Злая классика

— Видал?

— Ого!

— Режь его, сейчас пожрем, — я вернулся к планшету.

Теперь будет сыр. Не знаю, как там называют все эти сорта, голландский, швейцарский, Гауда, Эмменталь... Пес их разберет.

Будет просто сыр. Дырявый.

Щелк!

Шлеп!

— А вот и начинка для бутербродов, — протянул я кусок остро пахнущего сыра Эверарду и рухнул на одно колено. — Вот тебе и раз! Видно, на сегодня все.

— Отрок, отрок, ну куда ж ты так спешишь!

— Я не спешу, я экспериментирую.

— Экспе... Что?

— Ничего, ничего. Нарезай лучше, не отвлекайся.

Хорошенькое дельце. Еду мне тоже нельзя производить. То есть, можно, но до определенной границы.

С одной стороны, я даже понимаю, почему так устроено.

Накормить сотни людей пятью хлебами — оно звучит здорово, но не слишком-то выполнимо. Попробовать не грех, но расплата следует незамедлительно.

Ничего страшного, скоро я привыкну.

Буду материализовать только скоропортящиеся продукты, пару раз в неделю.

В неделю?

Ох, е-мое с балалайкою!

Я ж тут уже пять дней, если не путаю.

У нас там просмотры на носу.

Вот так влип.

Даже если я вернусь, меня могут за прогулы отчислить, как миленького.

— Слушай, Эверард, когда мы там уже к этому твоему корешу пойдем? Я что-то домой хочу, причем очень горячо и страстно! У меня там дела!

— А? Что такое? К моему... Что?

— К твоему дружбану. Который знает все про амулеты и прочая. Ну помнишь, ты же говорил!

— Ах, да, да. Помню, отрок, помню, — старикан оторвался от нарезания сыра. — Но путь к нему исполнен опасностей и преград. Происки Тонгреда...

— Нет, ты не начинай свою шарманку, ладно? Ты мне скажи просто — далеко идти-то? Сколько нам добираться? День, сутки, двое, неделю? Ну чтоб я знал, к чему вообще готовиться.

— Ох-ох-ох, — опять принялся за свое старый мерзавец. — Нелегко сие растолковать. Ежели идет оно не вопреки нашим...

— Еб твою! — сказал я в сердцах. — Ты знаешь или нет? Если нет, то так и говори. Если да — то в чем базар?

— Отрок, не гневи меня, — старец отгрузил мне колючий взгляд.

— Да я тебя еще и не так прогневлю! Мне домой хочется! Надоел весь этот цирк!

Нет, что уж тут, по утрам у меня настроение скверное, особенно при осознании того, что меня там отчислить могут запросто!

— Добро! — Эверард встал и выпрямился во весь рост. — Пойдем. Пойдем, отрок. Но для начала тебе следует подобающе облачение себе создать.

Хм, мда. Прав старый хрыч.

Если я так попрусь, меня каждый встречный будет рассматривать, как диковину.

Не говоря ни слова, я набросал комплект одежки. Самой типичной, крестьянской. Подрисовал еще несколько карманов, рядом нарисовал добротный ремень.

Пошел в туннель, примерил то, что получилось.

Вышел к старикану в сермяжном обличье.

Грубые штаны, рубаха из холстины, правда, с футболкой под ней и фермерской шляпой на башке.

— Ну как, сойдет?

Он аж рот открыл. Еще чуть-чуть и скажет "вау!"

— Славно, отрок, дюже складно и подобающе... Смотрится сие, да.

— Аутентично, скажи?

— Так не скажу. Не выговорю. Но выглядит впору.

— Впору, да, впору. Не жмет, не давит. Давай потихонечку сбираться в путь, э?

Колдунище возился долго.

Я уже успел дожевать недоеденные бутерброды, завернуть хлеб и сыр в тряпицу, уложить их в мешок, сдернуть одеяло с кровати — пригодится! — сполоснуть котeлок и миски, устроить их поверх одеяла. Забросить туда свою обычную одежду. Примерить торбу на вес. Тащить-то мне придется.

Амулет я предварительно прицепил к найденному куску бечевы и повесил на шею, аки Кольцо Всевластья. Слишком важная штука, чтоб в кармане таскать.

