2. Морские короли. Перекрестки

Тут любой мальчишка бы надулся.

Ничего, Луис с ним еще поговорит.

И Луис отдался развлечениям.

У него были очаровательные соседки, на одну из них, блондинку с пышной грудью, едва не вываливавшейся из низкого выреза, он уже положил глаз, и вовсю флиртовал, когда рядом появился Массимо.

— Тьер Луис...

— Что-то серьезное?

Пары слов хватило, чтобы мужчина извинился перед блондинкой и встал из-за стола.

— Да. Ваш конь нервничает. Вы бы его успокоили, а то конюхи волнуются.

Коня Луис любил. Янат был не просто умным и понятливым жеребцом, каких много. Он был куплен по велению души.

Бывает так.

Идешь по улице, видишь, как хлещут плетью коня, и вмешиваешься, даже не думая о последствиях. Забираешь бедолагу, приручаешь к себе...

И вроде бы ничего особенного, обычный гнедой конь, не бог весть какой красоты, но умный. Гордый, злопамятный, характерный...

Луис с десятком женщин возился меньше, чем с Янатом.

Но приручил — и получил взамен верного друга. Настоящего, которому мог довериться в любой момент.

И если Янат нервничает...

Луис подумал, что может провести ночь и на конюшне, с другом. Да, другом. Баб много, а таких коней, как Янат в жизни считанное число бывает.

* * *

Конь действительно немного нервничал. Луис выгнал из конюшни всех конюхов, прошел в денник, обнял коня за шею. Янат посмотрел умными лиловыми глазами, всхрапнул, положил голову Луису на плечо и затих.

Друг рядом.

Все хорошо...

Массимо молча ждал, пока тьер Даверт соизволит оторваться от коня. Минут пятнадцать ждал, потом Луис и конь посмотрели на Ольрата и почти одинаково вздохнули.

Мол, догадываемся, что все не просто так. Говори.

Массимо таиться не стал. Но заговорил тихо-тихо, так, чтобы если кто под дверью подслушивает, все равно не понял ничего. Чтобы и в двух шагах слышно не было.

— Я тут потерся среди слуг. Им настрого запретили с нами разговаривать, но пара золотых кому хочешь язык развяжут. За вами-то следят, пришлось Яната просить, чтобы побуянил.

— За мной следят?

— За всеми, кто с тьериной приехал.

— Почему?

— Потому что ее брак... может быть, что вам придется ее домой везти.

— То есть? — напрягся Луис.

— Мирт, старшенький у герцога, болен. И серьезно.

— Чем?

— А ему что жена, что доска... Ему до мира дела нет, он весь в себе живет. Сможет ли он супружеский долг выполнить — неизвестно, но счастья у вашей сестры в этом браке точно не будет, разве что любовника заведет.

Луис задумался.

— Это точно?

— Я его вблизи не видел...

Теперь задумался еще и Луис.

Вообще, все укладывалось в схему.

Если Мирт действительно... отстранен от жизни...

— Он слабоумный?

— Нет. Он не жестокий, не злой, по словам одной из служанок, Мирт, что деревяшка. Поставишь — будет стоять, положишь — будет лежать.

— Никого не бьет, не мучает...

— Нет.

— А женщины?

— Какие женщины, тьер Луис? Доске они нужны?

Луис согласился, что не нужны, и задумался.

Вот, видимо, что пыталась узнать его мать. И узнать-то ничего не могла. Мирт не болен, он просто странный. Но и это не выносится за ворота герцогского замка.

Тогда объяснимо и все остальное. И женитьба Мирта на незаконнорожденной, и спешка, и взгляды тьера Немора на Лусию, и поспешность заключения брака, и...

— С-суки...

Первым желанием Луиса было найти герцога и потребовать ответа.

Вторым — забрать сестру и увезти.

Третьим... на плечо Луиса легла рука Массимо.

— Не спешите, тьер, хуже будет. Мы тут одни, а у герцога людей...

Луис словно на стену налетел. А верно ведь. Здесь они на чужой территории, герцог Карста здесь король и бог, а они? Прикажет герцог — и будет Луис обживать подземелье замка, или ближайшее кладбище. Без малейшей возможности помочь сестре.

