Спартак

Быстро образовав огромный круг, самниты выставляли друг против друга два десятка римлян, пообещав сохранить жизнь пяти победителям.

То, что произошло потом, было недостойно гордого имени квирита, но ни один из пленных не отказался сражаться со своим соотечественником и с оружием в руках не бросился на мучителей. Все хотели жить и ради этого были готовы на все.

Этот день был черным пятном на славных страницах истории Рима и одним из главных дней в жизни восставших рабов и гладиаторов. Когда ещё, гордые римляне, под властью которых оказалось все Средиземноморье дрались друг с другом на потеху тех, кто совсем недавно был ими покорен. Когда было, чтобы судьбу властителей мира решали вчерашние рабы, с глумливыми криками выбрасывали свои черные, скрюченные пальцы, даруя проигравшему воину жизнь или обрекая его на мучительную смерть.

Довольный увиденным зрелищем Публитор и другие вожди восставших сдержали свое слово, и победители получили жизнь и свободу. Некоторая их часть, к своему сожалению не смогла воспользоваться милостью спартаковцев, так как полученные им раны в схватке оказались смертельными. Те же, кто уцелел или раны их оказались не такими тяжелыми, покинули лагерь победителей и направились к Помпею.

Как говорили потом римляне, лучше бы их по пути домой перебили разбойники, или загрызли волки. Вид ста человек пришедших в римский лагерь и их рассказы о том, каким образом они смогли получить свободу, оказал очень негативное воздействие на умы солдат Помпея.

Страх перед мятежными рабами, которые заставили их боевых товарищей, свободолюбивых и гордых римских граждан подчиниться подобному варварству, прочно вошел в их сердца и души. Одновременно с этим у них зародились сомнения в свои способности победить Спартака, успешно громившего одного за другим преторов и консулов. Сразу заговорили, что проклятому гладиатору помогают боги войны лукан и самнитов, на алтарь которых фракиец и принес столь ужасную, но вполне понятную кровавую жертву.

Только на третий день, Помпей понял, какую ошибку он совершил, дав приют в своем лагере этим людям. Видя, с какой силой, заражают они души его воинов, он сменил милость на гнев и приказал отправить их под конвоем в Рим, но было уже поздно. Горькие семена паники уже прочно проникли в сердца римских легионеров и дали в них разрушительные ростки. И даже тот факт, что они были срочно отправлены в Рим, как преступники под конвоем обернулось против полководца. Подавляющее большинство солдат в разговорах выражало сочувствие и соболезнование этим гладиаторам по неволи, чем осуждало их поведение.

Нечто подобное сотворил с попавшими в плен римлянами нумидийский царь Югурта. Он заставил каждого из пленника под громкие крики и улюлюканье толпы пролезать под низко установленным ярмом. Это было чрезвычайно унизительно и позорно для римского солдата, но ради возвращения домой, они пошли на это и тогда, республика закрыла глаза на недостойное поведение своих граждан. Весь гнев Сената был обращен против Югурты, тогда как простые римляне осуждали солдат.

Теперь, когда римская республика прошла через ужасы гражданской войны между Марием и Суллой картина поменялась с точностью наоборот. Чувствуя это и стремясь предстать перед своими солдатами честным и беспристрастным человеком, вслед за "гладиаторами" полководец удалил из лагеря и претора Долабеллу.

Пользуясь властью главнокомандующего римскими войсками, Гней Помпей отправил неудачника Долабеллу в Тарент, откуда тот первым кораблем отплыл к берегам Эпира. Там, вместе с другим неудачным соперником Спартака, бывшим претором Публием Варинием, ему предстояло бороться с дезертирством в рядах лукулловых легионов.

— Надеюсь в этом деле, ему будет сопутствовать большая удача, чем в подавлении восстания рабов — сказал Помпей на военном совете.

