Следствие продолжается

-Как сказать... — задумчиво ответил тот. — Многие полагают, что дон Фелипе — гений, но у меня, к сожалению, от используемых им цветовых сочетаний начинают болеть глаза.

-У меня тоже, — созналась Каролина.

-Жуть! — вынес вердикт Сидельских, ненадолго выглянув из-под шляпы. — Это вообще кто?

-Дон Фелипе, — повторил Карл. — Если полностью: маркиз Вероника де Буполь.

-Как это? — удивился Дэвид.

-Не хотелось бы сплетничать...

-А мы и не будем сплетничать, мы выслушаем ценную информацию, — успокоил Руперт, которому, похоже, тоже было любопытно.

-Ну, раз так...

Дэвид слушал, приоткрыв рот от удивления. Выяснялись поразительные вещи: усатый господин, тогда еще не бывший настолько усатым, какое-то время подвизался в роли кочегара у маркизы Вероники де Буполь, дамы крайне предприимчивой и богатой — среди ее владений числились завод, две газеты и даже конюшни.

-Телеграфисты от нее уже прячутся, а некоторые даже плачут, — сообщил Ян. — Она каждый день по три десятка телеграмм дает, не доверяет управляющим...

Итак, маркиза была вполне довольна кочегаром, до такой степени, что даже взяла его в мужья (больше, судя по всему, никто не соглашался — боялись). Казалось бы, все получили, что желали: дон Фелипе — титул и деньги, а маркиза — постоянного искусного кочегара несомненных достоинств. И всё было бы прекрасно, если бы в один далеко не прекрасный день Вероника не застукала своего благоверного в обществе нескольких хорошеньких девиц — якобы за уроком рисования.

Разразилась страшная буря, но до развода дело не дошло — на такой позор маркиза идти вовсе не собиралась. Одно дело — немного поторопить загостившегося на этом свете супруга (собственно, поэтому маркизу и обходили стороной — нескольких мужей она уже похоронила), и совсем другое — развод!

-То-то она, наверно, госпоже Кисленьких бы завидовала, — хмыкнул Берт. — У нее-то мужья сами мрут...

-Ну и ничего смешного, — деланно обиделась Каролина.

Несчастный дон Фелипе все-таки сумел убедить грозную маркизу, что в самом деле занимался рисованием, а она — не позволила ему об этом забыть. В конце концов, одно дело — быть супругой кочегара, и совсем другое — настоящего гения! За титул следовало расплачиваться, и вскоре полотна дона Фелипе прогремели на весь мир.

Вероника тщательно создавала образ гения живописи. Он экстравагантно одевался, еще более экстравагантно вел себя, ну а уж о его манере писать собственными усами вместо кистей не слышал только вовсе уж далекий от искусства человек! Усы эти стараниями маркизы были объявлены национальным достоянием их небольшого государства, ну а сам "художник" быстро распробовал вкус славы и действительно стал считать себя прекрасным живописцем.

-Фелипе! — раздавались команды Вероники. — Не используй так много берлинской лазури, у тебя снова посекутся усы!

-Да, дорогая! — отзывался тот.

-Вот, собственно, и всё, — заключил Карл историю гения. — Разумеется, маркиза следит за доном Фелипе денно и нощно, потому что этот ее проект — существенное вложение капитала, и ей вовсе не хочется, чтобы с усами мужа что-то случилось. Видите, кстати, пластырь у него на щеке?

-Ага, — ответил Ян. — Что, порезался, когда брился?

-Он так и говорит, — подтвердил молодой человек. — Но дело в том, что за обедом стюардесса имела неосторожность промокнуть салфеткой ус дона Фелипе, который случайно соскользнул со специальной подставки и угодил в суп. И вот — результат...

-Да, маникюр у маркизы знатный, — подтвердил Берт. — Тяжела жизнь гения!

-И окружающих, — добавил Карл. — Повторяю, себя я художником назвать не могу, но классическое образование, знаете ли, помогает разбираться кое в чем. И дона Фелипе, на мой пристрастный взгляд...

