Приоткрыв дверь, капитан застал в "двушке" пару больных — обе койки были заняты, и тела там были скрыты одеялами с головой, как у покойников.
Отняв одеяло с левой стороны от себя, Самедов наткнулся на погорельца.
— Силантьев, — решил капитан: тот обгорел, поскольку и труп зомби также вонял палёной плотью, как этот пациент.
Тот неожиданно открыл глаза и... рот.
— Крабат!
— Нет, не он... — оставил Самедов в покое больного. — Извини, гражданин, ошибочка вышла!
И переместился к иному больному.
— Силантьев, — признал начальник своего подчинённого. — Старлей...
Даже позволил себе прикоснуться к нему рукой и потрясти за плечо на койке.
— Эй, очнись! — испугался Самедов за помощника, ловя на слух дыхание, а также пульс на руке, пережав пальцами на кисти вену. — Живой, бродяга!
Отпустив руку, капитан похлопал легонько Силантьева ладонью по щекам.
— Саня. Александр Батькович...
Силантьев застонал, и, наконец, открыл глаза.
* * *
— Шеф?! — не ожидал я увидеть его подле себя, придя в сознание.
— Да, это я, — улыбнулся Самедов мне. — Как дела — ты чувствуешь себя? Только честно, не вздумай мне врать, и говорить, что...
— Я в порядке, — не ощутил я никакой боли, что ранее донимала меня в боку и в иных частях тела — преспокойно сел на койку рядом с капитаном, да тот пытался силой уложить меня назад. Не вышло, я заведомо оказался сильней и был физически развит в отличие от него.
— Действительно, — опешил на миг Самедов. — Чего это я, а? И на меня нашло? Ах да, я чего к тебе заглянул...
Спохватился.
— За мной пришли?
— Ага, почти, решил навестить и выяснить кое-что...
Хм, кое-что! Опять кто-то настучал на меня? И кто, позвольте узнать?
— Полковник...
Ах, вон оно что — до кого дошло то, что случилось в морге! Майор донёс, скотина!
— И что он там наговорил про меня?
— Если бы, а то про... — Самедов запнулся, но, чуть совладав с эмоциями, добавил, вспомнив слова патологоанатома, — ...зомби пришёл узнать.
— Вы сказали — зомби? Я не ослышался, Равиль Мамедович?
— Нет-нет, Александр, не ослышался. Это правда!
— Что?
— Всё...
— Вы думаете: я — псих?
— Нет, что ты! И в мыслях ничего плохого не было!
Ну точно, проверяет на вшивость, гад! Так я взял, и всё ему рассказал, как было, чтобы он упрятал меня вместо этой больнички в иную с жёлтыми стенами! Как бы не так, не на того напал!
— Вы это про что, капитан?
— Про мертвяка, что ожил, и накинулся сначала на майора с сержантом при патологоанатоме, а затем ты отбил их у трупа!
— Вот видите, Равиль Мамедович, сами же говорите: труп! А разве труп способен ожить?
— Способен, если он — зомби!
— Это кто вам сказал — он сам?
— Нет, патологоанатом.
Вот, значит, кто меня спалил!
— Ню-ню...
— Не говори так, Саня, — не нравилось Самедову данное моё выражение, и знал, к чему обычно произносилось мной. — Откровенность за откровенность! Дело и впрямь необычное, и мне не раскрыть его без тебя!
— За это мог не беспокоиться, капитан, — задел он меня в итоге за живое.
— Не вздумай мстить за Лукина и его ребят — чревато! Дров наломаешь и — толку? Пока не свернёшь себе бестолковку!
Ага, щаз, так я те и уступил, Самедов! Пока ты родишь, я уже сдохну в своей кроватке от старости!
— Как скажешь, а прикажешь, капитан!
— Ох, Силантьев, Силантьев! Что ж ты со мной делаешь, Санёк?
Ну да, я с тобой, а не ты со мной!? Как же, будет заливать, а нашёл кому!
— Ню-ню...
— Вот давай без этого своего издевательства... Лады?
— По рукам, капитан, если вытащите меня... и его отсюда, — указал я на соседа по палате.
