Контактёр. Глаз алмаза

Сначала я 'проспала' общий завтрак. Потом мама сопроводила всю дружную компанию чистильщиков к склепу и те с энтузиазмом маньячного некроманта принялись за труп безвременно почившего недоучки.

В общем, вернулись они нескоро, что меня вполне устраивало — пообедать в спокойной, почти семейной обстановке — что может быть лучшего? Пока меня этот 'Чингачгук' ментальный меня не словил.

Почему 'Чингачгук'? Да потому, что мое первое впечатление оказалось правильным — менталист был индейцем. Самым что ни на есть настоящим. Из племени 'Черноногих'. Есть такое племя по имени сиксики в штате Монтана, которых за черный цвет мокасин и прозвали черноногими.

Наш Вихо был старшим шаманом племени, о чем и говорило весьма явственно его имя, в переводе на наш язык означая 'главный' (что уж говорить, его родители не прогадали с наречением отпрыска).

Сам индеец последовательно рассказал, какая большая у него семья, не считая братьев и сестер, включавшая в себя его жен и детей — его племя, как оказалось, до сих пор сохранило многоженство и левират. Я же мысленно под эту лекцию сначала дивилась, как хоть кому-то удалось сохранить эту традицию на протяжении веков немагического существования. Все же территория Американского континента — это вам не Африка, там просто так длительное время спрятаться просто было негде.

Правда, в наши дни многие и не только магические народности могли иметь несколько жен — новое законодательство особо прописало такие моменты. И я даже знаю для чего.

Потом же стали одолевать более подозрительные думы на тему 'а к чему все эти разговоры?'.

В общем, странно это...

А пока размышляла, он, препровождая к собственному начальству, сию информацию мне и поведал. Чтоб ему икалось!

И одному, и второму (неначальственному) — смылся, гад краснокожий, будто его корова (читай, бизон) языком слизала.

Разговаривать с драконом было... 'весело', но я выдержала и даже почти ни разу не нагрубила.

За всеми этим походульками-говорульками и получилось, что в тот день мы так никуда и не поехали — зато смогли назначить встречу с Хатавским и Кобилянским на позднее утро. Бессовестный гад (на этот раз чешуйчатый) хотел еще раньше, но я не далась, списав все на плохое самочувствие. Косить под больную было тяжело, но тут уж никуда было не деться.

Хорошо еще по той же причине смогла отбиться от очередного совместного ужина, чем уже откровенно повеселила маму и 'Чунгачгука'. Острозубая, наоборот, была моему предполагаемому отсутствию только рада, что опять-таки наводило на определенные мысли.

С моими, почти родными, бандитами встретились на том же пятачке. Смотрели они на меня не сказать, чтобы укоризненно (ибо понимали — моей вины в происходящем столько же, сколько и их — то есть, никакой нет!), но все равно, как-то грустно. Оно и понятно, тут уж не до местных разборок и родственников — место и власть бы сохранить... А еще добраться до той гниды, что заварил всю эту кашу, первыми...

От последнего отговорила — ясно же, что простым людям с магом не справиться. А еще пришлось долго и нудно повторять, что я, как контактер, сторона нейтральная и за их большое вознаграждение чинить самосуд не могу...

О том, что теперь, как у приватного лица у меня самой зуб имеется на неизвестного, упоминать не стала. Языком ляпать — что я, дура? Да и зачем? Меньше знают — дольше проживут.

Сама процедура снятия клятвы много времени не заняла — я снова создала огненную стену, как защиту от наблюдения и оба моих бывших нанимателя, скрепив обоюдное решение рукопожатием, сделали, неизвестно откуда взявшимися острыми стилетами, маленькие надрезы, капнув по паре капель крови в огонь. Тем самым сообщая о выполнении мной клятвы; их общем примирении и разрешении мне сообщать по запросу драконов все, что лично посчитаю нужным.