Нет, так дело не пойдет.

Кавалерийский налет на замок отменяется. У Луиса не так много людей, и тех он взял по настоянию отца, и перепились они сейчас наверняка. Даже если он вломится к Лусии среди брачной ночи, если увезет сестру, все равно далеко они не уйдут.

Это не дело.

А как поступить правильно?

Пировать, развлекаться и не показывать вида. Задержаться здесь на двадцать-тридцать дней, обойдется отец без него, ничего не случится. Заодно и в архивах покопаться. И если Лусия хоть словечко скажет, хоть бровью поведет — забирать сестру и удирать. В Тавальен. Под крылышко к отцу. Оттуда выдачи не будет. Но бежать надо продуманно.

Это Луис мог бы уйти. И от погони, и из Карста, и куда угодно. Лусия так не сможет, она нежная избалованная девочка, мамина любимица...

Сестру он не бросит, если все действительно так. Но сегодня его переиграли. Признавать свое поражение было неприятно, но Луис не собирался лгать самому себе.

Сегодня он в проигрыше.

Завтра он победит!

Мужчина посмотрел на Массимо.

— Постарайся узнать все, что сможешь. И про герцога, и про его сына, и про супругу. Только по-тихому.

— Да, тьер Луис.

Массимо повел глазами на дверь конюшни. Там что-то шумело, шелестело...

— Да, пора, — громко произнес Луис, и погладил бархатный конский нос.

— Все хорошо, мальчик мой, все хорошо, Янат, я рядом, я завтра обязательно приду. А сейчас ешь, пей и отдыхай, тебе тяжело пришлось...

* * *

Лусия открыла глаза.

Теплый солнечный зайчик щекотал ей нос, плясал по лицу, цеплялся за губы, скользил лапкой по щеке.

На шее шевельнулось что-то теплое, будто живое, Лусия медленно подняла руку, коснулась голубоватой жемчужины...

Память возвращалась медленно и неохотно. Шаг за шагом, минута за минутой, и потом, вдруг...

Я же вчера вышла замуж!

Вспоминались голубые глаза супруга, вспоминался жемчуг, который она надела ему на шею, пир, но как-то смутно, урывками...

При двух очень умных родителях сложно быть дурой — Лусия ей и не была. Капризная, избалованная, но вовсе не глупая. Она не закричала, не стала биться в истерике, она просто лежала и вспоминала.

Вот они с Луисом на постоялом дворе. Она переодевается и очень волнуется. Скоро встреча с женихом.

Вот они проезжают по городу. Она растеряна и чуть напугана, но поднимает руку, кланяется в ответ на приветствия, паж, который едет вслед за ней, рассыпает золотые монеты, и люди дерутся из-за них. Пусть нечетко, но она все это помнит.

Вот она в преддверье Храма. Там ее уже ждет роскошное свадебное платье. Там же ждет и тьерина Велена, госпожа герцогиня Карст. Она же и предлагает Лусии вина с дороги. Девушка послушно пьет — и вот тут начинается нечто непонятное.

Дальше все размыто, словно по свежей акварели кто-то провел мокрой тряпкой. Еще видно, что это был рисунок, но опознать в синем пятне море, а в зеленом дерево уже не получается.

Меня опоили?

Кто?

Зачем?

Лусия поднесла палец ко рту, прикусила ноготь. Сколько раз мама ругала ее за эту привычку, и вот, пожалуйста, опять...

Кто? Это и так понятно, тьерина Велена. Свекровь.

Зачем? И это ясно. Чтобы выдать замуж. Видимо, они чего-то боялись, но чего? Лусия сдвинула брови, и принялась грызть ноготь еще активнее.

Жених вспоминался урывками. Но свадьба состоялась, жемчужина на шее тому подтверждение. А...

Лусия шевельнулась — и тут же перевернулась на живот, уткнулась носом в подушку, давя случайно вырвавшийся крик.

Под одеялом она была абсолютно голой.

И...

Одеяло отлетело в сторону, а под ним...

