Арка 11

— Слыш! Кровавый! Что там внутри происходит?

— Не знаю, — лениво отозвался нукенин.

— Что? Подвели тебя твои невьебические способности?

Кетсуки промолчал. Он бы и хотел удостовериться, что все идет нормально, но действительно не мог. Анко покосилась на Хьюгу, уверенная, что их сейчас не слышат.

— Вот уж кого не ожидала бы здесь увидеть, так это тебя, Хьюго.

Тот так же покосился на нее в ответ:

— Это взаимно, безликая.

Они оба несколько не вписывались в остальной коллектив. Карин до этого работала на Орочимару, и с ней все понятно, как и с Суйгетсу, который всю жизнь провел практически подопытным. Джуго так же готов был куда угодно идти, лишь бы его не считали чудовищем и не пытались держаться от него подальше. Кетсуки... Он не родился в Тумане, не воспитывался в деревне, не вырос в ней. Не было у него настоящей преданности, и стать нукенином для него было так же легко, как поменять один протектор на другой. Просто символ, не более.

Но что Анко, что Неджи, не выбирали путь нукенина. Ну, как минимум, альтернативой была тюрьма, если не казнь. Поэтому в их положении были некоторые... особенности. Например, они оба совсем не горели желанием воевать против собственной деревни. Потому что Коноха их не предавала, это они предали Коноху.

— Говорят, бывших безликих не бывает? — спросил Неджи.

Анко кивнула:

— Да. Как и бывших Хьюго, как я слышала.

Он кивнул, подтверждая это предположение.

Каменная преграда с шумом отошла в сторону, и в проходе показался Инахо, несущий на руках Карин. Куноити была без сознания, а сам джинчурики чувствовал себя, видимо, неплохо. Несмотря на раны на коже.

— Судя по тому, что эти раны очень напоминают рисунок Шукаку, — Анко улыбнулась, — все прошло успешно?

Инахо передал бессознательную Карин Кетсуки и кивнул, оскалившись:

— Где там моя шляпа!?

Глава 122.

У этого города была очень сложная многоуровневая система безопасности. Насущная необходимость, по сути, что не отменяло основательного подхода, который применялся при разработке всей системы и отладки взаимодействия на всех уровнях. Патрульная полиция работает на улицах, следователи из Кенпей расследует отдельные эпизоды, Сикуре собирает информацию вместе и отслеживает ситуацию в целом. Должность капитана в Сикуре считается если не венцом успешной карьеры, то чем-то близким к этому.

Впрочем, карьеристам попасть в Сикуре было сложно, очень уж своеобразный отбор. И Харуке пришлось потратить немало времени и сил, чтобы подготовиться к этому отбору, а затем его пройти. Вспоминая об этом времени, Харука привычно поправила капитанскую повязку плече. С другой стороны нельзя сказать, что этот отбор дался ей так уж тяжело. Ее таланты открывали ей путь не только в Службу Безопасности Столицы, но и, скажем, в Шторм. Но к шпионажу у Харуки не лежала душа. Куда больше ей нравилось поддерживать порядок в самом большом и важном городе Страны.

Это была сложная, но интересная работа. И очень почетная. Что уже вылилось в очень хороший брак с приятным и не бедным торговцем, чем Харука была полностью довольна.

Но иногда случаются проблемы вроде той, что появилась сегодня.

Один из лейтенантов Сикуре пришел в дежурный кабинет с раннего утра, еще до того, как Харука приняла обязанности дежурного. Пришел лейтенант Котетсу со странным донесением. Еще ночью поступил анонимный донос на какого-то психа, который вырезал у себя на щеке кандзи "Воля" и обещал взорвать всех, кто попытается лишить его свободы. Не стоящий Сикуре случай был бы, но этот псих действительно взорвал патрульных, которые пытались его задержать. Точнее подорвал он себя, но мощности взрывной печати хватило, чтобы убить двух патрульных и ранить еще троих.