А старикан все шарился по разным тайникам.

Бегал от стены к стене, возил руками по камню, весь извозюкавшись в паутине.

Нагреб полные карманы каких-то своих походных нессесуаров.

Потом начался реальный цирк.

Сперва он нагнулся над кострищем и откромсал бороду ножичком, кривясь и ойкая.

Занялся своим хомячком.

Гладил его, умилялся, разговаривал, как с человеком.

"Несчастенький мой Мартус, как тебя этот кабанище чуть не расплющил!"

Насыпал в глубокий карман объедков, огрызков и прочей трухи, аккуратно ссадил туда грызуна.

Прищелкнул пальцами — и на моих глазах его роба поменяла цвет с синего на пыльно-серый.

Пошел ко входу в пещеру и долго манипулировал над чем-то невидимым, ходя от стены к стене.

— Ну вот я и готов, отрок.

— Наконец-то, — ага, была шутка у нас: "как жаль, что вы наконец-то уходите!"

— Пойдем же. Не спеши и смотри под ноги.

— А что такое? — я закинул мешок на спину.

— Здесь, в проходе я поставил сторожу. Если войдут чужаки, я учую, — он хитро улыбнулся.

— Хитер жук, — я возвратил усмешку.

По пути к водопаду Эверард загасил все свечки.

Я спросил:

— А с чего ты решил, что чужаки придут? Они вон тут толпами шастали и никто не додумался...

— Э, отрок! Не знаешь ты всех премудростей.

— Всех не знаю, конечно. Что ты имеешь в виду-то?

— На пещере печать. Скрывает от посторонних глаз. Не единая она, само собой. Много их тут, — он поднял руку к стене и на камне блеснуло что-то. Какой-то символ.

Я передернул головой, всмотрелся — но светящийся знак уже пропал.

— Погоди-ка! — мне пришлось повысить голос, водопад заглушал речь. — Они тут постоянные? Но ты же говорил, что всего несколько раз в день? Ну это...

— Есть и исключения, отрок. Я ж рек тебе, что могущественный дар имею. А ты, поди, мнил, что хвастаю впустую, а? Но за это я заплатил великую цену.

— Серьезно?

— По сю пору не веришь? Ну вот погляди на меня, — он упер руки в бока, склонил голову набок и уставился мне в глаза. — Сколько, мнишь, мне годков? Ась?

— Ну елки... — тут какой-то подвох, стопудово. Вроде старикан, как старикан. Но бодренький в целом. Пес его знает. — Ну, я не специалист. На вид около семидесяти. Шестьдесят, может быть, шестьдесят пять?

— О-о-о! То-то и оно! Видишь нынче, какую я цену заплатил? — он приблизил лицо к моему и гаркнул, перекрывая шум падающей воды: — Мне без года сорок!

Я так и застыл в шоке. Едва не уронил мешок вниз со скалы.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Расплатился за магию своим здоровьем, то есть, нет, не здоровьем, а возрастом.

То-то он такой резкий, тридцать девять лет всего!

Поосторжнее надо с этим делом. Меня-то вон как скрутило. По неопытности.

Эх, ладно, двигаться надо.

Я потрясенно помотал головой.

— Впечатляет. В смысле, не возраст, а сам эффект!

— Ты еще многого не понимаешь.

— Ну естественно. Но я пойму со временем. Будет день — будет пища, как ты говорил, да?

Эверард только махнул рукой и пошел к зарослям. Я перехватил мешок поудобнее и поспешил за ним.

Глава 12

— Я вот что думаю, — сказал я, помахав указательным пальцем перед носом волшебника, когда мы расположились на привал в березовой рощице. — Надо было бы мне мои рисовальные принадлежности прихватить, а? Ну а как что понадобится? Я бы вмиг и нарисовал.

— Не кручинься, отрок, обойдемся. Нонче я в ответе за все. Положись на меня.

— Не, ну ложиться на тебя я не стану, даже не проси.

— Ложиться?

— Ни ложиться, ни полагаться. Да я в буквальном смысле, что вы тут такие косные, не понимаете шуток! Впрочем, я сам виноват, должен уже был это усвоить.

— Мда...

— Вот-вот. Давай лучше перекусим, — я порылся в мешке и вытащил хлеб с сыром.

