Аркана Прогенита

На следующее утро с разведчиками прибыли известия. Всё шло по плану. Виллем похвалил их за старание и отпустил по своим делам. Подходили к мосту, от которого было рукой подать до перевала и крепости Эшинкая. Люди Пса перешли реку и разведали местность. И, что Виллем считал крайне важной задачей, нашли нетронутые чёрные деревья в сердцах рощ. Вокруг них жили целые, невредимые люди.

— Что же в этом хорошего? — Спросил Генд, провожая взглядом уходивших из шатра разведчиков. Он принялся сразу считать, сколько потребуется людей, чтобы занять все деревни. — Две сотни, не меньше. У нас не останется солдат на штурм.

Крамер поправил его.

— Штурма не будет. Мы не воюем со Златоруком.

— А с его вассалами? — Спросил Месель. — Помнится, мы не пожалели своих на его службе.

Крамер молча навис над офицером.

— Они убили нашего генерала. Они были врагами.

— Штурма не будет. Мы здесь для того, чтобы продать принцессу. — Напомнил Виллем. — Я слышал, Эшинкай разумный человек. С ним можно договориться.

Генд хмыкнул.

— Неразумный бы продолжал сражаться со всей Альвиреей в одиночку, что ли?

— Он не посмеет пойти против воли Златорука или его брата. А у нас есть все необходимые бумаги с печатями.

Виллем продемонстрировал их всем присутствовавшим.

— Что же касается деревень, — сказал генерал, — мы не будем их занимать.

Он объяснил свой план. В общих чертах, так, чтобы никто ничего не понял до конца. Деревни не играли никакой роли, если в них не было жителей. А отряду заложники крайне помогут торговаться с Эшинкаем с более сильных позиций.

— Мы не воюем со Златоруком. — Повторил Крамер. — А это акт агрессии.

— Против кого? — Ухмыльнулся Месель. — Врага, переметнувшегося на чужую сторону? Империя таких не любит.

Так или иначе, офицеры сумели согласовать между собой видимую часть плана. Они разделили обязанности. Виллем был рад видеть, что с этим не возникло проблем. Было решено не останавливаться за мостом. Сотню Генда оставили его охранять, а заодно переправу вброд к югу. Две сотни отправились по окрестностям за заложниками. Наконец, Виллем и сотни Крамера и Хвоста должны были подготовить осадный лагерь — разведчики приметили подходящий для него холм.

После того, как все разошлись, Виллем встретился с Крамером наедине. Он рассказал ему скрытую часть плана. Кишкодёр переменился в лице от того, что услышал. Такая хитрость была ему по нраву. Генерал заранее договорился с Гранджем насчёт этой затеи, так что всё уже было готово.

— Эшинкай разумный человек, — остудил его пыл Виллем, — и такая мера, скорее всего, не пригодится.

— Будевик всегда так говорил. Много ты помнишь случаев, когда всё шло по плану?

И Крамер был прав. Виллем не мог припомнить ни одного. Отряд всегда спасал такого рода план "б".

Крепость располагалась на перевале, зажатая в ущелье сбоку. Просто посмотрев на неё любому становилось ясно, что внутри гор тянулись сотни ходов; весь склон горы, под которой сидел замок, был усеян постройками, к которым нельзя было подобраться, если не использовать какие-то тайные ходы в самой породе. Осаждать такие укрепления было очень глупо, и Альвирее много лет назад очень повезло, что Эшинкай сдался без боя. Если бы не такое предательство, возможно, Веспемале до сих пор бы держал врага здесь.

Дорога, охраняемая Эшинкаем, пролегала в стороне от самой крепости, видимо, из-за ширины перевала, не позволявшей перегородить его весь. Какие-то укрепления попадались и на самой дороге, но герцог отозвал из них всех людей. Отряд не встречал никакого сопротивления, что воспринималось солдатами как хороший знак. К полудню получили весточку и от Пса — он успешно провёл сотню солдат горными тропами, и теперь крепость была окружена с обеих сторон.