-Следовало бы повесить, — громыхнул поручик.

-В каком смысле, уважаемый Вит-тяй? — поинтересовался Бессмертных.

-В прямом, как у нас в Беарии таких вот мазил вешают.

-Да? Я прежде не слыхал, чтобы у вас преследовали людей искусства!

-Кто ж их преследует? — удивился поручик. — Пусть себе рисуют, сколько угодно! Пейзажи вот, как этот господин, портреты... только чтоб нос не за ухом был, а то самому живо уши оборвут. Или повесят. Был один случай...

-Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Бессмертных. Судя по всему, Топорны тоже заинтересовался неизвестным ему доселе способом казни.

-Ну, стало быть, жил у нас скульптор один, — обстоятельно начал Вит-тяй. — Поначалу ничего, делал статуи как статуи, даже с портретным сходством. Только раз от разу все больше и больше. Ну и когда он захотел Его императорскому величеству подарить его статую, решили, что надо с этим что-то делать.

-А что такого? Императору нельзя дарить статуи? — удивился Дэвид.

-Я объясню, — встряла Каролина. — Я слышала эту историю. Понимаете, это была такая статуя... там папенька был представлен в образе витязя в медвежьей шкуре, только почему-то полосатой. И она была в три папенькиных роста высотой...

-Тогда понятно, — кивнул Руперт.

-В каменоломни его отправлять не рискнули, — продолжил Вит-тяй. — Мало ли, что он там еще... сваяет! На лесоповал — тоже, вдруг бревна попортит? Ну и повесили. И решетку стальную поставили, чтобы не вылез. Так и висит.

-Погодите, я что-то не понял, — нахмурился Бессмертных. — До сих пор висит?..

-Ага, выбраться пытается, но, говорю же, решетка там!

-Там — это где? — задал наводящий вопрос следователь.

-На портрете, — пояснил поручик. — Позвали придворного художника, тот комнату нарисовал, всё чин по чину, туда скульптора и засунули. И на стенку повесили.

-Какая всё же замечательная страна — Беария! — искренне сказал Бессмертных. — Такая... м-м-м... самобытная!

-Во! — одобрительно сказал из-под шляпы Сидельских и показал большой палец. Очевидно, он умел выражать жестами крайне богатую гамму эмоций.

Вит-тяй довольно ухмыльнулся и погладил бороду.

-Тема искусства неиссякаема, — вздохнула Каролина. — Какая интересная история! Писать картины усами...

-Это что! — произнес Берт. — А вы слыхали когда-нибудь о револьвер-передвижниках?

-Нет, — заинтересовались все, кроме, разве что, юного чудовища.

Дэвид почувствовал себя так, будто угодил в богемный салон. Он неплохо разбирался в классическом искусстве, но за новейшими течениями не следил, просто не хватало времени!

-Что это за техника? — поинтересовался Руперт.

-Да очень простая, — ответил Берт. — Берется специальный живописный револьвер, снаряженный красочными пулями, и — бах-бах!

-И мимо, — прокомментировал комиссар, дожевывая сигару.

-Ну, они обычно большие холсты берут, так что попадают, — сказал тот. — А то, что получится, называют как-нибудь загадочно. Например, "Сон персика в зимний полдень после праздника" или еще позамысловатее.

-Револьвер — понятно, а почему передвижники? — спросил Дэвид.

-А им часто переезжать приходится, — пояснил Берт. — Очень уж шумные они. Ну сами посудите, какому домохозяину понравится, если в студии целый день напролет пальба идет?

-А-а-а...

-Ну, я вам скажу, револьвер-передвижники — дети по сравнению с дистиллят-реалистами, — произнес Карл.

-Это еще что за звери? — изумился Руперт.

-О! Такую технику придумали за океаном, — ответил молодой человек. — До нас мода еще не дошла, но на спецкурсе нам кое-что рассказывали. Если вкратце, то портрет дистиллят-реалист пишет, начиная со скелета... И, кстати, название картины должно максимально полно описывать ее содержание и давать его авторскую интерпретацию. Рассказывают, в галереях рядом с ростовыми портретами на столиках лежат многостраничные комментарии.

