— Через два дня мы едем на бал. Твое присутствие не обсуждается. — Не дожидаясь реакции (очень не хотелось спорить), я пошел обрадовать Лаари, что ее заточение закончено.

Энеалис.

Вчера я решил, что мое настроение вызвано тем, что я очень давно не выбирался в город, я уже и не говорю о балах. Одна работа. Вот и лезет ерунда всякая в голову из-за нехватки новых впечатлений. Я успокоился и решил проветриться, как только появится такая возможность. Так что утро я встретил весело и жизнерадостно. Правда, у дома принца меня ждал сюрприз. И я даже не знаю, что думать: хороший он или плохой? Мое появление сразу отметили криком:

— А я как раз тебя искал!

Пару минут я ошарашенно разглядывал фигуры Тирзена и Луназа. Сказать, что они были помятые — это ничего не сказать. Такое ощущение, что они всю ночь пили. Когда принц подошел ближе, я понял, что это правильное ощущение. На меня быстро и ловко переложили утреннюю тренировку. Я давно уже этого хотел, но все никак не мог придумать, как намекнуть на это дроу. Но сейчас, загружая себя и остальных так, что мускулы, казалось, звенели, я не мог избавиться от мысли: что еще вчера было, кроме выпивки, между этими двумя? Мысли злили, почему я вообще опять вернулся к этой теме?

Через пару часов прискакал гонец. Прочитав послание, Тирзен сразу ушел в дом. Луназ же остался сидеть под деревом, недовольно хмуря брови. Лицо его стало жестче и старше. Я первый раз задумался, а сколько же ему лет? Но резкое движение противника по спаррингу перед самым моим лицом выбило все ненужные сейчас мысли из головы.

* * *

Я шел к колодцу освежиться. После тренировки пот тек с меня градом. Но, завернув за угол конюшни, пораженно остановился. У колодца спиной ко мне стоял Луназ. На нем были только тонкие, мокрые насквозь штаны. По светлой коже скатывались капли воды. Вот он поднял руки, выжимая волосы. Я залюбовался игрой мускулов. Сложен он был великолепно. Широкие плечи, переходящие в узкие бедра. Тугие, крепкие ягодицы. Поняв, на что я сейчас смотрю, я покраснел и хотел уже прийти позже, но Луназ в этот момент обернулся. Если бы я сейчас развернулся и ушел, это выглядело бы глупо. Поэтому я продолжил путь к колодцу. Окинув меня задумчивым взглядом, Луназ подхватил чистое полотно с травы и начал вытираться. Я не мог оторвать взгляда от скользящей по коже мягкой ткани. А когда он нагнулся, вытирая волосы, у меня пальцы свело от желания провести ногтями по спине, оставляя розовые полосы. Да что же это со мной? Спасаясь от этого безумия, я, не раздеваясь, опрокинул на себя ведро ледяной воды и невольно задохнулся от контраста ее с горячим телом. В спину мне ударил легкий смешок. Я обернулся, но эльф уже, не оглядываясь, уходил. Мокрое полотенце и рубашка висели у него на плечах, покачиваясь в такт шагам. Отвернувшись, я все решил скинуть одежду и нормально вымыться.

Шаг шестой. Карнавал — это всегда маски. Маски — это не всегда карнавал.

В молодости мы горы сворачиваем, а потом пытаемся выбраться из-под них.

Да, жизнь одна... а молодость еще однее!

Тирзен.

