Клык и Коготь

С тех пор любого, чей взгляд становился полным небесной сини, устремляясь в дальние выси, называли: ученик Миер-Лига. Иногда он действительно становился таковым, исчезая в дебрях реки — но чаще, услышав такое определение, молодые хлои сразу приходили в себя, становясь образцовыми представителями клана. Никто не хотел дёргать смерть за хвост, опасаясь увидеть её оскал...

— Я напоил вашу подругу сонным зельем. Она на грани нервного истощения. Для любого лишиться рук — это трагедия, а она — природный художник, Творец миров — но только через руки.

— Творец Миров? — Глаза Вадима вновь вспыхнули — он услышал новую часть увлекательной сказки.

— Да! — Миер-Лиг усмехнулся. — Есть определённая категория хлоев... Нет, правильней сказать — разумных существ, чьи идеи не просто нужны — они востребованы мирозданием, и воплощаются им в разных местах вселенной. Таких немного — но они есть. По сути — они и есть мироздание, его творческое начало, необходимое для продолжения жизни.

Все ахали — только Макс отошёл в сторону, недоверчиво вглядываясь в крепкую фигуру.

— Откуда вы знаете русский? — Ирк`х узнал этот язык при нашем единении сознаний, он же обучил ему Клайона — но вы?

— А я узнал о ваших словах от Насти. Эта девушка не закрывалась, так что было несложно получить нужные сведения. Да, я не проходил специальной подготовки, подобно шаманам — но разве в ней дело? Не спешите меня осуждать — девушка ничего не могла рассказать о своих руках — мне пришлось войти в её разум, что бы взглянуть на повреждения изнутри.

— И что? Она сможет вновь ... — Впервые у Мадлены не хватило слов.

— Если останется человеком — то нет. Уже началось отторжение тканей. Вашей подруге нужно срочно обернуться — только это даст хоть какой-то шанс.

Макс тяжело покачал головой.

— Её проверяли шаманы. Зверь в Насте сильнее человека. Ей нельзя оборачиваться.

— Это они тебе сказали? Я видел испытания Зверя изнутри... А что видел ты?

Сибиряк прикрыл глаза — и вспомнил:

Настя подошла решительно — воодушевлённая примером остальных, она хотела побыстрее отмучиться — ни с кем ведь ничего страшного не произошло, верно? Но стоило появиться непонятному туману, как пронзительно вскрикнули криги — и из клубов дыма вылетела небольшая птица похожая на кречета, принявшись биться о невидимые стены пентаграммы. Она кричала — это были первые звуки, которые донеслись из центра пентаграммы. Макс подобрался, собираясь вмешаться — но на плечо его опустилась рука Ирк`ха, призывая к спокойствию. Действительно, через несколько минут, когда туман заполнил всю пентаграмму, птица пропала — и вновь появилась перепуганная девушка...

— Она уже обернулась. Почти. Ещё один маленький толчок — и одним оборотнем на земле хлев стало бы больше. Вполне нормальным, способным смирить в себе Зверя и пойти дорогой меняющих шкуру. Но шаманы испугались.

— Чего???

— На нашей земле рождались разные Звери. Но среди них не было крылатых. Такой прецедент! Это было бы чересчур опасно! — Голос Миер-Лига сочился иронией.

— А вы? Вы что думаете? — В словах Макса вспыхнула надежда.

Миер-Лиг покачал головой.

— Это неважно. Важно другое — что для неё это шанс. Причём призрачный — она ни разу не оборачивалась — даже если Насте удастся сменить шкуру, вернув себе здоровье — вернёт ли это ей руки? Она ни разу полноценно не оборачивалась, и правильные формы тела не запечатались в её подсознании, руководящем переносом.

— Если это единственный шанс — мы рискнём! — Вадим подошёл к Максу, твёрдо встал рядом. — Помоги ей обернуться!

— Я не могу! — Странный отшельник покачал головой. — Это дело шамана, причём опытного, матёрого — такого, как Ирк`х. У меня просто нет нужных способностей!

