Это не было шуткой или преувеличением. Корвину приходилось убивать — косвено и прямо, для Романа и для выживания. Конечно, он старался не приниматься за откровенный криминал... Н, как он вчера сказал Янг, это не значит, что у него всегда получалось.

— Я что, должна поблагодарить вас за это, мистер Бранвен? — Корвин не поверил, но в голосе Гудвич был сарказм. — Вы хотя бы понимаете, что... несете? Мне стоило бы подать прошение о вашем исключении, и...

Ее прервал Озпин.

— Вы знаете, мистер Бранвен, даже ваша матушка сломала коленную чашечку однокурснику только спустя полтора месяца после зачисления. — голос директора был усталым, но одновременно с этим — веселым. Похоже, чего-то такого он и ждал.

Гудвич резко обернулась, почти зло посмотрев на директора.

— Озпин! — она вздохнула. — СМИ разнесли произошедшее по всему Вейлу, семья мистера Винчестера жаждет крови и требует наказания виновных, даже Шне подали ноту протеста, а ты воспоминаешь старые времена?

Ого. Оказывается, все неплохо закрутилось. Корвин вздохнул — он не мог винить Гудвич. Она заместитель директора, и наверняка именно ей пришлось разбираться в этой буре дерьма. Охотников всегда боялись, и мало кто знал, что именно происходит в закрытых академиях, так что подобное могло действительно испортить Бикону репутацию. Наверное, на ее месте он бы просто выкинул причину проблем, но... Это означало бы прогнуться под СМИ. А еще у нее просто не было таких полномочий.

— Глинда, я не думал, что я увижу аналог команды STRQ так скоро. И уж тем более что школа это переживет. — Озпин прихлебнул кофе, и задумчиво посмотрел на него. Точнее сквозь него. — Вспомни, как отреагировала Рейвен, когда Николас с Романом макнули Тайанга в унитаз головой?

'Николас? Тайанг?'

Корвин ни разу не слышал о людях с такими именами. Но, похоже, это были сокомандники Рейвен... Или нет. То есть его ситуация не уникальна? Озпин что, специально принимает в Бикон одного слабака на курс?

Гудвич вздохнула, и слабо, незаметно улыбнулась. Похоже, воспоминания были приятными.

— И поэтому ты назначил капитаном ее инкарнацию? — она покачала головой. — Почему тогда не отдать этот пост мисс Никос? Саммер могла удержать свою кодлу под контролем, сможет и она.

Озпин вздохнул, и устало посмотрел на нее. Похоже, о существовании Корвина уже забыли.

— Глинда... — он покачал головой. — У мисс Никос нет тех черт, что были у Саммер. К тому же, сейчас важно не это.

Корвин вздохнул. Вот сейчас, похоже, ему и расскажут ему приговор. Решать то все равно Озпину, а не Глинде.

— Мистер Бранвен, я отменяю ваш месяц наказаний с мисс Гудвич. Вместо этого вы будете отрабатывать его с мистером Арком. Попытайтесь научить его хоть чему-то. Вашей матери в свое время это удалось. — он покачал головой. — Я запрещаю вам вступать в конфликты с мистером Винчестером, равно как и приближаться к нему ближе чем на десять метров вне учебных часов. Это касается и ваших призывов. Если он станет причиной конфликта, вы должны обратиться к мисс Гудвич. Можете быть свободны.

Корвин выдохнул, поклонился и вышел из кабинета. Разговор был окончен настолько четко, что желания задерживаться в нем на лишнюю секунду не появилось. К тому же... Его явно пощадили, судя по крикам Глинды. Наказание было самым мягким из возможных, если его вообще можно считать наказанием. Он и так собирался тренировать Жана, как и Пирра. Так что все оказалось куда проще, чем он опасался.

Хотя все еще нужно попросить Пирру разобраться с Вайс. С его стороны влезать в конфликты сейчас будет чревано.