Такая формулировка вопроса меня порадовала — значит, я могла сама решать, что говорить, а что нет. И в случае, если кто-то, не особо щепетильный в способах, под шумок захочет выпытать у меня — а была ли неделя страсти с драконом? — мотивируя собственный интерес связью данного случая к расследуемому делу, у меня были все права не отвечать на подобные вопросы.

Перед прощанием смотрела на своих, так сказать, земляков с большой благодарностью. Что очень не понравилось Маккензи — его-то в круг не допустили и всех нюансов не сообщили.

А дальше мы поехали в тот самый лес. На место стычки для исследования следов и контроля окружающего фона — надо же было удостовериться, что мои предположения верны и остатки сотворенных мертвым недомагом заклинаний не имели плохих последствий для окружающей среды и находящегося рядом поселка.

Сказать, что по пути туда дракон мне устроил форменный допрос — значит, ничего не сказать. Радовало, что темы, затрагиваемые им, пока крутились исключительно вокруг дела. Но... не нравился мне его взгляд, изредка бросаемый в сторону собственной персоны. Чувствовалось как-то, что разговор о личной жизни у нас еще впереди.

Вот и сейчас сидели на корточках под высокой сосной с разлапистыми ветвями, рассматривали след, которому (по здравому смыслу) тут было делать совершенно нечего, а я боялась лишний раз голову в драконовскую сторону повернуть — чтоб не дать повода заговорить на неудобную для меня тему.

Глупо? Возможно, но иногда даже мудрые саламандры (несмотря на то, что они немного молодые), к коим я себя причисляла, действуют по инерции, а не следуя собственному разуму.

Зря между прочим не смотрела. Эта скотина ящероподобная имела наглость в один миг придвинуться вплотную, крепко приобнять, подвигая к себе, и задышать жарко в ухо.

Брр-р-р... аж передернуло от неприязни. Впрочем, моя реакция от нахала не ускользнула.

— Не понял, — какой там жар! Таким тоном замораживать можно.

— Что ты не понял? — сама же мысленно потирала ручки и радовалась, что разум у меня оказался сильнее тела и не дал себя опозорить перед некоторыми.

А еще окончательно осознала, что сказанное маме в лесном доме, оказалось правдой. Дракон свой шанс упустил окончательно — саламандры, несмотря на огненную кровь, обиды не прощают...

И пусть еще спасибо скажет, что благодаря моей выдержке, не позволила этой самой крови взыграть и потребовать сатисфакции за разбитое сердце в виде различной степени пакостей!

— Раньше ты ко мне была более благосклонна, — он все же быстро справился с собой и теперь попытался скрыть собственное недоумение за язвительностью, — что же изменилось теперь?

— А ты не понимаешь? — взглянуть в глаза ему удалось спокойно, хотя внутри...

Внутри бушевала целая буря обиды. Не просто за себя, Женевьев Макрэ, а вообще за подобное отношение к женскому полу. Нет, я не ярая защитница женских прав — да, простят меня вечно голые феминистки! — просто... ну вот, обидно и все тут!

— Оправдываться не буду, — уровень высокомерия в драконьих глазах немного снизился. Впрочем, как и язвительности в тоне поубавилось.

— И не надо, — пожала равнодушно плечами, — меня только не цепляй и все будет хорошо.

— Не выйдет, — чешуйчатый поднялся и мне пришлось последовать его примеру — не хотелось бы, чтобы он надо мной возвышался, подавляя.

— Не вижу причин для такого ответа. Кажется, мы друг друга хорошо поняли — ничего не было. Ты мне ничего не должен; я — тебе...

Казалось, его все больше озадачивает моя реакция — ждал, скорее всего, от меня совершенно обратное. А еще... пугала его настойчивость.

— Так уж и ничего? — ухмылка хоть и выглядела немного пошловатой, но не скабрезной, уже хорошо.

— Совсем ничего, что касается моей личной жизни. Профессиональные отношения данный разговор, насколько я тебя поняла, не затрагивает.

— Не тебе принимать решения, — на минутку показалось, что меня сейчас просто покусают... Ну, или загрызут... от злости. Но и смолчать тоже было нельзя — не та ситуация. И лучше уж сразу расставить все точки на 'и'.

— Ты можешь решать все, что угодно, но я законы знаю хорошо, — руки самопроизвольно уперлись в бока, хорошо еще голос звучал все так же ровно и не срывался не безобразный крик, — я свободная женщина и прав тебе на себя никаких не давала. Ни добровольно, ни под принуждением.

В следующий миг выдержка мужчине изменила — меня буквально вжало в ствол ближайшего дерева невидимой силой, а потом и, приблизившимся молниеносно, жестким мужским телом.

— Ты — женщина с генами драконьего племени, отдавшая свою первую кровь дракону. Ты принадлежишь дракону, если он, конечно, заявит на тебя права, — каждое слово буквально выплевывали мне в лицо, — И этот дракон — я, женщина.... А я... заявляю. Законы семьи нерушимы. Сама говорила их, законы, ты знаешь.

Миг спустя меня отпустили. Устояла. В мыслях пообещала себе потом, дома, за закрытыми дверями, хорошо поистерить.... Но это потом, а пока...

— Знаю, — на минутку умолкла, собираясь с силами и пытаясь предугадать хоть как-то реакцию этого неадеквата; а то, кто его знает, может мне уже пора бомбоубежище себе вырыть и в нем же окопаться, — потому, так же официально заявляю — у тебя нет на меня никаких прав.

Ну вот, сказала. Замерла. И мысленно просила силы небесные о том, чтобы он не догадался проверить прямо сейчас, на каком основании стоит мое утверждение. Не то, чтобы я боялась опять безропотно пасть в его, как пишут в маминых романах, 'горячие объятья'... Просто, чисто физически будет тяжело убежать от дракона в период заигрываний — он тупо сильнее.

От сделанного в мою сторону, движения дракона, шарахнулась так, что опять влетела в дерево. На этот раз другое. То самое, под которым я еще недавно показывала заинтересовавшие меня следы. Оказалось, зря.

Правую лопатку, соприкоснувшуюся с шероховатой корой, обожгло огнем, который медленно стал распространяться по всему телу. Мышцы начало сводить судорогой, перекрывая возможность полноценно вдохнуть и заставляя в немом крике открывать и закрывать рот.

Дура! Как есть, дура! Ну, когда я уже научусь смотреть по сторонам. Можно подумать этот недоделанный что-то смертельное мне сделал бы!

О том, что со мной произошло, могла только догадываться... да и то, с трудом. Сознание от нехватки кислорода уже поплыло, а недавний собеседник только начал надо мной колдовать.

Распространение бейтира не просто так запретили за пределами Шотландии. Каким именно образом они преобразуют свою магию во что-то без заклинаний, я была не в курсе, но вот то, что об антидоте против ее воздействия на живые организмы знали только выходцы из этой самой страны 'суровых гор и вересковых зарослей'.

Я ведь и притащила сюда дракона не просто, чтобы показать место происшествия, а именно из-за подозрения на наличие ловушки от этой нехорошей твари — не просто же так ее туда приволокли. И сама же, похоже, в эту гадость вляпалась.

Правда, возникал еще один вопрос — почему то, что заметила я, не заметил Маккензи? Или заметил, но не посчитал нужным обращать свое внимание?.. Или все еще проще — он все прекрасно увидел и меня специально сейчас спровоцировал?..

Одни вопросы.

Последней осознанной мыслью было: 'что ж мне так не везет', а потом 'везет мне, что не вляпалась в эту гадость раньше'.

Приходить в себя после такого — неприятно.

Приходить в себя, лежа на шишках, сосновых иголках и торчащих кое-где корнях — неприятно вдвойне.

Пошевелилась, покряхтела... По ощущениям — будто по мне трактор проехался. Не то, чтобы тракторище — от меня бы тогда и мокрого места не осталось; такой себе — тракторончик малогабаритный для работы в фермерских садах... Но все равно, просто убийственный для моего самочувствия.

Интересно, и где этот... спаситель мой?

— Как ты только дожила до своего возраста с таким умением влипать в неприятности, — ехидный комментарий помог определить местонахождение Маккензи.

— Каком кверху, — еще немного покряхтев, приподнялась на локтях и осмотрелась, — это ты во всем виноват — до нашей встречи у меня таких проблем ни разу не возникало.

Все это высказывала ему одновременно с упорным отползанием на пузе и четырех конечностях от злополучного дерева подальше.

— Можешь не дергаться, она сама по себе дезактивировалась после срабатывания, — что ж охотно верю, но все же...

— Береженного Бог бережет, мне мама всегда говорила, — преодолев еще пару метров в сторону, удовлетворенно кивнула головой и, перевернувшись, откинулась опять на спину в те самые шишки-иголки, — а ты лучше еще раз проверь там все. Я читала, у них фишка — ставить ловушку с двойным дном в расчете уничтожить не только жертву, но и спасателя, чтоб уж наверняка.

— Читала она, — ворчание под нос чешуйчатого было мне до лампочки. Не до того сейчас.

В принципе мне сейчас было все до нее самой, которая светится, потому как реально понимала, что попала. Передвигаться самостоятельно на данный момент я была не в состоянии. Ну, разве что, все на тех же четверых опорах.

Даже просто принять свой второй облик я была не в состоянии — магический резерв уменьшился сразу на три четверти — эта гадость прилично его выкачала из меня. Думать о том, что этот гад крылатый может понести меня на руках, даже не хотелось. И не потому что мне неприятны его прикосновение. Хотя и это тоже. Просто быть ему еще больше должной — не хотелось. И так уже может позволить себе повесить на меня долг жизни.

Нет, на мою свободу он все так же не сможет повлиять (если я ему, конечно, не поддамся), но вот попросить меня сделать что-то, для сохранения уже его жизни — вполне.

Смысла звонить маме и просить приехать самой или прислать оборотня я тоже уже не видела. Да и глупо это — по детски.

— И все-таки тебе придется со мной считаться, — измученные мышцы неприятно заныли — стоило только крепким мужским рукам подкинуть меня вверх, поудобнее перехватывая; заставляя болезненно скривиться.

Да уж, мама и Битэг будут просто 'счастливы' моему нынешнему состоянию.

— Не в том, что ты имеешь сейчас в виду, — тихо проворчала, прекрасно осознавая, что он все равно услышит.

* * *

Домой ехали молча. Уж не знаю, что подумали о нас драконьи подчиненные (мне так вообще плевать было на их мнение), но ярая поклонница дракона, Марика, бросала на меня просто-таки кровожадные взгляды.

Я внутренне даже усмехнулась, представляя ход ее мыслей. Самая яркая, наверное, я — в луже собственной крови валяюсь в ногах у, несомненно, более удачливой молодой соперницы, а 'несчастный, обманутый, привороженный' дракон, наконец, понимает, какую ошибку совершил, не обратив сразу собственного внимания на раскрасавицу острозубую.

Дальше, конечно, возможны вариации, но смысл вы наверняка уловили.

О чем думал мой новый знакомый индеец, не знаю, но взгляды бросал подозрительные. Рождающие внутри совсем уж неадекватную реакцию. На минутку даже проскользнуло в голове что-то вроде '...дцатой женой в его гарем не пойду, даже в поисках защиты от драконьего самоуправства!'.

О чем думал дракон, узнать не смогла. Сам он молчал, а разглядеть что-то по морде лица не смогла. Просто неудобно было рассмотреть, что-то снизу — разве что подбородок. Этот гад из рук меня так и не выпустил.