Внутри этих древних стен заперлись не более ста человек. Должно быть, таков был договор Эшинкая со Златоруком, чтобы предатель не смог напасть в спину. Отряд занял холм и внешнюю, наполовину вросшую в землю стену. Крамер и Реусс принялись строить поверх неё частокол для обороны; к моменту, когда вернулись с заложниками остальные сотни лагерь уже был готов. Виллем боялся, что Ворона готовила какую-то хитрость, но принцесса сидела в своей клетке тихо. Всё шло даже лучше, чем генерал ожидал.

— Это все, кого мы нашли. — Сообщил Грандж, пришедший с заложниками с той стороны перевала.

Гранджу повезло больше, чем остальным сотникам, почти никаких хлопот. Альвирея основательно зачистила тот склон и, похоже, даже посыпала землю чем-то чрезвычайно ядовитым. Судя по старым картам, с той стороны должен был быть десяток посёлков, Виллем ожидал найти там две или три деревни, в которых остались только старики и дети. Златорук — хотя, скорее, его брат-ублюдок — превзошёл все ожидания. Он опустошил всё, оставив только голую, больную землю, да два десятка калек на руинах. Детей, судя по словам выживших, отдали Алой Гильдии.

— Чёрных деревьев нет. — Подтвердил догадки Пёс.

Однако выглядело всё не так, как раньше — селения были уничтожены, как и эти монструозные растения. Должно быть, дело рук генерала, которому довелось вести эту осаду. "Карнатос?", — Виллем подумал на командующего войсками Альвиреи, увязших у столицы, но Пёс не мог сказать наверняка, слишком давно это случилось. Империя любила воевать сама с собой чуть ли не больше, чем с внешними врагами, и вполне возможно, что генерал на посту успел смениться пару десятков раз.

Сотне, отправившейся вдоль склона на юг, удалось привести с собой в лагерь почти четыре сотни заложников. Всё было точно так же, как и с деревней Кхерима: местные просто не сопротивлялись, будто это их не касалось, и поэтому они делали то, что им сказали делать. Виллем собрал их за первой, не существующей стеной прямо под крепостью. Было много нытья, но генерал запретил применять силу к заложникам — в конце концов торги их не касались.

Обычно, когда люди чувствуют большую опасность, они прячутся. Когда они чувствуют огромную опасность, такую, как, например, вражеская армия, бандиты или чудовища, они прячутся в замках своих лордов. Местные же никогда этого не делали, будто сама возможность спрятаться за стенами крепости для них была немыслима. Генерал собирался воспользоваться этой несуразностью.

Толпа привлекла внимание солдат Эшинкая. Виллем подождал, пока на стенах соберутся все из них. Они ожидали увидеть кровавую расправу, и потому были бледны лицом. Генерал заметил и буйные разговоры, случавшиеся на стенах; это солдаты заранее планировали месть. Когда, наконец, привели и самого герцога, стало ясно: отряду удалось произвести нужное впечатление.

Прихватив с собой пару солдат со щитами, Виллем вышел вперёд. Он пытался судить по движениям на стенах крепости, стоит ли бояться ловушки. Этих должно было хватить для защиты, случись что-то неладное. Эшинкай, на голову возвышавшийся над остальными, стоял столбом, просто взирая вниз на генерала. Эта отрешённость от мира вкупе с разного рода слухами заставляла опасаться. От такого можно было ожидать чего угодно.

"Разумный человек, хм?" Виллем остановился, не доходя до обитых железными листами ворот десятка шагов. Он чувствовал на себе сотни взглядов. Набрав воздуха в грудь, он прокричал приветствие. Ничего особенного, только то, что требовал этикет. В ответ генерал услышал только молчание.

"Ну что ж". Виллем кивнул сопровождающему. Тот, боязливо взглянув на стены, заторопился назад.

— Я пришёл, чтобы договориться, герцог Эшинкай. Посему прими этот жест доброй воли, — Виллем обвёл рукой ту толпу местных, которую ему удалось собрать, — чтобы тебе не пришлось переживать за сохранность своих людей, я привёл их к тебе. Мы не хотим драки ни с тобой, ни с Альвиреей, герцог Эшинкай.