— Недурная мысль, отрок.

— Но все же, это легкомысленно, отправляться в путь без оружия, без денег, нет?

— Все будет превосходно, сын мой, доверься.

— Да я-то доверюсь. Но просто как-то это глупо.

— Ничего, ничего. Все пройдет.

— Мне бы твою уверенность... — я скептически оглядел старикана. Или нет. Состарившегося преждевременно колдуна.

И он не лукавил.

Он явил себя во всей мощи.

Случилось все так.

На дороге мы наткнулись на патруль.

Двое всадников, вооруженных до зубов.

А у нас из оружия только посох Эверарда. Ну и еще пара кулаков — моих.

— Стоять! Кто такие?!

— Вы на нас, дядя, не орите, — начал было я, но волшебник перебил.

— Тонгред как поживает? В здравии ли?

— Ты что это мелешь, старый висельник? Твоего ума что ли дело?

— Ага, стало быть, вы его прихвостни. И имя Кодвид вам ничего не говорит? — маг отставил руку с посохом и выпрямился во весь рост.

— Во, видал? — обратился один из воинов к другому. — Наглеет народишко.

— И не говори, — второй потянул из ножен меч. — Пойдете с нами, бродяжки.

— Ах, даже уже вот так? Меня, великого провидца и чудотворца... — Эверард захлебнулся от гнева. — Ну тогда воздам я!

Отбросил посох и прищелкнул обеими руками.

Блин, это было что-то!

Неведомая, чудовищная сила подняла патрулирующих. Обоих воинов вместе с конями.

И швырнула тела в рощицу у дороги.

Один из вояк застрял в ветвях здоровенного ясеня, другой приложился о ствол дерева поблизости и с глухим звуком ударился о землю. Лошади просто пропали, затерялись в буреломе.

— Жеваный крот! — на этот раз я таки выронил мешок. Да это же... Это просто картинка из кино. Саурон Иваныч, собственной персоной! Хорошо, что я ни разу не назвал этого товарища "прохиндеем" и другими интересными эпитетами, которые просились, бывало, на язык!

— Не стой там, отрок! Что я тебе рек? Всю неподобь путевую я на себя беру. Поспеши же, собери оружие этих лиходеев!

— А, ну да, точно!

Я метнулся к тому из воинов, что лежал на земле.

Выдернул меч... И вложил его обратно. Куда удобнее будет прибрать весь пояс с ножнами.

Заодно с поясом я оказался счастливым обладателем кошеля, в котором что-то заманчиво позвякивало.

Единственное, что смутило меня — человек еще дышал.

Глаза закатились, руки неестественно скрючились. Ну если сломан позвоночник, то чего тут ожидать?

Помочь ему я уже ничем не смогу. Перерезать горло только если.

Но это не по мне.

Пусть это сделает его товарищ, застрявщий на верхушке ясеня.

Если сможет слезть, конечно.

Да и хрен с ним. Узурпаторы получили по заслугам, нечего с ними цацкаться.

— Пойдем скорее отсюда, Эви. А то еще их дружки нарисуются.

— Про дружков их мне неведомо. Но нам подобает выбрать более скрытный путь, мню я.

— Не, ну если ты знаешь какие-то лесные тропы, то веди, едрена-матрена! Я только за. Но вот ты не ответил на вопрос, если помнишь?

Состарившийся раньше срока провидец воздел брови, образовав ряд морщин на лбу.

— Ага! Позабыл все, щучий сын!

— Запамятовал, юноша, есть такой грех...

— Я тебя спросил — дорогу-то знаешь? Куда мы идем? А ты отвертелся, ни "да", ни "нет".

— Ох-ох. Такой вопрос замысловатый.

— Вот, опять начинается! — я не выдержал, поймал Эверарда за пояс и подтянул к себе. — Мне это не нравится совсем, дорогой мой скоропостижно состарившийся друг! Ты что-то скрываешь. И мне от этого не по себе.

— Поверь мне, юноша, ты не хотел бы об этом знать. Равно как и я не имею желания вспоминать!

Мы свернули на лесную тропку.

Волшебник миновал большой ореховый куст и придержал ветвь, чтоб она, возвращаясь, не хлестнула бы меня.