Глава 3

Янг Шао Лонг была сильна. Очень сильна. Настолько, что ей почти не было равных среди ровесников — слишком сильным было ее проявление, обнаружившее себя в раннем детстве. Она выросла среди рассказов об охотниках в семье охотников, сильнейших среди своего поколения. Ей открыли ауру в девять лет, после той первой и самой глупой попытки найти свою мать. Настоящую мать. Саммер была прекрасной матерью, она даже разрешала Янг называть ее 'мама', но... Янг хотела найти свои корни. Она хотела спросить 'почему'. Расспросить, узнать, выбить ответ если потребуется — ведь должна же была у Рейвен быть какая-то причина, настоящая, достойная причина для того, чтобы бросить семью. Бросить ее, оставив в прошлом, будто ничего не значащий мусор.

— Есть ли доб... — голос Глинды Гудвич, почему-то совсем не пугающий, пролетел по классу.

Янг не дала ей закончить.

— Я. — она спокойно подняла руку, и вышла на арену. — Вызываю на бой Корвина Бранвена.

Их взгляды пересеклись. Удивленный — Гудвич. Разочарованный, грустный и пустой Корвина. 'Он не хочет драться' — сказало ей что-то внутри. 'Он не откажется от боя' — ответила она сама себе. Он не мог. Если он Бранвен, если его действительно воспитывала Рейвен, если... Он просто не мог. Она бросила в лицо перчатку. Она открыла его фамилию.

— Хорошо, мисс Шао Лонг. — преподавательница вздохнула. — Мистер Смит, выйдите на арену.

Парень ничего не ответил, спокойно кивнув и встав с трибуны. Глефа в виде вороньего крыла за спиной, уже призваные гримы по сторонам от него... Теперь сходство с женщиной на старой фотографии было абсолютным. Те же глаза, тот же цвет кожи, то же... Форма одежды, стилизация оружия. Она заметила это сходство еще при их первой встрече, но все-таки ей потребовалось два дня, чтобы полностью уверится в собственной правоте. Поход в клуб Джуниора только подтвердил это подозрение. Он был сыном Рейвен Бранвен. Он был ее братом наполовину. Он был тем, кто знал, где она находится.

Янг была сильна. Она не имела конкурентов до поступления, и даже в Биконе, лучшей школой охотников в Ремнанте была третьей в боевом зачете. Уступая только Пирре Никос... и ему. Только идиот стал бы стыдится проигрыша Пирре — четырехкратной чемпионке Мистраля, неуязвимой и непобедимой девушке. Она была легендой, общепризнано сильнейшей охотницей своего поколения и просто гением. Уступать ей было не стыдно. Это было своеобразной честью. Но Корвин...

Многие сказали бы, что он тоже был гением. Он поступил в Бикон по личному приглашению директора, да господи, он начал карьеру свободного охотника в четырнадцать — и пережил это. Он имел связи в криминальном мире, он прошел сквозь годовую охоту, и... 'Я сбежал из дома, когда мне было четырнадцать. И это был счастливейший день моей жизни'. Янг выдохнула. Она многое хотела сказать, спросить и узнать. Она хотела поговорить, выпить в баре, узнать о Рейвен и... Встретится с ней. Ей всегда было интересно, как сложилась бы ее жизнь, если бы мать ее не бросила. Теперь ответ был перед глазами, но отказывался говорить. А она отказывалась верить.

Янг Шао Лонг была сильна. Она убила своего первого грима, самого маленького беовульфа, что смог найти Кроу, в двенадцать. Она побеждала ровесников парой ударов, даже ее проявление было почти совершенным, смеющимся над законами физики. Она принимала любой удар, который только могла пережить, а после брала его силу, умножала на два и прибавляла к собственной. Она была одной из лучших. И она проигрывала. Многие сказали бы, что Корвин гениален, что его проявление слишком сильно, что он без напряжения в одиночку побеждает целые команды, но... Это было не так. Если бы Янг нужно было описать своего брата одним словом, это был бы не талант, не гениальность и не проявление. Это был бы опыт. Корвин был опытен — слишком, просто неправильно опытен для своего возраста. Это было видно в шрамах, покрывавших его с ног до головы, в манере атаковать, в способности защищаться... Он не упускал ни одной возможности получить преимущества. Он одевался так, чтобы скрыться в тумане своего проявления, он манипулировал призывами как продолжением своего тела, никогда не рискуя и не подставлясь под удары. Да, он не смог победить Пирру, разница в силах была слишком высока, но Янг... Янг сможет его победить.

