Экологическая тропа

"Не забудь сегодня дать сдачи Сидоренко... Не забудь врезать Луневу по лбу, если он к тебе подойдет", — наставляла она Женьку перед уходом в школу.

Тот морщился и прятал глаза, а Валерий всякий раз с горечью констатировал факт, что они становятся у него все менее лучистыми, а от чистоты, которая была в детстве, уже не осталось и следа.

Потом появился компьютер. Точнее, он был и раньше, но если раньше Женька лишь смотрел по нему мультики и играл, то теперь он стал для него окном в мир. Да и игры стали другие — все чаше из компьютера слышалась стрельба. О "папке" сын вспоминал лишь тогда, когда не мог решить какой-нибудь заданной задачи.

Людмила не унималась и постоянно заставляла его ходить на спортивные секции, причем, определенного свойства. Сначала — бокс, но туда Женька ходить отказался, потом вольная борьба, теперь вот каратэ.

'Армия или тюрьма... две школы жизни в этом обществе..." — вспомнились Валерию слова Владимира и жесткий беспощадный тон, каким они были сказаны.

Солнце стало клониться к закату, когда на огороде появилась заспанная Людмила. Валерий встал и потянул затекшие ноги:

-Программа минимум выполнена.

-Медаль себе на жопу повесь, — отозвалась та, — Где этот оболтус?

-А я знаю? — пожал плечами Валерий, — Как уехал, не появлялся.

-А чего ты вообще знаешь? Ты знаешь, что я у него чужие трусы мужские нашла позавчера в рюкзаке?

— И куда ты их дела? — как можно безразличнее поинтересовался Валерий, у которого при этом известии внутри что-то дрогнуло.

-Положила на место. Хотела захватить его с поличным, достать при нем, да Нинка позвонила. А тут он пришел, схватил рюкзак и на каратэ помчался. А когда вернулся, их там уже не было.

-Ну, и что ты нервничаешь? — отводя взгляд и стараясь придать своему голосу уверенность, сказал Валерий, — Кто-то забыл, когда переодевался, он подобрал, а на следующей тренировке отдал.

-Нет, ты, определенно, блаженный! Ты не знаешь, какие они теперь? Ты думаешь, он по своему компьютеру порнуху не смотрит? Да они уже трахаются сейчас, наверное, с семи лет до посинения! А то, что и похуже... Почему трусы мужские?!

Голос Людмилы начал набирать силу.

-Ну, ты уж слишком-то не заводись! — тоже повысил голос Валерий, — Сама уже не знаешь, что мерещится.

-Я-то знаю, в отличие от тебя! Нас сейчас в это содомское болото с запада тянут, как только могут. Разлагают нацию изнутри. Мозги им промывают. Педрилы на каждом шагу!

-Прекрати! — перебил Валерий, — Это у тебя мозги промыты!

-Так разберись, как отец, если ты такой продвинутый!

-Разберусь, если будет надо! — резко отрубил Валерий, — А сама в это дело не лезь!

Людмила пристально посмотрела на него, и ничего не сказав, пошла к дому.

-Сауну разогрей, — бросила она на ходу, — Не своим делом занимаешься, юрист. Тебе в адвокаты надо было идти.

Валерий вымыл руки и направился готовить баню.

Скоро появился Женька и из дома послышались громкие голоса его и Людмилы.

'Хорошо, что еще тещи нет', — горько усмехнулся Валерий.

-Через полчаса прошу в баню! — возвестил он, появляясь перед ними, когда приготовления были закончены, — Кто первый?

-Я! — воскликнул Женька, прервавшись на полуслове.

-Только после ужина! — безапелляционно заявила Людмила, — Марш за стол, я все приготовила! Пожрем, а потом пойдете вдвоем. И не долго там, я после вас сразу. Мне еще к Воропаевым сходить надо...

-Пойдем? — подмигнул Валерий Женьке, но тот отвел глаза и глухо отрывисто произнес:

-Нет... Ладно, я потом... После мамки.

Это было впервые — раньше он любил ходить с отцом париться вместе.

-Сам не знает, чего хочет, — проворчала Людмила, — То ему к Витьке быстрее надо, то теперь он потом...

-Иди первый, — сказал Валерий сыну, тоже смотря в сторону, — Мне торопиться некуда. Тебе — к Витьке, маме — к Воропаевым, а мне и так и так с Петровичем вечер коротать.

-Ничего, вы — два сапога пара. И оба левые, — бросила Людмила, уходя в кухню, откуда уже пахло чем-то вкусным.

После ужина все заторопились. В сауну первый пошел все-таки Женька, но долго блаженствовать там ему Людмила не дала, выгнав, едва закончила мыть посуду. Однако тот не расстроился и сразу же вскочил на велосипед.

-Куда собрался? — поинтересовался Валерий.

-С Витьком, с ребятами, — неохотно отозвался тот, подъезжая к калитке.

-Не опаздывай особо, — предупредил он сына, — Не позднее одиннадцати, чтобы был дома. Имей в виду, темнеет теперь раньше — час отобрали.

Женька пробурчал что-то в ответ и скрылся за калиткой. Скоро ушла и Людмила. Валерий направился было в сауну, но по дороге свернул к забору соседа. Сергей Петрович, заметив его, очевидно, из окна, выглянул на крыльцо.

-Заходи, — махнул он рукой.

-Может, лучше ты? — предложил Валерий, — Я баньку согрел. Забирай свое пиво, посидим. Мои разбежались, раньше одиннадцати не соберутся.

-Дело говоришь, — охотно согласился Сергей Петрович.

С соседом у Валерия, несмотря на то, что тот годился ему в отцы, сложились отношения на равных. Да и общаться с ним было приятно. Проработавший всю жизнь на железной дороге, Сергей Петрович, был, тем не менее, начитанным человеком, а в его рассуждениях о жизни не было той озлобленности, присущей многим, хотя смотрел на вещи он трезво.

Сосед построил этот дом и обустроил участок буквально своими руками. Причем делал все постепенно, без спешки и очень качественно. Но, едва все сделал и вышел на пенсию, как похоронил жену и теперь сетовал, что делал зря — сыновья его стараний не оценили.

Однако Сергей Петрович не унывал, переселившись сюда совсем и уступив тем самым сыну городскую квартиру. Здесь он продолжал постоянно находить себе дело, которому отдавался с увлечением. В настоящий момент таким делом стало разведение кроликов.

Он ездил на выставки, отбирал их, откармливал, но сам не резал — продавал живыми. Причем, продавал, иной раз, далеко не тех, кого бы предпочел продать понимающий кроликовод. У Сергея Петровича был свой принцип. Он приглядывался к зверушкам с рождения, находил какие-то ему одному известные особенности характера каждого, и оставлял наиболее себе симпатичных. В результате, его кроличье племя умиляло своей добротой и ласковостью.

Вот и сейчас, сосед первым делом повел Валерия в крольчатник.

-Прямо дед Мазай и зайцы, — улыбнулся Валерий, глядя, как они ластятся к его рукам, — Не думал, что от кроликов можно добиться такой привязанности.

-Каждая животина добро и ласку любит, — ответил Сергей Петрович, — И платит тем же. Люди, бывает, наоборот. Так это те, кто не знает, что это такое. Что с них возьмешь?

В его манере разговора не было присущего старикам ворчания, а слышалось, скорее, сочувствие.

Скоро они уже сидели, распаренные, в предбаннике и с удовольствием потягивали прохладное пиво под балык. Валерий чувствовал, что отдыхает в обществе Сергея Петровича.

-Как сыновья-то? — поинтересовался Валерий.

-Нормально. Витька, старший, что по моим стопам пошел, уже машинист. Верка его беременная — второго ждут, скоро опять в деде надобность возникнет. Так-то он со своих гор не слезает...

Валерий знал про увлечение сына Сергея Петровича — тот был заядлым альпинистом. Причем, этим же увлекалась его жена, и сынишка, сызмальства таскаемый родителями по горам, тоже начал проявлять интерес.

-А внук еще не приобщился?

-Как, не приобщился? Разряд уже юношеский получил по этому делу.

-Это хорошо, когда какое-то увлечение в жизни есть, — сказал Валерий, — Жить интереснее...

-Конечно же, — поддержал сосед, — А то, смотрю я на людей, и иной раз кажется, что они только готовятся к будущей жизни. Причем не к той, в которую не верят, а к самой реальной, такой же. Да только не выйдет так. Жизнь-то она одна, и та короткая...

Валерий слушал, и ему казалось, что слышит голос не соседа, а свой собственный, сидящий в нем где-то там, глубоко.

-А младший? — спросил Валерий.

-Да тоже неплохо, — слегка поморщился сосед, — только непутевый он маленько у меня. Все не по себе сук рубит. Институт закончил, а по специальности нигде утроиться не может. Так зачем кончал?

-А что за специальность?

-Да реклама там, маркетинг. Режиссер, видишь ли... Я ему еще, когда поступал, говорил — способность к этому делу надо иметь, учиться мало. Какой из тебя режиссер? Вон, говорю, Сережка на оператора учится, это племянник мой двоюродный, так он с детства нас, всех родственников, фотографировал. И как! Посмотришь на фото — человек, как живой. Характер видно. Потом на свадьбы его звать стали, потом выставки у него пошли, персональная даже была. Из него толк будет, а ты? Диплом-то получишь, сейчас на коммерческой основе любого научат, лишь бы деньги оправдать. Объем информации дадут, и катись на все четыре стороны. Ничего, говорит, пробьюсь. И женился, вон, на дочке директора музея. Года не прожили, разошлись. Как та-то за него пошла, не понимаю. С малолетства такой был, все ему хотелось дюже культурным казаться. Тогда расти над собой, чтобы культурнее-то стать. Книжки умные читай, с интересными людьми беседуй, переосмысливай свои понятия. Ведь пока сам не изменишься, что ты не закончи, куда не уедь, а все равно будешь притягивать к себе тех же людей и те же обстоятельства...

Валерий слушал Сергея Петровича с едва заметной усмешкой, улавливая за этими, казалось бы, наивными рассуждениями то, что можно было назвать мудростью.

Первым нарушил их задушевную беседу вернувшийся Женька.

Здрасьте, — кивнул он Сергею Петровичу.

-Привет, спортсмен, — улыбнулся тот, — Накатался?

-Да, — коротко бросил тот и обратился к отцу, — Мамка не пришла еще?

-Все у Воропаевых гостит, — ответил Валерий.

-Да, я видел ее там...

-Баня еще не остыла, можешь ополоснуться, — предложил он сыну.

Женька вроде дернулся в сторону двери в сауну, но схватившись за ремешок на шортах и посмотрев на них, смешался:

-Да не... Я под краном ополоснусь.

Сосед внимательно посмотрел на Валерия и истолковал выражение, очевидно, выступившее у него на лице, по-своему.

-В этом возрасте они все такие, не переживай. Им сейчас взрослее хочется казаться, вот и ершатся, ломают себя. Желание-то есть, а багажа житейского еще кот наплакал. Да и мы такими же были, припомни.

-Все правильно ты говоришь, Петрович, — вздохнул Валерий, — Лишь бы совсем не сломался.

-Одно гнется, другое ломается. Это уж и от тебя во многом зависит...

Со стороны дома послышался громкий голос Людмилы.

-Пора, — сказал Валерий, поднимаясь, — Спасибо за приятный вечер, Петрович...

Легли уже за полночь. Сначала Людмиле надо было пересказать все новости, что она узнала у Воропаевых, потом опять пили чай, потом строили планы на завтра...

Однако утро следующего дня началось для них гораздо раньше, чем они предполагали. На часах еще не было восьми часов, когда послышался настойчивый стук в окно.

-Хозяйка! — донесся голос с улицы.

-Кого там еще принесло? — недовольно проворчала Людмила, отрывая голову от подушки.

-Хозяйка!— вновь послышался голос, и стук в окно стал сильнее.

-Блин, да он стекло высадит! — проснулась окончательно Людмила, и накинув халат, подошла к окну.

Возле дома стоял смуглый парень небольшого роста с нагловатыми черными глазами.

-Чего тебе? — спросила Людмила, приоткрыв окно.

-Я насчет работы.