Было притихшие на стенах солдаты начали оживлённо переговариваться. Герцог заметил это и, видимо, отдал какой-то приказ, на мгновение исчезнув из обзора. Когда он вернулся, Виллем заметил какие-то изменения.

— Как твоё имя, розанин? — Спросил он металлическим голосом.

Виллем уже говорил его во время приветствия и знал, что Эшинкай должен был его слышать. Старый генерал бы в такой ситуации затаил обиду и отказался вести дела с таким человеком.

— Виллем Невефан. Капитан этого отряда.

"По крайней мере, Эшинкай не хочет кровопролития", — заключил Виллем из короткого разговора. Герцог "любезно" согласился на "подарок", потребовав от отряда отойти назад за вторую стену. Когда сотни сделали это, ворота распахнулись, и солдаты Эшинкая боязливо стали зазывать своих соотечественников внутрь. И с той, и со своей стороны Виллем видел натянутые луки.

Договориться, крича через стену, не получилось бы, и потому пришли к пониманию, что Эшинкай должен спуститься вниз. Генерал созвал офицеров, чтобы те присутствовали, герцог, впустив последний "подарок", прихватил с собой каких-то своих важных шишек и пару головорезов чтобы встреча была равной.

На вид герцог оказался весьма необычен. Иссохший, седой великан. Что-то в нём было от Вороны, — или у неё от него, — какой-то злой огонёк в глазах. Эшинкай не надел доспехов, и через одежды проглядывалась его жуткая худоба. В белизне волос и на коже проскакивала бронза; Виллем сначала подумал, что это какая-то мазь или лосьон, но не учуял никакого специфического запаха. По бронзе в волосах генерал определил, что рядом с Эшинкаем стоял сын, молодой, высокий и ясноглазый. Он был в гораздо лучшей форме, чем отец, но ненормальная худоба коснулась и его.

Вновь обменялись приветствиями. Виллем представил своих спутников, герцог своих.

— Я слышал о вашем отряде. — Оглядел Эшинкай офицеров. — Как вас занесло в страну Веспемале?

Виллем, помедлив, протянул грамоту с печатью самого Ублюдка Запада. Эшинкай быстро пробежал по ней глазами. Генерал дал знак Рейнду. Герцогская свита всполошилась, но Эшинкай приказал им стоять смирно. Бросив короткий взгляд на лагерь, во второй раз текст он прочитал помедленнее, выискивая подвох.

— Мы были на Веспемалевых Вратах. — Сказал Виллем, когда герцог уже почти закончил чтение. — И вот кого мы там нашли.

Ворона в представлении не нуждалась. Едва она переступила порог шатра, как всё стихло. Окружённая полным молчанием она приближалась к крепости, и с каждым её шагом лица людей всё более наполнялись беспокойством. Виллем видел, как она шла не спеша, наслаждаясь каждой секундой произведённого собой эффекта.

Внезапно по перевалу, начиная от лагеря, прокатилось имя. Кто-то из солдат шепнул его, видимо, объясняя другому, что случилось, и само собой магическое имя разнеслось по округе. "Веспемале", — слышал Виллем раз за разом. Это был гул, эхо сотен голосов, шёпот и пугливые вздохи. Он поднялся до самого неба, разрезав тишину, и вдруг исчез. Генерал нервно сглотнул. "Не придётся доказывать, что это она", подумал он, чтобы успокоить себя. Все взгляды были устремлены на неё, и каждый знал, кто она.

Эшинкай трясущейся рукой протянул бумагу назад. Виллем обернулся и невольно удивился тому, как поменялся лицом и без того больной герцог. Он на Виллема даже не смотрел, всё его внимание поглотила Ворона.

— И что же ты хочешь от меня, Невефан? — Спросил он.

— Точно не крови. — Сказал Виллем. — Мы готовы поделиться наградой, если ты поможешь нам передать её Ублюдку.

