Слава Богу, было темно, хотя далеко не так темно, как хотелось бы. Остатки огня отбрасывали жуткое свечение на его лицо, и он действительно стал похож на большого смазливого черного дьявола, как выразилась Инга.
"Просто лежи и наслаждайся", — подумала она. Солома ужасно шуршала, но были и другие шорохи поблизости, а шелеста ветра между деревьев в ущелье вполне хватало, чтобы утопить их всех в шипящих звуках.
Она сумела подавить свое смущение и действительно начала получать удовольствие, когда Роджер продел руки ей под спину и приподнял ее.
— Обвей меня ногами, — прошептал он, и нежно коснулся ее мочки зубами. — Обвей ногами мою спину и поколоти пятками мой зад.
Движимая отчасти желанием ответить на предложенное распутство, и отчасти готовностью выжать из него воздух как из аккордеона, она раскинула ноги в стороны и, скрестив их ножницами, высоко забросила на вздымающуюся спину Роджера. Он издал восторженный стон и удвоил свои усилия. Распутство побеждало — она почти забыла, где они находились.
Держа его мертвой хваткой, возбужденная от соития, она выгнула спину и резко дернулась, содрогаясь от жара его плоти, прикосновения холодного ночного ветра и напряжения бедер и ягодиц, обнаженных в темноте. Дрожа и всхлипывая, она в неге откинулась назад в сено, ноги все еще сомкнуты на его бедрах. Бескостная и обессиленная, она позволила голове скатиться на бок, и медленно, томно открыла глаза.
Там кто-то был: она увидела движение в темноте и замерла. Это был Фергюс, который пришел забрать своего сына. Она слышала его приглушенный голос, говоривший по-французски с Германом, и тихий шелест соломы под его удалявшимися шагами.
Она лежала неподвижно, сердце колотилось, ноги все еще сцеплены на спине Роджера. Роджер, тем временем, достиг собственного пика. Свесив голову так, что его длинные волосы, как паутина в темноте, касались ее лица, он прошептал: "Люблю тебя... Боже, как я тебя люблю", — и опустился, медленно и осторожно. После чего глубоко выдохнул "Спасибо тебе" в ее ухо, и погрузился в полубессознательную негу, оставаясь на ней, и тяжело дыша.
— О, — сказала она, взглянув на тихие звезды, — не стоит благодарности, — она расцепила затекшие ноги и, не без труда, высвободилась от Роджера, более-менее прикрыв их обоих, и восстановив благословенную анонимность их соломенного гнезда. Джемми благополучно разместился между ними.
— Эй, — внезапно сказала она и Роджер шелохнулся.
— Мм?
— А каким монстром был Иджер?
Он засмеялся низким, чистым голосом.
— О, Иджер был огромным бисквитом. С шоколадной глазурью. Он падал на других монстров, и они задыхались от сладости, — он снова засмеялся, икнул и затих в сене.
— Роджер? — сказала она тихо, мгновение спустя. Ответа не последовало, и она протянула руку через дремлющее тело ее сына, чтобы положить ее на Роджера. — Спой мне, — прошептала она, хотя знала, что он уже спал.
Глава 7. ДЖЕЙМС ФРЕЙЗЕР — ИНДЕЙСКИЙ АГЕНТ.
— ДЖЕЙМС ФРЕЙЗЕР — ИНДЕЙСКИЙ АГЕНТ, — сказала я, закрыв один глаз, словно читая с экрана. — Звучит как название телевизионного шоу о Диком Западе.
Джейми приостановил процесс стягивания носков и посмотрел на меня с опаской.
— Да? Это хорошо?
— Поскольку герой телевизионного шоу никогда не умирает — да.
— В таком случае, мне подходит, — сказал он, внимательно рассматривая только что снятый носок. Он подозрительно обнюхал его, потер пальцем тонкую заплатку на пятке, покачал головой и швырнул в корзину со стиркой. — Я должен петь?