— Сдался он тебе?
— Я всё сказал!
— Уговорил, нежели убедил, будь, по-твоему, старлей! Ей-ей...
Давно бы так, а сразу — немного поднялось у меня настроение — самую малость.
— Да, кстати, я с женой помирился!
— Ух, ты! Ну, поздравляю вас, Равиль Мамедович!
Теперь хоть не будет засиживаться на работе подолгу, и меньше донимать меня, а соответственно мешать в распутывании дела с той злополучной квартирой — руки окажутся развязаны, и пусть по ночам — всё лучше, чем ничего.
— От меня вашей жене причитается подарок! И детям, как водится! Цветы и мороженое! — вспомнилась мне классика жанра из "Бриллиантовой руки".
Я окликнул соседа.
— Крабат...
— Хозяин! — вскочил тот.
— Ноги в руки — и на выход! Двинули...
— Погоди, старлей, я твои вещи принесу!
— Ну уж нет, лучше всё и сразу, а то потом не выпустят, — знал я не понаслышке.
Вот и медсестра подтвердила мои опасения, правда, что она могла противопоставить сразу трём мужикам — и сосед мой по палате ни в счёт.
— Кто разрешил покинуть палату? — возмутилась она.
— Задержи её, командир, — попросил я настоятельно Самедова, а тот хитро подмигнул "собровцу" и...
Вдогонку нам полетели недовольные возгласы дежурной медсестры, которую продолжал "охаживать" боец спецподразделения с маской на лице, а она стремилась содрать её с него и, подозреваю: расцарапать лицо.
* * *
— Объект покинул больницу!
— Понял, Пуля, сопровождай — визуально, в прямой контакт не вступай! Приготовились, братья!
— Как скажешь, Эльф.
— Это приказ, Гном!.. Батя, приём?
— Есть контакт!
— Отлично — работаем, и не светимся! Спрячьте амулеты! Но помните: действуем на свой страх и риск! И не мне говорить, чем всё это чревато для каждого из нас, и всех вместе взятых! Это наш единственный шанс зацепить, а сами знаете: кого именно!
— Веду, — сопровождала Пуля "объект". — Садятся в машину! Уезжают!
— Отметь их, сестра.
— Уже, брат.
Пуля выпустила заряд, поставив маячок.
— Контакт подтверждаю, — утвердительно молвил Батя.
— В машину, — призвал Эльф, собраться группу там у себя.
— Соскучился, блондинчик, — съязвил Гном по привычке.
— Что, брат, на мальчиков потянуло, — заступился Батя за старшего в группе.
— А помнится: мне кто-то обещал любовь до гроба, — Пуля последней из всех заскочила в авто.
— Да ну вас... — положил Гном перед собой на колени КС-23.
Кому не изменял — своему любимому оружию.
— Поехали... — тронулся с места Эльф, сидя за штурвалом авто, вновь видоизменившегося до неузнаваемости, и принявшего вид маршрутного такси.
— Ага, как бы не так, погнали — без остановок! За всё уплачено!..
* * *
Самедов сидел подле меня и давил "интеллектом", пытаясь понять: для чего мне понадобился сосед-погорелец? Пришлось объяснить, а как получилось, другое дело.
— Приглянулся...
— И чем же, старлей?
— Бывший сослуживец.
— Больно молодой!
— Салага и есть — пех, — намекнул я на него как на срочника-одногодка.
— Ой, ли?
— Ню-ню...
— Вот только не надо этого, Силантьев! Не зли меня!
— И не собирался, Равиль Мамедович. Лучше расскажите: как там жена — и встретила?
— Я на работе, — не желал говорить капитан о чём-то ином, хотя я и уловил изменения произошедшие с ним.
— А дети?
— Их я не видел, — ответил Самедов, и снова изменился. — Старлей, я что говорил! Говорим только о работе! Мы на работе! При исполнении служебных обязанностей!
— Конечно-конечно, Равиль Мамедович, — переодевался я на ходу — избавившись от больничной пижамы, натянул на себя привычную одежду — это всё равно, что влезть в свою собственную шкуру — она и являлась моей кожей, а бронежилет от случая к случаю скорлупой, как для черепахи панцирь.
Сосед не подкачал, сидел молча всю дорогу, а когда приехали в отдел, подался за мной, как собачонка за своим хозяином.
— И всё-таки, старлей, что-то ты темнишь с ним, — не удержался Самедов. — Вопрос на засыпку — что именно скрываешь?
— Когда раскрою, тогда и сообщу — раньше ни-ни! И не требуй, капитан!
— Шайтан...
Это у Самедова, как у меня...
— Ню-ню!
По такому случаю, мы обменялись с ним любезностями, и я двинул к себе в кабинет с "соседом", закрылся там от любопытных глаз. Нам с ним предстоял разговор по душам — тет-а-тет.
Ничего нового я не придумал, как посадить "гостя" напротив себя — стола, и направил лампу без света в его сторону.
— Поговорим, Крабат!
— Хозяин!
— Я за него, — решил я взять хитростью сектанта. — Что ты жаждешь донести до меня? Говори, твоя воля исполниться!
Всё-таки не зря я одно время подсел на игру, которую мне подкинул на комп племяш, и ночными дежурствами отрывался в "Варик", расправляясь с нежитью, играя зачастую за людей, а эльфом или орком себя не представлял. Но их также там убивал, как и они меня. Однако там всегда можно было переиграть, здесь же в грешном мире — не получиться.
— Не моя, Повелителя, слуга!
Хм, я оказывается слуга.
— Продолжай, жалкий и ничтожный раб, — вновь подыграл я, подбирая тщательно слова для общения с тем, кто наконец-то открылся для меня во всей красе. Хотя по-прежнему казался обычным психом, но если вспомнить недавние события на квартире и в морге при больнице, всё становилось очевидно — сомнения отпадали сами собой в правильности моего поступка.
— Господин требует собрать воедино пять артефактов, и с их помощью открыть печать на Вратах!
О как! А и впрямь интересно послушать собеседника напротив. Он не реагировал на взмахи рукой — моей у него перед лицом — продолжал говорить, и словно не сам, а кто-то его голосом, как одержимого.
— Что за артефакты такие? И где мне найти их? — уточнил я.
Сосед распустил руки — схватил у меня со стола маркер и кинулся к стене рисовать наскальную живопись.
Ладно, чёрт с тобой, — уступил я ему, не став предлагать взамен испачкать бумагу формата А-4. Уж лучше то, что затеял сотворить, чем ничего. Мне требовалась любая информация от него. И он принялся за дело. На стене в мгновение ока возникло изображение какой-то загогулины со знаком внутри, а затем ещё четыре — три из которых такие же точно, но с иными символами. Далее гость пояснил мне на словах, что их следует соединить, а затем отправиться к вратам и... изобразил печать, как она должна выглядеть.
Я взялся за мобильник, используя на нём видеокамеру, всё снял на видео, а после дополнительно пощёлкал, как фотоаппаратом.
— Это всё, ничтожество?
— Да свершится воля Повелителя!
— Аминь... — ляпнул я необдуманно. И зря. Одержимый покосился на меня, как на заклятого врага, изменившись в лице, зарычал по-звериному или иному, мне уже было не до того, поскольку кинулся сначала на меня, а затем и в окно, разбивая стекло, посыпавшееся со звоном на пол.
Едва этот псих скрылся у меня из виду, ко мне в кабинет вломился Самедов, вышибив дверь и сломав замок.
— Командир?! — уставился я в недоумении на него.
А он в свою очередь на меня, затем на окно, и лишь потом обратил своё внимание на рисунки наскальной живописью гостя от руки на стене.
— Где он?
— Хотел бы я знать, командир, да... — прильнул я к окну.
Беглеца и след простыл.
— Что ты выяснил у него? И вообще, чего вы тут с ним устроили? Кем он был?
— Да и сейчас ещё является им... и живее всех живых, командир!
— Шайтан!
— Ню-ню!
— Силантьев!
— Командир!
— Истину!
— Одержимый...