Времени было в обрез. Поэтому бурную деятельность я развил сразу и безапелляционно. Несмотря на все еще немного болящую с похмелья голову. У меня два дня, чтоб приготовить все к балу. Все — это себя, своих воинов, Энеалиса и Луназа. Лаари я решил предоставить самой себе. Не так важно, как она будет выглядеть. Наоборот, чем контрастней — тем лучше. Я никогда еще не был так озабочен своим внешним видом и появлением, как в этот раз. Луназель и Энеалис в начале еще пытались сопротивляться. Но вскоре сдались. Из воинов я решил взять латников. Для них установка была лишь одна — почистить все доспехи. Они к ним уже привыкли, как к родным, за это время. Так что приказом не тяготились. Я еще немного посомневался, не будет ли боевое облачение выглядеть как вызов, но потом решил не нагнетать обстановку раньше времени. Луназ пытался несколько раз просто отказаться идти вместе со мной. На этой почве у нас вышло даже несколько резких разговоров. Я назвал его трусом, который прячется год за годом, он назвал меня вздорным юнцом и ушел, хлопнув дверью. Потом вернулся, говоря, что согласен пойти, но только в качестве безымянного стража. Я возмутился и сказал, что недостоин столь блистательной охраны. И ему придется вспомнить, кем и для чего он рожден. На этот раз он ушел молча, тихо прикрыв дверь. Явившись в третий раз, он попросил у меня свободный день и обещал явиться накануне отправления. Я отпустил, изнывая от любопытства. С Энеалисом вышло проще. Аргумента, что он капитан МОЕЙ стражи, а значит, ОБЯЗАН носить мои цвета и герб, хватило. Городской портной, рекомендованный Луназелем, управился вовремя. Теперь мои сопровождающие были обеспечены черными плащами с серебряным шитьем, крепящимися брошью в виде паука на паутине — символа императорского дома дроу.

Два дня пролетели секундой. Я немного нервничал, спускаясь в гостиную, где был сбор перед отправлением. Воины были уже тут. Латники выглядели устрашающе. Черное очень шло к матово-блестящему металлу брони. Мой облик был привычен. По крайней мере, мне. А вот остальные прямо вздрогнули, когда я появился так же во всем черном с легкими вкраплениями серебра. Волосы собраны в генеральскую косу. Игнорируя этикет, решил взять сабли. Они вполне нормально смотрелись с парадным костюмом, а вот оставаться безоружным что-то не хотелось. Энеалис под плащ накинул тоже что-то темное. Пока разглядеть было сложно. Вид мы производили мрачный, чего я и добивался. А на фоне светлых одежд придворных наша компания должна будет смотреться еще более вызывающе. Оставалось дождаться Лаари и Луназеля.

Моя супруга появилась первой. Светло-зеленое струящееся платье, закрывавшее все, что только можно. Незамысловатая прическа. Потупленные глаза. Все, как и ожидалось. На моем фоне она выглядела непорочной девой. Каковой, впрочем, уверен, она и являлась. Луназель заставил себя ждать. Я уже не первый раз пересекал комнату, меряя ее шагами по диагонали, когда он возник в дверях.

Ожидание себя оправдало. Не было больше простого слуги, плотника, или даже мастера боя. Был утонченный и холодный аристократ. Полностью осознающий свое положение и силу. Кое-что из наследства предков он все же сохранил. Весь в серебристо-сером. Подчеркнутые этим цветом глаза практически светились. Простой костюм, но из отличной кожи. Широкий пояс, охватывающий стройные бедра. Мягкие высокие сапоги, закрывающие колено, слегка припорошенные сейчас пылью. На плечах великолепный плащ, материал выглядел так, словно он был соткан из переплетения древесных листьев и перьев птиц. На голове самый настоящий венец. Железный обруч, без камней и благородной отделки. Над висками он поднимался двумя ястребиными крыльями. Это украшение могло служить и неплохой защитой. А кончики перьев были еще и неплохо заточены. Напрягая память, я воскресил в уме эмблему дома дер'Валли: летящий ястреб. На миг застыв в дверном проеме, словно давая себя рассмотреть, он решительным шагом прошел в комнату и коротко мне поклонился.

— Ваше Высочество, простите, я немного задержался. — В такт словам он слегка постукивал рукоятью свернутой плети по голенищу сапога.

Кажется, у всех присутствующих дар речи отнялся, и сегодня он, а не я, будет звездой вечера.

— Не страшно, Луназель. Таким гостям, как мы, самими богами было завещано опаздывать, — фамильярно хлопнув его по плечу, я двинулся к выходу.

Ехать я решил верхом — ненавижу кареты. Но ее все же пришлось взять — для Лаари. Экипаж был запряжен тонконогими белыми лошадьми. На них мой Хаяши косился с явным презрением. Сопроводив супругу до дверцы транспортного средства, я помог ей забраться внутрь, а сам вскочил на коня. Хотелось галопа. В крови гуляло предвкушение и адреналин. Но я мог себе позволить вырваться лишь немного вперед кареты. Воины следовали колонной по два сразу за ней. Луназель старался держаться рядом со мной. Покосившись на его коня, я пообещал себе сделать ему подарок из имперских конюшен. Этот скакун сильно проигрывал всаднику.

