Переселенка (Вселенка-2)

Не обращая внимания на посетителей, то есть меня и ар Лиана, арвейка подлетела к Ториусу и торжествующе водрузила перед ним свернутый трубочкой лист пергамента.

— Из дворца, отец! — воскликнула она. — Из дворца! Открой же скорее — наверняка, это приглашение на бал в честь второго совершеннолетия наследного принца. На тот самый бал! — не умолкая, трещала девица. Разве что руки еще не принялась заламывать. А нет, все-таки принялась. Я подавила ухмылку и искоса бросила взгляд на ар Лиана. Тот зачарованно смотрел на чертанку, потом не выдержал, подскочил с места и взволнованно произнес:

-Литта?

Выражение лица Ториуса почти совсем не изменилось, но я отчетливо поняла, что развитие событий ему совершенно не нравится. А ар Лиан расплылся в широченной улыбки и с неимоверным теплом в голосе повторил:

— Литта, малышка, неужели это ты?

Малышка Литта, только сейчас выпавшая из экстаза, вызванного приглашением на бал, недоуменно нахмурила аккуратные бровки, наконец-то осознав, что отец в кабинете не один. А может, просто удивлённая, что кто-то посмел прервать ее монолог.

— Маленькая моя, неужели ты не узнаешь своего дядю Ана?!

Арвейка пораженно вглядывалась в чертана, потом недоверчиво покосилась на отца. Тот улыбнулся и подтверждающее кивнул. И тут девица меня удивила — она радостно завизжала и бросилась на шею ар Лиану.

— Когда ты вернулся? Почему мне никто не сказал? Как тебе удалось вернуться? Я так рада! — непрерывным потоком лилось из чертанки, продолжавшей обниматься с ар Лианом. Видимо, отношения дяди и племянницы действительно были теплыми. Но если она его помнит, а ар Лиан сказал, что он был на Земле... Я задумалась. Если он был заточен с другими чертанами на Земле, то сколько же лет этой Литте? Или я что-то неправильно поняла, и ар Лиан провел на Земле совсем немного времени? Но как он оказался в силах вторжения на Таир? История становилась все запутаннее.

— Когда ты вернулся? — донесся до меня последний вопрос Литты, и я оторвалась от размышлений.

— Только вчера, маленькая моя, — ар Лиан с нежностью провел рукой по щеке девушки и добавил, — какая же ты красавица! Наверное, отцу отбоя нет от претендентов на твою руку?

Литта радостно рассмеялась, а потом красноречиво кивнула, тут же добавив:

— Но мне нужен только один — наш кронпринц! У отца уже даже есть предварительные договоренности с императорской семьей. В конце концов, Великих Домов всего три!

Ар Лиан на минуту замер, удивленно уставившись на брата, а тот только раздосадовано опустил уголки рта. Так, что-то я тут явно не догоняю, почему мой похититель столь ошарашен этим заявлением? Ар Лиан меж тем, перестав тискать свою любимую племянницу, оглянулся на меня, затем повернулся к брату:

— Тор! Теперь же в нашем Доме появилась ве...

— Великолепная возможность породниться с императорской семьей, — поспешно перебил его Ториус. — Дорогая, — обернулся он к дочери, — оставь нас ненадолго, скоро мы с твоим дядей присоединимся к вам в Зеленой гостиной. Передай своей матери, чтобы та велела позвать Самирона.

Ториус притянул к себе дочь, ласково поцеловал ее в лоб и повелительно указал на дверь.

Литта послушно кивнула и, поцеловав на прощание своего дядю, удалилась, по дороге безразлично мазнув по мне незаинтересованным взглядом.

Да, да, я уже поняла: для чертанов человечки — пустое место.

Ар Лиан проводил племянницу обожающим взглядом и вновь опустился в кресло.

Едва дверь за Литтой закрылась, ар Лиан требовательно уставился в глаза брата:

— Что происходит? Почему ты скрываешь, что моя спутница — вея нашего Дома?