Даже так, это было дело следователей. В столице живет достаточно отошедших от дел синоби, и многие из них могут, за хорошее вознаграждение, сделать печать. Конечно, кому попало такие печати не продают. Например, если рабочая бригада, не желая вручную разбирать дом, подлежащий перестройке, и для экономии времени, захочет купить пару печатей, то это никак не запрещается законом. Но психу такие печати не продадут. Значит, он достал ее где-то еще. Осталось узнать — где, а с этим справятся и следователи.

В общем, утром на это донесение никто не отреагировал, только запротоколировали для отчетности.

Но всего через три часа такой же случай повторился в другой части Нижнего Города. Один в один, только трупов патрульных было уже три. И, когда Харуки вместе со сдававшим пост Шичики озадаченно смотрели на принесшего доклад лейтенанта, решая — что делать, пришел еще один подобный доклад. К обеду, когда Харука уже заступила на дежурство, случаев было уже четырнадцать.

— Какого Биджу!? — выругался Шичики, отстоявший смену и потому желающий выспаться.

Спать его не отпустили, наоборот, подняли всех капитанов, и в ближайшее время поставят на уши всю охранную службу. Тринадцать взрывов, все на втором кольце колонн, но в разных частях города. После пятого случая все патрули уже были оповещены об опасности, но психи резко изменили тактику действия. Как только они замечали патруль, то тут же находили ближайшее скопление народа и держались в толпе, выкрикивая, что никто не лишит их свободы. Естественно, все кончалось взрывами и трупами среди горожан и сабанто, но хотя бы жертв среди патрульных больше не было.

— Печати явно не кустарные, мощность вполне боевая...

— Личности установиться не удалось, от трупов ничего не остается, а до взрыва морды так перекошены, что никто их не узнает...

— Нет, опросы ничего не дали...

— Взрываются от любого толчка...

Слушая доносящиеся из оперативного штаба голоса, Харука поморщилась и мысленно порадовалась, что она дежурит. Казалось бы — чему радоваться? Ведь именно в твое дежурство происходит эта ерунда! Ан нет. Делу придан высокий приоритет, а она дальше занимается текучкой, и не нужно ломать голову над тем, кто, как и зачем послал этих самоубийц. В том, что акция организованная, никто уже не сомневался. И, самое неприятное, что это могло быть только начало.

Потому что это и было только начало.

Слухи о случайных жертвах сами по себе не вызвали паники. Да и всякое бывало в этом городе, что уж говорить, при таком-то населении. Но развитая служба охраны и безопасности практически всегда быстро решала проблему. Практически всегда, но не сегодня. После короткого затишья, продлившегося пару часов с момента подрыва последнего самоубийцы, слухи разошлись по городу и обросли подробностями. В основном всякой ерундой, небылицами и выдумкой, но очередной лейтенант принес недобрую весть:

— Кто-то пустил слух, что сабанто подняли восстание, и мы не можем его подавить. А чтобы слух о восстании не распространялся, пустили эту байку про самоубийц.

Харука поморщилась, но вынуждена была признать — этого стоило ждать.

— И почему я не удивлена? Протокол ты знаешь. Передай информацию патрулям, хотя они и так на взводе.

Подчиненный кивнул и ушел выполнять поручения. Вот только зря она не придала значения этой новой детали. Впрочем, это уже не имело значения. Дежурная часть находилась в Нижнем Городе, в самом его центре. Отсюда было недалеко до Верхнего Города, лишь подняться по ближайшей колонне, закрытой для случайных жителей. Отсюда было неплохо контролировать Нижний Город, потому что и управление Кенпей, и казармы патрулей находились поблизости, как находились где-то рядом и почти все административные здания. Были и отдельные посты, разбросанные по огромному городу, в Среднем Городе так же находились свои отделения, но... Но Нижний Город контролировался отсюда.

