Повседневность

— Сильно. А если Иори не признает тебя своим богом? Если случится так, что бог не сможет помочь её матери? Да и сама девушка окажется за порогом мира Октавии — как вы тогда будете? Что станется с вашей взаимной привязанностью?

— Я останусь с ней, если наши отношения для Иори что-то значат.

— А теперь представь: ты почувствуешь, что самый близкий человек перестал тебе доверять, но продолжает твердить, что любит. Добавь в общую картину желание Октавии тебя размазать, оставив на выбор самую грязную работу — уверен, что потянешь на два фронта?

— Доверие, тебе так сложно кому-то довериться? — Не знаю, почему меня не зацепили жестокие слова девушки, а может наоборот, сделалось очень больно — как можно жить, не доверяя никому?

— Хватит-хватит! Успокоились, оба. Химеко-сан, пугать и принуждать к содействию исключительно моя обязанность. — В кабинет без стука вернулась Миядзава. — И никого Октавия не "размазывает" и не принуждает — живите, как хотите, только свои претензии оставьте при себе.

— А как же?.. — Я чуть не растерялся от таких предъяв.

— Вы о наших невинных играх, Яэгаси-сан, за которые вы сегодня просили у меня прощения? Пустое, я больше не буду. — Свела руки, вытянув перед собой, и состроила глупую рожицу. — Правда, надеюсь, вы мне поверите и не будите против моего присутствия?

— Хочешь сказать, что твоим начальникам плевать, пройду я "Отбор" или откажусь? И что насчёт работы? — Было видно, что хотя Юкино и выделывается, но в душе была совершенно серьёзна.

— Не хочется ломать весь трагизм ваших подростковых переживаний, но Октавия не рухнет, если Яэгаси Таити откажется стать её гражданином и разделить ответственность за будущее нашей цивилизации, оставшись простым жителем нижнего мира.

— Тогда зачем ты здесь? — Инаба решила вернуться к тому, с чего началось наше знакомство.

— Как и всякая добропорядочная девочка в истории о попаданце, хочу ребёночка от нашего героя — нельзя?

— Ну, что за дрянь?

Улыбка Химеко на перекошенном от злости лице привела меня в чувство, и я вспомнил о главном:

— Тогда, как назвать работу, которую ты мне предложила? Это что, разве не издевательство?

— Охо-хо, господин Яэгаси, и какую же работу вы заслуживаете, по вашему мнению? У вас есть какие-либо таланты? Вы чем-то увлекаетесь настолько, что своим прежним усердием и приобретёнными навыками можете с лихвой окупить затраты по обучению и вводу вас в интересную лично вам сферу деятельности? — Юкино как-то сбавила тон, словно сказанные слова не доставляли ей никакого удовольствия, наоборот. — Хоть немного задумайся над тем, что вы собой представляете, и какова ваша реальная ценность для окружающего вас высокотехнологичного мира.

— Если для Октавии мы ничто, тогда для чего мы и зачем тебе ребёнок? — Инаба справилась с собой, открыла ноутбук и зацокала клавишами.

— Глупый вопрос для такой умной девочки, не находишь?

— Подожди, Миядзава, все жители нижнего мира работают на благо Октавии, разве не так? — Проклятье, эти бабы меня вконец достали своими ужимками. — И если нет никакой разницы в том, где я проведу остаток своих дней, почему не могу посвятить себя тому делу, что будет мне интересно?

Юкино с печальной улыбкой промолчала, ответить взялась Инаба:

— Если собрать все сферы занятости жителей нижнего мира и проанализировать их работу, выяснится, что большей частью мы обслуживаем сами себя. Граждане Октавии развлекаются и живут преимущественно своей закрытой жизнью, и упомянутый мной рухнувший лайнер тому доказательство. Нас, Таити, просто купили с потрохами: кого-то зрелищем прыгающих по рингу самцов; кого-то красивой мечтой за поиском правды, чтоб изменить мир, — мы все живём и пользуемся технологиями и тем уровнем жизни, что нам предоставила Октавия, но взамен нас наградили желаниями, от которых нет, ни проку, ни пользы.