Как я и предполагал, мы опоздали. У дворца было не протолкнуться от прислуги и чужих экипажей. Но меня это не слишком заботило. Подхватив Лаари под руку, я пошел к главному входу. Луназель шел справа от меня, Энеалис на шаг позади слева, остальные за нашими спинами. У дверей нас встретил мажордом. Цепкий взгляд пробежался по нашим фигурам, остановившись на Луназеле. На этом светлый разом побледнел. Молчание затягивалось.

— Тебе пригласительный дать, или ты все же вспомнишь, кто перед тобой? — Я был резок, но ничуть не жалел о тоне.

— Простите, Ваше Высочество, не знаю, что на меня нашло. Пойдемте, я провожу Вас в бальный зал. — Мужчина быстро оправился от шока и пошел вперед; только напряженные плечи выдавали его состояние. Вскоре стали слышны звуки легкой музыки.

— Его Высочество Тирзен д'Арвинель из рода Гаррун с супругой и свитой, — оглушающе грянул голос. Перед нами распахнулись высокие резные двери.

Луназель.

Старый Шарэ смотрел на меня совершенно потерянными глазами, а я гадал, как этому юнцу Тирзену удалось уговорить меня на это? Я почти всю свою сознательную жизнь скрывал, что жив. Потому, что было слишком больно, потому, что предательство кумира, идеала, пережить оказалось даже сложнее, чем смерть близких. Он забыл, просто вычеркнул из своей жизни целый род, когда с поля боя не вернулся его глава. Тогда я начал новую жизнь. Но вот в нее ворвался дерзкий мальчишка и перевернул все с ног на голову. Я уже иду у него на поводу и даже начинаю считать своим другом.

Только теперь, у высоких дверей, накатил страх. Я сейчас увижу его глаза. Его лицо. Всего его. Узнает ли? А если и да, то чем это для меня обернется? Спешно заталкивая все эмоции вглубь, я сделал первый шаг в наполненный светом и голосами зал.

Наступившая тишина оглушала. Звук шагов и звон шпор отдавался боем в ушах. Естественно, сначала все взгляды к себе приковал Тирзен. Его черная мощная фигура абсолютно не вписывалась ни в этот светлый зал, ни в это надушенное общество. Она навевала воспоминания о мрачных пещерных городах, куда, якобы, удалились дроу после раскола расы. Но потом взгляды неизменно переходили на меня, где и оставались. Как тяжело не сбиться с шага и не опустить плечи под этим грузом! Молодежь меня не знала, лишь рассматривая с немым удивлением. А вот старшее поколение... На лицах был полный набор эмоций: от ужаса до благоговения. Восстал из мертвых! Трижды мне ура!

Наконец зал закончился. Впереди был эшафот. Принц остановился за несколько шагов до тронного возвышения. Небрежно склонив голову в поклоне, он заговорил.

— Рад приветствовать Вас, Хранитель Великого Леса. Вы, Ваш дом и двор блистательны, мне режет глаза это сияние, — тонкая издевка на грани приличий.

А он смотрит только на меня. Я чувствую это, хотя гипнотизирую взглядом стену над его плечом. Я знаю, что именно сейчас лицо меня не подведет. На нем лишь легкая скука и вежливая полуулыбка.

— Не представите мне свою свиту?

— Отчего же. Эта нежная дева — ваша младшая дочь, принцесса Лаари зари'Лелунель, моя супруга с Вашего позволения. Этот молодой воин — командир моего отряда Энеалис ла Хейн. А это — почетный гость МОЕГО дома. Луназель дер'Валли. Последний отпрыск древнего дома...

— Достаточно! — Особо впечатлительные в задних рядах даже присели от голоса правителя, мои губы же искривила более откровенная гримаса. Сейчас я готов тебя расцеловать, Тирзен. За то, что ты все способен превратить в фарс. — Возможно, Вы поведаете мне, где нашли элитного воина моего народа, если даже я о нем ничего не знал?

