— Сейчас я сброшу тебе на сеть файл по навигации в условиях атмосферы планеты, там есть и данные с автоматических метеостанций. Сделай поправку на самые худшие из зафиксированных погодных условий.

Слим погрузился в расчеты, занявшие у него пару минут.

— Гарантированное обнаружение возможно на дальности четыре километра, чтобы пятно охвата поверхности было шире, предлагаю идти на высоте в два.

— Тогда готовься, трясти будет сильно, — я едва не выматерился, услышав новости. Два километра высоты — это прямо через шквал пыльной бури. Хорошо хоть гор выше полутора километров в этой части планеты нет. Ввел в автомат удержания высоты запрет снижения ниже тысячи семисот, теперь даже если порывы ветра будут швырять нас вниз, бот компенсирует это подачей дополнительной тяги на двигатели. Нас при этом может кинуть вверх, если сила ветра ослабнет, и так и будет, обязательно, но лучше такие качели, чем задеть вершину сглаженной ветрами горы.

— Пчела улью, подхожу к точке три. Условия видимости заставляют снизиться до двух тысяч. Возможны перебои связи. Как понял?

— Улей принял. При необходимости разрешено изменить намеченный маршрут и сократить радиус облета точек четыре и пять.

— Пчела принял.

Правильно, в условиях пыльной бури я могу пролететь над самым куполом и не быть замеченным, тактический искин на крейсере пришел к тому же выводу, он ведь непрерывно получает телеметрию с моего бота. И потому не буду описывать плавно сужающуюся спираль вокруг поселка, а сделаю несколько сужающихся петель над куполом и взлетной площадкой с ангарами. Удобная функция пилотской нейросети позволила легко составить новый трехмерный план облета, где купол и площадка с ангарами оказались внутри большой восьмерки пунктира маршрута бота.

Траектория снижения была выбрана таким образом, чтобы бот в точке выхода на высоту в 2000 оказался частично прикрыт от преобладающих ветров невысокой скальной грядой. Слои термосферы и мезосферы мы проткнули как иголка тонкую ткань, хотя я и довернул нос бота чуть вверх, чтобы контейнеры с топливом, закрепленные на корпусе бота, испытывали меньшую нагрузку и их не сорвало. Пусть Тик гарантировал надежность крепления, но лучше перестрахуюсь. На сленге пилотов такой вход в атмосферу называется 'блинчиком'. Есть еще вариант 'камешком', это когда бот летит прямо и без затей, как брошенный камень, маневрируя лишь на конечном участке траектории снижения, он считается самым простым по исполнению. А самый сложный вариант называют 'нырок', при этом садящееся судно разворачивается разгонными двигателями вниз и использует их для снижения скорости спуска и торможения. Не у всех малых кораблей разгонные двигатели способны поворачиваться, у большинства они жестко закреплены, как на моем боте, потому последний вариант посадки используется не всеми и нечасто. Обычно, если шатл, бот или фрегат идут тяжелогружеными и не хотят сжигать ресурс маневровых двигателей на форсаже. А более тяжелые корабли вообще очень редко совершали посадки на планеты.

* * *

Даже в стратосфере планеты присутствовало значительное количество пылевых частиц, мы влетали будто в дымку, по мере снижения высоты видимость все ухудшалась, мы попали в сплошное пылевое облако. Эмиттеры щита начали работать с перегрузкой, взвыл сигнал опасной нагрузки реактора, пришлось отключить защитное поле. Переключение обзорных камер на иные спектры не улучшило видимость, перешел на ориентацию по радару, привязавшись к имевшимся ориентирам на поверхности. Это ставило крест на нашей незаметности. Очень трудно не заметить довольно крупный летающий предмет, который регулярно издает всенаправленный радиосигнал. Это как писк земного комара в ночной тишине, вы можете не видеть его, но слышать и примерно представлять местоположение.

— Пчела улью, достиг точки три, высота две тысячи, переход в горизонтальный полет.

— Улей принял, новый маршрут подтвержден, — явные помехи связи, несмотря на все совершенство аппаратуры, делали голос невнятным. Искин бота принимал сигналы с орбиты и, если они доходили нечетко или с помехами, озвучивал их, вставляя пропущенные звуки и даже целые слова. Такой вот высокотехнологичный глухой телефон, чтоб его.

— Япе, что с приборами?

— Работают штатно, расчеты оправдались, чувствительность снизилась на порядок.

Подвешенные блоки поисково-разведывательного комплекса — не самое новейшее чудо техники, вернее даже уже порядком устаревшее, но обычно вполне успешно может применяться с расстояния в 60-70 километров. И гарантированно — с 50. Не знаю, что содержит пыль и пески этой планеты, но вкупе с насыщенной электричеством тропосферой, они играют роль довольно эффективного глушителя сигналов.

— Включай, мы выходим из тени горы.