Я невольно вытянула вперед шею, стараясь не пропустить ни малейшего изменения в выражении лица хозяина кабинета. Но Ториус великолепно владел собой. Он спокойно откинулся на спинку кресла и невозмутимо ответил:

— То, что она — вея, известно лишь с твоих слов. Да и ипостась ее ты видел только в тюрьме, ведь правда?

Ар Лиан растерянно кивнул, явно не понимая, к чему ведет его брат.

— Темное помещение, измученные тяжелыми травмами и длительным заключением арвейцы, возможно, попавшие под магическое воздействие пленивших вас драконов... Ты ведь просто мог и ошибиться, брат.

— Что? — потрясенно пробормотал ар Лиан. Зажмурился на мгновение, губы его сложились в упрямую жесткую линию, и через мгновение передо мной сидел не добродушный и улыбчивый мужчина, но суровый и жесткий дьявол во плоти — рога выгнулись вперед, словно готовые пронзить любого, осмелившегося приблизиться к чертану, глаза загорелись красноватыми всполохами, а напряжённо вцепившиеся в подлокотники руки украсились вмиг удлинившимися черными когтями. Мамочка родная, вот это трансформация!

— Я почуял ее, я держал ее в своих руках, я ощутил зов ее крови, — чуть ли не рыча отчеканил ар Лиан. — Кому как не мне понять, кто она? Но если у тебя, Глава, есть сомнения в здравости моих суждений — их ведь так легко разрешить.

Ар Лиан повернулся ко мне и с преувеличенной любезностью попросил:

— Обернись в свою истинную ипостась, вея. Я помогу.

Я согласно кивнула и попыталась сосредоточиться, но в этот миг Ториус повелительно выкрикнул:

— Стоп! Никаких превращений! — и неожиданно бросил в меня неизвестным заклинанием. Я даже увернуться не успела — совершенно ничего подобного не ожидала. Меня тут же словно заморозило — даже моргнуть не получалось.

— Зачем?! — раздался сбоку от меня потрясенный голос ар Лиана. — Ты поднял руку на вею нашего Дома! Что ты творишь, брат?

А кабинет меж тем наполнился лязгом оружия и брони, меня словно репку выдернули из кресла и, как оловянного болванчика, понесли на выход, подхватив под обе руки. В какой-то момент я оказалась лицом к ар Лиана. Над ним возвышалось двое вооруженных стражников, не давая чертану выбраться из кресла. Ар Лиан только яростно сверкал глазами, провожая меня отчаянным взглядом. Меня уже выносили из комнаты, когда вслед донеслось:

— Ли, не тревожься — проверим мы твою человечку, просто сейчас не до нее. Нам надо все детально обговорить, а она пусть пока отдохнет, да и знать о ней сейчас никому не надо. Не пройдет и...

Тут дверь за нами захлопнулась, обрывая разговор.

Состояние мое уверенно приближалось к полной панике, когда хочется орать, швыряться тяжёлыми предметами и одновременно плакать навзрыд. Меня протащили по нескольким извилистым коридорчикам, явно предназначавшимся для прислуги, потом вынесли на лестницу, спиралью пронзающую пролёт, и, вполне предсказуемо, поволокли вниз.

Все закончилась в каком-то полуподвальном помещении, усыпанном соломой. Меня небрежно усадили на сбитую из досок низенькую скамью, спустя минуту кто-то из стражи бросил мне на этот убогий топчан сверток, а на маленький колченогий табурет передо мной водрузили кружку, видимо — с водой.

Я все так и не могла пошевелиться, глаза, словно присыпанные песком из-за невозможности моргнуть, начинали зверски чесаться и мутнеть, потом вдруг прояснились и я поняла, что непроизвольно плачу.

Последний выходящий стражник оглянулся на меня и, видимо, в порыве немыслимого сострадания, умостил на табурет фонарь со светившимися внутри кристаллами. Потом грохнули засовы, стихли шаги за дверью, и я осталась одна. Не знаю, сколько я так просидела, не в состоянии пошевелиться, но, наконец, почувствовала, как закололи иголочки в пальцах рук, потом — ног, а затем, как-то разом, заклинание заморозки отпустило, и я в отчаянии съежилась на голых досках и зажмурила глаза, пытаясь успокоиться и придумать, что делать. В конце концов, я хоть и не слишком обученный, но маг!