Зачем же так грубо? Опустить до уровня собаки и вещи. Странно, но сейчас мне твои глаза не кажутся такими же яркими и сияющими, как раньше. Где ты потерял свой свет, Эленандар?

— О, Вы себе представить не можете, какие жемчужины прячут в себе задворки Вашей столицы. Думаю, если копнуть чуть глубже, можно найти еще и несколько непризнанных принцев. — А вот это уже опасно. Чуть повернув голову, вижу, как побледнел Энеалис. Тирзен, а ты хоть знаешь, что сейчас, возможно, случайно, опять попал в цель?

Теперь тишиной в зале можно колоть орехи.

— Я буду только рад, если Вы представите мне новых членов моей семьи. — Это что, намек на детей, которых пора делать?

— Буду с радостью служить Вам, Хранитель. — Мальчишка, доиграешься когда-нибудь.

Слегка кивнув, Эленандар повернул голову к своим советникам, давая понять, что разговор окончен. Больше ни взгляда в мою сторону, но я этому только рад. Отхожу вглубь зала и успокаиваюсь. Внимание привлекают двое твоих сыновей. Старший и непризнанный. Они оба так похожи на тебя, но, в то же время, такие разные. Элим холоден и заносчив. Он четко осознает, что корона, рано или поздно, будет его. Смотрит на остальных с налетом презрения и собственного превосходства. Ума не приложу, о чем он может разговаривать с молодым и наивным Энеалисом. Но тому эта беседа дается нелегко. Он закусывает губу, зеленые глаза почти тухнут. Почему-то для меня важно сохранить хотя бы их огонь, если уж в глазах его отца он потух.

Перехожу зал и подхожу к братьям. Старший щенок высокомерно меряет меня взглядом. Совершенно не обращаю на него внимания.

— Энеалис, можно тебя на несколько слов?

— Ты что, не видишь, что он пока занят?

Поворачиваю голову, как будто только сейчас увидел наследного принца.

— Ваше Высочество, в подобном тоне здесь ко мне могут обратиться очень немногие, и Вы в их число не входите.

Подхватываю онемевшее зеленоглазое недоразумение под руку и увожу в сторону. Не только Тирзену сегодня хамить сильным мира сего. На ближайшем балконе вручаю Энеалису бокал легкого вина, а сам молча стою рядом, думая о своем. Я не могу не сравнивать отца и его детей. Все такие разные и похожие, похожие и разные. Ловлю на себе смущенный взгляд мальчишки, но не придаю ему особого значения.

— Вы хотели поговорить?

— И давно ты ко мне на "вы" перешел? — Усмехаюсь в порозовевшее лицо.

— Простите, я не знал...

— Оставь. Не надо ничего менять. От того, что я сменил одежду, изменился только мой внешний вид. А пока давай лучше помолчим. Смотри, какие звезды. — Разговаривать категорически не хочется. Я вообще сейчас стою здесь только потому, что иначе к нему опять пристанет брат.

Бал проходил как в дурмане. Кажется, я даже немного танцевал. Всем жутко интересно узнать мою историю, но приличия не позволяют задавать вопросы. Остаются лишь попытки выведать желаемое намеками, которые захлебываются шутками и колкими замечаниями. Я сильно хочу уйти отсюда. Вдохнуть свежий ночной воздух, пахнущий свободой. Все эти века я был свободен, хоть и прислуживал. А сейчас мне мерещатся кандалы. Но Тирзен ждет где-то до полуночи. И я вместе с ним. Нужно отдать ему должное, он внимательно следит за обстановкой. Вытаскивая то меня, то Энеалиса, то Лаари из цепких лапок любопытных придворных, когда беседы становятся уж совсем невыносимыми. Но вот, долгожданный кивок — и можно уходить. Прощание проходит в пошленьких шуточках и колкостях. Тирзен открыто намекает на "семейное счастье" и нетерпение, напоказ звонко целуя жену в щеку. Девушка сразу сменила цвет лица на малиновый, только подтверждая его фразы. Еще несколько лестничных пролетов — и все! Я не сдерживаюсь и вырываюсь вперед на пустых в этот час улицах. Меня никто не останавливает. Я приезжаю домой первым и закрываюсь у себя в комнате. Никого больше не хочу видеть до утра.