— Решение абсолютно правильное, но его недостаточно, чтобы исправить положение после среди солдат, после появления в лагере "гладиаторов". Думаю, тебе следует собрать солдат и поговорить с ними — предложил Сервилий Рулл и все командиры Помпея дружно подхватили его совет.

— Рулл говорит дело, — поддержал трибуна Аврелий Котта. — с солдатами надо поговорить, пока страх и сомнения, окончательно не разложили их души.

— Солдаты любят тебе, Помпей! — подали голос Пизон, Магниций, Назика. — Поговори с ними, внуши им веру в себя и победу. Иначе нам придется долго гоняться за Спартаком и его проклятыми рабами!

Сказано — сделано и в тот же день, в лагере было объявлена большая сходка, на которой перед солдатами выступил Помпей.

Для многих из его солдат, Гней олицетворял образ подлинного римлянина. Среднего роста, с открытым и приятным лицом, он не был похож на эпического героя способного одним своим видом обратить в бегство полчища врагов. Главным его добродетелям в отношении с воинами являлась честность. Помпей строго спрашивал со своих солдат, но никогда не предавал и не унижал их, стремясь действовать исключительно по закону. Это находило отклик и понимание среди легионеров, плативших своему полководцу любовью и преданностью.

Когда глашатаи объявили о сходке, на главной площади лагеря было не протолкнуться. Каждый желал слышать, что скажет главнокомандующий своим воинам, и он не обманул их надежды и ожидания.

— Солдаты! Римляне! Мои боевые товарищи. Настало время испить чашу горести, что послали нам бессмертные боги, проверяя нашу твердость в решимости защитить нашу республику, наши города и святыни, наших детей и близких от рук взбунтовавшихся рабов. Именно для этого нас и призвал сюда из Испании Сенат, не дав времени до конца разобраться с местными мятежниками и сепаратистами. Позвал, ибо более страшная и ужасная угроза под названием Спартак, вот уже три года неустанно терзает наше родное отечество, пользуясь трудностями, что в нем возникли.

Из маленького провинциального мятежа, восстание рабов превратилось в огромный костер угрожающий уничтожить наш родной дом. В борьбе с этой угрозой потерпели неудачу многие наши полководцы, включая проконсулов Красса и Лукулла. Теперь черная полоса коснулась и наших золотых орлов. Претор Долабелла потерпел поражение, а попавших в плен римлян, враг подверг неслыханному унижению заставив, сражаться друг с другом на потеху толпе рабов.

Помпей говорил эти слова, глядя прямо в глаза стоявшим напротив его воинам но, ни голос, ни лицо, ни фигура полководца не выражали страха или неуверенности перед врагом.

— Все это вместе взятое создает перед вашими глазами образ неуязвимого и неустрашимого противника, но это далеко не так. Все три года рабы только и делают, что бегают от римских легионов по горам и наносят один коварный удар за другим исподтишка. Ни одно сражение, ни один бой не был выигран ими в честном и открытом бою — говоря это, полководец несколько кривил душой, но в этот момент ему было не до правды. Главной целью его слов было опорочить врагов в глазах его солдат и предать им уверенности в собственной силе.

— Почему они так делают? — требовательно спросил Помпей у воображаемого оппонента и, не дожидаясь ответа на заданный вопрос, дал его собственную трактовку. — Потому, что их меньше чем нас, они слабее нас, и они боятся нас. Не так ли?

Громкие крики согласия стоящих перед ним солдат подтвердили не только правоту слов Помпея, но и верность его тезиса. Действительно, проще иметь перед собой трусливого и коварного врага, чем равного по силе соперника.

— У нас есть все, чтобы разбить и уничтожить тех, кто посмел бросить вызов нашему государству. Этих взбесившихся от пролитой римской крови рабов, гладиаторов и примкнувшую к ним горстку изменников. У Марка Красса была только одна армия для борьбы с мятежниками — у нас на сегодня есть две армии и скоро мы выступи в совместный поход против Спартака. Вместе с претором Эмилианом и легатом Агенобарбом мы затравим их как бешеных псов, разгромим в открытом бою, растопчем и уничтожим мощью своего оружия. Отомстим за погибших граждан Рима и смоем черное пятно позора с наших славных знамен.

Те же, кто будет захвачен нами в плен, будет предан позорной казне на кресте. Их распнут вдоль дороги, от того места, где будет одержана победа над Спартаком до стен Рима, в знак назидания и страха всем остальным рабам. А их вожди, как того требует закон пройдут в цепях по улицам Рима при праздновании нашего триумфа, после чего будут сброшены с Тарпейской скалы. Я нисколько не сомневаюсь, что так оно и будет, а вы? — задал риторический вопрос Помпей и вновь громкие крики согласия воинов заполонили римский лагерь.

После окончания собрания мало кто из солдат сомневался в скорой победе над рабами до декабрьских ид. Однако среди общего ликования был один человек, душу которого безжалостно точил червь сомнения и этим человеком был Гней Помпей. Полководец сумел найти убедительные слова для своих солдат, но не смог сделать то, же самое в отношении самого себя.

Глава VI. Рокировка в длинную сторону.

Одержав победу над Долабеллой, Спартак направил свою армию к городу Каннусию. Его стены сильно обветшали от времени, и римляне посчитали нецелесообразным держать в нем маломальский гарнизон. Город был полностью беззащитный и когда вождь гладиаторов привел свои легионы к стенам Каннусия, местные власти были вынуждены отправить к нему посольство со слезной просьбой не подвергать город насилию и разорению.

К огромному удивлению горожан, Спартак внял их мольбам. Он согласился пощадить город в обмен на кров для части своего войска и провианта из местных запасов, что согласно решению Сената имелись в каждом римском городке на нужды, пришедшей на постой армии.

Быстро получив согласие от горожан, фракиец отправил в город на отдых солдат Публитора и Никия, на плечи которых легла основная тяжесть по разгрому войска Долабеллы. Остальные командиры; Астропей, Арторикс, Квартион и Декорат остались вне стен города, разбив лагерь по всем правилам военного искусства.

Сделано это было Спартаком специально. Стоя у стен Каннусия, он намеривался посмотреть за поведением тигра, которого он так больно дернул за усы. Если после разгрома Долабеллы, Помпей бросится сломя голову в погоню за дерзким обидчиком, как в свое время делал Красс, значит, психологический портрет своего противника гладиатор составил неверный. Значит, вождь восставших рабов сильно просчитался и Помпей более хитрый и умный противник, чем пылкий и вполне предсказуемый Красс.

Именно, предсказуемые действия проконсула позволяли Спартаку громить его легионы, всегда быть на шаг вперед своего противника и, в конечном счете, его уничтожить. Появись в первые два дня стояния спартаковского войска у стен Каннусия взмыленные всадники с вестью о приближении легионов Помпея и весь план, с такой тщательностью подготовленный Спартаком рухнул бы в тартарары. Однако этого не случилось.

Разведчики доносили, что вражеская армия стоит на месте битвы и явно не собирается бросаться в погоню за армией мятежников. Римляне хоронили павших воинов, отправляли повозки с ранеными, получали подкрепление и только на четвертый день выступили в поход.

Все эти сведения очень радовали Спартака. Теперь он точно знал главные слабые места своего противника и намеривался использовать в борьбе над ним. За всю свою небольшую, но очень бурную жизнь воина, он давно уяснил главное правило поединка. Можно прекрасно владеть оружием и грамотно строит тактику боя, однако это не делает победу воина предопределенной. Важно чтобы он смог успешно реализовать свои боевые навыки и тактическое умение. Главное успеть, в полной мере задействовать все свои плюсы, уменьшить минусы и не дать этого сделать своему противнику.