Прошло пару часов и мое тело почти восстановилось. С болезненным покряхтываем я пыталась проделать некое подобие гимнастической разминки, чтобы удостовериться в работоспособности всех конечностей. Потом посидела на топчане, затем полежала, после мне захотелось в туалет и тут я поняла страшное — в углу нашлась вырытая яма, прикрытая деревянной доской, но никакой защиты от возможных наблюдателей не было вообще! Пришлось дожидаться, пока не пропадут последние лучи света, падавшие из подслеповатого окна, притулившегося под самым потолком. Есть мне так и не принесли.

Голодная и измученная неизвестностью, я провалилась в сон, но скоро пришлось встать и приняться за приседания — ночью в камеры стало безумно холодно, а выданное мне тоненькое одеяло совершенно не грело. А самое ужасное — магия почему-то не отзывалась.

Когда в оконце появились проблески света, я настолько ненавидела Ториуса, что, вышагивая по периметру камеры и осыпая его самыми мерзкими оскорблениями, приходившими в голову, я поклялась страшно отомстить ему. Если ар Лиан надеялся на мое доброе расположение к Дому Арвей, то ничего этого не будет — его старший братец об этом позаботился. Но чтобы мстить, нужно для начала выжить, а значит — разобраться, что же происходит вокруг меня. Главное, Ториус не производил впечатление идиота. Зная, что я какая-то мифически важная для их дома вея, и обращаясь со мной так по-свински, он не мог не понимать, что хороших чувств у меня это не вызовет. Значит, уверен, что я не смогу причинить вред. Но как? Убежден, что сможет переубедить ар Лиана? Попытается дозаказать, что ар Лиан ошибся, и я отнюдь не великая вея? Или... Что должно следовать за 'или', мне не хотелось произносить даже мысленно. Но — увы— пришлось, ведь это наиболее вероятный исход: нет тела — нет дела. Нет ненужной ему веи — нет и проблем.

Почему я так важна для ар Лиана и так мешаю его брату? Ничто не препятствовало моим размышлениям в течение следующих трех суток. Не считать же помехой тот единственный раз в день, когда мне приносили кусок хлеба и кувшин воды. С каждым часом мои желание хоть как-нибудь покарать Ториуса все увеличивалось. И мне жутко не нравилась реальность, в которой у него — вся власть, а я — беззащитная заключенная, отрезанная даже от той небольшой магической силы, что начала появляться у меня на Таире.

К вечеру третьего дня, напившись под завязку воды в попытке придавить грызущий внутренности голод, я расслаблялась на жестких досках, пытаясь медитировать и представляя себя на солнечном берегу Черного моря. Уже почти достигнув той стадии, когда реальность поплыла, а кожа начинает чувствовать ласковое тепло от нежных лучей далекого земного светила, я осознала, что это ощущение стало более чем осязаемым. Мало того — почти обжигающим. Я изумленно раскрыла глаза. На дальней стене камеры яркими концентрическими кругами горели неизвестные мне руны, и световой луч от одной из них падал на мое обнаженное предплечье, вызывая чувство жжения.

Осторожно поднялась и приблизилась к горевшим знакам, собираясь рассмотреть их поближе. Может, это какой-нибудь вход в тайный туннель и все, что требуется — сказать 'друг' и откроется проход? Хмыкнув себе под нос, так и поступила — все равно руны читать не умею.

— Друг!

— Friend!

— Amigo!

— Freund!

На этом мой полилингвизм закончился. Подурачившись еще немного, принялась вспоминать источник — какое же слово открывало врата Мории у Толкиена? Так и не вспомнив, перестала заниматься ерундой, принявшись размышлять. Что означают эти руны? Почему они загорелись именно теперь? Единственное отличие от предыдущих ночей — сейчас на стену падает свет от местной луны, а в предыдущие ночи было темно, хоть глаз выколи. Загадка, конечно, интересная, но, кроме приятного света и тепла, мне эта иллюминация ничего не дает.

