Аркана Прогенита

— I

Подул ледяной ветер, спускаясь с заснеженного перевала. Беззвучно, не издавая даже и скрипа, это голое дерево — свидетель произошедшего — заколыхалось в такт завываниям, будто оно само шевелило узловатыми ветвями. Виллему казалось, что вот-вот из-под земли выберется что-то ужасное. Эти деревья напоминали руки великанов, с головой закопанных в каменистую почву предгорий. Местные, специально или нет, вырубали абсолютно всю растительность вокруг этих святынь — чёрные голые стволы виднелись отовсюду в этой пустыне. Люди суеверно боялись в них чего-то. Они добывали огонь из любых трав и ветвей, но только не этих деревьев.

Нервный разведчик, дождавшись, пока офицер спешится, увёл коня подальше от дерева. Весь отряд был как на иголках. Всегда темно, небо в тяжёлых тучах, нужно беречь еду и даже воду, и из земли торчат эти деревья. Все, как одно, пальцами стремятся на юг. Словно хотят ухватиться хоть за что-нибудь в этой пустыне и убраться подальше от чего-то на севере. Виллем прекрасно понимал, почему ребята здесь всего боялись.

Он перевёл взгляд на лежавший у чёрных корней труп. Высланный вперёд патруль зарубил человека. Как оказалось, гонца. Пусть вражеского, пусть пытавшегося убежать, но всё равно более полезного живым, чем мёртвым. Кирин, обычно бивший белку в глаз, тут истратил полколчана стрел, и всё равно попал два раза — в ногу и грудь. Беднягу дорезали ножом.

— Почему вы решили, что он гонец? — Спросил Виллем.

Пёс, глянув на подопечных в поисках поддержки, протянул вперёд свиток. В глаза сразу бросилась сломанная печать. Вечно лохматого егеря с кривым носом, сломанным в бою с кабаном, едва ли волновала иерархия в отряде, которую он исправно игнорировал, но сейчас он выглядел подавленно. Местность действительно была жуткой. Даже такой волк-одиночка, как Кирин, присмирел под таким давлением.

Вздохнув, Виллем развернул свиток.

"Убей её, ты получила разрешение. Твой король".

Виллем не поверил своим глазам. Взглянул на печать. Суетливо раскрыл котомку и извлёк другой королевский приказ, чтобы сравнить. "Это что, шутка?" Такое не могло быть правдой. Король не мог такого приказать. Иначе зачем они вообще двигались на север?

Кирина очень взволновал озадаченный вид офицера.

— Это плохо для нас, командир?

Ещё как плохо. Хуже некуда.

— Возвращайся в лагерь. — Приказал Виллем.

Ему срочно нужно было поговорить с генералом. Будевик взялся за это дело, он должен знать, что происходит. Эта записка, отмеченная королевской печатью, всё перевернула с ног на голову. Как будто мало было ему заботиться о деревьях-руках и провианте.

Обычные солдаты, естественно, не были посвящены в детали, но некоторые — особенно Кирин, которому генерал как главе разведчиков лично объяснял, что высматривать в этих землях — догадывались, в чём дело. "Просто движемся на север". Мимо всех городов и деревень, прямиком к сказочному горному перевалу, что как распахнутая дверь впускал ветер вечной зимы, царившей по ту сторону. Естественно, решили, что Будевик что-то искал — этот проход не имел никакой стратегической пользы, и потому оставалось думать лишь о сокровище. В этом разорённом войной королевстве кладов было не так много.

— Э, генерал едет.

Виллем заметил приближающего всадника. Снова без охраны. Впрочем, в этой пустоши и остерегаться было некого. Кроме этих странных деревьев, да ещё сгущающихся чёрных небес.

Кирин вопросительно посмотрел на офицера.

— Оставайся. — Пожал Виллем плечами. — Перескажешь свою историю ещё раз.

Генералом Будевика называли только внутри отряда. Для всех остальных он был ещё одним капитаном наёмников. Не более чем главарём разбойников, даже если он прошёл через ту первую большую войну в роли настоящего генерала. Никто не отдавал почестей побеждённой стороне, а с Будевиком было ещё хуже — его бросили свои же. Дважды проклят.

Тридцать лет скитаний оставили свой отпечаток на генерале. Он был худ и стар, острый нос сильно выделялся на уставшем лице. Старость смешала все некогда благородные черты, и всё крупнее становились чёрные мешки под глазами. Тёмно-серые волосы, убранные в хвост, бакенбарды, бритые подбородок и шея — дань имперской моде, ушедшей много лет назад.

— Что у вас здесь стряслось? Почему так долго?

Генерал остановился у дерева и спешился. Сразу обратил внимание на записку в руке Виллема, и только затем рассмотрел посла. Кирин поёжился, когда генерал цыкнул на промашки егеря.

— Плохо. — Заключил Будевик.

Чуть помедлив, Кирин стал докладывать. Всё то же самое, что он сказал Виллему — увидели бегуна, прятавшегося от них в складках местности, бросились за ним, так как он их уже заметил. Слишком спешили, слишком тряслись руки. Наконец, настигли под деревом.

Виллем протянул свиток генералу, изучая реакцию. Интересно было понять, что же это всё-таки значит. Разве их наняли не для того, чтобы убить принцессу? Почему вдруг король сам захотел это сделать?

— Это... — Будевик удивлённо поднял бровь. — Безумие.

Конечно. Обычные родители не станут своих детей убивать. Для этого нужны были враги. Впрочем, короли-колдуны этой страны издавна славились своей жестокостью, граничащей с желанием уничтожить всё живое. Мало ли какие у них обычаи?

— Может, он уже сдался? — Предположил Виллем. — А это — чтобы не попала в руки врагу.

— Нет. Тут другое. — Будевик кивнул Кирину, чтобы тот подошёл поближе. — Похорони гонца, что ли. Отдайте почести.

Разведчики заторопились выполнить приказ. Офицер и генерал между тем отошли подальше, чтобы их разговор не услышали солдаты. Вскоре Кирин с товарищами заработали лопатами, сражаясь с мёрзлым грунтом.

Приобретение такой бумажки, конечно, план сильно упрощало. Раньше хотели взять крепость силой, а теперь оставалось только предъявить приказ. Если его примут. Стражи должны быть умны — не могут же они просто так поверить врагу.

— Но печать сломана. — Возразил Виллем.

— Думаешь, это письмо единственное, что может заставить стражей убить принцессу? Сам подумай. Король запер дочь в башне по ту сторону гор. Он её не хотел, она пленница. Готов поспорить, что у стражи есть приказ убить её, если она попытается сбежать.

Будевику нравился этот план. Было предпочтительнее не воевать, а просто отдать бумагу и уйти прочь без боя. Не придётся терять солдат. И, самое главное, отряд быстрее уберётся на юг, прочь от этого проклятого места, где даже деревья хотят убежать.

Но всё это было неправильно. Какая-то грязная игра, и непонятно, что это за ловушка такая.

— Кто наниматель, генерал?

Наниматель-то не мог не знать, раз уж послал достаточно отчаянных наёмников в зиму к Вратам. Убедить генерала сделать такое уже признак ума — или очень убедительной аргументации.

Будевик помедлил с ответом. Смерил Виллема взглядом. "Всё равно же узнаем", — не понимал офицер этого нежелания раскрывать заказчика. Зачем его скрывать?

— Разенет.

Это объяснило всё.

— А-а-а.

Такой же беженец, как и они сами. Только если они так и остались бродягами, да ещё и пали в разбойничество и продажу своих мечей, то этот человек стал королём. "Удивительно". Генерал был слишком горд, чтобы предлагать услуги отряда бывшим соотечественникам, особенно тем, кто прогнали его прочь в ту первую войну.

И Будевик был абсолютно прав. Эти люди проиграли всё, что было у них, и даже то, что им не принадлежало. От некогда могучей и гордой страны остались только банды разбойников, цепляющихся за старые имперские знамёна, и бесчестные наёмники, убивающие за золото.

— Если можно спросить, — начал Виллем учтиво, — дело ведь не только в золоте? Что-нибудь полезное, я надеюсь?

Будевик безучастно смотрел, как разведчики орудовали лопатами. Какой ему смысл скрывать сейчас? И, тем не менее, генерал ответил вопросом на вопрос.

— Существует ли место, которое мы сможем назвать домом?

"Вот что Разенет предложил — дом". Что бы это ни значило. Виллем был прав — одних денег генералу явно было недостаточно, чтобы преодолеть свою ненависть к родной аристократии. Хорошо, что предложили настоящие права, но верить обещаниям такого короля значит быть обманутым. Обезумевшие завоеватели пойдут на всё, что угодно, ради своей фантазии о величии.

— Нет, мой генерал. На нас всегда будут взирать свысока.

Будевик внимательно изучил офицера. Всё так же безучастно.

— 20 лет я хотел вернуть себе моё законное место. Хочешь сказать, что я никогда его не получу?

— Прошлое не вернуть, мой генерал. Изменились и мы, и мир. Никто из нас не хочет снова служить им, тем более Разенету. Лучше скитаться как сейчас, чем склониться перед предателями.

Виллем услышал вздох. Будевик не смотрел в сторону офицера, и тот мог только догадываться, что было на лице генерала. Похоже, уставший генерал слышал то, что и предполагал услышать, и подтверждение своих страхов только делало больнее.

— Ты, конечно, прав. И всё же гордость приведёт нас в никуда. Мы уже на пределе. Ещё год чужих войн, ещё два. Ты, может, продержишься 10 лет. Но в конце все сгинут, а мы ни на шаг не приблизимся к цели. Что тогда? Забвение?

"Забвение не так уж и ужасно". Виллем бы предпочёл его.

— Я уже решил. — Генерал резко обернулся. — Так не может продолжаться, и я закончу это.

— Это ошибка.

— Цыц! Я тут генерал.

В любом случае отряд уже добрался до перевала. Веспемалевы Врата были в дне пути — уже поздно поворачивать назад. Весь этот разговор не имел никакого смысла.

Хруст промёрзшей земли стих. Разведчики натаскали камней и соорудили могилу. "Только зря время тратим", — подумал Виллем. На копание, на марши в чужие земли, на поиски чёрт знает чего. Генерал считал, что у них ещё оставалась честь, и потому требовал соблюдать все обряды, бессмысленные или нет.

Кирину было приказано вернуться в лагерь и сообщить оставшимся офицерам ждать. Генерал решил бросить первоначальный план — взять башню штурмом — и отослать своего посла с тем письмом. Это была честная ошибка. Приказ короля был приказом короля, даже если его доставили враги. Может, разойтись с миром со стражей крепости и не получится, но не придётся и терять людей в бою.

Виллем, разумеется, хотел вызваться добровольцем. Но генерал не дал ему произнести вслух своё желание.

— Ты поедешь со мной.

А это уже было странно. Виллем уже было решил, что ему снова предстоит миссия вместе с разведчиками, но нет.

— Но мой генерал, вам лучше...

Будевик обернулся к Кирину, не дав закончить.

— Если через два дня к рассвету не вернёмся, уходите на юг. Проследи, Пёс, чтобы об этом узнали все, особенно Льюв и Крамер, а из них особенно Кишкодёр. Если с нами что-то случится, я не хочу никакой войны в отряде. — Генерал пристально посмотрел на Кирина. — Всё должно быть честно. Ты понял?

Разведчик с готовностью кивнул. Виллем невольно позавидовал, как генералу удавалось так легко управлять своим Псом.

— И всё же, мой генерал, — продолжил офицер, — лучше будет, если пойдём мы с Кирином.

— Чтобы меня от опасности уберечь? — Невесело хмыкнул Будевик. — Только я могу вести переговоры, случись в них нужда.

Так дела не делаются. Генералу нет необходимости самому всё делать. Впрочем, полдня пути туда, а затем обратно не представляли особой опасности. Тьма сгущалась и дули ледяные ветра, но только и всего. Разумно бояться было нечего, кроме других людей.

Виллем искоса глянул на Кирина, чтобы тот задержался. Незаметный скачок взглядом в ответ. Когда Виллем возвращался за конём, Кирин прошёл рядом — якобы случайно.

— Пусть кто-нибудь из твоих идёт за нами. — Шепнул Виллем. — Генерал не в себе.

Что странно, Кирин только тихо кивнул, не подавая виду. Офицер думал, что будет сложнее — Пса обычно трудно убедить выполнять приказы. Он только недовольно поморщил нос, словно говоря "ты мне не начальник". Хотя бы одного из своих подопечных Пёс мог оставить незаметно "наблюдать" издалека. Никогда не знаешь, чего ожидать от этой пустоши.

* * *

Уже темнело. В этой местности было чертовски сложно разделить день и ночь. Света мало и так, небо закрывали облака, так что царили вечные сумерки, едва-едва светлеющие днём. Ужасное место для жизни. Виллем всё размышлял об этом, пока ехал вместе с генералом к цели. Ландшафт не менялся многие мили — бесконечные серые и бурые камни и земля и чёрные деревья-руки. Разве что уже некоторое время подъём стал более вертикальным. А ещё — Виллем не мог понять, хороший это знак или плохой — стало гораздо меньше деревьев.

Генерал вдруг остановился, непонятно для Виллема, почему. Офицер принялся искать причину, но так и не нашёл её, пока Будевик сам не показал.

— Почти приехали.

Теперь и Виллем увидел сборище точек на горизонте. "Почти", — хмыкнул. Это было строение, едва видимое в потёмках и тенях. Там, где расходились горы, находилась древняя крепость — две стены, одна вокруг смотровой башни, вторая перекрывавшая проход через перевал.

— Не расслабляйся.

— И не думал, мой генерал.

Виллем по пути считал, сколько деревьев они проехали мимо. Интересное занятие, когда нужно быть на стороже. Счёт дошёл до 263, за последним из которых была только серо-бурая пустошь. Это странное изменение в сумерках заставило его вздрогнуть — не от мороза или густой тени, а от того, что страшные великаньи руки исчезали в той стороне, откуда пытались сбежать.

В какой-то момент Виллем уловил движение позади. Обернулся и увидел маленькую точку, прячущуюся за камнями. "Слишком далеко", — подумалось ему. Так от него толку будет мало, случись что. Под надуманным предлогом он вынудил генерала сбавить шаг. Как бы скорее не хотелось проскочить эту пустошь, а безопасность от настоящих угроз важнее, чем от воображаемых.

Словно в насмешку офицеру стало только тревожнее на душе. Сгинули судорожно шевелящиеся на ветру чёрные деревья, ветер выл меньше, и, казалось, на небесах появились просветы, разгоняющие полумрак внизу, а появился непонятный страх. Виллем всё время ловил себя на том, что постоянно смотрел по сторонам. Даже лошади, до того безразличные к тому, что вызывало в людях безотчётный ужас, начинали вести себя нервно.

— Эй. — Донёсся тихий голос генерала. — Там на горе.

Виллем проследил за взглядом мигом побледневшего Будевика.

— Что там?

Генерал не мог сказать наверняка. "Какое-то движение", — было его ответом. Прищурившись, Виллем сумел разглядеть только поднявшуюся в воздух — и тут же унесённую диким ветром — пыль от упавшего камня. Он склонен был списать это происшествие на природную случайность — в этих горах не жили не звери, и тем более не люди — но всё равно в голову упорно лезли разные мысли.

Подъём становился всё круче, пока вдруг не выравнялся и не показал за собой крепость. Лёгким нужно было всё больше воздуха. Медленно из-за кромки холма начала выезжать неведомая башня, о которой ходило столько невероятных слухов. "Сказки про ледяной лес оказались сказками", — заключил Виллем, не увидев никаких следов скульптур, изображающих деревья, животных и целые города, заполненные замёрзшими ледяными людьми.

Да и сама башня Веспемалевых Врат оказалась не такой большой, как говорили: едва ли ты три этажа в высоту. Она стояла вжавшись в склон горы, казалось, накренившись в обратную сторону. Её окружали какие-то невразумительные домики, спрятанные за редким частоколом. Ветер здесь дул неимоверно сильно. Волей-неволей обоим путникам пришлось спешиться и спрятаться за крупами своих скакунов.

Виллем опять увидел, как какая-то фигура, сливаясь с пустошью цветом одежд, передвигалась в тишине. Удивительно, что разведчик смог их обогнать — видимо, они слишком медленно ехали. Как бы там ни было, башня приближалась всё ближе.

Вдруг Виллем обнаружил, что генерал отстал от него, да и шёл куда-то в сторону от башни и ближе к разрушенным стенам. За воем ветра не было слышно шагов, и офицер не заметил этого движения. Будевик остановился и смотрел в небо. Вслед за ним и Виллем оторвал взгляд от земли. И тоже замер: там, наверху, лежала неестественная граница. С их стороны лежало чёрное, затянутое тучами небо, перемежающееся со светлыми пятнами. С чужой стороны, которую так хорошо скрывали руины крепостных стен, небеса были ослепительно-белыми.

Вместе с генералом они, должно быть, были первыми людьми кроме потомков Веспемале и их слуг, держащих язык за зубами, увидевшими это. Виллем не мог оторвать взгляда, настолько неестественным казалось зрелище. Он совершенно не понимал. Наверху словно лежала другая земля, перевёрнутая или отражённая. Виллем видел в ней зубья гор и серые пятна тут и там, повторяющиеся с отвратительной регулярностью, и даже руины таких же стен, на которые он успел насмотреться внизу.

— Что это, чёрт возьми, такое?

— Похоже на мираж. — Ответил Будевик сквозь вой. — Я слышал, что в пустынях бывает такое. Но это точно что-то другое — сказочники Угжана никогда не говорили о том, чтобы зеркало тянулось до самого горизонта.

Виллем тоже слышал о таком. Измученным жарой путникам виднелись оазисы со столь желанными ими водой и тенью. Но здесь-то отражалось в небесах нечто совершенно иное. Это зрелище внушало только чувство всеобъемлющей тревоги и желание убраться подальше. Офицер стал как-то иначе воспринимать могучий ветер — скорее не как помеху, а как подмогу в побеге.

— Мой генерал...

— Да. — Кивнул он. — Лучше бы нам уже завершить начатое.

Что-то очень не понравилось Виллему в лице генерала, когда тот посмотрел на него. Неведомый стрелок промахнулся всего на волосок, попав коню в шею. Он заржал, рванул вперёд, но прошёл только несколько шагов прежде чем упасть.

"Что он творит?!" Виллем подумал, что разведчик предал их. Вскоре он убедился, что был не прав, думая так низко о подручном Кирина. С генералом они рванули в сторону стен. Обернувшись на мгновение, офицер увидел две фигуры в полумраке.

— Это из башни?

На некоторое время здесь было безопасно. Виллем осторожно высунулся из-за камней, чтобы увидеть, где находятся враги. Оставалось только надеяться, что разведчик догадается вовремя вмешаться в драку. Бой два на два, в котором старый генерал скорее был обузой, Виллему очень не нравился.

— ЭЙ! — Будевик высунулся из-за укрытия.

Виллем сразу приметил, как дёрнулась тень у стены. "Быстро же они!" Офицер знаками подал генералу идею, что нужно прятаться глубже среди развалин.

— Я пришёл с посланием! От короля Веспасина! — Пытался генерал перекричать ветер. — Мы не враги!

Стрела просвистела над его головой в тот самый момент, когда Виллем дёрнул Будевика вниз. Несмотря на протесты коня, офицер привязал его к стене — должен был отвлечь на себя внимание врагов. Сменили укрытие, прислушиваясь к завываниям в воздухе.

— Эй, имперская свинья! — Донеслось откуда-то поблизости. — Не ожидал? Даже на краю света тебя нашли, Будевик Предатель! И ты поплатишься за всё!

Виллем сжал кулаки от злости. Он чуял, что враг уже близко — оставленный конь испуганно заржал не так давно, а значит, что преследователи уже прошли мимо него. Припав к земле, он выглянул в проход. Как и ожидал, Виллем увидел одного из них: большого бородатого мужика, нарезавшего круги по открытой площадке. Это он говорил, призывая напасть на него.

— Выходи, Предатель! — Рявкнул мужик. — Умри с честью.

Приметив пару мест на стене, откуда было бы удобно простреливать эту площадку, Виллем решил проверить их. Амбал всё орал ругательства. Вскоре офицер нашёл, как он думал, ничего не подозревавшего врага.

— Ага!

Прежде чем Виллем сумел правильно среагировать он почувствовал жгучую боль в боку. Ударил вслепую наотмашь, метнувшись в сторону. Не глядя побежал прочь, заскочил за угол и приник к земле. Мимо тут же пробежал невысокий парень с мечом наперевес. Два, три шага, и упал. Ухнув, генерал снёс ему голову одним ударом из укрытия.

— "Их ещё двое". — Пальцами показал Виллем.

Генерал кивнул и скрылся в тени. Получив передышку, Виллем проверил рану. Ему страшно повезло — едва задело, хотя его и ударили сзади, когда он ничего не подозревал. Ответ на незаданный вопрос таился в отрубленной голове. Это был ещё совсем мальчик.

"Ещё одно лицо для кошмаров".

Как и условились, Виллем, чуть подождав, двинулся следом за генералом. Лучник, которого он спугнул, так и не явился. Из-за стены донеслись звуки боя, и Виллем нырнул в щель с клинком наготове. Тут же пред ним предстала страшная картина: Будевик из последних сил отбивался от двух врагов сразу.

Офицер что было сил закричал, чтобы обратить их на себя. Он влетел сзади и с плеча резанул замешкавшегося лучника. Но уже было поздно — генерал лежал на земле. В следующую секунду пришёл ответ в виде кулака, отправившего Виллема в полёт в кучу камней.

В голове сразу всё поплыло. Он знал только то, что должен найти меч, упавший где-то рядом. Судя по звукам, амбал продолжал с кем-то драться.

— Генерал?

Виллем, зажав бок, заковылял в сторону боя. Рык, рёв, скрежет, вой ветра — всё смешалось, и офицер едва представлял, куда шёл. Когда на глаза попался амбал, стоявший спиной и с кем-то дравшийся, Виллем ударил. Затем ещё и ещё, пока противник не упал.

Его шатало, и он чуть не свалился сверху на павшего врага. Кольнул ещё раз из последних сил, чтобы тот уж точно не встал.

— Генерал?

Но ответа не было. Виллем вскоре понял, что в последний момент амбала отвлёк тот самый разведчик, выпрошенный у Пса и убитый этим самым амбалом. Лучник лежал там же. Будевик, мёртвый, тоже.

Виллем опёрся об стену и потихоньку сполз вниз. "Ещё четверо". Ноги плохо его держали. Без каких-либо мыслей в голове он как тупой снял с себя одежду и вслепую перевязал какой-то тряпкой из походной сумки. Главное, чтобы не шла кровь.

"Всё-таки достали", — сокрушённо подумал офицер. Эти трое, убившие генерала и безымянного разведчика, были его соотечественниками. Без сомнения. "Другой отряд наёмников?" Никаких опознавательных знаков, ничего, что бы указало, кто они. Это был сброд, а не армия. И все, как один ненавидели знать — и особенно, Будевика, прозванного ими Предателем за то, что его изгнали.

"Как несправедливо". Виллем подполз к Будевику. Прислушался. Затем к разведчику, питая слабую надежду. И снова нет.

Из кармана генерала он достал злополучное письмо, тут же спрятанное в сумку. Опираясь на стены и камни, кое-как доковылял до коня. Ему следовало, наверное, быть счастливым, что враги не тронули животное. Успокоил фыркающего скакуна рукой на морду и отвязал. Кое-как забрался в седло.

Оставалась миссия. Чтобы генерал не умер напрасно, её нужно было выполнить. Даже если рана страшно болела и сам он был весь в крови. Башня находилась всего в паре сотен метров — конь довезёт его даже если он потеряет сознание. А там и обитатели башни сообразят, что делать дальше.

— II

Очнулся он быстро, но ещё не скоро пришёл в себя. Виллем долго силился понять, куда его занесло. В глазах застыла неподвижная картина — слепящая снежная гладь. В какой-то момент ему показалось, что он видел себя там, далеко наверху. Потребовалось огромное усилие, чтобы сесть в седле ровно.

Конь привёз его туда, куда он и хотел — к башне. Животное, чуя, что только за целыми стенами безопасно, вбежало сквозь открытые ворота туда. Виллем молча озирался, щурясь с непривычки от яркого света.

— Где все? — Вслух спросил он, будто ожидая, что кто-нибудь ответит.

Во внутреннем дворе не было никого. Проехал мимо колодца, заглядывая в окна пустых домиков, прямо к обитым ржавым железом двойным дверям башни. Смотреть по сторонам офицер старался тайком, чтобы ненароком не вызвать гнев хозяев — они могли наблюдать из любой щели. Он примечал по пути все из них.

В конце Виллем оказался перед дверьми. Какой-то незаметный и лёгкий узор окутывал их, ныне сокрытый за слоем ржавчины. Всё здесь находилось в плохом состоянии, кроме новых пристроек. Хозяева, видать, не очень жаловали старые камни, что бы это ни значило. Виллем, поморщившись от резкой боли, постучал, неожиданно обнаружив, что двери не заперты.

Донеслось дуновение ветра. Дверца скрипнула проржавевшими петлями и медленно, будто не желая открывать заключённое внутри башни посторонним, отворилась. Виллем заглянул в царившую внутри тьму. Далеко на той стороне брезжил тёплый свет, но от ближней тени тянуло мраком и сыростью, самой сутью серой пустоши.

— Эй! — Вышло хрипло и тихо. Он набрал в лёгкие побольше воздуха. — Отзовитесь! Я пришёл с миром!

Виллем поёжился от раздавшегося эха. Ответа офицер так и не дождался.

Коня он оставил у привязи. Поморщившись, пододвинул поближе более-менее сухую кучку сена. Возможно, ему ещё пригодится скакун. Крепость, казалось, опустела совсем недавно. Даже в примеченном у колодца ведре стояла прозрачная вода. "Засада? А смысл?" Виллем поймал себя на мысли, что смотрит в небо — чтобы подглядеть, нет ли на далёкой крыше какого-нибудь шевеления.

От толчка двери заскрипели сильнее обычного.

— Я вхожу. — Предупредил он.

Внутри было влажно и тепло. Последнее — след несомненной деятельности людей. Присмотревшись, Виллем нашёл на полу обложенное камнями кострище. А для дыма не было отвода — каменный потолок почернел за века, и только несколько узких щелей впускали свежий воздух, которого явно не хватало этому месту.

В темноте Виллем наткнулся на медную статую какого-то бога, позеленевшего от времени. Чуть поодаль он заметил десятки таких фигур с накинутой на ними тканью. Стулья, столы, кувшины, офицер не мог поверить, сколько всяких вещей просто валялось здесь и гнило — кто бы здесь не обитал он не проявлял ни малейшего уважения к древности. Это ещё была и спальня — несколько мешков, набитых соломой и пухом, в беспорядке валялись по полу.

В свете, проникающем сквозь щели, Виллем увидел ступени наверх.

— Хозяева-а-а?

И хотя он говорил о мире, не смог найти не вынимать меч из ножен. Только скрыл его за своим силуэтом, чтобы встреть Виллем кого блеск стали не выдал его. Невольно обратил внимание на ступени — кто-то словно продавил в них борозду, тут и там отбились уголки от невольных ударов. Наверх тащили множество грузов, и офицер, морщась в темноте, разглядел ещё больше медных статуй всех видов и форм. Ему не понравилась эта комната. Замершие фигуры, казалось, хватались руками за всё, проходящее мимо них.

Последний этаж и крыша. Последнюю отделял от него деревянный люк, видневшийся в конце подъёма. Судя по виду, там всё было заперто. Таким образом оставался только третий этаж. Дав ране отдохнуть, гадая, что же здесь произошло, Виллем поднялся наверх.

Статуи не были новостью. Он вполне ожидал увидеть и трупы — их вонь Виллем почувствовал ещё внизу. Драгоценный мусор, валявшийся на полу, и залитые кровью стены не вызывали вопросов. Но офицер, сам не зная почему, затрепетал, увидев фигуру на древнем ржавом троне.

Слуги валялись мёртвыми вокруг, в их телах зияли страшные раны. На другой стороне башни Виллем заметил отворённую дверь. Одна женщина проползла сквозь неё, оставив за собой кровавый след. На троне же сидела принцесса — офицер сразу это понял — в грязном перепачканном чужими внутренностями платьем, и склонила белокурую голову. Что-то застряло у неё в груди, и она обхватила себя руками.

Виллем, пересилив себя, шагнул вперёд. Этот звук заставил принцессу поднять голову. Её красивое лицо перекосило болью, но даже в муках оно оставалось благородным и прекрасным. Офицер не мог оторвать взгляда от него. Как завороженный, он, казалось, забыл, зачем сюда пришёл.

И глаза. Жёлтые, словно солнце, ведьмины глаза, означающие проклятый род Веспемале, королей этой ужасной холодной земли. Говорили, что у гоблинов, этих исчадий мрака, зловония и тёмных низменных устремлений, такие же. Виллем должен был сказать, что суеверный слух совершенно не прав — глаза Веспасина Малефика были настоящими, а у тварей зла лишь подделкой.

— Заставил ты меня подождать. — Сказала принцесса высоким голосом.

Она не хотела встречать гостя сидя. Странно, учитывая, что короли не встают с трона, чтобы приветствовать низших по званию, но Виллем не возражал. Преодолев боль, она выпрямилась, и офицер удивился вновь — Веспемале была ростом едва ли не выше него самого, который сам смотрел на людей свысока.

На её груди зияла рана не меньше той, которыми наградили слуг. Виллем видел, что направляли клинок прямо в сердце — но, раз она осталась живой, скорее всего промахнулись на немного. Он бы побледнел, если мог: ему невозможно было представить, как он в таком состоянии от царапины, едва пролившей кровь, будет драться с принцессой.

— Итак, ты прошёл длинный путь. Прости за беспорядок, — указала она рукой на десяток трупов, — пришлось подавить восстание.

Без шансов. Виллем понял это, увидев капли крови, стекающие с её пальцев. Девушка разорвала всех слуг голыми руками, заключил он к своему вящему ужасу. Разорванные, закрученные, разодранные в клочья — павшие слуги являли собой пример проклятой колдовской силы Веспемале.

— Вы в порядке? — Спросил он, пытаясь сохранить лицо.

— О, не беспокойся. — Улыбнулась девушка. — Первого человека я убила в десять лет, а это по сравнению с той дракой так, детская шалость...

Виллема очень нервировала тема расправы голыми руками над десятком вооружённых и подготовленных людей. А ведь он собирался отдать им королевский приказ.

— Принцесса...

Она оборвала его на полуслове.

— Королева. Я уже объявила трон моего отца своим.

Виллем с готовностью кивнул.

— Королева, я пришёл забрать вас отсюда.

Она наклонила голову вбок, с интересом разглядывая Виллема. Немая пауза. Вдруг Веспемале сделала шаг вперёд.

— С такой раной? Какая самоуверенность.

Ещё шаг. Виллем бы вспотел, если и так не чувствовал себя словно выжатый лимон. Она что-то замышляла, но офицер не мог и шелохнуться. Жёлтые глаза приковали его к месту, на котором он стоял.

— Нам нужно торопиться. — Сказал Виллем. — Враги могут прибыть с минуты на минуту.

И он не врал. В отличие от армии генерала, которой приказали оставаться на месте. Наёмники, встреченные ранее, могли уже быть в пути.

Ещё шаг.

— Они уже здесь. В сотне метров до башни. Прислушайся и ты услышишь их голоса. — Говорила она, не выпрямляя головы. — Почему я должна их бояться? Почему не тебя, а их?

Ещё шаг.

— Моё имя — Виллем Невефан. Уроженец Нильса, что находился в Империи Роз. — Сказал он. — Я офицер в армии генерала Дейка Будевика, и я предлагаю вам защиту от имени всех нас.

И ещё шаг.

— Защиту? Она нужна тебе. — Самопровозглашённая королева улыбнулась своей шутке. — Но это и не важно.

Виллем сжал письмо в руке так сильно, что заболели пальцы. Если она узнает, то убьёт его, а он ничего не сможет ей противопоставить. Девушка стояла на расстоянии вытянутой руки от него и просто смотрела. Изо всех сил офицер подавлял инстинктивное желание отмахнуться мечом и отступить назад.

— Иди за мной. — Наконец, сказала она. — И не спрашивай, почему.

Офицер отшатнулся в сторону, и Веспемале прошла мимо, поманив за собой движением рукой. "Иди за мной", — показалось, повторила она. "И не спрашивай, почему". Эхом прекрасный голос разносился по замку и в голове. "И не спрашивай, почему".

— Вы... верите мне?

Королева позвала за собой вновь — на сей раз это ему точно не казалось.

— А не должна?

И Виллем подумал, что не знает. По крайней мере, он передумал её убивать. Она могла постоять за себя. Хитростью и уловками офицер мог привести её в лагерь отряда и погубить — но зачем это делать? Письмо в кармане, которое он столь умно решил не доставать, предпочтя ему меч, стоило порвать и сжечь при первой возможности. Разенет, это чудовище, не получит того, что он желает. Старого генерала может быть он и искусил — но Виллем сделает так, что король-предатель проиграет.

Когда они спускались Виллем, наконец, услышал голоса чужого отряда. Ещё далеко, пугливый конь не храпел и не фыркал, но уже почти различались слова. "Похитить", — казалось ему. "Принцесса". "Ублюдок". И "деньги", наряду "не пострадает". "Удивительно", — подумалось офицеру. Ветер нёс в башню все наружные звуки и сохранял их чёткость. Строение было чем-то большим, чем просто грудой старых камней. Он на мгновение задумался, уж не слышала ли шедшая на десяток ступеней впереди принцесса всего, что происходило в том бою в руинах стен.

Она привела его на второй этаж и прошла на ту сторону сквозь переплетения рук. За сваленными в кучу обломками статуй нашлась ниша в стене, спрятанная от глаз. "От кого?" Виллем не мог понять, слуг ли оберегали от тайного прохода в толщу горы или же принцессе запрещено это было знать. Впрочем, принцессе всё это было известно. Почему-то он решил, что кто-то из слуг проговорился или же невольно показал, не увидев подглядывающих жёлтых глаз.

Вытянутый из паза камень заставил механизм на той стороне зашуршать и начать движение. Кладка отъехала в сторону, Виллем подумал, что увидел пропасть в самую бездну, черноту самых глубоких пещер земли. Лицо обдало тёплым и сухим воздухом. Лишь не ощутив леденящего душу завывания ветра, которое бы должно было случиться в такой пропасти, офицер понял, что видит угольно-чёрный камень — снизу, по бокам и сверху.

— Мы выйдем на южный склон горы. — Пообещала принцесса. — Не отставай и не уходи далеко — тут легко заблудиться.

Виллем, просунувшись в проход, сразу увидел знакомые статуи. Голые каменные стены и пол словно поглощали внешний свет и светились сами, отражаясь в зеленоватой меди. Лица неизвестных людей, богов и сказочных существ исказились до состояния полного уродства, а тела, не прикрытые как наверху тканью, исказились и обросли чудовищными чертами; оказалось, что то, что он считал свалкой в башне, было наоборот лучшими, наиболее хорошо сохранившимися образцами.

Позади послышался хлопок. Это стена вернулась в закрытое положение.

Постепенно пол становился круче — они спускались вниз. Чёрная гладкая поверхность так и тянулась вперёд, не собираясь кончаться. Света, источаемого или отражаемого этим камнем, хватало во всех темнейших уголках этого места. Виллем видел невероятную природную пещеру, которой были тысячи, если не миллионы лет. Невероятная древность, которую и вообразить-то сложно. Ему крайне захотелось потрогать камень, и он незаметно прикоснулся к стене — гладкой почти до зловещей зеркальности. Она была тёплой, почти горячей. Жар, ощущаемый в малом количество за чёрной поверхностью, едва заметно пульсировал.

Минули похожие на рёбра угловатые колонны, в которых закручивался ветер. Виллем посмотрел на потолок пещеры и заметил то, что без промедления обозвал зубами — чёрные, как и всё здесь, камешки свисали сверху. Снизу и по бокам, повторяя и дополняя уже виденный узор, находились похожие по форме отростки. Такие структуры чередовались с рёбрами многие сотни шагов.

Если бы не упругий ответ, который оказывал на ноги снизу пол, Виллем бы думал, что парил в бесконечной черноте. Он словно погружался в недра неведомого монструозного великана. Всё это было плодом колдовства — страшнейшего и ужаснейшего из них. Неуёмная тревога, которую он чувствовал ранее на поверхности, заиграла новыми красками.

А принцессе было словно всё равно. Это был её мир, её хозяйство. Бесконечная чернота, окружавшая со всех сторон и пульсировавшая в почти живом ритме, была её домом. Неожиданно коридор выгнулся, словно спина кошки — или тело гигантского каменного червя. Это было не физическое движение, а словно поворот самой сути, скрытой за невозможно чёрной стеной.

Вдруг из-за угла явилось ответвление. Виллем и не заметил, как остановился, разглядывая расположенную в "пасти" кровать. Она была не из чёрного камня, как не была из него и окружавшая утварь. И чем нормальнее казалась комнатушка, устроенная по-спартански, но со вкусом, тем необъяснимее представлялось её местоположение.

— А, здесь отдыхал мой легендарный предок.

Удивительно, но здесь не было эха. Виллем только сейчас осознал, что не слышал звука ни своих, ни чужих шагов, словно действительно он летел, а не шёл до этого.

— А что там? — Осторожно спросил Виллем. — Что в конце туннеля?

Это ответвление пугало. Он видел нёбо и уходящую вниз глотку. Почему-то ему казалось, что если заглянуть вниз, то назад уже вернёшься другим человеком. Камень, как Виллем успел заметить, светился изнутри и отдавал пульсирующей теплотой. Не было эха, не было звука шагов, и ветер нежно дул в волосы и уши. Оттуда же офицер не чувствовал ничего подобного.

— Там лежат завоевания моего праотца. — Сказала она. — Все те, кого он не смог убить, но кого он должен был побороть.

Виллем никогда о таком не слышал. Принцесса решила объяснить кратко, как могла. Больше офицер никогда не хотел сюда возвращаться.

— Что сделать с существом, которое невозможно убить? Отрезать руки и ноги, вырвать язык и выколоть глаза, снять с него кожу и выдернуть зубы. Калёным железом выжечь все нервы и вытащить душу. Там, — указала она пальцем, — все они.

Больше у Виллема не было никаких вопросов до самого конца пути. Веспасин Малефик был той самой тенью над миром, какой его и называли. Величайший из малефиков, праотцов магов и чернокнижников — и как узнал офицер, неудачливый убийца богов и чудовищ, пленивший и пытавший их. Его далёкий, далёкий потомок шёл впереди Виллема.

Вскоре странная комната скрылась из виду. Чернота вновь нахлынула со всех сторон и вернулась череда зубов и ребёр. Принцесса обмолвилась, что осталось всего ничего. Сколько времени они шли? Виллем поздно сообразил, что надо было считать количество структур в этом туннеле — и для отвлечения внимания, и для понимания того, как глубоко они забрались внутрь горы.

Успел досчитать до пяти, сверху добавив взятые из головы за основу сто. Зубы, вынырнувшие из темноты, вдруг не закончились, вместо этого увеличившись в размерах чем дальше Виллем шёл. Это были огромные глыбы чёрного камня конусообразной формы. Они как бы выдавались вперёд и закручивались наружу из пасти, расширившейся, чтобы вместить их корни. А снаружи, там, куда зубы впились, начинался обычный шероховатый камень, раздробленный на куски. Виллем не удержался, чтобы прикоснуться к нему — и удивился холоду.

Принцесса замешкалась, переступая через эти завалы. Трещина была по-настоящему тёмной, — ещё один признак того, что "червь" наконец-то закончился — и девушка на ощупь выбирала, куда поставить ногу. Виллем не ощущал никакого света и тепла впереди, и даже ветер куда-то исчез.

— Ай!

Вдруг лязгнул какой-то механизм, что-то молниеносно дёрнулось в темноте. Принцесса резко подняла правую руку к лицу. Виллем замер. "Ловушка?" Думал, что страхи остались позади. Как же!

— Вы ранены? — Подался он вперёд.

Девушка обернулась, показав, что на лице у неё крови не было. Виллем перевёл взгляд на руку. И он был поражён в очередной раз — принцесса успела закрыться от арбалетного болта, выпущенного в упор. Под ногами обнаружились части механизма, сломавшиеся сразу же после выстрела.

— Не бойся. — Сказала принцесса. — Я в порядке.

Он это видел. И рану от ножа, направленного в сердце, и мелкие царапины по всему телу, и теперь ещё и арбалетный болт, застрявший в ладони. Впрочем, Виллем и сам был не в лучшей форме, как ему напомнил его больной бок.

— Это прощальный подарок. — Улыбнулась она каким-то своим мыслям. — Он был для меня, так что не бойся. Ворона бы не стала подвергать опасности никого, кроме своей цели.

— Ворона? — Виллем насторожился. — Нас ждут впереди?

— Я же сказала — это прощальный подарок. Благословение — видишь, на лезвии даже яда нет. А саму её ты видел в башне.

"Интересные у неё подарочки". Почему-то рассказ, призванный успокоить, вызвал только ещё большее волнение. Там, где одна ловушка, может быть ещё несколько. Может, девушка о своей безопасности и не волновалась, но ему принцесса была нужна живой.

— Я пойду впереди.

— Как пожелаешь.

Сзади Виллем услышал липкий влажный хруст, а за ним как что-то металлическое упало на пол. Хотя он сказал, что пойдёт, он скорее полз вперёд. Проход был узким, а затем ещё и стал опускаться потолок. Всё делалось на ощупь. Виллем каждый раз, когда вытягивал руку далеко в темноту, старался охватить ещё лишнюю ладонь расстояния. На всякий случай.

И вот забрезжил свет впереди. В темноте пещеры даже полумрак, царивший в серой пустоши, казался настоящим днём. Ход резко повернул вверх. Виллем нервно выпрямился в полный рост, каждое мгновение опасаясь ловушек. Но ничего подобного здесь он не нашёл — как принцесса и сказала.

"У, свежий воздух". Он вздохнул. Протянул руку принцессе, чтобы помочь встать. Она протянула в ответ. Липкая и холодная — Виллем ощутил, как по его пальцам тоненькой струйкой текла чужая кровь.

— Ха-а.

Снаружи было самую малость светлее. По белым облакам, мелькающим среди бурых и серых собратьев, Виллем заключил, что уже наступил день. Следующий? Послеследующий? Он прикинул пройденное через червя расстояние. Сколько шагов? Внизу торчало одинокое дерево-рука, которое и успокоило его, и растревожило. Выше по склону деревьев не было, все они находились ниже.

Отряд ещё не должен был уйти. Виллем успевал вернуться.

— Примут ли люди имя "Ворона"?

— Простите?

Принцесса смотрела на свою развороченную и окровавленную руку. Виллем запоздало сообразил, что стоило бы и помочь ей. Хотя бы перевязать. Так его удивил переход, так Веспемале уверенно шла впереди, что у него и мыли об этом не возникло. Теперь, когда нужды бежать прямо сейчас уже не было, офицер увидел всю накопленную девушкой усталость. Конечно, в принцессе было больше сил, чем в обычном человеке, но и у неё был предел.

Он вытащил из сумки ткань и на ходу разорвал на лоскуты.

— Я хочу взять её имя себе. — Протянула она руку. — "Ворона".

Виллем понимал, что это скорее было знаком заботы, чем настоящей помощью. И ему, и принцессе нужен был врач. И похоже, что ему больше, чем ей — она должна уже была потерять столько крови, что любой человек бы умер.

— Но ведь она стреляла в вас...

— Виллем, на "ты". — Она поморщилась, когда он полил рану водой, а затем слабым алкоголем из другой фляжки. — Эта рана есть напоминание. Нечто, что сохранится лучше всего — на твоём собственном теле. Это опыт, хороший или плохой, и он всегда будет с тобой. Из этого ты и состоишь.

Он только нахмурился. Офицер боялся смотреть в рану на груди — ему всё казалось, что оттуда вот-вот что-нибудь польётся. Поэтому сначала прошёлся по царапинам. Стоило только смыть застывшую холодную кровь, как обнажилась чистая, здоровая кожа. "Уже заросло?" Пожалуй, только такого и можно было ожидать, если принцесса ещё оставалась и жива, и в сознании.

— Ворона была мне настоящим родителем. — Продолжила она. — Будет правильно, если я возьму её имя, а не то, которое дал мне отец. Оно мне ненавистно. Слабое, как и он сам, и столь же противное.

Виллем не знал её имени и не мог сравнить. "Ворона" — это не имя, а кличка или прозвище. Так он принцессе и сказал, вдохнув поглубже и затаив дыхание — обрабатывая края грудной раны.

— Так что скажут люди, Виллем? — Спросила она. — Тебе нравится?

Как он мог ей указывать? Принцесса уже всё решила. Так какая разница, что он думал?

— Вас... — осёкся, заметив блеск в глазах, — тебя люди примут любой. Ты их королева.

— А королям всё дозволено? — Поморщилась принцесса. — Что ж, тогда я "Ворона". Помни это имя в веках, великий Веспемале.

Рану нужно было зашивать. Виллем мало смыслил во врачебных делах, но ему это стало ясно, когда он разглядел сквозь рану кость, а дальше какой-то внутренний орган. Офицер тут же отвернулся, его замутило. Видел внутренности горы, слышал тёплый ветер в ушах, зеркало белых небес — а стало плохо от вида мерно бившегося в груди живого куска плоти.

— III

Им следовало торопиться. Ворона, как и он сам, не могла сказать точно, сколько прошло времени, поэтому чтобы оправдать желание идти на юг за своим отрядом решил, что шагали внутри гор только одну ночь. Отведённые старым генералом два дня на возвращение истекали, и если сегодня, в крайнем случае утром следующего дня Виллем не вернётся в лагерь, то его с чистой совестью бросили бы здесь. Ни он, ни Будевик не брали с собой еды, только воду, да офицер имел при себе фляжку со спиртным, всю истраченную на обработку ран.

Впереди был день пути пешком. Для двух раненных, измученных людей это слишком много. И всё же Виллем чего-то ожидал. Кирина Пса или его разведчиков? Кого-нибудь из офицеров с людьми, ослушавшихся приказа и отправившихся искать пропавшего генерала? Хоть кто-нибудь должен был им помочь. Ворона говорила, что ей нужна была маленькая передышка, только и всего. Офицер же видел в этой временной по словам принцессы слабости признак полного истощения.

— Дело дрянь.

На его уставшие глаза попались далёкие огни под склоном горы. Отсюда сверху виделась долина, запрятанная за холмами, и в ней эти костры. Виллем знал, что это не свои. Отряду нельзя на север к Вратам. Дух генеральского приказа был прост и ясен, особенно в свете всеобщей тревоги. Слишком темно и слишком сильно дует ледяной ветер, раскачивая столь похожие на гигантские руки чёрные деревья. Вой, холод и серая пустота. За ними мог теоретически отправиться несколько смельчаков — но они бы не заняли в долине место, подходящее как минимум паре сотен людей.

Путь, по которому поднялись к перевалу генерал и Виллем, лежал параллельно долине. За холмами в сумерках её было не разглядеть. Если бы не огни костров, разведённых столь беспечно, офицер бы прошёл мимо и ничего не заметил. Стало понятно, откуда взялись те трое — они пришли к Веспемалевым Вратам этой дорогой, тянущейся вдоль гор на запад.

Ворона между тем выглядела крайне заинтересованной увиденными огоньками.

— Это те люди, от которых мы бежали?

Он кивнул.

— Их лагерь. Думаю, где-то половина из них остались тут. Другая половина, если у них есть хоть капелька ума, остались на ночь в твоей башне.

А значит, что сейчас они уже должны были спускаться из перевала. Виллем поёжился, представив, что за ним следят с высоты. В первый раз за всё проведённое в этой стране время он поблагодарил богов за местную природу: никто бы не разглядел в этом полумраке с такого расстояния две фигуры, бредущие вдоль холмов.

Появилась ещё одна веская причина торопиться назад к отряду. Раньше Виллем не мог оценить численность врагов и думал, что наткнулся на небольшую банду, а не целую армию. Если враг нападёт на отряд, — а он это сделает, ведь ему нужна принцесса — то больших жертв не избежать.

— Кто они такие? — Спросила Ворона.

— Наёмники, хотя скорее — бандиты. Берутся за любое дело, если заплатят подобающие деньги. В эту страну за добычей таких пришло великое множество.

— Вот как? — Посмотрела она на него. — Там в башне мне показалось, что ты с ними пахнешь похоже, Виллем.

Ему показалось что-то странным в её голосе. От нервов противно заныл раненый бок.