На простыне было пятно крови.

И на бедрах Лусии была кровь, и синячки на запястьях, и на бедрах, словно ее кто-то держал... ее... она...

Это оказалось слишком для девушки.

Лусия рухнула плашмя на кровать и забилась в истерике.

* * *

Луис неплохо провел ночь. Блондинка оказалась в меру страстной и очень покладистой, именно это сочетание в постели Луису нравилось.

А утром, как ни в чем не бывало, спустился к завтраку.

Компания была небольшой, но приятной.

Герцог Карст, его супруга, тьерина Велена, две дочери, которые очаровательно зарделись при виде красавца Луиса — и тут же получили строгий взгляд от матери.

Луис поклонился и не удержался от шалости — поцеловал всем дамам ручки. Теперь покраснела и тьерина Велена — все же Луис убийственно действовал на женщин.

Герцог склонил голову, предлагая свойственнику присоединиться к трапезе, Луис ответил благодарным полупоклоном, и занял указанное место. Застольная беседа шла спокойно, Луис восхищался красотами Карста, выразил надежду, что ему позволят задержаться тут хотя бы на пять-шесть дней и получил полное дозволение. Не гнать же родственника в обратный путь, не дав даже дух перевести?

Даже если очень хочется это сделать.

Трапеза шла своим чередом, потом в столовую вбежала служанка, склонилась к тьерине Велене, что-то шепнула на ухо, герцогиня быстро промокнула губы салфеткой и встала.

— Прошу меня простить.

Если бы не Массимо, Луис не забеспокоился бы. Но сейчас у него в душе ворохнулось что-то тяжелое, неприятное...

Он вскинул глаза на герцога.

Кажется ему — или Донат Карст смотрит на него с холодным тяжелым удовлетворением сытого ужа?

— Что-то случилось?

— Ничего особенного. Молодые проснулись...

— О, да! — Луис расплылся в откровенно похабной улыбке. — Думаете, они к нам спустятся?

Герцог пристально вглядывался в Луиса, но куда ему было до Эттана Даверта? Тот знал своего сыночка, а вот для Карста Луис был обычным тьером. Сопляком, которого легко было обмануть. И Донат чуть расслабился.

— Сегодня даже не знаю. Возможно, завтра?

— Их дело такое... хотите внука, ваша светлость?

Голубые глаза герцога вдруг полыхнули огнями.

— Да.

Интересно. На что это я наткнулся?

— Мой отец тоже хотел бы внуков, — протянул Луис. — Он вообще честолюбив, и породниться с вами — это громадная часть для семьи Даверт.

Герцог благосклонно кивнул.

— Скажите, могу ли я скопировать для отца родословное древо семьи Карст?

В этой просьбе не было ничего странного. Герцог окончательно расслабился и махнул рукой.

— Разумеется, тьер Даверт. Я отдам приказание слугам...

— Я знаю, что у вашего семейства громадная библиотека?

— Да, еще при древних Королях наша семья была хранителем истории. Наша фамильная библиотека насчитывает не одну сотню лет, а некоторым книгам около тысячи лет*. Их даже открывать нельзя. Мои предки приказывали сделать с них копии...

* пример — Остромирово Евангелие, которое сохранилось до наших дней, прим. авт.

— Это потрясающе! А вы позволите их увидеть?

Герцог Карста улыбнулся. О книгах он говорил так, как другие говорят о детях — родных, любимых, нежно сберегаемых...

— Разумеется, в моем присутствии...

— Конечно! Но когда?

— Можем пройти в библиотеку сразу же после завтрака.

Луис рассыпался в благодарностях.

Он отлично понимал, что герцогиня ушла из-за Лусии, и отчаянно надеялся, что сестра жива и здорова. Но так же понимал, что и сделать ничего не сможет.

Шанса ему не дадут. Если он сейчас устроит скандал, потребует чего-либо...

Нет, в нем должны видеть только недалекого тьера, который ничего дальше шпаги не видит. К Лусии его не пустят, это ясно, так хотя бы в библиотеку попасть.

Луис серьезно собирался найти документы эпохи последнего короля. Но сначала...