— Погоди.

Я хотел было возразить, но девушка меня остановила, подняв руку:

— Да, наши родители много трудятся и мы, без сомнения, не останемся без работы, но, ни я, ни ты, не сможем произвести то, что сможет по-настоящему изменить сложившееся положение вещей. Вот теперь можешь высказаться.

— Я могу пройти "Отбор" и...

— Поддерживаю! — Юкино задорно проголосовала, задрав руки вверх, и, наклонившись к замершей Химеко, громко прошептала. — Не парься, подруга, говорила же, что не буду возражать, если наш "попаданец" сделает ребёнка и тебе — я не жадная.

— Допустим, а что будет с Нагасэ?

— Ну, и ей ребёнка сделаем! Химеко-сан, не будьте такой упёртой, а? — Девушка уже откровенно веселилась, и было во всём этом что-то отталкивающее — может она специально?

— Инаба-ан, — сам удивился, когда растянул на последнем слоге любимое прозвище Иори данное нашему редактору, — твой герой из той истории, что он искал? Девушка, которая за ним бегала, она ведь дождалась? Она ведь понимала всю ценность того, чем занят её любимый? Так что, теперь это такая редкость, что больше никто на подобное не способен?

В наступившей тишине я пытался понять то, о чём только что сказал. Оказалось, что принять правду другого человека не так уж и трудно, нужно просто, захотеть и главное, не задохнуться от самокритики, когда попробуешь поверить в то, над чем раньше смеялся. Но оно того стоило: всем существом, всем сердцем раскрыться навстречу дорогому тебе человеку и все преграды растают, как дым. Я чувствовал себя победителем...

— Хм, даже не знаю, что и сказать: моё сердце разбито в хлам, вдребезги — Яэгаси-сан, вам не совестно так поступать с бедной девушкой?

— И чего кривишься, ты-то ничего не теряешь, в отличие от нас.

— Сама виновата: не хрен было забивать парню голову всякими древними бреднями — теперь расхлёбывай, черпай полной ложкой.

— Так что, Инаба, ты со мной? — Было уже как-то плевать на присутствие Миядзавы.

— Если перефразировать слова Нагасэ-сан — куда же бедной девочке податься?

— Юкино, твоё положение не убиваемо, всё устраивает — так чего тебе надо? Ты "прошла", ты уже "там" — у тебя полно времени, в отличие от нас, "смертных". — Наглое бравирование своим превосходством девушки меня раздражало, хотелось наказать зазнайку.

— Всё, да не всё — иначе, зачем мне участвовать во всём этом балагане? — Миядзава прямо смотрела в глаза, когда Химеко пряталась за набором текста на раскладке компьютера. — Ну же, Таити, знаешь как неприятно, когда девушке приходится вести в танце с кавалером?

— Ребёнок, да? Ты всё время раздаёшь моих детей направо и налево, так? Значит, если я тебя трахну, тогда отстанешь?

Проклятье, как же надоело плестись в конце развития разговора! Только подумаешь, что вот, взял, есть контроль, а появляется какая-то "скотина" и строит твоих подруг, как ей вздумается.

— Уже и не знаю, будет ли этого достаточно, для меня? Тебе ведь самому было несладко без родителей? Думаешь, я настолько чёрствая дрянь, что позволю своему ребёнку, расти без отца? Даже такого как ты?

— Хватит. Лучше скажи: допустим, нас купили, ты это поняла и что, тебя всё устраивает? Ты забеременеешь и отправишься в Октавию, зная всё это? — Похоже, что Химеко интересовал куда более серьёзный пласт отношений Октавии с нашим миром.

— Ин -нАбан, не будь дурой! Двадцать с лихом лет или минимум шестьдесят, вот сейчас, что выберешь? Заметь, и для своего ребёнка в том числе. Ладно, детишки — хватит, так хватит, — Миядзава поднялась из-за стола, — Таити, Го-сан просил тебя зайти к нему, уважь старика, сходи. Всем счастливо оставаться.

