Возвращение

Лоэрин встал рядом, скрестив руки на груди и излучая полностью нейтральную враждебность. Темные не спешили начинать, брезгливо рассматривая меня как экзотическое насекомое.

Древняя старуха Бронна. Заклинатель. Разработка ядов на человеческом материале. Ледяная красавица Гвендолин. Заклинатель. Глава таинственного информационного отдела. Райан, грузный мужчина, единственный из собравшихся в соболиной мантии — заклинатель, автор законов против светлых и страстный коллекционер наших артефактов. Мэвер, боевик. Палач. Я знал их всех, и кого-то даже ближе, чем хотелось бы.

Время словно повернулось вспять. Как будто я вновь стоял перед советом, ожидая приговор и ощущая стальные оковы на запястьях. Ожидая, когда высшие решат мою судьбу, пока высшие изо всех сил пытались ничего не решать. Всего лишь очередное маленькое унижение. Гильдия, быть может, и перейдет к делу, но сначала как следует вытрет о меня ноги и потратит кучу времени.

Магистр тоже сидел напротив совета, и пусть его кресло прямо позади меня, занимать его как-то... как-то слишком вызывающе. И я просто забрался на клешню краба, устроившись на сгибе и послав в бездну всю вежливость.

— Обойдемся без церемоний, — даже самый тихий голос раздавался в зале громко и четко. — Что за беда случилась в гильдии, если вы ищете светлых?

Вступление совету определенно не понравилось. Но ответил Алин; может быть, правая рука бывшего магистра не стал магистром сам, но явно руководил в этой шайке.

— С чего вы так решили, Рейни?

— Магическая защита, прикрывавшая Аринди, практически исчезла. В предгорьях неурожай. Телепорты не работают. Вихрь сожрал полгорода. Знаете, мне не кажется, что у вас все хорошо.

Собеседников перекосило; похоже, высшие уже начали прикидывать, не пора ли поставить зарвавшегося светлого на место, но...

— Вы правы, — Алин неспешно сошел с постамента и остановился рядом, все равно возвышаясь надо мной почти на голову. — Что вы знаете об Осеннем празднике, Тсо Кэрэа Рейни?

— Осенний праздник отмечает начало штормов, — я замешкался и зло одернул себя. Что бы я ни сказал, наших отношений это не испортит, а потому какая разница? — Гильдии объявляют перемирие, а темный и светлый магистр торжественно делают вид, что не хотят друг друга убить. Ну, еще проводят какой-то ритуал, который должен обеспечить Аринди защиту и процветание на следующий год.

То есть если в праздник продержимся и войну не начнем, то следующий год страна как-нибудь протянет.

— Не стоит легкомысленно относиться к ритуалам. Магистры отдавали все свои силы, чтобы светлые и темные источники не угасали, питая Аринди энергией, — холодный голос усилился, громко разносясь под сводами. — Темная гильдия тратит все силы на поддержание баланса, но ее усилий недостаточно. Ради нашей страны мы готовы обратиться к светлым. Сейчас у нас одна цель.

Я потер переносицу, не зная, смеяться или нет. Я бы мог предсказать каждое слово еще тогда, двенадцать лет назад, но от этого они не стали... не стали менее безнадежными.

— Отдавали все силы, говорите? И двенадцать лет этого не происходило. Что-то маловато у меня шансов это пережить. Давайте подведем итог: у вас намечаются глобальные проблемы, и вы хотите, чтобы я принес себя в жертву ради общего блага и блага конкретной темной гильдии в частности?

— Вы же за этим и вернулись, не так ли? — радостно подхватил уже успевший задремать Вильям.

Часть II

Глава 5. Сила традиций

Две недели до Осеннего праздника.

Стоило признать, что за изгнанием и прочими жизненными неурядицами я упустил одну вещь. Больше войн, больше взаимных подлостей темная и светлая гильдия любили переваливать друг на друга обязанности и ответственность. В те времена, разумеется, когда они еще делали что-то полезное. А было это... было давненько. Мне многое хотелось высказать в ответ, мне хотелось просто рассмеяться совету в лицо.

