Белый варвар

— Кого?

— Всех вас.

Сняла с ребенка рубаху, осмотрела ушибы на теле..

— Я Элия, моя мама Мирта мы на кухне готовим и по дому прибираемся, Борб, — она указала на стоящего в углу мужчину за двор отвечает. Еще возница Орбас, он сейчас болеет. А лекарей я не помню как зовут, зато их звания...

— К бесам лекарей и их звания! — прорычала, осматривая волдыри ожогов от соприкосновения двух сильнодействующих мазей. — Лучше настой сделай. Все беги, Элия.

Аккуратно стянула, а кое-где и соскребла с маленького Торома все травяные компрессы и составы, попросила Мирту мальчишку помыть. Она, всхлипывая, взялась стирать с детской кожи грязь.

— Маленький, бедненький, солнышко наше светлое...

Послушав ее испуганные охи и ахи, поспешила впечатлительную женщину предупредить:

— Он вскоре забудется сном, дышать будет очень-очень тихо. Так как слаб и крови много потерял, кожа может чуток похолодеть. Не пугайтесь, живой.

Настой Элия принесла вскоре, поставила аккуратно на столик, по моей просьбе дров в камин подбросила, новые свечи зажгла и вышла. Борба и Мирту попросила я ранее отправила из комнаты, позову, если понадобится помощь. Так они в коридоре остались стоять. Но дальше я на них не отвлекалась, хоть и краем уха слышала, что я для повитухи слишком молода, нахальна, напориста, и что хозяин, вернувшись, будет зол, как врачеватели орут в закрытой комнате, тоже слышала, но не вслушивалась. Для меня важнее вот этот несмышленыш, которому в пещере повезло больше, чем дома. Не будь лекари так заняты своими доводами в пользу методик, давно бы ребенку помогли. Но, нет. Каждый кулик свое болото хвалит, а каждый врачеватель его еще и кулаками отстаивает.

Проделывая промытые жилы в иглы, дала указания грозному Борбу:

— Тряпки и простыни, оставшиеся в кухне, спалить, склянки и все те мази, что использовали лекари собрать в одну корзину и вынести. Травы и порошки не использованные, поднять сюда.

— Что с их приборами делать? — спросила Элия из-за двери.

— Тоже ко мне принесете, но на отдельный стол или вот на подоконник поставите, — я указала в сторону окна.

— А если перепутаются, смешаются и не понять будет — где чей?

— Мне все равно, а им... — махнула головой в сторону грозных воплей, — чем не повод для новой драки.

— Так дрались уже, — шепнула кухарка и пошла.

Долгое время было тихо. Я, ощупав ноги ребенка, проверила состояние кожных покровов и костей. Да, случай сложный, но излечимый. Сейчас зашью, где надо, потом поставим на вытяжку и закрепим.

В процессе шитья меня прервали, холодный голос, раздавшись над ухом, потребовал объясниться:

— Ты кто такая? И что тут делаешь?

— Ариша. Шью я. Не отвлекайте.

Он и не отвлек меня совсем, зато громко потребовал ответа у Мирты:

— Кто пустил?

— Вы, — ответила она дрожащим голосом.

— Я не мог!

— Вы от Людоры меня забрали и перестаньте кричать, лучше плотника привезите.... — сказала, не поднимая головы и не отрываясь от работы. И совсем забыла, что плотников у них к больным и раненным только для изготовления гробов приглашают. Напугала мужика.

— Что?! Зачем плотника?

Огромные руки сжали мои кисти, заставив выпустить иглу, а то, что она впилась в ладонь мужчины, он и не заметил, в отличие от меня.

— Отойди от него. Богом клянусь... Убью не глядя, если еще один стежок сделаешь!

Из-за рыка его, я чуть ли не оглохла, а мальчик дернулся и тоненько захныкал. И как по закону подлости в комнате, где были заперты лекари, раздались совсем уж душераздирающие крики.

— Кто там? — прорычал перепуганный.

— Бестолковые врачеватели. Надеются, что их выпустят.

— Так выпустите!