Тряхануло нас знатно, словно в стену из песка врезались. Искин мгновенно среагировал, показатели мощности двигателей скакнули вверх, заметно подрос расход топлива, скорость полета стабилизировалась. После этого полета красить бот Тику придется заново, мы словно через пескоструйную очистку летим, искин даже прикрыл все наружные камеры защитными колпаками. Изображение на панели управления теперь рисуется на основании данных радара. Вот на нем появились силуэты ангаров у посадочной площадки.

— Пчела улью, достиг точки четыре, осуществляю первый проход.

— Улей принял.

Огибаем группу ангаров по дуге в пять километров, затем на таком же расстоянии пройдем вокруг купола поселка. Следующую 'восьмерку' маршрута сузим до дистанции в четыре километра, третью до трех, потом четвертую и пятую. Таким образом мы проверим все ближайшие подступы к куполу и посадочной площадке, а после этого останется только облет карьера.

Ведомый искином бот послушно описывает петли вокруг купола с прилегающей к нему обогатительной фабрикой и посадочной площадки. На четвертом проходе задал крен в наружную сторону, чтобы исключить мертвые зоны у поисковой системы в подвешенных на консолях бота блоках, почти сразу ожила панель перед Слимом:

— Вижу четкие отметки живых существ под куполом, точный подсчет затруднен, они находятся скученно, приблизительно оцениваю численность в 300-350 человек. Переключаю режимы... Есть отметки работающих реакторов и энергосистем, все реакторы относятся к малым и средним, точная классификация затруднена.

— Что за барахло нам подсунули под видом поискового и разведывательного оборудования, если оно дает такой разброс?

— Не знаю, все тесты системы проходили нормально. Предполагаю аномальные особенности самой планеты. Сможешь пройти прямо над куполом и ангарами?

— Пчела улью, осуществляю проход непосредственно над куполом и ангарами, подтвердите.

— Улей пчеле, подтверждаю проход над куполом и ангарами.

Ввел новый маршрут, теперь бот, заходя со стороны корпуса обогатительной фабрики, проходил точно по центру километрового диаметра купола, закладывал плавную дугу и пролетал над ангарами, полоса захвата датчиков позволяла охватить всю их площадь. Надеюсь, одного прохода хватит. Неуютно я ощущал себя, летая над поверхностью этой планеты. Словно чей-то тяжелый недобрый взгляд сопровождал постоянно.

— Япе, твои приборы не фиксируют никаких посторонних сигналов, вроде систем наведения и наблюдения?

— Нет, все чисто. Радар с посадочной площадки регулярно шлет пеленг, но его просто никто не выключил, наверное. Сигнал соответствует. Еще два слабых сигнала исходят от входных порталов купола поселка, но они тоже предназначаются для нахождения их, что немудрено при такой погоде.

Погода между тем улучшалась, ветер уже не хлестал наотмашь, бросая песок тоннами, фронт бури смещался в сторону от поселка. Я даже снова активировал обзорные камеры. Видимость так себе, но она уже есть.

— Отслеживай все. Что-то тревожно мне... — техник лишь кивнул, следя за своей панелью.

Проход над фабрикой показал, что людей в ней нет. Под куполом, по уточненным данным, людей было в пределах 330-340 человек. Если обитатели поселка не завели на планете домашних животных, достаточно крупных, чтобы поисковая система могла спутать их с человеком, то еще минимум пара сотен работников 'Мьефф' нами пока не найдена. О чем и доложил на орбиту.

Промелькнули внизу ангары для малых кораблей.

— Вижу четкие отметки еще тридцати двух человек, неравными группами распределенных по ангарам. Наверное, пережидают бурю. Фиксируется работа нескольких реакторов малого и среднего класса, соответствующих оборудованию малых шахтерских кораблей и средств наземной механизации.

— Пчела улью, обнаружены еще тридцать два живых существа в ангарах посадочной площадки.

— Улей пчеле, проверьте точку шесть и возвращайтесь. Принято решение о немедленной высадке десанта, вы в резерве на случай оказания срочной медицинской помощи.

— Пчела принял, иду к точке шесть.

Вот и связь заметно улучшилась. Ветер, хоть и слабеющий, нес тучи пыли и песка, лучи местного светила класса 4А, проходя через них, приобретали оранжевый оттенок. Часть тяжелых частиц песка, поднятых ветром, начали падать обратно на поверхность планеты.

— Япе, внимание, мы подлетаем.

— Приборы активны... Ар, только что перестали работать приводной маяк и радар посадочной площадки, маяки порталов купола тоже замолчали.

— Одновременно?

— Да.

Я посмотрел на тактический экран — десантные боты уже отошли от спасателя и преодолели больше половины расстояния до точки высадки, намеченной на посадочной площадке, ближе к порталу купола. 'Дейел' висел почти параллельно рудовозу, а чуть в стороне и выше по отношению к планете медленно двигался крейсер. Резкий визг системы предупреждения о столкновении стеганул по нервам, проняв буквально до печенок — прямо по курсу, из глубины котлована, весь в синих сполохах силового поля, по которому ручьями стекал оранжевый песок, поднимался борт чужого боевого корабля. Может и напраслину я возводил на местную систему обучения пилотов, потому как действовать начал практически моментально, на одних рефлексах. Еще надпочечники только начинали выплескивать в кровь адреналин, а нейросеть уже перевела все двигатели в форсированный режим и изменила вектор тяги маневровых двигателей — мы разминулись с корпусом крейсера, пролетев в считанных метрах. Развившие максимальную тягу двигатели ревели, от этого рева резонировал корпус, кресло, даже изображение на обзорных экранах дрожало. Направленная назад камера показывала, как следом за нами, буквально по пятам, поднимается крейсер.

