чтобы оборотень обрёл свободу, то пусть учится делать это сама. Терпеть свободного зверя колдунья не намерена.

Смягчая резкий отказ извиняющей улыбкой, Аманта похвалила сестру и одобрила одно из найденных заклятий, — его она рекомендовала применить перед сном. Кася тряслась от мысли провалиться в сон и просить Род помочь.

Если Миро на самом деле Хранитель Рода, то Кася встретится с ним в Астрале. Если нет, то ведьма боялась думать об этом. Кицу обещал не оставлять её. Только предложил сначала вернуться по собственному следу, пока он относительно свежий, и узнать, что случилось ночью.

— Я с тобой, — Кася не собиралась оставлять друга одного после того, что он только что пережил.

— Нет! — в один голос воскликнули оборотень и колдунья. Кицу страшился обнаружить кровь на отпечатках своих лап. Аманта не желала, чтобы упрочилась связь между оборотнем и сестрой.

— Идите без меня, — Кася без малейшего сомнения отпускала Аманту с Кицу. Сестра спасла его. Спасла для неё. Аманте под силу разобраться с тем, что натворил оборотень ночью. Сестра обещала всё рассказать. Они оба убедили Касю в необходимости отдыха. Набраться сил и выспаться — намного полезнее, чем просто наблюдать за прогулкой. Энергия крайне необходима всем троим.

Кася легла на диван, расслабилась. Кицу взял её руку. Ведьма послушно закрыла глаза. Голос друга уводил далеко, призывая темноту за веками. И совсем не страшно засыпать, когда тёплые шершавые пальцы ласково вырисовывают узоры на твоей ладони. От тела ведьмы отделилась полупрозрачная субстанция. Едва заметно светящийся золотисто-розовым цветом двойник завис в метре над Касей.

Кицу тоже словно раздвоился. Прозрачный красный пёс выпрыгнул из тела хозяина. Он взлетел над полом и аккуратно зацепил двойника зубами за руку. Всё выше и выше уносил видимый только в ином зрении пёс свою ношу. Связь астрального тела с физическим телом ведьмы растягивалась следом. Силуэт пса вскоре потерялся в небе. Только тонкий серебристый волосок энергии не позволял душе затеряться в просторах астрала.

Глубокий вдох — волна расслабления распространилась по всему телу. Со следующим вдохом каждый нерв и каждая клеточка тела наполнились приятной истомой. Так приятно. Спокойно. Без забот и тревог.

Волна дошла до ног. Расслаблялись пальцы. Расслабление нарастало, перешло на щиколотки, поднялось от лодыжек к икрам и плавно перетекло на колени и бёдра. Тепло. Безопасно. Расслабленность абсолютная.

Живот и грудь. Вдох. Вдох. Расслабление охватило плечи и медленно стекло по рукам до кончиков ногтей. Ленивые, вальяжные пальцы.

Шея. Лицо. Волна благодати поднялась к затылку. Тело лёгкое-лёгкое.

Каменная лестница, уходящая вверх. Первый шаг. Второй. С каждой ступенькой расслабление удваивалось. Плоть эфемерна и податлива. Тотальное расслабление. Лестница кончилась. Шаг. Невесомое тело.

Дуновение ветерка. Шелест воды. Щебет птиц. Сладковатый аромат глициний, жасмина и имбирных пряников.

— Открой глаза, — она послушалась голоса друга. Туман окутывал всё вокруг, не было видно ничего, даже кончиков ног: босых и что удивительно, не ощущающих под собой ничего. Правая рука не поднималась. Что-то держало её. Что-то влажное и твёрдое. Кася наклонилась. Пёс смотрел выжидающе. Под её удивлённым взглядом он разжал пасть и лизнул вмятины, оставшиеся от клыков. Опасаясь потеряться, Кася запустила пальцы в густую шерсть на его шее. Ошейник показался слишком жёстким, шипы на нём выглядели зловеще.

— Будь гостьей, — зверь провёл ведьму через увитую зеленью калитку, пошёл по выложенной округлыми камнями дорожке дальше, туда, где, как запомнила Кася с прошлого визита, находилось озеро. Пёс торопился, она чувствовала его волнение и беспокойство. Зверь срезал путь, прыгнув в траву. Длинные стебли даже не пригибались под его лапами. От ног человека следы оставались. Трава покалывала ступни, приятно щекотала. Обернувшись, ведьма заметила, как выпрямляется смятая зелень.

— Дай медальон, — попросил пёс на берегу. Кася без возражений сняла с шеи подвеску и протянула зверю.

— Он разряжен, — предупредила она. Пёс обнюхал золото и указал носом на водную гладь. Ведьме показалось, что Кицу еле сдержал снисходительное фырканье.

Стоило окунуть в пруд его подарок, как он засветился. Через некоторое время собачья голова, словно, вобрала свет в себя и посветлела. Вынув её из озера, ведьма ахнула — медальон переполняла энергия. Пёс нетерпеливо переступал лапами. Он тоже восполнил запас жизненных сил от озера, окунулся, отряхнулся и успел высохнуть.

— Бежать. Пора. Ждёт, — Кася слышала мысли зверя.

— Подожди, — она обняла его за шею. От шерсти пахло свежестью, дождём и немного озоном. Никакого пёсьего духа. Кася зашептала на ухо:

— Я освобожу вас, как только узнаю, как это сделать. Обещаю.