— Позже, — я медленно разогнулась и позвала Борба из коридора.

— Зачем тебе он? — рявкнул взбешенный мужчина, вызвав новый всхлип ребенка. — Ты меня слышишь? Зачем он тебе?

— Слышу, но очень плохо, особенно когда на меня орут, — ответила тихо почти шепотом, чтобы и он был вынужден снизить громкость собственного голоса. — Отпустите меня. Стежка не сделаю, вам и так игла впилась в руку.

— А плотник? — спросил, сжав мои ладони еще сильнее. Вот же, вцепился мертвой хваткой, не отстает. А прислуга молчит и с места не шелохнется. Неужели я с хозяином говорю? Боже правый! Записку от повитухи я сейчас ему точно показать не смогу, не успею. На кусочки порвет и явно меня.

Если он такой недоверчивый, то придется каждый шаг объяснять.

— Не позову, — медленно выдохнула, собираясь с мыслями.

Он отпустил, и я отступила. Объяснять я люблю, но этот же при людях не позволит сделать втык. А растолковать что к чему надобно. И потому я решила его вывести не только из себя, но и из комнаты просто и легко:

— Плотника сами позовете.

И шмыг в коридор, точно зная, что после моих слов любящий родитель кинется к притихшему ребенку. Прикоснется к холодной коже и дыхания его, понятное дело, не услышит. Оно же у мальчика очень медленное сейчас и совершенно тихое. Стой я рядом, Датог бы слова сказать не дал, убил на месте. А потому бегу я вниз, в надежде оказаться от комнаты подальше.

Но как думала, так и получилось. Разъяренный хозяин дома далеко от лестницы убежать не дал, ручищей к стене припечатал, а я в ответ на резкость стесняться в выражениях и не подумала.

— Датог Суро, как Вы позволили себе испугаться? Вы же, градоправитель в Берите!

От такого напора он остолбенел, но все еще пребывал в гневе.

— Уму непостижимо! Как можно было вызвать трех лекарей с разными методами лечения?

— Что?!

— То! — выдохнула я. — Вы что думали, они взвесят все решения и найдут выход?

Мужчина удивленно замер, ведь ситуация развивается не по первоначально заданному сценарию

— Да каждый в отдельности давно бы помог ребенку. Но ради того, чтобы выслужиться перед вами врачеватели, сцепились, как собаки. — Я отодрала его ослабевшую руку от себя и указала наверх. — И как вы слышите, до сих пор грызутся!

— Слышу, — с досадой буркнул он.

— А Ваш сын сейчас в беспамятстве.

— Потому что ты их закрыла! — рявкнул, не хуже оборотня, так, что я дрогнула.

— Не выпускайте, — прошипела в ответ. — Если вы подпустите к ребенку хоть одного из них, этот врачеватель из чувства превосходства сделает все, чтобы доказать свою правоту. А правых там уже нет, — он попытался, что-то ответить, но я не дала, — и не будет. Ребенок в бреду, на коже ожоги из-за мазей, раны до сих пор не стянуты и вы меня от процесса затягивания отвлекли!

— Что...?

И раньше видела, как простые мужики свирепеют, но то, что произошло с его лицом, напугало втрое больше прежнего. Может он и не оборотень, но есть в нем что-то от волчьей ипостаси, что-то звериное. Весь подобрался, глаза из светло-голубых превратились в непроницаемо черные, подбородок выступил вперед, скулы, скрытые щетиной, вдруг стали более рельефными, а рыжие волосы вздыбились, как шерсть на волчьем загривке. И казался он, не Суровым, а Безжалостным.

От такого вида лишь одно желание возникло — бежать. Бежать без оглядки, куда глаза глядят, лишь бы подальше.

— Убью! — он ринулся наверх, но я, вопреки страху, схватила мужчину за руку и потянула на себя.

— Стойте! Потом выпустите... разберетесь, если пожелаете. Сейчас мне нужен плотник.

— Повтори, — Суровый окатил меня уничтожающе презрительным взглядом.