— Пе... Ох, — сказала я, припоминая, что последний раз, когда я пыталась объяснить ему что такое телевидение, мои описания по большей части сводились к "Шоу Эда Салливана". — Нет, не думаю. И не должен раскачиваться на трапеции.
— О, это радует. Я ведь уже давно не мальчик, знаешь ли, — он поднялся и с громким стоном потянулся. Дом был построен с потолками в восемь футов высотой, чтобы вместить его, но он все равно задел кулаками сосновые перекладины. — Господи, какой же длинный был день!
— Ну, он почти закончился, — сказала я, обнюхивая в свою очередь лиф только что сброшенного платья. Оно сильно, хоть и терпимо, пахло лошадьми и древесным дымом. Проветрим немного, решила я, и поглядим, можно ли поносить его еще какое-то время без стирки. — Я не могла раскачиваться на трапеции, даже когда была маленькой.
— Я бы заплатил любые деньги, чтобы лицезреть твои попытки, — сказал он, улыбаясь во весь рот.
— Что такое "индейский агент"? — поинтересовалась я. — МакДональд, кажется, считает, что делает тебе огромное одолжение, предлагая эту должность.
Он пожал плечами, расстегивая пряжку на килте.
— Без сомнения, он так считает, — в качестве эксперимента он встряхнул килт, и замечательно просеянная пыль и конские волосы посыпались к его ногам на полу. Он подошел к окну, открыл ставни и, высунув килт наружу, хорошенько его потряс. — Он бы и сделал одолжение, — слабо донесся его голос из ночной темноты снаружи, ставший громче, когда он вновь развернулся, — если бы не эта твоя война.
— Моя война? — воскликнула я в негодовании. — Ты так говоришь, словно я собственноручно предлагаю ее начать.
С легким отрицающим жестом он сказал:
— Ты знаешь, о чем я. Индейский агент, Сассенах, означает именно то, что ты слышишь — человек, который отправляется на переговоры к местным индейцам, раздает им подарки и увещевает их, в надежде, что они вступят в союз с Короной ради ее интересов, какими бы они ни были.
— О? А что такое Южный Департамент, который упоминал МакДональд? — я невольно взглянула на закрытую дверь нашей комнаты, но приглушенный храп по другую сторону холла указывал на то, что наш гость уже рухнул в объятия Морфея.
— Ммфм. Есть Южный и Северный Департаменты, занимающиеся делами индейцев в колониях. Южный Департамент возглавляет Джон Стюарт, он родом из Инвернесса. Повернись, я помогу тебе.
Я с благодарностью повернула к нему свою спину. С ловкостью, порожденной многолетним опытом, он в секунды развязал шнуровку корсета. Я глубоко выдохнула, когда корсет распустился и упал. Джейми одернул на мне сорочку и стал массировать ребра в местах, где китовый ус прижал влажную ткань к моей коже.
— Спасибо, — я блаженно вздохнула и прислонилась к нему спиной. — И так как Джон Стюарт родом из Инвернесса, то МакДональд считает, что у него есть естественная склонность нанимать других горцев?
— Это может зависеть от того, встречал ли когда-нибудь Стюарт людей из моего рода, — сухо сказал Джейми. — Но МакДональд считает, что да, — он рассеянно-любовно поцеловал меня в макушку, и принялся развязывать ленточку, скрепляющую его волосы.
— Сядь, — сказала я, переступая через лежащий на полу корсет, — я помогу тебе.
В одной рубашке он сел на стул, закрыл глаза и моментально расслабился, когда я расплела его волосы. Последние три дня его волосы были заплетенными в тугую косичку для удобства во время верховой езды. Я провела рукой по теплой огненной копне, освобожденной из плетеного плена, струящиеся локоны в свете камина отливали корицей, золотом и серебром, когда я мягко растирала кожу головы подушечками пальцев.
— Подарки, ты сказал. Корона предоставляет эти подарки? — Корона, как я заметила, имела вредную привычку "награждать" состоятельных людей должностями, требующими от них больших трат собственных средств.