Стремясь показать пример своим воинам в воздержанности и терпимости, Спартак не поехал в теплые городские квартиры, а остался в лагере. Здесь, в своей палатке, он собрал своих соратников, чтобы обсудить план дальнейших действий, а точнее приоткрыть завесу над своими замыслами.

Фракиец прекрасно понимал, что одержанная над римлянами победа и присутствие невдалеке от Каннусия легендарного поля, где пуниец Ганнибал наголову разгромил превосходящее его по численности римское войско, обязательно вскружит голову части его соратникам. Что пойдут разговоры о необходимости дать врагу генеральное сражение, что совершенно не входило в планы вождя.

Зная характер и настрой своих боевых товарищей, он догадывался, кто заведет разговор о решающем сражении с Помпеем и не ошибся. Главными сторонниками этого действия были италики во главе с Публитором.

— Пойми, Спартак! После разгрома армии Долабеллы победа над Помпеем и Римом у нас почти в руках! Римляне после нашей победы над Крассом стали бояться нас до смерти, а теперь и вовсе готовы разбежаться от одного нашего появления! Достаточно одного хорошего удара, чтобы разгромить войско Помпея и двинутся на Рим! — от убеждения в правоте собственных слов у Публитора горели глаза, но весь его эмоциональный порыв ушел в пустоту.

— Кто сказал тебе о страхе римлян перед нами? — осадил невинным вопросом бурный напор италика вождь.

— Как кто? Пленные конечно! — искренне удивился Публитор. — Если хочешь, я сейчас приведу их сюда, и они тебе все расскажут!

— Любой человек над головой, которого занесен меч, скажет тебе все, что ты хочешь от него услышать и римляне не исключение из этого правила — скептически уточнил Спартак.

— Значит им вообще нельзя верить?!

— Почему, можно, но только при этом следует самым тщательным образом проверять сказанное пленными. Как говорят на востоке — отделять зерна от плевел. Иначе можно попасть в ловушку врага.

— И что говорят тебе отделенные зерна? — сварливо поинтересовался Публитор.

— Зерна говорят, что римляне в большинстве своем злы на нас, чем смертельно напуганы. Что они ненавидят нас и мечтают о том дне, когда мы в цепях пройдем по их Форуму вслед за триумфальной колесницей Помпея.

— Так надо сделать все, чтобы мы прошли по Форуму не в цепях, а с мечами и факелами в руках! Разобьем Помпея и тогда Рим, не устоит под нашим напором и падет! — радостно поднял руку командир самнитов, но вождь вновь его не поддержал.

— А если его стены не падут под натиском нашей армии? Если римляне отразят наш удар и Капитолийская волчица уцелеет. Сумеем мы отразить удар армии претора Эмилиана, что непременно явится на защиту своей столицы?

— Армия претора Эмилиана в большинстве своем состоит из новобранцев.

— В его армии не только новобранцы, но и мобилизованные ветераны, а также бывшие солдаты Марка Красса. Никогда не нужно недооценивать силу своего врага, которого изнутри пожирает жажда реванша.

— Не нужно переоценивать врага, Спартак. Красс собрал и вооружил армию за собственный счет. Большинство его солдат не хотят сражаться под знаменами Помпея, который не платит им ни гроша — блеснул своими познаниями тайной жизни противника Публитор, чем вызвал улыбку у вождя.

— Твои доводы весомы, Публитор, но послушай и мои. После разгрома Помпея и неудачного штурма Рима, наша армия против армии Эмилиана будет совсем иной, чем она сейчас. Потери будут неизбежны, а быстро восполнить их мы не сможем. Хорошо, если боги пошлю нам победу, и мы разгромим противника и в этот раз, но сможем ли мы разгромить армию Метелла? Его сенаторы обязательно вызовут в Италию, сразу, как только мы покончим с Помпеем или ещё раньше, едва они заподозрят, что он не справляется с нами. Такие разговоры постоянно идут среди сенаторов.