Подошла к стене, с легкой опаской потрогала светящиеся символы. Ничего. Решив относиться к ним как к компьютерному интерфейсу, положила на центральный круг ладони, притворяясь, что передвигаю один из иероглифов как иконки на сенсорном экране. Честное слово, даже не ожидала, что сработает! От центрального круга отделился один из символов, похожий на дыню, и вопросительно замигал. И что дальше делать? Ткнула в него пальцем — он продолжает мигать. Типа — введите пароль. Зараза. Пароль мне ни в жизни не угадать — символов-то я не знаю. Задвинула иероглиф на прежнее место и принялась искать хоть что-то знакомое. И ведь нашла! В самом крайнем круге один из значков напоминал человечка с рогами и крылышками. Вот если на меня в арвейской ипостаси нарисовать карикатуру — то один в один будет. Нажала. Та, как и первая руна, замигала.

В следующие часа два чего только я не делала — обводила человечка пальцем, говорила 'я -вея!', дула на нее, пыталась воздействовать магией — но она так и не отзывалась. А потом свет местной луны начал тускнеть и вслед за ним стали блекнуть и символы. Кажется, я проворонила свой шанс.

Я опустилась на корточки и грустно прошептала: 'Мы с тобой одной крови, ты и я...'

Вот ведь, уже даже детские мультики вспомнила. Стоп, — а ведь кровь — это идея. Те чертаны, что перенесли нас из драконьей тюрьмы как раз...

Не додумывая до конца, в отчаянии, что знаки продолжают угасать, я с силой чиркнула ребром ладони по шершавым камням стены, выдавила из возникшей царапины несколько капель крови и мазанула по символу. Ничего. Он продолжал мерцать как ни в чем ни бывало. Руки опустились. И уже больше из-за привычки всегда доводить все до логического конца, я выдавила еще несколько капель из ранки и обвела символ по контуру.

Тот на мгновение замер, а потом принялся стремительно увеличиваться в размерах, формируя... Что это такое?

В центре камеры переливалось нечто, сильно похожее на портал. Я на мгновение замерла. Страшно ведь — а вдруг я ошибаюсь? Но взглянула на продолжавшие тускнеть иероглифы и решилась. Шаг, легкий туман вокруг, еще шаг, и я в точно таком же полуподвальном пустом помещении, как и только что покинутое мною. Так это что — просто переход из одной замковой комнаты в другую?

И что дальше? Как отсюда выбираться? Уж не глупость ли я совершила? В камере мне хоть воду и хлеб приносили! Обошла комнату по периметру, придерживаясь рукой за стены. Нащупала дверь, но — кто бы сомневался — она оказалась заперта. Магия все так же вне доступа. Думай, Алевтина, думай!

Расковыряла подсохшую корочку на ладони и кровью начертила на стене все тот же символ. Ничего не произошло.

— Дурацкий Дом, — выругалась сквозь зубы и пнула стену ногой. Не помогло — только больно себе сделала. Пришлось сесть на пол и растирать ушибленное место. Каменная кладка за спиной неожиданно оказалась тёплой и упругой. Пол, на удивление, попу не морозил, и сидеть на нем было вполне удобно. Напряжение спадало, сменяясь усталой решимостью — как бы то ни было, но выход я все равно найду. Вот дождусь утра и найду.

Я постаралась успокоиться, позволяя телу расслабиться. Взбудораженные мысли постепенно утихали, лениво перескакивали с одного события на другое, но уже не клубились в яростном водовороте. Я, наверное, задремала, потому что погрузилась в приветливый и нежный мир тепла и уюта — исключительно на уровне ощущений. В моем личном пространстве никого не было, но вот ведь странность — я точно ощущала направленные на меня доброжелательность, заинтересованность и одобрение. Никто не сказал ни слова, но неоспоримое осознание, что кто-то испытывает ко мне все возрастающую симпатию, никуда не уходило. Все еще находясь в приятной полудреме, я почувствовала, как мои губы непроизвольно расплываются в приветливой улыбке. Кто бы ты ни был — спасибо тебе за это. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я так искренне кому-либо улыбалась. Меня продолжало качать в мягких объятиях сна, успокаивая, убаюкивая и даря чувство безопасности.