Девушка в обычной, на вид, разве что очень свободной и несколько мешковатой одеждой, с изуродованным лицом, подбросила в руке обычную фарфоровую бутыль. А затем, ухмыльнувшись, швырнула ее в окно УправленияСикуре. Бутыль уверенно влетела в окно, оказавшись крепче дешевого казенного стекла, и разбилась уже внутри. Пара секунд, и из окна вырывает пламя.

Девушка оборачивается к заполняющей центральную площадь, по периметру которой и расположились основные административные здания, толпе.

— Свободу! Волю! Долой рабские законы! Долой сабанто!

Патрульные на площади, казалось, растерялись, не зная, что делать с такой толпой. Но на самом деле им просто не давали ничего предпринять. Кукловод, скрывающийся в толпе, подыгрывал напарнице. А бунт зрел давно, у этих людей были причины для ненависти, был повод чувствовать себя несправедливо обиженными, было все, кроме повода. Им не хватало только повода. И этот маленький успех, видимость неуверенности власти, промедление патрульных... Искра зажгла фитиль!

Крики ярости и десятки бутылок полетели в окна. Вспыхнуло пламя, еще больше воодушевив толпу. Новая волна ярости, и теперь бутылок, заранее принесенных неизвестно кем, летит в окна и просто в здания уже в разы больше. Неконтролируемое безумие массового бунта захватывает толпу. Но бутылки и крики — лишь видимость. Сейчас марионетки кукловода вырезают всех, кто может подавить бунт. В открытом бою ему бы не удалось сделать это легко, но вот так, после нескольких дней подготовки.

Джокер вскочила на стоящие у стены коробки, обратив на себя внимание.

— Мы не рабы! Вырвем свободу силой!

В Нижнем городе было мало тех, кто не поддержит такой лозунг. Поэтому толпа загудела и пришла в движение. Стихийный бунт начался. Джокер не просто поднесла искру к готовому вспыхнуть фитилю, она предварительно облила все горючим маслом. Все последние дни по всему городу вспыхивали мелкие конфликты между сабанто и их хозяевами. Не достаточные, чтобы охранка обратила на это внимание, ведь такое происходит постоянно, и порой обостряется, но временно. Но это если не смотреть на детали. Все случаи провоцировали хозяев на жестокие наказания, и случаев было много, а наказания, почти всегда, публичными. И без того недовольные рабы день за днем наблюдали за этим, и злились от бессилия. И вчера администрация отреагировала, выпустив поправку к законам, еще больше развязывающую хозяевам руки по части наказаний. Не могли же они знать, что листовки с содержанием поправки будут на каждом столбе в Нижнем Городе висеть уже через пару часов после принятия поправки.

И сегодня толпа свободных, на находящихся на грани попадания в кабалу жителей пришла требовать отмены поправки. Такое бывало, опять же. Обычно договаривались, толпа обещала не хулиганить, правительство отменяла поправку, обычное дело. Но не сегодня. Только не сегодня.

Джокер спрыгнула с импровизированного помоста и пошла к напарнику, с удовлетворением и одобрением наблюдая за происходящим вокруг. Бунт, бессмысленный и беспощадный. Толпа крушит и ломает. А еще находит тех, кто еще недавно был их кровными врагами, и рвет на части, иногда предварительно насилуя, если под руку попадается женщина.

— Ты сказала, что сначала придется разозлить толпу, позволив патрульным убить нескольких, — напомнил Сасори.

Джокер пожала плечами:

— Импровизировала, ведь они и так были очень злыми.

— Что дальше?

— Проконтролировать, чтобы их не подавили сразу, и бунт охватил весь город.

Тех, кто в Нижнем Городе мог быстро и эффективно подавить волнение, Сасори уже превентивно уничтожил. Но подкрепление из Облака придет быстро, буквально через пару дней.

— Они не будут сражаться насмерть.

Джокер улыбнлась:

— Будут! Еще как будут!