— Тогда зачем ты поднял этот разговор! — Татьяна, уложившая Настю, стояла в дверях — и грудь её вздымалась от гнева. — Зачем дал надежду! У меня матушка врач — у девушки начинается гангрена, ваши травы не помогли, да и не могли помочь! При столь обширных ранах заражение неизбежно, тут нужны антибиотики!

Миер-Лиг улыбнулся. Терпеливо — но чуть печально.

— А почему ты пошла за мной, когда все остались — приходить в себя после тяжёлой дороги и слушать рассказ проводника о странном отшельнике? Для тебя любая жизнь дороже своей, и при этом энергия воина! Ты не можешь быть оборотнем — но можешь стать шаманом! Именно ты будешь проводить обряд!

Отшельник говорил негромко и спокойно — но его слова в очередной раз повергли всех в шок.

— Даже если допустить, что ты прав, и у неё есть определённые способности....— Вадим пришёл в себя первый. — У Татьяны всё равно нет ни знаний, ни опыта!

— Ритуалы шаманов слишком сложны, что бы им можно было научиться, наблюдая их со стороны. — Миер-Лиг пожал плечами. — Единственный способ понять обряд смены облика — оказаться его частью. Именно так учиться вся способная молодёжь наших кланов.

— Я уже около недели оборачиваюсь. — Голос Макса был мрачен. — Но понятия не имею, как заставить обернуться другого.

— Так ли? — Отшельник посмотрел на сибиряка с непонятным задором. — Может, ты просто не готов к такой мысли? Но не стоит говорить загадками — ритуал будет проводить ваш знакомый, Ирк`х . Именно он встретил вас в этом мире — и ему нести ответственность за всех вас. Он не посмеет отказать в обряде смены облика в минуту смертельной нужды.

— Он что, прилетит сюда? — Голос Вадима, внешне саркастичный, был полон желания прикоснуться к тайне.

— Нет. — Миер-Лиг был серьёзен. — Он останется в посёлке своего клана — и именно оттуда он будет руководить действиями шамана Татьяны.

Это было странное и пугающее сочетание. Словно незримая завеса отделила девушку от остальных землян, заставив её отойти на шаг, сгорбиться под тяжестью незнакомой ноши. Лицо девушки стало смурным, она нахмурилась, порываясь что-то сказать... Но тут за стенкой застонала Настя, ворочаясь в забытьи — и Татьяна выпрямилась, расправляя плечи.

— Хорошо, пусть так. Мне бабушка говорила, что у нас в роду часто рождались ведьмы. Что нужно делать, мудрец?

— У вас в роду рождаются ведуньи, причём по женской линии? Это хорошо, значит — тебе будет легче. Макс — твой криг совсем кроха, и требовать с него что-то сложное нелепо... Но он может помочь связаться с шаманом? В нём дремлют магические силы?

Огонёк, словно услышав, что речь идёт о нём, легко выбрался из-за пазухи сибиряка, ловко, цепляясь маленькими коготками на тонких лапках, вскарабкался на плечо и принялся рассматривать хозяйского крига, сидящего, в отличие от большинства его племени, не на хозяине, а на отдельной, аккуратно сшитой меховой подушке, расположенной на верхних полках этого непонятного дома.

— Он... В нём пробуждаются способности, но очень кратковременно. Вспыхнут — погаснут. — Макс смущённо развёл руками.

— Зато они необычайны по силе. Многие шаманы отдали бы правую руку за то, что бы их младшие братья могли что-то подобное. — Голос Клайона был тих и полон затаённой горечи. — Но в одном землянин прав — его криг не выдержит длительно усилия. Вот если бы я не был один...

Миер-Лиг подошёл к молодому проводнику и положил руку ему на плечо.

— Твой младший брат уже в пути. Вы встретитесь скоро, но когда это произойдёт, зависит только от тебя. Не сожалей о несбывшемся, иди своим путём. И поверь — дороги Клыка и когтя пересекает множество троп. Но сейчас не время об этом. Нужно заняться приготовлениями.

Дело нашлось всем. Всё в центральном зале было убрано, столы, стулья вещи на многочисленных полках — словно отшельник опасался, что в центре его комнаты возникнет ураган. Когда же были подняты шкуры, лежащие на полу, под ними обнаружилась пентаграмма — копия той, семилучевой звезды в хижине шаманов, где Макс смог пройти своё первое испытание, открыв путь оборотня.

В центр её положили мечущуюся во сне Настю — и туда же, после недолгого колебания, шагнула Татьяна, наклонившись над раненной девушкой.

На двух лучах, обращённых в стороной посёлка Клайона, встали Миер-Лиг и сибиряк — а остальные, повинуясь нетерпеливому жесту отшельника, заняли места на свободных лучах. Один, впрочем, остался пуст — и на него прыгнул из окошка совершенно незнакомый, седой криг, устремив вопросительный взор на хозяина дома. Тот, жестом показав людям — всё нормально, говорить не нужно, повернулся к своему кригу — и тот внезапно что-то запел низким, мелодично-цокающим голоском....

Момент, когда пентаграмма наполнилась туманом, никто не заметил. Не было — и вот в воздухе повисли клубы дыма, отгородив Татьяну от остального мира, оставив её наедине с безвольным, слабым телом девушки с окровавленными, разодранными руками-плетьми. Звуки глохли, словно тонули в зыбком мареве, свет не то что бы исчез — он потерял направленность, растворился в нависшей дымке. Не осталось ничего — кроме необходимости помочь... Вот только — как? Бросили, не объяснив, не подсказав. Татьяна усилим воли осталась спокойной — она неподвижно сидела, положив руки на тело Насти. " — Первое правило внутренней силы: нельзя позволить мелким, суетливым движениям мышц отвлекать разум от безмятежного созерцания проблемы. Даже если эта проблема — окончание твоей собственной жизни — нужно до последней секунды быть спокойной и уверенной в себе!" Эти слова умирающей бабушки Татьяна запомнила накрепко — и сейчас она не паниковала, внимательно вслушиваясь в окружающее, в себя — и в Настю.

Внезапно она почувствовала, как мир словно стал расти — вокруг по-прежнему был туман, закрывающий обзор, но всем своим нутром Татьяна ощущала, как растут стены вокруг — или это они с Настей становились меньше? Закружилась голова, все силы уходили на то, что бы просто устоять на ногах, удерживать внимание на неподвижно лежащей девушке, не позволяя себе провалиться в пучину беспамятства. И когда, казалось, они уменьшились до размеров точки, она услышала тихий, спокойный голос:

— Татьяна? Слушай меня, девочка. Это очень сложно — ты должна уступить мне контроль собственным телом, а сама отправиться дальше — в тело своей подруги. Именно там сейчас твоё место, твоя работа. Постарайся, девочка. Сил у тебя будет достаточно — Миер-Лиг попросил о помощи диких кригов. Неизвестно, какую цену они потребуют за свои услуги, но это — не твоя забота. Ты сейчас должна пожелать стать Настей, а став ей — птицей. Это тропа, уже вымощена для твоих ног — но пройти по ней должна ты! Я буду рядом, и подскажу, если что. Иди же!

Незнакомое сознание распахнулось внезапно — спящее, оно было беспомощным и слабым, словно новорожденный щенок, не представляющий себе, что в мире есть боль, страх и ненависть. Вокруг были воспоминания — чужие, они ничего не скрывали— их можно было пережить, сохранить в своём сознании; новые знания оседали в её памяти, легко удерживаемые волевым усилием. Это было необычно, но при этом словно бы знакомо — Татьяне показалась, что она делает надоевшую, рутинную работу. Это было странно, но удивительно правильно. Она почувствовала себя другим человеком — погружаясь всё глубже и глубже в иной разум, она стала понемногу засыпать...

— Татьяна! Ты должна обернуться! Очнись!

Слова были нечеловеческими — и горячими. Они обжигали, словно огонь. В мыслеобразах, их сопровождавших, был целый мир — и чёткое, подробное наставление.

Девушка нырнула глубже, в поисках недавних, скрытых от разума воспоминаний. Своих? Чужих? Клубы дыма стали темнее, словно наслаиваясь друг на друга. Незаметно — из тумана? Из воспоминаний? Послышались чужие эмоции — эмоции хлоев — шаманов, изучающих сознание Насти. Внезапно что-то затрепетало в груди, сладко заныло, и маленький комочек, покрытый перьями, зашевелился в глубине души, просыпаясь и расправляя крылья.

Вселенная принялась сворачиваться, готовясь к переходу — и тут голоса шаманов исчезли — они останавливали процесс. Татьяна вздрогнула. Это неправильно! Птица вздрогнула, почувствовав свободу — и ринулась на простор, туда, где был ветер, воздух и земля далеко под крылами...

Воздух в пентаграмме дрожал, подёргиваясь дымным маревом. Странная рябь пробегала по нему — казалось, там, за пеленой защитных стен, идёт странная, непонятная борьба — словно упрямая, сильная воля земной девушки борется с самой природой, с миром, её окружающим — доказывая право на свою точку зрения. Все молчали, вглядываясь в непонятную хмарь — на какой-то миг дым рассеялся, и в центре очерченного круга оказалась лишь одна Татьяна, державшая на руках серую птицу — большую, полную жизни — но спящую... Затем клубы дыма вновь заполнили маленькую сцену жизни живущих на две стороны — и лопнули, разбросав всех по стенам. Словно порыв ветра пронёсся по комнате, разметая всё в беспорядочные кучи. Из центра комнаты послышался стон — Миер-Лиг уже спешил туда, держа наготове бинты.

Настя сидела, глядя на всех испуганными, полными непонимания и слёз глазами... Она обхватила себя руками — здоровыми, вполне действующими — но из них росли перья! А Татьяна с безуспешно пыталась остановить кровь на собственных кистях — они были полны сотнями крохотных микропорезов.

— Не беспокойтесь, следов не останется. Ваше желание видеть подругу здоровой едва не сыграло с вами злую шутку. Вы переплели ваши тела, стремясь передать ей знание о строении рук — и в результате едва не получили подобную же травму. Вернее — получили бы, будь процесс менее успешным... А так — это просто царапины, хотя их, конечно, и много.

— Успешным???? — Вроде и голос был негромким, и сказано было всё спокойно — но все обернулись, пряча глаза.

Настя раскинула руки, подняв их в стороны и вверх — как можно выше.

— ЭТО вы называете успехом?

Тонкие — вдвое тоньше, чем у обычного человека, руки были полны вздутых, переплетенных мышц и сухожилий. На толстой, но грубой коже крепилось несколько рядов перьев — длинных и широких, каждое примерно сантиметров 20-30, они образовывали плотную завесу — серую, с белоснежными прожилками узоров. Пальцев было всего три — зато более длинных и гибких, с крепкими когтями, которые могли появляться и исчезать — по желанию владельца.

— Ты жива, здорова и можешь вести нормальную жизнь. Это ли не успех? — Голос Миер-Лига был необычно мягок.

Рыдание, вырвавшиеся из груди девушки, закончило странный смех...

— Нормальную жизнь? Кому я нужна — вот с такими руками?

— Как минимум — своим спутникам. Они не бросили тебя, здорово рискуя при этом. Ты была для них обузой. И будешь обузой и впредь, если не успокоишься.

— Я теперь урод! Лучше бы вы оставили меня на растерзание тем волкам!

— Тогда я — то же урод! — Голос Макса был мрачен. — Большую часть времени я провожу в облике толстого, неуклюжего медведя, не способного даже подпрыгнуть вверх на полметра. И мне постоянно приходиться бороться с желанием всё бросить и отправиться бродить по лесам в поисках мёда. Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро... тарам-парам, парам-тарам, на то оно и утро.

Контраст мрачного тона и слов из всем известного мультика был разителен. Земляне засмеялись, озадаченные хлои, помедлив, присоединились к ним — Настя, растерявшись, улыбнулась.