— Бог с Вами, Датог, плотник нужен не для замеров гроба. Чтобы Тором через год или полгода смог самостоятельно ходить, ему нужны детали для закрепления ног и перевязки к ним.

— Он сможет...?

— Да, — заверила с улыбкой. — Можно было бы использовать и просто палки, но лучше, если мастер изготовит сразу несколько дополнительных деталей. Тогда мы меньше его ногу потревожим и кости срастутся быстрей.

— Срастутся? Он ходить сможет? — все еще не верил отец мальчика.

— И даже бегать.

В эти мгновения я видела, как отчаяние уступает место надежде, как лицо мужчины разглаживается, а в глазах загорается совсем другой огонь, теплый.

— Плотника... Сейчас будет плотник! — решительно заявил он и двинулся на выход.

— Датог... — я выскочила за ним, остановилась на пороге. — Только помните, нам хватит одного плотника.

— Понял.

* * *

В дороге из замка оборотней в столицу оборотни белой стаи были уже третий день. Двигались проверенными тропами быстро и легко вписывались во временные рамки переезда. Так, что частые просьбы остановиться, звучащие из саней с принцем и его верноподданным старцем, не раздражали. Забавно было наблюдать за Гаро, бегающим по кустам в поисках подходящего укрытия. И весело было слышать, как он, провалившись в снег по пояс, поминает бесов.

Зато урок усвоит, думал про себя Стафорд. Гостинцев от деревенские в рот больше не потянет и чернухой нечистоплотной не заразится. Да и торговка Агафья в деревне отныне не появится. По его указу, она с младшим сыном и дочерью теперь к черту на кулички переедет. И уже где-то там готовкой своей молодцев травить начнет. Вот так одним пирожком с черникой оборотень двух зайцев убил: одного научил, другую проучил. И нет ничего страшного в том, что вчерашнюю выпечку торговки барон чуток настойкой сдобрил для скорейшего результата. Все-таки для пользы дела старался.

Точно так же в своей полной капитуляции он старался уверить "добрых" вестников от герцога Равии. Напоил, накормил, все их доводы и разглагольствования выслушал и позволил малые шалости с опытными волчицами. Затем спать уложил, а поутру свободно выпустил из замка. Свободно... О том, что за ними белые оборотни неделю следят неотступно, вестники догадались лишь, когда направили герцогу письмо с радостным известием: "Белый варвар со всем согласился".

Слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Что уж говорить о быстром соколе с тайным донесением. Он был уже очень высоко и далеко, когда белые волки взяли в плен наглецов и перенаправили в стойбище оборотней. Вот так уверенность герцога Равии в том, что по прибытию в Адар Белый варвар отдаст голову королевского отпрыска, освободила оборотням дорогу в столицу. Никто не преследовал и никто не нападал.

Скучно, даже когтей не выпустить.

Со стороны сэра герцога было глупо не затребовать кровавый трофей сразу же. Видимо среди вестников, которых он подослал в замок, был кто-то очень ценный, подумал Стафорд. Тот, кто не должен был попасть в пыточную, заикнись они получить голову Гаро. Интересно, кем он так дорожил?

Когда достигнем крепости Тардош, нужно будет свернуть к логову, посмотреть на пленников и допросить их по-своему. Вполне возможно, старый Вастар потерял былую хватку и уже не так скрупулезно вырывает правду из вражеских уст. Размышляя об этом, барон недоуменно посмотрел на светловолосого друга, который вот уже минуту читает письмо, радостно оскалившись.

— Чему ты так мило улыбаешься?

— Аришка рассказывает, как на новом месте устроилась, — Лис с сожалением оторвал взгляд от строчек.

— Она тебе пишет?

— Да. А еще, — светлоголовый оборотень коварно прищурился и сделал таинственную паузу, — она интересуется здоровьем принца и передает наилучшие пожелания моим парням. Волки, вы слышали?

Тарон с братьями близнецами одновременно ответили:

— Да!

— Присылает с другой птицей? — поинтересовался глава стаи, приноравливая свою лошадь к шагам коня Дерека.

