Живая кукла

Я не знала, чего ждать, но сейчас его грубая сила и власть помогали ощутить безопасность. Даже возможное изнасилование не пугало так, как то, что предложила Элена. Но отчего-то не верила в подобный исход.

Его дом показался пустым. Так, будто он только что въехал. Один диван посреди небольшой комнаты, синтезатор пищи на кухне.

— Куда ты меня привёз?

— Поживёшь пока здесь.

— А ты?

— И я.

— Зачем ты... — хотела спросить про раздевание, но не смогла.

— Я не хочу тебя насиловать. И не буду. Но ты сама должна побороть страх.

— Какой страх?

— Сама для себя реши. Я в твоём полном распоряжении до завтра.

— Хочешь, чтобы я сама переспала с тобой?

— Нет. Но ты сама должна понять, что хочешь. Как человек. Не кукла. Как тогда, когда ты вложила свою ладошку в мою в этом парке.

— Я хочу за купол.

— Там невозможно жить.

— Я там раньше жила.

— Да. Но ты там жила с рождения. И приспособилась. Сейчас твой организм не готов к такой жизни. Но если хочешь, можем сходить, только надо достать биозащиту.

— Но... Ты вот так сводишь меня туда?

— Свожу.

— Зачем ты это делаешь?

— Двести лет меня не трогала ни одна женщина, не в прямом смысле, а какие-то струны в душе. А сейчас появилась она.

— Но... Разве я могу быть ею?

— Ась, хватит, а? Что ж ты так в себе не уверена? Делай то, что тебе хочется.

— Даже если это неправильно? — внутри разгоралось желание. Я хотела этого мужчину. Сильного, стройного и уверенного в себе. Так похожего на медведя, хотя и не такого здорового внешне. Но его энергетика соответствовала имени. Даже в беспорядке разбросанные волосы походили на косматость.

— Всё, что хочешь в пределах этой квартиры.

— А если я хочу мужчину... И этот мужчина не ты? — я дразнилась. Часть меня хотела, чтобы он наплевал на свои слова и взял меня прямо здесь.

— То ты уйдёшь, сделав свой выбор.

— И ты меня вот так отпустишь?

Я откинула прядь распущенных волос в соблазнительном жесте.

— Уходи! — тихо сказал он.

— И уйду! — пробормотала уверенно я, направляясь к двери.

Отпустит? Каждый шаг казался пыткой. Я этого не хотела. Но и остановиться гордость не позволяла.

И вот я уже у двери.

"Прощай!"

Но мне не дали уйти. Его руки развернули к себе, а губы впились властным поцелуем. Он подчинял, заставляя прогибаться его напору. И я не заметила, как стала отвечать.

— Никому не позволю к тебе прикоснуться! — прошептал он, отстраняясь, рывком снял свои брюки и поднял мои ноги, обвивая их вокруг своего пояса. Соблазнительно... Внизу живота тянуло. Я уцепилась за его шею, как за спасательный круг.

Его слова звучали как музыка, вызывая во мне желание отдаться этому мужчине, который только что объявил меня своей.

— Надеюсь, ты этого хочешь, моя соблазнительница... — даже обвинения в его устах звучали комплиментом.

— Д-да... — неуверенно прошептала я, не желая разрывать наши безумные прикосновения.

И он резко вошёл в меня, заставив вскрикнуть. Боль немного отрезвила, заставив зажмуриться.

— Моя... Только моя... — прошептал он, останавливаясь. Крепче прижал к себе, нежно проведя рукой по спине.

— Всё хорошо, — шепнула я.

— В боли нет ничего хорошего, — возразил он. — Прости, надо было обуздать своё желание.

За такими разговорами всё и закончится, толком не начавшись.

— Всё, я тебе больше не нужна? — откинулась чуть назад, заглядывая с вызовом в серые глаза.

Сощурился.

— Нужна...

— Получил, что хотел... И... — я его провоцировала. Хотела уколоть...

— Так просто от меня не избавишься... — прошептал он и вновь неистово поцеловал, начиная двигаться во мне.

Вскоре боль перестала ощущаться, сменившись желанием не разрывать нашего контакта.

Это было безумием, заставляющим думать лишь о чувственных ощущениях, потеряться в них. Но... Одна мысль всё же беспокоила меня.

— Миш, остановись...

— Что не так? — он остановился, обнял меня, прижав к себе.

— Ты хочешь детей?

— Вообще?

— Нет. Здесь и сейчас. Наших с тобой детей?

— Никогда не думал, что стану отцом. Но мысль заманчива.

— Правда?

Он заглянул в мои глаза. А я увидела в них себя.

— Твоих и моих. Мальчика и девочку...

И вновь поцеловал.

"Мальчика и девочку..." — вторил его голос в моих думах. И он вновь начал двигаться. Правда, уже потихоньку, сняв платье, лаская меня, даря поцелуи.

Это было волшебно, несмотря на то, что я вот так отдалась мужчине. В чужой квартире. Внутренний голос говорил, что не просто постороннему мужчине, а законному владельцу. Я — его. Правда, не жена, а женщина, любовница, собственность. Но сейчас всё казалось неважным. Он отнёс меня в ванную и сам мыл, нежно лаская каждую частичку моего тела.

— Моя... — шептал он. — Только моя...

Я улыбнулась и спрятала лицо на его груди. Как я отважилась на это безумие? Стыдно...

— Миш...

— Что, Асёнок?

— Теперь ты потеряешь свой интерес?

— Хочешь продолжить?

— Нет, я просто спрашиваю...

— Что за вздор?

А он прикоснулся ко мне. Нежно-нежно. Просто к ладошке. И побежали мурашки по руке, потом и по всему телу. Выключил воду, взял полотенце и стал медленно и нежно меня вытирать. А я — его.

— Миш... А что, если я всё же забеременею?

— То я женюсь на тебе.

— А дети?

— Будут наши.

— Но я же — кукла...

— Я тебе ведь говорил, чтобы ты никогда не допускала даже мысли об этом.

— Но это не изменит факта, что во мне есть чип.

— Ну, если б в тебе был кукольный чип, ты бы меня слушалась...

— Может, он неправильно настроен, но он есть...

— И во мне есть. И в каждом из миллиона жителей города.

— Да, но... Он ведь не такой.

— Да, у тебя более продвинутая версия. Надо будет себе тоже такую прокачать.

— Что ты имеешь в виду?

— Я тоже хочу уметь возбуждаться по одной мысли-приказе или засыпать...

Михаил выключил воду.

— А если я хочу за купол?.. Не хочу здесь жить... — не унималась я.

Он вздохнул.

— Я бы тоже ушёл, если б было, куда. Но там жизни нет...

— А люди?

— Может и живут. А для нас — не вариант.

— Но... Как можно вот так потребительски жить и продолжать гадить?

— Ну, это не совсем так. У нас есть вторичная переработка сырья. В городе всё зациклено. Вода и всё остальное.

— Но мусор всё равно есть?

— В последние сто лет мы существуем отдельно от них. И выхода наружу нет.

— А как же?.. — я вспомнила себя, добывающую еду для своей семьи. Получается, все умерли от голода?

— Я тебе обещал, значит, выйдем, — понял по-своему он. — лезешь в сеть?

— А у тебя есть доступ к техническим наукам?

— Милая, у меня есть доступ ко всему.

— Но у элиты можно почитать лишь книги по гуманитарным наукам...

— Из гостевого терминала — да.

Ах, да, я ведь выходила в сеть из гостевого терминала.

Михаил отнёс меня в соседнюю комнату, которую я и не видела раньше. Прямо на шёлковую постель. Навис надо мною.

— А если я побреюсь наголо?

— Хочешь — брейся, — разрешил он.

— А ты?

— Хочешь, чтобы и я побрился? — не понял он.

— Нет... — возразила, погружая пальчики в его лохматые пряди. — Ты хочешь, чтобы я побрилась?

— Нет. Но женщины любят экспериментировать со своей внешностью. И если я начну тебя насиловать и что-то запрещать, тебе вряд ли понравится, да и ты у нас любишь делать всё наоборот.

— Но только что...

— Что?

— Ты взял меня...

— Ещё скажи, что ты этого не хотела, не заигрывала со мной...

— Заигрывала... Хотела...

— Ну вот и славно! А теперь почитай что-нибудь. Мне надо с Максом пообщаться, — он взял в рот мой сосок, облизал языком, вызывая во мне очередную дрожь желания.

— А откуда ты знал, что у нас с Максом ничего не было? И про книги? Подслушивал? Макс сказал?

— Проанализировал данные. Да и Макс не перейдёт мне дорогу. А подслушивать — для этого есть спецслужбы, но доступ на секретные объекты и в наши квартиры они не имеют.

Михаил слез с меня и пошёл в соседнюю комнату. А я сразу ощутила себя неловко, голой.

— А во что я могу одеться? — завернулась в одеяло. Как-то прохладно.

— В мою одежду.

И он отдал команду "Гардероб". В стене отодвинулась панель, являя мне множество вешалок с разными рубашками, костюмами, брюками, джинсами, футболками, обувью.

Я заглянула внутрь, отмечая, что там лишь мужская одежда.

— Пока — так, — и он вышел из комнаты.

Я выбрала зелёную рубашку и надела её. Она доходила до середины бедра. Хоть так... И поняла, что не умею шить.

Отрезать бы рукава...

— Миш...

— Что, Асёнок?

— А я могу выходить?

— Можешь. Только не в таком виде... — заглянул он ко мне в гардеробную.

— А что — в таком нельзя? Есть какой-то запрет на внешний вид?

— Запрет только на прикрытость груди и нижней части тела. Купальника, в принципе, достаточно.

— Но у меня ведь всё прикрыто...

— Ты — слишком соблазнительна. Ты не против?

Он резко развернул меня к себе спиной. Задышал чаще. — Так что?

— Тебе каждый раз нужен мой ответ?

— Да. Я не могу нарушать закон, который сам придумал, а его руки уже ласкали мой живот под рубашкой и бёдра.

Я застонала от сладостной муки. А он второй рукой ласкал грудь сквозь рубашку.

— Хотя... Пока не давай ответ... Хочу переделать эту рубашку...

И он ушёл. Вернулся с ножницами. И стал колдовать, прикасаясь ко мне, загораживая от лезвия. Резал и резал, прямо на мне. Вскоре рубашка превратилась в красивое платье с вырезами. Вот только на улицу такое не наденешь... Ведь на каждой груди был вырез, полностью её оголяющий, через которые этот косматый мужчина то и дело прикасался к эрогенным зонам, заставляя меня желать продолжения.

— А ты умеешь шить? — спросила у Михаила.

— Нет, шить не умею. А вот резать...

— Но у тебя определённо есть вкус, — похвалила его. Не стала добавлять, что если б не две дырки, оголяющих два места на теле.

— У меня художественное образование. И ещё профессий -дцать за плечами... Но это, пожалуй, на улицу не наденешь... — он задумался и взялся за другую рубашку. А эту сам расстегнул, но когда я попыталась снять, он не дал.

— Побудь пока в ней.

На этот раз целая рубашка превратилась в юбку до колен и топ, загораживающие всё что требуется. Медленно снял предыдущую и надел новый наряд.

— Это, правда, тоже не наденешь... —

— Миш, а это-то почему?

И он в одно движение оголил мне грудь и задрал юбку.

— О...

— Можно? — заглянул в глаза, приподнимая подбородок.

— Можно! — милостиво разрешила я. — А можно вопрос?

— Только по теме...

— В туалете... Это был ты?

— Каком туалете? — он даже прекратил начатую ласку. — И что там у тебя было и с кем? — и его голос был вовсе не шутливым, скорее угрожающим.

— Значит, не ты? — сделала я не очень приятный вывод.

Вместо ответа он вошёл в меня и начал двигаться, заставив забыть обо всём на свете.

На утро мы были невыспавшиеся. И если я никуда не торопилась, то Михаилу пришлось вставать.

— Ты куда?

— Спи.

— Я не могу уснуть, зная, что меня оставляют.

— Мне надо выполнять свои обязанности.

— Какие обязанности?

— С утра проверка всех созданных визуальных проектов, потом совет управления, на которых решаем текущие вопросы и разбираем дошедшие до высшего суда жалобы. Ещё надо послушать отчёты и замечания по твоему эксперименту. Потом уже домой.

— А мне чем заняться?

— Отдыхай.

— А как отдохну? — честно не знала,куда себя деть. Уборку производят роботы. Готовкой занимается синтезатор пищи. Шить не умею, да и оборудования нет.

— Закажи на старый адрес платья себе и всё, что понадобится. Только сделай пометку "Для Михаила Воробьёва". Денег я тебе перевёл.

— А после покупок?

— Подумай, что ты хочешь. Доступ к книгам есть в этом терминале. Ко всем сохранившимся книгам за пятьсот лет.

— Хорошо.

Я пошла за ним следом, накинув по дороге первую попавшуюся рубашку. Оказалась это та самая с дырками.

— Дверь никому не открывай.

— А на звонки отвечать?

— Как хочешь.

— Давай тебе чай сделаю. Будут ещё пожелания?

— На твой вкус. Я обычно суп с утра ем, поскольку в обед мне некогда.

Я наспех причесалась, пока Михаил был в ванной. Умылась на кухне. Волосами постаралась прикрыть голую грудь. Благо, длины как раз хватало. Отметила, что срез ровный. Значит, меня при пробуждении подстригли. Интересно, докуда была длина волос?

На бёдра легли руки мужчины.

— Это правильный наряд для завтрака. Мне нравится, — и он наклонил меня к столу, на который я не успела переставить суп и чай. По телу пробежал жар, особенно скручивающийся внизу лона. Предчувствуя его вопрос, я ответила "да". И он вошёл в меня, заставив вновь отдаться чувственным ощущениям.

— Ты ненасытный... — прошептала я, когда он всё же отстранился.

— Это похвала?

Я улыбнулась, на дрожащих ногах переставляя тарелку супа.

Он выключил воду, застегнул брюки.

— Ты один придёшь?

— Не знаю. Если что — позвоню и предупрежу заранее.

— А когда вернёшься?

— После пяти.

— Отмени на сегодня свои кружки, пока заказанную одежду привезу.

— А гостей в чём встречать? В этом? — я откинула прядь волос с груди.

— Соблазнительница! — выдал он. — Раз такое дело, давай договоримся, что я больше не буду спрашивать разрешение. Но если ты не хочешь, то сама скажешь "Нет".

— Хорошо, Миш.

И он наконец приступил к завтраку.

— О, как вкусно. Никогда не думал, что синтезатор умеет так готовить... Вот, что значит, очаровательная женщина начала мой день.

— Будто у тебя раньше день с женщинами не начинался...

— Никогда. Все женщины были слишком доступны. И дольше, чем на ночь, я не задерживался. А утром всегда уходил до их пробуждения.

— И ни с кем не жил? Все двести лет...

— Были постоянные любовницы. Но ни с одной не жил.

— Неужели ни одна не пыталась охомутать?

— Все пытались, но я не люблю, когда меня используют.

— А я разве не использую? Доступ к книгам получила, счёт на карточке... Наряды... Ещё и могу охомутать.

— Твоя искренность мне нравится. Очень надеюсь, что тебе это удастся. Потому что если нет...

— Что будет?

— Я пойду, такси уже ждёт.

— А что меня ждёт?

— Искусственное оплодотворение.

— Вад говорил, что сейчас у меня есть выбор жить так, как мне хочется... А через полгода его не будет. Меня будут насиловать все, кто ни попадя?

— Насиловать тебя никто не будет.

— Но без беременности я не имею никаких прав...

— Ты остаёшься моей собственностью.

— И Вада...

— Нет. Уже нет. Я выкупил все права на тебя.

— Когда?

— Вчера после разговора с Эленой.

— А как отреагировал на это Вад?

— Подписал все документы.

— Неужели он пошёл против Элены?

— Боюсь, она его вывела из себя. Всё, до вечера, Асёнок! Встречай меня нагишом.