Черт, да что ж за извилистый старый проходимец! Ну, не такой уж старый, не буду грешить на него. Но что он скрывает?

Там, в пещере, он, кажется, обмолвился о том, что у него есть "она". В связи со словом "отец". Или он не горит желанием встретить свою дочурку, или...

Ничегошеньки не проясняется.

И выпытать тоже — никак.

Вот же!

Попробуем зайти с другой стороны.

Несколько быстрых скачков, несправившаяся с резкими движениями дыхалка — и я ухватил Эверарда за плечо.

— Тогда другой вопрос. А сколько у нас займет времени путь туда? — отдышался и поправился. — Ну теоретически? Если вот по прямой, без препятствий?

— Если по прямой да без препятствий? — волшебник скривил лицо гримасой, отражающей мыслительный процесс. — Сложно сие вообразить мне, отрок. Никак не меньше недели, мню.

— Ах, вот как... — засранец, все вихлял туда-сюда. А место-то далеко, получается. — Ну а по прямой, даже по относительной прямой, у нас не получится, если я все правильно понимаю? Петлять надо по лесам?

— Воистину так.

— Тогда другая мысль. Нельзя ли нам забраться в попутную повозку? Или найти каких-нибудь лошадей? Мне что-то затруднительно на ногах держаться целую неделю. Я думаю. Нет, я даже почти уверен.

— Мысль любопытная, отрок. И здравая.

— Нет, я мог бы пару лошадей и нарисовать, ты не подумай, что я отлыниваю или типа того. Но только ж я потом отлеживаться буду еще сутки-двое.

— Все разумею, отроче. Крепись. Уже недалече осталось до села, ежели я не попутал ничего, там и ездовых коней приобретем, да будет на то воля богов.

— Причем тут воля богов? Здесь вопрос о деньгах возникнет, — моментально возникла догадка. — У тебя ведь денег нет, а?

Эверард глянул назад вполоборота. С загадачной усмешкой. С неприятной, я бы сказал.

— Тут вот у нас... — я задумчиво потеребил кошель, привешенный к поясу. — Тут у нас, я чувствую, не хватит. Даже одну лошадь. Конечно, можно меч загнать. Но ведь не хватит, полюбасу. Да и пригодится он может.

Маг не обернулся. Лишь вздохнул тяжело — плечи поднялись, чуть задержались в высшей точке, опустились.

— А, все. Я допер. Ты хочешь, чтоб я и деньги нарисовал? — блин, я должен был это предугадать! Еще там, в пещере. Вот же болван, простой русский парень Ваня!

Отправляясь в дорогу всегда желательно иметь деньги.

А я взял и затупил.

Хотя мог бы нарисовать нам целый мешок золота... Ну или что у них тут в ходу.

С другой стороны, я и сейчас могу.

Могу ведь? Могу. Чего бы не смочь?

— Так, слушай-ка, — я повторно сцапал волшебника за плечо. — Я ведь не ребенок, я все понимаю.

— Ну? — Эверард снова ухмыльнулся.

— Что "ну"? Деньги нужны нам? Нужны. Так в чем дело? Это же неорганика. Проблем не будет. Надо только выяснить, как они у вас выгл... — я осекся. У меня же целый кошель! Я отцепил кожаный мешочек от пояса, растянул завязь.

Похоже, все как у нас в древности.

Золота не оказалось, но...

Вот медяки. Разной степени усталости.

Вот серебрянная монета. Тертая временем, вне всякого сомнения. Успела уже приобрести почти октагональную форму вместо когда-то круглой.

Я всмотрелся.

Непонятние закорючки по всему перим... Тьфу, то есть по окружности. Впрочем, учитывая форму монеты, можно сказать, что и по периметру.

Повертел серебряк в пальцах.

Едрена-матрена!

Как они это делают-то?

Я понял надпись! Она гласила: "Ее величество, государыня Модрига". И одно слово затерто. Видимо, имя.

Круто. Я не только речь понимаю, но и алфавит. Крайне любопытно.

Внутри круговой надписи красовался профиль, когда-то возможно и недурно передававший сходство с оргигиналом, а ныне — сточенный едва не до основания сотнями и тысячами прикосновений. На обороте была выбита корона.