— Мои соотечественники, только и всего. — Сказал офицер твёрдо. — Мы — настоящая армия подобная тем, что ходили под имперскими знамёнами, а не сборище безродных оборванцев. Эти же наёмники не только телом, но и духом. Как и мы, они потеряли дом, но в отличие от нас они ещё потеряли и гордость.

Виллем приукрашал факты и прекрасно это понимал. Но в этом и была заключена часть гордости потерянного в чужой стране отряда: в цели, выдуманной генералом. Наёмники — они наёмники и есть, как бы громко о себе ни говорили. Это была профессия, гнусная, кровавая и очень неблагодарная. В ней нет мечты, это всегда средство выжить. Воин поумнее пойдёт к благородному лорду в услужение. Солдат поискуснее сделает то же самое. Мечтатель точно так же найдёт того, кто возьмёт на службу.

Погибший же Будевик имел мечту. Одно это уже делало отряд на голову выше, чем весь остальной сброд, порождённый той же самой войной и той же самой землёй. Отряд Виллема пытался вернуть то, что забрали у его генерала. Все остальные "просто" выживали.

— Звучит так, будто ты их сильно недолюбливаешь. — Наклонила Ворона голову, будто изучая его. — Они же твои соотечественники. Неужели ты ничего не чувствуешь?

Виллем не совсем понимал, к чему она клонит.

— Разве ты не ненавидишь своего отца, Ворона?

С полминуты они шли молча.

— Я понимаю. Но он — предатель. — Сказала принцесса.

— А я их не ненавижу. — Ответил Виллем. — Мне жаль, что с ними случилось подобное. Что ещё они могли сделать?

Виллем решил разведать огни. Оставив Ворону отдыхать после долгого перехода, он спустился вниз и осторожно пошёл параллельно склону. В сторону лагеря прошли уже 50 деревьев, о чём он на ходу делал заметки на куске бумаги. Это было всё ещё очень далеко от лагеря.

Время от времени он бросал за спину беспокойные взгляды и всматривался в кажущиеся тени. В такой ситуации оставалось только надеяться, что его не заметят. Мало что можно было сделать чтобы избежать судьбы, если она захочет нанести удар. Из полумрака, казавшегося ещё более серым и непроглядным, чем раньше, настолько, что даже глаза не могли привыкнуть, Виллем старался выцепить любое движение.

Припал к земле, передвигаясь почти ползком. Когда достиг гребня холма, коснулся живот земли и затих, поглощённый наблюдением за огнями. Даже без увеличивающего стекла насчитал как минимум сотню человек. Фигурки едва-едва были различимы в потёмках. Виллем провёл так с четверть часа, всё более погружаясь в раздумья.

В увеличивающее стекло — маленькую трубку, в которую лучше и дальше было видно — он увидел женщин и сновавших меж костров детей. Ужасающие новости. Виллем не хотел, чтобы его противники оказались не просто наёмниками-бандитами, а наёмниками-бандитами, притащившими семьи в эти земли.

Незаметно было, чтобы наёмники оставили в лагере много защиты. Кто-то стоял на окраине, но это всё. По крайней мере с первого взгляда Виллем не заметил, чтобы кто-нибудь следил за дорогой. Только одинокая маленькая фигура смотрела в сторону перевала. Он видел страх в том, как они стояли на фоне огней и смотрели по сторонам, как нервно ходили по своим делам.

Когда Виллем уже хотел возвращаться назад к Вороне, ненароком бросил взгляд в сторону ближайшего дерева. С его тенью сливался и был скрыт ею кто-то — или что-то. Он всматривался туда, приникнув к земле. Виллем похолодел внутри, когда явственно увидел манящий жест рукой.

"Друг или враг?"

Виллем не смог бы ответить наверняка даже когда разглядел лицо спрятанного человека. Старый генерал считал его другом или как минимум попутчиком. В любом случае выделяющийся на фоне бледнолицых розан страшно обгорелой кожей и вьющимися чёрными волосами южанин из Ашгана не желал отряду вреда.

— Здравствуй, Невефан. — Издали произнёс он голосом, таявшим в ветре. — Уже возвращаешься назад?

— Что вы здесь делаете, Эккем?

Южанин был их "попутчиком". Будевик выделил ему место и паёк, но ни одной из обязанностей в отряде — непонятный колдун просто жил и странствовал с ними по этой стране. "Он ничей, пусть идёт". Генералу этот человек был нужен, и в отряде по этому поводу сложилось пусть и предвзятое, но безразличное отношение к чужаку.

Колдун говорил прямо.

— Когда пришёл приказ, я крайне заволновался. Вы отправились без меня. Более того, никому не дозволялось следовать за вами. Особенно расстраивало то, что Льюв посчитал его распространяющимся на мою персону.

Виллем вздохнул. В кои-то веки Льюв додумался до правильного решения сам. Эккема нельзя было отпускать бродить самому по себе — если до него доберутся оборванцы, то отряд понесёт большие потери.

— Что с генералом Будевиком? Почему ты возвращаешься один?

— Генерал мёртв.

Эккем помолчал. Это была шокирующая новость.

— Впереди — враги. — Сказал Виллем. — Не меньше полутора сотен.

— Я видел. — Кивнул маг. — Наблюдал за ними до тебя. Я всё боялся увидеть, что они схватили вас с генералом, но, видимо, вы проскочили. Какая жалость, что вас всё равно настигли. Я же правильно понимаю, Невефан? Вы побывали у стены?

Колдуна очень заботил этот вопрос. Он слушал с предельной внимательностью. Виллем не спешил отвечать.

— Если вы видел их, тогда знаете, почему я не могу вас теперь отпустить. — Офицер положил руку на рукоять. — И лучше бы вам не спорить, Эккем.

— Я не часть отряда.

"И тем тебе хуже". Эккем был полностью прав, что не хотел подчиняться. Его маленький поход на север от самого Великого Ашгана через пылающие пустыни и смрадные болота, чумные земли и объятые войной страны, и до Веспемалевых Врат, столь важный для этого непонятного мага, зависел от его решимости продолжать идти. Виллем вынул меч, не издав ни звука, чтобы напугать сильнее. Колдун, дёрнувшись от вида стали с бурыми засохшими пятнами, сдался, без сомнения, решив, что сможет сбежать от своих надсмотрщиков — Льюва, например — снова.

Удостоверившись, что их никто двоих ещё никто не заметил, Виллем приступил к делу.

— У меня есть принцесса. — Сказал офицер без прелюдий. — Королева даже.

Это заставило Эккема сменить тон. В чёрных глазах заиграл интерес.

— Сама Веспемале? Ты не шутишь?

Виллем предложил убедиться ему самому. Маг, у которого в голове явно существовал план побега, заколебался. В конце-концов Эккем согласился, и офицер заставил его идти впереди, чтобы не упускать из виду. Здесь было недалеко, и колдун не сильно успел наскучить вопросами.

Ворона нашла себе удобный — насколько возможно это было в сей пустоши — камень, на который уселась подобно трону. Скрестив руки на груди, она прятала ранение, пусть и перевязанное, но восприимчивое к холоду, от ветра и поднимаемой в воздух пыли. Должно быть в такой позе принцесса ещё и глубоко уснула, ведь громкие шаги Виллема и мага нисколько её не потревожили.

Виллем успел испугаться и заторопил Эккема сильнее. Он же остановился на полпути к ней, бросив назад странный взгляд.

— Вы поможете мне привести её к нам в лагерь. — Сказал Виллем, поиграв мечом вдоль ноги. — Хотите того или нет.

К счастью, от громких слов девушка, наконец, проснулась. Первым делом она выпрямилась, словно выучилась ценить это превыше всего остального, и лишь затем открыла глаза, чтобы узнать, кто посетил её.

— Это действительно она? Сама Веспемале? — Эккем переключил своё внимание на неё, едва скрывая свой восторг. — Я никогда... даже и не подозревал. Конечно я помогу, Виллем. Ты должен был сразу сказать. Это... величайшая возможность... изучить...

— И честь, маг. — Сказала Ворона. — Зачем ты забрался так далеко в мою страну? Разве ты не знаешь, что здесь не любят магов?

— Эккем, госпожа. Моё имя Эккем, и я из Великого Ашгана. — Коротко кивнул он в ответ на упрёк. — Я знаю, госпожа. Тем выше был мой интерес. Эти Врата словно компас — тянут к себе всех владельцев магии. Мало кто из магов моей гильдии смог удержаться, чтобы не отправиться на поклонение неведомому и легендарному, о чём говорят лишь древние манускрипты...

— Виллем, — вдруг Ворона обернулась, — что он здесь делает?

Разумеется, даже она не верила словам колдуна.

Он мог только предполагать. Виллем ничего не знал, ибо никогда не притрагивался к упомянутым манускриптам. К чему магам, если верить Эккему, идти в земли, для них запретные? Лично сам офицер до того, как он встретил мага в тени дерева, думал, что колдун путешествовал по миру и описывал природу и культуру народов мира. Это он заключил из того, что мага часто видели за письмом чего-то в листах пожелтевшей бумаги. Увиденные — и придуманные — в этих землях кошмары явно заслуживали чьего-либо описания.

В любом случае, Вороне нужна была помощь, чтобы она смогла дойти. Путь ещё был неблизкий, и Виллем сомневался, что смог бы протащить через серую пустошь мимо 210 деревьев-рук тело весом едва ли не большим чем у него самого. Он бы свалился, с его-то собственным истощением.

* * *

Однако отдыха ему было не видать ещё долго. Дотянул кое-как до утра, почти в беспамятстве шагая через смазанную, размытую по всему пространству пустошь. Считал деревья-руки, проносящиеся мимо, словно скребущие чёрными пальцами-ветками по облакам, чтобы те впустили солнечный свет, и только одно это и держало его в сознании.

"261", — успел он досчитать прежде, чем кончились чёрные отметки, обычно проносившиеся мимо. "Ещё две", тупо думал Виллем. "Куда они делись?" Впереди, за рассматривавшими его солдатами со знакомыми лицами, уже виднелся ров, выкопанный из-за огромного страха пред окружавшим ландшафтом, и дальше уже показавшиеся родными костры. Вроде бы незадолго до этой остановки мимо проскакал кто-то на лошади, обежал их троих, и, услышав что-то машинальное из уст Виллема отправился назад.

Полностью он очнулся лишь тогда, когда доктор — небольшой и полноватый учёный человек из местных, чем-то напоминавший монаха из храмов Империи Роз, разве что с меньшей растительностью на лице — сунул Виллему под нос какую-то пахучую траву. Голова от неё жутко болела, но в сознание приводила резко и эффективно.

— Теперь он вас слышит. — Удовлетворительно заключил Кхерим. — Я позабочусь теперь о принцессе, если не возражаете.

Сбоку донёсся голос Эккема. Маг был недоволен, что ему и не давали присутствовать при этих "заботах", и не отпускали в путь. Поводив глазами, Виллем сквозь головную боль различил знакомые лица. В палатку набились все офицеры-сотники, и все они смотрели на него самого с каким-то предубеждением в лицах. Ощупав рану обнаружил, что доктор успел наложить новую перевязку.

Почему-то Виллема больше удивило то, что всеобщее внимание было приковано к нему. На соседней койке лежала Ворона в явно бессознательном состоянии. Кроме доктора Кхерима, испуганно взирающего на рану, никому она не казалась интересной.

Он резко, чтобы побыстрее с этим закончить, поднялся. В глазах потемнело, а лоб будто пронзила молния, однако, резкая вонь трав не дала ему упасть обратно в беспамятство. Осторожно дотронулся до лба. Должно быть, Виллем успел упасть перед тем, как сознание покинуло его — на пальцах была кровь.

Теперь Виллем мог внимательно рассмотреть присутствовавших. Все они чего-то ждали. Всего шесть человек, кроме доктора и Вороны и солдат, стороживших снаружи. Впустили и Кирина, обычно пропускавшего такого рода собрания.

Первым заговорил Крамер. Это был большой человек с гривой грязно-русых волос и прямыми чертами лица. Генерал отыскал его ещё в первую войну и поэтому доверял ему свои секреты — кроме самого последнего.

— Что случилось, Виллем? — Сказал он так, что повеяло холодом.

Всем собравшимся было очевидно, на что намекал Кишкодёр. Сотник никому не доверял и даже порой спал в доспехах. Преданность его, однако, была неоспорима, и поэтому Будевик поручал ему много грязной работы, за особый способ ведения которой он и получил свою кличку.

— Генерал мёртв. На нас напали.

— Это мы уже слышали от Эккема. — Перебил Крамер. — Что случилось на самом деле?

Виллем хмыкнул и принялся за рассказ. Кирин заметил, что офицер аккуратно обходит тему того, зачем они отправились с генералом на север. Он не сказал ничего про письмо с печатью. Однако всё равно подтвердил, что выделил одного из подручных для сопровождения. Судя по всё более хмурому взгляду, Крамер от этого только сильнее убедился, что Пёс и Виллем заодно.

Офицеры дотерпели с вопросами до драки. Когда Виллем сказал, что нашёл генерала бездыханным, они буквально взорвались от негодования. Крамер, сбросив показное спокойствие, схватил его за грудки и приподнял над койкой.

— Как же выжил ты?

Льюв, стоявший до того поодаль, бросился их разнимать, но его остановили остальные. Странно, что эти люди не верили в старость генерала.

— Меня спас человек Кирина. — Сказал Виллем. — За что убили и его.

— И ты ничего не сделал?

— Он был больше тебя, Крамер. Я почти умер там.

Кишкодёр продолжал держать его на весу.

— И откуда же пришли эти розане, а? Как так вышло, что никто другой их не видел?

— Эккем видел.

— О, так и он с тобой заодно, предатель?

Виллем хмыкнул.

— Не спеши называть кого-либо предателем. Те, кто убили генерала, тоже были уверены, что делали правое дело.

Несмотря на всё сказанное в его адрес, Виллем всё же не был ещё пленником. Ни Кирина, тоже бывшего под подозрением Крамера, ни Эккема не держали взаперти и не собирались пытать. Просто Кишкодёр был Кишкодёром. Он злобно швырнул офицера обратно в койку.

— Кто она такая?

— Принцесса. — Ответил Виллем. — Можно даже сказать, что королева.

Перешёптывания затихли. Все взгляды устремились в сторону бессознательной Вороны. "Всё-таки она". Доктор напугался этими словами. Он запричитал какой-то набор слов, похожий на молитву, в которой постоянно слышалось "Веспемале".

Виллем, покопавшись в карманах, не обнаружил там письма. Прежде всего офицера обыскали. То, что он утаил это письмо, было одной из причин недоверия сотников. Размяв суставы, он встал с койки и вызывающе глянул Крамеру в глаза.

— Мы не должны обсуждать это здесь.

Ворона не должна была этого слышать. Ей не стоило знать, что она пленница и разменная фигура.

Рассказ перенёсся в палатку на другой стороне лагеря. В ней когда-то жил генерал и там же офицеры всегда обсуждали дела отряда. По пути захватили Эккема, всё равно крутившегося возле остальных. "Если он хотел послушать", настаивал Виллем, "то пусть слушает".

— Веспемале? — Не верил Льюв. Да и сам Виллем с трудом в это верил после всего пережитого. — Ты привёл сюда Веспемале?

Льюв был среднего роста, едва ли выше Виллема. Чем-то очень отдалённо он напоминал генерала — благородная кровь придавала им всем похожие черты лица. Он не был, впрочем, молодой версией Будевика. Куда больше всего остального его волновали деньги.

— Из-за неё нас прикончат!

— Нет, если о ней никто не узнает. — Покачал головой Виллем.

— Где ты её вообще взял? — Спросил Крамер. — Откуда она здесь? Столица в двух неделях пути отсюда.

Теперь Виллем рассказал о том, зачем они с генералом отправились к Веспемалевым Вратам. Изменив, впрочем, одну деталь — к башне отправились не для того, чтобы убить, а для того, чтобы украсть. Кирин, читавший письмо, сохранял молчание, тревожно вслушиваясь в рассказ.

До того, как отряд отправился к Вратам, Ублюдок Запада обращался к Виллему. В обычной своей манере — через посредников и иносказательно, призывая убить Будевика и занять его место. Случилось это в кабаке в городе, в котором остановились чтобы пополнить припасы. Виллем, разумеется, тогда отказался. Из-за этого Ублюдок нанял другой отряд, напавший на них.

Знать сотникам этого, конечно, было не нужно. Вместо этого Виллем соврал: якобы Ублюдок Запада обратился к Будевику, и генерал принял его предложение. "Но, видимо, он хотел нас стравить с другим отрядом", — так объяснил, откуда взялись напавшие на них соотечественники.

На самом деле, конечно, всё было иначе. Виллем понял, что отряд оказался в странной передряге. Разенет, нанявший генерала на самом деле, хотел помешать выкрасть Ублюдку Запада принцессу. Как он об этом узнал, почему выбрал Будевика, к чему это всё вообще оставалось загадкой, но намерения всех игроков уже были ясны.

Поэтому Виллем решил пойти против Разенета, против того, благодаря кому все находившиеся в палатке люди потеряли свои прошлые жизни, а генерал лишился заслуженных почестей. Если бы Разенет хотел смерти Вороне, то сейчас бы Виллем просил сотников прикончить её, пока она не очнулся. Всё, что плохо этой венценосной сволочи, хорошо для отряда. Будевик был не прав, что принял этот заказ.

— Ещё недавно ты убеждал нас, что мы хотим убить принцессу. — Пристально смотрел Льюв.

— Тогда генерал скрывал это ото всех. — Пожал Виллем плечами. — Для меня это был не меньший шок.

Остаток рассказа представлял собой нечто, напоминавшее пересказ сна. Единственный, кто верил ему без вопросов, был Эккем, непонятно почему. В крайнем случае Виллем списывал проход под горами на свою усталость. В общем же это было неважно, даже если от воспоминаний о внутренностях пещеры накатывал приступ испуга.

— Мы должны убить их всех. — Произнёс Виллем в наступившей через некоторое время тишине, когда все вдоволь успели пошептаться. — Они знают или узнают, что у нас принцесса.

Ожидаемо, такое предложение вызвало негодование Крамера, всё ещё не оставившего подозрений.

— Теперь ты ещё и будешь командовать? Только генерал может решить такое.

— Мы не можем ждать с этим до голосования сотен. — Возразил Льюв. — Когда мы закончим, они уже сбегут.

— И ты, Льюв? Уже переметнулся на сторону Виллема? Просто же тебя убедить.

В ответ он получил ухмылку.

— Ты уже не хочешь отомстить за генерала?

Но это была не месть. Убийцы уже мертвы — сам же их убил. Виллем назвал то, что они собирались сделать, лучше и точнее, чем Льюв: обеспечением безопасности отряда.

В конце концов сошлись на том, что пока отложат на потом избрание нового генерала. Это было вопреки обычаям, но необходимо. Сотники временно разделят полномочия. Виллема, бывшего всего лишь аттендантом генерала, это вполне устраивало, а Крамера и подавно. Решение приняли единогласно. Кирин тут же выбежал из палатки собирать своих — ему предстояло раскинуть сети по всей равнине, чтобы заранее до прихода отряда вырезать чужих разведчиков и беглецов, если они найдутся.

Перед уходом сказал Льюву пару слов. Дождался, когда сотники выйдут, и остановил его на минутку, тут же заметив направленный на себя подозревающий взгляд Крамера.

Виллем посоветовал найти человека из Алой Гильдии — Ублюдок Запада всегда старался запихнуть надсмотрщиков в нанятые отряды. "Крысёныши", конечно, делали вид, что просто выполняют роль дипломатов, но всем было ясно, что к чему. Когда офицер смотрел с холма на чужой лагерь, в первую очередь он высматривал гильдийца, но не нашёл.

— Может, его и вообще нет.

— Может быть. — Согласился Виллем. — Но нельзя дать его в руки Крамеру. Он гильдийца раньше времени покалечит.

Да и мало ли чего ещё может член Гильдии наплести Кишкодёру. Об этом вслух говорить не стоило, — в свете подозрений о предательстве, — но необходимо было позаботиться заранее.

* * *

Было что-то неправильное в том, что отряд, едва потерявший генерала, тут же нарушил прямой приказ погибшего и отправился к Вратам. Невыразимая и невообразимая опасность всё так же поджидала впереди, а Виллем, будто позабыв о ней, настаивал на походе. Странная вещь эта необходимость. Конечно, он отправился и сам, хотя еле держался в седле — чтобы лично смотреть за происходящим и чтобы показать всем, особенно Крамеру, что нет причин его ни в чём подозревать.

Ледяной ветер сегодня дул как-то особенно яростно.

Сотни подступились к лагерю врага. Взобрались на холм и не давая и секундной передышки пустились вниз с другой стороны ровным строем. Одна сотня сделала крюк и заходила с тыла, чтобы ловить убегающих, ещё одна в запасе — Месель защищал от возможной атаки со стороны Врат.

Вслед за спуском сотен Виллем поднялся на холм, чтобы увидеть столь скоро заалевшую пламенем долину. Серая пустошь в таком свете почти казалась живой. Это была бойня. Лагерь, похоже, наполнился настоящими бойцами, ранее отправленными к башне, но это едва ли могло спасти. Паника, хаос, дезорганизованные враги попытались отступить и сбежать — а с другой стороны как раз заканчивала окружение ещё одна сотня.

Скрежет ветра едва скрывал крики и плач. Вскоре они прекратились. "Ещё лица для кошмаров", — про себя подумал Виллем. "Но это необходимо было сделать". И месть за Будевика, и способ обезопасить отряд от охотников за принцессой. Сотники угрюмо отдали приказы убить всех, даже тех, кто сдался. Им было не впервой, а их солдаты не в первый раз творили жуткие дела.

Поэтому генерал и был не прав. Будевик очень часто ошибался. У наёмников, по сути бандитов, выполнявших заказы, не могло быть дома. То, что им приходилось делать, лишало покоя — и постольку места, где было бы спокойно.

Виллем решил остаться и помочь с учётом добычи. Он часто это делал после боя — или резни. Всё равно ему не шёл сон. Припасы, оружие, еда и вода. Учитывая, что вокруг на многие десятки километров не стояло ни одной деревни, тем более целой, это были жизненно важные находки.

— IV

Что было страннее всего, крысёныша так и не поймали. По крайней мере, Льюв так сказал. Виллем обводил взглядом серо-бурый каменный ад, простёршийся во все стороны, и не понимал, как мог гильдиец скрыться здесь. Он же не местный.

"Неужели его не было?"

Для выдуманной офицером легенды так было даже лучше. Но Ублюдок Запада так не делал. Его соглядатаи обитали везде. Об этом он многое наслушался от других наёмных отрядов, когда возникала возможность с кем-либо из них переговорить. Пару раз Виллем и сам видел крысёнышей — в чёрно-алых мантиях и всепожирающим голодом в замученных глазах. Почему-то все считали, что их хозяин не разрешал им отведать пищи до тех пор, пока они не вернутся с задания.

В любом случае от шести сотен преследователей скрыться на голой равнине было невозможно. Единственное укрытие внизу, деревья-руки, осматривали вдоль и поперёк солдаты, вверху по горному склону ползли тенью за отрядом люди Пса. Кажется, он видел парочку. Бесконечный ландшафт уже сливался перед его взором.

Виллем, почуяв, что начинает клевать носом, понюхал непонятный цветок, забранный у доктора Кхерима. Резкий запах, секундное помутнение в глазах, и сон как рукой сняло. Этот поход на юг был ещё более безрадостный и тихий, чем предшествовавший ему марш на север. Теперь ветер дул в спину и помогал, а не шумел в ушах.

Через некоторое время, соответствовавшее сто сорока чёрным деревьям, ближе к вечеру догадки Виллема подтвердились.

Он, пользуясь своими аттендантскими полномочиями находиться где угодно и когда угодно, ехал почти в хвосте колонны, позади него была лишь сотня провинившегося чем-то перед остальным офицерами Генда. Почему-то странноватого, будто вечно удивлённого вида, бледнолицый человек посчитал, что это приглашение поговорить, и теперь донимал его пустой болтовнёй.

Избавление — и нового рода проблемы — пришло в виде Кирина. Обгоняя ряды пехоты он прискакал, словно за ним бежали, прямо к Виллему.

— Нужно поговорить. — Пёс искоса глянул на Генда. — Сейчас.

Выглядел он как-то слишком понуро. Попрощавшись с бывшим собеседником и пообещав продолжить разговор, Виллем последовал за Кирином в сторону с дороги. Пёс ещё долго провожал взглядом бледного до синевы офицера.

— Мы говорили о том, как Генду не нравится настроение его ребят.