— С той же.

— Почему я его не видел?

— Потому что первым делом сокол прилетел ко мне. Как мой воспитанник, а потом уже к тебе, как твой подчиненный. — Подмигнул сын ночи. — И предвосхищая следующий вопрос, скажу, что пишет малышка много и весьма образно.

— Я не это хотел узнать, — Стафорд недовольно фыркнул, — да и она не малышка...

— Ты тоже это заметил? — с язвительным удивлением воскликнул друг, продолжая увлеченно читать. — А я был уверен, что у вас сугубо деловые отношения.

— Деловые, — подтвердил барон, делая обманный маневр.

Попытку вырвать письмо из рук, Лис легко отбил и отъехал подальше:

— Не разевай роток, на чужой листок! Она тебе тоже пишет. Довольствуйся своим.

— Там всего лишь две строчки.

— Да? И как у них с природой? — хохотнул светлоголовый.

— Она пишет о сыне.

— Удивительное дело! — протянул оборотень, похохатывая, и сложил листок. — Когда я ее в последний раз видел, она на сносях не была. И когда только успела?

Варвар пристально на него посмотрел, прежде чем утвердительно произнести:

— Ты видел мое послание ей, но Арише ничего не передал.

— Вначале я разузнал систему ваших оповещений, мой барон. Понял, насколько она уникальна и решил оставить все как есть. — Здесь он сделал паузу и с залихватской улыбкой закончил. — Видимо судьба ей от тебя родить!

— Повтори...

— Зачем? — продолжает, потешается друг. — И так понятно, что глядя на девчонку, ты подспудно думаешь о сыне.

— Глупости.

— Как сказать... Не знаю в курсе ли ты, но чего просишь, то и получаешь. — Взглянув куда-то вдаль, друг продолжил размышлять вслух, — не сразу, конечно. Но к тому времени она как раз подрастет.

— Растолстеет! — фыркнул глава стаи и все-таки выдрал письмо из рук Лиса. —

Так-так-так почитаем...

Запах шедший от бумаги был Аришин, тонкий, медовый, нежный, но к нему примешивался и запах иной. Он был мужским тяжелым и терпким, не оборотень, но что-то в нем было запоминающееся звериное.

Письмо девчонки кто-то вскрывал или прикоснулся, дав бумагу, или стоя за ее спиной поглаживал нежную девичью руку?

Стафорд неожиданно дернул лошадь и заставил ее остановиться. Еще бы, этому способствовали первые строчки письма: "Дерек, неприятно сознаваться, но ты был прав. Новые истории долго ждать себя не заставили".

Пока Белый варвар читал, хмурясь и скрипя зубами, вереница саней медленно проползла мимо, оставив позади глубокие следы полозьев. И, пусть Лис продолжает ехидно улыбаться, глядя на него, барон все-таки спросил:

— Что значит, живу в доме Датога Суро? У ее тетки крыша протекает или у немощи другого рода течка?

— Ариша ухаживает за младшим сыном градоправителя, ее тетя здесь ни при чем.

— То есть там еще и старший выро... сынок, — процедил оборотень сквозь зубы. — Быстро же она приживается.

— Ты не справедлив, — Дерек уже не улыбался, смотрел с осуждением. — Суровый относится к ней, как отец к дочери. Он прекратил все поползновения со стороны местных ухажеров. А их, как ты понимаешь, не так уж и мало.

Они тронули лошадей, и быстро нагнали сани.

Да уж... — вспомнив кареглазую Аришку, Стафорд скривился, — теперь у нее неприятности другого рода.

Перечитав строчки еще раз, он пристально посмотрел на друга и прищурился. Если он знает о Суровом, значит это...

— То есть это не первое ее письмо? — утверждая, спросил барон.

— Нет.

— Что было в первом?

— Рассказывала о тете и сплетницах-торговках...

Уже цепляются, понял глава белой стаи. Что ж за жизнь у девчонки, неприятности находит, не выходя из дома. Или это они за ней по пятам?

Дерек же продолжил припоминать, что было написано в ее первом письме: