Когда ты бил меня на каждом занятии по физической подготовке. Когда ломал мне кости и протыкал кунаем болевые точки на теле. Я все помню, принц проклятого клана.
— А ты, — прошипел я, доставая из подсумка свои особые кунаи с более длинными и зазубренными лезвиями. Такие и режут больнее, и вытаскиваются дольше. — Не хочешь вспомнить Крепость Ледяных Зеркал?
Не смотрю в его сторону, но чувствую как в этом высокомерном ублюдке вскипает злость. Злость на свою слабость, из-за которой он едва не погиб. Злость на меня, одолевшего его противника.
— Я могу показать тебе, как убивают одаренных шиноби, Саске, — Харуно вскрикивает, и я понимаю, что прокололся. "Хаку пропал" — вот какова была официальная версия. Черт, надеюсь они сочтут это пустым бахвальством. Тем временем, я продолжал, принимая удобную позицию для защиты и контратаки. — но предупреждаю сразу: второго сеанса не будет...
— Катон: цветы феникса! — орет взбешенный Учиха, осыпая меня целым градом пылающих светлячков. Я закрываю лицо рукой, жалея, что не успел надеть защитную маску.
Жар опаляет кожу, но не более. Моя броня работает как часы, жадно впитывая силу вражеской атаки. Одежда благополучно горит, но это такая мелочь по сравнению с шансом наконец-таки разделаться с ненавистным Учихой!
Брюнет тем временем подбегает ко мне с занесенным для удара кунаем. Классическая схема: отбросить меня назад, под удар Харуно, а затем толкнуть под завершающий удар до сих пор хмыкающего ублюдка.
— Теневой...
Классическая схема, рассчитанная на шиноби, не обладающего моей выносливостью и доспехами. Учиха приближается, до удара остаются какие-то доли секунды, но я готов. Ярость и гнев на зазнавшегося отпрыска некогда могучего клана клокочет во мне, и, кажется, еще больше демонической чакры выплескивается в мою кровь. Что ж, начнем?..
— ...кулак!
Я давно стоял в боевой стойке, и мое тело выстрелило руку вперед навстречу поганому Учихе с готовностью, достойной похвалы. Свист ветра, хлопок и... пробитое насквозь бревно повисло на моей руке.
— Что... — я не понимаю. Он был в пределах видимости каждую секунду, и его руки не могли сложить печать замены так, чтобы я не заметил!
— Ты многое о себе возомнил, — раздался насмешливый голос в тот момент, когда мои руки оплели вырвавшиеся из земли сгустки земли. — неудачник.
Удар, полет и — непонимание. Он не мог выучить технику Датона на таком уровне за те недели, что мы не встречались. Его скорость не могла быть выше, чем у Ли!
— Шаринган, — новый удар в почки, туда, где мое тело не закрывала броня. — это сила, дарованная мне самими Богами, — захват за голову, и даже напрягая все мышцы тела, усиленные чакрой Кьюби, я не могу вырваться. — и не тебе суждено одолеть его.
Сильнейший бросок, от которого болезненно и опасно хрустнула шея, отправляет меня в короткий полет до ближайшего дерева. Тудух!
— Саске-кун! — доносится противный фальцет до моего начавшего мутнеть сознания. — Ты такой крутой!
Крутой...
Я пытаюсь подняться, но каждая клеточка моего тела словно противится жтому насилию над собой. Руки, упертые в землю, дрожат и, спустя секунду, не выдерживают. Я падаю лицом в пыль, но пелена боли в позвоночнике и ребрах затмевает ту, что пульсирует в сломанном носе.
— Как ты вмазал этому идиоту! — восторженно пищит Харуно, бодро подпрыгивая на месте. Учиха гордо смотрит на поверженного меня, брезгливо зажимая нос.
Воняю, да?
— Пошли отсюда, — а, так этот запеленатый ублюдок все-таки подал голос... сплевываю накопившуюся во рту кровь прямо на его холеный плащ. — Мразь!