— Я думал, он бескровный.

Виллем пожал плечами. Просто у Генда не было бровей. От его вида порой в дрожь бросало, но во всём остальном он был сродни собратьям.

— Что произошло, Кирин?

Удостоверившись, что никто не услышит, глава разведчиков решился говорить.

— Я поймал гильдийца.

— Он мёртв?

Кирин странно на него посмотрел.

— Мои ребята его ведут на отдалении. — Сказал Пёс. Он порылся в кармане и извлёк какую-то бумагу. — Ничего не напоминает?

"А, точно". В прошлый раз такая спешка вызвала большие проблемы. Виллем принял письмо, сразу же проверив печать. "Канцелярия", — гласила подпись, выдавленная в воске. Над буквами — корона, осыпанная монетами.

Это была бумага, "обладатель которой" мог рассчитывать на денежное вознаграждение в случае выполнения заранее оговорённых условий с Алой Гильдией. Печать подтверждала, что Ублюдок Запада (по ошибке названный в тексте своим настоящим именем) пользуется полномочиями, выделенными ему восседавшим на троне Шендриком Златоруком.

Виллем долго и пронзительно посмотрел на Кирина.

— Почему ты отдаёшь это мне?

Он же должен был уже догадаться. У Виллема не было подобной бумаги, как и в отряде не было крысёныша. Повисло молчание. Вдалеке неуютно зевнул ледяной ветер, поднимая пыль.

— Твой разведчик вернулся от Веспемалевых Врат. — Понял Виллем. — И видел всё то, о чём я говорил.

Кирин и глазом не моргнул.

— Ты даже не отдал ему почестей. Будь здесь вороны, они бы уже устроили пир.

Виллем хмыкнул.

— Значит, ты был там сам. — Заключил он, понурив голову. — Я бы хотел. У меня не было на это ни сил, ни времени.

А вот здесь он нагло лгал. Виллем, если мог, старался не тратить время впустую. Там, где никто не увидит и никто не осудит, никого не взволнует и не заставит злиться, офицер старался просто пройти мимо.

Отряд уже ушёл достаточно далеко, поэтому стоило начать движение и им самим. Краем глаза Виллем заметил словно бы объёмную тень, пересекающую равнину. Возможно, чудилось, возможно, за ними присматривали разведчики Кирина.

— Уже допросил его?

— Нет.

— А зря. — Покачал головой Виллем. — Они скользкие, как угри. Дай шанс, и потом не поймаешь.

Кирина, похоже, такая перспектива мало волновала.

— Пытает Крамер. — Сказал он. — Я только ловлю.

— Отдашь гильдийца ему? — Виллем помахал письмом перед самым носом Кирина. — Крысёныш тебя выдаст. Ты что творишь?

Это сильно удивило Виллема. Такого он не ожидал.

— Ты желаешь блага отряду; это я знаю. — Ответил Кирин. — Но так у нас заведено генералом.

Бумага в руке как-то потяжелела. Виллем перечитал её вновь. Не то, чтобы она вообще ему требовалась, но с официальным документом будет попроще договориться о награде. Печать могла помочь пройти в закрытую для наёмников территорию, но только и всего. За Ворону король Шендрик обещал огромные, просто невероятные деньги. Любая сколько-нибудь наделённая властью альвирейская шавка обязана была знать об этом. К тому же Ублюдок Запада предлагал ему это задание, а он, каким бы гадом ни был, всё-таки слов на ветер не бросал.

"Вот засранец", — думал Виллем. Глава разведчиков делал нечто невообразимое. Его лояльность лежала к старому генералу и только к нему. Если Кирин и сделал бы что-либо, так сохранил и гильдийца, и бумагу с печатью для Крамера. Вместо этого — такое половинчатое решение.

Молчание как-то затянулось. Виллем долго размышлял, что делать, пока смотрел в спины шагающих впереди солдат. Расстояния ещё было прилично, перед тем как разъехаться ещё успеют переброситься парой слов. Может, Кирин его испытывал? Будь это Льюв или, например, Генд, офицер бы решил, что его шантажируют. Но Пёс таким не занимался, он был простым и честным.

Почувствовав усталость в суставах, Виллем потянулся за цветком. Краем глаза наблюдал за главой разведчиков. Кирин даже не шелохнулся. Что это, доверие? Или же он просто не мог представить, чтобы его ударили в спину из-за страха? Виллем, сделав такое, вынуждал себя затем отыскать крысёныша и убить — в общем-то сделать невозможное.

Не то, чтобы гильдиец мог сказать что-то такое, что убило бы офицера, — что вообще этот голодный чужеродец мог сказать? — но отношения в отряде он мог подпортить существенно. Пёс должен был это понимать. Если он действительно считал, что Виллем отряду желает хорошего, так зачем вносить раздор?

И всё равно Кирин даже не дёрнулся. Ехал в седле выпрямив спину, словно подставляясь под удар.

— Зачем ты это делаешь?

— Тебе же нечего скрывать, Виллем. — Произнёс Кирин.

Почему-то офицер был уверен, что Пёс что-то сделает. Отдаст гильдийца, сам его убьёт, может, крысёныш и так уже мёртв, но разведчик так никогда раньше не поступал. Эта неопределённость сводила Виллема с ума.

Глубокий вдох. "Будь по-твоему". Офицер вдохнул цветка, чтобы взбодриться и прогнать тягучие тёмные мысли. Пусть делает, что хочет. Виллему было что скрывать, это точно, но он и не сделал ничего плохого.

Это было не единственное, что хотел сказать глава разведчиков. Возможно, что этот вопрос даже казался ему важнее, чем обстоятельства смерти старого генерала. Вряд ли, но судя по голосу так могло быть.

— Ты видел там... — Кирин промямлил неразборчиво, — ...зеркало?

Виллем кивнул.

— Что это такое?

"Действительно, что это такое?". Он и сам мог только гадать.

Смену темы Виллем принял с радостью.

— Знаешь все эти детские сказки? Их ещё рассказывают детям и во дворцах для королей и их придворных. Про йелей и жеспов, великанов, изгнанных в горы? Там было что-то такое. — Офицер попытался припомнить точные слова. — "И боги смотрели вниз на земную твердь из своих небесных дворцов, ниспослав озарение".

Что-что, но это было не зеркало. И точно не мираж. В ответ он ожидал увидеть полный скепсиса взгляд. Вместо этого Кирин задрал голову и посмотрел на облака. "Надо же", — подумал Виллем, — "а он верит".

— А видел ли ты Ледяной Лес?

— Нет, только зеркало. А ты видел?

— Но в сказках говорится и о Лесе. — Настаивал Кирин.

— Это же сказки. — Пожал Виллем плечами.

Пёс резко обернулся.

— Одни сказки говорят о Лесе, другие о небесных дворцах. Почему верны одни, но лгут другие? — Кирин выглядел не в себе. — Что это было?

"Ты ещё внутренности горы не видел", — подумал про себя Виллем. Вслух он, разумеется, ничего не сказал. Офицер знал, что не поверят, слишком невероятно это звучало.

В определённый момент Кирин двинулся в свою сторону. Свернул с дороги и поскакал к склону горы. Виллем заметил ту тень, что приглядывала за ними, метнувшейся к своему командиру. "Что ж", — подумалось офицеру, — "у меня прибавилось забот". План, в котором он по возвращении в лагерь находил себе тёплую постель и затем спал целый день, пришлось отправить в помойку.

* * *

Офицеры, как и всегда, собрались в палатке генерала. Пока было время, Виллем перекусил и попытался хотя бы час поспать. Как он и ожидал, не получилось. В голову постоянно лезли тревожные мысли. Он только мог надеяться, что всё закончится пораньше, и у него появится шанс поспать ночью. Нельзя было откладывать эти вопросы, тем более сейчас, в чужой стране с чужой принцессой на руках.

Как только Виллем вошёл в палатку, одёрнув тяжёлую занавеску, сразу услышал голос Генда. Безбровый снова то ли жаловался, то ли рассказывал о страхах своих солдат. Ничего в общем-то нового он не говорил, все и так знали, что это плохое, злое место; недаром здесь стоят Веспемалевы Врата, а не чьи-либо ещё. Но, как неожиданно для себя заметил Виллем, только один Генд и осмеливался поднимать эту тему. Все остальные офицеры "сохраняли спокойствие".

Кирин и бровью не повёл, когда Виллем присел за стол, как и Крамер. Офицер ожидал более бурной реакции. С прошлого собрания здесь изменилось только одно — Эккема на этот раз не пустили.

— Итак, все в сборе. — Заключил Льюв. — Прежде чем начнём — кто-нибудь хочет сказать что-нибудь?

— Сначала мы должны почтить память нашего генерала. — Сказал Месель. — А мы даже не добыли его тело!

Месель был высоким и грузным с широкой челюстью. Не великан, но и не карлик. Почему-то он всегда вытягивал для себя и своей сотни самый опасный жребий; тем не менее только у Крамера с его ветеранами, зачастую в бою не участвовавших и сторожащих тыл, потери были ниже, случись какая-то драка.

— Я закопал его.

Все головы повернулись в сторону Пса. Для всех это было новостью.

— Ты что? — Удивлённо переспросил Месель. — Ты должен был доставить его к нам!

— Я отдал все почести. Этого достаточно.

Месель исподлобья глядел на главу разведчиков. В конце-концов шепнул какую-то ругань и сел на место. Всем, как оказалось, было всё равно на то, где захоронен труп. Кто-то сказал разозлённому офицеру именно это — и был одарён долгим, полным непонимания взглядом.

— Если это всё, перейдём к делу. — Продолжил Льюв. — С какого из них начнём?

Первым вопросом, вызывавшим наименее споров между офицерами, для затравки решили обсудить продовольствие. С ним всегда были проблемы в этой земле. Генерал привёл отряд из более плодородных стран юга, где хотя и случались голодные года, но всегда можно было имея деньги приобрести провизию. Но здесь всё не такое, каким ему положено быть.

Солдаты не хотели есть выращенное в этих землях, и Виллем прекрасно понимал, почему. Хлеба и крупы здесь росли чахлые и будто посеревшие. Местные ещё выращивали какие-то странные подземные ягоды и грибы и разводили коз. Кроме последних, которых одних отряду бы не хватило на пропитание, всё остальное люди отказывались есть. Между тем все припасы, кроме проклятых ягод и грибов, почти иссякли.

Виллем особенно удивился, что такая же проблема была и у уничтоженного в долине врага. Полные бочки с ягодами и грибами, но кончавшиеся запасы всего остального. Старый генерал понимал, что рано или поздно придётся перейти на рацион местных, но суеверный страх перед плодами не видевшего света бледно-белого растения не оставлял солдат.

— Потому что она проклята. — Серьёзно заявил Месель. Он уже начинал действовать Виллему на нервы. — Веспемалева ягода!

— Она так не называется.

Возражение Льюва потонуло в шквале проклятий в сторону местных и их диеты. Воздержались только Виллем и Пёс. Насколько аттенданту было известно, тот "веспемалеву" ягоду употреблял. Но Кирин случай особый, все знали, насколько он был лоялен Будевику.

— Либо это, либо голод. — Заявил Виллем. — У нас слишком мало солнечной еды, а трофеев нам и на день не хватит.

— Хватит валять дурака. — Поддержал Крамер. — Как в желудках заурчит, всё равно же станете её есть.

Но Месель занял позицию и не собирался с неё уходить. А с ним и его сотня.

— Что может расти без солнца? Только дьявольщина! Я долго пытался спасти вас, но сдаюсь. Как хотите! Ешьте яд. Я же лучше буду голодать, чем положу это в рот.

Льюв предложил сделать именно это: всем недовольным сотням урезать паёк, чтобы они дольше протянули на солнечной еде, остальным увеличить за счёт грибов и ягод. Всех это устроило. На то это и был вопрос для затравки, что его легко было разрешить. Он положил на стол лист, в котором каждый расписался.

Не без скрипа, впрочем.

— Почему это ты, такой же сотник, как и я или остальные, позволил себе вести это собрание. — Крамер не стерпел. — Уж не возомнил ли ты себя преемником?

— Кто-то же должен. — Льюв повернул голову. — А насчёт преемника... Как завтра решат, так и будет. Я точно не откажусь от мантии генерала.

— Тогда почему бы нам не отложить все вопросы до завтра? — Кишкодёр посмотрел по сторонам в поисках поддержки. — Дело генерала решать, а наше — советовать и приводить в жизнь решения. Сначала выберем, затем будем препираться.

Конечно, так было раньше. Крамер, поднажав, мог заставить остальных сотников согласиться с ним. В армиях старой империи, кишевшей знатными людьми всех мастей, солдаты тем не менее подчинялись (хотя бы номинально) императору, а генерал управлял от его имени. "Так действительно было", — соглашался Виллем. Но то были солдаты и офицеры на службе чему-то большему, а не наёмники, пусть даже и преданные делу своего генерала.

Льюв вскоре объяснил, почему Крамер не прав.

— Мы сражаемся за деньги. — Сказал он, и Виллем невольно удивился его честности. — А деньги идут через нас, сотников, что вверх, что вниз. И это мы решаем, что делают наши люди. Будевик мог управлять отрядом как единым целым, верно. Он — наш генерал. Но на деле нас шесть сотен, и каждый сам за себя.

Нутром-то все это понимали. Даже сам Будевик, с которым Виллему постоянно доводилось общаться на личные темы, знал это и мечтал о доме. Деньги — слишком жидкая, непрочная вещь. Они не держат вместе. Могут вынудить, но не более того. А вот Родина, названная хоть домом, хоть чем-либо ещё, держала.

— Даже так? — Ухмыльнулся Крамер.

— Даже так. — Кивнул Льюв. — Ну а теперь...

С этим отложили неизбежную развязку до следующего утра. Офицеры погрузились в свои мысли. Мелкие вопросы пролетали мимо, словно их и не было — об отказавшихся вчера убивать какую-то женщину вопреки приказу пехотинцах, в другой сотне кто-то украл трофей другого, Генд настаивал на премиях, чтобы поднять боевой дух — всё это отдали на решение сотникам этих солдат.

С таким настроением подобрались к сути сегодняшнего собрания. Принцессе.

— Мы уже обеспечили сохранение её тайны. — Льюв, как и все остальные офицеры, посмотрели на него. — Надеюсь, Виллем, ты знаешь, что собирался с ней дальше делать Будевик?

"Хм". Не так он себе это представлял. Офицер собирался дождаться общего обсуждения, а затем сделать предложение, от которого никто не сможет отказаться. А тут — к нему обращаются так прямо.

Виллем даже не соврал.

— Будевик не посвящал меня во все свои планы. Сказал только про принцессу и заказчика.

Месель удивлённо развёл руками. Его чувства так или иначе разделяли все присутствовавшие кроме Кирина.

— И что нам тогда с ней делать? — Спросил Крамер. — Собираешься просто отвести её под ручку к Ублюдку Запада, просто взять награду и просто уйти?

Вторил ему Месель.

— А она ведь Веспемале, чёрт возьми. — В поддержку его закивали Грандж и Реусс. — Мы с ней, оказывается, даже не знаем, что делать. Хорошо это не закончится. Вот увидите, она нас всех погубит.

Все заговорили одновременно. У Виллема даже в глазах поплыло, что потребовало развернуть цветок ещё раз. Мысленно он поблагодарил Кирина и пообещал себе, что отблагодарит по-настоящему потом, когда это всё закончится. Недооценил он дальновидности разведчика, давшего ему такой козырь.

Когда голова пришла в порядок и все немного затихли, Виллем достал из котомки свёрнутое письмо. Медленно, чтобы все успели заметить, развернул его и с силой положил на стол.

— Вот, — Сказал он триумфально, — мой план.

Офицеры склонились над бумагой. Виллем кивнул Кирину, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— И что это? — Спросил Льюв.

— Мой план. — Пожал плечами. — Это письмо допустит нас хоть в саму Альвирею, прямо в столицу, даже если мы розане.

Льюв помотал головой.

— Это я вижу. Здесь так написано. — В глазах его читалось непонимание. — Ты взял это у генерала? И прятал от нас всё это время?

— Посмотри на сумму денег. — Предложил Виллем в ответ. — И вспомни, как мы ругались всего час назад.

Крамер, растолкавший до этого всех локтями, чтобы прочитать письмо, закончил с этим делом и передал следующему сотнику. Печать было известна всем присутствующим, и никто даже не сомневался в истинности письма. Даже вскрытая она всё равно имела огромную власть.

— Мы бы не стали убивать своих из-за денег. — Возразил Генд, нахмурившись.

— Но вы это сделали. — Ответил Виллем.

Ему вспомнились все увиденные за прошлый день мёртвые лица. Сколько пищи для кошмаров, и ведь офицер сознательно пошёл на них смотреть. Он нисколько не упрекал собратьев, скорее, предупреждал. Наёмники есть наёмники.

— Хорошо. — Крамер обвёл товарищей взглядом. — Тихо. — Посмотрел обратно на Виллема. — Рассказывай свой план.

Для удобства лучше всего было идти путём, которым пришёл другой отряд. Виллем не мог сказать, что бумага принадлежала им, и потому придумал своё объяснение — "ему казалось, что так будет лучше". Вдоль гор не должно находиться ни деревень, ни гарнизонов любого вида. Конечно, ещё серая пустошь, ещё бесконечные просторы с одними только чёрными деревьями, но зато безопасно. Затем спуститься по берегу реки на юг к населённым землям, где можно набрать провизии для дальнейшего пути.

— Не годится. — Тут же отмёл идею Крамер. — Они узнают Веспемале.

Мало кто понял суть этого возражения. Кишкодёр любезно объяснил.

— Если уж идти скрытно, то до самого конца. Местные узнают Веспемале и донесут. Вы что, вчера Кхерима не видели? Он как глянул на неё, так едва в штаны не наложил.

Крамер прошёлся к связке бумаг в углу и, покопавшись, извлёк карту и разложил её на столе. Виллем показал путь. Тут же посыпались предложения, выраженные в виде тычущих по всей карте пальцев остальных офицеров.

Один из них провёл прямую линию на юг и немного восточнее — ближе к столице этой проклятой страны, остановившись у поселения по другую сторону широкой, но медленной, реки.

— Почему не отдать её Карнатосу? — Спросил Месель.

— Деньги обещал Ублюдок, а не он. Может, оба и служат Златоруку, но они враги. — Ответил Виллем. — Карнатос принцессу просто убьёт — учитывая, что он со всей своей армией стоит под столицей уже третий год.

Все согласно закивали. "Но у нас мало еды", — напомнил то ли Грандж, то ли Раусс. Секундное замешательство, осмысление, и путь проложили сначала на юг (важнейшее направление), а затем постепенно всё западнее. Судя по карте, нарисованной местными, так удавалось пройтись мимо как можно большего количества поселения, а значит, возможностей заполучить еду.

Слишком смело. Виллему оставалось только покачать головой.

— Либо опасность, либо голод. — Сказал он. Офицер задрал линию севернее и объяснил некоторые особенности ландшафта, не указанные на карте.

Льюв хмыкнул.

— Никто не запрещает жечь за собой деревни. Это проще простого.

"Ну нет". Виллем, и, на удивление, Крамер, резко воспротивились этому. Может, голос первого ничего и не весил без своих солдат, но ветераны Кишкодёра являли собой мощный аргумент.

— Они поклялись в верности Златоруку. — Добавил Виллем. — Мы не можем убивать его подданных, а потом рассчитывать на награду.

Льюв снова хмыкнул. "Крысёныш", — сразу понял офицер намёк.

— Никто не узнает.

— Я узнаю. — Сказал Виллем. — А ещё ты, похоже, слабо представляешь, как сложно поймать местных на их собственных землях. Нас ведь Ублюдок так и не поймал, хотя всю страну выжег своим пламенем.

Постепенно чаша весов склонилась в сторону тех, кто желал убраться подальше от гор и ледяного ветра. В любом случае Ублюдка Запада, а из-за него и всю Альвирею с её огромными армиями, не заботила участь жителей захваченных земель. Он не стал бы возражать, если отряд, приведший к нему принцессу, немного "пошалил".

Нужно только быть осторожнее. Кирин внимательно слушал указания сотников. Может, на лице у него и не было ничего написано, но задача прокладывать путь через эти земли внушала огромную тревогу. "Ну и к чему тогда выборы генерала?", — вопрошал Виллем. Сотники всё и без него прекрасно решили.

Дорога к крепости Эшинкаев, за которой открывался путь на запад, обещала быть интересной.

* * *

Совещание закончилось поздней ночью. Виллем всё ещё наивно полагал, что успеет поспать. Это долгое бодрствование его бесконечно утомило, но с другой стороны оставалось ещё столько, столько необдуманных мыслей. Помочь с этой проблемой мог только доктор, а точнее снотворное.

Палатку, в которой виднелся свет сквозь толстую ткань, охраняла пара солдат ещё более угрюмого вида, чем сам офицер. На вопрос, всё ли в порядке, они отвечали просто — "да, сир". Может, Виллем выдумывал небылицы после увиденных зрелищ, может, это так давало о себе знать утомление, но он бы мог поклясться, что солдаты невольно подслушали какой-то страшный разговор, произошедший внутри.

"Этого ещё не хватало", — подумалось ему. Только разбираться завтра в нелепых слухах Виллем и хотел. Вздохнув, он одёрнул подол и вошёл внутрь. Свеча на столе посередине, пустой ряд коек, а поодаль за задёрнутой занавеской ещё свет. Сразу стали ясны две вещи: Ворона проснулась и доктор действительно имел с ней странный разговор, который, видимо, продолжался и сейчас, безмолвно.

Кхерим корпел в углу над какой-то бумагой и тихо скрипел пером. Принцесса безучастно смотрела ему в спину со спрятанной за занавеской койкой. Почему-то эта картина вызывала у Виллема гнетущее впечатление. Наверное, дело было в докторе — казалось, что он словно пытался сбежать в свою рукопись подальше от того, что наблюдало за ним из-за спины.

— Вы не спите. — Произнёс Виллем очевидное. — Что-то случилось?

Доктор заскрипел пером быстрее. Что-то было в этом звуке такое, что вызывало мурашки.

— О, небольшой разговор, только и всего. Здесь не о чем волноваться. — Ответила Ворона. — Я хотела узнать, где я очнулась и что происходит вокруг.

— И как?

— Оказалось, что я пленница. — Метнула она взгляд.

Вновь офицер удивился её красоте. Если бы не ведьмины глаза, если бы не зловещая аура, Виллем бы любовался и любовался ей. Но что-то отталкивало. В полутьме ведьмины глаза выглядели почти как обычные, и всё равно этого "почти" не хватало, чтобы скрыть непонятное колдовство до конца.

— Это неправда. Будет правильнее сказать, что гостья, которой не стоит гулять по лагерю. — Сказал Виллем как можно более спокойно. — У отряда есть обязательство доставить тебя в безопасности, Ворона.

Она отвела глаза и ухмыльнулась.

— Ну, это у вас не слишком хорошо вышло.

— Как твои раны?

Вместо ответа она подняла рубашку за низ и оголила груди. Действие само по себе удивительное, так ещё она и показала лишь чудовищный шрам вместо глубокой раны. Виллем смотрел, поражённый. Сзади за своим столом Кхерим будто вспомнив что-то принялся усердно скрипеть пером.

— Это невозможно.

Ворона заправила рубашку.

— Невозможно? Для Веспемале? — Она продолжала улыбаться. — Я королева этой страны, Виллем. Я не могу быть такой же слабой, как простые люди.

Офицер внезапно осознал, насколько же беззащитен перед ней лагерь. Два солдата даже её не задержат. Это было великой удачей, что Ворона столь охотно сама согласилась идти с Виллемом. Нет, конечно, отряд с помощью слаженных действий смог бы её удержать, но у принцессы были все шансы сбежать, пожелай она этого.

— Конечно, не без помощи Кхерима, хотя и будет преувеличением сказать, что он сильно повлиял на моё выздоровление. — Кивнула принцесса в сторону как-то сжавшегося доктора. — Я слышала, что вы относитесь к нему с уважением, даже если забрали из родной деревни. Мало кто вообще считает моих подданных людьми, и я благодарна твоему отряду за то, что вы не относитесь к их числу.

Из её уст это звучало зловеще, но офицеру было очевидно, что она имела в виду именно то, что сказала. Кхерим не жаловался. Доктор вёл какое-то исследование, и как и в случае с Эккемом старый генерал оказывал ему поддержку. Может, ему и не было так вольно, как магу, но всё-таки.