— Польщен вашей уверенностью в моих силах, — аккуратно ответил я.

— Как может быть иначе? — так же воодушевленно отозвался Вильям. Не знаю, издевался он или нет, но ему это удавалось.

Райан нахмурился, а старуха Бронна поджала губы, ясно давая понять, что не дело пускать боевиков в приличное общество. Темных поведение собрата не вдохновляло; заклинатели предпочли бы решать проблемы в своем тесном уютненьком кругу. Мэвер не в счет — он никогда не лез в чужие интриги.

— Я покажу вам кое-что, — Алин положил ладонь мне на плечо, разворачивая к боковой нише. Его прикосновение обжигало даже сквозь одежду, но маг не заметил отвращения.

Нишу закрывала привычно-черная тряпка с алым сигилом. За тряпкой пряталась темнота, постепенно сменившаяся размытым коридором, и я понял, что башня Шэн выводит на стену изображение со своих внутренних глаз.

— Наш бывший магистр, чье имя проклято в веках и вычеркнуто из летописей, совершил много ошибок, — Алин негромко хмыкнул. — Если нарушение древних законов можно назвать ошибками. Я рад, что темная гильдия сумела вырваться из-под власти этого безумца. Мало того, что на нем кровь светлого магистра Ишенги, но он открыл врата в Заарней...

Дайте мне платочек, сейчас расплачусь от умиления. Рады они. А вот раньше гильдия чествовала своего магистра как спасителя. Но благодарность темных всегда имела странные формы.

Изображение стало четче, и я пошатнулся, не в силах скрыть дрожь. Я помнил этот коридор из грубого камня, мерцающий свет факелов и окованные бронзой двери. Волшебные печати лепились поверх них, поверх друг друга, яркие, тусклые, уже погасшие, но створки едва держались в пазах, изъеденные мраком. Темный источник гудел за ними, хищный, яростный и жестокий, но теперь к нему добавлялась новая нотка — липкий серый туман искажения.

Чужая рука с силой сжала плечо:

— Отступник открыл врата прямо на месте темного источника и даже не удосужился их закрыть. Грань между мирами слаба, как никогда. Мы держим ее который год подряд, но вы представляете, что будет, когда врата откроются? Аринди первая окажется на острие удара. И если ваше участие в Осеннем празднике позволит отвратить этот миг, я готов принять вашу помощь.

Я раскусил еще одну капсулу, позволяя стене между собой и миром вновь стать прочной, и пробормотал:

— О. Это плохо.

Теперь я бы не сказал, что у темных проблемы. Теперь им стоило собирать вещи и валить, пока не поздно. Но вот бежать из Аринди было действительно некуда.

— Все, что от вас требуется — постоять с посохом перед толпой, — Алин говорил доверительно, но я не спешил поддаваться этому тону. Прежде всего передо мной стоял заклинатель и глава совета, и ни один из этих фактов не предусматривал искренности. — Взамен вы получите нейтральный статус, собственный дом где-нибудь в тихой местности, содержание. Разумеется, о возрождении светлой гильдии речь не идет, но в остальном вы вольны заниматься, чем хотите. Вы же так молоды, Кэрэа — неужели вы хотите хоронить себя заживо?

Хоронить? Меня похоронили уже давно. Осталась лишь тень. Призрак. А призрак должен бродить в тумане, прятаться на затянутых паутиной чердаках и ненавидеть живых. Но я не мог не представлять себе маленький дом с резными наличниками, зеленые луга, синие горы на горизонте... место, где не нужно будет бояться. Место, где появятся те, кого я вновь смог бы полюбить. Алин был жесток.

— Где вы видели у меня силы и посох?

— Детали оставьте нам, — высший отпустил меня и безразлично вернулся на свое место. — Но вы можете отказаться. Принуждать вас смысла нет, ритуал основан на добровольности. Вы можете вернуться в Хору — но вам же невыносима мысль быть ненужным, да, светлый магистр?