— Что ж ты... — всплеснул руками Самедов. — А... и чего с тобой говорить! Уйди с глаз моих долой!
— Я тут воспользовался вашим советом, — спохватился я, и быстро накидал от руки заявление об отпуске в связи с пошатнувшимся здоровьем.
— Чего ты со мной делаешь, старлей?
— Не я, а с нами — природа... мать! Подпиши, капитан!
— Нет! И не проси!
— А я требую! Даже больше скажу: настаиваю! Или прямиком отсюда отправляюсь к полковнику!
— Ну и вали! А тех, кто заслужил это! Только не всех под одну гребёнку! Оставь кого-нибудь мне, чтобы было можно засадить за решётку! Ну, ты понял меня — я очень надеюсь: мы друг друга!
— А как же, командир! Всё сделаю в наилучшем виде!
— Тогда не прощаюсь, Силантьев!
— Обязательно свидимся, командир! Я, буду не я — слово дал!
— А я взял! Поскорее возвращайся!
— Жене и детям — привет от меня!
— Шайтан... — последнее, что я уловил на слух от капитана, покидая на него свой рабочий кабинет. Пускай себе разглядывает картинки, ведь он понятия не имеет, что представляет собой на самом деле наскальная живопись. Хотя и я не больше его, а лишь то, что сообщил мне одержимый. И искать его, в отличие от Самедова, мне не с руки. Пускай себе погоняется за ним, а я тем временем кое-что проясню.
Из отдела я двинул прямиком к одному скупщику антикварных драгоценностей, и у него передо мной был должок, поэтому прежде позвонил, и мы с ним условились встретиться в людном месте. Он почему-то назначил мне встречу в музее, когда я посредством ММС передал ему интересующую меня информацию.
— Матвей, — узнал я старичка в солнцезащитных очках. Тоже мне конспиратор — загримировался. Хотя чего это я, ведь для него нормальная ситуация: его никто, кроме меня, не видел настоящим в лицо — ни один клиент. И мне пришлось даже изъять из базы данных сделанное фото на него по одному очень громкому делу, где он проходил сначала как обвиняемый, затем просто свидетелем, а в итоге оказался обычным прохожим ничего не видевшим и ничего незнающим.
— Боже ж мой, какие люди, — обрадовался он нашей неожиданной встрече. — Александр!
Хм, странно, очень странно, и необычно. К чему это он?
— Поговорим?
— Ну, конечно, старлей, я весь во внимании.
— Это я, Матвей! Что вы можете мне сообщить на полученные ММС?
— Лучше продемонстрирую.
— Утрируете?
— Нет-нет, гражданин начальник, — стал серьёзен Матвей. — Идёмте за мной, ведь такого музея, как этот, нет ни в одной стране мира!
Опять загадками говорит. Ну, Матвей, если затеял обдурить!..
— Сюда взгляни, — кивнул он мне головой на каменную тумбу с бронированным кубом прозрачной основы, где хранилось то, что у меня вызвало неподдельный интерес.
— Только не надо лезть за ограждение, — Матвей придержал меня, выставив свою палку-трость поперёк, точно шлагбаум. — Сработает сигнализация! А нам шумиха ни к чему! Я прав?
— Действительно, что это я... — пошёл я на попятную.
— Это один из древнейших артефактов Земли, и учёные до сих пор бьются над его разгадкой, относя к эпохе зарождения Великой Расы Ариев и Славян. Когда воедино объединились Рода и Племена: д'Арийцев и х'Арийцев, а народы Славян — в Святорусов и Рассенов. У них у всех был единый символ Духовного Возрождения и Озарения Великой Расы, который нынче все кому ни лень обзывают по своему невежеству фашисткой свастикой. А на самом деле это Святоч, и в нём заключена сила не только четырёх народов, но и стихий. А вот причём тут пятый элемент — с символом космоса — мне непонятно! Поскольку доподлинно известно, что рун в скрижалях священного Каруна тех же х'Арийцев, было четыре, одна из которых ФАШ, и её принялись использовать фашисты, так как имела образное значение: мощного, направленного, разрушающего Огненного потока. Или попросту — термоядерный огонь!