— Я бы хотела нанять твой отряд, Виллем. — Сказала Ворона вдруг. — Что бы ни предложил твой наниматель я готова дать больше. Сокровища, рабов, землю или небо, власть, магию — что угодно. Я королева этой страны, и я могу дать всё. Даже жизнь или смерть. Месть.

У Виллема волосы встали на затылке. Если ей не понравится ответ, она может возжелать сбежать. А это — жертвы с обеих сторон. И в то же время офицер не хотел лгать ей. Не заслуживала Ворона такого отношения.

— Прости, но твои обещания пустые. Ты ещё не королева. — Сказал Виллем. — Наш наниматель даст нам награду, он сможет заплатить сразу, как только мы выполним наши обязательства. А ты не сможешь.

Глаза Вороны сверкнули в темноте.

— Ты прав, конечно. Во всём, кроме одного: я уже королева. — Произнесла девушка. — Мы движемся на запад, верно? Через крепость Эшинкаев?

Виллем замер. "Откуда она знает?" Никто не мог ей донести этого. Скрип пера прозвучал зловеще — офицер сделал мысленную заметку прочитать эти бумаги.

— Эшинкай предал моего отца. — Сказала Ворона. — Очевидно, что он признал меня. Виллем, доставь меня к нему, и ты увидишь, что я королева. И тогда мы повторим наш разговор.

"Безумие". Эшинкай поклялся в верности Шендрику Златоруку, а значит и его брату. С предательства герцога и началось настоящее вторжение. Этот Эшинкай совершенно точно не был на стороне принцессы. Тем не менее отряду это было на руку. Ворона сама хочет быть его гостьей.

— О, не считай это сумасшествием, Виллем. Между людьми верности может и не быть, предательство случается легко и непринуждённо. Но между малефиками всё иначе. Между нами связь. — Сказала она. — Я — его законная хозяйка. Эшинкай должен подчиняться мне.

Виллема это не убедило. Тем не менее отряду такое было на руку. Ворона сама хочет быть его гостьей. Офицеру следовало бы поддержать её в этом.

— Я только аттендант. — Совесть легонько укусила в бок. — Всё равно я не могу этого решать.

— Вовсе не обязательно быть главным для того, чтобы управлять. — Ответила Ворона. — И всё же это не проблема. Вот увидишь, что это так.

Что-то странным показалось Виллему в этой фразе. Он пытался спросить прямо, но принцесса снова сказала "вот увидишь". Ему не нравилась эта загадка. Внутри от неё становилось худо.

Кхерим отыскал нужное лекарство и протянул его Виллему. Доктор ничего не говорил, и офицер инстинктивно понимал, почему. Этот человек был местным, Веспемале, могущественные короли-колдуны, правили его страной всегда, с самой зари веков. Виллем знал о них самую малость и уже испытывал огромную тревогу перед тем, что могло произойти. Кхерим же знал гораздо больше и как образованный человек, и как тот, кто с молоком матери впитал в себя страх перед проклятой династией.

Благодаря снотворному Виллем заснул почти сразу. Мощное средство. Офицер перед тем, как упасть в сон, вспомнил о том, что оно делалось из того же самого цветка-травы, который нюхают, чтобы не засыпать.

* * *

Следующий день выдался необычайно светлым для этих мест. Непонятно откуда взялись солнечные зайчики и запрыгали по палатке. "Хорошо для людей", — машинально подумал Виллем. Должно помочь настроить отряд на возвращение в более уютные земли. Не то, чтобы люди не хотели этого, — совсем наоборот даже, — но увидев такое "чудо" они точно будут представлять, чего они хотят.

Спалось офицеру, к счастью, совершенно без снов. Заслуга странной настойки. Он и представить боялся, какие кошмары бы видел, если не было её. Бок ныл и чесался, но этого и следовало ожидать после ранения.

До полудня со свежей головой сделал мелкие неотложные дела; наблюдение за пересчётом людей, проверка оружия и доспехов, новый учёт имевшихся запасов, раздача приказаний всем подряд и прежде всего усилил караул вокруг доктора и принцессы, чтобы те не удумали сделать ничего дурного.

Дальше следовала простая формальность. Все солдаты и офицеры покинули лагерь и направились к ближайшему холму. Здесь встали в круг, чтобы выбрать нового генерала. Виллем, разумеется, не знал, кто получит больше всего голосов, и по настроению людей и лицам пытался выяснить это. Крамер, скорее всего. Сотники и так уже почувствовали неограниченную власть, а значит, новый генерал будет их пешкой.

Странная традиция Империи Роз — армии в ней сами решали, кто ими управляет. Конечно, император должен был ещё одобрить этот выбор, но в реальности он не имел никаких средств помещать этой кособокой демократии. Приходилось признавать нового генерала, избранного из офицеров.

О, сколько гражданских войн случилось из-за этой традиции. И всё же ни один император так и не смог выжечь её из армий. Генералы зачастую направляли свои легионы на столицу и решали вопросы престолонаследия прямо — убивая неинтересных и противных претендентов на престол. Будевик был человеком старой закалки. Несмотря на очевидное зло такого устройства он всё равно приютил в своём отряде.

Как и вчера, глашатаем избрал себя Льюв. В долгом споре офицеры решили позволить ему. Так он тешил своё самолюбие, но роль, как выяснилось, ему действительно подходила. Прогудел рог и обозначил начало церемонии.

— Братья! Мы собрались здесь, чтобы почтить традиции, уходящие корнями в глубины веков. Это кровь и плоть нашей потерянной Родины, важность которых наш старый генерал так прекрасно знал. — Сказал Льюв, странно растягивая слова. — Важность их знают и боги, благословивших этот день солнечным светом. Не забывайте и вы, как не забыл наш старый Дейк Будевик.

Льюв и сам словно светился. Ему нравилась эта роль, а ей, похоже, он.

— Твоя служба кончилась, Дейк Будевик. — Произнёс он слова, которые заканчивали. — Твоя армия не забудет ничего.

Сделав короткую паузу чтобы передохнуть, Льюв стал перечислять все заслуги старого генерала. А их было немало. Начиная от старой армии, чьи знамёна нёс нынче этот безымянный отряд, и вплоть до последних дней. Бои за города и крепости, победы и поражения, награды генералу и его армии от императора. Гражданская война, где Будевик поддержал победителя. Простое перечисление этих событий уже составляло прекрасной чёткости картину, с чего началось падение в бездну.

Тогда Вейсрозен, позднее взявший себе колдовское имя Разенет, проиграл и затаил обиду. Короткая война с Альвиреей, где Будевик взял и удержал пограничную крепость врага. Короткая война на юго-востоке, где Империя Роз крепость потеряла. А затем вернулся спустя десяток лет поверженный Веспемале, к которому примкнули альвирейцы с их Ублюдком Запада.

Будевик сражался отчаянно, казалось, что победа уже в руках, как вдруг победоносному маршу настал конец. Бывшие союзники окружили армию и пригрозили вырезать её всю, если она не выдаст генерала. Солдаты вывели Будевика из западни со всеми знамёнами. В отместку Разенет уничтожил армию. Сначала — бойня, затем — неслыханные три децимации подряд. Позднее старый генерал нашёл многих из своих бывших солдат. Чтобы их верность генералу оказалась бесполезной, проклятый предатель отрезал каждому из них правую руку.

Разенет, подчинив себе императора, сдал от его имени множество крепостей и городов, откуда тут же прочь побежали все жители. Ублюдок Запада предал Веспемале и оставил того один на один с Империей Роз. Без Будевика по другую сторону, впрочем, король-колдун легко сломил армии врага. Тогда из дезертиров, беженцев и рыцарей без хозяев и родился отряд. Тут же нашёлся и наниматель — король Вельзы, страстно возжелавший "защитить от чудовищного Веспемале" розан.

Желание Будевика выполнить заказ Разенета казалось Виллему сумасшествием после того, что этот предатель сделал. С Веспемале он вовсе решил не драться и отступал. Но против Будевика и вельзан направил все силы. Тогда все думали, что загнали узурпатора в угол. Но нет, в конце концов он вышел победителем, даже если от Империи Роз не осталось и следа.

Льюв произнёс последние слова. "Направил отряд на север, чтобы спасти принцессу Веспемале, и пожертвовал собой, дабы не подвергать опасности своих солдат". Повисла долгая, прерываемая только завываниями ветра вдали, тишина.

— И так начнётся служба вновь для того, кого изберём мы. — Сказал Льюв. — И да будет он достоин своего великого предшественника.

Офицеры — даже Кирин — бросили жребий. Разведчику удалось быть первым, за ним Генд и Реусс. Виллем, что даровало ему плохие предчувствия, вытянул самое последнее место, а перед ним встал Крамер.

Определившись с порядком, сотни теперь должны были голосовать за офицеров. Вперёд вышел Кирин. Никого не удивило, что за него вступились лишь его разведчики. Его звали Псом, и хотя он не подводил своего генерала, а знали о нём в отряде слишком мало, порой даже называя колдуном.

С Гендом было сложнее. Он командовал сотней, и потому и их голосами. Потому Виллем и считал такую демократию кособокой. Сотники могли обрушить на головы своих солдат всевозможные казни. Как тут не проголосовать так, как того хочет любимый сотник? Тем не менее за Генда руки подняла лишь малая часть его отряда.

То же самое и с Реуссом, разве что тот отдал свой голос за себя. За Меселя, злобно ухмыльнувшегося такой новости, проголосовала вся его сотня и какие-то люди Генда и Реусса. А вот вышедший вслед за ним Льюв заставил Виллема заволноваться. Ни одного голоса из его сотни и кто-то из людей Генда и Реусса.

Виллем напомнил себе, что так и думал с самого начала. Крамер победит. Теперь аттендант видел на лицах своих собратьев-офицеров тень сговора. Иначе и быть не могло. Единственная вещь, которая несколько печалила в Кишкодёре, была его паранойей насчёт предательства. Неудивительно, с такой-то историей отряда.

"А вот и второй", — подумал Виллем, когда Грандж, молчаливый и исполнительный, точно так же не получил голосов от своей сотни. Это уже было двести голосов — больше, чем получил Месель. На лице того нарисовалась неподдельная тревога, что он проиграет. Но затем случилось невероятное. Когда вышел к народу Крамер Кишкодёр, за него вскинули руки только остатки от сотен Генда и Реусса, крайне удивлённые такой новостью. Виллем поймал на себе в этот момент много странных взглядов, особенно от самого Крамера — аттендант отдал голос ему.

Настал черёд Виллема. Все взгляды были прикованы к нему. Льюв, ухмыляясь, произнёс имя и звание. Секунда, и заранее сговорившиеся три сотни подняли за него руки, как и их офицеры. А ещё незаметный Кирин, видимо, единственный, кто голосовал абсолютно честно.

В голове в этот момент пронеслось множество самых странных мыслей. Он не расслышал слова Льюва, но зато видел реакцию на них на лицах у солдат. Ему рукоплескали. Аттенданта, а ныне генерала, бросило в жар. Конечно, избрали его только затем, чтобы примирить сотников и не допустить разлада. Виллем видел, как им это удалось — Месель сверлил его полным злобы взглядом.

С ним, однако, можно было разобраться. Мысль же, пульсировавшая в голове и не дававшая покоя, относилась к Вороне. "Она знала", — соображал Виллем, — "сразу знала". Принцесса заранее знала о том, что произойдёт на этом собрании. Как, почему? Каким образом? Офицер мог сейчас думать только об этом, даже когда его обряжали в мантию, а он сам произносил клятву.

"Вовсе не обязательно быть главным для того, чтобы управлять". — Отвечала Ворона на его застрявшие в мозгу вопросы. — "И всё же это не проблема. Вот увидишь, что это так".

— V

В тот же самый день ему заметно прибавилось работы. До поры отложенные проблемы вдруг разом свалились на нового генерала. Виллем вместо празднования сразу отправился их решать. И заодно принялся за дела поважнее.

Как Виллем и догадывался, по лагерю поползли слухи о Вороне. Солдат, которого генерал застукал за подобными россказнями, доложил всё, что знает. К удивлению офицера, большая часть оказалась о нём, посетившим принцессу поздней ночью. Остальное же было о докторе, якобы сошедшем с ума и кричавшем от увиденных под кожей ведьмы кошмарах.

Стражники действительно слышали многое, и Виллем узнал в распущенном ими слухе свой разговор — в том числе и пророчество Вороны о его назначении. Новый генерал всё же слыл на хорошем счету, и здесь он не выступал заговорщиком, скорее, как жертвой чар.

Отпустив испуганного солдата (из сотни Меселя), Виллем принялся за дело.

"Нужно пресечь любые слухи на корню". — Передал он всем офицерам в записках. — "Мы не должны впадать в паранойю. Поэтому я лично буду выбирать, кто окажется в страже принцессы".

Для начала решил приставить к ней людей из сотен Реусса и Меселя. По крайней мере, на пару недель. Даже если один сотник каким-то образом замешан в заговоре с Вороной, то другой скорее всего нет. Но если и после этого принцесса каким-то образом будет узнавать о делах в отряде, то можно будет заключить, что дело тут вовсе не в стражниках, тайно пропускавших гостье сообщения.

Наспех закончив с остававшимися проблемами, на следующий день Виллем уже отдал приказ сворачивать лагерь. Солдаты встретили это событие с радостью. Всех утомили бескрайние серо-бурые просторы, холод, спускавшийся с другой стороны гор, и непроницаемое небо, под которым росли только чёрные деревья.

— Так тебя избрали новым генералом, Виллем? Как неожиданно.

Голос принцессы так и сочился сарказмом. Это несколько раздражало, но Ворона не имела в виду ничего дурного. По крайней мере, она не угрожала ему; а вот дрожавший в уголке Кхерим явно боялся её всеми фибрами души.

— Самый молодой генерал, о котором я только слышала. Тебе есть, чем гордиться. — Сказала Ворона. — Сколько там тебе, Виллем?

— Это не важно. — Покачал он головой. — Я всё ещё аттендант.

Другим очень важным делом Виллем считал изолировать принцессу от доктора. Для этого он перевёл её в другую палатку. Выздоровела, значит, пора покинуть их маленький госпиталь. А ещё — не приставать к солдатам.

— Но с кем же мне тогда общаться? Я умру со скуки. — Возразила Ворона.

Генерал пообещал навещать её.

— Солдаты боятся тебя. — Сказал он. — Если будешь только подогревать их страхи своими разговорами, то они могут и вспыхнуть, Ворона.

В любом случае их с Виллемом разговоры бы продолжились — на переходе не удалось бы её прятать взаперти, а потому офицеру пришлось бы наблюдать за ней самостоятельно, никому другому он бы не доверил это дело.

— Этот маг, Эккем... — Протянула принцесса. — Почему мне нельзя поговорить с ним? Я же гостья, в конце-концов.

Новым стражникам Виллем приказал не пропускать никого без генеральского разрешения, даже сотников, а особенно — Эккема. Такая прямая просьба Вороны заставляла задуматься. Уж не маг ли передавал ей информацию каким-либо образом? Он вполне мог быть и заодно с заговорщиками, так и против них.

Генерал готов был выполнить просьбу, — всё-таки принцесса действительно была гостьей, а не пленницей, а потому незачем было просто быть злым и не пускать, — но Виллем не хотел, чтобы за его спиной плели мелкие интрижки. Будевик такого не позволял, даже если они казались безобидными. Переплетения просто секретов рано или поздно перерастали в нечто большее, недоверие росло и множилось.

Но зашёл к доктору в этот вечер Виллем не только для того, чтобы изолировать Ворону. Генерал только сейчас и заметил, насколько же не доверяет принцессе. Собственно, с чего ему делать обратное? И, тем не менее, он чувствовал какую-то вину. Изъял бумаги, покрытые мелким почерком Кхерима, для проверки, чем вызвал у того неподдельный страх — признак, что там сокрыто нечто нелицеприятное. И взял снотворное, куда уж без него.

— Н-но моё исследование...

Виллем пообещал расстроенному доктору вернуть бумаги так скоро, как удастся их проверить. Кхерим был слишком слаб, чтобы сопротивляться такому решению, что он бы без сомнения сделал в другой ситуации. Офицер повторил свои обещания для успокоения, но не добился особых успехов. Похоже, невозможность более скрести пером доктора крайне пугала.

Генерал прочёл бумаги в свободное время и обнаружил в письменах действительное исследование. Флора, фауна, заметки по анатомии, что-то о звёздах, а последние, самые непонятные главы, посвящены были Вороне. Ничего необычного с первого взгляда. Здесь могло быть что-либо зашифровано, но Виллем следующим же днём вернул Кхериму его исследование. Оторвавшись от Вороны доктор будто воспрянул духом. Мертвенный вид его лица сменился живым, бодрым выражением.

Кхерим даже поблагодарил генерала. Если этот человек и помогал своей королеве в каком-то заговоре, то теперь, снова ожив, не стал бы. Что бы ни скрывалось в его бумагах, которые он принял назад с каким-то неуловимым страхом в движениях рук, даже если бы существовал неразгаданный шифр, оно уже не имело значения.

Принцессу это действие, происходившее на её глазах, впрочем, волновало меньше, чем снотворное. Глядя на её прекрасное лицо Виллем почему-то сомневался, что заговор трёх вообще её каким-либо образом касался. Эти жёлтые глаза назывались ведьмиными не случайно; возможно, Ворона просто знала, и никто её никакими сообщениями не снабжал извне.

— Виллем, зачем тебе столько снотворного? — Спросила она. — Неужели тебе так сложно здесь заснуть?

— С чего бы вдруг?

Ворона указала на лежащую в её тарелке подземную — "веспемалеву", как её стали в отряде называть с подачки Меселя, — ягоду.

— Вы брезгуете нашей пищей. Похоже, у иностранцев острее нюх или какое-то другое чувство, а это может влиять и на сон. — Принцесса намекнула на какие-то исследования доктора. — Кхерим говорил о чём-то подобном. Житьё без достаточного света и наша, как оказалось, странная пища сильно повлияли на физиологию моих подданных.

Виллем не знал, и потому мог только пожать плечами. Тогда он ещё не успел сам заглянуть в бумаги, и такое предположение Вороны подстегнуло в нём желание немедленно погрузиться в чтение.

— Я не заметил ничего необычного. Снотворное мне помогает от дурных снов.

— Кошмаров? — Удивлённо спросила принцесса. — Расскажи мне о них. Никогда не слышала, что снится другим.

А вот этого делать он не собирался.

— В другой раз, Ворона.

Недавно погибло очень много людей. Столько много новых лиц для кошмаров, что Виллему необходимо было снотворное.

Как бы там ни было, отряд пришёл в движение. Разговоры, ходившие между людьми, стали светлее. Даже Виллему стало легче на душе оттого, что он чаще смотрел на южный горизонт, чем на стену гор и спускающиеся с неё тяжёлые тучи. Каждый раз, как генерал оборачивался, он видел чёрные деревья-руки, машущие ему вслед.

* * *

Беспокойная новость пришла неожиданно. И, как то обычно бывало, из уст обычного солдата. Офицеры как раз трапезничали, и светловолосый парень, бесцеремонно вторгнувшийся в палатку, вдруг стал центром внимания. Виллем сразу узнал его — это был Рейнд из сотни Реусса, которого генерал использовал как посыльного. По взгляду он понял, что сообщение предназначалось ему одному, а не всем.

— У меня важная новость.

— Ну так говори. — Ответил за всех Крамер.

Виллем осёк его и вышел вместе с солдатом наружу. Всё стало ясно всего через минуту — Рейнд очень тщательно всё обшарил прежде чем поднимать тревогу. Генерал ещё час назад отправил его отыскать Эккема. Официально, отужинать вместе с офицерами, но на самом деле чтобы заручиться его поддержкой.

От этого плана внезапно пришлось отказаться. Рейнд отправился за Кирином, державшимся особняком от остальных, и заодно собрать людей, не поднимая лишней паники. "Приступай", — приказал Виллем. Вернувшись к остальным офицерам, генерал тут же объяснил, что произошло.

— Эккем сбежал.

Его с прошлого вечера никто не видел. Обычно он забавлялся вместе с солдатами играми или же писал что-то в книгах, не привлекая к себе внимания. Рейнд обошёл весь лагерь и спросил всех, кто мог знать, где находится маг. В конце-концов выяснилось, что пропали и все пожитки Эккема.

Льюв упёр руки в бока.

— Я же говорил, что от него сплошь проблемы. Надо было от него избавиться, пока могли.

Это было слишком жёстко. Маг не сделал ничего такого, что заслуживало такого наказания. И всё же время он выбрал очень неподходящее. Понятно, почему сейчас, — как только отряд повернул на юг, конечная цель Эккема, Веспемалевы Врата, вдруг начали отдаляться от него, — но мог бы и не злить приютивших и защищавших его людей зря.

— Он ушёл на север. — Задумался Виллем. — Там никого нет.

Сказал генерал это скорее чтобы успокоить пыл офицеров, чем чтобы оправдать Эккема. Они были удивительно единодушны в том, как нужно поступить с магом. К ним тем временем присоединился Кирин — уже собранный и готовый выступать.

— Откуда ты можешь знать? — Сощурился Льюв. — Чёртов маг следил за нами. Что, если он хочет продать нас? Да, старый генерал дал ему право идти с нами. Но этим южанам нельзя доверять.

— Это иголка в стоге сена. — Парировал Виллем. — Мы его даже не найдём.

В разговор вмешался Крамер.

— Пёс, — глянул он в угол, — что думаешь?

Кирин безразлично помотал головой. "Вряд ли". И тем не менее ответил он другое:

— Можно попробовать найти. Он не должен был далеко уйти.

Генерал вздохнул. Проклятый маг! Только Виллему показалось, что он избавился от этого адского ландшафта, как Эккем заставил его вернуться. Сотники, продолжавшие свою трапезу, пылали злобой к южанину. Удивительно, что они раньше его не убили.

И всё же Виллем попытался ещё раз, хотя и сам думал, что от мага было лучше избавиться в правильный момент.

— Будевик обещал привести Эккема к Вратам. Я уверен, что от него не будет никакого вреда, если о нём просто забыть.

Льюв хмыкнул.

— Мы убили своих ради этой принцессы. — Сказал он. — Даже детей. А теперь мы пожалеем какого-то ашганца?

"Что ж", — заключил Виллем, — "я умываю руки". Он сделал всё, что мог, и с чистой совестью отправлялся на поиски мага. Кирин пошёл с ним, как и все его разведчики. Дополнительно набрал полсотни молодцов, посадив на лошадей, чтобы быстрее прочесать местность. Выезжали налегке и зря не тратили времени.

— Льюв, ты остаёшься за главного. — Приказал Виллем.

Он не мог дождаться, чтобы снова почувствовать на своих костях укусы ледяного ветра — после тёплого вина и вкусной еды это было как раз то, что нужно. Даже бок заныл. Забравшись в седло, Виллем поёжился от внезапного дуновения с севера. "Проклятый маг".

Кирин чувствовал себя не лучше, хотя ему так внезапно срываться в путь на ночь глядя было куда привычнее. Что-то указав своим подручным, к которым Виллем добавил своих полсотни помощников, он затем вернулся к генералу. Тот уловил, как Пёс беспокойно смотрел на юг.

— А ты не боишься, что Эккем нас предаст.

Глава разведчиков ответил коротко.

— Нет.

— Если мы его найдём, то должны казнить на месте. — Сказал Виллем.

Во второй раз сотники не простят ему мягкости с магом. У Льюва не выдержит гордость, а у Крамера терпение. У Будевика всё получалось как-то легко и непринуждённо, никто из офицеров даже и не думал о том, чтобы таить на него обиду. Виллем сам стал генерал, но тем не менее ему уже чего-то успели не простить.

Его бесконечно удивляло, как Будевик мог в двух идентичных ситуациях поступить по-разному, а солдаты только сильнее его любили. Почему? Как? Для Виллема это была великая загадка.

— Тебе необязательно ехать. — Сказал Кирин.

Виллем пожал плечами. Будевик, например, следил за всем лично. Аттендант сам того не заметив унаследовал от него много, в том числе и вредных, привычек. Впереди ждала целая ночь под столь ненавистным небом, и чем скорее они найдут мага, тем скорее генерал вернётся к комфорту.

Впрочем вглядываясь на развернувшуюся пред ним черноту Виллем с сожалением понимал, что это совершенно точно займёт целую ночь, и в конце концов он вернётся к своим ни с чем. "Проклятый маг". И как только его снова упустили? Генерал был уверен, что устроил патрули самым разумным образом.