— Значит, ты даже не будешь бороться? Просто согласна продаться, жить с сознанием того, что ты вещь? — Химеко решила дожать собеседницу, и я не стал мешать — пусть Юкино поймёт всю ущербность своего положения.

— Когда-то у меня был, друг. Обожал все эти электронные игрушки. — Кивнула в сторону ноутбука. — Разбирал всё, до чего мог дотянуться, даже не снабжённое сложной программой действий. Ему очень хотелось пройти "Отбор", понять, как всё это работает, так как в нижнем мире нет ничего, что могло бы помочь в его устремлении. Он слишком рано это понял.

— Что с ним стало?

— Без понятия. — Девушка неприязненно передёрнула плечами. — Когда-то я ему завидовала. Его целеустремлённости, напору и упорству, тяге к знаниям, как оказалось — зря. Октавии не нужны те, кто стремится разгадать её тайны, а может быть, и тайн никаких нет. Есть нечто позволяющее обеспечить всем оставшимся в живых достаточно высокий уровень жизни, даже жителям вашего жалкого мира, разве это плохо?

— А понимаешь ты, дура тупорылая, они уничтожат всё и вся, тупо сожрав, и тебя и всех тех, кто окажется в их сетях! О жителях нижнего мира я молчу — мы для них и так, просто корм, нет, удобрение для корма! — Разгорячась, Инаба встала, опрокинув стул. — Ладно, тебе плевать на себя, но неужели предать своего ребёнка для тебя нормально?

— И кто же вас успел предать, о целомудренная Химеко-сан?

— Все. В этом мире мне некому доверять и верить!

— Жаль, ведь переспать с тем, кому вы не можете "доверять", вы не сможете. Значит, минус одна. Приятного вечера.

Вот это номер, не думал, что Миядзава выведет нашего редактора на подобную откровенность:

— Химеко-сан, я, мне трудно выразить свою мысль, но разве может предать тот, кто ничего вам не обещал? — Сказанные подругой слова ранили и вместе с тем ощутимо резонировали с моим внутренним мироощущением.

— Таити, ты сказал, что собираешься повторить путь героя из той старой книги. Представь, что ты сильный самец — хочешь ли ты жить, дышать, есть, хочешь ли продолжить свой род? — Казалось, девушка размышляет о чём-то своём, задавая мне все эти наводящие на определённую мысль вопросы.

— Да, по всем пунктам. — Что ж, постараюсь подыграть и, если получится, перетянуть на свою сторону.

— А теперь представь, что в твоей стае есть самка, от которой ты хочешь получить потомство. Пытаться защитить её от бед и напастей будет нормально?

— Да. — Как-то всё поворачивается уж слишком откровенно и недвусмысленно, но я буду рад, если между нами всё прояснится вот так, между делом.

— А теперь, допустим, что ты настолько силён, что можешь сравниться с вожаком, но в стае нет тех, кто тебе симпатичен. Ты ведь продолжишь защищать самок? Ведь инстинкт продолжения рода будет так же силён, как и ты.

— Ну, скорее всего, да. — Чувствую жуткую досаду — в какой-то момент мы оказались так близки и вот те раз: "У тебя есть Иори, вот её и защищай!"

— Вот поэтому я и чувствую себя преданной. Хех, спасибо тебе, благодаря этому разговору, я кое-что поняла. — Не дожидаясь вопроса, продолжила. — Мой герой, то есть воин из того романа, он был настолько силён, что эта сила пожирала его в буквальном смысле слова. И чисто на инстинктах он понял, что эта мощь может его разрушить, и он пытался научиться защитить: себя, мир вокруг, её. И эта победа над самым гениальным мечником того времени, она не окрылила, не позволила возгордиться, а тяжёлой цепью сковала его природный дар, сохранив и его, и девушку, что шла за ним сквозь все преграды.

— Хм, может, дашь мне почитать?