Иногда мне казалось, что темные — латентные эмпаты. Им слишком нравилось чужое унижение.

Я опустил глаза, рассматривая ровные плиты. Совет не смог казнить меня тогда, не сможет и сейчас. Убивать магистра — плохая примета, а высшие слишком осторожны, чтобы рисковать. Да, любой из них легко способен превратить мою жизнь в кошмар, но главный рычаг давления — угроза для других светлых — они уже потеряли. Я бы мог отказаться; я бы мог вовсе остаться в Хоре, наблюдая за агонией тонущей в собственных ошибках гильдии, но этот путь никуда не вел.

Я мысленно улыбнулся сам себе. Я был учеником, которому случайно достался посох, я был магистром, при котором светлая гильдия погибла, я был слабым и я был проигравшим. Никто из них не принимал меня всерьез.

— Я согласен. Но у меня будут условия.

Если есть на свете вещь, которую я люблю больше всего, то это безвыходность. Та безвыходность, когда выбора нет у других — даже если они об этом пока не знают.

* * *

...Мозаика на потолке рассыпалась на множество цветных осколков, которые никак не складывались в единую картинку. В глазах кололо от усталости, но я продолжал лежать, бездумно закинув голову на бортик. Вода плескалась вокруг, черная и вязкая; светильники горели еле-еле, только усиливая гнетущую обстановку.

Гильдия выделила мне роскошные покои: с антикварной мебелью, гобеленами и коврами, плотно закрывающими пол, сквозняками и давящей мрачностью. Либо темный источник, совсем случайно, был рядом, либо моя чувствительность снова возросла в разы, но я отчетливо слышал его дыхание. Поэтому не тешил себя надеждой уснуть, и оставалось только бродить по комнатам без окон, напоминающим мавзолей, до бесконечности прокручивая в голове события дня.

Багровый порфир холодил ступни. Я бы пролежал в ванне дольше, но вода давно остыла; вода мне нравилась, наверное, в память о детстве, о котором я помню немного. Бирюзовое море, шелест волн и черная громада горы, нависающая над крохотным островком. Когда мне было десять, она начала дымиться.

Остров, где я родился, ушел под воду вместе с десятком других. Светлая гильдия едва успела провести эвакуацию, да и то Ишенге пришлось почти сутки держать на вулкане усыпляющую печать. Понятия не имею, где были темные. Наверное, они не занимались такой ерундой.

Завтрак и одежду уже принесли, и я с нарастающей злостью уставился на черный балахон и черные перчатки. Ткань даже на вид выглядела дорогой, но мешал один пустяк: для формы темного заклинателя не хватало только семилучевой звезды. Еще одно тонкое оскорбление. С трудом удержавшись от того, чтобы бросить мерзкие тряпки на пол, я натянул старую одежду, в которой бродил еще по Хоре. Да, походный потрепанный плащ не соответствует торжественной обстановке, да, на нем пятна крови, но это же такие пустяки.

В дверь постучали, когда я пытался впихнуть в себя хоть немного еды. Больше всего хотелось наглотаться блокиратора и завалиться спать, но память с готовностью подбрасывала последствия такого поступка.

Лоэрином Дэлла Гефаро можно было вместо лампы освещать комнату и разгонять тучи в хмурый день, и на его фоне плохое настроение стало еще хуже. Удивительно, как нейтрала снова пропустили в штаб гильдии, но деньги порой делают волшебные вещи.

— Я признаю, что в сложившейся обстановке не способен вас защитить, — объявил он с порога. — Но я нашел вам защитника, который всюду будет следовать за вами!

Стоящий за его спиной заарн наградил меня взглядом убийцы в десятом поколении. Я не ожидал увидеть здесь его, и все больше убеждался, что стеклянный саркофаг подходил Матиасу гораздо больше, чем свобода.

— А по его лицу и не скажешь.