-Однако!

-А вот пейзажи они писать не любят, — добавил Карл.

-Это почему же? — заинтересовался Ян.

-Оправдываются необходимостью глубоких натурных исследований, — развел тот руками. — Известнейший феномен — полотно "Веточка сосны". К нему, знаете ли, прилагается двадцать томов комментариев. К сожалению, они так и не были окончены: автор скончался, так и не одолев характеристику голосеменных растений.

-Какая жалость! — искренне сказала Каролина. — Большая потеря для искусства!

-А о чем же предыдущие тома? — удивился Дэвид.

-Поскольку веточка изображена на фоне заката, то автор много внимания уделил атмосферным явлениям, температуре, влажности, характеристикам местности, где возможно наблюдать именно такой заход солнца, — пояснил Карл.

-Вот ведь напридумывают! — пробурчал поручик.

-А потом удивляются, отчего у них вспышка intelligenza, — добавил доктор, протирая пенсне. — В острой форме.

-Кажется, дождь собирается, — заметил Ян. — Может быть, переберемся в салон?

-Хорошая мысль, — одобрил Руперт и потыкал комиссара в бок. — Розен, если останешься на палубе, намокнешь!

-Ха! — сказал тот, но все-таки сел, нахлобучил шляпу и с удовольствием потянулся. — Ладно, пошли...

Палуба быстро пустела, только впавший в творческий экстаз дон Фелипе продолжал творить, не обращая внимания на то, что его супруга уже с трудом удерживает шляпку под порывами ветра, да и дождь начал накрапывать.

-А вы не подарите мне на память этюд? — кокетничала Каролина с юным чудовищем.

-Госпожа Кисленьких, право, я не считаю возможным вручать вам подобную пачкотню! Вы достойны, по меньшей мере, работ кисти лучших мастеров, а не вчерашнего студента, который никогда всерьез не занимался живописью!

-Ну а если я очень попрошу? — не унималась писательница.

-Если вы просите, я не могу вам отказать, — серьезно отвечал молодой человек. — Выбирайте любой.

-О, и непременно с автографом! — требовала Каролина.

-Но для чего?! Это, скорее, мне впору попросить ваш автограф — я горячий поклонник вашего творчества!

-Тогда обменяемся, — быстро решила писательница. — Я вам книжку со своей подписью, а вы мне — морской пейзаж с вашей!

-От такого предложения невозможно отказаться, — вздохнул Карл. — Но все же, для чего вам мой росчерк?

-Ну... — протянула она. — Возможно, через несколько лет я буду хвастаться тем, что у меня есть работа, вышедшая из под кисти властителя Поммодории, наследника Высокого замка, с его личным пожеланием... Вы ведь напишете мне пожелание, не правда ли?..

Вит-тяй наблюдал за этой беседой с некоторым неудовольствием.

-Не обращайте внимания, — посоветовал ему Бессмертных. — Нашей дорогой Каролине скучно, и она развлекается, как может. А молодой человек отрабатывает полезные навыки...

-Хм, — сказал поручик, но стал смотреть на юное чудовище уже без неприязни.

-Дэвид, — позвал следователь стажера. — Пойдемте-ка, у нас еще целый раздел не охвачен! Кстати, как удачно этот юноша напомнил мне о том курсе лекций... Прочитаю-ка я его и вам!

Дубовны с большой охотой последовал за своим наставником: на фоне блестящего Хоффгаузена он сильно проигрывал, и это ему совсем не нравилось. Лучше уж поработать!

Остальные тоже занялись кто чем: картежники взялись за своё, поручик (которому что-то шепнул Берт) пошел проведать своих гвардейцев, а доктор отправился к себе. По пути ему попалась чета де Буполь: с усов художника капало, шляпка маркизы пришла в неописуемое состояние, а за супругами двое стюардов тащили мольберт и всё остальное. Хмыкнув, доктор деликатно постучал в дверь своей каюты и только после этого вошел и тщательно закрылся на замок...