— Теоретически, — он широко зевнул, широкие плечи тяжело опустились в расслабленности, когда я взяла расческу и принялась приводить его волосы в порядок. — О, как приятно. Вот почему МакДональд считает это одолжением. Есть возможность наладить хорошую торговлю.
— Не исключая отличные возможности для коррупции в целом. Да, я понимаю, — я еще несколько минут расчесывала его, прежде чем спросить. — Ты на это пойдешь?
— Я не знаю. Я должен немного подумать. Ты упоминала Дикий Запад, Брианна тоже упоминала это, когда рассказывала мне о пастухах...
— Ковбоях.
Он отмахнулся от моей поправки.
— А индейцы. Это ведь, правда, да? То, что она говорила об индейцах?
— Если она говорила о том, что они будут в большинстве своем истреблены в последующие столетия, то да, она права, — я пригладила его волосы, затем села на кровать напротив него и приступила к расчесыванию своих. — Тебя это беспокоит?
Его брови слегка сошлись, пока он обдумывал это, рассеянно почесывая грудь там, где рыже-золотые завитки выглядывали из-под рубашки.
— Нет, — медленно произнес он. — Не совсем так. Не то, что я их собственноручно поведу к смерти... Но... Мы к нему приближаемся, не так ли? Ко времени, когда следует действовать осторожно, если я собираюсь ходить между двух огней.
— Боюсь, ты прав, — сказала я. Тревожная напряженность засела у меня между лопатками. Я ясно понимала, о чем он говорит. Линии огня еще не были явственными, но они уже были очерчены. Стать индейским агентом Короны сразу означало стать лоялистом — очень хорошо на данный момент, пока движение повстанцев было не более чем радикальной группировкой с полными карманами недовольства. Но очень, очень опасно, когда мы приблизимся к тому моменту, как недовольные захватят власть и провозгласят независимость.
Зная возможный исход событий, Джейми не осмелится ждать слишком долго, чтобы примкнуть к повстанцам, но если это произойдет слишком рано, он рискует быть арестованным за измену. Не лучшая перспектива для человека, который уже был помилованным предателем.
— Конечно, — робко сказала я, — если бы ты стал индейским агентом, я полагаю, ты мог бы уговорить некоторые из индейских племен, поддержать американскую сторону. Или, по крайней мере, сохранять нейтралитет.
— Мог бы, — согласился он, с определенной долей мрачности в голосе. — Но, откладывая в сторону вопрос о благопристойности подобных действий, это ведь поможет приговорить их к смерти, разве нет? Как думаешь, ожидает ли их такой конец, если, допустим, англичане выиграют?
— Не выиграют, — сказала я несколько грубовато.
Он резко взглянул на меня.
— Я верю тебе, — сказал он также грубовато. — По понятным причинам, не так ли?
Я кивнула, крепко сжав губы. Я не хотела говорить о том, предыдущем, восстании, равно как не хотела говорить о будущей революции. Но здесь у меня не было выбора.
— Я не знаю, — сказала я, и глубоко вздохнула. — Никто не может сказать, так как этого не произошло, но если бы я высказывала предположение... Тогда, думаю, индейцам было бы возможно лучше под британским правлением, — я уныло улыбнулась ему.
— Веришь или нет, но Британская империя управляла — или, я хочу сказать, будет управлять своими колониями, не прибегая к полному истреблению местного населения.
— Если не считать шотландцев, — очень сухо сказал он. — Ладно, поверю тебе на слово, Сассенах.
Он встал, проводя пятерней по волосам, и я мельком заметила тонкую белую прядь, наследие ранения.
— Тебе стоит поговорить об этом с Роджером, — сказала я. — Он знает намного больше меня.
Он кивнул, но ничего не ответил, лишь состроил неясную гримасу.
— Кстати, о Роджере, ты не знаешь куда Роджер и Бри могли пойти?
— К МакГилливреям, я полагаю, — ответил он, удивившись. — Забрать малыша Джемми.
— Откуда ты знаешь? — спросила я, тоже удивившись.