-Какой работы? Что ты спозаранку орешь здесь? Мы сюда отдыхать приехали! Приедет днем твоя хозяйка, вечером и приходи! — в своей категоричной манере громко сказала она.

Однако парня это не смутило, и он сказал еще резче:

-Почему вечером? Мне надо дальше работать. Пусть хозяйка бабло отдает...

-Знаешь что?! — взорвалась Людмила, — Ты мне здесь не фардыбач! Бабло ему гони... Я тебе сказала — приедет хозяйка, с ней и разбирайся! Понимаешь по-русски?! Вали!

Парень сжал губы, а его глазах зажегся злобный огонек. Ни слова не говоря больше, он повернулся и пошел к калитке.

-Блин, отоспаться хотела по-человечески...

Людмила пошла умываться. Валерий тоже встал, а сверху уже спускался Женька:

-Чего тут у вас?

-Мастер приходил, что бабушка наняла, — ответил Валерий.

-Таких мастеров я бы в зашей гнала, — послышался из кухни голос Людмилы.

Едва они привели себя в порядок и сели за стол, как приехала Мария Ильинична.

-Это ужас какой-то, сколько народу в электричке, — пожаловалась она после обмена приветствиями, — Совсем о людях не думают...

-Мам, ты сперва посмотри, что там твой цыган наделал, — перебила ее Людмила, — Зачем ты отмостку еще заказала? Мы что, деньги рисуем, что ли?

-Ну, так решили же обить дом, — широко открыв глаза, ответила Мария Ильинична, — Вы меня благодарить должны!

-Обить, и все! — воскликнула Людмила.

-Да, — кивнула та, — А что ты кричишь на мать?

-Так пойди и посмотри, что он сделал!

Мария Ильинична вышла на улицу. Людмила последовала вслед за ней, а Валерий и Женька остались за столом.

-Я ничего не понимаю, — послышался через открытое окно возмущенный голос тещи, — Зачем он все бетоном тут залил? Кошмар какой-то...

-Как же ты с ним договаривалась?!

-Не кричи на меня! Для вас же стараюсь, между прочим...

-А спросить сначала надо или посоветоваться? Деньги платим мы, между прочим!

-Я с тобой в таком тоне разговаривать не собираюсь, — ханжеским голосом проговорила Мария Ильинична, — А потом еще на сына жалуешься...

-А со мной и не надо! — резко перебила ее Людмила, — Со своим мастером разговаривай! Он, кстати, уже приходил, тебя спрашивал. Спозаранку приперся, поспать не дал...

Началась обычная перебранка, пересыпаемая взаимными упреками. Валерий молча ел, прикидывая, во что ему теперь это выльется. Женька прислушивался к разговору с интересом и глаза его при этом смеялись.

-Только вот, что тебя так рассмешило, не понимаю, — строго взглянув на него, сказал Валерий.

-Похоже, бабка лоханулась, — улыбнулся тот.

-И тебя это радует?

Женька хотел что-то ответить, но неожиданно замер, пристально глядя в окно. Валерий посмотрел туда же. К калитке приближался знакомый цыган, но на этот раз он был не один — сзади шагали еще двое.

-Вон! — послышался возглас Людмилы, — Иди и разбирайся с ним!

-Гожо! — театрально всплеснув руками, пошла ему навстречу Мария Ильинична с раскрытыми объятиями, — Как же вы так могли ошибиться? Вы же опытный мастер! Татьяна Александровна так о вас отзывалась...

-Почему я ошибиться? — перебил тот, — Я делаю все, как надо.

-Ну, мы же с вами договаривались об обшивке дома, — назидательно протянула Мария Ильинична, — Зачем же вы все залили тут бетоном?

-А как же еще? Отмостка по любому нужна. Ты видела, как у Татьяны? Я половина поселка делал. Посмотрят у тебя — кто делал? Гожо. Как я могу некачества делать? — заговорил цыган, не давая вставить ей слова.

-Ну, тогда предупреждать хотя бы надо, — ввернула Мария Ильинична.

-Как я тебя не предупреждал? Я делаю под ключ, все работы делаю! Ты лучше меня знаешь, как надо делать? Кто мастер — ты или я?