Она уже нашла тех, кто возглавит бунт. Нашла самых харизматичных, и самых жестоких. Сегодня они почувствуют власть, безнаказанность и кровь. Завтра почувствуют свободу. И, когда придет время все это отдать, они сами, без ее вмешательства, бросят толпу в бой.

— Ну? Твои марионетки на месте? — спросила Джокер.

— Всегда, — подтвердил Сасори.

Из них получилась отличная команда. Когда Джокер описала свою идею, Сасори творчески ее доработал. Его искусство здесь было очень к месту. Джокер великолепно чувствовала настроения массы, могла мастерски надавить на нужные чувства и эмоции. Но контролируемые Сасори живые куклы превращали театр одного актера в эпическое представления с целыми толпами массовки.

— Тогда чего тянуть!? — улыбнулась она. — Не позволять же Дайме опомниться и подумать над происходящим!? Действуем! Давай-давай-давай!

Сасори кивнул, сорвавшись с места. Каким бы мастером он ни был, но дистанция его техник все равно имела конечное ограничение. Джокер держалась рядом, и на лице ее было предвкушение.

Снова окраина города. Одна из внешних колонн, слегка потрескавшаяся. Нет, колонны, выдерживающие огромные нагрузки, были надежны настолько, насколько вообще могли быть. Но прошедший в Среднем Городе не так давно фестиваль, сопровождавшийся собранием больших масс народа, временно повысил нагрузку на эту часть опорной конструкции, и ее оперативно летали. Обычное дело, опять же. Но так и было задумано. Все действия, которые предпринимали напарники, били по слабым местам, в точки напряжения, в узлы сосредоточения нагрузок. Сасори понимал это, как никто другой, отлично зная, что у любой куклы есть свои слабые места, точки, удары по которым принесут наибольший ущерб. Его напарник же... Джокер делал это инстинктивно, на уровне ощущений, едва ли осознавая такие детали.

Рабочие, и без того нервничавшие, потому что со своей высоты неплохо видели взрывы внизу, вздрогнули, когда поставленная заранее техника заработала. Их охранники просто попадали, Сасори не тратил на них время, просто вырубал, чтобы не мешали. Ему сейчас предстояла настоящая работа. Огромная колонна была стойкой, испытывающей колоссальные нагрузки. А у него было совсем немного взрывчатки, недостаточно, чтобы ее разрушить. Но достаточно, чтобы предел ее прочности опустился ниже испытываемых перегрузок. Точный расчет, всего лишь точный расчет.

Не больше получаса, и взрывные печати расставлены. Сасори кивнул напарнице, и та поспешила исполнить свою роль. Последний штрих, на сегодня последний. Момент ее маленького триумфа. Первого в череде. Это только начало, но сегодня это начало станет ошеломительным.

Средний Город, казавшийся другим. Чистый, светлый, приятный. Другие люди, даже рабы здесь другие. Или это лишь видимость? Не хотят жители Среднего Города видеть вокруг себя презренных рабов, и, как могут, облагораживают своих невольных слуг?

Не важно!

Джокер растолкала людей у выхода с колонны, не стесняясь убивать. Ошеломленные людишки отшатнулись, разбегаясь в стороны от окровавленной женщины с изуродованным шрамами лицом.

— Мы — новые хозяева Нижнего Города! — громко выкрикнула Джокер. — Мы больше не подчиняемся вам! Свобода или Смерть! И умереть мы готовы!

Город задрожал. Колонн было всего триста тридцать три. И сейчас одна из них с грохотом разрушалась, разламывалась на куски. Люди падали, сбитые с ног дрожащими улицами. Грохот все нарастал, и из глухого, доносившегося из-под основания Среднего Города, становился все более отчетливым. Это раскалывался на куски и разрушался один из кварталов. Тонны камня разламывались на куски и летели вниз. Несколько долгих секунд, и мощнейший удар, сравнимый с землетрясением. Удар от падения целого квартала. Этому городу еще только предстоит осознать, какую угрозу представляет для них бунт.