Постепенно солдаты прочёсывали пустошь. Позади ещё виднелись тёплые огни, но лагерь удалялся всё дальше. Виллем, щурясь в темноте, отмечал на перерисованной карте изученные места. Как-то незаметно для него самого бумага покрылась чёрными штрихами — так он обозначал деревья. Никого, как генерал и думал, не нашли. Ему очень хотелось кого-нибудь наказать. Противный рёв ветра заставлял желать вернуться в лагерь, найти всех патрульных, упустивших мага, и показательно выпороть.

— Я тебя так и не поздравил с избранием, Виллем. — Протянул Кирин.

Новый генерал хмыкнул. А Пёс-то был сегодня разговорчивым.

— Значит ли это, что ты мне будешь верен так же, как Будевику?

Кирин промямлил "конечно" и подстегнул коня. Виллем последовал его примеру. И на переходе, и после того, как разбили лагерь, его разведчики обязаны были следить за окрестностями. Если кто и виноват, то в первую очередь их глава. Возможно, Виллем был несправедлив, но бесполезность этой вылазки начинала его доставать.

— Что, никаких следов? — Виллем не отставал. — Эккем просто растворился в воздухе, что ли?

— Он маг.

— Так он себя величает. А кроме колдовского имени что у него есть?

Разведчики донесли, что прочесали предгорья сбоку. Виллем зачеркнул это место на карте. Он помнил, что во время дневного перехода отряд проходил здесь. Смутно, но различал окрестности, хотя они совершенно не отличались от серых камней слева или справа, сзади или спереди.

Но в этот раз донёсший вести разведчик будто ненадолго задержался. Виллем не различил знака или какого-либо особого движения, но Кирин тут же предложил отправиться прочь с проложенного отрядом и в сторону. "Зачем?", — недоумевал генерал, но не спорил с Псом.

Это было недалеко. Невысокий плоский холм, выхолощенный ветром, и отвесная стена с другой его стороны. Только когда Кирин спешился и согнулся над чем-то лежавшим на земле Виллем сообразил, что они уже на месте.

— Ты убил его. — Указал Пёс на землю. — Зачем?

Виллем рефлекторно глянул по сторонам. Никого не заметил, — да и не в духе это Кирина делать такое, — но всё равно ощущал, что за ним наблюдают. Присмотревшись к куче камней, которую считал примечательной Пёс, вскоре и офицер заметил, что сложили её недавно. А сбоку торчал кусок алой ткани — такого же цвета, который носили гильдийцы.

"А, вот куда он пропал". Виллем готовился, что Крамер вот-вот нападёт на него, вызнав что-то от пленника, но этого всё не происходило. Генерал подозревал что-то подобное. Кишкодёр, когда злой, мог очень быстро умертвить свою жертву.

— И что это значит?

— Крамер закопал его здесь. Мне донесли, что здесь заметили его людей.

Виллем хмыкнул. Всё оказалось именно так, как он и думал.

— Я здесь не при чём. — Пожал он плечами. — Сам знаешь нашего Кишкодёра.

Кирин, конечно, не поверил. Он был убеждён, что генерал скрывал какую-то страшную тайну, которую хотел скрыть ото всех. Виллем в ответ предложил раскопать труп и посмотреть, от чего же погиб несчастный гильдиец.

— Не зря же ты с собой лопаты вёз.

Стреножив коней, они принялись за дело. Кирин держался чуть поодаль, ожидая подвоха. Результаты удивили его не меньше, чем Виллема. Никаких травм, ни следов ударов, ни порезов, ни пятен крови. Всё чисто. Болезненно худой юноша, как заключил Пёс, просто умер.

— Это яд. — Возразил Виллем. — Если Ублюдок может заставить их воздержаться от еды, то может и убедить покончить с собой.

— Значит, всё-таки ты.

— Прекрати. Это только предположение. Я даже ничего не знал, Кирин. — Виллему это порядком надоело. — Лучше скажи, что с Эккемом. Ты отпустил его, или Крамер закопал его где-то рядом?

Пёс не шелохнулся. "Первое", — заключил генерал. На него накатила волна злости. Должно быть маг повлиял на него. Внушил, пользуясь знакомством через Будевика и его доверие, что Эккему угрожает опасность. Кирин в свою очередь сложил два и два.

— Вы и ваши мелкие козни. — Вздохнул Виллем. — Ладно бы Льюв или Месель, но ты-то куда лезешь? Какое тебе дело до Эккема? Он даже не наш!

— Мы не должны убивать всех подряд. Это бы не понравилось старому генералу.

Кирин в этом был прав. Но что поделать, когда возникает необходимость? Эккему, наверное, он действительно спас жизнь. Рано или поздно эта мозолящая глаза личность должна была исчезнуть, вопрос только как. И это не зависело от того, собирался маг или нет предать отряд.

— Я сохраню это в тайне. — Пообещал Виллем. — Если об этом никто не узнает, то этого и не было. Договорились?

Виллем был ужасным генералом. Слишком мягким и к своим, и к чужим. Вот Крамер бы держал всех в страхе, направляя железной рукой. За такой проступок он Кирина бы казнил. Погоревал, что старый друг скатился до предательства, но виду бы не подал. Виллем же не видел смысла в этом. Что сделано, то сделано, и нет нужды лишать человека жизни просто потому, что так нужно.

* * *

Возвращение генерала с пустыми руками сотникам резко не понравилось. Они, а особенно Крамер, чувствовали какой-то подвох. И он был, но ни один из разведчиков и солдат, взятых Виллемом, не мог бы сказать, что поиски были только видимостью. Кирин и Эккем хорошо поработали над тем, чтобы маг исчез буквально без следа.

Но во всём существует и хорошая сторона. Инцидент заставил офицеров сильнее озаботиться о безопасности. Свежих лошадей, которых осталось с десяток, выдали новым патрульным. Одних разведчиков явно не хватало (с чем соглашался и Кирин), поэтому сотники выдали ему людей в помощь. Ты должны были следовать впереди отряда и быстро доносить назад, если увидят что-либо важное.

Следующие несколько дней прошли без происшествий. Отряд словно вспомнил, что просто идти на юг ещё не значит там быть, и подрастерял веселья. Однако под ногами стала расти трава, а небо над головой становилось всё более светлым. В этой проклятой стране оно никогда не избавилось бы от тени как далеко на юг бы не ушли, но по сравнению с виденным у Веспемалевых Врат и такой цвет облаков был радостен.

И чем светлее становилось вокруг, тем сильнее требовалось прятать Ворону. Её перевозили будто настоящую птицу — в клетке и накинув сверху ткань. Замаскировали под обоз с продовольствием и приставили постоянную охрану. Не то, чтобы раньше ей позволялось выходить наружу и дышать свежим воздухом, но теперь для неё всё стало ещё хуже. Виллем зашёл к ней, чтобы сказать, что маг не придёт, и ещё пару маловажных вещей. На самом деле, конечно, чтобы её контролировать. Вместо этого ему пришлось выслушивать её просьбы.

— Я никогда не была нигде, кроме Врат. Я столько всего слышала о мире вокруг от моих нянек. О том, как живут люди, как растут трава и деревья, и что снаружи может быть светло так же, как и от свечей. И я почти вижу всё это. — Призналась она. — Это жестоко держать меня взаперти. Я же не убегу, Виллем.

— Тебя могут увидеть.

— Я их королева. Если прикажу, они будут держать всё в секрете.

"Ну конечно". Впрочем, Виллем думал не об её "подданных", а своих солдатах. Принцесса была странным зрелищем: высокая, как мужчина, и даже выше, светловолосая и по-колдовски красивая, и говорила Ворона странные вещи, от которых волосы вставали дыбом. Для всех было лучше держать её подальше от людских глаз и ушей.

— Поэтому ты хотела говорить с Эккемом? — Спросил Виллем.

— Ашганец, конечно, много где бывал, — ответила Ворона, — но нет. Он просто приятно пахнет. Кстати, где он?

И снова она сказала что-то, от чего Виллему стало не по себе. Генерал невольно вообразил себе Эккема как пищу. Именно так он понял эти слова, произнесённые сквозь хищническую улыбку.

— Об этом я и хотел сообщить. Он сбежал.

Ворона кивнула сама себе, какой-то из своих мыслей.

— Так и думала. — Сказала она. — Но не беспокойся, Виллем. Я не против, что он будет гулять по моим стенам и башне. Пусть удовлетворит своё любопытство.

Генерала это и не волновало. Принцессе явно пошло бы на пользу увидеть реальный мир. Такая прогулка бы живо развеяла все её иллюзии о власти. Откуда она их вообще взяла? Виллем бы ожидал от человека, запертого в башне своим отцом, совсем других представлений о мире. Менее абсолютистских.

От другого вопроса он не удержался.

— Что значит пахнет?

Ворона ответила, что это сложно объяснить.

— Отец когда-то пытался объяснить это мне. И я не поняла тогда. — Сказала она. — Маги пахнут виной и долгом. Они занимают свои силы у того, что не способны осознать, и не понимают, что за пользование нужно платить. Нам, малефикам, это кажется очень вкусным.

"И вправду как пища". Выходя, Виллем поблагодарил стражников, стоявших снаружи, за хорошо проделанную работу. Они слухов не распускали и выглядели спокойными. Гостье не с кем особо было поговорить, и это, несомненно, помогло им держать себя в руках. Самому же Виллему этой ночью снились странные, беспокойные сны.

— VI

На пути отряда появились прозрачные рощицы, в которых местные собирали хворост и дрова. Осознание того, что пустошь кончилась, вызвало небывалое воодушевление в отряде. Идти ещё было далеко, но здесь уже начинались обжитые земли. Возвращавшиеся патрули доносили о мягкой почве, зелёных, пусть и очень бледных, деревьях, и множестве давно позабытых запахов.

Теперь пойти должны были быстрее, чем раньше. Виллем сверялся с картой. Где-то поблизости находилась деревня, а там дальше какая-никакая дорога. Разведчикам было приказано её найти.

Назад разведчики принесли в общем-то ожидаемое сообщение.

— Жителей нет. — Донёс солдат. — Всё пусто!

Ничего особенного из себя деревня не представляла — десяток дворов, половина из которых заброшены очень давно, а половина несколько недель назад. На первый взгляд отряду это было на руку. Выдвигаться генерал не спешил. Жили в этой стране коварные люди, лишь немногим уступающие розанам. Пока Кирин и его разведчики не прошерстили окружавший лес хотя бы на пару километров вглубь, соваться вперёд не стоило.

Виллем успел подготовить ударный отряд и только и ожидал, когда вернутся разведчики с новостями. Задержка в движении вперёд отрицательно действовала на и так натянутые нервы, но ничего с этим нельзя было поделать. Генерал беспокойно ждал возвращения Кирина в одиночестве на окраине леса. Когда же Пёс пришёл и сообщил все детали, Виллем поник духом ещё сильнее.

Шесть сотен человек от любопытных глаз не спрячешь, но неожиданно получилось так, что смотреть-то было некому. Полная пустота. Отсутствие каких-либо следов. Словно люди просто испарились, оставив позади свои жилища, вещи и еду.

— Так не бывает.

Кирин согласно кивнул.

— И всё же — пусто. — Коротко добавил он.

Пустые деревни означали что-то крайне скверное. Виллем ещё не знал, что именно, но приказал Кирину держать язык за зубами и отправил обратно в разведку, дальше, чем раньше, — в том числе и для того, чтобы Пёс не мог кому-то проговориться.

Деревню обошли стороной. Виллему стоило огромных усилий убедить сотников последовать его приказу. Отдать-то его он мог в любом случае, но силы за словами не было. "Просто поверьте мне" — это плохой аргумент, а прямо сообщить, в чём дело, означало посеять какой-то новый страх в сердцах солдат.

Пришлось уступить только Крамеру и плясавшим в его взгляде инквизиторским огонькам. "В деревне могли остаться припасы", было его отговоркой. Виллем сделал мысленную заметку передать через разведчиков их начальнику сообщение держаться подальше от Кишкодёра — на всякий случай.

— Там всё равно одна земная ягода. — Пожал плечами Льюв. — Ты собрался ей питаться?

Виллем прекратил раздор в зародыше, позволив Крамеру делать то, что он хочет. Довольный, тот тут же отправился на дело. Генерал знал, что этот сотник умет держать язык за зубами, и не беспокоился, что из-за него начнётся расстройство в отряде.

Ожидания полностью оправдались. Рейнд, наблюдавший возвращение Крамера с его людьми вечером, клялся, что состав группы не изменился. В грузе, с которым Кишкодёр вернулся, точно не было ничего подозрительного. Конечно, такого хитреца так просто не проверишь, но кое-что Виллем из этого извлёк. "Что ж", — заключил Виллем, — "Псу можно доверять".

Через день отряд нагнал ушедших далеко вперёд разведчиков. Генерал остановил отряд за лысым холмом, скрывавшим деревню. На подходе к ней стоял один из людей Пса заранее сообщил, что ожидает дальше. Кирин получил сообщение и уже ждал Виллема на вершине.

С вершины оказалось видно, что холм лыс только наполовину. С другой стороны росли деревья — прятались от сильного ветра, дувшего с севера. За ними генерал разглядел деревню, довольно большую для этих мест. И снова без признаков жизни. Разве что от двора ко двору прошёл разведчик, тащивший за собой мешок с чем-то.

— Всё чисто? — Спросил он у Кирина.

Пёс помедлил с ответом.

— В деревне — да. Жителей нет.

"Какой уклончивый ответ", — подумал генерал. Если уж честный Пёс говорил таким образом, то это точно значило что-то зловещее.

— Крамер что-то сделал?

Однако худшие опасения не оправдались.

— Нет чёрного дерева. — Сказал Кирин. — Кто-то вырвал его с корнем и забрал с собой.

Генерал обернулся по сторонам. "Оно было не здесь", — остановил его Кирин. Он указал в сторону и от деревни, и от холма в рощу. Сколько Виллем не всматривался туда, но не замечал ничего особенного.

— Мы нашли яму.

Кирин предложил показать вместо того, чтобы рассказывать. Добавил только, что это магия. И Виллем, ранее не склонный к суевериям, согласился с ним. Магия. Ничто иное не могло сотворить такого.

Яма, которую Виллем себе нарисовал в голове, была небольшой, под стать обычному дереву. Кирин остановился неожиданно, так, что генерал не сразу сообразил, в чём дело. Когда же он дотронулся до дерева по предложению Пса, и то просто упало, он вдруг понял.

Выдернутые корни чёрного дерева оставили за собой полости в земле, и любое неаккуратное движение грозило обрушить вниз мёртвую серую почву. Весь окрестный лес едва держался. Собственно, так разведчики и обнаружили яму — один из них провалился вниз. Дальше деревья лежали просто вповалку, а земля опускалась всё ниже.

В эпицентре же просто зияла тьма. Виллем заглянул туда и тут же отпрянул назад, объятый страхом. Кирин взволнованно заглянул следом. "Ну надо же", — подумал генерал, вытирая выступивший пот со лба. Пёс, не нашедший ничего страшного, решил что-то своё и заверил, что дно есть и оно твёрдое — в конце концов упавший разведчик не растворился в темноте.

Верхушки деревьев теребил северный ветер, и нельзя было отделаться от мысли, что вот-вот всё обрушится вниз. Какие сказки рассказывали об этом? Виллем перебирал в голове их все раз за разом и не находил даже и намёка. Черви, корни и гиганты, пытающие сбежать из земли. Это земля была сплошная загадкой, неизвестностью, распростёртой впереди и сзади.

— Ты знаешь, кто это сделал? — Спросил Виллем. Пёс, разумеется, не знал. — А Крамер знает?

Кирин ответил удивлённым взглядом.

— А он должен?

Это сделал кто-то внешний. Не король Веспемале, не Эшинкай и не новая администрация, присланная из Альвиреи — у них нет причин. Разенет, колдун, осведомлённый в самой странной магии, сюда не дотянется. "Остаётся только Ублюдок Запада и его личная Алая Гильдия", — заключил Виллем. А Крамер успел поговорить с неудачливым гильдийцем.

Пёс помотал головой.

— Он ничего не знает. Он искал группу людей — гильдийцев, судя по всему, — но не знал, где и как их найти.

Виллем хмыкнул. Как он и догадывался, разведчики следили за своими соотечественниками. Что ж, из этого хотя бы можно было заключить, что если и существует какой-то заговор, то Пёс в нём не участвует. Без хоть какого-то доверия заговоры невозможны в принципе.

Возвращался Виллем с одной мыслью на уме: все пути вели к Вороне. Куда не глянешь, везде она одна могла ответить на вопросы. Первым делом он зашёл в её шатёр, и узнав то, что хотел, через минуту тут же вышел. К удивлению всех генерал приказал занять деревню и разбить лагерь в ней, используя пустующие дома и дворы.

— Я отвечу на любой твой вопрос, Виллем, — сказала она, — но прежде попрошу сделать для меня одну вещь.

— Какую же, принцесса?

— Я хочу увидеть, как живут простые люди. Мои подданные. — Улыбнулась Ворона. — И начать называть меня по имени — и королевой.

Отряду остановка здесь была на руку. Поблизости есть ручей и свежие дрова, в обжитой местности ночевать лучше, чем в открытом поле, да и защищаться в случае нападения проще благодаря холму и лесу. Предварительно Виллем обошёл дома сам и приказал сотне Крамера обчистить их перед приходом остальных — пустующие, но не тронутые дворы могли испугать людей. Для себя генерал приметил дом на отшибе, выглядевший получше остальных и идеально подходивший для того, что генерал хотел сделать. "Клетку" установили через дорогу.

Позже, когда отряд уже расположился на ночь, он позвал к себе Рейнда. "Найди кого-то, кому можешь доверять", — сказал Виллем. Прежде чем определили следующую смену для охраны Вороны генерал сделал так, чтобы люди, названные Рейндом, дежурили в эту ночь.

* * *

Под покровом ночи — не хватало ещё, чтобы её увидели — Виллем выпустил Ворону из клетки. Рейнд, которому генерал доверял более остальных, и оба его друга должны были следовать за ними, пока принцесса будет осматривать занятый генералом двор. Солдаты вытянулись по струнке едва завидев Виллема. Они нетерпеливо ждали, когда им удастся увидеть загадочную принцессу. "Двойная экскурсия", — подумал генерал и, бросив последний взгляд вниз по улице, вошёл в шатёр.

По глазам солдат Виллем сразу понял, что в отряде поползёт ещё больше слухов. Не обязательно потому, что Рейнд, который словно увидел приведение, или его товарищи проговорятся. Едва только завидев Ворону солдаты больше не смогли отвести с неё взглядов. Человеку достаточно иметь высокий рост, чтобы его уже опасались; она же нависала надо всеми, заставляя смотреть на неё только снизу вверх. К этому всему она двигалась рывками, и при этом плавно, так, что никогда не удавалось отделить одно движение от другого. Возможно, где-то здесь была примешана ещё и магия, но и этого хватало, чтобы вселять в людей страх.

— Никому ни слова. — Приказал он побледневшим солдатам. "Теперь вы понимаете, почему она сидит в клетке".

Они протянули что-то утвердительное. По крайней мере Ворона не действовала на них так сильно, как на Кхерима. С этим можно работать. Бедный доктор до сих пор трясся каждый раз, когда упоминали принцессу. Он жестами расставил солдат так, чтобы в любой момент Ворона могла смотреть только на одного из сопровождающих. "Осторожность лишней не бывает".

— О, прекрати, Виллем. Ты же знаешь, что я не желаю вам зла.

В ответ генерал предложил принцессе не тратить зря время.

Дом стоял на отшибе и, видимо, принадлежал ранее кому-то богатому — по сельским меркам. То же, что сам Виллем считал богатым, к деревне не относилось ни в коей мере. Нищая, грязная дыра. Местные даже не клали полы на землю, так и ходили по твёрдой, как камень, мёртвой почве. Может, при такой холодной погоде этого и хватало, но всё равно смотрелось дико. В потолок въелись копоть и сажа от большой печи в углу; чтобы тепло не выходило наружу в стенах не проделывали окон — оставили только одну прикрываемую деревяшкой щель, через которую иногда выпускали дым и впускали свежий воздух.

Ворона смотрела на всё это такими удивлёнными глазами, что Виллему ненароком становилось не по себе. Конечно, она была заперта в своей башне, но даже ей должно было быть очевидно, насколько эти дома бедны. Принцесса же восхищённо взирала на каждую деталь интерьера, на кривые лавки и стол, на каменную печь, на горшки и вёдра, пыталась понять, для чего нужна прялка, — настолько дорогая для жильцов, что она до сих пор блестела от чистоты, — к чему все эти колодки, деревянные молотки, какие-то мотыги...

— Никакого благородства. — Сказала она мысль вслух. — Отвратительно. Сплошь вещи и никакой субстанции.

Последнее Виллем и сам заметил. Дом больше походил на склад с таким разнообразием инструментов и побрякушек, развешанных и расставленных по углам. Словно чтобы компенсировать низкую плодородность земли жители занимались всем, что только могло заменить земледелие. Непонятно, правда, с кем они торговали своими изделиями. Никто не пускал в свои земли северян, а Веспемале в ответ запрещал проход в свои.

— И всё же они мои подданные. — Сказала она, обернувшись и с улыбкой на устах. — Какие бы они ни были, но это мой долг как правителя защищать их и помогать им во всём — даже если всё, что они хотят, это жить в грязи, и не понимают благородства.

"Как она сделала такие выводы?", — подумалось Виллему. Да и долг, о котором она говорила, казался ему чем-то жутким. Глядя на бедного доктора любой бы решил, что Веспемале не очень хорошие правители для своих людей.

— Не сочти за обиду, принцесса, но я должен спросить: ты сейчас шутишь?

— Эти люди мои, Виллем. — В её глазах вспыхнули огоньки. — Я не стану шутить насчёт моего долга перед ними.

Генерал вздохнул. "Одним вопросом меньше".

— И всё же мне удивительно видеть... такое. — Неопределённый кивок куда-то в сторону печи. — У них нет гордости, нет силы, нет благородства. Мои люди, читала я, знают о своём величии — а тут нет и его следа. Мои люди действительно живут здесь? — Спросила она.

— Уже нет. Что же насчёт величия, то уверяю, все их вещи на месте. Мои люди ничего здесь не трогали.

Ворона навострила уши.

— "Уже"?

Похоже, её не сильно-то волновало отсутствие мнимого величия среди подданных.

— Об этом я и хотел поговорить, принцесса.

Ворона вся обратилась в слух.

— Ты ведь не приказал их убить, Виллем?

Виллем вкратце рассказал, в чём дело.

— Мои разведчики нашли в лесу яму, оставшуюся от чёрного дерева. И с ним, похоже, пропали и все люди.

Для неё это было новостью. Принцесса задумчиво прошлась из угла в угол. Так Виллем и думал. Всё-таки в отряде у неё были друзья.

— Это Ублюдок. — Уверенно заявила она. — Мы должны поспешить к Эшинкаю. Я...

— Мы не твои люди, принцесса.

Если генерал собирался повлиять на Ворону, то сейчас было самое время сделать это. "Бей, пока враг в смятении", — кажется, так приговаривал Будевик. Если бы заговор был против него одного, генерал бы и глазом не повёл. На кону же было выживание отряда.

— Конечно, Виллем. Я почти забыла, что вы здесь для того, чтобы продать меня Эшинкаю. — Сказала она. — Похоже, это не в наших обоюдных интересах быстрее попасть к нему.

— Я не прошу многого. Кто приходил к тебе?

Ворона заметно расслабилась.

— Эти сотники делают, что хотят, да, Виллем? — Сказала она. — Это был Льюв. Он спрашивал, нравится ли мне гостить у вас, но намекал на совсем другое. Сотник хотел вызнать, что я предложила тебе, и может ли он дать это мне вместо тебя.

"Льюв, значит". Это было немного неожиданно: Виллем больше подозревал Пса или Кишкодёра. С ними постоянно случались какие-то проблемы, этот светловолосый змей же несмотря на всю свою показную нелояльность всегда оказывался на одной с генералом стороне.

— Я отказалась. Лучше иметь в друзьях вас обоих, чем его одного.

— Принцесса, пожалуйста, не играйся с сотниками. Они не твои.

Она согласно кивнула.

— Но и не твои, Виллем. Они делают, что хотят, и не понимают, что ты желаешь им только добра. Какие неблагодарные свиньи, а? — Она ухмылялась. — Я согласна, но хочу кое-что прояснить: он пришёл сам. Не я завлекла его.