Хрипло смеюсь, на секунду забыв про боль. Я слишком зол, а мою ненависть нужно копить. Эти твари не заслуживают её, так ведь, Кьюби?..
Они гордо удаляются, и еще минуты три до меня доносятся их развеселые разговоры и радостный смех. Черт побери, я только что практически сознался в убийстве их напарника, а они так спокойны!..
Переворачиваюсь на спину и пытаюсь отдышаться. Почему? Почему он победил меня с такой легкостью? У меня был доспех, но Учиха за мгновение нашел все сочленения и бил только по ним. Я выучил техники, но он не дал мне их использовать. Великие демоны, я сильнее его, так почему я проиграл?!
— Арргх... — рычание сквозь зубы, в которое я вкладываю всю свою обиду. Шаринган. Проклятые глаза, одолевшие труды годов моих усилий.
Почему именно у него есть эта сила?!
Напрягая все свои силы, встаю. Регенерация работает на всю катушку: поверхностные ранения уже почти затянулись, а костям нужно не больше получаса. Противно скрипит ремешок крепления на броне — кулак Учихи помял застежку.
Почему он?!
Смеюсь, начиная покачиваться из стороны в сторону. Пять лет тренировок, отчаянное похищение свитка Хокаге, убийство шиноби своей деревни... Все впустую. Мои труды, все старания по-прежнему с треском разбиваются о его бешеный талант. О его проклятые глаза, хладнокровность и то, что завещали предыдущие поколения его грязной семьи.
Кажется, у меня сотрясенье мозга. Небо как всегда отвратительно голубое, как когда-то были и мои глаза, а Лист и не думает перестать расцветать и оставаться одной из скал, на которой стоит равновесие мира. Но что-то не так.
Прищуриваюсь, и размытая картинка перед глазами обретает относительную четкость. Да, точно. В нескольких метрах от меня, прилипнув к дыре в заборе женских купален, на корточках сидит здоровенный дед со снежно-белой гривой.
— Эй... — не знаю почему, но этот тип моментально взбесил меня. Таковы все в этой прогнившей деревеньке: рядом с ним только что до полусмерти избили ребенка, а он истекает слюной и дрочит на полуголых девиц.
— Слушай сюда, ты, отморозок!
Устало поворачиваю голову в сторону строгого голоса. Какой-то придурок в темно-синем трико и идиотскими окулярами на морде стоял за моей спиной в позе строгой бабушки. На его голове поблескивала бандана со знаком Конохи, а щуплое телосложение и упертые в бок руки толщиной с мой член в спящем режиме окончательно убедили меня в том, кем является эта кишка.
Преподаватель. Учитель. Наставник.
— Иди в задницу, дебил, — плюнул я, не имея ни малейшего желания возиться с этим атрофированным пенисом замшелого демона. Наверняка его вызвали Теучи и Аяме, беспокоясь за сохранность своей чертовой забегаловки.
— Ты не в том положении, чтобы хамить, засранец! — взвизгнул придурок в очках, пытаясь схватить меня за плечо. К сожалению для него, Учиха прекрасно знал техника Катона, а следовательно и моя броня смогла накопить достаточно чакры. Нагретый металл зашипел, когда незащищенная рука с кожей как у попки младенца коснулась её, и спустя мгновение этот противный тип с воем отпрыгнул от меня.
— Хм, — усмехнулся я, следя за тем, как безжалостная судьба направляет шиноби в сторону женских купален. Удар был достаточной силы, чтобы рухнула половина забора, и в тот момент мне открылась прекрасная картина: десятки обнаженных девушек с сочными грудями и аппетитными задницами с непониманием воззрились на катающегося по земле и дующего на свою руку мужчину в трико и шокированного прерванным развлечением старика с характерно зажатым в кулаке эрегированным членом.
— Эээ? — смущенно улыбнулся седой, пытаясь незаметно надеть штаны, запихнуть в них свое главное оружие и отползти в сторону одновременно. В тот момент, когда прекрасные представительницы Конохи начали страшно визжать и со страшной силой швыряться разнообразной банной утварью, одетый в темно-зеленые штаны и красную жилетку старик уже со всех ног несся подальше, на бегу строча что-то в своей книжке.
— Масло? — прочитал я надпись на его необычном рогатом протекторе. В истории Листа был только один человек, носивший что-то подобное.
— Джирая-сан! — заорал я, вскакивая на ноги. Жабий саннин обернулся в мою сторону, не понимая, каким же образом его узнал совершенно незнакомый мальчишка.
В краткой версии летописи Конохи Джирая был известен как один из легендарной тройки, непревзойденный мастер масляных техник, обладатель великого множества жабьих техник и самый агрессивный извращенец, выпустивший более полусотни романов крайне пошлого содержания. Придурок и сильный шиноби одновременно — о таком я не мог и мечтать.
— Сюда! — махнул я рукой в сторону узких переулков, где можно было легко убежать от праведного гнева девушек.
* * *
— Он прошел через главные ворота.
— Подождем еще минуту. Готовность номер 1, не расслабляйтесь!
Змей скользит по иссушенной земле, ежесекундно проверяя языком воздух на наличие чакры. Двадцать, сорок... Их много, но не слишком. Сухой горячий ветер дует в лицо, обжигая незваного гостя своих владений. Кажется, будто тишина, воцарившаяся в деревне, только и ждет момента, чтобы взорваться громовыми взрывами и свистом. Но пока что все тихо. И его это устраивало.
— Четверо передвигаются под землей. Ликвидировать?
— Нет. Сгустите почву, но не привлекайте много внимания.
Четвертый ожидает, сложа руки на груди. Его взгляд непривычно холоден для такого климата, но стойка расслаблена. Мужчина уверен в своих силах, как и в силе своих людей. Змей нетерпеливо шипит: эти люди раздражают его, и все его естество взывает к немедленной атаке. Но сила, контролирующая его, сдерживает древние инстинкты, заставляя покорно приближаться к Четвертому.
— Всем внимание! Он выходит!
Змей останавливается в десяти метрах от Казекаге и начинает неспешно сворачиваться кольцами. Огромное тридцатиметровое тело поблескивает под лучами палящего солнца, а желтые глаза с вертикальными зрачками неотрывно следят за каждым движением осторожных людишек.
Четвертый нервничал. Нарушитель гигантской силы не прятался, когда проходил сквозь заградительные кордоны. Наоборот, Змея передвигалась медленно, словно участвуя в параде, и гонец успел передать весть в деревню более чем за сутки до появления монстра.
— Что тебе здесь нужно, отступник Листа? — сухо осведомился Четвертый, наблюдая за тем, как высокий бледный мужчина с длинными сальными волосами цвета дегтя появляется из раскрытой пасти змеи.
Орочимару был доволен. Худшие опасения не оправдались: Суна относительно спокойно встретила его на своей территории и даже ни разу не попыталась предпринять попытку нападения. Это хороший знак.
— Я пришел говорить великим Четвертым Казекаге деревни, Скрытой в Песке! — возвестил саннин хриплым голосом, становясь на твердую землю. — И хочу предложить ему союз!
На Центральной улице было пустынно, так как всех жителей отправили на окраины и в подземные бункеры. Поэтому никто не мог зашептаться и зашушукать после произнесенных слов. Четвертый внимательно наблюдал за лицом преступника ранга S. Уверенность и сила — вот что читалось в его глазах. Чувства и эмоции, заработанные ужасающей мощью и репутацией.
Не услышав ответа, Орочимару счел это за хороший знак и продолжил:
— Эта деревня могуча, как сама пустыня, и страх перед ней заставляет многочисленных врагов трепетать в своих норах! Много лет подряд Суна была мечом, карающим нарушителей и щитом, защищавшим Страну Ветра! Но время идет, и дайме становится все более нагл в своих решениях! Ограничение торговых потоков, неоплачиваемые миссии, государственная дань — зажравшиеся свиньи уничтожают вас изнутри, Четвертый! Я уважаю силу Песка. И поэтому прелагаю вам объединиться для достижения общей цели. Ваш сосед, Скрытый Лист, является центром торговли западной части Огня. Вместе, мы сможем пройтись огнем и мечом по богатым землям, оставляя эти владения своим потомкам! Я дам вам шанс стать самой великой из Пяти Деревень, а ты, Четвертый, вложив мою руку власть над силой Суны!
Тишина... Сосредоточенное выражение лица Сабаку но Гирико, насупленные брови его подчиненных и напряженные позы бойцов Анбу... Орочимару практически ликовал, ведь молодой глупец с радостью позариться на богатства жирных земель Огня, а силу воинов Пустыни нельзя недооценивать. Все было в рука саннина...
— Ты змей, отступник, — протянул Гирико, смотря прямо в глаза собеседника. — И, как у каждой змеи, в твоей пасти полно яда. Суна не продажная девка и не грабитель с большой дороги. Уходи, или останешься здесь навсегда.
Обернуться, взгляд по сторонам, осматривая территорию. Четыре. Четыре сотни чунинов, джонинов и Анбу, что замкнули свое кольцо вокруг Орочимару. Как?
— Я брошу перо, — уже немного насмешливо бросил Казекаге, доставая откуда-то маленькое перышко. — Как только оно упадет на землю, ты умрешь. Уходи, Орочимару.
Глава 9
Глупости.
"Не плачьте о мертвецах — за то,
что вы не уберегли их,
Они и так будут ненавидеть вас вечно".
Даики Фудо, Генерал армии страны
Демонов и возлюбленный жрицы Кёко.
167 год от заточения Дзюби.
— Ха...ха... — Джирайя тяжело дышал, словно получасовой пробег по деревне мог измотать такого опытного шиноби как он. — Ну... спасибо... парень...
— Сочтемся, старик, — усмехнулся я, прислоняясь к дверному косяку. Интересно, он просто не заметил мой протектор или ломает комедию просто так? Ха! У такого как он даже пульс не должен учащаться от такой легкой пробежки.
— Вот это девицы, — саннин театрально вытер пот со лба и с видом измученного жизнью пенсионера продолжил — совсем старших не уважают.
— Ширинку застегни, Джирайя-"сан", — издевательски протянул я. После тридцати минут синхронного бега по полосе препятствий, которая именуется деревней Листа, до меня дошло, что этому седому громиле до моей вежливости столько же дела, сколько Третьему Хокаге до молоденьких девственниц. Приятно, но не жизненно необходимо. Так зачем изображать из себя целку?
Петляя и перепрыгивая с крыши на крышу, я довольно долго думал над тем, где же можно будет спокойно поговорить с седовласым и аккуратно напроситься в ученики. Или хотя бы подручные. По слухам один из легендарной тройки большую часть жизни провел в скитаниях и путешествиях по всему миру, что наталкивало на мысль об огромном количестве знаний, которые он мог накопить за эти годы. С моей стороны было бы глупостью не попытаться получить хотя бы часть из них.
Сначала я думал отвести старика в логово Ли, где никто бы не смог наблюдать за нашим разговором, но вскоре отбросил этот вариант как бесполезный. Как бы то ни было, делиться знаниями и силой со своим напарником я не хотел и не собирался. Более того, такой знаменитый шиноби как Джирайя не смог бы не посетить нашего Хокаге, где в приватной беседе рисковал бы спалить официальной власти мой к нему интерес.
Эх... Как же все просто в бою: единственная задача — выжить и победить. Никакого шлака и дерьма, как в этой поганой деревеньке, где каждый камень может оказаться шпионом, а любой ребенок спокойно всаживает нож тебе в спину.Я думал о многих вещах. Например, что следует сказать старику, чтобы вытянуть из него побольше информации. Притвориться бедным сиротой? Или натянуть маску целеустремленного неудачника? В принципе, оба варианта мне подходили — притворяться не было бы нужды. Но, чуяло мое сердце, в сложившейся ситуации требовалось нечто иное.