— Я только проведаю своего коня. Янат вчера нервничал, мало ли...

— У нас отличные конюхи. Но я вас понимаю, Луис... вы позволите к вам так обращаться на правах старшего? — герцог Карста окончательно расслабился.

Луис ответил улыбкой. В меру хитрой, в меру туповатой.

— Разумеется, ваша светлость.

* * *

Лусия самозабвенно билась в истерике, когда на нее сверху выплеснулось малым не ведро ледяной воды. Припадок захлебнулся в прямом смысле слова.

Девушка жадно втянула воздух и замолчала. Сверху на нее смотрела с осуждением тьерина Велена.

— Что вы тут устроили, тьерина?

— Я!? — задохнулась Лусия. — Я!? Да я...

— Кричите после брачной ночи, словно крестьянка на сеновале, пугаете слуг...

— БРАЧНОЙ НОЧИ?!!!

— Да, — в голосе герцогини было легкое удивление.

— Чем вы меня опоили? — в лоб спросила Лусия.

Герцогиня вздохнула, присела рядом.

— Можете не верить мне, тьерина, но вас ничем не опаивали. Вино оказалось слишком крепким, а вы, надо полагать, ничего не ели и устали...

Лусия даже рот приоткрыла. Так спокойно звучал голос герцогини, таким равнодушным было ее лицо... и она действительно ничего не ела в таверне. И волновалась.

— Д-да. Но я ничего не помню?

— Вы пили раньше, тьерина? Крепкое вино, что-то вроде выморозок?

— Нет...

— Оно ударило вам в голову. Это бывает. А потом, за столом, вы выпили еще. И в результате ничего не помните.

— И этого?! — взвизгнула Лусия, показывая на простыню. — Этого я тоже не помню?!

— Совсем не помните? Ни как вас раздевали, ни как пришел Мирт?

Лусия не помнила ничего.

Или...?

Чей-то шепот в ночи, блестящие голубые глаза, жаркое, пахнущее вином дыхание, резкую боль, которая на долю секунды пробила дурман...

Лусия уже собиралась в этом признаться, когда заметила взгляд тьерины Велены. Хищный, сосредоточенный, словно у кошки, которая подстерегает неосторожную крысу. Её?

И девушка, всем нутром почуяв опасность, принялась врать.

— Н-нет... а где мой муж?

— Милая моя, плохо после вчерашних излишеств не вам одной. Мирту тоже не слишком хорошо, поэтому он решил отоспаться.

— Но мы могли бы сделать это вместе?

— Вы что — простонародье? — тьерина Велена вскинула брови, словно услышала откровенную глупость. — Разумеется, у вас будут свои покои. И у вас, и у моего сына.

— И когда я его увижу?

— Думаю, к вечеру, если Мирту станет лучше. Ваша истерика прекратилась?

Лусия закивала.

— Да. Спасибо, тьерина Велена.

— Можете называть меня матушкой, милочка, — 'снизошла' тьерина Велена.

Как бы ни была растеряна Лусия, но кровь Эттана Даверта взяла свое. В темных глазах на миг сверкнули золотом огоньки.

— Благодарю вас, матушка. Вы же знаете, что моя мать умерла не так давно? И вот, я снова обретаю ее в вашем лице!

В словах не проскользнуло ни тени фальши, ни издевки, но тьерина Велена поморщилась. Неприятно знать, что ты занимаешь место мертвой.

— Одевайтесь, дитя мое. Я покажу вам замок...

— Да, матушка.

Лусии было очень-очень страшно. И она собиралась поговорить с Луисом как можно скорее.

* * *

Массимо ждал на конюшне.

— Ваша светлость. Монтьер, — глубокий поклон.

Янат, умница, встал на дыбы, едва не сделав свечку в деннике. Луис тут же 'забыл' обо всем, кинувшись к коню, герцог посмотрел на это, да и пошел общаться с народом на предмет лошадей. Народишко у нас вороватый, не досмотришь, так вместо первосортного овса труху закупят, да и сбрую поглядеть надо бы, окинуть хозяйским глазом, раз уж зашел...