Герцог взглянул на него одним глазом. "Всё ещё думает, что это какой-то трюк". И он имел полное право так считать: Ворона, неспешно шедшая к ним, намеревалась вернуть себе своего вассала. Это желание читалось в её ведьминых глазах. Впрочем, всем, кроме неё, было ясно, что ему не суждено исполниться.

Она прошла мимо Виллема и прямо к герцогу, остановившись ужасно близко. Генерал видел, как перед ней задрожала свита Эшинкая, но он сам устоял. Казалось бы, высушенная тростинка, а не склонилась перед бурей.

— Эшинкай. — Приветствовала Ворона. — Приятно тебя видеть.

Виллем не ошибся. Герцог никогда не был ей верен.

— Так чего вы хотите?

Ворона ответила первой.

— Твоей верности.

Виллем хмыкнул.

— Ворона, — он кивнул в сторону принцессы, — должна содержаться в твоём замке, пока не придёт Ублюдок. Мы сделаем вид, что ты нам сильно помогал, а взамен ты поможешь нам договориться с Альвиреей.

Эшинкай немедленно протянул в ответ:

— Я согласен.

Он же был разумным человеком. Когда приходят с подарками и словом, и делом пытаются доказать, что в нём нет яда, не следует отказываться.

— Я и мои люди будут иметь свободный доступ в твою крепость. — Продолжил генерал. — Я пойду вместе с принцессой, а также всегда буду иметь при себе охрану из моих людей.

Эшинкай согласно кивнул. Он сделал это без каких-либо раздумий. Если такое казалось ему выгодной сделкой, то Виллем решил поднажать ещё.

— Твой сын останется с моими людьми.

"Для обеспечения верности, как заложник". И снова герцог не промедлил и секунды. Неожиданно для всех, — и прежде всего для самого сына, — Эшинкай согласился и не дал Виллему сказать, что он сам выступал в таком же качестве для герцога. Всё шло по плану и даже чуточку лучше.

Виллем отошёл к своим офицерам, чтобы отдать приказы. Рейнду полагалось подготовить подходящее для сына герцога место содержания. Сам сын покорно последовал за ним. Офицеры проводили их беспокойными взглядами.

— Этого не было в наших планах. — Сказал Месель. Он указал кивком головы в сторону замка. — Если герцог такой сговорчивый, убеди его поставить наших на эти стены.

— Само собой.

Вдруг заговорил Пёс.

— Он умрёт?

Спрашивал Кирин, очевидно, о сыне герцога.

— Если Эшинкай предаст нас.

Виллем взял с собой в крепость десяток солдат. Пока этого было достаточно. В первую очередь они нужны были для усмирения Вороны, и, как он подозревал, они обязательно пригодятся, когда принцесса, наконец, поймёт, что она не королева. Конечно, она убила всех в башне, но при этом получила такие ранения, которые пережила только благодаря своей магии, — и это в борьбе с местными, восприимчивыми к её влиянию.

— VIII

"Ну, конечно".

Стоило Виллему и остальным войти в крепость, просторный каменный зал, тянувшийся ступенями вверх и соединённый мостами, как они тут же уткнулись в лес копий. С ярусов послышались звуки натягиваемой тетивы.

— Если я не смогу сообщить отряду, что со мной всё в порядке, — не растерялся Виллем, — то твой сын будет мёртв, Эшинкай.

Герцога такая перспектива нисколько не смутила.

— Пожертвовать одним Эшинкаем за одного Веспемале, — сказал он, — это очень выгодный обмен.

"Разумный человек, мать его". Виллем жестом указал своим людям не вытаскивать оружия. Герцог привёл в зал не меньше полусотни солдат. Даже если предположить, что Ворона будет сражаться на их стороне, то всё равно на каждого розанина придётся как минимум четыре врага. А Ворона не намеревалась драться.

Она раскинула руки в стороны, показывая ладони, мол, она искренна. "Её" люди восприняли такой жест иначе, чем Виллем, и шагнули назад.

— Я прощу тебя, Эшинкай. Всё, что бы ты ни задумал, всё ещё можно исправить.