Внезапно рев прекратился — пробкой выстрелившего шампанского бот выскочил за пределы атмосферы, лишь продолжавшаяся вибрация корпуса показывала, что двигатели продолжают работать на форсаже. Активировал силовой щит и вывел его на максимальный уровень, одновременно формируя команду уклонения от атаки.

Бывают такие моменты, когда время словно сжимается, вмещая целую череду событий. А бывает и наоборот, когда оно внезапно замедляется и течет медленно, кисельно... Словно зрители в кинотеатре, где отключился звук, мы со Слимом наблюдали, как прямо по курсу, отброшенные взрывами отлетают створки трюмов старого рудовоза и вместе с облаками разлетающихся кусков руды из них появляются хищные силуэты боевых космических дронов, почти сразу выпустивших ракеты по застывшему напротив спасателю. Шансов увернуться у 'Дейел' не было, ракеты вообще редко промахиваются, не с таких дистанций, их можно только сбить или принять на щит и броню, но сделать ничего не успели. Полста километров — это не расстояние, это стрельба в упор. Было видно, как вспыхнул, начав накачку и уплотняясь силовой щит корабля, начали разворачиваться орудийные турели... И почти сразу же все закончилось, первые ракеты, выпущенные двумя волнами с минимальной задержкой, достигли щита и практически мгновенно его сбили, вторая волна ракет вошла в борт корабля, кажется, еще до того, как произвели первый выстрел турели ПКО. Агония корабля была короткой, борта бывшего десантного корабля не несли тяжелой брони, способной если не выдержать взрыв ракеты, то хотя бы минимизировать ущерб от него. Щит, находившийся в экономичном режиме, не успел уплотниться, даже выйти на максимальный режим. Короткий залп турелей ПКО оборвался одновременно со взрывом, уничтожившим рубку корабля и управляющий искин. И если тот сноп выпущенных стальных шариков и сбил хоть одну из ракет, то корабль это не спасло.

Десяток тонких светящихся нитей возникли прямо у борта бота, истаивая на глазах — нейросеть опознала след выстрела из среднекалиберных туннельных орудий — но там, где они заканчивались, вдруг начал разваливаться на части веретенообразный корпус нашего крейсера. И тут же опять взвыл боевой ревун бота — бала зафиксирована массированная торпедная атака и мы находились на пути полета торпед. Серия резких маневров на пределе возможностей бота, сигнал о сбитом силовом щите, щелчки ударов и свист уходящего в пробоины воздуха, активация шлема скафандра, вид в камере обзора задней полусферы стремительно настигающих дронов, ведущих огонь из своих скорострелок, сигнал о выходе из строя одного разгонного и одного маневрового двигателей, возникшая сзади ослепительная вспышка — все это слилось в дикий калейдоскоп событий, занявший секунды. Дроны настигли бот, один даже ударился о корпус и, кувыркаясь, полетел дальше, явно неуправляемый. На тактическом экране замерли помеченные крестами отметки трех кораблей — двух наших и вражеского, опознанного как старый тяжелый крейсер калдарской постройки. Что-то мешало рассмотреть данные по нему, что-то попало на экран... Коснувшись в этом месте экрана, я обнаружил, что он забрызган чем-то темным, липнущим к перчатке скафа.

* * *

Слим не погиб сразу, несмотря на тяжесть ранения, встроенная в скаф аптечка честно пыталась спасти его, но повреждения скафа были слишком велики, ранение слишком серьезным, сам он оказать помощь себе не смог, потеряв сознание от шока. Один из пробивших корпус бота снарядов, пролетая сквозь рубку, разнес вдребезги его левый плечевой сустав, почти оторвав руку. Кровь Слима забрызгала его управляющую панель, часть долетела и до моей. Скаф техника отличался от моего пилотского и не имел функции отдельной герметизации конечностей и шлема, так что помимо последствий ранения мы имеем еще и асфиксию. Снимая его безвольное тело с кресла, я вспомнил о наличии на борту специализированных дронов и отдал команду через нейросеть. Уже через пару минут тело техника было освобождено от одежды, просто срезанной с тела, и помещено в ближайшую реанимационную капсулу. Подключившись к ней, поднял уровень насыщения кислородом заменителя крови, вливаемого пациенту — первоочередные мероприятия по спасению жизни и руки капсула начала в автоматическом режиме. Но она все же являлась именно средством спасения жизни, полностью исцелить Слима ей не под силу. Чтобы гарантированно спасти пациента, его надо было доставить в медицинскую секцию корабля. Приставив активированного меддроида следить за капсулой и менять ее картриджи по мере израсходования, вернулся в рубку.