— Не надо, — выражение алых глаз пса стало серьёзным. Кася вздрогнула — никак не получалось привыкнуть к жуткому взгляду. — Кицу рад принадлежать тебе, а не демону.

— Так не честно! — воскликнула ведьма. У неё не укладывалось в голове, как можно добровольно отказаться от собственной свободы.

— Даже если ты освободишь Кицу, он всё равно будет привязан к тебе, — пёс лизнул в щёку, убирая слезинку. — Он не хочет жить без тебя.

— Но я..., — Кася не знала, как реагировать на признание спутника Кицу (или его второй половины). Она не разобралась ещё в своих чувствах. Поспешно сказанные слова способны ранить или наоборот — слишком рано обнадёжить. Ведьма не желала никого обманывать, и себя тоже.

— Скажешь Кицу, когда придёт время. — Кася видела своё отражение в немигающих глазах зверя. Будто окрашенное кровью, оно вызывало оторопь. — Только не тяни. Его мало. И учти, мы с ним не существуем отдельно друг от друга, — Кася закрыла лицо руками, смотреть на пса и слышать голос, болезненно похожий на голос Кицу, оказалось очень тяжело. Понимать, что с ней разговаривает демон, который убивал людей, тошно. От осознания того, что это не демон, а сам Кицу пачкал в людской крови руки, стало горько. Сможет ли она принять этот факт как данность и жить с убийцей? Любить убийцу? Если она уже любит его?

— Кицу вернётся за тобой, — пообещал зверь. — Отдыхай. Только за ограду не выходи и не отзывайся, если кто постучит. О доме не вспоминай, иначе — проснёшься.

Взяв цепочку в пасть, пёс скачками умчался за ворота, растворился в туманной дымке. Он обещал отдать медальон Аманте, повесить на шею, чтобы Касина душа знала, куда возвращаться. Излишнее предостережение. Ведьме и в голову не приходило, отправиться бродить по астральным уровням в одиночестве или приглашать кого-то в дом. Подобного безрассудного героизма и жажды приключений за Касей не водилось. Проводив взглядом демона Кицу и подождав чуток (вдруг решит вернуться), ведьма сняла одежду и медленно вошла в воду. Сначала умывалась, успокаивала лицо и мысли, потом плавала по кругу, не приближаясь к ограничивающим берег крупным булыжникам. Она наслаждалась работой мышц и лаской тёплых волн. Утомившись, перевернулась на спину. Тут же подплыли знакомые рыбки. Они щекотали кожу мордочками и хвостиками. Кася счастливо рассмеялась. Это место, заполненное спокойствием, умиротворяло, делилось магической силой. Побыть вне забот, без страха и ужаса перед будущим, десять минут, час, день, месяц — если бы это было возможным, Кася бы вообще не возвращалась.

Она потеряла счёт времени, растворилась в воде, стала частью водоёма. Опустилась на дно — в дыхании отпала необходимость — рыбки снабжали кислородом. Они облепили всё тело ведьмы, видимыми оставались только глаза. Солнечные зайчики чешуек, бесконечное шевеление плавников, хвостов. В какой-то момент Кася сама ощутила себя рыбой. Тело засветилось изнутри, как лампа, укрытая плотным абажуром, от него пошли концентрические круги — магические создания, потеряв яркость, превратились в обычных серо-полосатых мальков, порскнули в разные стороны.

По воде пошла рябь. Кожа покрылась мурашками. Кася с сожалением выбралась на берег. Песок остыл и холодил ноги. Почти горячий ветер тут же высушил гостью. Оставленные спортивные домашние штаны с футболкой исчезли. Вместо них лежали приятные на ощупь брюки длиной до лодыжки и свободного кроя рубаха, доходящая до середины бёдер. Комплект сочного терракотового цвета и обувь на пару тонов темнее. Мягкие балетки идеально подошли по размеру.

В прошлый раз не хватило времени, чтобы рассмотреть убранство сада. Он стал ещё краше, чем запомнился. Раскидистые сосны, не корабельные, а низкие с круглыми, будто обрезанными, кронами, за ними проглядывает часть дома и край двухскатной крыши; кусты различные по высоте, густоте и насыщенности оттенков зелёного, некоторые из них щедро усыпаны мелкими белыми цветами; в определённом порядке сложены камни. Это место выглядело идеальной картинкой, словно художник уверенными мазками писал пейзаж, создавая идеальную картину. Кася бродила среди розово-пурпурных и лимонно-зелёных пушистых метёлок травы. Она ползала на коленях, стараясь рассмотреть тёмно— и светло-зелёные, багряные, золотистые, с каймой и рисунками пучки листьев, вдыхала лиловый цвет лаванды и нежность розовых камелий.

Аромат карамели и ванильного хлеба источали листья багряника. Жёлтые и красные высоченные деревья росли справа от дома. Кася погладила их листья в форме сердца, провела пальцами по прожилкам. Именно запах привёл ведьму к этим деревьям. Рядом с ними — тёмно-красные дикие сливы и пылающие огненно-красные резные клёны, цветущий кремовый и белоснежный чубушник с махровыми жасминовыми звёздочками, розовые цветы миндаля, вносящие тонкие ноты горечи в сладкий букет. Голова начинала кружиться от многообразия красок и запахов. Странно, трава была ещё совсем зелёная, нежная, летняя, чубушник и миндаль цвели, а кроны деревьев и кусты уже убрала осень.