Она не была хороша со словами. Она умела общаться, умела флиртовать, умела давать советы — но это всегда было вторично. Она говорила через бой. Через пот, стекающий по спине, через мощные удары и быстрые уклонения. Она утверждала свою правоту и право. Корвин был не прав, когда вычеркнул ее из семьи. Рейвен все еще должна была ответить ей, почему. Рассказать, зачем. И получить по лицу, если ей ответ не понравится. Впервые в жизни Янг был нужен не бой — ей была нужна победа. Она имела это право, узнать.

И если Корвин прав, если Рейвен всего-навсего никудышная мать и тупая сука, то она хотела услышать это от нее.

— Значит, хочешь драться с Бранвеном? Хах. — парень вздохнул и закрыл глаза. А потом просто спрыгнул на арену, холодно посмотрев на нее.

Янг не поверила своим ушам — а потом глазам. Корвин, тот самый Корвин, что помогал Жану и защищал девочку-кролика в столовой будто исчез. Фигура осталась той же, но взгляд... Взгляд изменился. Из красных глаз исчезло тепло. Из красных они стали алыми, похожими на свежую кровь. — Я даю тебе один шанс сдаться. Только один.

Голос, холодный и безразличный. Взгляд, в котором смешались жестокость и презрение. Темные фигуры вокруг, припавшие к земле, готовые к атаке, но не издающие ни звука. Это выглядело почти сюрреалистично. Из ее брата будто вырезали все тепло, вставив взамен что-то, что она до того видела только в грим. Он не просто был готов убивать — казалось, что он этого хотел.

Янг не стала отвечать — она ударила первой. Подпрыгнула в воздух, выстрелила, и использовала инерцию, чтобы рвануться вперед. Удар ногой сверху встретил только пасть знакомого грима-пса. Спустя мгновение слева от нее возник из тумана волк-грим, пытаясь вцепиться в левую руку. Выстрел из Селики оторвал ему передние лапы и верх груди. Ненадолго — она уже видела его призывы в действии, но достаточно, чтобы дать ей еще одним взрывом разнести остаток туши. Из поверженого призыва рванулись клочья тумана, скрадывая обзор, а из теней вырвалось еще двое призывов. Одинаковых, скалящихся урс. Рывок, ножницы, хук правой — удары вязли в плотных телах грим, выбрасывая все больше и больше теней. Да, это выматывало Корвина. Но при этом лишало ее зрения и давало ему призывать зверей откуда угодно, ведь внутри его тумана везде была тень. Эти гримы были слабее обычных, они почти не наносили урона, чтобы не зарядить ее проявление слишком сильно, но их становилось все больше. Удары, пусть и слабые, питали ее — тактика Корвина проваливалась. Это было хорошей идеей, ведь сильные удары сразу вознесли бы ее на пик силы, но даже волна маленьких ударов все равно питала ее. Хорошо, что она немного соврала, когда рассказывала команде о своем проявлении. Хорошо, что Корвин оказался достаточно предсказуем, чтобы последовать самой очевидной тактике. Наконец, когда ее аура просела до середины желтой зоны, Янг выстрелила, позволяя отдаче унести себя из туманного круга. Она наконец-то увидела Корвина — парень стоял с закрытыми глазами, воткнув глефу в пол арены. Я могу призвать двух-трех гримов, или около пятнадцати, но тогда не смогу защитить себя. Он сам рассказал это им при знакомстве. Даже если он соврал, и может призвать больше — это ничего не значит. Даже если он может вернуться в тело — это ничего не значит. Его аура тоже в желтой зоне, и он смотрит глазами своих призывов. Пусть даже секунда, но он не сможет сразу вернуться в свое тело. Вот он, ее шанс! Янг чувствовала, как жалобно стонет тело — все удары десятков небольших грим, все атаки, что питали ее Проявление... они все равно причиняли боль. Это было странное чувство — агония, смешанная с огненной неукротимой мощью, текущей по венам. Оно пьянило, дарило чувство всемогущества, полной непобедимости. Оно даст ей сломать его ауру до того, как он успеет ответит. Оно даст ей вырвать из него ответы, которые ей так нужны. Оно даже поможет ей стереть в порошок Рейвен!