Лоэрин снисходительно протянул мне медальон на серебряной цепочке:

— Не волнуйтесь, Тсо Кэрэа. Берите, это подчиняющий артефакт... можно отдавать прямые приказы, — рубин на медальоне вспыхнул, и заарн дернулся, схватившись за висок, и неровным шагом, словно механическая игрушка, прошел в комнату. — А можно встраивать сложные поведенческие программы. Я написал инструкцию... Великий Источник, Кэрэа, вы не представляете, как долго я мечтал это испробовать!

Его энтузиазм вызывал отвращение, но исследователь не ощущал в себе ничего неправильного. Или, быть может, это и есть норма? Я захлопнул дверь и привалился к ней спиной, оставаясь с нейтралом наедине:

— А теперь признавайтесь, что за неликвид вы мне подсовываете. Никогда не поверю, что вы откажетесь иметь в подопытных крысах беспризорного заарна.

— Скорей уж неликвид подсунули вы, — возмутился тот. — Между вами связь, и я это понял только тогда, когда эта тварь едва не сдохла прямо на операционном столе!

Я стукнулся затылком об дверь. Этого еще не хватало.

— Кто он мне?

— Паразит. Питается вашей энергией. Но вы подумайте, насколько это полезный стимул — без вас он долго не протянет...

— Сколько?

— Несколько часов. В трансе — дольше, — слегка оторопело отозвался Лоэрин. Он явно удивлялся, почему я не спешу преклонять колени перед его светлым гением. — Это удивительный род связи. Вы как будто сами держите тварь в этом мире; я бы сказал, что это похоже на сказочную некромантию, связь между мастером и поднятой нежитью, так чудно...

Вот спасибо. Я много кем себя считал, но до некроманта-рабовладельца дело не доходило.

— Но вы же не упустили возможность вшить ему датчики, которые будут записывать и связь, и заклинания управления, и заарнскую биометрию? Удобно. Снимете данные даже с трупов.

— Все ради науки, Тсо Кэрэа Рейни. Берегите себя, вы мне нужны целиком. И инструкцию берите, берите. Пригодится.

К моему приходу Матиас уже занял самое роскошное кресло и сидел там с гордым и несломленным видом борца за свободу. Наверное, вчера я должен был выглядеть перед темными точно так же. Но гордость и несломленность... смешно об этом говорить.

Медальон в моей ладони почти обжигал. Сейчас рубин был похож на сгусток засохшей крови, от которого тянулись тонкие багровые щупальца, плотно оплетающие ауру заарна; иногда они шевелились как живые, и тогда нелюдь с болезненной гримасой тянулся к виску. На белом ошейнике появились красные линии, они же татуировкой переходили на лицо и заканчивались перебинтованной головой. Я знал, что Лоэрин давно разрабатывает подчиняющие артефакты, и знал, для кого и на ком он начал это делать. Мы так и не смогли пробиться в его замок. Мы так и не успели никого спасти.

Иногда я сожалел, что темные приехали в Лонгард слишком рано. Я бы не отказался провести с этим человеком немного больше времени. Но он глубоко ошибался, если считал, что все закончилось.

— И что теперь? Мне называть тебя "господин"? Или "хозяин"? — язвительно осведомился заарн. Фиолетовые глаза горели вызовом и презрением, но сквозь всю браваду ясно проступал страх. Скрытый, странный страх, больше похожий на панику.

Я меланхолично потыкал вилкой в пудинг, наблюдая, как он трясется от одного прикосновения, но так и не пересилил себя. Никаких связей и прочей зависимости я не видел, но от того она вряд ли исчезла. Если в искажении ауры наложились друг на друга, а потом я сам вытянул заарна в наш мир, то возможно, они так и слиплись. Светлые умели объединять ауры, к примеру, чтобы вылечить больного, или поделиться эмоциями, или когда было скучно и одиноко. Тонкие манипуляции с жизненной энергией считались высшим уровнем магии, но для того, чтобы сотворить грубую кривую ерунду, не обязательно быть мастером.