"Колоссаль" скоро миновал грозовой фронт — пассажиры не почувствовали никаких неудобств за исключением временной невозможности оставаться наверху. Палуба еще не просохла, и дамам стоило поберечь туфельки и подолы платьев, но молодые люди выбрались наружу, едва закончился дождь: ветер утих, и самое время было сыграть партию в волан!

Вечерело. Снова блистал на эстраде великолепный Эни Рабе, шушукались дамы, сверкали столовые приборы...

Юное чудовище вежливо, но твердо отклонило приглашение за столик и без того большой компании. Судя по всему, молодой человек намеревался испробовать свои чары на некой девице, следующей под бдительным надзором строгой матушки. И верно: не прошло и получаса, а бастион родительской подозрительности уже пал, оставалось взять крепость девичьего недоверия, а та, судя по всему, долго держаться и не собиралась. Ян с Бертом уже успели заключить пари: когда эта парочка начнет прогуливаться по палубе под ручку — только с утра, под присмотром родительницы, или уже нынешним вечером выберется полюбоваться звездами? По всему выходило, что шансы Яна (сторонника утреннего сценария) невелики.

Комиссар был снова оживлен и отличался отменным аппетитом.

-Плюс полдюйма! — радостно сообщил он Руперту. — Мы еще поборемся!

-Поздравляю, — сказал тот, пытаясь выбрать между креветками в кляре и мидиями со специями. В итоге следователь сдался и заказал оба блюда, хотя и подозревал, что с таким меню ему вскоре снова придется сидеть на овсянке.

-Давай по маленькой? — предложил Розен.

-Только если по очень маленькой, — серьезно ответил следователь. — И не думай, "бессмертновки" не накапаю, у меня с собой не цистерна!

-Ничего, — жизнерадостно сказал Сидельских и углубился в винную карту. — Давай-ка возьмем вот этого!

Бессмертных тяжело вздохнул и подумал, что комиссар, конечно, в своем роде очень хороший человек, но со слабостями. Впрочем, с такой тяжелой работой и немудрено обзавестись крайне своеобразными привычками...

Дэвид от нечего делать разглядывал соседей.

За столиком слева худощавый высокий мужчина в костюме иностранного покроя о чем-то негромко рассказывал очаровательной даме с пурпурным цветком в прическе. Дама за весь вечер не раскрыла рта, лишь улыбалась время от времени и кивала. К изысканным блюдам она тоже не притронулась, а всем напиткам предпочитала воду.

Их соседями тоже была весьма колоритная пара: рослый плечистый молодой человек с несколько затравленным выражением лица, безупречно одетый и подстриженный, и красивая, но очень строгая дама с лорнетом.

-И это ви напишете в отчете совету директорофф? — выговаривала она негромко, с явным акцентом. На "Колоссале" путешествовало много заграничных господ! — Нас будут выгоняйт!

-Но вас-то почему?! — поразился молодой человек. — Если я не способен...

-Потому, что секретарша, как и муза, несменяема есть! — отчеканила дама.

Очевидно, там тоже разыгрывалась своя маленькая драма.

Далее ужинала чета де Буполь, а больше Дэвиду с его места видно никого не было.

Кто-то от души пнул его под столом, и стажер заозирался, встретился взглядом с поручиком и понял, что здоровенная гематома на голени ему обеспечена. Потом сообразил, что Вит-тяй как-то по-особенному двигает бровью: очевидно, так беариец намекал, что желает поговорить без свидетелей и, видимо, по тому самому деликатному вопросу...

Устроить это оказалось несложно: после десерта Каролина куда-то утащила доктора (видимо, Пушистику снова понадобилась помощь специалиста, твердо решил Дэвид), вниманием следователя завладел комиссар, остальные отправились в салон, сыграть, для разнообразия, партию на бильярде. Стажеру ничего не стоило преспокойно подняться из-за стола и, чуточку прихрамывая, направиться к себе в каюту.