— Когда повсюду беда, мужчина хочет держать семью в безопасности и под присмотром, знаешь ли, — подняв одну бровь, он взглянул на меня, затем потянулся к шкафу и достал сверху свой меч. Он наполовину вытащил его из ножен, потом аккуратно положил на место, так, чтобы рукоять можно было быстро достать рукой.
Он принес с собой наверх заряженный пистоль, который положил на умывальник у окна. Винтовка и охотничье ружье были заряжены и с готовым запалом, но остались висеть на крюках внизу над очагом. И небольшим ироническим жестом он вытащил кинжал из ножен на поясе и аккуратно сунул его под нашу подушку.
— Иногда я забываю, — задумчиво сказала я, наблюдая за ним. Подобный кинжал лежал под подушкой нашего свадебного ложа и под многими другими с тех пор.
— Неужели? — улыбнулся он. Криво, но улыбнулся.
— А ты? Никогда?
Он покачал головой, по-прежнему сохраняя улыбку, хоть и с оттенком грусти.
— Временами мне хочется забыть.
Эта беседа была прервана брызгающим слюной фырканьем с противоположной стороны холла с последующими хлопками по постельному белью, яростными проклятиями и резким звуком "бум!", будто что-то, вероятно, ботинок, ударилось об стену.
— Гребаный кот! — проревел майор МакДональд. Я сидела, зажав рот рукой, когда топот босых ног завибрировал по половицам, и раздался последовавший за ним грохот двери майора, которая широко распахнулась и сразу же захлопнулась со страшным треском.
Джейми также замер, стоя некоторое время. Потом он двинулся, очень осторожно, и бесшумно приоткрыл нашу собственную дверь. Адсо, с высокомерно задранным S-образным хвостом, зашел внутрь. Величественно игнорируя нас, он пересек комнату, легко вскочил на умывальник и сел в тазик, где, вытянув заднюю лапу в воздухе, принялся спокойно вылизывать свои яички.
— Однажды в Париже я видел мужчину, который мог проделывать такое, — заметил Джейми, с интересом наблюдая за этим представлением.
— Неужели есть люди, готовые платить за то, чтобы разглядывать подобные вещи? — я предположила, что никто, вероятно, не станет участвовать в публичном зрелище такого рода просто ради удовольствия. Во всяком случае, не в Париже.
— В общем-то, это был не столько мужчина, сколько его подруга, не менее гибкая, надо сказать, — он широко улыбнулся мне, глаза в свете свечей ярко блестели синевой. — Это как смотреть на спаривающихся червей, ага?
— Как увлекательно, — пробормотала я и взглянула на умывальник, где Адсо теперь проделывал кое-что даже более нескромное. — Тебе повезло, что майор не спит вооруженным, кот. Он бы тебя пристрелил и сварил в горшке как тушеного кролика.
— О, сомневаюсь. Наш Дональд скорей всего спит с клинком, но очень хорошо знает, кто ему мажет масло на хлеб. Ты бы не приготовила ему завтрак, если бы он проткнул твоего кота.
Я взглянула на дверь. Звуки сдвигания матраса и бормотание проклятий на той стороне холла стихли. Майор с натренированной легкостью профессионального солдата уже давно был на обратном пути в страну грез.
— Видимо, нет. Ты был прав, насчет его способности выхлопотать себе должность у нового губернатора. И представляю, что это и есть настоящая причина его заинтересованности в твоем политическом развитии?
Джейми кивнул, но явно потерял интерес к обсуждению махинаций майора МакДональда.
— Я оказался прав, не так ли? Это означает, что ты должна расплатиться, Сассенах.
Он посмотрел на меня с таким видом, словно в его голове рождался хитрый замысел, который, я надеялась, не был навеян воспоминаниями о червеобразных парижанах.
— О, — я взглянула на него с опаской. — И... эм... как именно?
— Ну, в общем, я еще не продумал все детали, но думаю, для начала тебе стоит лечь в кровать.