"Не неблагодарные, просто глупые", — подумал он про себя. Генерал ожидал другого и даже был несколько разочарован, что её удалось так просто убедить. Веспемале были сильными, злыми и беспощадными — судя по сказкам. Столь безобидное "овечье" поведение принцессы казалось Виллему подозрительным. Ворона пыталась заставить доверять себе — нечто несвойственное тому образу из легенд и сказаний.

Где-то здесь таилась ложь. Ворона хранила тайну, узнав которую любой бы отвернулся от неё.

— Что задумал Ублюдок?

Ворона сказала, что не знает.

— Но он приносит вред моим подданным и моей земле. Я не могу позволить ему и дальше делать это. Это мой долг.

"Она безнадёжна". И что Ворона сможет сделать? Быть страшной явно недостаточно для того, чтобы победить в войне. Король со всеми его войсками и колдовскими способностями не смог остановить врагов, а тут она одна, собравшаяся победить и Альвирею, и отца с помощью мятежного герцога и отряда наёмников.

Это просто безумие. Виллем был прав, что собирался просто отдать её Ублюдку и убраться от этой войны так далеко на юг, как только возможно. Получить награду от великого альвирейского колдуна и уйти. Здесь отряду не будет покоя, здесь дом не построишь.

И всё же Ворона была уверена в своём успехе. Она считала себя сильнее отца, и одно это в её голове означало победу над захватчиками.

— Когда мы убегали из твоей башни... Это же был не сон? — Спросил Виллем. — Червь мне не приснился, да?

В дыре, оставленной чёрным деревом, Виллем разглядел что-то знакомое. Непроглядная тьма скрывала в себе ужасную тайну. Никогда прежде генерал так не боялся смотреть себе под ноги; пол внизу, казалось, испарится, если глянуть вниз, и взору явится громадное создание, обвивающее мир.

Ворона посмотрела куда-то вдаль.

— Виллем, ты слышал о городе, что когда стоял на этих землях? О жилище богов, стране храмов — колыбели цивилизации и прочих высоких словах, по которым скучают мои непокорные враги? — Спросила она и выждала паузу. — Червь, как ты его назвал, сожрал этот город. И этот червь подчиняется мне.

"Да неужели". Почему же она тогда не прикажет ему сожрать всех её врагов?

— Очевидно, что мне чего-то не хватает.

— Ты сама-то знаешь, чего?

Ворона помотала головой.

— Я не знаю, и это сводит меня с ума. Моя сила не даётся мне.

— То есть у тебя нет силы. — Подытожил Виллем.

Ворона не могла этого признать. Казалось бы, в чём проблема? Она оправдывалась тем или иным предлогом, словно от этого зависела её жизнь. Словно стоило ей признать, что червь не подчиняется ей, то внутри неё что-то навсегда оборвётся.

Его это не должно было волновать. Есть сила или нет, принцессу он хотел отдать Ублюдку. И всё. Генерал мечтал после продажи прекратить войну своего отряда со всем миром и получить, наконец, свой дом назад. Бросить оружие и остаться в нём жить. Как когда-то давно.

"На этом всё должно закончиться", — повторял он сам себе, не особо, впрочем, веря. Избавиться от столь опасной пленницы было лучшим выходом, особенно для отряда никому не принадлежащих и ни к чему не привязанных наёмников. Но чем дольше генерал общался с Вороной, тем больше боялся, что на этом ничего не закончится.

— VII

Ночной разговор подстегнул Виллема к действию. Следующим утром он собрал всех сотников и предложил разослать во все стороны небольшие отряды на лошадях, чтобы найти живые деревни. Войско тем временем должно было продолжать путь, останавливаясь только на ночлег. Скрытность уже не давала отряду никаких преимуществ, не было нужды осторожничать.

— Ты так разведчиков до пены изо рта загонишь. — Хмыкнул Крамер.

Виллем обрисовал свою идею более подробно. Защищать тылы и фланги должна была вторая сотня. Эта идея собравшимся показалась странной. Льюв немедленно начал протестовать. Он сразу понял, за что генерал собирался убрать его с глаз долой.

— Моя сотня вторая не просто так. — Сказал он надменно. — Мы воины, а не мальчики на побегушках.

— Мы не можем рассредотачивать силы. — Крамеру молча закивали. — Это вражеская земля.

— Не ты ли, Крамер, сам недавно хотел обследовать пустую деревню?

Генерал всеми правдами и неправдами старался убрать Льюва с глаза долой. И если не получилось "правдами", то Виллем позволил себе и более злые методы. Засранец, пытавшийся переманить Ворону к себе, не получит и шанса как-то повлиять на ситуацию. Крепость Эшинкая была в паре дней пути, и Виллем не мог позволить кому-либо помешать себе.

Оборвав оправдания Крамера на полуслове, он рассказал о произошедшем ночью разговоре. Не всё, конечно, только то, что касалось Льюва.

— Мы не будем служить очередному тёмному властелину. — Закончил так свою речь Виллем. — Мы здесь не за этим.

Льюв был в ярости. Он сложил руки на груди и злобно зыркал по сторонам.

— Я исследовал возможные варианты. Всё-таки она Веспемале, а Веспемале...

— И именно поэтому мы должны от неё избавиться. — Продолжал Виллем. — Не одному мне снятся странные сны, верно?

Сотники начали переглядываться больше, чем обычно. Эту тему все избегали. Среди солдат ходило множество неприятных разговоров в последнее время, и генерал с сотниками не могли не слышать великого количества жалоб.

— Отряд устал от долгого похода. — Сказал Крамер. — Странные сны не повод впадать в суеверную паранойю.

Виллем предложил проголосовать. Он по глазам видел, что имел на своей стороне большинство. Вышло так, как генерал и хотел. "Благодарить потом меня будете". Льюва с его сотней решено было отправить прочь.

И это значило, что кто-нибудь из сотников — Месель, например, проголосовавший против идеи генерала из принципа — обязательно попытается держать связь с Льювом. Ещё головная боль. Интрижки сотников, сошедшие на нет после встречи отряда с пустыми деревнями, начинались вновь — с подачки самого генерала.

В следующей деревне тоже было пусто. Но любой, кто бы увидел её и следующие до неё посёлки, увидел бы разницу — здесь люди собирались в спешке, чтобы уйти, забрав с собой припасы и дорогие вещи. Виллем отдал приказ встать лагерем здесь, хотя отряд и мог пройти ещё несколько километров. Завтра предстоял сложный день, и генерал хотел видеть свой отряд хорошо отдохнувшим.

Кирин, ожидавший на другом конце единственной в деревне улицы, сообщил генералу именно то, что тот и хотел услышать. "За нами следят". По коже пробежал холодок от этих слов. Если раньше генерал ещё не до конца верил, что прошлые деревни опустошили маги, то теперь все сомнения рассеялись.

— Что нам делать?

Виллем в ответ обрисовал разведчику план. Кирин был гораздо полезнее, чем генерал ранее предполагал. Будевик хоть и уделял своему Псу большую важность, но Виллем никогда до конца не понимал, в чём было дело. Теперь, сам став генералом, он начинал осознавать. Если упрощать, разведка позволяла тем или иным образом выбрать поле боя. Заставить ли врага встать на невыгодные ему позиции, узнать ли о готовящейся засаде — или же навязать противнику какую-то мысль.

— Дай им уйти в крепость. — Сказал Виллем. — И пусть они знают, что их отпустили.

Кирин кивнул. Ему было не впервой исполнять подобный приказ. Не совсем было понятно, когда Псу довелось это сделать. Виллем всё больше удивлялся, узнавая новые и новые подробности о старом генерале. Бывший адъютант постоянно находился рядом с ним и слышал всё или почти всё, а Будевик всё равно умудрялся спрятать такие детали кампании от всех остальных, даже от него.

Виллему нужно было навёрстывать отставание. Он не собирался никому рассказывать о своих разговорах с Вороной. Может, это и будет соразмерно секретам старого генерала.

Между тем получивший приказ Кирин задержался. Виллем с головой ушёл в свои размышления и не заметил, что выходивший согласно привычке беззвучно Пёс не ушёл. Видно было, что у него осталась важная невысказанная мысль. Генерал вопросительно посмотрел на него.

— Я хочу следить за Льювом. — Тут же высказал Пёс.

— Он что-то сделал?

Разведчик помотал головой. Почему-то в этом жесте Виллем прочёл "пока нет" вместо просто "нет". Не то, чтобы разрешение действительно на что-то влияло, — Кирин был упрям и своеволен, — и генерал дал разведчикам отмашку делать то, что они хотят, если есть для этого свободные люди.

Льюв упрямо хотел оставаться на повестке дня. Генерал ухмыльнулся. Что бы сотник ни делал, после приказа его сотне занять посёлки и охранять тылы он становился иррелевантен. Виллем намеревался не обращать на него внимание до тех пор, пока не разберётся с Вороной, Эшинкаем и торгом со Златоруком или его братом-ублюдком.

Подготовка к грядущей встрече продвигалась просто отлично. Всё шло по плану. Этой ночью Виллему удалось выспаться даже не смотря на преследовавшие его странные сны об огромных зубастых пещерах глубоко под землёй прямо у него под ногами. Возможно, всё дело было в микстуре Кхерима, но генерал предпочитал думать, что это его решимость помогла отогнать дурной сон.

Виллем не знал, что видели другие солдаты. Он подслушивал обрывки их разговоров или же спрашивал прямо, чувствовал всеобщую тревогу, но не мог сопоставить детали. Но он знал одно — не смотря на всю осторожность он не смог изолировать Ворону, и теперь она что-то делала с их головами. Да и как он мог убрать её из чужих мыслей? Он всего-то накрыл клетку грязной тряпкой. Все знали, что Ворона внутри. Её отец, великий колдун подобно ей самой, не смог спрятать всех (или только себя?) от неё, закрыв её в башне на самой границе мира. Так что мог с ней сделать обычный человек?

Это было похоже на молитву, которую Виллем слышал из уст Кхерима. "Веспемале, Веспемале". Генерал не был уверен, что этот шёпот был реальным. В конце концов он видел, чтобы губы двигались только у бедного доктора, которому приходилось видеть Ворону каждый день. На самом деле, ему чудилось, — хотелось думать ему. Да и молитва ли? Никто, казалось, не знал слов, или Виллем их просто не разбирал. Только одно слово: "Веспемале".

На следующее утро с разведчиками прибыли известия. Всё шло по плану. Виллем похвалил их за старание и отпустил по своим делам. Подходили к мосту, от которого было рукой подать до перевала и крепости Эшинкая. Люди Пса перешли реку и разведали местность. И, что Виллем считал крайне важной задачей, нашли нетронутые чёрные деревья в сердцах рощ. Вокруг них жили целые, невредимые люди.

— Что же в этом хорошего? — Спросил Генд, провожая взглядом уходивших из шатра разведчиков. Он принялся сразу считать, сколько потребуется людей, чтобы занять все деревни. — Две сотни, не меньше. У нас не останется солдат на штурм.

Крамер поправил его.

— Штурма не будет. Мы не воюем со Златоруком.

— А с его вассалами? — Спросил Месель. — Помнится, мы не пожалели своих на его службе.

Крамер молча навис над офицером.

— Они убили нашего генерала. Они были врагами.

— Штурма не будет. Мы здесь для того, чтобы продать принцессу. — Напомнил Виллем. — Я слышал, Эшинкай разумный человек. С ним можно договориться.

Генд хмыкнул.

— Неразумный бы продолжал сражаться со всей Альвиреей в одиночку, что ли?

— Он не посмеет пойти против воли Златорука или его брата. А у нас есть все необходимые бумаги с печатями.

Виллем продемонстрировал их всем присутствовавшим.

— Что же касается деревень, — сказал генерал, — мы не будем их занимать.

Он объяснил свой план. В общих чертах, так, чтобы никто ничего не понял до конца. Деревни не играли никакой роли, если в них не было жителей. А отряду заложники крайне помогут торговаться с Эшинкаем с более сильных позиций.

— Мы не воюем со Златоруком. — Повторил Крамер. — А это акт агрессии.

— Против кого? — Ухмыльнулся Месель. — Врага, переметнувшегося на чужую сторону? Империя таких не любит.

Так или иначе, офицеры сумели согласовать между собой видимую часть плана. Они разделили обязанности. Виллем был рад видеть, что с этим не возникло проблем. Было решено не останавливаться за мостом. Сотню Генда оставили его охранять, а заодно переправу вброд к югу. Две сотни отправились по окрестностям за заложниками. Наконец, Виллем и сотни Крамера и Хвоста должны были подготовить осадный лагерь — разведчики приметили подходящий для него холм.

После того, как все разошлись, Виллем встретился с Крамером наедине. Он рассказал ему скрытую часть плана. Кишкодёр переменился в лице от того, что услышал. Такая хитрость была ему по нраву. Генерал заранее договорился с Гранджем насчёт этой затеи, так что всё уже было готово.

— Эшинкай разумный человек, — остудил его пыл Виллем, — и такая мера, скорее всего, не пригодится.

— Будевик всегда так говорил. Много ты помнишь случаев, когда всё шло по плану?

И Крамер был прав. Виллем не мог припомнить ни одного. Отряд всегда спасал такого рода план "б".

Крепость располагалась на перевале, зажатая в ущелье сбоку. Просто посмотрев на неё любому становилось ясно, что внутри гор тянулись сотни ходов; весь склон горы, под которой сидел замок, был усеян постройками, к которым нельзя было подобраться, если не использовать какие-то тайные ходы в самой породе. Осаждать такие укрепления было очень глупо, и Альвирее много лет назад очень повезло, что Эшинкай сдался без боя. Если бы не такое предательство, возможно, Веспемале до сих пор бы держал врага здесь.

Дорога, охраняемая Эшинкаем, пролегала в стороне от самой крепости, видимо, из-за ширины перевала, не позволявшей перегородить его весь. Какие-то укрепления попадались и на самой дороге, но герцог отозвал из них всех людей. Отряд не встречал никакого сопротивления, что воспринималось солдатами как хороший знак. К полудню получили весточку и от Пса — он успешно провёл сотню солдат горными тропами, и теперь крепость была окружена с обеих сторон.

Внутри этих древних стен заперлись не более ста человек. Должно быть, таков был договор Эшинкая со Златоруком, чтобы предатель не смог напасть в спину. Отряд занял холм и внешнюю, наполовину вросшую в землю стену. Крамер и Реусс принялись строить поверх неё частокол для обороны; к моменту, когда вернулись с заложниками остальные сотни лагерь уже был готов. Виллем боялся, что Ворона готовила какую-то хитрость, но принцесса сидела в своей клетке тихо. Всё шло даже лучше, чем генерал ожидал.

— Это все, кого мы нашли. — Сообщил Грандж, пришедший с заложниками с той стороны перевала.

Гранджу повезло больше, чем остальным сотникам, почти никаких хлопот. Альвирея основательно зачистила тот склон и, похоже, даже посыпала землю чем-то чрезвычайно ядовитым. Судя по старым картам, с той стороны должен был быть десяток посёлков, Виллем ожидал найти там две или три деревни, в которых остались только старики и дети. Златорук — хотя, скорее, его брат-ублюдок — превзошёл все ожидания. Он опустошил всё, оставив только голую, больную землю, да два десятка калек на руинах. Детей, судя по словам выживших, отдали Алой Гильдии.

— Чёрных деревьев нет. — Подтвердил догадки Пёс.

Однако выглядело всё не так, как раньше — селения были уничтожены, как и эти монструозные растения. Должно быть, дело рук генерала, которому довелось вести эту осаду. "Карнатос?", — Виллем подумал на командующего войсками Альвиреи, увязших у столицы, но Пёс не мог сказать наверняка, слишком давно это случилось. Империя любила воевать сама с собой чуть ли не больше, чем с внешними врагами, и вполне возможно, что генерал на посту успел смениться пару десятков раз.

Сотне, отправившейся вдоль склона на юг, удалось привести с собой в лагерь почти четыре сотни заложников. Всё было точно так же, как и с деревней Кхерима: местные просто не сопротивлялись, будто это их не касалось, и поэтому они делали то, что им сказали делать. Виллем собрал их за первой, не существующей стеной прямо под крепостью. Было много нытья, но генерал запретил применять силу к заложникам — в конце концов торги их не касались.

Обычно, когда люди чувствуют большую опасность, они прячутся. Когда они чувствуют огромную опасность, такую, как, например, вражеская армия, бандиты или чудовища, они прячутся в замках своих лордов. Местные же никогда этого не делали, будто сама возможность спрятаться за стенами крепости для них была немыслима. Генерал собирался воспользоваться этой несуразностью.

Толпа привлекла внимание солдат Эшинкая. Виллем подождал, пока на стенах соберутся все из них. Они ожидали увидеть кровавую расправу, и потому были бледны лицом. Генерал заметил и буйные разговоры, случавшиеся на стенах; это солдаты заранее планировали месть. Когда, наконец, привели и самого герцога, стало ясно: отряду удалось произвести нужное впечатление.

Прихватив с собой пару солдат со щитами, Виллем вышел вперёд. Он пытался судить по движениям на стенах крепости, стоит ли бояться ловушки. Этих должно было хватить для защиты, случись что-то неладное. Эшинкай, на голову возвышавшийся над остальными, стоял столбом, просто взирая вниз на генерала. Эта отрешённость от мира вкупе с разного рода слухами заставляла опасаться. От такого можно было ожидать чего угодно.

"Разумный человек, хм?" Виллем остановился, не доходя до обитых железными листами ворот десятка шагов. Он чувствовал на себе сотни взглядов. Набрав воздуха в грудь, он прокричал приветствие. Ничего особенного, только то, что требовал этикет. В ответ генерал услышал только молчание.

"Ну что ж". Виллем кивнул сопровождающему. Тот, боязливо взглянув на стены, заторопился назад.

— Я пришёл, чтобы договориться, герцог Эшинкай. Посему прими этот жест доброй воли, — Виллем обвёл рукой ту толпу местных, которую ему удалось собрать, — чтобы тебе не пришлось переживать за сохранность своих людей, я привёл их к тебе. Мы не хотим драки ни с тобой, ни с Альвиреей, герцог Эшинкай.

Было притихшие на стенах солдаты начали оживлённо переговариваться. Герцог заметил это и, видимо, отдал какой-то приказ, на мгновение исчезнув из обзора. Когда он вернулся, Виллем заметил какие-то изменения.

— Как твоё имя, розанин? — Спросил он металлическим голосом.

Виллем уже говорил его во время приветствия и знал, что Эшинкай должен был его слышать. Старый генерал бы в такой ситуации затаил обиду и отказался вести дела с таким человеком.

— Виллем Невефан. Капитан этого отряда.

"По крайней мере, Эшинкай не хочет кровопролития", — заключил Виллем из короткого разговора. Герцог "любезно" согласился на "подарок", потребовав от отряда отойти назад за вторую стену. Когда сотни сделали это, ворота распахнулись, и солдаты Эшинкая боязливо стали зазывать своих соотечественников внутрь. И с той, и со своей стороны Виллем видел натянутые луки.

Договориться, крича через стену, не получилось бы, и потому пришли к пониманию, что Эшинкай должен спуститься вниз. Генерал созвал офицеров, чтобы те присутствовали, герцог, впустив последний "подарок", прихватил с собой каких-то своих важных шишек и пару головорезов чтобы встреча была равной.

На вид герцог оказался весьма необычен. Иссохший, седой великан. Что-то в нём было от Вороны, — или у неё от него, — какой-то злой огонёк в глазах. Эшинкай не надел доспехов, и через одежды проглядывалась его жуткая худоба. В белизне волос и на коже проскакивала бронза; Виллем сначала подумал, что это какая-то мазь или лосьон, но не учуял никакого специфического запаха. По бронзе в волосах генерал определил, что рядом с Эшинкаем стоял сын, молодой, высокий и ясноглазый. Он был в гораздо лучшей форме, чем отец, но ненормальная худоба коснулась и его.

Вновь обменялись приветствиями. Виллем представил своих спутников, герцог своих.

— Я слышал о вашем отряде. — Оглядел Эшинкай офицеров. — Как вас занесло в страну Веспемале?

Виллем, помедлив, протянул грамоту с печатью самого Ублюдка Запада. Эшинкай быстро пробежал по ней глазами. Генерал дал знак Рейнду. Герцогская свита всполошилась, но Эшинкай приказал им стоять смирно. Бросив короткий взгляд на лагерь, во второй раз текст он прочитал помедленнее, выискивая подвох.

— Мы были на Веспемалевых Вратах. — Сказал Виллем, когда герцог уже почти закончил чтение. — И вот кого мы там нашли.

Ворона в представлении не нуждалась. Едва она переступила порог шатра, как всё стихло. Окружённая полным молчанием она приближалась к крепости, и с каждым её шагом лица людей всё более наполнялись беспокойством. Виллем видел, как она шла не спеша, наслаждаясь каждой секундой произведённого собой эффекта.

Внезапно по перевалу, начиная от лагеря, прокатилось имя. Кто-то из солдат шепнул его, видимо, объясняя другому, что случилось, и само собой магическое имя разнеслось по округе. "Веспемале", — слышал Виллем раз за разом. Это был гул, эхо сотен голосов, шёпот и пугливые вздохи. Он поднялся до самого неба, разрезав тишину, и вдруг исчез. Генерал нервно сглотнул. "Не придётся доказывать, что это она", подумал он, чтобы успокоить себя. Все взгляды были устремлены на неё, и каждый знал, кто она.

Эшинкай трясущейся рукой протянул бумагу назад. Виллем обернулся и невольно удивился тому, как поменялся лицом и без того больной герцог. Он на Виллема даже не смотрел, всё его внимание поглотила Ворона.

— И что же ты хочешь от меня, Невефан? — Спросил он.

— Точно не крови. — Сказал Виллем. — Мы готовы поделиться наградой, если ты поможешь нам передать её Ублюдку.

Герцог взглянул на него одним глазом. "Всё ещё думает, что это какой-то трюк". И он имел полное право так считать: Ворона, неспешно шедшая к ним, намеревалась вернуть себе своего вассала. Это желание читалось в её ведьминых глазах. Впрочем, всем, кроме неё, было ясно, что ему не суждено исполниться.

Она прошла мимо Виллема и прямо к герцогу, остановившись ужасно близко. Генерал видел, как перед ней задрожала свита Эшинкая, но он сам устоял. Казалось бы, высушенная тростинка, а не склонилась перед бурей.

— Эшинкай. — Приветствовала Ворона. — Приятно тебя видеть.

Виллем не ошибся. Герцог никогда не был ей верен.

— Так чего вы хотите?

Ворона ответила первой.

— Твоей верности.

Виллем хмыкнул.

— Ворона, — он кивнул в сторону принцессы, — должна содержаться в твоём замке, пока не придёт Ублюдок. Мы сделаем вид, что ты нам сильно помогал, а взамен ты поможешь нам договориться с Альвиреей.

Эшинкай немедленно протянул в ответ:

— Я согласен.

Он же был разумным человеком. Когда приходят с подарками и словом, и делом пытаются доказать, что в нём нет яда, не следует отказываться.

— Я и мои люди будут иметь свободный доступ в твою крепость. — Продолжил генерал. — Я пойду вместе с принцессой, а также всегда буду иметь при себе охрану из моих людей.

Эшинкай согласно кивнул. Он сделал это без каких-либо раздумий. Если такое казалось ему выгодной сделкой, то Виллем решил поднажать ещё.

— Твой сын останется с моими людьми.

"Для обеспечения верности, как заложник". И снова герцог не промедлил и секунды. Неожиданно для всех, — и прежде всего для самого сына, — Эшинкай согласился и не дал Виллему сказать, что он сам выступал в таком же качестве для герцога. Всё шло по плану и даже чуточку лучше.

Виллем отошёл к своим офицерам, чтобы отдать приказы. Рейнду полагалось подготовить подходящее для сына герцога место содержания. Сам сын покорно последовал за ним. Офицеры проводили их беспокойными взглядами.

— Этого не было в наших планах. — Сказал Месель. Он указал кивком головы в сторону замка. — Если герцог такой сговорчивый, убеди его поставить наших на эти стены.

— Само собой.

Вдруг заговорил Пёс.

— Он умрёт?

Спрашивал Кирин, очевидно, о сыне герцога.

— Если Эшинкай предаст нас.

Виллем взял с собой в крепость десяток солдат. Пока этого было достаточно. В первую очередь они нужны были для усмирения Вороны, и, как он подозревал, они обязательно пригодятся, когда принцесса, наконец, поймёт, что она не королева. Конечно, она убила всех в башне, но при этом получила такие ранения, которые пережила только благодаря своей магии, — и это в борьбе с местными, восприимчивыми к её влиянию.