Гримы в тумане, бросились к ней, наконец найдя, и Янг рванулась вперед, подпрыгнув и раскручиваясь за счет инерции. Огонь жаркой волной струился по волосам, прожигая навалившийся туман. Ей нужен один удар, всего один-единственный удар, который станет последним. Корвин, с бледной кожей, набухшими венами на висках и парой тонких шрамов, обычно незаметных, но сейчас багровыми полосами пересекавшими лицо, спокойно стоял, похоже, просто не успевая понять, что происходит. Сигнал от мозга, говорящий о приближающемся кулаке, не успевал дойти до сознания, управлявшего ордой грим. Она ударила — со всей мощью, вколачивая в его челюсть всю свою ярость, все свою жажду ответов, и...

Удар встретил воздух. А в следующий миг ее спина вспыхнула болью, ее швырнуло вниз, почти вколотив в пол. Что-то острое ударило в позвоночник, заставляя ее завыть от адской боли, ударяя по ушам грохотом взрыва — и захрипеть, когда что-то тяжелое врезалось ей в шею. Она повернула голову, пришпиленная к стальному полу арены алым лезвием глефы, ударившим точно между третьим и четвертым позвонком. Корвин стоял над ней, сдавливая тяжелым каблуком горло. 'Он тоже соврал при первом знакомстве'. Соврал не о количестве призывов или скорости, вовсе нет. Ее анализ был ошибочен. Он не стал прятать козырного валета, как сделала она. Он спрятал козырного туза.

Он дал ей зарядится и поставить все на первый удар. Он видел глазами своих гримов, видел, что ее пробуждение набирает силы, но продолжал бить. Дал ей увериться, что из двух плохих вариантов выбрал самый длинный. Позволил увериться в своей правоте, нагнал тумана, ведь сейчас она поняла, что после того, как она выскочила из тумана грим стало меньше. Они не искали ее — они исчезали. Он возвращался в свое тело, и все, что ему осталось — бросить тень от тумана на ее спину. Бросить, чтобы пройти сквозь него и ударить самому. Ударить так, чтобы она не встала — вонзив лезвие в позвоночник и выстрелив из гранатомета. Так, чтобы в ее тело врезались все осколки. Просто расчет. Просто опыт. Просто у нее почти не осталось ауры.

Просто она проиграла. Просто она никогда не найдет Рейвен.

— Сдавайся. — голос Корвина не выражал эмоций. Алые глаза будто застыли, превратившись в ледышки. Ни жалости, ни уважения, только чуть-чуть презрения глубоко на донышке. — Это приказ.

— ДА ЧЕРТА С ДВА! — Янг закричала, бросаясь в атаку.

Она не могла встать, так что била из нижней позиции, но даже так могла сломать тонкий бетонный блок. Ее удар пришелся в пустоту, а ответный разбил ее ауру на осколки. Он снова использовал гранату — ради разнообразия взорвав ее почти в метре он нее. Янг откинуло к стене, заставив рухнуть. Она все-таки встала, держась за бетон, чувствая металлический привкус во рту и противный звон в ушах. Алое лезвие вошло в стену в миллиметре от ее шеи, царапнув до крови. Крови... У нее больше нет ауры.

— Я приказал тебе сдаться. — Корвин жестко смотрел на нее. Его взгляд ничуть не изменился — только презрения стало больше. — Или я отрублю тебе руки.

Она хотела что-то сказать. Сьязвить, пошутить, может быть даже извиниться, но не смогла. Алые глаза не спрашивали и даже не требовали — они предупреждали.