— У меня в ноутбуке в закладках. Как раз на днях решила перечитать. — Удивительно, подавленная и расстроенная, девушка переменилась настолько разительно, что позволила покопаться в своём "сокровище". — Если хочешь, можешь ознакомиться и с тем, что я пишу о нас. Всё-таки вы имеете право об этом знать. И зайди к Го-сану, скажи, что я согласна с ним — жизнь в нижнем мире не так уж и плоха. Я ушла.

— Погоди! А если, если я стану достаточно сильным, чтобы ты почувствовала себя защищённой? — Странно, но у меня пересохло во рту, как в тот вечер, когда мы с Иори стали близки.

— Было бы неплохо, но думаю, что уже поздно. — Повернувшись ко мне от входа, продолжила печальным тоном. — Я вот подумала, что если бы не маструбировала на объект своих желаний, то могла бы оказаться проворней Нагасэ, но сексуальная удовлетворённость, а может природная замкнутость, сыграли со мной злую шутку — я приму твою "помощь", лишь с согласия Нагасэ. Иного варианта мой кодекс чести не позволит.

— Постой, ты права, возможно, по этой же причине я, мне оказалось невозможным быть откровенным, более настойчивым в выражении своих чувств, но я стал другим и, — я замялся, потому что постыдное признание далось легче, чем выражении наболевших чувств, — и ты мне нравишься. Я люблю тебя и готов на всё!

— Ох, Таити, вообще-то трахать мозг — обязанность девушек. Мужчинам нужно только встать и идти, начать действовать.

Мы стояли друг напротив друга, и во взгляде Химеко было столько сродства моим переживаниям и боли, что хотелось сорваться и заключить в объятия это невероятное сокровище, вот только ноги не двигались. Я словно окаменел, был сдавлен неведомой силой, и даже горькое разочарование, прорвавшееся сквозь тепло и нежность в голосе девушки, не сдвинули меня с места:

— Ну, вот, а ты говоришь: любовь — морковь. Я ушла.

Проклятье, я ведь стал мужчиной, так в чём дело, Миядзава? Кем нужно стать, чтобы свободно распоряжаться своими желаниями? Великим ёбырем или отсталым неандертальцем, устремлённым в постижение самого себя? Но если у тебя нет звериной силы, дебильной отваги и, я уверен, невероятной везучести — как тогда быть?

Как сомнамбула сел за стол и пощёлкал мышкой, оживляя компьютер. Вот сейчас и посмотрим, стоит ли герой Инабы моего внимания или нет?

Я потерял счёт времени. Читать оказалось трудно, словно пробираться сквозь гущу непролазных слов. Старался пролистывать все сколько-нибудь пустые события, но, когда за окном рассвело, прыгнул почти в самый конец романа — я держался, но нервозное возбуждение, подстёгивало больше и больше, и стало совсем нестерпимым. Этот Такедзо оказался невероятен: было трудно перемерить ситуацию на себя, но, я был поражён — как его жизненным путём, так и его отношением к своей женщине. Потому как не осознать свою ответственность за Оцу он просто не мог — этого, именно это было для меня почти загадкой, такой же, как их странная любовь.

Посмотрев на время, я решил прогуляться по школе в оставшийся час и зайти в буфет — надеюсь, у них будет хоть что-нибудь пожевать. Каково же было моё удивление, когда, открыв дверь, я увидел Нагасэ, что спала на полу, привалившись в нишу под окном. Вокруг меня одни дурёхи:

— Нагасэ Иори, спать в коридорах школы запрещено уставом школьного совета.

— А, Таити, ты закончил? Уже рассвело, что же делать? — Девушка никак не могла придти в себя.

— Пойдём к тебе.

— А как же...

— Потом, всё потом.

Глава девятая.

Когда выбрались из корпуса, Иори окончательно сморило, и девушка уже конкретно так на мне повисла. Похоже, что нам было даровано судьбой прогулять этот школьный день вместе. Я уже предвкушал прохладную постель и жаркие объятия любимой, когда где-то на полпути получил вопрос, который заставил снова собрать мысли в кучку:

— Так почему ты задержался? Юкинон сказала, что не видела тебя, после того как ушла из кабинета "КРиК".