— VIII

"Ну, конечно".

Стоило Виллему и остальным войти в крепость, просторный каменный зал, тянувшийся ступенями вверх и соединённый мостами, как они тут же уткнулись в лес копий. С ярусов послышались звуки натягиваемой тетивы.

— Если я не смогу сообщить отряду, что со мной всё в порядке, — не растерялся Виллем, — то твой сын будет мёртв, Эшинкай.

Герцога такая перспектива нисколько не смутила.

— Пожертвовать одним Эшинкаем за одного Веспемале, — сказал он, — это очень выгодный обмен.

"Разумный человек, мать его". Виллем жестом указал своим людям не вытаскивать оружия. Герцог привёл в зал не меньше полусотни солдат. Даже если предположить, что Ворона будет сражаться на их стороне, то всё равно на каждого розанина придётся как минимум четыре врага. А Ворона не намеревалась драться.

Она раскинула руки в стороны, показывая ладони, мол, она искренна. "Её" люди восприняли такой жест иначе, чем Виллем, и шагнули назад.

— Я прощу тебя, Эшинкай. Всё, что бы ты ни задумал, всё ещё можно исправить.

Она сделала шаг вперёд. Копья двинулись назад на два. Кто-то тихо пискнул, уткнувшись спиной в камень. Только сам герцог остался на месте. Его взгляд был полон ненависти, и, возможно, это единственное, что позволяло ему держать себя в руках.

— Это твой священный долг.

— Священный? — Переспросил герцог. — Служить тебе?

Раздался резкий хлопок. Эшинкай сам сделал шаг вперёд и с размаху дал Вороне пощёчину. В зале воцарилось ледяное молчание. Все ожидали грома и молнии, выпучив глаза и трясясь, что вот-вот грянет её месть, но она всё не наступала.

Принцесса медленно повернула голову.

— Ты ещё можешь отказаться от своего предательства.

Эшинкай, наконец, не выдержал. Он громко зашипел.

— Ты! Не имеешь здесь власти! Это мой замок! Мой! И ты подчинишься, Веспемале!

Ворона как-то грустно улыбнулась.

— Ты мой. Мои твои люди и твой замок.

Ещё один яростный хлопок. Затем ещё один. Ворона даже не пыталась сопротивляться. Даже не похоже было, чтобы это ей не нравилось. Так, маленькая проблема. После каждого удара она так и продолжала смотреть на вассала властным взором. Герцог, однако, не подчинялся.

В конце концов он тяжело задышал.

— Ты прямо как твой отец. — Сказал он сквозь судорожные вдохи. — Я ещё заставлю тебя страдать.

— Я не мой отец. В этом ты можешь быть уверен, Эшинкай.

Он глянул на Ворону полным ненависти взглядом. Собравшись, он выпрямил спину и сделал шаг назад. Отдал какой-то приказ своим людям и, наконец, обернулся к Виллему. Опасливо, его солдаты окружили Ворону и стали вести в сторону ступеней. Она без лишних слов подчинилась. И всё же генерал ощущал, что контроль ситуации оставался за ней. "Какая ужасная сила".

— Генерал. — Протянул герцог, поправляя свои растрёпанные волосы. — Прости за такое, но это должно быть сделано. Ты получишь свой договор с Ублюдком, Златоруком, кем только захочешь. Ты имеешь моё слово. Я не могу позволить этому злу продолжать жить.

Виллем не знал, что и думать.

— Она нужна живой. Так потребовал Ублюдок.

— Он не получит её живой. — Обещал Эшинкай. — Это выше нас с тобой, Невефан. Если придётся, мы должны пойти на великие жертвы, чтобы стереть это зло с лица земли.

— Это безумие.

Герцог кивнул стражникам. Те незамедлительно потянулись за оружием Виллема и остальных.

— Я не буду держать на тебя зла за сына. Если такова цена, я с радостью приму её. — Он повернулся к своим людям. — Увести их.

Виллем окончил день в темнице. Эшинкай приказал облагородить клетки для своих новых узников, но едва ли это улучшало положение. "Разумный человек?!" Это же безумец, готовый пожертвовать всем ради каких-то совершенно нелогичных целей.

— Что теперь, генерал?

В голосах розан Виллем слышал разочарование и злость. Они думали, что генерал подвёл их. Он усмехнулся. Был ещё туз в рукаве.

— Отдыхайте, пока можете.

* * *

Камень трещал под ногами. Это было забавное чувство, словно пол пытался выскользнуть из-под неё. И стража, и Эшинкай явно замечали тихий то ли рёв, то ли плач снизу, и беспокойно смотрели по сторонам. Один только герцог казался спокойным, хотя и боялся до жути. Он шёл впереди и не оборачивался.

Коридор всё не кончался. Его использовали часто, — по бокам мелькали другие ходы, — и в каждом уголке древнего прохода находились следы пребывания людей. И тем более жутким он становился для тех, кто пользовался им постоянно. Пол хотел уйти из-под ног, но так же и стены, и потолок. Они не могли, — всё-таки они были неподвижны и неразумны, — но как старались!

Вдруг, — абсолютно случайно, — потух факел на стене, и что-то острое кольнуло в бок и так же быстро убралось восвояси. Стражники боялись и упустить Ворону, и подпустить её слишком близко к себе, и один из них оступился. Всё так, как и было у Врат. Всегда так. Существо такой силы, каким королева и являлась, невозможно не бояться.

Она аккуратно прикоснулась к щекам и с силой провела. На руках не осталось никаких следов. Всё-таки Эшинкай был слабаком. Ворона лупила её гораздо сильнее, хотя и не была малефиком. Плохой знак: как известно, сила магии напрямую выражается в силе физической. И всё же герцог принадлежал ей. Каким бы ни был вассал, а королева должна ценить любого из них, — даже если он намеревался предать её.

— Слышите? — Спросила она. — Земля признаёт меня.

Ворона не пыталась захватывать их умы. Это было низко. Потому она взывала к ним, напоминая об их природе. Этот замок, эти земли, эти люди, всё принадлежало ей и по праву, и по факту. Если вещь непокорна, это не значит, что нужно её ломать, чтобы доказать что-то; так только испортишь вещь.

Эшинкай приказал молчать. Ворона видела впереди какую-то обширную комнату, и сообразила, что он хотел отложить разговоры на тот момент, когда они попадут туда. Ей показалось забавным, что в комнату не вело никаких других тоннелей. Это был мешок в недрах горы. Стоило завалить единственный проход, и кто бы ни оказался внутри будет погребён заживо.

Королева не злилась на герцога за то, что он хотел сделать. Было только жалко, что малефик тратил свои силы на такую низость. Где честь, где благородство? Он ничем не отличался от тех, кем правил. Веспемале даровал своим вассалам кусочек своей власти в обмен на службу и на долг пред миром, — а в герцоге жило лишь близорукое желание избавиться от "зла". Как отличался он от далёкого своего прародителя...

В комнате было пыльно и жарко; тепло исходило от стен. Всюду стояли ящики с альвирейскими крестами. Ворона, проходя мимо, заглянула в один из них. Это было оружие, которого бы хватило на целую армию.

— Это твой подарок мне?

Эшинкай бросил злобный взгляд.

— Иди.

Дальняя стена, куда не ставили ящики, похоже, предполагалась для наказания провинившихся слуг. Здесь были цепи и кандалы, а в углу за каменными колоннами накрытые простынёй стояли пыточные агрегаты. Солдаты принялись торопливо готовить всё это к работе, счастливые, что улучили момент, чтобы не следить за Вороной.

Здравый смысл говорил ей остановиться. "Это уже слишком". И всё же добровольно пройти вперёд было правильно. Герцог испуган; отец навлёк на него много бед. Если воззвать к чувству долга, к рыцарству, к благородству его положения, то он, безусловно, одумается. Веспемале нет смысла доказывать свою силу, чтобы заставить людей внимать её словам.

Она прошла к стене, обернулась и вытянула руки. На запястьях щёлкнули замки.

— Все только и хотят меня видеть пленницей. Я не мой отец, Эшинкай. Я не предам моих людей, как сделал он.

Герцог дёрнулся от этих слов, будто они пробудили в нём с трудом забытую эмоцию. Он метнулся вперёд, схватив со стола какой-то предмет — Ворона не успела разглядеть, что именно.

— Ты просто его копия. Как и он, ты всегда только и думаешь о себе.

— Я думаю о своих людях.

Он сжал кулаки.

— О своём долге, да, который важен только вам. Да, я понял. — Герцог поднял взор на её лицо. — Скажи же: если вы заботитесь о своих людях, что же стало с моей семьёй?

— Скажи ты, Эшинкай. Что с ними стало? — Ответила она. — Они были готовы пойти на такое. А ты?

Полоснула серая молния. Ворона почувствовала боль на шее, и то, как течёт тёплая кровь по коже.

— Вы убили их всех. Мою жену, отца, деда, их семьи, всех из нас, поколение за поколением. Вот ведь награду за службу!

Ворона пожала плечами.

— Мой отец предал свой долг.

Эшинкай в ярости полоснул Ворону не глядя. Она даже не моргнула. Затянется в мгновение ока. Столовое серебро не способно ей навредить.

— И в чём же этот долг? Убить своего родителя и занять его место? — Он, тяжело дыша, снова ударил. — И отправить с ним на тот свет его старых слуг? И их семьи? Это твой долг?

Герцог двинул лезвием снизу вверх со всей своей силы. То, что выпустило бы обычному человеку кишки, оставило едва видную розовую царапину. Вороне почему-то хотелось смеяться.

— Хочешь поговорить с ними?

Эти слова заставили его застыть на месте. Он выпучил глаза, смотря в её.

— Ты?..

— Я могу дать тебе поговорить с ними. Хочешь?

Он хотел, но не мог согласиться. Ворона двинулась в цепях так, чтобы оказаться ближе к герцогу. Стражники все напряглись, заметив это.

— Ааа!

Комнату огласил вопль Эшинкая. Он метнулся назад, наотмашь полоснув Ворону по лицу. "А этот порез глубже", — ухмыльнулась она. Он тоже быстро затянется, но силы в этом ударе было больше.

— Служить мне твой долг, как мой долг служить моему народу. — Сказала королева. — Так было и так будет. По праву завоевания, весь мир принадлежит Веспемале. И те, кто добровольно склонились перед ним, будут служить ему вечно.

— Они... там?

Ворона кивнула.

— Все они со мной. И все они смотрят на тебя. И все они...

— Ты лжёшь! Лжёшь!

Эшинкай собрал все свои силы и вложил их в вихрь ударов. Ворона их даже не заметила. Он тяжело дышал, его сердце не выдерживало такого ритма, но он продолжал бить. "Пусть выместит всё, что есть". В конце концов он склонится.

На каменный пол упал покорёженный нож. С него натекла лужица кровь. Стражник хотел его поднять, но Эшинкай движением руки остановил его. Герцог схватился за сердце; он хотел сказать что-то ещё, послать за каким-то предметом, но ему не хватило воздуха.

Медленно отворилась дверь. Внутрь заглянула девушка и тут метнулась к старику.

— П-папа! Что здесь... — Её глаза наткнулись на нож. — Это и вправду она?

Ворона ответила за него. Девушка с волосами цвета бронзы, — какие, возможно, были и у самого Эшинкая в молодости, — внимательно рассмотрела королеву. Удивительно, но девушка не узнала её и вернулась мыслями к отцу.

— Что с Кежиком, папа?

Старик всхлипнул то ли от боли, то ли от чего ещё.

— Он обменял его на меня. — Сказала Ворона. — Если эти наёмники сдержат своё слово, то твой брат уже мёртв... — Ветер покорно шепнул имя. — Наджиса?..

Вот теперь девушка признала Веспемале. На мгновение она засомневалась, что ей делать — отец её не предупреждал ни о чём подобном, а сама она слабо понимала, что происходит, чтобы решить, что делать.

— Не нужно кланяться. — Сказала Ворона. — Не стоит ради меня ссориться с отцом; он пока ещё ненавидит меня.

Эшинкай положил ладонь на плечо дочери.

— Иди принеси его.

— Его?

— Лезвие. — Он перевёл взгляд на Ворону. — Я покажу тебе, как сильно я вас ненавижу.

Королеве в общем-то было всё равно, что он думал: лишь бы служил.

Наджиса, подхватив подолы платья, заторопилась в сторону двери. Лезвие, что бы оно собой не представляло, лежало в другой части замка, и девушка хотела доставить его отцу как можно скорее.

— Малефикам не положено иметь обычной человеческой жизни, Эшинкай. Цель нашего существования куда выше.

Он засмеялся.

— Служить тебе, да? Какое восхитительное предложение! Как от него можно отказаться, когда в альтернативе только деньги и признание заслуг? Как и положено иметь настоящему герцогу.

— Настоящему?

— Да. Представь себе, за службу люди ожидают получить награду — а не терять родных ради "долга". Вы, Веспемале, можете называть себя королями, а своим слуг давать титул герцога, но на деле всё это ложь. Это пустые звания.

— А. Так ты сам захотел править. — Ворона обвела взглядом стражников. — Быть не управителем, а хозяином. Ты позоришь себя подобными мыслями, Эшинкай.

Он снова начинал брюзжать слюной. Снова в нём зажигалась ярость.

Ворона хотела закончить этот разговор эффектно. Рывком сорвать цепи и склонить головы силой. Но что-то снова пошло не так. Королева взглянула на свои кандалы и вдруг поняла, что они не подчиняются. Пол всё так же гудел под её весом, гора содрогалась от силы, бушующей внутри, но они не желали подчиняться.

Она думала, что дело в чувствах. Прошлый раз заставил так считать.

— За столько лет ты так ничему и не научился от тех, кем управлял? — Хмыкнула Ворона. — Служение есть награда сама по себе, Эшинкай.

— Смейся, пока можешь.

Герцог шепнул что-то злобное себе под нос и, повернувшись, немедленно вышел. Должно быть, ему не терпелось взять в руки то "лезвие". Ворона вновь попыталась сорвать кандалы, но тщетно. Эшинкай и понятия не имел, сколь удачливым было его глупое восстание. Не ослабей её силы, сейчас всё бы уже закончилось.

Вернулся он уже со странным ножом в руках. Наджиса боязливо заглянула в открытую дверь. Она не хотела и дальше здесь находиться, и как только Эшинкай потерял к ней всякий интерес, скрылась в коридоре. Герцог, улыбаясь во все свои кривые зубы, победоносно продемонстрировал "лезвие". Ворона не могла сообразить, что это: клинок был чёрным, как ночь, но по запаху и на слух был какой-то странной костью. Нож был короткий, при желании его можно было закрыть ладонью, и всё же само лезвие от резной рукояти отделяла очень толстая гарда.

— Твой собственный отец подарил его мне. — Заявил Эшинкай, подойдя ближе. Он глазами выбирал, куда бы ударить. — Узнаёшь, наверное? Как там, никто в уши не шепчет, что это?

— И что же это, Эшинкай?

Он тут же полоснул её по животу.

Ворона сразу ощутила, в чём суть этого ножа. Боль была гораздо, гораздо сильнее, чем раньше, — королева скрипнула зубами, — но главное было в другом: в том, что кожа вокруг раны тут же омертвела. Никогда прежде Ворона не испытывала такого. Более того, уже затянувшиеся порезы снова стали кровоточить.

Эшинкай, увидев это, засмеялся. Впервые Вороне захотелось как следует его ударить. Он позвал стражников держать её, — она так сильно натянула цепи, что, казалось, они вот-вот лопнут.

— Сам Веспемале выковал его. — Повертел герцог нож в руках. — Из собственных зубов. Видимо, кусать богов было неудобно.

— И отец просто отдал его тебе?

Это было немыслимо. Подобное оружие — и отдать кому-то? Даже если они слуги, отдавать им подобную реликвию было уже слишком. Для чего? Зачем? Эта штука может резать на части даже богов — что отец вообще думал, отдав такое оружие как подарок?

В ответ герцог ухмыльнулся. Он кивнул стражникам и сказал: "держите её крепче".

На этот раз он целился в лицо, хотя ранее пытался его избегать. Ворона уличила момент, когда Эшинкай замахнулся, и извернула шею. Раздался жуткий вскрик, и Эшинкай ухватился за окровавленную руку. Ей почти удалось вырвать нож. Он прошёл меж зубов и разрезал щеку — но зато герцог, схвативший нож слишком жадно, потерял палец.

— Держите её, мать вашу! — Прошипел он сквозь зубы.

Впрочем, даже если ей удалось, она не знала, что бы сделала с этим ножом. Проглотила бы? Ворона смотрела только на лезвие. Оно принадлежало ей, и она обязана была забрать его любой ценой. Язык обнаружил, что распороло всю щеку, и всё равно попытка того стоила.

В этом желании была какая-то сила.

— Что ты собрался со мной делать?

Эшинкай, упавший на колени, теперь трясся, пытаясь встать. Он взял нож в здоровую руку и снова крикнул стражникам, чтобы те держали Ворону — не за цепи, как они хотели, а за руки и ноги, и чтобы кто-нибудь держал ей голову. Королева ощутила чьи-то пальцы на затылке. Похоже, страх наказания от рук герцога всё-таки перевесил суеверный ужас перед Веспемале.

— Эшинкай.

Ухмылка пропала с его лица, как заметила Ворона. Это было приятно видеть.

— Ублюдку ты не нужна целиком, только твои глаза. Он простит мою месть, если я принесу ему подарок.

Ворона сопротивлялась изо всех сил. Её едва-едва могли удержать, не хватало всего чуть-чуть. Эшинкай торопливо и неуклюже целился лезвием под глаз, а она не могла пошевелиться.

Ворона не могла поверить. Она же чувствовала, что силы возвращаются, как тогда, в башне. Что не хватило на этот раз? Что было ключом? Она хотела защитить всех изо всех сил, но нет. Она пыталась помочь, и снова ничего. Королева поняла это только тогда, когда увидела на столе свой глаз.

"Моё".

Затрещали стены. Эшинкай быстро смекнул, что к чему, и бросился бежать. Слишком поздно солдаты сообразили, что их бросили. Они схватились за неё, будто в этом заключалось их спасение.

"Моё".

Всё, как с ножом. Всё, как тогда в башне, когда Ворона, занеся оружие над ней, в насмешку сказала, что эта страна никогда не будет принадлежать принцессе. В этом была сила.

* * *

По-началу Виллем и не заметил, что его камера была не одиночной. Куча тряпья в углу, принятая просто за кучу тряпья, в определённый момент зашевелилась, и только тогда стало ясно, что под ней скрывался человек. Он сразу попросил пить; он выглядел крайне устало, глубокие тени лежали под глазами и на щеках. По всей его лысой голове красовались старые синяки.

Стражники, как Эшинкай и обещал, старались обеспечить пленного генерала всеми удобствами. Питьё нашлось сразу, и Виллем провёл весь вечер, пытаясь вытянуть из соседа какие-либо сведения. Тряпьё казалось знакомым, и слова пленника подтвердили догадки — это был маг из Алой Гильдии. То есть: он принадлежал Ублюдку.

Ещё одно доказательство, что Эшинкай играл какую-то свою игру. В конечном итоге, отряду это могло пойти и на пользу. "Если всё пойдёт по плану". Он ждал полуночи и условленного сигнала и надеялся, что не прогадал.

Камень под ногами вдруг заходил ходуном. Виллем немедленно схватился за решётку, чтобы не упасть. Он видел, как прыгали по полу столы и стулья, а стражники, застигнутые врасплох, в ужасе жались в стены. Когда всю крепость мощно тряхнуло, закрытые в соседних камерах солдаты подумали, что это и был план Виллема — он ведь посоветовал им отдыхать, пока они могут. Сейчас они метнулись к решёткам, чтобы спросить его об этом.

— Нет, это не наш сигнал.

Стражники в панике метались по тюрьме, то глядя на выход, то на узников, поднявших крик, чтобы их выпустили. После землетрясения крепость словно ожила. Шум доносился изо всех щелей. Вскоре кто-то окликнул стражников снаружи — похоже, им не хватало людской силы на что-то.

Он скосил взгляд на мага. Гильдиец протянул тощие, будто лишённые мышц, руки к стенам. Медленно прислонил к ним ухо. Тут же тряхнуло ещё раз. На мгновение снаружи всё утихло, только чтобы паника взорвалась с новой силой.

— Что это, чёрт возьми? — Донеслось из соседней камеры.

Вопрос потонул в криках и ударах по решёткам. Один из солдат, плюнув на всё, полез за пазуху за отмычкой, и теперь усердно старался вскрыть замок своей камеры. Только маг вёл себя тихо. Он слушал и улыбался.

— Кто-то очень злится.

Виллем почувствовал, как у него на спине волосы встают дыбом. Он понятия не имел, кто такие Веспемале или откуда они берут свою силу, но даже ему хватило ума не тыкать палкой спящего льва. Эшинкай что-то с ней сделал.

Словно в ответ на эти мысли дверь наружу, скрытая за поворотом, настежь распахнулась, и послышался торопливый бег. Виллем увидел девушку, в панике пробежавшую мимо. По пути она вертела головой, будто искала кого-то и не могла найти. Просьбы выпустить из клеток, до того притихшие, начались с новой силой. Все указывали девушке взять ключи с пола, и она, всё ещё выискивая кого-то взглядом, присела поднять их.

Вдруг раздался другой шаг. Маг в углу тихо вскрикнул, но почувствовали что-то неуловимое в воздухе все: крики сами со собой стихли. Девушка в ужасе взглянула на угол, скрывавший за собой поворот к выходу.

В этот момент она и заметила Виллема. Прежде, чем раздался ещё шаг, она метнулся к решётке. Ключи выпали из её рук, но ей бы всё равно не хватило времени, чтобы подобрать нужный. Вместо этого девушка попыталась пролезть меж прутьев. Она не смогла их раздвинуть, и с новым шагом, раздавшемся сзади, налегла всем телом.

Дыра явно была слишком маленькой, чтобы девушка смогла протиснуться внутрь. Но каким-то неестественным образом ей это удалось — наполовину. Извернувшись, всхлипнув от боли, она лезла вперёд. Виллем бросился помочь и потянул за руку. Девушка, снова извернувшись, сделала ещё одно усилие и упала на пол. Виллем подхватил её в последний момент.

С удивлением он взглянул на неё, а затем на решётку. На прутьях остались обрывки платья, смоченные в крови.

Секунду спустя из-за угла вышла сама она, Ворона. И она сразу знала, где находится убежавшая от неё жертва. Шаги доносились всё ближе. Девушка одним резким движением вывернулась из рук генерала и спряталась ему за спину.

— Эй!

Воцарилась полная тишина. Ворона стояла снаружи клетки, бросив короткий взгляд на окровавленные прутья. Она жмурила левый глаз. Из-за нового шрама, тянувшегося ото рта почти до самого уха, выражение её лица было особенно злым.

— Иди сюда, Наджиса.

Виллем почувствовал, как девушка сжала сзади его одежду.

Ворона схватила прутья. Вся она была испачкана в крови, а глаз горел жёлтым огнём.

— Иди сюда. Тебе не спрятаться.

Генерал понятия не имел, что происходит. И, тем не менее, раскинул руки в стороны.

— Нет.

Ворона подалась вперёд. Прутья затрещали. Если раньше и были какие-то иллюзии, что решётка сможет остановить её, то их больше не осталось.

— Всё кончено. — Крикнул Виллем. — Ты победила. Ты не должна этого делать. Они же твои люди, — или ты забыла?

И принцесса остановилась. Она странно посмотрела на куски ткани, оставшиеся на прутьях. Рука её потянулась к зажмуренному глазу. Задумчиво Ворона потёрла его. Виллем успел разглядеть, как она касается глаза, мёртвенно-бледного и недвижимого.

— Ладно, Виллем. — Сказала она. — Теперь это твоя крепость. Я слышала, у вас принято заключать браки по такому поводу. Наджиса твоя; делай с ней, что хочешь.

Сказать, что Виллем был удивлён, значит, не сказать ничего. Больше не проронив ни слова, Ворона ушла, хотя генерал и пытался до неё докричаться. "Проклятье!" К счастью, ключи, оброненные Наджисой, были рядом с клеткой, и Виллем сумел до них дотянуться.

Нельзя было терять время. Промедление могло стать непоправимой ошибкой.

— Виллем. — Робко окликнули его сзади.

Когда он обернулся, он увидел, как Наджиса, отвернув взгляд, протягивает ему странный костяной нож.